Гостью пригласили к столу, пододвинули удобное кресло. Хорошо, что иденцы не придерживаются в мелочах одних и тех же стандартов поведения. Матриарха азари здесь, на планете воспринимали, прежде всего, как пожилую женщину и никого из крестьян не пугал её возраст, никого не напрягала церемониальная шапка и строгое ритуальное платье.
Самой Бенезии мысль о том, что она — не бесполое "оно", а прежде всего женщина, мать, очень нравилась. Незаметно хозяева дома вовлекли старшую Т'Сони в обсуждение местных новостей, не имеющих прямого отношения к недавнему противостоянию двух кораблей над Иденом.
Младшая дочь с согласия матери взобралась на колени к матриарху и чувствовала себя спокойно и свободно, прислушиваясь к разговорам взрослых. Глядя на девочку, Бенезия вспоминала, какой была Лиара в раннем детстве и ощущала, что в её душе раз за разом поднимается тёплая волна.
Она обязательно встретится с дочерью и больше никогда никуда её не отпустит. Они будут жить рядом, они будут о многом говорить, они будут... они будут счастливы все втроём — Лиара, Бенезия и Этита. Между ними не будет недомолвок, между ними не будет умолчаний. Они будут жить вместе. Единой семьёй.
* * *
Я потратил несколько десятков минут на рутинную работу с документами: никуда от неё командиру корабля не деться. Закончив набирать текст последнего распоряжения, я выключил ноутбук. Отодвинул клавиатуру и прогнулся в кресле, разминая одеревеневшую спину, заставляя кровь активнее течь по сосудам.
Да, я уже староват для таких сложных походов. В том, что этот полулегальный и полузаконный полёт "Нормандии" следует определять как "поход", я был убеждён. Поход будет продолжен. Через декаду, через две, через месяц, но — будет. Как минимум, впереди — Цитадель, а там, вполне возможно, придётся посетить и самое известное в исследованной части Галактики "гнездо порока" — станцию "Омега". Почему именно её — я догадывался, но вовне свои догадки никак не формулировал, мне вполне было достаточно знать, что эту станцию фрегат "Нормандия" никак не минует, как бы ни был проложен курс от Цитадели.
Приятно сознавать, что теперь он на этом корабле не одинок: у него есть прекрасный заместитель — Джон Шепард. Да, да, именно заместитель, которому вполне можно будет доверить и корабль, и экипаж. В самом ближайшем будущем, если сложится ситуация. Проблема со своенравным Найлусом Крайком, щеголявшим "корочкой" и значком Спектра, наконец-то была решена тоже при прямом участии Шепарда, а значит, по меньшей мере, "цапаться" с Корпусом ни на Идене, ни на Цитадели, ни впоследствии, нормандовцам не придётся. Хотя полностью надеяться на это, по меньшей мере, глупо.
Да, неожиданной была встреча с Сареном Артериусом и с БенезиейТ'Сони, но... она помогла нормандовцам быстрее адаптироваться к очень серьёзно изменившейся ситуации.
Сарен... он точно останется на борту. Вряд ли его положение можно будет на Цитадели сразу урегулировать, будет лучше, если у него хотя бы на первое время будет дом и вокруг турианца будут разумные, которым он сможет доверять более-менее полно.
Найлус... Вряд ли он покинет Сарена. Между ними снова протянулась ниточка нормативной дружбы. Да, турианцы соперничают между собой, это от них отнять — невозможно. Пока что Сарен и Найлус дружат. Просто дружат.
Бенезия... Неизвестно ещё как сложится ситуация с её дочерью. Найти младшую Т'Сони — надо. А дальше — пусть Бенезия и Лиара вернутся в Азарийское Пространство. И — живут единой семьёй.
