На пороге. (1, 2, 3,)

Владимир Подольский.

На пороге.

Часть первая.

Дела земные.

Миллиарды лет вращается Земля по своей орбите вокруг несущего тепло и свет Солнца. В удачном месте ей случилось образоваться. Если на ближайших к светилу планетах слишком жарко и вода на них испарилась, а на более удалённых слишком холодно и вода превратилась в лёд, то на Земле этот универсальный растворитель образовал жидкую оболочку. И в ней, в конце концов, закономерно появилась жизнь. Она не только населила океаны, но и вышла на сушу. Вцепилась в почву корнями растений, заползала, забегала и даже залетала представителями животного мира.

И, наконец, эта жизнь осознала себя и окружающую её Вселенную, то есть стала разумной. Нелепые прямоходящие обезьяны изобрели языки и назвали себя людьми. Стали поклоняться придуманным богам, воевать, строить и разрушать построенное в их честь. Они покоряли природу, порабощали и освобождали себе подобных. И даже, пока робко, вышли в Космос. В общем, двигались не спеша к вершинам цивилизации...

Но были ли они первыми?

* * *

Серый камышовый кот поздно закончил утреннюю охоту, прогулялся по своему участку и разлёгся на пригорке, уже согретом низким весенним солнышком. Поохотился удачно, как и всегда. В долине около озера водилось множество мышей, и несколько этих грызунов сегодня под утро имели несчастье попасться на завтрак безжалостному матёрому хищнику. Конкурентами ему могли быть только лисы, но они старались не попадаться на дороге коту, а он — им: почти равным по силе соперникам нечего было делить в обильной долине. Обильной, впрочем, только с их точки зрения, для людей эта долина, между невысоких горных отрогов не представляла особого интереса.

Изредка забредали сюда отары овец, ведомых чабанами на низкорослых лошадках, да появлялись по осени охотники. Впрочем, ущерба сухопутному населению долины они почти не наносили: звериное население скрывалось от пришельцев в многокилометровых зарослях кустарников, куда даже слуги людей — собаки, проникали с трудом. Года два назад, — конечно кот не имел понятия о времени, просто память у него была хорошая — он встретился в кустах с собакой, буквально нос к носу. Об этом столкновении напоминало коту разорванное в драке ухо и прокушенная задняя лапа, собака же, оставшись без глаза и с окровавленной мордой, с воем ретировалась. Ухо и лапа у кота зажили, а собаку хозяин пристрелил. Собрав дань в виде уток, охотники обычно уезжали, и снова воцарялась в долине тишина.

Лисы же часто посещали и северную, пустынную часть долины, селившиеся там суслики, хоть и были вкусны, но жили в глубоких норах, которые лисы быстро и ловко разрывали. Коту же хватало мышей и птиц, рыть землю ему не нравилось.

Кроме того, на севере у самых отрогов гор было нехорошее место: когда-то туда пришли люди и занимались они своими странными делами, бурили скалу, построили несколько домов. Потом в долине вдруг ходуном заходила земля, осыпались скалы, даже сами горы застонали от невиданного напряжения. Изменился рельеф местности, появилось озеро, а люди ушли, оставив после себя развалины и бетонный колпак среди равнины. Ничего этого, конечно, кот не знал. Но к развалинам не ходил, веяло от них чем-то не природным, даже не людским, но смертельным.

Разнежившись на солнцепёке, кот задремал вполглаза, но тут нечто заставило его подскочить прямо с места, как это умеют делать только кошки. Сверху, с безоблачного неба донёсся хлопок, а следом за ним необычный свист. Человек не обратил бы на свист внимания, поскольку не слышит ультразвук вообще. Но коты гораздо чувствительнее к звукам, и всё необычное служит для них сигналом опасности. Но юркнуть в спасительные заросли кот не успел, да и неизвестно спасли бы они его.

Сноп ледяных иголок ударил с высоты по пригорку, на котором только что грелся кот, и полосой по окрестным кустам, сбивая листья и ломая ветки. Больше всего пострадал от неожиданного явления сам камышовый кот; несколько острых ледышек перебили ему позвоночник, одна вонзилась в затылок. Зверь ещё полз на одних передних лапах в кусты, но болевой шок и кровопотеря взяли своё, и он потерял сознание, если можно так говорить о кошках, у которых наличие сознания отвергается серьёзными учёными. Во всяком случае, провалился он в милосердное беспамятство, где нет ни желаний, ни боли, и его истерзанное тело осталось лежать среди лужиц воды, в которую превратился лёд шального, смертельного метеорита.

Впрочем, примерно через час оказалось, что не вполне смертельного. В неописуемое удивление пришёл бы какой-нибудь биолог, если бы ему случилось наблюдать то, что случилось дальше. А дальше, кот вдруг задышал, закашлял, завозился в грязи и, пошатываясь, поднялся на неверные лапы. Оказалось, что раны его почти затянулись, но стал он несказанно тощ и грязен. Его торчащую клочьями шёрстку большей частью покрывала корка из глины, перемешанной со свернувшейся кровью, уже подсохшая на солнце. Кот помотал головой, страшный голод и жажда терзали его, будто совсем недавно не позавтракал он вполне плотно. Обнаружив вокруг себя пару ещё не подсохших лужиц от злосчастного метеорита, он вылакал их досуха и даже вылизал мокрую глину. Потом побрёл, пошатываясь и припадая на все лапы по полосе выпада ледяных осколков. Попадающиеся лужи он не оставлял без внимания, припадая к ним надолго. Попалось ему и несколько трупиков мышей и птиц, также убитых час назад, но не оживших как он. Обычно кот не ел падаль, брезговал, но сейчас он съел всё, а птиц прямо с перьями.

Очень быстро походка его стала уверенней, а дойдя до озера, он обнаружил болтающийся в воде недалеко от берега труп утки, тоже убитой ледяными иголками. Войдя в воду, он проплыл несколько метров, что обычно делал с огромной неохотой, хотя плавал отлично, ухватил утку за крыло и выволок её на берег.

Однако съел он её не сразу, сначала вылизал свою шерсть и вычесал из неё всякий мусор. В этом смысле купание пошло ему на пользу. Уже ничего у него не болело, смертельная слабость прошла, мышцы налились прежней силой, однако голод и жажда хоть и притупились, давали о себе знать по-прежнему. Наш виртуальный биолог уже не опознал бы в этом звере то полу разорванное тело, которое ещё недавно валялось на пригорке невдалеке. Даже ухо кота, повреждённое в драке, по непонятной причине снова отросло.

Высохнув на солнце и распушившись, чудом оживший хищник съел половину утки, и этого показалось ему пока достаточно. Он напился из озера и потащил остатки добычи к своей лёжке в дальних кустах. Вытянув шею, он нёс в зубах то, что осталось от немалой птицы, не забывая прислушиваться к доносящимся звукам. Дойдя до своего дома, он улёгся на любимое место, кучу сухой травы, поел ещё немного и задремал.

Спокойно проспал он остаток дня и всю ночь. Только под утро любопытный молодой лис, привлечённый аппетитным запахом крови, сунулся к его утке. Кот проснулся и заурчал на ворюгу так угрожающе, что тот счёл за благо ретироваться, хотя бы и голодным, но целым. А камышовый кот снова задремал.

Ошибкой было бы заявить, что звери вообще, а коты в частности не думают. Животные думают, только мысли их очень лаконичны: 'добыча', 'враг — спрятаться', 'голодно, искать добычу', 'сытно, полежать, поиграть', 'соперник — напугать? драться? убегать?' Кто-то, может быть, тот же воображаемый биолог скажет, что для объяснения действий животных достаточно инстинктов, рефлексов, условных и безусловных. Конечно, они очень важны, но животные ещё и видят сны, в которых переживают то, что случилось с ними. Видят и вспоминают без слов, образами, поскольку речью не владеют. И думают они тоже, образами и тоже без слов. Поэтому себя, как личность, они не осознают. Им просто никто этого не объяснял. А самому додуматься до такой мысли: 'Я есть!' очень трудно.

Камышовый кот не принадлежал к интеллектуалам, хотя бы и среди котов. Мысли его не отличались оригинальностью. Но, после случившегося с ним, странные процессы стали происходить в его голове. Он стал видеть сны о самом себе, охотящемся, отдыхающим, играющем. Сначала, принимал он этот образ за соперника, нагло гуляющего по его охотничьей территории, бросался во сне прогнать его, но собственный успокаивающий запах исходил от этого видения и кот начал понимать, что этот нахальный вторженец, на самом деле он и есть. Он существует и его можно видеть со стороны, как он видит окружающих.

'Я — кот, я есть!' — понял, наконец, кот и искра разума, занесённая извне, хотя и варварским способом, ещё ярче разгорелась в нём.

'Зачем — я?' — возник у него вопрос, но неведомый собеседник, угнездившийся у него в голове, пока отвечал неконкретно, а может быть, ему было трудно объяснить. Может быть, он рассчитывал попасть вовсе не в кота, а в более высокоорганизованное в плане мышления существо но, тем не менее, он старался. Он показывал ему во сне различных животных, птиц и рыб, показал, что земля вовсе не ограничивается долиной, которую кот привык считать своей, показывал буйство стихий, природные явления, предметы и их предназначение. И всё это он называл словами. Всегда, на нескольких человеческих языках. И он, конечно, показывал ему людей.

Раньше кот всегда инстинктивно опасался людей. Медлительные и неповоротливые, сами по себе они были ему не опасны, но у них были громовые палки, убивающие на расстоянии, у них были сети, у них были верные рабы — собаки, которые, чтобы заслужить похвалу хозяина могли растерзать его просто так. Теперь кот знал, что палки называются ружья и даже почти понимал их принцип действия. В сети и силки он теперь попасть не боялся, сила его стала ни сравнима с силой своих сородичей. По той же причине не боялся он теперь и собак.

Но ему было нужно идти к людям. Почему нужно, он не знал, собеседник просто говорил, что там будет опасно и интересно. Опасностей кот не хотел, но, узнав и научившись узнавать много нового, стал он любознателен. Хотя ещё и не знал поговорки, что 'любопытство сгубило кошку'.

Путь предполагался длинный и трудный; сначала по разрушенной дороге нужно было преодолеть перевал — единственный путь, ведущий из долины в большой мир. Конечно, если ты не горный козёл и не альпинист. Кот, конечно, альпинистом не был. Поэтому ему предстояло пройти по дороге около тридцати километров до ближайшего аула, там дождаться прибытия редкого автобуса или грузовика и ехать на нём до города.

А дальше... Дальше неизвестно, дорога покажет. Тем более, что и само по себе ожидание транспортного средства вблизи поселения людей было делом опасным из-за большого количества собак, которые не оставят его в покое, невзирая на то, разумен он или нет. Да и незаметная, а тем более явная посадка камышового кота в автомобиль представлялась делом явно нереальным.

Поэтому голос — а кот стал называть своего собеседника 'голос', поскольку теперь тот уже общался с ним не образами, а словами — пока не настаивал на скором начале путешествия, но попросил сходить к железобетонным следам людской жизнедеятельности на севере долины, чтобы осмотреть их, как он выразился, глазами кота.

Вблизи оказалось, что от строений остались только кирпичные фундаменты, стены же, когда-то деревянные, были полностью разобраны и растащены местным населением, видимо на дрова и для прочих целей. Остатки шиферных крыш валялись вокруг. Видно было, что и фундаменты подверглись, было атаке охотников за стройматериалами, но устояли.

Бетонное сооружение представляло собой цилиндр, внутри полый, около трёх метров в диаметре и выступало из почвы на высоту около двух метров. Кот легко заскочил на него и обнаружил, что сверху оно, видимо, имеет отверстие, ведущее внутрь, поскольку имелась там и крышка — квадратная железобетонная же, плита.

В общем, ничего интересного с его точки зрения сооружение не представляло, но 'голос' был иного мнения, хотя подробностями и не поделился, а предложил больше в нехорошем этом месте не задерживаться. И кот отправился восвояси.

На охотничьем участке его ожидала кошка, которая приходила и в прошлом году. В результате этого визита, кот на несколько дней выпал из привычного уже, каждодневного и ночного общения с 'голосом'. Всё время его занимали любовные игры, совместная охота и, так сказать, общение с подругой. Впрочем, очень быстро они утратили взаимный интерес, как это и бывает у представителей их вида. И кошка ушла на свою территорию.

А потом появились люди.

* * *

Внедорожник 'Байкал' летел по федеральной трассе. Позади него остался новый мост через Волгу, до поворота на Самару ехать было ещё около часа. Впрочем, экипаж не собирался поворачивать, всё необходимое для экспедиции было закуплено в Москве. Прямая как стрела трасса вела машину к границе с Казахстаном. Внезапно бортовой компьютер противно бибикнул, и на его экране загорелась надпись 'Производится сканирование', которая тут же сменилась красной иконкой 'Остановитесь!' Стационарных постов дорожной безопасности на этом участке трассы не было, скорость автомобиля не превышала предельных 120 км в час, разрешённых на этом участке трассы, следовательно, беспокоиться было не о чем.

Однако Пётр Иванович, спортивный мужчина лет двадцати пяти, темноволосый, коротко стриженый, стал притормаживать. Мало ли что? И правильно: от стоящей у обочины патрульной машины 'Дорожной безопасности' отделился сотрудник в яркой униформе и указал на обочину полосатым жезлом. Медленно объехав патруль, 'Байкал' прижался к обочине и остановился. Согласно правилам осмотра и во избежание неприятностей водитель положил руки на руль, а сидевший рядом пассажир на переднюю панель. Из спецмашины появился и напарник ДБ-шника, но остался на месте. Подошёл молодой патрульный, осмотрел номера, справился с данными своего компа-планшетки и приблизился к водителю. Тот опустил стекло.

— Лейтенант дорожной безопасности Федотов, — представился патрульный — пожалуйста, документы.

Пётр Иванович подал в окно пластиковую карточку удостоверения личности и вторую, паспорт 'Байкала'. ДБ-шник поднёс карточки к считывателю компа.

— Машина не ваша?

— Машина моя, — ответил пассажир, молодой человек, пожалуй того же возраста, что и водитель, хоть и не такой плотный, как его товарищ, зато обладатель каштановой шевелюры, схваченной резинкой в кудрявый хвостик.

— И ваши документы, пожалуйста, — приняв удостоверение пассажира, лейтенант также считал данные карточки. — Так понятно, москвичи... Нарушаем, значит, Пётр Иванович, э-э, Парамонов? — отдавая документы, заявил страж порядка, сверяясь с экраном своего компа.

— А в чём, собственно дело?

— Почему у вас выключен компьютер?

— Да нет же, включён, вот! — водитель показал на экран, на котором ещё светилось сообщение: 'Остановитесь!'

— Почему тогда не работает автоответчик?

— Не знаю, от самой Москвы едем, претензий не было!

— Не было, не было... значит, недавно сломался, раз на мосту вас не остановили! Штрафовать я вас не буду, вы могли и не знать о поломке, но в базу данных внесу. Так что, если попадётесь, начиная с завтрашнего дня где-нибудь под сканирование, залетите на сотню евриков.

— Что же делать?

— Через пару километров будет поворот на Троицк, там обратитесь в сервис, починят или заменят.

— Погодите, сейчас уже поздно, наверно закрыто всё, а завтра воскресенье.

— Сервисы у нас и по воскресеньям работают, и по ночам, но вам я рекомендую остановиться на ночь в мотеле, перед въездом в город, увидите красную неоновую вывеску. Недорого и кормят вкусно. Кстати, куда направляетесь?

— В Казахстан, а может и дальше.

— На рыбалку?

— Нет, мы спелеологи.

— А пещеры... Ясно.... А что за антенна на крыше?

— Любительское радио.

— Ясно, ясно. Советую пока отдохнуть, сейчас в сервисе под вечер все сонные как мухи, ещё напортачат что-нибудь. Если только к Василичу... Нет! Лучше завтра с утра подъезжайте. Что же, приятного путешествия! — лейтенант козырнул и отошёл.

— До свидания! — крикнул вслед вежливому патрульному Пётр Иванович, а его пассажир в это время уже нажимал кнопочки бортового компьютера, пытаясь запустить диагностику.

— Всё-таки в провинции, Серёжа, люди добрее, — заявил Пётр Иванович, следя за его попытками, — даже ДБ-шники.

Серёжа, а вообще-то Сергей Валерьевич Поспелов, между тем вошёл в меню компа и добился от него списка неисправностей. Единственную неисправность комп высветил на экране. Сообщение гласило: 'Выход из строя передатчика'.

— Ну, это мы теперь и сами знаем! Починишь, Серёжа?

— Дома или на работе я бы починил, а тут где детали взять? Придётся правда, сервис искать. Ну, поехали, что ли?

— Поехали... — Пётр завёл мотор, и путешественники поехали вперёд, но не очень быстро, чтобы не пропустить поворот на Троицк, хотя заезжать туда они раньше не собирались.

Впрочем, бортовой компьютер 'Байкала' хоть и потерял временно свою фискальную функцию, дорогу, тем не менее, показывал вполне исправно. Скоро в наметившихся сумерках сделали путешественники левый поворот, следуя указателю: 'Троицк 2 км' и уже через несколько минут увидели красную неоновую вывеску 'Мотель'. Имелась тут и охраняемая стоянка. Пётр пока припарковал немалый 'Байкал' около входа в рассуждении сходить сначала на разведку. Но из машины друзья так не вышли.

Сергей положил руку на руль и предложил вдруг новый вариант:

— Петя, ведь рано ещё ужинать да спать ложиться, — сказал он — давай лучше в этот Троицк съездим. Сервис поищем, чтобы завтра не рыскать пол дня. Найдём и сюда вернёмся. Или ты устал? Давай тогда я поведу.

— Да нет, не сильно. И, правда, двинулись! Ты бы покричал сначала на 'двойке' своей, может какой радиолюбитель подскажет куда ехать.

— Точно, а я что-то я не додумался.

'Двойкой' Пётр назвал любительский диапазон 'два метра'. Серёжа достал из бардачка солидную двухдиапазонную радиостанцию 'Спектр', подключил к ней антенный кабель. Установив вызывную частоту, он коротко позвал:

— Всем, я R36 Анна Василий дробь M, кто слышит, прошу ответить!

Но никто ему не ответил.

Повторив вызов ещё пару раз, Сергей хотел уже поискать корреспондентов на других частотах, как вдруг прозвучал ответ:

— R36AW/M, я R44 Харитон Киловатт, слышу хорошо, 5-9, меня зовут Павел. Приём.

Сергей ответил:

— R44HK, спасибо за ответ, слышу тоже хорошо. Рапорт: 5-9, меня зовут Сергей, нахожусь около мотеля у въезда в город Троицк. Приветствую, Павел. Нам нужна консультация.

— Принято, Сергей. Что за консультация?

— У нас в бортовом компе накрылся передатчик автоответчика. Павел, где у вас тут лучше починить? А то ДБ-шники грозятся оштрафовать!

— Это наверно Федотов вас прихватил у поворота? Хороший парень, лишнего не накрутит. А починить? Давайте-ка сейчас ко мне, а утром я вас в свой сервис направлю. У меня хороший спец по компьютерам есть, но он только завтра с утра будет.

Путешественники взглянули друг на друга и одновременно кивнули.

— А куда к вам, Павел? Нас двое, не стесним?

— Всё нормально. Езжайте сейчас к Троицку, на кольце перед городом повернёте налево по указателю посёлок Загорный. После указателя через километр увидите слева водонапорную башню. На верхушке у неё красный фонарь. Подъезжайте к ней, я вас встречу. Если заблудитесь — зовите, хотя тут заблудиться негде.

— Принято, Павел! До встречи. R44HK, я R36AW/M, 73!

— До встречи, Сергей. Я R44HK, 73!

В состоявшемся на 'двойке' специфическом радиолюбительском разговоре, содержание которого, впрочем, ясно даже и без перевода, сочетание латинских букв с цифрами обозначало позывные корреспондентов, а цифры '5-9' — наилучшую оценку слышимости. '73!' же означало наилучшие пожелания. Так принято у радиолюбителей но, вообще-то и любой профессиональный сленг труден для понимания неискушённого слушателя.

Между тем друзья, миновав так и не посещённый ими 'Мотель' и последовав указаниям Павла, вскоре уже подъехали к грандиозному сооружению из красного кирпича, довольно слабо видимому в наступающем сумраке. На вершине строения ярко горела красная лампа. В её свете видны были многочисленные антенны, установленные на крыше. Остальная часть дома тонула в темноте. Двор, впрочем, был хорошо освещён.

Было это здание когда-то водонапорной башней, но теперь её видно приспособили для жилья. Ещё какие-то постройки примыкали к башне, но визитёры их не рассмотрели. Короткая дорога вела от шоссе к гостеприимно раскрывшимся при их приближении железным воротам. Справа и слева от ворот виднелась сетчатая ограда.

Проехав метров тридцать по асфальтированной дорожке, 'Байкал' остановился у главного, видимо, входа, где вышедших из вездехода друзей встретил коренастый мужчина лет 55-и, седоватый с волевым лицом. Одет он был по-домашнему, легко, в тренировочные штаны неизвестной фирмы и застиранную тельняшку. В руке же держал портативную 'Моторолу'. Хотя и говорят в народе о нежаркой погоде — 'не май — месяц', но было как раз начало мая, а жарко не было. Вечером — особенно.

После взаимных представлений, Павел, а это был, конечно, он, пригласил прибывших в 'свою крепость', как он выразился. Цокольный этаж 'крепости' содержал в себе прихожую, немалую кухню и душ с ванной комнатой. Впрочем, слово кухня вряд ли подходило к этому помещению. Самая придирчивая хозяйка осталась бы довольна огромной газовой плитой, рядом настенных шкафчиков и обеденным столом. А также всякими более мелкими, но полезными вещами.

На втором этаже имелась гостиная с камином, разожжённым по случаю прохладной погоды, и несколькими диванами. Вдоль стен стояли шкафы с книгами. На свободной стенке висел экран телевизора. Также в гостиной присутствовал и довольно современный компьютер. На этом же этаже были и уютные гостевые спальни.

На третьем этаже располагался кабинет хозяина, совмещённый с 'шеком'. Это английское слово, первоначально вообще-то обозначало что-то вроде 'хижины', но в среде радиолюбителей, к которым, несомненно, принадлежал Павел Васильевич Самсонов, означало в привычных для непосвящённых выражениях, радиорубку.

С уважением осмотрели гости рабочее место радиолюбителя, оборудованное по последнему слову техники: несколько современных трансиверов, (приёмопередатчиков) и, явно самодельный, но очень аккуратно выполненный мощный коротковолновый усилитель. Имелись тут также и ещё несколько аппаратов, устаревших, но подключённых, а значит, явно функциональных. Стоял и застеленный покрывалом диванчик — скорее всего лежбище самого хозяина.

Ещё выше имелся чердак, но ничего интересного там, по-видимому, не было. Все этажи соединялись между собой железными витыми лестницами, но снаружи башни присутствовал и лифт, а скорее его следовало назвать грузовым подъёмником. Системы отопления и кондиционирования располагались в подвале.

Короче, сразу было видно, что владелец человек не бедный, но привык тратить свои деньги не на пошлую роскошь, а на удобный и надёжный быт.

К этому времени поспел ужин, и маленькая симпатичная женщина средних лет пригласила всех к столу. Расположившись на кухне, гости и хозяева отдали дань картошке с тушёным мясом, нескольким разным салатам и светлому пиву. Казалось бы, простая русская еда, он она была приготовлена изумительно вкусно, а может просто путешественники проголодались в дороге. Во всяком случае, они искренне поблагодарили хозяйку, которая впрочем, оказалась не супругой Павла Васильевича, а вроде бы его дальней родственницей, не то двоюродной тёткой, не то троюродной племянницей, а в настоящее время 'домомучительницей', как представил её Павел Васильевич с улыбкой. Впрочем, Вере Степановне это привычное, видимо, звание нравилось, судя по её зардевшемуся от похвал лицу.

— Спасибо, Вера Степановна, уже поздно, вы езжайте домой. Я сам всё уберу! — такими словами Павел Васильевич пресёк её поползновения немедленно перемыть посуду и навести порядок на кухне. А когда за окнами завелась её 'Лада' и домохозяйка уехала, пригласил товарищей подняться в гостиную.

* * *

Хотя Павел Васильевич был значительно старше друзей, он, как это и принято в среде радиолюбителей, настоял, чтобы его звали просто по имени. Расположившись в гостиной у камина, гостеприимный хозяин и гости отдали должное неплохому коньяку и, наконец, поговорили и о делах.

Оказалось, что господин Самсонов, хоть и не является олигархом местного разлива, но владеет автосервисом и 'парочкой фирм', как он выразился. А, кроме того, он и акционер нескольких Троицких предприятий. Вкратце поведал он, как 'дошёл до такой жизни', впрочем, без капли самолюбования, которое так свойственно в России большинству богатых людей, за что их традиционно и не любят. В его изложении, его карьера была цепью случайностей, начавшихся со времени его увольнения с военной службы в самом начале века.

Перво-наперво, холостой, моложавый майор в отставке оказался владельцем доставшейся ему по наследству от умерших родителей шикарной трёхкомнатной квартиры в Москве, а от бабушки — дома в Троицке. К слову, в столицу в те времена рвались все предприимчивые люди, справедливо полагая, что именно там делаются настоящие деньги.

Но отставник свою московскую квартиру продал, причём по результатам небольшого тендера оказался владельцем более чем круглой суммы. И приехал в Троицк, поскольку столичную суету и пробки, хамство и давку не больно любил, а тут когда-то жила его бабушка, о которой он сохранил самые тёплые воспоминания. Да и о самом городке, недалеко от Волги, тоже.

Город Троицк, хотя и находится в пределах Самарской области, но всё-таки на изрядном от самой Самары расстоянии, достаточном, чтобы не касалась его суматоха этого областного города. Казалось бы, нейтральное имя города чуть было не сыграло с ним злую шутку: после революции стали троичане гордо называть себя в честь пламенного революционера Троцкого Льва Давыдовича, троцкистами. Но, к счастью, проявив похвальную прозорливость, буквально перед тем, как звезда легендарного руководителя октябрьского переворота склонилась к закату, обратились троичане в Москву с просьбой дать их старозаветному Троицку какое-нибудь революционное название.

То есть, так было написано в петиции горсовета. Заветной же мыслью было навсегда откреститься от опального ныне демона революции. В столице, к счастью не уловили некой двусмысленности ситуации и присвоили городку имя пролетарского писателя Фурманова. Так Троицк очень вовремя превратился в Фурмановск. И оставался им лет семьдесят. К концу же века, когда образы героев революции несколько поблекли, город, стараниями также горсовета, вернул себе историческое имя, аргументируя это переименование тем, что жизнеописатель легендарного В.И. Чапаева если и бывал в их городе, то доказательств, подтверждающих этот факт не имеется.

Но, хотя для отставника Троицк показался уже не таким, как в детских воспоминаниях, а более пыльным и шумным особенно в районе железной дороги и станции, майор запаса поселился тут. Привёл в порядок бабушкин дом в частном секторе и, не в силах сидеть без дела, устроился механиком в ближайший автосервис. В те времена, воинская его пенсия была, всё же довольно мала, а руки были на месте.

Сервис, как оказалось, дышал на ладан: если с ремонтом отечественных автомобилей его работники как-то справлялись, то с иномарками дело обстояло значительно хуже, запчасти необходимо было заказывать, а владелец пустил это важное дело на самотёк. Приступы его деловой активности следовали всё реже и реже, а запои, наоборот, всё чаще.

В результате и механики, среди которых были и настоящие мастера своего дела, глядя на хозяина, не больно-то рвались на трудовые подвиги. А всё чаще, следуя его примеру, прикладывались к бутылке, даже в рабочее время. Сервис оказался на грани закрытия, работники уже два месяца не получали зарплату, когда в кабинет думавшего тяжёлую думу похмельного владельца, а по совместительству и директора вошёл механик господин Самсонов.

— Зарплата будет через неделю, — вместо приветствия сказал ему осунувшийся владелец, хотя сам в это уже не верил, так как перспективы получения нового кредита были весьма призрачны.

— Я не по этому вопросу, Иван Иванович. Как вы думаете вообще выпутываться? Долги у вас, я думаю, довольно большие.

Иван Иванович хотел было вспылить и выгнать из кабинета сующего свой нос в его дела нахального механика, но что-то в облике и уверенном взгляде г. Самсонова помешало ему это сделать. Он несколько сник и предложил визитёру присаживаться.

— Верите ли, нет, Павел э-э... Васильевич, не знаю, как я буду выпутываться, — сказал он почти откровенно. — Денег нет, счета не оплачены. Или ликвидировать дело или продать кому-нибудь, кто возьмёт с долгами.

— Или его заберут просто так, — добавил он, подумав. — Всего я должен... да вот, посмотрите.... И по кредитам ещё... — он пододвинул к посетителю кипу документов.

— Ну, не так уж и много, — ознакомившись с документами, заметил г. Самсонов — только 'Субару' вам придётся продать. Ничего, купите машину поскромнее, зато бизнес сохраните.

— Боюсь я за 'Субару' много не дадут. Да и привык я к ней. Так что, не знаю, что и делать.

В общем-то, Иван Иванович несколько лукавил: корень его проблем находился несколько глубже. Большая часть его долгов, совершенно не фигурирующих ни в каких документах, сделана была им у некоторых неофициальных лиц, чрезвычайно охотно дающих в долг, но и условия возвращения долга блюдущих предельно жёстко. Вплоть до насильственного отторжения собственности нерадивого должника. Впрочем, в эту сторону своих взаимоотношений с теневой экономикой он, уже 'поставленный на счётчик', г. Самсонова так и не посвятил, о чём потом неоднократно горько жалел.

— Тогда у меня такое предложение, я оплачиваю долги сервиса, и мы становимся соучредителями, — сделал своё предложение механик Самсонов, не подозревавший об истинных причинах кручины директора.

— Вы? — несказанно удивился Иван Иванович, хотя какая-то такая мысль уже посещала его голову при виде той уверенности, с которой повёл общение с ним его механик. — А бобов хватит?

— Думаю, да! Я, знаете ли, наследство получил.

— Ну, если наследство.... Только я откажусь, с этими алкашами каши не сваришь, придётся продавать, наверно, — заявил бизнесмен, у которого слово 'алкаш' у самого только что на лице не было написано.

— Что же, давайте я и куплю, — неожиданно даже для самого себя предложил г. Самсонов.

— ?? — Иван Иванович поперхнулся только что закуренной сигаретой. — А сколько дашь?

— А это мы сейчас посчитаем!

И начался русский торг.... Нет смысла утомлять читателя конкретными цифрами, тем более что суммы назывались в ветхозаветных рублях, переход страны на расчёты в евро тогда даже ещё не обсуждался. Достаточно сказать, что если цена называемая владельцем парила в небесах, подобно гордому орлу, то покупатель называл иные цифры, не выше воробьиного перепархивания.

В итоге, под давлением очевидных фактов о балансовой стоимости цеха (кровля требует ремонта, окна застекления), офиса (требует ремонта), трёх подъёмников (не работают два), боксов (тоже, чего-то требуют), минус накопившиеся долги, включая не выплаченные зарплаты, высота полёта горного орла снизилась постепенно до уровня траекторий городской вороны. И стороны, уже глубокой ночью, пришли к окончательному соглашению.

Сделка, в результате которой Павел Васильевич стал неожиданным владельцем прогорающего бизнеса, изрядно ударила по 'квартирным деньгам'. И уж конечно, жалко было бы потерять их просто так. Честно говоря, он и не собирался сразу становиться единоличным владельцем. Скорее ему хотелось стать партнёром опытного бизнесмена, чтобы подучиться и набраться опыта.

В первый же день, после того, как сервис перешёл в его собственность, он собрал, уже в своём кабинете, всех работников и информировал ошарашенных механиков и слесарей, что теперь они его подчинённые. Далее, последовала программная речь, краткая суть которой состояла в том, что в случае их усердной работы, он г. Самсонов, гарантирует им существенное повышение зарплаты, полный соцпакет и восьмичасовой рабочий день. В случае же употребления в рабочее время любых спиртосодержащих жидкостей, этот день будет отмечен в табеле провинившегося, для начала, как отпуск без содержания, а в следующий раз, как прогул со всеми вытекающими.

— Даже пива нельзя? — прозвучал недовольный голос из аудитории.

— Почему, нельзя? Можно что угодно, но с учётом вышесказанного: выпил, и весь день свободен!

Аудитория впала в некоторое уныние, поскольку большая её часть не мыслила для себя начала рабочего дня без приёма этого живительного с их точки зрения напитка. К сожалению, не ограничиваясь пивом, эти люди, следуя заветам отцов и дедов, в течение дня постоянно повышали градус употребляемого и, дойдя к обеду до отметки 40 градусов, к концу дня порой и не стояли на ногах. Вполне естественно, что такой сервис, с такими не способными под вечер держать намеченный курс работниками не имел никаких перспектив.

— Не круто ли берёшь, майор? — спросил кто-то нового хозяина. — Заведёшь тут армейские порядки, так мы и разбежимся!

— Ты, Санька, за всех не говори, с вами, кирюхами, так и надо! — осадил выступившего Григорьевич, самый авторитетный и пожилой мастер. — Ты разбегайся на здоровье, на банку себе везде заработаешь, а мне ещё внукам помогать нужно. Зарплата у нас — слёзы просто, да и ту Иваныч не всегда платит. А тут человек дело предлагает, надо ему помочь, для нашей же пользы. Разболтались мы — хуже некуда. Вспомни вот, как ты клиенту в мотор наблевал!

Дружный смех разрядил несколько напряжённую атмосферу: все конечно помнили этот эпизод из недавнего прошлого и его позорное продолжение, в ходе которого, не вяжущий лыка Санька, нимало не смутившись присутствия заказчика, выпрямился, величественно взмахнул рукой и приказал кому-то видимому одному ему: 'П-помыть!' После чего, со словами 'мне тут нужно проверить...' улёгся на задние сиденья иномарки и спокойно заснул. На этом, собственно, собрание и закончилось, мастера разошлись, подбадривая смутившегося коллегу солоноватыми шутками.

Повторимся: г. Самсонов, хоть и предполагал заняться бизнесом, но не чувствовал себя к этому вполне готовым. Но жизнь рассудила как видно иначе, сразу кинув его в омут чёрного нала и порой сомнительных сделок, без которых обойтись, впрочем, было в те времена дикого капитализма совершенно нереально. А также, непростых отношений с государственными контролирующими органами. И с другими контролирующими органами, совершенно не государственными, но тоже уверенными в том, что он непременно будет платить им некий налог 'за безопасность'.

В первый раз непрошеные визитёры заявились буквально через неделю после совершения сделки. Однако, новоиспечённый владелец, дружески предупреждённый Иваном Ивановичем о возможности и даже обязательности таких коллизий, успел оборудовать свой кабинет системой скрытого видео наблюдения и звукозаписи, включающейся от нажатия незаметной кнопки.

Итак, весь разговор с 'бойцами' контролирующей город 'бригады' был записан на диск и растиражирован в необходимом количестве экземпляров. Одна из копий, при повторном визите 'контроллёров' была им же и вручена, с пожеланием передать её для просмотра своему начальству. В этой короткометражке, хотя и чёрно-белой, отлично опознавались и сами личности посетителей и внятно слышались их пожелания и угрозы. Кроме того, бесстрастная стереофоническая запись зафиксировала и имя их босса, которым неоднократно козыряли неудачливые рэкетиры.

В приложенной же к видеоролику записке оный босс уведомлялся, что этот любопытный сюжет не будет представлен в правоохранительные органы, если он, босс, будет достаточно благоразумен и забудет о существовании г. Самсонова и возглавляемого им автосервиса. Какими выражениями сопровождал просмотр этого клипа 'крёстный отец' троицкой мафии, и какие санкции он наложил на своих лоховатых бойцов, неизвестно. Но наезды временно прекратились. А потом... впрочем, потом настали уже другие времена.

В первый год своего плавания по мутным волнам российского бизнеса начинающий предприниматель с трудом сработал, как говорится 'в ноль', что, несмотря на неблагозвучность, означало всего лишь, что расходы не превысили доходов, все госналоги и поборы исправно выплачивались. И выплачивалась зарплата. Она действительно существенно возросла, хотя и не сразу, а по мере того, как обновлённый автосервис завоёвывал доверие новых и старых клиентов, а это процесс, к сожалению не быстрый.

Только по мере того как клиенты, делясь между собой впечатлениями о работе аналогичных организаций, всё чаще и чаще отмечали, что 'у майора быстро и не дорого', а в нужных случаях и прокатную машину дают для срочных поездок, пока собственная тачка в ремонте, престиж сервиса рос и укреплялся.

Вскоре в полный голос заявил о себе новый авто-производитель — 'Байкал' со своими внедорожниками, постепенно перехвативший рынок этого типа автомобилей в России. И автосервис г. Самсонова первый в области оказался готов к их ремонту и обслуживанию. Так что в какой-то период времени даже и из самой Самары нередки были у него гости. И уж конечно, часто заворачивали с автотрассы, привлечённые ярким и доходчивым рекламным плакатом.

Но это было уже потом, а в первые годы своего директорствования Павел Васильевич медленно и трудно, но неуклонно повышал рентабельность своего бизнеса. По второму году добился он уже некоторой прибыли, часть которой прозорливо употребил не только на повышение зарплат сотрудникам, но и на организацию льготных кредитов для них же. Учитывая, что сотрудники его сервиса имели право в нерабочее время ремонтировать свои автомобили совершенно бесплатно, а запчасти приобретать по закупочным ценам, скоро все мастера обзавелись, кто новенькими, кто подержанными, но выглядевшими не хуже новых, машинами, как российскими, так и импортными.

И это было тоже неплохой рекламой, приведшей к тому, что хозяева прочих аналогичных предприятий стали в личных беседах горько жаловаться друг другу, что майор 'переманил' к себе лучших их работников. Хотя, это и было явным поклёпом, но результат оказался налицо: постепенно лучшие мастера славного города Троицка сосредоточились в возглавляемом г. Самсоновым автосервисе, который в результате значительно расширился.

Даже и, казалось бы выброшенный на обочину истории Иван Иванович пришёл к нему устраиваться на работу, и был принят с учётом того факта, что когда-то был отличным токарем и фрезеровщиком на знаменитом Троицком пороховом заводе. И вскоре заслуженно занял место бригадира, умелого и нетерпимого к пьянкам.

Может быть, имел значение и тот факт что, будучи отставным военным, наш удачливый бизнесмен прошёл хорошую школу российской армии, научившей его преодолевать непреодолимое и доставать не доставаемое. А более всего тому, что называют в народе солдатской сметкой, из-за наличия которой так и ценятся 'на гражданке' люди прошедшие эту мало популярную в те времена школу, будь они рядовые или офицеры.

Ко всему прочему, в те времена и власть предержащие поняли, наконец, что государство богатеет не выжиманием налогов из нищего трудящегося населения, а созданием для них хороших условий для заработка. Простая эта мысль доходила до занятого набиванием собственных карманов чиновничества почти треть века с момента смены в стране общественной и экономической формации. Но, дошла.

То ли пересажала опомнившаяся Россия своих самых одиозных коррупционеров, то ли ушли они мирно на покой, а скорее и то и другое, но новое поколение властей со скрипом и стонами приняло и новое налоговое законодательство. Тем самым, избавив предпринимателей от своего навязчивого присутствия за спиной, мелочного контроля, выливавшегося в отнюдь не мелкие суммы, каждодневно оседавшие в карманах многочисленных назойливых своих контроллёров. И от пресловутой системы 'откатного финансирования'.

Так или иначе, но к моменту повествования Павел Васильевич Самсонов был одним из самых уважаемых бизнесменов города, славился честностью и обязательностью в делах, неоднократно получал предложения баллотироваться в городскую думу и даже на должность мэра, каковые неизменно отклонял, отговариваясь занятостью.

О личной его жизни ходило немало слухов, поскольку он так и не женился, хотя в период становления своего бизнеса был уже буквально на грани. Но понравившаяся ему было Татьяна, девица с соседней улицы, оказалась существом мечтательным и воспитанным в отвращении ко всякому труду. Она была вполне готова играть роль шикарной супруги богатого бизнесмена. Но стать ему боевой подругой, помощницей или хотя бы деловой домашней хозяйкой оказалась не способна.

Пока её, впоследствии несостоявшийся, супруг пропадал по 12 часов на работе — восьмичасовой рабочий день он установил для всех своих сотрудников, кроме себя, сам он работал порой и в две смены — она пролёживала старый диван, обложившись модными журналами. Или производила рейд по Троицким магазинам, спуская выделенные ей на хозяйство деньги на всякие безделушки и тряпки. Также прогуливала она бухгалтерские курсы, на которые устроил её предполагаемый супруг. Только курсы вождения окончила она с грехом пополам, да ещё полюбила компьютерные игры, раздолбав последовательно за шесть месяцев совместного проживания три клавиатуры домашнего компьютера Павла Васильевича.

Утром г. Самсонов завтракал в одиночку, пока Таня досматривала последние сны, обедал он на работе, сублимированной лапшёй, метко называемой в народе 'бичпакетом', запивая её крепким чаем, а явившись домой к ужину, находил, что его приготовить 'не успели'. Вершиной кулинарного искусства 'невесты' была яичница-глазунья, чаще всего с фрагментами яичной же скорлупы.

Для того чтобы она заимела практику вождения, 'жених' подарил ей старенький, но в отличной форме 'Пежо', на котором она в один прекрасный, как оказалось для всех день, и уехала 'в гости, в Самару'. По крайней мере, так было написано в записке, написанной её округлым детским почерком, которую обнаружил вместо Тани пришедший домой поздно вечером измотанный бизнесмен. Заподозрив неладное, вдобавок и её сотовый оказался отключен, Павел Васильевич занялся розыском, отправившись для начала на пост тогдашнего ДПС на выезде из города. Наряд ещё не сменился, и милиционеры без труда вспомнили приметный 'Пежо', просвистевший мимо них в направлении Самары. Пилотировала его Татьяна, известная им как пассия г. Самсонова и она была в машине явно одна. Несколько успокоившись, Павел Васильевич вернулся домой.

Утром его навестила несостоявшаяся тёща и, пряча глаза, сообщила, что дочь её Татьяна уехала в Москву, поскольку 'в Троицке ей скучно и тесно, а настоящая жизнь именно там'. Судя по всему, поступок своей непутёвой дочки соседка не вполне одобряла. Впоследствии, как донесли ему знакомые троичане через пару лет, видели они Татьяну в Москве за рулём не то 'Мерседеса', не то даже 'Бентли', тут показания расходились. А может и не она это была, а просто похожая девушка. Во всяком случае, оставив своего возможного жениха соломенным вдовцом, Татьяна навсегда исчезла с его горизонта. Только её мать, изредка встречая его на улице, смущённо передавала ему иногда очередной привет, извинения и уверения, что у дочки всё хорошо.

После своей неудавшейся женитьбы майор вовсе не замкнулся, но о серьёзных взаимоотношениях уже не подумывал, обходясь временными, ни к чему не обязывающими связями. Злые языки утверждали, правда, что нанятая им кладовщица, а впоследствии домохозяйка, предположительно его дальняя родственница Вера Степановна Лодыгина выполняет порой не только возложенные на неё обязанности, но и более интимные. Но свидетельств как за, так и против этого предположения было столько, что досужие ревнители чужой нравственности окончательно в них запутались.

Конечно, не всё это и не в таких подробностях поведал своим случайным гостям их гостеприимный хозяин но, забегая вперёд, скажем, что их знакомство оказалось долгим и впоследствии в задушевных беседах 'за жизнь' всё это постепенно выяснилось.

Но в этот же вечер рассказал москвичам Павел Васильевич, каким образом обосновался он в такой шикарной башне. Оказалось, что войдя в силу, надумал он построить себе просторный дом. Старый бабушкин ломать и перестраивать ему не захотелось, и продавать тоже. К тому времени, городской думой под застройку был определён участок пустоши, примыкающий к закрытому пороховому заводу. Часть этого участка и надумал приобрести потенциальный застройщик. Выехав на рекогносцировку, обнаружил он, что в этих пределах находится подлежащая сносу заброшенная водонапорная башня, когда-то снабжавшая водой опасное производство. Внутри она была совершенно пуста, если не считать горы мусора, доходившей до уровня второго этажа, сквозь прорехи в крыше видно было небо. Внешний вид этого сооружения напоминал донжон некой крепости, пострадавшей в бою, но не сдавшейся неприятелю. Постройка начала двадцатого века была настолько прочна, что и за сто лет кирпичи её почти метровых по толщине стен не выпадали и даже не выщербились, за исключением тех мест, где поработали современные вандалы, демонтировавшие в своё время её внутренности и расширившие для этой цели отбойными молотками дверной проём.

В общем, это было как раз то, чего ему и хотелось: 'мой дом — моя крепость'. Вдобавок и стояла башня на холме. И он сразу представил, как хорошо это место для радиолюбительских антенн, не то, что бабушкин дом в низине, у самой волжской старицы. К одному краю участка примыкал редкий кустарник, а с другой стороны виднелись неподалёку заброшенные корпуса и капониры старого порохового завода.

Приобретя участок, Павел Васильевич нанял людей для вывоза мусора, а сам обратился к местному архитектору-пенсионеру, с которым и просидел несколько вечеров за его компьютером, детализируя и шлифуя проект превращения кирпичного остова в уютное жилище. Оказалось, что в наследство ему досталась система водоснабжения и канализации: несколько артезианских скважин были только заглушены, а их трубы выходили в подвал башни. Канализационная же труба вела к очистным сооружениям завода, которые после реконструкции должны были бы принять стоки всего нового городского района.

Хуже было с электроснабжением: ведущая к бывшему заводу ЛЭП подверглась в известные времена атаке охотников за цветными металлами и, естественно не могла выполнять свои функции. На её восстановление у города не было денег, планировалось получить их от потенциальных застройщиков. Так что пионеру застройки пришлось проложить на свои средства временный подземный кабель от ближайшей подстанции.

К сожалению, временное, как это часто бывает, оказалось постоянным. Тот самый участок пустоши оказался невостребованным; никто кроме Павла Васильевича не пожелал поселиться в этом районе, опасаясь за свою жизнь.

Оказалось, что ещё во время Отечественной войны, когда завод работал более чем в полную силу, на нём в результате диверсии произошёл взрыв разрушивший часть установок, на которых 'варился' тринитротолуол. Это вещество, более известное под маркой тротил, частично взорвалось, частично растеклось между обломками железобетонных конструкций, а кое-где его разливы накрыло землёй поднятой взрывами. Таким образом, вся близлежащая местность оказалась заминирована.

Прошло время, окончилась война, и о происшествии постепенно забыли. Тем более, что тротил сам по себе не взрывается, но, кстати, и не портится. Напомнил он о себе в 70-е годы прошлого века, когда тогдашний директор завода решил навести порядок на вверенной ему территории, насадить парк, устроить пруд. Поскольку всему этому мешали торчащие из земли бетонные глыбы, а взрывчатки на заводе хватало, то он поручил опытным специалистам-взрывникам ликвидировать это безобразие. Дремлющая под землёй смерть детонировала от первой же шашки. Произошёл взрыв, как минимум, сравнимый с взрывом тяжёлого фугаса, и директор получил пруд, хотя, совсем и не там, где он планировал. К счастью, никто серьёзно не пострадал.

Еле-еле отписавшись от многочисленных проверок и постояв на множестве начальственных ковров, директор завода к своей идее охладел и злосчастный участок снова погрузился в дремотное состояние до тех пор, когда уже в 21-м веке экскаватор взрыл на нём грунт под фундамент дома одного счастливого застройщика. К счастью, и тут обошлось без жертв: обнаружив в ковше среди земли и куски тротила, экскаваторщик бросил работу и более никто не пожелал тут что-нибудь строить.

Так и оказался Павел Васильевич единственным поселенцем в новом районе, на который городские власти возлагали столько надежд. Не сказать, что он очень расстроился от вести, что остальные участки не выкуплены, а к его территории почти примыкает минное поле. Общения ему хватало и на работе, а досуг он посвящал своему увлечению и встречам с немногочисленными, но надёжными друзьями. Иногда, впрочем, и подругами. Так что, без соседей он вполне обошёлся.

* * *

Наутро отлично отдохнувшие и выспавшиеся гости выпили особо вкусный кофе, разгрузили 'Байкал' в гараже около башни и отправились в сопровождении Павла Васильевича в его сервис, где проблема с автоответчиком бортового компа разрешилась буквально в пять минут. Однако г. Самсонов настоял на полной проверке не нового уже 'Байкала' и его мастера тут же диагностировали блуждающий дефект в электропроводке и неисправность заднего амортизатора. Пожалуй, с такими сюрпризами отправляться в дальнее путешествие не стоило. Мастера, впрочем, заверили, что всё будет починено до конца дня и Павел Васильевич, взяв свою разгонную машину, покатал гостей по городу, показал им его немногочисленные достопримечательности и отвёз домой, в башню, где их уже ожидал обед, приготовленный заботливой хозяйкой.

— Ну, так расскажите, куда вы направляетесь, — спросил своих гостей Павел Васильевич, когда после обеда они расположились, по случаю жаркого дня на крытой веранде, кольцом охватывающей третий этаж. Вчера вечером они её не рассмотрели.

— Едем в Казахстан, а дальше будет видно. Мы с Серёжей вроде спелеологов, не профессиональных, конечно. Лазим и по пещерам и искусственными шахтами. Хотим исследовать, что осталось от одного старинного проекта. Тогда его засекретили, а недавно нам попались кое-какие документы.

— Так вы диггеры? А что за проект?

— Вряд ли Вы знаете, но в 60-х годах учёные обсуждали возможность использования полостей, возникающих в результате подземных ядерных взрывов в народном хозяйстве. Предполагалось, что их можно применить для хранения воды, газа, ну или нефти.

— Нет, я читал об этом, кажется в старой 'Науке и жизни', или в 'Технике-молодёжи'. Да, девственное было время! Предполагали даже в городских районах устанавливать мини-атомные реакторы для отопления! Хорошо, вовремя отказались. Чернобыль, к сожалению, дал полное понимание проблемы. Так, вы нашли эти каверны?

— Думаем, что нашли. Серёже на работе, среди старых бумаг попалась папка с кое-какими черновыми планами. Там были и предполагаемые координаты скважин, в Казахстане и в Киргизии. Съездим, проверим, а повезёт — и спустимся в эти полости.

— А радиация?

— За прошедшее время она должна бы уменьшиться до безопасного уровня; ведь ядерный взрыв вовсе не то же самое, что взрыв ядерного реактора. Но, мы взяли и приборы, и защитные костюмы.

— Пойдёмте, я вам тоже кое-что покажу, — сказал Павел Васильевич, и вслед за ним друзья спустились в цокольный этаж, а затем и в подвал. Там хозяин подвёл их к массивной железной двери с кремальерой в центре. Надев висевшую тут же на вешалке телогрейку и предложив ещё две гостям, он поколдовал с запорами и повернул кремальеру. Дверь открылась почти бесшумно, и из тёмного проёма пахнуло характерным духом подземелья: холодом, сыростью и тленом.

Проводник щёлкнул укреплённым на стенке электрическим автоматом, и перед спелеологами открылась уходящая вниз некрутая, сварная металлическая лестница. Стены наклонного тоннеля были выложены красным кирпичом. На них, через равные промежутки светились современные плафоны для помещений с повышенной влажностью.

— Держитесь за поручни, — скомандовал их проводник — катиться вниз хоть не долго, но больно.

И первый пошёл вниз. За ним двинулись и заинтригованные гости.

— Я обнаружил этот ход, когда приводил в порядок подвал. Дверь была заложена кирпичом, а ход завален землёй и всяким мусором. Строители тут всё вычистили, а лестницу я подварил кое-где сам. Ну и проводку...

Тем временем они спустились по лестнице и оказались в уходящем в две стороны широком тоннеле. Прямо напротив лестницы в стене тоннеля имелась ещё одна металлическая дверь, сверху и снизу испещрённая рядами высверленных отверстий.

— Тут я картошку храню, — улыбнулся в полумраке хозяин подземелья — весь этот подвал мне освоить невозможно, если только экскурсии водить. Платные.... Тут целая система тоннелей под бывшим заводом. Казематы, лаборатории. Как я понял, начали их строить ещё в начале прошлого века под склады продукции что ли? Очень интенсивно и добротно строили в начале сороковых. Может, боялись бомбёжек и хотели хоть часть производства перенести под землю? К счастью, сюда долетали только разведчики... Я, правда, не всё тут обошёл, но по одному тоннелю прошёл довольно далеко вниз, похоже, до самой железнодорожной станции: поезда стучали прямо над головой. Только выход наружу засыпан.

Экскурсовод поводил их по ближним тоннелям, показал остатки, предположительно лаборатории и видимо незаконченный конференц-зал.

Хотя гости и порывались пройти дальше и увидеть побольше, Павел Васильевич урезонил их теми соображениями, что одеты они больно легко, а в тоннелях почти везде, по весеннему времени, только несколько градусов выше нуля.

— Нужно подняться наверх, экипироваться, подкрепиться, и исследуйте, ради Бога, только не заблудитесь!

С этим и выбрались наружу. Оказалось, солнце уже клонится к закату, а телефон Павла Васильевича разразился требовательными напоминаниями о пропущенных звонках. В подземелье вызовы до него не доходили. Позвонив в сервис, хозяин узнал, что 'Байкал' уже починили и следует его забрать. Погрузившись в боевую разгонную 'Ладу', компания отправилась принимать работу.

По дороге Павел Васильевич поведал, что в не далёких от Самары и от Троицка Жигулёвских и Сокольих горах также имеется развитая система штолен и бункеров, которые тоже строили во время войны на случай взятия немцами Москвы. Как известно, в этом случае Куйбышев, как тогда называлась Самара, должен был стать резервной столицей СССР. Сюда были перенесены уже иностранные посольства и на окраине построен самый мощный в мире радиоцентр. Так что, легендарное 'Говорит Москва!' звучало во время войны и из Самары.

Также рассказал Павел Васильевич, что во времена совсем уже далёкие, будучи на каникулах в Троицке, предпринимал он с товарищами попытки проникнуть в жигулёвские подземелья. В частности, через вентиляционные отверстия, которые тут и там находились в горах и представляли собой вертикальные шахты, чуть ли не стометровой глубины. В одну такую шахту он спускался, но она в самом низу оказалась завалена, а может и взорвана. Но, не полностью, из под завала шёл всё-таки леденящий сквознячок. Нашла самодеятельная экспедиция и бывшую железнодорожную насыпь, рельсы правда были демонтированы, но насыпь упиралась прямо в гору, во взорванный естественно, въезд. По рассказам, тогда ещё здравствовавших старожилов этих мест, тут в гору уходили эшелоны с техникой и людьми. Что они там строили, доподлинно неизвестно, поскольку покрыто было всё покровом строжайшей секретности. Болтали, правда, что под горами построен целый город.

Уже в конце пятидесятых годов, когда охрана была снята, а входы взорваны, местные самодеятельные спелеологи пытались пробраться в подземные лабиринты и некоторым, по их утверждению, это удалось. Один из них даже по секрету показывал соседям по деревне добытый им ящик с банками американской тушёнки в толстом слое чего-то, вроде солидола и второй с сигаретами 'Кэмел', ещё без фильтра. Тушёнка была дружно съедена, а сигареты скурены, сам же добытчик из очередного вояжа не вернулся, может погиб, где под завалами, а может и в КГБ попал, да там и сгинул. Разное врали. Зато тоннели под Сокольими горами, почти примыкающими к Самаре, до сих пор с успехом используются под продуктовые склады, и по этой причине проникнуть в них тоже невозможно.

'Байкал' уже стоял у ворот. Сергей полез, было, за кредиткой. Но его попытки оплатить проделанную немалую работу были отвергнуты хозяином сервиса на том основании, что он сам решает, кто платит, а кто нет. Его гости, в частности — нет! Усевшись в машину, снова отправились в башню, чтобы загрузиться и решить, что делать дальше. Петр предполагал остаться на пару дней, чтобы исследовать подземелья порохового завода, Сергей же считал, что пора отправляться, пока стоит хорошая погода. Сошлись на том, что заедут в Троицк после запланированной экспедиции, если останется время и если любезный хозяин — 'Конечно, конечно!' — разрешит исследование его подземелий. Хотя, и собирались раньше возвращаться в Москву 'югами', Сергей и Пётр были одногодками и друзьями с детства и, естественно, понимали друг друга с полуслова. И, если и спорили, то всегда находили разумный компромисс. Их дружба пережила и детскую, а позже юношескую влюблённость в одну и ту же девочку из их класса: Катю Семёнову. Но если их за крепкую дружбу даже учителя называли 'мушкетёрами', то их подругу, вопреки литературному аналогу — 'миледи'. Катя не отдавала никому из них предпочтения, но и дружить не отказывалась. Её тянуло к умным и эрудированным ребятам, вовсе не мажорам, и уж конечно не начинающим гопникам.

Как и множество других ребят того времени, они увлекались компьютерами, а так, как все трое жили в одном доме, то протянули между квартирами сеть. И часто 'резались' во всевозможные стрелялки, стараясь превзойти друг друга в числе порубленных в капусту монстров и уничтоженных гадких инопланетных пришельцев.

Кроме того, Сергей унаследовал от своего отца страсть к радиолюбительству, к которому пытался приобщить и своих друзей, без особого, правда, успеха. Часто собираясь в его квартире, они с любопытством наблюдали за тем, как он проводит связи с далёкими странами, общаясь то по-английски, то по-испански, даже сами по его настоянию выходили в эфир под его присмотром, но как-то их не зацепило.

Мальчики пережили и период увлечения единоборствами: хотя профессионалами в этом деле стать им не случилось, но постоять за себя и подругу были вполне способны. Что, кстати и пригодилось им, когда в школьные каникулы они путешествовали по Подмосковью и пару раз встретились с местными, то ли 'казановами', то ли просто укурышами.

После окончания школы Сергей поступил в Институт физико-химических проблем, а после его окончания был приглашён на работу в 'НИИ стали и сплавов'. Пётр же срезался на экзаменах в аэрокосмический. И в результате, пошёл на год в армию. По демобилизации, он всё же поступил на конструкторское отделение. Институт он закончил с 'красным' дипломом и легко устроился по специальности.

А Катя временно пропала из поля зрения друзей: скоропалительно вышла замуж и уехала в Томск, обещав звонить и наведываться в Москву. Сначала, действительно звонила и прилетала пару раз в гости к родителям, затем звонить перестала, а родители её куда-то переехали. А её сотовый перестал отвечать. Появилась она через пять лет, уже с малышом. Подробностей своего замужества и развода рассказать не захотела, поселилась у родителей.

Но мало-помалу оттаяла и в дружеских беседах поведала старым товарищам, что бывший муж её, хотя и был человек не вредный, но всё же деревенский и темноватый: занятый весь день на работе, он считал, что супруге работать незачем, а нужно всецело посвящать себя дому и ребёнку. Даже на её заочную учёбу он смотрел косо. Сам же, придя с работы, усаживался у телевизора, считая, что его функция добытчика и кормильца на сегодняшний день выполнена. Все пять лет Катя пыталась привыкнуть к такому распорядку и распределению обязанностей, но так и не смогла и вернулась в Москву. Чтобы не сидеть на родительской шее, Катя временно устроилась в какую-то фирму, а позже, окончив свой 'Институт мировой экономики', заняла в фирме достойное место.

Таким образом, компания воссоединилась, конечно с поправками на сегодняшние статусы её участников. Да ещё, если на лыжные прогулки в выходные, в кино на премьеру многообещающего фильма или на концерт Катя с удовольствием приглашения принимала, то 'полазить' по подземной Москве — диггерством друзья увлеклись совсем недавно — как-то не очень ей хотелось. Впрочем, в поездку с друзьями в Казахстан она вроде бы собралась, хотя и с условием, что сама под землю не пойдёт, а 'по хозяйству' с удовольствием, но какие-то неотложные дела на фирме этому воспрепятствовали. И Сергей с Петром поехали одни.

* * *

На самом закате солнца, когда ведомый Петром 'Байкал' уже приближался к башне, Павел Васильевич, сидевший рядом с водителем, вдруг хмыкнул и спросил, обращаясь к товарищам:

— А не поехать ли и мне с вами? Если конечно у вас нет принципиальных возражений?

Принципиальных и прочих возражений не нашлось: даже за сутки знакомства г. Самсонов показал себя надёжным и бескорыстным товарищем, вдобавок физически крепким и, что немаловажно, приятным в общении.

— Вот и хорошо, вспомню юность. Да и в отпуске я уже года два не был. Поеду, наверно тоже на 'Байкале', ваш можно будет немного разгрузить. А я ещё и запчастей возьму в сервисе, самых ходовых!

Нужно ли говорить, что и это предложение было с энтузиазмом одобрено. Хотя, Петр выразил сомнение, не опасается ли Павел Васильевич оставлять свой бизнес без присмотра? На что новый товарищ ответил, что он давно уже всецело полагается на 'выращенных им', как он выразился, надёжных заместителей, оставляя себе общее руководство. Пока они его не подводили и уж недели три без него перебьются. А за домом Вера Степановна присмотрит.

Тут же и решили выезжать завтра после обеда, поскольку Павлу Васильевичу нужно было устроить кое-какие дела и собраться. Их ждал уже ужин, после которого принялись в гараже за погрузку теперь уже двух экспедиционных 'Байкалов', после чего, по звонку г. Самсонова ему подвезли из сервиса пару ящиков с запчастями и инструментами. Решили взять ещё добавочные канистры для топлива и прочее и прочее, всё, что может пригодиться в дальней дороге.

Утром Павел Васильевич уехал оформлять какие-то важные доверенности, а его гости не спеша позавтракали в компании грустной Веры Степановны, которая уже знала об отъезде хозяина с его слов и даже получила от него кредитку с крупной суммой на непредвиденные расходы. Тут же затеяла она испечь в дорогу компании какие-то особенные пирожки, а друзья снова отправились в гараж, крепче увязывать и плотнее упихивать всё своё снаряжение.

Ближе к обеду подъехал успешно завершивший свои дела Павел. Компания быстро заправилась, к очередному огорчению Веры Степановны, полагавшей, по-видимому, что обед должен продлиться, минимум, до ужина и наготовившей соответствующее количество разнообразной еды. Пришлось даже взять не съеденное с собой, в том числе и знаменитые её мясные пирожки. Павел Васильевич провёл с домохозяйкой 'последний инструктаж', заповедав держать мобильник заряженным, устройство наблюдения включённым и почаще проверять электронную почту. После чего, компания расселась по машинам. Напоследок Вера Степановна и вовсе расплакалась, так что отъезд пришлось отложить ещё минут на десять, но нежные слова и даже поцелуи Павла Васильевича сделали своё дело, и она успокоилась, смирившись, что мужчины часто уезжают, а женщины остаются, и так было всегда. И всегда будет.

Итак, в два часа местного времени колонна из двух 'Байкалов' выехала из города Троицка на новую федеральную трассу, ведущую к казахстанской границе. На выезде из города им приветственно махнул жезлом знакомый ДБ-шник Федотов. По случаю понедельника трасса была не пуста, но погода стояла ясная и сухая, и к вечеру компания уже пересекла казахстанскую границу. Без всяких проблем и даже без остановок они миновали величественную арку с надписью 'Республика Казахстан' на казахском, русском и английском. Г. Самсонов, по праву знающего трассу, а ему неоднократно приходилось бывать и в Алма-Ате и в Астане по делам его фирм, шёл первым. Он рассказал друзьям по рации, что в последние годы казахстанская пограничная служба устраивает проверки проходящих машин в основном только в ночное время. Днём же они изредка выхватывали из потока машины показавшиеся им чем-то подозрительными.

Экспедиционеры не очень спешили, на ночь они останавливались в мотелях, которых вполне было достаточно у любого населённого пункта, один же раз остановились на ночёвку в поле у безымянной речки, а скорее, просто ручья. Компы в машинах исправно информировали о текущих ремонтных работах на трассе. Их информация обновлялась при проезде постов местной дорожной полиции.

Её работники равнодушно пропускали через посты небольшой караван, только один раз был ими дан приказ остановиться. Проверив документы, пожилой капитан неожиданно приказал разгружать оба 'Байкала' под предлогом поиска оружия и наркотиков.

'Вам нужно, вы и разгружайте!' — не дав открыть рта молодым коллегам, заявил в ответ г. Самсонов. 'Только не забудьте, потом снова загрузить! А мы пока отдохнём и позвоним господину Даниярову' Упоминание имени этого таинственного человека произвело магическое действие: капитан сразу же охладел к проверке и махнул жезлом — 'Проезжайте!'

Как пояснил своим товарищам Павел Васильевич, господин полковник Данияров уже много лет возглавляет отдел внутренних расследований в МВД Казахстана и хорошо известен среди коррупционеров всех мастей. Предостерёг Павел москвичей также от попыток всучить мзду нахальным инспекторам: были случаи, когда таких находчивых начинали после этого останавливать буквально на каждом посту и вымогать взятку. 'Посты ведь связываются по рации' — со смехом пояснил он — 'Вот они охотных взяткодателей и передают по эстафете!'

Вскоре на горизонте показались горы и, следуя заранее проложенному маршруту, пришлось им съехать с оживлённой трассы и углубиться в паутину дорог местного значения, часть которых в памяти их бортовых компов просто не фигурировала. Понемногу асфальт на дорогах как-то незаметно закончился, местность стала ощутимо повышаться, а предгорья придвинулись, стало свежее, чаще под колёсами плескались стекающие с гор ручьи. Потом появились луга, на которых паслись стада овец под присмотром лежащих на пригорках лохматых овчарок. Населённые пункты уже не встречались, только одинокие юрты пастухов то и дело виднелись то справа, то слева от грунтовки.

Целью путешественников была долина 'Широкая', как она была обозначена на 'километровке', наличие дороги в неё ни карта, ни комп не показывали, однако на спутниковом снимке и в реале грунтовка была, хотя и заросшая и явно давно не езженная. Она шла вдоль русла почти высохшего ручья, когда-то вытекавшего из долины, всё вверх и вверх. Вскоре каменная стена придвинулась слева к дороге, как бы готовясь спихнуть вояжеров вниз на голые, мокрые камни, но не решилась и отступила. И путешественники увидели устье долины. Дорога, правда, далее почти отсутствовала: камнепад перекрыл её, но мощные 'Байкалы' ревя и завывая моторами, всё же преодолели осыпь и оказались собственно в долине.

Автомобили въехали в долину почти с юга, проехали мимо озера, берега которого сплошь заросли камышом и кустарниками. Лавируя между зарослями, поскольку дорога совсем пропала, 'Байкалы' выехали на обширную поляну и остановились. Солнце было уже близко к закату, а поскольку в горах темнеет быстро, было решено тут и заночевать. А уже завтра с утра сориентироваться на местности и найти искомую шахту, точные координаты которой были неизвестны. Павел Васильевич даже предположил, что она может быть ныне затоплена водами озера, что сделало бы её изучение и вовсе невозможным. Правда, были у исследователей примерные координаты ещё одной скважины в Киргизии, только ехать до неё нужно было ещё с полтысячи километров.

В быстро наступающих сумерках путешественники установили палатки, ведь в горах ночью бывает довольно свежо даже летом, натаскали хворосту для костра, явочным порядком обнаружили ручей с холодной водой, — Петр влетел в него в темноте по колени — и с уютом расположились на отдых. Со стороны озера доносился слаженный лягушачий концерт, хлопанье крыльев и покрякивание устраивающихся на ночлег уток, завели свои песни сверчки. Полная луна выползла из-за гор и осветила долину, пригасив несколько свет звёзд. Друзья решили не заморачиваться сегодня приготовлением полноценного ужина и открыли несколько банок тушёнки и рыбных консервов. На свежем воздухе эта немудрёная мужская еда великолепно пошла под лепёшки купленные ещё утром в ауле.

Павел Васильевич достал из багажника и бутылку своего знаменитого коньяка и разбулькал его по кружкам. Удивительный аромат этого напитка, смешавшись с запахами костра, привёл друзей в несколько философское настроение: они поговорили, как водится в таких случаях, про свои жизненные и общечеловеческие проблемы, причём разрешали последние с удивительной простотой и очевидностью. Наконец, Павел Васильевич принёс и гитару — походный вариант, как он выразился — и спел несколько песен, как знакомых его новым товарищам, так и совершенно им неизвестных. Одна песня привлекла внимание москвичей, и они попросили исполнить её 'на бис'.

— Мне она тоже очень нравится, — улыбнулся Павел Васильевич и запел своим уверенным баритоном:

— Открыта охота на снарка,

Любимую дичь королей.

Хоть осень, охотникам жарко,

Ведь снарк это чудный трофей!

Охотники рыщут устало,

Болотами, полем бредут.

В окрестностях крепости старой

Обыскан последний редут.

Обшарены яры и чащи

И ширится список потерь.

Вопрос возникает всё чаще:

'Где снарка искать нам теперь?'

Проверены горы и долы

И даже общественный парк.

(Расстреляны в нём дискоболы)

Но где, же скрывается снарк?

Дождями расплакалась осень,

От злости стреляют ворон.

И все задаются вопросом:

'Хотя бы, как выглядит он?'

Так мы в нашей жизни суровой,

Где порохом воздух пропах,

Всё ищем по-новой, по-новой,

Где ждёт нас таинственный снарк!

Едва прозвучал последний аккорд, аудитория разразилась аплодисментами и приветственными кликами, исполнитель привстал и шутливо раскланялся.

— Так вы, Павел, и песни пишите? — спросил его Сергей.

— Нет, это не моё, я только музыку подобрал. Нашёл в Интернете, давненько уже. Где-то есть ссылка, но поэта на память не припомню, вертится вот на языке... Да это и не важно, сейчас главное, что песня к месту и ко времени. Я так понимаю, что автор имел в виду не кэрролловского снарка или не совсем его. Для меня 'снарк' это символ удачи, успеха, счастья, если хотите. И мы ищем его всю жизнь, пытаемся добыть, да не всем это удаётся!

К разговору подключился и Пётр, до этого внимательно слушавший и машинально помешивавший угли в костре веточкой:

— Стихи, конечно душевные, вы уж не забудьте нам ссылочку дать по возвращении. Серёга у нас тоже поёт, особенно у него с Катей хорошо получается, дуэтом. Жаль, что им не случилось спеться в своё время. Она ведь ему вроде симпатизировала!

Сергей тут же делано возмутился этому недвусмысленному намёку и толкнул приятеля в бок:

— Ничего она не симпатизировала, мы просто дружили и дружим сейчас!

— Ага! Я ведь видел, как она на тебя смотрела, а ты процессор бесчувственный: 'дружим, дружим'.

— А что раньше не сказал, если ты такой наблюдательный?

— А раньше не мог, вдруг она и на меня так же смотрит, когда я не вижу! Девчонке помочь нужно, у неё и так вся жизнь поломатая, а ты, хакер бесчувственный, только свои программы и видишь!

Павел Васильевич с усмешкой слушал дружескую перепалку молодых товарищей, вспоминая возможно и собственную неудачную женитьбу. Потом встал и отошёл к своему 'Байкалу', включил свет в салоне, достал из бардачка спутниковый телефон и набрал домашний номер. Вера Степановна ответила сразу, как будто сидела у телефона. Впрочем, может и сидела. Коротко переговорив — удовольствие недешёвое — и уверив хозяйку, что у него всё в порядке: 'сидим у костра, песни поём', он дал отбой и тут же спросил:

— Ребята, звонить будете? Может, Кате...

Сергей почему-то смутился, а Пётр ответил солидно:

— Незачем баловать.... Да я серьёзно, все знают, что мы в горах, а связи по сотовому отсюда может и не быть. Так что, никто не беспокоится. Уж будем уезжать, тогда поэксплуатируем ваш аппарат...

— Ну, как хотите!

Павел хлопнул дверцей, подошёл и уселся на своё место у костра:

— Ну, что, господа москвичи, баиньки не пора?

— Что вы! Ночь то, какая! Когда ещё выберемся в горы? Может, ещё нам споёте, а Павел? Что-нибудь того же неизвестного автора?

— Ну, ещё пару-тройку песен на его стихи я подобрал, сейчас спою.

И он спел ещё, закончив своё выступление балладой 'Ореховый прутик', которая оказалась не песней а, в общем-то, стихами, исполняемыми под гитару. Баллада произвела впечатление на слушателей. И уже укладываясь в спальный мешок, романтичный Сергей бормотал про себя запомнившиеся строки:

'И встанет перед войском

Внук с огненным мечом.

Разделаться по-свойски

С врагами. Нипочём

Ему копьё и пуля,

Несокрушима бронь.

А рядом в карауле

Герои прежних войн...'

Потянулись к своим спальникам и остальные. Дым от костра поднимался почти вертикально вверх, высокая полночная луна освещала местность своим неземным светом, назойливые комары пели свои жалобные песни. Павел Васильевич присел выкурить перед сном сигарету. На природе и на отдыхе он себе такое иногда позволял.

Внезапно ему показалось, что кто-то внимательно смотрит на него. Неторопливо обернувшись, он увидел в близких кустах два зелёных огонька — глаза неизвестного зверя. Судя по расстоянию между ними, вряд ли это был опасный хищник. Видимо его привлекли шум и запахи тушёнки, и он явился проверить, кто это обосновался в его владениях? Стараясь не делать резких движений, Павел достал из пакета оставшийся от вечерней трапезы кусок хлеба, макнул его в банку с тушёнкой и плавно метнул презент к кусту. И замер в ожидании.

Из зарослей осторожно вышел длинноногий, серый кот. В полутьме он показался Павлу настоящим гигантом: почти метр с хвостом. А вообще, он был похож на домашнего, но только очень большого. Чёрные полоски, правда, только на лапах и на хвосте, маленькие кисточки на ушах и зелёные внимательные глаза. Моментально управившись с подношением, кот элегантно уселся и принялся спокойно умываться, поглядывая на гостя. Уши его, впрочем, были постоянно направлены на Павла, видимо ловил он каждый звук в опасении предательства.

— Ребята, вы не спите? — обратился негромко Павел к москвичам, — посмотрите, только очень плавно: у нас гость.

Спальники зашевелились и товарищи, откинув пологи, глянули сначала на Павла, а затем проследив направление его указующего пальца и на кота.

— Это кто, леопард? — спросил вполголоса Пётр.

— Нет, это, похоже, камышовый кот, я и не знал, что бывают такие огромные, — ответил Павел, — пришёл познакомиться.

— Так нужно его угостить.

— Уже. Правда, это ему было, что слону дробина. Сейчас, попробую ему остатки тушёнки скормить, — Павел взял банку, в которой оставалось ещё больше половины содержимого, и медленно протянул её коту, точнее в его направлении. — Будешь?

Кот сглотнул слюну и всем своим видом показал, что 'будет'. Однако же, взаимное недоверие сыграло в процедуре знакомства свою роковую роль; полетевшая в сторону кота банка с мясом случайно приземлилась на камень и громко звякнула, кот испуганно шипнул и мгновенно, одним прыжком исчез в кустах.

Сон у прибывших, конечно был перебит и они ещё с час, лёжа в спальниках, разговаривали о камышовых котах, с которыми Павел встречался когда служил в армии в... в общем, встречался. О том, что неплохо бы найти себе такого котёночка, о котах, вообще. Сергей рассказал, что дружба с котами очень свойственна русскому народу. Что во времена средневековья, когда коты в Европе были почти истреблены по подозрению в якшании с дьяволом, там, в необычайных количествах расплодились крысы. Что, в свою очередь, вызвало массовые эпидемии чумы. В России же, в это время коты процветали, и чума таких страшных последствий не вызвала, только на границах. Хотя, тут и приверженность к банным процедурам, несомненно, сыграла свою роль.

Рысь и кот были символами и дохристианской Руси. Некоторые учёные утверждают, что её жители называли себя 'рысичи', то есть потомки рысей. Что, может быть, дало и имя стране. Возможно, дело было в менталитете русских, а может и в том, что вероятные давние предки, или родственники предков славян — Хатты — что на их языке и значило — 'Коты', с котами себя отождествляли. И это уважение прошло сквозь века. Или это были Хетты? Впрочем, точно ничего не известно.

И про древних египтян, с их обожествлением котов тоже, конечно поговорили. Мало-помалу сон всё же пришёл к посетителям долины. Когда же они проснулись, солнце уже поднялось высоко, в зарослях вовсю пели птицы, а на месте исчезнувшей банки консервов лежали две задушенные жирные утки.

* * *

Появление этого неожиданного подарка чрезвычайно озадачило друзей: до сих пор они полагали, что проявления благодарности котам вроде не свойственны, а вот, поди ж ты! Тем не менее, применение ему быстро нашли. Пётр, как сведущий, в том, что он называл экстремальная кулинария, пообещал к обеду приготовить супчик, а на второе утку в глиняной рубашке. Быстренько выпив кофе и заев его бутербродами, Павел и Сергей уселись в 'Байкал' и отправились на рекогносцировку, Пётр же остался 'на хозяйстве'.

Поплутав между зарослей, разведчики вдруг выехали на потерянную вчера дорогу, точнее на едва заметную в густой траве колею, которая вела на север долины. Через несколько километров местность заметно повысилась, кустарников стало меньше, вся почва теперь была испещрена норами сусликов. Самые смелые торчали столбиками у своих норок, издалека внимательно разглядывая автомобиль. При его приближении они моментально исчезали в норках, иногда перед этим пронзительно свистнув.

Вдали показались развалины строений. Приблизившись и остановив 'Байкал' рядом, исследователи погуляли между старых фундаментов, но не нашли ничего интересного. Правда за развалинами нашлась бетонная взлётная полоса, потрескавшаяся и заросшая травой. Проехав ещё с километр, достигли, наконец, и цели своей экспедиции. Это оказался массивный железобетонный колпак, видимо установленный над шахтой. Подъехав поближе, Сергей и Павел вышли из машины. Сергей, держа в руках дозиметр, обошёл сооружение: прибор явственно попискивал. Взобравшись на колпак, Сергей поднёс его к краю железобетонной плиты, прикрывающей вход внутрь. Попискивание стало более частым.

— Фон повышен, но пока ничего страшного. Во всяком случае, это то, что мы ищем. Дядь Паша, достаньте из багажника на всякий случай костюмы и два лома и присоединяйтесь. Попробуем сдвинуть плиту.

— А это не опасно, Серёжа? Не заразим всю долину?

— Думаю, нет. Взрыв был давно, короткоживущие изотопы уже почти полностью распались. Долине ничего не грозит, а мы оденем защиту.

Надев на себя лёгкие противорадиационные костюмы, исследователи накинули на головы пластиковые шлемы-капюшоны и включили подачу воздуха из баллонов. Взявшись за ломы, им удалось совместными усилиями немного сдвинуть железобетонную заглушку. Открылась щель сантиметра в три. Сергей сунул туда дозиметр. Прибор протестующе взвыл. Сергей попереключал пределы измерения и резюмировал:

— Можно идти и без защиты, но внутри наверняка пыльно, так что лучше в костюме. Сейчас ещё глубину попробую измерить, если скважина прямая.

Он достал из кармана лазерную рулетку и направил луч вниз. Не сразу ему удалось поймать вертикаль, но, в конце концов, прибор показал глубину чуть больше полутора сотен метров. В этот момент нечто находящееся в щели отразило луч дальномера Сергею прямо в глаза. Он машинально отдёрнул руку.

— Павел, вы видели?

— Что-то блестящее, вроде зеркала! Сейчас пропало... Нужно... Смотри, опять появилось!

Нечто округлое и блестящее снова показалось в щели и замерло. Сергей протянул руку и легонько ткнул загадочный предмет лазерной рулеткой. Тот отскочил и пропал было из поля видимости, но тут же снова появился.

— Дядя Паша, он вроде мыльного пузыря, очень лёгкий, похоже, даже легче воздуха, вот и стремится взлететь, а щель ему мала.... Давай поймаем!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Давай я раздвину щель, а когда он взлетит, ты его поймаешь!

— Нет.... Вдруг я не успею ухватить. Погоди, в 'Байкале' есть сачок. Последи пока за ним...

Сергей спрыгнул на землю добежал до внедорожника и вернулся с рыболовным сачком. Буквально взлетев на колпак, он встал на колени перед щелью и аккуратно накрыл её сеткой.

— Давай, дядь Паша, сдвигай потихоньку!

Павел налёг на лом, плита со скрипом поехала, и когда щель расширилась, из неё в сетку выскользнул, блестящий как ёлочная игрушка, шар размером с некрупное яблоко. Сергей торжествующе крикнул что-то неразборчивое и ухватил трофей через сетку. В этот момент из щели выскользнул ещё один шар, близнец первого и, блеснув на солнце, тут же взлетел вертикально вверх. В немыслимом прыжке, как вратарь, берущий кручёный мяч, Павел Васильевич взлетел в воздух и схватил шарик, но упал с ним на землю, пропав с глаз Сергея за краем колпака.

