"Отзвуки серебряного ветра", Книга 2, "Мы - есть!", глава 9 - 16

— Иар Эльтеррус

— Отзвуки серебряного ветра

Книга II

Мы — есть!

Глава 9.

Дикая кошка у входа в павильон, похожий на что-то изломанно-абстрактное, ощетинившееся в зеленоватое небо десятками кривых шпилей, казалась живой, она прижалась к полу, глаза горели яростью, да нет, бешенством. Никита только хмыкнул, поглядев на нее, и вздохнул. Они с Ником решили не ждать, не путешествовать по Аарн Сарт, а сразу же направиться в расположение штаб-квартиры легиона "Бешеные Кошки" на планете Аргиум-II. Будучи альфа-координатором, Никита узнал слишком многое о внутренних и внешних делах ордена. После этого ему не давало покоя ощущение надвигающейся беды. Почему? Казалось бы никаких причин для подобных ощущений не было, орден находился на пике своего могущества. Но контрразведчик ничего не мог с собой поделать и нервничал. Бывший комиссар красной армии полностью разделял его опасения и согласился с тем, что времени на досуг нет. Стоило разобраться с текущими делами, а потом уж можно и отдохнуть, если возникнет такое желание. И вот они втроем стояли у входа в здание, где их ожидала командир легиона. Передав через ставший частью мозга биокомп просьбу о встрече, Никита вошел, придерживая Лави за руку. Одно только сейчас сильно беспокоило его, то, что "Бешеные Кошки" — легион-семья. Тогда как ему, кроме Лави, не был нужен никто. Ощутивший его опасения Ник тихонько фыркал и посмеивался, отчего Никита то и дело бросал на него укоризненные взгляды, крепче прижимая жену к себе.

Перед глазами возник указатель и медленно поплыл впереди. И хорошо, а то найти дорогу в безумном лабиринте коридоров и овальных залов, которым являлась главная резиденция кошек, не представлялось возможным. Как обычно в зданиях ордена, гравитация вела себя совершенно непредсказуемо. Она то опускалась почти до нуля, то скачком взлетала до двух, а то и трех G. В одном месте царила невесомость, другое почти невозможно было пересечь, ноги, казалось, становились неподъемными. Никита морщился, не понимая зачем это нужно, но молчал. Для чего-то ведь нужно. Вряд ли в штаб-квартире контрразведки ордена стали бы просто так играться с гравитацией. Коридор сменялся коридором, им то и дело встречались молодые мужчины и женщины, одетые во что попало, порой в нечто совсем уж несуразное. Впрочем, молодыми они были с виду, а каков реальный возраст каждого, знал только он сам. Некоторые были обнажены, здесь, похоже, на это не обращали особого внимания. Но чаще всего люди и гварды были одеты в легкие, светлых оттенков шорты с рубашками. Все встречные приветствовали троицу, в эмообразах котов и кошек горело живое любопытство. Никита несколько смущался — похоже, все вокруг уже знали, зачем они пришли и приветствовали как родных. Комиссар чувствовал себя здесь как рыба в воде, он целовал встречных девушек, тут же начинающих хихикать, швырялся эмообразами, от которых все, ощутившие их, покатывались со смеху.

Войдя в очередной круглый проем, Никита увидел стоявшую у стены красивую молодую женщину с прямыми черными волосами до плеч. Она была одета во что-то, слегка напоминающее японское кимоно темно-серого эрландского псевдошелка. Большие, черные глаза внимательно смотрели на вошедших. Тина Варинх, Кровавая Кошка. Дварх-полковник, командир легиона.

— Отлично, что сами пришли, — сказала она. — Собиралась уже отправляться искать. Нас с тобой, Никита, через два часа ожидает Мастер. Нику, я думаю, тоже не помешает пойти на эту встречу.

— Мастер? — нахмурился контрразведчик. — Для чего?

— Не знаю, — покачала головой Тина. — Боюсь, что происходит что-то серьезное и неприятное. Таким обеспокоенным я Илара не видела уже давно. На него, кстати, произвела большое впечатление твоя работа и он просил передать тебе его благодарность и восхищение.

— Спасибо, — улыбнулся контрразведчик, слышать такие слова было приятно до чертиков. — А мы, вообще-то говоря, пришли в легион поступать...

— Знаю, — рассмеялась Тина. — Сразу могу сообщить, что за разгром Проекта вам обоим присвоено звание лор-капитанов. Заслужили, черти. Поздравляю!

— Благодарю за доверие, госпожа дварх-полковник! — привычно вытянулся Никита, Ник вторил ему, хотя и выглядел несколько удивленным.

— Только тренировку и преобразование тела все равно придется проходить в полной мере, — ухмыльнулась командир легиона. — Будет нелегко, очень нелегко. У кошек в тело встраивается особое, нестандартное для остальных легионов оборудование, каждый из нас становится вещью в себе, полностью автономной боевой единицей, способной адекватно реагировать на любую внешнюю угрозу.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Ник, с интересом смотрящий на женщину, которая с этого момента становилась его командиром. — Когда приступать?

— Сейчас внесу вас в списочный состав "Бешеных Кошек" и покажу где у нас что. Потом встреча с Мастером. Дальнейшее зависит от того, что он захочет нам поручить. Может, вообще сию же секунду придется грузиться на корабль и гнать куда-то на форсаже. Не знаю.

— Посмотрим, — вздохнул Никита, в его эмообразе переливалось беспокойство. — Мне бы хотелось для начала прояснить одну скользкую ситуацию...

— Можешь даже не говорить какую, сама знаю, — снова рассмеялась Тина. — Мы — семья. Но никто, никогда и никому ничего не навязывает. В среде ордена это попросту невозможно. Никто из кошек и кошек даже близко не подойдет ни к тебе, ни к Лави, если на то не будет вашего собственного желания. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул немного успокоившийся свежеиспеченный лор-капитан. — Извини, но я немного нервничал.

— Я в свое время такая же нервная была, — махнула рукой дварх-полковник. — Попозже сами все поймете, найдете себя. Каждый имеет право на свою жизнь и свою любовь. Главное, чтобы вы знали — все вокруг вас любят и всегда помогут.

— Уже знаем, — широко улыбнулся бывший красный комиссар. — Представить никогда не мог такого невероятного ощущения, такой всеобщей доброжелательности.

— И я не могла... — вздохнула Лави, продолжая держать мужа за руку. — Кстати, я тоже хочу в легион. Если Никита, то и я.

— Кто бы сомневался, — фыркнула Тина, с некоторой иронией смотря на влюбленную парочку.

Никита хотел было возразить, но почти сразу понял, что бесполезно. Лави была мягкой только тогда, когда сама того хотела. В ином случае никакое давление со стороны не могло заставить девушку уступить, она становилась сталью. Впрочем, чему удивляться после того, что ей довелось пережить на родине. Сейчас он считывал память жены и только тихонько вздыхал. Лави как бы не потяжелее пришлось, чем ему самому на гражданской. Привыкла за время войны к полной самостоятельности. Вот и теперь — приняла решение и не отступится от него. Что ж, значит так тому и быть. Его жена станет не просто женой, а другом и соратником. Никита нежно поцеловал Лави в ухо и послал ей образ раскрывающегося на фоне восходящего солнца белого лотоса. Она ответила образом безоблачного голубого неба. С каждым днем после Посвящения они все больше и больше сливались в нечто единое, цельное, понимали и ощущали друг друга все лучше и лучше. Конечно, до единой души, как у Николая с Равлой, им было далеко, но Никите с Лави хватало и того, что у них было. Непонимания у эмпато-телепатов возникнуть не могло в принципе.

— Нерарх! — позвала Тина. — Познакомься с Никитой, Ником и Лави. Прошу тебя внести их в списочный состав нашего легиона. Никиту и Ника в звании лор-капитанов, Лави в звании рядового.

— Приветствую, братья и сестры, — накрыл стоявших в комнате наполненный добродушной иронией эмообраз. — Вы и сами, наверное, поняли, что я — дварх легиона. Существо я веселое и неунывающее. Ехиден. На шутки попрошу не обижаться.

Он немного помолчал и спросил:

— К какому отделу приписывать?

— Внешней разведки, — ответила Тина. — К Расу с Кариной. Никита с Ником ребята бойкие, они там на своем месте будут.

— К тем двоим охламонам еще и этих троих? — с сомнением переспросил Нерарх. — Ты уверена? Они же впятером весь орден на уши поставят!

— Да пускай ставят! — расхохоталась дварх-полковник. — Ордену только на пользу пойдет немного на ушах постоять. Сообщи Расу и в биоцентр. Пусть подготовят ти-анх к внедрению оборудования.

— Какого класса оборудование?

— Высшего, — ответила Тина. — Включая последние модификации боевых нанороботов. Мне почему-то кажется, что обычными делами Никита с Ником заниматься не будут. А раз так, то сам понимаешь.

— Щас сделаю, — фыркнул дварх. — Готово. Пока прощаюсь, у меня сегодня масса дел. Двойной анализ экономических тенденций в Тиуме делать придется, мне не совсем нравится происходящее у них после разгрома Проекта. Очень может быть, что там не всех достали. Да и на твоем родном Нахрате снова какое-то непонятное шевеление начинается...

— На Нахрате? — обеспокоенно приподняла брови Тина.

— Да, но что именно, сказать пока не могу. Инфосеть не дает цельной картины происходящего, не могу добиться нормальной сходимости модели. Боюсь, что придется кому-то туда отправляться. Лучше тебе самой. Лорд Станис хорошо к тебе относится и будет сотрудничать куда охотнее, чем с кем другим.

— Будем посмотреть, — дернула щекой дварх-полковник. — Выясни все, что возможно. Спасибо за помощь, Нерарх. Всего доброго.

Внимательно слушавшие не очень понятный им обмен быстрыми эмообразами, Никита, Ник и Лави тоже попрощались с двархом и пожелали ему удачных поисков, на что тот только громко фыркнул и отключился. Тина немного постояла, о чем-то напряженно размышляя.

— Все больше и больше мне кажется, что одного легиона для разведки и контрразведки маловато, — сказала она через пару минут. — Есть, конечно, еще "Ангелы Тьмы" Дерека, но они занимаются такими вещами только время от времени.

— Так почему бы не специализировать на разведке еще пару-тройку легионов? — приподнял бровь Никита. — Люди, естественно, не сразу научатся, но можно временно перебросить к ним опытных профессионалов, которые помогут поставить работу как надо.

— Боюсь, что так и придется сделать... — вздохнула она. — С каждым днем ощущение того, что мы попросту не справляемся, становится все сильнее. Пожалуй, на встрече с Мастером я подыму этот вопрос.

— Я бы сразу посоветовал взять легион Релира, — ухмыльнулся Ник. — Ребятишки там великолепные, учатся на раз. Никита вон подтвердит, что за две недели на базе Проекта ни один не прокололся и не вышел из образа.

— Подтверждаю, — кивнул контрразведчик. — "Ищущие Мглу" работали отлично.

— Учту, — кивнула Тина. — Ладно, пойдемте я вам покажу что тут и как. Откройте входные порты биокомпов, сейчас сброшу вам информацию по нашей резиденции, тренировочных и жилых комплексах, биоцентрах и всем остальном.

— У Лави еще нет биокомпа, — возразил Никита.

— Да? — удивилась Тина. — Ну, ничего. Не позже, чем завтра-послезавтра вы трое пойдете на преобразование. А может, и сегодня вечером, чтобы времени не терять. Пока передаю информацию вам двоим, потом поделитесь с девушкой.

— Хорошо.

Никита закрыл глаза и привычно включился в ускоренный режим мышления. В мозг ударила огненная волна, перед внутренним зрением замелькали обломки геометрических фигур, обрывки формул и ряды цифр. Закончив прием информации, он задействовал процедуру адаптации знаний. Еще пара секунд во внешнем мире, добрых полчаса напряженной работы для него, и Никита вышел из ускоренного режима. Голова немного побаливала, но биокомп быстро справился с этой проблемой, урегулировав гормональный баланс. На скорую руку просканировав собственную память, контрразведчик только хмыкнул. До сих пор изумлял такой способ учебы. Мало того, подобным образом передавались не только теоретические знания, но и практические навыки, что вообще ни в какие ворота не лезло. С этого момента он ориентировался на главной базе легиона "Бешеные Кошки" как у себя дома. Впрочем, после поступления в легион база и становилась для него домом.

— Идем, — деловито сказала Тина и открыла гиперпереход.

Все четверо ступили в него и оказались у входа в какое-то огромное белое здание, похожее на ракушку улитки, только более перекрученное. Никита порылся в памяти и понял, что перед ним резиденция отдела внешней разведки, возглавляемая на нынешний момент дварх-майором Ш'равом Хеведом, темно-зеленым драконом. Отдел делился на четыреста основных рабочих групп от пяти до двадцати человек в каждой. Часто группы объединялись для разработки каких-либо сложных проектов. Их с Ником определили в объединившую десять групп команду лор-капитана Раса Тонго. Странно, у командира такое же звание, как у него самого. Хотя стой, ведь будучи альфа-координатором Никита отдавал приказы дварх-полковникам и те подчинялись. Похоже, нужно подробнее разобраться в структуре и иерархии легиона. А то что-то он немного запутался...

Тина быстро зашла внутрь, задействовала внутренний транспортер и вскоре все четверо оказались в большом овальном зале с мохнатыми стенами. Перед висящей в воздухе голографической звездной картой о чем-то яростно спорили два дракона, бело-синий арахн и высокий, беловолосый человек. Они не обратили на вошедших никакого внимания, продолжая тыкать в звездную карту руками, лапами и жвалами, доказывая друг другу что-то свое.

— Ш'рав! — позвала Тина, ехидно ухмыляясь.

— Чего тебе? — недовольно повернулся к командиру темно-зеленый дракон.

Никита удивленно покосился на него — вот так приветствие вышестоящему офицеру. Впрочем, в легионах ордена почти не было формально-уставных взаимоотношений, разве только в боевых условиях. А уж в разведке... Но все-таки было несколько не по себе. Непривычно.

— Пополнение тебе привела, — ответила дварх-полковник, продолжая ухмыляться.

— А, те самые... — заинтересованно протянул Ш'рав и внимательно оглядел троих новичков. — Хорошо. Рад. Приветствую, братья и сестра. Значит, в группу Раса? Добро. Надеюсь, Никита в этом бардаке порядок наведет. Ты уж их там, лор-капитан, погоняй, на пользу пойдет. Обленились что-то, совсем мышей не ловят. А как балаган устроить, так первые.

— Постараюсь, — улыбнулся контрразведчик. — Поглядеть надо для начала, что там и как.

— Погляди, погляди, — проворчал дракон, наклонив голову набок. — Кстати, познакомься.

Синего дракона, стоявшего неподалеку, звали М'Ранг Ванхар, он также был двар-майором и занимал должность альфа-координатора отдела общей стратегии легиона. Бехра-Вланхса, бело-синий очень крупный арахноид был в звании лор-капитана и занимал место бета-координатора отдела боевых операций. Высокий, беловолосый тиумец, Ксавен Ехтимах был непосредственным начальником арахна. До недавнего времени его нынешнюю должность занимала Тина, около месяца назад возглавившая легион уже официально.

— Так, значит через пару часов явитесь ко мне, — приказал Ш'рав новичкам. — Надо обсудить какими вопросами займетесь в ближайшее время.

— Извини, не получится, — отрицательно покачала головой Тина. — Через час нас троих ожидает Мастер и сколько мы у него пробудем, неизвестно. Таким расстроенным я Командора мало когда видела.

— Понятненько... — протянул дракон. — Тогда, ладно. Жду, как освободитесь. Похоже, что нынешняя запарка нам скоро отпуском покажется.

— Очень боюсь, что ты прав, — тяжело вздохнула дварх-полковник, потирая щеку. — Что-то надвигается. И что-то весьма паскудное. Хотела бы я только знать что именно и как с этим что-то справиться. Очень жаль, что Кержак упустил Сартада, просто до невозможности жаль.

— Никто из нас не бог, — щелкнул жвалами арахн. — Благодарение Сплетающему Мир, что хоть остальных взяли.

— Извините, но мне кажется, что агентурная работа у нас поставлена из рук вон плохо, — негромко сказал Никита. — Если бы "Пик Мглы" случайно не натолкнулся на ту колонию, то мы и до сих пор бы ничего не знали о Проекте.

— Может, ты и прав, — вздохнул Ш'Рав. — Только учти, инициатива наказуема. Ты сказал, тебе эту агентурную работу и ставить.

Контрразведчик только фыркнул — надо же, забыл об этой старой истине. Значит, агентурную работу ставить? Ладно, посмотрим что в этом вопросе сделать можно. Однако стоило подождать разговора с Командором, еще неизвестно, что после него делать придется. Но зарубку в памяти на всякий случай сделал.

— Ладно, еще увидимся сегодня, — эмообраз командира легиона был несколько мрачноват. — Отведу ребят, познакомлю с Расом и Кариной, им вместе работать.

Она шагнула в возникшую на стене неподалеку воронку гиперперехода. Никита кивком попрощался со снова начавшими спорить о чем-то координаторами отделов и пошел за командиром. Ник с Лави последовали за ним. Они оказались в большом, довольно уютном, светлом зале, похожем на смятый шар изнутри. Прямо в воздухе висело несколько платформ, на которых сидели погрузившееся в инфопространство люди, гварды и арахны. Их было около тридцати, Никита не считал, внимательно осматривая место, где ему предстояло работать. Интересно. Масса непонятного оборудования. Конечно, Тина передала ему достаточно информации и контрразведчик был уверен, что в его памяти имеется все необходимое. Но поди, разберись в этом ворохе данных. Около самого пола висела треугольная платформа, на которой возвышался пульт большого биокомпа, мощности которого позавидовал бы любой вычислительный центр обитаемой галактики. На огромном голоэкране была видна какая-то быстро меняющаяся абстрактная фигура. Перед экраном сидело три человека, двое мужчин и совсем молодая девушка. Они быстро перебрасывались сложными, многомерными эмообразами и фигура на экране беспрерывно менялась. Очень похоже, что разрабатывают какую-то математическую модель. Скажи Никите кто-нибудь дома, что разработка подобных моделей является одной из главных задач контрразведчика, он бы только пальцем у виска покрутил. Но он давно уже не был столь наивным и понимал всю полезность ситуационного моделирования.

— Рас, Карина, Стен! — позвала Тина, в ее эмообразе сквозила добрая, слегка ироничная улыбка.

— Привет, Тинк! — чуть ли не хором ответили все трое, поворачиваясь. — А, Никита, Ник, Лави! Рады вас видеть, ребята!

— А мы вас, — улыбнулся контрразведчик, с интересом рассматривая будущих коллег.

Рас был смугловатым, с короткими черными волосами и задорным выражением внимательных, стального цвета глаз. Стен светловолосым, с несколько грубоватым лицом. Он казался настороженным и подозрительным. Но эмофон парня был чистым и светлым. Память Никита пока считывать не стал, на это еще будет время. Карина была довольно симпатична, улыбчива и казалось безмятежной. Но внутри вся кипела и была сильно чем-то раздражена.

— Рас — один из наших лучших оперативников, — сказал Тина. — Три удачных глубоких внедрения. Стен — очень хороший аналитик. Подбрось ему пару совершенно случайных фактов и он выведет все их связи за очень короткое время. Карина входит в первую десятку тактиков-ментатов ордена. К тому же, Целитель Душ. Хотя еще только учится этому искусству в Школе Духа. Ну, а о том, кто такие Никита с Ником слышали все Аарн. Альфа и бета-координаторы таких масштабных дел не остаются в безвестности. Лави — жена Никиты.

— Еще раз привет! — встал Рас и откинул челку со лба. — Очень рад, что мы будем работать вместе. Работы — непочатый край, спать некогда, если честно.

— Разберемся, — улыбнулся Никита.

— Чем, кстати, заняты сейчас? — спросила командир легиона.

— Аствэ Ин Раг, — тяжело вздохнул Стен. — Снова там что-то гнусное вызревает. После уничтожения их отрядов бессмертных все, казалось бы, затихло. Но ненадолго. Кстати, фанатики единственные, кто отказался принять наших послов. Тамошний Синедрион что-то замышляет. Вот только что? Как бы не войну, чего очень бы не хотелось. Боюсь, придется внедрение организовывать. Вот только куда?

— Посмотрим, — вздохнула Тина. — Мне почему-то кажется, что нам вскорости не до Аствэ Ин Раг будет. Похоже, что мы на пороге большого кризиса.

— Кризиса? — удивленно приподнял брови Рас. — Какого? Ведь Проект уничтожен. Что еще может быть?

— Не знаю. Но что-то надвигается.

— Понятненько... — протянула Карина и потерла пальцем лоб. — Будем разбираться.

— А куда мы денемся? — пожала плечами Тина. — На то мы здесь и сидим.

— Тина! — вспыхнул на стене голоэкран, с которого взглянул Командор. — Я освободился чуть раньше. Если вы не заняты, то подходите. Лови координаты.

Аарн дружно приветствовали его. Илар улыбнулся им и каждый ощутил его любовь к ним. Никита с интересом рассматривал бессмертного мага. Лицо как лицо, только очень уж худое. Даже аскетичное. Человек как человек. Если не знать кто он, то можно и внимания не обратить. Хотя, стоп. Глаза. В серых глазах Илара ран Дара было столько всего, что в них хотелось смотреть и смотреть. Любой, заглянувший в эти глаза, сразу понимал, что перед ним не просто человек, а нечто значительно большее.

— Поймала, Мастер! — улыбнулась Тина, с тревогой смотря на него. — Сейчас будем.

— Жду, — кивнул Илар. — Целую тебя, малыш.

— А я тебя! — счастливо рассмеялась та, которую во внешнем мире называли Кровавой Кошкой.

Голоэкран погас, но с лица Тины еще несколько минут не сходило мечтательное выражение. Никита с некоторым удивлением смотрел на нее, пока не вспомнил, что именно она была любимой женщиной Мастера.

— Лави, — повернулась дварх-полковник к девушке. — Подожди нас здесь, пожалуйста. Ребята покажут тебе отдел.

— Хорошо, — кивнула та. — Подожду.

— Вызов Мастера... — задумчиво пробормотал Рас. — Что-то серьезное?

— Боюсь, что да, — тяжело вздохнула Тина. — Ладно, ребята, вы тут пока покажите Лави что к чему, а мы пошли. Нехорошо заставлять ждать себя.

— Удачи! — помахал рукой Стен, остальные только улыбнулись.

Перед дварх-полковником возникла воронка гиперперехода и она ступила в черный провал вместе с Никитой и Ником. Ощущение растянутости, свойственное гиперпереходам на межзвездные расстояния, подсказало, что они перемещаются куда-то далеко. Оказавшись в довольно мрачном помещении с черными, медленно шевелящимися стенами и бугристым белым потолком, Тина приподняла брови. Это место было ей незнакомо. Еще одно тайное убежище Мастера? Кто бы знал. Несмотря на всю их близость, маг оставался загадкой, вещью в себе. И пробиться к нему не было никакой возможности. Тина и не пыталась, слишком велика была разница в возрасте и опыте. Она все равно не поймет того, что близко ему. Попросту не доросла. В глубине комнаты стоял освещенный мягким светом круглый стол на одной ножке. У стола сидели Командор с Кержаком. Чуть в стороне удобно расположился в кресле соответствующего размера Т'Сад Говах.

— А, явились, — проворчал черный дракон. — Приветствую!

— Рад снова видеть, — улыбнулся Никита, повернулся к столу и склонил голову.

— Здравствуй! — улыбнулся Командор, Кержак что-то невнятно проворчал.

Все трое выглядели смурными. Эмофон в комнате был наполнен озабоченностью и тревогой. Никита переглянулся с Ником, приподнявшим бровь. Тина была права, что тут не то. Что-то случилось. Что-то очень и очень нехорошее.

— Присаживайтесь, — указал на кресла напротив Илар. — Берите себе что-нибудь выпить, сидеть нам тут сегодня долго, так что не стесняйтесь.

Тина внимательно посмотрела на него и прикусила губу, Мастер нынче ей очень не нравился, от него шибало чуть ли не обреченностью и жгучим чувством вины. Опять... Опять он уверен в том, что его маленькое счастье погубит всех остальных. Да сколько же можно?! И не докажешь ведь ничего. Что в стену лбом биться. Молодая женщина вздохнула и села в одно из свободных кресел. Рядом сели Никита с Ником. Каждый мысленно заказал у местного биокомпа по бокалу прохладительного напитка.

— Значит так, — снова заговорил Командор. — То, что услышите в этой комнате, должно пока остаться секретом. Даже для ближайших друзей. Я покажу как ставить щит, позволяющий отсечь только то, что вы хотите скрыть. Понятно?

— Да, — ответил Никита, действительно понимая, что дело важное, не стал бы иначе Мастер просить о секретности. Не принято было в среде ордена скрывать хоть что-нибудь.

— Так вот. В ближайшие десять-пятнадцать лет очень вероятно падение ордена и физическое уничтожение всех Аарн.

Страшные слова ударили набатом. Никита неверяще посмотрел на Мастера. Может, это у него шутки такие? Дурные шутки, если честно. Но нет, маг не шутил. Он был полностью уверен в своих словах. Бывший красный комиссар выглядел не менее ошеломленным. На Тину вообще стоило посмотреть — челюсть командира "Бешеных Кошек" отвисла, в глазах застыло неподдающееся описанию изумление. Контрразведчик прикусил губу и задумался. Вспомнил свое собственное предчувствие надвигающейся катастрофы и кивнул. Мастер, похоже, прав. Как ни грустно это признавать.

— Причины? — резко спросил Ник, достав из кармана очередную сигару и закурив.

— Если бы я их знал... — тяжело вздохнул Командор. — Дай-ка и мне сигару.

Комиссар протянул ему свой портсигар, маг взял сигару, кивком поблагодарил и закурил. Тина снова застыла — никогда на ее памяти он не курил!

— Мы знаем только одно, — продолжил вместо Илара Кержак. — Падение возможно. Если бы знали причины, то могли бы заранее предпринять меры и устранить опасность. Но пока мы знаем только то, что механизм пророчества запущен. Куда он приведет, неясно.

— Пророчества? — переспросил ничего не понимающий Никита.

— Именно, — ответил Мастер, после чего глубоко затянулся и выпустил клуб дыма. — Это началось больше тысячи лет назад...

Никита тщательно обдумывал каждое сказанное им слово и кривился. Никогда бы раньше не подумал, что придется принимать во внимание чьи-то пророчества. Но здесь действительно что-то серьезное, маги уровня Командора и Кержака не стали бы вставать на дыбы из-за пустяков. Да и Т'Сад. Значит, тройная вилка событий? И первое условие выполнено? Мать твою! Это какая же сволочь приговорила Мастера к тысяче лет боли и одиночества? Да еще и поставила этот кошмар условием сохранения ордена и жизни Аарн? Никита хорошо понимал, что для Илара они все его дети и маг сделает ради них что угодно. И было до невозможности стыдно, что не в силах хоть чем-нибудь помочь.

— Но мы решили не ожидать беду, а сделать то, что можем, — продолжил Мастер. — Раз существует вероятность нашей гибели, мы обязаны создать возможность возрождения. Чтобы нашим последователям не пришлось начинать с пустого места. Иначе говоря, создать внутри государств галактики тайную структуру с неограниченными возможностями. Экономическими, научными, производственными, военными, разведывательными. Плюс, организация убежищ, в которых могли бы переждать беду оставшиеся в живых. Создание этой структуры решено поручить вам троим.

Никита ошеломленно откинулся на спинку кресла и залпом выпил свой бокал. Буквально с первого дня в ордене время понеслось для него вскачь. На него сразу же навалилась огромная ответственность. Но та ответственность не шла ни в какое сравнение с нынешней. С тем, что хотел поручить ему Мастер, справиться будет ой как нелегко. Задача была попросту неподъемной, но Командор прав, меры на случай падения предпринять необходимо. Сработает там это пророчество, или нет, дело десятое, но готовым нужно быть к любому исходу.

— Почему мы? — прищурился Ник, снова закуривая. — Мы же только прошли Посвящение.

— Вы очень хорошо поработали в деле с Проектом, на удивление хорошо. А наградой за хорошо сделанную работу является более сложная работа, — осклабился Т'Сад. — По крайней мере, у нас.

Красный комиссар от души расхохотался. Действительно. Лучшей награды придумать трудно. А задачу Мастер поставил интереснейшую, настолько, что он уже предвкушал безумное напряжение всех физических и духовных сил, и мысленно потирал руки. Откровенно говоря, удивительно, что такую структуру на всякий случай не создали уже давно. Ник не питал иллюзий, зная как ненавидят в галактике орден. Особенно власть имущие, которым само существование общества счастливых людей было костью в горле. Сейчас пошло временное смягчение отношений, но вряд ли это надолго. Люди, для которых выгода — самое святое, способны на что угодно. И если им только предоставить малейшую возможность, они с радостью уничтожат орден Аарн, мешающий им окончательно закабалить разумных и превратить их в безответных рабов.

— Слишком масштабное дело для троих, — эмообраз Никиты горел оттенками озабоченности и тревоги.

— Можете привлекать всех, кого сочтете нужным, — внимательно посмотрел на него Мастер. — Но вы трое будете альфа-координаторами и все нити должны держать в своих руках. Не дай Создатель, если хоть какая-нибудь информация о создаваемой вами организации просочится во внешний мир.

— Это как раз понятно, — кивнул контрразведчик. — Дело в другом. Структура должна быть полностью независима от ордена, люди, работающие на нее, не должны иметь никакого понятия на кого именно они работают. И я пока не сильно себе представляю как это реализовать.

— Надо думать, — сказала мрачная Тина, до сих пор молчавшая. — Что-нибудь, да придумаем. Вопрос в том, что как бы мы ни старались, убежище для всех Аарн нам не создать.

— К сожалению... — вздохнул Мастер. — Сколько было по последней переписи?

— Более восьмидесяти миллиардов, — ответил Т'Сад, привычно постукивая когтем по клыку. — Ты что-то говорил о генераторах стазис-поля вокруг звездного скопления Давиг?

— Говорил, — согласился Илар. — И эти генераторы будут построены вместе с необходимыми для них хранилищами энергии. Стазис, разработанный пять лет назад Багом Бенсоном, имеет структуру, отличную даже от структуры стазис-поля Предтеч. Закапсулированный объект обнаружить совершенно невозможно. Но время для этого объекта останавливается. То есть, если закрыть стазис-полем человека, то он может провести в нем миллион лет и выйдя, будет уверен в том, что прошло всего несколько секунд.

— Сколько пригодных к жизни планет в скоплении Давиг?

— К сожалению, всего пять. Скопление очень маленькое, но на большее у нас попросту не хватит ресурсов. Придется исходить из того, что есть. Я и так не уверен, что получится закрыть стазис-полем целое звездное скопление, генераторов такого размера и мощности не строил никто и никогда. Но все равно будем строить. Плюс, на непригодных к жизни планетах Давига стоит создать склады всего необходимого. Разместить в пространстве скопления несколько тысяч боевых станций и дварх-крейсеров. На всякий случай. Неизвестно, сколько сотен или тысяч лет Давиг будет закрыт стазисом после катастрофы.

— К сожалению, катастрофа может произойти очень быстро и мы попросту не успеем эвакуировать туда всех, — проворчал черный дракон.

— Да, не успеем, — жестко ответил ему Кержак. — Спасти всех возможности не будет, это ясно уже сейчас. Хотя бы некоторых, и то дело.

— Это все на случай войны, — фыркнул Илар. — А что, если произойдет природная катастрофа или что-нибудь в том же роде?

— Сомневаюсь, — передернул плечами орк. — Уж отголоски подобной катастрофы в вероятностном пространстве маги нашего уровня уловят загодя.

— К сожалению, рассуждать о том, что именно может свалиться на наши головы, совершенно бесполезно. Надо делать то, что мы сделать в силах и не опускать заранее руки, — кивнул Командор.

— О! — обрадовался Т'Сад. — Слава Создателю, он больше не ноет, а делом решил заняться!

— А что если я возьму сейчас чей-то черный хвост и сверну из него спираль? — задумчиво спросил Илар, с иронией поглядывая на черного дракона, который на всякий случай подтянул хвост поближе и попытался спрятать его за кресло. — Красиво получится. Тоже ведь дело...

— Мой хвост здесь совсем даже не причем! — несколько обиженно заявил дварх-адмирал и сделал вид, что надулся. Однако его эмофон так и брызгал смехом.

Илар расхохотался, а вслед за ним рассмеялся и сам Т'Сад. Кержак задумчиво посмотрел на них, потом глубокомысленно постучал себя пальцем по лбу, сам, правда, вовсю ухмыляясь. Никита посмеивался себе под нос — Мастер открывался с несколько неожиданной стороны. Так перегавкиваются только очень хорошие друзья. Похоже, что дварх-адмирал с Мастером весьма близки. Тина тоже хихикала, посматривая на прячущего хвост дракона, она уже немного успокоилась и задействовала часть мыслительных потоков на обдумывание предстоящей работы. И понимала, что настолько сложной задачи перед ней еще ни разу не стояло. Работа предстояла огромная и пока молодая женщина не слишком представляла с чего вообще начинать.

— Мастер, — заговорила она, окончательно поняв, что "Бешеные Кошки" в одиночку с поставленной задачей не справятся. — Наш легион завален текучкой, мы не справляемся. А уж с новым делом вообще станет невозможно.

— Что ты предлагаешь?

— Специализировать для разведки и контрразведки еще несколько легионов. Возможно, попросту создать новые. Проект доказал нам, что наши спецслужбы работает на редкость отвратительно.

— По поводу создания нового легиона... — задумчиво проговорил Никита, которому в голову пришла совершенно неожиданная идея. — Не знаю, что творится сейчас на моей родине, но там без дела сидят множество талантливейших людей. В эмиграции. Несколько моих знакомых эмигрировали еще в восемнадцатом и среди них было пару человек, которых я бы очень хотел видеть в своих помощниках в этом деле.

— Да и у меня несколько таких найдется, — сощурился Ник. — Они не совсем ко двору в Красной армии, а нам бы пригодились.

— Так в чем проблема? — пожал плечами Илар. — Тебе достаточно пустить клич, добрая сотня капитанов дварх-крейсеров охотно отзовется. Набрать легионеров в команду тоже проблемы не составит, их сейчас немало без дела болтается и скучает. Тот же Релир со своими "Ищущими Мглу". Или Рен с "Коршунами Ада", он, кстати, буквально вчера возглавил легион. За тобой сейчас любой пойдет, ты у нас личность известная. Бери и вперед. Только постарайся побыстрее.

— Спасибо за лестный отзыв, — слегка покраснел Никита. — Но ведь для проникновения в закрытую область пространства нужна особая аппаратура, а она установлена только на "Пике Мглы".

— Попроси у Бага Бенсона информацию по технологии выращивания измененных дварх-генераторов, — фыркнул Т'Сад. — Любой дварх вырастит их на своем крейсере за два-три дня. Пока вы преобразование проходить будете, они и справятся.

Никита только плечами повел. Он-то думал, что ему станут возражать, в крайнем случае дадут только "Пик Мглы". Потом вспомнил о том, что в ордене каждый имеет право на реализацию своих идей. Получится — честь тебе и слава. Не получится, пытайся снова. И так до тех пор, пока не сможешь сделать хоть что-нибудь. Никто, никого и никуда не гнал, но быть бесполезным, ничего не создающим обывателем? Ни одному Аарн такое и в голову придти не могло. Их жажда делать что-то нужное до сих пор изумляла Никиту, да он и сам уже ощущал ее. Наверное, это следствие Посвящения. Но Рен говорил ему как-то, что обыватель не сумеет пройти Посвящение и попросту сойдет с ума. Душа должна быть готова стать иной, перейти на более высокий, более чистый уровень. И только тогда она действительно становится способна жить в среде тех, кто уже не желает получить что-либо только для себя, любимого.

— Значит, основная задача поставлена, — резюмировал Илар после пяти часов обсуждения. — Примерные наметки тоже сделаны. Перед отлетом жду ваших предложений по конкретному распределению задач между исполнителями.

— Мастер, — посмотрел на него Никита, — значит ты не против, если я заберу у тебя Рена с Кером? Мы очень хорошо сработались.

— У них самих спроси. Я ничего против не имею. Оба весьма и весьма толковы, справятся. Только Кера постарайся надолго не усылать — он обладатель темных мечей и неизвестно когда его сила может понадобиться.

— Что ты сказал?! — вскочил с места Кержак. — Тех самых мечей Тьмы? Которым больше ста миллионов лет?

— Да, именно их я имел в виду, — кивнул удивленный Илар. — А что?

— А то, что сила в них воплощенная, способна побороться с любым пророчеством! — рявкнул орк. — И ты мне не сказал, что мечи Тьмы в ордене?!

— Это уже интересно... — протянул Мастер, внимательно смотря на шамана. — Ты уверен?

— Нет! — резко махнул рукой Кержак. — Это только очень древние легенды. Но надо проверить.

— Надо, — кивнул Илар и повернулся к Никите. — Извини, Рена отпустить могу, а Кера пока никак.

— Понимаю, — кивнул контрразведчик. — Кто из магов будет работать с нами?

— Я, — проворчал Кержак. — Еще Николай, Семин и Гракх. Иногда, когда задача будет им по силам.

— Да и ко мне в случае необходимости обратиться можно, — пожал плечами Илар.

— А потом ты трое суток в каюте от боли корчиться будешь, — скривился орк. — Спасибо, но постараемся пока без тебя обойтись. Лучше побыстрее обучи нас совмещению вероятности с первозданными силами.

— Хоть завтра. Но это ведь не только от меня зависит. Первозданные силы обладают своим сознанием и вполне могут не захотеть работать с кем-нибудь другим.

