Омегаверс Истоки

— А со своей долей что сделаешь? — робко спросил омежка, косясь на лося. — Тебе как охотнику, завалившему такую громадину, позволят забрать самое вкусное...

— Вам и отдам. Вы же скоро снова в школу будете ходить, вот и достанется вам это мясо на обед. Чтобы вы росли умными и здоровыми.

Дети тут же заулыбались и снова начали приставать с расспросами. Артур, слегка привирая, дорассказал, как добыл лося, а вскоре показалась обещанная телега, которой правил ещё один сводный брат Артура. Рохан получился в деда-альфу по омежьей линии — ширококостным, а по росту и крепости мускулатуры он обогнал братьев-альф. Он и силой тела превосходил других братьев, чем и решили грамотно распорядиться, назначив его в отряд возчиков, который помогал с грузами. Илия, его брат-близнец — тоже довольно крепенький и коренастый — решительно последовал за братом. Близнецы были неразлучны, и все только ахали, слушая, как Рохан на каждой течке сидит рядом с братом, присматривая за ним, чтобы никто не посмел войти без разрешения, а потом ухаживает. Сильный запах брата его в эти моменты совершенно не беспокоил, как и его запах самого Илию! Как и предрекал преподобный Парацельс.

Илия спрыгнул с телеги и вскрикнул от восторга, увидев добычу.

— О, Адам! Какая красота!

— Нравится? — расплылся в улыбке Артур.

— Ещё бы! А рога-то!

— Давайте грузить. — Артур медленно начал вставать. — Чем скорее доставим его в город, тем будет лучше...

— Сиди и отдыхай! — сурово, на правах старшего, осадил его Сильфид. — Мы сами справимся. Ты свою работу уже сделал.

— Ладно... — не стал спорить охотник.

— И как только придёшь домой — сразу мыться, а то оми до обморока перепугаешь. Ты себя со стороны-то видел? И несёт от тебя, как от...

— Как от кого? — шутливо рыкнул Артур, всё же вскакивая и хватаясь за дерево.

— Неважно. Шуруй пешком, заодно за малышнёй присмотришь.

Пешком до города было не так далеко, и Артур, сопровождаемый ребятнёй, с удовольствием прогулялся. По пути он любовался полем, в котором кипела работа. Уже немало снопов стояло увязанными, то тут то там выпрямлялись работники, переводя дух. Среди взрослых мелькали подростки и детвора с баклажками с водой и травяными чаями. В отдалении курилась полевая кухня. Зерна будет достаточно — и на новые посевы, и в пищу и про запас.

Артура узнавали все. К пятнадцати годам юный альфа стал невероятно удачливым охотником, на которого не могли нарадоваться не только родители. В рыбной ловле с острогой он тоже был не из последних — острый глаз и твёрдая рука редко промахивались. В обучении грамоте он также делал большие успехи ещё в детстве, и наставники поговаривали, что дед-альфа со временем посадит на трон главы рода именно его, а не Сильфида, как старшего. В рукопашной схватке Артур пока уступал только бывалым, а из ровесников потягаться с ним могли только братья. Особенно Рохан. В сражениях на мечах, боевых топорах и копьях он и вовсе был на отличку. Давно уже никто не поминал о его греховном рождении — парень унаследовал немало достоинств своего рода. При этом он совершенно не задирал нос, запросто общаясь как с высокородными, так и с простыми людьми.

Вот поприветствовать и поохать подбежал Катиэль, поправляя сбившийся платок на голове — он сразу заметил, как досталось его любимцу на охоте. Артур только глаза закатил, стоило одному из любимых дядюшек открыть рот. Он знал Катиэля с самого раннего детства и был очень удивлён, узнав, что тот был рождён альфой. Прежде его удивляло, какой Катиэль большой и совершенно не пахнет так, как другие омеги... Спустя время Артур узнал эту печальную историю и всей душой возненавидел отступников.

