| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Заходи! — отстранился старый казак. — Дай хоть погляжу на тебя.
Артемий зашел в родной дом, понимая, что в последний раз. У печи соляным столбом застыла мать, зажавшая себе рот рукой и во все глаза смотревшая на него. Старик поднял свечу и с изумлением оглядел сына, затянутого в черно-серебристую форму с горящим багровым светом глазом на левом плече.
— Это что ж на тебе за форма такая, сынку? — спросил он.
— На новой службе выдали, — вздохнул Артемий. — За вами я, бать. Собирайтесь, времени нет. Наши сейчас заняли станицу, но ненадолго. Победили краснюки, нету больше белой армии. Все. Я чудом живым остался, спасли одни люди. У красных в сарае расстрела ждал, так они вытащили и службу предложили. Куда мне деваться было? Да еще и семью с собой забрать разрешили, помогли сюда добраться.
— Так, давай по порядку, — нахмурился старый казак. — Ничо я что-то не понял. Садись, глотнем понемногу и поговорим.
— Ладно, — вздохнул Артемий. — Только Михал Петрович говорил, чтоб собирались быстро. Он тоже за своими пошел. И Пашка Мерещенко.
— Михась с вами? — усмехнулся батя, садясь за стол, но котором уже стояла четверть с самогоном и кусок сала с с душистым, домашним хлебом. — Тогда я спокоен. Он вам баловать не даст.
— Он и здесь у нас командиром, — кивнул парень, тоже сев. — Я сам не сильно понимаю, чего случилось. Утром были в сарае, думали, все, скоро расстреляют. Краснюки в Крыму двадцать тыщ народу постреляли. Обещали, что раз война кончилась, то простят. Обдурили. Потом нам сказали, что они всех решили перебить.
— Ясно... — помрачнел старый казак и наполнил стаканы самогоном. — Выпьем за помин души рабов божьих.
— И бать... — потупился Артемий.
— Чего?
— Петра я сам похоронил. Еще год назад...
— Вот оно как? — вытер старик слезу с глаз. — Земля пухом...
Они молча выпили и сжевали по куску сала. Услышавшая о смерти старшего сына мать вцепилась зубами в край платка и глухо завыла. Понимая, что шум подымать нельзя, она плакала почти молча. Артемий виновато посмотрел на нее и только вздохнул. С печи виднелись глаза младших сестер, тоже утиравших слезы. Совсем уже девки на выданье, годов по пятнадцати, не меньше.
— Дальше чего было? — спросил батя.
— А потом вдруг нас стали выводить. Поначалу подумал краснюки на расстрел ведут, оказалось нет. Спасли нас.
— Кто?
— Орден Аарн, — вздохнул Артемий. — Так они себя называют. Я теперь тоже с ними. Они тридцать с чем-то тыщ народу с Крыма вывезли, а к себе взяли тыщи три-четыре, не боле. Остальных какому-то Фарсену сбагрили. Я, честно говоря, пошел к ним, когда увидал, что дядька Михась там. Он меня к себе в отряд взял. Пашку тоже. Собирайся, бать. Дядька Михась сказал ничо не брать, там все есть. Нету у нас времени, до рассвета уйти должны. Эти Аарн всем, кого взяли, помогают семьи забрать. Не вернемся мы больше на Русь, бать...
— Это ты чего-то не то говоришь, сынку, — помрачнел старый казак и налил еще самогону.
— То он говорит, Василь, — раздался в комнате голос есаула, вышедшего из закрутившегося на стене гиперперехода. — Краснюки порешили казачество под корень резать. За вами всеми скоро придут, месяц-другой, не боле.
— Ну, здравствуй, Михась! — встал старый казак, не увидевший откуда вышел есаул, и обнял друга. — Рад, что живой. Значит, под корень, говоришь? А откель знаешь?
— Списки я их расстрельные видел, — помрачнел тот. — Командир мой новый показал. А ему я верю, не станет Никита Александрович в таком деле дурить. Краснюки хотят всех, кого в станицах уважают, перебить, чтоб не мешали им народу мозги парить. Учителей, священников, богатых казаков. Ты в Манковке человек уважаемый, тебя они одним из первых порешат. Власть теперь ихняя. Так что, собирайся, Василь. Ничо не бери, что на тебе одето, того и хватит. Там, где жить будем, все по-другому. Но дом будет, земля будет. Везде люди живут.