— Дядь Паш, ты жив? — Сергей подбежал к краю и увидел с трудом встающего на ноги коллегу. Накидной шлем того оторвался от костюма во время падения. Но зато в руке Павел держал желанный трофей

— Жив, жив.... Держи вот, беглеца, — и Павел протянул Сергею свою добычу. — Да помоги мне забраться, я вроде ногу потянул!

— У меня аптечка в багажнике...

— Нет, поедем, до домая потерплю, только давай дыру закроем....

Больше из шахты ничего не вылетало и, задвинув плиту на место, друзья отправились в лагерь. Подъехав на место, Сергей помог выйти из машины прихрамывающему Павлу и достал из багажника аптечку. Голень правой ноги рискованного прыгуна немного распухла, и пришлось сделать компресс по всем правилам, а также перетянуть голень эластичным бинтом. Сергей предложил сделать ещё и укол обезболивающего, но пациент отказался. После всех процедур Павел встал на ноги, прошёлся и констатировал, что 'жить будет'.

Сергей же попросил Петра бросить все дела и сесть в машину. Павел также, кряхтя, уселся на заднее сидение и, окинув глазом все окна, — закрыты ли? — продемонстрировал Пете выпутанные из сачка находки: выпустил их из рук, и они немедленно взлетели в воздух

— Чё эт? Где нашли? — изумился Пётр, пытаясь схватить болтающиеся под потолком 'шарики'. Шарики, на первый взгляд похожие на ёлочные игрушки, казались нереальными. Мало того, что они были невесомы, но и в руке почти неощутимы: ни холодны, ни горячи. Подержав один, Пётр почувствовал всё же тепло, но это было, видимо, тепло его руки, отражённое от зеркальной поверхности шарика.

При ближайшем рассмотрении они, впрочем, оказались и не вполне правильными шарами. У каждого, на его зеркальной поверхности, сбоку просматривалась какая-то коническая вмятинка. При попытках рассмотреть её, повертев шарик в руках, она сохраняла своё положение сбоку. Быстро выяснилось, что как не верти шарик, вмятина на нём всегда со стороны юга. Видимо предметы оказались чувствительны к магнитному полю Земли.

Поднесённый к ним дозиметр не показывал никакой заметной радиоактивности, не удалась и попытка хотя бы слегка поцарапать их — нож из хорошей стали просто соскальзывал. Даже написать на них маркёром номера, для того, чтобы отличать один от другого, тоже не получилось — маркёр не оставлял следов.

Друзья оставили пока дальнейшие, бессмысленные попытки походного органолептического исследования неведомых образований, с тем, чтобы вернуться к ним позже в более цивилизованных условиях, например в лаборатории института, где работал Сергей.

Поздний обед тем временем поспел, и ему отдали должное. Дискуссия о происхождении и свойствах шариков, естественно не затухла и за едой: призрак грядущей Нобелевской премии витал над костром. Сергей даже предложил немедленно сворачиваться и возвращаться в Москву. Однако был урезонен предположением, что в шахте может найтись нечто, что даст больше информации о происхождении загадочных предметов, или найдутся они же, но в большем количестве. 'Где два, там и третий!' сказал Павел, и вопрос о возвращении был тут же снят. Решили спускаться в шахту немедленно после обеда.

В это время заявился камышовый кот, и внимание собеседников переключилось на него. Он уселся на прежнем месте, но в отличие от первой встречи, похоже уже не пугался непривычной компании, но, наоборот — с благосклонностью принял подношения в виде пары банок тушёнки. Не отказался он и от груды утиных костей. Покончив с едой, он и вовсе осмелел и осторожно подошёл поближе к костру. И что уж совсем удивительно для дикого животного, даже позволил себя погладить, но только одному Павлу Васильевичу. После тихого, предупреждающего мява, ни Сергей, ни Пётр уже не тянулись к нему. По предложению Павла кот тут же был наречён Барсиком, в честь чего кота дополнительно покормили с рук.

Оставив нетронутой всю инфраструктуру лагеря, исследователи уселись в 'Байкал', правда Павел Васильевич поехал в этот раз пассажиром, и отправились на север долины к шахте, наказав Барсику ничего не трогать. Прибыв на место, осторожно убрали заглушку (из шахты ничего не вылетело). Оказалось, что шахта облицована железобетонными кольцами, с внутренним диаметром чуть меньше метра, с замурованными в них скобами-ступеньками. Их прочность для безопасного спуска посчитали, впрочем, сомнительной.

Установили над шахтой разборную треногу с блоком и пропустили в него трос с люлькой на конце. Доработанная байкаловская лебёдка с тросом, более тонким, чем комплектовался автомобиль, но вполне достаточным по прочности, чтобы выдержать человека, была установлена над передним бампером внедорожника. Наконец Пётр, которому Сергей с некоторыми колебаниями уступил честь первого спуска, — кандидатура Павла Васильевича не рассматривалась, в связи с его травмой — облачённый в защитный костюм, обвешанный видеокамерой, фотоаппаратом, радиостанцией, альпинистскими причиндалами, основным и резервным фонарём и прочими нужными вещами, угнездился в люльку. Ему надели защитный шлем, а сверху накинули ещё и капюшон костюма. Проверили подачу воздуха, картинку на мониторе с видеокамеры и связь — 'раз, два, слышу хорошо!' После чего Сергей скомандовал 'майна!', и сидящий в 'Байкале' Павел включил лебёдку на медленный спуск.

Люлька поехала вниз, и Пётр углубился в шахту. На мониторе проплывали бетонные стенки, Пётр комментировал спуск, сообщая, что радиоактивность в допустимых пределах и её уровень не поднимается. Что стало очень холодно, и в следующий спуск лучше надеть шубу, а не пластиковый костюм. Размоталось уже более ста метров троса, когда на изображении начали временами появляться помехи. Пётр сообщил, что шахта закончилась, и попросил остановить лебёдку. Следующее сообщение гласило, что он висит в верхней части пещеры диаметром около сорока метров и осматривается.

— Полость не сферическая, а вроде грушевидная, пол завален обломками породы, стенки частью оплавленные. В некоторых местах эта оплавленность обвалилась вниз крупными кусками, там видна скальная порода. Опустите меня пониже. Стоп! Хватит!

В этот момент на экране монитора что-то блеснуло в свете фонаря, и Петя завопил:

— Вижу ещё парочку шариков, они болтаются под потолком! — и добавил уже спокойнее, — Отпустите ещё пару метров, не больше, попробую раскачаться и поймать их. Эх, жалко сачок не догадался прихватить!

— Может тебе его спустить?

— Не нужно, но держите наготове!

Петя раскачал маятник, составной частью которого был он сам и подлетел к парочке шариков, находящихся в выбоине потолка. Но амплитуды качания не хватило, вдобавок шарики, отброшенные созданной им воздушной волной, отлетели дальше. Однако когда раздосадованный Петя полетел прочь в обратном движении, устремились за ним, как бы катясь по потолку и канули в шахтном отверстии.

— Сачок! Ловите их! К вам полетели!

— Не волнуйся Петя, ловим! — отозвался по радио Сергей, и через несколько секунд сообщил — готово, оба поймал!

Пётр унял волнение и попросил опустить его ещё ниже, чтобы он мог ступить на поверхность завала покрывавшего дно искусственной пещеры. Люлька пришла в движение и скоро спелеолог смог отцепить привязной ремень и ступить на оплавленные камни. Увы, на дне не было ничего интересного, за исключением нескольких проржавевших насквозь железных вёдер. Пётр пошёл, аккуратно ступая по обломкам к ближайшей стенке. Достав фотоаппарат, он сделал несколько снимков стены и решил обойти пещеру по периметру. Тут его радиостанция зашипела, но речь Сергея была неразборчива, и Пётр взял её в руку, чтобы найти хорошее место для приёма. Он поводил её туда-сюда и, наконец, у самой стенки, место нашлось. Из динамика донёсся взволнованный голос Сергея:

— ... слышишь, отвечай!

Петр хотел ответить, что теперь слышит нормально, собирается скоро возвращаться и нажал на клапан 'Передача'. Перед глазами его сверкнула жёлтая вспышка, и он потерял сознание отброшенный от взорвавшейся стены.

Он пришёл в себя минуты через две. Было холодно. В голове гудело. Остро пахло какой-то знакомой химией. Оказалось, он лежит на спине на неудобных обломках. Было темно, только на потолке пещеры едва светилось отверстие шахты. Где-то рядом шипела и бормотала радиостанция. Фонарь на груди погас. Привстав и потянувшись к нему, Пётр ощутил, что с кистью правой руки у него не всё в порядке, перчатка висела лохмотьями, пальцы были липкими от крови. Ощупав фонарь, Пётр понял, что тот разбит вдребезги. Кое-как, левой рукой, сняв с пояса запасной фонарь, Пётр его включил и убедился, что пострадавшая рука немного обожжена взрывом и сильно исцарапана. Защитный капюшон был наполовину оторван. Лежавшая рядом рация тоже сильно пострадала: антенна её держалась на честном слове. Тем не менее, она работала:

— ...час я к тебе спущусь, ...жись Петя!

— Не нужно... — пробормотал Пётр, но его никто конечно не услышал.

Он подгрёб к себе опасно замолкнувшую радиостанцию, нажал на тангенту и сказал настолько уверенным голосом, насколько смог:

— Серёжа, ты меня принимаешь?

— Петя! Слышу! Что случилось? Ты цел? Мы слышали взрыв! — разразилась станция в ответ взволнованным Серёжиным голосом. — К тебе спуститься? Приём!

— Серёжа! Позже всё расскажу. У меня станция в руках разваливается. Сейчас я доберусь до люльки и как подёргаю трос — поднимайте!

— Понял, Петя! Ты .... — раздался ответ, но тут станция последний раз шипнула и сдохла.

Пётр поднялся и, пошатываясь и спотыкаясь, побрёл к центру пещеры, где сверкал в свете его фонаря свисающий с поверхности земли трос. Усевшись в люльку, он подал условленный сигнал, трос натянулся и медленно понёс его к потолку. То ли люлька крутилась на тросе, то ли ушибленная Петина голова закружилась, но стены пещеры завертелись вокруг него хороводом, к горлу подступила тошнота, и он чуть не потерял сознание. В минуту просветления Пётр достал из кармана экспресс-аптечку, отщёлкнул крышку и вынул ампулу нашатырного спирта, зашитую в марлевый чехольчик. Разломив её пополам, он сунул остро пахнущее снадобье себе под нос и через силу вдохнул.

Нашатырный спирт действует моментально: головокружение и тошнота отступили, мозги, будто проветрило ледяным сквозняком. На потолке, в его углублении опять увидел Петя знакомый шарик, на этот раз один, но доставать его теперь не было у него ни сил, ни возможности. Вращаясь на тросе и беспрестанно задевая стенки вертикального тоннеля и сохранившиеся скобы, Пётр всё же поднялся на свежий воздух. Осторожно сняв его с люльки — 'Петя, ты как, цел?' — возбуждённые друзья оказали ему первую помощь, промыли и перевязали кисть правой руки. Оказалось что, несмотря на ужасающий вид, рука только сильно исцарапана. Петин лоб украсился пластырем и, невзирая на возражения, Павел профессионально вколол ему несколько кубиков лекарства, извлечённого из собственной аптечки, а затем ещё и противостолбнячную сыворотку.

Вкратце рассказав народу о своих подземных приключениях, а рассказ не прерывался и во время медицинских процедур, Пётр закончил слабым голосом:

— А когда поднимался, там ещё шарик появился под потолком...Нужно достать.

— Да мы ещё три поймали после этого... взрыва! Петя, это точно был взрыв? Или просто что-то обвалилось? — спросил озабоченный Сергей.

— Сначала взрыв, потом обвалилось, но не сильно.

— А что взорвалось, ты не увидел?

— Ничего не видел, помню, хотел выйти на связь, тут и хлопнуло. Я вроде сознание потерял...

— А голова не кружится?

— Теперь уже нет.

Действительно, 'коктейль', как назвал его Павел Васильевич, оказал на пациента благотворное действие: голова пострадавшего прояснилась, слабость ушла и, сбросив то, что осталось от его защитного костюма, он самостоятельно отправился к 'Байкалу', поскольку ему нужно было срочно смыть хоть и слабо, но радиоактивную пыль, особенно с головы.

— А то слетит твоя шикарная шевелюра на первом сквозняке и Катя тебя не опознает! — заметил Сергей.

— Шевелюра! Мне то что! Ты свою береги, хвостатик несчастный!

Сергей действительно со студенческих лет носил не очень модный в этом веке ponytail, который служил непременным объектом шуток и дружеских подначек. Рассудив, что раз пострадавший начал шутить то полностью пришёл в себя, друзья отправились в лагерь, где отмыли Петю в бочажке небольшого ручья от 'пыли веков', как выразился Сергей. Кроме того, вскипятив на примусе котелок воды, его заставили ещё раз вымыть голову с шампунем. После чего, спрятав дозиметр, Сергей глубокомысленно заметил, что 'голову Пете брить теперь не стоит, если только для профилактики, чтобы не перегревалась'.

Действие лекарства меж тем закончилось: Пётр почувствовал наваливающуюся усталость, вяло пожевал утиную ногу, попил чаю и улёгся спать в палатке. Обсуждение происшедшего отложили на завтра. Ночью, когда все уже угомонились, пришёл кот, обошёл маленький лагерь, съел мясо из предусмотрительно оставленной для него Павлом на обычном месте банки и прилёг у костра, где и продремал всю ночь. Изредка, он открывал свои глаза, прядая ушами, прислушивался к ночным звукам, отсеивая как неопасные сонное кряканье уток на озере, лягушачий концерт, тявканье лис в зарослях и стрекотание цикад.

Что-то беспокоило его, что-то несло опасность его новым друзьям — а он уже не сомневался, что эти люди — друзья, хотя саму концепцию 'дружбы' понимал пока ещё только теоретически. 'Голос' подсказывал ему быть настороже, и кот был настороже. Но подозрительных звуков не было слышно, и понемногу кот успокоился, только поглядывал временами на затухающий костёр, и отблески багровых углей отражались в его зелёных с желтизной глазах. Утром зверь сходил на охоту, и проснувшиеся друзья снова обнаружили у костра двух уток. Растянувшийся рядом с ними Барсик крепко спал.

* * *

Утро прошло в обсуждении вчерашнего происшествия: Петр уже совсем пришёл в себя, но большинством голосов был отстранён от должности повара. Уток пока положили в холодильник и наскоро позавтракали, консервами и чаем.

'Как у вас такой чай вкусный получается, Павел Васильевич? — Поживи с моё, рядовой, научишься! — Я лейтенант запаса! — Тем более, лейтенант, пора бы уже научиться!'

После завтрака товарищи набились в палатку для тщательного просмотра снятого Петром во время спуска видео. Только пошли первые кадры, как между друзьями втиснулся и Барсик, протолкался вперёд между опешившими от такого его поведения людьми и улёгся перед самым экраном лаптопа.

— Коты вроде не видят изображения на экране! — после небольшой паузы разрядил атмосферу удивления Пётр.

— Кто их знает, что они видят? Они же не говорят! — ответил Сергей, и все приникли к экрану.

По ходу сюжета Пётр давал редкие пояснения, впрочем, всё происходившее во время спуска, в том числе попытку отлова шариков, друзья видели и вчера. Когда же по ходу действия Пётр опустился на грунт и отцепился от троса, (в это время сигнал от видеокамеры наверху стал пропадать, а далее его прохождение и вовсе прекратилось) пояснения Петра стали подробнее.

— Вот я фотографирую панораму, это какой-то ржавый хлам на дне... Так, пошёл к стенке. Теперь слышу вызов по радио, но неразборчиво... ищу место для приёма...

На экране мелькнула рука Петра с зажатой радиостанцией. Он водил ей вправо и влево и, наконец, у самой оплавленной стенки, из радио прорезался голос Сергея: '... слышишь, отвечай!'

Далее из динамика лаптопа донёсся хлопок, изображение на экране мелькнуло мгновенной, жёлтой вспышкой, крутнулось и погасло, разбился фонарь, но звук ещё шёл. Несколько минут ничего не было видно, только шипела и бормотала полуразбитая радиостанция. Затем послышался стон и последующая возня Петра, вспыхнул запасной фонарик. В его свете мелькнула кучей обломков обрушившаяся стенка, окровавленная Петина рука с радиостанцией и запись на этом закончилась. У повреждённой камеры отключился аккумулятор.

— Дальше ничего интересного, дошёл до троса, и вы меня подняли. Ну, шарик ещё был под потолком...

— Давайте-ка, посмотрим ещё раз с момента взрыва, — отозвался Павел, — только теперь покадрово. Там мне одна вещь интересная почудилась!

Сергей нашёл нужное место и включил воспроизведение.

— Так, вот рука с радиостанцией, давай следующий кадр, Серёжа. Смотрите, жёлтая вспышка, неужели показалось? Следующий! Ага, вот оно! Видите?

На экране была видна мутная короткая яркая полоса. На следующем кадре она уходила за пределы экрана.

— Как вы думаете, что это такое?

— Падал Петя, какой-то блестящий обломок попал в кадр...

— Может быть и обломок.... Только мне кажется — это шарик вылетел из-за развороченной стенки. И... не он ли её и разворотил?

— Дядя Паша, ты думаешь, они могут взрываться? — спросил Сергей.

— Может я и ошибаюсь, 'племянник', но что-то ведь взорвалось, и это что-то было под оплавленной стенкой, так что думаю, не граната это была!

— А от чего оно ... сдетонировало? — спросил Пётр.

— Похоже, от твоей радиостанции, когда ты на передачу нажал. Кстати! А ты запаха никакого не почуял после взрыва? Тротила, пороха?

— Пахло, вроде как в туалете... Серёга, поухмыляйся мне тут, посмотрел бы я, как бы от тебя запахло, будь ты на моём месте! Так вот, вроде как хлоркой пахло... Точно, пахло хлором! Я ещё подумал: откуда тут этому запаху взяться?

— Так, кажется, я понял! — Сергей отмотал кадры обратно на вспышку. — Смотрите: вспышка во весь экран, значит рядом, на расстоянии вытянутой руки, несколько метров стенки обвалилось, а Петя цел! Извини, Петя, почти цел, контузило тебя не слабо, но руки-ноги то, на месте! Так вот, это и не вспышка вовсе!

— А что?

— Это вырвалось из-за стенки облако, похоже, хлора, попутно её разворотило, и попало в свет фонаря. Он ведь как раз такой — хлор — жёлто-зелёный!

— И откуда там хлор взялся? — недоумённо спросил Пётр.

— Может шарик взорвался... Не знаю я! Только, вряд ли! Ничего в них нет, они же невесомые. Будь они газом накачаны, не летали бы.

— Так может, и невесомые, теперь, когда газ вышел? — заметил Павел. — А 'полные' нам ещё просто не попались. А сигнал 'на выпуск' — радиоизлучение.

— Может.... Вряд ли! Скорей бы мне в лабораторию попасть. Да 'помучить' их там на нашем комплексе. Павел Васильевич! А можно в Москву позвонить?

— Ради Бога! Телефон в бардачке.

— Спасибо, а ещё, если получится, мне нужно будет файл скачать из Интернета...

Товарищи вышли из палатки и расположились под тентом. Барсик улегся под раскладным столиком, и, казалось, внимательно прислушивался к разговору.

Сергей вытащил из 'Байкала' довольно громоздкую трубку спутникового телефона и набрал номер. Динамик попищал и попиликал и раздался ответ абонента:

— Алло!

— Андрей! Привет, это Сергей... Да ничего себе отдыхается, приеду — расскажу. Ты вот что: у тебя же есть в электронке монография Костина 'Параллельные вселенные и белые дыры'? .... Только на английском? Ну, ты и сноб! Пошли её на мой адрес, помнишь? ... Зачем, зачем? на ночь буду читать, чтобы спалось крепче! ... Уже послал? Какой ты оперативный, как электрометёлка! ... Ну, бывай! Привет Светке!

Набрав ещё один номер, Сергей скачал объёмистый файл на свой ноутбук, полистал страницы и с сожалением отложил комп:

— Вечером почитаю! Так, что делать будем? Я предлагаю быстренько отловить тот шарик, что Петя под потолком видел и улетучиваться в направлении столицы.

— А в Киргизию, что, не поедем? Там ещё одна скважина должна быть! — тут же отреагировал Пётр.

— Петя! Я тебя знаю сто лет и скажу как другу: ты никогда не умел расставлять приоритеты. Мы, кажется, сделали открытие, которое может быть обессмертит нас на века. Так нужно работать, а приключения закончились!

Пётр пожал плечами и согласился. Впрочем, будущее показало, что Сергей ошибся: приключения ещё не кончились. Ближе к обеду Петру надоела навязанная ему роль инвалида, он объявил себя выздоровевшим и годным ко всем употреблениям. Коллеги не очень возражали, и он возглавил работу на кухне.

— Я удивляюсь тебе, Петя, — балагурил Сергей, ощипывая порученную ему утку. — Дома ты себе пельменей не сваришь, а на природе, вон как раскрываешься!

— Работай, давай, тебе ещё пару брёвнышек распилить нужно с дядей Пашей, для утки много дров потребуется.

Утка в глиняной рубашке так понравилась всем, что её заказали на ужин. Поставщик деликатесов присутствовал тут же, величественно возлегая под столом на облюбованном им месте.

— Павел Васильевич! — обратился Сергей к подошедшему от ручья с ведром майору. — А они, камышовые коты, легко приручаются? Я вот думаю, Барсик наш, не жил ли среди людей? Больно быстро освоился!

— Котята привыкают быстро, а чтобы взрослого приручить, такого я не слышал. Может и правда, жил тут кто-нибудь, подкармливал его, он и привык. А вообще, я читал, их в древности приручали, даже для охоты. Знаешь, как они прыгают? Уток на лету ловят.

— На лету?

— Ну, на взлёте, конечно. Подкрадётся и прыгает.

— Как он тут всех не переловил?

— Так озеро длинное, посередине остров, точнее гряда островов, всё камышом заросло. Там утки и гнездятся. Тут ещё лисы есть, следы вроде лисьи я видел тут неподалёку. На всех хватает. Природа мудро устроена...

После лёгкого обеда — 'Чтобы трос от тяжести не порвался!' пошутил Петя — отправились к скважине. Сноровисто заправили трос в блок-ролик и Сергей, уже упакованный в последний, целый защитный костюм, уселся в люльку. В руках он держал рыболовный сачок на длинной кривой деревянной ручке. Проверили связь, и Сергей медленно поехал вниз, в недра удивительной шахты. Оказавшись под потолком пещеры, Сергей ловко отловил шарик, никуда не девшийся и дожидавшийся его с прошлого дня. Упаковав трофей в пластиковый пакет с застёжкой, он, по предварительной договорённости спустился на дно, чтобы самому осмотреть место взрыва, едва не погубившего его товарища. На дне он сразу выключил радиостанцию — мало ли что, в свете вчерашних событий — и, безошибочно выбрав направление, подошёл к месту инцидента, отмеченному валяющимся разбитым фонариком. Осмотрев стенку, он удовлетворённо хмыкнул и сделал несколько фотографий одного места на ней под разными углами. Сочтя свою миссию выполненной, он вернулся к центру пещеры и скомандовал 'вира помалу'.

Подъём прошёл без происшествий и друзья, неторопливо собрав и загрузив подъёмник в машину, задвинули железобетонную крышку над шахтой и вернулись в лагерь уже перед самым закатом солнца. Решено было хорошенько отдохнуть и выезжать уже завтра после обеда. Трофеи надёжно упаковали в алюминиевую фольгу, которая нашлась в багажнике запасливого Павла Васильевича, и для дополнительной экранировки сложили в металлический инструментальный ящик.

Возник вопрос о том, что делать с 'прирученным' Барсиком, оставлять его было бы жалко, но согласится ли он ехать? Не тащить же животное насильно! Впрочем, этот вопрос разрешил сам кот: он вскочил в 'Байкал' Павла Васильевича и независимо уселся на переднее сиденье рядом с водителем, всем своим видом показывая, что он-то ехать как раз собирается. В очередной раз поразились друзья сообразительности простого, как они полагали животного, но исследование его ума решили отложить на более позднее время.

Павел Васильевич же заявил, что у него в башне не хватает кота, а крыс в тоннелях как раз предостаточно, и он берёт над Барсиком шефство и принимает на себя полную ответственность за его жизнь и здоровье. В ответ кот удовлетворённо муркнул и, поняв, что его не собираются выпроваживать, а наоборот, приглашают ехать, перепрыгнул на заднее сиденье и спокойно задремал. Договор был скреплён традиционным почёсыванием за ушами.

* * *

Свернув лагерь, друзья по старой туристской традиции обошли ещё раз его территорию — не забыли ли чего? — погасили костёр и уселись в машины. Павел, несмотря на недавнюю травму, решил сам вести свой 'Байкал', за руль второго уселся Сергей — 'вдруг у тебя Петя голова закружится?' — и маленький караван тронулся в путь. Едва автомобили тронулись, Барсик проснулся и снова обосновался на переднем сиденье, с таким видом, как будто ездить в машине ему было вполне привычно. Осталось позади озеро, и после небольшого перевала потянулись справа скалы, а слева почти сухое русло ручья. Дорога шла вниз, обещая в скором времени вывести путешественников на равнину, как вдруг за поворотом, где она несколько сужалась, оказалась перекрыта несколькими довольно крупными валунами.

Не доезжая до препятствия, Павел, шедший первым, остановился и вызвал по радио коллег из второго экипажа:

— Ребята, принимаете?

— На связи! — ответил ему Петр.

— Впереди препятствие, раньше его не было, может быть это засада. Если это так, слушайте меня: как скажу 'ложись' — немедленно падайте! Сейчас я выйду из машины, а вы пока сидите.

Павел Васильевич похлопал себя по правому карману широкой брезентовой куртки, в которую облачился перед выездом, чтобы убедиться в наличии там неведомого нам содержимого и ...

Взволнованный Барсик, уже несколько минут вертевший головой и нюхавший забортный воздух, вдруг сорвался с места и выскочил в открытое с его стороны окно. В длинном прыжке он метнулся в сторону от дороги и скрылся меж каменных валунов. Вслед ему по валунам с визгом хлестнула автоматная очередь. Из-за скалы показалась фигура стрелка с АКМ-ом наперевес, из-за другой появился ещё один. Они заняли позиции на валунах, метрах в десяти от первого 'Байкала'. Оба были мужчины лет тридцати, чернобородые, в потрёпанном армейском камуфляже.

Появился и явный главарь, тоже в камуфляже, но поновей. Постарше, борода с проседью, в руке пистолет. Сделав пистолетом недвусмысленный жест, он предложил всем выходить из машин. Оставалось только подчиниться, и друзья покинули автомобили.

— Руки поднимай! — скомандовал вожак, подкрепляя команду движением пистолета.

Друзья подняли руки.

— Зачем стрелял, Ахмад? — обратился вожак к одному из бандитов, подходя поближе — Это просто кощка! Кощку поймал? — спросил он у стоящего с поднятыми руками Павла — Теперь убежал? Плохо завязывал! Я покажу, как хорошо завязывал. Потом...

— Вы кто? Что вы хотите? — спросил Павел.

И друзья поразились произошедшим в его облике переменам: весь он как-то сник, опустил голову, сгорбился. Да и вопрос был произнесён чуть ли не дрожащим голосом.

— Какой хитри! Я той, у кого пистолет, понял, да? Подходи, покажи, что в карманах!

— Не надо меня убивать! Я богатый! Возьми машину, я заплачу, всё отдам! — плачущим голосом произнёс Павел, медленно с опаской приближаясь к главарю.

Тот рассмеялся:

— Это хорошо, что богаты! Бистро иди!

Павел послушно прибавил шагу, неловко споткнулся и упал прямо под ноги бандиту, заорав:

— Ложись!

Не успев поразиться произошедшей с товарищем очередной метаморфозе, друзья упали, где стояли и подкатились под 'Байкал'. Между тем, Павел дёрнул на себя ноги главаря и тот, заваливаясь назад, нажал на спусковой крючок пистолета. Но пуля ушла в небо. Главарь упал на спину, ударился затылком о плоский камень и затих.

— Менты, спасайся! — крикнул Павел нечто несуразное, приподнимаясь и указывая рукой куда-то в небо.

Поддавшиеся на его уловку бандиты завертели головами в поисках несуществующих 'ментов', а Павел взмахнул рукой и один из автоматчиков с криком пропал из видимости, рухнув за валун, на котором до этого стоял. Другой, соображавший видимо быстрее, поднял автомат, но дал очередь не прицельно: серая молния, вылетевшая из-за валуна, ударила его в плечо, и огромный кот вцепился всеми четырьмя лапами ему в голову. Бандит заорал от боли и от ужаса, но, выхватив нож, попытался вслепую ударить нового противника. Одиночный пистолетный выстрел прервал его потуги, мучения и жизнь.

Наступила тишина. Выглянув из-под 'Байкала', друзья увидели Павла Васильевича. Он был уже на ногах, и проверял пульс на шее главаря. В другой руке он всё ещё держал его пистолет. Рядом с ним сидел кот. Повернувшись к Сергею и Петру, Павел жестом приказал оставаться там, где они есть, а сам пошёл вперёд к бывшим позициям неудачливых бандитов. Он пропал из виду и на дороге остался только Барсик, судорожно вылизывающийся.

Минут через пять Павел появился с какими-то мешками в руках и весело крикнул:

— Эй, терпилы! Вылезайте!

— Ну, что там? — спросил ещё не вполне пришедший в себя Сергей.

Пётр, впрочем, тоже ещё не отошёл от пережитого.

— Все холодные. Это хорошо, меньше забот. Подходите сюда, не бойтесь, он больше не кусается.

Друзья подошли и уставились на мёртвого главаря. Павел уже натянул рабочие перчатки и обыскивал его, но в карманах не нашлось ничего интересного, кроме сигарет, пачки теньге — казахстанских денег, мелочи и зажигалки. Всё это Павел аккуратно запихнул обратно, кроме одной сигареты. Скурив её, он аккуратно растёр окурок по каменистой почве. Принесённые мешки оказались рюкзаками, набитыми одеждой, автоматными рожками и прочими бандитскими принадлежностями. Было также довольно много денег в пластиковом пакете: в основном теньге, но было и несколько пачек евро и амеро. И потёртая радиостанция 'Кенвуд'.

Павел Васильевич аккуратно взял её и, включив, пощёлкал каналы.

— Настроена на казахстанские полицейские частоты, — сказал он, выключил радиостанцию и стал запихивать содержимое рюкзаков обратно, кроме пакета с деньгами, который он разорвал и бросил на землю, причём пачки частично разлетелись, — вот ведь, какой продвинутый бандит пошёл!

— Что делать-то будем? — спросил Пётр, с трудом сдерживая желание застучать зубами.

— Сейчас уберём камни с дороги и поедем дальше. Мы ничего не видели, бандитская разборка была уже после того, как мы проехали.

— Разборка?

— Конечно! Они не поделили деньги, те двое стали стрелять в главаря. Он укокошил одного из пистолета того, что с ножиком, а сам поскользнулся на щебёнке и упал головой на камень, такой неловкий. Другой подумал, что главаря ранило, побежал добить, но упал с валуна и тоже разбил череп. Правда первому Барсик помог, но это никого не касается.

Повествуя эту легенду, г. Самсонов, майор в отставке, протёр пистолет носовым платком и вложил его в мёртвую ладонь. После чего, аккуратно приложил её указательный палец к спусковому крючку и слегка сжал, дабы появились на оружии все необходимые отпечатки.

— Пошли камни таскать! Вот ведь, постарались разбойнички!

— Где ты всему этому научился, дядя Паша? — спросил Сергей, с изумлением наблюдая за всеми этими манипуляциями. — А того ты чем, который не успел выстрелить?

— Ахмада? Вот! — Павел достал из кармана куртки и показал ребятам пару крупных стальных шариков от подшипника, — прекрасное оружие средней дальности, бьёт бесшумно и очень больно, а в голову и вовсе — смертельно. Сертификации и лицензированию не подлежит. А научился в армии, нас там многому учили. Одних шариков тонны наверно перекидал! А с другим Барсик помог: если бы не он, я бы мог до пистолета и не дотянуться. Он ему весь скальп сорвал, сходите, посмотрите...

— Не надо...

Пока занимались простой физической работой, несколько успокоились, и уже скоро дорога освободилась. Павел позаимствовал у мёртвого главаря ещё одну сигарету и дал народу последние наставления:

— Если вас будут просто спрашивать об этом...

— Кто?

— Власти, Петя, власти. Так вот, если будут просто спрашивать — ничего не видели, ничего не слышали! Если, не дай бог, арестуют, говорите, что сильно испугались, лежали под машиной. Короче, валите всё на меня, а я выкручусь. Это самооборона в чистом виде.

— Так может, заявить нужно?

— Кому нужно, Серёжа? Тебе и Пете нужно? Нет вроде. Мне тем более не нужно. Бандитам уже ничего не нужно, получили по заслугам. Думаю, их автоматы уже кое-где отметились. Властям нужно? Так мы им сообщим, когда в России будем. Только анонимно, поскольку лишние хлопоты в виде потерянного времени и суда, который установит нашу невиновность, нам точно не нужны. А то ещё и арестуют от излишнего рвения. А тутошние тюрьмы — вовсе не курорт, уверяю вас! Далеко отсюда до Европы! Впрочем, если вы настаиваете...

Но, никто не настаивал. Друзья заняли места в своих внедорожниках. На переднее сиденье к Павлу прыгнул Барсик, в ожидании отправления сидевший на валуне в сторонке, и колонна тронулась. Беспрепятственно спустившись на равнину и преодолев сеть просёлочных дорог, экспедиция выехала, наконец, и на асфальтированную. Дорога привела их на трассу, где товарищей остановили на полицейском посту. Притормаживая и останавливаясь, Павел погладил заурчавшего Барсика по вздыбившейся шерсти на загривке и успокаивающе, как человеку, сказал:

— Сиди спокойно, это не враги.

Подошедший усталый старлей, славянской наружности, вяло отдал честь, представился и предложил выйти из машин. С другой стороны к машинам подошли ещё двое с автоматами наизготовку. Павел Васильевич вышел и обратился к полицейским, протягивая им пластиковые карточки:

— Здравия желаю! Ребята, вы там только моего котика не испугайте!

— Котика?

Сержант сунул голову в окно и тут же отскочил:

— Ничего себе, котик! Крупненький. Чем ты его кормишь?

— Любопытными сержантами. А так обычный котик! Домашний, дрессированный... Барсик! Ко мне!

Кот выскочил из кабины в окно и уселся, зевая, около ног Павла.

— Ладно тебе, крупный! Вот у моего тестя кот, покрупнее этого будет. Только он почти не ходит, а этот ничего, спортивный! — вступил в разговор старлей, отдавая карточки Павлу.

— Правда ваша, нужно спортом заниматься! — ответил Павел, принимая документы.

— Ребята с вами? — указал старлей на топчущихся в сторонке у своей машины Петра и Сергея. Другой сержант просматривал их документы на компе, тоже поглядывая на удивительного кота.

— Да. Вместе ездили отдыхать на природу.

— Этих не встречали? — милиционер протянул Павлу ксерокопию ориентировки с нечёткими портретами трёх мужчин, двух бородатых и одного бритого, в котором, впрочем, угадывался недавно почивший главарь неудачливой шайки.

— Нет вроде, не видели. А кто такие?

— Опасные преступники, несколько ограблений и два убийства. Если встретите похожих, звоните в полицию.

— Обязательно!

— Счастливого пути!

— Спасибо. Барсик, поехали!

И снова потянулись за окнами машины бескрайние степи с редкими посёлками и аулами, поскольку трасса в основном шла мимо крупных городов. Поздним вечером остановились на отдых в мотеле. Взяли два двухместных домика. Отправляясь на ужин, Павел оставил, было, Барсика в домике, но тому непривычно было закрытое помещение, и кот отказался оставаться в одиночестве. В результате он увязался следом, взрыкивая на чужих и топорща загривок. Кое-как его успокоили, и в столовой он вёл себя уже не так нервно, но постоянно поворачивал голову на всякий шум и на звук разговоров. Впрочем, обильная еда сделала его более меланхоличным.

Ужинающие водители, казахи и славяне смеялись и показывали на него пальцами, а он спокойно убирал из огромной миски свою сырую курицу.

— Мама, смотри какая киса!

Павел обернулся на детский возглас и обомлел от ужаса: светловолосая девочка лет четырёх в джинсовом костюмчике сидела рядом с Барсиком на корточках и обнимала его за шею ручонками. Кот, впрочем, не выказывал абсолютно никакой агрессии, он даже жевать перестал, только жмурился, пока девочка, приговаривая 'Киса, киса', трепала его за уши и подёргивала за хвост. От сердца Павла отлегло. Тут девочка повернулась к нему и спросила:

— Дядя, а как его зовут?

— Барсик! Не трогай его за хвостик, ему не нравится.

— Хорошо. А он ваш?

— Нет, он свой, собственный, — всплыла фраза откуда-то из глубин памяти, — но мы друзья.

— Я тоже хочу такого друга.

— Попроси маму, если она позволит, то ты заведёшь.

Тут подошла и мама:

— Какой он у вас большой и добрый! Извините! Пойдём Оля, нужно ехать, папа ждёт.

Она увела девочку, крикнувшую на прощанье: 'Пока, Барсик!' и тут же приставшую к матери: 'Нам нужно завести себе друга Барсика...'

— Добрый! — пробормотал Павел и подозвал официантку расплатиться.

Пришлось, правда, подождать, пока кот долакает миску молока.

Подойдя к домикам, Павел предложил Барсику побегать по территории, 'поискать песочек', но кот отказался, и они вчетвером вошли в домик, обсудить, что делать дальше. Сергей включил приёмник и настроился на станцию, передающую оригинальный казахский рок. Начал совещание Павел:

— Дело в том, ребята, что через погранпост на трассе нам нельзя: на Барсика нет документов. Наскочим на проверку, могут начаться придирки, будут требовать справки о собственности, прививках и тому подобное. Да ещё в инструментальном ящике у меня — сами знаете! Не стоит это никому показывать.

— Что же делать?

— Предлагаю ехать порознь: вы по трассе, а мы с котом 'лосиной тропой'. Есть тут такая через границу. Приходилось ездить, давно уже, правда, наличку возил, а обратно — запчасти. На российской стороне созвонимся и встретимся.

— Это не опасно?

— Ну, если не убегать, то стрелять не будут! Зато перетряхнут до нитки и оштрафуют... Тихо! — Павел указал на приёмник. Шли новости:

'.... блестяще проведённой операции, органами внутренних дел Казахстана удалось обнаружить и блокировать банду Султана Бакиева. Во время задержания возникла перестрелка, во время которой банда была полностью уничтожена. Никто из сотрудников милиции не пострадал. Захвачено большое количество оружия. И о погоде. Сегодня вечером в Астане...'

Сергей со смехом приглушил звук:

— Вот как, блокировали и уничтожили! Кому-то теперь ордена достанутся!

— Генералам в Астане ордена, а милиционерам, которые 'обнаружили и блокировали' — медали! — отозвался Павел.

— А это точно они? — засомневался Пётр.

— Точно! — ответил Павел — на ориентировке было написано: 'Султан Бакиев, Ахмад Мамадов', третий неразборчиво. Кстати, для нас это очень хорошо, выходит, мы к этому делу непричастны. Ладно, с плеч долой! Так, как поедем?

— Наверно, мы лучше вместе поедем, дядя Паша. Да, Серёжа? Ответственность в случае чего вместе понесём.

— Вместе, конечно, веселей. Хорошо, тогда спать идите, завтра в семь часов подниму!

— По Москве или по-местному?

— По Гринвичу!

Друзья ушли, пожелав спокойной ночи 'дяде Паше' и Барсику. Павел снова предложил, было Барсику погулять, но тот улёгся под столом и гулять отказался.

* * *

Утром, после утренней пробежки наперегонки с котом, постучав в дверь домика москвичей и обозрев их заспанные лица, Павел ошарашил их новостью, что Барсик, оказывается, умеет пользоваться унитазом, даже клавишу нажимает! После чего, Павел отправился в душ, (правда, только холодная вода) оставив друзей в полном недоумении. Встретились за завтраком. Народу в столовой было мало, так что поели без лишнего ажиотажа и засобирались в дорогу.

Однако сразу выехать не удалось. Послушав звук мотора 'Байкала' москвичей, дядя Паша с сомнением покачал головой и полез под капот что-то регулировать. В результате, выезд был отложен, зато мотор заработал как часы. Под вечер подъехали уже к самой границе, съехали с трассы на кривой просёлок и под покровом темноты без помех пересекли пограничную речку, а точнее почти сухой неглубокий овраг вдалеке от пограничных постов, казахстанского и российского.

Всю ночь двигались 'аки тати в ночи', по выражению Сергея, ориентируясь только на попадавшиеся просёлки, да на показания бортовых компов. Под утро выехали на трассу, ведущую к Самаре, но вскоре решили остановиться и устроили днёвку на поляне, на берегу небольшой речки. Вздремнув часа четыре на спальниках, (палатки решили не ставить) проснулись разбитые и утомлённые.

Вследствие чего, для поднятия боевого духа, Павел присвоил себе диктаторские полномочия и устроил ликбез по вопросам борьбы без правил. С краткой лекцией — 'русский танец 'вприсядку' является на самом деле тренировкой в нанесении ударов по нижним конечностям неограниченному числу противников, примерно аналогичную функцию имеет и украинский 'гопак'' — и практическим показом приёмов борьбы 'Один в поле — воин'. 'Одним' был, конечно, дядя Паша, а роль 'поля' вынужденно исполняли все прочие. Барсик тоже поддался всеобщему веселью, с урчаньем носился вокруг сражающихся майора и двух лейтенантов и имитировал опасные атаки.

В результате тренировки Пётр получил случайное, но болезненное поражение в пах, — 'прыгай на пятках, сразу пройдёт', попрыгал, правда, прошло. А Сергей несколько условно смертельных ударов в солнечное сплетение, в основание шеи и прочие места. Сам Павел не пропустил ни одного удара.

В конце концов, Павел прекратил тренировку 'за выбытием личного состава из строя', поставил всем 'неуды' и объявил благодарности за старание. А также посетовал, что нет тут его знакомого, армейского прапорщика Перепёлкина, который в его бытность таких салаг, как эти лейтенанты, сражал пачками, а таких майоров как он — по двое и по трое одновременно. При этом 'не потея и не пыхтя громче паровоза'. После тренировки все пошли купаться, — 'Ух, холодная!' — растёрлись полотенцами и пришли в оптимистичное расположение духа. Барсик, правда, не стал окунаться, только зашёл в воду и напился.

Оказалось, что Павел порезал во время купания свою многострадальную ступню, то ли о стекляшку, то ли о створку ракушки, но пока Сергей бегал за йодом, кот старательно зализал рану, и кровотечение прекратилось. Павел не препятствовал. Ногу, тем не менее, смазали лекарством. Решено было отдыхать до вечера, с тем, чтобы выехать в ночь, когда движение на федералке не такое интенсивное. Налетели облака, стало прохладнее, Пётр и дядя Паша снова улеглись отдохнуть, а Сергей заснуть не смог, открыл свой ноутбук и опять углубился в чтение монографии академика Костина, поминутно вставляя в текст свои замечания, вроде: 'чушь!' или 'в этом что-то есть', а чаще всего: 'как я сам не додумался!' Кот бродил по окрестностям, иногда принимался мышковать, а затем устроился рядом со спящими и тоже, казалось, задремал.

Однако оказалось, что на сегодня лимит приключений ещё не исчерпан: Барсик вдруг приподнялся и глухо заворчал. На поляну со стороны Самары въехали два микроавтобуса и остановились неподалёку. Вышедшие из них люди принялись доставать из автомобилей раскладные столики и стулья и устанавливать тенты. Три персонажа отделились от толпы приехавших и направились к отдыхающим.

Павел Васильевич проснулся от урчания кота, похлопал спящего Петра — 'Подъём!' — и из положения полулёжа с интересом осмотрел гостей.

Один из них, видимо главный, средних лет, в хорошем костюме, с расстёгнутым пиджаком, шёл впереди, за ним следовали 'двое, одинаковых с лица', хорошо накаченные молодые парни, в спортивных костюмах. Один из них поигрывал телескопической дубинкой, взмахом раскладывая её, а затем со щелчком складывая. Подойдя поближе, компания остановилась, вперёд вышел 'пиджак' и повелительно обратился к друзьям:

— Сейчас сюда приедет вице-префект, ('кто-кто?') вам пять минут, чтобы собраться и уехать.

— А он что, заразный? — невинно спросил в свою очередь Павел, поглаживаю по загривку волнующегося Барсика.

— Что...?

— Я спрашиваю, зачем нам уезжать, поляна большая, тут ещё три вице-префекта поместятся...

— Я сейчас вызову милицию, и вас оштрафуют за разведение костров в неположенном месте.

— А мы развели? — Павел развёл руки, и делано осмотрелся. — В неположенном месте? И где же этот костёр? (На поляне, правда, виднелось несколько старых, прошлогодних кострищ.)

— Тогда за мытьё автомобилей.

— А мы разве помыли? Что же они такие пыльные?

— Короче, ясно, по-хорошему ты не понимаешь! Ребята! — пришедший повернулся к безучастно стоящим позади его 'одинаковым', — господин перегрелся на солнце, окажите ему первую помощь!

— Чо?

— Макните его! И этих, тоже!

'Пиджак' извлёк из подмышечной кобуры пистолет и указал им в направлении речки:

— В воду!

Так как его приказу никто из друзей следовать не поспешил, то 'одинаковые' подступили к Павлу, ухватили его за руки и поволокли к близкому берегу речки. Павел вяло переставлял ноги и не сопротивлялся.

Пиджак же схватил за шиворот Сергея, с намерением отправить его следом. Петя бросился ему на помощь, но Сергей уже удачно попал 'пиджаку' пяткой в пах, а когда тот взвыл и согнулся, выронив пистолет, задал ему пинком общее направление к освежающей речной глади. Пистолет от дополнительного удара ногой полетел следом, но опередил своего владельца и, описав красивую дугу, с весёлым бульком канул в воду.

Тем временем дотащенный 'одинаковыми' к реке, Павел вдруг активизировался. Подтянул своих носильщиков поближе и, перейдя так сказать в нижнюю стойку, нанёс одному удар ногой в голень, а другому пяткой в живот, приведя парней тем самым в состояние полного равнодушия к окружающему миру и глубокого сосредоточения на собственных нелёгких переживаниях. Один качок скатился с обрывчика в воду сам, а другому Павлу пришлось мягко придать некоторое ускорение, приведшее к аналогичному результату. Потерянная воякой телескопическая дубинка также полетела в гостеприимную речку.

Внезапное погружение наполовину в воду наполовину в прибрежный ил взбодрило 'одинаковых' и они завозились в грязи, пытаясь выползти на берег по невысокому, но крутому обрыву, сопровождая свои эволюции невнятными, но страшными угрозами. Сгрудившаяся в отдалении у микроавтобусов тусовка вовсе не поспешила на помощь агрессорам, но наоборот, ржала в голос и показывала пальцами, побросав наземь извлечённые из машин вещи.

'Пиджак' же, с трудом выпрямившись, ощутил настоятельную потребность позвонить кому-то и полез во внутренний карман своего, извините за тавтологию, пиджака. Только он достал телефон, как в битву вступил, до этого с трудом удерживаемый Петром Барсик. Возможно, кот принял этот предмет за оружие.

— Нельзя! — только и успели крикнуть в один голос Павел и Пётр, но кот уже летел по воздуху в великолепном прыжке. Он ударил 'пиджака' в живот грудью и отскочил, попутно полоснув острейшими когтями по нагрудному карману. Переданный 'пиджаку' импульс заставил того рухнуть спиной с обрыва в холодные майские струи. Попутно вернув в исходную позицию самого бойкого из 'одинаковых', голова которого на его беду уже показалась над обрывом. Недешёвый мобильник хлюпнул в грязь и был притоптан в неразберихе ретирады. Со стороны микроавтобусов раздались одобрительные выкрики 'Так их!' переливчатый молодецкий свист и даже аплодисменты. Но, вдруг они оборвались.

— Это что, ночь Ивана Купала? Или театрализованное представление 'Крещение Руси'? — раздался невдалеке хорошо поставленный, начальственный голос.

Увлечённые битвой друзья не заметили, как из тихо подъехавшего к ним чуть ли не вплотную лимузина вышел явный большой начальник, наверно, тот самый вице-префект, ради визита которого и было затеяно его клевретами изгнание друзей с поляны, обернувшееся их, клевретов, позорным поражением.

— Или вы раков собрались к пиву наловить? — строго спросил вице-префект, подойдя поближе и обозрев своё понурое воинство, испачканное и подавленное. — Так вы ловите, ловите, не стесняйтесь!

— Дмитрий Сергеевич! — выпрямился, пытаясь очистить от налипшего ила

свой телефон грязный 'пиджак'. — Они бандиты, напали на нас и казённый пистолет в реку закинули. Кота натравили! Я сейчас ОМОН вызову!

— Дурдом себе вызови, а лучше прачечную на выезде. Поистине, не по уму усердие! Налетели и напали, говоришь? Всей бандой? С котом вместе? Как Бременские музыканты? Наверно, ещё и побили, а? Что молчишь, как в воду опущенный? А и, правда, полуопущенный! — начальник хохотнул. — Не стой, пистолет ищи, дорогая штука, нечего им было размахивать перед гражданами! Взыщу в тройном размере, если что.

Он повернулся к Павлу:

— А я ведь вас узнал, Павел Васильевич! Года два назад, пригонял к вам свою 'Вольво'. До сих пор, как часы! Извините меня за этих бандерлогов! А теперь, прошу с друзьями к столу. За возобновление знакомства...

— Да и я вас помню, Дмитрий Сергеевич. Только нам уже ехать пора, хотим до полуночи в Троицк вернуться. Кстати, а кто эти двоечники?

— Моя служба охраны, — горько усмехнулся вице-префект — с начальником во главе. Им, похоже, кони не встретятся, так куры затопчут.

С реки донеслось:

— Чего застыли? Ищите пистолет, урроды!

— Вместе ищите! Заодно и помоетесь, — повысив голос, не преминул скорректировать приказ вице-префект. — Ну, было бы предложено, майор! Рад тебя видеть во здравии и в форме. Твой котишка? Знатный! Боевой, сразу видно! Погладить можно? — Барсик ощерился и утробно зарычал. — Ну, ну! не буду! Бывай! Звони, если что! Пока, ребята!

— До свидания, Дмитрий Сергеевич!

И на этом инцидент был исчерпан. Словоохотливый функционер, игнорируя распахнутую водителем дверцу, демократично отправился пешком к микроавтобусам. Стоящие возле них и наблюдающие за развязкой конфликта люди тут же забегали, изображая бурную деятельность. Друзья покидали в машины спальники. Павел Васильевич по итогам битвы изменил оценку лейтенантам на 'удовлетворительно'. Петя вдруг мотнул головой и спросил:

— Дядя Паша, а почему ты сразу отбиваться не начал, когда они тебя потащили? Я даже опешил!

Сергей хмыкнул, а Павел ответил:

— А потому, Петя, что они тащили меня туда, куда мне нужно было, к речке. Зачем же сопротивляться? Чтобы потом самому их туда таскать?

И все трое рассмеялись. Чутко реагирующий на эмоции друзей, Барсик тоже поддался всеобщему веселью, взмякнул и сделал попытку запрыгнуть на руки к Пете. Однако от этого неожиданного проявления чувств Пётр не устоял на ногах и повалился на траву в обнимку с животным. Что веселья не убавило.

Уже садясь в машины, — Барсик занял привычное место — друзья всё слышали доносящиеся с реки раздражённые возгласы и плеск принимающих принудительную холодную ванну охранников. На поляне зажёгся большой костёр, из числа запрещённых к разведению, видимо только простыми гражданами, и она осталась позади. Впереди товарищей ждал Троицк, а за ним Москва.

* * *

В полночь возвращающаяся экспедиция была уже у троицкого поворота, где её поприветствовал стоящий на посту ДБ-шник, и скоро уже заезжала на подъездную дорожку, ведущую к 'башне'. Павел Васильевич нажал кнопку на передней панели, и ворота раскрылись. Раскрылась и входная дверь башни. Из неё во двор выбежала в халатике, надетом на ночную рубашку Вера Степановна. Обняв и расцеловав Павла Васильевича, она тут же разразилась упрёками, почему он не позвонил перед приездом. Оказалось, что его приезд она 'предчувствовала' и даже осталась сегодня ночевать. И что она сейчас же, немедленно отправится на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на скорую руку.

— Не суетитесь, Вера Степановна, — сказал Павел Васильевич, когда ему, наконец, удалось вставить слово в её несколько сумбурную речь, — ничего капитального затевать не стоит. Попьём чаю с бутербродами и на 'третью боковую'.

К сожалению, пояснить читателям происхождение этого термина, принятого в среде радиолюбителей и означающего просто 'лечь спать' кратко не представляется возможным. Тем не менее, Вера Степановна его отлично поняла и уже, было, ринулась на кухню нарезать и намазывать, как Павел остановил её, указывая на не спеша выходящего из 'Байкала' Барсика:

— А ему — мяса!

— Боже мой, какая прелесть! — всплеснула руками Вера Степановна — Это кто, рысь?

— Нет, это просто кот, только большой. Зовут Барсик. Мы с ним подружились в ... там, где мы были. Он очень умный и всё понимает. Барсик! Это Вера Степановна, она тут всех кормит. Познакомься!

Барсик познакомился, потёршись о ноги хозяйки, муркнув и благосклонно разрешив себя погладить. После чего, по неистребимой кошачьей привычке отправился на рекогносцировку окрестностей. Мужчины не стали на ночь глядя разгружать 'Байкалы', только ценный инструментальный ящик перекочевал из багажника в кабинет Павла. После чего посетили душ и выпили по сто грамм конька.

Ужин немного затянулся. Вера Степановна с умилением смотрела на мужчин, уплетающих бутерброды, и всё порывалась приготовить что-нибудь 'горячее'. Но Павел Васильевич сказал 'всё завтра', а сегодня попросил только сделать овощной салатик, поскольку консервно-мясная диета, перемежаемая мотельной, всё-таки быстро надоедает. Под конец позднего ужина открылась дверь, и заявился с разведки кот. Похоже, было, что в ходе инспекции окрестностей башни он уже заморил червячка. Но от предложенных ему на выбор цыплёнка и куска говядины не отказался, выбрав и то и другое. Пока он насыщался, Павел принёс с чердака внушительный квадратный деревянный ящик и установил его у дверей кухни, застелив дно старым байковым одеялом. Барсик одобрил предложенное ему лежбище, запрыгнул в него и принялся за умывание, после чего и улёгся, свернувшись калачиком, как и положено коту, даже камышовому.

— А ему, наверно песочек нужно? — спросила с сомнением глядя на задремавшего Барсика Вера Степановна.

— Да нет, он цивилизованный товарищ, вы только дверь туалета не закрывайте на защёлку, а захочет погулять и в форточку пролезет.

Вера Степановна ещё раз подивилась удивительному приобретению и принялась за мытьё посуды. Поздно ночью, когда население уже крепко спало, кот проснулся и бесшумно исследовал башню изнутри от подвала до чердака. При этом осторожно заглянул во все незакрытые помещения. Устроилась ли на ночь хозяйка рядом с Павлом Васильевичем или прилегла отдельно, он если и видел, то никому не сказал. Да это никого и не касалось.

Утром все проснулись от непонятного шума. Оказалось, Барсик поймал где-то белую курицу и запрыгнул вместе с ней в форточку кухни, уронив стоящую на беду на окне кастрюльку. Полузадушенная хохлатка вдруг оклемалась и устроила громкий скандал с беготнёй, кудахтаньем, полётами в ограниченном пространстве и сопутствующим разрушением кухонной инфраструктуры. Взлетев, наконец, на высокий холодильник, она громко ругалась оттуда на изумлённых людей и на ошеломлённого её внезапным оживлением кота. На её шеё видно было пятно от зелёнки. Так хозяева помечают своих курей, чтобы не путать с соседскими. Витающий в воздухе белый пух медленно оседал на пол.

Павел Васильевич мигом разрулил ситуацию:

— Ребята, помогите Вере Степановне прибраться, а мы с Барсиком прогуляемся.

После чего он моментально отловил гневно протестующую курицу, запихнул её в продуктовую корзинку с крышкой и отправился с котом в направлении ближайших домиков частного сектора на окраине Троицка. В ходе прогулки он объяснил коту недопустимость охоты на принадлежащих людям птиц, а на всякий случай и животных. Барсик, похоже, понял его, но нисколько не расстроился. Пройдя почти, что деревенской улочкой, носившей информативное название 'Крайняя', Барсик остановился около зелёного домика, окружённого забором из штакетника. Около забора стояла потрёпанная 'Лада'. Из-за дома доносилось куриное кудахтанье. Запел петух. Похоже, жертва похищения проживала тут.

— Здесь? — спросил преподаватель хороших манер воспитуемого.

Кот утвердительно тронул лапой калитку. Обнаружив на ней кнопку звонка, Павел нажал её. Залаяла собака. Дверь дома открылась, и на его пороге появился смутно знакомый Павлу мужчина в спортивном костюме.

— Майор? — его-то мужчина, похоже, знал хорошо. — Какими судьбами? Проходите, там не заперто.

Павел толкнул калитку и прошёл во двор, за ним последовал куриный похититель.

— Здравствуйте! — мужчины пожали друг другу руки, и хозяин гостеприимно указал на скамеечку. Павел сел и протянул хозяину корзинку:

— Не ваша? Мой котик нахулиганил...

Мужчина открыл крышку, извлёк напуганную пленницу, осмотрел отметину на её шее и отпустил на землю. Та мигом умчалась за дом.

— Лучшая несушка! Только шебутная, то и дело через забор перелетает! А котик у тебя славный, охотник!

— Я заплачу, сколько надо за беспокойство! А котик ... он больше не будет. Да, Барсик?

Барсик вскочил на скамеечку и чувствительно ткнул мужчину лобастой головой в бок.

— Извиняется! — хохотнул тот, — да верю, верю! Не нужно денег, майор. Ведь и ты с меня в своё время лишнего не взял, — мужчина погладил кота. — А котяток у тебя случайно таких не планируется? Я бы не отказался...

— Не планируется, самец-с!

Павел встал и попрощался с незлобивым хозяином курицы. И они отправились с котом домой по пока ещё утренней прохладе. Порядок на кухне был уже наведён, непоправимый ущерб, как оказалось, ограничился всего-то парой разбитых пивных стаканов. Друзья позавтракали и занялись неотложными делами, совещанием и звонками в Москву.

Вести из Москвы были, к сожалению, не оптимистические: оказалось, что за несколько дней отсутствия на работе Сергея в его институте произошли нешуточные пертурбации в руководстве. Новоназначенный директор, буквально сегодня, 'предложил' учёному совету закрыть ту лабораторию, в которой работал Сергей, переложив ведущиеся в ней исследования, на прочие подразделения и на сторонние организации. Вопрос ещё не был решён окончательно, но коллега, сообщивший Сергею эти печальные известия, посоветовал ему как можно быстрее появиться на работе, 'во избежание', как он туманно выразился.

В свете открывшихся неприятностей, выезжать решили как можно быстрее. Павел Васильевич также вызвался сопровождать друзей, чтобы попутно решить в столице кое-какие дела, которые не решались иными способами. Мигом погрустневшая Вера Степановна уговорила мужчин хотя бы пообедать перед дальней дорогой. Обед прошёл не очень весело, Вера Степановна почти ничего не съела и вообще, глаза у неё были почти на мокром месте. Павел как мог, успокоил её, сказав, что очень скоро вернётся, а ей с Барсиком скучно не будет. Кот поднял голову из своего ящика и вопросительно посмотрел на Павла.

— Да, Барсик, ты остаёшься, извини, в Москве будет не до тебя. А мы вернёмся очень скоро!

Кот посмотрел ему в глаза, приподнялся и отвернулся, улёгшись на другой бок. Может быть, он обиделся, но возражать не стал. Отправились сразу после раннего обеда, только заехали в сервис, где быстро отмыли 'Байкалы' от среднеазиатской пыли.

— Иначе в Москве несолидно будет! — заметил по этому поводу Павел.

* * *

Восьмиполосная федералка, в некоторых своих местах не имеющая скоростных ограничений в сухое летнее время, это не среднеазиатские просёлки, и уже к вечеру друзья подъезжали к столице. Ожили бортовые компьютеры их 'Байкалов', высыпав на водителей кучу сведений о пробках и рекомендуемых путях их объезда. И ещё через два часа друзья припарковали своих железных, а большей частью все же титановых коней во дворе дома на относительно тихой окраине, где с детства проживали Сергей и Пётр. Гаражей у друзей не было и, не надеясь на развитую интеллектуальную систему сигнализации, они забрали из машин самое ценное, в частности, неприметный инструментальный ящик с шариками. Пройдя мимо столика консьержа, — 'Здрасьте, Василий Иванович! — Здравствуй, Серёжа! Уже из отпуска? — Да, вот, проблемы!' — поднялись в квартиру к Сергею.

Тот сразу же уселся обзванивать своих коллег в поисках дополнительной информации по институтским событиям, но ему не рассказали ничего нового. Поужинав тем, что нашлось в холодильнике, а нашлись только реликтовые, промороженные насмерть пельмени, друзья обсудили планы на завтра и решили укладываться спать. Правда Петя собрался домой, отговорившись, что дома на кровати ему спится лучше, чем, хоть и у друга, но на полу, на пропылённом спальнике, с палаткой под головой. Серёжа предложил ему в таком случае занять его постель. На что Пётр с серьёзным видом заметил, что лично его такой обмен вполне устраивает, но как друг он не может лишить своего товарища полноценного отдыха, тогда, как через подъезд в его квартире пропадает шикарное лежбище. Поэтому, не пойти ли Серёже, в таком случае, ночевать к нему? Серёжа, смеясь, отказался и Пётр ушёл. Устроившийся на диванчике Павел, с усмешкой следил за дружеской пикировкой.

Проворочавшись всю ночь, Сергей едва не проспал на работу. Бреясь и прихлёбывая на ходу кофе, он оперативно проинструктировал своего гостя, где лежат запасные ключи, схватил ноутбук и ринулся к лифту, пообещав оставить для Павла у консьержа гостевую карточку. Этот практичный обычай — иметь в подъезде консьержку или консьержа — весьма распространённый на Западе и прививающийся ныне и в Москве и во многих других городах, не только уменьшал риск ограблений квартир, но и, что не маловажно, обеспечивал сохранность от мусора и от вандализма лестниц и лифтов. Вдобавок и бумажная корреспонденция, и приходящая пресса, отмирания которых, несмотря на торжество Интернета, так и не произошло, находились под бдительным человеческим присмотром. Кроме того, это полезное нововведение давало дополнительный немалый заработок и круг общения самым боевым пенсионерам. И пенсионеркам, конечно.

Вот и сейчас, выйдя из лифта, Павел оказался просвечен насквозь взором коротко подстриженного пожилого мужчины, явного армейского сверхсрочника в отставке, сидевшего за конторкой около входной двери. На конторке были разложены газеты, и стоял телефон. С трудом, подавив желание показать документы, Павел поздоровался и сообщил, что он гостит у Сергея Валерьевича Поспелова из 116-й квартиры. Взгляд стража смягчился, и он протянул Павлу гостевую карточку с чипом, с цифрой 116 и с Серёжиной подписью.

— Спасибо, товарищ старший прапорщик! — по наитию сказал Павел.

Мужчина степенно кивнул и вдруг удивлённо поднял глаза на Павла Васильевича:

— Мы знакомы?

— Нет, я просто догадался.

— Полковник?

— Мог бы им быть! Уволился майором.

— Ну, счастливо, майор!

Мужчина нажал кнопку, щёлкнул замок и Павел оказался на улице.

Несмотря на значительную децентрализацию, Москва так и осталась городом, в котором крутятся самые большие деньги, работают самые важные чиновники и живут самые богатые граждане. Транспортные проблемы в мегаполисе давно уже стали притчей во языцех, а поэтому самым удобным видом транспорта в ней уже три четверти века является метро. Будучи по рождению коренным москвичом, Павел это отлично знал. Прикинув планы на сегодня, он решил, что без машины обойдётся. Кстати и Серёжин 'Байкал' остался во дворе. Неторопливо прогулявшись до ближайшей станции метро, Павел нырнул в его глубины.

Гигантская транспортная система проглотила его и пошла вертеть в толпах москвичей и приезжих, гонять туда-сюда по кишкам тоннелей, выплёвывать наружу на станциях и снова заглатывать, выжимать соки в толпах и отдавливать ноги в забитых до отказа вагонах, промывать мозги рекламой ненужных вещей через вагонные видеомониторы и плакаты. И постоянно тянуть из карманов и с карточек своих жертв — евро, евро, евро!

Под конец дня г. Самсонов, пожёванный, но всё же не переваренный, вынырнул на той же станции, где и начинал свой анабасис. Перейдя с инстинктивного уже бега на медленный шаг, бизнесмен с удовлетворением констатировал, что практически все его проблемы разрешены. А вот как обстоят дела у Сергея, до сих пор было неизвестно, потому, что мобильник того был выключен, а сам он ни разу не позвонил.

Рассудив, что Сергей скоро появится и всё расскажет лично, Павел зашёл в супермаркет и купил продуктов. У подъезда поднёс карточку к замку и тот, приветственно пискнув, открыл дверь. Кивнув консьержу, поднялся в квартиру и принялся за приготовление ужина. Вскоре появился и Пётр, тоже с пакетом продуктов. Ему Серёжа тоже не звонил.

Появился хозяин квартиры только в восемь вечера, невесёлый и задёрганный. Как явствовало из его рассказа, вопрос с его лабораторией, оказывается, уже был решён давно, только по разным причинам это не афишировалось. А сегодня объявили об её ликвидации, сотрудникам предложили забрать личные вещи, а помещение опечатали. Завтра начнёт работу ликвидационная комиссия, которая решит, какие приборы передать другим лабораториям, а какие списать.

Ни заведующий, ни он — Сергей — не смогли ничего доказать, новый директор продавил своё волевое решение через учёный совет. По его, директора, выкладкам выходит, что лаборатория убыточна. И это не смотря на то, что многие годы она считалась лучшей, и её всем ставили в пример. Бывший заведующий уходит теперь на пенсию, а Сергей написал заявление на увольнение. После чего имел тягостную беседу с директором, который предложил ему хорошую и высокооплачиваемую работу с его директора, точки зрения. Но, только административную, а не научную. Сергей пообещал подумать, но думать тут в сущности нечего: нужно искать лабораторию, где можно было бы без помех производить исследования шариков. А у него ничего подобного на примете нет.

В пропитанной пессимизмом атмосфере друзья сели ужинать. Сергей, погружённый в свои мысли, ковырял вилкой котлету, когда Павел Васильевич вдруг спросил его:

— Серёжа! А ты не думал, что лучшим выходом в таком случае будет создать свою лабораторию?

— Конечно, думал! Но, ведь нужно найти помещение, а в Москве это почти нереально, зарегистрировать частное, или какое оно там, предприятие. Но это всё мелочи: главное приборы. Некоторые у нас в лаборатории были уникальны, изготовлены в единственном экземпляре! Теперь, почти все спишут и под трактор...

— В Москве! В Москве! Свет клином, что ли на ней сошёлся? Есть и другие города, например ... Троицк!

— Вы хотите сказать?

— Мы же договорились, на 'ты', Серёжа! Помещений у меня девать некуда, сам видел. Списанные твои приборы приобретёт по остаточной стоимости моя фирма. Установим и работай. Что ещё?

— Ещё ... ещё ... Софт!

— Программы?

— Да. Все приборы имеют компьютерное управление, без него это просто железки и стекляшки. Компы-то подойдут почти любые, но главное управляющие программы на винчестерах. А если компы и будут продавать, то их сначала отформатируют и всё!

— А этот софт можно где-нибудь приобрести? — спросил Пётр, до этого не вступавший в разговор.

— В том то и дело, что нет! Для уникальных приборов и софт писали уникальный. Теперь его сотрут без пользы. Погодите-ка! Кажется, есть шанс! — Сергей схватил телефон и набрал номер. — Андрей? Привет! Да, принимаю соболезнования. Спасибо. Погоди ты, 'за упокой'! Скажи, у тебя ведь были копии лабораторного софта на всякий случай? Нет, только моей лаборатории! Что значит, 'пока в сейфе'? Как так, теперь выкинешь? Ты уж, не выкидывай, а за мной не окислится! Вот и хорошо, завтра отдашь! Ну, ты вымогатель! Договорились, завтра. Ну, пока!

Сергей положил трубку и впервые за вечер улыбнулся:

— Кажется, у меня будет софт!

— У нас! — поправил его Павел.

— Конечно, у нас, дядя Паша!

— Отлично, начнём завтра, а сейчас скажи мне телефон секретаря директора, и как её или его зовут. И учти — мы с тобой не знакомы.

Такой поворот дело следовало отметить, и Пётр достал из холодильника ещё по банке пива.

— Дядя Паша! А если у нас ничего не получится? Если эти шарики — просто ерунда какая-нибудь? Ведь какие деньги на ветер! — зарефлексировал вдруг Сергей.

— Не хнычьте, лейтенант, по миру не пойдём, выпейте лучше коньяку.

Они открыли коньяк и выпили.

* * *

Конечно, люди планируют, но любые их планы часто рушатся при столкновении с реальностью. И в этот раз планы пришлось серьёзно корректировать. Остаточная цена на списанные приборы оказалась настолько высока, что покупателю, г. Самсонову, пришлось аккумулировать для этой покупки средства двух своих фирм.

Надо сказать, что руководство 'НИИ стали и сплавов' было довольно сильно удивлено визитом частного предпринимателя, желающего приобрести для своих надобностей аппаратуру и приборы закрытой буквально накануне лаборатории. Появился шанс получить от этого закрытия хоть какую-то, но немедленную прибыль.

Возможный покупатель, однако, точно знал, что ему нужно и твёрдо противился попыткам 'накрутить' цену. Этот предприниматель, показавший документы на имя г. Самсонова из Самарской области, сказал, что за те деньги, которые ему предлагают заплатить, он мог бы купить и не подержанные, — слово 'подержанные' он произнёс, по-особому вывернув губу — а вполне новые приборы, производства не столь престижных фирм, но вполне надёжные. В доказательство своих слов он показал проспекты мексиканских и бразильских производителей. И что он так и собирался, было сделать, но решил сэкономить на доставке через океан. Но, если экономии не получается, то никогда не поздно вернуться к первоначальному плану: командировка в Южную Америку у него в кармане, осталось только пойти купить билеты.

Руководство почуяло, что нежданные деньги, только показавшись, уже расправляют крылья, чтобы улыбнуться и скрыться за океаном, и тут же поспешно согласилось на более реальную цену. Согласилось оно и на требование нежданного покупателя, чтобы приборы поставлялись в комплекте с 'родными' управляющими компьютерами с установленными программами.

Директор вызвал в кабинет бывшего заместителя заведующего лабораторией г. Парамонова и поручил ему лично проследить за комплектацией оборудования.

— Пусть тогда молодой человек поможет мне и с доставкой и последующей установкой приборов на месте, — высказал пожелание г. Самсонов, — а издержки по командировке я возьму на себя.

Директор, поскольку 'молодой человек' всё равно оказался в 'подвешенном состоянии', согласился и дал указание секретарю выписать г. Парамонову командировку в город Самара:

— Ах, да, в Троицк, Самарской области. Сразу, по получении денег, на... месяца вам хватит?

— Да!

— На один месяц.

В свою очередь г. Самсонов написал гарантийное письмо, обязуясь возместить затраты по командировке г. Парамонова и пришлёпнул к нему свою печать. На следующий день сумма была перечислена и под руководством гг. Парамонова и Самсонова начался демонтаж оплаченных приборов и аппаратуры. В полном комплекте с запасными частями и принадлежностями они упаковывались и грузились на нанятый Павлом транспорт. Особо ценное и точное оборудование уложили в микроавтобус.

Вся эта процедура заняла два дня и к исходу недели из Москвы выехала колонна возглавляемая 'Байкалом' Павла. За ним следовали два тентованных грузовичка и 'Газель'. Замыкал колонну Сергей в компании с Петром на своём внедорожнике. Пётр решил поехать, чтобы принять участие в оборудовании лаборатории с сугубо инженерно-технической точки зрения.

'А то вы там фазу на ноль без меня посадите!' — шутил он.

К сожалению, поездка, так лихо начавшаяся, не обошлась без досадных происшествий: на полпути к Троицку, а это около пятисот километров, 'Газель' вдруг заглохла, и никакие старания водителя её завести так и не привели к успеху. Похоже, у автомобиля 'призывного возраста', как горько пошутил её водитель, вышло из строя зажигание. Попытки ремонта на месте, даже с участием профессионального автомеханика — Павла, не привели к успеху. Пришлось брать 'Газель' на буксир и тащить в ближайший сервис. Всё это заняло почти целый день.

Так что к Троицку подъезжали не днём, как планировалось, а глубокой ночью. Пообщавшись по радио, решили поставить машины пока во дворе башни, а грузчиков заказать наутро. Уже скоро должен был показаться поворот на Троицк, как телефон Павла Васильевича вдруг запиликал мелодию из старинных 'Звёздных войн'. Павел нажал кнопку и сказал 'алло', но вместо голоса Веры Степановны услышал только шум, треск, (ему показалось, что это выстрел) женский крик и рычание.

— Алло! Вера, что случилось? Вы меня слышите? — прокричал Павел в трубку, но ему никто не ответил, а шум и крики продолжались.

Тогда Павел бросил телефон, схватил манипулятор радиостанции и, одновременно нажимая до предела педаль акселератора, сказал нарочито спокойным голосом:

— Сергей, Пётр! У нас беда, ведите колонну, я вперёд!

— Что случилось, дядя Паша? — отозвался сейчас же Пётр.

— Не знаю! Потом! Езжайте не спеша. Нужно будет — вызову.

Как жалел сейчас Павел, что отправился в Москву не на любимой своей 'Тойоте'! Но и понукаемый взволнованным водителем 'Байкал' летел если не как птица, то как огромный блестящий майский жук, мигая фарами и сигналя. Впереди показался поворот на Троицк. Постовой ДБ-шник, вовсе не ринулся пресекать такое явное нарушение правил движения, но наоборот, вышел на встречную полосу и перекрыл поток автотранспорта, давая Павлу беспрепятственно совершить левый поворот. В свете фар мелькнуло лицо Федотова.

— Спасибо, лейтенант, — пробормотал Павел, снова придавливая акселератор и напряжённо прислушиваясь к звукам, доносившимся из телефона.

Там слышались невнятные, на пределе слышимости шумы, а после телефон абонента и вовсе отключился, израсходовав видимо заряд батареи.

Как ни в чём не бывало, светился красный сигнальный фонарь на его башне, но, въехав во двор через раскрытые настежь ворота, Павел увидел пожарную машину и две 'Газели': милицейскую и 'скорую помощь'. Пожарные уже сворачивались, а медики хлопотали около лежащей на носилках Веры Степановны, перевязывая ей правую руку и удерживая у лица кислородную маску. Женщина порывалась встать и показывала куда-то свободной, уже перевязанной рукой, а врач со шприцем в руках тихо её успокаивал.

Выскочив из машины, Павел проследил её жест и увидел в сторонке Барсика. Кот лежал на боку в луже крови, тёмной в свете фар, единственно освещавших двор. Павел подбежал к носилкам. Его, было, остановил милицейский сержант но, узнав, пропустил.

— Вера! Как ты? Что случилось?

Ему ответил врач:

— С ней всё будет в порядке, нервное потрясение и ожоги рук. Сейчас я ввёл ей успокаивающее, и она заснула. На ваш дом напали бандиты, это всё, что я знаю. Мы сейчас отвезём её в больницу. Она просила помочь коту, — врач помолчал, — если ему ещё можно помочь.

Пока санитары закатывали носилки в 'Газель', Павел и врач подошли к Барсику. Тот ещё дышал и при их приближении открыл мутные глаза и зарычал, но тут же узнал Павла и потянулся к нему со стоном. Только на это хватило его сил и, уронив на асфальт голову, Барсик впал в беспамятство.

— Помогите ему, доктор!

— Я ведь не котовый врач! — с сомнением ответил доктор, встал на колени и осторожно перевернул Барсика. — Пулевое ранение в живот, большая кровопотеря, выходного отверстия нет, значит, пуля внутри. Нужна операция, только и это вряд ли поможет. Как жалко, такой красавец! Если хотите, только для вас, я введу ему наркотик, и он хотя бы умрёт без мучений.

— Нет, он мой друг и я себе не прощу...

'Скорая помощь' гуднула, и врач встал на ноги, стягивая резиновые перчатки:

— Тогда в 'Котопёс' везите. Правда, ночь сейчас...

— Спасибо, доктор!

Павел осторожно приподнял, как будто, полегчавшего, горячего Барсика и понёс его к своей машине. Уложил на сиденье рядом с водительским и сел за руль. Махал руками и что-то кричал вышедший из башни милицейский майор, но Павел не обратил на него внимания и вслед за 'Газелью' вырулил на дорогу, ведущую к Троицку.

Управляя машиной одной рукой, Павел порылся в визитнице и, наконец, нашёл нужную карточку. Телефон ветеринара ответил после третьего гудка:

— Слушаю! — раздался в трубке спокойный, но сонный голос.

— Марат Рувимович?

— Да, кто это?

— Это Самсонов, помните меня?

— Конечно, Павел... Васильевич, что случилось?

— Не могли бы вы открыть клинику? Я уже еду. Очень срочно!

— Собачка, котик?

— Котик...

— Сейчас, только спущусь. Подъезжайте и заходите.

Павел был уже в городе и через несколько минут тормозил у здания, украшенного вывеской 'Котопёс. Ветеринарная клиника'.

Марат Рувимович, пожилой ветеринар, возился с ключами. Наконец дверь открылась, и он жестом пригласил Павла заходить и заносить пациента. Пока доктор возился с сигнализацией, Павел с Барсиком на руках прошёл в операционную и положил еле дышащего, вздрагивающего кота на покрытый пластиком стол. Появился врач в халате оливкового цвета и приступил к осмотру:

— Может быть вам выйти, Павел Васильевич? — предложил он, — посидите в приёмной...

— Нет, я тут посижу, если разрешите.

— Хорошо. Тогда сварите кофе, мне и себе. Кофеварка на столике сестры. Рана пулевая?

— Да!

Пока Павел занимался приготовлением кофе, Марат Рувимович осмотрел Барсика, включил на несколько секунд рентгеновскую установку, поставил коту систему с каким-то лекарством и обратился к клиенту:

— Поймите правильно, Павел Васильевич! Пулю я, конечно, извлеку, но шансов почти нет. Я даже не понимаю, как он до сих пор живёт, пуля прошла через брюшную полость, но кишечник не задела. Кровотечения почти нет. Нечему течь. После чего пуля застряла в позвоночнике и разворотила его. И температура... Мой термометр показывает 45 градусов. Может он и врёт, но кот и на ощупь слишком горячий. Так, что делать?

— Делайте операцию доктор!

— Хорошо. — Врач взял телефон и, набрав номер, поднёс трубку к уху. — Полечка, с добрым утром! ... А я говорю — уже 'утром'! Быстро просыпайся и в клинику. Будешь ассистировать. Нет, кофе готовить некогда, тут попьёшь. Жду, золотая!

Доктор сменил систему, отхлебнул кофе и пояснил:

— Это, в основном, физраствор. А Полечка сейчас придёт, и мы приступим. Учтите только, даже в случае удачи, задние лапы у котика останутся парализованными.

Он приподнял Барсику веки, и ещё раз послушав его сердце и лёгкие электронным стетоскопом, констатировал:

— Кажется, ему лучше, это радует! Тоны сердца...

Тут быстро вошла девушка, видимо искомая Полина, кивнула Павлу Васильевичу, надела халат, и принялась мыть руки. Доктор обратился к ней:

— Полина, выстригайте брюшко вокруг отверстия, — тут он посмотрел на Павла и добавил, обращаясь уже к нему. — А вот теперь, пойдите, погуляйте. В вашей стойкости я не сомневаюсь, но вы будете нам мешать.

Павел кивнул и вышел на ночную улицу. Бесцельно побродив около часа, достал телефон и позвонил в больницу справиться о Вере Степановне. Дежурная сестра сообщила ему, что с ней всё в порядке, она спит и до завтра не проснётся.

Несмотря на то, что много лет назад Павел дал себе зарок бросить курить и почти успешно его исполнил, в минуты переживаний ему хотелось затянуться. Он дошёл до киоска, где сонная продавщица вручила ему какую-то пачку. Он открыл её достал сигарету но, вспомнив, что у него нет зажигалки, подошёл снова к киоску. В тишине запел мобильник.

— Да!

— Павел Васильевич! Это майор Евдокимов. Вам нужно срочно приехать домой дать показания! Где вы?

— Я в городе в клинике, — Павел не уточнил, в какой, — скоро приеду.

— Хорошо, мы вас ждём.