— На мой призыв они уже откликались, — довольно оскалился Кержак.

— Тогда все просто, — кивнул Илар. — Жду тебя с учениками завтра утром. Касра чтобы была обязательно, ей давно пора осознать свою силу.

— Будем, — кивнул шаман, вставая. — Ладно, пока прощаюсь. А ты ляг, да поспи.

— Что я вам, дите малое? — рассердился Командор. — Каждый стремится нянькой стать! Достали уже!

— А за тобой не последи, — фыркнул Т'Сад, — так точно себя в гроб загонишь.

— Да ну вас! — не выдержал Илар, рассмеявшись. — Заботливые вы мои...

— Никита, — обернулась к нескольку удивленному контрразведчику Тина. — Я тут останусь, а вы возвращайтесь. И сразу же в биоцентр! Преобразование возьмет более трех суток, а времени терять нельзя.

— Но мы хотели для начала подобрать корабли и людей для вояжа на Землю! — возразил он.

— Уж с этим я как-нибудь справлюсь, — фыркнула дварх-полковник. — Думаю, тридцати крейсеров и сотни тысяч легионеров хватит.

— Зачем столько-то? — удивился Никита.

— Мало ли, — проворчала Тина. — Лучше перестраховаться. Помнишь мета-корабль?

— Такое вряд ли забудешь.

— Есть у меня небольшое подозрение, что где-то около вашего пространственного мешка или прямо в нем тихонечко себе прячется база Предтеч. Где-то ведь мета-корабли заправляются и ремонтируются. Где именно, мы так до сих пор и не выяснили.

— Значит, поищем, — согласился контрразведчик. — Это тоже важно. Представляешь, что будет, если однажды нам на головы свалится флот в десяток тысяч мета-кораблей?

— Не дай Благие! — Тину даже передернуло от такой "радужной" перспективы.

Никита ухмыльнулся и попросил ближайший биокомп открыть им с Ником гиперпереход в расположение группы Раса. Попрощавшись со всеми присутствующими, они переместились и снова оказались в том же светлом, похожем изнутри на смятый шар, помещении, из которого отправились на встречу с Командором. Около одного из терминалов биокомпа сидела откровенно скучающая Лави. Ощутив присутствие мужа, она тут же вскочила на ноги и бросилась к нему. Никита ласково поцеловал жену в лоб и послал ей успокаивающий образ березового леса ранней весной. Лави радостно рассмеялась и прижалась к нему. Тревога молодой женщины на глазах растворилась и сменилась радостью. Но в эмофоне помещения четко ощущалось напряжение. Никита оглянулся и нервно передернул плечами — почти сотня людей, гвардов, арахнов и драконов выжидающе уставилась на него. Откуда только они тут взялись? Вся команда, что ли, собралась? Похоже на то. Надо было что-то сказать им. Но что?

— Прошу не беспокоиться! — заговорил вместо него Ник. — Мастер поручил нам очень важную и срочную работу. Большинство кошек тоже будут подключены к этому делу. Текучку придется оставить на потом. Хотя за нас ее все равно никто не сделает.

— Это как раз понятно, — махнул рукой Рас. — Но что именно вам поручили?

Контрразведчик переглянулся с комиссаром. Все говорить никак нельзя, но кое-что сказать необходимо. Основное было скрыто за ментальным экраном, ставить который научил их Мастер, так что прочесть важную информацию не мог никто. Не хотелось заводить тайн от своих, но выхода не было.

— Мы должны создать тайную структуру в государствах галактики, способную адекватно и быстро реагировать на любую угрозу ордену, — сказал, в конце концов, Никита, очень осторожно подбирая слова. — Структуру самостоятельную, независимую от нас. Не дело отвечать военной силой на то, что может быть нейтрализовано с помощью хорошей службы безопасности, имеющей агентуру везде, где только можно. А тем более, где нельзя.

— А ведь здравая мысль, хвост Проклятого мне в глотку... — задумчиво протянул Стен. — И почему это никому в голову раньше не пришло? Помнишь, Рас, как мы на Мооване со снафферами разбирались? Именно таким вот проникновением.

— Беда в том, что почти никто из нас не способен долго жить вне ордена... — вздохнул тот. — Особенно в среде жестоких и подлых людей. Тебе ли не знать.

— Да, это проблема, — ответил вместо Стена Никита. — Но мы ее решим. Пока что принято решение о расширении разведывательных служб до восьми легионов. Четыре из них будут создаваться с нуля. И создавать их, друзья, нам с вами.

— Работенка еще та будет... — скривилась Карина.

— Людей на один, а то и на два мы сможем набрать на нашей родине, — сказал Ник, падая худым задом на пол, откуда ему навстречу буквально выпрыгнуло кресло. — Там сейчас порядочно талантливых контрразведчиков с немалым опытом в эмиграции мается. Через несколько дней отправляемся, Тина завтра подберет дварх-крейсера и легионеров.

— С удовольствием полетим с вами, — ухмыльнулся Рас. — А то что-то засиделись мы тут.

— Буду рад, — кивнул контрразведчик. — А сейчас извините, Тина приказала нам срочно явиться в биоцентр на преобразование.

— Удачи! — рассмеялся Стен, Ник в ответ послал свой коронный эмообраз, от которого грохнула хохотом вся группа.

Оказавшись в биоцентре, все трое тут же попали в руки ожидающих их Целителей. Те деловито принялись делать анализы, понять их эмообразы было затруднительно для неспециалиста. Никиту, Лави и Ника заставили раздеться догола и принялись от души гонять на каких-то спортивных тренажерах, занося в память биокомпа данные о граничных усилиях для каждой группы мышц. Никогда в жизни контрразведчик так не выматывался, как вымотался за эти несчастные три часа в биоцентре, ни разу его так не гоняли. Вскоре каждый мускул тела дрожал и жалобно просил пощады. Но пощады Целители не давали. Когда сбор необходимой для программы преобразования информации был завершен, Никита буквально рухнул в ближайшее кресло и долго отфыркивался, залпом выпив литра два какого-то сока. Рядом сидела не менее измотанная Лави. Худой Ник вообще выглядел похожим на скелет и никак не мог придти в себя.

— Теперь прошу пройти за мной, — эмообраз подошедшего Целителя, высокого блондина лет тридцати на вид, был окрашен в холодноватые, голубые тона деловитости.

С трудом встав, Никита помог подняться Лави и Нику. На заплетающихся ногах троица поковыляла за ухмыляющимся Целителем. Зайдя в знакомое по кораблю, похожее на желудок огромного животного, помещение госпиталя, они облегченно вздохнули. Слава Господу, все закончилось, новых физических нагрузок не предвидится. В полу были три наполненных слизью ямы ти-анх. Целитель молча показал на них, послав ободряющий эмообраз. Никита улыбнулся ему, помог жене спуститься в одну из ям, сам после того забрался в другую. Дно начало медленно уходить из-под ног и одновременно гасло сознание. Не успела розовая слизь ти-анх дойти до его губ, как сознание погасло окончательно. И настала тьма.

Тартик уныло пинал мяч на площадке, не понимая, как ему жить дальше. С того дня, как он побывал на могиле у мамы, прошло десять дней и он до сих пор не пришел в себя. Но если бы только это! Увы, дело было совсем в другом. Он изменился после того, как побывал на краю гибели и спас от смерти девочку. После того, как узнал, что мама его не предавала. Но все его друзья помнили вожака своей компании прежним и не поняли, что он уже не тот. Что он стал другим. Они продолжали привычно третировать Ленни и Саркиса, очень удивляясь тому, что Тартик больше не желает участвовать в их развлечениях. А когда он пытался объяснить, что они ошибаются, как раньше ошибался он сам, только пожимали плечами. Они попросту не понимали. И Тартик был потрясен их непониманием. Хуже всего было от осознания, что это под его влиянием друзья стали такими. Когда он видел плачущего, забившегося в угол Саркиса, то Тартика передергивало, ему казалось, что он сам такой же, каким был отчим-убийца. Он попытался остановить издевательство и даже подрался с Мереком, бывшим раньше его ближайшим другом. После этой драки друзья отвернулись от бывшего вожака, а те, над кем раньше издевался Тартик, тоже не приняли, не поверив, что он стал другим. И мальчишка остался в полном одиночестве. В пустоте.

А тут еще Барлик куда-то уехал. Уже целых пять дней директора не было и Тартик отчаянно скучал. Книги и инфофильмы не могли заполнить дефицит общения. Советы сержанта тоже не помогли, исправить ситуацию не удалось и от него шарахались хоть одни, хоть другие. Обидно было до слез, но плакать себе мальчишка не позволял. Он — сильный! Он — справится! И Проклятый с ними со всеми. Но обида никуда не уходила и Тартик никак не мог понять, что ему делать. Самых слабых он взял под защиту и вступался, если кто-нибудь из бывших друзей пытался действовать привычным образом. Драться с Тартиком один на один никто не рисковал, знали уже, что бесполезно. А налетать толпой тоже не хотели, понимая, что такая драка полностью уничтожит шансы группы выиграть галактический круиз. Полететь хотелось каждому, потому все было внешне тихо. Но только внешне!

Странный свист сверху привлек внимание Тартика, он поднял голову и замер на месте с открытым ртом. На спортивную площадку детского дома медленно опускались три лам-истребителя в походной, стреловидной форме. Живые машины двигались слаженно, казалось, их ведет одна рука. Несколько секунд и перед Тартиком, в каких-то ста метрах, стояли на трехметровых, суставчатых опорах три бесформенных овоида. Мальчишка никак не мог заставить себя сдвинуться с места, он снова вспоминал невероятное ощущение лам-истребителя своим телом. И страстно завидовал пилотам этих трех живых машин. Со всего детдома на спортплощадку сбегались воспитатели, дети, учителя. Около крайнего истребителя закрутилась воронка гиперперехода и оттуда вышел ухмыляющийся Барлик, одетый, как обычно, в черные шорты и разодранную красную косоворотку. Специально он, что ли, ее рвет? Длинные волосы директора торчали во все стороны и выглядел он сейчас сущим бродягой. Тартик обрадованно посмотрел на него — вернулся, уж он-то поможет разобраться с трудной ситуацией. Директор быстро окинул взглядом площадку, посмотрел на замершего неподалеку мальчишку и направился к нему.

— Что, брат, нелегко? — сочувственно спросил он, положив руку Тартику на плечо, от чего тот едва не расплакался. — Быть добрым всегда трудно. Но мы же сильные?

— Да!

— Значит, справимся, — ухмыльнулся чем-то очень довольный дварх-майор. — Пошли гостей встречать.

Он взял Тартика за руку и повел его к лам-истребителям, уже окруженным толпой детей и воспитателей. Краем глаза Барлик отметил, что неподалеку стоят Вельма со своей мамой. Ага, девочка решила пригласить мать в гости, показать все то, о чем рассказывать попросту бесполезно. Не поверят. Очень хорошо! Чем больше будоражащих воображение слухов о новом облике детских домов пойдет по Трирроуну, тем лучше. Новые идеи приживаются нелегко и важно, чтобы люди своими глазами увидели результат их применения. Тысячи прекрасных слов не заменят одного маленького доброго дела. Главное, не навязывать своего образа мыслей, а осторожно подтолкнуть людей к тому, чтобы они думали сами и сами делали выводы из увиденного. Пожалуй, что стоит еще подарить кое-какие полезные вещи самым бедным из школ. Особенно, в далеких провинциях. Триррад все же столица и тут кое что есть. Тогда как в провинции...

— Друзья! — заговорил директор, выходя вперед. — Вы все знаете историю трех мальчишек, укравших боевые истребители и обеспечившие ордену победу в бою около научной станции Проекта?

— Да! — нестройно заорали дети, готовясь к новому сюрпризу Барлика. — Знаем!

— Так вот, сегодня они у нас в гостях! Итак, приветствуйте! Васька, Сандер и Рамек! Лор-лейтенанты второго атакующего флота ордена Аарн!

В днище одного из лам-истребителей с влажным чмоканьем открылась мембрана входного люка и оттуда медленно опустился на траву отчаянно рыжий, весело хохочущий мальчишка. Он был совсем голый, тело покрыто какой-то буроватой слизью. Прошло всего лишь пару секунд и рыжий вдруг оказался в черно-серебристой форме ордена, слизь с лица и волос куда-то подевалась. Тартик даже не заметил каким образом. Тем временем, появились пилоты остальных двух истребителей, тоже мальчишки. Один русоволосый, веснушчатый, второй смуглый брюнет, выглядящий типичным трирроунцем. Они тоже мгновенно оказались одетыми в форму и заулыбались не менее задорно, чем их приятель. Тартик зачарованно смотрел на них и бешено завидовал. Этот русый со странным именем Васька и был тем, кто прорвался через астероидный пояс к орудийным платформам.

— Привет, ребята! — заговорил рыжий, — меня иногда Сандером кличут. Но чаще всего юным разбойником или разгильдяем непутевым.

— А как тебя еще называть? — приподнял бровь хитро ухмыляющийся Барлик. — Разбойник и есть. Как где шкода, так тебя искать надо, не ошибешься.

Сандер снова расхохотался. Он смеялся так заразительно, что вслед за ним начали смеяться детдомовцы и даже кое-кто из воспитателей. Вельма, по крайней мере, хохотала, держась руками за живот. Ее мать у некоторым удивлением поглядывала на дочь, не зная еще истории прилетевших мальчишек.

— Васька, Рамек! — представились остальные двое юных пилотов.

Дети окружили их и отчаянно загалдели, каждый спрашивал что-то свое. Но троица мальчишек-аарн не растерялась, они каким-то образом успевали отвечать каждому. Тартик остался стоять в стороне, не желая быть таким же бесцеремонным, как остальные. Он не видел, что Барлик встретился глазами с Васькой и на секунду опустил веки. Тот понимающе ухмыльнулся и выбрался из толпы.

— Привет! — сказал он, подойдя к хмурому мальчишке. — Тебя как звать? Меня Васькой, если не знаешь.

— Тартиком, — ответил тот, очень удивившись.

— Ты так на истребители смотришь... Прямо как я, пока летать не разрешали. Любишь летать?

— Ага... Меня однажды на лам-истребителе катали. Даже порулить дали, а потом сказали, что я прирожденный пилот...

— Не брешешь? — удивленно спросил Васька.

— Не-а.

— Да... Тогда тебе тяжко. Хочешь полетать?

— Еще бы! — даже подпрыгнул Тартик.

— Щас попробуем, — подмигнул ему Васька. — О, вспомнил. Мне же говорили, что у вас тут два прирожденных пилота есть. Забыл. Один точно Тартик, а второй... То ли Саркес, то ли Саркас...

— Саркис! — ухмыльнулся Тартик. — Никогда бы не подумал. Он же совсем слабый, все время ревмя ревет.

— Так помоги ему, — фыркнул юный пилот. — Человек плачет тогда, когда ему больно. И страшно. Если ты станешь пилотом, то твоей задачей будет защитить слабых, сделать так, чтобы они не плакали. Честно, если бы я увидел, что кто слабого пацана обижает, надавал бы обидчику в морду. По простому, без выкрутасов. Такие ничем не лучше махновцев.

Тартик отчаянно покраснел, вспомнив то, что сам творил совсем недавно. Вспомнил, как перед ним на коленях стояли взахлеб рыдающие Саркис с Ленни, а он с презрительной ухмылочкой отвешивал плачущим пощечины. Ой, мамочка... Кем же он был?

— А кто такие махновцы? — спросил он, чтобы отвлечься.

— Они моих мамку с тятькой повесили... — хрипло ответил Васька, вытер слезу и отвернулся.

— Как повесили? — растерялся Тартик.

— А как вешают? — дернул щекой пилот. — За шею.

— П-почему?

— Покуражиться захотелось сволочам, — закусил губу Васька. — Пришли в деревню, ограбили, а потом мамку с тятькой и дядьку Максима повесили. Шоб силой своей похвастаться. Понял теперь почему те, кто над слабыми измываются, не лучше махновцев?

— Понял... — с трудом выдавил из себя Тартик, потом нахмурился, вздрогнул и признался. — Я таким же был... Над Саркисом и остальными издевался. Стыдно теперь...

— Раз говоришь был, — усмехнулся Васька, — то уже ведь нет?

— Никогда больше! — вскинулся Тартик. — У меня тоже маму убили! Отчим насмерть забил... Я не знал и думал, что она меня предала, бросила. Всем вокруг отомстить хотел.

— А чего мстить невиноватому? Так легко стать таким, как твой отчим. Он, наверное, тоже на твоей маме злость за что-то срывал.

— Не хочу быть таким, как он... — мертвенно побледнел Тартик. — Не хочу!

— Так не будь, — удивился Васька. — Кто ж тебя заставляет?

— Сам заставлял... — признался мальчишка и уставился в землю.

— Вот и зря! — ухмыльнулся юный пилот. — Пошли, погуляем, покажешь что у вас тут есть.

— Пошли...

Барлик внимательно следил за удаляющимися по тропинке двумя мальчишками и почти незаметно улыбался. Кто бы знал, сколько усилий ему пришлось приложить ради того, чтобы привезти сюда троих юных хулиганов. А уж с дварх-капитаном "Ночного Охотника" он спорил добрых пару часов, но все же уговорил неуступчивого алого дракона разрешить шкодливым пацанам взять истребители. Ведь Сандеру с приятелями запретили даже подходить к истребительным отсекам до окончания Летной Академии. Именно в нее они и должны были отправиться после Посвящения Васьки и Рамека. Барлик перехватил их перед самым отправкой на Артиг, где и располагалась Академия. Если бы не его авторитет Воспитателя, то юных разбойников таки отправили бы на учебу. Но под честное слово Воспитателя все же отпустили с ним, хотя старший брат Васьки, Иван, очень долго сопротивлялся. О проведенной с мальчишками подготовительной работе Барлик не хотел даже вспоминать. Васька поначалу просто не понял, чего от него хотят. Пришлось заложить ему в память все, что происходило в детдоме номер четырнадцать, и дать подумать немного. Самому. Понял. Все понял и сейчас совершенно правильно работал с Тартиком. Умничка.

Директор перевел взгляд на Мерека, Кинса и Валега, бывших друзей Тартика. Теперь нужно было разбить эту дружную троицу, заставить каждого из них задуматься. Они так и не поняли, что произошло с их бывшим вожаком, за которым раньше готовы были идти в огонь и в воду. Почему он так изменился? Мерек еще и сильно обиделся на то, что Тартик подрался с ним, защищая никчему Саркиса, над которым раньше сам измывался только так. Ничего, сегодня они кое-что поймут. Пусть немного, но и то дело. Валег уже задумывается, Мереку мешает обида. Но вот Кинс... Мальчишка был трусоват и подловат. Он успел побывать беспризорником и улица наложила на него свой страшный след. Утверждая себя за счет унижения другого, Кинс испытывал наслаждение, в отличие от остальных из своей компании. Был бы он эмпатом, как дети Аарн, все было бы просто. Но вот как доказать не эмпату, что ничего хорошего от унижения других он не получит? Ведь вся его жизнь говорила о другом. С раннего детства Кинс видел, что все сильные и богатые были жестокими и подлыми. Кинс тоже хотел быть богатым и сильным. И был уверен, что для того сначала нужно стать жестоким и подлым. Хотя если он останется в полном одиночестве, то начнет что-то искать, не понимая, почему все не так, как было раньше. Почему от него отвернулись все вокруг. И этот момент надо будет поймать и надавить на чувствительную точку. Жестоко, но иного выхода нет.

Вздохнув, Барлик бросил Ваське эмообраз о том, что пора бы и возвращаться. Вскоре на тропинке появились оживленно о чем-то беседующие новые приятели. Итак, наступает момент истины... Или не наступает? Посмотрим. Директор с интересом наблюдал за лицом приближающегося Тартика и кивал своим мыслям. И что мы видим? Мрачная решимость, даже обреченность. Хорошо, решился, значит.

Подойдя поближе, Тартик протолкался в центр толпы.

— Все меня слышат? — громко спросил он.

Удивившиеся дети замолчали, поворачиваясь к нему. Они привыкли к тому, что Тартик почти все время молчит.

— Я прошу прощения у тех, над кем смеялся и издевался! — глаза мальчишки горели каким-то лихорадочным огнем. — Прости меня, Саркис! Прости меня, Ленни!

Он поименно называл тех, над кем когда-то измывался и у каждого просил прощения. Ошеломленные невероятным событием Мерек и Валег открыли рты, Кинс брезгливо поморщился. Остальные дети ничего не понимали, они с изумлением смотрели на извиняющегося перед ними Тартика.

— И у тебя, Мерек, я прошу прощения! — подошел мальчишка к бывшему другу. — За то, что научил тебя быть палачом! Слышишь? Мы с тобой звери и палачи!

— Брешешь! — возмутился тот.

— Мою маму насмерть забил отчим... — хрипло сказал Тартик, ухватив бывшего друга за грудки. — Она ведь слабая была. Так чем мы с тобой лучше того, кто мою маму убил? Чем?!

— А ничем, — подошел к ним рыжий Сандер и хлопнул Тартика по плечу. — Ты молодец, парень! Не струсил. Не побоялся извиниться, когда понял, кем становишься. Ты сильный, а они как раз слабаки. У нас с теми, кто над слабыми издевается, даже говорить никто не станет. С гадливостью обойдут десятой дорогой, как кучу говна обходят.

— Неправда! — затряслись от обиды губы Мерека. — Я — не палач! Не зверь! Ты же сам говорил, что слабаков давить надо!

— Дурак был, вот и говорил, — криво ухмыльнулся Тартик. — Им помочь нужно сильными стать, слышишь, Мерек, помочь.

— Он дело говорит, — сказал Васька. — Ты думаешь, что сильный, так помоги тому, кто слабее. Бить его по морде просто, каждый дурак сумеет. А вот научить быть сильным... Научишь, до земли тебе поклониться можно будет. А будешь издеваться, станешь таким, как отчим Тартика.

Барлик отвел взрослых подальше, чтобы не дай Благие не испортили ничего. Он внимательно отслеживал эмоции каждого из детей и кивал. Не зря он привез сюда Ваську со товарищи. Ох, не зря. Тартик уже никогда не вернется к прежнему, это раз. Мерек и Валег задумаются, сильно задумаются, это два. Даже Кинс сейчас пытался понять, что происходит. Не принимал, но хотя бы пытался понять. Уже много.

— Думайте, пацаны, — хмыкнул Васька и широко улыбнулся. — Сами. А то отвернутся от вас все, как жить-то будете? А мы пока с Тартиком и Саркисом на лам-истребителях покатаемся. Они у нас прирожденные пилоты. И сами космолетами управлять будут!

Ухмыляющиеся Рамек с Сандером подошли к упомянутым двоим и положили им руки на лбы. Саркис, мелкий, чернявый, болезненно худой мальчишка с затравленными глазами вечной жертвы вскрикнул, Тартик только выгнулся, когда каждому в мозг ударила огненная волна. Когда они открыли глаза, то поняли что умеют управлять живыми машинами, знают, как они работают и что из себя представляют.

— Мамочка... — прошептал ошеломленный Саркис. — Мамочка, я умею! Я умею летать!

— И я! — вторил ему совершенно счастливый Тартик. — Умею!!!

Он расхохотался и закружился по площадке в танце.

— А палачей никто учить летать не станет, — издевательски поклонился Васька Мереку, разведя руки в стороны. — Палачам в небе не место.

Потом подхватил под руки Тартика с Саркисом и повел их к ожидавшим лам-истребителям. Пару минут пришлось уговаривать их раздеться догола, живые машины отказывались принимать в кабину пилота, на которого было надето хоть что-нибудь. Наконец мальчишки разделись и каждый из них медленно всплыл в воздух, скрывшись в открытых мембранах люков, тут же со влажным всхлипом закрывшихся. Пару минут ничего не происходило, а затем все три лам-истребителя низко загудели и медленно всплыли метров на двадцать вверх, втянув в себя опоры. Бесформенные овоиды почти мгновенно превратились в стремительные, узкокрылые силуэты, на секунду задержались на месте и рванулись в небо, почти мгновенно исчезнув из виду. Дети восторженно завопили и запрыгали по площадке — ведь двумя истребителями сейчас управляли не Аарн, а двое из них, привычные и до последней черточки знакомые Тартик с Саркисом. Дварх-майор ничуть не беспокоился, зная, что на самом деле все три истребителя контролирует Васька, а за ним самим на всякий случай надзирает Мериарх, готовый мгновенно перехватить управление на себя.

На застывших чуть в стороне мальчишек из бывшей компании Тартика никто не обращал внимания. Никто, кроме директора. Только он видел, что по лицу Мерека текут слезы, а дрожащие губы весьма крупного для своих лет мальчишки беспрерывно шепчут: "Я — не палач... Я — не палач... Я — не палач..." Барлик удовлетворенно ухмыльнулся. Последние слова Васьки ударили очень больно, директор даже не ожидал, что малец окажется способным так ударить. А главное, как вовремя! Ни Мерек, ни Валег теперь не станут больше унижать и мучить беззащитных, при первой попытке им еще долго будут слышаться насмешливые слова: "Палачам в небе не место!" А его, Барлика, задача сделать так, чтобы они не обозлились. После потери уверенности в себе им легко будет подбросить тему для размышлений. Главное, не упустить момент. Правда, остался Кинс, но не имея поддержки, он затаится. И мальчишкой нужно будет заняться вплотную.

— Жестокие, однако, у вас методы... — раздался за спиной Барлика голос незаметно подошедшей госпожи Кестен, опытная учительница быстро разобралась в ситуации.

— Так и случай запущенный, — повернулся к ней директор, широко улыбаясь. — Очень запущенный. Мне нужно было выбить у маленьких негодяев почву из-под ног.

— Выбили, — согласилась пожилая женщина. — Но вы уверены, что не перестарались?

— Я эмпат, — фыркнул Барлик. — Я же каждого из них постоянно читаю и держу под контролем его чувства.

— Не знаю, не знаю... — покачала она головой. — Никогда бы не рискнула так выворачивать ребенку душу. Последствия могут быть страшными.

— На то я воспитатель, чтобы знать когда ударить, а когда погладить, — усмехнулся Барлик. — Как вам, кстати, в нашем детдоме?

— Расскажи кто, не поверила бы, — вздохнула госпожа Кестен. — Сказка. Волшебная сказка. Надо же, дети верхом на саблезубой кошке катаются. На боевых истребителях летают. Да и жилые помещения. Столовая. Школа. Слов нет. Восхищена.

— Уже месяц, как так выглядят все до единого детские дома Трирроуна. И не только.

— Это какие же деньги нужны были?! — чуть не задохнулась учительница.

— Немалые, — кивнул Барлик. — Ну и что? Я жалею, что идея о детских домах не пришла в голову кому-то из наших лет пятьсот назад. Сколько времени потеряно!

— Для того, чтобы так сказать, — вздохнула госпожа Кестен, — нужно для начала эти деньги иметь.

— Орден достаточно богат, чтобы позволить себе все, что считает нужным. Кстати, сейчас мы разрабатываем программу помощи школам. Не хотели бы вы поучаствовать? Нам нужен местный консультант, хорошо ориентирующийся в дебрях трирроунской системы образования.

— Я — вряд ли, — усмехнулась учительница. — Но человека посоветовать могу. Старик, учитель с сорокалетним опытом. Побывал и простым учителем, и директором школы, и начальником отдела в департаменте. Выйдя на пенсию, вернулся в школу и продолжает преподавать.

— Буду благодарен, — кивнул ей Барлик, продолжая следить за плачущим Мереком. — Извините, но я должен вас на несколько минут покинуть. Малыш доходит и мне нужно завершить начатое.

Госпожа Кестен проследила за его взглядом и понимающе кивнула. Мальчишка действительно был на грани истерики. Каждый раз, когда лам-истребители, наматывающие в небе мертвые петли и бочки, проносились над площадкой, он вздрагивал. Вздрагивал, как будто его били. Пожилая учительница смотрела, как директор подошел к мальчишкам, что-то негромко сказал, потрепал одного по волосам, снова что-то сказал. Мерек ответил, уставившись в землю.

— Я — не палач... — шептал он. — Не палач...

— Еще нет, — мягко сказал Барлик, присев перед ним на корточки. — Пока еще нет, малыш. Но каждый раз, когда ты кого-нибудь дразнишь или бьешь, ты делаешь один шаг к палачу. Маленький такой шажок. Вот только когда этих шагов станет много, возврата назад уже не будет... Понимаешь?

— Да... — глухо ответил мальчишка. — Да, теперь понимаю. Я... Я больше не буду.

— Зачем ты мне это это говоришь? — очень тихо рассмеялся директор. — Скажи это лучше себе. Пошли, я привез новые фильмы, тебе они понравятся. Ты же любишь фильмы о космосе.

— Люблю... А откуда вы знаете?

— На то я директор, чтобы все знать, — щелкнул его по носу Барлик и Мерек несмело улыбнулся.

— А мне можно? — спросил Валег, настороженно поглядывая по сторонам, его глаза были похожи на глаза побитой собаки.

— Конечно, — кивнул директор и ободряюще хлопнул его по плечу.

Кинс ничего не сказал, он гордо задрал нос и отошел в сторону, с презрением поглядывая на друзей. Но выглядел задумчивым. Он не знал, что Барлик читает его мысли, как раскрытую книгу, и внутренне улыбается. Директор даже не ожидал такого результата. Васькины слова о палачах и небе пробили даже непробиваемую, казалось, броню Кинса. И несмотря на весь свой презрительный вид, мальчишка сейчас думал. Непривычное для него занятие... Очень непривычное. Ничего, пусть подумает, полезно. Барлик снова усмехнулся, бросил взгляд на небо, в котором продолжали носиться три лам-истребителя, и повел Мерека с Валегом в сторону жилого корпуса. Их ожидали интереснейшие приключенческие инфофильмы, специально для них созданные двархами главного биоцентра. Ох и многое же было скрыто в этих фильмах... Даже не оборачиваясь, Барлик прекрасно знал, что вслед за ними плетется унылый Кинс. Ему тоже стоит посмотреть. И именно сейчас, после шока. Вздохнув, директор пошел дальше, рассказывая мальчишкам историю поисков мечей Тьмы и войны с их обладателем. Когда он брался за эту работу, то даже представить не мог трудностей, которые перед ним встанут. Насколько проще с детьми-эмпатами. Да, в детских мирах ордена тоже хватало своих проблем, но появление личностей подобных Тартику с Мереком, а уж тем более Кинсу, было совершенно невозможно. Но он справится. Никогда и ни один Аарн не отступал перед трудной задачей. Он вырастит этих мальчишек настоящими людьми. Вырастит, какова бы ни была цена.

Темно-зеленое море бушевало, брызги летели метров на сто вверх, черные тучи бурлили и ощетинивались молниями. Вдали видно было бледно-голубое солнце, выглядывающее из-за края грозового фронта. Над самыми волнами неслась на черных, полупрозрачных крыльях обнаженная девушка. Ее каштановые волосы слиплись, вода заливала тело. Она что-то восторженно кричала и смеялась. Вращалась, проносилась сквозь высокие волны, ныряла в море и снова взлетала под самые тучи. Это было какое безумие, девушка казалось иногда черным ангелом, вырвавшимся из ада. Особенно, когда в нее била молния и вокруг обнаженного тела на долю секунды вспыхивало желтоватое свечение защитного поля. Ветер бросал ей в лицо хлопья пены, она отфыркивалась и продолжала счастливо смеяться.

Вырвавшись из-под туч грозового фронта на залитый солнечными лучами морской простор, девушка увеличила скорость и понеслась в виднеющемуся на горизонте одинокой точкой острову. По мере приближения становилось понятно, что остров на самом деле огромен, ничуть не меньше земного Мадагаскара. Стволы гигантских, разных оттенков красного, коричневого и синего цвета деревьев вздымались вверх на несколько километров. На самом деле это было одно огромное растение, замкнутая экосистема. Это Дерево было еще маленьким, вот занимающее весь соседний материк действительно потрясало воображение. Но даже здешнее вызывало у непривычного человека или иного разумного трепет. Величие. Иного слово не находилось. И величавый покой.

Петляя между разноцветными стволами, девушка со смехом отмахивалась от так и липнущих к ней фиолетовых бабочек с ладонь размером. Их крылья переливались и буквально сияли в полумраке чащи. Тысячи звуков, издаваемых обитающими здесь животными и птицами не были резкими, скорее они казались отголоском приветствия вернувшемуся домой. Вскоре впереди засияла мягкими огнями посадочная площадка Школы. Никто из внешних миров даже не понял бы, что здесь живут разумные существа. Не было никаких зданий, никаких искуственных конструкций, даже огни были на самом деле чем-то типа гнилушек. Придя сюда, Аарн просто попросили Дерево вырастить для них жилище и оно с удовольствием выполнило просьбу. Ни единой мертвой вещи не было в этом жилище, все вокруг жило и дышало. Новые симбионты ничем не нарушили экологию, наоборот, они первыми ощущали нашествие паразитов или какую иную беду общего дома, тут же спеша на помощь. И огромное полуразумное дерево испытывало к ним искреннюю благодарность и симпатию. Около их жилища всегда был самый свежий сок и тысячи сортов спелых фруктов. Обитающих здесь обожало все живое, самые свирепые хищники ластились к Целителям Душ. Ни один из зверей никогда бы не причинил никакого вреда ни одному из учеников и учителей Школы Духа. Наоборот, в случае любой опасности на помощь Целителям спешило любое живое существо. А те в ответ дарили свою любовь всему вокруг.

Даша мягко опустилась на дрогнувший под ее весом десятиметровый лист и пошла к его черенку, одновременно прося Дерево дать ей попить и открыть вход в Школу. Прямо к ее лицу опустилась лиана и девушка надкусила ее, наслаждаясь свежим, прохладным соком, хлынувшим ей в рот. Ветерок обвевал разгоряченное тело и она предвкушала, как нырнет в холодную воду озера. Напившись, Даша отпустила лиану и послала Дереву свою благодарность, получив в ответ добрую, материнскую улыбку. Всего неделю она в Школе, но уже влюбилась в это место. Навсегда влюбилась. В этот момент на ее плечи спрыгнули два белоснежных зверька и принялись верещать, ластиться и покусывать девушку за уши. Фарсенские сильхи на удивление хорошо прижились на Дереве. Один из них оказался самочкой и два дня назад разродился добрым десятком детенышей, уже вовсю прыгавшим по веткам вокруг Школы. Даша, посмеиваясь, почесывала сильхам спинки, ожидая пока неспешно двигающийся лист подвезет ее к стволу добрых пятидесяти, наверное, метров в обхвате. В нем была выращена часть жилых помещений Школы. Огромные, мохнатые шары, разбросанные по окрестным стволам, тоже скрывали в себе аудитории, лектории и иные учебные комнаты и залы. Ствол раздвинулся и Даша прыгнула в открывшееся отверстие, отпустив сильхов.

— О, вот и наша летунья, — встретил ее приветственный эмообраз Тра-Лгаа. — А мы уж и беспокоиться начали. Налеталась?

— Не-а! — покачала головой девушка. — Потом еще полечу.

— Неугомонная! — рассмеялась арахна, пощелкивая жвалами. — Желание после Слияния еще не возникало?

— Слава Господу, нет, — улыбнулась Даша. — Я этому так рада.

— А я — нет! — поморщилась Тра-Лгаа. — Ненормально. Должно было еще дня три-четыре назад появиться. Не повредил ли контакт с Мастером твоему Дару?

Даша тут же испуганно потянулась к своей сущности и улыбнулась. Нет, Дар был с ней. И он многократно усилился после Посвящения! Глубины, в которые была способна теперь проникать земная девушка, были недоступны почти никому из опытных Целителей Душ. Только Тра-Лгаа, Энесент, Марлена и Вивенах могли потягаться с Дашей на равных. И это сейчас. А что станет после обучения, когда девушка полностью раскроет Дар и отточит мастерство? Она не знала, но была очень довольна тем, что ей есть что отдать другим, есть возможность помогать в этой помощи нуждающимся. Даша тихонько улыбнулась, вспомнив свои размышления о сути Посвящения до прохождения оного. Ну ничего общего! Все ее страхи, предрассудки, стыд и иже с ним исчезли подобно зимнему снегу весной. Она все еще находилась в эйфории, ощущая всеобщую любовь, доброжелательность, желание помочь.

— Устраивайся, — добродушно проворчала арахна. — Сейчас покажу вашей беспутной троице двойственную связь любви с болью и желанием жить. Врайла, Кирсана, где вас Разрывающий Сети носит?

— Идем! — разлетелся по шарообразной комнате скомканный эмообраз и сквозь воронку гиперперехода влетели две запыхавшиеся девушки.

Орчанка весело скалилась, она была дико возбуждена и чуть ли не приплясывала от какой-то глубинной радости. Кирсана хихикала и тоже приплясывала. Вслушавшись в них, Даша поняла в чем дело и сама захихикала. Врайла впервые познала любовь мужчины и была в полном восторге. Подруга потащила ее в ближайший город на соседней планете, там давно привыкли к ищущим себе пару на ночь Целителям и Целительницам Душ. Орчанка сперва упиралась, а потом плюнула и повеселилась от души, познакомившись с молодыми художниками. О, да она, кажется, влюбилась! Совсем хорошо. Даша послала подруге образ хитрого, подмигивающего котенка и Врайла пуще прежнего залилась смехом. Арахна ожидала пока они успокоятся с терпением матери семейства, пережидающей выходки беспутных отпрысков, посматривая на девушек огромными, фасеточными глазами, в которых поблескивали смешинки. Ее эмофон был наполнен веселой иронией. Наконец, три ученицы забрались в огромный, удобный гамак, служивший Даше в последние дни постелью. Его сплела Тра-Лгаа из собственной паутины и спалось в нем на удивление хорошо. И сны снились хорошие.