Катиэль так и не оправился полностью. Он полностью принял свой новый статус и не жалел об этом даже тогда, когда с возрастом начал терять лёгкость и изящество. Он стал выше, шире в плечах, слегка потяжелел, его лицо потеряло часть юношеской мягкости и красоты, однако Катиэль продолжал носить омежью одежду, украшения и заплетать затейливые косы. Он даже попросил преподобного Парацельса подпилить ему клыки, чтобы не напоминали о том, кем он был когда-то, и тот, повздыхав, выполнил просьбу. Те, кто знал Катиэля мальчишкой, не раз рассказывали, каким дерзким и бесстрашным он был. Теперь Катиэль был покладистым, мягким, ласковым и заботливым, как многие другие омеги. Он обожал детей и с одинаковой любовью заботился обо всех, выделяя лишь немногих. Таковыми были дети Галлея от трёх его законных мужей, приёмыш-омежка Корин — его Катиэль вымолил у Совета, едва узнал, что родители малыша погибли, когда спасались из плена отступников — и, собственно, Артур.

— Дядя Катиэль, я в полном порядке! — не выдержал Артур. — Это же уже не в первый раз! Бывало и хуже!

— Да? Точно? Ну, хвала Светлейшему... — смягчился бывший альфа. — Не забудь — как придёшь домой, то сразу иди мыться...

— Как только, так сразу, — заверил его Артур. — Кстати, от дяди Галлея есть вести?

Катиэль тут же притих, и его губы задрожали.

— Нет... пока. Наверно, он снова задерживается... Надо обследовать один дальний участок...

— Да, конечно. — Артур приобнял его, поглаживая по спине. — Я просто хотел попросить сообщить, когда он появится.

— Я пришлю Корина.

— Буду ждать.

Галлей успешно прошёл обучение и все назначенные испытания, а первой его проверкой было проникновение на территорию врага, чтобы разузнать, что там происходит. Галлей отсутствовал почти полгода, и за это время Катиэль весь извёлся от беспокойства. Вернулся Галлей не один. Он привёл с собой нескольких рабов, которые когда-то занимали весьма весомые посты на захваченных землях — их осудили на каторжные работы за категоричный отказ присягнуть новой власти. Именно они и подтвердили доклад юноши, после чего юного альфу окончательно признали своим, и он ни разу не подвёл. Став полностью взрослым, Галлей взял в мужья сразу трёх омег, но при этом никогда не пренебрегал Катиэлем, который пусть и ревновал, но не так сильно, чтобы выражать своё недовольство. Они по-прежнему были парой, на которую уже не показывали пальцами, жили все в одном доме, который был надстроен руками и Галлея и самого Катиэля, и Катиэль был счастлив, видя искреннюю любовь и заботу. Мужья Галлея относились к Катиэлю достаточно снисходительно — смущало их присутствие наречённого сородича только поначалу, и это прошло с рождением первого ребёнка в необычной семье. Сейчас Галлей был связным и проводником по Путям Лазаря, не раз выводил через подземные ходы новых беженцев и составлял самую подробную карту, отмечая все родники, удобные для ночёвок залы, поправлял тайные метки, а так же указывал те выходы, что были разрушены намеренно, чтобы враги не посмели вторгнуться через них. Пожалуй, мало кто теперь знал этот лабиринт лучше, чем бывший солдат Данелиев. Не зря его имя с сакрального языка первопредков переводилось как "проводник"! Родители Галлея так и не нашлись, однако альфа по-прежнему не терял надежды.

