Зверь лютый Книга 39 Валькирия

— Стоп, Дик. В море наговоримся. Что дальше?

— Согласно твоего плана, как радисты отстучали, мы берём восемь-десять сотен пленных на Двину. Корабли у берега отстоялись, мелкий ремонт сделан, команды отдохнули, припасы почти приняли. Завтра добираем и грузим полон. Ночью в бриз можем идти.

Бризы заметны только в условиях слабого общего переноса воздуха, в средних широтах — в устойчивую безветренную погоду.

После бури устанавливается безветрие. И я снова начинаю переживать: вот мы выскочим в море. А там штиль. А у нас на корабликах тыща душ. И чего делать? Жаждой да голодом до смерти заморить?

— Не, княже, главное — отскочить подальше, вёрст за тридцать. А там западник поймаем.

М-м-м... Но Дик — моряк, мне со своим кувшинным рылом в ихний калашный ряд...

Часть понятия "новые воды" — новые ветра. Какие, когда, приметы... Для парусников это особенно важно.

Полон надо из Гданьска забирать. Аж печёт. Кормить их нечем, многие из близких земель — пытаются сбежать. За них приезжают просить, пытаются освободить. Были уже эксцессы. Основная масса: обозники из армии Мешко да сброд из Быгдоща, оставшийся там после ухода армии Болеслава. Воинов мало, воришек и мошенников много.

Цепей, наручников, ошейников на такую ораву нет. Гданьские из своих закромов достали. Недорого.

Вот и ушла моя прибыль от Гудлейк, ещё и должен остался.

К концу ночи удалось порешать мелочи всякие: купцы в свою сторону тянут, поп в другую, теперь ещё и морячки добавились. Местные в эти споры всовываются...

"Русскому двору" в Гданьске нужен отдельный комендант. С внятным собственным силовым компонентом.

Под утро смогли с Самбориной немножко посидеть спокойно. Нет, не с глазу на глаз: "внешняя благопристойность не менее важна, чем чистота внутренних помыслов". В "узком кругу доверенных лиц".

Она к этому времени устала и перестала играть то радушную хозяйку, то игривую стерву, то вельможную правительницу.

Как-то она не очень счастлива. Нет, по жизни всё хорошо. Но чего-то не хватает. Так-то она рада. И титулу Сигурда, и приращению удела, и устранению опасности со стороны центрального правительства...

"В целом — положительно".

Не греет. Про сыновей послушала — не интересно. Про порт, углубление Мёртвой Вислы, канал Висла-Одра... мимо. Единственное, на что как-то оживилась, когда вскользь ювелирку упомянул. Камушки, драгоценные и не очень. На слова "алмазы", "рубины", "изумруды" появляется блеск в глазах.

Это не наша стезя, но раз мы оседлываем путь из варяг в хазары, то "индейские товары" тоже наши.

"Не счесть алмазов в каменных пещерах". — А чего их считать? Ты так, навалом, вези.

Ещё одна забота.

Раз я строю политику на межличностных отношениях, то мне нужно понимать состояние этих личностей. И, ежели на такую личность наваливается депрессия, или, там, проблемы со здоровьем и в личной жизни, то надо как-то... купировать.

На прямой вопрос она, хоть и порозовела, но ответила:

— Глазаст ты, кнес Иван. Болею я. По-женски. Не боись — твоих людей за просто так, чисто от болей, резать не велю.

Мда... Вроде, и не большого ума женщина, но мои озабоченности на раз просекает.

И чего делать? Выпросить у Мараны супер-мега-гинеколога и заслать в Гданьск?

Во-первых... да нет у нас специалистов по этой части! Медицина вообще — в зачаточном состоянии! Народные суеверия, чуток хирургии, санитария. Полостная операция без 100% смертности — чудо. У нас могут вырезать апендицит! И не все умирают! Во всём мире такого нет! А вот трепанация черепа... ещё кроманьонцы делали... и мы можем... иногда.

— Самборина, сядь и напиши. Что болит, когда, как. Радисты отстучат. Марана подумает и советы пришлёт.

— Чего?! Чтобы твои сопляки про меня такое знали?! Стыд-то какой.