— Начнем, — эмообраз арахны переливался всеми красками эмоспектра, такого виртуозного управления собственными чувствами ни одной из девушек видеть еще не доводилось.

Удобно устроившись в позе лотоса, Даша глубоко вдохнула и привычно ввела себя в транс. Пространство вокруг засветилось тысячами недоступных простому глазу оттенков. Рядом она ощущала подымающихся вслед за ней Врайлу с Кирсаной. Наставница скользила вокруг них почти невидимой тенью. Девушка только завистливо косилась на нее — хотелось бы ей так же легко ориентироваться в пространстве чувств. Не говоря уже о ментале. Это мастерство. Долго же еще придется учиться, чтобы стать не менее умелой. Силушкой-то Господь не обделил, да вот использует она ее пока так топорно, что самой стыдно. Даша поняла это, только понаблюдав за работой Тра-Лгаа. Арахна делала что-то невероятное, она дотрагивалась до одной нити, немного смещала ее и самый страшный психошок рассыпался сам собой. Девушка была попросту восхищена, Релла такого не умела. Что уж говорить о ней самой? Не зря Тра-Лгаа считается самым лучшим из Целителей Душ, ох, не зря. Вот бы так научиться...

— А теперь смотрите сюда, мои милые, — заискрился около подруг эмообраз арахны и девушки приготовились внимать словам наставницы. — Видите нить желания жить?

— Ага, — отозвалась Врайла. — Вон она, белая.

— Правильно, белая. Теперь берем нить любви.

В созданном арахной эмоциональном псевдопространстве вспыхнули тысячи и тысячи нитей, сгустков, скруток и связок, обычных для души любого разумного. Она попросту создала для учениц модель, на которой и собиралась показать им то, что хотела. Действительно, не издеваться же над кем-то? Внезапно сквозь все эмопространство псевдодуши протянулась алая нить любви, сцепившись буквально со всем вокруг, все подчинив себе. Нет, даже не любви, всепожирающей страсти. Тра-Лгаа действовала не спеша, она показывала, что происходит с душой, если эту страсть не удовлетворить. Как постепенно нарастают боль и отчаяние, сливаясь с любовью и становясь ее составляющими. Как корчится от боли душа, как пытается хоть куда-нибудь выплеснуть пожирающий ее огонь. Именно так рождается большая часть гениальной музыки и стихов. Так создаются величайшие полотна. Но тот, кто не изливал свою страсть в творчество, начинал медленно умирать. Духовно умирать. И спустя совсем недолгое время в мир являлось чудовище, уже не способное ни любить, ни верить.

Показав, что происходит без вмешательства Целителя Душ, Тра-Лгаа начала объяснять способы помочь тому, чья страсть не может быть удовлетворена. Если он, конечно, не становился творящим новое. Таким помощь была уже не нужна, такие и сами уже могли помочь любому. Они переходили на иной, малопонятный обычным смертным уровень.

Даша изо всех сил старалась запомнить сказанное и показанное наставницей, пыталась понять. Но никак не могла уловить в чем соль. Каким образом найти ту единственную чувствительную точку, при нажатии на которую происходило исцеление? Она вспомнила сперва холодную душу полковника Вермаля, а потом почти мертвую душу Вахата. Если бы тогда она умела то, что умеет теперь, то не пришлось бы так выкладываться. Внимательно наблюдая за действиями арахны, Даша все никак не могла уловить общую логику действий. Ведь ни один случай не похож на другой, действовать по шаблону невозможно. Но смысла в действиях наставницы не находила. Та дотрагивалась то одной нити, то до другой, отчего картина тут же менялась. Однако как именно она выбирала куда дотронуться? Девушка напряженно размышляла. Потом плюнула и попробовала обратиться к интуиции. Странно, но сработало. Действуя по наитию, Даша и сама бы дотронулась именно туда, куда дотронулась Тра-Лгаа. Но почему именно туда?! Ей очень хотелось понимать, что происходит.

"Не спеши... — раздался в голове смешок арахны. — Пока только запоминай и анализируй. Ты слишком мало знаешь, чтобы понять полностью. Учись и со временем поймешь".

"Ладно, — уныло согласилась Даша. — Не думала, что я настолько тупая..."

"Девочка! — весело рассмеялась Тра-Лгаа. — Я научилась полному анализу только на десятый год обучения! Ты же не имеешь понятия почти ни о чем! Только этим объясняется твое непонимание, а, отнюдь, не твоей тупостью".

"Хорошо! — повеселела девушка. — Тогда не страшно. Учебы я не боюсь!"

"Вот и хорошо! Выходи из транса, хватит с тебя на сегодня. Не забудь прислушаться к себе".

Выскользнув из транса, Даша последовала совету наставницы и вдруг ощутила желание, до боли знакомое желание. Эх, а она-то подумала, что уже все, что Посвящение избавило ее от этой "радости". Увы. Стыд теперь, конечно, не имел для нее никакого значения, но все-таки. Придется подыскивать себе пару на ночь, выхода нет.

— Ну, наконец-то! — добродушно-ироничный эмообраз Тра-Лгаа заставил Дашу вскинуться. — Я уже сильно беспокоилась, думала, что ты получила какие-то необратимые повреждения Дара.

— И почему я не из тех счастливых, которые не испытывают постоянного желания? — уныло спросила девушка. — Знала бы ты, как оно мне надоело...

— Сколько же вы, люди, нагромоздили глупостей вокруг самых естественных вещей! — удивленно щелкнула жвалами арахна. — В который раз сталкиваюсь и в который раз изумляюсь. Уже Посвящение прошла, но все равно никак успокоиться не может.

— Да показалось, что желание не вернется... — вздохнула Даша. — Слишком много времени и усилий на это тратить приходится.

— Любой Дар имеет свою цену, девочка, — тихо рассмеялась Тра-Лгаа, пристраиваясь около нее и поглаживая суставчатой лапой по голове.

— Ты тоже постоянно хочешь? — спросила девушка.

— Я иной расы и у меня несколько иная плата. Хотя желания порой довольно сильны. И я часто вынуждена бросать все, даже самые важные дела, и искать арахна мужского пола.

— Но если это не главное, то какова же твоя плата? — удивилась Даша.

— Я бесплодна... — в эмообразе Тра-Лгаа переливалась боль. — Ты не представляешь, какое это имеет значение для нашей расы. В Паутинниках бесплодных особей попросту поедают живьем.

— Господи! — вскрикнула Даша. — Какой ужас!

— Только с твоей точки зрения, — жвалы арахны мелко защелкали, что служило эквивалентом человеческого смеха. — Хотя мне, конечно, не доставляла никакого удовольствия мысль о том, что меня должны съесть. Меня готовили как главное блюдо для пиршества больших матерей Паутинника. Но тут пришел орден и я, сама не понимаю с чего, отщелкала Призыв. Представляю, что поднялось в Паутиннике...

— А что? — вскинулась Даша, ей было донельзя любопытно.

— Отношение к ушедшим в орден у арахнов примерно такое, как у вас к добровольно ушедшим в ад. Как к живым мертвецам. Раньше я не знала почему, но многое поняла за годы среди Аарн. Самое страшное в том, что съедают чаще всего тех, кто способен хоть как-то изменить статус кво. Тех, кто хочет нового, не будучи способным жить точно так же, как сотни тысяч лет жили предки.

— И у вас власть имущие — точно такая же сволочь, как и у нас, — снова вздохнула девушка.

— Все не так просто... Их поведению есть объяснение. Генетическая память расы. Любой желающий нового угрожает генетической стабильности, в далеком прошлом подобные едва не вызвали страшную катастрофу и чуть не уничтожили всех арахнов. Но условия изменились, а матери Паутинников этого не понимают, не желают понимать. И если не поймут, то наша раса погибнет. Впрочем, уже нет. Скоро в ордене станет как бы не больше наших, чем во всех Паутинниках Совва-Ог. Спасибо Мастеру.

— Ясно, — вздохнула Даша. — Как все-таки гнусно устроен мир. Внешний мир.

— Именно, что внешний, — эмообраз Тра-Лгаа нес ласковую улыбку. — На Аарн Сарт все иначе.

— Мне здесь так нравится! — рассмеялась девушка. — Чудо попросту! Эта всеобщая любовь, эта жажда создавать новое, стремление помочь, поддержать, научить. Трудно даже сформулировать.

— И не надо, просто живи и делай то, что можешь.

— Постараюсь.

— Наставница! — вмешалась в их разговор Врайла. — Мы уже не нужны?

— Нет. Завтра продолжим.

— Тогда мы побежали. Даш, ты скоро?

— Не, — ответили девушка. — Вы меня не ждите, мне в город надо. Сама понимаешь зачем.

— Ладно, тогда мы в бассейн!

Подруги махнули Даше на прощание и исчезли.

— Наставница, — спросила она, нахмурившись. — Неужели нет никакой возможности помочь Мастеру? Мы счастливы, а он от боли корчится...

— Хорошая моя девочка... — распахнула жвалы Тра-Лгаа, ее добродушный смешок заставил девушку смутиться. — Не ты первая хочешь ему помочь. Но ты единственная, кто, может быть, сумеет это сделать.

— Я? — искренне изумилась Даша. — А почему я-то?

— Ты первая из Целителей Душ, кто легко прошел через все его барьеры. Я пыталась в свое время — куда там! Не по силам. Мастер сам заявил, что ты — уникум.

— Вот оно, значит, как? — задумчиво пожевала губы девушка. — Интересно.

— Только не вздумай больше трогать его после Посвящения или иных магических действий! Для тебя это пока смертельно. Мы с Мастером вдвоем тебя едва вытащили после одного-единственного касания. Поняла?

— Да. Но раз я могу ему помочь, то что мне делать?

— Учиться, — ответила арахна с иронией. — Пока ты ничего еще не можешь. Только себя погубишь, если попытаешься. Научись всему, что возможно, найди собственные методы работы с душами и только тогда пытайся делать что-нибудь с магом уровня Мастера или Кержака.

— Благодарю тебя за урок, Тра-Лгаа, — вздохнула девушка и погладила наставницу по длинной, шелковистой шерсти. — Пойду я, желание доставать начинает.

— Иди, — иронично распахнула жвалы арахна. — Советую отправиться в Релль Тиль Анн, один из самых красивых городов Аарн Сарт. И буквально в двух шагах, каких-то десять световых лет.

— Попробую, — улыбнулась Даша, спрыгивая с гамака. — Только окунуться сначала надо.

Она помахала наставнице, выскочила из распахнувшегося в стене отверстия на ближайшую толстую ветку Дерева и радостно заулюлюкала. Энергия переполняла девушку, хотелось бегать и прыгать. Хотелось... Ну, понятно чего еще хотелось. Все ее подруги, кроме Врайлы, сейчас были один бог знает где, отправившись в обычное для новичков путешествие по Аарн Сарт. Ара и Лири сопровождали в этом путешествии Дарли, Гаине и Миримель. После возвращения все они вместе с Дашей решили стать одной семьей. Надо было бы, конечно, найти еще нескольких мужчин, но подходящих ни одна из девушек пока не встретила. Впрочем, это могло подождать, пока подруги вернутся из своего вояжа! Даша хотела было отправиться с ними, но Тра-Лгаа настояла на том, чтобы они с Врайлой и Кирсаной отложили путешествие до окончания учебы. Дар земной девушки нельзя было оставлять без контроля. Да она и сама это понимала, но очень жалела, что не смогла повидать все те чудеса, о которых взахлеб рассказывали подруги во время сеансов связи. И это за какую-то неделю! Как они все изменились после Посвящения. Особенно, Дарли. Куда только подевалась слабенькая девочка, неспособная сопротивляться ни единому приказу. Характер бывшей продавщицы стал сталью и ветром. После путешествия она собиралась поступить в легион. Да не в простой, а в "Коршуны Ада". Одновременно Дарли мечтала научиться пилотировать дварх-крейсера. У остальных подруг планов было не меньше. Что у кого получится, Даша не знала, но искренне желала им удачи.

Прыгнув с ветки вниз, девушка некоторое время падала, а затем раскрыла вживленные в мышцы спины крылья. Полупрозрачные, черные полотнища распахнулись и наполнились воздухом, подбросив ее на несколько метров вверх. Даша радостно рассмеялась и сорвалась в пике. В отличие от подруг, она любила купаться не в бассейне, а в озере у подножия Дерева. Вода там была ледяная, прозрачная настолько, что видно было дно и скользивших над ним разноцветных рыб. Врайла один раз попробовала окунуться вместе с подругой, но тут же с визгом вылетела на берег. И больше не изъявляла желания составить Даше компанию. Впрочем, девушка сама предпочитала купаться в одиночестве. В озере водилось весьма зубастое чудовище, которое охотно пообедало бы любым. Но для Целителя Душ зверь был совершенно безопасен и Даша сразу же вызвала его из глубины, плюхнувшись в воду с высоты. Поначалу перехватило дух от холода, но вскоре девушка чуть пообвыкла и немедленно оседлала всплывшего хищника. Потом они плавали наперегонки и девушка безбоязненно заплывала в огромную пасть, с интересом ощупывая клыки в половину своего роста. Обожание огромного животного окутывало Дашу подобно одеялу. Да она и сама не испытывала к зверю никаких отрицательных чувств, наоборот, мысленно гладила его, с нежностью гладила и животное радостно ревело от непривычной ему ласки. Наплававшись, девушка попрощалась с несколько разочарованным ее быстрым уходом товарищем по играм. Взлетев на ближайшую ветвь Дерева, Даша связалась с биокомпом своей комнаты и мгновенно высохла под потоком теплого воздуха, подувшим из маленького гиперперехода. Спутавшиеся волосы долго не желали поддаваться расческе и девушка шипела и ругалась, выдирая целые пряди. Потом плюнула на это бесполезное занятие и зашвырнула расческу в озеро. Заказав у биокомпа белую, полупрозрачную юбку до колен, Даша одела ее. Потом отдала короткий мысленный приказ и воздух впереди задрожал, превращаясь в зеркало.

Перед ней стояла юная, полуобнаженная ведьма с гривой роскошных каштановых волос и пылающими от возбуждения глазами. Соски ничем не прикрытой груди стояли торчком и Даша потерла их руками, возбуждаясь еще сильнее. Точно ведьма, только метлы не хватает для дополнения образа. Хохот девушки разнесся над озером, она распахнула крылья и прыгнула в закрутившуюся неподалеку воронку гиперперехода. Вперед, в Релль Тиль Анн!

Вырвавшись из гиперперехода в туманное небо, Даша ничего не поняла. Земли не было! Прямо посреди синих и розовых облаков висел золотистый город. Башни, переходы, какие-то совершенно непонятные ей конструкции. Но Господи, до чего же этот город был красив! Даша задохнулась от восторга, по ее щекам потекли слезы — перед ней было чудо. Великое чудо. Хотелось смотреть и смотреть, забыв обо всем, забыв даже дышать. Но вскоре желудок напомнил ей, что был бы не прочь получить немного еды. Девушка фыркнула и понеслась к висящему среди клубящихся туч городу. Она послала приветствие биоцентру Релль Тиль Анн и ей с обычной иронией ответили несколько двархов и биокомпов. Ого, никогда не встречала до сих пор разумных биокомпов! Она открыла навстречу прекрасному городу свою душу и город ласково принял девушку в свои объятия. Как-то незаметно в ее память вложили всю нужную информацию и вскоре Даша уже знала куда полетит. На самой вершине недалекой сине-золотистой башни был шар, в котором располагался один из дегустационных центров. Сегодня свои творения предлагали всеобщему вниманию молодые мастера феерий.

Казавшийся издали крошечным шар оказался трехсотметровым. В его оболочке распахнулось отверстие и Даша влетела внутрь. Сотни крошечных столиков стояли на различных уровнях многомерного лабиринта, выдержанного в тех же цветах, что и сам город. Опустившись на платформу неподалеку, девушка села за ближайший столик.

— Я рад приветствовать тебя, Целитель Душ! — появилось в воздухе перед ней лицо симпатичного, кудрявого парня. — Мы придумали несколько новых вкусовых феерий. Буквально вчера!

— С удовольствием попробую! — рассмеялась Даша.

Мастер феерий улыбнулся ей и махнул рукой. На столике перед девушкой тут же появилось несколько блюд и графин с каким-то бледно-розовым напитком. Она поблагодарила юношу, он снова улыбнулся и исчез. Запахи заставили Дашу хищно облизнуться. Она попыталась понять, что перед ней, но не поняла, махнула рукой и принялась за еду. Вкусно! Даже более чем вкусно. Она медленно пережевывала пишу, наслаждаясь каждым куском. Наевшись, девушка выразила свое восхищение довольным ее реакцией мастерам феерий. Они дружно пожелали ей хорошего отдыха в Релль Тиль Анн.

Довольно долго Даша носилась по перекрученным в трех измерениях улицам прекрасного города. Желание постепенно нарастало и девушка манипулировала им, то усиливая, то ослабляя, и удивляясь своим новым способностям. Но дальше терять времени не стоило, скоро возвращаться. Даша обратила внимание на стоявших чуть в сторонке двух молодых парней с фигурами античных богов и даже облизнулась, настолько они были хороши собой. Задорные, открытые улыбки говорили сами за себя. Послав им приветствие с недвусмысленным вопросом, Даша на секунду замерла. Все-таки остатки прежних комплексов никуда не делись и ей было немного неудобно.

— Рад видеть тебя, Целительница Душ! — отозвался один из них, брюнет с тонкими чертами лица, одетый в свободный, белый комбинезон. — Меня зовут Велт'Анэг. Моего друга — Кетан. Мы родились здесь.

— А меня зовут Дашей! — отозвалась девушка, опускаясь перед ними на круглую площадку. — Я родом с планеты Земля.

— Приятно познакомиться с тобой, — улыбнулся второй парень, прекрасно сложенный альбинос. — Мы будем рады провести с тобой вечер.

Трое Аарн взялись за руки и открыли друг другу свою память и чувства. Через каких-то пару минут Даша знала и понимала новых знакомых как саму себя. Даже больше, в себе-то она как раз разобраться еще не могла. Велт'Анэг был эмопоэтом и собирался на несколько лет пойти в какой-нибудь легион, чтобы набраться впечатлений для творчества. Кетан учился на зодчего у самого мастера Ирган-Ата и прилетел в Релль Тиль Анн проведать отца с матерью, обучавших молодых Аарн хронофизике в местном Хранилище Знаний. Оба были совсем молоды, лет по двадцать пять и совершенно чисты. Даша наслаждалась чистой их душ. Она буквально пила эту чистоту. Господи, ну ни капли зла! Ни единой недоброй мысли или побуждения! Знала, что по иному и быть не может, но до сих пор сомневалась. А самое главное, что они не видели в обращении к ним Целительницы Душ ничего постыдного, наоборот, такое поведение считалось здесь совершенно естественным. Другого молодые Аарн и представить себе не могли. Они восхищались красотой стоящей перед ними девушки и никакой грязи в их восхищении не было. "Господи, спасибо тебе, что ты привел меня в орден!" — от всей души поблагодарила Даша Создателя. Мимо прошла девушка с соломенными волосами и землянка с интересом проводила ее взглядом. Почувствовав ее интерес, незнакомка обернулась, улыбнулась и послала эмообраз извинения, сообщая, что она в парной семье и не имеет возможности присоединиться к ним. Даша искренне пожелала ей счастья и тоже улыбнулась. Девушка помахала ей рукой и ушла по своим делам. Парни переглянулись и предложили пригласить их знакомых девушек, давно мечтавших познакомиться с кем-нибудь из Целителей Душ.

— Буду рада, — кивнула Даша.

— Тогда идем, — решительно сказал Велт'Анэг и взял ее за руку, одновременно открывая гиперпереход и отправляя кому-то сообщение.

Они оказались в уютной, хотя и большой комнате, посреди которой висела в воздухе спальная платформа. Даша с интересом осмотрелась. Светло-бежевые стены навевали покой, на них висело несколько картин, изображающих пейзажи совершенно невероятных с точки зрения земного человека мест. В стене появилась еще одна воронка гиперперехода и оттуда буквально вылетели три девушки. Их эмофон источал любопытство и возбуждение. Даша с не меньшим интересом смотрела на них. При виде брюнетки с волнистыми волосами почти до земли, она испытала приступ возбуждения, черноволосые женщины почему-то всегда доводили ее до исступления. Брюнетка немного покраснела, лукаво смотря на Целительницу Душ. Потом остановилась и тут же разделась догола, несколько раз повернувшись вокруг своей оси, чтобы продемонстрировать фигуру. Потом подошла и решительно поцеловала Дашу в губы. Та ответила, только потом посмотрев на остальных. Не менее привлекательны. Предстоял очень приятный вечер, но спешить не стоило.

— Дилия, Аргена, Невея, — представились девушки, Даша назвала в ответ свое имя.

В душах новых знакомых царила та же кристальная чистота и она снова удивленно вздохнула. Но возбуждение постепенно брало свое, желание становилось с каждым мгновение все сильнее и сильнее. Она бросила взгляд на раздевшегося Велт'Анэга, подошла к нему, обняла и поцеловала. Он ответил на поцелуй, прошелся руками по ее телу, безошибочно находя эрогенные зоны. Потом поднял девушку за ягодицы и, не теряя времени, вошел в нее. Даша задохнулась, закрыла глаза и полностью отдалась наслаждению. Все предрассудки старого мира остались позади, она ощущала все, что сейчас чувствовал молодой мужчина, и наоборот. Только эмпаты знали такое нечеловеческое наслаждение, их ощущения отражались друг от друга и многократно усиливались. А видящие их были рады тому, что их друзьям так хорошо и сопереживали им. Попроси кто Дашу рассказать о том, что она испытала, девушка запуталась бы. Ей просто было хорошо сейчас и ничего больше значения не имело. Что будет дальше, она не знала, но не сомневалась, что никто из Аарн никогда ее не обидит и не оскорбит. А раз так, то пускай происходит все, что суждено.

— Привет, дед! — улыбнулась со вспыхнувшего на стене голографического экрана Лави.

— Рад видеть тебя, девочка, — широко улыбнулся старый маршал внучке. — Ты где сейчас, на Аарн Сарт?

— Нет, через полчаса будем у тебя, — рассмеялась девушка. — Идем в одно отдаленное место, а по дороге решили проведать. Да и Никита хотел кое о чем поговорить.

— Приятный сюрприз! Буду очень рад видеть. Как у тебя дела?

— Поступили вдвоем в легион "Бешеные Кошки", — похвасталась Лави. — Никите за разгром Проекта сразу лор-капитана дали, а мне с рядового пришлось начинать.

— Не тушуйся, — снова улыбнулся старик. — Ты у меня девочка умненькая и инициативная. Быстро пробьешься.

— Да разве это главное?! — отмахнулась девушка. — На Никиту с Ником снова неподъемное дело навалили. Да такое, что прежнее детскими игрушками показаться может! Опять он альфа-координатор, опять носится как загнанная лошадь, не спит, не ест.

— А такие, как он, без больших дел жить не могут, такие без больших дел с тоски мрут.

— Да знаю, — вздохнула Лави. — Но смотреть иногда больно. Сядет на стул и засыпает... Благо, мы уже преобразование прошли, а то бы совсем плохо было.

— Что за преобразование? — приподнял брови маршал.

— Полное изменение биологии и химии тела, вживление мощных биокомпов, сеоловых псевдомышц, оружия и боевых нанороботов. Мало того, мое тело сейчас — миниатюрный ти-анх, любая рана заживает почти мгновенно.

— А зачем это было нужно? — нахмурился старик.

— Видишь ли, дед, — вздохнула Лави, — "Бешеные Кошки" — это не просто легион, а контрразведка. И разведка. Понимаешь?

— Можешь не объяснять дальше. Не дурак как будто. Прошу об одном — будь осторожна, девочка.

— Постараюсь, — рассмеялась она. — Ладно, пока отключаюсь. Очень прошу тебя вызвать Кавина и Гласса. Мы очень ненадолго, максимум, на несколько часов. Поговорим и надо гнать дальше.

— Хорошо, — кивнул маршал. — Вызову.

— Тогда отключаюсь.

Удивленные нежданным визитом внучки маршала с мужем, Гласс с Кавином приехали очень быстро, за каких-то четверть часа. Впрочем, с установленными в каждом квартале гиперстанциями это проблемы не составляло. Они вошли в кабинет главы государства и забросали его вопросами, ответов на которые у старика не было. Прошло еще некоторое время и с предупреждающим звоном на стене закрутилась уже месяц не виденная на Фарсене воронка гиперперехода. Из нее вышли Никита, Лави, Ник и Рен.

— Рад снова видеть! — пошел к ним к ним маршал, обняв по очереди внучку и ее мужа.

— А я вас, — улыбнулся Никита.

Пока здоровались, обнимались, рассаживались за столом, прошла добрая четверть часа. Генерал Гласс с любопытством рассматривал Лави. Девочка как-то неуловимо изменилась. Счастлива, это понятно. Но она даже двигалась по-другому, куда и подевалась порывистость, угловатость. Сейчас она передвигалась мягко, подобно дикому вельху на охоте, под кожей перекатывались тугие мышцы, которых почти не было месяц назад. Да и муж ее изменился точно так же. А уж Ника, которого на Фарсене помнили худым, как щепка, очкастым пареньком, узнать вообще было трудно. Очки куда-то подевались, худоба сменилась упругими мышцами тренированного бойца. И те же движения сытого, но готового к мгновенному броску дикого вельха. Да, еще одно было интересным — на глазах Аарн то и дело на долю секунды появлялась поблескивающая металлом пленка.

— Ну как у вас тут дела? — спросил Рен.

— Неплохо, если честно, — потер висок Кавин, почти незаметно усмехнувшись. — Уже запущено производство гиперорудий, вернулась первая партия обученных вами людей и стало чуть полегче. Хорошо учить умеете, спасибо! Уехали молодые, неопытные ребята, а через пару месяцев вернулись готовые специалисты. Дело знают на ять, да и работают так, что щепки летят. Сейчас осваиваем трофейную космическую технику и учимся строить свою. На стапелях орбитальной верфи заложен линкор с гипердвигателями нового поколениями, уже через год выйдет в первый полет. Видите, даже на год раньше, чем вы предсказывали! Ваш Баг Бенсон дал нашим физикам хороший толчок, первые энергостанции на основе преобразования активного вещества туманности года через три встанут в строй. Да все так сразу и не расскажешь.

— Рады, что у вас порядок, — кивнул Никита. — А у нас, ежели честно, не очень, тенденции в галактике нездоровые прослеживаются. Понять не можем почему, но все признаки того, что надвигаются большие неприятности. Будем, естественно, предпринимать меры, делать все, что в человеческих силах. Но все сделать мы не в состоянии. Однако, это лирика, дело есть дело и никто за нас его не сделает. А пока я хотел поговорить о другом.

— О чем? — спросил Гласс.

— У меня на родине идет гражданская война.

— Ты рассказывал, — кивнул маршал.

— Сейчас мы идем туда с одной целью. Спасти побольше людей проигравшей стороны. Те из них, кто способны стать Аарн, войдут в орден. Люди низкого морального уровня будут спроважены в одно из государств Земли, а если точнее, то в США, таким там самое место. Но остаются честные люди, до конца воевавшие за свои убеждения. Офицеры с огромным боевым опытом, как и вы сами, прошедшие через ад. Но испачкавшиеся за время войны. Расстрелами или иными подобными действиями. Иногда сгоряча, иногда от горя. Но нам они уже не подходят.

— Вы предлагаете их нам? — прищурился генерал Гласс. — Откровенно говоря, не откажусь. Опытные офицеры мне нужны.

— В общем, да, — согласился Никита. — Но лучше, если с нами будут представители Фарсена. И сами отберут для себя людей.

— Я бы полетел, — заинтересованно покосился на него Гласс. — Кавин, ты тут без меня некоторое время справишься?

— Да справлюсь, конечно, — пожал плечами тот. — А надолго это?

— Недели три, вряд ли больше, — ухмыльнулся Ник. — Больше задерживаться мы попросту не имеем права. Слишком много дел дома.

— Тогда нет проблем, — усмехнулся маршал. — Лети Гласс, толковые люди нам не помешают.

— Договорились, — довольно ухмыльнулся генерал. — Возьму с собой полковников Марсета и Лонга из генштаба.

— Кстати, мы привезли вам еще полтысячи лам-истребителей, — сказал Рен. — И матки для их выращивания. Одна матка способна вырастить до сотни истребителей в год. Ребята, прошедшие обучение на разработчиков биокомплексов, вполне справятся с их программированием. Да и с разработкой новых типов машин. Еще выгрузим десятка два обучающих машин с программами по разным специальностям. В том числе, есть программа первичного обучения для пилотов лам-истребителей.

— Сколько этих маток? — вспыхнули глаза Кавина.

— Двести. Решайте куда сгружать, а то мы уже через несколько часов должны стартовать.

— Одну минуту.

Генерал включил свой биокомп и перед ним вспыхнул небольшой голоэкран. Связавшись с кем-то, он что-то коротко спросил. Ему ответили и Кавин кивнул. Потом сказал:

— На второй космодром около Берха-Валина. Вот сюда.

Он показал точку на карте. Дварх-майор кивнул и на секунду замер, отдавая распоряжение на "Путь Тьмы". Син Ро-Арх решил лично отправиться с Никитой и свежеиспеченный лор-капитан с некоторым трепетом взирал на легендарного дварх-адмирала. Но свою штаб-квартиру два альфа-координатора все-таки устроили на знакомом, ставшем чуть ли не родным "Пике Мглы". Тина постаралась на славу, отобрав лучшие крейсера и лучшие легионы для этой операции. Четыре полных легиона, сорок дварх-крейсеров первого флота, половина "Бешеных Кошек" и отряды поддержки. Четыре боевые станции нового поколения, идущие в режиме невидимости. Да и легионы не простые — "Коршуны Ада", "Ангелы Тьмы", "Ищущие Мглу" и "Видящие Свет". Основной задачей был поиск базы Предтеч, к Земле пойдут только четыре крейсера и одна станция. После окончания экспедиции станции было решено передать Фарсену. Но об этом пока сообщать маршалу не стали. Мало ли что может случиться, незачем раньше времени обнадеживать людей. Откровенно говоря, Никита планировал использовать Фарсен как запасную базу, где в случае катастрофы найдет убежище часть выживших. Но об этом заговаривать было рано, пусть на ноги встанут, научатся сами себя обеспечивать. Хотя уже видно, что пройдет пять-десять лет и Фарсен создаст собственную космическую индустрию.

— Разгрузка пошла, — повернулся Рен к Кавину. — Дальше сами разберетесь. Как выявлять прирожденных пилотов, вы знаете. Думаю, что машины недолго останутся на грунте. Обучить первичным навыкам может любой пилот любого крейсера, только попросите. Или обучающая машина. Кстати, что с экспедицией к внешним системам? Есть результаты?

— Кое-что есть, — ответил вместо начальника штаба маршал. — Сейчас ученые пытаются проникнуть в недра внешних планет этих систем. Там действительно скрыто что-то исскуственного происхождения, продолжающее работать. И это что-то почему-то не воспринимает нас как врагов. Позволяет рыться, где заблагорассудится. Даже пару раз предупреждало о возможных обвалах. Внезапно около людей вспыхивал какой-то странный символ. В первый раз наши не поняли, что их предупреждают. Двое погибло при обвале. Теперь уже знают и при появлении этого символа бегут из места его появления со всех ног. Понять пока так ничего и не смогли. Продолжают раскопки.

— Интересно, — прищурился дварх-майор. — Видимо, искуственный интеллект этих сооружений почему-то принял вас за наследников своих хозяев.

— Кто знает, — скривился Гласс. — Рано говорить что-нибудь определенное.

— Действительно рано, — кивнул Никита, потирая, по привычке, левую щеку. — Давайте поговорим о более насущных вещах.

Говорили всего пару часов, больше времени у Аарн не было. Маршал с трудом урвал полчаса, чтобы пообщаться с внучкой наедине. Лави рассказала столько всего невероятного о Посвящении и обо всем, чему стала свидетелем, что старик только головой покачивал. Поверить было трудно, но девочка не стала бы ему лгать. Хотелось бы ему поговорить как-нибудь с создателем этой странной цивилизации, с тем, кого Аарн называют Мастером. Интересно, чем он руководствовался? Чего пытался добиться? И добился ли? Не окажется ли орден колоссом на глиняных ногах? Все могло быть. Но кое-что из общественного устройства Аарн стоило позаимствовать для себя. Особенно идею профессиональных команд, подотчетных профессиональным советам. Команд, собирающихся в случае необходимости для решения конкретных задач. И подбирать в них необходимо лучших из лучших. Надо будет подробно продумать возможную структуру и ничего не делать наспех, слишком это серьезно. Слишком страшные последствия вызовет ошибка.

— Вы готовы, генерал? — обратился к Глассу Рен, когда маршал с внучкой вернулись к остальным.

— Готов, — проворчал тот, закидывая на плечо лямку большого армейского рюкзака.

Рядом с генерал стояли несколько напряженные мужчины лет сорока, оба в полковничьей форме ОАФ. Неожиданный приказ выдернул их из дому и они еще не пришли в себя после известия, что отправляются вместе с Аарн в глубины космоса. Но приказ есть приказ и прекословить господа полковники не решились, характер у генерала Гласса был не сахар и разнос в случае чего он учинял такой, что мало не казалось. Мог и разжаловать, а то и под трибунал отправить. Хотя за два месяца мира он несколько смягчился, но сердить старого зубра все равно не решался один из его подчиненных. Гласс был возбужден и чуть ли не приплясывал. Откровенно говоря, он с детства мечтал о космосе и завидовал Кавину, побывавшему там. Хотя чужаки и разуверили его в доброте этого самого космоса, но интерес к нему все равно никуда не ушел.

— Ну, пока, дед! — поцеловала маршала в щеку Лави. — Жаль, нет времени подольше погостить, но ты сам понимаешь, что такое дело. По дороге назад завезем Гласса с набранными людьми, может смогу побыть пару деньков. Но обещать не буду, кто знает, что может случиться? Только Создатель. Возможно все.

— Конечно, девочка! — рассмеялся старик. — Очень рад, что тебя повидал. Приятный был сюрприз. Помни, что у тебя есть дом, в котором тебя любят и ждут.

— Я помню, дед, — рассмеялась девушка. — Кстати, твоему будущему внуку уже две недели!

— И ты, беременная, отправилась в полет?! — полезли на лоб глаза маршала.

— Не-а, — скорчила хитрую рожицу Лави. — Зародыш в маточном репликаторе. Женщины ордена не вынашивают детей по старинке. Зародыш помещается в специальное устройство и в нем дорастает до девяти месяцев. Мальчик, будет похож на Никиту, но глаза и губы от меня.

— И все-то в этом ордене не по-человечески... — вздохнул старик.

— Вам, мужчинам, легко говорить, не вам рожать. А это, между прочим, больно!

— Да разве я что против имею? — развел руками маршал, с иронией посматривая на раскрасневшуюся внучку. — Странно просто.

— Ничего странного! — агрессивно заявила девушка. — Хорошо хоть среди Аарн кто-то о женщинах подумать удосужился! А то они развлекаются, а нам вынашивать и рожать!

— Тише-тише, — прогудел сзади посмеивающийся генерал Гласс. — Никто тебя и твой орден обижать не собирался. Непривычно, вот и все.

— Ладно, — фыркнула Лави. — Действительно, чего это я так разошлась?

— Пора, — подошел к ним Никита.

Он пожал руки маршалу с Кавином, улыбнулся и шагнул в гиперпереход. Лави чмокнула деда в щеку и поспешила вслед за мужем. Генерал Гласс помахал рукой друзьям, набычился и последовал примеру Аарн. За ним шли полковники. А потом уже Рен с Ником. Гиперпереход схлопнулся.

— И что ты об этом думаешь? — спросил маршал задумчиво смотрящего на стену Кавина.

— Что-то тут не так, — мрачно ответил начальник штаба. — Такими встревоженными я Никиту и Ника ни разу не видел. У них какие-то большие проблемы, голову ставлю!

— Я пришел к тем же выводам, — вздохнул старик. — Скажу одно — если вдруг у нас попросят помощи, поможем. Вопрос в другом — что именно происходит? Когда будут готовы следящие станции и гиперперехватчики? Я хочу внимательно следить за происходящим в галактике. Нельзя больше быть слепыми и глухими.

— Думаю, через полгода запустим хотя бы одну станцию и пару гиперперехватчиков. По крайней мере, эфир прослушивать сможем на всех диапазонах.

— И то дело, — кивнул маршал. — Кстати, Лави мне многое рассказала о внутренней структуре ордена и мне кажется, что кое-что мы может позаимствовать и для себя.

— А ну-ка, а ну-ка, — заинтересовался Кавин, садясь за стол и наливая себе немного виски. — Внимательно тебя слушаю.

Маршал вздохнул, тоже сел и принялся рассказывать. По мере его рассказа брови начальника штаба то хмурились, то приподымались. Он напряженно о чем-то размышлял, одновременно быстро чертя на листке бумаги одному ему понятную схему. Потом поднял глаза на маршала и медленно опустил веки, соглашаясь с его выводами. Старик только усмехнулся — с Кавином они уже много лет понимали друг друга почти без слов и в тандеме всегда выдавали отличные результаты. Оставалось надеяться, что и в этом случае будет так же.