Павел дал отбой, но телефон снова ожил:

— Павел Васильевич! Приходите, мы закончили, — сообщил ветеринар.

— Иду.

В операционной было пусто, Барсика перенесли уже в 'палату', где он лежал в большой 'собачьей' клетке на матрасике. Трубочки двух систем впивались иголками в его переднюю и в заднюю лапы. Шов на животе был заклеен полоской лейкопластыря, попискивал датчик сердечного монитора.

Марат Рувимович уже снял заляпанный кровью халат:

— Во время операции у него... как его зовут?

— Барсик.

— Так вот, у Барсика остановилось сердце. Но не успел я ввести камфару, как оно снова, само забилось. Так что... но задние лапки будут парализованы.

— Спасибо, доктор!

— Сейчас езжайте домой, Полина за ним присмотрит, если что, меня вызовет. А завтра я вам позвоню.

— Спасибо, доктор, спасибо, Полина! Тогда я поеду, а то у меня там дома...

— А что случилось-то? Кто его?

— Не знаю пока... Бандиты!

— Ну, езжайте! Чудесный кот, таких я не видел ещё. И какая воля к жизни!

Павел тепло попрощался и направился к машине. Пачка сигарет полетела в урну.

* * *

Через двадцать минут он был уже около башни. Недолгая майская ночь близилась к концу, на северо-востоке небо начало светлеть. Пожарные свернули уже свои шланги и уехали, зато прибавилась ещё одна милицейская 'Газель'. Стоял тут и Серёжин 'Байкал'. Яркая светоустановка на крыше 'Газели' освещала весь двор. По двору ходили милиционеры в форме и в гражданском, сверкали блицы фотовспышек. К вышедшему из машины Павлу подошёл милиционер в чине майора и, отдав честь, кратко представился:

— Майор Евдокимов. Вы господин Самсонов, не так ли?

— Да, это я!

— Попрошу документы, и проходите в дом.

Павел подал майору пластиковое удостоверение личности и прошёл. Он не удивился, если бы оказалось, что башня внутри выгорела дотла, но в прихожей горел свет. И было только всё перевёрнуто вверх дном, валялся огнетушитель и стоял специфический запах горелого. Под ногами хлюпала пена. Устилавший ранее пол большой синтетический ковёр громоздился ныне в углу неопрятной мокрой кучей. Как раз оттуда и исходила вонь. Двое в штатском разворачивали этот бывший ковёр, фотографировали и собирали сыпавшиеся при этом стеклянные бутылочные осколки в пластиковый мешок.

— Присаживайтесь, — пригласил его майор и включил запись на оперативном компе, направив камеру на Павла:

— Представьтесь ещё раз.

— Самсонов Павел Васильевич.

— Итак, господин Самсонов, что вы знаете о происшедшем?

— Знаю, что кто-то пытался поджечь мой дом и стрелял.

— Где вы находились в этот момент и откуда это узнали?

— Я подъезжал с друзьями к Троицку, и мне позвонила Вера Степановна.

— Что она вам сказала?

— Ничего. Но я сам услышал в телефоне стрельбу и её крики.

— Странно, позвонила и ничего не сказала? Как вы это объясняете?

— Затрудняюсь. Впрочем, возможно она просто нажала кнопку вызова, а говорить уже не смогла.

— Хорошо. В 'Байкале', это ваши друзья?

— Да.

— Они приехали с вами? Когда?

— Сегодня. Где-то два часа тому назад.

— Кто это может подтвердить?

— Лейтенант Федотов из ДБ — он видел, как мы проехали поворот, только я их опередил. Ещё московские водители.

— А где они?

— Не знаю, мне не до них было.

— Хорошо. Вера Степановна Лодыгина, она вам кто?

— Домохозяйка.

— Вы состоите в интимных отношениях?

— Это к делу не относится.

— Мне лучше знать, что относится к делу, а что нет.

— Тогда сами и выясняйте, а я отвечать не буду.

— Да вы не ерепеньтесь, Павел Васильевич... впрочем, ладно. Вы кого-нибудь подозреваете в совершении преступления?

— Нет, никого.

— Партнёры, конкуренты по бизнесу, завистники, обманутые, гм, мужья, клиенты?

— Кажется, нет. Впрочем, мы можем посмотреть видеозапись, если она имеется.

— Какую видеозапись?

— Запись с камер во дворе. Если Вера Степановна не забыла включить камеры на ночь, как я это обычно делаю...

Павел Васильевич подошёл к стенной панели и откинул её. За ней скрывался плоский экранчик и клавиатура. Нажатие на клавишу и на экране, разделённом на четыре части появилось цветное изображение двора, со стоящими машинами и движущимися людьми.

— Не забыла, исполнительная женщина! — заметил милицейский майор.

— Значит, мы что-нибудь увидим...

Павел стал 'листать' запись назад, на экране замельтешило и, наконец, при показаниях встроенного датчика времени 01-00 на экране был уже пустой двор. Павел стал 'листать' вперёд с интервалом в 5 минут и в 01-15 на экране появилось шевеление.

— Давайте ещё немного назад, — попросил майор Евдокимов.

За его спиной стояли подошедшие сотрудники в гражданском. Просмотр начался с 01-10. Некоторое время ничего не происходило, потом камера, направленная на ворота, показала подъехавший автомобиль. Из него кто-то вышел и завозился у воротных створок. Не сумев, видимо, открыть ворота, человек вернулся в машину, она отъехала задним ходом, потом вдруг снова появилась в кадре и ударила бампером по створкам. Ворота распахнулись, и чёрный внедорожник похожий на 'Лендкрузер' въехал во двор. Это было видно уже по записи второй камере. Из машины выскочили три человека в масках-шапочках и с ружьями в руках. Павел остановил запись, убрал три других кадра, и вывел самый информативный на весь экран. Кадр укрупнился, но ни номера автомобиля, ни даже его марки разглядеть не удалось: они были заклеены чем-то, вроде скотча.

Зато, присмотревшись к движениям людей, двоих покрупнее, а одного помельче, хоть и были они одеты в бесформенный камуфляж, Павел стал понемногу понимать, что случилось. Он остановил воспроизведение.

— Кажется, вы их узнали, Павел Васильевич? — спросил майор.

— Вероятно, да!

— И кто же они?

— Боюсь ошибиться, но думаю, что это охранники вице-префекта, господина Постышева. Недавно встречались, фамилий не знаю...

— И явно не пиво пили?

— Да, у нас был конфликт, они предъявили неправомерные требования, пришлось поставить на место. Кстати, вице-префект наши действия одобрил.

— Об этом — потом, а сейчас: у кого, 'у нас'?

— У меня и моих друзей, которые сидят сейчас в 'Байкале' и волнуются.

— Семенцов! — крикнул Евдокимов сержанту, стоящему у дверей. — Приведи этих, из 'Байкала'. Пускай присутствуют. Антон! — обратился он к одному в гражданском. — Звоните в префектуру, устанавливайте, где эти субчики могут находиться, да не мне тебя учить. Крутите дальше! — это уже г. Самсонову.

Павел снова включил воспроизведение. На экране один из нападавших поднял ружьё и выстрелил почти вверх.

— Он по лампе стреляет, — сказал один из стоящих рядом с майором Евдокимовым экспертов.

Картинка мигнула и погасла, эксперт разочаровано хмыкнул, но картинка на экране появилась вновь, только уже чёрно-белая.

— Включилась инфракрасная камера, — пояснил Павел.

Вошли Сергей и Пётр и остановились, озираясь, в сторонке. На экране нападающие доставали из сумки бутылки и зажигали примотанные к их горлышку тряпки. После чего бутылки летели за пределы видимости камеры. Павел перешёл на другую камеру, и стало ясно, что поджигатели стремятся попасть горящими бутылками в высокие узкие окна башни. Это им не удавалось. Бутылки разбивались о стены рядом с окнами, горящий бензин — 'Да, это был бензин!' — подтвердил эксперт — огненными каскадами стекал по стенам и полыхал на асфальте чадным пламенем. Поджигателям пришлось отойти дальше. Один из них, низкорослый, бросил бутылку во входную дверь, и она тоже запылала. Изображение снова стало цветным.

— В этот момент, — Евдокимов показал на цифры в углу экрана, — гражданка Лодыгина звонит в дежурную часть и сообщает о нападении и поджоге.

— Мне она позвонит ещё через минуту, — ответил Павел Васильевич, внимательно следя за происходящим на экране.

Одному из метателей удалось, наконец, попасть в окно, внутри дома полыхнуло, но развить успех нападавшие не смогли — бутылки кончились. Бандиты снова открыли стрельбу по окнам и по пылающей двери, но тут их предводитель махнул рукой и беззвучно крикнул что-то. Видимо приказ к отступлению, поскольку все бросились к машине.

Внезапно, на экране появилось новое действующее лицо: переключив камеру и 'отмотав' запись назад, Павел и все присутствующие увидели, как из разбитого окна выскочил огромный, взъерошенный кот и вцепился в спину одного из бандитов. Полетели клочки камуфляжа.

— Вот, .....! — восхищённо пробормотал кто-то из сгрудившихся у экрана.

— Нет, голубчик! — поправил его эксперт.

Все приникли к монитору. На нём в неровном свете горящего бензина кот метался от одного поджигателя к другому, и теперь уже они отбивались от этого нежданного защитника башни. Лохматый зверь взлетал им на плечи или на грудь, полосовал когтями руки, которыми злодеи пытались прикрыть лицо, одному сорвал шапочку. На экране мелькнуло окровавленное безумное лицо, рот человека был раззявлен в вопле.

Нападая на всех по очереди, кот не давал врагам возможности скрыться, любой их них, устремившись к внедорожнику, тут же попадал в его не дружеские объятия и получал новую порцию глубоких царапин и укусов.

Бандиты отшатнулись от автомобиля. Заняв позицию на его капоте, Барсик принял обычную кошачью боевую, устрашающую стойку: немного боком к противнику, чтобы показать, какой он большой и страшный, шерсть дыбом, спина изогнута с той же целью, распушённый хвост дугой, пасть ощерена. Это была его ошибка. Люди умеют убивать и издалека. Низкорослый поднял ружьё и выстрелил но, видимо не попал. На стекле внедорожника образовалось характерное отверстие. Барсик метнулся к нему высоким прыжком, и тут мелькнула вспышка второго выстрела. Кота отшвырнуло ударом пули, он упал на асфальт, прокатился несколько метров и замер. Бандиты бросились в машину, и та поспешно развернулась, чуть не наехав на кота. Может быть, водитель хотел ещё и задавить его. Но, кот умудрился перекатиться в сторону.

А когда машина рванула к воротам, он сумел встать на передние лапы и уцепился, кажется за её бампер. Его проволокло несколько метров, но удержаться Барсик не смог и снова упал. Мелькнули задние габариты, и машина исчезла в темноте за разбитыми воротами. Несколько секунд ничего не происходило, затем распахнулась уже погасающая дверь и на пороге показалась Вера Степановна с ружьём в руке. Павел дал крупный план, и все увидели, как она подняла ствол кверху, зажмурилась и бабахнула в небо. После чего увидела лежащего в луже крови кота, всплеснула руками, уронив ружьё, закричала и бросилась к нему. Но ноги её подогнулись, и она мягко осела в беспамятстве. Кот пополз к ней, волоча за собой недействующие задние лапы и оставляя кровавый след, но тоже замер на полдороги. Сердце Павла Васильевича сжалось до боли.

— Вот это да! — воскликнул в тишине молодой милиционер. — Никакого детектива не нужно! Жаль только, что без звука.

Павел Васильевич поднял голову от экрана и так посмотрел на сержанта, что тот стушевался, и мигом найдя себе дело, пропал из зоны видимости. Тут же подал голос сотрудник, 'сидевший' на телефоне:

— В префектуре подтвердили факт недавнего увольнения троих сотрудников охраны вице-префекта. Но данные их дежурный дать не может, ещё рано и в отделе кадров никого нет. Он сказал ещё, что один из них, кажется, родом из Троицка, но точно он не помнит.

— Понятно! — ответил майор Евдокимов, — держи на контроле и в девять утра снова звони.

На экране монитора, меж тем, замелькали огоньки мигалок, и во двор въехала патрульная милицейская машина. Вслед за ней появилась и 'Газель', из которой высыпали милиционеры с автоматами и сам майор Евдокимов с пистолетом в руке. Появились и пожарные. Один из них, увидев раненого кота, осторожно приподнял его и отнёс в сторону. Самое интересное закончилось, и сотрудники милиции стали расходиться от монитора, занявшись вновь своими делами.

Какое-то сомнение всё не давало покоя Павлу, что-то было нелогично в увиденной им записи. Он снова прокрутил концовку и понял, что его царапнуло: зачем кот, уже покалеченный, вцепился в отъезжающую машину, ведь он бы не смог её остановить? Так могло бы поступить животное, но Павел давно уже подозревал в Барсике интеллект более высокий, чем у простого кота.

Павел переключился на 'дальнозоркую' камеру, направленную на ворота и стал просматривать самый финал:

— Есть! — вдруг крикнул он.

Евдокимов повернулся к нему:

— Что случилось?

— Смотрите!

При покадровом воспроизведении записи было видно, как кот волочится вслед за кормой внедорожника. Но держится он вовсе не за бампер. Вот авто подпрыгивает на неровности, кот срывается, но в его когтях остаётся лоскут чёрной материи, прикрывавшей до этого номерной знак и приклеенный скотчем. Материя отрывается от машины не полностью, на следующих кадрах она уже полощется на ветру. Но на двух кадрах номер виден чётко и майор Евдокимов тут же дал команду, указывая на стоп-кадр:

— Быстро пробейте по базе данных!

Несколько ударов по клавишам и доклад:

— Автомобиль 'Лендкрузер', владелец Сапаров Игорь Геннадьевич, зарегистрирован: Троицк, улица Прибрежная, 16, Кажется, попались!

— И этого Сапарова проверь!

— Есть! Так: Сапаров Игорь Геннадьевич, родился... ля-ля, пропускаем... Вот — 'сотрудник префектуры'. Не успели обновить.

Какой-нибудь голливудский герой заорал бы в такой ситуации во всю мощь своих лужёных лёгких: 'Бинго!', но майор Евдокимов похлопал себя по кобуре с пистолетом и сказал буднично сакраментальное:

— Будем брать! Если не смылись, конечно.

— Я с вами! — сказал Павел.

— Лучше вам остаться.

— Обещаю не мешать.

— Мало того, вы и из машины не выйдете!

— Согласен.

— Ваш комп мы забираем, как вещественное доказательство.

— Расписку и забирайте!

Выходя из башни, Павел спросил Сергея, который вместе с Петром сидел в сторонке на мало пострадавшем диванчике:

— Где караван?

— Оставили на посту ДБ.

— Правильно. Подождите, пока милиция всё тут закончит, и приводите его сюда. Потом позвоните мне, я закажу грузчиков.

— А где Вера Степановна и Барсик? — спросил Пётр, поскольку их, похоже, никто не удосужился ввести в курс дела.

— Они в больнице. С Верой всё будет хорошо. Барсику сделали операцию, но он, возможно, останется инвалидом. Всё, я поехал. Хозяйничайте здесь.

И он отдал ребятам ключи.

* * *

Уже взошло солнце, когда сотрудники милиции перекрыли подступы к дому 16, что на улице Прибрежной. Почти сельская окраина самого по себе не очень большого Троицка жила обычной жизнью. Где-то кудахтали куры, выпущенные хозяевами на выпас, перекликались петухи, побрёхивали собаки, жители спешили по делам, удивлённо посматривая на приткнувшиеся к обочинам милицейские машины. Рядом с 'Газелью', обычной, потрёпанной, без спец-раскраски, стоящей прямо напротив искомого дома на другой стороне улицы, никого не было. В ней же, скрытые за занавесочками в цветочек, сидели майор Евдокимов, г. Самсонов и трое вооружённых автоматами ОМОН-овцев в полной экипировке.

Из дома не спеша, вышла пожилая женщина с пластиковым пакетом в руках. Видимо, отправилась в магазин. Во дворе напротив ворот стоял 'Лендкрузер', номеров его не было видно. Также во дворе наличествовали и буйные заросли томатов. Евдокимов взял манипулятор радиостанции:

— Шестьсот тридцатый, я первый, на связь!

— На связи! — отозвался неведомый Павлу 'шестьсот тридцатый'.

— Задержите женщину в коричневой юбке, с белым пластиковым пакетом в руках. Она идёт в вашем направлении. Спросите, сколько людей в доме? Есть ли оружие? Что делают?

— Принято, задержать, допросить! Я её уже вижу. До связи!

— До связи!

Через пару минут радио снова ожило:

— Первый, я шестьсот тридцатый!

— На связи первый!

— Докладываю. Женщина — мать Сапарова, в доме трое, спят на веранде, позади дома. Оружия она не видела, приехали вчера, собирались на природу, но ночью вернулись. Говорят, поранились, потому, что упали в темноте в овраг.

— Принято, пускай у вас посидит. До связи.

— До связи.

Радио заговорило другим голосом:

— Первый, я третий, на связь!

— На связи первый! — ответил Евдокимов.

— Из дома, с веранды выходит мужчина без оружия.

— Принято.

В глубине двора появился мужчина в трениках и майке, лицо его покрывали многочисленные пластыри, майка была вся в коричневых пятнах запёкшейся крови, на обеих руках белели свежие повязки. Мужчина поспешил к 'удобствам', расположенным у забора.

— Наш клиент! — констатировал Евдокимов, — котик его на британский флаг порвал! Как он, кстати? Неужто, жив?

— Жив! — кратко ответил Павел, наблюдая за 'клиентом' в бинокль из-за занавески 'Газели'.

Покоцанный меж тем вышел из кабинки и направился к калитке, попутно хозяйственно поправляя обвисшие помидорные плети на грядках. Подойдя к калитке, он открыл её, вышел на улицу и стал всматриваться в том направлении, куда ранее ушла женщина.

— Видать, Сапаров. Мать, не иначе, за пивом послал! Трубы-то горят! — заметил Евдокимов, убавляя громкость радиостанции, чтобы неожиданным звуком не спугнуть 'клиента'.

Тот как раз заинтересовался 'Газелью' и завертел головой, пытаясь узреть, что скрывается за её занавесками.

— Не дай бог, тревогу поднимет, тогда... — но закончить свою речь Евдокимов не успел.

— Я его возьму, — спокойно сказал Павел, открыл сдвижную дверь микроавтобуса и выпрыгнул на землю.

— Куда? — прошипел Евдокимов, но было уже поздно.

Павел, оставив дверь открытой, вышел из-за 'Газели' и, улыбнувшись, обратился через проезжую часть к Сапарову:

— Скажите, уважаемый, а где здесь магазин?

Тот машинально махнул рукой, явно не узнавая:

— Там!

— Там? — Павел также мотивированно махнул рукой, вроде бы в указательном жесте, который оказался профессиональным замахом.

Сверкнул на солнце стальной шарик от подшипника и угодил подозреваемому в солнечное сплетение. Сапаров раскрыл рот и без звука скрючился. Подойдя к нему, Павел ухватил 'клиента' за правую руку, ловко завернул её за спину, потянул, понуждая тем самым встать на ноги, и препроводил хрипящего, пытающегося схватить хоть глоток воздуха бандита к 'Газели'. Навстречу ему выскочили ОМОН-овцы и приняли задержанного, нацепив на него пластиковые наручники.

— Ты меня до инфаркта доведёшь! — Евдокимов с манипулятором в руках, казалось, разрывался между злостью и уважением. — Больше никакой самодеятельности, а то я и тебя наручниками прикую!

Павел только ухмыльнулся, а Евдокимов нажал тангенту и произнёс:

— Всем я первый! Перекрывайте улицы, начинаем.

Из динамика посыпались ответные доклады.

— Пошёл ОМОН! — скомандовал Евдокимов.

— Есть, пошёл! — раздалось в ответ.

И ещё через минуту операция закончилась. Из-за дома вывели ещё двоих украшенных многочисленными нашлёпками и повязками бандитов, конечно в наручниках. Злодеи едва проснулись после ночного празднования 'победы', отягощённого принятием внутрь солидных доз 'обезболивающего'. Когда задержанных проводили мимо Павла, главарь, наконец, узнал его и сдавленно прошипел:

— А, и ты тут! А сучьего твоего кота я замочил! И домик твой тю-тю!

Развить мысль ему не дал конвоировавший его ОМОН-овец, который невежливо подтолкнул злодея к 'воронку':

— Иди, иди, недоеденный!

Похоже, 'история болезни' бандитов уже широко распространилась в милицейских кругах. Павел промолчал, дав себе зарок прийти на суд с Барсиком.

Собравшаяся после снятия оцепления толпа шумно комментировала происходящее и пугливо посматривала на ОМОН-овцев, предполагая видимо, что это они так обработали задержанных во время ареста. Подъехало ещё несколько машин, подельников увезли, заохала мать Сапарова, в доме начался обыск. В подстреленном 'Лендкрузере' нашли ружья и маски, точнее то, что от них осталось.

Но, ничего этого Павел уже не видел: попрощавшись с Евдокимовым и пообещав тому находиться на связи, он поехал в городскую больницу. Туда он попал как раз во время 'обхода', затем должны были начаться завтрак и процедуры. Короче, его не пустили, и с лечащим врачом тоже поговорить не удалось. Павел достал из машины букет и мобильник Веры Степановны с зарядным устройством, дабы передать ей, и тут обратил внимание, что на одной из кнопок телефона имеется глубокое отверстие, будто туда ткнули шилом. Проверив настройки аппарата, он убедился в том, что уже подозревал: На этой кнопке был закодирован его, Павла, номер. Так что, не шилом ткнули в эту кнопку, послав ему своевременный вызов и, скорее всего, не случайно.

Передачу для Веры охотно приняла пожилая, словоохотливая нянечка, попутно сообщив, что 'дамочка чувствует себя хорошо, и её, не сегодня — завтра, выпишут'. Выслушав доклад Петра, что караван уже паркуется у башни, и организовав грузчиков из агентства '33 богатыря', Павел собрался поехать в 'Котопёс' навестить Барсика, но телефон засигналил снова. Звонил как раз Марат Рувимович:

— Павел Васильевич! Вы можете сейчас подъехать?

В трубке раздавался истерический собачий лай.

— Что с Барсиком?

— С ним-то всё нормально, тут что-то со мной!

— Да, что случилось?

— Понимаете, утром он встал на лапы! На все четыре! Но, извините, такого не бывает! Он выпил всю воду в поилке, сожрал все запасы кошачьего корма и уже доедает собачий. Пока Полечка ходила мне звонить, он открыл задвижку в клетке и теперь бродит тут везде, довёл Рекса до истерики.

— Кто такой Рекс?

— Это овчар, помесь, правда, но это не важно. Его привели по поводу занозы в лапе. Так он, увидев вашего кота, забился под кушетку, и мы с хозяином не можем его достать.

— Буду через десять минут.

Когда Павел зашёл в клинику, собака уже не лаяла, видимо хозяину удалось её увести. Барсика он нашёл в смотровой, где тот смирно лежал на столе, а Марат Рувимович осматривал его, вооружившись стетоскопом и портативным рентгено-УЗИ аппаратом. Увидев Павла, Барсик приветственно и громоподобно мяукнул, спрыгнул со стола, подбежал к другу и, встав на задние лапы, боднул его в живот. При этом мурча, как двадцать обычных котов. Взволнованный Павел от души потрепал его за ушами и по холке, поразившись, как кошак исхудал, зато живот его чрезвычайно округлился.

— Молодчина, Барсик! — сказал ему Павел, — ты настоящий товарищ! Кстати, это ты мне позвонил?

Впрочем, как и следовало ожидать, Барсик эту версию не подтвердил и не опроверг. Он встал на пол и потрусил куда-то по коридору, оглядываясь, как будто приглашая за собой. Павел пошёл вслед за ним. Барсик остановился у двери, украшенной известным всем символом '00' и снова требовательно посмотрел на Павла. Тот повернул защёлку и запустил кота, включив ему свет. После чего, вернулся в смотровую.

— Куда он пошёл? — спросил ветеринар, разглядывая на дисплее какие-то снимки.

— В туалет захотел.

— Вы шутите?

Марат Рувимович поднял глаза на Павла Васильевича и понял, что тот и не думает шутить:

— Впрочем, я уже ничему не удивляюсь. Посмотрите вот это: первый снимок позвоночника до операции. Это — пуля, это фрагменты позвонка. Спинной мозг повреждён. Теперь, после операции: фрагменты я соединил. И вот теперь: всё срослось всего за несколько часов и функция спинного мозга, судя по всему восстановилась. И это ещё не всё. Ночью мне показалось, что пуля удачно миновала кишечник. Теперь я понял, что к моменту операции уже произошло то, что я назвал 'взрывная регенерация'. Кстати, когда пациент содрал повязку, я не успел ему помешать, зато увидел впоследствии, что у него на месте ранения и разреза нет даже шрама и уже начала расти шёрстка. Мне осталось только выдернуть швы. И что вы на это всё скажите?

— Я скажу, доктор, что это... Нобелевская премия, — усмехнулся Павел.

— Бог с ней с премией! Вы представляете, что это даст человечеству, если учёные смогут разгадать механизм этого явления? Да вашему коту поставят золотой памятник! И вам, вместе с ним! Я позволил себе взять некоторые препараты, если вы не возражаете... И, думаю, животное нужно очень тщательно исследовать. Как он к вам, кстати попал?

В коридоре раздался звук спускаемой воды и появился Барсик. Он сел около Павла и стал прислушиваться к разговору.

— Это не животное, Марат Рувимович! Исследуйте препараты, облагодетельствуйте человечество, только Барсика не упоминайте.

— Но, я же должен буду сообщить, как эти препараты попали ко мне в руки! Научная этика...

— Кроме научной этики, есть ещё и обычная, доктор, и медицинская. Как там насчёт врачебной тайны?

— Я, кажется, понял вас, Павел Васильевич! — доктор встал и пожал Павлу руку. — Но обещайте мне, что если понадобится, вы разрешите ещё раз обследовать вашего... вашего друга!

— Разрешим, Барсик?

Кот вроде бы не возражал. Напротив, подойдя к доктору, он так старательно потёрся об его ноги в знак признательности, что Марат Рувимович даже покачнулся. На том и порешили.

— Тогда я его выписываю. Он совершенно здоров.

— Сколько я вам должен доктор?

— Нисколько, Павел. Можно мне вас так называть?

— Конечно, Марат!

— Нисколько, кроме выполнения моего условия.

— Согласен!

Уже попрощавшись и уходя, они встретили в дверях Полину с двумя пластиковыми пакетами в руках. От неожиданности она ойкнула и посторонилась:

— Здравствуйте! А я ещё кошачьей еды принесла, он у нас тут всё съел.

— Давайте, я её у вас куплю, а то мы его кормим со стола, буквально!

— Пусть это будет подарок, — сказал Марат Рувимович.

Уже сидя в машине, Павел достал мобильник и предложил Барсику:

— А давай Вере Степановне позвоним? Только сначала говорить будешь ты!

* * *

Следующие несколько дней были заполнены хлопотами: Веру Степановну выписали из больницы, но повязки на руках мешали ей полноценно заняться домашним хозяйством. И эти заботы частично распределились на постояльцев башни и в большей степени на Павла Васильевича. На второй день он пожаловался, что ничего в результате не успевает, и Вера Степановна, многозначительно хмыкнув, пригласила на помощь свою племянницу Лиду. У шестнадцатилетней девушки начались в школе каникулы, и она была рада подзаработать на свои нужды. Это дитя 21-го века прибыло на мотоцикле, поздоровалось с Павлом Васильевичем, с которого знала с тех пор, когда они вместе брали уроки в местном аэроклубе и, познакомившись с молодыми людьми, принялась за хозяйство. Светловолосая, спортивная, с правильными чертами лица, самостоятельная девушка хорошо вписалась в коллектив.

Таким образом, дела с обедами и ужинами как-то утряслись, и друзья смогли вплотную заняться организацией лаборатории. Пётр чертил планы расположения приборов и планы лабораторной мебели, споря до хрипоты с Сергеем из-за каждого винтика. Павел ругался с приглашёнными строителями, требуя от них неукоснительного следования чертежам и качественного ремонта выбранных для лаборатории подземных помещений, правильной установки коробов вентиляции, силовых кабелей, распределительного шкафа и освещения. Вдобавок и цокольный этаж башни требовал косметического ремонта. Да ещё в милицию приходилось ездить как на работу. Да ещё и собственно, работа, требовала внимания.

В самый первый вечер, по выписке из больницы, Вера Степановна рассказала собравшимся на ужин мужчинам об обстоятельствах нападения. Её разбудили выстрелы во дворе и отблески горящего бензина. Она тут же позвонила в милицию и приготовила огнетушители. Барсик рвался на улицу, но она приказала ему сидеть смирно, опасаясь за его жизнь. Она хотела позвонить и Павлу Васильевичу, но сотовый куда-то пропал в суматохе. Особенно она испугалась, когда в окно влетела горящая бутылка и лопнула посреди прихожей. Запылал ковёр. Как она его тушила и сворачивала, она не запомнила. Как выскочил в окно кот, тоже не заметила.

Когда выстрелы прекратились, она вышла из башни и выстрелила вслед уезжающим нападавшим. Собственно, она выстрелила вверх, но об этом ей никто тактично не напомнил. Потом увидела раненого кота и потеряла сознание. Теперь вот по ночам ей снятся страшные рожи бандитов, которых она, в общем-то, и не видела. Конечно, для мирной женщины это было суровое испытание, и мужчины ей весьма сочувствовали. И даже старались при ней не упоминать об инциденте.

Интересный случай произошёл как-то утром, после завтрака. Вообще-то Вере Степановне нужно было ехать в больницу на перевязку. Но, она решила не ехать, а управиться собственными силами, с минимальной помощью мужчин. Когда она с помощью Павла срезала повязки и принялась тампоном снимать остатки противоожоговой мази, чтобы наложить новую, к ней подошёл Барсик и стал внимательно наблюдать за процедурой.

Павел уже открыл, было, тюбик с мазью, как кот подошёл ещё ближе и принялся вылизывать обнажившиеся ожоги. Вера Степановна от неожиданности сначала отдёрнула руки, но нежданный врачеватель посмотрел ей в глаза так укоризненно, что она в сомнении глянула на Павла. Тот кивнул, и все поражённые места были старательно обработаны шершавым языком. Павел наложил мазь и не туго перевязал ей обожжённые кисти рук. Через несколько минут ожоги Веры Степановны вдруг зачесались так сильно, что у неё даже слёзы выступили на глазах, но зуд быстро прошёл. Барсик же, сидя в сторонке, брезгливо умывался: остатки мази Вишневского не пришлись ему видно по вкусу.

Этот случай так и забылся бы, но на завтра, во время следующей процедуры оказалось, что перевязывать больше в сущности нечего: под легко отлетевшими струпьями произошло полное заживление, новая кожа была только немного более розоватой, чем на не поражённых участках.

'Взрывная регенерация', — вспомнил Павел и позвонил Марату Рувимовичу.

Тот прилетел моментально, осторожно осмотрел и пощупал кисти рук Веры Степановны и вместе с Павлом уговорил Барсика уступить немного своей слюны для научных целей.

Между тем, работа шла полным ходом, Сергей дневал и ночевал в лаборатории, тестируя приборы, и даже пропускал бы приём пищи, если бы Вера Степановна в шутку не пригрозила ему 'отключать свет' на время обеда. У Петра подошёл к концу отпуск, и он испросил по телефону ещё неделю за свой счёт.

Наконец, началось собственно исследование свойств загадочных шариков. Быстро удалось выяснить, что все они совершенно идентичны, по крайней мере, в пределах инструментальных ошибок. Помещённые в вакуум под стеклянный колпак, шарики уже не взлетали вверх, а могли находиться в любом месте, безразличные к силе земного тяготения.

Они отражали без потерь любые виды излучений, зато, будучи освещены в вакууме, медленно удалялись от источника света, демонстрируя реакцию на его давление. Как уже упоминалось, со стороны южного магнитного полюса Земли у шариков имелась небольшая вмятина конической формы. Под микроскопом выяснилось, кто это не конус, а скорее сегмент кардиоиды вращения. Он всегда ориентировался по магнитному полю, но сам ли шарик при этом поворачивался, или это углубление смещалось по его поверхности, установить не удалось. Под действием сильного магнитного поля вмятина становилась глубже, причём диаметр шарика при этом не менялся. И она совсем исчезала, если шарик был экранирован от магнитного поля Земли.

Эти исследовательские данные обсуждались в мужском кругу вечерами за ужином, правда, говорил и фонтанировал идеями и гипотезами о сущности этого явления в основном Сергей, как человек теоретически подкованный. Павел и Пётр выполняли в основном роль массовки. Однако и им было интересно и их замечания порой заставляли Сергея задуматься, чтобы тут же выдать новую, блистательную гипотезу.

Однако материала для теоретических обобщений пока явно не хватало. Ясно было пока только одно: шарики возникли в результате подземного ядерного взрыва, и такое явление никогда раньше не описывалось. По крайней мере, в открытой печати. Но всё это было известно и с самого начала.

Вскоре и в исследованиях начал намечаться некоторый застой. Как уже отмечалось, шарики были не прозрачны для любых видов излучений электромагнитной природы. Многократные попытки Сергея смоделировать эмиттирование шариками хлора, как это произошло в пещере, успехом по-прежнему не увенчивались. Он менял частоты, мощность, поляризацию радиоволн, но подопытные шарики были равнодушны к этим воздействиям.

— Выдохлась, живая вода, выдохлась! — грустно пошутил по этому поводу Пётр — видно, только один был 'полный', да и тот я случайно 'выдоил'!

— Быть этого не может! — не очень уверенно возразил Сергей, думая про себя — 'Быть не может такой невезухи!'

Вслух же он сказал:

— Что-то мы не предусмотрели. Нужно попробовать имитировать те условия с максимальной степенью достоверности

— Ты и так под землёй сидишь сутками, — ответил Пётр, — если только глубже тебя закопать!

Разговор был продолжен в гостиной, после ужина, мужское общество употребляло пиво и вяло обсуждало последние результаты исследований, точнее отсутствие каких-либо результатов. Павел рассеянно вертел в руках невесомый шарик. Сергей в основном молчал, уткнувшись в монографию Костина, которую выучил уже чуть ли не наизусть, иногда нашаривая стакан и отпивая глоток. Пётр машинально поглаживал дремлющего на диванчике Барсика, уже вполне пришедшего к этому времени в свою обычную форму и даже зарастившего выбритое брюшко новой шёрсткой.

Перебирая в памяти обстоятельства взрыва в пещере, Пётр спросил уткнувшегося в монитор Сергея:

— Серёжа, а какой радиостанцией ты шарики облучаешь?

— Никакой, — буркнул в ответ Сергей, — я облучаю их от генератора с усилителем мощности. А радиостанция — это тот же генератор.

— А если не тот же?

— Как это? — Сергей оторвался от монитора. — Там и там, электромагнитные волны генерятся, какая разница?

— Но, ведь есть же какая-то разница, у меня-то получилось! Вот смотри!

Пётр подошёл к столу и выдернул из зарядного устройства одну миниатюрную радиостанцию диапазона LPD, включил её и поднёс к шарику, который с готовностью протянул ему Павел.

— Вот так и было, шарик был замурован в стене, я поднёс к этому месту станцию и нажал клапан передачи.

Говоря всё это, Пётр сопровождал пояснения действиями: поднёс станцию к шарику и нажал на 'передачу'. И ничего не произошло.

— Да, — смущённо пробормотал демонстратор, — факир был пьян, но ведь и радиостанция не та ... погоди, а номер канала у нас какой был?

— Двадцатый, я его всегда ставлю, — отозвался Сергей, снова поворачиваясь к монитору, — да пробовал я эту частоту уже сто раз. Без толку!

— Поставим двадцатый, — пробормотал настырный Пётр, устанавливая нужный канал, — нужно соблюсти все условия...

Он поднёс радиостанцию к шарику, снова нажал клапан и.....

* * *

По ушам собравшихся ударил звонкий щелчок. Что-то сверкнуло. Как будто ударом молотка из рук Петра выбило радиостанцию, и она, дымящаяся, полетела на пол. Резко пахнуло хлором. Пётр потряс ушибленной рукой, хотел что-то сказать, но его опередил Павел.

— Кажется фокус, наконец, удался!

Он перевёл взгляд с погибшей радиостанции на шарик, который также вылетел из его руки. И теперь медленно дрейфовал по потолку. Павел пододвинул стул и, взобравшись на него, потрогал шарик. Тот послушно отскочил. Кажется, он больше был не опасен, и Павел поймал строптивого летуна.

Подошёл Сергей и склонился над лежащей на полу радиостанцией, поднял её и осмотрел. В задней стенке её полистиролового корпуса зияло ровное, круглое отверстие, будто бы проплавленное раскалённым гвоздём. Из него шёл дымок.

Сергей заглянул внутрь:

— Ну, конечно! — он повернулся к оторопевшему Петру, — Петя, ты знаешь, кто ты?

— Э... — неопределённо ответил Пётр, — я только хотел...

— Петя! Ты гигант мысли и отец экспериментальной физики! А вот я — баран-меринос! И даже, где-то буриданов баран! Пока я, как баран на новые ворота, тупо пялился на шарики, ты Петя...

— Да, что собственно случилось? — Пётр, кажется, начал приходить в себя от шока.

— Где горит? Что это у вас тут взорвалось? — по лестнице взлетели в гостиную Вера Степановна и её племянница Лида. Обе необычайно серьёзные и с огнетушителями наперевес.

— Всё уже сгорело, Вера. Это Петя фокус показывал! — успокаивающе ответил Павел.

— А я уж, подумала... Воняет тут у вас каким-то туалетом, хоть бы проветрили! — Вера Степановна повернулась и отправилась на цокольный этаж, откуда так было, оперативно появилась.

— Ни на секунду одних оставить нельзя! — явно подражая ей, сурово заметила её племянница и отправилась следом.

Но обернулась, демонстративно бухнула на пол огнетушитель, зыркнула взглядом и уже тогда только сбежала вниз по лестнице. Эта сцена была встречена дружным мужским смехом, смеялся даже Петя, баюкая ушибленную кисть.

— Так почему ты меринос, Серёжа? И почему, наконец 'заработало'? — спросил Павел.

— Потому, дядя Паша, что для 'активации' шарика нужно существенное магнитное поле, поле смещения, что ли, и электромагнитное излучение одновременно, а я пытал их порознь. Помните, я показывал, как углубляется в шарике конус под действием магнитного поля?

— Так, не понял я, где в этой дохлой рации магнитное поле?

— А вот! — Серёжа протянул Павлу останки. — Динамик, а в нём маленький, но мощный магнит. Когда Петя поднёс к снарку рацию...

— Куда, к 'снарку'?

— Да, я их давно про себя называю 'снарками'! Чем они не снарки? Свойства загадочны, происхождение неясно, ждать от них можно чего угодно, да ещё и в буджумов иногда превращаются! И, наконец, то, что мы их обнаружили, разве это не удача? А удача и снарк — всегда рядом! В общем, это вы так повлияли на меня той своей песенкой...

— Почему бы и нет? Пускай будут — снарки... Так, что же случилось?

— Случилось... вот что: Петя поднёс радиостанцию, конус сориентировался по вектору магнитного поля, то есть прямо в центр магнита динамика. Потом Петя нажал 'передачу', и из конуса ударил поток раскалённого газа, судя по запаху, хлора.

— Поток? Я видел что-то вроде яркой зелёной иглы. Какую-то долю секунды.

— Да, и этого времени хватило, чтобы пробуравить легкоплавкий корпус и магнит динамика почти насквозь. Пете здорово повезло, что и его не пробуравило!

— Откроет мне кто-нибудь бутылку, вы, теоретики? А то я, кажется, кисть вывихнул, — отозвался с диванчика Пётр.

Он и Барсик внимательно следили за разговором. Ввиду случившегося сенсационного прорыва в исследованиях, решено было двумя голосами против одного, отложить отбой на часок и выпить чего-нибудь покрепче пива. Сергей рвался в лабораторию продолжить по горячим следам исследования, но оказался в меньшинстве. Барсик, если и имел на этот счёт своё мнение, то оставил его при себе и воздержался.

В результате, мужчины с шумом и гиканьем ворвались в столовую, причём Петра, как героя дня и пострадавшего за науку, внесли на руках. Кот тоже развеселился и с грозным мяуканьем скакал вокруг друзей. Ввалившись в столовую, мужчины уселись за стол и потребовали от оробевших поначалу от их такого нестандартного поведения хозяек самого жирного мамонта и много вина. Но удовлетворились грудой пельменей и бутылкой коньяка. Хозяйки, уверившись, что для празднования есть серьёзный повод, хотя и непонятно, какой, тоже приняли в нём участие, но кое-кому, по малолетству пришлось ограничиться лимонадом. По многочисленным просьбам собравшихся, Павел исполнил под гитару несколько хитов прошлых лет, ныне почти позабытых. В частности, с большим успехом прозвучала старинная 'белогвардейская' песня, хотя монархистов в радиусе нескольких сотен метров явно не наблюдалось:

— Скажи мне, кудесник, любимец богов

Что сбудется в жизни со мною?

И скоро ль на радость соседей-врагов

Могильной покроют землёю? — уверенно выводил Павел, а сводный мужской хор с энтузиазмом подхватывал припев:

— Так громче музыка играй победу!

Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!

Так за царя, за Родину, за веру

Мы грянем грозное Ура! Ура!! Ура!!!

И, конечно, спели 'Охоту на снарка', хотя она предполагает и более камерное исполнение.... Барсик внимательно следил за присутствующими из своего ящика, изредка жмуря свои зелёные глаза.

* * *

Наутро все проснулись рано, а первым, конечно Сергей. Ему не терпелось воспроизвести полученный вчера эффект в лабораторных условиях. Но ещё до завтрака в лабораторию спустился и Пётр, а за ним и Павел. Сергей тут же взял их в оборот: Петра заставил быстро начертить для начала чертёж оправки для крепления снарка в герметичной камере, а Павла послал отыскать какой-нибудь кольцевой магнит, хоть от динамика. Первым справился Павел Васильевич, порывшись в радиолюбительском хламе, он добыл искомое, вполне удовлетворившее Сергея.

Поскольку чертежи, это ещё не изделие то, хотя заказ уже был отправлен грамотному токарю, Сергею не терпелось начать исследования прямо сейчас. И снарк временно был зажат между двумя деревянными дощечками, одна из которых была с круглым отверстием. На неё приклеили и магнит. На противоположной дощечке Сергей укрепил проволочное кольцо излучателя радиоволн. Всю установку зажали в тисках и вынесли вместе с верстаком в широкий и длинный тоннель. Поодаль встали Павел и Пётр. Как и Сергей, они надели противохимические защитные костюмы, для неизвестной цели хранившиеся в хозяйстве. Павел стоял с видеокамерой в руках, готовясь заснять опыт для истории.

Надев противогаз, Сергей включил генератор, установил нужную частоту и стал понемногу прибавлять мощность. Когда она достигла уровня нескольких сотен милливатт, из конуса снарка пошёл отчётливо видимый жёлто-зелёный газ — несомненно, хлор. Попробовав плавно подстроить частоту генератора, Сергей внезапно получил увеличение потока в несколько десятков раз: раскаленная, свистящая струя вытянулась на три метра. Сергей тут же отключил питание и взял пробы газа для анализа. Взревела вентиляция, и вскоре опасное вещество было удалёно из коридора. Друзья сняли противогазы и вслед за Сергеем прошли в лабораторию.

— Пока ясно, что эмиттирование этого газа вызывается облучением снарка электромагнитными колебаниями вполне определённой частоты, — как на лекции пояснил друзьям Сергей.

Он подготовил к работе газоанализатор и масс-спектрограф. Произведя анализы, считал данные на экране компьютера и повернулся к товарищам:

— Конечно, это хлор! Хотя, это мы знали и раньше. А теперь новость: это не природный хлор, не земной.

— Как не земной, а какой?

— Я не так выразился, это чистый изотоп хлора, хлор-37. Тогда как в природе хлор присутствует в смеси двух изотопов: хлор-35, которого больше и хлор-37.

— Изотоп? А он не радиоактивен? — спросил Павел.

— Изотопы не всегда радиоактивны. Но нам здорово повезло, что случайно у нас получился стабильный изотоп. Полагаю, меняя частоту облучения можно получить и другие, не стабильные. А может быть ... и другие элементы!

— Например, золото! — вставил Пётр.

— Да, например, золото. Надеюсь, не радиоактивные его изотопы, которых насчитывается немало, в то время как устойчивый изотоп, Au-197, только один. — Сергей помолчал и добавил. — Короче, самодеятельность пора заканчивать. Пока я не получу герметичную камеру, я больше и пальцем к снарку не притронусь.

По интеркому, соединяющему башню и лабораторию, раздался очередной вызов, приглашающий мужчин к завтраку, причём у аппарата была уже не Лида, а Вера Степановна, что являлось плохим признаком, поскольку терпение хозяек явно истощилось.

— Уже идём! — споро ответил Павел Васильевич, — мы уже практически пришли!

Друзья поднялись наверх и приступили к завтраку.

* * *

На следующий день начали поступать комплектующие детали для заказанной камеры. Сборкой руководил Пётр. Несмотря на небольшой вывих кисти, он то и дело сам хватался за гаечный ключ, шутливо кляня своих старательных, но 'технически малограмотных' помощников и одну помощницу. Сборка заняла два дня и на испытаниях стенда Пётр не смог присутствовать. Ему уже было пора выходить на работу, которую он очень ценил. Однако же грозился не слезать с телефона и требовал предоставлять ему ежедневные отчёты об исследованиях.

Итак, Пётр напоследок отрегулировал зажигание в Лидином мотоцикле, тепло попрощался с обитателями башни, поцеловал Барсика в мокрый нос и убыл в Курумоч, самарский аэропорт. До аэропорта его вызвалась подбросить Лида. Петя сел на заднее сиденье, и молодые люди умчались на ревущем Лидином 'звере'.

Вернувшись, Лида доложила, что Пётр благополучно улетел. Некоторая её рассеянность, которой за ней раньше не замечалось, бросилась в глаза не только Вере Степановне, но и мужчинам. Однако, вследствие присущей им тактичности, этих проявлений никто 'не заметил'. Только Вера Степановна, из обычного женского любопытства, как бы невзначай, заведя с Лидой разговор 'ни о чём', выяснила, что 'ничего серьёзного быть не может, поскольку он уже старый, на десять лет меня старше!' В искренность этого заявления умудрённая жизнью Вера Степановна не поверила.

Испытательная камера в лаборатории была смонтирована и опробована. Теперь магнитное смещение на снарк подавалось не с помощью постоянного магнита от неизвестного динамика, а от катушки индуктивности, регулируя ток через которую можно было менять напряжённость магнитного поля. Сергей отрегулировал производительность снарк-генератора на уровне долей микрограмма в секунду, чтобы исключить возможность отравления или радиоактивного заражения и принялся за поиск других частот, используя которые можно было бы получать и другие вещества. В возможности этого он не сомневался. И оказался прав: сразу же ему удалось получит несколько разных нестабильных изотопов хлора и второй стабильный — хлор-35. Дальнейший поиск позволил найти частоты для получения изотопов аргона и серы.

Выведя на экран компьютера несколько справочников по химии и по физике, и проанализировав записанные ранее частоты, Сергей вывел простую формулу их расчёта, позволяющую получить от снарк-генератора любой изотоп любого элемента таблицы Менделеева. И она блестяще подтвердилась, когда с первой попытки Сергею удалось изготовить нужный изотоп серебра. Перспективы этого открытия тянули уже не на Нобелевскую премию, а на кое-что повыше и нуждались в осмыслении. Хотя, механизм снарк-генерации и оставался по-прежнему неясным.

В пятницу вечером прилетел Пётр. Поглядев на раскрасневшуюся весёлую Лиду, уже традиционно привёзшую Петю из аэропорта, Сергей пригласил товарища в лабораторию и продемонстрировал ему стеклянный стакан, полный тяжелого тёмного порошка:

— Знаешь, что это?

— Нет, а что?

— Сейчас увидишь.

Сергей отсыпал часть порошка в тигель, который аккуратно установил в уже разогретую муфельную печь. Через несколько минут Сергей достал щипцами тигель с расплавленным порошком. Расплав оказался жёлтого цвета. Дав расплаву застыть, Сергей вытряхнул слиток в ведро с водой. Зашипела испаряющаяся вода, и из ведра Сергей извлёк неровный кусок жёлтого металла и протянул его, ещё горячий, Петру.

— Неужели, золото? — удивился тот.

— Да, это золото-197, единственный его стабильный изотоп, встречающийся в природе.

Сергей достал из-под стеллажа оцинкованное ведро, доверху наполненное похожими слитками, и бросил в него ещё один.

— Как видишь, наша алхимическая лаборатория уже даёт продукцию и скоро окупится.

— Серёжа, а почему золотой порошок был серый?

— Видишь ли, снарк-генератор выдаёт всё в горячем, газообразном состоянии. Золото и другие металлы конденсируются в виде тончайшего порошка, как правило, серого или чёрного.

— Слушай, а почему вы мне не позвонили и не сообщили? Ведь это же такое открытие! А я там, в Москве в неведении, сижу как на иголках!

— Именно поэтому и не сообщили. Мы с дядей Пашей решили, что такую информацию нельзя доверять общественным каналам связи. Во избежание... Ты не обиделся, надеюсь?

— Какие обиды, Серёжа! Но, хоть намекнуть могли!

— Извини, Петя, мы на твою сообразительность не понадеялись. Вдруг, мы тебе намёками, а ты в ответ 'открытым текстом'? Погоди, а ты мой мэйл разве не прочёл — 'Приезжай, только тебя и ждём'? Я думал, ты, поэтому и приехал.

— Прочёл, но уже в самолёте.

Сергей полез в шкаф и достал оттуда жестяную коробку, тоже со слитками, только маленькими, выбрал один и вручил его Петру:

— Возьми. Это уже не химически чистое золото, а ювелирный сплав.

— И для чего он мне? Я же не ювелир.

— Да, таких балбесов в ювелиры не берут! Отнеси его к настоящему ювелиру и закажи колечко для Лиды. Ей будет приятно.

— Для Лиды? — Пётр заметно смутился, — она же ещё девчонка совсем, правда, симпатичная и умница...

— Она тебя на мотоцикле катает туда-сюда, а ты ещё спрашиваешь. Как ты уехал, только и разговоров: 'А кем Петя работает? А где Петя живёт? А Петя женат?'

— Мда! Кстати, тебе привет от Кати. Тоже спрашивает: 'А куда это Серёжа делся? Не появляется, мобильник всё время недоступен'. Ну, я ей: 'В командировке!' А она: 'Как жалко, а я, наконец, в отпуску, киндера отправила к родителям, на юг'.

Настала Серёжина очередь смущаться:

— Позвоню ей обязательно. А ты знаешь, я с работы уволился! Написал заявление и послал по электронке. Зачем мне там рукава протирать над бумажками! И не нужна мне их 'высокая зарплата'! Тут-то получше платят!

И Сергей пнул ногой ведро с золотыми слитками. Друзья рассмеялись. Веселье прервал донёсшийся из интеркома голос вернувшегося из Троицка Павла:

— Ребята! Вы там? Поднимайтесь на 'военный совет'.

В кабинете Павла Васильевича присутствовали только мужчины и Барсик, который обязательно приходил на совещания. Не успели приступить к делу, как Павлу кто-то позвонил и он, извинившись, удалился, сказав только, что вернётся минут через сорок: 'Нужно срочно съездить в Троицк'.

Пока Павел отсутствовал, друзья поговорили о всякой всячине. Сергей рассказал, что Лида повадилась ездить купаться на старицу. — 'Ты что? Вода ведь холодная ещё! — Да нет, старица мелкая, хорошо прогревается' — И берёт всегда с собой Барсика. Тому понравилось ездить на мотоцикле, хотя сначала он его не долюбливал. Зато теперь ездит с удовольствием, только позови. Только всё заднее сиденье когтями изорвал....

Солнце уже склонилось к закату, когда во дворе зашумела машина, и появился Павел с небольшим чемоданчиком в руках. Налив себе пива, он обратился к друзьям:

— Ребята! Нам нужно принять важное решение: как жить дальше? Надеюсь, Пётр теперь полностью в курсе наших достижений?

Пётр кивнул.

— Тогда вопрос Сергею: Ты обнаружил нелинейность?

— Какую нелинейность? — спросил Пётр, но Павел сделал успокаивающий жест рукой: 'сейчас поймёшь'.

Сергей пояснил:

— Когда нами был открыт эффект снарк-генерации, и стало понятно, что увеличение напряжённости электромагнитного поля вызывает увеличение, так сказать, дебета, то сразу встал вопрос, линейна ли эта зависимость или она имеет тенденцию к насыщению? Я провёл ряд опытов с аргоном и гелием и пока не установил наличия нелинейности. Так что, могу утверждать, что на мощностях облучения до нескольких десятых ватта зависимость дебета от мощности линейна. При больших мощностях экспериментальная установка может разрушиться, да и производить такие опыты в закрытом помещении опасно и для экспериментатора и для помещения.

— А зачем это нужно, выяснять про нелинейность? — спросил Пётр, вертя в руках стакан. — Нет, я понимаю про научное любопытство, но что касается промышленного использования этого снарк-генератора, то какая-то нелинейность большой роли не играет.

— Петя! — обратился к нему Павел, — видно, не всё тебе Серёжа рассказал. Дело в том, что никакого промышленного использования наверно не будет. И Нобелевки не будет тоже.

— Как не будет? Это же такое открытие! Такой прорыв в науке!

— Вот именно, прорыв! И он может обернуться взрывом.

— Каким взрывом?

— Сейчас объясню. Предположим, мы обнародуем открытие снарков и все связанные с ним эффекты. Что произойдёт? Конечно, почёт и уважение, деньги и президиумы. А дальше? Целые отрасли промышленности на Земле погибнут. Мало того что, обладая установкой, кто угодно сможет 'нагнать' себе золота сколько угодно и по цене киловатт-часа электроэнергии за килограмм. Или ещё дешевле. Рухнет мировая валютная система, начнётся небывалый финансовый кризис, все золотые запасы разом обесценятся. Как я уже говорил, зачем добывать золото или для примера, редкоземельные металлы, годовая добыча которых всего несколько килограммов в год, когда достаточно включить установку и получить любое количество этих металлов за несколько часов? Десятки миллионов людей останутся без работы и без средств, к существованию. Эти люди проклянут нас Петя! Нас и наше открытие. А если кому-то захочется быстренько изготовить атомную бомбу, а по размышлению и термоядерную, то в Серёжиных таблицах есть значения частот и для урана-235 и для дейтерия и для трития. Начнутся войны за ресурсы, за продовольствие. Нужно ли нам такое счастливое будущее для нашей планеты?

— Я, честно говоря, и не подумал об этом! — Пётр выглядел сильно обескураженным. — Да и когда было думать? Я ведь только сегодня узнал... Ну, думал, хлор и всё! Погодите, но ведь установки можно взять под международный контроль, и производить только то, что нужно всем.

— А прибыли тоже взять под 'международный контроль'? Что касается нас, то в самом лучшем случае, нас и всех владеющих секретом до конца жизни будет сопровождать рота вооружённых охранников, имеющих приказ не допустить похищения, а в крайнем случае, влепить похищаемому пулю в затылок. Нас весь остаток жизни будут прослушивать и просматривать. Да и эта технология всё равно расползётся, Петя. Узнав секрет появления снарков, — мы сами его ещё не знаем, но его найдут — любое амбициозное государство или корпорация сосредоточит все силы, чтобы заиметь снарк-генератор. Далее — по моему сценарию. И снарк превратится в буджума. Я вот думаю: не лучше ли разломать установку, а снарки отпустить на волю, пускай летят себе в космос! И забыть всё как страшный сон!

— Да, дела, — задумчиво произнёс Пётр, — но неужели нет способа заставить их служить людям без всех потрясений и войн?

— Мы как раз и думаем над этим с Серёжей, а теперь и с тобой вместе. Нужно придумать способ, как безболезненно встроить снарк-генераторы в мировую экономику. Может быть, организовать фирму, а скорее корпорацию, которая будет производить любые элементы, кроме расщепляющихся. Постоянно понижая цены, она сможет влиять на земную экономику и плавно 'приучить' её к доступности многих дорогих ныне товаров. Возможно — и это полный бред! Мы ведь не экономисты. Одно ясно — никому и ничего! А может быть, и никогда!

— Это-то ясно, дядя Паша! — вступил в разговор, помалкивавший до этого Сергей.

— Хорошо. Тогда к делам менее важным, но тоже животрепещущим. Спешу обрадовать вас, господа, что мы, или, по крайней мере — я, с точки зрения закона сегодня стали преступниками. Поскольку совершили преступление по статье УК, которая трактует незаконный оборот драгоценных металлов и металлов платиновой группы. За незаконное производство этих металлов статьи, к счастью, пока нет. На настоящий момент организация лаборатории полностью мною оплачена. Деньги фирмам, давшим под это дело кредит, возвращены. В этом чемоданчике первая чистая прибыль, в размере 200 тысяч евро. Я полагаю часть её пустить на нужды лаборатории. Остальное, — в резерве и карманные деньги. Я почему-то думаю, что вы не захотите покупать себе золотые унитазы и вставлять платиновые зубы. Но, если такое желание возникнет...

— Смеётесь вы, что ли, дядя Паша? — запротестовал Пётр, — тут не знаешь, что с человечеством делать, а вы о такой ерунде!

— Это совсем не ерунда! Я лично чувствую себя как на воровском фестивале с карманами полными бриллиантов. И извините, ребята, но кажется мне, что нам на Земле, возможно, скоро станет очень неуютно, особенно, если мы где-нибудь засветимся. Вопрос к тебе, Пётр, как к специалисту-конструктору: трудно ли спроектировать космический корабль?

Барсик неожиданно мяукнул, и все посмотрели на него.

* * *

Часть вторая.

Чистые элементы.

Он был очень стар. Впрочем, проснувшись, он об этом сначала и не подозревал. Разбудили его аварийные сигналы, требующие срочного вмешательства разума. Попытавшись что-нибудь увидеть и 'услышать', он обнаружил, что глух и слеп, ни один из его внешних сенсоров не функционировал. Другое живое и разумное существо на его месте бы запаниковало, но он не был живым, а только разумным. И не был существом. Поэтому, следуя программе, он позвал на помощь своих создателей, но сразу понял, что и его зов не ушёл дальше его мозга: передатчики, как и все периферические устройства, не проходили тесты, как будто их совсем не было. Протестировав все цепи, он понял, что сохранился только он сам, его блоки памяти и некоторое количество хранившихся вместе с ним в криогенном сне автономных эффекторов. Подав команду на активацию своему немногочисленному войску, он, наконец, прозрел и обрёл слух.

Просмотрев последние файлы, он 'вспомнил', что и сам является резервной копией, созданной на всякий случай. Дав команду части эффекторов выйти на поверхность и осмотреться, — а он находился глубоко под поверхностью спутника материнской планеты своих создателей — другой части он поручил заняться восстановлением энергоснабжения. Внешние источники энергии не подавали признаков жизни, внутренние резервные были на последнем издыхании. Если бы он вовремя не проснулся, то мог бы не проснуться уже никогда.

Ему удалось запустить резервный реактор, и хотя тот давал только небольшую часть мощности, теперь опасность 'умереть' ему не грозила. Между тем, автономные эффекторы сумели пробиться на поверхность, и через их несовершенные оптические сенсоры он снова увидел светило, материнскую планету и космос. Вид планеты поразил бы его, если бы он умел поражаться: материки изменили свои очертания. Было ли это следствием памятной ему катастрофы или просто прошло много времени, это ещё предстояло выяснить.

Для начала он снова просмотрел памятные файлы и вспомнил, что просыпался уже много раз, неоднократно ремонтировал себя и свою инфраструктуру и неоднократно пытался связаться со своими создателями.

Последний раз он бодрствовал примерно два миллиона оборотов планеты вокруг светила тому назад. Точнее определить он не мог, поскольку при погружении в криогенный сон счетчик времени не действовал. Произведя наблюдения за звёздами и планетами, он получил эту цифру — два миллиона, а прибавив её к предыдущим, сделанным им же расчётам, понял, что с момента нападения стаи прошло уже больше 64 миллионов оборотов. Радиоэфир был пуст, ни на обычных частотах, ни на всех прочих не звучало никаких осмысленных передач, за исключением завывания солнечных бурь и атмосферных тресков, исходящих от материнской планеты.

Ретрансляторов на орбите спутника не было уже во время первого его пробуждения, совместное притяжение светила и материнской планеты давно выкинуло их с орбит в далёкий космос или разбило о поверхность. Но в любом случае, техника не может сохранять свою работоспособность так долго, если её не подвергнуть замораживанию до очень низких температур, как, например, его.

Как и в прошлое своё пробуждение, он попытался связаться с коллегами на сверхдлинных волнах, которые одни только способны огибать поверхность спутника. Для этого ему пришлось заново изготовить аппаратуру. Поскольку изготовленная в прошлый раз техника рассыпалась в пыль от времени. И снова он не получил от таких же, как и он никакого ответа: либо они спали, либо вышли из строя. Хотя 50 миллионов оборотов назад откликнулись трое, а 12 миллионов оборотов назад двое. Коллеги с других планет Системы тоже не откликнулись.

Предположив, что остался один, он не испытал по этому поводу ни отчаянья, ни сожаления: базовая его программа не предусматривала никаких эмоций, его создатели считали, что это для искусственного интеллекта лишнее. Та же базовая программа предписывала сохранять жизнедеятельность и работоспособность возможно больший период времени, если от создателей не поступало иных команд. Для экономии ресурса разрешалось погружаться в сон, но только обеспечив себя всем необходимым и создав условия для пробуждения и работы. Во исполнение этого требования, он занялся восстановлением своей инфраструктуры и периферии.

Создав с помощью своих эффекторов транспортное средство, он отправил их в поселение создателей, где эти машины, сами по себе мало разумные, но исполнительные, произвели дефектовку неисправностей и посетили склад запасных частей и машин. Выслушав их доклады и осмотрев их глазами все помещения и производства, он дал команду активировать ремонтные механизмы, отремонтировать их, а затем приступить к восстановлению поселения, как будто бы создатели должны были скоро прибыть и занять комнаты. Хотя он и понимал, что этого не произойдёт, его создатели погибли уже много оборотов тому назад, программа требовала, а с ней он спорить не мог, поскольку и сам был эта самая программа.

Обороты следовали за оборотами, синтезаторы материи работали исправно. Программа восстановления была выполнена. Теперь, когда его ресурсы освободились, он мог уделить больше внимания планете, как того требовала программа — не выжил ли и не нуждается ли кто из создателей в помощи? Вообще-то помощи он оказать бы почти и не смог: имеющийся в его распоряжении планетолёт не был приспособлен к дистанционному управлению. Поэтому он ограничился визуальными наблюдениями и прослушиванием эфира. Однако эфир молчал, а в имеющуюся в его распоряжении оптику следов разума на планете не обнаруживалось.

Сначала не обнаруживалось, затем он стал замечать, что в некоторых местах цвет поверхности планеты меняется не в такт сезонным изменениям, что могло свидетельствовать о наличии примитивного земледелия. Пришлось всё-таки переоборудовать планетолёт, снабдить его сенсорами и отправить на низкую орбиту. Оказалось, что области, вызвавшие его подозрение, действительно обработанные поля, но кто на них работает, установить не удалось, он только с трудом различал строения и костры.

Предположив, что его создатели выжили в катастрофе и теперь медленно идут к высотам цивилизации, он, следуя программе, решил вступить с ними в контакт и облегчить им этот трудный путь. Конечно, программа напрямую этого не предусматривала, падения цивилизации и масштаб катастрофы не предусматривал никто, однако, мудрые её создатели вложили в неё возможность расширенного толкования.

Исходя из этой возможности, он сбросил с планетолёта в упомянутый район несколько металлических пластин с текстом, в котором рассказывал о своём существовании и испрашивал указаний, как ему действовать. В том случае, если бы его поняли, он был готов посадить планетолёт и принять на борт ответственных для получения прямых инструкций. В качестве сигнала для посадки он предложил создателям разжечь три костра треугольником на следующую ночь. Однако костров так и не появилось.

Пришлось предположить, что или его помощь не нужна, либо создатели просто утратили способность к чтению. В любом случае, попытки связаться следовало продолжить, и он посадил планетолёт и выслал во все стороны от него автономные оптические и акустические сенсоры. Те очень быстро нашли разумных, но к его удивлению, если бы он был способен удивляться, это оказались не его создатели, а неизвестный ему вид существ, хотя и прямоходящих, но лишённых хвоста. Размером они тоже уступали его творцам, однако были явно разумны.

Они занимались примитивным сельским хозяйством и охотой, признаков владения развитыми научными знаниями он у них не обнаружил. С одной стороны, следовало просто оставить их в покое, поскольку это оказались не его создатели, с другой же — расширенное толкование базовой программы требовало им помочь, поскольку они могли оказаться потомками создателей, да и вообще были единственными разумными на планете, в чём он убедился позже.

Однако попытки помочь не удались, слишком сильно разнились интеллекты этих разумных и его создателей, какими он их помнил. Его сенсоры, через которых он пытался с ними общаться или закидывали камнями и копьями или захватывали и помещали в свои храмы. Но и там, не пытались вступить с ними в контакт, а обожествляли, приносили жертвы, требуя взамен, видимо, удачи на охоте и в войне.

Попытки контакта пришлось оставить до тех пор, пока эти существа разовьют в себе научное любопытство. Сенсоры вернулись на планетолёт, и тот покинул планету.

Компьютерные программы умеют ждать: и с тех пор, каждые несколько тысяч оборотов он пытался вступить в контакт с этими разумными. Ему пришлось изменить тактику. Синтезировав на основе анализа их биохимии информационные белковые молекулы и закодировав в них свою упрощённую аватару, он вмораживал эти молекулы в ледяные иглы и разбрасывал их с планетолёта в местах большого скопления разумных, предполагая что, попав в их организм и усвоясь, они смогут сформировать совместно с их сознанием альтернативную личность, способную на контакт с ним. Возможные травмы при таком внедрении должны были теоретически компенсироваться другим набором лечебных молекул, изобретённых ещё его создателями и приспособленных им под геном этих млекопитающих.

Хотя сенсоры планетолёта и докладывали о большой вероятности попаданий, долгое время никто на контакт не шёл. И всё же контакт был налажен. В обусловленные места, обычно на вершины гор или в пустыни, стали изредка приходить те, кому удалось переосмыслить полученную от ледяных иголок информацию, не сойдя при этом с ума, или сойдя с ума незначительно. Они воспринимали его как бога, а себя, как его пророков и вестников. Некоторым даже удавалось создать новые верования, поскольку они считали, что на них снизошёл 'дух божий'.

Один из инициированных посчитал себя даже сыном божьим, и его проповедь имела некоторый успех, а впоследствии дала начало новой религии.

На религии он не обращал большого внимания, поскольку его создатели давно уже были не религиозны, но вынужден был с ними считаться, поскольку они искажали мировоззрение его агентов: они всё воспринимали через кривую призму веры, даже не пытаясь получить естественнонаучные объяснения явлений природы, например.

Так и упомянутого агента соплеменники подвергли жестокой казни. Палачи посчитали его мёртвым и выдали тело друзьям и родственникам для захоронения. Однако лечебные молекулы сумели восстановить его тело и человек, подобно легендарным богам древности, 'воскрес'. По мнению его изумлённых близких, естественно.

Опять, надолго оставил он свои попытки напрямую связаться с млекопитающими, на планете бушевали войны, создавались и гибли империи, а он только наблюдал за ними через свои обновлённые сенсоры и запускал время от времени планетолёт на низкую орбиту.

Время от времени он уменьшал тактовую частоту своих процессоров, и время для него убыстряло свой ход. Поскольку его убежище находилось вблизи полюса спутника, то в таком режиме восприятия светило описывало пологую дугу над самым горизонтом, а материнская планета, меняя фазы, слегка приподнималась и опускалась над ним, никогда, впрочем, не заходя.

Прошло ещё много оборотов, когда стал он улавливать радиосигналы с планеты и понял, что млекопитающие изобрели примитивное радио. Тут же он возобновил попытки связаться с ними, повторяя их радиосигналы, чтобы привлечь к себе внимание, а затем передавал на этой же частоте свои послания. Но, расшифровать их они, видимо, не сумели, поскольку ответных посланий не поступило. Скорее всего, они восприняли его передачи как неизвестный им природный феномен.

Однажды его сенсоры зафиксировали на поверхности планеты ядерный взрыв, и он понял, что и в этой области знания млекопитающие достигли значительных успехов. Потом последовало ещё два взрыва в густонаселённых областях. Поскольку он давно уже слушал и анализировал радиопередачи млекопитающих, то понял, что эти взрывы были варварской военной акцией.

Затем взрывы в атмосфере и на поверхности стали регулярными, и он бы забеспокоился, если бы мог беспокоиться, что эти опыты могут нанести вред самим млекопитающим и природе планеты, но взрывы теперь происходили в отдалении от густонаселённых районов и были исследовательскими. А вскоре и они прекратились, и поступила информация, что владеющие ядерными устройствами страны договорились о запрете таких испытаний. И он бы воспринял это с удовлетворением, если бы мог испытывать такое чувство.

Больше всего информации, бессистемной, но очень информативной, приносило ему изобретённое этими разумными телевидение. К сожалению, множество телевизионных передатчиков работало на одинаковых частотах, и в доходящей до него мешанине сигналов даже ему с трудом удавалось уловить полезную информацию. Тем не менее, он сумел выучить основные языки, на которых велось вещание.

Вскоре разумные начали запуски и космических аппаратов, в том числе и сами садились в них и совершали по несколько орбитальных витков вокруг планеты, таким образом, поразительно быстро приближаясь к тому уровню, которым обладали его создатели. Хотя о достижении других планет и тем более звёзд речь пока не шла. Максимум, что им удалось, это отправить несколько экспедиций на спутник, в толще почвы которого он находился.

К тому времени он уже давно понял, что разумные не едины, и не следует давать информацию только одной из противостоящих сторон, во избежание крупных потрясений. Возможно, им не следует давать информации вообще. Но он выслал несколько сенсоров в места посадок, без цели вступить в контакт, а только для наблюдения. Когда ему показалось, что разумные заметили его сенсоры, он их отозвал.

Впрочем, экспедиции быстро прекратились, и разумные сосредоточились на запусках низкоорбитальных исследовательских станций и спутников связи. Запускали они и беспилотные аппараты к другим планетам системы. С запуском спутников связи, в том числе и ретранслирующих телевизионные сигналы, его информационная база чрезвычайно расширилась: он теперь постоянно и без помех просматривал тысячи телепередач, записывая и анализируя ценное и отбрасывая развлекательное и всякую шелуху. И тем самым, углубляя и расширяя свои знания о цивилизации млекопитающих. Даже о нескольких цивилизациях, поскольку дело обстояло именно так.

Из научно-популярных телепередач он узнал, что для нынешних землян не секрет та катастрофа, которая уничтожила его создателей и только случайно не привела к гибели всей жизни на планете, но они, конечно, не подозревали, что это была военная акция пришельцев, а не случайное падение астероида. И они, конечно и не подозревали, что в этой катастрофе была уничтожена и цивилизация иных разумных, жалким остатком которой являлся он, приютившийся на спутнике планеты с несколькими такими же разумными устройствами, и не заинтересовавший агрессоров.

В силу отсутствия эмоций, он спокойно воспринял тот факт, что хотя разумные произвели множество ядерных взрывов, открытия генераторов материи так и не последовало. Наводить их на эту мысль и давать информацию о возможности создания таких генераторов он посчитал неверным, поскольку это могло привести к непредсказуемым последствиям.

Инициацию разведчиков он теперь производил редко: его планетолёт, появляясь на экранах сенсоров разумных, тут же становился целью их самолётов и ракет. Тем более удивительным для него, если бы он был способен на удивление, послужил доклад от одного из разведчиков, первого, которому удалось связаться с ним по радио. Кстати, этот разведчик, несущий, как и прочие его упрощённую аватару, не был человеком, как называли себя они, а другим млекопитающим, изначально не разумным. И доложил он, что небольшая группа людей, в частном порядке открыла свойства генератора материи и поставила его себе на службу, не афишируя полученные ими результаты.

Впервые за миллионы оборотов своего существования (хоть и со значительными перерывами на сон) он ощутил, что-то вроде заинтересованности в их судьбе. Попутно поняв, что это в нём начинают вызревать эмоции, которых он был вроде бы лишён изначально, но которые появились в процессе глубокого изучения жизни людей, так не похожих на его создателей, но всё же их, хотя и не прямых, но наследников.

* * *

Барсик мяукнул и все посмотрели на него.

— Наверно мыши приснились! — пошутил Сергей, но, именно пошутил, поскольку Барсик не спал, а напротив, внимательно прислушивался к разговору.

Павел Васильевич задумчиво покачал головой, и тут до Петра дошёл смысл сказанного:

— Да что вы, дядя Паша! Современный космический корабль проектируют десятки институтов и несколько конструкторских бюро. Одни занимаются двигателями и топливом, другие системами жизнеобеспечения, третьи конструкцией жилого отсека. Четвёртые скафандрами, пятые... да мало ли чем? Электроникой и автоматикой! И всё это стоит миллионы! Сотни миллионов!

— А если у нас будут эти миллионы, во-первых, а если у нас есть уже уникальный по компактности и, судя по всему и по тяге, ракетный двигатель, во-вторых? А если нам не нужно в результате отрывать от земли тысячетонную многоступенчатую ракету, чтобы вывести на орбиту десяток тонн? Что тогда?

— Тогда, тогда... Стоп, а какой двигатель? Вы имеете в виду...?

Сергей и Павел закивали, и Павел ответил:

— Конечно, Петя! Какой у нас ещё двигатель? Снарк-генератор, конечно!

— А понял! Берём два снарк-генератора, один производит водород, другой кислород, в камере сгорания они смешиваются и воспламеняются, дальше сопло, и сила отдачи...

— Даже ещё проще, Петя, — ответил Павел. — Камера сгорания не нужна вовсе, не нужны и сопла. Плазменная струя из снарка обладает высокой скоростью истечения, а в вакууме очень маленьким углом рассеянья. Не нужно ни охлаждать камеру сгорания, ни опасаться, что она прогорит. Двигатель может работать часами и сутками, не потребляя топлива, а только расходуя заряд аккумуляторов, питающих ВЧ-генератор. А их можно подзаряжать, ответвляя часть потока на турбину, а лучше применив ещё один снарк-генератор, малой мощности, так сказать.

— Ну, прямо, вечный двигатель!

— С первого взгляда, именно так! Источник генерируемой материи нам не ясен. Сережа так пока и не разобрался с теорией. Но это не помешает использовать снарк-генератор на практике.

— А хватит ли тяги?

— Помнишь, мы говорили о нелинейности? Так вот, пока мы её не обнаружили! Тенденции к насыщению характеристики мощность накачки — тяга нет! — вступил в разговор Сергей. — А это значит что, экстраполируя результаты исследования тяги снарков на малых мощностях, мы можем предположить, что и на больших она будет увеличиваться линейно. Хотя, для полной уверенности нужен наверно испытательный стенд завода ракетных двигателей.

— Или вагонный динамометр, — заметил Павел.

— Как динамометр? Какой динамометр? — изумился Сергей.

— Кажется, я понял! — поддержал Павла Пётр. — Устанавливаем снарк-генератор на тележке...

— На железнодорожной платформе! — поправил его Павел.

— Да, конечно. Зацепляем платформу через динамометр к якорю и включаем. Наращиваем мощность и смотрим показания динамометра. Только найдётся ли динамометр на такую силу?

— Найдётся! Они, кажется, и на 500 тонн бывают. Только, лучше приспособить что-нибудь на сжатие. Хотя такие, вроде, не так распространены, — сказал Павел.

— Понятно, — Пётр потёр виски, — если вы мне гарантируете тягу в сотню тонн, то я вам такую игрушку спроектирую! Будет по Солнечной системе летать как ласточка! Только, конечно, мне помощь будет нужна: в электронике и телемеханике я всё же слабоват. Что касается жизнеобеспечения, то нам ведь не нужен полный цикл регенерации воздуха, кислород можно будет получать от снарк-генератора, а углекислый газ изымать простейшими химическими поглотителями.

— Кажется, Петя понял задачу, — усмехнулся Сергей, — я в свою очередь беру на себя компьютерное обеспечение управления аппаратом и автоматику. И ещё, скажи, Петя, метеорная опасность — это существенно, или сильно преувеличено?

— С одной стороны, конечно, преувеличено, можно летать по системе годами и не встретиться с метеоритом, с метеороидом, точнее, не считая, конечно, микрометеоритов. Но с другой стороны, первая такая встреча может оказаться и последней.

— Метеороидом? А это что за зверь?

— Это азы, Серёжа! Если тело упало на Землю, оно называется метеорит, если сгорело в атмосфере — метеор. А если ты встретил его в космосе, то это метеороид!

— Как всё сложно! Но, значит, радиолокатор, обязательно...

— И не просто курсовой локатор, а локационная система полного обзора на миллиметровых волнах, чтобы и песчинки было видно. Такие локаторы французы сейчас делают, но стоят они — о-го-го! Я читал недавно на работе проспекты. Излучатели, они же приёмники, интегрируются в корпус аппарата, информация выводится на стандартный компьютерный дисплей, есть даже автопилот, который может самостоятельно задавать двигателям импульс для уклонения.

— Хорошо, хорошо, ребята! — постучал по столику карандашом Павел — Вы, я вижу, уже увлеклись и готовы взяться за чертежи. Но перед этим нужно решить, под каким собственно соусом мы начнём постройку нашего гипотетического космического корабля. А самое главное вот, что: средства у нас будут неограниченные, но в банках наше золотишко просто так не примут, спросят 'откуда взяли?' Да и с этими, французами, расплачиваться золотыми слитками не получится. Так что, какие предложения?

— Вообще-то, на Ближнем востоке и в Индии можно продать любое количество золота, — неуверенно предложил Пётр.

— Ну, это та же малина, только в профиль! — задумчиво отверг предложение Павел — 'Ах, вы заработали деньги на торговле золотом, и документы у вас есть! А документы на золото имеются? А где вы его взяли? Или вы, может, героином торговали?' Сейчас в банках с этим строго, они ведь и сами могут лицензию потерять, если 'грязные деньги' вздумают отмыть.

— Что же делать? — Пётр заметно поскучнел. — Мы как миллионеры Корейко, сидим на миллионах, а показать их никому не можем.

— Кажется, я придумал, — сказал Сергей, — только не перебивайте, а то мысль потеряется! Мы же хотели фирму организовать? Вот и нужно это сделать, на начальный капитал наскребём. Вот, открываем фирму и объявляем, что мы открыли, — погоди, Петя! — открыли дешёвый способ получения золота из морской воды. Ну, или платины, или церия, или осмия — чего угодно, что там только есть в периодической системе Менделеева. Нас, конечно, принимают за мошенников, так как такие аферисты уже появлялись, и нашу идею осмеивают. Любой химик скажет, что это очень дорого. А мы объявим, что наш способ на много порядков дешевле, и мы его даже боимся патентовать, во избежание 'краха мировой экономики', что кстати, правда. Выпускаем акции, их, конечно, почти никто сначала не покупает. Тогда мы организуем покупку части акций своими людьми. Проще говоря, подкупаем покупателей — во, завернул! — нашим 'левым золотом'. Думаю, они его возьмут, а как им его легализовать — их проблема! Продаём часть акций и 'организуем производство'...

— На острове! — вклинился Павел, — чтобы много морской воды вокруг!

— Ну, да, да! Конечно на острове! Берём у какой-нибудь Греции в аренду островок, строим там цеха и ангары и начинаем 'производство' и реализацию на мировых рынках нашей продукции: химически чистых любых элементов. Сведения о сделках не утаишь, в результате акции наши взлетают к небесам, и на эти, уже вполне легальные деньги и на наши легальнейшие прибыли нам взбредает в голову построить себе небольшой космический кораблик. А может быть просто самолёт, но с возможностью выхода в космос. Все снова улыбаются, но уже кисловато. В результате имеем и производство, и возможность быстро и далеко смыться! Ну, как вам моя идея?

— Ты гений, Серёжа, криминальный гений! — захлопал в ладоши Павел. — Остап Ибрагимович тебе и в подмётки не годится. О. Генри своих мошенников не с тебя писал?

Сергей в ответ промолчал, только улыбнулся.

— Дядя Паша, — сказал Пётр, — а вы не преувеличиваете? Что нам, в сущности, может грозить на Земле, что придётся с неё бежать? Не говоря уже о том, что мы там, в космосе, будем делать? Ну, новая технология, ну, изобретение! От промышленных шпионов мы как-нибудь отобьёмся!

