Ментовский вояж.Везунчики

Прикинув количество едоков, Саша Барулин вздохнул, и попросил помочь ему с готовкой. Пришлось почти всей толпой топать на кухню. Вскоре туда же заглянул лейтенант-американец, и, не говоря лишних слов, присоединился к чистке картошки. За ним появились и другие морпехи, принялись помогать, кто чем, толкаясь и мешая друг другу.

Капитан посмотрел на этот бедлам, и отобрал себе пятерых 'поварят'. В результате я оказался лишним, вышел во двор, где и столкнулся с Коллинзом. Тот общался со слегка подвыпившей Мариной, и, что удивительно, не смотрел на девушку с осуждением, как это было у здания администрации.

Американец, похоже, успел расспросить Марину про полёт 'аэробуса' и его посадку на воду, про то, что на шоссе приземлились ещё два авиалайнера, и про много другое. Девушка ничего не скрывала, говорила, и говорила, словно на исповеди. Коллинз лишь качал головой, уточняя какие-то детали. Мда, морпех — он и в Африке морпех, даже если полевой хирург.

— Владимир, можно ли нам съездить на побережье, а затем посмотреть самолёты? — увидев меня, поинтересовался подполковник. — Мы возьмём с собой эту замечательную девушку, если она будет не против.

— Хорошо, Дэвид, сейчас пообедаем, дадим задачи личному составу, и съездим на море, — подумав, я согласился с предложением американца. — А затем я бы хотел проехать к тому месту, где вы пересекли границы миров — когда выехали с полигона, и когда вновь вернулись в 'наш' мир.

Спустя примерно час с небольшим я ехал к морю вместе с Коллинзом на его 'хамви'. Для начала подполковник попросил показать ему дорогу к церкви, где он поднялся на колокольню, и зафиксировал весь окружающий ландшафт на свою видеокамеру. Затем американец проложил весьма сложный маршрут, в результате чего мы посетили место аварии фуры с продовольствием, а затем прокатились по пляжу, огибая лесистый мыс.

Вскоре впереди показался полузатонувший 'аэробус', какие-то обломки на песке, следы гусениц 'витязя', тянущиеся к пробитой сквозь лес дороге. Мы свернули на этот путь, и уже через три минуты выехали на шоссе, где повернули налево, в сторону 'аэропорта Данилово'. Так со вчерашнего дня величали место стоянки на трассе двух успешно приземлившихся самолётов — 'боинга' и 'ила'.

Работавшие в поте лица лётчики не ждали никаких гостей, но были в курсе всех новостей посёлка. Получив известие о жертвах среди мирного населения, Анисин отослал в Данилово пару ополченцев, выставленных погибшим участковым для охраны авиалайнеров. Затем из посёлка примчались несколько пацанов, которые до стрельбы крутились вокруг, да около, и рассказали, что произошло. Рассудив, что лётчики ничем не помогут ни раненым, ни погибшим, пилоты продолжили снимать двигатели с 'боинга'.

После появление американских морских пехотинцев работа застопорилась. Немцы и французы — отличные работяги, по словам наших пилотов — втянули подполковника в длительную беседу. Марина едва успевала переводить, я слушал, узнавая для себя множество интересных моментов и технических подробностей.

В-общем, оказалось, что самолёт 'Люфтганзы' практически не имеет шансов вновь подняться в воздух — повреждённая при посадке стойка носового шасси требовала заводского ремонта. Чудо, что она ещё полностью не накрылась. Лётчики трёх стран изучили проблему, и решили, что 'боинг' можно стать кладезем запчастей и материалов, которые однозначно понадобятся нам, землянам.

Наш же 'ил' был в рабочем состоянии, и мог взлететь в любой момент. Оставалось лишь освободить взлётную полосу, для чего требовалось столкнуть 'немца' с трассы. Дело, в общем-то, не особо сложное, но состояние почвы вокруг шоссе не позволяло просто так выпихнуть многотонную машину в чистое поле. Поэтому экипажи занялись облегчением 'боинга' — снимали с самолёта двигатели и другие ценные девайсы. Кроме этого, французы надеялись в перспективе вытащить на берег и свой собственный 'аэробус', чтобы разобрать его на материал. Планы, как говорится, наполеонские, оставалось надеяться, что и возможности лётчиков не разойдутся с их намерениями.

— Владимир, я многое повидал, и имею полное право утверждать, что эти люди — самые настоящие герои, — заявил мне Коллинз, когда мы распрощались с пилотами, и уехали с шоссе. — Да, да, не я, не мы, медики, а они — спасшие сотни жизней. Я надеюсь, что их знания и опыт будут востребованы в этом новом мире.

— Согласен, Дэвид, — кивнул я. — Предлагаю сегодня вечером посидеть всем коллективом, отметить наше знакомство, помянуть погибших, и просто подлечить нервы.

— А ты хитрец, товарищ майор, — улыбнулся подполковник. — Ладно, будь по-твоему — посидим, выпьем водки — русского национального напитка.