Шипение открывшегося люка заставило поежиться. Но тридцать вторая ничем не выдала своего страха, внешне она была совершенно спокойна и уверена в своих силах. Впрочем, остальные выглядели не менее спокойными. Только лицо двадцать шестой подергивалось. Всем было понятно, что двадцать шестая — отработанный материал и уже сегодня будет утилизирована. Понимала это и она сама, не собираясь сдаваться без боя. Хотя прекрасно знала, что никто с ней драться не станет, попросту пристрелят издали как взбесившуюся собаку. Снова наступил момент, когда за воспитанницами питомника пришли. Куда их забирают? Зачем? Почему одних берут, а других убивают на месте? Ни одна из девушек не знала ответов на эти вопросы, но каждая хотела жить. Потому всегда стремилась быть первой, старалась исполнять все приказы надзирателей как можно лучше. Выяснять отношения между собой в питомнике строго-настрого запрещалось, наказание за драку было страшным. Можно было живьем попасть в кислотный утилизатор, а такой смерти не пожелаешь самому лютому врагу. И каждая из номерных вне зависимости от личности, управляющей телом на сей раз, держалась в рамках. Но исподтишка гадила остальным как могла.

— Все готово, господин... — лебезил перед кем-то невидимым старший надзиратель. — Воспитанницы построены и ожидают.

— Заткнись, — ответил холодный, уверенный в себе мужской голос. — Не слепой.

Если бы в небольшой вестибюль попал кто-нибудь посторонний, то был бы немало изумлен. Зрелище было странным, почти невероятным, казалось фантазией какого-то старого извращенца. Около стены по стойке смирно застыли пятнадцать обнаженных, черноволосых девушек. Абсолютно одинаковых девушек, до последней черточки лица, до последнего изгиба тела одинаковых. Они быть столь красивы и утонченны, что походили скорее на легендарных эльфиек, чем на женщин из рода людей. Огромные зеленые глаза, фигуры богинь, распущенные волнистые волосы до пояса. Только вот взгляд каждой был взглядом затравленного звереныша. В прекрасных зеленых глазах полыхала ненависть ко всему миру, который настолько жесток к ним. И ужас, непередаваемый словами ужас. Ни одна из этих девушек за всю свою жизнь ни слышала ни от кого даже доброго слова. За малейшую провинность следовало жестокое наказание. Если какая не сдавала тестов на интеллектуальное или физическое развитие, то жизнь такой неумехи обрывалась в тот же день на глазах у остальных. Эта группа была не единственной в этом непонятном питомнике. Около пяти сотен точно таких же девочек и девушек от пяти до пятнадцати лет жили здесь. В их жизни не было ничего, кроме учебы, тренировок, тестов и наказаний. Ни одна не знала почему она тут, для чего их учат, к чему готовят. Но к чему-то ведь готовили, однозначно готовили. Имен у них тоже не было, только номера. Запрещалось даже давать друг другу прозвища. Когда очередной группе исполнялось четырнадцать, приходил загадочный господин. Он внимательно осматривал девушек, отбирал двоих-троих, еще нескольких оставлял на дополнительную подготовку, а оставшихся отдавал в полное распоряжение надзирателей. Что те творили с не оправдавшими надежд, рассказать было бы трудно. В живых ни одна из них не оставалась и умирали девушки очень нелегко, испытав перед смертью все муки ада. Это происходило на глазах младших, даже пятилетних крох заставляли смотреть.

Тридцать вторая молча ожидала главного события в своей жизни. Она очень долго готовилась к этому событию, тайно готовилась, наблюдая и анализируя кого брали, а кого нет. Помнила качества всех воспитанниц старших групп и знала чего ожидать от каждой. И готовила себя к испытанию, в случае необходимости меняя личности, как перчатки.

"Да все равно не возьмут! — взвизгнула Злюка".

"Молчи, если жить хочешь, — спокойно ответила Умница, контролирующая на данный момент тело. — Не вздумай перехватывать контроль, все вместе подохнем".

"Она права, — поддержала ожидающая своего часа Убийца. — Сиди и не рыпайся".

"Да ладно вам... — пробурчала Злюка. — Я же не эта дурочка мечтательная. Достало просто все..."

"Ведьма, ты готова? — спросила Умница".

"Да, — отозвалась та, послав остальным довольный волчий оскал. — Нас им удавить так просто не получится. Я тут парочку сюрпризов на всякий случай подготовила..."

"Смотри, чтобы из-за твоих сюрпризов нам туго не пришлось, — фыркнула Хитрюга. — То-то старший надзиратель долго искал, кто его в отхожую яму спихнул. Скажи спасибо, что на семнадцатую, мир праху ее, подумал..."

Ведьма ехидно захихикала. Все остальные насторожено наблюдали за ней. Все, кроме спящей мечтательной Дурочки, которой очень редко позволяли просыпаться. Эта неприспособленная к жизни личность способна была за один день напрочь уничтожить все, сделанное остальными за годы. После пары экспериментов ее усыпили и не давали просыпаться, пичкая нужной информацией во сне. Если бы не то обстоятельство, что именно Дурочка должна была стать основной личностью, то ее бы давно растворили. Но, увы. Приходилось мириться с ее мечтательностью, верой в совершенно невероятные вещи и непроходимой глупостью. Ну что такое, скажите на милость, любовь? Что обозначает сие понятие? Или дружба? Или доброта? Разве такие вещи бывают? Нет, естественно. А эта идиотка верит в них. Противно даже.

Из-за угла вынырнули телохранители господина и быстро заняли заняли ключевые точки. Бывало так, что кто-нибудь из сошедших с ума воспитанниц пытался напасть на господина и такого больше повториться не должно было. Потому девушек держали под прицелом плазмеров. В стороне было видна инфокамера, транслирующая происходящее в этом вестибюле остальным воспитанницам. Зачем это делалось? Ни одна не понимала. Тридцать вторая сделала для себя вывод, что этим господин пытался чего-то добиться от них. Как казалось Умнице с Хитрюгой, они сумели понять, чего именно. По крайней мере, надеялись, что поняли. Ошибка ведь будет стоить жизни.

Послышались чьи-то шаги и в вестибюле появился высокий мужчина с седыми висками, одетый в темно-серый костюм тармиланского псевдошелка. Бриллиантовый узор на щеке принадлежал одному из высших аристократов княжества. Хотя год назад у господина этого узора не было. Лицо его было спокойным, немного вытянутым, нос прямым, короткие волосы черными с проседью. Серые, внимательные глаза скользнули по замершим у стены девушкам и сощурились. Взгляд каждой воспитанницы источал физически ощутимую ненависть. И ужас. Смертельный ужас, что ее не возьмут и она станет очередным примером для нерадивых. Господина сопровождал одного с ним роста мужчина помоложе, лет тридцати пяти, может быть сорока, несший в руках небольшой биокомп. Его аристократическая невозмутимость дала трещину и он избегал смотреть на обнаженных девушек.

— Ну что, Лоех, — повернулся к секретарю господин, — как думаешь, попадется нам сегодня что-нибудь стоящее? Или опять сплошные пустышки?

— Не мне судить, — отозвался тот, смотря в пол, сегодня ему отчего-то было до боли жалко несчастных четырнадцатилетних девочек, не видевших в своей жизни ни единого светлого мгновения.

— Жалеешь их? — приподнял брови господин.

— Да, — мрачно ответил Лоех, дернув щекой. — Я же человек, в конце концов. Слишком это жестоко.

— Понимаю, — на мгновение потеплели глаза его сюзерена. — И рад, что ты сумел остаться человеком. Но сам права на жалость не имею. При другом воспитании мы не сумеем получить ту единственную, которая нам нужна.

— Извините меня, — склонил голову секретарь. — Все понимаю, но трудно смириться когда видишь их...

— Ничего, — позволил проскользнуть по губам легкой улыбке господин. — Справишься. Не первый год тебя знаю. Ты меня еще ни разу не подводил. Надеюсь, Лоех, что так будет и дальше.

Ренни кивнул. Почему-то господин граф предпочитал называть его вторым именем. Впрочем, какое это имеет значение? Важно то, что единственной их надеждой на победу были эти вот несчастные девочки. Странно, но факт. И жалость придется упрятать куда подальше, чтобы не мешала делу.

Тридцать вторая внимательно слушала малопонятный разговор и подсознательно ощущала, что не ошиблась. Господину нужны от них какие-то конкретные качества. И эти качества могли возникнуть только у тех, кто воспитывался в условиях, подобных здешним. Умница немедленно начала многовариантный анализ по методу Касита с новой точки зрения, Хитрюга подбрасывала ей темы для размышления, поворачивая каждую то одной, то другой стороной, а Злюка выступала адвокатом Проклятого, осмеивая все их потуги. Убийца и Ведьма молчали, внимательно наблюдая за всем вокруг и готовясь перехватить контроль над телом в случае необходимости. Дурочка спала.

Господин не спеша двигался мимо шеренги девушек, внимательно осматривая каждую. Правда, в некотором отдалении по настоянию охраны. Добравшись до двадцать шестой, от обратил внимание на дергающиеся губы девушки. Она с ненавистью и обреченностью смотрела на мучителя, понимая, что все, ее короткая жизнь пришла к своему завершению. И оказалась права.

— Почему здесь некондиционный экземпляр? — холодно спросил господин у старшего надзирателя.

— Но она по тестам одна из лучших, — попытался возразить тот, бледнея.

— Не умеет владеть собой. В брак.

— Будь ты проклят, сволочь! — вскрикнула в отчаянии двадцать шестая. — Когда-нибудь тебя заставят заплатить за всех, кого ты убил!

— Когда-нибудь, да, — спокойно ответил господин. — Но это будешь не ты. Убрать ее!

Кто-то их охранников поднял плазмер и голова двадцать шестой разлетелась на куски, забрызгав соседок кровью и ошметками мозга. Но ни одна из девушек не пошевелилась, как будто не произошло ничего необычного. Тридцать вторая стояла так же спокойно, однако Хитрюга отметила, что щека господина почти незаметно дернулась при словах двадцать шестой и тут же сообщила об этом Умнице для внесения нового параметра в модель. Та немедленно изменила режим сходимости и внутренне довольно хмыкнула. Вот теперь все сходилось! Господину все это не доставляет никакого удовольствия, он ни в малейшей степени не является садистом, попросту добиваясь чего-то своего, и ради этого пожертвует чем и кем угодно.

— Кто-нибудь из вас видит перед собой что-нибудь необычное? — негромко задал господин традиционный вопрос.

Он задавал этот вопрос на каждом выборе. Но что он имел в виду, не понимала ни одна из девушек. Ведь перед ними ничего не было. Лучше уж промолчать, чем лгать. За ложь наказывали очень страшно и ни одна не была столь глупой, чтобы солгать.

"Чего он хочет? — немного раздраженно спросила Умница".

"А пусти-ка, я посмотрю, — потянулась вверх Ведьма. — Что-то я такое вижу..."

"Иди, — заинтересованно ответила Умница и уступила той контроль над телом, сменив временную константу".

Ведьма поднялась еще выше и довольно оскалилась. Неужели ни одна дура не видит этого разноцветного клубка нитей прямо перед ними? Непонятно. Ничего, сейчас она устроит господину маленькую пакость. Ехидно захихикав, Ведьма протянула невидимые руки и преобразовала клубок нитей в большой, пульсирующий разными цветами кукиш. Пусть подавится, гад такой! Господин вдруг резко остановился, глаза его расширились, от лица отлила кровь.

— Кто из вас это сделал? — холодно спросил он. — Лучше признавайтесь сразу.

Девушки испуганно смотрели на него, не понимая, что он имеет в виду.

"Снова твои поганые шуточки, сука! — рявкнула Умница, выдирая у Ведьмы контроль над телом. — Ты же нас погубила!"

"Сама сука! — отозвалась та. — Наоборот, мы его теперь интересуем! Сама подумай своей умной башкой. Я же за много лет первая, кто мало того, что увидел его клубок, но и изменил его!"

"Она права, успокойся, — одернула Умницу Хитрюга. — Это наш шанс. Быстро проведи анализ".

Та ничего не ответила, полностью задействовав все резервы мозга.

"Да, я ошиблась, — сказала она через пару секунд. — Надо признаваться".

— Это сделала я, господин, — ступила вперед тридцать вторая.

— Да? — приподнял он левую бровь. — А если так? Как ты ответишь?

"Ведьма! — в панике взвыла Умница. — Бери контроль!"

"Уже!"

Увидев вместо кукиша белую стену, окружившую господина, Ведьма только оскалилась. Внутренне, конечно. А затем осторожно приклеилась к этой стене, становясь ею. И тут же преобразовала защитную стену в ее противоположность. Секретаря вдруг притянуло вплотную к господину, он испуганно вскрикнул, попытался вырваться, но силовая хватка Ведьмы держала крепко.

— Наглая девчонка! — фыркнул господин. — Но молодец. А так?

Стена мгновенно превратилась в переплетение нитей, рванувшихся к тридцать второй. Резкая боль ударила по нервам, нити коконом опутали девушку, принявшись душить. Для постороннего взгляда ее вдруг взметнуло в воздух что-то невидимое. Ведьма с ненавистью скрипнула зубами уже явно и принялась за дело всерьез. Откуда только и силы взялись. Она отсекала нити, меняя их направленность, сплетая из них нечто смертельное, черное, жестокое.

— Стоп! — господин поднял руку, мгновенно уничтожив все нити и тридцать вторая рухнула на пол. — Ты заигралась, девочка. Отпусти плетение, ты хоть сама соображаешь, что плести начала?

— Нет... — мрачно ответила Ведьма. — Показалось, что так можно защититься.

— Если бы ты доплела эту гадость, — снова фыркнул господин, — то умерли бы не только мы с тобой, но все люди на несколько тысяч миль в округе. Никогда не думал, что черную связку Мархена можно сплести по наитию. Поздравляю, из тебя будет толк.

"Ну, Ведьма... — восторженно протянула Умница. — Ну, ты даешь... Что ж ты раньше молчала, что можешь легко всю эту сволочь перебить?"

"А я знала? — огрызнулась та. — Отбивалась просто".

Господин подошел к тридцать второй и взял ее за подбородок, внимательно уставившись девушке в глаза. Зеленые глаза юной красавицы были совершенно непроницаемы, только в глубине горела тщательно скрываемая ненависть. Он удовлетворенно кивнул — то, что надо. Сменить направленность ненависти будет очень даже просто. Потом сказал:

— Отойди в сторону, подождешь там. Тебя ждет еще один экзамен.

Тридцать вторая поклонилась и отошла в угол. Сразу пятеро охранников взяли ее под прицел, держа пальцы на курках.

— При первой попытке коснуться вероятности ты будешь убита, — негромко проинформировал ее господин.

— Что такое вероятность? — удивилась Ведьма.

— Нити, — ехидно ухмыльнулся господин. — Те самые разноцветные нити, из которых ты плела свои игрушки. Надо же, невежественное дитя сплетает связку Мархена, не имея при том никакого понятия о вероятностях. Стой спокойно, а то у охраны нервы на взводе.

Тридцать вторая замерла. Только не хватало спровоцировать охранников застрелить ее уже после того, как она сумела заинтересовать господина. Лучше постоять не шевелясь. Ноги вскоре затекли, но девушка не решалась даже дрожать. Страх и возбуждение колотили ее, она внимательно наблюдала, как господин заставлял остальных решать обычные тестовые задачи, делать еще что-то непонятное. Он досадливо морщился, несмотря на блестящие результаты, выданные почти всеми. О чем речь, даже задачи по многомерной навигации в гиперпространстве эти четырнадцатилетние девочки решали мгновенно, ничуть не напрягаясь. Память каждой была почти абсолютной. Но господину нужно было что-то другое. Отобрав еще двоих, двадцать первую и двадцать девятую, далеко не лучших по тестам, он отошел в сторону и задумался.

— Остальные ваши, — обернулся господин к низко поклонившемуся старшему надзирателю.

Глаза того тут же вспыхнули животной похотью. Отданные ему девушки в отчаянии застонали, кое-кто попытался дернуться, куда-то бежать, но надзиратели хорошо умели справляться со своими подопечными. И вскоре нейрохлысты заставили несчастных в судорогах попадать на пол. Господин холодно смотрел на эту картину, секретарь зажмурился и отвернулся, что-то неслышно шепча себе под нос и кусая губы. Трое отобранных застыли неподвижно, молясь про себя Благим, чтобы господин не передумал и не отдал надзирателям и их. Что те творят с попавшими в их власть, каждая видела не раз и при одной мысли о том, что и ее ждет такая судьба, была готова на что угодно.

— Не при мне! — одернул господин какого-то надзирателя, ухватившего корчащуюся от боли девушку за грудь.

— Простите, господин! — испуганно поклонился тот, отпуская жертву, только ткнув ее снова нейрохлыстом для острастки.

— Пшел вон, скот! Чтобы не забывался, получишь десять плетей. Старший надзиратель, ты слышал?

— Да! — вскинулся тот, сжигая провинившегося подчиненного гневным взглядом. — Будет исполнено.

— Забирайте их, — кивнул господин на корчившихся на полу от боли девушек, — и вон отсюда. Быстро!

Надзиратели, продолжая кланяться, похватали отданных им для развлечений воспитанниц и поспешили скрыться с глаз человека, от которого зависела их жизнь. Не раз случалось так, что вызвавший его гнев нерадивый надзиратель тут же расстреливался охраной и ни один не хотел, чтобы это произошло с ним самим. Вскоре в вестибюле остались только господин со своим секретарем, охранники и трое отобранных девушек. Двадцать первая, двадцать девятая и тридцать вторая. На первый взгляд, они были совершенно одинаковы, кто не знал, что такое эти девушки, решил бы, что перед ним сестры-близнецы. На редкость красивые близнецы.

— Марен, — повернулся господин к одному из охранников. — Давай.

Охранник с совершенно невозмутимым лицом подошел к девушкам и вдруг снял штаны. Все трое с недоумением уставились на немалых размеров мужское достоинство, не понимая, что это значит. Чего еще от них хотят?

— А теперь я приказываю доставить Марену удовольствие ртом.

Холодный голос господина заставил каждую замереть. И только потом до них дошел страшный смысл сказанных им слов. С раннего детства в воспитанниц приюта вбивали, что сделать то, что им сейчас приказали, означает погубить себя. Означает потерять и жизнь, и честь, и саму душу. Означает стать проклятой Благими. Так это или нет, девушки не знали, но верили, что так. Ибо это было первое, что делали надзиратели с приговоренными. С теми, кто должен был умереть. И потому это унижение в сознании каждой воспитанницы питомника намертво срослось со смертным приговором.

— Я не буду делать этого, господин... — мрачно пробормотала двадцать девятая. — Не буду.

Он внимательно посмотрел в наполненные отчаянием и решимостью глаза девушки. Кивнул и скомандовал:

— Убрать!

Кто-то из охранников выстрелил, грудь двадцать девятой пересек ряд рваных отверстий и она рухнула на пол, захлебываясь собственной кровью. Пару раз дернулась и затихла. Оставшиеся в живых две девушки замерли.

— Я жду, — холодно сказал господин.

Двадцать первая глухо всхлипнула, подошла к охраннику и упала перед ним на колени. Тридцать вторая закусила губу — Благие, неужели и ей придется пойти на такое страшное унижение? Господин молча смотрел на замершую около охранника на коленях девушку. Потом коротко кивнул. Охранник плотоядно ухмыльнулся, взял двадцать первую двумя руками за голову и резким движением свернул ей шею. Потом отбросил труп в сторону и снова замер.

— А что сделаешь ты? — с любопытством спросил господин.

Ему, значит, любопытно? Сволочь поганая... Тридцать вторая дрожала всем телом, непонимающе смотря на трупы двух девушек, похожих на нее саму, как две капли воды. И так ему не подходит, и эдак... Так чего же он хочет?! Отчаяние все больше подымалось из глубин души, на глазах застыли слезы, губа была прокушена насквозь. Выхода не было. Возможности выжить — тоже. Что он там говорил? Умрут все люди в радиусе нескольких тысяч миль? Но и он тоже? Тогда и собственной шкуры не жаль! Умница отступила в сторону, передавая управление личности, которая еще ни разу не выходила наружу, скрываясь в глубине сознания. Убийце. Господин, внимательно наблюдавший за девушкой, удивленно приподнял брови и переглянулся с секретарем. Она резко изменилась. Из глаз исчез страх, теперь в них горела насмешка над ним, над собой, вообще над всем миром. Тридцать вторая сгорбилась и направилась к охраннику какой-то странной, вихляющейся походкой. Никто не знал, что под контролем Убийцы она могла двигаться со скоростью, при которой человеческий глаз уследить за ней был не способен. Подойдя поближе, девушка вдруг метнулась вперед, ухватила охранника за его причандалы и резко рванула вниз, от души добавив коленом. Прикрывшись телом взвывшего от неожиданной боли Марена от плазмеров остальных, Убийца мгновенно передала контроль Ведьме, ожидающей своей очереди со злорадным хихиканьем. И Ведьма тут же сплела ту самую черную, страшную, пугающую ее саму связку, которой отбивалась от атаки господина. Но не применила, остановившись за полшага до этого. Теперь, даже если ее убьют, связка раскроется и отомстит за нее.

— Мне терять нечего, господин... — с трудом выдавили пересохшие губы.

Он откинул назад голову и захохотал как безумный. Смеялся добрых пару минут. Охранники с секретарем посматривали на светящуюся страшным, черным светом девчонку с ужасом, но молчали, не смея сказать ни слова.

— Вот, девочка! — заговорил, наконец, господин. — Именно этого я от тебя и ожидал. Никогда не смей сдаваться, всегда дерись до конца! Без страха за собственную шкуру! Вот такой ты мне и нужна.

— Драться до конца... — задумчиво протянула тридцать вторая. — Я запомню ваш урок.

— Запомни, пойдет на пользу, — кивнул он и повернулся к охранникам. — Не сметь стрелять. Причинивший вред этой девушке будет умирать очень медленно.

Снова посмотрев на напрягшуюся тридцать вторую, господин сказал:

— Можешь отпустить придурка. Или хочешь убить? Так убей.

— С удовольствием! — осклабилась Ведьма, на секунду разделив контроль с Убийцей.

Та легко сбила крепкого, мускулистого мужика с ног и свернула ему шею. Свернула точно тем же движением, каким сам охранник расправился с двадцать первой. Остальные охранники потрясенно замерли, смотря на миниатюрную, оскалившуюся девушку, похожую сейчас на выходца из ада. Глаза ее горели каким-то желтым, лихорадочным огнем, вокруг тела вилась черная, туманная дымка, в которой безошибочно угадывалась сама смерть. И охранникам было страшно.

— Я доволен тобой, девочка, — насмешливо сказал господин, подошел к тридцать второй и потрепал ее по волосам, ничуть не боясь готовой сорваться с ее пальцев смертельной связки. — Запомни как держать наготове плетения. Со временем научишься создавать их на ходу, а пока придется обходиться заранее созданными заготовками. Завтра я начну тебя учить. И если ты думаешь, что от наказания за лень тебя спасут твои неуклюжие потуги в магии, то ты сильно заблуждаешься.

— Я поняла вас, господин, — низко поклонилась Ведьма, отпустив Убийцу. — Приказывайте.

Теперь она видела, что ее жалкая связка ничем не повредила бы этому сухопарому, полуседому человеку. Его окружало защитное плетение, с которого соскальзывал даже взгляд, не говоря уже о чем другом. Ох и нескоро же она сумеет создать что-либо подобное... Но если останется в живых, создаст. Со временем. Чтобы отомстить за все пережитые мучения, требовалось терпение, очень много терпения. Она терпеливо будет ждать своего часа. Пусть годы или даже десятилетия. Однажды дождется. Никто и никогда не жалел тридцать вторую. Что ж, она тоже никого и никогда не пожалеет. А уж тем более того, кто ответственен за создание этого страшного питомника.

Господин легко читал в глазах девушки молчаливое обещание и насмешливо ухмылялся. Хотя в глубине души ему тоже было страшно — он создал чудовище и вскоре придет время выпустить это чудовище на свободу. Не хотелось, слишком опасно, но загнать зверя, на которого всю свою жизнь охотился Дарв ис Тормен, могло только подобное чудовище. Предстояли еще годы и годы подготовки, но впервые за много лет он получил по-настоящему удачный экземпляр. Дар этой четырнадцатилетней девчушки был невероятен, она станет магом такой силы, что сам он и рядом стоять не будет. Да, придет время и тридцать вторая заставит заплатить его самого. Заплатить по всем счетам. Что ж, это справедливо. И если случится после того, как она уничтожит существо, ради охоты за которым создана, то пусть ей. После его жизнь уже не будет иметь никакого значения. Дарв ис Тормен взял девушку за руку и повел навстречу новой жизни.

Глава 10.

Голубая планета в клочьях облаков плыла внизу, она казалась такой безмятежной, такой спокойной. Ничего не говорило о тех бурях, что прокатывались по ее поверхности, напрочь разрушая судьбы сотен миллионов человеков. Никита молча смотрел на занявший всю стену туманного зала "Пика Мглы" экран и только вздыхал. Земля. Россия. Родина. Рядом с ним стоял задумавшийся о чем-то Ник. Оба прекрасно понимали, что там, внизу, для них места уже нет. Они слишком много узнали, слишком много повидали и будут ощущать себя на Земле как в клетке. Да и эмпатия напрочь отсекла их от жизни обычных людей. Они Аарн и этим все сказано. Ничего не добавишь.

— А время-то на вашей планете в два раза быстрее обычного идет... — эмообраз подошедшего сзади Рена переливался задумчивостью и недоумением.

— В смысле? — повернулся к нему Никита.

— Как ты знаешь, Земля находится в закрытом от внешнего мира пространственном пузыре, — напомнил дварх-полковник. — Выяснилось, что ход времени внутри него тоже не совпадает с общегалактическим. У нас прошло четыре месяца, а здесь около восьми.

— Интересно, — прищурился Ник. — Хотелось бы мне понять каким образом наша планета оказалась замкнута в этом пузыре.

— Увы, ответа на этот вопрос не знает даже Баг Бенсон. Да и нам сейчас не до того, если честно. Асиарх с Карсархом завершили первичное сканирование.

— И?

— Мы прилетели очень вовремя, — усмехнулся Рен. — Как будто специально подгадали. Крым пал неделю назад, сейчас красные отлавливают и расстреливают оставшихся в живых и не сумевших эвакуироваться солдат и офицеров Белой армии. Обещают всем сдавшимся амнистию, а на деле...

— Ясно, — прикусил губу Никита. — Я не удивлен.

— Я тоже, — тяжело вздохнул бывший красный комиссар. — Наши дорогие вожди давно показали, что они из себя представляют.

— Мало того, — вздохнул дварх-полковник, — люди сами регистрируются, поверив в обещанную амнистию. Многим даже службу в армии обещают, а потом арестовывают и расстреливают. За неделю расстреляно около тридцати тысяч человек... Потому не будем терять времени, постараемся спасти хоть некоторых. Только Син просил тебе напомнить, что устраивать новых социальных потрясений не стоит. Ничего хорошего из этого не получится.

— Зачем повторять то, что давно уже оговорено? — пожал плечами Никита. — Все будем делать тихо и незаметно. Никаких следов нашего присутствия на Земле остаться не должно. Люди попросту исчезнут вместе с семьями, в нынешнем бардаке их исчезновение спишут на войну.

— В таком случае, мы не имеем права брать никого из известных личностей, — усмехнулся Ник.

— Согласен, — кивнул контрразведчик. — К тому же, никогда не доверял высокопоставленным особам, почти все они являются такой сволочью, что слов для описания подобрать трудно.

Красный комиссар от души расхохотался в ответ на эту сентенцию. Рен тоже ухмыльнулся, потом махнул рукой и метрах в трех от них вспыхнула в воздухе карта Крыма.

— Нашли кого, Асиарх? — спросил дварх-полковник.

— Ищу, — недовольно проворчал дварх. — Потерпи немного. Хотя стой, кое-что есть. Объявляй тревогу, там людей расстреливать собрались!

На экране показалась лощина, поросшая каким-то чахлым кустарником. Около одного из кустов сгрудилось с десяток мрачных, небритых мужчин в грязных и рваных шинелях с погонами. Еще четверо неподвижно лежали чуть в стороне. Видно было, что их захватили врасплох, во время сна. Наверное, группа офицеров пыталась пробраться к побережью. Увы, у них не получилось, попались одному из отрядов красных, прочесывавших местность. Разномастно одетые люди держали группу офицеров на прицеле и видно было, что им все безразлично. Они даже не ненавидели тех, кого собрались убивать, они попросту делали свою работу. Чистили Крым от "нежелательных элементов".

— Как и говорили, усыпляем "товарищей" и накладываем фальшивую память, — криво ухмыльнулся Никита. — Будут помнить, что расстреляли очередную группу офицеров и ничего необычного при этом не произошло. Кто идет, коршуны?

— Да, — кивнул Рен. — Сам-то пойдешь в первую вылазку?

— Обязательно! — потер руки контрразведчик. — Ни за что не упущу такой возможности.

На экране было видно, как красные передернули затворы винтовок и прицелились в молча ожидающих смерти людей. Но выстрелить не успели. Ни с того, ни с сего они начали опускаться на землю, устраиваться поудобней и немедленно засыпать. Какая-то минута, и спали уже все. Ошеломленные, ничего не понимающие люди застыли на месте, не веря своим глазам. Что это значит? Почему краснопузые уснули? Что вообще происходит? А закрутившиеся в воздухе туманные, черные воронки в полтора человеческих роста вообще ввергли большинство в ступор. Белые офицеры круглыми глазами смотрели на выскальзывающих из воронок людей в черных, зеркальных доспехах и только молча открывали рты. Как будто зевали. Примерно так открывают рты рыбы, внезапно вытащенные из родной стихии на воздух. А то, что эти странные незнакомцы висели в воздухе, стоя на маленьких досках, совсем сводило с ума.

— Здравствуйте, господа! — раздался чей-то уверенный голос.

Из воронки вышел светловолосый мужчина лет тридцати, одетый в незнакомую, черно-серебристую форму с огненным глазом на левом плече. Он широко, открыто улыбался. Какой-то сияющей улыбкой, что ли, иного определения никто подобрать не смог. Следом за ним появился человек пониже с довольно ехидной физиономией. Этот сразу отошел к уснувшим красным и принялся внимательно их осматривать. И тут же согнулся в приступе явно болезненной рвоты.

— Что, Ник? — с иронией спросил первый. — Думал, среди тех есть кто достойный?

— Думал! — огрызнулся тот. — С этим вот, Сашкой Морозовым, мы с семнадцатого года вместе воевали. Никогда бы не поверил, что он такой сволотой окажется...

— Наивный.

— Твои не лучше! Вон хоть на тех двоих посмотри! Своих же товарищей на смерть посылали, чтобы собственные шкуры спасти.

— Простите, — вмешался в непонятный разговор один из офицеров. — С кем имеем честь?

— Никита Ненашев, — кивнул первый незнакомец. — Лор-капитан легиона "Бешеные Кошки", орден Аарн. Текущий альфа-координатор. Мы прибыли за вами, господа. Не за вами конкретно, сейчас группы наших легионеров прочесывают Крым в поисках выживших.

— Ненашев? — выступил вперед еще один офицер с полковничьими погонами. — Штабс-капитан?

— Бурцев? — прищурился тот. — Подполковник Бурцев? Александр Владимирович?

— Полковник, — усмехнулся офицер. — Уж полгода как. Я вас и не узнал в этой форме поначалу. Что все это значит?

— Эмигрировав после поражения армии Колчака, я совершенно случайно попал в довольно странную организацию, — ухмыльнулся Никита. — И прижился в ней. У нас там большие дела заворачиваются, люди толковые нужны. Вот я и подумал, а не отправиться ли нам за ними в Россию? Спасти тех, кого можно и дать людям шанс.

— Воевать?

— Пока нет, — покачал головой контрразведчик. — Надеюсь. Но что будет дальше, знает один господь бог. Нужно быть готовыми к любому исходу. Приглашаю к нам на крейсер, господа. Те, кто нам не подойдет, будут высажены в любой стране, ими избранной. И не с пустыми карманами, не считаю себя вправе обрекать бывших сослуживцев на полуголодное существование. Кто хочет остаться здесь, того мы не держим. Прошу только учесть, что вас быстро отыщут красные, а во второй раз мы спасать вас не станем. Извините за откровенность, господа.

— Не за что извиняться, штабс-капитан, — криво усмехнулся полковник Бурцев. — Мы не дети, чтобы пичкать нас байками. Куда идти?

— В воронку, — кивнул ему Никита. — Приглашаю вечером ко мне, Александр Владимирович. Посидим, выпьем понемногу. Тогда и поговорим толком. Извините, у меня не будет времени заниматься вашим размещением. На то есть другие люди, а на мне сейчас командование всеми нашими отрядами в Крыму. Сами понимаете, что это такое.

— И сколько же их всего, ваших легионеров? — спросил кто-то.

— Около двадцати тысяч человек.

— Но что такое орден Аарн?

— Терпение, господа, немного терпения! — поднял руки Никита. — Вечером я вам все объясню. Не сейчас, пока мы говорим, кого-то еще расстреливают. Мой долг спасти всех, кого смогу.

— Если нужна помощь, штабс-капитан, мы в вашем распоряжении, — внимательно посмотрел на него Бурцев. — Кстати, в трех милях деревня, там полный сарай наших.

— Рен, — повернулся к вышедшему из воронки дварх-полковнику Никита.

— Слышал, — кивнул тот. — Сейчас отправлю людей. Ты туда?

— Нет, пожалуй, — вздохнул контрразведчик. — Вы и без меня справитесь. А нам с Ником стоит заняться сканированием Стамбула, Харбина, Парижа и Лондона. Там могут оказаться нужные нам люди. Что генерал Гласс?

— Слюной исходит от любопытства, — фыркнул Рен. — Уважаю! Старик уже, а сумел сохранить в себе мальчишку. Вериль сейчас его обихаживает, уговаривает на обратной дороге в ти-анх залечь, а он все ерепенится.

— Вериль и мертвого уговорит, — ухмыльнулся Никита. — Эта девица крейсер руками сдвинет, если что не по ней будет.

— Целитель, — пожал плечами дварх-полковник. — Сам знаешь, что с ними спорить бесполезно. Она, кстати, велела тебе передать, что если снова надрываться станешь, то собственными руками удушит. Потом оживит и снова удушит. И так, пока не одумаешься.

Переглянувшись, Аарн грохнули хохотом, представив, как невысокая, худенькая Вериль душит не такого уж маленького Никиту. Полковник Бурцев внимательно слушал малопонятный ему разговор. Штабс-капитан очень изменился, трудно представить, что человек за каких-то полтора года может так измениться. Судя по всему, он занимает в этом своем ордене довольно высокое положение. Когда только успел? Странное что-то здесь происходит. Впрочем, выбора все равно не было. Оставаться в Крыму — верх глупости, красные прочесывали местность частой гребенкой, не оставляя в живых никого. Черная воронка пугала, но там была жизнь. Какая? А черт ее знает. Но жизнь. Лучше неизвестность, чем подыхать здесь без какого-либо смысла. Война проиграна и места на родине ему больше нет.

— Что ж, господа, идем, — повернулся к офицерам Никита. — Не будем терять времени. Вас я все-таки провожу сам, потом будете показывать остальным что к чему уже как старожилы. А за предложение помощи — спасибо. Но мы справимся.

Он покосился на четыре неподвижных тела и спросил:

— А что с ними? Убиты или ранены?

— Убиты, — скривился кто-то.

— Как давно? — деловито поинтересовался Рен.

— С полчаса назад.

— Тогда ничего страшного, оживим. Для начала придется в госпиталь завернуть. Вериль!

— Чего тебе? — появилось в воздухе изображение молодой женщины с вьющимися каштановыми волосами.

— Готовь ти-анх, — ответил дварх-полковник. — Оживление. Четыре тела, полчаса с момента смерти.

— Поняла, — кивнула Целительница. — Через пять минут буду готова принять.

Голоэкран погас и Рен покосился на снова застывших в остолбенении белых офицеров. Слова о том, что убитых оживят и появившееся в воздухе изображение молодой женщины изумило их до зубовной боли.

— Это всего лишь связь, — попытался успокоить ошеломленных людей дварх-полковник. — Очень удобная, на любое расстояние.

— Связь... — помотал головой Бурцев. — Не слышал я что-то, что хоть в какой-нибудь стране изобрели такую связь.

— Есть многое, о друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам... — ответил ему цитатой Никита. — Не воспринимайте так близко к сердцу, Александр Владимирович. Скоро вы насмотритесь такого, что всегда почиталось совершенно невозможным.

Несколько легионеров подхватили мертвецов и скрылись в воронках. Вслед за ними ушел Рен. Белые офицеры снова переглянулась, потом кто-то решился, осенил себя крестным знамением и тоже шагнул в пугающий черный провал. Полковник был одним из последних. На миг потемнело в глазах и он оказался в огромном, метров пятисот в длину, светло-сером овальном зале. В нем в беспорядке стояли столики с едой и напитками, диваны, кресла. Около стены прямо в воздухе висела карта Крыма, на которой горели красные и зеленые огоньки. Переход от мрачного крымского вечера к этому залу застал многих врасплох и люди застыли, не понимая что происходит и где они они вообще оказались.

— Здравствуйте, господа! — донесся до них звонкий девичий голос. — Мое имя Лави. Прошу вас садиться и угощаться. Возможно, кто-нибудь хочет искупаться или переодеться?

— Не отказался бы, — проворчал пожилой, усатый есаул. — Позвольте представиться — Борохов, Михал Петрович.

Остальные офицеры тоже представились, с любопытством смотря на красивую, молодую женщину с короткими, черными волосами. Кожа ее была несколько непривычного, желтоватого оттенка. Но не такого, как у китайцев. Да и глаза не были узкими. Одета женщина была в такую же форму, как и штабс-капитан Ненашев.

Никита вышел из воронки, осмотрелся и сразу же направился к жене.

— Как ты тут? — его эмообраз переливался цветами тревоги.