— Оно-то так, да только...
— Все понимаю, а деваться некуда.
— Тогда отца Филарета предупредить надо, — посмотрел на друга старый казак.
— Уже подумал, — усмехнулся в усы Михал Петрович. — Собирается. Негоже нам без батюшки быть, а отец Филарет человек хороший, да и казаком когда-то был добрым.
— Тогда выпьем на дорожку, — вздохнул Василь. — Держи стакан, сынку.
Артемий взял протянутый стакан, чокнулся с отцом, с Михал Петровичем и выпил.
— Подымай девок, Прасковья, — повернулся старый казак к жене. — Уходим мы отсель. Нам с краснюками на одной земле не жить. И не выть мне тут!
— Бери оружие, на память чего и хватит, — посоветовал есаул. — Теплой одежки не надо, идти недалеко.
— А куда ж это? — удивился Василь.
— Щас увидишь, — ухмыльнулся в усы Михал Петрович. — Асиарх, будь добр, открой проход в каюту Артемия. Их пятеро, знать пять спален.
— Хорошо, — раздался с потолка ворчливый голос дварха.
— А собаку можно взять? — спросил Артемий. — Негоже Серка бросать, он нам всю жизнь верно служил.
— Да на здоровье, — фыркнул Асиарх. — Только смотри, чтобы твоя собака в энергоцентр не поперлась. Сгорит на фиг. О, каюта готова. Открываю проход.
— Эт-то кто говорит? — спросил Василь, ошеломленно хлопая глазами.
— А хрен их знает, кто они такие, эти двархи, — пожал плечами Михал Петрович. — Кажись, душа без тела. Там они везде. Если что надо, у них спрашивай, всегда помогут. Не удивляйся, Василь, скоро такого насмотришься, что ни в одной сказке не слыхал. Эти Аарн мертвых оживляют! Не буду брехать, только тех, кто помер пару часов назад. Если раньше, то все.
— Мать твою! — недоверчиво посмотрел на него старый казак.
Артемий стоял немного в стороне и смотрел на то, как мечутся по дому мать с сестрами, увязывая какие-то вещи в узлы. Батя то и дело порыкивал на них, заставляя оставить то одно, то другое. Сам старик взял только припрятанные в подполе червонцы, иконы из красного угла, ордена и именную саблю. Пошел в конюшню попрощаться со старым, почти слепым конем, долгие годы верно служившим ему. Потом вернулся в дом. Артемий вышел во двор, поймал Серка и привязал к ошейнику пса веревку. Тот все пытался прыгать и ластиться, приходилось постоянно придерживать его.
— Ну, все, — вздохнул старый казак и поясно поклонился дому, в котором родился, вырос и прожил жизнь. — Куда идти?
— А вон, в углу черная воронка, — показал рукой Михал Петрович. — В нее. Ничо страшного, я сам поначалу боялся.
Василь только сейчас обратил внимание, что в темном углу что-то не так. Он подошел ближе и с удивлением уставился на бесшумно вертящуюся, черную, туманную воронку аршина в два высотой. Есаул снова ухмыльнулся в усы, вошел в воронку и тут же вышел обратно, показывая, что действительно ничего страшного.
— Прасковья! — рыкнул старый казак. — Марья, Фенька! Сюда идите!
Заплаканные женщины нерешительно подошли к нему. Он по очереди втолкнул их в воронку и вошел сам. Артемий вздохнул, поднял на руки Серка и последовал их примеру. Его взгляду открылась хорошо знакомая картина жилой каюты орденского дварх-крейсера. Около стола в центре замер батя, ошеломленно вертя головой во все стороны. Мать с сестрами испуганно сбились в кучу рядом с ним. Артемий подошел к почти невидимой двери в спальню и дотронулся рукой до сенсора в виде человеческой ладони. Дверь тут же исчезла.
— Где мы, сынку? — хрипло спросил старый казак. — Это что за хоромы? Как мы сюды попали?