— Будешь смеяться, Дэвид, но бар у 'Ерёмы' забит вашим виски и французским коньяком, — засмеялся я. — Там всего лишь пара бутылок водки, да и та шведская.

— Расскажи мне, Владимир, про своего друга 'Ер-йоу-му', — попросил Коллинз. — Вы, как и мы, воевали с талибами, да?

— В те времена их называли 'духами', — помолчав, я решил рассказать американцам, как мы лазили по горам, сидели в засадах, ставили минные поля, ели из одного котелка. — После развала Союза в Таджикистане началась гражданская война...

Как-то незаметно я втянулся в повествование, и вскоре обратил внимание, что подполковник очень внимательно меня слушает. Стоявший за турелью сержант Мак-Кинли спустился вниз, притих на своём сиденье, и даже перестал жевать жвачку. Марина переводила, причём делала это с куда большим интересом, чем беседу морпехов с пилотами. У меня возникло ощущение, что девушка изучает мою личность по моему же рассказу, словно заправский психолог. Хе-хе, девочка, не тебе соревноваться в психологии с матёрым опером.

— Мы приехали, Владимир, — неожиданно прервал меня Коллинз. — Вот это место, где мы пересекли границу с Россией. Там, дальше — чужой лес, чужие звери, абсолютно не наша земля. Я не рискну ехать туда на этой 'жестянке'. Туда надо ехать на бронемашине.

— Дэвид, а сколько километров вы проехали по чужой земле между полигоном и нами? — поинтересовался я, удивляясь про себя неожиданной трусости американца. Впрочем, на нас никакие 'тигры' не нападали, и мы углублялись в чужой мир метров на двести, не более. — Меня интересует расстояние по-прямой.

— Сколько по-прямой — я не знаю, — подумав, ответил подполковник. — Мы покружили по чужому лесу около часа, прежде чем выбрали более-менее проходимый маршрут. Думаю, полоса чужой земли тянется на двенадцать-пятнадцать...эээ, километров.

— Десять-двенадцать километров, сэр, — уточнил сидевший позади сержант. — Я почти всегда стоял на месте, пока Вы с лейтенантом искали дорогу, поэтому примерно запомнил, сколько мы проехали без блужданий.

— Да, да, Рон вёл грузовик, к которому мы возвращались раза четыре, — кивнул Коллинз. — Поэтому он прав, а не я.

— Ладно, поехали обратно в Данилово, — решил я, поглазев на пробитую американцами дорожку сквозь кустарник. — Дэвид, я всё-таки хочу проехать по вашему маршруту, посмотреть ваш полигон. Никогда не был в Штатах — хочется побывать.

— Хорошо, Владимир, ты побываешь в Америке. Мы, кстати, также никогда не бывали в России, — усмехнулся хирург. — Имей в виду, что на нашем полигоне расставлены мишени для боевых стрельб — корпуса старой и разбитой техники, годной лишь на металл. Поэтому ничему там не удивляйся.

Когда мы приехали обратно на базу, ко мне подошёл Михаил, извинился перед гостями, и отозвал меня в сторону для приватного разговора. Я удивился такой конспирации, сказал американцам, что сейчас подойду, и последовал за капитаном.

— Володя, знаешь, что я видел у ополченцев? Автоматы! Самые настоящие Пэ-Пэ-Ша. Не шучу, — Ковалёв действительно был обеспокоен не на шутку. — Пока тебя не было, Никитин прислал вестового на велосипеде, и тот передал записку. Вот она. А у вестового за спиной был 'шпагин', я отвечаю.

— Ну, и что из этого? У нас же есть пулемёт, немецкий, почему бы и Василию не раскопать старый схрон, — заметил я, читая записку от нового главы. — Странно, почему он послал из-за ерунды вестового, когда бы мог просто вызвать по рации.

— Вот и я не понимаю, зачем присылать автоматчика, когда есть рации, — нахмурился мой напарник. — Это ещё не всё. Американка Кейт заперлась в ихнем броневике, и разговаривала с кем-то по радио. Сам я не видел, но мне Лёня сказал, охранник. Не к добру это, что-то они затевают, эти чёртовы америкосы.

— Может, Коллинз не сказал нам всей правды, и на ихнем полигоне оказалась крупное подразделение 'кожаных воротников', и те вскоре пожалуют вслед за разведчиками? — предположил я. — Хм, это не объясняет, почему отряд подполковника двинулся в путь... По идее медики должны сидеть в тылах, а не лезть вперёд, вместо разведчиков. Если бы у этих семи амеров были товарищи, то они давно бы пожаловали в Данилово. Нет, в этом нет логики, здесь что-то другое.

— Ну, как знаешь, — насупился Ковалёв. — Я доложил тебе о своих подозрениях, а ты решай, что теперь делать.

— Не будем спешить, Миша, — решил я, вновь пробежав глазами записку Никитина. — Полагаю, что ты уже поделился подозрениями с парнями, а наших оперов никакие морпехи не обведут вокруг пальца.