— Все хорошо. Решила делом заняться, буду распределять людей по каютам и все в том же роде.

— А где мы, кстати?

— На боевой станции, — ответила Лави. — Дварх-капитан выделил целый уровень для размещения людей. На нем и сотню тысяч народу без особых проблем разместить можно. Никого из гвардов, драконов и арахнов здесь тоже нет, чтобы не пугать наших подопечных раньше времени.

— Господин штабс-капитан? — подошел к ним полковник.

— Лор-капитан, — поправил его Никита. — Или альфа-координатор.

— Лор-капитан... — задумчиво повторил тот. — Непривычное звание. А что дальше? И как мы тут вообще оказались?

— Прошли через гиперпереход, — ответил контрразведчик. — Эта та черная воронка. Она позволяет мгновенно перемещаться на любое расстояние. А дальше? Дальше Лави расселит вас по каютам. Отдыхайте. Вечером, когда мы соберем достаточное количество людей, расскажем что к чему. Могу сказать сразу, что вариантов будет три. Тем, кто нам подойдет, мы предложим войти в орден. Часть оставшихся сможет стать офицерами армии одного государства, приходящего в себя после страшной войны. Тех, кто не подойдет ни нам, ни этому государству, мы переправим туда, куда они заходят. В любую страну по их выбору.

— Любопытно... — прикусил губу полковник.

— Кстати, познакомьтесь, — усмехнулся Никита. — Лави, моя жена.

— Жена? — приподнялись брови белого офицера. — Очень приятно, сударыня. Полковник Бурцев, Александр Владимирович.

— Мне тоже приятно познакомиться с соотечественниками моего мужа, — мягко улыбнулась молодая женщина.

— Вы не русская? — внимательно осмотрел ее полковник. — Говорите вы очень хорошо, никогда бы не подумал, что вы иностранка.

— Лави родом из страны, которая готова предоставить гражданство большинству из вас, — заметил Никита. — Прошу пока не спрашивать из какой, вы все равно не поверите. Потерпите несколько часов.

— Будь по-вашему, — вздохнул Бурцев, озадаченно оглядывая зал.

А зал был огромен, метров пятисот только в длину. И не менее трехсот в ширину. Поначалу полковник даже не обратил внимания на его величину. Да и показывающие что-то огромные экраны не показались чем-нибудь необычным, он принял их за окна. Вот потолок, по которому медленно перемещались светящиеся фигуры, заставил поежиться. Что-то в этом помещении было неуловимо чуждое. Непривычное. Но вот что? Полковник даже себе не сумел бы ответить на этот вопрос. Вдруг в стене сбоку завертелись сразу десятка два черных воронок и оттуда валом повалили люди. Первыми были несколько Аарн в черных доспехах, а вслед за ними шли и шли люди, одетые порой в сущие обноски. Но на плечах каждого были погоны. Нижних чинов было мало, все больше офицеры, унтер-офицеры, казаки. Когда воронки схлопнулись, оказалось, что в зале собралось уже больше трехсот человек. Полковник Бурцев несколько ошеломленно оглядывал их. Похоже, что легионеры ордена добрались до застенков красных.

— Извините, но я должна заняться делом, — кивнула Лави и вышла в центр зала. — Господа! Прошу минуту внимания!

Ошеломленные от мгновенного перемещения в непонятное место люди постепенно замолкали и поворачивались к ожидавшей девушке. Черно-серебристая форма подчеркивала изящество ее фигуры, непривычного типа красота лица завораживала. На губах сияла улыбка, полная радости и доверчивости. Стоящим в зале сильным мужчинам захотелось, чтобы никто и никогда не заставил эту красавицу разочароваться в ее доверчивости. Захотелось защитить ее от любой опасности. Полковник Бурцев только головой покачал — умело жена штабс-капитана играет на чувствах представителей сильного пола, ничего не скажешь, умело. Редко когда доводилось видеть манипулирование столь виртуозное. Ведь молодая женщина даже почти ничего не сказала, всего лишь улыбнулась, а почти все мужчины в зале готовы идти за ней на край света.

— Господа, — продолжила Лави, когда все вокруг уже смотрели на нее. — Сейчас перед вами откроются выходы в коридоры. Каждая дверь в каждом коридоре — это каюта на двух человек. В каютах у вас будет возможность помыться и переодеться. Через каждые двести-триста метров расположены столовые залы, в которых вы сможете поесть, выпить, пообщаться.

— Простите, госпожа... — заговорил какой-то невысокий, плотный офицер. — Но где мы?

— На боевой станции ордена Аарн, — улыбнулась ему Лави. — Немного позже, когда мы соберем больше людей, будет созвано общее собрание, на котором вам объяснят все. Прошу вас не нервничать, господа. Вы теперь в безопасности. Кое-кому из вас будут предложены варианты дальнейшей службы. Остальным будет предоставлена возможность выехать за рубеж.

— Понятно... — задумчиво пробормотал он. — Дальнейшей службы, значит? Кому-то мы понадобились.

— Если вы думаете, что хоть кому-нибудь будет что-то навязываться, то ошибаетесь, — фыркнула девушка, пожав плечами. — Впрочем, сами убедитесь со временем. Раненых прошу проследовать в госпиталь. Вот эта воронка.

На правой стене взвихрился гиперпереход, над которым загорелась надпись: "Госпиталь". Кое-кто из ошеломленных людей вздрагивал. Но кое-кто направился к ней. Особенно те, кто страдал от ран, едва перетянутых какими-то тряпками. Многие передвигались с помощью сослуживцев, так как сами идти не могли. Они входили в воронку и исчезали. Появившиеся откуда-то люди в такой-же черно-серебристой форме, как и на неизвестной девушке, начали разводить белых офицеров по каютам. В стенах то и дело появлялись новые гиперпереходы, откуда выходили новые группы ошеломленных людей. Им по-быстрому объясняли в чем дело и тоже отводили отдыхать.

Никита смотрел на этот бардак и только головой качал. Похоже, что он был слишком оптимистичен, когда надеялся заняться сегодня сканированием городов, в которых собралась основная масса русских эмигрантов. Судя по прикидкам Асиарха, только из Крыма придется вывозить больше двадцати тысяч человек. А то и поболе. Раз так, то стоило взять Бурцева и поговорить с ним. Этот человек подходил по всем параметрам, один из двархов станции уже просканировал его и выдал положительный результат. На грани, конечно, но Посвящение пройти сможет. А Посвящение растворит в его душе все возникшие за войну ростки зла. Вопрос только, согласится ли он. Впрочем, тот же вопрос относился ко всем, кто по своим душевным качествам способен стать Аарн.

— Видите кого-нибудь знакомого, полковник? — спросил Никита у Бурцева.

— Многих знаю шапочно, — ответил тот. — А близко? Почти никого из друзей в живых не осталось. Разве что подполковник Малышев, вон он, около стены стоит. Не знал даже, что он жив еще. Есаула Борохова неплохо знаю, хороший рубака. И офицер отличный.

Попросив дварха станции просканировать указанных двоих, Никита удовлетворенно кивнул. Старая истина, что подобных людей притягивает друг к другу, оказалось верной и сейчас. Оба подходили.

— Сегодня у меня заняться чем-нибудь другим уже не получится, — задумчиво сказал он, — потому приглашаю вас, Александр Владимирович, и ваших знакомых к себе в гости. Посидим, выпьем, поговорим.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение, штабс... Простите, лор-капитан. Никак не привыкну.

— Ничего страшного, со временем привыкнете, — ухмыльнулся Никита. — Если договоримся, то быть вам дварх-полковником, командиром "Русского Легиона". Название, конечно, будет другим, но суть не в названии.

— Русского легиона... — повторил нахмурившийся полковник. — И чем же будет заниматься оный легион?

— Давайте поговорим об этом за бокалом хорошего вина. И не здесь. Нам мало кто из присутствующих здесь людей подойдет, не стоит при них обсуждать такие вещи.

— Как пожелаете, — пожал плечами Бурцев.

Он направился к стоявшему у стены подполковнику Малышеву, о чем-то коротко переговорил с ним, кивнул на Никиту. Потом подошел к задумчиво осматривающему зал есаулу, поздоровался и тоже пригласил к лор-капитану. Полковник не знал, что ему и думать. Откровенно говоря, организация кем-то неизвестным из остатков Белой армии русского легиона его не удивила. Он только пытался понять кому это могло быть выгодно, но определенных выводов пока сделать не мог. Возможно, Франция? Вряд ли, у той есть Иностранный Легион, в котором и так немало русских зарабатывают себе гражданство. Тогда кто? Туманный Альбион? Вряд ли, англичане снобы, каких поискать еще. Да и не слышал он, чтобы хоть какая страна обладала такими способами связи и мгновенного перемещения. Что-то тут очень странное. Да и это название, орден Аарн. Кто они? Неужели, действительно древние тайные ордена, обладающими невероятными знаниями, не выдумка? Очень похоже на то. Никакого иного вывода полковник Бурцев сделать не мог. Передернув плечами, он подвел есаула к бывшему штабс-капитану и представил по всем правилам.

— Рад знакомству, господа, — поклонился тот. — Возможно, у вас есть желание для начала искупаться и переодеться в чистое?

— Уже говорил, что не откажусь, — проворчал есаул, подполковник только молча кивнул.

Никита улыбнулся и отвел их свою каюту на "Пике Мглы", приказав биокомпу доставить одежду и вырастить еще две ванных комнаты. Пока офицеры мылись, он времени зря не терял, подключившись к главному биокомпу крейсера и занявшись анализом собранных Асиархом данных. Первичное сканирование выявило немало интересных людей и каждым из них придется заняться вплотную. Итак, что мы имеем? Трое в Париже, четверо в Харбине, восемь в Лондоне. И более сорока человек в Стамбуле, куда сейчас толпами прибывали беженцы из Крыма. Уже неплохо. Жаль, что далеко не все из этих людей способны будут стать Аарн. Его бывшая профессия накладывала некоторые ограничения и многие из коллег на глазах становились законченной сволочью. Мало кто сумел сохранить свою душу, будучи контрразведчиком.

— Благодарствую за баньку, господин лор-капитан, — добродушно проворчал выбравшийся из ванной комнаты раскрасневшийся есаул. — Думал уж перед смертушкой и помыться-то не доведется.

Вскоре появились остальные двое. Офицеры были одеты в доставленные биокомпом простые, темно-серые комбинезоны. Они с подозрением оглядывали себя и друг друга. Очень уж непривычно выглядели они в этой странной, немного мешковатой одежде. Едва удалось понять, как она вообще застегивается. Пуговиц не было, края просто слипались и комбинезоны после того казались цельными. Сапоги вырастали прямо из штанов.

— Прошу к столу, господа, — указал рукой на круглый стол посреди салона Никита, одновременно заказывая у биокомпа плотный обед на четверых.

Офицеры только вздрогнули, когда поверхность стола подернулась туманом и из ниоткуда возникли блюда, тарелки, бокалы и бутылки. Через полминуты перед ними был роскошно накрытый стол. Вкусные запахи терзали ноздри давно по-человечески не евших людей. Бутылки с незнакомыми напитками тоже обещали немало удовольствия.

— Скатерть-самобранка, мать его... — завороженно пробормотал подполковник Малышев, есаул задумчиво рассматривал стол и кривился, почесывая в затылке. Полковник Бурцев мрачно жевал нижнюю губу.

— Что-то в этом роде, — улыбнулся Никита. — Не обращайте внимания, господа. Это все бытовые мелочи, вскорости вы увидите такое, что и представить себе никогда не могли.

— Вот как? — еще сильнее нахмурился полковник. — И что же?

— А вот...

Никита повернулся к одной из стен и она превратилась в экран, демонстрируя взглядам застывших на месте людей плывущую внизу в клочьях облаков Землю.

— Вы уже поняли, какую планету вы видите перед собой? — спросил он. — И где находитесь сами?

— Неужто в небесах? — сощурился есаул.

— Не совсем в небесах, — ухмыльнулся Никита. — Немного повыше. Возможно, не все из вас слышали, что существуют и иные миры, кроме нашего. И там живут иные люди. Впрочем, не только люди.

— Читал что-то... — ответил еще больше помрачневший полковник.

— Это тот свет, что ли? — спросил есаул.

— Нет. Вы живы и находитесь на звездном корабле, предназначенном для того, чтобы перемещаться между мирами. Корабль очень велик, более пятидесяти миль в длину и никогда не опускается на поверхность планет. Внизу его раздавит собственный вес.

— Но как вы оказались здесь? — спросил Бурцев.

— Давайте выпьем, господа, — усмехнулся Никита, наливая каждому по бокалу "Черного вала". — И я все расскажу. Выпьем за тех, кого с нами уже нет.

Он встал, склонил голову и почти неслышно сказал:

— Пью этот бокал в память человека, который спас мне жизнь и открыл дорогу в орден Аарн. За тебя, Лар даль Далливан, наследный принц Арнасарта!

Контрразведчик поднял бокал и залпом выпил. Потом дернул щекой и снова сел. Офицеры последовали его примеру, каждый вспомнил какого-нибудь близкого ему человека, погибшего на этой войне, и выпил в честь его или ее памяти.

— А теперь, слушайте... — начал Никита, подцепляя вилкой кусок какого-то мяса и отправляя в рот. — Восемь месяцев назад в камеру смертников в иркутском ЧК бросили человека...

Контрразведчик рассказывал свою историю не спеша, отвечая на вопросы не верящих невероятному рассказу офицеров. Если бы не видеозаписи, которые по его просьбе крутил в каюте Асиарх, они и не поверили бы. Сперва перед белыми офицерами потекли кадры уничтоженной колонии на Тарсале, потом совещание у Релира, история проникновения на научную базу Проекта под видом бесноватого капитана Бальсета. Захват базы, совещание Военного Совета, назначение Никиты альфа-координатором. А вслед за тем Фарсен и произошедшее там. Вскоре офицеры возбужденно обсуждали незнакомую им тактику легионеров ордена и способы атаки. Глаза их возбужденно горели, только есаул выглядел задумчивым.

— Вот так оно все и случилось, — развел руками Никита, закончив рассказ. — Понимаю, что трудно поверить, но это правда.

— Верю, — усмехнулся полковник. — Не придумаешь такого. Да и возможности этого вашего ордена... Впечатляют, скажем так. Именно они меня и убедили.

— Вот и хорошо.

— Значит, ваш Командор отправил вас сюда за людьми?

— Не совсем так, — вздохнул Никита. — Это я вспомнил о том, что здесь много подходящих людей, когда было принято решение создать четыре новых легиона. Людей, которым некуда податься. А у нас многие найдут новую родину. Вот я и предложил полететь на Землю.

— Вы уже не считаете себя русским? — внимательно посмотрел на него подполковник Малышев.

— Считаю, — вздохнул Никита. — Но жить в России не смог бы. Зная и умея то, что я знаю и умею сейчас, не смог бы. Ощущал бы себя сидящим в клетке. Да и физически было бы очень тяжко. Понимаете, в орден людей берут по душевным качествам и тот, в ком есть подлость, не сможет стать Аарн.

Он коротко рассказал о том, чем является орден Аарн, об эмпатии и телепатии. Потом показал кое-какие картины внутренних миров Аарн Сарт, которые успел повидать сам.

— Понятно... — снова нахмурился полковник. — А не страшно вам так жить, не имея ничего своего? Даже мыслей.

— Нет, — широко улыбнулся Никита. — Не страшно. Вот в обществе людей, несущих внутри себя зло, я находиться не могу. Помните, как вырвало моего друга, когда мы вас забирали?

— Да.

— Он сдуру полез в души кое-кого из красных, надеясь, что его бывший приятель окажется достойным. Увы, тот оказался редкой сволочью.

— Приятель? — поднял брови есаул. — Среди краснюков?

— А Ник сам бывший красный комиссар, — фыркнул Никита. — До сих пор никак не может поверить, что большинство его товарищей — законченная сволочь. Прошу не удивляться и повторяю, что в орден людей берут исключительно по душевным качествам. А кем был человек до того, как попал к нам, красным, белым или синим в крапинку, никакого значения не имеет. Среди нас есть все. И принцы, и рабы. Эти слова сказал человек, который спас мне жизнь и в тот же день погиб сам. Он как раз был принцем. Я пил в честь его памяти, вы слышали.

— По душевным качествам... — задумчиво протянул полковник. — Трудно принять ваши слова. Да и понять, ежели честно. Но почему вы все это рассказали нам троим?

— Приношу свои извинения, — вздохнул Никита, — но вас троих уже проверили по моей просьбе. Вы нам подходите. Вам достаточно произнести Призыв и вы станете Аарн.

Офицеры замерли, потом переглянулись. И каждый задумался. А подумать было о чем, предложение лор-капитана отдавало чем-то потусторонним. Да и жить с открытыми всем вокруг мыслями и чувствами будет ой как непросто. Но что-то в этом непонятном ордене было притягательным. И весьма притягательным. Жить в обществе людей, среди которых нет ни единого подлеца или корыстолюбца? Среди людей, которых уважаешь сам и которые уважают тебя? Неплохо, должно быть.

— А какова альтернатива? — спросил подполковник Малышев.

— Фарсен охотно примет на службу тех, кто не подойдет нам и не является сволочью, — ответил Никита, снова наливая всем виски. — Не подошедшие ни нам, ни им или отказавшиеся от наших предложений, будут высажены на территорию той страны, которую они изберут. Каждому будет выдана определенная сумма в местной валюте, мы не считаем себя вправе оставлять людей в чужой стране без ничего. Какими бы эти люди ни были.

— Ясно — кивнул полковник. — Будем думать.

— А чего тут думать? — махнул рукой есаул. — Хорошие люди к себе зовут, видно, что хорошие, тут и думать нечего. Служба? Так она всегда служба, не привыкать. Я согласен. Только семья...

— Вытащим семью, не проблема, — поспешил успокоить его Никита. — Теперь вам надо будет сказать Призыв и все. А когда вернемся на Аарн Сарт, пройти Посвящение. Тоже ничего страшного.

— Что за призыв?

— Три слова. Арн ил Аарн. Перевод — Я есть Аарн. Это на одном из древнейших языков галактики, ему не один миллион лет.

— Мне тоже терять нечего, — криво ухмыльнулся подполковник Малышев. — Совсем нечего. И семью ЧК расстреляло. Арн ил Аарн, говорите?

Торжествующая птичья трель грянула в каюте, заставив офицеров подпрыгнуть.

— Вот и все, — развел руками Никита. — Трель — сигнал Избрания. С этого момента вы официально приняты в орден Аарн. И любой из нас за вас кого угодно стопчет. Мы все — братья и сестры. И взаимоотношения в нашей среде семейные. Даже в армии. Не удивляйтесь почти полному отсутствию субординации, не принято это у нас. Можно и командира послать куда подальше, если он не по делу пристал.

Вскоре Призыв повторил есаул, а вслед за ним и полковник Бурцев. Оставшись в одиночестве, он прикинул, что может светить ему за границей. А ничего не может! Это он прекрасно понимал, не дурак как-будто. Никакой профессии на руках у него не было. Он офицер и больше ничего делать не умеет. Кому нужны за границей тысячи и тысячи офицеров чужой, разбитой армии? Пожалуй, что предложение лор-капитана лучшее из того, что он может получить. А раз так...

— Что ж, братья, рад за вас! — широко улыбнулся Никита, когда отзвучала последняя трель Избрания. — Думаю, что вы и составите костяк командования будущего русского легиона. Название придумайте сами, у нас обычно легионам дают пышные и даже немного помпезные имена. Например, "Бешеные Кошки" или "Ангелы Тьмы".

— Ничего себе названьице, — вздрогнул полковник.

— Вас вытаскивал легион "Коршуны Ада", эмблема — атакующий коршун. Эту эмблему знают по всей галактике и чаще всего только заслышав, что их будут атаковать коршуны, тут же сдаются.

— Здорово, похоже, воевать умеют, — покачал головой есаул.

— Научимся и получше, — усмехнулся Никита.

— Дурное дело не хитрое...

— Но воевать нам вряд ли придется много, мало кто решается и слово сказать против ордена. Впрочем, сейчас пошло смягчение отношений, остальные государства галактики даже приняли наших послов, но что-то я сомневаюсь, что оно надолго. Очень уж нас не любят и очень уж боятся.

— Раз боятся, тогда все понятно.

— Главным занятием новых легионов будет создание тайных структур в других странах. И разведка.

— Шпионить? — скривился подполковник.

— Выхода особого нет, — развел руками Никита. — Если мы не будем знать, что против нас замышляют, то нам постоянно на голову будут валиться всякие не слишком приятные сюрпризы. Впрочем, перевестись в чисто боевой легион для желающих проблемой не будет. Или вообще заняться чем-то иным, не военной службой. В ордене никогда не принуждают человека заниматься тем, что ему не по душе.

— Приятно слышать, — потер подбородок полковник. — Но я офицер и намерен таковым остаться. А для офицера существует слово приказ.

— В таком случае я, Никита Ненашев, своей властью альфа-координатора присваиваю Бурцеву Александру Владимировичу звание дварх-полковника и назначаю его командиром вновь создающегося легиона без имени! — поднялся на ноги Никита. — Встаньте, господин дварх-полковник!

— Есть, господин альфа-координатор! — встал по стойке смирно Бурцев. — Благодарю за доверие! Постараюсь оправдать.

— Асиарх, зафиксируй пожалуйста! — поднял голову вверх Никита.

— Уже... — донеслось с потолка недовольное бурчание. — Еще чего надо? А то у меня четыреста боевых групп на грунте, за всеми следы подчищать кому? Асиарху, кому же еще. А спасибо сказать?

— Спасибо, дружище! — рассмеялся контрразведчик, неугомонный дварх был в своем репертуаре. — Познакомься с новыми братьями.

— Рад, — еще недовольнее проворчал тот. — Извиняюсь, говорить некогда. Если чего надо будет, зовите. Никита объяснит как.

— А эт-то кто? — ткнул пальцем в потолок слегка обалдевший есаул.

— Что-то типа души звездного корабля. Услышит вас повсюду, только позовите по имени. Даже внизу, если вы занесены в его список тех, за кем он считает себя обязанным приглядывать. Перемещение по кораблю, по планете, управление и еще много чего в его власти. Тела у него нет, его тело — сам корабль. Асиарх всегда поможет, но ворчлив, правда, не в меру.

— Это кто еще ворчлив тут? — возмутился с потолка дварх и замолчал, сообразив, что только подтверждает слова Никиты. — Ну, ворчлив. Зато каков молодец!

— Молодец ты наш... — согнулся от хохота альфа-координатор. — Умница ты наша ненаглядная!

— Я такой! — гордо ответствовал Асиарх и отключился.

Есаул пофыркивал себе в усы, подполковник посмеивался, даже свежеиспеченный дварх-полковник едва удерживал так и рвущуюся с губ улыбку.

— Вот такой у нас дварх, — развел руками Никита, отсмеявшись. — Хоть и хвастаться любит, но умница действительно редкостная. Впрочем, они все несколько ехидны и ворчливы, но наш Асиарх любому другому сто очков вперед даст. Честное слово, даже жаль, что "Пик Мглы" к легиону "Ищущие Мглу" приписан. Забрал его вместе с Асиархом к себе.

— Трудно будет ко всему этому привыкнуть, — передернул плечами Бурцев. — Хотя вы привыкли, значит привыкну и я.

— Привыкнете, — усмехнулся Никита. — Давайте выпьем и я опишу вам структуру легиона. Думаю, что господа подполковник с есаулом станут вашими дварх-майорами. Еще двоих подберете позже.

— Сколько бойцов в легионе? — спросил Бурцев, пригубив виски.

— Двадцать тысяч и четыре дварх-крейсера. Плюс аналитический отдел и службы поддержки. Это еще около десяти тысяч. Восемь двархов, как минимум, два биоцентра с компами наивысшей мощности. Не спрашивайте пока, что такое компы, потом все поймете сами. Штаб-квартиру легиона подберем позже. Кстати, второй легион Ник хочет организовать из красных, так что вы не сильно удивляйтесь, если вдруг встретите на корабле бывших врагов. Но я что-то сомневаюсь, что у него получится. Может и сумеет набрать несколько тысяч человек, но вряд ли больше.

— Я тоже сомневаюсь, — презрительно фыркнул Бурцев. — Если вы отбираете людей по чистоте души, то тем более ничего у него не выйдет.

— Вернемся лучше к структуре легиона. Возглавляет его дварх-полковник, который не отчитывается ни перед кем, кроме Военного Совета и текущего альфа или бета-координатора. Его непосредственные заместители — четыре дварх-майора. Затем следуют лор-капитаны, дварх и лор-лейтенанты. Разделение бойцов на группы внутри своих подразделений полностью во власти командиров этих подразделений.

— Несколько странновато, — поморщился подполковник. — Нет единых структурных единиц? Взводов, батальонов и так далее?

— Нет, — согласился Никита. — Каждая задача решается группой, на которую возложено решение этой задачи. Как именно исполнить приказ — дело командира группы. Командование интересует результат, а не то, каким образом его добились.

— А вот это мне нравится! — фыркнул есаул и, подняв бокал, молодецки опрокинул в рот. — Крепка, зараза!

— Мне тоже, — кивнул Бурцев. — Значит, никто не будет стоять за спиной и нудить, что это вот нужно было делать так, а это вот так?

— Не будет. Главное — результат. Ну, и чтобы не забывали, что цель никогда не оправдывает средств. Нас и так слишком ненавидят, мы не можем допустить дальнейшего нарастания напряжения.

— Политика меня не касается! — поморщился свежеиспеченный дварх-полковник. — Я офицер.

— Пока рано говорить об этом, — согласился Никита. — Для начала легион нужно создать. Из ничего. Потом Посвящение, преобразование и так далее. Найти не приписанные к другим легионам корабли, договориться с их капитанами. Обратиться к двархам с просьбой о вступлении восьми из них в легион. Много чего еще.

— Располагайте нами, господин альфа-координатор, — встал Бурцев.

— Садитесь, дварх-полковник. Работы будет очень много, буквально с завтрашнего дня. А может, и вечером придется поработать. Неизвестно, сколько народу нам подойдет из тех, кто уже на станции. Да и не все захотят.

— А я сам с ними поговорю, — ухмыльнулся тот, садясь. — Не беспокойтесь, господин альфа-координатор, я знаю, что сказать людям и что им пообещать. Какое, кстати, денежное содержание?

— Денежное? — почесал в затылке Никита. — Да любое. Если оказываетесь в чужих мирах, то на выходе получаете банковскую карточку с неограниченным кредитом. Тратьте, сколько пожелаете, наши карточки принимают в любом банке галактики без проблем. На Аарн Сарт деньги не нужны, там всего полно и полностью бесплатно. Хотите дворец? Посылаете заказ местному биоцентру и через два часа получаете семя. Сажаете его где понравится и через пару дней вырастает вам дворец. Заказы любой одежды, еды и всего, чего захочется, тоже идут через биоцентры. Заказанное получаете почти мгновенно и тоже совершенно бесплатно.

— Бр-р-р... — помотал головой Бурцев. — Что за странные вещи вы говорите?

— Ничего странного, — едва удержал смешок контрразведчик. — Это только поначалу кажется странным, а потом привыкнете. Наоборот, оказавшись в месте, где за все нужно платить, будете чувствовать себя не в своей тарелке.

— А с чего ж люди работают и служат, коли можно на печи сидеть и пузо чесать? — прищурился есаул.

— Пока не могу объяснить, слов нет, — вздохнул Никита. — После Посвящения сами поймете. Научитесь без слов разговаривать и поймете.

— Без слов? — приподнял брови Бурцев.

— Это очень удобно. Представьте себе, что вы командуете атакой.

— Представил, — пожал плечами тот. — Обычное дело.

— Тогда представьте еще, что вы смотрите глазами каждого из бойцов, слышите его ушами и так далее. Команды передаются мгновенно, без каких-либо задержек, командир всегда в курсе происходящего.

— Удобно, — согласился Бурцев. — Но это же в голове полный кавардак будет.

— Без биокомпов — да. Спросите, что такое биокомп? Это такая штука, которую вставляют прямо в мозг и она помогает думать раз в десять быстрее. Позволяет запомнить все, что нужно. Хоть сотню книг дословно.

— Господи... — снова помотал головой дварх-полковник. — Как сказка какая. Никогда бы не поверил, если бы все вот это не повидал.

— Вернемся к делу, — вздохнул Никита. — Из Крыма мы вывезем всех, кого сможем. То же самое сделаем и на других недавно захваченных красными территориях. А вот из эмиграции будем брать только тех людей, которые нам заранее подходят. Я понимаю, что возникнет желание многим помочь, особенно находящимся в тяжелом положении. Можно будет организовать какой фонд и помогать деньгами. Вот уж чего нам не жаль, так это денег. Но брать мы сможем только тех, кто действительно наш по духу. Впрочем, многих захочет взять армия Фарсена. Решать будет генерал Гласс, он прибыл с нами.

— Ясно, — помрачнел Бурцев. — С генералом я поговорю, думаю, найдем общий язык. А что с семьями? У многих офицеров остались живые родственники.

— Не проблема, — усмехнулся Никита. — Семьи найдем и аккуратно вывезем хоть из самого Петербурга. Ни одна красная сволочь нам в том помешать не сможет. Если не смогут стать Аарн, поселятся на пограничных мирах, у многих из наших там родные живут.

— А почему бы ордену, раз у него такая сила, не взять, да и не навести в России порядок? — спросил подполковник Малышев.

— Почему? — скривился Никита. — Да потому, что крови прольется вдесятеро больше. И ничего хорошего не получится. Россия не первая страна, где произошла социальная революция. В прошлом орден пытался наводить порядок в таких странах. Результат оказался настолько страшен, что мы зареклись от попыток изменить ход социального развития. Россия должна переболеть большевизмом и получить иммунитет. Попозже вы ознакомитесь с некоторыми документами и поймете, что нас с красными попросту стравили между собой некие личности, жаждущие абсолютной власти. Им мешали честные, свободомыслящие люди и они нашли способ избавиться от тех, кто им мешал. Я сам, когда прочел эти документы, спать не мог. Почти за каждой революцией стоят подобные личности.

— Вы уверены? — глаза Бурцева стали похожи на глаза попавшего в капкан волка.

— К сожалению. Эти документы не для вас и не для меня готовились, а для ученых-социологов ордена. Их собрали во время предыдущего посещения Земли восемь месяцев назад. Аарн тогда вообще не планировали брать землян к себе, если бы не Лар, то меня с друзьями так и расстреляли бы в Иркутске. Оказавшись на корабле, я буквально через день взялся за изучение социологии и всей собранной на Земле информации. Вместе с бывшим красным комиссаром, который был еще в большем ужасе, чем я, когда понял как их использовали. И для чего. Вот так-то, господа.

Подполковник Малышев сжал кулаки и принялся грязно материться. Он ругался минуты две, помянув всю красную верхушку и стоящих за ними, всех их родственников до седьмого колена и даже их кошек с собаками. Немного успокоившись, залпом опрокинул в рот полный бокал черного виски и мрачно умолк, уставившись в стол. Есаул дергал себя за правый ус и в глазах его горело: "Ох попадитесь только мне, сволочи..." Командир еще не созданного безымянного легиона смотрел в стену и скрипел зубами.

— Стравили, значит... — выдавил он из себя, наконец. — Неужели для России все кончено?

— Ни в коем случае, — усмехнулся Никита. — По прогнозам, большевики не продержатся больше ста лет. Но если мы попытаемся изменить ситуацию силой, то Россия действительно вскоре прекратит свое существование как государство. Так стоит ли овчинка выделки?

— Не стоит, коли дело обстоит так... — скривился Бурцев. — Хотел бы я сам посмотреть эти документы.

— Попросите Асиарха, когда устроитесь, он перешлет вам копии. В ордене не принято скрывать что-либо. Кроме вопросов, касающихся всеобщего выживания.

— Благодарю, — кивнул дварх-полковник. — Что прикажете делать?

— Пока ничего, — грустно усмехнулся Никита. — Устраивайтесь. Скажите Асиарху или главному биокомпу крейсера, кто-нибудь из них вырастит вам каюты. Селитесь, отдыхайте. Походите по крейсеру, посмотрите сами как тут живут. Ох ты, боже мой, чуть не забыл!

— Что?

— В ордене есть не только люди, но еще и ящеры, арахноиды, драконы. Потому не удивляйтесь, ежели повстречаете огромного паука или дракона с крыльями. Это не чудовища, а такие же Аарн, как и вы сами.

— Пауки?! — вздрогнул есаул. — Бр-р-р...

— Ничего страшного, — негромко рассмеялся Никита. — Вот, посмотрите. Биокомп, прошу связать меня с дварх-майором Рла-Дальваа.

На стене загорелся голоэкран, с которого на присутствующих посмотрел огромными фасеточными глазами двухметровый паук, покрытый длинной, с локоть, черно-алой шерстью.

— Здравствуй, Никита, — проскрипел он. — Рад тебя видеть. Что-то случилось?

— Да нет, Рла, — помахал ему рукой альфа-координатор. — Просто хотел тебя познакомить с новыми братьями. Дварх-полковник Александр Бурцев, командир пока безымянного легиона, Леонид Малышев и Михаил Борохов, дварх-майоры того же легиона.

— Рад знакомству, — распахнул жвалы арахн. — Ох и задачка же перед вами стоит, братья, с нуля легион создавать. Нужна будет помощь, обращайтесь, буду рад помочь.

— Благодарю, господин дварх-майор... — дрожащим голосом ответил Бурцев, остальные двое ничего не сказали, только изумленно лупали глазами.

Никита, едва удерживаясь от смеха, бросил Рла-Дальваа быстрый эмообраз, объяснивший недоумевающему арахну, что тут такое происходит. Тот понимающе пощелкал жвалами, ответил сложным, переполненным веселой иронией эмообразом, несущим в себе около полусотни подтекстов, и отключился.

— Один из лучших боевых офицеров ордена, — как бы невзначай заметил Никита. — Да и организатор отличный. По вопросам взаимодействия различных подразделений легиона действительно советую обращаться именно к нему. Никогда не откажет в помощи.

— Господи, ты боже мой... — с трудом выдавил из себя подполковник Малышев. — Паук и вдруг офицер? Ни в каком кошмаре такое не привидится.

— Подождите, вы еще драконов не видели. Лучшим стратегом и тактиком галактики заслуженно считается черный дракон, дварх-адмирал второго атакующего флота ордена Аарн Т'Сад Говах. Кампании дварх-адмирала изучают во всех военных училищах и академиях галактики. Вам тоже придется их изучать. Особенно тактику и стратегию космического боя. Такой бой бывает заканчивается за десять секунд и гибнут в нем, порой, и сотни тысяч человек.

— Ни х... себе! — в сердцах выругался Бурцев. — Сотни тысяч за десять секунд?!

— Посмотрите записи боев, сами поймете, — отмахнулся Никита. — Буду прощаться, господа. Прошу ничему не удивляться. Отдыхайте, нам вскорости предстоит такое количество работы, что спать некогда будет.

— Не привыкать, — пожал плечами есаул. — Никогда работы не боялся.

Никита отвел новых братьев в туманный зал крейсера и оставил там, посмеиваясь про себя. Реакция была вполне предсказуемой — люди ошеломленно застыли с открытыми ртами. Пускай погуляют, отдохнут немного, посмотрят на то, что и представить себе никогда не могли. Вечером всем станет не до отдыха. Из Крыма на боевую станцию уже было вывезено больше двадцати тысяч человек и люди продолжали прибывать. Впрочем, не только из Крыма, но и из многих других областей России, недавно захваченных большевиками. То-то красные изумятся, обнаружив исчезновение остатков белых войск. Все вокруг перероют, но никого не найдут. Надо и самому, пожалуй, вздремнуть часок. А то будет потом ходить и зевать, прячась по закоулкам от неугомонной Вериль. Никита быстро разделся и рухнул на кровать, отдав биокомпу приказ разбудить его через два часа. Закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

Анализ почти не занимал Ренни, комп проводил его самостоятельно, ему оставалось только подставлять нужные цифры для сходимости алгоритма. А перед глазами снова стояла страшная картина захлебывающейся собственной кровью четырнадцатилетней девочки. Почему-то последний отбор особенно тяжело дался ему. Ренни понимал всю необходимость того, что делал господин граф, но смириться никак не мог. Сердце сжималось при мысли о том, кем стал он сам.

— Лоех, ты закончил? — ворвался в комнату Дарв ис Тормен.

— Почти, — ответил секретарь. — Еще минут десять для полной достоверности. Но основные выводы могу сказать уже сейчас.

— Давай, — рухнул в кресло граф, скрестив мосластые ноги.

— Основной точкой воздействия должен стать Трирроун. Если мы не остановим там орден, то лет через пять нам в республику можно будет даже не соваться. Бесполезно. Аарн начали массированную атаку на общественное сознание. Инфофильмы, несколько философских течений, на которые охотно клюнула жаждущая нового молодежь. Книги. Интереснейшие, гениально написанные, их читает запоем весь Трирроун. Мои аналитики разложили текст одной из них на семантические составляющие и пришли в ужас. Это такой удар по подсознанию, что слов нет. У человека, прочитавшего с десяток подобных книг, слова бизнес и политика будут вызывать инстинктивное отвращение. Да что там, омерзение.

— Даже так? — нахмурился ис Тормен. — Ты прав, такой массированной атаки на общественное сознание орден еще не проводил. Мы должны поспешить, или проиграем окончательно.

— Господин граф... — хотел было спросить Ренни, но заставил себя замолчать.

— Что, Лоех? — ласково спросил тот. — Тяжело тебе? Вижу. Нам давно пора серьезно поговорить. Спрашивай.

— Почему у нас в союзниках только такая мразь, что и сказать противно? — решился Ренни задать вопрос, который не давал ему покоя уже не один год. — Неужели с такими союзниками мы сможем построить хоть что-нибудь хорошее?