— Эти черные воронки сразу на тыщи верст человека переносят, — вздохнул парень. — Через них и нас спасали. А попали мы на летучий корабль ордена, называется "Пик Мглы". Здоровенной такой, пятьдесят верст в длину будет. И как он такой здоровый в небе держится, ума не приложу...
— В небе? Мать твою... Кто ж они такие, эти твои орденцы?
— Если б я знал, батя, — тяжело вздохнул Артемий. — Давай устраиваться, нам здесь теперь жить. Тут пять спален, баня и эта комната, столовая, что ли. Вон та дверь — выход в коридор, потом надо будет с соседями познакомиться, каюты Пашки и Михал Петровича рядом где-то должны быть.
— Это тут все время жить? — скривился старый казак.
— Не, только пока до их дома лететь будем, там, говорят, хоть царский терем себе строй. Может месяц, может чуть поболе.
— Тогда ладно, тогда не страшно, — вздохнул Василь.
— А где кушать-то готовить? — спросила немного пришедшая в себя мать.
— На корабле все готовое, только спросить надо, где брать.
Артемий почесал в затылке и позвал:
— Асиарх!
— Слушаю, — отозвался тот. — Нужна помощь?
— Да, — кивнул парень. — Я хотел спросить, где нам брать еду и воду...
— В каждой каюте есть свой биокомп, — пояснил дварх, — в вашей тоже. Тебе достаточно позвать его и заказать все, что нужно. Заказанное появится на столе немедленно. Можете дать биокомпу любое привычное вам имя. Это все?
— Спасибо, — кивнул Артемий. — По службе я на сегодня могу быть свободен?
— Да, а утром вас соберут. Часов в десять по земному времени. Отдыхайте. Чего понадобится, зови, не стесняйся.
— Еще раз спасибо, — усмехнулся парень. — Познакомься с моими родителями — Сысоевы Василь Андреевич и Прасковья Ивановна. Сестры — Мария и Феонила.
— Очень рад знакомству, — ответил дварх. — Меня обычно называют Асиархом. Если нужна будет помощь, зовите, я всегда услышу, где бы вы ни были. Коли ворчать стану, не обижайтесь, такой уж я есть.
— Благодарствую, — поклонился взявший себя в руки старый казак, ухмыльнувшись в усы. — А ворчать? Опосля моего старика мне ничо не страшно. Вот кто ворчун был!
Дварх негромко рассмеялся и отключился.
— Биокомп! — позвал Артемий.
— Слушаю вас, — раздался в каюте сухой голос.
— Отныне будешь отзываться на имя Потап.
— Принято.
— Бать, мам, — повернулся к родителям Артемий. — Потап — нечто типа домового. Коли есть али пить охота, то нужно говорить ему и все появится. Вот, смотрите.
Он нахмурился, покосился на пустой стол, представив, как удивит сейчас отца, и приказал:
— Потап! Накрой стол на пятерых. Хороший обед. С водкой.
Поверхность стола подернулась туманом. Через пару мгновений взгляду людей предстали блюда, бутылки, тарелки, стаканы, вилки, ложки.
— Ну вот, бать, — ухмыльнулся Артемий. — Вот так оно здесь.
Старый казак ошеломленно хлопал глазами, мать вообще едва не упала, смотря на непонятно откуда взявшееся изобилие.
— Такого я не видал... — покачал головой Василь, внимательно смотря на стол.
— И я до сегодня не видал, — пожал плечами Артемий. — Да только по сравнению с остальным, это ничто. Ты, бать, такого тут насмотришься, что умом двинуться можно. Одни пауки чего стоят...
— Пауки?
— Ага, здоровенные, аршина по два, и говорящие. А змеюки аршин пяти с крыльями? Прям-таки горынычи. Тоже говорящие. Ты б поверил, что паук али змеюка офицер?
— Оставь, сынку, — помотал головой старый казак. — Все равно, пока сам не увижу, не поверю.
— Давай тогда устраиваться и за стол, бать.
— Давай.