— Тебе стыдиться или ехать? В смысле: жить и не болеть. Кончай глупостью маяться. Ещё неизвестно что Марана скажет. Да и поможет ли.

* * *

Гинекология. Которую мои коллеги-попандопулы почему-то старательно игнорируют. Смущаются. Будто их самих в инкубаторе нашли.

Я бы тоже засмущался. Но тут как в ВДВ: "никто, кроме нас".

Никто, кроме меня с Мараной, гинекологией на гос.уровне заниматься не будет. Без попандопулы это болото на столетия так и останется.

Тут как нынешний гончарный круг блином на колышке: крутить, лепить, болеть и мучиться. Как вспомню моего гончара Горшеню, от вечной сырости ревматизмом в три дуги скрученного — слезами умываюсь. Здесь таких через одного. Через одну.

* * *

Вечером, ещё по светлому, начали грузиться на корабли. Уже в темноте пригнали полон.

Факеншит! Очередная лажа. И кроме себя винить некого.

Полон — Сигурда. Режим содержания — его забота. Нет фильтрационного лагеря. А зачем? Он этих людей использует в простых работах по месту, кого-то отдать за выкуп, кого-то осадить на пустых землях. Стрижка-брижка, промывание-клизмование... — зачем? Месячишко-другой перебьются. А потом мы их пинками...

Контингент в собственной одежде. Явные ценности и оружие стражники отобрали и всё. А отделение социально и санитарно опасных индивидуумов? И дело не в каких-нибудь пикардийской или нормандской потницах — эти-то убивают за сутки, носители быстро вымрут. А что делать с проказой? Инкубационный период — от 6 месяцев до 40 лет. Обычно — 3-5. Сама болезнь — годы. Затащить к себе источник такого удовольствия...

Надо было сказать. "Русский двор" и Сигурд напряглись бы и организовали фильтрацию.

Надо — было. А теперь времени нет.

Отобрать "на взгляд" более-менее здоровых, не завшивленных, не в гнойниках, не кашляющих. Раздеть до креста, разуть, заковать.

А они не хотят. Они тут неплохо устроились. Князь Гданьский худо-бедно кормит, сараи для жилья выделил. Местные сердобольные жители то милостыню подкидывают, то приработок дают. И вдруг — Ванька-лысый. Давай-давай! Спешно, бегом! За море к дикарям-людоедам...

Начались беспорядки. Все устали, злые. Ну я и скомандовал. Пришли самострельщики с "шилохвостов", дали залп. Следом три десятка конных норвежцев — "в копья". Сомкнутым строем по безоружной толпе. Кто-то в плавни успел убежать, кто-то у посадских попрятался. Раненых — дорезать, мёртвых — на кладбище. Из остальных набрали шесть сотен хоть как-то приличных, загнали в трюмы "шилохвостов". Плотненько упаковали. Битком.

Если считать как средиземноморские нефы пилигримов возят — по три человека на тонну водоизмещения, то "шилохвост" должен брать до полутысячи голов. А если по нормам американских мясовозок 17 в., где пять чел./тонну, то и вовсе восемьсот. Мы пока так не умеем.

Чего тут уметь? — Всякое занятие требует профессионализма, коллеги. И работа с "двуногим скотом" — тоже.

Один из британцев 18 в., всю жизнь занимавшийся работорговлей, а в конце раскаявшийся, вспоминал, как его старший товарищ, наставник по бизнесу, усаживал негров "ёлочкой": очередного между раздвинутых ног предшествующего.

Я понимаю, как так посадить, я не понимаю как в таких условиях обеспечить выживаемость.

Трюмы надо разделять на палубы, палубы — на отсеки с отдельными трапами, вентиляционные люки, поилки, навозовыкидыватели...

"Морской волчонок" Майн Рида — не попадался? Подросток пробрался зайцем на корабль и оказался на дне трюма под слоями товаров. А пить-есть чего? И он пробивается, как шахтёр засыпанный, наверх, к палубе, к свету. Утаптывая по дороге, среди прочего, коробки с дамскими шляпками. В книге и схема построенной им штольни есть.