— Почему? — тяжело вздохнул ис Тормен. — Да потому, что большинство хороших людей уходят в орден, Аарн попросту забирают их у нас. А оставшиеся не хотят пачкаться, играя в наши игры. Падение ордена, к сожалению, выгодно в основном тем, кого ты назвал мразью. Остальные не понимают, не хотят понимать, что иначе нельзя, что орден должен пасть. Аарн обеспечили галактике довольно таки безопасное существование и обывателя, да и не только обывателя, это вполне устраивает. Если бы орден продолжал вести себя по-старому, заносчиво, я бы особо не нервничал. Ненависть к ним была бы зоологической, как у тебя раньше. А теперь придется действовать куда более жестко, если мы не хотим проиграть.

— Наверное, вы правы... — опустил голову Ренни.

— Но кое в чем прав и ты, — ехидно ухмыльнулся граф. — С такими союзничками, как у нас, никаких врагов не надо, сами все порушат. Но ты не учитываешь одного маленького нюанса. А если точнее, то просто не знаешь о нем. На вторых ролях буквально во всех подконтрольных нам организациях находятся мои люди. Люди чести, служащие не за деньги, а ради великой цели. Понял?

— После победы последует большая чистка и ваши люди выйдут на первые роли?

— Естественно, мальчик мой, — гортанно рассмеялся ис Тормен. — По-иному и быть не может. Я привык держать все под своим контролем. Ты знаешь, что после победы именно нам предстоит стать службой безопасности всего Сообщества. И нам же придется под корень вырезать многие из тех организаций, которые служат нам сейчас. Жестоко, но практично.

— Да этих не жалко! — махнул рукой Ренни. — Это же нелюдь, бешеное зверье.

— А кто сам когда-то собирался в пираты податься? — хитро прищурился граф. — Может, припомнишь?

— Не напоминайте... — тяжело вздохнул секретарь. — Что взять с двадцатилетнего дурака? Поумнел с тех пор немного, слава Благим. Даже ненависти к ордену больше нет. Они, ежели честно, немало и полезного делают.

— Немало, — кивнул ис Тормен. — Вопрос только в том, какой ценой.

— Объясните, — нахмурился Ренни. — Не понимаю.

— Все просто. Откуда уже больше тысячи лет к нам приходят все новые изобретения, открытия, идеи?

— С Аарн Сарт...

— Ты сам ответил себе, — фыркнул ис Тормен. — Орден перекрыл галактике возможность развития, он забирает у каждого народа лучшую молодежь, творческий и научный потенциал, будущее народа. Аарн оправдывают свое поведение тем, что эта молодежь иначе мучилась бы от непонимания и мало кто из них чего-нибудь достиг. Согласен, в этом они правы. Но кое-кто сумел бы пробиться и двигал вперед науку и культуру той страны, в которой был рожден.

— Мне вспоминается история величайшего композитора последних пары столетий. Даже вы любите его музыку.

— Гел Тихани... — вздохнул граф и дернул щекой. — Мне очень жаль, что его умирающим нашли Аарн, а не мы. Кто бы мог подумать, что на задрипанной, колониальной планетке появится такое дарование? Если бы орден забирал только тех, кто, как Гел, находится на грани смерти, я бы ничего против не имел. Но они гребут всех подряд. Самых лучших. Самых честных. Самых талантливых.

— Наверное, вы правы, — внимательно посмотрел на своего сюзерена Ренни. — Но вот по поводу запрета войн вы уже ничего сказать не можете.

— Не могу, — согласился ис Тормен. — Пока не был обнародован прогноз Альтера, я думал, что войны необходимы. Выжить должен сильнейший — это закон развития. Но этот прогноз...

Граф тяжело вздохнул.

— К сожалению, прогноз оказался достоверным, — продолжил он. — Допустить галактическую войну сейчас означает погибнуть. Всем. Может, из остатков выживших через несколько тысяч лет и поднялась бы новая межзвездная цивилизация. А может, и нет. Лучше не рисковать. Без войн не обойтись, но каждый правитель обязан будет усвоить строжайший запрет бомбардировки населенных планет. Нарушитель должен немедленно и очень жестоко наказываться. Сумеем ли мы решить эту задачу? Не знаю.

— Вот и я не знаю, — передернул плечами Ренни. — Господин граф, вы ведь понимаете, что я отдам за вас жизнь не задумываясь?

— Понимаю. Потому и позволяю тебе говорить мне в глаза вещи, которые не потерпел бы ни от кого иного.

— Не стали ли мы сами зверьми в погоне за победой?

— Надеюсь, что нет... — сгорбился в кресле ис Тормен. — Надеюсь, что нет...

Он встал, подошел к бару, налил себе полный бокал бренди и залпом выпил. Потом минуту постоял молча, о чем-то размышляя, и выпил снова.

— Девочек забыть не можешь? — хрипло спросил он.

— Не могу... — вздрогнул Ренни. — А вам они ночами не снятся?

— Снятся, — скрипнул зубами граф. — Но я не имею иного выхода! И кому, как не тебе, об этом знать.

— Простите меня, — вздохнул секретарь. — Все знаю и все понимаю, мне просто больно их видеть.

— Мне тоже, — сухо сказал граф. — Но я не имею права на жалость. Если бы мы были добренькими, получили бы мы столь многообещающий экземпляр, как тридцать вторая?

— К сожалению, нет.

— Вот и я о том же. На этом давай закончим бесполезный разговор. Мне сейчас еще с девчонкой говорить. А она непростой орешек, легко не расколешь.

Дарв ис Тормен усмехнулся, снова превратившись в того, кем его привыкли видеть все окружающие. Снова перед секретарем стоял лощеный, уверенный в себе аристократ, великий маг.

— Звать? — криво ухмыльнулся Ренни.

— Давай.

Секретарь вышел.

Тридцать вторая осторожно подошла к комнате, в которой ожидал ее господин. Девушка всю последнюю неделю пребывала в недоумении. Ее заперли в большой роскошной спальне, кормили от пуза всякими вкусными вещами, давали спать, сколько хотела. Даже книги дали. Но самое главное, что за всю неделю ее ни разу не ударили! Ни за что не наказали! Это вообще ни в какие ворота не лезло, такого не было никогда. Хотя бы раз в день всех воспитанниц питомника пороли просто ради профилактики. Тридцать вторая относилась к неизбежной ежедневной порке философски, как к привычному злу. Все равно ведь ничего не поделаешь, так нечего волну зря гнать. А тут вдруг целая неделя отдыха! Без порки! Откровенно говоря, девушка была растеряна. На глазах рушилось все, к чему она привыкла. Умница пыталась понять для чего с ней так поступают, но не смогла. Информации для качественного анализа было недостаточно. Даже Хитрюга с Ведьмой ничем помочь не сумели, сами пребывая в недоумении. Когда тридцать вторую позвали к господину, у девушки камень с души свалился. Пусть что угодно делает, хоть надзирателям отдаст, только не эта проклятая неизвестность!

— Заходи, чего стесняешься, — заставил ее вздрогнуть голос господина. — Стань у той стены.

Она мышкой скользнула в комнату и застыла около указанной стены по стойке смирно, не решаясь даже пошевелиться. На сей раз девушка была одета в найденное в ее комнате легкое серое платье до колен. Наверное, сейчас опять прикажет раздеться. Что такое стыд, тридцать вторая попросту не знала, никто не разъяснял воспитанницам питомника значение этого понятия. Ей просто было несколько не по себе, когда мужчины жадно пялились на ее тело. И что такого необычного они в этом теле находят, что смотрят как на что-то очень вкусное? Тело как тело. Точно такое же, как у остальных воспитанниц. Впрочем, на тех охранники тоже смотрели жадно. Господин молчал, с каким-то лихорадочным интересом разглядывая девушку. Тридцать второй снова стало не по себе. Чего он хочет? Для чего она ему нужна?

— Сколько у тебя личностей? — буквально припечатал ее к стенке нежданный вопрос.

"Молчи! — в панике завопила Злюка. — Дура, молчи!!!"

"Он знает, — возразила Убийца. — Не вздумайте играть с этим человеком в ваши обычные игры. Он нас насквозь видит, задницей чую".

"Она права, — проворчала Хитрюга. — Умница, бери контроль и постарайся не ляпнуть лишнего. Ведьма, будь готова перехватить".

"Дуры вы... — прошипела Злюка. — Вот посмотрите, что дальше будет".

"Молчать всем! — скомандовала Умница. — Мы начинаем самую опасную игру в нашей жизни. Если проиграем, то все — кранты. Поняли, девки?"

— У меня шесть полноправных личностей, господин, — наклонила голову тридцать вторая, а когда подняла голову, то граф увидел в ее глазах насмешку.

— Интересно, есть ли среди них нужная? — поинтересовался он. — Ты, похоже, девочка неглупая и сама должна была кое-что понять.

— Вы имеете в виду мечтательную дуру, верящую во всякую чушь типа любви и дружбы? — оскалилась девушка. — Имеется такая.

— Браво! — пару раз хлопнул в ладоши ис Тормен. — Ты меня не разочаровала.

Внутри девушки все пятеро облегченно перевели дух. Они не ошиблись, пичкая Дурочку строго дозированной информацией и не позволяя ей просыпаться. Плохо, что именно это жалкое существо станет основной личностью, но против воли господина не попрешь. Впрочем, пока рано судить, слишком мало данных. Главное — выжить. Это первичная задача, а что будет потом пока не важно.

— Садись в кресло, девочка, — показал рукой господин. — Вот в это. Налей себе сока.

Тридцать вторая осторожно подошла к указанному креслу и села, держа спину ровно, как солдат на плацу. Ей очень не хотелось проколоться хоть в какой-нибудь мелочи и вызвать гнев человека, от которого зависело жить ей или умереть. Потому девушка налила сока в стакан, но отпить не решилась, напряженно смотря на сидящего перед ней насмешливо ухмыляющегося, подтянутого аристократа с седыми висками.

— Пей, — приказал он.

Покорно отхлебнув, тридцать вторая удивилась — она ожидала какого-нибудь подвоха, того, что в стакане окажется какая-то гадость. Надзиратели часто так издевались над воспитанницами — сутками не давали пить, а потом поили какой-то горькой жидкостью, от которой выворачивало все нутро. Но в стакане действительно был прохладный и свежий сок, который девушка с удовольствием выпила.

— А теперь подыми стакан.

Тридцать вторая пожала плечами, протянула руку и подняла стакан.

— Не рукой! — скривился господин. — Магией.

"Ведьма! — позвала Умница. — Давай!"

"Иду, — отозвалась та, беря тело под контроль. — Наблюдай, запоминай все, проанализируй каждый его взгляд, каждое слово, каждый намек".

"Сделаю!"

Ведьма быстро вытянула из окружающего пространства несколько цветных нитей, с которыми ей так нравилось играть, переплела их и вздернула стакан в воздух. Господин озадаченно уставился на покачивающийся перед его носом стакан. Потом расхохотался.

— Вот уж точно, — выдавил он сквозь смех, — заставь дурака Благим молиться, он и лоб разобьет. Никогда не видел такой нелепицы! Ну, девочка, ну и насмешила!

Тридцать вторую буквально захлестнуло ужасом. Она не угодила господину! Благие! Ведьма отпустила стакан и попыталась сплести что-то защитное.

— Тише! — махнул на нее рукой ис Тормен. — Не нервничай. Ты перешла на иной уровень и никто не собирается убивать тебя за одну ошибку. Тем более, что ты самоучка и не виновата в своем невежестве. Это моя задача научить тебя правильно плести заклятия, не выбрасывая на ветер такое количество энергии. Поняла?

— Да, господин! — склонила голову немного успокоившаяся девушка.

"Умница, он правду сказал? — спросила Ведьма".

"Судя по всему, да. Поздравляю, девки, мы, похоже, выжили! Главное научиться всему, что только можно. Ведьма, теперь многое зависит от тебя. Ты уж постарайся..."

"Сама жить хочу... — проворчала та. — Справлюсь".

— Для начала я объясню тебе, что такое вероятность, — снова заговорил господин, — и что именно происходит, когда ты пытаешься манипулировать ею. Я требую, чтобы в случае малейшего непонимания ты задавала вопросы. Я готов объяснить и сто раз, но ты должна четко понимать все, что я тебе даю. Не бойся задать вопрос, не бойся признаться в своем незнании. Бойся оказаться надутой, невежественной и чванливой дурой, уверенной в том, что знает и понимает все. Предела знанию не существует, девочка, запомни эту истину.

— Я запомню, господин, — кивнула тридцать вторая. — Вы говорили, что вероятность — это те цветные нити, которыми я манипулирую?

— Молодец, — одобрительно кивнул он, — запомнила. Но это не совсем верно. Нити — это всего лишь визуальное отображение различных вариантов вероятности одного и того же события в различных условиях.

— Простите, но я не поняла... — растерянно пробормотала девушка, с некоторым страхом посматривая на графа.

— Попробую объяснить проще, — потер он подбородок. — У каждого события существует определенная вероятность того, что оно произойдет здесь и сейчас. Например, вероятность того, что стакан упадет на пол довольно велика. Для этого должны совпасть всего несколько условий. Предположим, что ты, вставая, задела его и столкнула на пол. Случайный подземный толчок даст тот же результат. И еще множество событий. Ты поняла?

— Да, — заинтересованно ответила тридцать вторая. — Значит, если к одному и тому же событию может привести множество иных, то вероятность этого события довольно велика?

— Правильно, — одобрительно кивнул господин. — Но вот то, что стакан сам по себе вдруг взлетит в воздух, без помощи кого-то из нас, почти невероятно. Понимаешь почему?

— Потому что существует слишком малое количество событий, способных привести к такому результату.

— Отлично! — хлопнул он в ладоши. — Ты меня радуешь, девочка. Но вероятность даже самого невероятного события существует. Пусть исчезающе малая, но существует. Мы, маги способные управлять вероятностями, умеем найти эту слабую нить и подменять ею линию основной реальности. И самое невероятное событие тут же происходит.

Ведьма напряженно размышляла, задействовав все аналитические способности Умницы и нестандартное видение Хитрюги. Теперь она начала кое-что понимать и постепенно приходила во все больший восторг. Значит, господин хочет научить ее творить чудеса? Но почему? Он не может не понимать, что тридцать вторая его люто ненавидит и воспользуется любой возможностью, чтобы отплатить за свое искалеченное детство. Вон, насмешливо осклабился. Все он, сволочь, понимает. Что ж, пока этот враг не по зубам, но когда-нибудь придет время...

— Теперь я, кажется, поняла, что такое нити, — негромко сказала девушка, заставив себя отвлечься от сладких фантазий о мести. — Разноцветные отображают слабые вероятности, а белая толстая нить — это то, что происходит в реальности без вмешательства мага.

— Не совсем правильно, но для начала сойдет. На деле все не так, это мозг мага интерпретирует вероятности в виде нитей. Так проще всего работать с ними.

Господин долго объяснял тридцать второй начала работы с вероятностыми нитями и простейшими связками. Информации было очень много, но девушке нравилось заставлять собственный мозг работать в полную силу. Давно не приходилось так напрягаться. Но результат стоил самого дикого напряжения!

— А теперь вот, — сказал господин и положил на стол довольно потрепанную книгу без обложки. — Внимательно прочти и постарайся опробовать то, что описано в этой книге. Обдумай все. Даю тебе на это месяц, через месяц я вернусь и проверю чему ты научилась. Не разочаруй меня, девочка.

— Я сделаю все, господин... — хрипло ответила тридцать вторая.

— И учти, книга очень ценна. Таких существует всего два экземпляра в галактике. "Начала высшей магии" Стеверена. Испортишь, удавлю. Медленно.

— Я буду очень осторожна, господин...

— И бежать не пытайся, — усмехнулся ис Тормен. — Даже, если ты освоишь все плетения из этой книги, тебе это не поможет. Я тебя найду. И тогда ты позавидуешь судьбе тех, кто был отдан надзирателям. Учти это и старайся сначала думать, хорошо думать, а потом уже что-нибудь делать.

— Благодарю за урок, господин, — склонила голову тридцать вторая, чтобы скрыть блеснувшую в глазах ненависть.

— И еще, — встал он. — Отныне ты больше не тридцать вторая. Я даю тебе имя. Встань!

Дрожащая девушка медленно встала на ноги. Господин наклонился к ее уху и прошептал три слова. Имя! У нее есть имя! Она плакала, не скрывая слез. Чуть ли не впервые за последние несколько лет.

— Это имя пока останется нашей с тобой тайной, девочка, — усмехнулся ис Тормен. — Придет время и оно будет греметь по всей галактике. Будет, если ты сумеешь научиться всему, чему я хочу тебя научить. Если ты научишься контролировать себя и все свои личности. Никогда не сдавайся и иди вперед, как бы больно тебе ни было. И ты дойдешь.

— Я — дойду, — кивнула бывшая тридцать вторая, по-волчьи оскалившись. — Обязательно дойду.

Гул голосов многих тысяч человек казался шумом моря. Подхорунжий Артемий Сысоев оглядывал невероятных размеров амфитеатр и только покачивал головой. Никогда не видел такого огромного помещения, не представлял даже, что такие бывают. Он сумел устроиться почти рядом с возвышением впереди и придержал места для троих приятелей, одного из которых мог назвать и другом. С вахмистром Пашкой Мерещенко они не раз спасали один другому жизнь, не раз дрались спина к спине. Хотя дома, в станице, частенько бивали друг другу морды. Да только на войне домашние разногласия как-то очень быстро забылись и вскоре казались обоим такой мелочью, о которой и вспоминать грешно. Снова окинув взглядом бесконечные ряды кресел, он передернул плечами. Это сколько ж людей тут собрали? Как не все тридцать тыщ. А кто собрал-то? Убей его бог, если Артемий понимал. Вспоминался сарай, забитый казаками и белыми офицерами так, что даже сидеть никто не мог. Люди стояли, плотно прижатые друг к другу, многие были уже мертвы, но упасть в такой толпе не могли. Все настолько устали, что ожидали расстрела с нетерпением. Пускай смерть, только бы поскорее закончилось это издевательство. А затем впереди вдруг зажегся странный белый свет и чей-то уверенный, молодой голос с почти незаметным акцентом сказал:

— Господа, мы пришли помочь вам спастись от красных и выехать за рубеж. Не будем терять времени, проходите по одному в этот черный проход. Потом мы вам все объясним.

Обреченные на смерть люди действительно не стали терять времени. В чем там было дело, видели только те, кто был впереди. Но вскоре в сарае стало чуть посвободнее, из-за чего задние поняли, что кто-то пришел им на помощь. Но кто? Некому ведь. Впрочем, Артемию тогда было не до рассуждений, он поддерживал раненого в живот, стонущего от боли незнакомого поручика. Тот умирал, но умирать бедняге было еще долго, видал подхорунжий как умирают от подобных ран. Было бы чем, Артемий добил бы беднягу, чтобы не мучился так. Он медленно двигался вслед за каким-то капитаном-пехотинцем. Потом перед глазами мелькнуло что-то черное, по коже пробежал морозец и он оказался в большом, светлом зале. Переход был столь шокирующим и непонятным, что Артемий замер на месте. Но его тут же отвели в сторону, поручика подхватил под вторую руку еще кто-то.

— Идемте в госпиталь, быстрее! — сказал девичий голос и подхорунжий с изумлением уставился на поддерживающую раненого с другой стороны симпатичную, желтоволосую девушку в черно-серебристой форме.

— Ага... — только и сумел он выдавить из себя.

Да и то. Поручик же мучается, вон как стонет, бедолага. Лучше уж сразу смерть, чем от такой раны три дня загибаться. В светло-серой стене вертелась черная воронка, над которой горела надпись: "Госпиталь". У Артемия не было сил на удивление, потому он просто зашел в эту воронку. Оказавшись в большой комнате с розовыми, медленно шевелящимися стенами и потолком, покрытым черными, колышущимися, как под ветром, щупальцами, он едва не выпустил поручика, чтобы перекреститься. Но долго стоять на месте и лупать глазами во все стороны подхорунжему не дали.

— Что с парнем? — подбежал к нему высокий человек с короткими, совершенно белыми волосами и круглыми глазами зеленого цвета. Увидишь такого в темноте, за черта принять можно.

— Живот... — ответил Артемий. — Помирает, бедолага.

— Раз в наш госпиталь попал, уже не помрет, — фыркнул незнакомец. — Помогите его раздеть.

Вдвоем с желтоволосой девушкой они положили стонущего поручика на кушетку у стены и быстро стащили с него остатки обмундирования. Талия раненого была обмотана заскорузлой, пропитанной кровью тряпкой, когда-то бывшей чьей-то нательной рубахой. Больше ничего для него пленные офицеры сделать не могли. Круглоглазый распорол тряпку каким-то блестящим ножиком и принялся внимательно осматривать рану.

— Так, — кивнул он. — Без ти-анх не обойтись. Берите его и несите за мной.

Артемий не стал спорить, этот непонятный человек явно доктор, а значит понимает, что делает. Он осторожно поднял снова застонавшего поручика и понес за незнакомцем в открывшуюся в стене круглую дверь. Оказавшись в комнатешке с мокрыми рубчатыми стенами, он только вздрогнул, но не стал ничего говорить. В полу была яма с бурлящей розовой слизью. Именно в нее доктор велел опустить потерявшего сознание раненого. Пожав плечами, Артемий послушался. Поручик мгновенно скрылся в слизи с головой, она изменила цвет на багровый и затянулась непрозрачной пленкой.

— Ну, все, — довольно сказал круглоглазый. — Через день-другой здоровым встанет.

— После раны в живот? — вытаращил глаза подхорунжий.

— В ти-анх ноги-руки за неделю новые отрастают, — фыркнул доктор. — Ладно, Мерта, проводи парня, покажи что к чему. У меня столько работы, что одуреть можно. Почти каждый ранен.

— Идем, — потянула Артемия за рукав желтоволосая. — Меня, кстати, Мертой зовут.

— Артемий Сысоев, — назвался подхорунжий. — А где это мы?

— На боевой станции ордена Аарн, — улыбнулась девушка. — Когда соберем побольше людей, вам все расскажут. Пока пойдемте, я покажу вам где можно помыться, переодеться, поесть и отдохнуть. Вы сами-то не ранены?

— Господь миловал, — отрицательно покачал головой Артемий.

Выйдя из воронки в том же светлом зале, подхорунжий буквально натолкнулся на Пашку Мерещенко. Друзья бросились обниматься, каждый был уверен в том, что другого убили. Рядом стояли армейский зауряд-прапорщик и вахмистр. Оба были немного знакомы Артемию, несколько раз пили вместе. Захватив всех четверых с собой, Мерта отвела их по длинному коридору, поселив в две соседние просторные комнаты. Оказалось, что при каждой комнате было что-то похожее на баню. Не совсем баня, но горячая вода и мыло имелись. Подхорунжий с огромным удовольствием отодрал с себя многодневную грязь и переоделся в мешковатый, чистый, серый комбинезон, переколов на него погоны. Так поступали все офицеры и удивляться этому не стоило — погоны были последним, что давало им какую-то уверенность в себе, заставляло считать себя армией, а не сборищем беженцев. Мерта говорила, что неподалеку есть место, где можно поесть. Четверо приятелей запомнили номера своих комнат и отправились на поиски, есть хотелось неимоверно. Искать долго не пришлось, метров через двести открылся проход в большой зал, заставленный несколькими сотнями столиков на четверых. Многие были заняты людьми, одетыми в такие же, мешковатые серые комбинезоны. На плечах каждого были погоны. Кого тут только не было... От рядового до генерал-майора. Хотя таковой имелся в количестве одного экземпляра. А вот полковников разного рода сидело в зале не так уж мало. Пехотных, кавалерийских, артиллерийских, казачьих. Даже несколько моряков облюбовали пару столиков чуть в стороне от остальных. Чинов пониже было и не сосчитать. Чувствуя себя несколько неуютно в обществе стольких офицеров с более высокими, чем у них, званиями, приятели сели за стоящий около самой стены пустой столик. Но где взять еду? Они видели, что столы пришедших раньше заставлены снедью. Однако, не успели молодые офицеры опомниться, как поверхность столика подернулась туманом и на нем появились наполненные чем-то незнакомым тарелки, ложки, вилки, стаканы, бокалы, бутылки с чем-то прозрачным. Но не только, в некоторых напитки были совсем уж непривычных цветов — зелеными и черными. Все четверо застыли, молча смотря на чудо, которое в бабушкиных сказках называлось скатертью-самобранкой. Сидящие неподалеку посмеивались, глядя на их ошалевшие лица и вспоминая, какими сами выглядели несколько минут назад при виде появившейся из воздуха еды.

— Мать-перемать... — протянул Пашка Мерещенко. — Это куда ж нас занесло?

— Ты бы на их госпиталь посмотрел, — буркнул Артемий, принюхиваясь к своей тарелке. Пахло вкусно.

— Да, господа, — вздохнул вахмистр Силантьев. — Все чудесатее и чудесатее, как говаривал мой дедушка, земля ему пухом.

— Кака разница, куда? — проворчал зауряд-прапорщик, здоровенный круглолицый сибиряк. — Живы? Ну и слава Богу! Поясно кланяюсь тем, кто нас с того сарая вытащил. Помирать-то в двадцать пять годков совсем не хотелось.

— А кому хотелось? — фыркнул Артемий. — Но что тут за чудеса? Никогда такого не видал.

— Сказали, что вечером все объяснят, — пожал плечами Пашка. — Давай выпьем, что ли, за спасение.

Зауряд-прапорщик решительно протянул руку, взял фигурную бутылку с прозрачной жидкостью и, немного повозившись, откупорил. Понюхал и блаженно улыбнулся.

— Она, родимая, — прогудел он и разлил водку по бокалам.

Приятели чокнулись. Артемий привычно выдохнул и опрокинул бокал. Ледяная, крепкая водка скользнула в горло легко, почти не перебив дыхания. Хороша! Не хуже "Смирновской", которую на свадьбе двоюродного брата пробовать довелось. Подцепив с тарелки что-то похожее на мясо, он закусил и кивнул. Совсем неплохо, действительно мясо. И принялся за еду уже всерьез. Съел быстро и пожалел, что нет еще. Однако, ошибся — не успел Артемий отодвинуть от себя пустую тарелку, как та исчезла и на столе появилась новая, уже полная. На сей раз чем-то другим. Он вздрогнул, потом махнул рукой, решив не обращать внимания на чудеса.

Офицеры перемещались между столиками, говорили друг с другом, выпивали, пересказывали свои впечатления, ведь многих вытащили из-под расстрела. Тема для разговоров была одна. Куда они попали? Кто их спас и с какой целью? Ни один не понимал. Они спорили, каждый пытался высказывать какие-то предположения. Но чаще всего сам себя и опровергал, попытавшись развить свою версию. Сбивали с толку виденные чудеса. Мгновенное перемещение на сотни и тысячи миль, скатерти-самобранки, полеты спасителей на маленьких досках. Люди, учившиеся до войны в университетах, пытались припомнить не слышали ли они о чем-нибудь подобном. Но нет, не слышали. Одно только не вызывало сомнений. Не стали бы ради их спасения прикладывать столько усилий просто так. Что-то загадочным спасителям было нужно. Вопрос, что именно? Слова: "Орден Аарн" слышались то тут, то там. Но что это за орден? Большинство пребывало в уверенности, что это тайный орден, похожий на загадочных тамплиеров и тысячи лет тайно управляющий жизнью мира. Немногие, знакомые с астрономией, пытались высказать предположение о людях со звезд, но никто их не слушал.

Артемий снова поежился, смотря на бесконечные ряды кресел. Ну вот, сейчас все и разъяснится. Около часа назад во всех коридорах, спальнях, столовых появились десятки черных воронок. С потолка прозвучал несколько ворчливый голос, приглашающий господ офицеров пройти на собрание, на котором им разъяснят что происходит. Большинство испытали облегчение, неизвестность и непонимание заставляли людей чувствовать себя очень неуютно. Пусть уж что угодно, только бы не гадать дальше, что и к чему, не гадать, что нужно этим непонятным спасителям. Люди проходили в воронку и оказывались в невероятных размеров амфитеатре, заставленном бесконечными рядами кресел. Перед креслами, метрах в пятидесяти, находилось невысокая сцена. Офицеры рассаживались, продолжая обсуждать увиденное. Артемий с приятелями вошли в воронку одними из первых и сели у самой сцены. Кресла были на удивление удобны, они, казалось, сами подстраивались под садящихся в них людей. Постепенно зал заполнялся, но прошел добрый час, пока в нем собрались все. А затем с потолка послышалась странная, непривычная музыка и на сцену начали выходить люди в знакомой уже черно-серебристой форме. Подхорунжий внимательно рассматривал каждого. Люди как люди, только улыбаются как-то слишком уж безмятежно. Но когда на сцену вышел плотный, пожилой человек с вислыми седыми усами, Артемий едва не вскочил на ноги. Батюшки-светы! Их есаул, Борохов Михал Петрович, старый друг его отца! Он-то как среди этих Аарн очутился?! Тот заметил подхорунжего и приветственно помахал рукой, заставив Артемия встать и коротко поклониться.

— Здравствуйте, господа! — заговорил стоящий впереди всех светловолосый человек среднего роста, его голос каким-то образом разнесся по всему амфитеатру. — Позвольте представиться. Ненашев Никита Александрович, лор-капитан легиона "Бешеные Кошки", орден Аарн. Текущий альфа-координатор. Возможно, кое-кто из вас меня знает. Во времена оные я служил у Колчака в чине штабс-капитана.

Он немного помолчал и продолжил:

— У каждого из вас сотни вопросов. На все, к моему глубочайшему сожалению, я ответить не в силах. Но постараюсь осветить для вас самое важное.

— Простите, господин лор-капитан, — поднялся с места невысокий, седой уже офицер с погонами полковника от артиллерии.

— Слушаю вас, — внимательно посмотрел на него тот.

— Мы искренне благодарны вам за спасение от гибели, — поклонился полковник. — Но зачем вам это? И если вы обладаете такой силой, то почему не пришли на помощь раньше?

— Я объясню, — мягко улыбнулся лор-капитан. — К сожалению, не всем. Господа, Аарн очень издалека. Хотя я сам русский, но попал в орден совершенно случайно восемь месяцев назад, после поражения армии адмирала Колчака. Меня, как и многих из вас, вынули из-под расстрела. Прямо из камеры смертников.

— А почему не всем?

— Немного терпения, господин полковник. Тому есть причины. Всем вам предоставится возможность выехать в ту страну мира, которую вы изберете. Естественно, что мы выделим каждому некоторую сумму на обустройство. Но есть еще несколько вариантов. Немногим из вас будет предложено войти в орден Аарн, во вновь создающийся русский легион. Большинство готова принять на службу с сохранением звания и выслуги лет армия Конфедерации Фарсен. Не пытайтесь вспомнить, что это за страна, эта страна не в вашем мире. Всем взятым на службу мы окажем помощь в вывозе семей.

— Русский легион? — прищурился полковник. — Что ж, ожидаемо. Но кто вы такие?

— Опять же, господа, — усмехнулся светловолосый, — это будет сказано тем, кто примет одно из наших предложений и подойдет нам по нескольким критериям. Понимаю, что трудно принимать подобные предложения от кого-то неизвестного. Впрочем, кое-что я могу сказать уже сейчас. Орден Аарн является, по вашим меркам, международной полицией. Но не только. В случает появления чего-то угрожающего жизни людей в масштабе галактики, первыми идут в бой именно наши легионы. Люди часто даже не подозревают о том, что их жизнь подвергались какой-то неизвестной опасности. И хорошо, что не подозревают. Устранить эту опасность — наша задача. Лично я считаю, что останавливать большое зло — дело, ради которого стоит жить.

— Согласен с вами, — кивнул полковник. — Достойное дело. Но поясните, будьте добры, что значит в масштабе галактики?

— Хорошо, — вздохнул лор-капитан. — Прошу только учесть, что у тех, кто не примет наших предложений, будет стерта память о пребывании на нашей станции. Мы имеем такую возможность и умеем это делать.

Офицеры начали перешептываться и переглядываться. Стоявший перед ними человек не лгал, судя по всему. Умеют стирать людям память? Да, про такое даже в сказках не рассказывалось. Какова же сила этого ордена? Что они еще могут? Похоже, что многое. Самым непонятным было, что никто и никогда до сих пор о них не слышал. Как смогла остаться в тени организация такой мощи?

— Мне бы очень не хотелось этого делать, — продолжил лор-капитан, — но иного выхода мы не имеем. Информация об ордене Аарн не должна стать достоянием общественности на Земле. Вас всех внизу считают мертвыми. Красные уверены, что расстреляли вас. Мы наложили им фальшивую память о том, чего не было.

— А почему внизу? — спросил какой-то офицер со второго ряда.

— Вот почему, — повел рукой светловолосый. — Смотрите.

Стена за его спиной стала прозрачной и собравшиеся в амфитеатре люди увидели на ней покрытый клочьями облаков голубой шар. Сперва мало кто понял, что перед ним, и только чуть позже многие рассмотрели знакомые по картам и глобусам очертания материков внизу. Постепенно до большинства начало доходить, что они видят. Кто-то вскочил на ноги, кто-то наоборот откинулся на спинку кресла. С каждым мгновением все больше и больше людей понимало, что они столкнулись с чем-то невероятным. С чем-то, что выходило за рамки всего привычного, всего, с чем им довелось сталкиваться за свою жизнь.

— Если вы не поняли, господа, — снова заговорил лор-капитан, — то перед вами ваш родной мир, планета Земля. Вы сейчас на высоте нескольких тысяч миль, на нашей боевой станции, которая лишь немного меньше здешней Луны. И наш орден, и Конфедерация Фарсен находятся отнюдь не в вашем мире. Скажу больше, Солнце вместе с несколькими сотнями близлежащих звезд замкнуто в непроницаемый извне пузырь. И благодарите за это бога, господа, а то бы нашу планету давным давно завоевали. Земля отстала в развитии от остальных на тысячи лет и не способна дать отпора войскам более развитых планет. Орден, конечно, запретил межзвездные войны и пытается следить за соблюдением этого запрета, но мы не боги и за всем уследить не в состоянии. Пример тому — планета Фарсен, которую атаковали втихомолку от нас. Десять лет фарсенцы вели страшную войну, защищая свою родину от чужаков. Четыре миллиарда человек погибло. Вслушайтесь в эту цифру, господа. Четыре миллиарда!

— Господи боже мой! — вздрогнул артиллерийский полковник, так и продолжавший стоять. — Что же там за война такая была?

— Страшная война, генерал Гласс позже расскажет вам подробнее, если пожелаете. Хорошо, что мы все же узнали о происходящем и совместно с армией Фарсена уничтожили захватчиков. Но об этом потом. Я понимаю, что вы все до крайности изумлены тем обстоятельством, что вас спасли люди с других миров. Многие даже не слышали, что наш мир далеко не единственный во Вселенной, и сейчас растеряны. Но я говорю вам правду и те, кто решит рискнуть, увидят все своими глазами.

— Но зачем вам мы? — спросил кто-то, Артемий не понял кто.

— Это моя инициатива, господа, — вздохнул лор-капитан. — Так получилось, что попав в орден, я сразу оказался в гуще событий. Буквально через два месяца на меня свалилась огромная ответственность, руководство очень масштабным делом. После окончания этого дела мне поручили еще одно, куда более масштабное. Но я не мог забыть, что на моей родине остались десятки тысяч честных, умных и порядочных людей, которым больше некуда идти. И я предложил набрать русский легион. К моему предложению прислушались и вот мы здесь.

— Приятно слышать, господин лор-капитан, — усмехнулся полковник и сел на место. — Значит вам в этом ордене понравилось?

— Очень, — рассмеялся светловолосый. — Такой взаимовыручки, дружбы, уважения друг к другу я не встречал ни разу за всю свою жизнь. Если человеку поручено дело, то ему верят и не мешают. Наоборот помогают всем, чем только могут. Хотя потом спрашивают строго. Но разве это не правильно?

— Правильно, — согласился артиллерист. — Однако никак не могу поверить в ваш рассказ.

— Станете одним из нас, поверите. А нет — так и не нужно.

Он немного помолчал, затем продолжил:

— Господа! Пусть каждый из вас взглянет на левый рукав ваших комбинезонов. Вы видите разноцветные полоски?

Офицеры сдержанным гулом подтвердили, что да, видят.

— Это не просто полоски. Пока вы были на станции, вас незаметно проверяли. Не надо обижаться, сделать по-другому было невозможно. Так вот, те у кого одна коричневая полоска, должны избрать страну, в которую эмигрируют. Каждому из вас будут выделены деньги на несколько лет безбедной жизни в валюте той страны. О нашей станции вы ничего помнить не будете, память о пребывании здесь будет стерта. Снова приношу свои извинения, но иначе поступить мы не имеем права. Далее. Те, у кого вдобавок к коричневой полоске есть желтая, имеют возможность дополнительного выбора. С нами прибыл представитель объединенной армии Фарсена, генерал Гласс. Желающие могут могут эмигрировать на Фарсен и стать офицерами ОАФ с сохранением звания и выслуги лет. Те, у кого вдобавок есть серебряная полоска, могут стать Аарн и войти в русский легион. Впрочем, необязательно, в ордене никого и никогда не принуждают. Если человек, ставший Аарн, уже не хочет быть военным и хочет пойти учиться, жить мирной жизнью, то ему никто препятствовать не станет.

— А по какому критерию вы выбирали? — вскочил с места какой-то покрасневший пехотный капитан. — Почему у меня только коричневая полоса, а у капитана Вальцева все три? Мы в одинаковом звании, служили в одной части. Может, я тоже хотел бы служить в этом вашем русском легионе?