Мать с сестрами только крестились, завидев огромные, висящие в воздухе спальные платформы. Отец хмыкал в усы, разглаживал их. Он внимательно осматривал каждую мелочь и только задумчиво покачивал головой, не говоря ни слова. Мария с Феонилой предпочли поселиться в одной комнате, привыкли всегда быть вместе, да и побаивались девушки оставаться в этом странном месте наедине с собой. Вторую спальню заняли отец с матерью, хотя пожилая женщина все косилась на зависшую в полуметре от пола кровать и мелко крестилась. Но все же распихала взятое из дому тряпье по стенным шкафам и нишам. Прасковье было сильно не по себе, да и родного дома было жаль до слез. Она не выла только потому, что муж запретил. А тот мог и канчуком угостить, ежели что не по его было.
— Ну, пошли трапезничать, — проворчал Василь. — Хоть и не пойму, откель ужин взялся, а стынет. Негоже.
Он вышел в большую комнату и огляделся. Но кроме стола в ней ничего не было.
— Сидеть-то на чем?
— Забыл, бать... — развел руками Артемий. — Потап, вырасти, будь добр, стулья! И пару диванов.
Около стола вырос из пола десяток мягких кресел, у стены появились два больших, удобных дивана.
— Когда надо, говоришь Потапу и стулья вырастают, — пояснил подхорунжий отцу, — когда не надо, снова в пол уходят. Я тоже поначалу дивился, а теперь чуток попривык.
— К хорошему быстро привыкаешь, — проворчал старик, потрогал кресло, не провалится ли, и сел, вытянув вперед протез. — Но слишком тут все не так, сынку...
Он взял фигурную бутылку и попытался открыть, не сразу поняв, что пробку нужно скручивать. Открыв, понюхал и налил в два стакана понемногу. Для женщин нашелся то ли сок, то ли морс, Василь так и не понял. Выпили, закусили. Старый казак подозрительно жевал жареное с какими-то овощами мясо. Здешний хлеб ему не понравился, слишком белый и мягкий, да и не хватало чего-то в нем. Однако же, вкусно. Он все пытался немного придти в себя, уж больно быстро все случилось. Михасю можно было доверять, раз старый друг сказал, что нужно уходить, то таки нужно. Василь не питал иллюзий по поводу красных. Новая власть была зверски жестока, людей стреляли просто так, ни за что. А продразверстка ихняя? Ладно бы брали, оставляя хозяевам хоть что-нибудь, чтобы с голоду не помереть. Нет же, подчистую все выгребали, а ежели кто протестовал, того стреляли или избивали так, что человек и встать не мог. Но куда его сейчас черт занес? Слишком много вокруг того, о чем только в сказках и слыхивал. Надо же, шагнул в воронку и сразу оказался незнамо где. Стол, что скатерть-самобранка. Кровати в воздухе висят. Стулья из пола вырастают.
— Приношу свои извинения, — прервал его размышления голос биокомпа. — К вам гости. Дварх-майор Михаил Борохов и альфа-координатор Никита Ненашев. Вы согласны принять их?
— Впускай, чего уж, — ответил Василь.
Из закрутившейся на стене черной воронки вышли есаул и среднего роста, незнакомый светловолосый мужчина с худым лицом и тонкими губами.
— Здравия желаю, господин альфа-координатор! — вскочил с места Артемий.
— Вольно, — буркнул тот. — Отвыкай тянуться, у нас не принято. Здравствуйте! Как устроились?
— Никита Александрович наш командир, — представил его есаул.
— Василий Сысоев, — с трудом встал на деревянную ногу старый казак. — Войсковой старшина в отставке! Устроились хорошо, что поесть и где спать имеется, господин альф... Простите, не разобрал ваше звание.
— Альфа-координатор или лор-капитан, — усмехнулся тот. — Рад, что хорошо. Понимаю, что на корабле вам непривычно, но это ненадолго, привыкнете. Да и не позже, чем через месяц-другой будем на Аарн Сарт. Там подберете себе дом.
— Жаль, что у Василя ноги нет, — обратился к Никите есаул. — Был бы нам четвертый майор, каких поискать еще.
— Нога не проблема, за пять дней в госпитале вырастят, — усмехнулся он. — Асиарх, будь добр, просканируй.
— Уже, — отозвался с потолка тот. — Посвящение пройдет, хотя и с трудом.
— Не хотите снова на службу пойти? — спросил лор-капитан, повернувшись к старому казаку. — Нога, как я и говорил, через неделю новая будет. Для наших докторов это не проблема.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