До городских ворот дошли благополучно. Артур переговорил с третьим братом-альфой Юргеном — тот недавно был принят в ряды городской стражи — узнавая последние новости, которые он вполне мог пропустить. Юрген получился статным альфой, почти так же похожим на их общего отца, как и сам Артур, из-за чего некоторые гости столицы, видя братьев вместе, даже принимали их за близнецов. Только Юрген был черноглазым, как его оми Карли, да и черты его лица были покрупнее. Другие стражники просто поклонились молодому охотнику, а узнав от детей, какого лося добыл Артур, недоверчиво разинули рты. Юрген аж раздулся от гордости за брата! Удовлетворив своё любопытство, Артур шагнул на широкие улицы Аврория. По пути домой он то и дело ловил на себе восхищённые омежьи взгляды, отпускал шутки, по дороге даже помог двум омегам донести до их домов довольно тяжёлые корзины. Мир и покой, которые в любой момент могли закончиться — разведка сообщала, что в стане врагов появился лидер, который постепенно прибирает к рукам одну захваченную область за другой. Им был Валерий, единственный выживший в делёжке за власть сын погибшего в Ранароне Октуса Данелия. Ходили слухи, что за его спиной стоит некто, кто по-настоящему держит всё в своих руках, но больше выяснить пока не удалось. Вторжение было неизбежным, и Совет Архонтов продолжал активную подготовку, подробности которой пока скрывались от граждан.

Ворота дворца Амелиусов, как и всегда, были гостеприимно распахнуты. По двору сновали омеги с плетёными корзинами, наполненными бельём. Похоже, что Ливий затеял большую стирку... Увидев молодого хозяина, омеги отвлеклись от работы, а Постром, недавно ставший правой рукой стареющего Ливия, заохал не хуже Катиэля.

— Иво Милосердный... Да на кого же ты похож?!. Живо мыться!

Артур на этот раз промолчал. Его второй любимый дядя был довольно строг, но за этой строгостью чувствовалась печаль. После того, как Пилат Амелиус отбыл на границу, а потом через три года пришло известие о его героической гибели, Постром надолго закрылся в своей комнате, после чего надел вечный траур. Он так и не вышел снова замуж, как другие мужья Пилата, хотя многие сватались, и посвятил всего себя детям погибшего супруга.

По пути в свои покои Артур всё же попался на глаза оми, хотя и старался избежать этой встречи. Юри с возрастом не потерял своей красоты, был счастлив в браке с Септимусом и родил ещё трёх детей — двух омежек и одного "волчонка". Он прекрасно понимал, насколько труден и необходим труд охотника, но каждый раз, как Артур отправлялся на промысел, всё же ронял пару слезинок. Как-никак Артур был его первенцем и сыном от любимого брата. Артур сам очень любил всех своих братьев-омег и знал, насколько его кровные родители были близки. Гибель Пилата Юри переживал так же тяжело, как и Постром. Только вместе они кое-как справились с горем, вернувшись к обычной жизни. Артур тогда никак не мог понять, почему оми и дядя так грустны, и приёмный отец Септимус всё же рассказал пасынку о причинах. Позже мальчик случайно подслушал непредназначенный для его ушей разговор и узнал, почему он совершенно непохож на своего отца. Тогда же Артур понял, почему, возможно, его сторонится дед Радагаст.

— Оми, ну хоть ты не заводись, — жалобно попросил "волчонок", стоило родителю начать охать. — Мне дядя Катиэль уже все уши прожужжал!

— И всё же...

— Ничего серьёзного. Подумаешь, пара ссадин и синяков.

— Точно ничего не сломал? — продолжал пытливо оглядывать сына Юри.

— Точно. Могу после бани сходить к преподобному, если ты мне не веришь.

— Ладно... иди, — слабо улыбнулся Юри. Артур почуял что-то тревожное в его запахе и принюхался. Похоже, что оми чем-то обеспокоен помимо синяков, полученных на охоте. — Ты голоден? Я попрошу тебе приготовить...

— Чуть позже. Оми, ничего не случилось?

— Нет... А что?

— Я чую, что тебя что-то ещё беспокоит.

Юри вздохнул. Артур явно унаследовал прозорливость дедушки-омеги!

— Твой дедушка Радагаст вернулся и хочет с тобой встретиться.

— Дед? Зачем?

— Там всё узнаешь. — Юри грустно погладил сына по щеке, на которой уже снова пробивалась щетина. — Ты только не бойся, милый, и слушай очень внимательно. Это будет важно.

Артур молча кивнул.

В покоях Архонта всё больше сгущались сумерки, и отсвет пламени канделябров отбрасывал густые тени. Солнце уже скрылось за крышами домов. Почему его не вызывали так долго? Чего дед ждал? От комнаты Артура до его покоев совсем близко — только спуститься по винтовой лестнице одной из башенок и преодолеть пару коридоров...