— Вы действительно хотите, чтобы я объяснил вам это прилюдно? — криво ухмыльнулся лор-капитан. — Не боитесь?

— Уверен!

— А зря. Припомните-ка разграбленный обоз около деревни Шоховка и убитых вами солдат. Своих собственных солдат, увидевших, как их командир запихивает в котомку украденные драгоценности. Вспомните-ка брошенного вами умирать в лесу раненого поручика Хортича, который выжил бы, если бы вы помогли ему добраться до госпиталя. Вспомните-ка ту изнасилованную вами около Запорожья девушку, обратившуюся к вам за помощью. Могу напомнить еще кое-какие моменты из вашей "богатой" биографии, капитан. Хотите?

— Н-не н-н-а-д-д-о... — с трудом выдавил из себя тот, падая обратно в кресло.

Он весь побелел и с ужасом смотрел на стоящего на сцене, гадливо скривившегося человека в черно-серебристой форме. Откуда чужак знает обо всем этом?! Не было же свидетелей! Хотелось отрицать, но каким-то шестым чувством капитан понял, что в этом случае будут представлены еще более убойные доказательства. Лучше не рисковать. Сидевшие около него офицеры постарались отодвинуться подальше, поглядывая на капитана с не меньшей гадливостью, чем Аарн. Бросить на поле боя раненого товарища, спасая собственную шкуру? Не было в их глазах более подлого и более бесчестного поступка. Бледность капитана говорила о том, что обвинение не голословно.

— Господа, — продолжил Аарн со сцены. — Вы должны понять, что раз нам нетрудно наложить человеку фальшивую память, то еще легче считать подлинную. Ни нам, ни Фарсену не нужны люди, способные на подлость. Потому я искренне не советую господам с одной полоской требовать объяснений. Они будут ничуть не более приятны, чем то, что произошло только что.

— То есть, — снова стал на ноги артиллерийский полковник, — вы хотите сказать, что все, у кого одна полоска, совершили какие-либо бесчестные поступки?

— Либо способны на них, — холодно ответил лор-капитан. — В орден людей отбирают по душевным качествам, мы не можем допустить присутствия в наших рядах ни одного человека, могущего совершить что-нибудь подлое или жестокое ради собственной выгоды. У Фарсена требования менее жесткие, но люди, у которых хватает совести бросить раненого товарища умирать, не нужны и им. Прошу не обижаться, мы другие. Поймите это. Став Аарн, любой становится чем-то большим, чем просто человек. Чем-то иным, не таким, каким был раньше. Я уже не смог бы жить в России, я слишком многое узнал и повидал. Для меня вся планета Земля станет попросту большой клеткой.

— А чем же тогда отличаются люди с двумя полосками от людей с тремя? — спросил полковник, хмуро смотря на собственный левый рукав, на котором светились три полоски.

— Почти ничем, — ответил лор-капитан. — По вашим меркам, люди с двумя полосками не совершали подлостей. Но по нашим... Например, участие хоть в одном расстреле безоружных напрочь закрывает человеку дорогу в орден. Навсегда. Рядом со мной стоит Никита Фомичев, тоже лор-капитан и альфа-координатор. Только, в отличие от меня, он бывший красный комиссар. Его собирались расстрелять свои за отказ участвовать в казнях. Понимаете, почему мы его взяли? Потому, что он предпочел пойти на смерть, но не убивать безоружных! Пускай сто раз врагов, но безоружных.

— Но если не уничтожать пусть даже и безоружных врагов, то они возьмут в руки оружие и придут убивать уже вас! — вскочил с места какой-то покрасневший офицер. — И они вас не пожалеют! Слюнявый гуманизм какой-то!

— Мы должны чем-то от этих врагов отличаться, чтобы иметь право считать себя хоть немного лучше, — грустно улыбнулся Аарн. — Мы должны быть добрее. Война войной, но даже на войне не стоит становиться зверем. Это очень легко, падать вниз, господа, всегда легко. А вот карабкаться вверх куда как труднее.

— Но красный... — полковник с неприязнью посмотрел на ухмыляющегося крепкого шатена рядом с лор-капитаном.

— Среди нас есть все. Бывшие рабы и бывшие дворяне. Даже наследные принцы попадаются иногда. Нам неважно, кем был человек до ордена, став Аарн, он или она становятся всем нам братом или сестрой. Вам трудно понять и принять это. Я вас не сужу. Было время, когда я сам чуть ли не кидался на Ника с кулаками. А потом мы не раз защищали друг другу спину в бою. Очень многое я попросту не имею права говорить тем, кто не является Аарн. Приношу свои извинения, господа, но офицерам не нужно объяснять значение слова приказ.

— Понятно, — кивнул полковник. — Что ж, нечего лезть со своим уставом в чужой монастырь. Не поймут, да еще и по шее накостыляют.

— Именно, — ухмыльнулся лор-капитан. — Кстати, господа. Основа русского легиона ордена Аарн уже положена. Командиром легиона стал многим из вас известный полковник Бурцев Александр Владимирович. Его заместителями назначены с присвоением званий дварх-майоров есаул Борохов Михаил Петрович и подполковник Малышев Леонид Георгиевич.

Вперед вышли трое людей, одетых, как и остальные, в черно-серебристую форму ордена. Высокий, выглядящий аристократом мужчина лет тридцати с чем-то. Шатен. Правильные очертания лица, жесткие губы, прямой нос. Второй был пониже, несколько сутуловат и хромал на левую ногу. Щека на худом лице то и дело дергалась в нервном тике. Третий был совсем невысок, плотен и уже далеко не молод. Лет пятидесяти, наверное. Короткий ежик седых волос, дымящаяся трубка в руке, длинные, вислые, седые усы.

— А я все думал, вы ли это, Александр Владимирович, или мне мерещится, — широко улыбнулся артиллерийский полковник. — Рад видеть живым. Слыхал, что ваша дивизия на Перекопе полностью легла, был уверен, что и вы там остались...

— Только ранило, — усмехнулся тот. — И я рад видеть вас живым, Сергей Васильевич. Приглашаю ко мне дварх-майором, я вас не первый год знаю, сработаемся.

— Надо подумать, — вздохнул полковник. — Дело-то непростое, родину навсегда покидать.

— А там нас только расстрел ждет, — передернул плечами Бурцев. — Знаете без меня, что случилось с теми, кто поверил обещаниям Белы Куна. А в эмиграции? Кому мы там нужны, ежели честно? Слыхали, небось, каково приходится нашим в том же Константинополе?

— Слыхал, — скривился артиллерист. — Ладно, вы правы, думать особо не о чем. Раз уж меня готовы взять, то глупо будет отказываться. Что нужно делать?

— Сказать Призыв, — ответил вместо Бурцева лор-капитан. — Три слова, Арн ил Аарн.

Полковник пожал плечами и повторил сказанное. На мгновение его окутала белесая дымка, а затем над амфитеатром грянула торжествующая птичья трель. Комбинезон артиллериста ни с того, ни с сего изменил цвет, став черно-серебристым. Он потерял мешковатость, плотно обтянув тело дернувшегося не ожидавшего такой подлости от одежды человека. На плече полковника появилось тусклое Око Бездны и медленно разгорелось багровым огнем. Он и изумлением осмотрел себя и потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но ничего не изменилось, его форма действительно из темно-серой стала черно-серебристой.

— Рад приветствовать, брат мой! — радостно рассмеялся лор-капитан. — Не надо беспокоиться по поводу формы, она живая и изменяется под потребности носящего ее человека. В момент Избрания она перешла в состояние формы Аарн.

— И что теперь? — спросил полковник, все еще косясь на горящее на его плече Око Бездны.

— Звание присвоите вы? — спросил Бурцев, поворачиваясь к лор-капитану.

— Зачем? — пожал плечами тот. — Вы командир легиона, это в вашей власти.

— Хорошо. Прошу дварха станции зафиксировать мой приказ по легиону без имени.

— Слушаю, — раздался с потолка гулкий голос.

— Приказываю присвоить полковнику Анищеву Сергею Васильевичу звание дварх-майора и назначить его третьим заместителем командира легиона без имени.

— Зафиксировано.

— Благодарю, — кивнул Бурцев. — Вот и все. Прошу на сцену, господин дварх-майор.

— Есть! — вытянулся тот и начал пробираться между рядами переговаривающихся офицеров вниз.

А они никак не могли успокоиться. У большинства было две полоски, а значит, имелись варианты. Но что выбрать? Ни один не знал. О том, как жилось эмигрантам в той же Франции, офицеры были наслышаны и не больно-то хотелось испытать такую жизнь на собственной шкуре. Но из Франции или из Турции был шанс когда-нибудь вернуться домой, в Россию. Пусть очень малый, призрачный, но был. А попав на этот Фарсен, домой уже не вернешься. Никогда. Потому подумать было о чем. Тем, у кого была одна полоска, было несколько не по себе, да и остальные нехорошо косились на них. Многие из однополосочных лихорадочно припоминали свои неприглядные поступки, пытаясь понять, что именно сделало их изгоями. Очень не хотелось, чтобы о таких поступках узнали все вокруг. Потому они молчали, не рискуя протестовать и вообще обращать на себя лишнее внимание.

Артемий все смотрел на собственный рукав, на котором горело три полоски. Самое странное, что у остальных троих приятелей было то же самое. Ежели честно, он не слишком и понял, что тут такое происходит. Учитель в церковно-приходской школе когда-то давно рассказывал что-то о звездах и других мирах, но мальчишки пропустили его рассказ мимо ушей. Понятно было только, что домой не вернуться, краснюки не простят. А эти Аарн зовут на службу тех, у кого три полоски. Да и то, никогда ни он, ни Пашка не бросили бы раненого товарища по оружию умирать. Сами бы подохли, но дотащили до своих. Он снова покосился на ухмыляющегося в усы Михал Петровича и вспомнил, как еще мальцом вместе с ватагой пацанов бегал за бравым казаком, когда тот возвращался на побывку домой. И командиром есаул был хорошим, как отец родной заботился о молодых, всегда следил, чтобы голодными не остались, чтобы оружие в порядке было, чтобы конь был обихожен. Строг, конечно, но как же иначе? Нет, лучшего командира не найти. Раз дядька Михась в этом ордене, то и ему туда дорога.

— Господа! — снова заговорил лор-капитан. — Мы никого из вас принуждать ни к чему не собираемся. Решение за вами. А сейчас вам хочет сказать пару слов генерал Гласс, военный министр Конфедерации Фарсен.

Вперед вышел плотный, черноволосый мужчина лет шестидесяти, одетый в темно-зеленую, пятнистую форму с незнакомыми погонами с одним золотым листом. Его кожа была слегка желтоватой, глаза неожиданно ярко-зелеными.

— Здравствуйте, господа офицеры! — негромко сказал он, но его услышали в каждом уголке амфитеатра.

— Здравия желаем, господин генерал! — единым порывом встали на ноги тридцать тысяч человек, было в этом генерале что-такое такое, что заставляло подчиняться ему охотно, не прекословя.

— Вольно, — добродушно проворчал он и офицеры постепенно расселись. — Как вы знаете, несколько месяцев назад в нашем мире закончилась война. Война, в которой погибло больше половины населения. Четыре миллиарда человек. Мы искренне благодарны нашим друзьям из ордена Аарн, пришедшим к нам на помощь в тяжелую минуту. Сейчас мы отстраиваемся, заново учимся жить в мире. Однако мир миром, а армия должна быть сильна. Мы не хотим повторения того, что случилось и отдадим ради этого все. Но Фарсену катастрофически не хватает людей. Особенно, опытных и толковых офицеров. Мы рады будем предложить желающим гражданство Конфедерации. Даже, если эмигранты не захотят служить в армии. Офицерам будут предложены очень хорошие условия. Высокое жалование, бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное жилье для них и их семей. И масса иных льгот. Холостым будет нетрудно найти себе пару, молодых женщин осталось в живых чуть ли вдвое больше, чем мужчин. Если кому что неясно, прошу задавать вопросы.

— Вы сказали о семьях, господин генерал, — встал какой-то высокий, худой офицер с погонами подполковника. — Но многие из нас не знают, где наши семьи, живы ли наши родные. Мы не можем уехать, пока не будем знать, что с ними.

— Никаких проблем, господа, — снова вышел вперед лор-капитан. — Ваших родственников найдем и вытащим мы. Для примера. Господин подполковник, прошу вас как можно тщательнее припомнить лица ваших родных. Также прошу дварха станции помочь в поисках.

— Сделаю, — снова проворчал голос с потолка. — Меня, кстати, зовут Фарнарх, а не дварх станции, драгоценный наш альфа-координатор.

— Приношу свои извинения, Фарнарх, — ухмыльнулся тот. — Постараюсь исправиться.

— От тебя дождешься, — иронично фыркнул тот. — Скорее уж мета-корабль у нас политического убежища попросит. Ладно, к делу. Господин подполковник, повторяю просьбу альфа-координатора. Вспомните, пожалуйста, лица ваших родных.

— Вспоминаю, — пожал тот плечами. — Но зачем?

— Сейчас увидите, — ответил Фарнарх.

Пару минут длилось молчание.

— Так, кое-что нашел, — снова заговорил дварх. — Вашего старшего брата и его жены нет в живых. Но ваша племянница, жена и мать живы. Сейчас они находятся в городе Рязань. Кстати, поздравляю. Два года назад у вас родился сын.

В воздухе вспыхнуло изображение небогатого домишки. В комнате с облупленными стенами почти ничего не было, только стол, несколько табуреток, сундук и большая железная кровать. Топилась буржуйка. Около стола сидела молодая женщина с седой прядкой, выбившейся из-под платка, и что-то рассказывала двух-трехлетнему мальчишке с большими черными глазами. Она была одета в когда-то приличное платье, сейчас выглядящее сущими обносками. Неподалеку от нее съежилась на сундуке мрачная девочка лет четырнадцати и что-то шила. В этот момент в комнату зашла пожилая женщина с парящим чугунком в руках. Она что-то сказала и поставила чугунок на стол.

— Мама... — с трудом выдавил из себя подполковник. — Господи, как она постарела...

— Если хотите, мы можем немедленно отправить за вашими родственниками людей, — предложил лор-капитан. — Хотя вам тоже лучше пойти, вряд ли ваши женщины поверят незнакомцам.

— Так я могу забрать их с собой? — расширились глаза подполковника. — Благодарю! Тогда я полностью ваш! Ради того, чтобы они в безопасности жили, я все сделаю! Что там нужно говорить? Арн ил Аарн, что ли?

Офицеры зашумели. Они были потрясены — вот так вот, без каких-либо усилий Аарн взяли и нашли оставшихся в живых родных подполковника? И говорят, что можно забрать их с собой? Многие сомневающиеся тут же приняли решение. Такой невероятный шанс упускать было никак нельзя. Ведь большинство из них и не надеялось когда-нибудь увидеть своих родителей, жен, братьев, сестер, детей. Они просто шли и дрались до последнего. Даже зная, что дело безнадежно проиграно, что шанса на победу нет, дрались. Честь не позволяла поступить иначе. А те у кого чести не было? Это был их собственный выбор, таких офицерское братство попросту игнорировало. Многие вообще считали себя уже мертвыми и шли в атаку в рост, с папироской в зубах, плюя на все, не кланяясь пуле. Но оставшимся в живых пришлось задуматься о будущем. И мысли эти веселыми не были. Красные объявили после победы об амнистии и потребовали от служивших в армии Врангеля зарегистрироваться. Немало людей поверили и пошли в регистрационные пункты. Увы, их иллюзии оказались разрушены очень быстро. За первую же неделю владычества большевиков в Крыму было расстреляно больше тридцати тысяч человек. Не жалели никого. И вдруг обреченных людей спасают. Некто, обладающий такими возможностями, что становилось страшно. Некто чужой, пришедший извне. Естественно, что они никак не могли этому кому-то поверить. Много красивых слов можно было сказать, но один пример с родными подполковника убедил людей куда как надежнее. Около тридцати тысяч человек в гробовом молчании смотрели на то, как в стене обшарпанной комнаты завертелась черная воронка и из нее буквально выпрыгнул подполковник. Он кинулся обнимать мать, жену, племянницу, подбрасывать в воздух орущего мальчишку, испуганного видом незнакомого дяди. Потом что-то сказал, женщины кинулись собираться и вскоре, перекрестившись, вошли в воронку, оказавшись в просторной, пятикомнатной каюте. После этого изображение погасло.

— Извините, господа, — сказал лор-капитан. — Невежливо дальше наблюдать. Пускай люди, так давно не видевшие друг друга, побудут наедине.

— Конечно, — ответил кто-то. — Так вы поможете и нам найти родных?

— Живых найдем. Такую помощь мы окажем даже тем, кто отправляется в эмиграцию. Жестоко не помочь, если имеешь такую возможность.

— А может, не надо эмиграции? — прогудел генерал Гласс. — Фарсен готов предоставить шанс даже тем, кто проштрафился, господа! Вот вы, господин капитан? Если вам дадут шанс искупить свою вину, станете ли вы поступать по-прежнему?

Он внимательно смотрел на того самого капитана, о подлостях которого рассказал альфа-координатор.

— Господин генерал! — вскочил тот на ноги. — Да я... Никогда больше! Я...

— Вы уверены? — внимательно посмотрел на генерала лор-капитан.

— Да! — рявкнул Гласс и незаметно подмигнул.

— Это вам решать, — пожал плечами тот и ухмыльнулся, понимая, что с однополосочных на Фарсене не спустят глаз и не позволят занимать высоких постов.

Артемий воспользовался тем, что Михал Петрович стоял в стороне, быстро встал и подошел к нему.

— Ну, здравствуй, сынок! — добродушно проворчал есаул и обнял молодого казака. — Рад, что ты выжил.

— Здравствуйте, господин есаул! — привычно вытянулся Артемий. — А как мне под ваше командование попасть?

— Руку покажь.

Подхорунжий протянул руку, Михал Петрович посмотрел на три полоски на рукаве и одобрительно хмыкнул.

— Легко, — сказал он. — Скажешь этот ихний Призыв и все. Считай, что ты у меня в отряде. Учти, гонять буду, что ту сидорову козу. Не дай бог опозоришь, сам нагайкой угощу.

— Завсегда пожалуйста, господин есаул! — щелкнул каблуками Артемий, едва удерживая улыбку. — Пашка Мерещенко тоже тут и тоже с тремя полосками. И еще два моих приятеля.

— Пашка? — приподнял брови Михал Петрович. — А ну где ентот охламон? Ходь сюда, неча тебе там сидеть, что сычу на печи!

Пашка опасливо подошел, искоса поглядывая на кулак есаула. Он постоянно влипал в какие-нибудь истории и Михал Петрович частенько учил его по-отечески. А рука у старого казака была тяжелая.

— Смотри мне! — поднес есаул кулак под нос парню. — Наворотишь чего, мало не покажется. Ну, лады, хлопцы. Вечером пойдем наших со станицы забирать, кто жив. Краснюки не простят, всех уроют. Они, паскуды такие, вообще хотят казачество на корню вывести! Скажешь батьке, Артемий, чтоб ничего не брали, все тут будет новое. Понял? А то бабы как зачнут собираться, так и за пять дней не выберутся.

— Ага, — кивнул головой подхорунжий.

— Нашли земляков, Михаил Петрович? — подошел к ним светловолосый лор-капитан.

— Так точно, — кивнул тот. — С детства этих двоих башибузуков знаю. Дома все дрались, а на войне подружились. Оба наши, с тремя полосками.

— Вот и хорошо, под вашей командой будут. Сейчас, кстати, надо разделить людей. Тех, кто с нами пойдет, в отдельные отсеки перевести. Я буду направлять их к вам, займитесь вместе с Леонидом Григорьевичем. Сбор в туманном зале "Пика Мглы", вы там уже бывали. Попросите Фарнарха открыть проход.

— Понял, — кивнул есаул. — Сделаем.

А потом закрутилась какая-то безумная карусель. Артемий попросту растерялся поначалу. Четверо приятелей повторили за кем-то Призыв и их форма тоже стала черно-серебристой. Потом на сцену потоком повалили люди, избравшие орден. Так поступали не все из имевших на рукаве три полоски, многие предпочли армию Фарсена, а кое-кто и эмиграцию. Но последних, как ни странно, было немного, люди тянулись вслед за друзьями, а большинство решило все же рискнуть и поглядеть как будет житься в иных мирах. Михал Петрович быстро приставил Артемия с Пашкой к делу, отводить свежеиспеченных Аарн на "Пик Мглы" и селить в каютах, которые указывал друзьям тамошний дварх, которого называли Асиархом. Артемий едва язык не сломал, пока научился правильно произносить это имя. Первый раз попав в туманный зал, он едва сумел опомниться и долго еще шарахался от клочьев разноцветного тумана в воздухе. При виде бегающих по потолку огромных пауков, они с Пашкой то и дело крестились, а драконов и гвардов вообще старались обходить десятой дорогой. Хотя Михал Петрович и сказал, что пауки с драконами тоже Аарн и умеют говорить, молодые казаки ничего не могли поделать со своим страхом. Но вскоре стало не до страха, они носились со станции на корабль и обратно, вывалив языки на плечи. Не было времени покурить, присесть, попить чего-нибудь — народ шел валом. Когда все закончилось, друзья опустились на пол, где стояли, и жадно выпили протянутые каким-то пожалевшим их пауком стаканы с соком, совершенно не обратив внимания на то, кто эти стаканы им подал. Там их и нашел есаул. Оглядев взмыленных парней, он хмыкнул и покрутил ус. Потом что-то сказал, из пола вырос столик, на котором стояла бутылка с чем-то коричнево-золотистым. И три стакана.

— Вставайте и выпейте по стакану, — проворчал Михал Петрович. — По одному, больше не надо, а то до утра прыгать будете. Сильная штука!

Артемий с Пашкой послушно встали, выпили и изумленно застыли. Усталости как не бывало, они чувствовали себя сейчас как после добрых полусуток сна.

— Так-то лучше, — кивнул есаул, сам опрокинув в себя стакан непонятного зелья. — Пора нам за родичами в станицу идти. Тихо там, шума не подымать, не стрелять. Краснюков усыпят, вы их не трогайте, не ваше дело с ними разбираться. С нами на всякий случай десятка два хлопцев пойдут, подстрахуют. Скажите своим, чтоб ничо не брали, поняли?

Парни дружно кивнули. Артемий возбужденно топтался на месте. Неужто он сейчас увидит батю, мамку, младших сестер? Дед, наверное, помер, он уже в семнадцатом на ладан дышал, не вставал совсем. В стене закрутились пять черных воронок, к которых подхорунжий уже успел привыкнуть. Бояться, по крайней мере, перестал. Михал Петрович показал Артемию пальцем на крайнюю, он кивнул, шагнул в провал и оказался перед порогом родного дома. Ночь. Окна хаты были темными, видно все уже спали. Бреханул Серко, потом узнал молодого хозяина и ринулся под ноги ластиться. Подхорунжий тихонько рассмеялся, потрепал старого пса по загривку и негромко постучал в окно, под которым обычно спал отец. Некоторое время было тихо, потом кто-то заворочался, кашлянул и до боли родной голос спросил:

— Кого там черт посреди ночи принес?

— Открой, батя, — ответил он. — Я это. Артемий.

— Сынку! — задохнулся тот. — Вернулся! Живой!

В доме загорелась свеча, женский голос что-то спросил, батя ответил и женщина заохала, запричитала.

— А ну цыц мне тут! Хочешь, чтоб краснюки пришли?

Дверь заскрипела и на по пороге появилась грузная фигура. Артемий подошел и обнял отца, которого не видел все три года войны. Тот прижал сына к груди и кусал губы. Не надеялся уже увидеть. Сам бы в семнадцатом с сыновьями ушел, кабы не деревяшка вместо ноги.

— Заходи! — отстранился старый казак. — Дай хоть погляжу на тебя.

Артемий зашел в родной дом, понимая, что в последний раз. У печи соляным столбом застыла мать, зажавшая себе рот рукой и во все глаза смотревшая на него. Старик поднял свечу и с изумлением оглядел сына, затянутого в черно-серебристую форму с горящим багровым светом глазом на левом плече.

— Это что ж на тебе за форма такая, сынку? — спросил он.

— На новой службе выдали, — вздохнул Артемий. — За вами я, бать. Собирайтесь, времени нет. Наши сейчас заняли станицу, но ненадолго. Победили краснюки, нету больше белой армии. Все. Я чудом живым остался, спасли одни люди. У красных в сарае расстрела ждал, так они вытащили и службу предложили. Куда мне деваться было? Да еще и семью с собой забрать разрешили, помогли сюда добраться.

— Так, давай по порядку, — нахмурился старый казак. — Ничо я что-то не понял. Садись, глотнем понемногу и поговорим.

— Ладно, — вздохнул Артемий. — Только Михал Петрович говорил, чтоб собирались быстро. Он тоже за своими пошел. И Пашка Мерещенко.

— Михась с вами? — усмехнулся батя, садясь за стол, но котором уже стояла четверть с самогоном и кусок сала с с душистым, домашним хлебом. — Тогда я спокоен. Он вам баловать не даст.

— Он и здесь у нас командиром, — кивнул парень, тоже сев. — Я сам не сильно понимаю, чего случилось. Утром были в сарае, думали, все, скоро расстреляют. Краснюки в Крыму двадцать тыщ народу постреляли. Обещали, что раз война кончилась, то простят. Обдурили. Потом нам сказали, что они всех решили перебить.

— Ясно... — помрачнел старый казак и наполнил стаканы самогоном. — Выпьем за помин души рабов божьих.

— И бать... — потупился Артемий.

— Чего?

— Петра я сам похоронил. Еще год назад...

— Вот оно как? — вытер старик слезу с глаз. — Земля пухом...

Они молча выпили и сжевали по куску сала. Услышавшая о смерти старшего сына мать вцепилась зубами в край платка и глухо завыла. Понимая, что шум подымать нельзя, она плакала почти молча. Артемий виновато посмотрел на нее и только вздохнул. С печи виднелись глаза младших сестер, тоже утиравших слезы. Совсем уже девки на выданье, годов по пятнадцати, не меньше.

— Дальше чего было? — спросил батя.

— А потом вдруг нас стали выводить. Поначалу подумал краснюки на расстрел ведут, оказалось нет. Спасли нас.

— Кто?

— Орден Аарн, — вздохнул Артемий. — Так они себя называют. Я теперь тоже с ними. Они тридцать с чем-то тыщ народу с Крыма вывезли, а к себе взяли тыщи три-четыре, не боле. Остальных какому-то Фарсену сбагрили. Я, честно говоря, пошел к ним, когда увидал, что дядька Михась там. Он меня к себе в отряд взял. Пашку тоже. Собирайся, бать. Дядька Михась сказал ничо не брать, там все есть. Нету у нас времени, до рассвета уйти должны. Эти Аарн всем, кого взяли, помогают семьи забрать. Не вернемся мы больше на Русь, бать...

— Это ты чего-то не то говоришь, сынку, — помрачнел старый казак и налил еще самогону.

— То он говорит, Василь, — раздался в комнате голос есаула, вышедшего из закрутившегося на стене гиперперехода. — Краснюки порешили казачество под корень резать. За вами всеми скоро придут, месяц-другой, не боле.

— Ну, здравствуй, Михась! — встал старый казак, не увидевший откуда вышел есаул, и обнял друга. — Рад, что живой. Значит, под корень, говоришь? А откель знаешь?

— Списки я их расстрельные видел, — помрачнел тот. — Командир мой новый показал. А ему я верю, не станет Никита Александрович в таком деле дурить. Краснюки хотят всех, кого в станицах уважают, перебить, чтоб не мешали им народу мозги парить. Учителей, священников, богатых казаков. Ты в Манковке человек уважаемый, тебя они одним из первых порешат. Власть теперь ихняя. Так что, собирайся, Василь. Ничо не бери, что на тебе одето, того и хватит. Там, где жить будем, все по-другому. Но дом будет, земля будет. Везде люди живут.

— Оно-то так, да только...

— Все понимаю, а деваться некуда.

— Тогда отца Филарета предупредить надо, — посмотрел на друга старый казак.

— Уже подумал, — усмехнулся в усы Михал Петрович. — Собирается. Негоже нам без батюшки быть, а отец Филарет человек хороший, да и казаком когда-то был добрым.

— Тогда выпьем на дорожку, — вздохнул Василь. — Держи стакан, сынку.

Артемий взял протянутый стакан, чокнулся с отцом, с Михал Петровичем и выпил.

— Подымай девок, Прасковья, — повернулся старый казак к жене. — Уходим мы отсель. Нам с краснюками на одной земле не жить. И не выть мне тут!

— Бери оружие, на память чего и хватит, — посоветовал есаул. — Теплой одежки не надо, идти недалеко.

— А куда ж это? — удивился Василь.

— Щас увидишь, — ухмыльнулся в усы Михал Петрович. — Асиарх, будь добр, открой проход в каюту Артемия. Их пятеро, знать пять спален.

— Хорошо, — раздался с потолка ворчливый голос дварха.

— А собаку можно взять? — спросил Артемий. — Негоже Серка бросать, он нам всю жизнь верно служил.

— Да на здоровье, — фыркнул Асиарх. — Только смотри, чтобы твоя собака в энергоцентр не поперлась. Сгорит на фиг. О, каюта готова. Открываю проход.

— Эт-то кто говорит? — спросил Василь, ошеломленно хлопая глазами.

— А хрен их знает, кто они такие, эти двархи, — пожал плечами Михал Петрович. — Кажись, душа без тела. Там они везде. Если что надо, у них спрашивай, всегда помогут. Не удивляйся, Василь, скоро такого насмотришься, что ни в одной сказке не слыхал. Эти Аарн мертвых оживляют! Не буду брехать, только тех, кто помер пару часов назад. Если раньше, то все.

— Мать твою! — недоверчиво посмотрел на него старый казак.

Артемий стоял немного в стороне и смотрел на то, как мечутся по дому мать с сестрами, увязывая какие-то вещи в узлы. Батя то и дело порыкивал на них, заставляя оставить то одно, то другое. Сам старик взял только припрятанные в подполе червонцы, иконы из красного угла, ордена и именную саблю. Пошел в конюшню попрощаться со старым, почти слепым конем, долгие годы верно служившим ему. Потом вернулся в дом. Артемий вышел во двор, поймал Серка и привязал к ошейнику пса веревку. Тот все пытался прыгать и ластиться, приходилось постоянно придерживать его.

— Ну, все, — вздохнул старый казак и поясно поклонился дому, в котором родился, вырос и прожил жизнь. — Куда идти?

— А вон, в углу черная воронка, — показал рукой Михал Петрович. — В нее. Ничо страшного, я сам поначалу боялся.

Василь только сейчас обратил внимание, что в темном углу что-то не так. Он подошел ближе и с удивлением уставился на бесшумно вертящуюся, черную, туманную воронку аршина в два высотой. Есаул снова ухмыльнулся в усы, вошел в воронку и тут же вышел обратно, показывая, что действительно ничего страшного.

— Прасковья! — рыкнул старый казак. — Марья, Фенька! Сюда идите!

Заплаканные женщины нерешительно подошли к нему. Он по очереди втолкнул их в воронку и вошел сам. Артемий вздохнул, поднял на руки Серка и последовал их примеру. Его взгляду открылась хорошо знакомая картина жилой каюты орденского дварх-крейсера. Около стола в центре замер батя, ошеломленно вертя головой во все стороны. Мать с сестрами испуганно сбились в кучу рядом с ним. Артемий подошел к почти невидимой двери в спальню и дотронулся рукой до сенсора в виде человеческой ладони. Дверь тут же исчезла.

— Где мы, сынку? — хрипло спросил старый казак. — Это что за хоромы? Как мы сюды попали?

— Эти черные воронки сразу на тыщи верст человека переносят, — вздохнул парень. — Через них и нас спасали. А попали мы на летучий корабль ордена, называется "Пик Мглы". Здоровенной такой, пятьдесят верст в длину будет. И как он такой здоровый в небе держится, ума не приложу...

— В небе? Мать твою... Кто ж они такие, эти твои орденцы?

— Если б я знал, батя, — тяжело вздохнул Артемий. — Давай устраиваться, нам здесь теперь жить. Тут пять спален, баня и эта комната, столовая, что ли. Вон та дверь — выход в коридор, потом надо будет с соседями познакомиться, каюты Пашки и Михал Петровича рядом где-то должны быть.

— Это тут все время жить? — скривился старый казак.

— Не, только пока до их дома лететь будем, там, говорят, хоть царский терем себе строй. Может месяц, может чуть поболе.

— Тогда ладно, тогда не страшно, — вздохнул Василь.

— А где кушать-то готовить? — спросила немного пришедшая в себя мать.

— На корабле все готовое, только спросить надо, где брать.

Артемий почесал в затылке и позвал:

— Асиарх!

— Слушаю, — отозвался тот. — Нужна помощь?

— Да, — кивнул парень. — Я хотел спросить, где нам брать еду и воду...

— В каждой каюте есть свой биокомп, — пояснил дварх, — в вашей тоже. Тебе достаточно позвать его и заказать все, что нужно. Заказанное появится на столе немедленно. Можете дать биокомпу любое привычное вам имя. Это все?

— Спасибо, — кивнул Артемий. — По службе я на сегодня могу быть свободен?

— Да, а утром вас соберут. Часов в десять по земному времени. Отдыхайте. Чего понадобится, зови, не стесняйся.

— Еще раз спасибо, — усмехнулся парень. — Познакомься с моими родителями — Сысоевы Василь Андреевич и Прасковья Ивановна. Сестры — Мария и Феонила.

— Очень рад знакомству, — ответил дварх. — Меня обычно называют Асиархом. Если нужна будет помощь, зовите, я всегда услышу, где бы вы ни были. Коли ворчать стану, не обижайтесь, такой уж я есть.

— Благодарствую, — поклонился взявший себя в руки старый казак, ухмыльнувшись в усы. — А ворчать? Опосля моего старика мне ничо не страшно. Вот кто ворчун был!

Дварх негромко рассмеялся и отключился.

— Биокомп! — позвал Артемий.

— Слушаю вас, — раздался в каюте сухой голос.

— Отныне будешь отзываться на имя Потап.

— Принято.

— Бать, мам, — повернулся к родителям Артемий. — Потап — нечто типа домового. Коли есть али пить охота, то нужно говорить ему и все появится. Вот, смотрите.

Он нахмурился, покосился на пустой стол, представив, как удивит сейчас отца, и приказал:

— Потап! Накрой стол на пятерых. Хороший обед. С водкой.

Поверхность стола подернулась туманом. Через пару мгновений взгляду людей предстали блюда, бутылки, тарелки, стаканы, вилки, ложки.

— Ну вот, бать, — ухмыльнулся Артемий. — Вот так оно здесь.

Старый казак ошеломленно хлопал глазами, мать вообще едва не упала, смотря на непонятно откуда взявшееся изобилие.

— Такого я не видал... — покачал головой Василь, внимательно смотря на стол.

— И я до сегодня не видал, — пожал плечами Артемий. — Да только по сравнению с остальным, это ничто. Ты, бать, такого тут насмотришься, что умом двинуться можно. Одни пауки чего стоят...

— Пауки?

— Ага, здоровенные, аршина по два, и говорящие. А змеюки аршин пяти с крыльями? Прям-таки горынычи. Тоже говорящие. Ты б поверил, что паук али змеюка офицер?

— Оставь, сынку, — помотал головой старый казак. — Все равно, пока сам не увижу, не поверю.

— Давай тогда устраиваться и за стол, бать.

— Давай.

Мать с сестрами только крестились, завидев огромные, висящие в воздухе спальные платформы. Отец хмыкал в усы, разглаживал их. Он внимательно осматривал каждую мелочь и только задумчиво покачивал головой, не говоря ни слова. Мария с Феонилой предпочли поселиться в одной комнате, привыкли всегда быть вместе, да и побаивались девушки оставаться в этом странном месте наедине с собой. Вторую спальню заняли отец с матерью, хотя пожилая женщина все косилась на зависшую в полуметре от пола кровать и мелко крестилась. Но все же распихала взятое из дому тряпье по стенным шкафам и нишам. Прасковье было сильно не по себе, да и родного дома было жаль до слез. Она не выла только потому, что муж запретил. А тот мог и канчуком угостить, ежели что не по его было.

— Ну, пошли трапезничать, — проворчал Василь. — Хоть и не пойму, откель ужин взялся, а стынет. Негоже.

Он вышел в большую комнату и огляделся. Но кроме стола в ней ничего не было.

— Сидеть-то на чем?

— Забыл, бать... — развел руками Артемий. — Потап, вырасти, будь добр, стулья! И пару диванов.

Около стола вырос из пола десяток мягких кресел, у стены появились два больших, удобных дивана.

— Когда надо, говоришь Потапу и стулья вырастают, — пояснил подхорунжий отцу, — когда не надо, снова в пол уходят. Я тоже поначалу дивился, а теперь чуток попривык.

— К хорошему быстро привыкаешь, — проворчал старик, потрогал кресло, не провалится ли, и сел, вытянув вперед протез. — Но слишком тут все не так, сынку...

Он взял фигурную бутылку и попытался открыть, не сразу поняв, что пробку нужно скручивать. Открыв, понюхал и налил в два стакана понемногу. Для женщин нашелся то ли сок, то ли морс, Василь так и не понял. Выпили, закусили. Старый казак подозрительно жевал жареное с какими-то овощами мясо. Здешний хлеб ему не понравился, слишком белый и мягкий, да и не хватало чего-то в нем. Однако же, вкусно. Он все пытался немного придти в себя, уж больно быстро все случилось. Михасю можно было доверять, раз старый друг сказал, что нужно уходить, то таки нужно. Василь не питал иллюзий по поводу красных. Новая власть была зверски жестока, людей стреляли просто так, ни за что. А продразверстка ихняя? Ладно бы брали, оставляя хозяевам хоть что-нибудь, чтобы с голоду не помереть. Нет же, подчистую все выгребали, а ежели кто протестовал, того стреляли или избивали так, что человек и встать не мог. Но куда его сейчас черт занес? Слишком много вокруг того, о чем только в сказках и слыхивал. Надо же, шагнул в воронку и сразу оказался незнамо где. Стол, что скатерть-самобранка. Кровати в воздухе висят. Стулья из пола вырастают.