— Промышленные шпионы — это обязательно и непременно! И в больших количествах! Ты прав, от них можно отбиться. Но невозможно отбиться от Державы! Поверь мне Петя, мир бизнеса очень жесток и сильно завязан на политику. Я вот, скромный бизнесмен, но даже мне неоднократно серьёзно угрожали любители халявы, причём с самого начала моей деятельности. Деньги в чужих карманах не дают людям покоя. А если эти люди имеют выход на нечистоплотных политиков.... А они его имеют, таких политиков всегда хватало; подкармливают их даже иногда на всякий случай. И это бывает на всех уровнях, от деревенского, до мирового.

Торгующие у рынка бабушки ненавидят своих товарок, продающих семечки дешевле, чем они сами. Успешных и гениальных учёных травят и шельмуют серые посредственности. Удачливые бизнесмены вдруг разоряются и пускают себе пулю в лоб или бесследно исчезают, как Дизель с борта парохода в открытом море. А их дело тут же оказывается в руках конкурентов. И всё это происходит при явном или тайном содействии властных структур. Или при их демонстративном невмешательстве.

А все мировые и 'малые' войны, разве не имеют они своей подоплёкой экономические интересы, а значит интересы частных лиц? Так что, никто нас не защитит, если мы не защитимся сами, или срочно не скроемся с глаз наших нетактичных оппонентов. Желательно, с большой скоростью.

— Да, — ответил Пётр, — но космос? Не слишком ли это далеко для бегства? Хотя я с детства мечтал там побывать. Даже пошёл учиться на конструктора космической техники.

— Нет, Петя, это не очень далеко, да, впрочем, может и не понадобиться. Есть пока ещё и на Земле страны, где можно спрятаться на десятилетия. Только вот и их достичь нужно будет возможно быстрее и незаметнее. Так что, это будет наше эвакуационное судно.

— Дядя Паша! — вступил в разговор Сергей, — если нам светит такая перспектива, так может действительно, бросим это дело, не начиная?

— Нет, Серёжа! Нужно начать! И даже обязательно! Ведь если не мы, то кто-нибудь другой откроет снарки и афиширует их свойства. Со всеми последствиями, которые мы уже обсудили. Поэтому наша планируемая деятельность должна послужить чем-то вроде прививки для мировой экономики. Пусть лучше переболеет в лёгкой форме, выработает 'антитела', чем в худшем случае, действительно, рухнет с треском. Да и немалую пользу мы можем принести в той же космической отрасли. Ну, это лучше Петя расскажет.

— Не только в космической, — подхватил эстафету Пётр, — но и в металлургии, где внедрение новых уникальных сплавов тормозится дороговизной их составляющих. Да и сверхчистые материалы нужны почти везде, в электронике, в компьютерах, для солнечных батарей, для мощных аккумуляторов. Да и не только сверхчистые! Мы же можем гнать гелий-3, топливо для термоядерных электростанций или просто водород для автомобильных двигателей...

Обсуждение открывающихся перспектив, перемежаемое яростными спорами, продолжалось почти до самого утра. Когда друзья всё же разошлись, Павел Васильевич разрешил им поспать до обеда, поскольку потрудились они плодотворно: план действий в общих чертах был разработан. Сам хозяин проснулся пораньше, надел спортивный костюм и в сопровождении кота сбегал 'малый кросс': от башни до аэродрома и обратно. Затем, поскольку обед уже поспевал, разбудил своих коллег, пропустил их через прохладный душ и тем самым привёл в соответствующее времени суток состояние.

Хозяйки, не участвовавшие естественно во вчерашнем затянувшемся семинаре, зато по извечной женской натуре подозревавшие мужчин в излишнем употреблении горячительного, терялись в догадках относительно обсуждаемой темы. До тех пор, пока Павел Васильевич не изложил им за обедом некую полуправду, 'объясняющую' последние события. Дескать, в Казахстане они обнаружили странный минерал, который сейчас и исследует Серёжа. Возможно, в будущем это принесёт всем им неплохие прибыли, а сейчас никому и ничего рассказывать не стоит, поскольку, если информация, даже самая незначительная разойдётся, то их опередят конкуренты и присвоят все прибыли себе.

Излагая женской части коллектива эту адаптированную версию происходящего, Павел внутренне морщился, поскольку, честно говоря, врать близким людям не привык, даже для их же пользы. Впрочем, он успокоил себя тем, что впоследствии извинится и расскажет всё как есть. Только, когда это 'впоследствии' настанет?

Женщины же восприняли его усечённую информацию спокойно и без ажиотажа: с одной стороны, вовсе и не заметив никакой усечённости, а с другой, с некоторой обидой: 'очень нам нужно трепаться, сами не растрепитесь!'. Однако, любой, кто сколько-нибудь знает женскую психологию, должен был бы принять к сведению, что первый их, женщин, ответ не всегда окончательный: они имеют обыкновение обдумывать полученную информацию иногда и несколько дней, а потом вдруг принимать по ней неожиданное решение. Павлу деваться было некуда, и он удовлетворился полученными заверениями.

Под конец обеда Павел рассказал о перипетиях уголовного дела по поводу поджога его дома. Оказалось, что сначала налётчики начисто отрицали свою причастность к событиям. Они вроде поехали на природу отдохнуть, свалились в темноте в какой-то овраг, исцарапались и вернулись. Однако, когда во время очной ставки с Верой Степановной в кабинет неожиданно вошёл Павел Васильевич с Барсиком на тонком поводке, подозреваемые повели себя не адекватно: заволновались и попытались спрятаться за понятых, причём Сапаров и вовсе вскочил на стол и заорал: 'Уберите эту зверюгу! Я всё расскажу!'

Следующая версия показаний задержанных, впрочем, тоже не удовлетворила следствие, теперь утверждалось, что они действительно приезжали к башне 'поговорить' с г. Самсоновым, но подверглись нападению бешеного кота, от которого им пришлось отстреливаться и отбиваться бутылками с горящим бензином. На вопрос 'А зачем вы поехали поговорить, прихватив ружья? И для чего вы взяли с собой бутылки с бензином?', наглые бандиты, лупая честными глазами, в один голос заявили, что, опять-таки собирались потом поехать на природу, а ружья взяли пострелять по мишеням. А бутылки — это чтобы быстро костёр разводить!

Наконец следователю надоело выжимать из подозреваемых чистосердечные признания. И он продемонстрировал им на мониторе своего компа несколько фрагментов известной видеозаписи. После их просмотра ошарашенные бандиты снова изменили показания, начав, наконец, дружно каяться. Причём, правда, основную вину сваливая на своего бывшего начальника, который угрозами принудил их, мирных граждан, принять участие в нападении и поджоге. Сапаров, в свою очередь, утверждал прямо противоположное: угрожали бывшие коллеги как раз ему, причём вплоть до применения физического насилия. Как раз на выяснении этого животрепещущего для следствия вопроса — кто в этой ситуации 'паровоз', а кто 'вагоны'? — расследование пока и сосредоточилось.

Надо сказать, что Павел рассказывал обо всех этих вещах с юмором и 'в лицах', чем заслужил взрывы хохота большей части благодарных слушателей и даже несколько улыбок Веры Степановны.

После позднего завтрака, совмещённого, так уж случилось, с обедом, Павел Васильевич предложил на сегодня отложить все дела и объявил, что приглашает всех желающих на воздушную прогулку, поскольку погода располагает, а самолёт он на сегодня уже зафрахтовал. Последние его слова были заглушены радостным визгом Лиды. После чего, несколько смутившись проявлению своей же непосредственности, она с надеждой спросила:

— Дядя Паша! А мне дадите порулить?

— Конечно, ты и заявлена как пилот, под моим присмотром, правда. Только, где твоя лицензия?

— Ой! Дома! Да я сейчас привезу!

Лида вскочила из-за стола и ринулась к дверям, схватив на ходу висевший на вешалке шлем. Барсик, не упускавший лишней возможности прокатиться с ветерком, выбежал вслед за ней.

— Паспорт не забудь! — крикнул вслед убегающей девушке Павел.

— С собой! — донеслось уже со двора, зарокотал мотоцикл, и Лида уехала.

* * *

Поскольку, несмотря на уговоры, Вера Степановна заявила, что никогда прежде на самолётах не летала и не думает, что сегодня именно тот день чтобы исправить это досадное упущение, а кроме того, и 'по дому работы не меряно', то на аэродром отправились без неё. Боевая 'Лада' Павла Васильевича, домчала их до недалёкого лётного поля, около которого располагались ангары и административный корпус с наблюдательной башенкой, на крыше которой торчали метёлки антенн, и вращалась тарелочка локатора.

Тут же подъехала и Лида на своём 'звере', упреждённая по телефону, что следует ехать прямо на место. Припарковав мотоцикл рядом с 'Ладой' она живо спрыгнула с сиденья. Барсик тоже соскочил с изодранного в клочья его когтями заднего сиденья.

'Нужно его обтянуть самым толстым брезентом', — подумал Пётр, залюбовавшись на разгорячённую быстрой, явно слишком быстрой для её юниорской лицензии ездой девушкой. Перехватив его взгляд, Лида смутилась и отвернулась.

Так как г. Самсонов был основным держателем акций этого аэроклуба, то подъехавших встретил сам директор и пригласил пройти в офис, где и оставил в руках молодой медсестры. Она измерила давление предполагаемому пилоту и взяла у неё — 'Ой!' — кровь из пальца для анализа. Тем же процедурам подвергся и 'ответственный пилот', сам Павел Васильевич. Через несколько минут анализы были завершены, и улыбающаяся медсестра подписала допуски и пожелала 'приятного полёта'.

После чего пилоты прошли к руководителю полётов, где Лидина лицензия подверглась придирчивому изучению. Не утерпев, въедливый руководитель задал девушке несколько теоретических вопросов, на которые она бойко ответила. На этом процедура и завершилась.

Пока шли к дальнему ангару, Лида рассказала о случившемся с ней приключении: остановившись у подъезда и заглушив мотор, она побежала домой, забыв вытащить ключ из замка зажигания. Впрочем, она понадеялась на оставшегося около мотоцикла Барсика. Тому же приспичило удалиться в кустики по срочному делу. Ситуацией воспользовался проходивший мимо неизвестный небритый гражданин средних лет. Едва он успел усесться в седло и ухватиться за ключ, как из кустов вышел Барсик и своим видом и издаваемыми звуками сообщил гражданину о нежелательности его действий. Нервный гражданин соскочил в панике с седла но, взяв себя в руки, сообразил, что ему угрожает просто очень большой кот, и попытался отогнать его, швыряя в охранника обломками асфальта.

Легко увернувшись от этих метательных снарядов, Барсик прыгнул и вошёл с угонщиком в скоротечный и близкий контакт, результатом которого оказалась порванная на ленточки ветровка и рубашка незадачливого ворюги. Когда же тот с испуганными воплями бросился бежать, кот догнал его и довершил растерзание, распустив на весёлые фестончики заднюю часть его брюк и случившегося под ними нижнего белья. Как раз эту заключительную фазу изгнания и увидела своими глазами Лида, а о предыдущих ей рассказала пожилая соседка, наблюдавшая всю сцену с балкона.

Надо сказать, что эта соседка до описанного случая относилась к девушке не очень благожелательно: в силу свойственного своему возрасту консерватизма, она полагала, что Лиде приличествуют более спокойные увлечения, например кройка, шитьё или кулинария, но уж никак не раскатывание по городу и окрестностям на ревущем, дурно пахнущем агрегате. Но, то ли факт дружбы с таким замечательным котом, то ли произошедший на её глазах инцидент почему-то примирил старую женщину с действительностью. И она даже почувствовала к Лиде некоторую симпатию, хотя до сих пор на приветствия своей вежливой соседки отвечала исключительно сквозь зубы и периодически промывала ей косточки в ходе ежевечерних семинаров на скамеечке вместе со своими подругами.

Причём эта бабушка не отпустила её, пока не сбегала домой и не вернулась с парочкой вкуснейших пирожков, один из которых съела Лида, а другой достался Барсику. И ещё, она очень интересовалась, где бы взять такого котёночка, с которым ей будет не страшно гулять и по ночам.

— Что же ты, так неосторожно, Лида? — заметил, отсмеявшись 'дядя Паша', — кто же ключи в замке оставляет?

— А всё равно бы не угнал, — торжествующе ответила девушка, — у меня ещё кодовый замок блокировки стоит! А ключ — это так, для вида!

Приятно беседуя, друзья подошли к искомому ангару. Около которого их уже ждал прокатный самолёт. Двухмоторный, с красиво выписанном на борту номером 'RS-452', он блистал на солнце свежей краской. Исходя из некоторых соображений, Павел выбрал самый надёжный, шестиместный аппарат, который, а точнее очень похожий, ему когда-то приходилось пилотировать. А вот Лида была с ним знакома почти только теоретически. Её налёт ограничивался только несколькими взлётами-посадками. Правда, и многими часами работы на тренажёре.

Техник, молодой парень в 'фирменном' комбинезоне, уже закончил заправку и теперь, сидя в пилотском кресле, завершал проверку систем ориентации и позиционирования. Он поприветствовал подошедших людей жестом и, спрыгнув на бетон, обменялся со всеми рукопожатиями. Протянутую Лидину руку он элегантно поцеловал. Девушка вырвала руку.

— 'Данила' готов, товарищ майор! — двусмысленно, поскольку его тоже звали Данилой, отрапортовал техник, повернувшись к Павлу Васильевичу, и не преминув комично отдать честь.

— К пустой голове руку не прикладывают, Данила! — ответил на этот доклад в стиле 'милитари' Павел.

— Я же в шапке! — обиделся техник.

— А я и не про шапку, а про то, что под ней! Вот ей докладывай, она пилот.

И Павел указал на Лиду. Теперь уже смутился Данила и без всяких выкрутасов доложил, что самолёт в исправности, баки заправлены, рация настроена на частоту 'вышки'.

— Спасибо! — серьёзно ответила Лида и направилась к месту пилота.

Данила сделал движение, чтобы помочь ей влезть в кабину, но она и сама легко вскочила в самолёт и, захлопнув дверцу, принялась за предстартовую проверку. Размещаясь в салоне, Павел пропустил на задние сиденья товарищей.

Оказалось, что Барсик уселся рядом с Лидой на переднем сиденье. И его тоже пришлось попросить пройти назад, поскольку в этом полете, Павел должен был находиться рядом с пилотом, чтобы если это понадобиться подсказать ему необходимые действия, а то и взять управление на себя. Кот спокойно подчинился, прошёл на задние сиденья, где и уселся рядом с иллюминатором.

Немного волнуясь но, напустив на себя маску равнодушия, — 'дескать, летали!' — Лида завела и прогрела моторы и, связавшись с 'башней', получила разрешение на рулёжку. Моторы взревели, самолёт качнулся, тронулся и медленно вырулил к началу полосы. Запросив разрешение на взлёт:

— Я 'RS-452', разрешите взлёт! — и, получив 'добро', Лида прибавила газу и отпустила тормоза.

'Данила', покачиваясь, побежал по полосе, набрал скорость и оторвался с небольшим креном. Лида тут же выровняла самолёт и набрала предписанную высоту 800 метров. После чего повернулась к Павлу Васильевичу. Тот молча показал ей большой палец — 'отлично!'.

Справа в иллюминаторах мелькнул и пропал такой маленький с высоты Троицк. Потянулись голубые волжские старицы с изумрудной окантовкой лугов и сама широкая изогнутая лента Волги с многочисленными в этих местах островами — раем для охотников и рыболовов. В дымке впереди по курсу уже были видны старый железнодорожный мост через Волгу и новый автомобильный. Воздушное пространство над ними было закрыто для полётов, и Лида стала забирать вправо. Пересекла Волгу западнее села Переволоки, пролетела над Усинским заливом, но тут же стала поворачивать на восток, и под самолётом потянулись знаменитые Жигули — покрытое лесом известняковое плоскогорье, изрезанное многочисленными глубокими долинами и оврагами, прибежище старинных легендарных разбойников, столетиями таящее их клады. А где-то в глубине, скрывающее рукотворные подземелья, чуть ли не вековой давности, построенные руками безвестных арестантов, которые там же и нашли свои могилы.

Пилотесса забрала немного к югу и горы стали понижаться и вовсе ушли назад, под крыльями 'Данилы' появилась долина, а впереди в дымке на крутом берегу за Волгой силуэт областного города — Самары. Изящными сталагмитами тянулись к небу высотные здания, бликанул на солнце голубой кристалл железнодорожного вокзала. Развернувшись над Волгой, Лида пошла над ней в направлении Троицка, оставив Самару по левому борту.

На протяжении всего этого довольно короткого полёта Павел комментировал по просьбам москвичей открывающиеся им в иллюминаторах красоты природы Жигулей, уникального природного заповедника понёсшего, правда, большие потери в недоброй памяти времена 'исторического материализма' и 'дикого капитализма'.

Тем временем, Лида снова вышла на связь с 'башней' и запросила посадку. Диспетчер ответил, что полоса занята и Лиде пришлось сделать ещё один небольшой круг над Волгой, волжскими протоками — воложками и старинным волжским селом Шелехметь, ярко блеснувшим на солнце золочёным куполом церкви. Наконец диспетчер разрешил посадку, и 'Данила' пошёл на снижение. Медленно ползущая под крыльями земля стала приближаться и, казалось, всё быстрее и быстрее побежала назад, мелькнула федералка, обсаженная лесополосами, колёса самолёта коснулись с лёгким толчком бетонки, промелькнула 'вышка' и самолёт, прокатившись ещё немного, остановился почти напротив своего ангара. Лида закончила связь с диспетчером и, сняв наушники, снова повернулась к своему инструктору.

— Молодец! Только на земле очень резко тормозишь, ещё ведь половина полосы осталась! — прокомментировал посадку Павел Васильевич.

— Да мне всё кажется, что её не хватит! — оправдалась Лида.

— Ничего, научишься! Кстати, на следующей неделе, возможно, полетим в Казахстан, заявлять тебя пилотом?

— Ура! Конечно!

Видно было, что пилотирование доставляет девушке большое удовольствие.

Друзья поблагодарили подошедшего Данилу за хорошую подготовку самолёта, попрощались с ним и отправились к воротам. Только Павел Васильевич задержался на несколько минут в офисе аэроклуба. Но скоро вышел, сопровождаемый директором, пожал ему руку и направился к 'Ладе'.

Проходя мимо Лидиного мотоцикла, на котором уже восседала гордая хозяйка, и умащивался Барсик, он негромко, чтобы не слышали остальные, посоветовал ей ехать осторожно, потому, что 'мотоцикл не самолёт', 'о её лихачестве он уже наслышан', 'а ему нужен пилот целый, а не переломанный'. Проведя таким образом небольшую деликатную педагогическую работу и дав Лиде пищу для должного раздумья, он сел в машину и компания поехала домой.

* * *

Следующая неделя прошла в яростных спорах о стратегии и тактике будущей деятельности. Если в чём стороны и сходились, то только в том, что им недостаёт экономического образования и знания реалий крупного бизнеса, особенно зарубежного. Как только возникали разногласия Пётр или Сергей звонили в Москву своей сердечной подруге Екатерине, хорошему экономисту и спрашивали её мнение, никогда, впрочем, не называя вещи своими именами и не оглашая по телефону подробности.

Заинтригованная такой секретностью Катя давала друзьям подробные и со знанием дела консультации, однако, не владея полной информацией, и она могла ошибиться. И на общем собрании её было решено пригласить в Троицк и попросить взять всю экономику в свои руки, если она, конечно, согласится.

Пётр слетал в Москву и вечером следующего дня вернулся с Екатериной. Когда одолженная ему Павлом Васильевичем 'Тойота' остановилась у дверей, все обитатели башни вышли встречать гостью, а может быть и нового товарища.

Катя, невысокая, но стройная женщина с короткой причёской и в дорожном джинсовом костюме произвела хорошее впечатление, что самое важное, на женскую часть коллектива. Павел Васильевич церемонно поцеловал ей руку, а с Сергеем она обнялась и даже расцеловалась, ввергнув его в некоторое смущение. После взаимных представлений Катя — 'Нет, не Екатерина Сергеевна, а просто Катя!' — спросила:

— А где ваш знаменитый Барсик? Мне Петя все уши прожужжал про него!

— Только что тут был, — ответил Павел Васильевич.

— Он проголодался и в магазин пошёл, купить что-нибудь, подкрепиться, — информировала общество Вера Степановна.

— ?

Оказалось, несколько дней назад, вечером, Барсик, до этого неоднократно сопровождавший то Веру Степановну, то Лиду в ближайший супермаркет, захотел поесть. Пришёл на кухню и коротко мяукнув, недвусмысленно уселся около холодильника. Но, как назло, любимая его еда — охлаждённые куры — закончилась. А ужин ещё только готовился.

— Пойди в магазин и купи себе курицу! — пошутила чрезвычайно занятая готовкой хозяйка и чрезвычайно удивилась, когда кот ухватил в зубы её кошелёк и отправился к дверям. Придя в себя от недоумения, она крикнула Лиду и, объяснив ей ситуацию, попросила 'свозить кота в магазин и помочь ему, если что'. Помощи не понадобилось. Пока Лида парковала мотоцикл, Барсик вошёл в торговый зал и отправился к стеллажу с расфасованными по пакетам курицами. Лида увидела его уже только у кассы, где он, слегка приподнявшись на задние лапы, укладывал на лоток выбранную им самую толстую куру вместе с кошельком.

Скандала почти не случилось: продавщица уже видела раньше Барсика вместе с Лидой, поэтому она невозмутимо достала из кошелька кредитку и сняла платёж. Что вызвало, впрочем, небольшой ажиотаж в среде покупателей: эту вполне булгаковскую сцену наперебой комментировали, снимали на видео и фотографировали. Подбежал растерявшийся охранник, в функции которого входило, кстати, и не пускать в магазин животных.

— Кто привёл кота? — спросил он окружающих, вертя головой в поисках нарушителя.

Лида хотела, было, уже выйти вперёд и повиниться, но охраннику ответила кассирша:

— Это не кот, это покупатель!

И Барсик с курицей и кошельком в зубах величественно отправился к выходу, нервно подёргивая хвостом. Наверно, всё же немного волновался. В короткий срок кот стал местной достопримечательностью, он регулярно являлся и покупал то курицу, то круг колбасы. А иногда большую банку собачьих консервов, которые впервые попробовал, когда лежал на излечении в клинике 'Котопёс', да и пристрастился. Кредитка, специально оформленная для него Павлом Васильевичем, теперь лежала в прозрачном кармашке его ошейника. Туда же кассир укладывала и чек.

Екатерина Сергеевна отказалась отдыхать с дороги и пожелала сразу вникнуть в 'вашу авантюру', поскольку по её мнению ничем кроме авантюры дело, затеянное её старыми знакомыми Петром и Сергеем, быть не могло. Однако по предъявлении ей работающей в подвале в автономном режиме установки, а особенно произведённой ею продукции в виде уже немалой кучки кривоватых золотых слитков, лежащих в углу комнаты и заботливо накрытых газеткой она нахмурилась.

— Ребята, — сказала она, — или вы относитесь к вашему открытию со всей серьёзностью, или не сносить вам, а теперь уже и мне головы. Кто ещё знает об этом? Вы уже реализовывали золото?

— Знают только находящиеся тут, — ответил ей Павел Васильевич, — часть золота я реализовал, с большими потерями, зато совершенно анонимно. И мы очень серьёзны!

— А Вера Степановна и ... девочка, что знают они?

— Только, что мы обнаружили в Казахстане какую-то руду и сейчас её исследуем. Их попросили не болтать, но им, кажется, это и не интересно.

— Хорошо, если так. А что вы будете делать, если к вам зайдёт участковый и попросит разрешения осмотреть подвалы или пожарный захочет проверить проводку? Тут их в подвале и прикопаете?

— Ну, что вы, Катя! Нет, конечно! А вообще, мы об этом действительно, не подумали...

— Эх, вы, мужчины! Пока жареный петух не клюнет... Короче, производство нужно срочно остановить и перенести в надёжное место, слиточки хорошо-о спрятать. И вообще, мне кажется я уже в доле?

— Да в доле, в доле, Катя! Пойдёмте наверх, вещдоки мы сегодня ликвидируем, а пока посмотрите наши наработки по предполагаемой фирме 'Clear Elements'. Так мы её решили назвать.

— Это то, чем вы меня по телефону доставали? Теперь понимаю, откуда такая секретность и недосказанности. Хоть это правильно! Действительно, пойдёмте, обсудим, а то тут прохладно и может быть, мыши ходят.

— А вот, мышей тут как раз уже нету, Барсик порядок навёл, — заметил Сергей.

Они уже поднимались на второй этаж, когда он увидел стоящего в дверях башни кота с курицей в зубах и добавил:

— А вот и он сам! Барсик, познакомься, это Катя.

Кот аккуратно положил на пол пакет с курицей и, подойдя, аккуратно понюхал Катю. Женщина не смогла удержаться от возгласа удивления:

— Так он действительно в магазин ходил?

Тут она заметила и ошейник с кредиткой и чеком.

— А я думала, вы меня разыгрываете! Его можно гладить?

И не дождавшись разрешения, Катя погладила Барсика по загривку и почесала за ушами.

— Не можно, а нужно, но только друзьям.

— А я чувствую, мы ими будем.

Барсик довольно муркнул, боднул Катю лобастой головой и, подхватив свой пакет, отправился на кухню. Там была Вера Степановна, и готовился обед, а значит, были перспективы перехватить чего-нибудь вкусного и помимо сырой курицы.

— Какая умница! — восторгалась Катя, поднимаясь по лестнице.

— Он ещё умнее, чем кажется, — ответил ей Павел Васильевич.

— Итак, к нашим делам, — начал он, когда посвящённые удобно расположились в его кабинете, — мы планируем начать это дело не для личного обогащения, его нам и теперь, как выяснилось, достичь не сложно. Мы считаем, что мир стоит на пороге жесточайшего кризиса, который неминуемо разразится, если будут обнародованы свойства открытых нами 'снарков'. Просто чудо, что этого ещё к счастью не произошло. Кризис поразит в первую очередь финансовую систему, часть горнодобывающей и нефтяной промышленности, энергетику. В общем, я записал тут и предполагаемые следствия и наши действия, необходимые для подготовки мирового сообщества к этому шоку.

Павел протянул Кате распечатку:

— Катя, ты пока ознакомься, а потом, после обеда мы всё обсудим. Читай, задавай вопросы, а мы пока с ребятами пива попьём. Тебе пиво, чай, кофе?

— Пока ничего не нужно, — пробормотала Катя, поглощённая чтением.

Она достала из сумки ручку и стала делать пометки в распечатке. Судя по их объёму, первоначальный план подлежал существенным изменениям. Изредка она задавала вопросы, касающиеся частностей, например производительности снарк-генераторов. Ещё ей пришлось уточнить у Сергея понятие 'изотоп', поскольку школьные физико-химические знания частично покинули её, в остальном светлую голову, за ненадобностью.

— Значит, мы предполагаем производить в любых количествах любые элементы таблицы Менделеева? — спросила она под конец, — и трудоёмкость получения зависит только от сложности изотопного состава?

(Все отметили про себя это 'мы'.)

— Почти правильно, Катя, — ответил ей Павел, — только мы будем вынуждены отказаться от производства изотопов урана и других расщепляющихся элементов, хотя в морской воде их и немало, потому, что это не безопасно. А вообще, можно гнать хоть бы и радий, хоть килограммами, если бы столько кому-нибудь понадобилось. А изотопный состав продукции нам придётся подгонять под имеющийся на Земле, точнее в море, иначе сразу могут возникнуть трудные вопросы. Поэтому это сложнее, точнее дольше.

— Вообще эта проблема уже снята, — заметил Сергей, — я придумал доработку синтезатора блока накачки. Завтра перепрограммирую комп и запущу новую схему. Тогда мы сможем легко задавать любое соотношение содержания изотопов с точностью до долей процента.

— Тем проще, — улыбнулся Павел, а Пётр с серьёзным лицом пожал другу руку и добавил:

— Я никогда в тебе не сомневался!

Проработку текста Катя закончила как раз к обеду.

— Ну, что, ребята! — обратилась она к друзьям, когда после обеда они уединились для очередного совещания. — В общем и целом, ваш плод коллективного разума я вынуждена назвать дилетантским. Хотя есть и светлые мысли, в большинстве из которых я узнаю свои. Короче, так: принимаем за основу вашу концепцию, а её проработку я беру на себя. Мне понадобится компьютер и скоростной Интернет. И всякие мелочи: принтер, бумага, междугородний телефон. Если понадобятся консультации по деталям производства, то в Москве у меня есть один хороший знакомый. Он сам грамотный инженер-проектировщик и владеет конструкторским бюро. Насколько я знаю, он сидит почти без заказов: конъюнктура на этом рынке сейчас плохая. Предлагаю закупить его бюро на корню. Как считаете?

— Нормально, Катя, — ответил Павел Васильевич. — Обосновывайся в моём кабинете, мне в ближайшее время там сидеть не придётся. И спутниковый канал у меня имеется. Только одно возражение: тебе в этом деле не следует светиться, и к твоему гению-конструктору с нашими намётками придёт совсем незнакомый ему человек.

— Вообще-то правильно, Павел... э-э, Павел! — согласилась Катя. Раз уж конспирация — не стоит оставлять лишних следов. А кто будет этот 'незнакомый'?

— Я! Точнее очень похожий на меня господин, только не русский, а иранец, а может быть, азербайджанец. В общем, я послезавтра улетаю в Баку, там у меня остались кое-какие связи по прежней... работе. А пока давай побеседуем на тему: как нам безболезненно решить вопросы организации и регистрации фирмы...

* * *

К концу недели, вернувшийся от своих неведомых бакинских знакомых, Павел Васильевич продемонстрировал друзьям и примкнувшей к ним Екатерине 'настоящий', как он выразился, азербайджанский паспорт, на имя Омарова Тагира, в котором красовалась, тем не менее, его фотография. К паспорту прилагались также кредитные карточки известных банков, в основном европейских.

— Оказывается, я родился в Карабахе. Служил в армии СССР, потом в азербайджанской. Есть удостоверение ветерана. Совладелец одной небольшой импортно-экспортной фирмы. Правда, её служащие меня почти не помнят, я всё время мотаюсь по заграницам: Россия, Иран, Турция. Следующий вояж будет в Грецию, — сообщил он товарищам, поражённым, с какой лёгкостью в век компьютеров можно создать виртуальную личность.

— Ну и что же, что компьютеры? — ответил он на удивлённые вопросы друзей. — За компьютерами всё равно сидят люди. Вписать в базы лишнего человека и оформить на него документы стоит... не дороже денег. А если ещё эти деньги выплачиваются в виде маленьких слиточков презренного жёлтого металла, который вдруг оказывается в кармане у нужного человека.... То всё делается быстро и качественно.

— Дядя Паша, а как вы золото в Баку провезли? — спросил старшего товарища Пётр.

— Есть способы... — туманно ответил на это Павел Васильевич. — А как у вас тут дела?

— Катя, вот, спускается только пообедать и поужинать. Нашу производственную установку мы перенесли в дальний тоннель, в тот каземат, который вы показали. Дверь сами поставили. Да по подвалам посторонние и не шляются. Кабель тянуть не стали, Серёжа всё перевёл на аккумуляторы. Добавилась морока заряжать их и возить на тележке, зато без тщательного обыска ничего в глаза не бросается. Лабораторию оставили на месте, там мы компромата не держим.

— Молодцы! Был бы суеверный, сплюнул бы. А самолёт?

— Сейчас выведу! Вот! — и Петя с гордостью продемонстрировал на дисплее компа эскизы летательного аппарата, напоминавшего скорее крылатую ракету, а не гражданский самолёт.

Его предназначение выдавал только ряд бортовых иллюминаторов и остекление пилотской кабины.

— Чёт, ты перемудрил, Петя! — заметил Павел, внимательно рассматривая чертежи. — Красив, не спорю! Но с такими крылышками... ты подумал, какая у него будет посадочная скорость? И сколько километров ему полоса понадобится?

— Вообще, ни сколько, дядя Паша! Вертикальный взлёт и посадка. С такими мощными движителями грех это не заложить в конструкцию. Кроме того, если вдруг нас на Луну потянет? Там и вовсе аэродромов нет и воздуха нет. Крылья без надобности. А как садиться? Согласны?

— Да согласен! Ты конструктор, а я так только, пилот! Привык, понимаешь: воздух, крылья, закрылки... Защиту от радиации предусмотрел, кстати?

— Конечно. Несколько слоёв. Не свинец, правда, но тоже очень солидно. Специальное стекло на иллюминаторах и в кабине. Защитные шторки на всякий случай. А вообще, дядя Паша, кажется, мне покаяться пора. Не вытяну я этот проект в одиночку. И с Серёжей не вытяну! Столько мелочей! Я уже сейчас в них вязну. Чертежи, деталировки, сметы! Конечно, программа 'Авиаконструктор' здорово помогает, но она выдаёт десятки мегабайт информации, я даже просмотреть всё не могу, просто физически! Вдобавок, у меня уже устаревший вариант, есть обновление с новыми композитными материалами и более совершенными расчётами, но стоит оно под сотню тысяч евро!

— Ну, понятно! Тебе тоже конструкторское бюро нужно?

— Не бюро. Но, хотя бы пару-тройку человек, которые могли бы заняться расчётами второстепенных узлов и вылавливанием глюков.

— Глюков?

— Ну, да! Они в таких навороченных программах всегда есть. Вот, у нас: похожая программа в прошлом году выдала рекомендацию крепить элероны полистироловыми болтами! Весь отдел от смеха целый день не мог работать. Думали, пошутил кто-то! Пересчитали: нет! опять полистирол выдаёт! Написали рекламацию, конечно. Зато и проверять за ней стали всё подряд. Программы же люди пишут!

— Значит, всё же бюро! У тебя есть что-нибудь на примете?

— Знаете, дядя Паша, как ни странно, но, кажется, есть! Вообще они должны были стать государственным конструкторским бюро, но не вышло.

— А поподробнее?

— Учились мы вместе. Ребята из Испании. Тогда испанцы хотели развивать собственную космическую программу, что-то их в европейской не устраивало, я тонкости не помню. И отправили к нам на учёбу своих стипендиатов: четверых ребят и девушку. Те исправно отучились четыре курса, а на пятый — трах-бабах, что-то изменилось, и испанцы оплату перестали перечислять. Нашли, вроде, взаимопонимание с ЕКА. А в Европе своих конструкторов достаточно и все вакансии заняты. Но они всё же доучились, только уже за свой счёт. Ребята и девушка тоже, кстати, умные и понятливые, жаль, что их так кинули! Преподаватели им большое будущее сулили. Родриго Фернандес у них заводилой был.

— Ты их хорошо знаешь? Где они теперь?

— Они, конечно, своей компанией жили, но и нас не сторонились, я у Родриго часто в гостях бывал. Теперь переписываемся изредка, с днём рождения, с Новым годом... Они, когда в Испанию вернулись, горели энтузиазмом: даже организовали своё вожделенное бюро, частное, естественно. На паях, так сказать. Первое время работали очень результативно. Заказов было много, потому, что недорого они брали. А потом им конкуренты из пасущихся у ЕКА кислород перекрыли: Нажали на какие-то рычаги и нашим выпускникам предложили продлевать лицензию за совершенно неподъёмную цену.

— Протекционизм?

— Чистой воды! Согласись они, и их разработки поднялись бы в цене даже выше средней по отрасли! Ребята побарахтались ещё с полгода, хотели даже в суд подать, да плюнули — бесперспективно! Ну, и разбежались в разные стороны. Сам Родриго в Мадриде в какой-то фирме дизайнером работает, Синди замуж вышла, остальные трое — кто в Испании, кто в Европе пристроились. Не бедствуют, вроде. Но чувствуется в письмах эдакое.... все же они Космосом бредили!

— Кажется, то, что нужно, Серёжа! Давай мне адрес Фернандеса своего: если успеют собраться в субботу, то их навестит таинственный азербайджанец. И все наработки по нашей птичке тоже мне собери на флешку.

— А расходы?

— Ерунда! Тагир Омаров очень обеспеченный человек, мелочиться не будет!

— Понятно! — хохотнул Сергей.

— Хорошо. Все, похоже, потрудились от души, думал в субботу — воскресенье мы устроим ещё один тренировочный полёт, а на следующие выходные планировал вылет в знакомые нам места. Но, всё теперь переносится на неделю. Полетим прежним составом, плюс Лида резервным пилотом. Кстати, я достал динамометр, нужно изготовить испытательный стенд. Займитесь с Серёжей.

— А почему в знакомые? — удивился Пётр, — я думал на этот раз в Киргизию?

— Туда, наверно, позже. Вообще, неизвестно есть ли там посадочная площадка, не живут ли рядом люди и так далее. А в этой пещере — я уверен — под слоем оплавления, наверняка, ещё скрываются снарки.

* * *

Последней, как и положено женщине, прибыла Синди. Впрочем, и она не опоздала. Когда Родриго увидел её на мониторе выходящей из такси, а потом грациозно идущей по дорожке его загородного дома.... Да, давненько не виделись! После прекращения совместной работы встречались не более десятка раз, а в полном составе, пожалуй, что, и ни разу. А вот сегодня собрались! Что она, интересно, нашла в этом своём... немце? или голландце? Вроде у неё в Москве с Мигелем что-то намечалось? Ладно, не его дело.

Синди вошла в комнату, и присутствующие давние друзья повскакали с кресел и темпераментно поприветствовали черноволосую красавицу. Даже расцеловались по праву старинных знакомых. Проходя к своему излюбленному месту у окна, женщина со вздохом провела рукой по стоящей на столике модельке экраноплана — последней конструкции в разработке которой их бюро принимало участие. Кто-то, кажется Мигель, потребовал в шутку водки, поскольку такое событие, как эта встреча, надлежит спрыскивать именно ледяной русской водкой, но никак не слабеньким испанским.

— Будет водка, будет, компаньерос! — взял в свои руки инициативу Родриго, когда его гости более-менее, снова расселись и успокоились. — Сегодняшней встречей мы обязаны незнакомому нам господину, который, видимо, осведомлён о наших обстоятельствах и желает поговорить с нашей компанией. И, судя по всему, об очень интересном деле. До его прибытия осталось, — Родриго глянул на часы, — около двадцати минут.

— Что за господин? Какое дело? — посыпались вопросы.

— Извините, ребята, что я в письмах не написал подробнее: это просьба мистера Тагира Омарова. Скажу, что он хочет предложить нам нечто такое, что, как он полагает, нас очень заинтересует.

— Турок, что ли? — недоумённо спросил Мигель, наливая Синди вино в бокал.

— Может быть. Хотя он представился азербайджанцем.

— А где это? А! На Кавказе, вроде? Что он нам может предложить? Что-нибудь незаконное?

— Да, Мигель, это на Кавказе. А предложить он нам хочет.... Впрочем, смотрите сами.

И Родриго раздал компании несколько комплектов распечаток с чертежами. Несколько минут коллеги молча изучали документацию. Первой не выдержала Синди:

— Иисусе! Роди! Что это такое? Оно должно летать или стоять в парке развлечений? Афера какая-то!

— Оно должно летать, Синди!

— Как же ЭТО полетит? Где двигатели, где воздухозаборники? Где топливные баки, наконец?

— Позвольте мне объяснить уважаемому обществу, как это должно летать! — прозвучало вдруг по-английски с лёгким акцентом.

В дверях стоял незнакомец, лет пятидесяти, с вполне европейским лицом. Только совершенно чёрные брови, чёрные же волосы с проседью и смугловатость говорили о наличии в его жилах 'восточной крови'. Одет он был очень прилично, с капелькой того шарма, который выдаёт весьма обеспеченных людей и который, впрочем, часто и удачно копируют мошенники. Никто не заметил, как он вошёл.

— Буэнос диас! Позвольте представиться! — продолжил вошедший. — Меня зовут Тагир Омаров, я подданный Азербайджана. Извините, я очень плохо знаю испанский, но можно говорить по-английски или по-русски.

Несколько минут заняла процедура представления. Затем гость уселся в предложенное ему кресло, повертел в пальцах и отставил предложенный ему бокал вина и испросил лимонада.

'Явный мусульманин', — подумали присутствующие.

— Итак, господа и дамы! — вежливый кивок в сторону Синди, — я попросил вас собраться тут, потому, что нуждаюсь в ваших профессиональных знаниях. Эскизный проект стратосферного самолёта, с которым, как я вижу, вы уже немного познакомились и есть то дело, с которым я к вам пришёл.

Тут мистер Омаров поднял руку для того, чтобы остановить назревающий шквал недоумённых вопросов:

— Момент, дайте мне договорить. Я представляю фирму 'ClearElements'. Она ещё только формируется, но, можете мне поверить, мы очень практичные люди и не будем вкладывать деньги в какое-нибудь сомнительное дело. В доказательство серьёзности наших намерений позвольте мне оплатить расходы по вашей лицензии на три года. Ведь формально ваше конструкторское бюро зарегистрировано, только не работает, не так ли?

— Да, это так, — ответил Родриго, — раз в год показываем нулевой баланс и всё.

— Чудесно! То есть, конечно, никуда не годится! Если вы позволите воспользоваться вашим компьютером, господин Фернандес, я немедленно переведу эти деньги. Это вас ни к чему не обяжет и они в любом случае останутся в вашем распоряжении. И давайте покончим с организационными вопросами. Мы предполагаем, нанять вас для выполнения проектных работ по необходимому нам транспортному средству. Цену за эту работу вы установите сами, сроки мы определим совместно. Всё это в случае вашего согласия, конечно. Как только и если оно последует, я готов перевести на ваш счёт аванс в сумме полутора миллионов евро. Итак?

Некоторое время ошеломлённые собравшиеся молча переваривали эти сверхщедрые предложения, наконец, молчание нарушил Родриго. Всё же он был главой и неформальным лидером лежащего в коме конструкторского бюро:

— Но, господин Омаров! Этот проект неосуществим. Не знаю, кто вам рисовал эти чертежи но, похоже, вы стали жертвой обмана. Предлагаемая вами конструкция просто не может взлететь. Не предусмотрено место для установки двигателей, топливных баков и так далее. И что это за дюзы на днище? Чтобы этот самолёт мог подняться в воздух, проект нуждается в полной перекомпоновке. Это будет вообще другой самолёт. Наверно, мы могли бы взяться за его проектирование...

— Я понял ваше недоумение, господин Фернандес! В этом эскизном проекте нет ни ошибок, ни обмана. Дело в том, что недавно были изобретены уникальные реактивные двигатели на совершенно неизвестном ранее принципе. Малого объёма, но с огромным импульсом. И не требующих больших запасов топлива и окислителя. Можете не тратить время на поиски этой информации: об этом изобретении в Интернете нет ни слова. Всё засекречено по понятным причинам. Боюсь, и вы тоже в ближайшее время не узнаете этого принципа, извините. Мы опасаемся обнародовать и патентовать этот принцип по своим соображениям. Так что, двигательной установкой займётся другое бюро, с которым вы, впрочем, будете иметь необходимые для взаимодействия контакты, но только через компетентного посредника. Если вы согласны на эти, действительно необычные условия...

— Вы не сказали про дюзы на корпусе, господин Омаров! — вступила в разговор Синди.

— Разве? Извините, мадам! Эти дюзы тоже, как ни удивительно, часть независимых двигательных установок, мощных, но настолько компактных, что позволят самолёту осуществлять вертикальный взлёт и посадку.

— И какова же будет тяга у этих ваших реактивных монстров? — с сомнением спросила Синди, а Родриго кивнул, тем самым, присоединяясь к вопросу.

— А вот это вы узнаете только после подписания контракта! — с улыбкой ответил гость. — Скажу только, что вполне достаточная. Впрочем, вы и сами можете её оценить, вы же специалисты! И это в некотором смысле облегчит вашу задачу: можете не особенно экономить на прочности несущих узлов и обшивки. Титан, композитные материалы... вообще, стоимость конструктива нас сильно не волнует — главное запас надёжности аппарата.

Азербайджанец помолчал, дожидаясь, пока общества переварит полученную информацию, а затем заговорил снова:

— Ну, так каков ваш ответ? Берётесь?

Поскольку его обычно словоохотливые коллеги на этот раз сосредоточенно молчали, Родриго снова взял на себя инициативу:

— Нам нужно подумать, уважаемый, в таком важном деле... вы же не можете требовать ответа немедленно?

— Конечно, конечно! — легко согласился господин Омаров, — сейчас я вас покину, только произведу оговоренную оплату вашей лицензии.

— Не нужно... пока, — ответил с некоторым внутренним сопротивлением хозяин, — это выглядело бы...

— Понял! — ответил потенциальный работодатель, вставая, — тогда я удаляюсь.

— Как нам сообщить о принятом решении? — спросил Паоло, в то время, как Родриго тоже встал, чтобы проводить гостя до дверей.

— У господина Фернандеса есть все мои контакты, вызывайте в любое время суток. Если не отвечу по телефону, тогда электронная почта.

Загадочный гость подошёл к двери, поклонился с лёгкой улыбкой и сопровождаемый Родриго вышел на улицу. Похоже, на крыльце они перекинулись ещё парой слов. Синди увидела в окно, как мужчины пожали друг другу руки, господин Омаров повернулся и пошёл по дорожке к ожидавшему его такси.

'Явно не бедный человек и ценит своё время!' — подумала женщина. Вернулся хозяин. Его засыпали вопросами. Все говорили одновременно.

— По одному, друзья! — взмолился господин Фернандес. — Где я подцепил этого клиента, Синди? Он сам меня подцепил три дня тому назад, позвонил и предложил интересную и высокооплачиваемую работу для всего КБ. Сначала, каюсь, я отнёсся к его предложению довольно холодно — подумал, что это кто-то из ближневосточных нуворишей, которому требуется разработка дизайна его очередной супер-яхты. А мы же договорились, что за такие проекты больше не берёмся. Хотел послать его в барселонское КБ, но он заявил, что его интересует исключительно наша 'Gloria Space'. Что требуется разработать проект уникального самолёта, даже ракетоплана, который сможет выходить в космос. Тут мои поджилки затряслись, и я назначил встречу. По-видимому, он хорошо знал на какую наживку нас ловить. Тогда он сказал в ответ:

'Посмотрите вашу электронную почту, я послал вам эскизы. Насчёт двигателей не беспокойтесь, всё будет обговорено при встрече. До субботы!' И повесил трубку. Теперь вы знаете столько же, сколько и я!

— Но не обманули ли его самого? — подал голос, молчавший до этого Пабло, — может статься, что двигателей таких в природе нет, и весь наш труд пойдёт насмарку!

— Не верю я в наивных и доверчивых миллионеров! И, во всяком случае, финансово мы не пострадаем в любом случае, — ответил Родриго. — Посмотрите, вот проект контракта. Он составлен с учётом наших интересов.

Родригес раздал всем распечатки документа:

— Видите, окончательная оплата происходит в момент финальной сдачи документации. Предусмотрено, правда, наше возможное участие в сборке и в пуско-наладочных работах, но оплата по ним будет производиться отдельно и сверх оговоренной суммы.

— И я не верю в добрых миллионеров! — вскричала Синди и в волнении даже расплескала вино из бокала. — Разбудите меня, или нет, пускай лучше этот сон снится дальше! Я согласна на эту работу!

— Как же ты оставишь в Амстердаме своего Томаса?— с улыбкой подливая ей вина, заметил Мигель.

— А я разве не сказала? Мы расстались! Надоел мне этот вечно мокрый Амстердам. В конце концов, я испанка. Хочу сюда, в Испанию, где летом жарко. Где парни не сидят днём и особенно ночью за своими балансами и счетами, как мой бывший. Нет, он хороший мужик, но мы не сошлись... и вообще, у меня стресс. А какое лучшее лекарство от стресса, Мигель?

— Новая любовь?

— Или старая.... Нет! Хорошая работа, чтобы захватывала, чтобы сидеть допоздна, до мельтешения в глазах и видеть, как на экране постепенно появляется то, чего никогда раньше не было, и что творишь ты сама! Короче, дайте мне ручку, я подпишу, пока окончательно не захмелела.

— Достаточно, что я подпишу, Синди! Я же ваш шеф, — ответил ей с улыбкой наблюдающий за этим страстным монологом Родриго. — Думаю, что все согласны, работа интересная и нам по плечу. А вот теперь, подсаживайтесь поближе, компаньерос, выпьем крепкого кофе и обсудим договор и сумму нашего гонорара... с учётом того, что оплата за лицензию пройдёт 'нахаляву'! Последнее слово он произнёс по-русски.

* * *

Снова наступила суббота. Павел Васильевич прибыл из Греции, куда он заглянул на денёк после своего испанского вояжа. Посетив ванну, он лишился малейших внешних признаков азиатской крови. На сегодня был намечен очередной полёт на 'Даниле', однако, пассажиров в этот раз не оказалось. Почти у всех нашлись срочные дела: Пётр и рекрутированный им себе в помощь Сергей занялись изготовлением 'силовой' обвязки для снарка, необходимой для окончательного решения вопроса: получится ли на его основе реактивный двигатель достаточной мощности? Не то, чтобы друзья в этом сомневались, графики эмиссии на малых мощностях накачки снарк-генератора не обнаруживали, как уже упоминалось тенденции к насыщению. Но прямой эксперимент был всё же необходим для полной уверенности в успехе.

Было решено не связываться с вагонетками, рельсами и прочей железнодорожной механикой: там, где присутствует она, там всегда недалеко и люди. А внимания посторонних в этом деле следовало по мере возможности избегать.

Итак, Сергей и Пётр возились у токарного станка, привезённого и установленного в подвале. На этой покупке настоял Петя, для того чтобы не зависеть от услуг чужих токарей, да и для оперативности. Временами в мастерской пищал сварочный аппарат, визжала 'болгарка', изготовление оправки для снарка шло полным ходом. Алхимическая лаборатория, лишённая Серёжиного присмотра простаивала. Впрочем, денег пока хватало: весь угол дальнего каземата был заставлен ящиками с золотыми и платиновыми слитками, да и пластиковых мешков с не переплавленными порошками тоже было достаточно.

Екатерина продолжала работу над концепцией фирмы. Вера Степановна отговорилась срочными работами по дому и поездкой на рынок. Павел Васильевич и Лида отправились на аэродром в компании Барсика. У того если и были, какие срочные дела, то он их отложил. Пройдя необходимые процедуры в офисе, пилоты в сопровождении пассажира проследовали к самолёту. Закреплённый за ним техник встретил их стоя на трапе. Это по авиационному, а в общем то, на лесенке. Данила брызгал на лобовое стекло неким аэрозолем и стирал его ветошью. Заметив клиентов, он по своей неизменной манере поприветствовал их, приставив руку с тряпочкой к козырьку бейсболки:

— Здравия желаю, товарищ майор! Здравия желаю, Лидия...

— Я, Владимировна! — информировала его Лида.

— Лидия Владимировна, самолёт к полёту готов. Докладывал Данила!

— Спасибо Данила! — ответил за девушку Павел Васильевич. — Если тебя так влечёт военная романтика, так пойди в армию послужи! Сейчас там приличные деньги платят, особенно в авиации.

— Не! Я свободу люблю, и строем мне ходить не хочется.

— Ну, как знаешь! Ты мешки с песком загрузил?

— Всё, как вы сказали, товарищ майор. На пассажирские сиденья и в багажное отделение.

— Хорошо. Заправка?

— Полные баки!

— Отлично! Тогда убирай свою лесенку.

Данила соскочил с трапа и откатил его в сторону. Лида открыла дверь со стороны пилотского кресла и заняла своё место. Барсик и Павел Васильевич зашли с другой стороны.

— Товарищ майор! — снова обратился к садящемуся в самолёт Данила. — Я всё хотел спросить, как эта порода котов называется? Не мэйнкун?

— Да я, честно говоря, в породах не разбираюсь, — ответил Павел, — Барсик, ты не мэйнкун?

Барсик, естественно не ответил, только фыркнул и одним прыжком скрылся в салоне.

— Говорит, что нет. Это камышовый кот.

— А где вы его взяли?

— В Казахстане подружились.

— А вы не туда собираетесь на будущей неделе? Мне бы котёночка... Я очень котов люблю! Особенно таких больших!

— Не гарантирую, Данила. Но, если попадётся...

— Пожалуйста, Павел Васильевич!

— Не обещаю!

Пилоты и пассажир заняли свои места, вышка разрешила взлёт. Взвыли моторы и шестиместный 'Данила', нагруженный до предела по просьбе ответственного пилота, вырулил на полосу и поднялся в воздух. Курс был взят на юг. Целью полёта было не ознакомление с красотами природы, а тренировка Лиды. Ей следовало научиться управляться с гружёным самолётом в полёте и сажать его на высокогорных площадках. Что значительно труднее, чем на равнине. Или, во всяком случае, требует опыта. До горных аэродромов, правда, было далековато, и эту тренировку в реале пока пришлось отложить. Зато Павел Васильевич погонял Лиду, заставляя её выполнять виражи, горки и 'заходить на посадку' на высоте полторы тысячи метров.

Убедившись, что у неё что-то стало получаться, наставник дал команду на возвращение. Утомившаяся, но довольная девушка безукоризненно посадила перетяжелённого 'Данилу' и он был передан в надёжные руки своего тёзки. На пути к стоянке транспорта ответственный пилот подвёл итог занятию и выставил девушке оценку 'хорошо'.

Барсик, которого, кажется, во время этого полёта немного укачало, предпочёл сегодня вернуться домой на автомобиле. Взревел Лидин мотоцикл, и она умчалась. Следом за ней поехали и Павел Васильевич со своим спутником.

В башне дела тоже шли хорошо: ребята уже установили поляризующую катушку в выточенную для снарка оправку, и теперь Петр дотягивал скрепляющие половинки болты. Сергей возился с проводами. Павел Васильевич предложил им закругляться, мыть руки и подниматься наверх на обед.

— Сейчас идём, только попробуем! — ответил Сергей и Павел, покинув мастерскую, поднялся в столовую, где дым стоял коромыслом, священнодействовала Вера Степановна, а оправившийся от 'морской болезни' Барсик внимательно следил за ней.

В столовую ворвалась всё ещё находящаяся под впечатлением своих приключений Лида и принялась помогать тётке, а может, мешать, поскольку параллельно взахлёб повествовала о полёте и о выполненных ею чуть ли не фигурах высшего пилотажа. Причём, глядя на ладонь её правой руки, которой она моделировала эти фигуры, даже бывалый пилот поразился бы бесстрашию юной лётчицы.

К счастью, Вера Степановна то ли не разбиралась в авиации совершенно, то ли была знакома с юношеской склонностью к преувеличениям своей племянницы. Во всяком случае, опасные эволюции виртуального самолёта её не испугали и даже не удивили.

— Позови ребят! — скомандовала она. — Я уже наливаю борщ!

Прервав полёт в верхней точке 'мёртвой петли', Лида подошла к висящему на стене селектору и хотела уже нажать кнопку. В этот момент хлопнуло.

Звук взрыва, а скорее действительно, хлопка, на кухне был слышен не очень громко, однако насторожил присутствующих: Барсик вскочил и, утробно заурчав, бросился в подвал. Павел Васильевич со всех ног помчался за ним, успев бросить через плечо остолбеневшим хозяйкам:

— Оставайтесь здесь!

В несколько секунд преодолев железную лестницу и очутившись в тоннеле, хозяин башни узрел следующую картину: Дверь погружённой в темноту мастерской распахнута настежь, на полу тоннеля, опираясь спиной о его стену, сидит Сергей, одной рукой отстраняющий льнущего к нему взволнованного Барсика, а другой прижимающий ко лбу окровавленную салфетку. У лежащей на полу распотрошённой аптечки суетится Пётр.

— Серёжа! — обратился к раненому Павел. — Как ты? Что тут у вас случилось?

— Взорвалось! — пробормотал Сергей, — мы только включили, а она взорвалась!

— Кто 'она'?

— Оправка со снарком взорвалась! — вступил в разговор Пётр. — Серёжу, вот, задело. Вроде, неглубоко, сейчас я перекисью обработаю...

— Погоди, Петя, — прервал его Павел, — дай я посмотрю.

Он отстранил Серёжину руку и в тусклом свете тоннельной лампочки взглянул на рану. Это была скорее глубокая царапина, пересекающая наискось Серёжин лоб. Кровотечение уже почти прекратилось. Павел хотел уже взять приготовленный Петей тампон, пропитанный перекисью водорода, но Барсик вдруг громко мяукнул.

— Ты так думаешь? — спросил его Павел Васильевич. — Хорошо, поступай, как знаешь.

Получив карт-бланш, Барсик подошел вплотную к раненому товарищу, поставил лапы ему на грудь и старательно вылизал рану. Сергей сидел во время этой процедуры, зажмурившись, а после её окончания вдруг заявил:

— Лучше бы йодом смазали! После этого шершавого языка саднит неимоверно!

— Сиди, отдыхай, пострадавший! — ответил ему Петя.

— Ага, сиди! Пол то холодный.... А знаете, уже и не болит! Кстати, первый пострадавший, это ты был! Забыл уже? В шахте?

— Да помню! Дядя Паша! Давайте эту жертву Буджума наверх поднимем, а то пол и, правда...

— Не нужно меня поднимать, я сам...

Сергей неловко приподнялся и встал на ноги, придерживаясь руками за стену.

— Голова не болит, не кружится? — поинтересовался Павел, внимательно присматриваясь к его эволюциям и готовясь подхватить в случае чего.

— Нет, ничего не болит и не кружится, тоже. Только слабость и есть охота, будто неделю постился! Барсик! — обратился он к коту, который сидел в сторонке и неторопливо умывался. — Спасибо тебе, а с меня вырезка!

Кот посмотрел на него, мяукнул и продолжил своё занятие.

— Голод, если здоров, это нормально! Ну, пойдём, там уже борщ стынет! — заметил Павел Васильевич.

— Борщ! Хочу борща! — заявил Сергей и довольно уверенным шагом направился к лестнице ведущей наверх.

Наверху хлопнула дверь и с дробным стуком каблучков вниз по лестнице, чуть ли не в его объятия ссыпалась Катя.

— Что случилось? — взволнованно вопросила она и тут же заметила великолепную царапину, украшавшую Серёжин лоб. — Серёжа, ты ранен? Нужно йодом...!

— Уже всё в порядке, Катя! — деликатно отстраняясь от пытающейся подхватить его под локоть подруги, ответил пострадавший. — Это я ... об верстак ударился. Всё уже смазали. Пойдём наверх!

И они пошли наверх, причём Катя всё же овладела его локтем, и не переставая причитать, повлекла по крутой лестнице к свету и к остывающему обеду. Попутно стараясь извлечь из его растрёпанного пони-тэйла запутавшуюся там металлическую стружку. В столовой, изнемогающие от волнения и любопытства Вера Степановна и Лида заохали при виде Серёжиной царапины и начавшего проявляться вокруг неё знатного синяка.

'Что случилось?' — снова задали они 'вопрос дня' и Сергей снова повторил прежнюю версию: дескать, споткнулся о кабель и приложился лбом к железному верстаку. Ну, и уронил что-то там большое и тоже железное.

— Неужели с таким грохотом, что аж здесь было слышно? — недоверчиво спросила Вера Степановна.

— Резонанс! — авторитетно, но туманно пояснил появившийся в столовой Павел Васильевич.

И на этом обсуждение инцидента увяло. Чему в ни малой степени способствовал и ничуть не успевший остыть борщ, которого раненый уплёл две тарелки и собирался попросить третью, но благоразумно отказался, поскольку последовавшая поджарка с жареной картошкой тоже оказалась великолепна. С облегчением наблюдали за жующим Сергеем в частности и две присутствующие женщины: Вера Степановна с позиций, скорее, материнских, поскольку уже давно воспринимала обосновавшихся в доме, как своих детей. И Екатерина, с позиций весьма схожих, поскольку, как нам известно, Сергею она давно симпатизировала.

Почему схожих? А кто такой супруг с точки зрения умной женщины? Не кто иной, как большой ребёнок! А Екатерина Сергеевна была очень умна!

* * *

'Разбор полётов', а точнее разбор причин аварии происходил уже после обеда в кабинете хозяина башни.

— Ребята, давайте шаг за шагом: как всё произошло? — обратился к друзьям, расположившимся на диванчике с кружками пива в руках, Павел Васильевич.

Присутствовала и Катя, как 'посвящённая'.

— Дядя Паша! — начал повествование Пётр. — Вы ушли, я дотянул 'вусмерть' болты и зажал оправку в тиски, чтобы она не полетела, когда мы подадим на неё напряжения. Сопло направил в дальний конец комнаты, чтобы не попасть под струю. Сергей настроил частоту гелия, да, Серёжа?

— Ну, да, это самое безопасное, водород загорается и даёт на воздухе факел, азот тоже ... окислы даёт. Криптон, тоже можно было, или другой инертный газ. Но я настроил на гелий. Остальные элементы в комнате и вовсе, не стоит пробовать.

— И что же? Всё-таки полетело?

— Да нет! Включил поляризацию, подал минимальную накачку — ничего! Обычно при такой накачке слышен звук струи, а сегодня ничего не было. Я прибавил мощности, и оно взорвалось у меня под носом!

— Да уж, взорвалось! — подхватил Петя. — Как граната! Я, извини, Катя, чуть анализы от испуга не сдал!

Катя возмущённо хмыкнула:

— Так вы меня обманули! 'Об верстак ударился ... '

— А, кстати, может, и не обманули, может и об верстак! — перебил её Сергей. — Не видел я обо что ударился, панели тут же погасли, я на полу лежу, слышу, Петя загибает в темноте. Я раньше таких выражений от него и не слышал! Потом он дверь в коридор распахнул, подхватил меня под микитки и на свет выволок. Сунул мне салфетку, а тут уже и вы с Барсиком появились... Кстати, я забыл, нужно было дозиметр включить на всякий случай.

— Эх, и я тоже забыл! — повинился Петя.

— Мы все забыли! — подытожил Павел. — Сейчас спустимся, если вы уже отдохнули и померим. Но, если снарк ведёт себя так непредсказуемо, то наши планы могут существенно поменяться! А, кстати, где он сам? Или это он и взорвался?

— Нет ... Думаю, я понял, что случилось, — сказал Сергей, — это, кажется моя ошибка, поделом мне! Не нужно дозиметр и со снарком всё в порядке.

— И что же произошло?

— Кажется, я поляризацию спутал! На провод с узелком нужно было подать плюс, а я, наверно, минус подал!

— Нет, Серёжа, ты плюс и подал, я отчётливо помню! Красный провод с узелком пошёл на плюс, — сказал Петя.

— Тогда мы с тобой катушку при установке перевернули!

— Да, вот это как раз может быть!

— Эх вы, двоечники! — саркастически заметила Катя, попивая пиво, — 'провод с узелком'! Как у вас пассатижи в руках не взрываются!

Ребята смутились от такого, честно говоря, несправедливого упрёка.

Ситуацию разрядил Павел:

— Ну, что же! Сходим?

— Конечно, сходите! — продолжила Катя. — Если током ударит — кричите!

— Чего это с ней? — спросил Сергей, когда они уже спускались в подвал, — злая какая-то стала!

— Чучело ты хвостатое! — ответил ему со смехом Петя. — Она же испугалась за тебя, не понял, что ли? А вот теперь у неё отходняк, она от злости на себя и подначивает! Любит она тебя, невооружённым глазом заметно!

— Скажешь тоже! — смутился Сергей.

Но они уже были во взорванной мастерской, и лирический разговор сам собой прекратился. При свете предусмотрительно захваченного Павлом фонарика мастерская выглядела почти обычно, но её стены испещряли выбоины, как будто тут и в самом деле взорвалась граната. Осветительные светодиодные панели также были посечены осколками, однако, когда Павел щёлкнул электрическим автоматом, всё же загорелись, но некоторые не полностью. Часть полей вышло из строя: видимо были перебиты дорожки подводящие ток к излучателям. Осколки обоймы валялись по всей мастерской, один торчал в штукатурке. Также, развороченные её останки по-прежнему были зажаты в тисках. Сам снарк, к счастью не воспользовавшийся случаем и никуда не улетевший, болтался под потолком. Петя вскочил на верстак и попытался поймать беглеца, но не дотянулся. Тогда Павел взял валяющийся у двери веник, поднял его к потолку и взмахнул этим импровизированным веером. Поток воздуха направил снарка к Пете, тот подпрыгнул и ухватил коварное создание.

Тем временем, возившийся около аппаратуры Серёжа заявил:

— Катушка цела. Давай-ка его сюда!

— А опять не хлопнет? — засомневался Пётр.

— Нет, я только смещение подал. Проверим мою гипотезу ...

Пётр подал Сергею блестящий шар, и тот осторожно поднёс его к рваным кускам железа, ещё недавно бывшим аккуратно выточенной обоймой.

— Видите? — лекторским тоном произнёс Сергей. — Углубление формируется со стороны заглушки, а не со стороны сопла! Так что, я был прав: мы катушку неправильно установили! Подали все напряжения и ...

— И снарк превратился в буджума! — закончил за Сергея Павел.

— Ну, да!

— Что же теперь, новую обойму вытачивать? — с сомнением спросил Павел Васильевич, машинально отошедший, было, к двери во время проведения этого опыта.

— Да нет, дядя Паша! Мы две на всякий случай выточили. Сейчас закрепим снарк в запасную и аккуратно...

— Нет, уж, ребята! Не сегодня! Сегодня наведите тут порядок, замените панели, а то они того и гляди, замкнут — запасные, кажется, есть на 'складе' — и поедем купаться!

— А где стремянка?

— Там же!

— ОК! за полчаса управимся!

Провозились они, однако, почти полтора часа. Поднялись в башню чумазые и весёлые. Когда друзья умывались перед ужином, Павел Васильевич обратил внимание Сергея на то, что его царапина после умывания бесследно исчезла. Пропал и синяк. Только если внимательно присмотреться, было видно, что выросшая на месте облетевших струпьев новая кожа чуть светлее окружающей. Особым сюрпризом для друзей это уже не стало, но Сергей решил использовать этот факт для розыгрыша Кати. Когда та в боевом настроении спустилась на ужин и, конечно, сразу же взглянула на Серёжин лоб, то удивлению её не было границ:

— А... где царапина? — глупо спросила она.

— Какая царапина? — невинно осведомился Сергей, подкладывая себе салата.

— Ну ... как какая? Ты же о верстак ударился!

— Я ударился? — делано удивился Сергей. — Когда?

Пётр и Павел склонились к тарелкам, пытаясь скрыть улыбки. Тётя Вера и Лида потрясённо молчали, тоже выискивая на честном Сережином лице следы травмы. Вера даже машинально протянула руку.... Но следов не было.

— Как же.... Но ведь... — на Катю было жалко смотреть.

Петя не выдержал и хрюкнул в тарелку. Павел Васильевич чуть было не подавился от сдерживаемого смеха, и только Сергей с честью выдержал игру и заявил:

— А, ты про это! Я уже и думать забыл. Всё зажило!

— Как это, зажило?

— А на мне вообще всё быстро заживает!

— Ему наверно Барсик царапину зализал! — догадалась приободрившаяся Вера Степановна.

Лида же захихикала.

— Тебе? Кот? — удивилась Катя.

— Ну, да! Он у нас вместо аптечки первой помощи! Правда, Барсик?

Барсик встал с пола и от угла, где находилась его миска, прошествовал до Кати. Подойдя, он уткнулся головой ей в колени и довольно зажмурился под её ласковым поглаживанием.

* * *

Истаял, наконец, этот длинный и насыщенный событиями день. После вечернего купания в воложке, вроде бы должны были угомониться все обитатели башни. Однако Сергей и Пётр решили всё же закончить эпопею с оправкой и после многократных проверок, дуя, так сказать, на воду, собрали и включили на этот раз правильно заработавший вариант. Снарк-генератор исправно выдал струю гелия, и на этом работу было решено закончить. Исследователи разошлись по своим комнатам вполне удовлетворённые результатом опыта.

Павел Васильевич сидел в своём кабинете и просматривал на сон грядущий Катины наработки, немного удивляясь тому, как чётко и понятно излагает она довольно сложные вопросы экономики и финансирования. Речь шла, конечно, о предполагаемом проекте фирмы. Негромко бормотала включённая любительская УКВ-радиостанция: радиолюбители Троицка и окрестностей обсуждали свои дела, делились новостями, хвалились достижениями. Поглощённый чтением, Павел едва не пропустил свой позывной.

Однако прибавил громкость, взял микрофон и осведомился, кто вызывает его в такой поздний час? Оказалось, что это его старый знакомый, Валерий. В общем-то, его следовало называть не иначе, как, Валерий Юрьевич, поскольку Павлу он вполне годился в отцы. Давно уже находящийся на пенсии ветеран, в силу слабого здоровья, почти не выходил из дома, зато в эфире присутствовал, чуть ли не круглые сутки.

Тепло поприветствовав Павла, Валерий Юрьевич посетовал, что давно не слышит его на 'бэндах' (диапазонах), на что Павел отговорился сильной занятостью что, в общем, было правдой. Валерий посочувствовал и в шутку предложил поскорее переходить на пенсию. А затем перезвонил по телефону и выдал такую информацию:

'Знаешь, Паша, я ведь ночами почти не сплю, читаю, эфир слушаю, DX-ов (редкие станции) вылавливаю. УКВ-шка у меня ночью на сканировании стоит. И, знаешь, неделю назад вдруг натыкается она на очень мощный сигнал. Прозвучал, и нет ничего. Ждал до утра, звал на частоте — а это, наверняка местный кто-то — не отвечают. По силе сигнала, вроде, как ты. Звоню тебе утром — любезная девушка говорит: 'Нету, уехал в командировку'. Я и забыл. На мобильник звонить не стал. А потом, через пару дней опять. Но в этот раз сигнал повторялся, и я успел записать. Короче, обычный AFSK-сигнал, но белиберда, не по-русски и вообще, шифровка, что ли? У тебя там, в твоё отсутствие никто баловаться не может? Ты не подумай, что я на старости лет шпиономанией заболел: но интересно же?'

На вопрос о частоте, Валерий ответил: 'Ровно 146 мегагерц!'

На эту речь Павел ответил, что один радиолюбитель у него как раз гостит, но такими вещами без спросу заниматься бы не стал, тем не менее, проверка будет проведена. Поблагодарил за 'инфо' и попрощался. Всю ночь Павел Васильевич ворочался, снились ему нелепые сны, несколько раз он просыпался. В результате встал рано и решил для нормализации самочувствия сбегать кросс, покуда все ещё спят. К нему присоединился Барсик, который, по случаю тёплой погоды, ночевал на крыше гаража. А может, и не ночевал, кто знает, какие у кота могут быть дела ночью?

По возвращении, оказалось, что жильцы уже проснулись. Готовился завтрак, а Сергей под руководством Петра делал во дворе то, что оба по ошибке считали утренней зарядкой. Г. Самсонов взял дело в свои руки, переподчинил себе младшего по званию, а заодно и его руководителя и провёл с ними занятие по некоему армейскому гимнастическому комплексу. Причём, с удовольствием и сам проделал все упражнения в полную силу, несмотря на только что пройденный кросс.

Вообще, в последнее время он чувствовал себя гораздо лучше. Если раньше для поддержания минимальной формы ему требовалось довольно много заниматься, чтобы не допустить появления 'пивного' брюшка, к которому пиво, впрочем, не имеет никакого отношения, то теперь он без преувеличения чувствовал себя на десяток лет моложе. Правда, занятия физкультурой он по привычке продолжал практиковать, но нагрузку уменьшил существенно, а порой и пропускал сами занятия. Без существенного вреда, впрочем. Нужно сказать, что относил он это улучшение самочувствия на счёт более тесного общения с молодыми ребятами и перемены поля деятельности. Теперь ему меньше приходилось сидеть в кабинете в своём автосервисе. Да и, честно говоря, он вообще появлялся там теперь не часто, а только когда следовало подписать важные документы. И то, чаще всего, заместители подвозили их ему прямо на дом. Сервис работал стабильно, участие в остальных его проектах много времени не занимало и Павел Васильевич уже потихоньку аккуратно рассчитывал, как выгоднее расстаться со своим старым бизнесом, дабы сосредоточиться на новом.

После завтрака Павел отозвал в сторону направляющегося уже в подвальную мастерскую Сергея и задал ему несколько вопросов касающихся полученной ночью информации. Естественно, Сергей сразу заявил, что чужую аппаратуру без разрешения не трогал и касательства к этому делу не имеет. Не верить ему не было никаких оснований.

Снова вернувшись в кабинет, который Катя пока не заняла, поскольку поехала с Лидой в Троицк приобрести что-то специфически женское, Павел Васильевич подошёл к столу с УКВ-аппаратурой, бездумно потрогал трансивер, достал из стола специальную салфетку и занялся протиркой. Пыли было довольно много, поскольку на хобби давно уже не оставалось времени.

Перейдя к чистке клавиатуре компа, Павел обнаружил, что тряпочка зацепляется, будто бы некоторые клавиши немного поцарапаны. Этого не мог сделать никто, даже Катя за этим компьютером не сидела, он был отдельный, связной. Достав из стола лупу, Павел внимательно осмотрел клавиши: Царапины большей частью напоминали небольшие лунки, будто бы на кнопки нажимали шилом. Что-то ещё привлекло внимание расследователя. Он достал ещё и пинцет и извлёк из паза между клавишами маленький клочок серой шерсти. Ближе к ночи, когда все были заняты своими делами, г. Самсонов, встретив во дворе Барсика и предварительно убедившись, что Екатерина Сергеевна по причине позднего времени уже покинула его кабинет, пригласил его к себе.

Произошло это следующим образом: подойдя к коту, дремавшему на скамейке во дворе и осмотрев окрестности на предмет нежелательных свидетелей, г. Самсонов присел рядом и произнёс:

— Барсик! Не желаешь ПОГОВОРИТЬ? Там, в кабинете?

Кот поднял голову и уставился на Павла своим вполне осмысленным взглядом. Кажется, он давно уже понял, что притворяться животным, хотя бы даже и очень умным у него больше не получится. Действительно, время откровенного разговора настало, и оттягивать объяснение больше не имело смысла. Конечно, теоретически, кот мог покинуть своих друзей, к которым он очень сильно привязался, и найти себе другую, так сказать, нишу обитания, но, похоже, этот вопрос он для себя уже решил, поскольку коротко и дробно проурчав, спрыгнул со скамейки и отправился в башню. Последовав за ним, Павел Васильевич к своему удивлению вдруг понял, что этими звуками Барсик изобразил слово 'ДА' азбукой Морзе.

И чуть ли не до самого утра они общались, прибегая при необходимости к помощи компьютера. Сам факт этого собеседования и полученная Павлом Васильевичем информация по обоюдной договорённости надолго остались тайной для окружающих. Во всяком случае, если судить по результатам этого тэт-а-тэта, собеседники разошлись для короткого предутреннего сна весьма удовлетворённые, и характер их отношений внешне ничуть не изменился.

* * *

Как ни прикидывала Екатерина, какие не строила варианты, всё сходилось к одному: с московской работой следовало расстаться! Да и то: ну, какие перспективы могла сулить ей работа, хотя бы и в преуспевающей фирме по сравнению с вырисовывающимися перспективами? Поэтому, связавшись со своим начальством, она, с многочисленными извинениями, честно говоря, идущими от души, испросила увольнения. Это было полной неожиданностью для её руководства: Катя была на хорошем счету и вроде никогда не помышляла о смене работы. Вдобавок, сопряжённой с переездом неведомо куда! Все знали, как она любит Москву, где прошла большая и лучшая часть её жизни.

Любые попытки коллег узнать характер её будущей работы она умело обходила — 'экономистом буду работать!' — на намёки о возможности существенного повышении зарплаты не реагировала. Видимо, действительно где-то её ждала завидная должность! Памятуя о годах плодотворного сотрудничества, ей даже не назначили срок 'отработки', и Катя, вернувшись из Москвы свободная, как птица, снова засела за свои труды. Правда, малолетнего своего сына пришлось ей пока оставить у родителей, которые, впрочем, ничуть не возражали.

Возражал, правда, он сам, Антошка, гостящий у бабушки и дедушки. Но ему было объяснено, что 'мама в командировке'. Вдобавок, Катя пользовалась любой возможностью слетать в Москву и бывала там не реже раза в две недели. Так что, эта проблема временно была решена.

В башню был доставлен ещё один комплект спутникового Интернета, на этот раз с азербайджанской 'пропиской'. Этот шаг был предпринят для обеспечения полной анонимности трафика. Правда, оказалось, что в Троицке сигнал с ближневосточного 'луча' стационарного спутника очень слаб и комплект не заработал. Мужской части коллектива пришлось приспособить к аппаратуре антенну большего диаметра, и увенчавшая крышу башни солидная двухметровая парабола дала возможность выходить в Интернет, якобы, из Азербайджана.

Наконец появилась возможность, хотя, конечно, и временная, оперативно, но, соблюдая необходимую конспирацию, общаться с приступившей к работе 'Gloria Space' и с московским конструкторским бюро 'Конкрет', руководство которого без малейших колебаний подписало договор на разработку некоего комплекса аппаратуры для химической промышленности. Тем более, что при подписании договора на счёт 'Конкрета' был перечислен довольно-таки солидный аванс от новоиспечённой фирмы 'ClearElements'.

Сама фирма 'СЕ' была зарегистрирована в Греции и тут же вступила в переговоры с соответствующими правительственными структурами этой страны о долгосрочной аренде какого-либо острова в Эгейском архипелаге. Как оказалось, не для обычных в этих благодатных местах целей, а для организации химического производства.

Это обстоятельство вызвало сначала в коридорах власти Греции некое сопротивление. Опасаясь потерять выгодного клиента, представителю фирмы, солидному азербайджанцу, даже предложили на выбор несколько других мест, на суше, далеко от моря и туристических маршрутов. Но этот представитель был так настойчив, так напирал на то, что для производства необходимо именно наличие больших количеств морской воды, так уверенно гарантировал полную экологическую безопасность планируемого производства! Наконец, вручаемые им ключевым людям небольшие, но очень ценные и звонкие подарки были так убедительны, что... решение было принято, и в распоряжение новорожденной фирмы был предоставлен небольшой островок.

Он представлял собой почти правильную окружность, образованную поднимающимися прямо из морских волн скалами. И только к северу местность понижалась. Там и располагался причал и то, что можно было с большой натяжкой назвать пляжем — не песчаным, а усыпанным крупной галькой, едва обточенной прибоем. Прилегающая к этому выходу к морю, равнина далее к югу несколько повышалась, образуя унылую пустошь. Лежащая в кольце невысоких гор, эта долина, покрытая редкими кустарниками, имела только один источник солоноватой воды.

Ныне практически необитаемый, если не считать сторожа — пожилого грека, который охранял строения недавно прогоревшего пансиона и его коз, лежащий довольно далеко от многочисленных достопримечательностей, которыми так славна Греция, это остров так и не стал вопреки оптимистическим планам бывшего арендатора популярным местом отдыха для туристов. Довольно мрачные скалы и почти полное отсутствие пляжей могли вдохновить на жизнь в этих краях только, пожалуй, сурового анахорета или законченного мизантропа, желающего провести остаток жизни или хотя бы отпуск в этом мало живописном месте. Таковых субъектов находилось исключительно мало, и пансионат, с трудом продержавшийся два сезона, наконец, вполне закономерно, прекратил своё существование.

Его строения, почти в полном порядке, с сохранившими своё оборудование вполне приличными номерами, с законсервированной системой кондиционирования, полностью оборудованной кухней и отнесённой на километр электростанцией, тоже были взяты фирмой 'СЕ' в аренду у нынешнего владельца, некоего греческого банка.

Впрочем, некоторыми достопримечательностями этот остров с длинным греческим названием всё же обладал: его скалы были пронизаны значительным количеством пещер, большей частью природного происхождения. Однако, встречались и явно рукотворные. Легенды гласили, что эти ходы были проделаны сапёрами во время второй мировой войны, когда остров использовался в качестве одной из баз немецкого флота в Эгейском море. И, якобы, в его недрах имеются обширные полости, которые немцы использовали в качестве ремонтных мастерских для своих подводных лодок.

Впрочем, свидетелей этой деятельности оккупантов уже давно не осталось, да и откуда им было бы взяться, если и в те времена остров был посещаем только рыбаками да контрабандистами? Да и многие штольни оказались взорваны, так что проникнуть в недра острова не представлялось возможным.

Прибывший на вертолёте и осмотревший все эти богатства представитель нового арендатора отдал необходимые распоряжения, и вскоре население острова стало понемногу увеличиваться. Затарахтел дизель, осветились окна зданий, появились рабочие, которые произвели необходимый ремонт. Снова были наняты горничные и повара. На пустоши была произведена съёмка местности и вбиты колышки, обозначившие места для заводских корпусов, жилых бараков, большой вертолётной площадки и взлётно-посадочной полосы.

И, наконец, началась постройка новой пристани, благо значительные глубины вблизи острова благоприятствовали этому начинанию.

А потом... Впрочем, не будем опережать события.