Семья. У Андерсона тоже была когда-то семья. Жена... тоже была. Синтия. Как так получилось, что они не поняли друг друга? Как они сумели столь близко сойтись, смогли хотя бы попытаться стать друг другу близкими? Сейчас и отвечать на такие вопросы — невыносимо больно. Он ведь... тоже не святой. Месяцами, по полгода дома не бывал. Какая женщина такую разлуку выдержит?! Нет, возможно, справедливо люди — и не только люди — говорят, что жена офицера ВКС — особая женщина. Не необычная, а именно особая. А уж жена офицера спецназа — вообще уникальна. Ждать, верить, быть верной. Любить на расстоянии, поддерживать на расстоянии. Даже если написать куда-то пару строчек нельзя — всё равно быть верной и любящей женой.
Синтия... не смогла. Не сумела. Наверное, очень хотела, желала, пыталась, старалась, но... не сложилось. И он — тоже виноват... Тогда ведь, когда человечество только укрепляло позиции в Большом Космосе, их, профессионалов уровня "Эн-Семь" куда только не посылали. Надолго посылали. Космические расстояния, запрет связи по гражданским каналам. Ни строчки, ни звука. Тяжело. И мужчинам тяжело. А уж как тяжело женщинам... Немногие дамы остро и полно чувствуют и понимают офицеров спецназа ВКС. Очень немногие. Хорошо, если из сотни женщин одна-две, реально, действительно понимающих найдутся. А так...
Вот Аленко пришёл, сел в кресло. Вроде бы и офицер, вроде бы и лейтенант, вроде бы и техник неплохой. Но он только-только начал восстанавливаться, обретать реальную офицерскую форму, осваивать соответствующую "настройку" ... А тут — такое. Жнец, бой, планета под угрозой. Всё так в единый клубок завязалось, что... Да и к тому же влюбился лейтенант. Раньше не мог?!... Хотя, кто его знает, было ли лучше, если бы он раньше полюбил кого-нибудь?! Пусть уж лучше любит Уильямс, она всё же воин, сержант. Поймут они друг друга, возможно, гораздо легче поймут, чем могут понять друг друга военнослужащий и гражданская.
И теперь, понимая, зная, что впереди — война, Кайден... боится. Не за себя — за Эшли. Дело известное: семья значит прежде всего — дети. А как тут детей поднимать на ноги, если неизвестно, где фрегат после пребывание возле Цитадели окажется?
Аленко — неглуп. Он понимает, что впереди — дальний поход. Очень дальний. Из таких походов экипажи часто седыми возвращаются. Все члены экипажей — седые. От командира и до последнего в списке личного состава корабля рядового матроса или солдата. Вот такой вот поход, как чувствую я, предстоит "Нормандии".
Рейс, поход, полёт. Как хочешь, назови, но — впереди очень длительный и тяжёлый поход. Да, будут стоянки у Цитадели и у "Омеги", но на этом — всё. Может быть, ещё где-нибудь удастся остановиться на несколько суток, но в основном — полёт. Хотя вроде бы ничего ещё точно не известно и в ближайший месяц фрегат не покинет Иден-Прайм, Андерсон уже думает о том, что будет необходимо делать, когда атмосферный щит планеты окажется далеко позади.
Синтия не поняла меня, не приняла долю жены офицера спецназа ВКС. Не по плечу ей оказалась такая судьба. Что-ж, бывает. К тому же... Многие разумные знают, что я, Дэвид Андерсон, поддерживал долгое время отношения — и довольно близкие — с Кали Сандерс. Сейчас Сандерс — на станции "Академия Грисома". Учебный, гражданский, очень специализированный центр. Работы у неё там — полно. Думал ли я о том, чтобы продолжить с ней взаимоотношения? Ещё как часто думал. Наверное, и она тоже думала. Многое связывает меня и Кали. Многое пришлось нам вместе пережить. Вместе и рядом.
Хорошо, что Кали... свободна. Она пока что, насколько знал я, не вышла ни за кого замуж, не была даже обручена. Старший лейтенант, очень успешный профессиональный техник, почти инженер. Родственные связи Кали с Гриссомом никогда не являлись чем-то важным для Андерсона, он просто... просто любил Кали. Наверное, и она любила его. По-своему любила. Давно не виделась с ним, иначе как только в сеансах крайне редкой видеосвязи. Офицерские каналы — хорошо, можно было хоть раз в месяц пять минут видеть друг друга. Много это или мало — пять минут? Наверное, и много, и мало. Нет, никаких совместных планов Кали и Дэвид не строили. Во всяком случае — явно.