Артур редко видел деда так близко и невольно поразился тому, как тот состарился. Может, спина его была так же пряма, а голос твёрд и звучен, но годы и заботы всё-таки начинали становиться всё более неподъёмными. В некогда смолисто-чёрных волосах, которые унаследовали Артур с Юргеном, не осталось ни одного тёмного волоса — их сменила снежная белизна. Сеть морщин — как глубоких и резких, так и тонких и лёгких — опутала лицо, серые глаза помутнели, стали хуже видеть, но всё же старый альфа продолжал видеть так же глубоко и далеко, как и прежде.

— Артур? Это ты?

— Да.

— Подойди, пожалуйста.

Радагаст сидел в своём кресле, напротив него стояло точно такое же, только совершенно новое. Артур нахмурился. Что за разговор? Он тихо подошёл и сел. Уголки рта старика приподнялись в одобрительной улыбке, глаза с набрякшими веками сощурились, чтобы лучше видеть.

— Я наслышан о твоих успехах. Наставники тебя хвалят, горожане тоже... и омеги на тебя поглядывают не без интереса, а кому-то даже достаётся частичка твоего внимания.

— Вы...

— Это похвала. Вполне заслуженная. И что ты собираешься делать дальше?

— То, что велит Совет. Если ему будет угодно, чтобы я остался охотником — я буду охотником. Если ему будет угодно, чтобы я продолжил обучение военному делу — я буду продолжать учиться, чтобы потом достойно оборонять наши границы...

— А чего бы хотел ты? Именно ты? — перебил внука Радагаст. — Забудь сейчас про Совет и всех остальных.

— Забыть? — удивился Артур. — А разве мой долг — не заботиться о всеобщем благе? Не в том, чтобы трудиться на благо нашего будущего?

Улыбка Радагаста увяла.

— Всеобщее благо... Септимус и Парацельс знатно учат тебя, отлично воспитывают, но ты многого пока не знаешь. И сегодня я раскрою тебе кое-что, только учти, что об этом знают немногие. И это очень важно.

— Что... именно? — Внутри Артура начала всё сильнее натягиваться тонкая прочная верёвка. Откровенной неприязни в деде он не чуял, и это было странно. Почему же Радагаст так планомерно избегал его столько лет, а сейчас вдруг решил поговорить? Да ещё с глазу на глаз? Неужели срок его жизни подходит к концу?

— Что ты знаешь о своём появлении на свет?

— То, что знают все. Моим кровным отцом был Пилат, старший брат моего оми. Это был вынужденный шаг, чтобы оми не обесчестил враг, да и оми был не вполне здоров разумом после долгого сидения в тайной комнате. Совет принял это во внимание, мне сохранили жизнь, а отец был оправлен на границу, где искупил своей грех кровью в боях за наши земли.

— Да, это правда, но правда не вся. — Радагаст вздохнул. — Была ещё одна причина, и скоро настанет тяжкое время самых суровых испытаний. И от того, как ты меня сейчас поймёшь, будет зависеть наше будущее. Ты ведь думаешь, что я избегал тебя все эти годы потому, что мои сыновья преступили Закон, и меня это возмутило? — Артур не нашёлся что сказать. Собственно, он так и думал. Похоже, что эта мысль отразилась на его лице, поскольку дед грустно улыбнулся. — Нет, малыш, не потому. Причина крылась в том, почему тебе сохранили жизнь. Поверить в это сложно, но я поверил, стремясь сохранить свою кровь живой, потом было усомнился, пока ты не начал учиться, и всё же последующие годы подтвердили, что пророчество, явленное Юри, правдиво. Не встречался я с тобой только из чувства вины за своё сомнение.

— Пророчество? — не поверил своим ушам юный охотник.

— Да, пророчество. Последние четырнадцать лет выдались на удивление спокойными. Как будто Деймос решил дать время, чтобы ты вырос, возмужал и прошёл необходимое обучение.