* * *

Погрузка закончилась, люки багажного отсека самолёта были закрыты. В них, на мешках с древесным углём, палатками, канистрами, защитными костюмами и прочими необходимыми вещами, сверху укрепили изготовленный под Серёжиным руководством 'миноискатель', прибор для поиска снарков. Довольно хрупкий, он мог не выдержать давления массивного багажа. Экипаж самолёта занял свои места.

По очереди завелись моторы 'Данилы', самолёт не спеша вырулил к предписанному 'вышкой' концу ВПП, развернулся и застыл в напряжении, ожидая разрешения на взлёт. Оно было получено, Павел Васильевич отпустил тормоза и машина, наращивая скорость, покатила всё быстрее и быстрее мимо ангаров, цистерн, самой 'вышки'... Лёгкая тряска, сопровождающая разбег прекратилась, и самолёт нырнул в воздушные струи. Под крыльями мелькнула лесополоса, федеральное шоссе, горизонты раздвинулись. Домики дачных массивов уменьшились и ушли из поля видимости. Зелёные поля и островки рощиц теперь уже не мельтешили, как при взлёте, а солидно двигались и неспешно пропадали вдали.

Набрав в широком вираже предписанную высоту и встав на курс, пилот попрощался с 'вышкой', переключил радиостанцию на частоту 'Упорного', поздоровался с самарским диспетчером и доложил план полёта. 'Упорный' предписал перейти на казахстанскую частоту и пожелал успехов. Получив указания и попрощавшись с самарским диспетчером малой авиации, Павел переключился на его казахстанского коллегу.

'Катушка' — это был его позывной — доброжелательно поприветствовал 'RS-452', сообщил, что видит его на экране радиолокатора и, после обычного в таких случаях обмена информацией также пожелал успехов. На экране самолётного GPS-навигатора отметка пересекла казахстанскую границу и медленно ползла на юго-восток.

Полёт, неоднократно откладываемый из-за обилия других дел, наконец-то начался. Управлял самолётом, как уже было сказано, г. Самсонов, его дублёр — Лида сидела рядом и внимательно прислушивалась к радиообмену: практики пересечения границы у неё ещё не было. Следующие кресла занимали Сергей и Пётр, а на задних развалился Барсик. Иногда он приподнимался и смотрел в иллюминаторы, то левого, то правого борта, а затем снова укладывался и, казалось, задрёмывал.

Там за бортом, берёзовые колки на берегах речек попадались всё реже. Казахстанские равнины, где распаханные, а где и лежащие изумрудным в это время года ковром пастбищ, простирались от горизонта до горизонта. Было ясно, и когда на горизонте через несколько часов полёта появились предгорья, они сначала показались пассажирам массивом туч.

Вскоре пилот повёл 'Данилу' на снижение, а поскольку план полёта предусматривал возможность посадки почти в любом месте обширного Казахстана то, уведомив диспетчера о конце связи, Павел Васильевич снял наушники.

— У нас открытый план! — уведомил он пассажиров. — По легенде мы ищем живописные места для баз отдыха.

Сергей и Пётр прилипли к иллюминаторам в надежде опознать памятную долину с воздуха, однако, это им не удавалось до тех пор, пока Павел не указал вниз:

— Вот она!

Действительно, это была долина с озером, или, скорее цепью озёр, соединённых протоками. Та, самая.

Павел облетел долину по периметру, высматривая заросшую бетонку, сделал ещё один круг, распугав уток и прочую водоплавающую мелочь, и пошёл на посадку со стороны ущелья, соединявшего долину с остальным миром. Горы приблизились, казалось, что самолёт вот-вот чиркнет крыльями о подступающие с двух сторон скалы, но скалы разошлись, внизу заблестели и побежали назад озерки, окаймлённые зарослями камышей. Прямо по курсу мелькнула, но успела уйти вниз шальная утка, взлетевшая сдуру слишком высоко и едва не попавшая в пропеллер. Прямо под колёсами показались убегающие назад купы кустарников, вот и они пропали. 'Данила' опустился ещё ниже, пилот убрал газ, колёса застучали по бетонным плитам. Нажатие на тормоза, пассажиров прижало к привязным ремням. На заднем сиденье взмякнул Барсик, но на сиденье удержался. Прокатившись ещё сотню метров, самолёт остановился.

Открылись дверцы и на потрескавшуюся бетонку спрыгнули пилоты, затем пассажиры-люди и Барсик. Пока люди стояли осматриваясь, кот сориентировался и, припустив к озеру, скоро скрылся из глаз в высокой траве. Видимо его ждали неотложные дела или он просто соскучился по своей 'малой родине'. На коротком совещании было решено, прежде всего, навестить шахту и проверить, не посещал ли кто-нибудь это сооружение во время отсутствия её исследователей.

— Осторожно, тут могут быть змеи! Не говоря уже о клещах, скорпионах и тарантулах! — предупредил своих спутников Павел Васильевич.

Он и его спутники переоделись в плотные брезентовые штаны. Лёгкие кроссовки сменили на армейские ботинки с высокой шнуровкой. Сам Павел, вооружившись на манер посоха извлечённой из багажника дюралевой трубкой, пошёл впереди всех, постукивая ею по земле и расшвыривая перед собой травяные джунгли. По идее, напуганные этой деятельностью, змеи должны были расползтись с дороги отряда. Подействовала ли эта профилактика, или змей тут вовсе не водилось, но ни одной так и не попалось.

Кажется, ничего не изменилось в этом месте, только, похоже, прошедшие некоторое время назад дожди вызвали буйный рост трав, и колпак возвышался над этим горным разнотравьем едва ли только наполовину. Одуряющие, медовые запахи горной долины особенно подействовали на Лиду, которой никогда не приходилось бывать в подобных местах: забыв об осторожности, она приотстала, и только строгий окрик Павла вернул её на предписанное место, между Сергеем и замыкающим Петром. Идти было недалеко и через десять минут трое мужчин и девушка уже подошли к старому бетонному сооружению, прикрывающему жерло рукотворной пещеры.

Квадратная крышка была на месте, похоже, никто её не сдвигал. Молодёжь забралась на колпак, а Павел вернулся к самолёту, затарахтели двигатели и 'Данила', качнувшись, съехал на грунт и подрулил к шахте почти вплотную, благо местность была ровная как стол.

Несколько часов заняли приготовления к спуску и оборудование лагеря: из багажного отделения самолёта был извлечён груз, вытоптана площадка под палатки, собрана и установлена на консоли багажника небольшая электрическая лебёдка. К сожалению, подготовка заняла довольно много времени, к моменту её окончания солнце уже скрылось за горами. Спуск был назначен на завтра.

Установили две палатки: 'мужскую' и 'женскую', разожгли костёр. В дело пошёл захваченный из Троицка древесный уголь, поскольку в самой долине с дровами было плоховато. Угли наливались жаром, Павел Васильевич и Лида взялись за приготовление шашлыка. По долине разнеслись аппетитные запахи.

Вернулся Барсик и улёгся в стороне от костра. Однако полежал недолго и принялся за умывание. Какие-то пёрышки, которые он старательно вычёсывал из своей шерсти, убедительно свидетельствовали, что он успел поохотиться и подкрепиться. Да и от заманчиво пахнувшего шашлыка кот в итоге отказался.

Поскольку товарищам не случилось сегодня пообедать, то шашлык, в нарушение всех диетических норм, настоятельно не советующих наедаться на ночь, прошёл 'на ура'. Что, вообще, может быть лучше неспешного пикника на свежем воздухе, когда над головой прозрачное южное небо с миллионами звёзд? Под звуковое сопровождение тысяч цикад, под потрескивание углей в костре? И наконец, с шампуром в руке, на котором нанизаны покрытые тонкой коричневой корочкой куски вкуснейшего, прожаренного, сочного мяса? Когда рука сама тянется за очередной порцией, шипящей над ворохом рубиновых углей? И, конечно, кружка! Упаси бог, не с водкой или пивом, а с красным вином: терпкой и ароматной кровью винограда. Впрочем, напитки, это дело вкуса...

А ещё песни у костра под гитару, то весёлые, то задумчивые! Сегодня, однако, песни не звучали: на завтра планировалось много дел. И около часа ночи посиделки, вместе с костром затухли. Мужчины отправились в палатку, Лида, ёжась от ночной прохлады, предпочла заночевать в самолёте, укрывшись спальником. Впечатления о показанном ей Павлом Васильевичем молодом скорпионе в немалой степени способствовал этому разумному решению.

И только Барсик продремал почти всю ночь у кострища: изредка просыпаясь и поднимая голову, он прислушивался к ночным звукам, а затем снова засыпал. Под утро задул свежий ветерок, стало прохладнее, и кот забрался в безхозную маленькую палатку, где закопался в одеяло и проспал в относительном тепле до рассвета. Едва же небо на востоке посветлело, и на озере сонно закрякали просыпающиеся утки, Барсик вышел из своего убежища, зевнул, обстоятельно потянулся и отправился в свои охотничьи угодья, лежащие пока в пелене тумана.

Солнце ещё только собиралось выйти из-за близких гор и дать жару продрогшей за ночь долине, как проснулся и Павел Васильевич. Он выбрался из палатки, произвёл несколько не то танцевальных па, не то выпадов из некой боевой системы, скрылся на пару минут из становища, а затем, вернувшись, поднял на ноги и своих молодых товарищей. Исключая, впрочем, Лиду.

Сергей и Пётр нехотя выползли из палатки, причём Петя прихватил и одеяло, и сконцентрировались у еле дымящего кострища, от которого шло слабое тепло. Разворошив золу и добравшись до ещё тлеющих под ней углей, ребята подсыпали в костёр из бумажного мешка дополнительную порцию. И скоро, после старательного раздувания, костёр уже дышал прежним жаром.

По здравому размышлению, Павел Васильевич решил отказаться от идеи утренней пробежки, хотя, что может быть здоровее, чем промчаться с утра по свежему воздуху пару-тройку километров, и чтобы в конце дистанции тебя ждал душ и плотный завтрак! Но, не сегодня! Если воздуха хватало с избытком, а душ, в какой-то мере можно было заменить купанием в ледяной воде одного из многочисленных и недалёких ручьёв, то завтрак ещё следовало изготовить. Да и гонять непрофессионалов по местности, заросшей высокой травой и таящей незаметные ловушки в виде норок сусликов было явно, чревато травмами.

Поэтому, пока костёр разгорался и висящий над ним котелок старательно пытался разогреть воду до температуры кипения, старший товарищ командирским голосом приказал личному составу бросить одеяла и приступить к выполнению гимнастических упражнений. Что и было проделано, сначала неохотно, а затем, по мере разогрева, всё с большим энтузиазмом и амплитудой. Под конец, к выполнению этого безымянного, но эффективного армейского комплекса совершенно добровольно присоединилась и одетая в спортивный костюм Лида, разбуженная зычными майорскими командами и молодецким хеканьем лейтенантов.

Результат этой разминки был вполне предсказуем: мигом исчезли в молодых желудках недоеденные шашлыки, едва разогретые и, наверняка, не такие вкусные, как вчера. Поспел и чай, которому отдали должное. Под конец этого 'завтрака на траве' появился Барсик, волоча свой трофей — огромного селезня. Порядком остывшее мясо шашлыка сегодня пришлось ему по вкусу, и он обглодал почти целый шампур. На ужин светила, похоже, становящаяся уже традиционной 'утка в глиняной рубашке'.

Первым в шахту пошёл Павел. С трудом застегнув противорадиационный костюм, — под него, памятуя прошлый опыт друзей, он одел тёплый спортивный — майор уселся на доску и повис над жерлом вскрытой шахты, вооружённый многочисленными 'орудиями труда'. Затрещал храповик лебёдки, и исследователь медленно скрылся в недрах земли. Его доклады звучали из лежащей на бетонном колпаке переносной радиостанции. Выходное отверстие сразу прикрыли специально прихваченной сетью. Спуск прошёл нормально, снарков под потолком обнаружено не было, и вскоре Павел встал на грунт. Несколько минут заняла сборка поискового прибора, который представлял собой нечто вроде миноискателя с круглой рамкой на конце телескопической ручки. Рамка соединялась кабелем с висящей на поясе оператора плоской коробочкой.

Подойдя к стенке пещеры, в том месте, где покрывавшая её глазурь из расплавленного некогда камня была ещё цела, Павел Васильевич информировал 'землю':

— Начинаю!

И дождавшись подтверждения, включил прибор и медленно поднёс рамку к стенке. Ничего не произошло. Тогда Павел повёл рамку вправо-влево, одновременно поднимая эту траекторию над поверхностью. В тишине что-то щёлкнуло. Исследователь нервно отдёрнул рамку, а затем очень осторожно стал приближать её к подозрительному участку. Снова щёлкнуло, раздалось шипение, участок корки покрывавшей стену вспучился, из щели вылетел клуб пыли. Снарк, видимо, скрывался в глубине. Павел отвёл рамку, нащупал на поясе ломик и ковырнул щель. Фрагменты 'глазури' отвалились и ссыпались на пол, в свете фонаря в образовавшейся выемке блеснул зеркальный бок снарка. Однако, облеплённый некогда расплавленной породой, снарк не стремился пока покинуть своё уютное гнездо. Удары ломиком по периметру залегания не возымели действия.

— Вижу один! — доложил по радио Павел Васильевич, — только он в стенке засел и я не могу его выковырять.

— Попробуй сменить полярность поляризации! — донёсся по радиоканалу совет Сергея.

— Как это?

— Э..э, рамку перемерни!

— А! Так бы и сказал!

— Только осторожно, он оттуда выстрелит!

— Принято!

Павел Васильевич отошёл в сторону, включил прибор и поднёс рамку к снарку другой стороной. Порода явственно затрещала, затем по ушам ударил громкий хлопок: Под давлением гелия, скопившегося с тыльной стороны завязнувшего в породе снарка, гнездо разрушилось. Полетели куски каменной крошки. Как вылетел сам снарк, Павел не успел рассмотреть. Только когда пыль немного рассеялась, он посветил вверх и увидел там зеркальный отблеск: снарк медленно перемещался по потолку пещеры.

— Порядок, Павел? — спросила рация Серёжиным голосом.

— Порядок, снарк под потолком, позже достану.

— Мы слышали хлопок.

— Да, здорово хлопнуло! Продолжаю, до связи!

— До связи!

Павел продолжил поиск. Фронт работы был ещё огромен. Второй снарк, как оказалось, залегал в пяти метрах от гнезда первого, он вылетел сразу. Павел даже ничего не успел предпринять, как стенка треснула и загадочный предмет, подхваченный маленьким гелиевым смерчем, мелькнул в воздухе перед ним, взлетел к потолку и направился к жерлу шахты.

— Ловите, к вам пошёл!

— Ловим, ловим... готово, попался голубчик!

Обойдя всю полость по периметру, ловец снарков до обеда вызволил из плена шесть этих зеркальных шариков, причём один даже умудрился схватить руками, пока тот, закрученный потоком воздуха, метался прямо перед его лицом. Уставшего, но довольного, его приподняли к потолку пещеры, где он, воспользовавшись сачком, без труда отловил остальных временных беглецов. Всю прочую громоздкую амуницию он оставил на дне. А затем его подняли к солнцу и теплу. Даже к жаре, не особо приятной после прохладной пещеры и вентилируемого защитного костюма.

Зато запахи! С каким наслаждением вдохнул Павел запах разогретого солнцем южного горного луга! Этим хотелось дышать и дышать. Однако к природным запахам примешивались и другие, в частности запах костра и жареной рыбы. Освободившись от защитного костюма и расстегнув куртку спортивного, Павел двинулся к лагерю. На установленной над костром сковороде, судя по всему, дожаривалась форель.

— Кто ловил? — спросил он хлопочущую на 'кухне' Лиду.

— Барсик принёс, — ответила она.

Кот находился тут же: он отдыхал в тени самолёта. Услышав своё имя он поднял голову, посмотрел на беседующих, раскрыл рот, беззвучно мяукнул и снова уронил голову на лапы. Затем лёг на спину, поболтал в воздухе лапами и, перевернувшись на другой бок, вроде бы задремал.

— Молодец, какой! — заметил Павел Васильевич и, прихватив полотенце и алюминиевую палку, отправился к ручью окунуться перед обедом.

Идти было недалеко: Ручей, стекавший с горного склона и стремившийся к соединению с несколькими другими, чтобы в итоге впасть в озеро, был в этом месте не более полутора метров шириной. Лишь только за разнотравьем открылась неспокойная водная поверхность, как Павел заметил пару всплесков, по-видимому, осторожная рыба, форель или маринка, заметила его ещё раньше и ушла охотиться в более спокойное место. Или спряталась под камни.

В опасении встречи с опасными пресмыкающимися, Павел поворошил траву на берегу палкой. В результате из неё выскользнул в воду и поспешно переплыл на другую сторону потока только небольшой уж. Похвалив себя за бдительность, ведь на его месте могла оказаться и гадюка, Павел разделся, помахал руками, сделав несколько дыхательных упражнений для того, чтобы немного остыть перед купанием и плашмя бросился в холоднющие воды.

Вода обожгла. Было неглубоко, чуть выше колена. Купальщик перевернулся на спину, и некоторое время дрейфовал, едва шевеля руками и ногами. Ну, хорошенького помаленьку! Нащупав каменистое дно, майор встал и осторожно двинулся вверх по течению, где его ждала оставленная одежда.

— Дядя Паша! — раздался над долиной звонкий Лидин крик, перекрывший и стрекотание кузнечиков и песни неведомых птиц в вышине. — Обед стынет!

— Иду, иду... — пробормотал 'дядя Паша', одевая ботинки. Куртку он накинул на плечи — в горах сгореть на солнце ничего не стоит — и отправился в лагерь. Усталости, кстати, как ни бывало! Зато аппетит!

Во время обеда — форель была великолепна! — и после него, Павел Васильевич поделился с коллегами своими наработками в области методики поиска и извлечения снарков. Снова зашёл разговор о том, почему снарки не обнаружены и не исследованы раньше. В ходе возникшей дискуссии возобладало авторитетное Серёжино мнение, согласно которому, снарки возникают, возможно, не при всяком ядерном взрыве, а это испытание было, по-видимому, не рядовым. В тех документах, которые попали в руки Сергея и Петра и привели их сюда, ядерные устройства, взорванные в этой долине и ещё где-то в Киргизии, назывались 'изделие 612'. Чем это изделие отличалось от прочих разнообразных и смертоносных изделий, выяснить было невозможно.

— Вполне возможно, — продолжил изложение своей версии Сергей, прихлёбывая зелёный чай, — что снарки всё-таки и попали в руки учёных, но, поскольку все тогдашние ядерные исследования были засекречены, а обмен информацией между отдельными группами ограничен то, не получив результатов, исследования были прекращены. А снарки лежат где-нибудь в опечатанном ящике в подвале бывшего НИИ, а может даже оказались на помойке в 90-х годах прошлого века.

— А почему ты считаешь, что учёные не получили результата? Если, конечно, их нашли? — спросила Лида, рассматривающая пойманные в сетку снарки. Она за последние несколько часов узнала об окружающем её мире много нового.

— Потому, Лида, что иначе мы бы жили в другом мире! Если бы, вообще, жили! В мире, где у СССР или США или у Франции с Китаем, — кто там ещё ядерное оружие испытывал? — были бы неограниченные запасы атомных и водородных бомб. Потому, что урана-235 или оружейного плутония на одну бомбу с помощью даже нашего снарк-генератора можно легко нагнать за несколько часов. И дейтерия с тритием — аналогично! В том мире страна, первая запустившая снарк-генератор могла бы обрушить экономику всей планеты за счёт создания любых по объёму запасов золота или других драгоценных металлов, по выбору. К счастью, пока этого не наблюдается.

— Так вот, значит, какой 'минерал' вы тут откопали! А нам-то с тётей Верой очки втирали! Небось, Кате всё рассказали! — произнесла Лида с обидой в голосе.

— Не обижайся, Лида, — вступил в разговор Павел Васильевич, — это знание — вещь очень опасная. Мы можем только предполагать, что с нами произойдет, если эта информация распространится. Если она попадёт в руки государства, то мы, в лучшем случае, никогда больше не увидим неба, иначе, чем через решётки одиночных камер. И еду нам будут приносить глухие надзиратели. Нет, не смейся, не 'Монте Кристо' и не 'Железная Маска', а голая целесообразность.

А, скорее всего, после того, как из нас всё выкачают, а они выкачают, можешь мне поверить, мы просто тихо и незаметно умрём. И это будет лучшим выходом для всех. Государство, когда ему что-нибудь нужно от своих граждан, называет себя 'Родина'. Но, Родина — это совсем иное, а Государство — вещь жёсткая и к сантиментам не склонная.

Поэтому мы и не распространялись: если вы с тётей Верой ничего не знаете, то и рассказать вам нечего. То же относится и к попаданию секрета снарков в преступные руки: только там мы умрём, не факт, что безболезненно! Поняла теперь? Не обижаешься?

— Нет, дядя Паша, я не обижаюсь, наверно, всё правильно. Только, что же получается: выходит государство и бандиты, это одно и то же?

— Нет, не одно и то же! Но растут из одного корня. Вам, разве, в школе не рассказывали?

— Рассказывали, конечно, но я тогда не вникала: какие-то князья, оброки...

— Она тогда со школы в сарай скорей спешила, мотоцикл ремонтировать! — подначил девушку Сергей.

— Нет, в пятом классе у меня был ещё только велик! Трёхколёсный! — отбрила Сергея Лида. — Так как же, дядя Паша?

— Расскажу. Понимаешь, обычному честному труженику государство было не нужно, если бы и все кругом были такие же. Но, вот беда, всегда и во все времена находились люди, которые трудиться не желали, а вкусно кушать — напротив. А ещё пива или браги выпить, с бабой... Ой, извини, Лида!

— Ничего, я всё понимаю, вы рассказывайте!

— Так вот, эти люди сбивались в шайки и жили воровством и грабежом. Чтобы защититься от них, все древние поселения окружались рвами, валами и изгородями, а их жители отбивались от нападений, как могли. А часто просто платили врагам отступное, чтобы те ушли восвояси без крови и без жертв с обеих сторон. Но шаек было много, и платить каждой стало обременительно.

В конце концов, мирным жителям стало приходить в голову нанять себе одну такую банду, чтобы она не подпускала другие, а взамен кормить и поить её. Идея удалась, банды поселялись в деревне или городке, охраняли его от нападений, а в свободное время сами иногда выходили пограбить. Её услуги обходились дешевле, и пахари с пастухами могли спокойно заняться своим трудом.

Дальше происходило вот что: со временем община полностью попадала в зависимость от нанятой ею банды, которую теперь следовало называть военной дружиной. А вождь этой дружины привыкал смотреть на охраняемых не как на работодателей, а как на свою собственность. И он смещал выбранный совет или старейшину и объявлял себя князем, а население своими подданными. Подданными, потому, что они теперь были уже обязаны нести ему дань, размер которой он устанавливал.

Конечно, это общая схема: дружина могла быть и не взятой со стороны, а скомплектованной из местных жителей. Её мог возглавить и сам старейшина. Сути дела это не меняет. Прирученная и прикормленная мирными обывателями военная сила выходила из-под их контроля и принималась диктовать свои условия, а самый умный и жестокий становился князем.

Это уже зачаток государства: одни сеют и пашут, а другие охраняют их труд, но и командуют и устанавливают законы. А наверху князь, а впоследствии и монарх.

— Значит, государство произошло от рэкетиров?

— В современных терминах — да! И оно унаследовало в своей генетике главное правило: государство превыше всего. Оно может жертвовать интересами и даже жизнями своих подданных, лишь бы сохраниться в неизменности и по возможности укрепиться. Впрочем, на тему происхождения государства написаны целые библиотеки толстых томов, одних только основных теорий на этот счёт около двадцати, но мне почему-то кажется, что моя тоже недалека от истины.

— А как же демократия, дядя Паша?

— Демократия, это способ контролировать государство в интересах обывателей. Вообще, конечно, это шаг вперёд по сравнению с монархией. Дело в том, что монарх, как бы он не был умён и благожелательно настроен к своему народу, не может решать все государственные и общественные дела самостоятельно, и он перепоручает текучку своим приближённым, которые, к сожалению, в первую очередь думают о своих доходах, а не о благе народа. А если монарх тоже, как это бывало в большинстве случаев, думал не о народе, а о приумножении своего богатства? Апеллировать в этом случае было вовсе не к кому. Беспрепятственно вести бизнес в этой ситуации могла только аристократия, которая, пользуясь своей властью, успешно душила или досуха выдаивала конкурентов из простого народа.

Рождавшуюся буржуазию такое положение дел не устраивало, и она требовала от монархов ограничить аристократов и поделиться властью. В ряде стран это удалось, теперь там конституционные монархии. В других монархи попали на 'свалку истории', как говорили в моё время. Власть принадлежит, как ты знаешь, президентам и всех рангов парламентам, которые периодически сменяются по итогам выборов.

Вроде бы всё хорошо: продажных политиков и президентов можно сменить. Их и меняют, но на смену проштрафившимся приходят другие, не лучше. Причём, что характерно, этих деятелей не завозят из других стран, они растут на соседних улицах, они такие же по менталитету, что и другие люди, во власть не выбившиеся! Что даёт основание думать что, попав во власть, человек почти обязательно меняется в худшую сторону. Хотя, есть и обратные примеры, один из президентов Тайваня, кстати, долгое время до того живший в СССР, сумел модернизировать свою страну до неузнаваемости. Он совершенно не был подвержен коррупции, и после смерти его вдова даже испросила у государства пенсию, поскольку ей элементарно не на что было жить, супруг не накопил за время своего правления никаких денег.

Впрочем, я не социолог, могу и ошибаться. Но, в общем случае, демократический строй даёт человеку максимальную свободу. И при нём качество жизни максимально.

— А мне дедушка рассказывал, что лучше всего жили при коммунизме, а потом его отменили! — заметила Лида.

— Что-то путает твой дедушка! Тогдашний строй назывался социализмом, а не коммунизмом и как тогда жили, я помню прекрасно. Бедно жили, зато почти все одинаково, вот и причин для зависти почти не возникало. И никто его не отменял, он просто взял и умер, поскольку был давно болен, а его лечением никто не занимался. При социализме, теоретически, многие блага предоставлялись, как бы, бесплатно. Только, вот, на всех их не хватало. В результате, в очереди на квартиру, например, некоторые стояли по двадцать лет, а другие получали её уже через год, перепрыгнув впереди стоящих. Как говорили тогда, 'все равны, а эти равнее других!'

— Но ведь всё равно, и квартиры давали бесплатно, и высшее образование было бесплатным!

— Лида! Ну, ты же уже взрослая девушка! Ну, подумай, как это может быть бесплатно? Что, рабочие на стройках работали бесплатно и стройматериалы были бесплатные? И в институтах преподавателям ничего не платили?

— Им государство платило!

— Правильно, государство! А откуда оно брало деньги? Оно брало их в виде налогов у трудящихся, да ещё ко всему и очень недоплачивало им за их труд. И вот на эти деньги государство строило 'бесплатные' квартиры и обеспечивало 'бесплатное' образование и медицинскую помощь. Можно спорить, справедливо это или нет, но не бесплатно, поскольку оплачено всем народом. Однако в те времена такое положение вещей считалось неким величайшим достижением, вместе с отсутствием безработицы.

— А разве плохо, когда нет безработицы?

— Конечно, это хорошо. Только обеспечивалось это социальное достижение низкой производительностью труда, и её результатом была низкая зарплата. Там, где мог справляться один работник и получать высокую зарплату за хороший труд, при социализме спустя рукава работало двое или трое. Получалось, все при деле, но хорошо заработать почти невозможно.

— А почему этот хороший работник не мог начать хорошо работать и показать тем самым, что он и один справляется? Неужели ему не стали бы больше платить? — спросила Лида.

— Конечно, стали бы...

— Вот! Просто нужно лучше работать и...

— ... но не долго! Чтобы не вдаваться в высокие материи, вроде Госплана и фонда заработной платы, скажу только, что при этом всем выполняющим на предприятии сходную работу моментально бы срезали расценки.

— Расценки?

— Да, расценки. Предположим, на заводе за изготовление десяти деталей платили один еврик. Отставить, тогда были рубли, значит, один рубль. Если наш передовик стал вырабатывать в два раза больше деталей, то и получать ему следовало в два раза больше. Но на такие зарплаты у директора завода не было денег, а сократить бездельников и середнячков он не мог. Если все заводы их сократят, будет безработица! Поэтому, очень скоро оказывалось, что расценки на деталь снижены: теперь за её изготовление платят уже не рубль, а пятьдесят копеек.

— Но, ведь, это же обман!

— Конечно, обман, справедливая ты наша! И вот, из таких обманов, больших и маленьких состоял весь 'реальный социализм'. Неудивительно, что он не выдержал конкуренции с капитализмом. Ведь даже умудрившись заработать большие по тем временам деньги, человек не мог их с толком потратить. На кооперативную квартиру — очередь, на машину — очередь, на простой цветной телевизор, — представляешь? — и то, — очередь. Поэтому люди, в большинстве, привыкали работать не в полную силу. Была даже такая поговорка: 'Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем'.

Вот и мы с вами не сильно обленились, ребята? Вон, Лида, за разговорами хотя бы утку ощипывает! Кто следующий пойдёт в шахту?

— Серёжа пойдёт! Я пойду! — одновременно ответили москвичи, а Пётр продолжил, — мы уже распределились, пока вы внизу работали, сначала он, за ним я. А того, кто громче всех кричал и проповедовал среди нас смехотворную доктрину о равенство полов, — Пётр глянул на смутившуюся Лиду, — мы пока из списка исключили. До вашего решения, дядя Паша.

— А что, я не справлюсь? — в запальчивости спросила, судя по всему, непокорённая и не убеждённая Лида. — Лучше вас справлюсь! Ведь, правда, дядя Паша?

В этот момент Барсик, до этого с интересом прислушивавшийся к разговору, вдруг поднял голову, посмотрел куда-то на юг и глухо заворчал.

— Это...? — хотела спросить что-то Лида, но Павел Васильевич жестом прервал её и прислушался.

Все притихли. Через привычные уже песни жаворонков и трели кузнечиков стало слышно далёкое механическое стрекотание.

— Ребята! Быстро сбросьте блок в траву и задвиньте крышку! — скомандовал майор, и друзья мигом бросились выполнять приказ.

Сам Павел Васильевич включил лебёдку и смотал выходящие из неё несколько метров троса, попутно откручивая крепящие её струбцины. Минута и лёбёдка исчезла в грузовом отсеке. Сетку с добытыми снарками Лида закинула подальше в высокую траву. Друзья вернулись, и Павел произвёл инструктаж:

— Кто бы это ни был, вести себя спокойно. Мы не делаем ничего противозаконного. Говорю я, не встревать и не мешать. Может быть, они просто мимо летят. В любом случае, быстро исполнять мои команды. Барсик! Никакой агрессии, ты просто домашнее животное.

Приняв данные коту указания за шутку, ребята заулыбались. Между тем, над горами показался лёгкий вертолёт. Сделав круг над долиной, и пролетев прямо над 'Данилой', он пошёл на снижение и сел на бетонку. Открылась дверца, и на землю спрыгнули, пригибаясь, два человека в камуфляже. Судя по портупеям, вооружённые. Они направились к лагерю, пилот же остался в кабине и мотор глушить не стал. Павел надел куртку и поднялся навстречу подошедшим. Младший из них, спортивного сложения казах достал на ходу блокнот и сделал какую-то запись, посматривая на 'Данилу'. Видимо записал бортовой номер самолёта. Пожилой же, мужчина лет сорока, со славянским лицом, подойдя ближе остановился, определил старшего компании, кинул ладонь к козырьку фуражки и произнёс:

— Экологическая полиция, майор Шевченко. Поясните причину вашего нахождения... здесь.

— Здравия желаю, майор! — ответил ему Павел с той интонацией, по которой служилые люди сразу опознают человека тоже послужившего, — Самсонов Павел Васильевич. По заданию турагентства 'Сиеста-Самара' производим поиск перспективных мест для постройки баз отдыха.

Майор промолчал, и Павел Васильевич продолжил:

— У нас свободный план полёта, увидели с воздуха эту долину с ВПП и решили посмотреть поближе, в заповедник она, вроде, не входит.

И Павел замолчал в ожидании ответа. Больше говорить не стоило. Дальнейшие речи могли вызвать впечатление, что он оправдывается. Краем глаза Павел отметил, что второй 'экополицай', стоит хоть и внешне расслабленно, но очень грамотно, страхуя своего начальника таким образом, что тот не перекрывает ему линию огня, и в то же время, контролируя всю компанию.

'Тёртые ребята!' — мелькнула мысль и тут полицейский, тоже выдержав приличную паузу, заговорил:

— Хорошо, документы покажите.

Павел достал из своей сумки — точь в точь копирующей офицерскую полевую, но большего размера — затребованные документы: договор с некой фирмой 'Сиеста-Самара' и факс с разрешением на полёт, полученный от министерства гражданской авиации Казахстана. Бегло просмотрев документы, и тоже сличив бортовой номер 'Данилы' с прописанным в них господин Шевченко отдал бумаги владельцу и, указывая на валяющиеся около кухонного столика перья, сурово заявил:

— А за браконьерство мне придётся вас оштрафовать и изъять оружие!

— Бог с вами, господин майор! — усмехнулся Павел, — у нас нечего изымать, и мы, конечно, не охотились. Поскольку труп пострадавшего при нашей посадке селезня уже почти ощипан, вы можете убедиться, что на нём отсутствуют огнестрельные раны. Кстати, вполне возможно, что он умер от разрыва сердца вследствие испуга, вскрытия мы пока ещё не делали. Лида, покажи!

Лида с готовностью продемонстрировала криминальный труп, но майор, махнув рукой, отказался его освидетельствовать. Павел продолжил:

— Поскольку он всё равно умер, то мы, подобрав его ещё тёплым и не сумев привести в сознание, сочли возможным съесть эту птицу, однако, если вы против, мы можем предать его тело земле.

— Ладно, уж, ешьте! — усмехнулся полицейский и снова взглянул на Лиду, — Лебедева Лидия Владимировна, это вы?

— Да. — Лида выпрямилась, вытирая руки о тряпку.

— И вы тоже пилот?

— Да, у меня есть лицензия. Показать?

— Не нужно, — Шевченко грустно усмехнулся своим мыслям, — а моих барышень ничем не заставишь заняться, только подружки, наряды и мальчики на уме. Кстати, что это за кот у вас? Вы в курсе, что камышовый кот внесён в казахстанскую 'Красную Книгу'?

Ответил снова Павел:

— Нет, мы не в курсе, майор! Но этот именно кот не внесён, поскольку приобретён мною на законных основаниях и на него имеется соответствующий документ о покупке с пометками о прививках и так далее. Показать? — Павел потянул из сумки сертификаты, сфабрикованные некоторое время назад с помощью Марата Рувимовича.

— Не нужно! Не сомневаюсь, что он у вас есть, как и буквально все необходимые документы. Вот это-то и подозрительно!

Впрочем, полицейский, кажется, уже шутил. Павел Васильевич развёл в ответ руками:

— А что вы хотите? Мы старались ничего не упустить!

— Крупный, какой, котик! По крайней мере, не давайте ему далеко отходить, тут водятся змеи. И сами будьте поосторожнее.

— Нет, он у меня домашний совсем и поэтому трусоват, ко мне жмётся всё время.

Как бы в подтверждение этих слов Барсик вышел из тенька, обогнул по широкой дуге полицейского и улёгся у ног Павла.

— Да и вообще, не очень хорошее место вы выбрали для возможной... турбазы, я правильно вас понял? — продолжил Шевченко, с любопытством посмотрев на животное.

— Почему? Хоть мы ещё и не выбрали, но это нам нравится.

— А вот понравится ли вашим будущим клиентам отдыхать по соседству с местом испытания ядерного оружия? — и полицейский показал на бетонный колпак в нескольких шагах от лагеря.

— Что, там...? — Павел Васильевич в деланном изумлении показал пальцем вниз. — Мы же, как прилетели, сделали замер, превышение фона незначительное. Или дозиметр врёт?

— Да нет, фон для горной местности нормальный, скважина тоже очень мало фонит, но вы же знаете обывателей, только узнают про 'атом', сразу часть сляжет с 'острой лучевой болезнью' и примется отсуживать у вашей фирмы миллионы.

— Да, такое бывает, только это не наша фирма. Мы по договору работаем, доложим заказчикам, всё, как есть, пускай их начальники решают. Спасибо, кстати, за информацию, а то мы ещё думали, что это за избушка без окон и дверей?

— Избушка? Да, такая, вот избушка! Под ней шахта с километр, а там, пещера, вроде. Последний раз её лет десять назад открывали, радиацию измеряли. Вроде, опасности не представляет. Забетонировать бы её, по-хорошему, я давно уже рапорт написал, но, больно дорого выходит. Так что, вы туда не лезьте, для вашей же безопасности, хорошо?

— Конечно, близко не подойдём! — не моргнув глазом, соврал Павел.

— Тогда я вас покидаю, успехов и приятного отдыха, — майор подал Павлу свою визитную карточку. — Костёр, я вижу, вы правильно оборудовали, но всё равно, поаккуратнее. И вообще, поаккуратнее, тут разные люди ходят.

— Мы никого не встречали.

— Ну, и хорошо. А то пару месяцев назад тут, неподалёку целую банду обложили. Они, наверно, в долину шли.

— И что?

— Не сдались, их и перестреляли, никто не ушёл.

— Страсти, какие! Но если они все уже на том свете...

— А вдруг не все? В общем, осторожнее. И, до свиданья ребята и ... девчата!

— До свиданья, господин майор! — попрощался за всех Павел Васильевич, остальные просто кивнули благожелательному эко-полицейскому. Тот отдал честь, кивнул своему оставшемуся безымянным напарнику, и инспекция направилась к своему вертолёту.

Пока вертолёт не поднялся в небо, все молчали, как будто господин Шевченко мог их подслушать.

— Удачно получилось! — выразил общее мнение Сергей. — Спасибо Лиде с её вопросами. Вот если бы он нас застукал в момент погружения! Как бы мы отбрёхивались?

— Тоже не смертельно! — ответил Павел. — Из любопытства полезли посмотреть, что это такое. Вдруг там клад зарыт? Ладно, предположим, что сегодня он больше не прилетит, Серёжа, облачайся!

— А когда я? — с обидой спросила Лида.

— А ты, Лида, наша последняя надежда, боевой резерв, кормилица и запасной пилот. И поэтому, в шахту ты пойдёшь, только если я, как руководитель экспедиции, приму такое решение.

От этих слов Павла Лида несколько увяла, но пока она придумывала возражения, тот добавил:

— Кроме того, это дело, правда, опасное. Я, вот, при первой встрече со снарком растянул сухожилие, Петю контузило, а Серёжу на днях чуть не убило при взрыве. Ладно, мы мужчина, нам лишние шрамы даже к лицу, но никто меня не уговорит, что и женщина в этом смысле пользуется с мужчиной равными правами.

Лида хотела что-то ответить, по-видимому, нечто экстремистское было уже готово сорваться с её уст, но потом махнула рукой. Но, всё же сказала уже примирительно:

— А хотя бы посмотреть пещеру мне можно?

— Можно, — тут же обрадовал её Павел, — после Серёжи и, если понадобится Пети, пойдёшь ты!

— Ура! — негромко и не очень весело ответила Лида и демонстративно загремела посудой.

Тем временем, инфраструктура лагеря была восстановлена, Павел заново закрепил лебёдку, Сергей облачился в костюм. Ещё через несколько минут Сергей, экипированный по последнему слову снаркодобывающей техники уже висел над бетонированным жерлом. Поисковый прибор, впрочем, ожидал его на дне, старатель захватил только запасной комплект батареек к нему. Спуск прошёл без проблем. Но работа несколько усложнилась, поскольку стены пещеры от её неровного, каменистого пола, до высоты в два метра уже была обследована Павлом.

Добавив в ручке прибора ещё одну секцию, Сергей пошёл по периметру, сканируя стены. Скоро, донёсшийся по радиоканалу радостный клич и тут же прозвучавший характерный хлопок оповестили группу поддержки на поверхности, что и он наткнулся на первую добычу. Итогом его полуторачасового спуска стали тоже шесть снарков. После чего, несмотря на то, что Сергей уверял, что он бодр и ничуть не устал, Павел Васильевич настоял на его подъёме.

— Вы просто не хотите, чтобы я ваш рекорд перекрыл! — заявил Сергей, снимая запылённую амуницию.

Конечно, в шутку, поскольку рассмеялся вместе с остальными. После него, как и было договорено, уже под вечер, в костюм облачился Пётр, но ему повезло меньше его товарищей: он добыл только четыре снарка. Это было вполне естественно: площадь, обследованная им, была меньше, а сам поиск стал опаснее, поскольку при обнаружении искомого осколки породы сыпались, чуть ли не на голову оператора. После извлечения из шахты недовольного своим результатом Пети, Павел хотел, было, дать команду шабашить на сегодня но, уловив взгляд Лиды, приказал, как само собой разумеющееся:

— Лида, облачайся скорей, а то утка, кажется, уже доходит!

Радостный вскрик, и девушка моментально исчезла из поля зрения друзей, чтобы появиться, буквально, через несколько секунд уже одетой в спортивный костюм. Ещё несколько минут занял подробный инструктаж и облачение в защитный костюм, с трудом сошедшийся на некоей части её тела, и вооружённая фотоаппаратом, радиостанцией и мощным фонарём экскурсантка скрылась в шахте. Её восторженный доклад о спуске почти непрерывно звучал по радиоканалу, а когда она оказалась уже в самой пещере, в наступающих сумерках стали видны и отблески фотовспышки.

Наконец, Павел скомандовал 'вира, помалу' и Лида поехала наверх, полная специфических впечатлений. Звуковой ряд стал уже не так обилен, но неожиданно девушка прокричала:

— Стоп! Опустите меня на два метра!

— Что случилось? Трос зацепился? — встревожено спросил находящийся на связи Пётр.

— Нет, всё нормально, я что-то увидела!

Трос пошёл вниз, а затем по команде из шахты снова вверх. Причиной этой непредвиденной задержки оказался ещё один снарк, который Лида заметила при подъёме и торжествующе продемонстрировала товарищам, едва показавшись на поверхности. Он застрял под одной из ветхих скоб усеивающих поверхность шахты и остался незамеченным мужчинами.

— Эх вы, мужики! — с типично женской интонацией заметила девушка в ответ на поздравления. — Всё за вами доделывать...

Окончание её нравоучительной речи было заглушено дружным смехом и аплодисментами 'мужиков'. Лида потребовала маркёр, чтобы пометить 'свой' снарк, и он был ей тут же с готовностью предоставлен но, что было ожидаемо мужской частью коллектива, не оставил на поверхности трофея ни малейшего следа, как девушка ни старалась. Что и вызвало новый взрыв смеха. В результате, так и оставшийся не помеченным, снарк чуть было не занял своё место в сетке, вместе с прочей добычей. Но Лида нашла выход из положения: она обернула блестящий шарик в свой носовой платок и связала углы.

— Теперь не спутается! — торжествующе заметила она и засунула снарк в сетку к остальным.

Этот триумф женской сметки был отмечен отдельным тостом, прозвучавшем в честь 'хозяйки' на вечернем, а если быть точным, ночном ужине. Правда, сначала Павел Васильевич приказал устроить коллективную помывку 'на всякий случай'. Поскольку вода в ручье была всё же холодновата для непривычных горожан, то в дело пошли несколько канистр, загодя выставленных на солнышко на берегу. Вода в них довольно сильно нагрелась. Помыть голову почти горячей водой и окатиться остатками хватило всем. Лида даже рискнула окунуться в поток, но тут же выскочила с визгом. Лёгкое вино, несколько бутылок которого было заблаговременно притоплено в ручье, великолепно пошло под утку в 'глиняной рубашке'. Которая оказалась выше всяких похвал.

Посидев у костра и обменявшись впечатлениями о продуктивно проведённом дне, товарищи уже собирались отходить ко сну, когда Лида вдруг сказала:

— Кто-то пищит, слышите?

Не успел Серёжа схохмить на тему об опасности употребления спиртных напитков в столь юном возрасте — Лида выпила пол стакана — и о возможных в связи с оным галлюцинациях, как и сам услышал какой-то звук, доносящийся из зарослей нетронутой травы. Поэтому он прикусил зубами рвущуюся наружу остроту, подхватил фонарик и, включив его, собрался, было, произвести осмотр окрестностей. Но ходить никуда не пришлось. Наоборот, в луче света появился Барсик, отсутствовавший большую часть дня. В пасти он нёс то, что сначала показалось людям добычей. Положив её недалеко от костра, Барсик принялся старательно вылизывать принесённое.

— Ой, котята! — сказала Лида.

Да, это было два серых полосатых котёнка, но в каком ужасном виде! Подойдя поближе, друзья рассмотрели их. Немного крупнее обычных, ещё полуслепые, с едва начавшими открываться глазками, котята были истощены до предела. Один ещё мяукал, а другой, поменьше, просто беззвучно открывал рот. Стаи блох сновали по их неухоженным тельцам. Руководство взял на себя г. Самсонов:

— Лида, принеси сюда самолётную аптечку, Серёжа, посмотри, осталось ли ещё концентрированное молоко... Нет? ну неси сгущённое. Петя, там, в карманчике палатки аэрозоль, принеси сюда и ещё будет нужна тёплая вода, ещё остались, вроде, две канистры.

Достав из аптечки имеющуюся там пипетку и десятиграммовый шприц, Павел быстро соорудил импровизированную соску, в которую залил разбавленную тёплой водой сгущёнку. Смесь эта, хотя и не обладающая полными свойствами материнского молока, тем не менее, пришлась по вкусу Маше, как окрестили маленького. Роме пришлось подождать, пока Маша высосет все десять грамм, пипетка была только одна. Затем и Рома принял свою порцию суррогата, достаточную, чтобы привести его в состояние сытой сонливости. Но спать им пока не пришлось. Павел оторвал от мотка марли два куска, побрызгал на них инсектицидным аэрозолем и завернул в них с помощью Лиды котят, каждого в свою пелёнку. Снаружи остались только мордочки и глазки. Да и мордочки специалист по первой помощи аккуратно протёр ватным тампоном. Детёнышам эта процедура не пришлась по вкусу, кожу их, видимо, защипало, а может быть, не по нраву пришёлся запах. Они завозились, пытаясь вырваться из пахучего плена, Рома неожиданно заворчал, чуть ли не басом и даже у молчаливой Маши прорезался звонкий голосок.

Несмотря на протесты, котят выдержали в пелёнках пять минут, а затем выпустили на свободу, но только для того, чтобы тут же искупать в тёплой воде с шампунем. Куски марли, испещрённые чёрными точками квёлых и дохлых блох бросили в костёр. Наконец зверьки высохли, успокоились, выразили желание ещё немного поесть, дружно описались и перешли под покровительство Барсика, внимательно наблюдавшего за всеми процедурами, лёжа на куске брезента у костра.

Уже глубокой ночью члены экспедиции направились к своим спальным местам, заботливо проверив их на предмет наличия посторонней кусачей фауны. Уже почти засыпая, Сергей прислушался: ему показалось, что негромкое порыкивание оставшегося у костра Барсика складывается в буквы азбуки Морзе. Приписав эту галлюцинацию своему полусонному состоянию, Сергей перевернулся на другой бок и заснул. Через несколько минут в палатку пришёл и Павел. Отодвинув спящих, он тоже улёгся.

В коротком разговоре у костра Барсик на вопрос 'где их мать?' ответил Павлу: 'умерла'. А на 'можно ли отдать котят другим кошкам?' — 'им они не нужны'. Что же! Придётся их пристроить, только и всего! Данила, вроде, просил...

* * *

Небо на востоке уже окрасилось в бирюзовый цвет, и вовсю давал о себе знать утренний холодок. Но в спальнике тепло и только нос вынужденный поневоле соприкасаться с окружающей средой немного мёрзнет. Спать бы ещё, да спать, тем более на свежем воздухе. Однако Павла разбудил Барсик. Он подышал ему в ухо, а когда просыпающийся недовольно завозился и открыл глаза, потянул его за рукав из палатки.

— Что случилось? — спросил Павел, зевая и ёжась от бодрящего ветерка.

'Землетрясение. Будет', — сообщил ему кот уже привычным способом.

— Когда?

'Не знаю, скоро'.

На озере стоял гвалт не похожий на обычный, утренний. Утки, по-видимому, тоже почувствовавшие приближение стихийного бедствия, суматошно крякали, взлетали целыми стаями и тут же садились. Через вытоптанную лагерную площадку бодро прополз крупный уж. В разных направлениях пробегали заполошенные суслики. Оставленные Барсиком на брезенте котята проснулись и тоже оглашали лагерь недовольным писком. Но, эти, наверно, просто замёрзли.

— Ребята, вставайте, одевайтесь! — растолкал друзей Павел.

— Что случилось?

— Скоро будет землетрясение! Не хочу, чтобы вы проспали.

— Вы шутите, что ли, дядя Паша? Откуда вы знаете? — посыпались вопросы, впрочем, спешно вылезающих из палатки москвичей.

— Животные волнуются, — неопределённо ответил Павел Васильевич.

Открылась дверца кабины самолёта, и оттуда показалось заспанное лицо Лиды:

— Ребята, что у вас за шум в такую рань? Кто балуется, самолёт качает?

— Значит, уже началось, — констатировал бывалый майор, — в машине и в самолёте толчки лучше чувствуются. Одевайся, Лида, возьми котят, они уже замёрзли.

— Толчки?

— Да, землетрясение начинается. Нет, Серёжа, не нужно костёр разводить!

Лида спрыгнула на землю, посмотрела на небо полное нарезающих круги и голосящих уток, подхватила пищащих и расползающихся котят и засыпала Павла вопросами:

— Тут, что, бывают землетрясения? А это опасно? Мне спросонья показалось, будто грузовик проехал. А потом, думаю, какой тут может грузовик? А...?

И в этот момент ударило. Казалось, застонали горы, земля ушла из-под ног друзей, Пётр и Сергей, всё ещё держащий в руках мешок с древесным углём, упали на траву. Павел устоял, и они вместе с Лидой, вцепившейся одной рукой в стойку колеса 'Данилы', а другой прижимающей к груди котят, увидели потрясающее зрелище: каменистая поверхность долины пошла волнами, подобными морским, взлетели фонтаны песка. Земля под ногами заходила ходуном. Утробный подземный гул продолжался вряд ли больше двух-трёх секунд и вдруг всё стихло. Налетел ветер, несущий клубы пыли запорошившей глаза и упорно лезущей в глотку и в нос. Несколько минут в лагере только и слышался кашель и чихание. Наконец эта напасть закончилась, пыль улетела дальше, и люди смогли привести себя в порядок после удара стихии.

— Вот это да! — первое осмысленное высказывание принадлежало Лиде. — Павел Васильевич, а это уже всё?

Павел взглянул на Барсика, кстати, тоже устоявшего во время толчков на широко расставленных лапах, а теперь спокойно умывающегося и ответил:

— Кто знает? Обычно, после землетрясения бывают ещё толчки, чаще слабые, но, иногда и не уступающие... Петя, полей Серёже из канистры, а то он на чёрта похож!

Действительно, Сергей с растрёпанными со сна волосами, вдобавок. угодивший во время толчков лицом прямо в рассыпанный из мешка уголь являл собой зрелище необыкновенное. Со смехом, поддержанном и Лидой, Петя поднял упавшую на бок канистру, открутил крышку и, вручив товарищу мыло, взял на себя роль старательного мойдодыра:

— Лучше намыливай, — приговаривал он, — давай сполосну. Так, хорошо, ещё раз намыль, весь лоб чёрный... — и вдруг замолк, только продолжала журчать вода из канистры, всё льющаяся в образовавшуюся лужу.

— Куда ты льёшь? — возмутился стоящий между тем в характерной позе умывающегося, с намыленным лицом и безуспешно ловящий руками струю воды Сергей.

— Колпак перекосило! — ответил ему смотрящий в сторону Пётр и, опомнившись, плеснул воду на руки друга. — Дядя Паша, колпак свернуло!

Действительно, стоящий рядом с лагерем бетонный колпак сидел теперь в земле заметно косо. Петя бросил не домывшемуся другу полотенце, и все подошли поближе. Колпак действительно осел в почву одним своим краем, противоположный же наоборот, вылез из земли.

— Давайте сетку и монтировки, — скомандовал Павел, — может быть...

Когда верх колпака накрыли рыболовной сетью и осторожно сдвинули бетонную плиту крышки в сторону, стало понятно, что он имел в виду. Лишь только открылось отверстие, как из него посыпались вверх снарки. Приподняв середину сетки, они образовали удивительную, схожую с виноградной гроздь, стремящуюся прорвать путы и устремиться ввысь. Вдобавок и лучи солнца, вышедшего из-за горы осветили эту картину. Но люди крепко держали сетку.

— Вот это добыча! — воскликнул недомытый Сергей. — Землетрясение побило все наши рекорды! Сколько их тут?

— Да, уж, побольше, чем мы наковыряли все вместе! Похоже, от толчков обвалились все стенки и потолок, — ответил ему Пётр. — Всё, больше не осталось, — констатировал он, сдвинув крышку на самый край колпака и заглядывая в жерло.

Посветив в тёмную шахту фонариком, друзья увидели сквозь завесы пыли печальное зрелище: бетонные кольца, составлявшие стенки вертикального тоннеля перекосило, теперь они наезжали друг на друга, некоторые полопались и выпирали решётками ржавой арматуры с кусками цемента на них.

— Да, теперь туда не спустишься, — констатировал Сергей, — а ты, Петя, и 'миноискатель' на дне оставил?

— Ну! Да ещё и свежие батарейки вставил! Кто же знал?

— Теперь завалило его... Ладно, понадобится, ещё один сделаю.

— Вряд ли понадобится, — заметил Павел, — по-моему, снарков уже хватит и на самый крупный химзавод и на самолёт и ещё останется...

В этот момент из шахты раздался стон рвущегося металла и скрип. В свете фонаря друзья увидели, как кусок бетона вывернулся из стены и рухнул вниз, ударяясь в полёте о стены. Через несколько секунд раздался звук падения.

— Давайте-ка закроем, — сказал Павел, — да и вообще, лагерь нужно срочно переносить, а то вся пещера обвалится, и мы очутимся в яме.

Начался аврал. Палатки, мало пострадавшие во время землетрясения, быстро скатали и запихали в багажное отделение. Туда же наскоро утоптали кучу экспедиционных причиндалов: канистры, одеяла, спальники. Едва дымящийся костёр залили. Павел завёл моторы и жестом приказал садиться. Развернув самолёт, он направил его к дальней части долины, но сначала проехал взад и вперёд по бетонке, чтобы убедиться, что она не сильно повреждена. В покрытии появились огромные трещины, впрочем, не препятствующие взлёту.

Место для нового лагеря оказалось каменистой равниной с редкими купами травы, неизвестно как гнездящейся в трещинах почвы. Невдалеке начинались скалы, сначала отдельные валуны, а затем уже почти вертикальные утёсы.

— Кажется тут, — сказал Павел Васильевич, — мы пойдём с Серёжей посмотрим, а вы пока не разгружайтесь, вдруг я спутал место.

Это место Павел присмотрел с воздуха, сверху оно, кажется, подходило для испытания снарка в качестве ракетного двигателя. Оказалось, что так и есть. Неширокая, вполне проходимая, извилистая расщелина вела вглубь горного массива, а через сотню метров расширялась и оканчивалась тупиком, скальным колодцем.

— Вот тут установим! — Павел показал на вогнутое гранитное дно, — как считаешь?

— Нормально, прямо стенд! А пронесём?

— Боком пройдёт!

Вернувшись и попросив Петра и Лиду приготовить, наконец, какой-нибудь завтрак, поскольку уже приближалось время обеда, Павел и Сергей взвалили на себя самое трудное. Взвалили в буквальном смысле этого слова, поскольку агрегат, извлечённый ими из багажного отсека и представлявший собой снарк в теплостойкой оправке, совмещённый с тензометрическим динамометром на триста тонн весил пятьдесят килограммов. И, хотя и снабжён был ручками для переноски, но ручки эти, по недогадливости присутствующего тут же конструктора, не предусматривали транспортировку прибора в положении 'боком', каковое и оказалось основным в узкой расщелине. Так что, довольно лихо дотащив аппарат до прохода в скале, на остальной путь друзья потратили не менее часа. Включая 'перемены руки', частый отдых, сопровождаемый изредка, не вполне джентльменскими выражениями в адрес узкого ущелья, ни в чём, впрочем, не виноватого.

Предусматривалось крепление шасси аппарата к скальному основанию, 'чтобы не улетело', но на очередной дыре в граните хвалёное 'бошевское' сверло сломалось. Кроме того, и аккумулятор дрели подсел. Пришлось ограничиться четырьмя анкерными болтами. Затем от этого массивного стенда по расщелине на равнину протянули два кабеля и подключили их к контроллеру и генератору.

После лёгкого завтрака, состоящего из разогретых консервов, и запитого чаем, Сергей приступил к испытаниям. Сначала, для проверки, он погонял снарк на обычно используемых в лаборатории мощностях. Динамометр работал корректно, и Сергей стал увеличивать мощность. Когда тяга превысила 12 тонн, в поднявшемся за скалами столбе пыли стали изредка попадаться камешки, увлечённые вверх струёй и звонко барабанившие по плоскостям 'Данилы' при падении с высоты. Кроме того, едва слышный вначале опыта свист исходящего из снарк-генератора гелия стал теперь настолько громок, что Барсик вообще скрылся в неизвестном направлении, не участвующие в опыте спрятались в кабине самолёта, а Сергей, вынужденно оставшийся снаружи, одел на голову самолётные наушники. В этот момент Павел Васильевич попросил прекратить испытание, ссылаясь на то, что рукотворный пылевой гейзер уже сейчас можно заметить с воздуха на большом расстоянии, а что будет при большей мощности?

— Вдруг нас опять навестит наш друг майор Шевченко? — сказал он.

И Сергей позволил себя уговорить подождать до темноты. Впрочем, он не бездельничал. Согласившись, что выбранная им позиция небезопасна, поскольку слишком близка к генератору, 'а вдруг при полной мощности с неба булыжники посыплются?' — Сергей с Петром задумали устроить дистанционное управление процессом. Связав радиолинком испытательный комп и ноутбук г. Самсонова, удалось отнести импровизированный пульт почти на два километра от скал. Дальше начинались перебои связи.

'Данила' переехал уже на третье место. Новый лагерь оказался около небольшого озерка образовавшегося по итогам землетрясения. Питавший это новообразование ручей впадал в водоём и тут же, через несколько метров вытекал из него и устремлялся по своим делам. Уже сейчас, в середине дня вода в мелком озере прогрелась, особенно в дальней от ручья части. И ребята с удовольствием устроили купание в чистой и почти проточной воде.

Палатку устанавливать не стали, повесили только тент. Приспел и обед, правда из концентратов, но на свежем воздухе и они пошли хорошо. Лида взяла на себя функцию периодического кормления котят, которые уже полностью раскрыли свои мутноватые пока глазки. Не отказываясь от разведённого концентрированного молока, пара завалявшихся банок которого всё же нашлась в багажнике, зверьки уже с интересом принюхивались к тушёнке и пытались трепать её волокна.

Появился Барсик. Побродив по лагерю, вылизав спящих в тенёчке детёнышей и отвернувшись от предложенной ему порции дорогущего, специально купленного для него в Троицке 'Моего кота', Барсик отправился на охоту, точнее, на рыбную ловлю. И через несколько минут приволок за загривок знатную форель, а через полчаса ещё одну, поменьше. После чего с сознанием выполненного долга задремал в тени рядом с котятами.

Павел произвел несколько звонков по спутниковому телефону. Говорил он в основном по-азербайджански и по-английски, причём, в начале одного разговора поздоровался на испанском языке. После этих переговоров он, не вдаваясь в подробности, доложил коллегам, 'что дела идут нормально, но нужно ещё денег'. Затем, отключив телефон и достав новый, а точнее свой, старый, позвонил Вере Степановне и Екатерине Сергеевне. Выяснив, что дела в Троицке также не обещают особых проблем, за исключением факта, что на его имя пришла повестка в суд по известному делу и, передав многочисленные приветы, в том числе и один горячий, Павел Васильевич, сославшись на то, что батарея телефона слабеет, сеанс связи на этом закончил.

Испытания возобновились с наступлением темноты. Установка показала уже тягу в сто тонн, а рёв струи даже с расстояния в два километра оглушал. В едва заметном на фоне звёздного неба километровом фонтане пыли часто проскальзывали красноватые искорки. Сергей предположил, что это светятся раскалённые от ударов о скалы мелкие камешки, увлечённые потоком гелия. К счастью, на лагерь они теперь не падали, но возникло опасение, что эти осколки могут вызвать пожар в долине. Ничего, однако, страшного не произошло, и после перерыва и короткого совещания решено было попробовать дать полную возможную мощность, определяемую только мощностью накачки.

Снова взревел рукотворный гейзер, затряслась земля, словно опять началось землетрясение.

— Есть двести тонн! — прокричал Сергей, — прибавляю!

— Петя! Какая мощь! — воодушевлёно воскликнула в ответ Лида.

А Пётр просто проорал:

— Ура!

И тут всё оборвалось. Наступившая тишина оглушила, только через несколько минуту к людям вернулся слух, и до них донеслось пока ещё несмелое кваканье лягушек с озера и кряканье перепуганных шумом уток.

— Серёжа, что случилось? — спросил Пётр терзающего клавиатуру компа товарища.

— Связь пропала, какая-то неисправность. Нужно туда сходить.

— Пошли, только я фонари...

— Батарейки свежие поставьте! — сказал Павел.

— Осторожнее... ребята! — напутствовала москвичей и Лида.

Причина сбоя оказалось простой и очевидной: упавший с неба довольно крупный камень вдребезги разбил Сережин комп. Ничего другого не оставалось, как ложиться спать. Однако, сон не шёл: слишком много впечатлений оставили успешные испытания. Дух захватывало от открывающихся перспектив. Так бы ребята и проговорили до утра, но руководитель экспедиции, прозорливо дав коллективу обменяться первыми впечатлениями, объявил отбой.

Павел Васильевич уже, было, задремал в своём спальнике, когда в его первые, ещё неясные сонные видения вдруг вторгся Лидин голос:

— Дядя Паша! Вы не спите?

— Я проснулся, — честно ответил г. Самсонов и открыл глаза.

В проёме открывшейся дверки пилотской кабины белым пятном маячило Лидино лицо.

— Извините, дядя Паша! Скажите, а эти снарки, они все одинаковые?

— Да, до сих пор все были одинаковые.

— Значит, мой, ну, тот, который я нашла, тоже может работать в двигателе?

— Конечно!

— Дядь Паша, а можно вы его поставите в двигатель того... самолёта, что вы конструируете? Мне Петя рассказывал.... Мне бы очень хотелось!

— Да, пожалуйста!

— Спасибо, спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Павел тут же дисциплинированно заснул, а Лида долго ещё ворочалась на разложенных самолётных креслах, глядя на вышедшую из-за гор ущербную Луну, предвещающую скорый рассвет, засыпая и просыпаясь с одной мыслью:

'Нет, ну какая мощь!'

Наконец и она уснула и во сне взлетела ввысь на удивительном самолёте, изнутри немного похожем на 'Данилу', но таком быстром, что Земля в несколько мгновений осталась позади, зато Луна, загадочная и серебристая, приблизилась и заняла уже весь обзор. Лида отдала от себя штурвал и пошла на посадку...

* * *

'Мошенничество или научный прорыв?'

'Как сообщает наш афинский корреспондент, циркулировавшие некоторое время назад слухи об активности пресловутой фирмы 'ClearElements' на греческой земле ныне имеют подтверждение. Получена информация от анонимных, но заслуживающих доверия источников в греческом правительстве и кругах предпринимателей, что данная фирма занимается не только афишированием своей будущей деятельности, смехотворной, по уверениям большинства экспертов. Теперь сообщается, что нанятые ею строительные организации возводят завод на арендованном у греческого правительства острове в Эгейском море.

Напомним нашим читателям, что основанная буквально несколько месяцев назад фирма 'ClearElements' во всеуслышание заявила, что некие её неназванные учёные открыли уникальный по дешевизне способ извлечения из морской воды растворённых в ней металлов и прочих элементов, в том числе и входящих в состав химических соединений. Всё это смахивало на аферу, поскольку, хотя в водах мирового океана и в самом деле содержатся, чуть ли не все элементы таблицы Менделеева, но концентрация, например, золота, там настолько мала, что его добыча просто не может быть рентабельной. То же относится и большинству других составляющих, кроме хлора, натрия и, пожалуй, магния. Но вести промышленную добычу серебра, платины, золота? Других ценных и редких веществ?

Известный своими взвешенными суждениями профессор физической химии Бостонского университета г. Хейфец высказался по этому поводу вполне однозначно:

'Это мошенники! И я бы не дал им даже гнутого амеро! Странно, что многие люди готовы, как загипнотизированные отдавать большие деньги явным аферистам! Нужно бы этим горе-инвесторам химию подучить!'

Тем не менее, судя по результатам анализа финансовых рынков, проведённого независимыми экспертами, фирма 'ClearElements' не испытывает недостатка финансирования. Так первый её инвестор, во всяком случае, известный широкой общественности, греческий торговый дом 'Ipolytas' на днях приобрёл очередной пакет акций 'СЕ'. Его примеру последовал крупнейший греческий инвестиционный 'PanBank', принадлежащая которому строительная фирма, кстати, и ведёт строительство на официально не называемом пока острове.

А недавно туда же прибыли специалисты крупного азербайджанского консорциума 'Azpetrol', который заключил с 'СЕ' соглашение о строительстве на острове системы трубопроводов и насосной станции для перекачки больших объёмов морской воды, необходимых для производства.

В результате, многие эксперты, может быть и более далёкие от химии, чем уважаемый профессор Хейфец, но осведомлённые более его в вопросах инвестирования и движения финансовых потоков, склоняются к выводу, что будь анонимное руководство 'СЕ' мошенниками, то оно уже давно упустило множество прекрасных шансов завладеть очень немалыми средствами. И скрыться с ними где-нибудь в благодатных тропиках. Там где опасность быть пойманными разъярёнными кредиторами была бы очень мала. Но этого не происходит, напротив, упомянутые средства регулярно инвестируются в недвижимость, которую прихватить с собой якобы недобросовестным заёмщикам будет трудновато.

Конечно, нашему склонному к открытости и прозрачности бизнесу эта колющая глаза анонимность первых лиц обсуждаемой компании несколько непривычна. Но, следует принять во внимание, что по заявлениям руководства 'СЕ' ситуация вызвана их же отказом патентовать тот принцип, на котором и основывается будущее производство. Не станем лукавить, известно, что существующая система патентной защиты никогда не была особенным препятствием для лиц желающих нажиться на чужой интеллектуальной собственности. Тем более, в том случае, когда бизнес, хотя бы и незаконный, может принести очень большие деньги. Патентные дела могут тянуться годами и десятилетиями, и всё это время законный владелец патента будет нести огромные убытки, без особой надежды получить в итоге желаемую компенсацию от многочисленных оборотистых дельцов. Так что, думается, в этом случае отказ от патентования принципа, если он, конечно, существует, вполне оправдан. А анонимность, к счастью, не преступление в нашем обществе, претендующем на звание 'свободного'.

Итак, что же мы знаем о персоналиях фирмы 'ClearElements'? К сожалению, очень мало. Ничего не известно о каких-либо учёных, ведущих научный поиск в данной области и бывших близко к успеху. Похоже, таких исследований, во всяком случае, официальных, давно уже нигде не велось. Разработки в области ионообменных смол, на которые в прошлом возлагались некоторые надежды, так и не вышли на должный промышленный уровень. Тем не менее, известно, что сама фирма имеет, судя по всему, явные ближневосточные корни. Единственный её представитель, засветившийся на контактах с греческим правительством, некий Тагир Омаров сам по национальности азербайджанец. Хотя, по другим сведениям, он турок или иранец.

В Баку, столице Азербайджана находится и головной офис фирмы. Он снимает небольшое двухэтажное здание на окраине города. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, посетившему офис, в здании на втором этаже с поистине азиатской неспешностью всё ещё ведутся отделочные работы. В тоже время производится и приём на работу сотрудников. Предпочтение отдаётся молодым людям и девушкам с высшим экономическим образованием, владеющим иностранными языками, в первую очередь европейскими и русским. Что не удивительно, поскольку Азербайджан граничит с Россией. (См. карту в конце статьи).

По мнению нашего корреспондента, сотрудники офиса работой не перегружены. Их обязанности состоят в регистрации заявок на будущую продукцию фирмы, разработке сайта фирмы в Интернете, подготовке пресс-релизов и ответов на телефонные звонки со всего света. Как пояснил нашему корреспонденту не пожелавший представиться сотрудник офиса, руководство фирмы они ещё не видели, но зарплату получают и работают старательно. Возможно, когда закончится ремонт, руководство вселится в кабинеты на втором этаже. Пока же оно общается с персоналом по телефону и через Интернет.

Когда наш корреспондент уже покидал это гостеприимное здание, он стал свидетелем события, вызвавшего его интерес: на его глазах рабочие сняли у парадного входа простую табличку и повесили на её место более презентабельную, с названием фирмы на английском и азербайджанском. А ещё с рисунком, который, судя по всему, является логотипом 'ClearElements'. (См. фотографию в конце статьи). Эта семицветная концентрическая радуга с буквами 'С' и 'Е' в центре, по-видимому, должна символизировать некую всеохватность деятельности фирмы, что хорошо согласуется с широковещательными заявлениями её анонимного руководства. А ещё этот логотип очень напоминает мишень.

Так, стоит ли вкладывать деньги в покупку акций 'СЕ'? Не рискнём давать советы, пускай каждый решит это сам. Имеем ли мы дело с очередной крупномасштабной аферой или с великим достижением науки? Нет ответа...'

'Агентство Всемирных Новостей' (с)

* * *

'Сенсация! Читайте эксклюзивное интервью, данное Тагиром Омаровым нашему корреспонденту.

— Уважаемый Тагир! Наши читатели интересуются, кто вы по национальности?

— Моя семья происходит из древнего шумерского рода 'ушанитара', что в переводе на английский язык означает 'ищущие истину'. Она на протяжении тысячелетий давала Востоку великих учёных, полководцев и царей.

— Откуда вы это знаете?

— В отличие от европейцев, я знаю свою генеалогию на шесть тысяч лет назад. У нас, на Востоке этому уделяется большое внимание. Мы многое помним.

— Не тут ли и истоки тех уникальных знаний, которые легли в основу деятельности вашей фирмы?

— Да, вы правы! Сам этот процесс разложения воды никогда не составлял тайны для посвящённых, как и многие другие сведения, которые, будучи обнародованы, перевернут современную цивилизацию.

— Какие, например?

— Например, полёты в Космос. Но не на современных, выдаваемых за триумф научной мысли громоздких и ненадёжных космических кораблях, а на маленьких, но гораздо более эффективных аппаратах. Таких, на которых мои предки исследовали всю Солнечную систему и достигали далёких звёзд.

— Виманах?

— Иногда их называют и так.

— А вы планируете построить виману?

— Вполне возможно.

— Скажите, Тагир, а почему вы только сейчас решили создать фирму 'ClearElements'?

— Это решил не я. Пророчество о её создании записано ещё тысячи лет тому назад. Я только выполняю предначертанное.

— А какова цель этого проекта?

— Золотой век человечества.

— Вот так, не более, ни менее?

— Я понимаю ваш скептицизм. Но мы не поведём человечество к счастью силой, а дадим ему для этого материалы и инструменты. И покажем, как это счастье построить.

— А если люди не захотят?

— Значит, они недостойны счастья!

'World Wide Press' (с)

* * *

'Заявление пресс-службы компании 'ClearElements'.

'Настоящим сообщаем всем заинтересованным лицам, что руководство компании до настоящего времени никогда и никому не давало эксклюзивных интервью. Публикующиеся время от времени тексты таких интервью являются плодами фантазии их авторов. Объективную информацию о деятельности фирмы вы можете получить на нашем информационном ресурсе в Интернете. (Кликнуть.)

Персонально для информационного агентства 'World Wide Press' сообщаем, что при разложении воды получаются водород и кислород. Наша же фирма предполагает извлекать из морской воды элементы, непосредственно растворённые в ней. А также перерабатывать с той же целью растворённые в ней соединения'.

'ClearElements' (с)

* * *

... Руководству 'Европейской резидентуры'.

Руководству 'Ближневосточной резидентуры'.

Дополнение к списку объектов.

Настоящим предписываю Вам включить в разработку деятельность фирмы 'ClearElements' (см. #632) по сценарию ?5 и обеспечить полное взаимодействие резидентур в этом вопросе. Вербовку сотрудников и контрагентов объекта разработки также санкционирую.

Подпись: 'Kevin'

* * *

Часть третья.

Открыта охота.

Трёхмерная модель джета, повинуясь нажатиям клавиш, вертелась на мониторе конструкторского дисплея Синди. Задав скорость виртуального воздушного потока, женщина вывела на дисплей таблицу неких характеристик и погрузилась в её изучение. Пропищал установленный на минимальную громкость сигнал телефона и, взглянув на загоревшиеся на дисплее аппарата цифры, Синди сняла трубку:

— Привет, Роди! Где пропадаешь? Вчера звонила тебе: 'абонент недоступен'. Разве ещё бывают такие места?

— Привет, красавица! Летал в Азербайджан, ты же знаешь, вот и пропустил твои вызовы. Самолёт-то, хоть и оборудован ретранслятором, но нас сразу предупредили, что сотовые над страной и до посадки в Баку работать не будут. Интернет, правда, работал всё время.

— И как тебе этот варварский Азербайджан? Верблюды, дервиши?

— Да, нет! Почти европейская страна. В общем-то, я только столицу видел. Народ, конечно, смуглее, чем у нас, но не Марокко, это точно! Дети, видел, из школы идут стайками, мальчики и девочки одной компанией, а не как, например, в Тунисе, отдельно. Это что-то значит! Женщин, закутанных до глаз в чёрное, не попадалось. Особо коротких юбочек, правда, тоже, не встречал...

— Не сомневаюсь, что на это ты обратил особое внимание!

— Не ревнуй, Синди, ты у нас вне конкуренции! Как я завидую Мигелю!

— Не нужно двусмысленных намёков, Роди! Поведай лучше про результаты твоей командировки.

— Подробно я завтра расскажу, когда появлюсь на работе, сейчас, если позволишь, только общие впечатления. Баку, кстати, понравился: живописно, но не грязно. Море, опять таки! А вот в гостинице меня обшарили...

— Неужели, обокрали, Роди?

— Нет, не обокрали, но вещи, судя по всему, корректно проверили и, думаю, скопировали диск с материалами, что я получил в 'СЕ'. По крайней мере, его трогали.

— Ты у нас, вроде, не параноик?

— Вроде, нет. Слушай: вечером спустился в ресторан на ужин, чтобы поесть и сразу спать ложиться, самолёт-то рано утром. Занял столик, листаю меню и вдруг понимаю, что бумажник с кредиткой остался в номере. Киваю кельнеру 'момент' и отправляюсь за карточкой. А в холле меня у самого лифта перехватывает какой-то восточный господин: 'Мистер, мистер!' — талдычит, и что-то на карте города показывает. Причём, 'мистер', это всё, что он знает по-английски. Я ему — 'не понимаю!' и по-английски и по-русски и даже на испанском. Не отстаёт, за рукав хватает. И портье куда-то делся! Отводит он меня к столику, карту на нём расстелил, и что-то пытается объяснить или расспросить. Я ему говорю и даже показываю: 'обратитесь в рецепшен' — не реагирует. Я ему нужен и всё. Тут у него мобильник гудит, он отвечает на своём непонятном языке, потом бурчит мне по-русски 'извините', карту в карман комкает и удаляется.

Я в номер, в лифте ещё заподозрил, что меня нарочно придержали, чтобы обокрасть, однако в номере полный порядок, бумажник на столе, лаптоп на кровати, сумка, где стояла. 'Хвала Иисусу!' — думаю — 'не обворовали!' Открываю сумку, всё на месте, только диск в коробке логотипом внутрь, я так никогда бы не поставил, ты же знаешь!

— Да, уж, знаю, аккуратист, ты наш!

— Да. Включаю ноут — всё в порядке. Не думаю, что они пароль успели расшифровать, мало времени у них было, а как зовут мою собаку они тоже, вряд ли знают. Вот и всё, в общем. Поел и уехал в аэропорт, не стал там до вечера оставаться.

— Похоже, какие-то спецслужбы нами заинтересовались...

— Может быть не нами, а 'ClearElements'? Ты же слышала, какую шумиху вокруг них подняли? Мы же ничем незаконным точно не занимаемся. Нам платят, мы делаем свою работу.

— Да, слышала. Но, может всё и прозаичнее, просто порнографию искали, негласно, чтобы не обидеть в случае чего?

— Может, конечно, но не проще ли им было в аэропорту попросить диск и комп на проверку. А, точно, не проще, поскольку это не полиция была и не государственная спецслужба! Позови-ка мне Мигеля к телефону, а то у него мобильник выключен.

— Ты только не ругайся, Роди, — в голосе Синди появились просительные нотки, — но его сегодня нет на работе.

— А что случилось?

— Понимаешь, к нам вчера под вечер неожиданно прикатил мой бывший, Томас, меня 'забирать'. Сначала случился скандал, я хотела уже полицию вызвать, так они друг друга за грудки хватали и орали. Никогда за Томасом такого темперамента не знала. Но, понемногу успокоились, сели поговорить, выпили, меня прогнали и всю ночь пробубнили. И я тоже за ночь сто раз просыпалась, прислушивалась, не дерутся ли? Под утро уже Мигель еле до кровати дополз, как русские говорят nykakoj. И на работу встать не смог. А сам бледно-зелёный. Я и сама немного опоздала, лечила его по русскому же рецепту. Ну, он порозовел немного и уснул. А куда Томас делся, уж и не знаю, может, в свой Амстердам улетел, если до аэропорта добрался.

— Ладно, уж! Передай своему sachku, чтобы завтра был.

— Обязательно, шеф! А что по двигателям?

— Завтра расскажу. Вообще, господин Омаров меня уверил, что всё в порядке. Испытания прототипа подтвердили предполагаемую тягу.

— Классно!

— Да, отлично! Данные на диске, завтра продемонстрирую. Не засиживайся сегодня, ступай к своему Мигелю, он мне завтра здоровый нужен!

— Можно я тогда с обеда уйду?

— Можно, только завтра наверстаешь.

— Хорошо, Роди. А ты с ним встречался? С Омаровым?

— Нет, он не смог приехать, к сожалению. Мне в офисе только диск передали, а потом покатали по городу. Ну, до завтра!

— До завтра, Роди!

Синди положила трубку, взглянув на часы, выключила комп. Вышла из кабинета начальника, где предпочитала работать в его отсутствие, чтобы меньше отвлекаться на разговоры коллег, крикнула ребятам:

— Шеф прилетел, завтра будет! А я ушла!

Спустилась на стоянку, села в приветственно бибикнувший 'Самурай' и вырулила из подземного офисного гаража на улицу. Дома её ждал едва проснувшийся, бледный Мигель.

* * *

... мадридской агентуре срочно установить кличку собаки, принадлежащей фигуранту по теме 'Химики' Родриго Фернандесу.

Подпись: 'Хесус'

* * *

С воздуха остров был не очень живописен: холмистая долина, почти полное отсутствие зелени, серые скалы. Всё это на фоне лазурного Эгейского моря. Пейзаж немного оживляли белые, свежевыкрашенные корпуса бывшего пансионата на краю желтой, выгоревшей равнины, центральной части острова. Да ещё толкотня судов у причала, правда, не ярких быстроходных туристических лайнеров, а трудяг контейнеровозов и прочих грузовиков. И причал за время прошедшее с последнего визита господина Омарова значительно расширился. От него к месту строительства уже вела новая бетонка. На стройке копошились люди в белых касках, с высоты полёта выглядящие не крупнее муравьёв. Было видно уже несколько готовых фундаментов и котлованы, ожидающие бетонирования. В здании находящейся немного в стороне насосной станции уже укладывали перекрытия. Доставленные недавно насосы, ещё в упаковочных ящиках, казались из вертолёта деревянными кубиками, выстроенными в ряд аккуратным малышом. А вот новая дизельная электростанция, с серебристыми цистернами топливных ёмкостей уже была почти закончена.

Довольно сильный шум в салоне позволял общаться с большим трудом и, тем самым, избавлял пока г. Омарова от вопросов корреспондентской братии, которая летела сейчас вместе с ним на остров. Впрочем, во время полёта то один, то другой пытались прокричать ему нечто вопросительное, но г. Омаров только улыбался и показывал на часы: дескать, скоро прилетим. Сейчас же, перед посадкой, интерес к нему был временно потерян: корреспонденты приникли к окнам и интенсивно эксплуатировали свои камеры, спеша запечатлеть на электронных матрицах панораму строительства на 'Золотом острове', как его назвал недавно некий обозреватель, не иначе знаток творчества Алексея Толстого. Чаще всего в кадр недешёвой аппаратуры попадала крыша офиса, украшённая радужным концентрическим логотипом фирмы с буквами СЕ и напоминающая мишень.