Как перевозка рабов была организована британцами в ходе "треугольной торговли" — в подробностях не знаю, то, что у нынешних греков, не подходит.

Тема, с учётом моих рассуждений об особенностях грядущей "демографической политики", весьма актуальна.

Уже после полуночи двинулись. Всё в огнях: Градова Гора, парусники, лодки-буксиры, посадские по берегу... Убрали швартовы и не поднимая парусов потянулись по Мёртвой Висле к морю.

Третья ночь без сна. Четвёртая. И как другие попаданцы-прогрессоры с не подавленной молочной кислотой живут? Ладно, если ты на третью ночь в гареме только сопишь и посапываешь — наложницы на твоём пайке живут, могут и потерпеть. Мявкнула не ко времени — получила по уху с непросыпа. Всё в рамках традиций. А дела государственные? — Они-то ждать не будут. Заставишь ждать — так "приласкают".

Перед рассветом вытащились в залив, "тягуны" сбросили канаты, бриз наполнил паруса и пошли, чуть кланяясь на волнах, на северо-восток.

Размещение плотненькое. Но каюту корабельного плотника я забрал не от недостатка места, а для обеспечения секретности: туда Казика положили. Выгнал на минутку слуг, оттянул объекту нижнюю губу. И туда, в мокренькое, розовенькое, слюнявенькое... три капельки моей старой доброй синильной кислоты. Как когда-то возле Мологи было.

Сколько лет прошло... Уже и трубка другая, и содержимое неоднократно заменено. А срабатывает чётко, как тогда.

Не было громких слов. Заключительный монолог героя, последнее слово перед казнью... Типа: вот, догнало тебя возмездие в моём лице...

Герой излагает апофеоз своей мести, антигерой признаёт и раскаивается. Каждый минут на сорок.

У меня не мелодрама, а рутина. Враг? — Уничтожить.

Кажется, Казик так и не понял, что происходит. Подёргался, поперхал и всё — головку не держит.

Чего-го высокопарного впаривать? Я его судьбу решил давно, ещё в Бресте, когда он с женой от Буга ко мне на переговоры поднимался. Всё, что хотел ему сказать — сказал за это время себе. Теперь не интересно. Давно ожидаемый акт смерти. Прими, Господи, душу грешную, вольно и невольно подловатенькую.

Взошло солнце, прибежал Верещага вереща:

— Беда! Горе-несчастье! Князь Казимир помер!

— Да ты что?! Ай-яй-яй. Однако ж — на всё воля божья. Мешок, доску, козлы. Попа не забудьте.

Регламент похорон в море моими морячками уже отработан. К сожалению.

Чисто во избежание глупых суеверий: мешок, в котором покойника отправляют по доске в море, зашивают после прочтения молитвы над темечком покойного. А не через ноздри, как, почему-то, иные думают.

"К ногам привязали ему сопромат

И в матрицу труп обернули...".

По ритуалам 17-20 в. в мешок следует положить пушечное ядро, колосники от парового котла или иной тяжёлый предмет.

На "шилохвостах" традиционно балласт из кирпичей. Вот пяток в мешок и сунули.

Тело в мешке съехало по доске, плюхнуло в море. Вода чуть раздалась, принимая подарок. Ещё пару секунд было видно уходящее в глубину белеющее пятно. Всё.

Не впечатляет. Вот "божественную цаплю" в бочажке возле Пердуновки я куда эффектнее топил. Мешка-то не было.

Как я за эти годы прокачался! Как мои скилзы выросли! И мешок есть, и кирпичи для тяжести, и поп для пристойности.

Народ разошёлся по делам, я оглядывал просторы.

"Пуганная ворона куста боится" — русская народная мудрость. А я после недавней бури... опасаюсь моря.

Подошла сосредоточенная княжна, ухватила за палец, подёргала.

Как быстро растут чужие дети. Два дня назад она пыталась, для привлечения внимания, стянуть с меня штаны, а сегодня уже поняла, что достаточно просто отломать мизинец.

Интересно, третьего дня, в бурю, в гром и молнии, когда мы тонуть собирались, показалось, что у неё глаза светятся. Как у моего волка. Это у меня глюк? Или она вырастет и станет... вурдалакиней? Или правильнее — упырицей? Демонессой?