И всё же... Сейчас, когда перспектива приближения войны со Жнецами стала реальной, я впервые стал задумываться над тем, что после войны, а возможно, если война затянется надолго — то и во время войны, он хотел бы возобновить достаточно близкие взаимоотношения именно с Кали Сандерс. Всё же они вместе слишком многое пережили. Такое не забывается. А семья... Если Кали Сандерс — ровесница Сарена Артериуса... Впрочем, какая разница — возраст? Если два человека любят друг друга, неравнодушны друг к другу, то возраст здесь не имеет никакого определяющего влияния.
Всё же надо быть честным перед самим собой. Я полюбил. Полюбил Карин Чаквас. И она ответила на мои чувства. Предать её отношение к себе я не смогу. Сейчас... мне сложно. И очень сложно Карин. Она... наверное, как и Кали, помешана на своей работе, фактически она — замужем за своей работой. Кали — тоже большая фанатка активной работы. Над непременно сложными, пионерными проектами. Академия Грисома ей как раз подходит для этого. На таком фоне семья... требует, чтобы он тоже как-то смог устроиться на работу в Академию.
Да, станция Грисома, вроде бы тоже космический корабль. Но — стационарная. Есть двигатели, но максимум — в пределах звёздной системы и то — если очень медленно передвигаться. Так что ему на академической станции делать нечего. А Кали — с её-то предками... Самое то — быть ей именно на этой станции, работать там.
Если уж мне, Дэвиду Андерсону, не "светит" в ближайшее время спокойная служба на этом "стационаре"... То, может быть, действительно, судьба предоставила ему шанс обрести семью здесь, на борту "проблемного" фрегата? Проблемный-то проблемный, но не будь "Нормандия" "проблемной", не было бы такой ситуации. И неизвестно, как бы с этой ситуацией справились и командир и экипаж обычного разведфрегата, коих в хозяйстве адмирала Михайловича — несколько десятков.
Карин... она удивительно остро, точно и полно понимает его. Понимает без слов. Мне не надо ей ничего говорить — она всё поймёт. И сделает правильно. А мне... Мне стало спокойнее, когда на корабле появилась она. Эти две недели начала полёта от Поля... были сложными до тех пор, пока она не разобралась с делами на борту "проблемного" фрегата. Она не рубила сплеча, не торопилась, не форсировала развитие ситуации. Мягко, тихо... взяла очень многое в свои руки. Тогда не было рядом Шепарда. Тогда я сам ещё не знал, как сложится жизнь членов экипажа и команды на этом странном фрегате-прототипе. А она... уже знала. Настолько точно знала, что... Андерсон терялся в догадках, как ей это удавалось знать.
За две недели она стала мамой для всех членов экипажа фрегата. Для мужчин и для женщин, которые и сами часто были уже папами и мамами. Она стала мамой для всего экипажа корабля. Может быть и традиционно, но мужчины теперь шли разговаривать не только к нему, командиру фрегата, но и к ней. И не только потому, что врач на боевом военном корабле — кто-то вроде духовника-священника. Не только поэтому. А потому, что Карин умела слушать. Умела слышать и умела... чувствовать. И — умела понимать. Да, она вроде бы почти безвылазно сидела в Медотсеке. Фрегат маленький, помещений мало и она в основном проводила большую часть времени у себя в Медотсеке. При этом она умудрялась знать всё, что происходит на корабле с потрясающей точностью и полнотой. Знать — и понимать.
Женский клуб... стал её детищем. Именно в Медотсек ночью, игнорируя режим и необходимость выспаться, приходили женщины и девушки, чтобы несколько часов пообщаться, поговорить. Просто помолчать, побыть рядом и вместе. Чинуши ВКС Альянса Систем как бы ни изворачивались, втиснуть в бюрократически исполненные бумажки такое не смогут никогда. В этом я был не просто уверен — убеждён. Карин помогала всем. Не только как врач. Прежде всего — как человек. Думающий, чувствующий, сопереживающий.