Закончив круг над островом, вертолёт пошёл на посадку. Обширная площадка находилась неподалёку от офисного комплекса и была обнесена невысоким железобетонным забором. Точнее, забор был готов только наполовину, монтаж оставшихся секций производился прямо сейчас. 'Сикорский' завис над площадкой и медленно пошёл вниз. Вот, касание, сначала одним колесом, затем остальными. Вертолёт мягко просел на амортизаторах, буханье, не то винтов, не то редуктора докучавшее пассажирам во время всего полёта, прекратилось, и стал слышен понижающийся тон турбин. Замерли лопасти, и только тогда открылась дверь.

Остров встретил прибывших порывистым морским ветром, перемешанным с запахами стройки: несло перегоревшей соляркой, цементом, свежераспиленным деревом. Группа выгрузилась и потянулась за господином Омаровым, который, нисколько не чинясь, подхватил свой немаленький чемодан, махнул рукой, указывая направление, и возглавил пешее шествие к гостинице, которая оказалась рядом, за воротами железобетонного ограждения. За ним потянулись журналисты, увешанные аппаратурой и еще двое их попутчиков, молодых парней с объёмистыми кофрами в руках, которые всю дорогу беседовали только меж собой, по-русски.

'Вы откуда, ребята?' — спросил их во время полёта случившийся рядом с ними корреспондент московского информагентства 'Столица', имея в виду, впрочем, какое издание те представляют.

'Мы приглашённые специалисты!' — прокричал ему в ответ один, тот, что с длинными волосами, собранными в хвостик, а другой и вовсе промолчал и отвернулся к иллюминатору. Да, всяких специалистов на 'Золотом острове' теперь хватало, тем не менее, москвич по въевшейся в кровь привычке незаметно сфотографировал снова увлёкшихся разговором 'специалистов'.

В холле гостиницы, представительный, седой портье, сверяясь со списком, оперативно просканировал документы прибывших. Каждый получил от него карточку-ключ от номера. И ещё портье информировал всех, что ресторан работает, а до пресс-конференции осталось полтора часа. Сбор в конференц-зале на втором этаже. Впрочем, эта же информация была видна и на висящем на стене информационном мониторе. Когда же к портье подошли 'специалисты', то инструктаж, который они получили на отличном русском языке, был иной:

— Приветствую вас, господа на 'Золотом острове'. Сейчас отдыхайте, можете пока покушать, посмотреть пресс-конференцию, если захочется. Это по местной сети, на 10-м канале. Ходить вам туда не нужно. Вот, возьмите телефоны местной связи. Вам позвонят.

Звонок не заставил себя ждать. Едва господа 'специалисты' поднялись в свой двухместный номер, как оба телефона загудели.

— Петя, Серёжа, слышите меня? — раздался в трубках голос Павла Васильевича. — Вы уже у себя? Всё бросайте и давайте ко мне, номер 316-й, направо по коридору.

Г. Самсонов в образе бизнесмена Омарова был в номере один. Друзья крепко пожали друг другу руки.

— Привет, ребята!

— Здрасьте, дядя Паша!

— Ну, как добрались-то?

— Всё по вашему плану, дядя Паша! Самолётом до Баку, там, в аэропорту нам передали документы, и мы стали подданными Украины. А затем эти подданные, не выходя из аэропорта, взяли билеты до Афин. Там на такси до того аэродромчика, где мы встретились и вы нас, якобы, 'не узнали', показали паспорта, сели на 'Сикорского'. И вот мы здесь!

— Отлично! Пиво в холодильнике, мне, к сожалению, нельзя: я тут мусульманин. Не дай Аллах, кто-нибудь из журналистов уловит запах. Петя, мне сок достань ... Да любой, какой там есть!

— Значит, так, — продолжил Павел, когда все уселись, вооружённые запотевшими банками, — всё меняется. Я не смогу сходить ночью вместе с вами, поскольку после пресс-конференции сразу же улетучиваюсь в Афины вместе с журналистами. Иначе, я на суд не успеваю.

— Так, ведь, он только в понедельник!

— Да, я бы успел, но с Катиными документами вышла задержка, как вы знаете, и теперь на переговоры с 'Бундесбанком' лететь мне. И там нужно всё за завтра закончить, уж и не знаю, как. Немцы, они народ обстоятельный и внимательный: учуют, что я спешу или нервничаю, и не видать нам жирного кредита.

— Так, нам вдвоём с Серёжей идти? — спросил Пётр.

— Нет, с Вячеславом Гавриловичем пойдёте. Семыхин его фамилия. Он начальник нашей службы безопасности. Вы его сегодня уже видели, на портье обратили внимание? Это он. И вас он тоже рассмотрел, думаю. Сегодня, после окончания второй смены, это в полночь по местному, когда народу поменьше будет шататься, он к вам зайдёт. Так, что, поешьте, выспитесь и вперёд. Точнее, назад: через чёрный ход выйдите.

— А куда...

— Спускаться? ВГ всё знает, ключи от двери, что на провале поставили, у него. Тут рядом, около насосной станции. Я не стал всё по телефону рассказывать. Чтобы спрямить трассу для труб, решено было взорвать несколько скал. Этот проход и обнажился. Любопытные рабочие туда полезли — вдруг, клад? Но ничего не нашли, а дальше темно стало, они и вернулись. А потом выяснилось, что якобы во время второй мировой была тут у немцев база подводных лодок. И, наверно, подземная, поскольку на поверхности острова никаких следов и построек нет.

— А откуда выяснилось?

— Сторож рассказал, ВГ с ним беседовал подробно. А, вы же не знаете, тут живёт сторож, грек. Козы у него ещё... Древний старик...

— Древний грек? — хмыкнул Сергей.

— Точно! Вот, ему его отец или дед рассказывал, как в войну встретил тут немецких подводников, а лодки не было видно. Он, этот дед, наверно, контрабандой промышлял, а тут у него склад был. Чудом жив остался, не заметили его фашисты. И немцы эти, вроде, выходили на поверхность через подземные ходы. А после войны эти ходы оказались взорваны. В общем, сходите и посмотрите. Скорее всего, там есть выход в море. Солёная вода, во всяком случае, имеется. Если кроме этого ничего для наших дел ценного нет, то мы хоть сэкономим: пустим туда отработку, горячую воду. А если там что-то сохранилось, то... решим.

— А этому, Вячеславу Гавриловичу доверять можно? Что он знает?

— ВГ? Доверять можно. Он знает всё, кроме принципа. А вот этого ему знать и не нужно. Вообще, он полковник, на пенсии, мы служили вместе. Я его... вытаскивал раз, а другой раз он меня. Конечно, люди меняются, но ведь, всем не доверять невозможно! Поэтому, ушки на макушке, рот на замок. Ещё вопросы, а то мне к пресс-конференции готовиться нужно.

— Да, вроде, всё ясно!

— Ну, и хорошо! Тогда я вас, господа 'украинцы', не задерживаю!

Вернувшись в свой номер, ребята, наконец, переоделись с дороги и посетили немноголюдный ресторан: там сидело только несколько журналистов. Впрочем, кормили вкусно, официант, судя по всему, азербайджанец, хорошо говорил по-русски и рассказал, что основной наплыв посетителей бывает в четыре часа дня и в полночь, когда на строительстве заканчиваются рабочие смены. Приближалось время пресс-конференции и 'специалисты' прошли в свой номер и включили телевизор...

Не афишируемый спуск в недра острова начался, как это и планировалось, в полночь. В этот поздний час, когда большинство населения острова уже укладывалось спать, а работавшие во вторую смену уже подтягивались, кто в ресторан, а кто прямиком в рабочее общежитие, на пороге номера 'киевлян' появился ВГ:

— Готовы?

— Готовы, Вячеслав Гаврилович!

— Называйте меня ВГ, я привык, да так и короче.

— Как скажите! Идём?

— Идём. Поднести что-нибудь?

— Не нужно.

Одетые в тёплые спортивные костюмы и брезентовые 'камуфляжные' куртки 'специалисты' подхватили сумки и двинулись за своим проводником. Коридоры гостиницы были пусты, горело только дежурное освещение. Снизу из ресторана звучала приглушённая расстоянием музыка. ВГ проследовал до лестничной площадки и открыл своим ключом дверь 'чёрной' лестницы, впрочем, хорошо прибранной и достаточно освещённой. Спустившись на первый этаж, 'портье' отворил и наружную дверь. Друзья оказались на улице. Октябрьская ночь, хотя бы и греческая, не располагала к неспешному фланированию, однако, фонари с этой стороны гостиницы почему-то не горели, и процессия продвигалась довольно осторожно. Скоро закончился асфальт и ребята, следуя примеру ВГ, включили синие налобные фонарики, установив их свет на минимум. Почва под ногами становилась всё более изрытой, и темп движения замедлился.

— Дальше аккуратно, ноги не поломайте, — вполголоса информировал их лидер. — Справа насосная станция, слева — осторожно — траншея.

— А почему днём нельзя было? — осведомился Пётр.

— Потому, что если это то, что мы думаем, то не нужно привлекать никакого внимания к исследованию этого хода. Людей тут много, народ самый разный. Пусть лучше думают, что нам это неинтересно. А нам очень интересно!

— А в чём интерес? — не унялся Петя.

— Погодите, пришли.

В тусклом свете фонарей замаячил уходящий вверх скальный массив с железной дверью, украшенной надписью на английском 'Не входить', выполненной под трафарет. Ниже, похоже, то же указание дублировалось на греческом. ВГ достал из кармана связку ключей, но вдруг развернулся и застыл прислушиваясь.

— Фонарики! Быстро туда! Тихо!— прошептал он и наклоном головы указал направление движения.

С потушенными фонарями, высоко поднимая ноги и стараясь не шуршать щебнем, ребята скорым шагом прошли с десяток метров вдоль скалы и, повинуясь жесту ВГ, залегли за тёмной массой, на ощупь оказавшейся небольшим каменным валуном.

— Не высовываться! — прошептал ВГ, заняв позицию в середине.

Ребята и не высовывались но, только оказавшись по сторонам камня, всё равно видели спешно покинутое ими место. Темнота оказалась не полной: вдалеке светили редкие прожектора на стройке, свой вклад в освещение вносили и окна гостиницы. И только с безлунного неба, вдобавок покрытого тучами, не падало никакого света.

'А что случилось?' — хотел спросить Сергей, но тут и сам сквозь шелест далёкого прибоя расслышал хруст гравия. Осторожные шаги приблизились, и в поле зрения возник силуэт. Человек, одетый в тёмное, целеустремлённо приблизился к двери. Лицо его, видимо, прикрывала маска или же он был чёрен от природы. Вспыхнул и тут же притух фонарик, звякнуло железо. Человек занялся замком. Возня продолжалась довольно долго. Неожиданно от двери донеслось приглушённое:

— ...!

Что — что, но это солёное русское междометие на острове посреди Эгейского моря случайные наблюдатели услышать, никак не ожидали. Человек с досадой махнул рукой, сорвав с головы шапочку, обнажил бледное в неверном свете фонарика лицо. А по его плечам рассыпалась копна чёрных волос. Женщина! Взломщица снова принялась за замок. Наконец дело у неё пошло на лад: раздался тихий скрежет, и дверь приоткрылась.

— Будем ловить? — одними губами спросил Сергей.

— Не нужно, она сейчас убежит! — ответил ВГ так же тихо, не отрывая взгляда от женщины медленно приоткрывающей дверь пошире.

И действительно, в проёме двери мигнул красный огонёк, и раздалось ритмичное попискивание. Злоумышленница подхватилась, с лязгом захлопнула дверь и бросилась прочь, надевая на ходу шапочку. ВГ привстал и уже нормальным голосом обратился к Серёже:

— Ты, вот, что: ступай за ней, топай погромче, свети фонариком во все стороны. Но, если увидишь 'не замечай' и поймать не пытайся. Пройдёшь метров сто, возвращайся, мы у двери будем ждать. ОК?

— ОК, ВГ! — ответил Сергей, поднялся и не спеша последовал за неудачливой взломщицей.

В кармане ВГ запиликал мобильник. Полковник достал его и нажал на кнопку:

— Слушаю!

Речь абонента в тишине была хорошо слышна и Петру:

— ВГ! У нас срабатывание сигнализации, объект номер девять! Дежурная группа выходит.

— Отставить группу! Заворачивай ребят. И скажи мне, что так долго телился? Срабатывание уже минуту назад было.

— Группу отправлял, ВГ! По инструкции: сначала группа, потом Вам сообщить! Перепишите её, буду делать наоборот! — с некоторой обидой произнёс неведомый дежурный.

— Ладно, ты прав! Всё правильно сделал. Отбой тревоги!

— Это учебная была?

— Да, учебная. Проверка... слуха!

ВГ прервал связь, поднял Серёжин мешок, и они снова подошли к двери. Под Петиными ногами что-то звякнуло. Он нагнулся и поднял не сразу узнаваемый в темноте инструмент, повертел его в руках и передал старшему товарищу. Тот принял напоминающую с одного конца дверной бородковый ключ железку и восхитился вслух:

— Надо же! Автоматическая отмычка! Неплохо дама экипировалась.

Нажал кнопку на гипертрофированной ручке, зажёгся красный светодиод, и отмычка явственно защёлкала.

— Открывает двадцать типов замков, а при некоторой сноровке и больше. Жалко она остальные насадки унесла! Посвети, может, она и их растеряла?

Однако на вытоптанной перед дверью площадке больше ничего не было.

— Теперь выкинет их где-нибудь, не найдёшь...

Невдалеке вдруг раздался невнятный вскрик и удаляющийся дробный топот.

— Сергей! — ВГ сунул трофей в карман и бросился к гостинице.

— Оставайся тут! — крикнул он на бегу Петру.

Минуты три Петя маялся в одиночестве, порываясь пойти вслед но, наконец, из темноты послышались шаги и приглушённый разговор. И даже похохатывание полковника. В приближающихся фигурах он опознал полусогнутого Сергея и поддерживающего его ВГ.

— Что случилось? — спросил Петр, — дрался с этой...?

— С козой он дрался! — ответил ВГ, помогая кряхтящему Серёже усесться на камень.

— Там коза на стружках прикемарила, я её видел, когда мы сюда шли, — продолжил полковник, — а эта шаболда её спугнула, наверно. Коза забилась в щели между ящиков, а Серёжа... Что ты сделал Серёжа?

— Ничего я не сделал! — ответил Сергей, переводя дыхание. — Посветил в щель и увидел её морду с красными глазами, отскочил и равновесие потерял. А эта дура... ох!... выскочила, боднула меня в солнечное и умчалась!

— Перетрусил, небось? — едва сдерживая смех, спросил Петя.

— А ты бы не перетрусил? Вдруг из темноты на тебя чёрт с рогами!

— Ничего, Серёжа! — заметил ВГ, — мы ей отомстим. Завтра выкупим голубушку у грека и гуляш из неё сделаем. Ты особые приметы заметил?

Петя уже не мог удержаться и хохотнул, впрочем, вполне конспиративно, а Серёжа ответил серьёзно:

— Не заметил я никаких примет! Коза и коза! Да, ну её, пускай гуляет... стерва! Мы сегодня в пещеру пойдём? Я, вроде, оклемался.

Дверь почти бесшумно открылась. ВГ вошёл первым, и в свете его фонарика ребята увидели, что он набирает какой-то код на тастатуре укреплённой на стене панели. Сверху панели торчала короткая антенна. Устройство издало короткий писк и зажгло зелёный огонёк.

— Сигнализацию на всякий случай поставил, — информировал ВГ друзей. — Вот, и пригодилась. Заходите.

Ребята втащили сумки в невысокий проход, и их проводник связался по телефону с дежурным и уведомил того, что уходит со связи. А затем закрыл дверь:

— Спускаемся вниз, прибавьте свет, ступеньки крутые.

ВГ снова возглавил процессию, на ходу давая свои пояснения:

— Я до самой воды спустился, а в воду, извините, не могу. Давняя баротравма. Доложил Павлу, он и придумал вас сорвать, чтобы вы, как он выразился, 'проветрились'. Чужих привлекать, как вы понимаете, не стоит, а у него самого времени ни на что не хватает. Да и не отпустил бы я его одного, без напарника. Не положено, по правилам. Так что, вы нырнёте, а я на бережку посижу. Или погуляю недалеко, посмотрю что тут и как.

— А почему мы эту... черноволоску не стали ловить? — возвращаясь к недавним событиям, спросил Пётр.

— А зачем? Если её выпроводить с острова, завербуют кого-нибудь другого. И его снова придётся устанавливать. А так, разрабатывать будем, а если понадобится, и дезу через неё подкинем.

— А вы её узнали?

— Конечно. Елена Ласкаридис, в девичестве Першина, 27 лет, окончила в Харькове институт или академию, не помню. Вышла замуж за грека и уехала с ним в Грецию, в Тессалоники. Здесь устроилась на стройку геодезистом. Она у меня в первом списке была, поскольку скрыла происхождение и знание русского. Ну, что на самом деле она 'великий и могучий' хорошо знает, вы убедились.

— А на кого эта ... аскарида работает?

— Да, кто же знает? Я только сейчас убедился, что её тут интересует что-то кроме теодолитов.

Между тем спуск завершился, и диггеры вышли в довольно-таки обширную пещеру. Воздух тут был довольно свеж. Включили мощные фонари, и в их свете открылся длинный каменный причал с кнехтами, кранцами, какими-то развалившимися ящиками и прочим хламом. За причалом угадывалось чёрное водное пространство. В дальнем конце пещеры видны были пятнистые цистерны. Ещё несколько тёмных проходов выходили на пирс. Куда они вели, можно было пока только догадываться.

— Ребята, осторожно тут: я в прошлый раз мину нашёл, а могут быть ещё — сказал ВГ, а эхо разнесло его слова по всему открытому пространству.

— Вон там, — ВГ указал в дальний конец акватории, — был проход к морю, и лодка, а то и две могли заходить сюда в надводном положении. Потом немцы взорвали тоннель и надводный путь перекрыли. Но, видите, вода немного волнуется, так что, я думаю, в глубине проход остался. Так что, начните с того направления.

Ребята споро оделись в костюмы для подводного плавания, проверили давление в баллонах, подводные фонари и прочее оборудование. Ополоснули маски в воде и один за другим нырнули с причала в спокойные воды подземной бухты. Немного поплавав у 'берега' чтобы освоится, они не спеша, пошли в глубину. Оставшийся на суше ВГ приспособил один из фонарей таким образом, чтобы он светил в воду вертикально вниз для облегчения ориентировки. Периодически появляющиеся на поверхности пузыри воздуха позволяли следить за перемещением аквалангистов. Вот они направились к предполагаемому выходу из пещеры.

ВГ завистливо вздохнул и, включив ещё один фонарь, отправился исследовать ближайший проход, маркированный непонятной аббревиатурой. Белая краска за восемь с лишним десятков лет почти полностью облупилась от сырости.

* * *

Время близилось к обеду, а клиенты так и не появлялись. Точнее появлялись но, бегло осмотрев 'Ласточку', шли дальше к причалам других прогулочных субмарин. Андрей Бортко, владелец судна их отлично понимал: у конкурентов и раскраска поярче и иллюминаторы побольше. Даже не иллюминаторы, а настоящие блистеры из акрилового стекла. Сидят клиенты в креслах, а головы, фактически, снаружи. Очень удобно и обзор большой. Не то, что в его старушке, недоразумение, а не иллюминаторы. Вдобавок, армированные, так что клиенты часто выражают недовольство невозможностью позвонить даже в надводном положении. Сигнал телефона, к сожалению, экранируется.

Что с того, что его 'Ласточка' может погружаться и на сто метров, а у конкурентов только пятьдесят сертифицировано? И запас надводного хода у неё значительно больше, поскольку у 'немки' имеется, хоть и слабенький, но всё же дизельный двигатель, а не одни только аккумуляторы.

Вчера Андрей заработал только сотню, а сегодня, судя по всему, и вовсе ничего не будет. Да и сезон, в общем, то кончился: позади солнечные сентябрьские дни, а теперь, в середине октября и небо всё чаще покрывается низкими быстробегущими тучами, и море становится таким же серым и неприветливым. Пора ставить лодку на прикол, а точнее затаскивать по слипу в сарай, пышно называемый ангаром и заниматься её болячками, которых за лето накопилось немало. Только вот на какие деньги? Ладно, из ангара его не выгонят, тут всё схвачено, а глохнущий движок отремонтировать? а батарею перебрать? а уплотнение люка, а сальники винтов, а подшипники электромотора? И покрасить заново, в какой-нибудь весёленький цвет...

'Выкрасить и выбросить!' — с грустной усмешкой подумал владелец и по совместительству капитан, поскольку средств на все эти амбициозные планы у него не наблюдалось. Но и на металлолом продавать 'Ласточку' не хотелось. Для своего возраста она во вполне приличной форме, подремонтировать и будет лучше новой. И ей обязан был Антон и новой квартирой и возможностью помогать детям и даже 'Нива' ожидающая его у причала куплена на доходы от субмарины. Ранешние доходы, впрочем, в прошлом году всё уже обстояло не так уж и радужно, а в этом и вовсе...

Конечно, на жизнь и военной пенсии хватит, но скучно будет, не сидеть же козла забивать во дворе? Устроиться разве на лодочную станцию? Там его хорошо знают и работы всегда достаточно. И к морю поближе. Конечно, по сравнению с нынешним статусом это будет значительный downshifting, как говорят англичане. Был капитан, станет механик, даже не Главный. Нет, лодку он не продаст, одна только у него 'Ласточка' и осталась, не считая детей и внуков. Вчера вот старший сын звонил из Краснодара, рассказывал, что внуки играют в капитанов и подводников и чуть ли не каждый день спрашивают: 'А когда мы снова поедем к дедушке на подводной лодке кататься?'

Никак ему без моря нельзя: тянет оно к себе бывшего военного разведчика, почти флотского человека. Даже и в гостях в Краснодаре часто ловил себя Антон на мысли: 'А почему моря не слышно?' Смешно и грустно. В каких только морях он не побывал за время своей службы! И на Балтике и в Персидском заливе и в Средиземке. Но больше всего, конечно, пришлось испить каспийской и карибской водички. Какой роман мог бы он написать, если бы не действующие подписки 'о неразглашении'! Как уходили на последних ампер-часах от береговой охраны ... одной страны, как доставляли на покрытые сумраком пляжи, а то и скалы людей и важные грузы. И забирать их тоже приходилось, иногда и под огнём неведомых преследователей. Да, он был солдат и выполнял приказы, а то, что однажды подстрелил (надеюсь, не насмерть) одного самого быстроногого и ретивого полицейского, а не тот его ... что же, это война спецслужб, которая никогда не затихает, но и почти не афишируется.

На его глазах молодая салажья поросль матерела, прибавляла звёзд на погонах и наград на редко надеваемых парадных мундирах, и теперь уже они играют в прятки с властями как официально дружественных, так и вовсе не дружественных стран, выполняя приказы отцов-командиров. А он киснет на почётной пенсии. Конечно, коллеги приезжают, жмут руки, иногда благодарят за науку, просят совета и рассказывают порой о своих делах, о которых можно...

— Привет, Сардин!

— Ничего себе! Гаврилыч! Ты откуда взялся? — Андрей вскочил с ветхого стульчика и обнялся с незаметно подошедшим старым товарищем, полковником Семыхиным:

— Вот, кому бы, не пропасть! — продолжил он, когда давно не видевшиеся друзья закончили с рукопожатиями, междометиями и ритуальными ударами по плечам и иным частям тела. — Как ты здесь? Сто лет тебя не видел?

— Привет, привет! По делам приехал. И мои дела, это ты!

— Любишь ты говорить загадками, полковник! В каком смысле — я?

— Давай, Сардин, поговорим об этом обстоятельно, но только не тут при народе.

— Какой народ! Клиентов нет совсем. Сейчас я лодку закрою и ко мне поедем. Посидим, поговорим.

— Давай, в темпе. Поговорить нужно, а 'посидим' в следующий раз.

В холостяцкой квартире Андрея Семёновича, известного в определённых кругах под псевдонимом 'Сардин' было прибрано и уютно. Пока хозяин хлопал на кухне дверцей холодильника и нарезал бутерброды, г. Семыхин достал из портфельчика стеклянную фляжку греческого бренди и водрузил её на стол под ироническим взглядом покойной жены отставника, смотрящей с фотографии на стене.

— Ну, давай, первую не чокаясь! — сказал он, глядя на портрет, когда всё было уже подано и разлито по стопочкам.

Далее, господин Семыхин осведомился у старого товарища 'как оно вообще?' и, получив краткий ответ, перешёл к сути дела:

— Есть такая фирма 'СЕ', слышал, небось?

— Конечно, говорят что жулики, только никак разоблачить их не могут.

— И не разоблачат, Андрюша, поскольку не жулики они, а сделали уникальное открытие, какое не каждые сто лет делают.

— Рад за них, только я-то, каким боком? И ты, кстати?

— Ну, очень просто! Я возглавляю у них службу безопасности и приглашаю тебя на работу.

— Ничего себе! Ты в этой конторе? И куда же меня? В твою СБ, что ли? Я извини, конечно, понимаю, что кто-то должен врагам руки крутить. Только я для этого мало приспособлен.

— А для чего ты приспособлен, Сардин?

— Ты же знаешь, ВГ! Подлодки, скрытно доставить груз, человека или наоборот, принять.

— Что же, как раз по твоему профилю и работа.

— Ну, когда этим занимается держава, я ещё понимаю, а когда остальные, то это уже называется контрабанда.

— Нет-нет! Никакой контрабанды! Всё в пределах одной страны. С одного греческого острова на другой, но, понимаешь Андрюша, тайно. Мы ещё производство не запустили, а там уже крутятся тёмные личности.

— Слава, а ты сам-то уверен, что твоя фирма не тёмными личностями основана? А то больно их по телеку ругают. Наши-то ещё ничего, а вот смотрел по Би-Би-Си интервью какого-то там академика американского. Так тот прямо слюной брызгал и чуть микрофон не загрыз. Да и не очень я верю, что — где там? В Азербайджане? — такой процесс изобрели. А, что жульничество изобрели, очень даже верю!

— А мне ты веришь, Андрюша?

— Тебе верю, ВГ. Но, ведь и тебя могли обмануть!

— А если я тебе скажу, что Азербайджан тут не причём, что это только прикрытие, а основатель фирмы тебя сразу вспомнил с моей подачи, поскольку ты его в Иране два-три раза высаживал, а потом забирал? И что молчим?

— Ты, это ... Гаврилыч ... Ну, вы там и круты! Всё по науке, значит? Конспирация, карманная спецслужба, тайные операции, разведка-контрразведка? Серьёзные дела собрались делать?

— Да, Сардин, очень серьёзные. И ты нам нужен. Для начала, вместе со своей 'Ласточкой'. А вся спецслужба, это пока я с четырьмя помощниками. А ты шестой будешь. Кстати, ещё старых друзей встретишь.

— Ну, ты соблазнитель! А, вот, скажи мне, Гаврилыч, честно: всё это России вреда не нанесёт? Да не ухмыляйся, а как на духу!

— 'Всё это', как ты выражаешься, 'нанесёт' России и всему человечеству огромную пользу. Если, конечно, никто из нас не облажается. Погоди, предвижу я твой вопрос: Почему не отдать всё в 'компетентные руки?' Да?

— Да, это!

— Нет, это не выход. Понимаешь, это изобретение — страшное оружие в руках государства. Даже, 'абсолютное оружие', помнишь Шекли? Вот, ты бы дал, хотя бы и России, 'абсолютное оружие'?

— Крепко подумал бы, однако!

— Вот! А если оно расползётся в результате предательства, например? Если какой-нибудь благодушный или предприимчивый болван решит, что ему следует осчастливить человечество 'за так' или за изрядный куш? Поэтому, процесс держится в строжайшем секрете, даже я сам ничего не знаю. И я знаю только одного человека, кто полностью в курсе.

— Тогда, наоборот, всё зависит от тех носителей секрета!

— Зависит, Сардин, зависит! Но, если Державу мы с тобой контролировать не сможем, то в данном случае, аккуратно присмотрим, чтобы учредители чего не... учудили.

— Хорошо! А какую зарплату положишь?

— А, никакую!

— Э-э... это, в каком смысле? За харчи и забесплатно работать?

— Не совсем так! Понимаешь, сотрудники фирмы делятся на две категории: наиболее многочисленная, конечно, получает зарплаты и не маленькие. А меньшинство, так сказать, ближний круг, финансируются по другому принципу: просто дают обоснованную заявку, сколько денег ему сейчас нужно. Для работы и для жизни. И получают их.

— Ты прямо коммунизм мне описываешь, своими словами! Что, и миллион?

— А тебе, что, нужен прямо сейчас миллион?

— Да, нет, вроде! Мне пятьдесят тысяч нужно, чтобы 'Ласточку' в порядок привести. Это по минимуму.

— Вот на этой карточке на предъявителя, — ВГ извлёк из бумажника кредитку, — лежит 200 тысяч евро. Берёшь её и делаешь всё по максимуму. Сонар установи обязательно.

— Так, я и новые аккумуляторы тогда куплю?

— Покупай. Не хватит — добавлю. Останется — отчитаешься.

— Слушай! Я всю жизнь мечтал по такому принципу работать!

— Вот и сбылась твоя мечта, — ВГ посмотрел на часы. — Давай, если есть вопросы ... А то, нам ещё со связью нужно решить.

— А как лодку доставить... Кстати, куда?

— Не заморачивайся. Как всё починишь, наймём буксир, и пойдёшь в тёплые моря. Документы мы оформим сами. Ты на ремонте сосредоточься. А базироваться будешь неподалёку от 'Золотого острова', на Наксосе или Милосе. Знакомые места?

Сардин хмыкнул, и ВГ продолжил:

— Это мы вместе потом выберем. Прикрытие то же самое — туристов летом катать будешь, вполне легально. Патент сделаем. А когда понадобится... Мы на нашем острове готовимся оборудовать для тебя подземный причал, от Мировой войны наследство осталось. На прошлой неделе ребята ходили под воду, нашли то, что требовалось. Опять-таки, сам посмотришь и примешь участие, пока 'не сезон'. Но к весне, когда ожидается начало производства, всё должно быть готово!

— Всё сделаю, полковник! Спешишь что ли?

— Да, Сардин, спешу. Дел не меряно. Теперь о связи: у тебя Интернет есть?

Когда через двадцать минут Андрей Бортко вышел проводить своего старого друга и коллегу, на столе осталась только едва початая бутылочка бренди, стопки и пустая тарелка. Кредитку старый подводник хозяйственно припрятал во внутренний карман.

* * *

Не то, чтобы комната, где ожидали вызова свидетели, была обставлена аскетически, нет, тут имелся и телевизор (похоже, никогда не включавшийся, поскольку пульта от него не наблюдалось) и кофейный автомат с набором одноразовых стаканчиков. Но жёсткие сиротские диванчики, казалось напрямую перекочевавшие сюда из прошлого, богатого потрясениями века, решётки на окнах и самое главное, судебный пристав, занимающий пост у двери создавали подавленное настроение, чувство, что занесло тебя в недра бездушной государственной машины. Действующей, как хотелось бы надеяться, по известным и вроде бы справедливым законам, но порой дающей сбои и ломающей судьбы даже и невинных граждан, имевших неосторожность попасть в сферу её равнодушного внимания.

Впрочем, в данном случае, перспективы уголовного дела о разбойном нападении на дом гражданина Самсонова и на его домохозяйку гражданку Лодыгину были ясны с самого начала. Павел Васильевич под бдительным оком молодого охранника негромко беседовал с Петром и Сергеем о делах весьма далёких от троицкого 'процесса века'. У их ног лежал Барсик в ошейнике и с пристёгнутой шлейкой. Он, похоже, совсем не волновался, хотя и был одним из главных действующих лиц происшествия до сих пор с упоением обсуждавшегося не только в Троицке, но и в самарских СМИ.

У противоположной стены, на другом обшарпанном диванчике сидела ещё одна свидетельница, пожилая дама в чёрной юбке и тёплой коричневой кофте — мать гражданина Сапарова. На друзей она посматривала неодобрительно, но взглядом с ними старалась не встречаться. Что поделать: для матери её сын всегда остаётся самым лучшим, а его враги становятся врагами матери.

Запел мобильник и Павел Васильевич нажал на нём кнопку:

— Слушаю, Марат!

— Ты не занят, Паша?

— Пока нет, сижу, ожидаю вызова.

— Ах, да! У тебя же суд сегодня! Ну, я тогда коротко: твои питомцы Маша и Рома чувствуют себя хорошо, дистрофия прошла. Я подобрал им кормилицу, правда, собаку, а не кошку. Они ладят, играют. Скоро начну подкармливать мясом. И Лида каждый день после школы заходит проведать и поиграть. Нанороботов у них в крови нет, хотя, судя по фенотипу, Барсик, несомненно, их отец. Так что...

— А почему ты их называешь нанороботами?

— А как их ещё назвать? Специализированные молекулы, скорее всего, артефактные, поскольку, как я выяснил, 'заточены' они под человеческий геном. Но и в крови других млекопитающих вполне активны. Я тут произвёл несколько опытов, в том числе и на себе. Результаты поразительные. У меня, знаешь ли, десять лет не было одного ногтя на пальце ноги. Так он стал отрастать. И с зубами проблемы начались.

— С зубами то что?

— Тоже отрастают удалённые. Не так быстро, правда, как ноготь. Ты, ведь, тоже привитый, так сказать, ничего не замечал?

Павел Васильевич замечал многое, но тут ответил с гордостью:

— У меня все свои на месте! Только зуб мудрости давно уже удалили.

— И как?

— Да, ничего... Слушай, Марат! А ведь наверно и у меня! Десна чешется и чешется!

— Поздравляю, скоро прорежется зубик! Ой, Павел, извини, я тебе вечером перезвоню! — вдруг спешно прервал разговор Марат Рувимович. — Пациента принесли.

В трубке послышалось горестное кошачье мяуканье, перемежаемое шипением и женскими причитаниями. Ветеринар отключился и занялся, видимо, травмированным котом. Селектор около пристава, до этого с интересом прислушивавшегося к разговору и с уважением разглядывавшего Барсика, что-то неразборчиво пробормотал и молодой человек в форме провозгласил:

— Гражданка Сапарова, пройдите в зал заседаний!

Та поднялась и проследовала по стеночке на максимальном удалении от дремлющего кота.

Как уже говорилось, суд вызвал большой интерес в среде горожан славного города Троицка. И по этой причине зал был забит до отказа. Такие громкие преступления в тихом и почти патриархальном городке бывали не часто. Тихом и патриархальном, впрочем, по меркам первой трети текущего века: милиция отнюдь не сидела без дела и теперь. Некоторые граждане, как и сто лет назад периодически покушались на всевозможные разновидности насилия и убийства, зачастую с помощью подручных предметов, но иногда используя и специально для этой цели изготовленные. Чаще по пьяни, но иногда и в трезвом рассудке и полной памяти. Норовили похитить чужую собственность и денежные знаки, как открытым доступом, так и путём взлома запоров. А те, кто понаглей и поглупей, совершая действия, которые закон трактует, как разбойные нападения. Рано или поздно большинство из них попадалось в руки милиции и временно изолировалось от общества в тюрьмах и зонах, где те из них, у кого ещё не пропало желание продолжить преступную карьеру, проходили длительные курсы повышения квалификации.

Когда судья вызвал, наконец, и его, г. Самсонов кивнул друзьям, подхватил шлейку и с котом на поводке прошествовал в зал, где, проходя по центральному проходу к свидетельской кафедре, сорвал аплодисменты подобно некой звезде эстрады. Впрочем, эти приветствие и знаки восхищения относились, скорее, не к нему, но к ведомому им внушительных размеров коту, о роли которого в данном деле все уже были наслышаны. Одна только троица подсудимых, томившихся словно дикие животные в клетке, не выразила при его появлении никакого энтузиазма, а наоборот состроила кислые мины и пробормотала сквозь зубы отнюдь не приветствия. Блистали фотовспышки репортёров и обычных граждан, некто, вооружённый видеокамерой, пригибаясь, споро пятился перед Барсиком, норовя ухватить крупный план. Кот шёл не спеша, с гордо поднятым хвостом и с видом полного безразличия к ажиотажу, вызванному его появлением. Только жмурясь от вспышек фотокамер.

Заняв место за свидетельской кафедрой, Павел Васильевич приготовился отвечать на вопросы, однако шум и копошение в зале всё не прекращались. Наконец судья, стукнув молотком, пригрозил очистить зал, если порядок сию же минуту не восстановится. Это подействовало, мигнула ещё одна вспышка, раздался писк камеры, запечатлевший Барсика, прилёгшего у ног свидетеля в позе сфинкса и настала относительная тишина. По заведённому сотни лет назад обычаю, судья удостоверился в личности свидетеля и подробно расспросил его о событиях, послуживших поводом к возбуждению уголовного дела, в частности, об обстоятельствах знакомства с обвиняемыми. После выяснения этих вопросов, свидетель был передан прокурору, а затем адвокату. Тот о самом деле расспрашивал мало, зато сосредоточился на обстоятельствах установки и эксплуатации системы видеозаписи, в конечном итоге позволившей установить и изобличить его подзащитных.

Адвокат, по несколько раз переспрашивая и явно стараясь запутать свидетеля, задавал в нескольких редакциях одни и те же вопросы: не была ли система наблюдения установлена сразу после проблемного знакомства с г. Сапаровым и его коллегами? Действительно ли она существовала и эксплуатировалась и до инцидента? Похоже, защитник хотел создать у присяжных и судьи впечатление, что всё преступление суть следствие злонамеренной провокации. Наконец, судья прервал адвоката и объявил ему, что на жестком диске компа, изъятого с места преступления, присутствуют и регулярные прошлогодние записи и предложил задавать вопросы по существу дела.

— Извините, Ваша честь! — тут же повинился адвокат и перевёл допрос свидетеля в иную плоскость. В частности, спросил у него, на каком основании тот осуществляет 'беспривязное содержание опасного дикого животного', якобы 'терроризирующего всю округу' и наносящего его соседям 'существенный вред'. Павел Васильевич хотел ответить, но снова вмешался судья. Он спросил адвоката, на чём основаны эти серьёзные обвинения. Тот с торжеством зачитал копию заявления в милицию некоей гражданки Сазоновой, проживающей на улице Крайняя, 16, которая жалуется на периодическую пропажу её кур и просит принять меры к неизвестным похитителям.

— Прошу приобщить к делу! А улица Крайняя находится всего в нескольких минутах ходьбы от места жительства свидетеля! — заявил находчивый адвокат, передавая заявление судье.

— С какого времени кот находится в вашем владении? — спросил судья г. Самсонова изучая мало разборчивый рукописный текст.

— С середины мая этого года, Ваша честь. Дата приобретения имеется в его паспорте.

— Заберите эту бумагу! Суду она не нужна, — сказал судья адвокату. — Представленное вами заявление Сазоновой датировано прошлым годом и не имеет отношения к ... опасности или безопасности данного животного. Напомню, что этот вопрос перед судом и не стоит. Кстати, насколько я помню, после осуждения в прошлом году сына гражданки Сазоновой по обвинению в злостном хулиганстве пропажа её кур прекратилась. И если у вас нет вопросов по существу...?

— Больше нет, Ваша честь!

— Тогда объявляется перерыв на час. После перерыва переходим к прениям сторон.

Сергея и Петра в качестве свидетелей так и не вызвали. Павел Васильевич вышел вместе с Верой Степановной и Барсиком на улицу подышать свежим воздухом. К этому времени у Лиды закончились занятия в школе. Павел позвонил ей, и она согласилась доставить кота домой, поскольку присутствие тому надоело. Толпа, вышедшая из зала покурить или перехватить чего-нибудь съестного, с восторгом наблюдала, как сегодняшняя знаменитость ловко вскочила на заднее, обтянутое грубым брезентом сиденье рычащего мотоцикла. И умчалась вдаль вместе с водительницей, симпатичной девушкой старшего школьного возраста, одетой в плотные брюки и кожаную куртку.

Выступивший после перерыва прокурор призвал сурово наказать подсудимых, совершивших дерзкое антиобщественное деяние, и в подтверждение своих слов попросил продемонстрировать присяжным и всему залу видеофильм, снятый системой наблюдения во дворе потерпевшего. Судья разрешил, и фильм был показан. Это была уже обработанная следователями копия, где каждое действующее лицо, кроме, конечно, кота было снабжено плавающей по экрану вслед за ним биркой с фамилией. Показ происходил сначала в полной тишине, нарушаемой только комментариями прокурора. Оживление зала вызвал триумфальный выход Барсика. А показ его радикальных действий сопровождался взрывами аплодисментов и сочувственными вскриками в момент ранения. Сразу несколько камер снимали сюжет с экранов установленных в зале мониторов и, несомненно, готовили ему широкую популярность.

Вслед за прокурором слово было дано адвокату. Тот попросил суд отнестись к его подзащитным со снисхождением, упирая на их многолетнюю усердную службу на ниве охране общественного порядка. И упомянул, что сама ссора между потерпевшим и его подзащитными произошла во время несения теми суровой и неблагодарной службы. На это отреагировал обвинитель. С разрешения судьи, он зачитал имеющиеся в деле показания вице-префекта города Самары, который по факту произошедшего на его глазах инцидента пояснил, что его некомпетентные сотрудники в тот раз продемонстрировали явное превышение власти, за что и поплатились заслуженным унижением и последующим увольнением по служебному несоответствию.

На этом прения сторон закончились, и судья предложил подсудимым произнести последнее слово. Естественно, выяснилось, что те полностью признают свою вину, раскаиваются в содеянном, просят прощения у всех, а особенно у госпожи Лодыгиной. Веру Степановну аж передёрнуло, когда в устах поблёкшего за время пятимесячного следствия Сапарова прозвучало её имя. И, хотя они, подсудимые, со смирением примут любое назначенное им наказание, просят они, чтобы оно не было связано с лишением свободы. Поскольку, имеют на содержании, кто престарелую мать, кто малолетних детей. По непонятной причине супруги арестованных вместе с малолетними детьми суд своим присутствием не почтили, хотя в природе, несомненно, существовали.

После сего ритуального покаяния судья предложил присяжным удалиться в совещательную комнату и вынести вердикт по представленному им делу. Когда присяжные ушли, вновь был объявлен перерыв, впрочем, не очень долгий. В который уже раз прозвучала команда секретаря суда: 'Встать, суд идёт!'

Решение заседателей оказалось вполне ожидаемым в зале и единодушным: 'признать виновными по всем пунктам предъявленных обвинений'. Судья поблагодарил присяжных и весь состав суда за работу и зачитал подготовленный им приговор. Вкратце его суть состояла в следующем: организатору гражданину Сапарову — восемь лет строгого режима, его подельникам по шесть лет, с учётом срока уже отбытого во время следствия. В зале прозвучали аплодисменты, гражданка Сапарова разрыдалась, и пристав увёл её к дежурному врачу. Осужденные выслушали приговор, стоя с низко опущенными головами.

— Ясен ли вам приговор? — спросил судья, и те выдавили из себя 'ясен'. Судья пояснил им порядок обжалования и прочие тонкости. После чего прозвучало 'руки за спину!' и бандитов увели. Корреспонденты спешили сообщить по мобильникам последние новости в свои редакции, народ расходился, обсуждая перипетии дела и приговор. Как всегда в таких случаях, в толпе звучало и: 'мало дали' и прогнозы: 'выйдут года через три'. Москвичи и Павел Васильевич с бледной от пережитых стрессов Верой Степановной сели в автомобили и уехали домой.

В Москве, редактор одной из популярных газет, получив по Интернету материалы о состоявшемся в Троицке судебном процессе, с интересом посмотрел на фото огромного кота, машинально прикидывая при этом компоновку статьи и сенсационный заголовок. Что-нибудь вроде: 'Дрессированный кот обратил в бегство вооружённых налётчиков'. Затем переключился на портрет г. Самсонова. Тот напомнил ему кого-то совсем недавно виденного. Машинально убирая фотошопом нерезкие фоновые детали снимка, редактор вдруг вспомнил кого. Пририсовав Павлу Васильевичу узкие чёрные усики, тёмную восточную небритость и слегка изменив причёску, редактор получил лицо загадочного Тагира Омарова.

'Надо же, как похож!' — подумал редактор, и у него мелькнула мысль как-нибудь обыграть в статье это портретное сходство малоизвестного российского и скандально известного азербайджанского бизнесменов. Однако ничего остроумного в голову не пришло, редактор почистил снимок и скоро забыл об этом забавном казусе.

* * *

К рождеству, как это и планировалось, большинство сооружений на острове было закончено. Общежития опустели. Большая часть инженеров, техников и рабочих, занятых на строительстве, разъехались на каникулы. Два пассажирских судна на подводных крыльях, 'Кентавр' и 'Минотавр' на новообразованной линии 'Пирей' — 'Золотой остров' ходили полупустыми и в результате сократили количество рейсов. На острове продолжали трудиться только работники 'Азпетрол', заканчивающие прокладку трубопроводов морской воды и монтаж мощных насосов. По существующей легенде эта вода предназначалась для извлечения из неё необходимых веществ, путём секретного процесса, а на самом деле она была нужна для охлаждения накопительных ёмкостей снарк-генераторов. Поскольку производительность промышленных установок не шла ни в какое сравнение с лабораторной, когда-то действовавшей в малоизвестном мировой общественности городе Троицке, то и выходящий, раскалённый продукт требовал интенсивного охлаждения.

Тем не менее, 'лабораторная' установка после некоторого перерыва возобновила свою работу, но уже в подземельях Золотого острова. Более того, её работа обеспечивала в полном объёме 'чёрное' финансирование строительства без которого, несмотря на значительные легальные вливания, обойтись так и не удалось. Разработанная Екатериной Семёновой схема легализации произведённого золота на Ближнем Востоке в Пакистане и Индии задействовалась эпизодически, но работала пока без сбоев. Хотя и позволяла реализовывать золото и платину, в лучшем случае, по половинной цене 'чёрного рынка'.

Доступ же в лабораторию осуществлялся теперь через подвал офиса. Оказалось, что в дополнении к проекту, врученному руководству 'Азпетрол' вкралась досадная 'ошибка'. Одна из труб почти двухметрового диаметра согласно этому приложению должна была исходить из стены офиса и, следуя параллельно прочим оканчиваться не в море, а в глубокой каверне скального массива. В проекте было обозначено, что эта труба предназначается для отвода сточных вод недавно законченного офиса во внутренние полости острова, где, якобы в будущем планируется строительство очистных сооружений. Однако, даже человеку далёкому от премудростей сантехники было ясно, что пятиэтажный офис, даже вместе с гостиничным комплексом не может дать такого объёма стоков. И трубы вчетверо меньшего диаметра для этого вполне достаточно.

По причине такого явного несоответствия целей и средств, прораб 'Азпетрол' позвонил самому г. Омарову. Где тот находился, осталось неизвестным, но на звонок ответил сразу:

— Слушаю! — раздалось в трубке на английском.

— Тагир Хасанович! Это Сидоренко, здравствуйте!

— О! Приветствую! Проблемы? — ответил бизнесмен по-русски, но с еле заметным акцентом.

— Да, проблема возникла. В том плане, что Вы нам передали одна труба, похоже, показана ошибочно.

— Секунду, Иван Евгеньевич! Сейчас выведу... Какая, говоришь, труба?

— Лист 2, номер 16-5.

— Так, секунду... труба железобетонная, секционированная, с гидроизоляцией, диаметр 1800. Эта? И что с ней не так?

— Диаметр для стоков больно велик. Не иначе, ошибка проектировщиков!

— Действительно, у нас же офис, а не слоновый питомник! А деньги за проект уже выплачены. Ничего, я ещё найду, как их обидеть! Так по-русски говорят?

— Говорят, Тагир Хасанович! Так что делать?

— Делай строго по проекту, дорогой, а я буду после праздников разбираться, нужно проектировщиков выслушать. А сейчас никого не найдёшь. Якши, товарищ Сидоренко?

— Якши, мистер Омаров!

На этом инцидент оказался исчерпан. Несколько позже, уже в конце января, 'тайный ход', ведущий из офиса к подземному причалу и лаборатории был окончательно приведён в порядок, теперь уже силами исключительно доверенных людей. Два 'субботника' по разбору завалов в пещере, протягиванию электрического кабеля и установленная в дальнем углу подвала железная дверь с сигнализацией обеспечили возможность попадать туда из офиса и гостиницы. И покидать их незаметно от рядовых работников фирмы и нанятых лиц, используя лифты, которые официально в запертый подвал 'не ходили'. Однако, имея карточку доступа, можно было спуститься на лифте и в подвал. Достигнув нужной двери, вставить карточку в щель считывателя, после чего, через открывшийся вход в трубу несостоявшегося стокоприёмника пройти в пещерный комплекс. На его верхнем ярусе в одной из пещер приспособленных когда-то под склад бывшими хозяевами и располагалась ныне пока единственная в мире алхимическая лаборатория, где безраздельно царствовал Сергей. Конечно, только тогда, когда прилетал на остров. Тут же, в тайнике хранилась и часть снарков, ожидающих установки в монтирующееся на поверхности оборудование.

Начало производства было запланировано на 1-е мая, и всё шло к тому, что этот срок будет соблюдён. Оборудование для 'обвязки' главных составных частей генераторов материи — снарков, не такое уж и сложное, заказывалось на различных предприятиях, а сборка велась уже на острове опытными инженерами, в основном россиянами и украинцами. Но финальный этап сборки, установка съёмных кассет со снарками участия посторонних не требовала. Более того, этот этап должен был производиться исключительно 'посвящёнными'.

* * *

Воздушный лайнер не спеша, набирал высоту. Приглушённо ревели турбины. В иллюминатор видна была только серая хмарь февральской облачности. Но вот за бортом посветлело, в образовавшемся облачном разрыве мелькнуло голубое небо, и в иллюминатор вдруг ударили солнечные лучи. Сверху серая облачная пелена неожиданно оказалась ослепительно белой, подобной равнине, покрытой свежевыпавшим снегом. Вячеслав Гаврилович зажмурился, а затем и вовсе прикрыл окошко шторкой. Уши не болели и поэтому, пожалуй, стоит подремать. Раньше ВГ не очень любил летать на самолётах: те небольшие изменения давления в современных лайнерах, которые прочие пассажиры почти и не ощущают, вызывали у него заметные боли. Однако несколько недавно всё изменилось. Как-то отправляя его в очередную командировку в Мадрид, Павел Вас... пардон! г. Омаров обратил внимание на мелькнувшую на лице ВГ кислую мину и осведомился, хорошо ли он себя чувствует. Выслушав ответ, шеф задумался, затем взял телефонную трубку и переговорил с каким-то Маратом. Затем передал трубку ВГ и попросил рассказать 'доктору' о травме и о симптомах болезни. Доктор слушал внимательно, а затем попросил передать трубку обратно.

Закончив разговор с неведомым врачём, шеф испытующе взглянул на ВГ и сказал:

— Гаврилыч! Хочешь науке послужить?

— В каком это смысле Тагир Хасанович?

— Есть у меня экспериментальный препарат чуть ли не от всех болезней, если хочешь, могу на тебе попробовать. Вот и доктор рекомендует.

— Если от всех болезней, то значит шарлатанство! — усмехнулся в ответ ВГ.

— Вообще-то, да, но не в этом случае. Ну, что, готов?

— А рога не вырастут?

— Не должны. Вот, зубы могут вырасти.

— Как это, зубы могут вырасти? — изумился Гаврилыч. Нынешнего шефа, а вообще, давнего коллегу он знал очень давно и никогда не замечал за ним склонности к мистификациям.

— Как, как! Как у пацана малолетнего. У тебя все на месте?

— Как ты думаешь, почти в шестьдесят? Протезы у меня стоят, штук десять! Немало денег отдал.

— Если согласишься, то пропадут твои денежки, а зубы вырастут.

— Ты прямо сказки рассказываешь! Ну ладно, согласен, давай своё лекарство.

— Это будет укол. Снимай рубашку!

Шеф полез в сейф и достал безъигольный инъектор и ампулу со слегка синеватой жидкостью. ВГ снял рубашку и непроизвольно поёжился. Пахнуло спиртом. Павел, как заправский доктор мазанул предплечье своего коллеги ваткой, затем приложил к нему блестящий приборчик — 'не дёргайся!' — и нажал на нём кнопку. Прибор издал короткое шипение, в плечо ударило, и на этом 'укол' закончился.

Честно сказать, ВГ не почувствовал сначала никакого эффекта лечения: уши в самолёте на следующий день побаливали чуть ли не сильнее, чем прежде. Зато через сутки, уже при возвращении, 'подопытный' с изумлением прислушиваясь к своим ощущениям, понял, что внутреннее ухо не беспокоит его совершенно. А ещё через две недели, как шеф и предсказывал, у него зачесались дёсны под протезами.

— Я теперь, наверно, и нырять смогу! — похвалился он Павлу при очередном разговоре.

— Вот и чудесно! — обрадовался тот. — Только в воде осторожнее, пожалуйста. Бортко появится, сможешь ему помогать.

— А как бы этого доктора Марата увидеть и большое спасибо ему сказать?

— Марата Рувимовича? Увидишь ещё и пообщаешься, он вообще, возможно у нас обоснуется.

В вялые, медленные мысли задремавшего ВГ вдруг вторгся сигнал телефонного вызова. Номер вызывающего абонента в списке не числился.

— Слушаю, Семыхин!

— Привет, ВГ! Узнал?

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич!

— Смотри-ка! Узнал! Ну, и как там тебе на вольных хлебах живётся?

— Да, не жалуюсь!

— Вот и прекрасно! Мне тут рассказали, что ты в какой-то нерусской фирме обосновался, или врут?

— Нет, не врут.

— Что-то ты, ВГ, как-то односложно отвечаешь! Уши кругом?

— Я в самолёте.

— Тогда, понятно! Выберешь время, позвони мне на этот номер, ОК? нужно поговорить.

— О фирме?

— О ней, родимой!

— Поговорим, нет проблем!

— Я смотрю, ты без энтузиазма совсем! Не волнуйся, мы коммерческие секреты выведывать не станем, нам не интересно. Ну, бывай! Удачного полёта!

— До свиданья, Владимир Сергеевич!

Всё, сна как не бывало! Звонок В. С. Козина, некогда полковника военной разведки и его, ВГ, непосредственного начальника, а ныне, пожалуй, что и генерал-лейтенанта был неприятен и вызвал поток не очень радостных размышлений. Друзьями они никогда не были, и когда Козин пошёл на повышение, а ВГ занял его место, расстались без сожаления. Был в те времена Владимир Сергеевич требовательным руководителем, но не капризным и не заносчивым, как многие носители полковничьих погон. А вот дружбы, поди ж ты! не случилось. А теперь, значит, его заинтересовали 'Элементы'. Не его самого, конечно, а Службу. Сентенция 'из разведки не уходят' в действии! Значит, засветился ты, ВГ, засветился! Попал ты кому-то из наших парней в объектив и благополучно идентифицирован, как полковник в отставке Семыхин. Возможно и личность господина Омарова для российской разведки уже не секрет. Тем не менее, поводов для паники нет. Эта ситуация уже прорабатывалась. Но доложить, тем не менее, нужно.

ВГ встал с кресла. Его сосед, пожилой господин, грек или турок всю дорогу не отлипающий от своего ноута, приподнялся и пропустил его в проход между рядами кресел. Закрывшись в туалете, полковник снова извлёк из кармана мобильник и нажал на нужную кнопку.

* * *

Средний балл Лидиных школьных оценок твёрдо застрял в районе 4,5. Что преисполняло родителей законной гордостью за своё чадо. Но, честно говоря, сама Лида не прилагала к достижению этого неплохого результата особых усилий. Раз и навсегда, уяснив для себя, что беспрепятственно копаться дотемна в гараже с мотоциклом и некоторыми прочими железками возможно только имея 'хорошие' оценки, девушка легко достигла этой важной для себя степени свободы.

'Школьная программа рассчитана на среднего ученика', — сказала как-то мама, а Лида запомнила этот тезис и обдумала. Даже на секунду не предположив, что она 'средняя', ученица тогда ещё восьмого класса посвятила несколько дней прочтению всех своих учебников от корки до корки. А заодно достала и также просмотрела все компьютерные файлы, с которыми ей предстояло ознакомиться, в рамках школьной программы на текущий учебный год. Неизвестно, эффективен ли этот придуманный ею метод учёбы в приложении к её соученикам, да и сама она вряд ли запомнила всю проглоченную информацию. Зато теперь на уроках, когда её одноклассники со скрипом пытались усвоить нечто для себя новое, конечно те, кто пытался, а не просто отбывал школьные часы, Лида вспоминала уже прочитанное в начале года и вкупе с объяснениями учителей укладывала информацию в голову несравненно легче.

Обычно одноклассники не любят отличников, справедливо подозревая в них предателей свойственных юному возрасту ценностей. А также за то, что оных постоянно и нудно ставят им в пример. Этих коллизий Лида благополучно избежала: круглой отличницей она не была никогда, а от всяческих 'ботаников' её отличал весёлый нрав, склонность к проказам и особенно мотоцикл, который она завела себе сразу, после получения юношеской водительской лицензии, то есть, с 14-и лет. Но и до этого знаменательного события, даже в младших классах, в её карманах и ранце вместе со свойственным возрасту содержимым можно было найти иные причиндалы, свойственные, скорее мальчику: болтики, гайки, какие-то батарейки и провода. Виной этому увлечению техникой был, конечно, папа. Для Лиды не было никогда лучшего времяпрепровождения, чем помогать ему в гараже в ремонте его заслуженных, престарелых 'Жигулей'.

— Папа, а как работает мотор? — спросила как-то девчушка отца. И тот нарисовал ей схему двигателя, объяснил принцип работы зажигания и продемонстрировал, со всяческими предосторожностями вспышку бензиновых паров. Схема, перерисованная разноцветными фломастерами с грязного листка бумаги, перекочевала в альбомчик, который обязательно заводят девочки в определённом возрасте. Смотря на неё и вникая в принцип работы двигателя, Лида представляла, как впрыскивается в цилиндр бензиново-воздушная смесь, как сжимается она ходом цилиндра, и как в определённый момент, ни раньше не позже, слепящая электрическая искра воспламеняет послушную газовую взрывчатку. И та, сгорая и увеличиваясь в объёме, толкает поршень, передающий своё поступательное движение на вал двигателя.

Может быть, кто-то скажет, что такие увлечения, опять таки, приличны, скорее детям мужского пола. Но так уж получилось в этой семье, что Лидины куклы не только исправно готовили обеды, ходили друг к другу в гости, воспитывали своих детей. Но они и любили прокатиться с ветерком на мотоцикле и в автомобиле. И даже сами их конструировали.

Как-то давно на автостоянке рядом со школой, когда уроки уже закончились, старшеклассники, у кого уже были свои 'тачки', как правило, подержанные ветераны, собрались у некоего отечественного чуда, также претендующего на звание 'автомобиль'. Десятиклассник, которому этот одр принадлежал уже недели две, почти весь этот срок мучался со своим аппаратом. Мотор рыдвана, иногда работающий достаточно стабильно, внезапно, без всяких видимых причин начинал глохнуть. Консилиум предлагал всевозможные диагнозы, на что владелец уныло отвечал, что 'это уже проверял', 'это чистил', 'это регулировал'. И 'свечи менял' тоже. Никто сначала не обратил внимания на подошедшую со своим велосипедом девчонку с ранцем за плечами. Она же, постояв в сторонке, послушав и понаблюдав за безуспешными попытками добиться стабильной работы двигателя машины, не выдержала и вдруг заявила звонким голоском:

— Это игла в карбюраторе... Клинит!

Общество вынужденных механиков-любителей дружно глянуло в сторону нежданной советчицы и, оценив её юный возраст, равнодушно отвернулось. А кто-то и сказал беззлобно:

— Давай, крути педали! Девочка...

Лида гордо вздёрнула носик и приготовилась вскочить на велик и уехать, но владелец дефектного агрегата, в своём печальном положении готовый хвататься и за соломинку, попытался остановить её:

— Эй! Как тебя...? Что ты сказала?

— Иглу в поплавковой камере проверь! — крикнула через плечо малолетка, уезжая.

Неожиданный совет, хотя бы и полученный от этой с виду малокомпетентной личности, тем не менее, привёл к полному успеху ремонта. Уже через полтора часа старый, заслуженный двигатель работал как часы, не проявляя никаких тенденций к незапланированным остановкам. Что послужило предметом для нескончаемого потока шуток, направленных почему-то на самого владельца пенсионного возраста 'Жигулей'. Разговор зашёл, естественно и о Лиде, хотя её имени никто, конечно не знал. Кто же знает всех этих пигалиц?

— Теперь, как честный человек, ты должен на ней жениться! — с серьёзным видом сказал кто-то из друзей.

— Она тебе машину будет ремонтировать! — подхватил другой.

Эти замечания вызвали дружный смех, за которым чувствовалось некоторое понятное, но тщательно скрываемое смущение прожжённых ассов в области ремонта автомобиля, коим себя считает каждый, хотя бы раз открывавший его капот. Довольный же владелец отремонтированного артефакта оглядывался по сторонам в поисках девочки, но её нигде, конечно, не было видно. На следующий день, однако, он перехватил её в школьном коридоре и подарил в благодарность специально купленные наклейки с мультипликационными героями. И Лида украсила свой ранец изображением лихой рыжеволосой мышки с гаечным ключом в лапках и защитными очками на лбу.

И наверно потому, что история заимела некоторую огласку, Лида получила уважительное прозвище 'Гаечка'. И носила его несколько лет, до тех пор, пока из худющей, белобрысой девчонки не превратилась в стройную и симпатичную девушку, вдобавок сменившую велосипед на мотоцикл, но нисколько не потерявшую популярность в кругах школьных самодеятельных механиков. Почуяв специалиста, с ней общались, как с равной и внимательно выслушивали её советы не только старшеклассники, но порой, даже и учителя.

Летающие в небе лёгкие самолёты давно привлекали Лидино внимание. И как-то весной она села на велосипед и отправилась за город, где, как она выяснила, находился аэродром. На территорию её, конечно, не пустили, но стоять у забора и смотреть, как взлетают и садятся одномоторные, а порой и двухмоторные самолёты, никто не запрещал. Так и простояла девочка с велосипедом до вечера и, вернувшись домой, дала себе слово, что тоже будет летать. Правда, с реализацией этой мечты пришлось подождать: и лет ей было маловато, и курс обучения стоил солидных денег.

Вопрос: 'как заработать?' мучил Лиду всю последнюю четверть. Она даже сходила на 'летнюю биржу труда' для подростков. Многочисленные предложения от сельскохозяйственных предприятий её не заинтересовали. Она совсем, было, собралась поработать посыльной, благо и велосипед был на ходу, но, как оказалось, там требовался возраст не менее 14-и лет. Решение нашлось прямо в своём доме. Лида устроилась приходящей няней в соседнем подъезде. К счастью трёхлетняя Оля оказалась не очень капризной и с 'няней Лидой' она вполне поладила. Часто во время прогулок Лида заворачивала со своей подопечной в свой гараж. И пока возилась на верстаке с какой-нибудь срочной железкой, малышка тихонько сидела в уголке и во все глаза наблюдала за ней. Даже и теперь, по прошествии нескольких лет, Оля, завидев во дворе Лиду, вырывалась из рук родителей и бежала к ней.

— А когда ты к нам снова придёшь? — спрашивала она, обняв ручонками 'няню'.

А ещё деньгами помогли родители. Выслушав Лиду, вдохновенно изложившую свою мечту и посетовавшую на 'финансовые трудности', отец увлёк мать на кухню. Уж о чём они говорили, и какие аргументы выдвигали, осталось неизвестным. Но потом папа сходил к ближайшему банкомату и вернулся с пачкой новеньких евро. Получив в 14 лет паспорт, Лида на следующий же день отправилась в аэроклуб. Увы, её ждало разочарование: занятия уже шли целый месяц.

— Приходи на следующий год, дочка! — посоветовала ей добродушная вахтёрша.

'Целый год ждать? Какая невезуха!' — подумала Лида, плетясь к выходу.

И тут ей на глаза попалась оббитая дерматином дверь с табличкой 'Директор'.

'Почему бы и нет?' — подумала она и постучала, и когда за дверью раздалось: 'Войдите!' — потянула ручку.

В просторном кабинете, украшенном моделями лёгких самолётов и кубками, сидели двое. Один, явный директор, мужчина лет сорока, сидел за столом. На стене над ним висели, какие-то дипломы и сертификаты в рамочках, поскольку на них так и было написано. А второго Лида знала. Это был Павел Васильевич Самсонов, Лида встречалась с ним несколько раз, когда приезжала на работу к тёте в автосервис. Однажды её было необходимо выточить нестандартную шпильку, и папа посоветовал съездить к Вере Степановне. Тётя повела её в кабинет к директору, познакомила с ним и попросила разрешения обратиться к токарю. Павел Васильевич, чем-то занятый, кивнул в знак согласия, но потом вдруг заинтересовался и спросил:

— А зачем тебе эта шпилька, Лида?

— Я мотоцикл восстанавливаю! — бойко ответила девушка.

— Сама?

— Да, сама! Ну, папа иногда помогает!

Павел Васильевич недоверчиво покачал головой, но Вера Степановна поддержала племянницу:

— Точно-точно! Весь божий день в гараже пропадает! Ей не девушкой, а парнем нужно было родиться.

— Не, тётя! Мне и так хорошо, — ответила, смущаясь, Лида.

В результате, Павел Васильевич сам повёл её в цех. А по дороге показал и весь автосервис. Представив Лиду седому токарю, он попросил его оказывать малолетнему механику помощь, когда бы она ни попросила. Это знакомство оказалось весьма полезным.

И вот теперь, повернувшись к открывшейся двери, Павел Васильевич улыбнулся, кивнул старой знакомой и сказал:

— Вот и Лида Лебедева пожаловала! Заходи, не стой в дверях.

— Здравствуйте! — Лида кивнула присутствующим. — Может, я попозже зайду?

— Заходи, раз пришла! — это был уже директор. — Садись!

Лида прошла в кабинет и села на краешек стула. Директор продолжил:

— С Павлом Васильевичем, я вижу, вы уже знакомы, а меня зовут Лев Игнатьевич.

Лида кивнула ещё раз.

— Так я вас слушаю, Лида Лебедева!

— Я бы... хотела в аэроклуб... — замялась Лида, ей показалось неудобным отвлекать взрослых людей своими мелкими проблемами.

— Так, вы опоздали, девушка, приём закончен, идут занятия.

— Мне четырнадцать только вчера исполнилось... — пролепетала Лида, понурив голову. Она встала со стула и хотела уже отправиться к двери, но её остановил Павел Васильевич:

— Посиди пока! — Лида послушно присела. — А скажи мне, Лев Игнатьевич, что сейчас изучают твои курсанты?

— Сейчас? Работу двигателей, со следующей недели пойдут основы аэродинамики.

— Вот и отлично! — обрадовался г. Самсонов. — Перед тобой сидит непревзойдённый знаток всех типов двигателей внутреннего сгорания, не так ли?

Приободрившись, Лида подняла голову и ответила честно:

— Я, вообще-то, дизели плоховато знаю!

— Они нам пока и не понадобятся. Лев Игнатьевич, ты же моторы как раз ведёшь? Проэкзаменуй девушку, и без всяких поблажек!

Озадаченный свалившейся на него неожиданной информацией и недоверчиво поглядывая на юную соискательницу места курсанта, директор сначала порылся в каких-то методичках и пособиях, а потом просто положил перед девушкой чистый лист бумаги и карандаш и сказал:

— Нарисуйте схему четырёхтактного двигателя и опишите его работу. Как вы себе это представляете.

Конечно, Лида представляла всё очень хорошо. И схему могла нарисовать с закрытыми глазами. Через несколько минут из-под её руки вышла, если и не изображённая по всем правилам инженерной графики, зато вполне доходчиво выполненная схема. Лида начала пояснения. Директор слушал молча, иногда переводя взгляд на Павла Васильевича и восхищённо покачивая головой. Тот только ухмылялся.

Наконец Лев Игнатьевич прервал пространные пояснения девушки и перешёл к вопросам:

'А что такое коэффициент сжатия? А что такое октановое число? Опережение зажигания? Отличия четырёхтактного двигателя, от двухтактного?' Этими вопросами он хотел выяснить пределы её знаний. Но Лида была в своей стихии. Излагая информацию, почерпнутую из умных книжек и Интернета, она перемежала её примерами из своей, хотя и небогатой пока практики.

И, в конце концов, экзаменатор сдался:

— Пятёрка! — заявил он, аккуратно убирая в стол, изрисованный с двух сторон схемами и даже кривоватыми диаграммами листок бумаги. С понедельника можете приступать к учёбе в первой группе. От вас понадобится заявление, — он придвинул к Лиде бланк и ручку, — письменное согласие родителей, паспорт и оплаченная квитанция. Денег-то хватит?

— На первый год хватит, а потом я ещё заработаю! — гордо ответила Лида и после прощания удалилась.

— Ну, девчонка! — не смог сдержать восхищённого возгласа директор, когда дверь за Лидой закрылась. — Бедовая! Нужно будет со временем из неё инструктора сделать!

— Но-но! Не трогай мои кадры! — с улыбкой ответил г. Самсонов. — Окончит школу, выучится на инженера-механика и ещё у меня в сервисе покомандует!

— А кто она такая?

— Племянница моей Веры Степановны.

— Да, кажется и похожа немного. Думаю, она сама выберет, кем стать.

— Это точно! Так я тоже в понедельник приступаю? А то пилотирование подзабыл порядочно, боюсь у твоих инструкторов мне с ходу не сдать.

— Да, как договаривались, Пал Василич!

Впрочем, всё описанные события происходили три года тому назад. С тех пор Лида уже успешно закончила авиашколу и получила ограниченную лётную лицензию, что означало для неё возможность пилотировать лёгкие самолёты, но только в присутствии инструктора. Эта лицензия становилась, так сказать, полной, только по достижении обладателем 21-го года.

Написанная Сергеем программа тренажа проектируемого космического самолёта базировалась на широко известной любителям виртуальных полётов платформе. Только вот введены в неё были такие параметры тяги двигателей, какие и не снились производителям самой современной гражданской и военной техники, за исключением, пожалуй, ракетной. Вид панели управления самолёта на экране компа был максимально приближен к реальному, разработанному 'GloriaSpace' во взаимодействии с Петром и Сергеем. Вообще, для полного погружения необходим был виртуальный шлем — 'ВР', но Лида пока обходилась без него. Приехав со школы и наскоро соорудив себе пару бутербродов, девушка запустила программу. На экране появилась знакомая панель управления, зажёгся дисплей. И когда пилотесса уселась на стул и тронула управляющий джойстик, из колонок раздался мягкий тенорок компьютера:

— 'Хитрый Снарк' приветствует пилота. Полетаем?

* * *

Майор ВВС России в отставке Виктор Соломатин тоже в этот самый момент тронул кнопку джойстика, и управляемая им инвалидная коляска развернулась перед дверью подъезда. В этом доме он проживал уже год с тех самых пор, когда был комиссован и ушёл в отставку по инвалидности. Злосчастная авария произошла при посадке. Комиссия установила, что вины пилота в аварии нет, его подвела ещё неотработанная техника. Новейший истребитель, управляемый лётчиком-испытателем майором Соломатиным при посадке едва ли не скапотировал: как выяснилось при расследовании, у него не встала 'в замок' передняя стойка шасси, хотя сигнализация и свидетельствовала о табельном её срабатывании.

Так, совершенно внезапно закончилась карьера одного из лучших российских лётчиков-испытателей. Потеряв в 42 года ступни обеих ног, он, конечно уже не мог продолжить любимую работу, от места же преподавателя в лётной академии майор отказался по многим причинам, которые аккуратно перечислил в своём рапорте. И в результате получил почётную отставку, новую квартиру в Подмосковье и довольно солидную пенсию. Вот только привыкнуть к своим протезам Виктор так пока и не смог. Врачи-ортопеды обещали, что со временем всё наладится и даже ставили в пример Маресьева. Но пока для сравнительно далёких поездок Соломатин предпочитал собственноручно доработанную им 'инвалидную' коляску. Ёмкости её аккумуляторной батареи хватало на восемь километров, был ещё и ручной привод. Да, в конце концов, майор мог и на протезах пройти до километра. Правда уснуть ночью без укола в этом случае ему бы вряд ли удалось от боли в увечных конечностях.

'Да, нужно худеть, распустил себя на пенсии!'

Соломатин потянулся к кнопке пульта, но дверь уже открывалась: всевидящий консьерж опередил его. Коляска легко вбежала по очищенной от снега аппарели в подъезд. Старичок-консьерж дружески поприветствовал жильца и вручил ему конверт, пришедший на его имя. На конверте фигурировало только имя, его принёс посыльный. Сквозь толстую бумагу прощупывался компьютерный диск.

'Реклама, наверно!' — равнодушно подумал Виктор и сунул конверт в широкий боковой карман коляски. Лифт поднял его на девятый этаж — ему предлагали второй, но он предпочёл повыше. Уютная двухкомнатная квартира встретила его благожелательной тишиной. Аккуратно, боясь сделать неловкий шаг, Виктор вылез из коляски, разгрузил покупки в холодильник и тут ему под руку попался конверт. Кроме диска без надписи в конверте больше ничего не было. Хмыкнув, майор поставил диск в свой компьютер. Тот, не обнаружив ничего вредоносного, высветил меню из двух пунктов: текстовый файл — 'письмо' и архив с некой программой. Письмо же было следующего содержания:

'Уважаемый Виктор Борисович!

По некоторым причинам, которые будут объяснены позже, при личной встрече с руководством нашей компании, мы пока не можем раскрыть Вам все обстоятельства дела. А дело интересное и важное. В настоящее время по нашему заказу производится проектирование и постройка самолёта нового поколения, обладающего уникальными характеристиками.

Мы предлагаем Вам работу по Вашей специальности — поднять этот аппарат в воздух. Система управления самолётом не требует, извините, наличия ног у пилота. В случае Вашего согласия, позвоните по телефону, приведённому в конце письма в любое удобное для Вас время. Вопросы оплаты будут решены после получения нами Вашего принципиального согласия.

А пока Вы будете обдумывать наше предложение, просим воспользоваться имитационной программой, которая даст вам некоторое представление о конструкции самолёта и его возможностях. Сразу заметим, эти возможности нисколько не преувеличены, как вам может показаться, а скорее даже преуменьшены. Для полной гарантии качественного восприятия, рекомендуем использовать шлем виртуальной реальности, но первое впечатление можно получить и без него.

С нетерпением ждём Вашего решения. До скорой, надеемся, встречи!'

Машинально запустив установку программы, Соломатин несколько раз перечитал письмо. На злую шутку не похоже, да и жил отставник довольно уединённо, общался только с бывшими коллегами по профессии и с немногочисленными друзьями. Вражеские происки? Зачем? Ничего особо секретного он не знает. Даже тот самолёт, который послужил невольным виновником окончания его карьеры, скоро пустят в серию. А его описание и характеристики уже фигурируют в авиационных журналах. И сам он был представлен на нескольких военных авиасалонах, правда, пока под условным названием. Но демонстрировали его там уже другие, увы! не он.

Неужели, правда, он снова сможет взлететь на послушной машине в воздух? Или на не очень послушной, но зато и приручить её, дать рекомендации конструкторам и будущим пилотам! А ведь он давно смирился с мыслью, что этого никогда больше не будет! И даже, чтобы не растравлять себя закинул на антресоли шлем 'ВР' и стёр многочисленные имитационные программы в своём компьютере. И записи своих полётов тоже. Вот только не желающее сдаваться подсознание периодически посылало ему сны, где он летал, как и прежде. А аварии снились редко, хотя психологи уверяли, что всё будет наоборот.

Тем временем программа установилась, Виктор пробежался по предполагаемым характеристикам самолёта: да, неплохо, если не врут! Ещё и вертикальный взлёт для такой махины! Круто! Что же за двигатели у неё? И как это: 'дальность полёта не ограничена'?

Ладно! Подробнее он изучит всё это попозже. А пока майор нажал на иконку 'полёт'. На экране появился вид пилотской кабины и текст, рекомендующий подключить два джойстика и шлем 'ВР'. Джойстики нашлись в столе, и Соломатин подсоединил их, выбрав режим 'без шлема'. В колонках бибикнуло, привлекая внимание, и голос компьютера произнёс:

— 'Хитрый Снарк' приветствует вас, Виктор Борисович! Полетаем?

Невольно улыбнувшись, майор осторожно приподнялся с кресла и, кряхтя и покачиваясь на болючих протезах, отправился за стремянкой: шлем, насколько он помнил, упихался в самый дальний угол антресолей.

* * *

— Что говорят наши учёные?

— Российские учёные в основном согласны с выводами, сделанными их зарубежными коллегами, господин Президент.

— Что же, блеф?

— Большинство склоняются к этому выводу. Вот заключение комиссии РАН, ознакомьтесь.

— Изложите своими словами.

— Я же не учёный, я аналитик! Но они дают стопроцентную гарантию, что афишируемый 'СЕ' метод извлечения элементов из морской воды не будет эффективен, по крайней мере, в заявленных компанией объёмах. Может пригласить председателя комиссии, академика Сошникова? Кстати, он выдвинул гипотезу, что на самом деле имеет место реализация принципа холодного ядерного синтеза, обычно отвергаемого серьёзными учёными. А добыча из морской воды — всего лишь прикрытие. В пользу этого предположения говорит...

— Хорошо, пригласим его на следующее заседание, — прервал собеседника президент. — Всё равно, ни вы, ни я в этом толком не разбираемся. А пока доложите свои выводы, как аналитик.

— А как аналитик, я вижу, что компания серьёзно готовится к будущей деятельности. Заключаются контракты, в том числе и с российскими предприятиями. Объём их пока достаточно мал, но, если в мае они продемонстрируют свою дееспособность, то их завалят заказами. Поскольку цена, которую они устанавливают на свою продукцию сейчас, на 10 — 15% процентов ниже средней на мировых биржах. А это уже существенная подножка этим биржам.

— Что, и там цена упадёт?

— Конечно, упадёт, однако на гораздо меньший процент. Всё зависит от объёмов производства 'СЕ'. Ещё нами установлено, что часть инвесторов 'СЕ', точнее первых лиц инвестирующих компаний, получила от неё некие ценные подарки, а именно, 500 граммовые слитки золотого сплава 900-й пробы. Это же касается и греческих, официальных лиц, от которых зависело получение аренды на остров в Эгейском море. Первого из явных коррупционеров, заместителя министра по делам промышленности и транспорта мы установили ещё осенью, когда он пытался реализовать такой слиток в одном из казино Монте-Карло, предварительно проигравшись в пух и прах. А это говорит, скорее всего, о том, что 'СЕ' и сейчас до официального запуска производства, имеет возможность вести свою деятельность. Но, во-первых, нелегально. А во-вторых, им для этого, видимо не требуются кубокилометры морской воды. Так, что, гипотеза об открытии ими процесса холодного ядерного синтеза становится очень актуальной.

— Как я понимаю, у нас работы в этой области не ведутся?

— Скорее всего, нет. Думаю, академик пояснит более определённо.

— А в других странах? Есть сведения?

— Открытых исследований, опять-таки, скорее всего не ведётся, поскольку это направление признано бесперспективным.

— Хорошо, послезавтра заслушаем Сошникова, предупредите его, чтобы подготовился, и по вопросам синтеза тоже. Теперь, по персоналиям, что удалось узнать?

— Докладываю, господин президент! — 'Аналитик' раскрыл папку. — Установлено 100% сотрудников Бакинского офиса фирмы. Большая часть из них, а может быть и все, никогда не встречались с первыми лицами непосредственно, то есть лично. Но коррумпированы до предела. В их функции входит, в основном приём предварительных заявок на поставки. Так вот и тут этот планктон умудрился организовать свой бизнес: они устраивают нелегальные тендеры среди клиентов, и первыми в очередь попадают...

— Ясно, ясно, дальше!

— Судя по многим признакам, этот контингент профильтрован конкурирующими разведслужбами. Их агенты частью установлены. При желании можем передать эту информацию коллегам-азербайджанцам.

— Пока не нужно, просто присматривайте. Далее...

— На э-э... 'Золотом острове' также большинство персонала далеки от контактов с руководством фирмы. К сожалению, нашу агентуру удалось внедрить только в нижнее звено строителей и монтажников. Однако, одно из первых лиц 'СЕ', всемирно известный Омаров Тагир Хасанович появляется там очень часто и контактирует со многими инженерами, техниками и даже прорабами. Судя по донесениям нашей агентуры, никто из вышеперечисленных не был с ним знаком ранее. Или не афиширует это знакомство.

Но есть и более обнадёживающие сведения. В частности, установлено, что начальник службы безопасности 'СЕ', гражданин России Семыхин В.Г., по некоторым признакам, и раньше водил знакомство с клиентом.