А как она моего князь-волка у Быгдоща — за холку и на стоянку? Тот даже не мявкнул.

Что не мявкнул — нормально, не кошка же. А вот что послушал... Девочка с врождённым даром потусторонности? Надо взять в дом, воспитать. Призреть.

А чего? — Суккуба в домашнем гос.хозяйстве очень полезна. Посылаешь ей к соседу-недругу. И — всё. Никаких войн. Сосед постоянно счастлив. Не просто навеселе, а в дупель. Глазки мутненькие, всё падает. Нет коллеги, я про веки самозакрывающиеся, а не про то, о чём вы сразу...

— Теперь ты мой папа.

Э-э-э... Чего?! Не, я как-то...

— Ты согласен?

Внимательный взрослый взгляд. С высоты чуть выше колена.

Средневековье, итить его акселирировать.

Здесь быстро взрослеют: особи с инфантилизмом дохнут в числе первых.

Неудобно разговаривать. Подхватил на руки, глаза в глаза.

— Да. Но мы об этом никому не скажем.

— Почему?

Факеншит! Тебе объяснять оттенки династических отношений? И как такое утверждение отразится на твоей судьбе?

Пока ты дочь покойного Казика — ты великая княжна Польши. Ты можешь стать, по статусу рождения, королевой или даже императрицей. А если ты дочка Ваньки-лысого, то — ублюдка. Некоторые владетели признают своих незаконнорожденных дочерей. Выдают замуж за своих или чужих вассалов на ступень ниже.

А я сам? — Ублюдок Долгорукого. Которого очень большой оригинал Андрей Боголюбский признал братом. Один человек, пусть бы и Государь, признал. Придёт другой — отознает. И будет Ванька тем, кем его во многих местах и почитают: лысый долговязый хитромудрый мутный выползок из трясин гиблых и смрадных. Без благолепия, благочестия и благодати.

— Потому что злые люди обзавидуются. Это будет наша тайна. Согласна?

— Ага.

От полноты чувств Марийка обхватило мою голову, сильно-сильно прижала лицом к груди, поцеловала в лоб.

— Папа, я тебя люблю, — вывернулась и убежала.

Мда... Ежели у ребёнка в такие годы такая ясность мыслительная, такая прочность душевная... да ещё и ноктоскопушка... букет талантов. Главное — не испортить.

Ещё одна ниточка, связывающая меня и этот средневековый мир. Просто человеческая. Без эпох, формаций, летоисчислений...

"Шилохвосты" — отличные корабли. А ребята за время похода выросли в отличных моряков. Идём хорошо, к ночи увидели по правому борту побережье Самбии, а утром дрейфовали перед входом в протоку в Куршской косе. Пропустить такой случай я не мог: интересно же!

Да, много интересного. Как устроен маяк, как оборудована протока. Надо строить на берегах нормальный бичевник под конную тягу, как у нас на волоках сделано. Сама гавань Каупа...

Та-ак... это не гавань, а безобразие. Мне говорили, но что настолько... не доходило.

Кауп — торгово-промышленное поселение. Но, факеншит!, для среднего средневековья! Оно и построено под нормы 10-11 в. на Балтике. Кастусь старался сделать "хорошо". Но его "хорошо" — по образцу соседей. А мне-то надо "прогресс". Мне-то надо на шаг-два-три вперёд.

Гавани нет. Есть здоровенный Куршский залив, куда Неман впадает. В юго-западном углу залива впадает большой ручей с запада. Вдоль берега — полоса мелководья. В устье может войти кнорр. Дальше ручей, глубины 0.7-1.0 м. Для карви — достаточно. Они-то прежде тут и ходили. А кнорр остаётся в заливе. "Шилохвосты" и вовсе через протоку не проходят.

Так не пойдёт, надо строить нормальный порт. "Нормальный" — по моим понятиям. С глубинами, пирсами, складами, подъездными путями...

С воды ни одного креста не видно. Непривычно. Сам городок хорош, а вот вокруг... Я понимаю: приток населения, непрерывная стройка... Но чистоту и порядок надо поддерживать.