Наверное, хорошо, что она вот так построила взаимоотношения с экипажем и командой "Нормандии". Вроде бы и быстро, вроде бы и просто, но — очень фундаментально и правильно. Реально — правильно. Она никого особо не выделяла среди нормандовцев. И для каждого находила доброе слово. Для каждого находила время. И совершенно не выделяла себя среди других нормандовцев. Забывала сама и заставляла забывать других членов экипажа и команды корабля, что она — майор. И уж тем более не стремилась к тому, чтобы превалировать, хотя бы в малой степени, над ним, командиром фрегата.
Сейчас она, как полагал я, тяжело, но свыкается с мыслью о том, что на борту "Нормандии" ей придётся остаться очень надолго. А ведь её знают, ждут в десятке-другом самых лучших медицинских центров, её знают на десятках станций. Её знают в планетных медцентрах и госпиталях, как гражданских, так и армейских. Она — хирург-травматолог от Бога, она — знаток анатомии и физиологии всех, известных в пространстве Галактики на настоящий момент рас. Её лекции-показы собирают полные залы не только врачей и средних и младших медработников, но и любопытствующих — хоть гражданских, хоть военнослужащих.
Нормандовцы, пообщавшись с ней несколько дней, позднее неоднократно говорили, что страх перед врачами у них пропадал. Надолго, если не навсегда. А она — серьёзный врач, хирург. Большинство людей боятся хирургов. Боятся операций, боятся наркоза. Обычная боязнь. А Карин... умеет побудить собеседника забыть, что перед ним — врач-хирург. Как ей это удаётся раз за разом — я не знал, да и не стремился знать. Считал, что это должно остаться одной из многочисленных, глубоко личных тайн Карин Чаквас.
Если ей поверила матриарх азари... Поверила, едва очнувшись. Значит, Карин действительно уникальна. А то, что ей поверил турианец Сарен, у которого, образно говоря, руки — по локоть в крови разумных органиков... Это — ещё один серьёзный показатель профессионализма главного врача "Нормандии".
Женский клуб обрёл новое, свежее дыхание, когда именно Карин ввела, пусть и временно, матриарха азари в его состав. Благодаря именно стараниям Карин женщины фрегата получили возможность, можно привычно сказать — уникальную возможность — близко пообщаться со столь мудрой и знающей собеседницей. А Бенезия, пообщавшись с Карин, не стала учить, а стала учиться у своих новых знакомых.
Если бы не Карин... Вряд ли бы женщины стали напрягаться, шить для турианца и азари новые комплекты одежды. Не простые и стандартные комбинезоны, а платья и костюмы. Вряд ли бы они стали напрягаться. Не стали бы, если бы не влияние Карин. Теперь Бенезия уже несколько часов "пропадает" в близлежащих посёлках района, её ждут в десятках домов. Иденцы получают уникальный, интереснейший и ценнейший опыт общения с матриархом азари, да не простым, а одним из религиозных, духовных лидеров расы. И в этом тоже — заслуга Карин.
А я... Чего уж там скрывать, я был удивлён, с какой лёгкостью и с каким профессионализмом Карин стала почти постоянной участницей офицерских совещаний в командирской каюте. Да, бывали такие случаи на других кораблях, когда женщина-врач тоже становилась непременным участником таких совещаний офицерского состава. Но Карин... Она пошла дальше. Она стала медленно, постепенно, умело разрушать дистанцию между ним, командиром "проблемного" фрегата и остальным экипажем. Ещё до появления на борту Джона она сделала в этом направлении немало. Да, может быть, эта дистанция и была освящена некоей традицией, имеющей многостолетнюю историю, но сейчас... Как Карин смогла почувствовать приближение войны? Почему она смогла это почувствовать? На эти два вопроса я не находил ответа. Возможно, что для меня это непознаваемо в принципе.