— Я его помню, Семыхина, то есть. Помню, и по какой части он работал.

— Да, возможно это знакомство с тех времён. На Семыхина мы вышли, расспросили его аккуратно. Не говорит ничего определённого. Пригласили на работу, попросили поставить службу. Всё по закону, имеет право. Может, надавить?

— А что вы у него спросите? Кто руководители 'СЕ'? Мы и так это узнаем, зато контакт испортим безнадёжно. Принцип действия их... установок? Вряд ли он их знает. Он служака, а не учёный. Что ещё по Тагирову?

— Пока продвинуться не удалось. Он родом, якобы, из Нагорного Карабаха, а большинство тамошних архивов...

— Да, я знаю.

— Проходил службу в Советской Армии. Нам удалось отыскать несколько его сослуживцев, но по современным фотографиям они его опознают с трудом: или это не он или просто много лет прошло. Его фото армейских лет из альбомов сослуживцев слишком некачественны для экспертизы соответствия. С девяностых годов прошлого века проживал в основном за границей, в Азербайджане своего места жительства не имел, или оно неизвестно, в стране бывал наездами. Сотрудники фирмы, где он работал, опознают его уже увереннее.

Прекрасно знает русский язык, говорит с малозаметным акцентом. Кстати, по-азербайджански, тоже. Видимо, сказывается долгое пребывание за границей. Установлено, что говорит также на фарси, немного по-турецки, чуть-чуть по-арабски. Отлично по-английски, американский акцент. С трудом по-немецки и только несколько слов по-испански.

— В общем, типичный космополит с восточным уклоном! — заметил президент.

— Да, или отлично под него маскируется.

— Кстати, проверьте, не пересекался ли Семыхин с этим Омаровым по делам службы.

— Уже проверили, господин президент. В документах следов нет, или же Омаров тогда носил другую фамилию.

— Да, понятно. Кого ещё установили?

— Больше никого. Такое впечатление, что Омаров и есть вся фирма. Он встречается с инвесторами, подписывает контракты, выступает на пресс-конференциях. Остальные действующие лица, если они есть, конечно, не появляются нигде.

— Но должна же быть лаборатория, где сделано это открытие, учёные, которые вели исследования, мозговой центр. А может, это Держава?

— Вряд ли. Зачем тогда вообще было эпатировать общественность? Наоборот, создаётся впечатление, что эта 'СЕ' изо всех сил старается дистанцироваться от официальных структур. Тот же остров в море, с арендой на двадцать лет, своя служба безопасности, вооружённая охрана. Проще было бы отдать всё это на откуп своему государству!

— Да, вы правы, это частная инициатива. И, думаю, лучше пускай пока остаётся таковой. Присматривайте за попытками прибрать этот бизнес к рукам нашими заклятыми друзьями. Хотя, думаю, до начала производства никаких попыток не будет. Если оно начнётся, конечно! В мае они обещают?

— Так точно! И начнут, господин Президент!

— Ну, флаг им в руки! Жду вас послезавтра с академиком.

— До свиданья, господин Президент!

Аналитик разведуправления собрал бумаги в папку и вышел. Президент же открыл файл доклада авиационной экспертной комиссии, созданной по его указанию. На мониторе появился текст, перемежаемый фотографиями. Он повествовал о производившейся на Самарском авиационном заводе сборке самолёта по заказу всё той же фирмы 'ClearElements'. Большая часть деталей была произведена там же, в Самаре. Впрочем, в том скелете шпангоутов, облепленных людьми в белых халатах, что присутствовал на снимках, контуры будущего самолёта пока только угадывались.

Известный авиационный конструктор академик Фирсов, которому передали для ознакомления добытый неведомыми путями комплект документации на это изделие, находился в полном недоумении. В прилагаемом меморандуме он подробно и уравновешенно описывал предполагаемые характеристики летательного средства. Однако когда эксперт в своей справке касался двигателей, то даже через выглаженные, продуманные строчки чувствовалось его полное непонимание ситуации.

Да, двигатели будут, ясно, что они реактивные. Для них имеются специальные потерны в задней части самолёта и на днище. Естественно предусмотрены жгуты проводов управления с соответствующими разъёмами. Но, судя по размерам установочных потерн, сами предполагаемые движки настолько малы, что впору, если только маленькому беспилотному аппарату, а не солидному десятиместному джету. Вдобавок, не предусмотрены ёмкости для горючего и окислителя, раз уж отсутствуют воздухозаборники. Из всей этой информации уважаемый академик делал следующий сенсационный вывод: если это не шутка, — ага, шуточка, стоимостью уже под десяток миллионов евро! И это без расходов на проектирование! — то, значит, изобретён новый тип реактивного двигателя на неизвестном принципе, с колоссальной силой тяги, компактный и надёжный. Эти двигатели, во избежание утечки информации, будут установлены на изделии в последний момент, благо, они невелики. И такие двигатели нужны России! Как бы их заполучить?

Осторожный зондаж сотрудников 'GloriaSpace' и перлюстрация их проектной документации показал, что они также не имеют о двигателях ни малейшего понятия. Им известны только параметры их тяги и характеристики необходимых сигналов управления. Всё, что сверх этого заказчиком засекречено.

Впрочем, не забудем, что эти супер-движки нужны всем, в первую очередь нашим потенциальным оппонентам. Да, что там, оппонентам! Наедине с собой их можно назвать определённо — противникам. США уже сто лет прилагают все усилия, чтобы Россия оставалась сырьевым придатком Запада, или, по крайней мере, державой второго эшелона. Огромным достижением явилось вхождение страны несколько лет назад в 'зону евро'. Тем самым, Европа на деле признала способность России стать, наконец, цивилизованной и предсказуемой державой. И мы держим марку, несмотря на желание заокеанских 'друзей' вернуть историю на пятьдесят, а лучше на сто лет назад.

А может, вообще, вся эта история с загадочной 'СЕ' просто провокация американских спецслужб? Нужно будет подбросить эту мысль аналитикам, пускай рассмотрят все факты с этой стороны. Президент сделал пометку в электронном блокноте.

Скажем, они нам подсовывают под самый нос лакомые кусочки и ждут, что мы, как и в прежние времена польстимся на приманки и ухватим их? А в приманках острые крючки! В результате шум до небес! Мировое общественное мнение мечется в умело срежиссированной панике, а его кукловоды в тщательно контролируемой истерике:

'Русский медведь снова показал свою звериную сущность! Свободное предпринимательство не для России! С ними нельзя договариваться! Санитарный кордон! Железный занавес! Экономические и политические санкции!' И так далее. Нас вышибут из зоны евро, лишат кредитов, закроют границы, свернут сотрудничество. И это надолго, пока быльём не порастёт. А до этого момента, снова добро пожаловать в клуб стран 'третьего мира'! А лицемерно охающие Соединённые Штаты снова автоматически становятся мировым лидером. Впрочем, пополам с Китаем.

Президент машинально закрыл файл, мысли его незаметно перекинулись на политику. Китай доставлял огромное беспокойство. Президент вспомнил старинный анекдот про Гондурас и хмыкнул: чеши репу, не чеши, а такой близкий и мощный сосед, оставивший, кажется, в прошлом провальные социалистические эксперименты, уверенно выходил на первое место в мире по множеству позиций. Это даже не так страшно, как предсказания политологов и экспертов, уверенно обещающих небывалый кризис вслед за продолжающимся подъёмом китайской экономики.

Казалось бы, китайцы сделали надлежащие выводы из провала политики перестройки в СССР и развала этой страны, не дали 'зелёный свет' на реформирование идеологии и оставили у руля правящую коммунистическую партию. Однако усиливающиеся с тех самых времён противоречия между официальной политической доктриной и фактически капиталистическим способом производства создают в миллиардном обществе всё большие напряжения.

Не проходит и недели без сообщений об арестах коррупционеров, судах и казнях. Не в людской природе, по большому счёту нищим, функционерам строить миллионеров и не попытаться отломить от их богатств кусочек. Иногда и значительный. Тем более в Китае, стране с богатыми, бюрократическими традициями. Предприниматели, конечно, платят, но и копят недовольство: за что, собственно? Нельзя ли обойтись без этих нахлебников? И конечно, у всех них перед глазами Тайвань. Для бизнесменов, как страна с огромными возможностями, но без идеологических уз и идущих с ними в комплекте погонял с правом подписи. Для прочего населения пример, что уровень жизни может быть во много раз выше. А для коммунистов ежедневная напоминалка, что и без них китайцы могут свободно обойтись.

А аннексированные в прошлом веке Тибет и Уйгурия? Их население не забыло, что некогда эти страны были независимы от мощного соседа.

Да ещё в самом Китае поднимают голову национальные коммунистические лидеры. Пока ещё коммунистические. Это только на карте огромная страна выкрашена в один цвет, на самом деле в разных провинциях люди разговаривают на языках, отличающихся поболе, чем русский и украинский, например. И их руководители всё чаще задумываются, так ли им необходима далёкая метрополия, с которой, мало того, что нужно делиться, но которая ещё и видит себя непререкаемым авторитетом и во всех местных делах? Не пора ли им снять партийные значки и отказаться и от замшелой идеологии и, одновременно, от диктата центра?

Пока эти лидеры на съездах и конференциях КПК лицемерно улыбаются и жмут руки 'пекинским товарищам', клянутся с трибун верности курсу и так далее... Но и очень осторожно наводят неформальные связи с командованием округов, прощупывают местных военных на предмет...

Его размышления прервал вызов от секретаря:

— Господин президент! Банкиры собрались.

— Как настроены?

— Особого энтузиазма, похоже, не испытывают.

— И правильно. Пускай посидят.

— Хорошо.

Секретарь отключился, а президент открыл тезисы своего выступления перед главными российскими финансистами. Скорее даже, беседы. Всё должно быть 'по согласию'. Ну, почти. Они тоже хороши: 'энтузиазма не испытывают'! Чует кошка, чьё мясо съела! Сейчас мы им энтузиазма добавим!

Пробежав глазами пункты шпаргалки и приведя себя постепенно в боевое настроение, президент нажал кнопку:

— Приглашай!

И подумал невесело:

'Приступаем к очередному этапу государственного регулирования рыночной экономики!'

* * *

Течение в подводном канале было незначительное, сам он достаточно широк для 'Ласточки'. Кроме того, фарватер обозначался линейками довольно ярко светящихся фонарей, с боков, сверху и снизу. Держи между ними и всё будет нормально. Наконец фонари остались за кормой, и сидящий рядом с Бортко Пётр скомандовал:

— Можно всплывать!

Сардин перекинул тумблер в положение 'всплытие', едва слышно зашипел воздух, и подводная лодка оказалась в подземной акватории 'Золотого острова'. Пещера была ярко освещена, свет нескольких прожекторов отражался от гуляющих по водной поверхности волн. Капитан Бортко откинул люк и, наполовину высунувшись наружу, осмотрелся:

'Пожалуй, развернуться тут можно без проблем, не задним же ходом в море выходить!'

Вернувшись в кресло и следуя указаниям Петра, капитан на самых малых оборотах осторожно подошёл к явно оборудованной второпях пристани. Их встречали.

— Эй, Сардин! Вылезай из своей банки! — крикнул один из встречавших, оказавшийся ВГ, и ловко поймал брошенный ему швартовочный конец, тут же накинув его на кнехт.

Другой канат поймал неизвестный Андрею молодой человек. Вышедший из 'Ласточки' вслед за капитаном Петр поприветствовал его и назвал Сергеем. Затем, ловко спрыгнув на пристань, показал, что с этим канатом делать. Третьего встречающего, одетого в костюм-тройку, Бортко узнал не сразу, поскольку тот стоял немного в стороне и участия в швартовке не принимал. Когда же он подошёл поближе, Сардин, как будто, опознал и его.

— Самсонов? Павел Васильевич? — произнёс он в некотором сомнении, пожимая протянутую руку, поскольку выглядел давний знакомец исключительно моложаво, как будто и не прошло с момента их последней встречи, сколько? Да более двадцати лет!

— Да Андрей Семенович, это я, — ответил тот, широко улыбнувшись. — Рад тебя видеть в полном здравии! Только тут я Омаров Тагир Хасанович, так и называй, даже наедине.

— Так, вот он кто, таинственный азербайджанский человек, Омаров! — воскликнул поражённый Андрей Семенович. А я тебя по телевизору, да в восточном прикиде и не узнал! Всё думал, на кого же знакомого этот Омаров похож?

— На меня, Андрюша, на меня! — ответил г. Самсонов и представил подошедшего Сергея:

— Знакомься, это Поспелов Сергей Валерьевич, несмотря на как будто бы юный возраст, отец современной физики!

— Скажете тоже! — возразил Сергей, смущаясь и пожимая руку капитану субмарины. — Я, скорее, только акушер!

— Пускай потомки разбираются! — резюмировал Павел Васильевич и продолжил. — ВГ, покажешь Сардину его комнату, пускай умоется с дороги. А то он, вон, весь в масле перепачкался! И все собираемся у меня в кабинете через час.

— Где? Где я в масле? В каком масле? — возмущённо вскричал Бортко, оглядывая себя. 'Ласточка' его содержалась в исключительной чистоте.

— В оливковом! — торжествующе ответил Павел. — Или 'в собственном соку'! Я в оливковом люблю!

Окружающие рассмеялись, рассмеялся и Андрей, поняв, что снова попался на простейшую подначку, имевшую корни в далёкой молодости, когда к нему, уж и не вспомнить, по какой причине, прилипла кличка 'Сардин'.

* * *

Из генераторного зала вышли все посторонние, остался только господин Омаров. Двери зала были заперты снаружи, у них встала вооружённая охрана. До первого мая, даты официального открытия производства оставалась ещё неделя с лишним, однако генераторы были уже смонтированы и нуждались в проверке. Тагир Хасанович, облачённый в свою любимую, по легенде, щегольскую тройку, прошёл в дальний конец зала к небольшой двери, напоминающей по конструкции дверцу банковского сейфа. Впрочем, и две другие двери, ведущие наружу, не уступали ей в прочности и массивности.

Бизнесмен вставил в щель пластиковую карточку и набрал код на тастатуре. Где-то тонко завыли электроприводы замков, и дверь распахнулась. Из неё в зал вышли Сергей и Петр, облачённые в такие же белые комбинезоны, как и большинство инженерного персонала 'ClearElements'.

— Не запарились там, под дверью? — спросил их Павел, сдёргивая галстук и расстёгивая жилетку. — Тут у нас задержка произошла, ребята ВГ снова жучёк нашли и решили проверить зал заново.

— Ничего, там, в тоннеле прохладно, — ответил Сергей, принимая из открытого Петром чемоданчика первый модуль снарк-генератора. — Запоры разблокированы?

— Не успел, ребята, сейчас... — Павел прошёл в операторскую комнату и, снова использовав свою карточку 'абсолютного доступа', дал команду управляющему компу разблокировать запоры на установках.

Все установки синхронно щёлкнули. Сергей легко откинул 'затвор' у ближайшей и осторожно вставил в открывшуюся полость оправку снарк-генератора. Затем закрыл 'затвор' и нажал кнопку на вспомогательной панели управления. Снова раздался щелчок и на панели засветился зелёный индикатор.

— Давай, Петя, заряжай все, — скомандовал Сергей.

— Газовые тоже будем проверять? — спросил тот.

— Баллоны-накопители ещё не смонтированы. Но, проверим, дам выхлоп в атмосферу.

— Только что-нибудь не вредное!

— Конечно, ни хлор и ни радон. Проверим на гелии.

Через четверть часа все двадцать установок были 'заряжены' и друзья прошли в операторскую. Павел Васильевич уступил Сергею место у компа. Введя пароль, Сергей приступил к программированию процесса. 18 установок должны были вырабатывать гафний, довольно редкий и дефицитный металл, используемый в ракетостроении. 19-я и 20-я гелий. Компьютер принял программу и высветил на мониторе готовность начать процесс.

Сергей вздохнул, этот момент ему только что не снился и вот, кажется, наступил. Он нажал Enter, и по залу прошла лёгкая вибрация: по одному стали включаться насосы, погнавшие через аппараты генераторов тонны морской воды. Одновременно началась откачка воздуха из приёмных бункеров. Едва заметно мигнул свет. Когда все насосы вышли на режим, а необходимая степень вакуума в приёмниках была достигнута, комп запросил включение второй стадии.

— Петя, давай теперь ты! — сказал Сергей перехваченным от волнения голосом.

— Снова Enter жать? — спросил Пётр, судя по всему, взволнованный не меньше друга.

— Да, жми!

Комп отозвался на нажатие просьбой дать второе подтверждение началу процесса.

— Павел Васильевич?

Тот тоже протянул руку через Серёжино плечо и в свою очередь нажал 'ввод'.

— Поехали! — пробормотал Сергей, вглядываясь в показания монитора контроля. — Всё в порядке, пошёл гафний, выход расчетный! Ура?

Троекратное, протяжное 'ура!' из трёх мужских глоток потрясло акриловые стены операторской комнаты.

— Температура резервуаров стабильна. С гелием тоже всё нормально. Я выключу последнюю пару, а то там снаружи, наверно шумно, — доложил Сергей.

Газовые генераторы были отключены. Предпусковое напряжение спало, процесс пошёл без сбоев, товарищи пожимали друг другу руки в благодарность за работу.

— Не грех это дело и отметить? — предложил Пётр, хлопая по плечу несколько откинувшегося от мониторов Сергея. И повернувшись к главному организатору. — А? Пал Василич?

— По русскому обычаю... конечно! Только, я, ведь, тут не русский, а напротив, правоверный мусульманин. Вдруг... А, ладно! Где наша не пропадала! Журналистов не приглашали, это самое главное. Давай!

Оказалось, что и этот вопрос был им на всякий случай заранее продуман: как пресловутый рояль из кустов, из весящего на стенке ящичка аптечки на свет появились три аптечные же мензурки и плоская фляжка микстуры того рода, что часто принимается людьми и без всякого назначения врача. Свернув пробку бутылочке азербайджанского коньяка, Павел разлил по ёмкостям ароматную жидкость.

— За всё хорошее! — провозгласил он стандартный тост.

— За успех! — поддержал его Пётр.

— За наших! — внёс свою лепту и Сергей.

Друзья соприкоснулись отнюдь не парадными стаканчиками и выпили. Зажевали коньяк, кстати оказавшейся в аптечке, шоколадкой, по-братски поделенной на троих. Тем временем программа отработала, и генераторы стали по одному отключаться.

— Серёжа, я всё забываю спросить, — сказал Павел Васильевич, — у тебя в программе заложена 'защита от дурака' или от вредителя? Дежурный оператор не сможет 'нагнать' не заказанное по заявке, а нечто по своему усмотрению?

— Конечно, заложена! Мы же ещё когда договорились, что рутинную работу будут выполнять посторонние. Это только я с паролем администратора могу назначить, какой генератор и что будет производить. Отсюда или с офиса. Или из пещеры. А оператор может только начинать процесс и останавливать его при необходимости.

— Спасибо, успокоил, а то мне давно в голову пришло, да закрутился и забыл спросить. Ну, завершаем процесс?

— Да, гафний остыл, теперь произведём фасовку.

Эта операция осуществлялась также в автоматическом режиме: несколько нажатий клавиш на 'доске' и полученный в генераторах порошок гафния оказался выдавлен притёртыми поршнями из приёмных ёмкостей, упакован и запаян в 18 вакуумированных пластиковых пакетов. Сергей включил очистку ёмкостей, и через несколько минут система была приведена в исходное состояние. Оказалось, что на шестом генераторе произошёл сбой системы упаковки. Комп потребовал участия персонала. Но эта мелочь не смогла испортить настроения участников удачного пуска и конечно, Сергея.

— Всё! Готово к отправке! — доложил он. Итого: за семь минут работы 20-и генераторов произведено гафния примерно на 5 миллионов евро по рыночным ценам. И огромное количество гелия, бесплатно выпущенного в атмосферу! Гафний у нас заказывали?

— Да, Серёжа. Есть российская заявка. Сегодня же подпишем договор и поставим, — ответил Павел. — Давайте ребята, забирайте вещдоки в тоннель и к себе, а я пойду, открою двери и начну принимать поздравления! Петя, постой, у тебя, вроде, жевательная резинка была?

* * *

Советник президента по научным вопросам Майкл Розенфельд уже три года был завсегдатаем Овального кабинета и никакого пиетета ни к этому месту, ни к личности самого Президента не испытывал. Ещё бы! Знакомы они были уже тридцать с лишним лет, с тех пор, как учительница представила классу худенького, робеющего по причине слабого знания английского языка Мишу. Главный заводила и неформальный лидер класса, только глянув в его блеснувшие чем-то за толстыми стёклами очков глаза, внезапно для себя испытал приступ благодушия и сказал:

— Мэм! Сажайте этого еврейчика ко мне! Я за ним присмотрю!

И ни разу 'Мачо', а теперь уже и Президент США не пожалел впоследствии о своём решении. Потому, что Миша умел быть благодарным. Несмотря на то, что родители его жили небогато, как впрочем, и мать Винченцо, у него всегда можно было стрельнуть двадцатку на неотложные нужды.

Любимым Мишиным выражением было: 'Я считаю это глупым'. Поскольку, в числе прочих вещей юный эмигрант из России считал глупым быть бедным, то он организовал свой бизнес. Старый, как мир, банковский бизнес. Миша торговал деньгами. И если для одноклассников полученные от него кредиты были беспроцентными, то для учеников других классов — вовсе нет. Процент был невелик, однако давал стабильный доход новоявленному банкиру и позволял финансировать другие его проекты.

Что характерно, Миша никогда не требовал с заёмщиков расписок, хотя и записывал сделки в толстую тетрадь. И он никогда не напоминал о своевременном возвращении долга, но если этого не происходило, он, жалуясь на тяжёлую финансовую ситуацию, отказывал в кредите всему тому классу, к которому принадлежал нерадивый. И через некоторое время, как по волшебству, долг возвращался. Однажды у него даже выкрали его банковские записи в надежде избежать выплат. Однако на следующий день появилась новая тетрадка с теми же записями: предусмотрительный финансист держал дома дубликат.

У него у первого появлялись кассеты с новыми фильмами, причём, по половинной цене. Происхождение их было неясно, а на прямой вопрос товарища, 'кто их делает?' Миша ответил сумрачно: 'Прости, Винни, я не хочу подставить этих ребят!' Сначала обидевшись, Винченцо впоследствии пришёл к выводу, что в данном случае тот имеет право на тайну от друга: во всём, что касается криминала 'чем меньше знаешь, тем крепче спишь'

Но не это всё удивляло Мачо в своём новом товарище: в конце концов, многие в школе занимались мелким бизнесом, а кое-кто и вовсе приторговывал наркотой. В то время, когда он сам и большинство его товарищей приходили в школу чтобы отсидеть нудные, как им казалось часы, по возможности скрашивая это времяпрепровождение всевозможными выходками, Миша использовал учебное время, как ни странно, для учёбы.

'Я считаю глупым отказываться от того, что дают тебе бесплатно сейчас, чтобы потом покупать это за деньги', — ответил как-то он на шутливые обвинения в чрезмерной серьёзности. Высказанная мимоходом, эта мысль чем-то поразила Винни, и он обдумывал её весь вечер. Задумчивость эта даже испугала мать, посчитавшую, что ребёнок заболел. Но Мачо был здоров и, хотя он вроде понял, что хотел сказать товарищ, но всё же вернулся к этому разговору на следующий день. Миша с удовольствием пояснил, когда они не спеша, шли из школы:

— Видишь, вон тех парней? Они тусуются тут каждый день, — он указал на гогочущую компанию, оседлавшую скамеечки около спортивной площадки. Молодые и не очень ребята покуривали нечто, пожалуй, несертифицированное и передавали друг другу бумажные пакеты, маскирующие спрятанные в них бутылки. Время от времени пустая бутылка летела в направлении мусорных баков и там со звоном разбивалась об асфальт.

— Конечно, я их знаю почти всех.

— Кто из них работает?

— Ну, Карло работает грузчиком в супермаркете. А, нет, выгнали его. Что-то он там стрырил и ему пинка дали! Педро, вон тот, плечистый, вечером работает вышибалой в баре.

— Ага! А скажи, Мачо, ты, наверно мечтаешь окончить школу и присоединиться к этой компании? Тоже устроиться вышибалой, попивать пиво, потягивать марихуану?

— Вот ещё! Я хочу получить хорошую работу! И жить лучше, чем мать и отец, пока был ещё жив.

— Какую же работу, Мачо? Ты до сих пор путаешься в таблице умножения, тебя даже на заправку не возьмут, даже продавцом в супермаркет! Всё, что тебе светит, это место уборщика, грузчика и вышибалы. Ну, может, на стройку возьмут подсобником, кирпичи таскать. А виноват в этом будешь только ты один и больше никто в целом свете! А может и вовсе не найдётся тебе работы, будешь жить на нищенское пособие. И, скорее всего не долго. У этих ребят в карманах ножи и они по пьянке часто пускают их в дело. Пьют и курят они каждый день и им всегда нужны деньги на дозу. Вечером они кого-нибудь ограбят или залезут в чужую квартиру. Наверно, половина из них уже сидела в тюрьме, а других скоро посадят.

'Лошади дохнут от работы, а человек от безделья!' — перефразировал Миша напоследок русскую поговорку. Впрочем, то, что она русская, Винченцо узнал много позже. А тогда он по-детски обиделся и даже возмутился:

— Я-то воровать не буду, а ты, конечно, станешь богатым еврейским банкиром-кровососом!

— Вовсе нет! Мне это было бы скучно. Хотя я и не нахожу в этой работе ничего дурного. Людям всегда нужны деньги. Почему бы, им не одолжить, если у меня они есть? Но я считаю глупым давать деньги просто так: люди хотят пустить их в бизнес, получить на них прибыль или просто удовольствие. Справедливо будет, что и я что-нибудь от этого получу. Не так ли?

Мачо не нашёлся, что ответить, поскольку друг был прав, однако, когда Миша хотел продолжить свою лекцию, он вдруг спросил:

— А мне, почему ты ссужаешь просто так?

— Потому, что ты мой друг! — просто ответил Миша. — И я помню, как ты защитил меня в прошлом году от того, толстого ниггера, ну, которого потом посадили!

Это напоминание чем-то смутило Мачо, и он ляпнул, не подумав:

— Так, значит, ты меня уже нанял в охранники? Я на тебя пашу?

— Ничего ты не понял, durak! — сдавленно ответил Миша, и глаза его блеснули, налившись слезами.

Он резко повернулся и ушёл быстрым шагом. Кажется, даже всхлипывая на ходу. Винченцо же проворочался всю ночь, а утром, в школе, подошёл к мрачному товарищу и просто протянул ему руку. Тот её пожал и больше к этому разговору они не возвращались. Этот инцидент прошёл для всех незамеченным, даже будущие биографы Президента так никогда и не узнали, что его восхождение к власти началось именно с этого момента. Тем не менее, с тех самых пор учителя стали замечать, что Винченцо Бадалони, на которого они уже давно махнули рукой, стал гораздо активнее на уроках, и его успеваемость значительно повысилась. Домашние задания он стал выполнять гораздо старательнее и к концу учебного года выбился в лучшие ученики класса, приблизившись тем самым к уровню абсолютного чемпиона Майкла Розенфельда.

Даже и мать его, узнав, кто так благотворно влияет на её сына, перестала заводить с ним нудные разговоры на тему: 'Не якшайся с евреями, от них все беды, пусть живут, как знают'. Теперь она сменила плёнку и всё чаще наставляла сыночка такими словами: 'Держись за этого парня, Винни! Он и сам не пропадёт и тебе не даст. Евреи, они умные!'

Винни был с ней согласен. Миша был умён, и ясно было, что он далеко пойдёт. Однажды тот спросил Винченцо, говорит ли он по-итальянски и не может ли его поучить.

— Немного, — смутился тот, поражённый перспективой 'поучить' Мишу, — отец со мной только по-итальянски и разговаривал, то есть, пока он был жив. Только я, кажется, уже всё забыл!

— Ну, это вряд ли! Я читал, что наш с тобой возраст лучший для изучения языков и я...

— И ты считаешь глупым не поучиться чему-нибудь бесплатно сейчас, если потом за это нужно будет платить деньги? — подхватил Винни. — Тебе, что, школьного испанского не хватает?

— Ну, ты сам ответил! И почему бесплатно? Хочешь, я буду взамен учить тебя русскому?

— Э-э, брось! Русский, я слышал, очень трудный!

— Ничего подобного! Он не труднее испанского и, представляешь, в России на нём говорят даже маленькие дети! — шутливо подначил друга Миша. — А ты чем хуже?

— Как же я буду учить тебя итальянскому, у меня и учебников нет.

— Учебники тут не главное, дети тоже учатся разговаривать без учебников. А учить будешь так же, как учил английскому, когда мы познакомились: всё показывать и называть.

Сошлись на том, что следующая неделя у них будет 'итальянская', а потом 'русская'. Уже через неделю Миша научился ругаться по-итальянски не хуже прожжёного мафиози, так всегда получается, когда изучаешь язык, погружаясь во взрослую 'языковую среду'. В случае же русского языка, среда оказалась более культурной, хотя основные ругательства Винни, конечно тоже усвоил и научился выражаться 'kak sapozhnik', по Мишиному мнению. Постепенно деление на недели пропало, всё чаще случалось, что друзья в течение дня ни разу не переходили на английский, а с русского на итальянский многократно. Это напоминало игру в 'секретный язык'. Скоро, впрочем, Миша превзошёл своего учителя, он купил учебник и теперь они совершенствовались в языке Данте совместно.

В свою очередь Винни постарался привести Мишу в приличную физическую форму. Он не принимал никаких его возражений, типа:

'Я считаю глупым заниматься физкультурой, когда это время можно потратить с большей пользой для образования или хотя бы чтения'. Он отвечал на это так:

'А я считаю глупым, что такую умную голову, как у тебя, должна носить такая тонкая шея и ножки-спички. Что толку в твоём образовании, когда тебя можно соплёй перешибить? Чтобы выжить в Нью-Йорке, нужно быть сильным или хотя бы уметь быстро бегать!' Морщась, Миша согласился 'попробовать'. Он совсем, было, забыл об этом своём обещании, но в ближайшую субботу, утром к нему домой явился товарищ.... Хитрый Миша хотел сказаться больным, но физическая культура нашла неожиданного союзника в лице его отца:

— Что-то за завтраком ты больным не был! — сказал тот. — Смеялся и шуточки отпускал! Давай-ка, не филонь!

И пришлось Михаилу надеть свой старый тренировочный костюм и отправиться на заклание. На первый раз ему хватило двух кругов по парковым дорожкам. Как ни подбадривал его мучитель, бежавший то рядом, то впереди, причём почти задом наперёд, как не обзывал его 'йогуртом диетическим' и 'кока-колой без газа', вторую половину второго круга Миша не пробежал, а еле прошагал на подгибающихся и заплетающихся ногах. Дав ему отдохнуть самую малость, — 'нет, ложиться на травку нельзя, лучше делай вот такие упражнения!' — Винни увлёк его к перекладине, где показал, сколько подтягиваний может выполнить физически развитый подросток. Увы! Миша не смог сделать ни одного. Даже долго повисеть на перекладине у него не получалось, руки сами собой отцеплялись.

— Ладно, хватит на сегодня! — решил самозваный тренер. — Завтра ещё приду. Домой проводить?

Миша не был бы Мишей, если бы не принялся и за эту проблему со свойственным ему упорством, как не противился этому решению его хилый организм. Его дух оказался сильнее тела. Он даже повесил в своей комнате турник. Постепенно два круга стали казаться ему сущей мелочью, теперь они бегали в охотку по пять. Когда же Винни предложил заняться и баскетболом, возражений не последовало. Конечно, превзойти своего друга в физическом развитии Миша и не надеялся, но приблизиться...

Вдобавок, у него улучшился аппетит. А что может доставить больше удовольствия еврейской маме, чем хорошо кушающий ребёнок? И занятия русским языком с другом стали более интенсивными, в отместку, что ли?

Но и Винни оказался способным учеником: то, что начиналось для него, как забавная, хоть и трудная игра, мало-помалу превратилось в некую потребность. Помогал в освоении языка и целый чемодан видеокассет с русскими фильмами и мультиками, который Мишина семья привезла в своё время из России. А потом для Винни пришло время русских книг...

Миша исповедовал парадоксальный метод изучения языков. Он считал, что не следует уделять много времени правилам, а нужно разговаривать и читать книги. Много книг. И грамотность придёт сама собой. Так 'Три мушкетёра' навсегда остались для Винченцо 'русской книгой'.

Однажды учительница испанского информировала учеников о том, что школа проводит районный конкурс 'Песня на иностранном языке' и предложила желающим принять в нём участие. Миша уломал Винни тоже попробовать свои силы. Несмотря на кличку 'Мачо' и на то, что его кумиром был артист Сильвестр Сталлоне, Винни на посторонних людях был жутко стеснительный. Миша, пожалуй, не меньше.

— Тем более, нам с тобой необходимо преодолеть этот недостаток и научиться вести себя естественно! Вдруг мы станем политиками или артистами? — проповедовал Миша. — А участие в конкурсе, где будет много народа, лучшая тренировка!

Чтобы побороть свою стеснительность ребята устроили даже несколько пробных выступлений по 'японскому методу', как назвал это Миша. Они уезжали из своего района и, заняв позицию на станции метро, пытались петь дуэтом свою конкурсную песню на виду сотен спешащих по своим делам людей. При первой попытке Винни не смог выдавить из себя ни звука. Тогда Миша назвал его слюнтяем, сказал, что он baba и mudak, и что его любимый Сталлоне даже и не посмотрел бы на такого своего почитателя. Это подействовало, и при повторном исполнении песенки Винченцо уже пел, хотя и не так громко, как Миша.

Как ни странно, мальчишеский дует, в составе крепкого смугловатого итальянца и типичного еврея в очках с толстенными линзами, имел заметный успех среди пассажиров нью-йоркской подземки. Некоторые остановились послушать исполняемую на неведомом языке песню, а потом даже похлопали и накидали 'артистам' мелочи и несколько бумажных долларов. Пока Винни стоял красный как рак, — смущение снова взяло верх — Миша раскланялся за двоих и подобрал деньги.

— Это нужно повторить ещё раза два, — сообщил он товарищу, когда они проедали честно заработанное в 'Макдональдсе', — Успех нужно закрепить!

— Да ты, что? Я больше никогда...

— Нет, мы пойдём, и будем петь! — в голосе Миши появились стальные нотки. — Мы же договорились! Или я буду петь один, ты же меня знаешь, а тебе пускай будет стыдно!

— Знаю... — пробормотал Винни, давясь мороженным.

Второе выступление на той же станции было более удачным. Зрители даже попросили исполнить песенку 'на бис' и снова накидали немного монет. Подошедший полицейский постоял в стороне и тоже послушал. А потом удалился, не найдя причин для вмешательства: чистенько одетые подростки не походили на попрошаек или наркоманов, они даже не бросили на пол традиционную шапку для сбора денег. Ясно было, что они просто дурачатся.

В день конкурса Миша подсуетился и для большего эффекта даже раздал присутствующим пачку отксеренных им текстов 'Песенки мафиози', содержащих, как русский оригинал, так и собственный английский перевод. Правда, считалось, что на конкурсе все песни будут на испанском или французском, поскольку эти языки изучались в большинстве школ района. Тем с большим эффектом прошло исполнение песни на русском, хотя и с явными итальянскими вкраплениями.

— Mi bandito, znamenito, mi strelyato pistoleto — oh, yes!

Ograblyanto, ubiwanto, ukradanto to ih eto — oh, yes! — ладно выводил на два нарочито хрипловатых голоса дует. Винни пел ломающимся баском, а Миша тенором. При этом оба достаточно синхронно исполняли па некоего поставленного Мишей танца, сочетающего элементы чечётки и всяческие расхлябанные движения, долженствующие создать у зрителей впечатление полного пренебрежения к законам 'итальянскими мафиози'.

Зал зааплодировал, зрители, позабыв о том, что они присутствуют на конкурсе, что своей очереди ожидают следующие претенденты, никак не хотели отпускать ребят со сцены. Смущённые, те не знали, что делать. К ним подбежал распорядитель и попросил спеть ещё раз. Миша кивнул и, снова вставив в кассетник плёнку с 'фанерой', перемотал её на начало и шепнул Винни:

— Поём ещё раз, по-английски!

И они спели ещё, хотя в этом варианте песенка звучала и не столь складно, зато зал подтягивал.

— We are always drink chinzano

We are always drunky-piano — oh, yes!

Keeping banko milliono, and don't care about low...

А когда зазвучал проигрыш, ребята по наитию описали в своём танце ломаную траекторию вокруг микрофона, приведя зрителей с состояние совершенного экстаза. Сидящие в зале родители Миши и его старшая сестра восторженно хлопали, мама Винченцо плакала от гордости за своего сына. Окончание конкурса оказалось, к сожалению, несколько скомкано, прочие соискатели, смущённые бурным успехом дуэта пели уже не в полную силу.

Как только ведущий объявил о начале подведения итогов, зал начал скандировать: 'Мафиози, мафиози!' Конечно, они победили и, конечно эта победа целиком принадлежала Мише. Если бы не его упорство в достижении поставленной цели...

Винни это хорошо понимал и даже хотел отдать ему в единоличное пользование полученный 'на двоих' приз — новенький компьютер 'Атари' и набор кассет с программами для него. Но Миша отказался, сказал 'napopolam' и Винни не стал спорить.

Теперь они по очереди владели компьютером с цветной графикой, дорогущей игрушкой и предметом зависти всех одноклассников. Телевизоры в их семьях в эти периоды редко использовались по назначению, маме Винни даже пришлось ходить к соседям, чтобы посмотреть любимые сериалы. Однако, в конце концов 'Атари' остался у Мачо, поскольку Миша объявил, что для него этот компьютер уже 'slabovat'. А он уже подкопил денег и собирается покупать себе 'IBM' с настоящим монитором и даже принтером. Пока ещё не настало время Интернета, и они имели возможность соединяться по модему друг с другом, находить и делиться телефонами фирм обладателей интересных программ.

Чем больше русских книг читал Винченцо, тем больше интересовала его Россия, загадочная северная страна, про которую рассказывали столько небылиц и которая всегда, сколько он себя помнил, считалась 'врагом' США.

'Почему мы должны быть врагами' — вопрошал он себя, — 'если в той стране живут такие ребята, как Миша? Ладно, раньше там правили комми, которые хотели захватить весь мир. Но теперь их, кажется, прогнали? Почему бы нам ни дружить?' Он поделился своими мыслями с товарищем. Но и всезнающий друг не смог просветить его.

— Я не знаю, — честно отвечал он. — Получается, это всё равно, коммунисты, не коммунисты! А может, всё это просто по привычке, просто привыкли бояться друг друга и никак не можем перестать! Мой папа говорит, что проблема эта экономическая и политическая: каждая страна желает контролировать окружающие и в результате интересы сталкиваются. В общем, он тоже, кажется, точно не знает! Брось это пока. Давай лучше в шахматы сыграем! На мороженое!

Конечно, он играл в шахматы! Еврей, да ещё приехавший из России не мог в них не играть. Конечно, он научил и Винни. Сначала у того получалось плохо, он зевал фигуры и всё норовил переходить. Но безжалостный Миша не разрешал, говорил, 'нельзя, иначе не научишься!' Он даже издевался над товарищем: пока тот обдумывал позицию, Миша открывал какую-нибудь книжку и 'читал', нисколько, вроде, не интересуясь партией. Винни потихоньку злился, но, похоже, это была та самая спортивная злость, появления которой и добивался его друг, поскольку с каждым разом у него получалось всё лучше и лучше. В результате Миша перестал отвлекаться на чтение. Но всё равно он побеждал чаще, три партии из четырёх он неизменно выигрывал. Когда же ему случалось проиграть, не злился, а говорил добродушно:

— Я то, что! Ты, вот, с моей сестрой сыграй! Она вообще была чемпионка области среди юниоров!

— А что такое oblast?

— Это, вроде штата!

— О-о!

А потом пути друзей неожиданно разошлись. Миша хмуро поведал товарищу, что они переезжают в Калифорнию, потому, что его папе предложили там хорошее место. Семья собралась и уехала очень быстро, даже, как-то неожиданно для Винни. Миша едва успел забежать попрощаться. Он подарил другу на прощанье свои любимые шахматы с наказом: 'Тренируйся, приеду — проверю!' И несколько своих самых любимых русских книжек.

Вот и сейчас, Майклу Розенфельду было невыразимо приятно видеть эту самую, уже довольно обшарпанную шахматную доску на полке, теперь уже в Овальном кабинете.

А у Винни после отъезда друга образовалась в душе пустота. Он машинально ходил в школу, что-то слушал на уроках, о чём-то разговаривал с одноклассниками и даже, как-то умудрялся получать хорошие оценки. То, что он автоматически стал лучшим учеником в классе, его не радовало: он всегда помнил, что лучший — это Миша. Его образ, продолжал присутствовать рядом, порой едко критикуя, порой снисходительно похваливая. Если Винни сомневался, как ему поступить в том, или ином случае, ему было достаточно прислушаться к 'Мише', к его: 'Я считаю глупым...' И он поступал, как поступил бы его друг. Или, как он думал, что он так поступит.

Однажды воскресным утром, когда Винни прихорашивался в ванной, — ему должна была позвонить одна... ну, девушка, в общем, — за шумом воды он не сразу услышал телефонный вызов. Пока он добежал до телефона, уже заверещал модем и зажёгся экран монитора. На нём светилось сообщение:

'Входящий вызов. Принять/Отклонить Нажмите Y/N'

Винни нажал YES, и на экране появилось сообщение:

'От Майкла: Привет! Так и знал, что ты дома. Дрыхнешь, небось?'

'Ты куда пропал, kozlyna? Почему не звонил?' — от волнения попадая на лишние клавиши, набрал Винни и нажал Enter.

'Izvini! При переезде у меня спёрли комп, только сейчас новый купил!'

'Но позвонить-то ты мог?'

'Мог, но не стал. Я же еврей, мне доставляет национальное удовольствие мучить неизвестностью глупого итальяшку, как сказала бы твоя matushka. А если серьёзно, у меня были проблемы, как говорят американцы. А русские говорят о таком случае: Ya chuti ne sdoh!'

'Да, что случилось?'

'Едва ли не в первый день, когда я ещё оплакивал потерю своего компа, какой-то обкурившийся чикано переехал меня своим долбанным пикапом, причём, прямо на тротуаре. У меня ни одной целой косточки не осталось. Хорошо, что со страховкой всё было в порядке. Несколько месяцев провисел на растяжках. Это незабываемые впечатления. Даже в туалет сходить в этом состоянии — целое приключение. И говорить сначала почти не мог, челюсть мне тоже раскрошило. Какие уж тут звонки?'

'Извини, я тебе так сочувствую, Миша! А мне показалось, было, что ты обо мне и думать забыл. А как же школа? Ведь, выпускной класс?'

'Да я о тебе каждый день думал и мысленно низко кланялся. Ведь, если бы не наши с тобой совместные пробежки и баскетбол, куда ты меня силком вытаскивал, я бы так и остался hilyak-hilyakom. Мои размазанные по тротуару останки просто замели бы щёткой на лопату и похоронили прямо в ведре. А так, мясо, хоть и на ломаных костях, но удержалось. А школу я окончил экстерном, как не ходячий инвалид. Всё равно делать было нечего'.

— Да! В этом весь Миша! 'Окончил школу от нечего делать!' — завистливо пробормотал Винни и напечатал:

'Поздравляю! А мне ещё предстоит только. Но теперь ты в порядке?'

'Почти. Хожу пока с трудом, но уже без костылей, работаю с гантелями. Скоро бегом займусь или великом, а то ноги снова, как зубочистки стали. Как твой русский? Не забыл ещё без меня?'

'Нет. Сейчас как раз читаю фантастику. Специально ездил в магазин русской книги на Брайтон Бич. Хорошо, что ты появился, теперь будет с кем обсудить'.

Не успел Винни нажать Enter, как в углу экрана замигало сообщение:

'Поступил вызов'.

И он быстро допечатал:

'Извини, тут ко мне ещё кто-то ломится!'

Миша ответил:

'Я смотрю, ты популярен, ладно, вечером вызову. Пока!' — и отключился.

— Пока! — сказал Винни в пространство и поспешно снял трубку телефона. — Алло!

— Что ты не отвечаешь? И что там у тебя свистело? — раздался в ней капризный голос.

Конечно, это была Сара Броуди, звонка которой он ждал всё утро! Она продолжила:

— Я подумала, что ты забыл и ушёл куда-то!

— Привет, Сара! Нет, это я с Майклом болтал, а свистел модем.

— Ну, если тебе приятнее болтать с Майклом или пересвистываться с каким-то 'мондемом', чем сходить со мной в кино, то я могу пойти и одна. Или ещё с кем-нибудь.

— Ну, что ты, Сара! Конечно, мне приятнее с тобой!

— Тогда спускайся вниз! — голос девушки несколько смягчился. — Как увидишь у телефона на углу самую красивую леди на вашей обшарпанной улице, подходи, не стесняйся — это я!

— Бегу, Сара, бегу!

Винни впрыгнул в 'парадные' кроссовки и ринулся из квартиры к лифту, едва успев захлопнуть дверь. Шнурки он успеет завязать и там.

Теперь у Винченцо Бадалони, президента США был целый штат сотрудников, следивших завязаны ли у него шнурки. Импозантный, сохранивший великолепную спортивную форму, только вот, волосы его совсем поседели, видимо, от государственных забот, Винни споро вошёл в кабинет, пожал руку советнику и уселся в кресло, помнящее зады трёх десятков его предшественников. Да, настоящий Мачо! И был и остался! Даже на третьем году своего президентства, большинство американских леди боготворит его. Итальянец, правда, наполовину. Ну, и что? До него были испанец, ещё чуть ли, не китаец, и даже афроамериканец! Это — Америка!

'Осталось только еврея выбрать в президенты!' — подумал Майкл, пожимая руку старому товарищу. — 'Не податься ли тебе, Миша?'

Но, нет. Во-первых, Мачо наверняка пойдёт на второй срок, а во-вторых, Майкл Розенфельд начисто лишён политических амбиций и, что самое главное, поддержки в соответствующих кругах. Пока Винченцо на коне, с ним, конечно, считаются, жмут руки, улыбаются на приёмах, пытаются пролоббировать какие-то проекты. Но стоит тому уйти, и он снова никто для правящего истеблишмента.

Впрочем, и на нынешнее место советника по вопросам науки Майкл согласился со скрипом, оговорив возможность совмещения его с преподавательской деятельностью. Да и не готова Америка избрать в президенты 'яйцеголового': Политика — ради Бога! Юриста — без проблем! Военного — конечно! Даже артиста кино — почему бы и нет? Были примеры. Но ученого? Нет, в американских обывателях сидит стойкое, тщательно культивируемое неприятие учёных — кто знает, что они ещё могут выдумать в дополнение к атомной бомбе и Интернету? А то, что военный норовит побряцать оружием? А то, что политик считает своим долгом развязать где-нибудь войнушку, естественно, во имя интересов США? К этому как-то привыкли.

А кто может подсчитать, сколько международному авторитету страны стоила та, давняя авантюра в Иране? Не достигшая никаких целей, а только поставившая на грань уничтожения Израиль. И объединившая, вдобавок, арабский мир вокруг, хоть и не арабского, но мусульманского Ирана? Тогда даже Турцию удалось удержать в НАТО только ценой неимоверных усилий и солидных льготных кредитов. А ведь бюджет не резиновый!

Хорошо было Америке в 20-м веке! Весь мир, загипнотизированный кажущимся могуществом доллара, ориентировался на эту, как позже выяснилось, малообеспеченную валюту. А когда на мировую арену вышли евро и особенно, новый юань? Слава мудрым финансистам, позволившим Америке вовремя и почти без потерь соскочить с тонущего корабля доллара! Теперь, вот, амеро претендует на статус всемирной резервной валюты. Но наученные горьким опытом иностранные банки уже не спешат класть все яйца в одну корзину. Даже в Европе амеро почти совсем неизвестен. Зачем, когда есть надёжный евро? Да и сама Европа в финансовом смысле протянулась от Португалии до Чукотки.

Теперь США приходится отказываться от многочисленных филантропических программ, направленных на 'поддержку штанов' собственного беднейшего населения. Пришёл, судя по всему, конец тому положению, когда уже третье или четвёртое поколение в семьях этих самых, 'беднейших', часто не проработав в своей жизни ни дня, а самое главное и желая работать, продолжает проедать и прогуливать деньги более обеспеченных слоёв. Выплаты на вэлфар уменьшаются и уж конечно не останутся пожизненными. Пока этого ещё не осознали, но когда до 'плебса' дойдёт, что бесплатного 'хлеба и зрелищ' больше не будет.... Впрочем, всё делается постепенно: Мачо ни в этом сроке, ни даже в следующем с этой проблемой ещё не столкнётся. Это проблемы следующих администраций: как они будут выкручиваться, один Бог знает! А так как он, Майкл Розенфельд, ни в какого бога не верит, то не знает никто.

Если им удастся оздоровить экономику за счёт отказа от этих выплат и ещё от сокращения военных расходов, то США, возможно, снова займут подобающее им место на мировой арене. Только куда же пристраивать в таком случае эти огромные армии разноцветных люмпенов? Хорошо, что это не его проблема!

— Ну, что притих? — обратился к нему тем временем Президент. — Ты у меня советник, давай — советуй!

— Что посоветовать Вашему величеству? — поддержал его тон Майкл.

— Посоветуй, что делать с лунной программой, я же просил тебя подготовить материалы!

— Ах, это? Всё готово, Винни! — ответил, переходя на деловой тон, советник, одновременно раскрывая свой комп. — Я подумал, ещё какая проблема!

— Проблем, Миша, не меряно: сенат требует сократить финансирование НАСА в следующем финансовом году, всё во имя оздоровления экономики, будь она неладна! А Шарон Маковски в личном письме наоборот просит интенсифицировать поставки кислорода и продуктов, иначе, сам понимаешь!

— Это, сменный командир лунной базы, что ли?

— Ну, да, она! Боевая баба! И что делать? Не закрывать же проект на пол дороги? С выкладками НАСА я уже знаком, а что скажешь ты?

— Скажу, отчего не сказать. Вспомни, Винни, я тебя предупреждал два года назад! Всего-то нужно было дать согласие на участие русских в лунных экспедициях и тогда у нас были бы их грузовики, которые после модернизации могли бы достигать лунной орбиты. Что ты мне ответил тогда? 'Принято политическое решение!' Вот, мы и пожинаем плоды тогдашнего политического решения! Мы на Луне в гордом одиночестве, нам наступает на пятки Европа, а за ней китайцы, индусы, теперь уже бразильцы и, конечно, те же русские. Только они создадут консорциум, разделят расходы и полетят вместе. А нам тем временем не хватает средств на снабжение уже имеющейся базы, в которую вложена огромная куча денег.

— Ну, хорошо, хорошо! Ты тогда был прав, а один глупый итальянский великодержавный шовинист оказался в дураках! Лучше скажи, что делать теперь?

— А теперь, Мачо, НАСА придётся сократить персонал лунной базы с двенадцати, до трёх-четырёх человек и продлить время их вахты с четырёх месяцев до пяти. Тогда они уложатся в новый, урезанный бюджет. А тебе необходимо срочно начать заигрывать с русскими и, более того, со всем их консорциумом. Тогда, года через два, мы сможем вернуться к прежней численности, правда, с учётом того, что половина их будут не американцы. Вот, лови мои расчёты! — и Майкл переслал на президентский комп свой файл.

— Всё равно, на грани получается! А нельзя ли получить с этого проекта какую-нибудь немедленную выгоду? Ну, я не говорю, туристов туда возить! Но и не дожидаться результатов с этим гелием-3.

— Да, есть у меня одна мысль! Помнишь прошлогодний конфиденциальный доклад об обнаруженных в каком-то кратере алмазах?

— Конечно! Предлагаешь пустить их на продажу? 'Алмазы с Луны!' Звучит! Думаю, редкий толстосум откажется приобрести колечко с таким, причём, по любой цене! Но их, вроде, мало!

— Да, мало. Правда, глубоко и не копали: может, там россыпи. Вдобавок, они невзрачные. Зато, по составу полностью совпадают с добываемыми в Южной Африке на одной из шахт.

— И? Погоди, понял. Ты что, на какой-то 'диамантгейт' меня подписываешь?

— Фи! Какое нескладное слово ты выдумал! Лучше назвать эту операцию 'лунаргейт'!

— Тьфу, на тебя! Ладно, вернёмся к этому позже. Может и не понадобится. Твои заметки я изучу. Давай теперь свои соображения по 'ClearElements'.

— Почти ничего не изменилось, Винни! С научной точки зрения чистый бред. Однако я докладывал, приводила в недоумение целеустремлённость персонажей. И вот, произошло пробное включение аппаратуры. Я читаю в докладе ЦРУ, что господин Омаров в достаточно узком кругу выразил полное удовлетворение результатами испытаниями. Якобы, даже, и произведена отгрузка произведённой продукции. Какой и куда, установить не удалось, хотя, есть зацепка. Может, конечно, и это блеф, но, что тогда дальше? В общем, это навевает две очевидные версии: первая, что все эти махинации просто ловушка или операция неких спецслужб. Сработает она, если мы неаккуратно и безоглядно попытаемся взять 'СЕ' под свой контроль. Цель, по-видимому, дискредитация США в глазах мировой общественности. Организатор — скорее всего Россия или, как вариант, Иран.

Учти, Винни, я в этих делах разбираюсь слабо, так что воспринимай эту мою версию только в порядке бреда. Это просто домыслы в той области, где моя компетенция стремится к нулю. Поэтому мне более близка вторая версия, не менее очевидная: эти ребята на самом деле совершили потрясающее открытие и создали на его основе технологию, которая способна перевернуть нашу цивилизацию. Конечно, это не способ добычи элементов, растворённых в морской воде, Это нечто принципиально новое! — Майкл остановился перевести дух.

— И, что же это может быть? — спросил Президент, воспользовавшись паузой.

— Мне не приходит на ум ничего кроме 'ХЯС'.

— Это, что за зверь?

— Это 'холодный ядерный синтез' — гипотетический процесс синтеза необходимых элементов из имеющихся в избытке.

— Насколько я помню школьные уроки 'науки' и разные популярные статьи, это давно и успешно практикуется учёными. Что в нём гипотетического?

— Ты путаешь, Винни! Впрочем, тебе, юристу, простительно. Эти общеизвестные процессы, так называемой 'трансмутации' элементов, проводятся в ускорителях и в атомных реакторах. Самый известный, из них, это превращение урана в плутоний. Но, это всё 'горячие' процессы, сопровождающиеся интенсивными и вредными излучениями. А в своё время, в конце двадцатого века была высказана гипотеза, что такие трансмутации могут происходить даже, например, в телах животных и растений.

— А почему этого не может происходить?

— Потому, что нейтрон или протон не может запросто проникнуть в ядро постороннего атома и создать тем самым другой элемент. Для этого он должен обладать достаточной энергией. А сообщить ему такую энергию возможно только в ускорителе или действующем реакторе. В общем, идея оказалась теоретически неподкреплённая, производимые опыты успеха не дали и про ХЯС забыли. А я вот теперь думаю, не рано ли? Вдруг, при некоторых, неизвестных мне условиях, такие ядерные реакции всё-таки могут иметь место?

— И тогда?

— И тогда, это значит, что эти ребята держат Бога за бороду, что они контролируют 'рог изобилия', а заодно и 'ящик Пандоры'.

— А почему, 'ящик Пандоры'?

— Потому, что, если предположить самое худшее, то они могут не извлечь и воды, а получить любые элементы, Винни! Уран из свинца, дейтерий и тритий из водорода, золото из ртути! Хоть, с золотом сложнее, тем не менее!

— Они, вроде, обязались не продавать расщепляющиеся материалы?

— Частным лицам и фирмам, не имеющим соответствующей государственной лицензии. Но и государства разные бывают, нам ли с тобой не знать этого, Винни. Если, скажем, Иран и согласился не вести работ в области создания атомной бомбы и допустил на свои предприятия инспекторов МАГАТЭ, то это говорит только о государственной зрелости его руководителей. А сколько имеется государств, руководимых маленькими Наполеонами, которые лелеют большие планы в отношении своих соседей, и которым только дай в руки маленькую атомную бомбу?

— Но и сейчас имеется рынок опасных материалов и он успешно контролируется.

— Конечно! Я и не утверждаю, то эта 'СЕ' желает ввергнуть Землю в ядерный апокалипсис! Напротив, судя по всему, они изо всех сил стремятся этого избежать. Поэтому и ушли из-под опеки всех государств, поскольку понимают, что курочку, несущую золотые яйца, нельзя доверять никому! И даже своей любимой стране, Азербайджану, скажем, или... России.

— России? Почему ты так считаешь?

— Потому, Винни, что я, хоть по национальности и еврей, но по духу был и остался русским. Понимаешь, как-то это всё по-русски! То есть, всё, что они делают. Другие бы нагнали себе золотишка или платины, или что там у них получается? Сплавили бы товар на чёрном рынке и уехали бы прожигать жизнь на Канары-Багамы. Или продолжали бы набивать закрома от жадности и обязательно попались бы на заметку криминалу или государству.

— А ты, Миша, своих любимых бывших соотечественников за давностью лет, не идеализируешь ли? Они на такие действия не способны, что ли? Вообще таких примеров достаточно! Русские нувориши вообще славны всяческими творимыми ими нелепостями.

— Нет, Винни! Я говорю о лучших людях, а не о быдле, которого везде полно, и в России, в частности. Понимаешь, заметно, что они целеустремлённо проводят некую идею, не апокалиптическую, естественно. Для этого им не стоило прилагать столько усилий. Они действительно собираются торговать своим товаром, и для этого построили двадцать своих загадочных реакторов. Ну, ты помнишь мой доклад: наши учёные так и не поняли, как это работает, поскольку отсутствует ключевая информация. Похоже, эти, по моему мнению, русские ребята, точнее их 'СЕ' собирается стать одним из ведущих игроков современной мировой экономики. И ещё, мне очень кажется, что они не просто эпатируют мировое общественное мнение, но и сознательно прут на рожон. Припомни их логотип, это же явная мишень, просто приглашение, 'стреляйте в нас!'

— Мне тоже это кажется. Но зачем?

— Пока остаётся только догадываться. Возможно, они хотят, чтобы раскрылись все их враги.

— Какие у них враги? Они пока не успели никому наступить на мозоль.

— Но, очень скоро наступят! — Майкл посмотрел на часы. — Анализ уже должен быть готов. Можно мне воспользоваться твоим президентским телефоном?

— Пожалуйста. Ты сдавал анализы? Заболел, что ли?

— Нет, я здоров. Эта информация ждёт тебя в очередной сводке. А я узнал немного раньше. По твоему приказу у меня полный доступ ко всем сведениям. — Майкл набрал номер, в трубке послышались сигналы вызова. — Агенту на 'Золотом острове' удалось взять пробу полученного позавчера во время пробного запуска вещества. Один мешок оказался.... Алло! Лаборатория? Пригласите профессора Борка, пожалуйста!

Пока кто-то ходил за профессором, Майкл нажал на шикарном президентском аппарате кнопку 'Mute' и пояснил ситуацию:

— Так, вот, добытая проба поехала в Афины, а оттуда вылетела в Нью-Йорк в лабораторию ЦРУ. И её директор заверил меня сегодня утром, что.... Алло! Вальтер! Добрый день! Это Майкл!.... Не ругайся, Вальтер, моё дело не менее срочное, кроме того, мы договаривались.... Хочешь, я передам трубку Президенту.... Нет, никакой не долбанной компании, а Президенту Соединённых Штатов Америки, я говорю из его кабинета.... Спасибо, Вальтер, что, хоть это тебя успокоило.... Да, я передам твои извинения, мы все работаем и нервничаем.... Да, официально и копию на мой адрес. И пока вкратце устно.... — теперь Майкл слушал, не прерывая собеседника, потом попрощался и положил трубку.

— Гафний! — сказал он. — Сверхчистый, порошкообразный гафний!

— Что это? Это опасно? — нахмурился Президент.

— Нет, Винни, это просто такой металл, применяемый во многих отраслях промышленности. В частности там, где нужны жаростойкие сплавы. Суть в том, что он чист настолько, что чувствительности аппаратуры профессора Борка едва хватило, чтобы определить степень его загрязнения посторонними включениями. Да и то, скорее всего они попали в него при транспортировке.

— 'Чистые Элементы'! — пробормотал Президент.

— Вот, именно! Оказывается, это не метафора и не пропагандистский слоган а, возможно, самая суть деятельности этих ребят. Реакторы работали всего несколько минут, всю продукцию наш агент не видел, но и тот мешок, который он лично заклеивал скотчем.... Миллионы амеро, за несколько минут! Да, эти ребята могут себе позволить быть немного наглыми!

— Мне кажется, нет, я уверен, Соединённые Штаты должны контролировать это производство! — заявил Винченцо Бадалони, выпрямившись и приосанившись, как будто выступал по национальному телевидению или присутствовал на заседании комитета начальников штабов.

— Браво, Винни! — Майкл легко похлопал в ладоши. — Vnushaet, Мачо! Только, не забудь, что такое же желание, наверняка выскажут ещё полтора десятка первых лиц в самых разных промышленно развитых странах!

— Неважно! Мы будем первыми!

— Я считаю глупым думать, что они этого не учли. Мишень, Винни, мишень! Заряжай, целься, пали!

— Наши вооружённые силы по-прежнему лучшие в мире!

— Да, конечно! Но не всё можно решить кавалеристским наскоком. Кроме того, перед нами не индейский отряд, а солидная, как выясняется фирма, не питающая к США никакой вражды, а наоборот, заключившая со многими предприятиями нашей страны предварительные договоры о намерениях по поставке разнообразной продукции. Мы должны, наоборот, дать им гарантии, как даём гарантии любому производителю. Даже, вооружённую охрану, если понадобится! Дивизию морской пехоты, весь шестой флот!

— Не шуми, Майкл! — поморщился Президент. — Я тебя понимаю. Свободное предпринимательство и всё такое.... Но мне будет гораздо спокойнее держать их на своём заднем дворе.

— Скажи уж, заграбастать чужое и сесть на него широкой американской задницей, чтобы никому больше не досталось!

— Почему, никому? Под нашим контролем, пожалуйста! И что значит, 'чужое'? Если всё это угрожает безопасности США, то нужно действовать решительно, сначала разобраться, а затем выплатить любые компенсации. В конце концов, если коп видит в руках человека оружие, то он отбирает его несмотря на священные законы собственности!

— То есть, США — самоназначенный всемирный полицейский, наводящий порядок по своему разумению и к своей выгоде? Он решает захватить себе чужую материальную и интеллектуальную собственность, а затем навязать хозяевам отступные? Чем же тогда этот коп отличается от гангстера?

— Ты утрируешь! Гангстер поступает так, преследуя только свою выгоду, а США выгоду всего свободного мира!

— Неужели? А кто будет устанавливать цены на продукцию для себя и прочего, 'свободного мира'?

— Ну, хорошо, хорошо, Майкл! Конечно, я поспешил. Пока ничего угрожающего интересам США не произошло, но мы будём очень тщательно отслеживать ситуацию.

— Вот это речь не мальчика, но мужа! Давай, если ты уже бросил махать саблей, я доложу тебе информацию по той птичке, что строится по заказу 'СЕ' на самарском авиационном заводе....

* * *

— Павел! Петя! Я собрал вас, чтобы сообщить о том, что снарки выкинули новый сюрприз!

— Ты меня не пугай, Серёжа! Что случилось? И вообще-то это я вас собрал...

— Страшного ничего. Но после совещания спустимся в лабораторию, мне нужно будет вам кое-что показать. Это быстрее, чем объяснять. Очень интересный эффект. Да и руки дополнительные понадобятся. — Сергей налил себе в чашку кофе из автомата и подсел с ней к директорскому столу.

— Конечно, сходим. Теперь, к нашим баранам: у нас пока всё по плану. Завтра, первого мая официальный пуск. Будет много гостей и с ними понаедут лишние глаза и уши. Вам показываться по-прежнему нет резона, посидите в пещере. С неприятностями если они будут, справится ВГ со своей командой. Не проявляйте неразумной инициативы, но говорилки держите при себе, если что будет нужно, ВГ или я дадим команду. Теперь, по моей речи. Прочитали, одобряете?

— Да, Павел! — ответил за двоих Сергей. — Мы прочитали, только не рано ли мы откатываемся на вторую линию окопов? Не стоило ещё немного подержать паузу? И Петя, тоже сомневается! Да, Петя?

— Да, Серёжа! Кажется, стоило. 'Разоблачения' поутихли, а начнём давать продукцию, все и вовсе заткнутся! — заявил, удобно расположившийся в кресле Пётр.

— Неет, ребята! — Павел улыбнулся. — Всё будет наоборот! Сейчас наши критики молчат, поскольку ждут начала производства. А как только пойдёт продукт, снова взвоют. И я даже знаю заранее их аргументы. Они давно просчитали производительность наших насосов. Содержание растворённых в воде элементов легко найти в справочниках. Немного арифметики и становится ясно, что мы не можем давать такие объёмы продукции за малое время. Просто столько воды прокачать не можем.

И в итоге, неудобные вопросы! Зачем нам это? Для чего нам потом оправдываться? Кто оправдывается, тот виноват! Это психологический стереотип. Нет, мы покаемся, но не вынужденно, а заранее. И тем самым лишим их козырей. Как считаете, верно, я мыслю?

— Вы гигант, Павел! Мы с Сережей мелкие любители, по сравнению с вашим талантом.... жулика! — заявил Пётр, шутливо склонив голову.

Сергей прыснул, а Павел улыбнулся:

— Спасибо, Петя, за признание моего таланта. Нужда научит орехи колоть! Вообще, люди моего поколения прошли в России в своё время такую школу, что им хоть в бизнесмены хоть в жулики дорога открыта! Да и не очень тогда эти виды деятельности различались! Значит, одобряете?

— Теперь одобряем! — Сергей поставил чашку на чайный столик и встал. — Если это всё, то теперь прошу ко мне в 'кабинет' на 'раздачу слонов и материализацию духов'!

Пройдя коридором, друзья спустились на лифте в подвал и прошли через тайный для большинства ход в катакомбы, располагающиеся под островом. Миновали тускло освещённый причал, и поднялись по вырубленному в скале проходу. Сергей отворил стальную дверь и нажал кнопку автомата. Пещера, отведённая под лабораторию, осветилась.

— Сюда! — подозвал Сергей товарищей к верстаку, опутанному проводами.

Из них торчали, укреплённые на двух штангах, знакомые оправки для снарков.

— Сейчас будет фокус.... — пробормотал Сергей и включил аппаратуру.

Зажглись индикаторы на приборах, частью самодельных, зашуршали вентиляторы. 'Фокусник' сдвинул ползунок реостата и снарки тонко засвистели, точнее засвистели струи исходящего из них газа. Павел и Пётр машинально отпрянули.

— Всего лишь, гелий! — усмехнулся Сергей. — Но руку под струю не подставляйте! Теперь, Петя, сдвигай потихоньку оправки и не пугайся, если что.

Пётр подчинился. Штанги двигались легко, и когда расстояние между снарками сократилось до примерно полуметра, что-то блеснуло и звонко щёлкнуло. Петя дрогнул, но штанги не отпустил, только воскликнул поражённо:

— Ни хрена себе!

Посередине между оправками в воздухе завис неизвестно откуда взявшийся ещё один зеркально поблёскивающий снарк.

— А-яй, Петя! — укорил его Сергей! — Что за выражения? Ты же теперь бизнесмен мирового уровня!

— А-а.... А что оно? Откуда? Ты, что, научился их размножать?

— Всё объясню! Павел, возьмите на столе магнит и поднесите к нашему появленцу вплотную.

Павел так и сделал, попутно с удивлением опознав в магните свой, старый, ещё из Троицка.

— Павел, держите их вместе. Выключаю!

Щёлчок тумблера и аппаратура обесточилась.

— Фокус удался! — провозгласил Сергей. — Не выпускайте их из рук и не разносите! И давайте пива выпьем, у меня, хоть и не апартаменты, но чешское найдётся. Петя, да отпусти ты штанги, всё уже кончилось! Садитесь, сейчас открою вам по баночке из своих запасов.

Общество удобно расположилось на жестком диванчике, времён Второй мировой войны, неизвестно откуда притащенном Сергеем в свою лабораторию. Во всяком случае, он был украшен прибитой гвоздиками алюминиевой биркой с выбитым на ней инвентарным номером и немецким орлом. Владелец дивана, однако, сразу же вскочил и начал объяснения, расхаживая перед своей внимательной аудиторией, подобно лектору на сцене:

— Явление обнаружено случайно. Я исследовал генерацию гелия двумя снарками, питаемыми от одного источника накачки и обнаружил, что при синфазности этой накачки, производительность генераторов немного падает. Как будто, энергия куда-то проваливается. Этот дефект энергии менялся, в зависимости от расстояния между снарками. При их сближении он увеличивался и, наконец, — хлоп! — возникал ещё один снарк, привязанный к своим 'родителям'. Я назвал его бета-снарк, в отличие, от альфа-снарков, нам уже знакомых.

— А чем он отличается? — подал голос Пётр, рассматривая новичка, который уже перекочевал в его руки.

— Отличается он тем, что не может существовать вне довольно сильного магнитного поля, а во всём прочем он идентичен альфа-снарку.

— То есть, если от него убрать магнит....?

— Да, именно! Давай, так и сделаем, только банку поставь на стол.

Пётр избавился от банки и, ухватив одной рукой снарк, а другой магнит стал понемногу разносить их. В какой-то момент ему показалось, что они не желают расставаться, однако тут же неожиданно раздался такой же щелчок, как и при появлении снарка десятью минутами раньше. И зеркальный шарик пропал прямо из сжимавшей его руки.

— Ты меня сегодня заикой сделаешь! — констатировал Петя и потряс освободившейся кистью.

— Маленький антивзрыв. — заметил Сергей. — Ничего страшного, при пропадании снарка воздух мгновенно заполнил область пространства, что тот раньше занимал. Такой же щелчок и при появлении, только от обратной причины.

— Куда же он пропадает? — спросил Павел, машинально сжимавший в руке банку и, видимо подзабывший, что на 'Золотом острове' пить спиртное ему не рекомендуется. — У тебя есть какая-то теория?

— Туда, откуда появился, — грустно ответил Сергей. — Теория у меня есть, только она для 'внутреннего использования', так сказать. Если считать, что снарки, это не материальные объекты, а так сказать, порталы между нашим и параллельным миром.... В общем, предположим, что это тоннельные порталы, а в другом мире существует избыточное давление материи, по сравнению с нашей Вселенной. Тогда снарки, они вроде кранов, которые мы научились открывать, и работой которых мы управляем довольно успешно. При некоторых условиях, два портала могут резонировать и создавать третий, виртуальный, который, как выясняется, также работоспособен. Вот, лучше объяснения я пока не придумал. Нужно исследовать снарки и дальше, тогда, может быть....

— Конечно, Серёжа, конечно! — ответил Павел. — Великолепное открытие! Кстати, решающее проблему, над которой я мучаюсь все последние месяцы.

— Это, какую? — спросил Сергей.

— Да, мы обсуждали много раз! Предположим, некто решит взять нас тёпленькими и у него это получится так неожиданно и быстро, что мы не успеем эвакуировать снарки из промышленных генераторов.

— Точно! — обрадовался Петя. — А теперь мы всего лишь заменяем в них альфа-снарки на бета разновидность.... Молодец, Серёжка! Я же говорил, гений! А я ему ещё в третьем классе по шее дал! Никогда теперь себе этого не прощу!

— Не больно задавайся! — ответил на эту покаянную речь Сергей. — Я тебе сразу же сдачи дал! Помнишь, ты ходил неделю с синяком под левым глазом.

— В общем, вы оба приложили руки к воспитанию друг друга! — резюмировал Павел, отставляя банку. — Серёжа, с тебя теперь чертежи обновлённой головки генераторов, чтобы бы можно было индуцировать, — правильно, да? — в них твои бета-снарки. Думаю и программу работы генераторов нужно корректировать. Петя поможет с чертежами, а программу, думаю, ты сам.

— Всё правильно, Павел Васильевич, сделаем! Пуск отложим?

— Нет, конечно! По мере готовности заменим головки в рабочем порядке.

— Придётся, все сразу, программа-то одна на все генераторы.

— Ну, как скажешь, тебе виднее! А альфа-снарки припрячем лучше, чем Кащееву смерть!

* * *

Заголовки новостей:

'Произведён успешный пуск установок на 'Золотом острове'.

'Руководитель фирмы 'ClearElements' выступил с саморазоблачительной речью. Речь имела потрясающий успех'.

''Вам шашечки, или ехать?' — саркастически ответил г. Омаров на обвинение журналиста 'SkyNews' в обмане мировой общественности'.

'Все присутствующие на пуске получили уникальные, памятные подарки'.

'Учёный мир: краткий миг торжества сменился глубокой задумчивостью'.

'Ведущие научные центры мира объявили о возобновлении исследований в области холодного ядерного синтеза'.

'Г. Омаров не боится конкурентов. 'Им нас не догнать!' — заявил он на пресс-конференции'.

'Заказчикам отгружены первые тонны продукции 'СЕ'. Представители заказчиков выразили полное удовлетворение качеством продукции'.

'Цена на акции и облигации 'СЕ' взлетела на невиданную высоту. Но, никто не хочет их продавать!'

'Офис компании в Баку, столице государства Азербайджан, взят в кольцо бронетехники, после того, как его с трудом удалось очистить от толп ворвавшихся туда восторженных местных жителей. Жертв нет'.

'Правительство Греции намерено патрулировать прибрежные воды 'Золотого острова' силами греческого военно-морского флота'.

'Мировые биржи ответили на новость колебанием котировок акций ведущих мировых горнодобывающих и химических предприятий'.

'Человечество стоит на пороге новой эры. Самое главное теперь, не споткнуться на нём!'

* * *

— Здравствуй, Катя!

— Здравствуйте Павел!

— Как там у тебя дела? Как Антошка? С Верой Степановной не ругаетесь?

— Да, что вы! Она для Антона ещё одной бабушкой стала. А когда Лида приезжает, то он от неё не отлипает и от её мотоцикла, конечно — 'Тётя Лида, тётя Лида!' И не засыпает без Барсика. Вот, где друзья не разлей вода! Как убегут с утра на озёра, так и по телефону не дозовёшься! Приходится Лиду за ними посылать. А у той экзамены на носу. Антон говорит, что они с котом даже как-то разговаривают. Сочиняет, конечно!

'Может, и нет', — подумал Павел, а вслух сказал:

— Катя! А не пора тебе перемещаться к центру событий, к нам, на 'Золотой остров'?

— Нужно, да?

— Да, без тебя мы, как без рук: пока с тобой созвонишься, пока материалы перешлёшь, пока ответа дождёшься! А нас тут засыпали заказами. Бакинский зиц-офис тормозит, да он и отработал своё, по большому счёту. Нужно устанавливать приоритеты, да и вообще политику. Чтобы и недовольных было, как можно меньше, и нам доходы не терять. А пока в этом деле без твоей светлой, экономической головы полная неразбериха.

— Понятно, Павел! Когда мне выезжать?

— Приедет Серёжа или Петя и вам поможет. Как Лида экзамены сдаст, так кто-нибудь и приедет. А за это время, постарайся Веру Степановну тоже уговорить поехать. У меня по телефону никак не получается!

— Я с ней тоже говорила. Отвечает: 'никуда не поеду, тут дом, тут и буду ждать!'

— Да, та же самая песня! Ну, как ей объяснить, что в Троицке может стать небезопасно?

— Я попробую ещё раз.

— Хорошо! Надеюсь, скоро увидимся! Купальник не забудь, наши уже в море купаются. Приезжай, работы не меряно! Пока!

— Умеете же вы подбодрить, Павел! До встречи!

* * *

Запел телефон. Абонент заговорил по-русски, с явным украинским акцентом.

— Алё! Это 'Ластивка-круиз'?

— Да, слушаю вас!

— Наконец-то! Братан! Представляешь, тут никто по-человечески не понимает! Уже десятый телефон набираю, все по-гречески лопочут или по-аглицки. А у меня со школы к языкам способностей ноль. Или точнее, твёрдая тройка с минусом.

— А что вы хотите?

— Как, что? Покатай нас на подводной лодке, это же твой бизнес! Ты катаешь, мы платим! Да не бойся, не обидим, евриков море!

— А где вы сейчас?

— Да тут, на острове, четыре человека и шесть бабцов. Лишние две твои, если хочешь. Мы на яхте, вчера подошли, шашлычков пожарить, по твёрдой земле походить, а бабцы застонали: 'Хотим рыбок посмотреть, кораллы!'

— Как остров называется?

— А, хрен его знает! Да я тебе координаты по приборчику скажу. Давай, значит, завтра с утра подходи, но не сильно рано, чтобы тёлки успели проснуться. А не придёшь, придётся их так за борт кидать, шоб подводную жисть посмотрели....

Закончив разговор, Сардин потащил по мосткам кабель. Откинув лючок, он подсоединил кабель к разъёму. Завтра понадобится полная зарядка аккумулятора. Этот разговор обозначал, что ему необходимо прибыть на 'Золотой остров'. Конспирация, конечно, примитивная, рассчитанная на обман простой профилактической проверки. Но, всё же лучше, чем ничего. Если же попадёшь в разработку, то за дело возьмутся серьёзные люди. Они проверят всё, от и до. Вот и не нужно попадаться им на заметку.

В случае же чего, отмазка имеется: 'Да, мне позвонили. Ночью вышел в море. На этих координатах ни острова, ни яхты не оказалось. Наверно, ребята спьяну напутали. А может, и вовсе пошутили! Яхтсмены хреновы! Так их и растак! Кто мне теперь электричество и ресурс оплатит?'

Сардин закрыл лодку, повесил поперёк мостков цепочку с замком, символизирующую, что тут никого нет, и отправился подремать в пристройку к своему ангару. До острова идти почти всю ночь.

* * *

— Неужели они разрешили осмотреть установки?

— Да, Винни. Всё можно было осматривать и фотографировать. И руками щупать. Только внутрь залезать нельзя. Но то, что у них внутри мы тоже хорошо знаем. Хотя детали заказывались на разных европейских предприятиях, ЦРУ удалось получить доступ ко всей конструкторской документации, за исключением самого главного — головки реакторного блока. В реакторе имеется кубическая полость, куда эта головка и вставляется.

Видимо, реакторы были уже снаряжены, поскольку, в 12 часов, когда был произведён торжественный пуск, всё загудело и заработало. Я сразу перешёл в фасовочный цех и понаблюдал за упаковкой готовой продукции. Даже подержал в руках тёплый пластиковый пакет с наклейкой: 'СЕ' 'Молибден, 3,694 кг'. А потом всех пригласили в зал, и началась та сенсационная пресс-конференция. Да! При выходе из цеха, всем гостям вручались памятные медали. Я тоже отхватил! Смотри! — и Майкл выложил из кармана на стол плоскую коробочку, которую пододвинул своему собеседнику.

Президент откинул крышку. Внутри, на бархатной подушечке лежал толстенький серебристый диск диаметром в два дюйма.

— Чистый иридий. Знаешь, сколько он стоит?

— И сколько? — спросил Президент, попытавшись взять медаль в руки.

Это удалось ему не с первой попытки, диск оказался неожиданно тяжёл и выскользнул из пальцев. На одной его стороне красовался многоцветный, эмалевый логотип фирмы, другая была украшена латинским девизом: 'Через тернии, к звёздам!'

— Примерно, две тысячи амеро! Это один только иридий. Коллекционеры уже предлагают пять. Так, что очень многие посетившие церемонию довольно неожиданно обогатились. А те, кто не поехал, льют горькие слёзы.

— Значит, вас там всех подкупили? Будешь теперь лоббировать их интересы? — пошутил Президент.

— Нет, конечно! — серьёзно ответил Майкл. Ты же знаешь, деньги для меня не главное. Главное, это свобода, которую они дают. И я считаю глупым не иметь свободы, по столь прозаической причине, как бедность. А медаль? Хочешь, тебе подарю?

— Нет, спасибо. Себе оставь. Вот, если бы ты побывал там, как официальное лицо, тебе её пришлось бы сдать государству, по 'Закону о подарках'. Расскажи лучше, какое впечатление произвёл на тебя господин Омаров. Он опять был один?

— Да, своих коллег он так и не показал. Ты знаешь, не могу отделаться от впечатления, что он русский. С виду, пожалуй, турок. С корреспондентами общался и по-английски и по-русски. Когда вопрос задал иранец, он в ответ в начале, вроде пошутил, кажется на фарси. По-английски он говорит без малейшего акцента, будто всю жизнь прожил в Нью-Йорке. На русском, с каким-то едва заметным восточным акцентом. Но, ты знаешь, строит фразы совершенно свободно, как будто русский его родной язык. Иностранцу это трудно, ты же помнишь!

— Конечно, русский язык очень гибкий. Мне было очень сложно привыкнуть.

— Вот и я говорю, если он и не русский, то наверняка, с детства жил в русскоязычной среде. Теперь, что касается перспектив его фирмы: ты в курсе того сюрприза, что он выдал?

— Конечно! Пока ты летел из Греции в Вашингтон, то, как он срезал корреспондента 'SkyNews' тут уже стало афоризмом дня. В новостях видел: 'Какие у вас, собственно, претензии? Вас, что, хоть на цент обманули? В конце концов, вам шашечки, или ехать?' А дальше дружный хохот. Умелый психолог.

— Это точно! Хотя, конечно, обманули они весь свет, но, поскольку никто не пострадал, то и вопросов быть не может. Омаров мотивирует этот обман боязнью промышленного шпионажа и желанием направить конкурентов по ложному пути. А если кто и вложил уже средства в пресловутые ионообменные смолы, то это его проблема, никто не заставлял.

— Так, значит, холодный ядерный синтез, всё же — реальность?

— Не факт, Винни, не факт! В конце концов, из уст Омарова эти слова не звучали. Это вывод учёных, сам же он на прямой вопрос только усмехнулся: 'Исследуйте, всё в ваших руках, но думаю, вы нас не догоните!' Вообще, тебе нужно было тоже посмотреть пресс-конференцию полностью.

— Слишком рано было. Закажу запись и посмотрю. А если это не ХЯС, то что?

— Ума не приложу, Винни! 'Философский камень'? 'Рог изобилия'? 'Золотая рыбка'? 'Polevoj sintezator Midas'? Хочешь, прогони меня с поста своего консультанта по вопросам науки, но пока тебе никто не скажет ничего определённого. Это за гранью сегодняшнего знания.

— А завтрашнего? Тебе не кажется, Майкл, что неземными технологиями могут владеть, например, инопланетяне?

— О-о! Богатая версия, Мачо! И главное, всё объясняет! Кроме одного, зачем им всё это нужно?

— А что мы можем знать об их резонах?

— Действительно.... Но, исходя из принципа Оккама, отложим эту гипотезу на потом. Пока же, я предпочитаю считать их землянами, возможно совершившими открытие века и решившими на этом крупно подзаработать, до того, как секрет станет всеобщим достоянием. Причём, подзаработать не тайно, не на виллу у моря и дорогой автомобиль, а под лучами софитов, у всех на виду. Что значит, заработать они собираются очень большие деньги. Огромные, Винни!

— А зачем, 'у всех на виду'? Могли бы быть и поскромнее!

— Нет, не могли! Гласность и большие масштабы нужны им, чтобы сразу и крепко привязать к себе максимальное число влиятельных клиентов. И чтобы эти клиенты ревниво присматривали друг за другом, а не попытались заграбастать этот бизнес только для себя. Вспомни свои собственные поползновения!

— А я и сейчас не прочь! Только не для себя, а для страны.

— Конечно, для страны! И все остальные тоже, 'для страны'! Только, каждый для своей страны или корпорации. А всем прочим продавать и по хорошей цене! Все это понимают и поэтому скорее согласятся коллективно охранять нейтрального владельца, чем позволят самому наглому нарушить статус-кво. 'Элементы' очень хорошо прочувствовали ситуацию, поэтому и ведут такую политику.

— Хорошо, Майкл. Давай пока оставим это. Скажи мне, ты прочитал последний доклад ЦРУ по заказанному 'СЕ' самолёту, тому, что строится на авиазаводе в Самарске?

— В Самаре, Винни, в Самаре!

— Да, конечно. И как?

— Почти ничего нового. Постройка идёт ударными темпами, значительно опережая график. Сказывается щедрое инвестирование и обещание больших премий, как руководству, так и непосредственно, инженерам и техникам. К сожалению, нашим агентам так и не удалось подобраться вплотную к изделию. Всё, что мы имеем, это полный комплект конструкторской документации....

— Всё это ты мне докладывал в прошлый раз. А что есть нового?

— Есть и новое. Только не от агентуры, а от твоего покорного слуги.

— Рассказывай, а то время поджимает!

— Понимаешь, я предположил, что сказочные самолётные двигатели и неизвестные нам сердцевины реакторов 'СЕ', суть одно и то же!

— Погоди, это же совсем разные вещи! Одно производит какие-то вещества, а другое.... — Президент замялся.

— ...производит горячую реактивную струю какого-то вещества! Как и в первом случае. — Закончил за него Майкл. — Только в случае стационарной установки нужны большие объёмы воды для охлаждения конечного продукта, а для самолёта, этого просто не нужно!

— Значит, не две загадки, а только одна?

— Именно, так! Не ХЯС, не трансмутация, — для них всё равно нужен запас рабочего тела — а некий генератор вещества! Какой-то горшочек, как в сказке. Помнишь, 'горшочек, вари'!?

— Вот оно, что! Действительно, неземная технология! — заметил Президент, и удручённо покачивая головой, продолжил:

— И ты продолжаешь утверждать, что они не 'зелёные человечки'?

— Конечно, иначе, зачем им самолёт? У тех 'тарелки' есть! — пошутил в ответ Майкл.

Президент на это хмыкнул, но как-то невесело и ответил:

— Знаешь, Майкл, лучше бы они оказались чужаками, не землянами. Дело в том, что на меня начинает потихоньку давить горнодобывающее лобби. И с 'Силиконовой долины' тоже уже идут сигналы. Пока они очень благожелательно и между делом намекают, чтобы я 'разобрался' с этим новым игроком, который начинает путать им все карты. А это слишком большие люди и слишком большие деньги для того, чтобы прочитать им лекцию о свободном предпринимательстве, которыми ты меня периодически пичкаешь. А среди них есть и те, кто в своё время пожертвовал немалые суммы в фонд моей избирательной компании. И теперь они вправе потребовать от меня защиты их интересов.

Теперь задумался Майкл. Он помолчал минуту, бездумно щёлкая клавишами на своём компе, а затем сумрачно изрёк:

— Да, Мачо, похоже, ты действительно, в глубокой zadnitcse!

* * *

В течение месяца июня положение на мировых товарно-сырьевых биржах несколько стабилизировалось. Майская суматоха, которую некоторые даже назвали паникой, вызванная появлением на рынке нового участника, мало-помалу улеглась. Этому способствовало то положение, что фирма 'СЕ' фактически не выпускала свой товар в свободную продажу, она осуществляла в основном прямые поставки своим клиентам. Но, поскольку, эти клиенты, привлечённые низкими ценами нового поставщика, теперь проявляли меньшую активность, биржевой индекс в определённых секторах проявил тенденцию к неуклонному снижению. И если цены на продукцию чёрной металлургии, алюминиевой, нефтяной, газовой и некоторых других отраслей промышленности по-прежнему оставались стабильны, и даже наоборот, несколько поднялись, то продавцы, а значит и производители редкоземельных и металлов платиновой группы потеряли значительную часть своих доходов. Упали цены на ванадий, гафний, вольфрам, осмий. Поколебалась рыночная стоимость титана и марганца. Впрочем, незначительно.

Золото устояло. Силён оказался психологический барьер, не позволивший его держателям, покупателям и продавцам пока даже теоретически предположить, что новоиспечённая компания может производить его тоннами. Никак не объясняя эту ситуацию, 'СЕ' просто не рассматривала заявки на этот металл. Тем не менее, стоимость акций золотодобывающих предприятий также медленно, но уверенно поползла вниз...

* * *

Контейнеровоз 'Жигули-1020' готовился к швартовке. Этот рейс был, пожалуй, самым необычным в практике капитана Шустова. В трюмах только балласт, а на палубе 'птичка'. Надёжно принайтованная и прикрытая брезентовыми полотнищами, она проделала долгий путь от Самары, сначала по Волге, затем по Волго-Донскому каналу и по Дону в Азовское и Чёрное моря. В Чёрном немного штормило, но проблем не возникло. Босфор и Эгейское встретили солнцем и лёгким бризом. Обычный маршрут, хоженый уже, чуть ли не сотню раз. Правда, никогда он не завершался у этого, некогда пустынного острова в Эгейском море.

Конечно, Шустов был наслышан о фирме 'ClearElements', почитывал откровенно 'жёлтые' газетки, пестрящие дешёвыми сенсационными заголовками, вроде: 'Инопланетяне похитили у фермера трактор' или 'В Японском море поймана говорящая рыба'. Но это в основном так, для развлечения. Вообще, он был человек здравомыслящий и несколько интересующийся достижениями современной науки. Тем с большим любопытством рассматривал он в бинокль панораму с недавних пор легендарного острова. Правда, виден был в основном порт.

Следуя указаниям с берега, Шустов принял на борт лоцмана — загорелого до черноты грека. И теперь тот осторожно подводил '1020-го' к самому большому причалу. Швартовка, спущен трап. Недолгое оформление документов. И вот уже снят брезент с груза и серо-серебристый летательный аппарат снова открыт солнечным лучам.

'Не очень-то он похож на самолёт, скорее, на американский космический шаттл, только размерами поменьше. Или на российский 'Клипер', но тогда побольше', — размышлял капитан Шустов, наблюдая, как гортанно перекликаясь, стропальщики сноровисто цепляют крюки за крепёжный суппорт, в котором покоится груз. Вот застонали и натянулись тросы сразу двух портальных кранов, '1020-й' качнуло и, медленно поворачиваясь, самолёт приподнялся над палубой, а затем, под визжанье моторов перенёсся на причал. С лёгким толчком его опустили, однако тросы не ослабили. Шустов обратил внимание, что к люку аппарата поднесли лесенку двое молодых людей: один поднялся по ней, поколдовал с запором и люк открылся. Ребята исчезли в проёме, и через несколько минут один вернулся обратно с радиостанцией в руке. Подав по радио некую команду крановщикам и продублировав её взмахом руки, он снова исчез.

Снова взревели моторы, груз приподнялся на метр и завис в воздухе, слегка покачиваясь. Немного недоумевая, капитан наблюдал за этими эволюциями. Однако его удивление длилось недолго: днище самолёта и крылышек вдруг раскрылось, и из проёмов показались колёса шасси. Новая команда, и машина утвердилась на причале, теперь уже на колёсах. Техники покинули самолёт, люк закрылся. Бибикнул невидимый с мостика тягач и потащил летательный аппарат прочь с причала, прямо в транспортном ложементе.

'Как же он полетит?' — в очередной раз удивился Шустов. — 'Ракеты-носителя тут на островке, конечно, не имеется, а полоса, чтобы взлететь подобно самолёту очень короткая. Неужели, правда, как писали в этой газетёнке, 'Честное слово!' это просто муляж, макет и мистификация? Но слишком уж всё продумано для макета!'

Впрочем, тут же подоспели новые дела, на борт поднялся представитель портовой администрации для уточнения порядка погрузки контейнеров с важными и ценными грузами для России и Украины. И капитан Шустов надолго забыл и о невиданном самолёте и о своих сомнениях. Погрузка, затем в Пирей на заправку и домой!

* * *

К самолёту, освобождённому от транспортного каркаса и размещённому на сравнительно удалённой от административных и производственных зданий бетонированной площадке, подъехал на своей инвалидной коляске Виктор Соломатин. Вышедший из домика охранник узнал его и махнул приглашающее рукой. Не то, чтобы Виктор не мог дойти сюда на протезах, позавчера он так и сделал: осмотрел машину вместе с прибывшими из Испании конструкторами: двумя мужчинами и колоритной Синди. Кстати, никакого языкового барьера! Ему даже не пришлось вспоминать свои 'зачаточные', как он считал, знания английского. Все трое неплохо говорили по-русски.

Вскоре к ним присоединилась ещё и группа инженеров с Самарского авиационного завода. Те, разложив портянки чертежей и вооружившись ноутбуками, принялись за тестирование систем. Пилот старался не мешаться, вопросов у него пока не было. Зато он с любопытством осмотрел потерны под пока неустановленные двигатели, кормовые и в днище. Неужели в эти объёмы, на вид не более сорокалитровой молочной 'фляги' поместятся движки, способные поднять в воздух эту махину?

Вчера инженеры и конструкторы работали только до обеда: во-первых, все тесты были успешно проведены, а во-вторых, они были приглашены на 'культурную программу', включающую катание на подводной лодке и ещё что-то. Виктор не поехал, хотя его пригласил по телефону сам господин Омаров. Лично с ним встретиться тогда не удалось: бизнесмена рвали на части многочисленные дела.

'Хочу получше освоиться с машиной в тишине', — ответил он на приглашение, и Тагир Хасанович не стал настаивать, зато прислал именную карточку доступа к системе. Она же служила пропуском на площадку. Испытатель познакомился и с Сергеем и Петром. Произошло это на установке двигателей, куда его пригласил сам Омаров.

— Посмотрите там, что к чему, — туманно пояснил он, обещав тоже 'вырваться' и появиться.

Статус ребят и их положение в фирме оставались для Виктора пока неясными, но, судя по тому, как относилась к ним охрана и остальные сотрудники, явно высокими. Не обладая чрезмерным любопытством, зато, свято исповедуя армейское: 'каждый солдат знает свой манёвр', Виктор не стал их расспрашивать ни о чём не касающемся его собственных функций.

Установка движков происходила, так сказать, в 'узком кругу': участвовали только Сергей с Петром и ещё одна молодая девушка, Лида. Пришёл также господин Омаров и Виктор сумел, наконец, пожать ему руку и разглядеть вблизи. К его некоторому удивлению, Тагир Хасанович не погнушался физической работой, лично управлял подъёмником и помогал крепить цилиндры двигателей в предназначенных для них полостях. Судя по дружеской манере общения со своими коллегами, знакомы они были уже длительное время. В пользу этого предположения говорило и употребление ими обычных в любой компании полунамёков, непонятных посторонним, но имеющих очевидное значение для давно знакомых. Кстати, девушка Лида при обращении к шефу порой запиналась перед тем, как назвать его 'Тагиром Хасановичем'.

'Явный русак!' — резюмировал свои наблюдения Виктор. — 'Маскируется под азиата'. Хоть и не был пилот психологом, но людскую породу знал хорошо. И, конечно, своими выводами он ни с кем не поделился.

Когда, уже под вечер, установка двигателей была закончена, кому-то пришла в голову мысль опробовать их прямо сейчас, несмотря на то, что по графику эта процедура должна было производиться на следующий день, то есть сегодня после обеда. Все взоры обратились к Тагиру Хасановичу, и тот, подумав, кивнул.

Один пилотский ложемент занял Виктор, в другом расположился Сергей. Остальные встали за их спинами. Сергей прогнал холодный тест 'моторов', установил режим вертикального взлёта и кивнул пилоту. Виктор плавно потянул ручку тяги. Корпус самолёта задрожал, в пилотской кабине послышался свист реактивных струй. Пилот добавил тяги, машина вздрогнула, качнулась, поднялась над площадкой и зависла, медленно поворачиваясь. Наблюдатели разразились аплодисментами, раздался радостный женский взвизг.

— И достаточно на сегодня! — перекрыл шум за спиной уверенный голос г. Омарова. — А то на завтра не останется!

Пилот убрал 'газ', и самолёт с чувствительным толчком приземлился. Общество продолжило взаимные поздравления, все спешили пожать друг другу руки и Виктору тоже.

— Хорошенького помаленьку! — продолжил тем временем глава фирмы. — Все последующие испытательные полёты выполняет исключительно Виктор Борисович.

А затем добавил, глядя на порывавшуюся что-то сказать девушку:

— И никаких исключений!

Лида огорчённо вздохнула и наклонила голову в знак согласия.

— Кхм! — привлёк Виктор всеобщее внимание. — Есть замечание: очень резко растёт тяга в самом начале сектора. Это я к тому, чтобы завтра к этому вопросу не возвращаться. Можно что-нибудь сделать?

— Серёжа? — обратился к молодому человеку г. Омаров. — До завтра перепрограммируешь?

— Сегодня и сейчас! — ответил тот, заходя в меню бортового компьютера. — По умолчанию в программе установлена линейная зависимость тяги от угла поворота ручки. Я переключаю на обратно-логарифмическую. Готово!

Сергей в последний раз нажал 'Enter' и вышел из меню:

— Попробуем? — спросил он, поворачиваясь к шефу.

— Ну... пробуем, — ответил тот, похоже, ему не меньше других хотелось ещё раз 'попробовать'.

Повторный подлёт аппарата оказался несравненно более комфортным: он поднялся и опустился плавно и без малейших толчков. Сергей показал Виктору, как блокировать систему и все пошли к выходу на маленький фуршет, который пообещал Тагир Хасанович. Оказалось, что переносной трап снесло во время подлётов реактивными струями, Петр и Сергей вызвались спрыгнуть из люка и сбегать за ним. Оказалось также, что их опыты не остались не замеченными: только-только экипаж появился из люка, как раздались аплодисменты и приветственные возгласы. Свист двигателей, видимо, привлёк внимание народа, и у обратной стороне ограждения площадки собралось как бы ни всё наличное население 'Золотого острова', кроме, конечно, дежурной смены у реакторов. Люди громко выражали энтузиазм по поводу пробного полёта.

Виктор обратил внимание на несколько потемневших участков бетона, в которые ударяли реактивные струи двигателей и указал на них оказавшемуся рядом Сергею. Тот в ответ кивнул: 'всё нормально!' Мельком осмотрев и сами движки и найдя, что и они находятся в норме, все двинулись к офису, сопровождаемые жизнерадостной толпой. Люди подходили поздравить с успешным испытанием, жали руки. Кто-то спросил с надеждой:

— Покатаете, Тагир Хасанович?

— Вместо зарплаты, пожалуйста! — ответил тот, и вопрошавший, смущённо хихикнув, отошёл.

Слышавшие этот разговор рассмеялись: как известно, было Виктору, зарплаты в фирме были очень неплохие. На фуршете, происходившем в кабинете г. Омарова к обществу присоединилась ещё одна женщина, отрекомендовавшаяся Екатериной Сергеевной. Впрочем, все называли её просто Катя. Похоже, она была полностью в курсе неведомых дел фирмы, и Виктор отнёс её в своей классификации к рангу 'учредителей' вместе с Петром и Сергеем. Какое же место занимала юная Лида, ему пока было неясно.

Посидев немного и приняв свою порцию поздравлений, пилот пригубил шампанского и скромно удалился, сославшись на необходимость отдохнуть и быть в форме перед завтрашними испытаниями.

И вот сегодня он оказался, наконец, наедине с машиной. Виктор оставил коляску около домика охраны и прошёл к самолёту. Трап был на месте, но он сначала обошёл серебристую птицу, поблёскивающую в редких лучах солнца, изредка пробивавшихся через плотную пелену облаков. Да, такую он ещё никогда не поднимал! Осмотрев один из двигателей, он не обнаружил ни малейших следов копоти или нагара. Только немного поднятой вчера пыли.

Поднявшись в тамбур, Виктор вдруг с удивлением понял, что это помещение может служить шлюзовым отсеком, как на космическом корабле. Воздуховоды, встроенный в стенку манометр. Почему бы и нет? Ведь 'дальность полёта' аппарата 'не ограничена'! Пройдя по просторному салону к пилотской рубке, он осмотрел удобные кресла и оценил систему складных переборок, позволяющую разбить помещение на несколько изолированных 'кают' со спальными местами. И, наконец, усевшись в пилотский ложемент, Виктор активировал режим, пока ещё виртуального полёта и потренировался в знании расположения органов управления.

Какой-то звук привлёк его внимание и, обернувшись, он увидел в проёме незакрытой двери морду огромного кота, или даже, скорее маленького серого леопарда, с любопытством смотрящего на него.

— Ты откуда взялся, кис? — спросил удивлённо испытатель, ничуть не испугавшись: у одного знакомого он уже видел похожее животное и даже установил с ним вполне дружеские отношения.

Кот, однако, ничего не ответил, но посторонился, и в рубку заглянула Лида:

— Здравствуйте, Виктор Борисович! Я так и думала, что вы здесь! А это Барсик!

— Привет, Лида! Здравствуй, Барсик! Ты не царапистый?

Кот в ответ муркнул, естественно, суть его заявления осталась неизвестной, но за него ответила девушка:

— Нет, друзей он не обижает, а гладиться очень любит! А вы тренируетесь? Можно я тоже с вами?

— Конечно!

И девушка, тряхнув влажными волосами, умостилась в соседний ложемент. Пилот почувствовал запах моря.

— Я купаться ездила! — извиняющимся тоном сказала Лида. — Мы нашли с Барсиком маленький пляжик. Только он в воду не полез. А вообще он хорошо плавает.

— А на чём вы тут ездили?

— У меня мопед, я в Афинах купила. Только мой домашний мотоцикл получше будет. Я его сама восстановила!

— Странное хобби для девушки!

— Что же тут странного? Я с детства... Кроме того, у меня есть пилотская лицензия и я тоже хочу научиться пилотировать 'Снарк'. Я уже освоила виртуальную программу.

— Что пилотировать?

— 'Снарк'. Этот самолёт так называется.

— Ах, да! в имитационной программе, тоже.... А что вы пилотировали реально? Какой налёт?

— Малая авиация. А налёт пока не очень большой. Я только с инструктором летала.

— Что же! Посмотрим. Но, пока... Я и сам ещё не умею его пилотировать.

— Да я помню! Конечно, Павел Вас... то есть господин Омаров приказал! Но, потом, научите?

— Конечно. Только я хочу посмотреть, что вы сейчас умеете. Вот, я сбросил все настройки, — Виктор нажал клавишу, — поднимайте самолёт!

Девушка кивнула и уверенно защёлкала переключателями.

— Стоп, стоп! Так мы на самом деле сейчас взлетим! Включите имитатор.

— Ой, извините, я забыла! — нажатие кнопки и включился виртуальный режим.

Честно говоря, Лида программировала комп быстрее Виктора, тот едва успевал следить за её пальцами. Он даже присвистнул. Про себя, правда: девушка явно долго и старательно тренировалась.

— Подъём! — прокомментировала свои действия Лида, и джет ровно 'приподнялся' над площадкой. — Куда летим?

— Курс 216, набирайте эшелон 15 тысяч метров!

— Есть, командир! — отрапортовала пилотесса и включив кормовые движки, плавно нарастила их тягу, одновременно постепенно убирая газ фюзеляжных. Любая ошибка тут чревата либо проседанием машины, либо её кувырком вперёд. Этого, однако, не случилось, аппарат 'летел' спокойно набирая высоту и скорость. На высоте в два километра 'Снарк' сделал небольшой вираж и лёг на курс.

— На эшелоне, курс 216! — последовал вскоре доклад.

— Отлично, теперь разворот на 180 и посадка на 'Золотой остров'.

Пока Лида закладывала довольно-таки крутой вираж, Виктор поколдовал с датчиком погоды. Теперь самолёт 'летел' над сплошным облачным покровом. Кроме того, Виктор добавил 'боковой ветер'. Похоже, однако, что для виртуального пилота всё это не явилось большой проблемой: поглядывая на шкалу GPS-позиционера, Лида со снижением скорости и высоты с первого раза вывела самолёт на точку и, 'зависнув' на высоте в 200 метров 'посадила' машину на площадку с погрешностью в два метра. Остановив двигатели, она повернулась к Виктору:

— Ну, как?

Тот же, не сумев сдержать своего восхищения, протянул ей свою руку и бережно пожал её ладонь, вовсе не хрупкую, ладонь современной, спортивной женщины:

— Отлично, Лида! Вы прирождённый пилот! Вы будете пилотировать 'Снарк'! А что это значит, кстати?

* * *

После обеда не занятое на данный момент население 'Золотого острова' снова собралось в ожидание пробных полётов уникального аппарата. Однако, их ждало разочарование: Виктор намерен был теперь строго выполнять программу испытаний. Сегодня по графику было опробование таких прозаических и незрелищных процедур, как рулёжка, разгон и проверка работы тормозов. Примыкавшая к площадке полоса, тянувшаяся через весь остров, была коротковата для обычного самолёта такого класса, но для приёмистого джета её вполне хватало. Некоторый энтузиазм зрителей вызвала отработка процедуры разворота, в ходе которой самолёт буквально вальсировал почти на одном месте, то в одну, то в другую стороны, издалека обдавая собравшихся горячим выхлопом своих двигателей, кстати, совершенно не пахучим. И не пыльным: вся пыль уже давно была им отсюда выметена.

По окончании испытаний, пилот 'припарковал' самолёт на обычное место под присмотр охраны и совместно с инженерной братией и конструкторами принял участие в 'разборе полётов', сегодня фактически не состоявшихся. Поскольку особых замечаний у испытателя не оказалось, то настоящие полёты, а точнее 'подлёты' были намечены на завтра.

* * *

— Привет, Роди!

— Как дела, Синди? Ты сама видела?

— Да я видела это сама! Правда, уже в сумерках, но он летал, это очевидно! Они наняли русского испытателя, безногого, представляешь? И он вчера поднял самолёт. Два раза на высоту до двух метров.

— А двигатели, вы присутствовала при установке?

— Вблизи видели, пощупали, даже сфотографировали. А при установке, нет, не присутствовали. Нас отослали кататься на подводной лодке. А когда мы вернулись, двигатели уже стояли. Фотографии я тебе уже послала, смотри в почте. Там и снимки полётов. Темно, правда, но можно разглядеть.

— Я уже видел в новостях. А по принципу, конечно, никаких соображений?

— Никаких, Роди! Нет ни подвода топлива, вообще никаких трубопроводов, только жгут проводов.

— А выхлоп?

— Горячий, естественно, но без заметного запаха.

— Просто колдовство, какое-то! Впрочем, господин Омаров нас предупреждал. Слушай! А радиоактивность?

— У меня в часах, ну, что Мигель подарил, встроенный дозиметр. Вчера за весь день он только фон показывал.

— Да, кстати, скажи ребятам, что мы теперь богаты, как индийские набобы, сегодня перечислен последний транш. А по результатам испытаний ещё и премии обещаны.

— Ура! Мигель, ты слышал? 'СЕ' перечислила деньги!

— Правда, насладиться богатством нам придётся теперь не скоро, только сегодня пришло пять предложений о сотрудничестве. Эта работа сделала нам хорошую рекламу.

— 'Rabota nie volk!' Так, кажется? Лично я после этого острова собираюсь взять полтора месяца отпуска.

— Мы все устали. Обсудим это в Мадриде. То есть, нет! Я послезавтра к вам прилетаю, хочу тоже посмотреть машину воочию.

— Кстати, они её называют 'Snark'.

— Это, что ещё за зверь?

— Именно, зверь, из Льюиса Кэрролла!

— Откуда?

— Ладно, Роди, забудь. Ждём тебя, прилетай!

* * *

.... Прилагается также архив с фотографиями первого полёта джета. Проба воздуха, содержащая выхлоп его двигателей передана резиденту в Афинах. Произвести соскобы не представилось возможным, ввиду того, что самолёт и площадка тщательно охраняются.

Подпись: 'Ксена'

* * *

'.... Елена Ласкаридис купила билет на вечерний рейс 'Минотавра'. С собой, кроме обычной, имела объёмистую сумку, с виду, не очень тяжёлую. Судно отправилось по расписанию.

Наблюдение продолжено в Афинах: по прибытию в порт, в Тессалоники, по месту жительства не поехала. В 15-00 посетила уже ранее упоминавшуюся гостиницу 'Regina', где имела в фойе короткую встречу с 'мистером Бруни', господином, снимающим 616-й номер (см.) Вышла из гостиницы без сумки. Позвонила по мобильнику, и через 10 минут к ней подошёл мужчина, известный нам, как Васил Благоев (см.) С ним она посетила ресторан 'Capricorn'. В ресторане посторонних контактов не имела. После чего, в 18-50 уехала с ним же на вызванном такси. Наблюдение прекращено.

В понедельник появилась на работе в обычное время.

'Мистер Бруни', после встречи в фойе, не поднимаясь к себе, вышел из гостиницы и, несколько раз проверившись, пешком направился в недалеко расположенное посольство США. Перед входом проверился ещё раз и вошёл в здание. Вышел в 16-10, сумки при нём не было. Вернулся в гостиницу 'Regina'. Наблюдение прекращено'.

* * *

Если первые испытания 'Снарка', в том числе незапланированные подлёты были сняты на камеры мобильных телефонов, то последующие снимались уже профессиональной аппаратурой спешно вылетевших на остров корреспондентов ведущих мировых информагентств. Заявок было так много, что руководству 'СЕ' пришлось отказать большинству, сославшись на нехватку мест в гостинице. Впрочем, корреспонденты соглашались жить по шесть человек в одном гостиничном номере. И даже спать на матрасах на полу, чтобы только не пропустить очередную сенсацию: пробные полёты уникального джета.

Впрочем, отсняв несколько взлётов и посадок, пишущая братия разъехалась, поскольку испытания продолжились над акваторией Эгейского и Средиземного морей, а вовсе не над самим островом. После окончания каждого лётного дня Виктор Борисович докладывал свои замечания лично г. Омарову и командированной на остров группе самарских инженеров. Присутствовали обычно и конструкторы из 'Gloria Space', во главе с их прилетевшим из Мадрида руководителем.

Разрешение на испытания самолёта над территориальными водами и в воздушном пространстве Греции пришлось пробивать самому господину Омарову, с помпой появившемуся в Афинах в сопровождении отделения охранников в камуфляже и поселившемуся в 'Империале'. Высокие греческие чиновники, в погонах и без, качали головами, твердили 'опасно, много туристов, судов, а вдруг, что-нибудь...' Однако внезапно, обычно после первого же раунда конфиденциальных переговоров вдруг меняли гнев на милость и ставили свою визу на прошении.

На остров прилетели эксперты IKAO, которые должны были представить своей 'конторе' соображения по вопросу сертификации самолёта. Группа заслуженных деятелей авиации из нескольких стран мира, включающая инженеров, специалистов по двигателям и пилотов сразу же вошла в контакт с разработчиками, обложилась чертежами и приступила к осмотру машины. Причём с такой педантичностью, что испытательные полёты пришлось отложить на два дня. Когда же они возобновились, то по требованию председателя комиссии, шведа Улафсона, Виктор Борисович стал брать с собой в полёты и её членов, обычно пилотов.

Конечно, сразу же встал вопрос о конструкции секретных движков 'Снарка'. Председатель комиссии сразу же довёл до сведения заказчика экспертизы, что не сможет дать позитивное заключение на сертификацию, пока не ознакомится с их принципом действия. Поставленный вопрос пока повис в воздухе и вызвал серию совещаний в высших сферах IKAO. Одно из них посетил и господин Омаров в компании с Родриго Фернандесом и ещё нанятым им английским адвокатом по вопросам авиации. Адвокат предложил руководителям организации продемонстрировать наличие в их руководящих документах положения, требующего непременного раскрытия принципа нового двигателя, при условии, что этот двигатель удовлетворяет экологическим и шумовым нормам. И, конечно, требованиям надёжности эксплуатации и безопасности полётов.

Конечно, таких положений в уставе организации не нашлось. Однако, оппоненты заявили, что как раз сведений о безопасности и надёжности им и не представлено. Что англичанин парировал резонным заявлением, что такие сведения добываются обычно в процессе эксплуатации изделия. И, что даже прошедшие все возможные экспертизы самолёты иногда падают, поскольку конечным критерием надёжности является практика.

После этого заявления чины IKAO запросили перерыва для совещания, после которого огласили компромиссное решение: при условии положительного отзыва комиссии, самолёту будет выдан временный сертификат на полёты на срок в один год, после чего организация к этому вопросу вернётся. Следует сказать, что такое решение вообще стало возможным только потому, что некоторое время назад организация смягчила требования к самолётам, построенным в единичном экземпляре. Ранее сертификаты не выдавались, если конструкция не выпускалась, хотя бы мелкой серией.

Хоть это и не была чистая победа, тем не менее, адвокат получил причитающийся ему чек и, выразив надежду на дальнейшее, плодотворное сотрудничество, удалился на свой туманный Альбион с изрядно потяжелевшим кошельком. К счастью, сначала недоверчивый и подозрительный председатель комиссии, некий заслуженный бельгиец с непроизносимой фамилией под конец экспертизы явно расслабился, и экспертное заключение оказалось весьма благожелательным. И самолёт получил, хотя и временное, но законное разрешение на регулярные полёты в земной атмосфере и посадки в международных аэропортах.

Но это случилось несколько позже, пока же в его ожидании и по завершении испытаний, джет был поставлен на прикол. Произошло это так: Соломатину позвонил г. Омаров и предложил подойти в небольшую островную больницу, занявшую место, когда-то находившегося тут медпункта пансионата на предмет 'медосмотра'. Больница не страдала от избытка посетителей, народ на острове был в большинстве здоровый. Обычно там скучала только пожилая медсестра-гречанка, кстати, чуть-чуть говорившая по-русски, а врач приезжал с материка только по её вызовам, которые были редки.

Всё это Виктор знал, поскольку сам посещал больницу пару раз в поисках мази для разболевшихся культей и с сердобольной гречанкой беседовал. Дисциплинированно явившись туда снова, он обнаружил на месте пожилой медсестры, молодую и симпатичную Полину. Гречанка же, по её словам 'уехала в отпуск'.

Полина пригласила его в обычно пустующий кабинет доктора, который теперь занимал некий 'Хабибуллин М. Р.', как значилось на табличке, украшавшей дверь. Пожилой, но располагающий к себе доктор представился и предложил перейти сразу же к осмотру, для чего пригласил пациента переместиться в кабинет, в котором тот никогда не был. Оказалось, больница была оборудована по последнему слову техники. Виктор рассмотрел множество готовых к бою медицинских аппаратов, вздохнул и лёг на смотровую кушетку.

— Виктор Борисович! — обратился к нему Марат Рувимович после того, как измучил остатки его конечностей прощупываниями, рентгеном и ещё какими-то приборами. — Не хотите ли заполучить что-нибудь получше ваших протезов?

— Это, в каком смысле, доктор? — удивлённо спросил испытатель. — Имплантанты, что ли?

Он читал про одну современную технологию, при которой протез буквально сращивался с костями и даже на вид не очень отличался от живого тела. Но ведь это стоит несусветных денег! И даже его солидного во всех отношениях гонорара на такую операцию, да еще двух ног явно не хватит.

— Вроде того, уважаемый, — ответствовал на это доктор.

— Я, конечно, не против, но... сколько это будет стоить?

— Для вас, нисколько. Слишком велика услуга, которую вы оказали, э... фирме. Да и не всё меряется деньгами. Господин Омаров вызвал меня на остров, в том числе и для того, чтобы в случае вашего согласия произвести, так сказать, протезирование. И учтите, эта методика ещё не отработана, на людях, я хочу сказать. Так, что я заинтересован не меньше вашего. Но даю твёрдую гарантию, что хуже, во всяком случае, не будет.

— А на ком отработана методика?

— На мышах, на кроликах, на собаках. На пони, извините. Скачет теперь, как новенькая!

И поскольку Виктор пока молчал, пытаясь переварить информацию, Марат Рувимович добавил:

— Жду вашего решения до завтра. Позвоните мне с утра. Мой номер...

— Я уже решил, доктор! Раз уж даже пони... Согласен, делайте вашу операцию!

— Вот и отлично! — обрадовался симпатичный врач, ну ни сколько не похожий на киношных, сумасшедших гениев. — Тогда и откладывать не будем. Только позвоните родным и предупредите их, что ближайшую неделю вы будете недоступны для связи.

— Некому мне звонить. Родственников нет, а друзей я предупредил, что надолго уезжаю.

— Что же? Тогда сразу и приступим. Полина! — позвал доктор, и из соседней комнаты появилась молодая медсестра. — Принесите пациенту пижаму и устройте его в одноместной палате. Клизму, затем систему с препаратом номер 12. Пока триста кубиков.

— Доктор, я за вещами схожу, — прервал этот монолог Виктор. — 'Не слишком ли он круто за меня взялся? Клизма...'.

Но эта мысль только мелькнула и исчезла.

— Конечно, сходите и из гостиницы выпишитесь. Только не передумайте!

— Я не передумаю! — ответил испытатель, тяжело вставая.

Последующая неделя промелькнула для него, как во сне. Впрочем, он и спал под действием снотворного или наркотиков почти всё это время, просыпаясь только иногда. И почти всегда эти пробуждения были неприятными: то в жару, то страшно ломили и чесались культи, то от голода и жажды. Но тут же появлялась Полина, или сам доктор, делали укол или добавляли нечто в бутылочку системы, и он снова спокойно засыпал. И ещё запомнились пилоту сильные, но ласковые руки медсестры, то протирающие его горячее тело прохладной, влажной губкой, то, кажется, помогающие переодеть пижаму. И запах её духов, всегда появляющийся при этом и достигающий сознания.

Наконец, однажды он проснулся с ощущением, что выспался на десять лет вперёд. В окошко светило летнее греческое солнце, самочувствие было отличное, мешала какая-то малость. Во рту явно не хватало зубов. Как тогда, после аварии. Как будто бы он вернулся на полтора года назад по времени. Проинспектировав полость рта языком, а потом и руками, которые сегодня оказались не пристёгнутыми, он убедился, что не ошибся. Немного заторможено после долгого сна, Виктор попытался сообразить, что бы это значило, кому и зачем могли понадобиться его протезы, установленные в своё время за счёт государства и, соответственно, не больно дорогие. Протезов не было, лунки в дёснах чесались. Почесав их пальцем, он машинально потянулся почесать ещё и пятку и вдруг застыл, сообразив: 'Какая пятка? Нет её давно и нечему чесаться!'

Неужели вернулись фантомные боли? Этого только не хватало! Откинув одеяло, Виктор обнаружил, что лежит в той же, или похожей пижаме, ноги по-прежнему в фиксаторах и прикрыты простынёй. И кажется...

Открылась дверь, и в палату вошёл Марат Рувимович.

— О! Проснулись? — бодро поприветствовал он пациента.

— Здравствуйте, доктор!

— Как вы себя чувствуете? Голова не болит, не кружится?

— Нет, только фантомные ощущения. Пятка чешется...

— Посмотрим, что за фантомные ощущения, — ответил доктор и сдёрнул прикрывающие ноги простыню.

Нет, это были не имплантанты! Из уменьшившихся в объёме культей торчали ступни, розовые и маленькие, впору, разве только ребёнку, лет двенадцати. Соломатина бросило в жар:

— Вы, что же, доктор, — спросил он с горечью, — мне детские ноги пересадили?

— Ну, что вы, уважаемый! — ответил врач, как бы даже обиженно. — Не пересадил, а вырастил! Это ваши собственные ноги, и за неделю — полторы они придут в норму. Кстати, у вас была на правой родинка около большого пальца?

— Была... — ответил Виктор ошарашенный услышанным.

— Вот и убедитесь! А то, 'пересадил'! Это вчерашний день, батенька!

Марат Рувимович отстегнул фиксаторы и помог Соломатину приподняться в постели. Родинка была...

— Ваши? — спросил доктор, и Виктор ошарашено ответил:

— Мои... Но, как?

— Это пока секрет, уважаемый: новые лекарства, новые нанотехнологии. Могу только сказать, что и весь ваш организм приведён сейчас к генетическому оптимуму тридцатилетнего человека.

— У меня и шрам на пальце пропал!

— Да, и шрам и рубец на сердце от перенесённого вами микроинфаркта.

— А ещё у меня, извините доктор, некоторые зубы пропали...

— Не зубы, а протезы. Это побочный эффект. Их пришлось удалить, поскольку они могут помешать росту новых.

— Что, ещё и зубы вырастут? Вы просто волшебник, доктор! Я даже не знаю, как вас благодарить!

— Господина.... Омарова благодарите, это его инициатива.

— А когда ноги, так сказать...

— Придут в норму? Примерно через десять дней. При условии правильного и обильного питания, массажа и физкультуры. На ночь систему с препаратами кальция. Питание мы вам обеспечим, а пока неделю, как минимум, постельный режим: ноги пока не следует перегружать вашим весом. Полагаю, вы голодны?

— Очень!

— Это нормально, организм требует. Садитесь пока в вашу коляску и к столу, Полина накроет. Вам помочь?

— Нет спасибо, я сам.

— Вот и ладушки. Тогда я вас пока покину, — и доктор скрылся за дверью.

Виктор подтянул ноги и с наслаждением почесал, наконец, пятку, покрытую тончайшей, как у младенца кожей. Естественные позывы дали о себе знать, и он осторожно переместившись в коляску, отправился в недолгое путешествие в туалет. Сбоку мелькнуло его отражение, и он притормозил: из глубины зеркала на него смотрело порядком небритое, удивлённое лицо молодого человека.

Уже позже, когда пилот, с аппетитом пообедав, обнаружил, что его, несмотря на недавнюю уверенность, всё же тянет ко сну, произошёл ещё один визит. Приоткрылась дверь, в палату вошёл Барсик и направился прямо к его кровати.

— Здорово, котище-зверище! — поприветствовал знакомца пилот. — Наверно и Лида вслед за тобой? — добавил он, почёсывая за ухом сразу же замурчавшего кота.

Пилот не ошибся, тут же в двери показалась и девушка, по-летнему в шортиках и футболке. И в накинутом белом халате:

— Здравствуйте, Виктор Борисович! Доктор сказал, к вам можно.

— Да можно, можно! Заходите.

Лида зашла и присела на стульчик.

— Как там дела? Лицензию ещё не прислали?

— Нет, недели через две обещают, говорят, проблем не будет. Пока вы... лечились, для 'Снарка' построили ангар.

— Это правильно, негоже такому красавцу пылиться.

— Виктор Борисович а, правда, вам ноги... отрастили?

— Правда, Лида. Только зрелище пока не очень эстетичное. Но доктор обещает, что всё придёт в норму, как у лошади.

— Ой, я так за вас рада! Марат Рувимович, он настоящий чародей! Он и Барсика лечил.

Как бы в подтверждение этого тезиса, кот муркнул особенно громогласно.

— А вы у нас останетесь теперь или уедете? — заинтересовано продолжила Лида.

— Наверно останусь, если попросят. Что мне дома делать? Я даже на фото в паспорте не похож! И как мне с ВТЭК объясняться теперь, ума не приложу!

— Оставайтесь, конечно! Тут и климат хороший, морской! И нас с Па... с Тагиром Хасановичем пилотировать научите.

— Да вы, Лида, лучше меня умеете! — пошутил Виктор.

— То виртуально! И вообще, вы обещали!

— Да я не отказываюсь! Вот, встану на ноги... Ха! В прямом смысле этого слова! И начнём...

— Что это тут за митинг? — раздалось от двери, поскольку в палату заглянул Марат Рувимович. — И почему септический кот без халата? Больному нужно отдыхать, так что, попрошу...

Лида послушно поднялась и, кивнув 'увидимся!' направилась к двери. За неё последовал и Барсик. Проходя мимо доктора, он привстал на задние лапы, чувствительно боднул его лбом и, муркнув напоследок, удалился, помахивая хвостом.

— Хулиган! — констатировал покачнувшийся врач. — А вам, больной, мой совет: отдыхать! Во сне человек быстрее выздоравливает. Может, вам окно занавесить?

— Спасибо! — я, кажется, и так сейчас засну, — ответил Виктор, позёвывая.

— И чудесно! — Марат Рувимович вышел.

'Она оговорилась: 'И нас с па...' — сонно подумал 'больной'. Может быть, 'с папой'? Тогда Омаров её отец. Что-то не очень она на 'папу' похожа. Нет, ещё раньше она тоже оговорилась. Как же она сказала? 'С Павлом вас...'. Наверно, 'с Павлом Васильевичем'? Тогда господина Омарова так и зовут!'.

Гордый своей наблюдательностью и памятью пилот сладко заснул. Толи во сне, толи наяву в палату тихо зашла Полина, покрутила ручку на раме и закрыла жалюзи на окнах. Осторожно поправила одеяло и присела на табуретку около кровати. На спящего пахнуло знакомым, странным сочетанием запаха лекарств и неведомых духов. Когда Виктор проснулся, Полины уже не было. Да, и заходила ли она вообще? Но жалюзи были закрыты, и волнующий запах всё ещё витал в палате.

* * *

— Нарекаю тебя... 'Хитрый Снарк'! — торжественно провозгласил Павел Васильевич, и струя шампанского ударила в серебристо-серый борт джета. — Ура!

— Ура-а! — воодушевлённо подхватили собравшиеся, захлопали пробками и зазвенели бокалами и просто стаканами.

И старинный, победный клич взлетел к фиолетовым, вечерним, Эгейским небесам, распугав, неведомо зачем, собравшихся у ограды площадки коз. Впрочем, ведомо: эти хитрые животины давно смекнули, что большие собрания людей чреваты брошенными на землю конфетными бумажками и прочими вкусностями.

Формальным поводом для крестин явился присланный, наконец, из IKAO сертификат. Но так совпало, что в этот же день из больницы вышел, ещё немного покачиваясь, но уже на своих собственных ногах, первый пилот самолёта, майор ВВС Виктор Борисович Соломатин. Курс его лечения был завершён, оставались только тренировки: ежедневная ходьба, а потом и бег. Эти события было грех не отметить. И отметили, на этот раз в гостиничном ресторане. Павел Васильевич снова стал господином Омаровым и поэтому пил только лимонад, Виктор Соломатин не отходил от Полины и то и дело приглашал её на очередной танец. Лида и Екатерина, нарядившиеся по случаю праздника гречанками были нарасхват. Веселились и молодые ребята и девушки из охраны, в большинстве россияне и граждане Украины.

Поскольку оркестра в ресторане отродясь не водилось, место у музыкального центра захватил Лёша, молодой парень, сотрудник ВГ. Будучи, видимо, в душе диск-жокеем, он взял на себя музыкальное сопровождение праздника, чередовал медленные танцы с быстрыми и периодически объявлял 'белые'. А когда обществу, по его мнению, временно надоела 'электрическая' музыка, Лёша достал из футляра принесённый им аккордеон и, подкрепившись бокалом вина, мастерски изобразил попурри на темы современных мелодий. Танцы на время прекратились, люди кричали 'бис!'. Раскрасневшийся Лёша привстал и раскланялся и напоследок с блеском исполнил 'Кантину' из старинного фильма 'Звёздные войны'.

Поскольку вечеринка не объявлялась 'закрытой', в ресторане появилось и несколько человек сменившихся с дежурства у реакторов. В том числе и Елена Ласкаридис, работавшая ранее на строительстве, а впоследствии, обнаружив и инженерные таланты, кроме геодезических, продолжившая сотрудничество с 'СЕ', ныне в должности сменного дежурного.

Пришедшие потоптались около двери в смущении и собрались, было, отправиться к буфету, но, по команде г. Омарова в зале был поставлен ещё один стол, и смена получила возможность спокойно поужинать.

Этим, однако, дело не кончилось: Елена, симпатичная брюнетка и явная американская шпионка внезапно покинула своё место за столом и пригласила на танец Сергея. Произошло это уже под занавес, когда Виктор Борисович сославшись на то, что стёр до кровавых пузырей свои новенькие ступни, удалился. Его сопровождала Полина, естественно для того, чтобы оказать медицинскую помощь.

Танец закончился, Сергей поблагодарил свою даму и вернулся к своему столу. Елена посидела ещё немного, допила фужер вина и покинула зал. Почти сразу после этого к Серёже подошёл обеспокоенный ВГ и, наклонившись к уху, одними губами прошептал:

— Теперь лишнего не болтай, а после окончания сразу ко мне в кабинет, — и, оставив его в некотором удивлении, вернулся к разговору с шефом.

После финального тоста народ стал расходиться, а Сергей последовал за кивнувшим ему ВГ. Оказавшись на лестнице, тот приложил палец к губам и до кабинета начальника службы безопасности они дошли молча. Там ВГ включил верхний свет, вооружился бинокулярной лупой и небольшим чёрным приборчиком, которым тщательно просканировал Сергея. Первый жучок нашёлся в его волосах, второй под воротником рубашки. Подмигнув Сергею, ВГ в молчании щёлкнул зажигалкой и поднёс огонёк к двум неприметным шершавым волоскам, которые держал пинцетом. Волоски еле слышно затрещали, вспыхнули на миг сиреневым пламенем, и опали чёрным пеплом в подставленную урну.

— Вот, теперь можно говорить! — усмехнулся ВГ. — Зараза ликвидирована.

— Это она жучков подсадила?

— Да, Лена отрабатывает свой шпионский хлеб! А ты думал, она просто потанцевала с тобой и всё? — ВГ хохотнул. — Девушка делает свою работу! А мы свою! И похоже, она не на одних хозяев работает. Кстати и моих ребят уже подводили к вербовке в Афинах. Появляются вдруг роковые красавицы, вино-домино. А потом: 'Ах, мне плохо! Проводите меня до номера!' Ну, ты знаешь?

— Читал нечто подобное... Вот, и Петя с Лидой в Афинах 'погуляли'!

— Да! Никогда себе не простил, если бы, что с ними случилось! Упросили меня, старого дурака! 'Мы только по центру погуляем, в кино сходим, подарки родным купим!' А эти отморозки толпой! Пока Петя подарочным разводным ключом отмахивался, Лида достала из сумочки пистолет и пальнула пару раз над головами. К счастью, на выстрелы полиция подъехала, а то бы нашим ни за что не отбиться, даже и с пистолетом. И то, продержали в участке до утра, протоколы, то, сё! Хорошо у ребят документы и лицензия на оружие в порядке! Извинились и к причалу подвезли.

— Может, обычные грабители? — засомневался Сергей, естественно слышавший эту недавнюю историю из уст самих Пети и Лиды, правда, немного в иной трактовке.

— Среди бела дня? В Афинах? Может быть, конечно, но сомнительно! Кроме того, Пете показалось, что всю эту битву в подворотне снимал на видео некий господин.

* * *

Запел мобильник, и Лида, вздохнув, нажала на кнопку:

— Привет, мам!

...

— Нет, всё в порядке!

...

— Мало ли, что тебе приснилось! Я жива и здорова. Вот же, говорю с тобой!

...

— Нет, я не в сетях мафии и своим телом на жизнь тоже не зарабатываю.

....

— В фирме, я же тебе объясняла. И никаких денег мне посылать не нужно.

...

— Числюсь инженером по обслуживанию самолёта. И практикуюсь на пилота.

...

— С институтом придётся подождать, работа больно интересная!

...

— Конечно, можно приехать, только предупреди заранее, чтобы я тебя в список внесла. Сюда посторонних не пускают.

...

— Никаких загранпаспортов теперь не нужно. Новый российский, его достаточно.

...

— И вообще, я наверно скоро замуж выйду!

...

— Мама, не плачь! Никто мне голову не задурил, и никакой он не грек, а вовсе Петя, помнишь, к нам в гости приходил? Тебе ещё понравился!

...

— Павел Васильевич тут главный! Только, никому!

...

— Потому, что потому! Приедешь, он тебе сам всё объяснит. Только, наверно мы с Петей раньше в Троицк приедем.

...

— Ну, вот и хорошо! Скажи папе, что я ему купила набор инструментов, у нас таких не продают. И тебе тоже подарков в Афинах накупила!

...

— Конечно, была. Много раз. Красивый город! Люди симпатичные и весёлые.

...

— Ну, пока, мам! Папу поцелуй. Скажи, пусть позвонит, я ему дам задание по моему 'зверю'.

...

— Пока, мама, целую!

Лида нажала 'отбой' и сунула телефон в карман комбинезона: подступала осень и, несмотря на морской климат, по утрам иногда было зябко.

'Ох уж, эти родители! Всегда для них дочка останется маленькой девочкой. А она уже большая, ей 18 скоро!'

В холл гостиницы спустился Виктор Борисович, приветственно кивнул и они направились к ангару. Сегодня светило солнце, задувал ветерок, в общем, нормальная погода для полёта.

Сев в ложемент, Лида связалась с дежурным и попросила разрешения на взлёт. Это была формальность, пространство над островом, по договорённости с греческими властями всё равно было закрыто для полётов. Конечно, не для 'Хитрого Снарка'. Формально джет пилотировал Виктор, месяц назад сдавший экзамены в Афинах и получивший греческую привилегию линейного пилота. Не обошлось без накладок: как оказалось, он не готов был сдавать эти экзамены на греческом языке. И только вмешательство г. Омарова, надавившего на некие тайные пружины, привело к тому, что тест был сдан на английском. К слову, получение этой недешёвой лицензии и как бы обучение на курсах линейных пилотов тоже оплатила компания 'СЕ'.

Зато теперь Виктор Борисович мог вполне легально пилотировать 'Хитрого Снарка' в полётах по всему миру, если понадобится. Сегодня он только вёл радиообмен, а джетом управляла Лида.

В салоне заняли свои места двое молодых парней — сопровождающих груз, которые сразу же развернули кресла к столику и водрузили на него шахматную доску.

Взлетев и набрав высоту, Лида кивнула Виктору, и тот вышел на связь с афинским диспетчером. Повинуясь его указаниям, самолёт занял предписанный горизонт и коридор. Сегодня предстоял полёт в Мадрид. Туда следовало доставить несколько небольших контейнеров с заказанными испанскими фирмами материалами. Груз был срочный и испанцы не поскупились, заплатив за скорость.

Нужно сказать, что конструкция самолёта получилась весьма удачной и лёгкой в управлении, что в первую очередь объяснялось применением мощных движков. Обычные самолёты пилот часто ведёт буквально по зыбкой грани, 'Хитрого Снарка' же мог поднять и посадить даже любитель, взявший предварительно несколько уроков.

Однако поднять и посадить — это одно, а долететь из точки 'А' в точку 'Б', и не абы, как, а придерживаясь международных воздушных коридоров и в контакте с диспетчерами, контролирующими все полёты, это совсем другое. И это Лида уже начала понимать: ей очень не хватает просто-напросто, лётного образования, знания языка, специфических терминов и, в конце концов, опыта.

Нужно сказать, что к этому времени Виктор Борисович уже был единогласно принят учредителями в свой круг и с удовлетворением убедился, что г. Омарова действительно зовут Павел Васильевич. И с Азербайджаном его роднит исключительно хорошее знание азербайджанского языка, впрочем, как и персидского. Вполне сочувствуя целям учредителей, господин Соломатин только никак не мог понять, как можно было взять на себя такую огромную ответственность и как, буквально из ничего создать за неполные полтора года такую прославленную фирму, доходы которой с каждым днём росли, как на дрожжах.

* * *

И это было только начало: ещё и сейчас реакторные мощности были задействованы только на 20 процентов, а работа шла только в две смены. Но и этого хватало, чтобы заставить трепетать при имени 'СЕ' завсегдатаев сырьевых бирж по всему миру, а более всего держателей акций и владельцев горно-рудных предприятий. И, конечно, работников этих предприятий, балансирующих на грани банкротства.

Не было среди них такого, который не засыпал с проклятьями в адрес неизвестно откуда взявшихся ловкачей, лишающих или уже лишивших его привычного уклада вещей, отбирающих трудную, но привычную работу и сами средства к существованию. Однако всё чаще и чаще, проснувшись от тяжёлого сна, такие работяги обнаруживали, что в их местности появился неизвестно откуда некий фонд, почему-то совершенно бесплатно берущий на себя заботы, по их профориентации, обучению и трудоустройству на другие предприятия, в том числе и на ново-созданные. Дети просят перевести их в другую школу, открытую совсем недавно, потому, что 'там всё классно'. И этот фонд предлагает дешёвые кредиты на оплату переезда в иную местность, где его, работяги, услуги востребованы.

Если же по причине уже преклонного возраста, мобильность и трудоспособность человека оказывались снижены и ему не оставалось ничего, кроме, как перейти на пенсию, этот фонд обещал выплачивать к пенсии существенную прибавку.

Недостаток рабочих рук стал понемногу ощущаться в промышленно-развитых и развивающихся странах. Деятельность 'СЕ' вызвала настоящий расцвет металлургии. Уже давно были созданы и изучены сплавы с уникальными свойствами. Их внедрению препятствовала крайняя редкость и высокая цена их составляющих. Теперь пришло время этих материалов. Дефицитные присадки к сплавам стало возможным приобретать по вполне приемлемым ценам. Существенное оживление назревало в строительстве, туда пришли стремительно дешевеющие сверхпрочные металлоконструкции и ранее баснословно дорогая металлокерамика. А в химической промышленности появились дефицитные ранее катализаторы и тугоплавкие материалы.

Европейское космическое агентство, совместно с Росавиакосмосом создали консорциум 'Орбита', целью которого объявили строительство 'Космического Моста' — гигантской наклонной эстакады, опирающейся на гималайские вершины, и выходящей на Джомолунгму. Огромные капитальные затраты на строительство этого монстра должны были окупиться за счёт чрезвычайного удешевления вывода в космос габаритных грузов. На всём участке движения по эстакаде выводимые на орбиту капсулы должны были по проекту разгоняться мощными соленоидами на стремительно дешевеющих ныне сверхпроводниках. Энергию для разгона предполагалось получать от атомных электростанций. И только покинув эстакаду, капсулы должны были включать собственные ракетные двигатели.

Таким образом, если обычная ракета тащит на орбиту преимущественно вес своего топлива, а её полезная нагрузка составляет малый процент от общего, то новый способ позволял радикально улучшить общий КПД космонавтики. Кроме экономических выгод, проект 'Космического моста' сулил и значительно снизить нежелательную нагрузку на экологию Земли, существенно страдающую от классических ракетных запусков.

К консорциуму присоединились Китай, Япония, Индия и Австралия, а впоследствии в его работе приняли участие и большинство других азиатских стран. Страны Африки, хотя и имели в своём распоряжении великолепно подходящий для подобного проекта пик Килиманджаро, ограничились по причине общей бедности, только декларациями и подписаниями договора о намерениях.

Аналогичный проект в южно-американских Андах, к сожалению, развивался гораздо медленнее евро-азиатского, поскольку США, хоть и вошли в 'Американскую Орбиту' но, испытывая трудности с финансированием собственной космической программы, не хотели вкладывать средства в коллективную. Кроме всего прочего, США с предубеждением относились к самой деятельности фирмы 'СЕ', безосновательно обвиняя её в стремлении разрушить мировую экономику (читай — американскую).

Впоследствии стало известно, что президент этой сверхдержавы неоднократно обращался к руководителям прочих промышленно развитых стран с предложениями совместно 'взять под контроль' 'Чистые элементы'. Но предложения эти, высказываемые Винченцо Бадалони, в том числе и устно в кулуарах встреч на высшем уровне, не находили отклика у его высокопоставленных коллег: сложившееся положение тех вполне устраивало, а от добра, как известно, добра не ищут!

Провалились и попытки давления на Грецию — союзника США по НАТО. Страна, хоть и носившая всё ещё титул 'сверхдержавы' уже не пользовалась таким влиянием, как скажем сорок лет назад, когда обещания дешёвых кредитов в долларах разворачивали политику любой страны в нужном инвестору направлении. Теперь же Греция и вовсе не собиралась в угоду 'старшему брату' отказываться ни от экономического роста, ни от прибылей своего торгового флота, задействованного в перевозке продукции 'СЕ', ни от приличных денег, получаемых в качестве аренды за ранее никчемный остров.

Кроме всего прочего, как уже было показано, другие страны справедливо подозревали США, несмотря на их декларации, в стремлении получить, вовсе не коллективный, но индивидуальный контроль над этим 'золотым дном'. Почему? Потому, что сами поступили бы сходным образом, в меру своей наглости. А уж, что касается США, то запредельной наглости им всегда хватало!

* * *

— Господа! К сожалению, ваш план, хоть и позволяет легко взять под контроль этот остров, не учитывает того факта, что наша цель не в этом. Вы бы ещё предложили его обстрелять палубной артиллерией или залить напалмом! Нам нужен не сам этот кусок суши в несколько квадратных миль, а контроль над расположенным на нём производством. Причём, желательно, чтобы это производство даже не останавливалось. Не забывайте, что мы собираемся вторгнуться на территорию не какой-то там враждебной страны, а на остров, принадлежащий нашему союзнику по НАТО. Поэтому нужно приложить все силы, чтобы создать впечатление, что никакого вторжения и не было. Работать ювелирно, а не в стиле Рэмбо.

Поставьте себя на место противника. Вот, он узнаёт, что зимние учения 6-го флота будут происходить в Эгейском море. Это первый сигнал. На него можно и не обращать внимания, а можно и насторожиться. Далее, по вашему плану к острову подходят суда и направляют к нему такую тучу десантной авиации, что я даже сомневаюсь, хватит ли там всем места для посадки. Да, да! Извините! Сначала массированная обработка авиабомбами с лазерным наведением.

Как поступит противник? При первых признаках вторжения он демонтирует головки реакторов, а они легко демонтируются, и скроется на своём джете. Даже, если мы его собьём, мы получим только обломки. Не факт, что по ним можно будет восстановить принцип работы генераторов и двигателей джета. Кроме того, они упадут в море, а там порядочные глубины. А головки можно уничтожить и на месте.

Пускай мы даже не дадим взлететь самолёту и захватим всё руководство. Не факт, что они сами учёные и разбираются в теории процесса. Зато вызванная операцией шумиха заставит скрыться самих разработчиков технологии, где бы они не находились!

В совещательной комнате возник некоторый шум. Похоже, собравшиеся оценили аргументы ЦРУ-шника.

— Подытоживая, приходим к пониманию, что эта блестящая операция обречена на провал. Мы только прекратим производство, но для этого достаточно всего лишь одной тяжёлой авиабомбы, зачем затевать остальное?

Аналитик ЦРУ поправил очки, которые он носил, пренебрегая контактными линзами и сел, готовый выслушать возражения.

— Что же вы предлагаете? — обратился к нему генерал, ведущий совещание. — Отменить операцию? Сбросить одну бомбу?

— Нет, — эксперт снова поднялся и прошёл к компу. — Разрешите?

Он достал из кармана флешь-карточку и вставил её в гнездо.

— Наша группа предлагает дополнить операцию нулевым этапом. Вот карта. В 120-и милях от 'Золотого острова' имеется необитаемый островок. Мы создаём на нём аэродром подскока для десантной группы и сопровождающих её вертолётов огневой поддержки. Десантники на двух 'Чинуках' и восемь 'Апачей' позволят взять остров под контроль за несколько минут.

А самое главное, сейчас появилась возможность завладеть реакторным цехом ещё до высадки десанта. Наш агент на острове представил вполне реализуемый план. Он предложил способ забаррикадироваться в цеху вместе со своими помощниками и ждать наших людей. Это уже делает ненужным всяческие артобстрелы и бомбардировки. Восемь 'Апачей' будет вполне достаточно для деморализации защитников перед высадкой десанта. Их джет тоже не успеет взлететь, площадку перед ангаром мы заблокируем.

Плюсы: Никакого вторжения нет. Омаров 'сам приглашает американских экспертов на остров, с целью достичь договорённости'. Никаких разрушений нет. Нам достаётся работающий цех и вся инфраструктура. Следы нападения можно будет списать на противоречия в руководстве фирмы, вылившиеся в небольшую 'гражданскую войну'. Даже, если каким-либо чудодейственным способом защитники острова отобьют нападение и улетят на своём 'Снарке', в нашем распоряжении остаётся их нетронутое производство. И им остаётся, либо скрываться всю жизнь, либо приползти к нам на коленях, в надежде получить хоть толику своих доходов.

Минусы: Если этот, предлагаемый нулевой этап по всем своим пунктам проваливается, то мы ничего не теряем, если сравнить предполагаемые результаты основного плана. Получаем те же обломки в обоих случаях и неясную надежду как-нибудь в них разобраться.

— Вопросы, господа?

Прозвучало несколько вопросов, но ведущий совещание генерал воспользовался своей властью и задал вопрос сам:

— Почему бы в таком случае не совместить захват реакторного цеха вашим агентом и не начать сразу основную операцию?

— Спасибо за вопрос, генерал! — аналитик улыбнулся. — Резонанс! Международный резонанс последует в любом случае, при проведении масштабной операции. Независимо от её итогов. В наших интересах, чтобы этого резонанса не было. Наши союзники вынужденно поверят в версию о 'договорённости', а на мнение прочих нам всегда было наплевать. Но в случае, если мы сотрём остров с лица Земли, да ещё ничего не получим, то в наши миротворческие устремления не поверят и союзники.

— Ещё вопросы?

* * *

— План хорош! — резюмировал Майкл Розенфельд, переворачивая последнюю страницу распечатки, украшенной грифом 'Совершенно секретно!' — С моей дилетантской точки зрения, конечно. И я полагаю, ты готов подписать приказ о его реализации?

— Да, я его подпишу! Мы возьмём их врасплох, разработчики это гарантируют. У них почти нет оружия, кроме, правда, знаменитых русских 'Калашниковых'. Ни ракет 'земля-воздух', ни гранатомётов, ни даже завалящего бронетранспортёра! Наши ребята возьмут их тёпленькими в считанные минуты. Никто даже ничего не успеет понять. Мы даже цех не станем останавливать, пусть всё идёт своим чередом, но только под нашим контролем....

— Браво, браво! — прервал это выступление Майкл, иронически улыбаясь. — Итальянский ковбой Винни оседлал свою любимую кобылку! Смертельный номер! Маленькая победоносная война в исполнении нашего звёздно-полосатого цирка! Спешите видеть! Сверхдержава берёт штурмом остров, принадлежащий своему же союзнику, и отечески убеждает уцелевших взять деньги и засунуть языки.... А не кажется ли тебе, что твои безобидные противники могут вполне предвидеть, хотя бы в общих чертах, планы твоих генералов? И иметь наготове некий несимметричный, но весьма эффективный ответ? Вообще опасно считать других глупее самого себя.

— Да я не считаю, Майкл! — Президент достал из внутреннего кармана пачку сигарет и, щёлкнув зажигалкой, закурил.

Майклу отказала его всегдашняя ирония, чуть ли не впервые в своей жизни он не знал, как прореагировать: курящий сигарету, самый спортивный за всю историю США президент, это было больше, чем сенсация!

— Понимаешь, Майкл! — продолжил тот, неумело затягиваясь, — у меня просто нет выхода. Ты не знаешь, но позавчера служба безопасности обнаружила в моей настольной лампе, которую я никогда не включаю, подмену. Лампочку кто-то заменил на похожую, но начинённую боевым отравляющим веществом. Стоило её включить и 'чпок!' Мне даже не понадобилось бы его вдыхать, маленькая капелька, попадает на кожу, и через несколько секунд человек умирает. Это не покушение, а предупреждение, Майкл! В лампе даже провод был обрезан. Мне дают явный знак, что я у них в руках. Всё это из-за того, что я артачился, уговаривал наше промышленное лобби пойти на сотрудничество с 'СЕ'. Не хотят они сотрудничества, им подавай всё или ничего!

— Расследование... — пробормотал ошарашенный Розенфельд.

— Конечно, расследуют! — горько ответил Президент, комкая недокуренную сигарету в парадную чернильницу и доставая новую. — Только нет никакой гарантии, что это не дело рук самой СБ. Купить можно кого угодно. А не купить, так запугать. Меня вот оказалось, можно....

Президент помолчал и продолжил:

— Ты знаешь, Миша, — назвал своего друга Винни так, как не называл уже давно, — я не боюсь смерти. Я боюсь, что они могут начать с Лолы и девочек. Тогда я себе этого никогда не прощу!

— Уйди, Винни! — ответил, наконец, Майкл. — 'Заболей' и уйди! Состряпаем тебе приличную болезнь, ты передашь полномочия вице-президенту и уедешь лечиться. Все поймут, в чём дело, но тебя не тронут. А Патрик подмахнёт всё, что ему присоветуют.

— Не могу, Миша! — ответил президент, заметно успокоившись. — Я думал. Просто не могу! Это будет.... предательство, что ли? Предательство моей мечты. Как любой американский мальчишка, наверно, я мечтал, что стану президентом и вдруг... Ладно, покончили с этим! В конце концов, те деятели мне не братья и даже не знакомые. Может быть, они вообще — слизкие инопланетяне!

— Мы это уже обсуждали. Я ещё могу поверить, что чужие могут захотеть разрушить нашу экономику, а потом торжественно взять за шкирку. Но, по докладам твоих же аналитиков они чуть ли не всю прибыль вкладывают в программы помощи потерявшим работу. Зачем это инопланетникам? Для них, чем больше хаоса и недовольства, тем было бы лучше. А вот на альтруизм чистой воды это очень похоже!

— Тогда это не похоже на людей! И закончим на этом! Решение принято: сначала экономические санкции, потом военная операция. На союзничков надежды нет, они с радостным визгом продались 'Элементам' за этот... вольфрам с лантанидами. Ничего, скоро они поймут, кто высоко летает, а кто... как это? Melko plavaet?

— Да, именно так! Ну, что же, Бог тебе в помощь, Винни! А я, извини, вынужден уйти со своей должности. Сегодня напишу заявление и прощай, Белый Дом!

— И ты меня бросаешь? Вот уж, не ожидал!

— Пойдём вместе! Что значит, хотя бы и светлая детская мечта, по сравнению с чистой совестью?

* * *

— Так и сидят на хвосте, Виктор Фёдорович! — доложила Лида, отвернувшись от радиолокационного дисплея. Снова двое, идут на дистанции в 90 км на высоте в 21 000 метров. Американцы?

— Конечно. Это их эшелон 70 000 футов. Взлетают с базы на Крите и присматривают. Очень им любопытно, что мы умеем?

— А мы можем оторваться?

— Можем, но не хотим. Не стоит раскрывать все карты. Летим спокойно, никого не трогаем, соглядатаев не замечаем. У нас расписание и груз. Через полтора часа сядем в Мадриде, разгрузимся и домой!

— А я никогда не была в Испании! Там красиво?

— Очень! Я бывал пару раз на авиасалонах. Тёплое море, средневековые и римские древности, доброжелательные люди! Но к морю, мы редко вырывались, обычно дел всегда по горло.

Полёт меж тем близился к завершению. Лида передала управление Виктору, уже выведшему на дисплей схему аэродрома военной базы, примыкающего к международному аэропорту Мадрида. Диспетчер в Ла-Валетте предложил сесть на Мальте, поскольку погода в Испании начала портиться, но пилот 'Снарка' отказался:

— Вот и хорошо! — сказал он Лиде. — Толкучки в небе будет поменьше.

Садились под мелким дождём. Когда же самолёт коснулся колёсами бетона указанной ему площадки, дождь стал проливным. Сопровождающие отложили очередную шахматную партию и занялись грузом. Отстегнув крепления, они подтащили ящики в тамбур к открытому входному люку. Виктор и Лида по очереди прошлись по салону, чтобы размяться и постояли у выхода. Увы, красоты Испании, как назло, скрывались за сплошной стеной ливня.

Пилоты уже вернулись в кресла, когда подкатил грузовичок с тентом. В его кузове сидели видимо грузчики, в одинаковых непромокаемых комбинезонах. Виктор включил внешние камеры, встроенные в обшивку, и на дисплее появилось несколько квадратиков, в сумме дававших почти круговой обзор. Пока приёмщик груза и сопровождающие обменивались важными бумагами, из кабины грузовичка выскочил некто, тоже в фирменном комбезе и прошёл под фюзеляж самолёта. Похоже, его внимание привлекли двигатели в днище, поскольку он целеустремлённо направился к ближайшему.

Виктор защёлкал клавишами управляющего компа и сказав загадочную фразу:

— Продувка, раз! — нажал ввод.

'Снарк' едва заметно дрогнул, из дюз ударили струи газа.

— Полпроцента тяги! — улыбнулся пилот Лиде.

Однако этой демонстрации оказалось достаточно, чтобы любопытный резко сменил курс на обратный и спешно скрылся в кабине грузовика. В тамбуре, где к тому времени закончилась передача груза, кажется, ничего и не заметили.

Ливень снова стал мелким дождиком, когда 'Хитрый Снарк' ненадолго высушив площадку своим горячим выхлопом, поднялся выше туч, туда, где сияло склоняющееся к западу солнце и направился домой на восток. Сопровождающие, оставив шахматы, дремали в разложенных креслах: их работа на сегодня закончилась. В районе Мальты в задней полусфере снова появился навязчивый эскорт и проводил самолёт до 'Золотого Острова'.

* * *

ВГ только спустился в ресторан и приступил к обеду, как телефон в его кармане разразился арией 'Тореадора'. Это значило, что звонит незнакомец. Начальник СБ нажал кнопочку:

— Слушаю вас!

— Привет, ВГ! — раздалось в трубке. Говоривший по-русски абонент продолжил без паузы:

— Если узнал, не называй меня по имени! Принято?

— Здравствуй! Конечно, узнал и конечно — 'принято'. Слушаю тебя!

Звонок господина Козина не предвещал ничего приятного. Да и эта подчёркнутая конспиративность.... Меж тем, Владимир Сергеевич продолжил:

— ВГ! По нашей линии поступили сведения о готовящейся против твоей фирмы военной акции. Руководство, учитывая... в общем, много чего учитывая, приняло решение предупредить вас об этом. Подробности, как и время, к сожалению неизвестны. Скорее всего, начнётся либо с политического заявления, либо с экономических санкций. Вот пока и вся информация. Осмыслил?

— Так точно, осмыслил. А кто?

— Всё те же, ВГ, всё те же!

— Помочь сможете?

— Обсуждается но, видимо, нет! 'Сосед' закусил удила. А нам нет резона втягиваться в жёсткую конфронтацию. Как вы не круты, но обмена ядерными ударами всё же не стоите. Не в обиду...

— Понял, спасибо за предупреждение.

— Должен будешь! Появится ещё информация, позвоню я или помощник. Помнишь его?

— Так точно!

— Ну, бывай! Турку своему, привет от меня!

— До свидания!

Аппетит отключился, и Вячеслав Гаврилович, разочаровав подошедшего официанта коротким 'дела!' и оставив на столе недоеденную солянку, отправился к руководству. Павел Васильевич внимательно выслушал начальника СБ и тут же позвонил Екатерине:

— Катя, кризис начинается, получено предупреждение. Выводите авуары из американских банков, по плану номер один, чтобы не сразу поняли, что происходит. Договоры с американскими и их дочерними фирмами переводите на предоплату. Новые договоры с ними ставьте в конец очереди.

Выслушав её ответ, он добавил:

— Хорошо, и постарайтесь до последнего сохранить финансирование приоритетной программы в Штатах. Вечером обсудим подробнее.

Положив трубку, Павел Васильевич обратился к удивлённому ВГ:

— Да, мы это просчитали уже давно, поэтому много денег в американских банках не держали, несмотря на выгодные условия. И готовы были даже смириться с потерей этих вкладов. Теперь же часть денег сможем спасти. Теперь с тобой: аккуратно вызывай народ из отпусков, поясни, что ожидаются 'события'. 'Молодых' наоборот, отправляй в бессрочные отпуска. Устрой стрельбы, пускай люди потренируются, патроны не жалейте. Свяжись с Сардином, хватит ему греков катать, уже конец сезона, пускай срочно подтягивается и ставит свою 'Ласточку' на профилактику. Но лодку держать на ходу. Дашь ему людей, если понадобится. Вроде, всё. Вопросы?

— Нет вопросов, майор!

— Не смею задерживать, полковник! — в тон ему ответил г. Самсонов.

Проводив подчинённого, Павел Васильевич позвонил Соломатину:

— Привет, Виктор Борисович! У меня для тебя печальное известие: ставь 'Хитрого' на прикол. Международная обстановка осложнилась, понимаешь. Возможны всякие неприятности похуже пары соглядатаев за кормой....

А Лиду мы, скорее всего, отправим домой, тут, возможно, станет жарковато....

Следующий звонок был доктору Хабибуллину. Он застал его в Венгрии, куда тот улетел по своим медицинским делам. Шеф предписал Марату Рувимовичу на 'Золотой Остров' пока не возвращаться, поскольку 'его открытие слишком важно для человечества', а тут возможно начнутся разные неприятности.

— Нет, и никаких 'может', Марат! — сказал под конец разговора Павел Васильевич. — Когда и если всё утрясётся, милости просим обратно. Полина пока справится и без тебя.

* * *

Полтора месяца прошло в ожидании событий. Дела фирмы тем временем шли как нельзя лучше. Портфель заказов ежедневно пополнялся. Уже работала половина реакторов. Цены на продукцию, как и предполагалось, постоянно снижались. 'Учредители' уже начали подумывать, не было ли предупреждение Козина провокацией российской разведки, хотя в чём её смысл не помогали понять и периодические устраиваемые 'мозговые штурмы'.

Поздняя осень в Эгейском море, конечно, не такая, как в России: морозов нет и в помине. Но докучают холодные ветра, то и дело приносящие дожди. А назавтра, глядишь, снова совсем не по-осеннему припекает солнышко. В такие нередкие дни старик выпускает своих коз из пещеры, где содержит их, подобно сказочному Полифему. И те, отрастившие к греческой зиме плотный, тёплый пух, бродят по равнине, выщипывая давно засохшие стебли, — добавку к ждущему их в пещере пахучему сену и безвкусному комбикорму.

Иногда к ним присоединяется Барсик. Конечно, не травки пощипать. Он залегает в засаду на пути стада, и когда настаёт минута, распугивает пронзительно кричащих животных. Однако не долго длится его торжество, пока товарки стремглав разбегаются, одна из коз, видимо вожак, вдруг разворачивается и, низко наклонив голову, устремляется на противника. Покрытая клочками шерсти и потому наверно прозванная Лидой 'Дерезой', коза храбро стремится поддеть кота на рога. А когда тот ловко уворачивается, описывает круг по равнине и, приблизившись к застывшему в боевой стойке хищнику на расстояние удара, встаёт на задние ноги, с тем, чтобы с грозным по её мнению кличем ударить рогами сверху.

Когда Барсику надоедает игра, он устремляется в притворное паническое бегство и, преследуемый Дерезой, вскакивает на подоконник коттеджа, построенного на месте сторожки. Отворяет мордой широкую форточку и скрывается внутри. Коза, оставив за собой поле боя, некоторое время прогуливается около двери, даже заскакивает на крыльцо и воинственным меканьем вызывает противника на разборку. Но вскоре возвращается к прерванным занятиям.

Барсик же укладывается на перекочевавший из старого жилища коврик у пышущей жаром стальной печки и внимательно слушает длинные рассказы старика. Тому кажется, что кот его отлично понимает. Возможно, это так и есть.

Иногда, налакавшись пахучего козьего молока, Барсик остаётся ночевать, но чаще возвращается в гостиницу, где с недавних пор делит комнату с Павлом Васильевичем. До этого он ночевал в Лидиной комнате, но когда та перетащила свои вещи к Петру, Барсик деликатно отказался последовать за ней.

Несмотря на давление шефа, Лида отказалась уезжать на родину, заявив, что ей исполнилось 18 и они с Петром фактически муж и жена. А присутствующий при этом Петя, немного смущаясь, попросил г. Самсонова, как главу общины, узаконить их отношения. С аналогичной просьбой к шефу обратились и Сергей с Катей. В связи с тем, что время было объявлено тревожным и предвоенным, свадьбы было решено перенести на будущее, а пока на дружеской вечеринке в узком кругу бывший г. Омаров, а ныне снова Павел Васильевич сочетал пары, провозгласив сакраментальное:

'Объявляю вас мужем и женой!'

После чего настал черёд шампанского и подарков. Присутствующий тут же Виктор легонько толкнул Полину и произнёс вполголоса:

— Может, и нам тоже?

Что не укрылось от присутствующих. Неизвестно, что собиралась ответить порозовевшая Полина, но торжество было прервано телефонным вызовом. Екатерине позвонил представитель фирмы в США. Жестом, попросив убавить музыку, Катя выслушала сообщение. Сказала в ответ 'спасибо' и, подойдя к компу, вывела на экран сообщение информагентства 'NewsRussia'.

'США арестовали счета фирмы 'ClearElements' — гласил заголовок.

'К санкциям присоединились Канада, Бразилия и Мексика' — значилось ниже.

— Ну, вот и началось! — сказал в наступившей тишине Павел Васильевич. — Через полчаса прошу всех ко мне в кабинет.

— Эх, как не вовремя! — вырвалось у Сергея.

— Война всегда не вовремя, — заметил Павел Васильевич, набирая какой-то номер на телефоне.

— Дело в том, что я хотел сделать сюрприз, — сказал в ответ Серёжа. — Я получил гамма-снарк.

* * *

Заголовки новостей:

'Экипаж лунной базы США оказался перед угрозой гибели. Очередной грузовик, везущий запасы кислорода для двенадцати отважных астронавтов и запасные части для ремонта кислородного конвертера из-за сбоя системы управления не вышел на лунную орбиту, а затерялся в Космосе'.

''Мы контролируем ситуацию' — заявление пресс-секретаря НАСА'

'США продолжают кампанию против фирмы 'СЕ'. В ответ фирма прекратила расчеты с клиентами в амеро'.

'Катастрофическое падение курса амеро. Паника на финансовых биржах. Эксперты связывают падение курса американской валюты с действиями США против 'СЕ''.

'Наш военный обозреватель не исключает подготовку властями США плана по военному разрешению кризиса'.

'Правительство Греции заявило, что ни один американский солдат не ступит на греческую территорию без согласия властей'.

'Забавная мистификация: Жительница Троицка, города в Самарской области, утверждает, что местный ветеринар вырастил её коту потерянные лапы'.

* * *