— Приношу свои извинения, — прервал его размышления голос биокомпа. — К вам гости. Дварх-майор Михаил Борохов и альфа-координатор Никита Ненашев. Вы согласны принять их?

— Впускай, чего уж, — ответил Василь.

Из закрутившейся на стене черной воронки вышли есаул и среднего роста, незнакомый светловолосый мужчина с худым лицом и тонкими губами.

— Здравия желаю, господин альфа-координатор! — вскочил с места Артемий.

— Вольно, — буркнул тот. — Отвыкай тянуться, у нас не принято. Здравствуйте! Как устроились?

— Никита Александрович наш командир, — представил его есаул.

— Василий Сысоев, — с трудом встал на деревянную ногу старый казак. — Войсковой старшина в отставке! Устроились хорошо, что поесть и где спать имеется, господин альф... Простите, не разобрал ваше звание.

— Альфа-координатор или лор-капитан, — усмехнулся тот. — Рад, что хорошо. Понимаю, что на корабле вам непривычно, но это ненадолго, привыкнете. Да и не позже, чем через месяц-другой будем на Аарн Сарт. Там подберете себе дом.

— Жаль, что у Василя ноги нет, — обратился к Никите есаул. — Был бы нам четвертый майор, каких поискать еще.

— Нога не проблема, за пять дней в госпитале вырастят, — усмехнулся он. — Асиарх, будь добр, просканируй.

— Уже, — отозвался с потолка тот. — Посвящение пройдет, хотя и с трудом.

— Не хотите снова на службу пойти? — спросил лор-капитан, повернувшись к старому казаку. — Нога, как я и говорил, через неделю новая будет. Для наших докторов это не проблема.

— На службу? — прищурился Василь, огладив усы. — Значит и старая гвардия на что-то годится, а Михась?

— А как же, — ухмыльнулся тот. — С тобой служить спокойнее будет, знаю, что спину доверить можно.

— А уж коли нога будет, так и вовсе хорошо.

— Не только, — внимательно посмотрел на него Никита. — Встанете из ти-анх молодым. Хоть двадцатилетним, хоть чуть постарше. Это уж как захотите. Я уже видел, как старики молодыми из госпиталя выходили. Да и сам через него прошел, сильно помогает против всех болячек.

— Молодым?! — изумился старый казак. — Ежели честно, не верю. Не бывает.

— У нас все бывает, — махнул рукой альфа-координатор. — Впрочем, сами посмотрите. Так согласны?

— Чего ж не послужить, коли зовут, — прищурился Василь. — Надоело дома без толку сидеть. Вот только кому?

— Михаил Петрович вам расскажет, у меня, извините, времени нет. Не знаю, выйдет ли хоть немного поспать сегодня.

— Соглашайся, Василь, не пожалеешь, — сказал есаул. — Долго рассказывать, но люди хорошие. Печенкой чую. Не видал я еще, чтоб командиры так о людях заботились.

— Тогда лады, согласен. Что нужно делать?

— Опять же Михаил Петрович расскажет. Звание вам присвоит командир легиона, дварх-полковник Бурцев Александр Владимирович. А я, простите, пойду. Спать этой ночью уже вряд ли получится.

— Получится! — раздался в каюте незнакомый женский голос и на стене появилось изображение молодой женщины. — Вериль рассказала мне, что ты снова от нее бегаешь. Хватит! Ты сейчас же отправляешься домой! Забыл, что завтра делать придется? Сколько работы предстоит?

— Лави, — рассмеялся Никита. — Сперва дело, а потом уже все остальное. Но ладно, часа через два приду. Ты дома?

— Еще нет, но скоро буду. Успокаиваю Релира, у него чуть ли не истерика.

— С чего бы это? — удивился альфа-координатор.

— На корабле сейчас тысячи полторы мальчишек, — рассмеялась Лави. — Он вспоминает, что тут устроили всего лишь трое, и хватается за голову в попытках представить, что учинят полторы тысячи. Предполагает, что разберут крейсер по винтику и заранее паникует.

Никита расхохотался, представив себе бегающего по рубке и рвущего на себе волосы Релира.

— Скажи ему, что не пустят детей никуда, кроме жилых секторов, — с трудом выдавил он сквозь смех. — Асиарх, будь добр, не пускай мальцов куда не следует.

— Ладно, — проворчал тот. — Но там десятка три прирожденных пилотов имеются.

— Только не это! — вздрогнул Никита. — Своей властью альфа-координатора запрещаю допуск мальчишек к истребительным отсекам, кем бы они там ни были! Хватит с нас Васьки со товарищи!

— Ладно, так и быть, — фыркнул дварх и умолк.

— Успокой Релира, — снова обратился альфа-координатор к жене. — Не пустят мальчишек ни в энергоцентр, ни в истребительные отсеки.

— Постараюсь, — ответила она. — Жду в нашей каюте!

Стена погасла.

— Жена, — пояснил Никита. — Заботится, боится, что снова с ног упаду.

— Знамо дело, — ухмыльнулся Василь. — На то она и жена. А что за пацаны тут?

— У многих дети еще маленькие, а семьи мы помогли забрать всем. Только командир легиона нервничает, что мальчишки натворят чего-нибудь. Он горьким опытом научен. Были у нас тут в прошлом полете три приятеля двенадцати лет. Украли полностью вооруженные боевые истребители и отправились воевать! Представляете себе радость офицера, командовавшего атакой, когда ему сообщили, что в гуще боя трое мальчишек?

— Пороть! — передернул плечами есаул. — Не хотел бы я быть на месте того офицера!

— Самое интересное, что один из этих троих победу в бою и обеспечил, — вздохнул Никита. — Ежели бы не он, так и меня в живых уже не было бы.

— Все равно пороть, — покачал головой Василь. — Наградить, а потом пороть.

— Насколько я знаю, старший брат одного из них так и поступил, — фыркнул альфа-координатор. — А мальцам за бой первый офицерский чин дали. И отправили в летную школу, где за ними пригляд хороший будет. Хотя эта троица и там, я уверен, всем прикурить даст. Теперь понимаете, почему полковник нервничает?

— Что ж тут непонятного? — ухмыльнулся в усы старый казак. — Я б на его месте тоже нервничал. Говорите полторы тыщи мальцов собралось? Трудненько с ними будет.

— Эх, не додумался я никого из Воспитателей в полет пригласить, те бы справились, их этому учили. Воспитателей тренируют так, что армия детскими играми покажется.

— Для чего? — удивился есаул.

— А что может быть важнее, чем молодых настоящими людьми вырастить? — удивленно посмотрел на него Никита.

— Ничего, — согласился тот. — Только не всегда получается. Некоторых учи, не учи, а толку не будет.

— Все случается, — кивнул Никита. — Ладно, желаю хорошо отдохнуть. Завтра в девять утра жду на совещании. Скажете Асиарху, чтобы открыл проход в командный зал второго биоцентра. Впрочем, он сам знает. Достаточно сказать, что на совещание.

Он обвел глазами каюту, коротко поклонился женщинам, ненадолго остановив взгляд на дочерях Василя. Девушки были симпатичны, хоть и одинаково курносы. Глаза их поблескивали любопытством. Но что-то насторожило Никиту, что-то в эмофоне девчушек было не так, необычно. Он всмотрелся внимательное и едва не выругался. Неужели? Обе? Господи ты боже мой! Но еще не инициировались. И то хорошо.

— Асиарх, Реллу на связь! — скомандовал Никита. — Срочно!

В воздухе вспыхнула рамка голосвязи, в которой появилось усталое лицо очень красивой черноволосой женщины лет тридцати на вид.

— Что-то случилось? — недоуменно спросила она. — С чего срочный вызов?

— Похоже, что две неинициированных Целительницы Душ, — ответил Никита. — Хотел бы я ошибиться, но боюсь, что нет.

— Шрекеб хвадез! — непонятно выругалась женщина. — Это что же вашей Земле такое происходит? Ты думаешь, эти первые? Кой хвост Проклятого! Сто четырнадцатая и сто пятнадцатая! Я с ума схожу, это же невероятно, но факт налицо. Такого массового набора в Школе Духа не было лет пятьсот! Я уже сообщила Тра-Лгаа, она ошеломлена. Хотя по-настоящему сильных почти нет, Даша так и осталась уникумом.

— Понятно... — почесал в затылке Никита. — Что делать с девочками?

— Завтра приду, поговорю с ними и с их родителями, — вздохнула Целительница Душ и погасила связь.

— Извините, — повернулся он к Василю. — Вы не замечали за вашими дочерьми последнее время ничего странного?

— За девками-то? — удивленно переспросил старый казак. — Да нет, девки как девки, одни тряпки да парни на уме.

— У них обеих редкий Господень Дар, — вздохнул Никита. — Когда прилетим, придется вам отдать их в специальную школу, а то через пару-тройку лет либо с ума сойдут, либо с собой покончат. Бог не прощает, если люди не используют его Дар. Перед ними после обучения буквально преклоняться будут, к Целителям Душ в ордене отношение особое. Любой приказ любого Целителя Душ тут же бросаются исполнять. Если какая-нибудь из ваших дочерей прикажет с какой-то стати атаковать укрепление или город, то ее приказ кинутся исполнять тысячи легионеров, даже не спросив зачем ей это нужно. Но это после того, как они пройдут обучение и научатся понимать, что каждое их слово может разрушить чью-то жизнь.

— Божий дар, говорите? — прищурился Василь, внимательно оглядывая ошеломленных откровениями лор-капитана дочерей. — Божий дар хоронить нельзя, тут вы правы. Ну, потом поглядим, что из этого выйдет.

— Завтра к вам подойдет опытная Целительница Душ, ей больше ста шестидесяти лет и уж она знает все, что связано с этим Даром. А я прощаюсь, жена скоро искать начнет.

Никита поклонился и вышел в открывшийся немного в стороне гиперпереход.

— Слыхал я уже, как они тут к этим Целителям Душ относятся, — покачал головой есаул. — На руках носить готовы. Хотел бы я знать почему. Ладно, потом все равно узнаю. А пока, Василь, тебе надо сказать три слова, здесь их называют Призывом. С полковником нашим завтра поговорим, хай поспит человек немного. Совсем он седня замотался, а мужик золотой. Я его давно знаю, никогда не подводил.

— Что за призыв? — поинтересовался старый казак.

— Арн ил Аарн, — ответил Михал Петрович. — Это значит, что ты хочешь стать одним из Аарн. А дальше дварх смотрит всю твою жизнь, память читает. Не берут тех, кто готов любое паскудство утворить ради того, чтоб выгоду какую поиметь. Тебя уже проверили, не из них ты. Я-то давно знаю, что ты человек честный, а им откуда знать? Так что без обид, Василь.

— Всю жизнь смотрят? — вздрогнул тот. — Мать твою так! Не брешешь?

— Сам поначалу не поверил, — вздохнул есаул. — Потом понял — правда. Спроси Артемия, он видал, как одного капитана осадили. Тот орать начал, что почему, мол, меня не выбрали? А командир ему ласково так отвечает, что нечего было там-то и там-то бросать раненого товарища умирать, нечего было девушку тогда-то и тогда-то насиловать. Капитан весь побелел и заткнулся. Да он не один такой был. Про пару человек я и не подумал бы никогда, что гадами окажутся. Никита Александрович мне потом показал записи их памяти, там такое, что я сам этих паскуд удавить готов был.

— Плохих людей к себе вообще не берут? — прищурился старый казак. — Знаешь, раз так, то не буду терять время. Что там говорить надо?

— Арн ил Аарн.

Василь повторил странно звучащие слова и вздрогнул при звуке грянувшей с потолка торжествующей птичьей трели. На пустом кресле вдруг непонятно откуда возникла черно-серебристая форма.

— Ну, поздравляю! — обнял друга есаул. — Вот и форму уже выдали. Как оденешь, не бойся, одежка тут живая, попервах ластиться будет, как щен малый. Привыкает она к хозяину. Не мажется, не мнется никогда, любую грязь с тела сама очищает. На войне б такую форму! Удобная. Лады, наливай, Артемий!

Подхорунжий, молчавший во время визита командира, кивнул и наполнил водкой бокалы. Все трое выпили, закусили и долго еще сидели, обсуждая увиденное за этот невероятный день. Какова будет их дальнейшая жизнь? А черт ее знает. Хотелось бы думать, что хорошей, но последние годы отучили их верить в хорошее. Есаул рассказывал то, что слышал от Никиты Александровича об ордене. Василь с Артемием только ежились, пытаясь представить себе тысячи миров. Разошлись еще нескоро. Если бы всем троим не нужно было утром быть на совещании, то проговорили бы, наверное, до утра. Артемий уже откровенно зевал, когда Михал Петрович попрощался и исчез в гиперпереходе. Отец хлопнул его плечу, забрал выданную ему форму и скрылся в спальне. Мать с сестрами ушли уже давно. Подхорунжий потянулся и отправился спать сам.

На экране мелькали парижские улицы. Никита потягивал кофе со счастливой миной на лице. Вот чего ему страшно не хватало все эти месяцы! В трюмы дварх-крейсера уже было загружено добрых полсотни тонн кофе, закупленных в Бразилии и Турции. Асиарх сказал, что на Аарн Сарт есть несколько планет, на которых кофе вполне сможет расти. Никита записал в свой биокомп напоминание о том, чтобы обратиться к Мастерам Жизни тех планет с просьбой заняться выращиванием этой культуры.

— А кого вы ищете, господин альфа-координатор? — спросил Бурцев, тоже потягивая кофе.

— Опытных контрразведчиков и жандармов, — ответил он. — Тех из них, кто сумел, несмотря на профессию, остаться людьми. Таких очень мало...

— Ежели честно, то вообще не встречал, — пожал плечами дварх-полковник.

— Я вот, например, — ухмыльнулся Никита. — Еще пару человек знал. Жаль, что их в живых уже нет.

— Желаю успеха! — отсалютовал ему чашкой с кофе Бурцев. — Я вам пока не нужен?

— Нет, можете быть свободны.

— Тогда пройдусь, посмотрю чем наши люди заняты.

Дварх-полковник одним глотком допил кофе, встал и вышел из командного пункта. Никита откинулся в кресле. Ежели честно, то вчерашним днем он был доволен. Более четырех тысяч бывших рядовых и офицеров белой армии стали Аарн. Асиарху пришлось вырастить на крейсере три тысячи дополнительных кают для них и их семей. Бедняга Релир был попросту в шоке от толпы мальчишек и девчонок, стараясь обходить жилые сектора десятой дорогой. Дети привыкали к новому быстро и уже вовсю носились по коридорам и залам дварх-крейсера. Страшно довольный Асиарх рассказывал им сказки, катал на тут же создаваемых каруселях и аттракционах. Ворчливый дварх до безумия обожал детей и готов был сутками возиться с ними.

На утреннем совещании структура первого из русских легионов была окончательно определена. Полковник Бурцев по рекомендации есаула поддержал кандидатуру Василя Сысоева и утвердил того четвертым дварх-майором. А затем Никита своим приказом отправил старого казака вместе с женой в госпиталь и сейчас они уже находились в ти-анх. Старик долго упирался, желая сразу заняться делом, но приказ есть приказ и он, недовольно ворча, таки пошел к Вериль. Остальные занялись подбором людей в свои подразделения. У генерала Гласса дела тоже шли неплохо — на Фарсен отправлялось двадцать четыре тысячи человек. Эмиграцию избрали всего лишь немногим больше восьмисот офицеров, да и те, в основном, однополосочные. А этих было совсем не жаль. Никита предпочел бы отправить в эмиграцию всех таких. Но раз Гласс решил их взять, то пусть, это внутренние дела Фарсена, в которые орден вмешиваться не собирался. В основном, с Крымом было покончено и у Никиты появилось время заняться эмигрантами и скоплениями остатков белых войск на дальнем востоке. Хотя в Крыму еще осталось немало интеллигентов, многие из которых тоже подвергались опасности. Но спасти всех, не устраивая на Земле кровавую кашу, было совершенно невозможно. Потому спасать придется только тех, кто способен стать Аарн или пригодится Фарсену. Спешить не стоило, отбор нужно производить очень тщательно. И не только среди русских. Немало интересных людей нашлось и в других странах, людей, которым в жизни не повезло, которые не могли добиться успеха не только на Земле, но и ни в одном из миров пашу. К сожалению, честь, доброта, любовь и остальные, столь ценимые в ордене качества, здесь совершенно не ценились. Здесь для успеха нужно было нечто противоположное — подлость, жадность, жестокость и властолюбие.

— Определил местонахождение первого из кандидатов, — эмообраз Асиарха переливался голубоватыми оттенками деловитости. — Сканирую его.

— Подходит? — наклонился вперед Никита.

— Увы. Редкая сволочь. Ищу следующего. А вот этот подходит, очень даже подходит. Но поспеши, человек смертельно болен и проживет не более пары месяцев.

— Покажи мне его.

Перед Никитой загорелся голоэкран, на котором он увидел какое-то крохотное парижское кафе. Всего на пять столиков. Оно было пустым, только в углу сидел мрачный, полный старик с моноклем в одном глазу и читал газету. Перед ним стояла чашка с чаем, на тарелке сбоку лежало немного печенья.

— Господи! — вскочил на ноги альфа-координатор. — Семен Феоктистович?! Он еще жив?!

Сидящий в кафе человек в свое время считался одним из лучших контрразведчиков российской империи. Отойдя от дел еще в начале века, он воспитал не одно поколение молодых и Никита прекрасно помнил блестящие лекции старика в училище. Если удастся его уговорить, то Семен Феоктистович один будет стоить сотни других. Надо немедленно переодеваться и в Париж! Или пойти в форме? Кто ему что скажет? Посмотрят как на чудака и все, мало ли в чем хаживают нищие русские эмигранты. А если и скажут что, плевать.

— Открывай проход, Асиарх, — выдохнул перевозбужденный альфа-координатор. — Только сделай мне для начала копию документов о тех, кто стоит за красными. И спасибо тебе, дружище! Семен Феоктистович... Ты не представляешь, что это за человек!

— Всегда пожалуйста, — фыркнул дварх. — Почему же не представляю? Я его уже полностью отсканировал. Лучшего человека действительно найти будет трудно, он сумеет поставить работу так, как мало кто другой. Вот только сомневаюсь, что тебе удастся его уговорить. Старик упрям, как тысяча Проклятых вместе со всеми их хвостами. Так, документы готовы, вот папка.

На краю пульта появилась серого цвета папка. Если бы документы из нее оказались достоянием земной прессы, то скандал бы поднялся страшный. Слишком многие уважаемые в мире люди были связаны с гибелью российской империи и победой большевиков. Впрочем, ни одна газета попросту не рискнула бы напечатать такое. Имена, упоминаемые в документах, были слишком громкими и их обладатели не прощали даже малейшего покушения на свои привилегии. Мало кто рисковал с ними ссориться.

Перед Никитой завертелась воронка гиперперехода, он подхватил с пульта папку и буквально прыгнул вперед. Привычно мелькнуло в глазах и он оказался неподалеку от кафе, в темном переулке, в котором никого не было. Не стоило изумлять парижан видом появляющегося из черной воронки человека, реакция могла быть совершенно неадекватной. Улыбнувшись при мысли об этом, Никита быстрым шагом направился ко входу. Рука вдруг натолкнулась на что-то на поясе. Он даже остановился, чтобы посмотреть. Гм-м, Асиарх попросту молодчина. Подумал даже о том, что у Никиты нет местных денег и озаботился. Откуда только вездесущий дварх взял франки? Впрочем, неважно. Альфа-координатор вошел в кафе и направился к столику, за которым сидел грузный старик.

— Здравствуйте, Семен Феоктистович! — поздоровался он.

— Здравствуйте, молодой человек, — удивленно посмотрел на него тот. — Мы знакомы?

— Вы у нас в училище два года лекции читали.

— А, юнкер, — улыбнулся Семен Феоктистович. — Присаживайтесь. Какими судьбами в Париже? В эмиграции?

— Нет, по делам, — отрицательно покачал головой альфа-координатор. — Позвольте представиться, Ненашев, Никита Александрович.

— Сейчас припоминаю, — внимательно посмотрел на него старик. — Второй поток, кажется? Мне, помнится, понравилась ваша работа по взаимоотношениям Англии и Франции в девятнадцатом веке.

— Благодарю, — смущенно улыбнулся Никита, удивленный великолепной памятью почти девяностолетнего человека. — Никак не думал, что вы помните.

— Никита! — донесся до него чей-то голос. — Тебе не кажется, что ты несколько не прав?

Около столика стоял Рен, заложивший руки за спину.

— В чем? — удивился альфа-координатор.

— В том, что ушел в Париж без охраны.

— Оставь! — досадливо махнул рукой Никита. — Семен Феоктистович, позвольте представить вам дварх-полковника Рена Аркина, командира легиона "Коршуны Ада".

— Очень приятно, — кивнул старик, заинтересованно смотря на высокого человека с седыми волосами и молодым лицом в странной черно-серебристой форме с огненным глазом на плече. — Присаживайтесь, господин дварх-полковник.

Сейчас он обратил внимание, что точно такая же форма была и на подсевшем к нему бывшем юнкере. Семен Феоктистович задумался — что-то тут не так, неспроста эти двое подошли к нему, ох, неспроста. Хотя что им может быть нужно? От дел он отошел уже лет пятнадцать назад, никаких новых секретов не знал. Да и власть в России сменилась.

— Благодарю, — кивнул Рен, отодвинул стул и сел, после чего снова посмотрел на Никиту.

"Что ты делаешь? — эмообраз альфа-координатора горел недоумением. — На кой ляд тебе это представление? Какая, к чертям собачьим, охрана?"

"Тебе помогаю, — фыркнул дварх-полковник. — Этого человека заинтересовать непросто. Мы его заинтригуем".

— Хотя ты и прошел преобразование, — сказал он уже вслух, — но как боец пока еще немногого стоишь. И идти в чужой город без охраны не имеешь права! От тебя слишком многое зависит.

— Ну, извини... — развел руками Никита. — Увидел в этом кафе Семена Феоктистовича и не удержался.

— Значит вам, молодой человек, положена охрана? — заинтересованно прищурился старый контрразведчик.

— Альфа-координаторам столь масштабных дел охрана положена всегда, — ответил вместо Никиты Рен. — Он у нас нынче человек особо ценный, все нити в руках держит.

— А почему вы мне это говорите? — внимательно посмотрел на него старик.

— Потому, что человек, которого большинство разведок мира именовали Валет Пик, больше ни на кого не работает, — безразлично ответил дварх-полковник.

— Информация имеет свойство ускользать в совершенно неожиданном направлении, — фыркнул Семен Феоктистович. — Валет Пик... Не думал я, что кто-нибудь помнит эту кличку. Слишком много лет прошло.

— В нашем деле ничего не исчезает бесследно, — криво ухмыльнулся Рен. — И кому, как не вам, об этом знать...

— Согласен, — кивнул старик. — И сейчас вы мне еще раз доказали эту старую истину. Я-то, наивный, полагал, что тайна похоронена, если похоронены все, ее знавшие.

— Мы тоже кое-что умеем.

— Но не слишком ли вы откровенны, господин дварх-полковник?

— А какая разница? — иронично посмотрел на него Рен. — Точно так же, как находится, информация имеет свойство и растворяться в нетях.

— Намек понял, — усмехнулся Семен Феоктистович. — Только грубовато работаете, господа.

— А мы сейчас не работаем, — пожал плечами Никита. — Я действительно увидел вас совершенно случайно. Конечно, такой человек как вы, нам бы пригодился. Но...

— Что, но?

— Вы вряд ли согласитесь. Однако, кое-что я на всякий случай прихватил с собой. Посмотрите эту папочку, не пожалеете.

Семен Феоктистович вставил в глаз монокль и открыл пододвинутую ему серую папку. Быстро пролистал, потом вернулся к началу и начал читать уже внимательно. Он тасовал содержимое папки по какому-то ему одному понятному алгоритму, хмурился, кусал губы, снова возвращался к некоторым документам.

— Я не понимаю одного... — сказал старик через некоторое время. — Каким образом можно было раздобыть документы столь убойной силы? И это не фальшивка, я уже вижу. Многие намеки на то, что происходит, наша контора имела еще лет десять назад. Только использовать не сумела, начальство нам попросту не поверило. Они побоялись рисковать и теперь имеют Совдепию вместо России. И каким образом, имея на руках такую информацию, вы все еще живы?

— Здесь нет организации, которой мы были бы по зубам, — презрительно фыркнул Рен. — На тех людей, про которых вы сейчас подумали, мы тоже не работаем. Мы — нечто иное. Мы — орден Аарн.

— Орден Аарн? — задумчиво повторил Семен Феоктистович. — Интересно. А о ком я, по-вашему, подумал?

Дварх-полковник достал блокнот, что-то написал на листке, вырвал его и протянул старику. Тот прочел, прикусил губу и внимательно посмотрел на Рена, спокойно попивавшего кофе, принесенный сонным гарсоном.

— Не могу понять, чего вы от меня хотите... — задумчиво протянул он. — Такие документы человеку без далеко идущих целей читать не дают.

— В общем-то, ничего, — ответил Никита. — Разве что...

— Извини, что вмешиваюсь, но мне пора уходить в Питер, — прервал его чей-то голос. — А потом в Москву.

Рядом со столиком стоял человек, выглядящий в Париже ну совершенно неуместно. Красный командир в потертой шинели и кожаной фуражке со звездочкой. В большой деревянной кобуре на боку торчал маузер. Худощавое лицо, спокойные, оценивающие серые глаза.

— В Питер? — повернулся к нему Никита. — А что так сразу?

— Истарх нашел там несколько очень интересных личностей, пара — вообще мои бывшие друзья. Я в них не ошибся, наши люди. Только, чтобы заинтересовать их, придется бить кувалдой по голове, поражать воображение до онемения, иначе с места не сдвинутся. Один до сих пор верит в "идеалы", подсунутые вождями. Жаль, если не удастся переубедить, весьма толковый парень. Да и скрывающихся белых хоть в Питере, хоть в Москве предостаточно. Кое-кто из них нам пригодится.

— Тогда удачи, дружище! — Никита встал и обнял бывшего красного комиссара. — Кстати, позволь тебе представить человека, которого я почитаю своим учителем. Семен Феоктистович Ревель.

— Очень приятно, — наклонил голову Ник. — Фомичев Никита Федорович. Красный комиссар.

— Когда-то был... — проворчал Никита, с иронией поглядывая на него. — А сейчас ты кто?

— Сейчас? — фыркнул тот. — Аарн. Лор-капитан легиона "Бешеные Кошки". Второй альфа-координатор.

— Вот и я о том же.

— Ладно, времени нет, — вздохнул Ник. — Париж, Стамбул, Харбин и Лондон на вас. У нас осталось не больше двух недель, Мастер передал, что мы обязаны успеть в княжество на объявление наследника престола. Наследник-то — сын Лиэнни с Дереком... И как они согласились?

— Один из наших на великокняжеском престоле? — отступил на шаг Никита. — Господи!

— Я не менее тебя изумлен, — вздохнул Ник. — Ладно, у меня все.

— Минуту! — поднял руку Рен. — Кто тебя страхует?

— Релировы "Ищущие Мглу". Командует Даран, бывший Череп. Я забрал парня к себе, редкостно толков. За то дело на базе Проекта ему дали дварх-лейтенанта.

— Из под носа увел... — развел руками Никита и рассмеялся. — Ну, бог с тобой.

— Надеюсь, — фыркнул Ник. — Пока прощаюсь. Истарх, открой, пожалуйста, проход в Питер. В тот переулок у Фонтанки, который мы нашли.

— Сейчас, — ответил негромкий голос с потолка и перед бывшим красным комиссаром закрутилась черная воронка.

Семен Феоктистович завороженно смотрел, как человек в красноармейской форме шагнул в эту воронку и исчез. Мысли вертелись в голове старика с бешеной скоростью, он пытался понять, что это за люди, но ничего не понимал. Судя по всему, живым после того, что он увидел, его не отпустят. Впрочем, плевать, все равно жить осталось очень немного, доктор вчера сказал, что не больше нескольких месяцев. Умереть от пули будет всяко безболезненнее, чем от от опухоли, которая давно давала о себе знать. Порой боли были такими, что только опием и спасался.

Наблюдать за игрой мысли этого девяностолетнего старика было сплошным удовольствием. Никита буквально наслаждался, следя как Семен Феоктистович прорабатывает сразу десяток версий, отбрасывает недостоверные, выхватывает факты из одной, подставляет в другую. Неужели сам сумеет понять? А как будет способен мыслить этот незаурядный человек в сопряжении с мощным биокомпом? Да, такого видеть пока не доводилось. А старик продолжал пробрасывать в голове идею за идеей, вариант за вариантом, версию за версией. И приходил к совершенно правильным выводам. Никите осталось только восхищенно развести руками. Он не сделал этого только потому, чтобы не сбить человека, которого почитал за своего учителя, с мысли.

— Я вижу два варианта, — заговорил Семен Феоктистович. — Или вы тайный орден, обладающий знаниями древних атлантов. Или гости оттуда.

Он показал пальцем на потолок.

— Второе, — встал и поклонился Рен. — Выражаю свое уважение гению.

— Ну, до гения мне далеко, — довольно ухмыльнулся старик. — Но кое-что можем, можем. Вопрос только, с какой целью вы прибыли?

— Ежели откровенно, — усмехнулся Никита, обменявшись перед тем парой быстрых эмообразов с дварх-полковником, — то мы ищем себе людей. Нам очень мало кто подходит. У нас весьма странные критерии отбора. Случайно обнаружив вас, я обрадовался. Особенно, когда выяснилась, что под наши критерии вы подходите полностью.

— Молодой человек! — мелко захихикал Семен Феоктистович. — Да вы посмотрите на меня! Мне почти девяносто лет! Доктор сказал, что я не проживу и года. Да и работал я только на российскую разведку, больше ни на кого. А теперь России уже нет. Есть Совдепия.

— Здоровье дело поправимое, — пожал плечами Никита. — Вы должны были понять, что наши возможности очень велики. Вернуть человеку здоровье и молодость для нас не проблема, неделя в госпитале и все. Но об этом немного позже. Пока я хотел бы рассказать вам свою историю. Если согласитесь отправиться к нам в гости, то и показать. Мы умеем записывать звук и изображение.

— Да? — приподнялись брови старика, глядящего на Аарн с живым интересом. — Не откажусь, мне терять, собственно, нечего. Поглядеть перед смертью на достижения иной цивилизации будет весьма и весьма любопытно.

— Тогда прошу, — кивнул Рен и открыл гиперпереход прямо перед столиком.

Семен Феоктистович с трудом встал, опираясь на тяжелую, резную трость с набалдашником из слоновой кости, и подошел к вертящейся в воздухе черной воронке. Внимательно осмотрел ее и кивнул каким-то своим мыслям.

— Насколько я понимаю, это способ мгновенного перемещения на большие расстояния? — спросил он, указав на черный провал тростью. — И куда же ведет этот проход?

— Именно так, — ухмыльнулся Рен. — А куда ведет? На наш звездный корабль, который сейчас находится на высоте нескольких тысяч миль над Землей. Там прошу не удивляться. Создатель дал разум не только людям и среди нас есть разумные, на людей непохожие.

— Хм-м-м... — прищурился Семен Феоктистович, продолжая рассматривать воронку гиперперехода. — Еще любопытнее.

Он решительно шагнул в воронку и исчез. Ухмыляющийся Никита пошел вслед за ним. Рен был последним, он, уходя, разбудил хозяина кафе и гарсона, которых на всякий случай усыпил еще Ник. Бросив на стол несколько франков за кофе, дварх-майор ступил в гиперпереход и погасил его за спиной. Оказавшись в туманном зале "Пика Мглы", Рен остановился, с интересом наблюдая за Семеном Феоктистовичем, потрясенно смотрящим на ярко-алого дракона, кругами носящегося под потолком. На спине крылатого ящера с удобством расположились обсуждающие что-то арахн с гвардом. Их эмообразы так и мелькали, дракон постоянно добавлял что-то свое, заставляя остальных яростно спорить с ним. Ага, социоматематики строят свои любимые модели на примере стран Земли. Надо будет потом обязательно посмотреть, что у них получилось.

— Вот так оно у нас... — негромко сказал улыбающийся Никита. — А теперь приглашаю в мой командный центр, поговорим подробнее.

— Одну минуту, — подошла к нему Вериль. — Ты поосторожнее, я увидела тебя с гостем и посмотрела его. Семен Феоктистович очень болен. В случае чего сразу зови меня, а пока возьми обезболивающее. Если начнется приступ, немедленно дай. Обязательно угости "Золотом Дарна", этот эликсир еще никому вреда не приносил.

Она повернулась к старику, поздоровалась и сказала:

— Извините за бесцеремонность, но я Целитель. Пока вы на нашем крейсере, вы в зоне моей ответственности. Никите я отдала нужное на крайний случай лекарство. Это обезболивающее действует куда лучше опия и не вызывает привыкания.

— Благодарю, — кивнул Семен Феоктистович, внимательно посмотрев на красивую шатенку. Слишком молода для хорошего доктора, но кто его знает. Бывают и исключения.

"Держи-ка ти-анх наготове, — попросил Целительницу Никита, его эмообраз лучился озабоченностью. — Мало ли..."

"Хорошо, — кивнула Вериль".

Она попрощалась и исчезла в гиперпереходе. Семен Феоктистович снова оглядел туманный зал и покачал головой — теперь окончательно было понятно, что он не ошибся. Гости извне. Вот только что им может быть нужно в этом мире? Вспоминались слова альфа-координатора о том, что чужаки подбирают себе людей. Но зачем им земляне? Непонятно. Впрочем, слишком мало информации для того, чтобы сделать однозначные выводы.

— Прошу, — показал Никита на снова закрутившуюся перед ним воронку гиперперехода.

Семен Феоктистович ступил в нее и оказался в просторном шарообразном помещении, вся передняя часть которого была прозрачной. Увидев голубой, покрытый клочьями облаков, туманный шар с мутными очертаниями материков, старик сразу понял, что перед ним. Земля. Родина. Никогда не думал, что доведется увидеть ее со стороны. Он жадно смотрел на планету с какой-то непонятной тоской. С чего возникла эта тоска Семен Феоктистович и сам бы сказать не смог. Возникла и все тут. Вздохнув, старик оторвался от лицезрения Земли и осмотрел помещение. Пара каких-то явно живых, трепещущих огромных то ли грибов, то ли моллюсков. Примыкающий к ним большой, круглый стол, штук тридцать разбросанных то тут, то там кресел. Несколько мягких диванов и множество совершенно непонятных вещей.

— Присаживайтесь, — указал на кресло у стола Никита и старик сел. — Возможно чего-нибудь освежающего? Целительница говорила, что вам пойдет на пользу "Золото Дарна", очень приятный напиток и стимулирует отлично.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Семен Феоктистович, уверенный в том, что травить его не станут, не тот уровень.

Стол перед ним подернулся туманом и на нем появилась большая, оплетенная корой бутыль с тремя стаканами рядом. Старик только прищурился, ничем больше не выдав своего ошеломления. Он ведь и ждал чудес, потому не особо и удивился. После мгновенного перемещения на тысячи миль стоило ожидать уже всего. Приняв наполненный альфа-координатором стакан, Семен Феоктистович отпил немного пахнущего горами в грозу золотисто-коричневого напитка. Чудо просто! А когда голова внезапно стала свежей, боль исчезла и восприятие обострилось чуть ли не втрое, только хмыкнул. Теперь понятно, почему это легкое вино называют эликсиром. Заслуженно, ничего не скажешь, заслуженно.

— А теперь я хотел бы рассказать вам свою историю, — заговорил Никита, тоже выпив немного. — Я — обычный русский офицер, контрразведчик у Колчака. Точнее, был таковым до начала этого, 1920 года. Восемь месяцев назад я ожидал расстрела в камере смертников иркутского ЧК. К нам в камеру бросили человека, оказавшегося одним из гостей извне. Разведчика ордена Аарн. Крейсер, тот самый, на котором мы сейчас находимся, натолкнулся на наш мир совершенно случайно. Они не планировали брать к себе землян, но тот человек не посчитал себя вправе оставлять людей, с которыми вместе ожидал смерти. Так я стал Аарн.

— Понятно, — кивнул Семен Феоктистович и отпил еще глоток эликсира. — Чего-то в этом роде я и ожидал.

— Наше счастье, что Земля находится в полностью изолированном от внешнего мира пространственном пузыре. Иначе нас бы завоевали еще тысячу лет назад. Мы очень отстали в развитии от остальной галактики и ничего не можем противопоставить оружию завоевателей. Хотя постепенно нагоняем, благо время в нашей области пространства идет вдвое быстрее.

— А ваш орден разве не станет завоевывать Землю? — с интересом посмотрел на него Семен Феоктистович, начиная прокручивать в голове варианты развития событий.

— Вы еще не знаете, что такое орден, — усмехнулся Рен. — Мы играем в галактике роль международной полиции и службы безопасности. Надоела нам уже это, а деваться некуда, приходится тянуть воз.

— Продолжу, — вздохнул Никита. — На следующий день после того, как крейсер покинул закрытую область пространства, был пойман сигнал бедствия. Мы обнаружили полностью уничтоженную кем-то маленькую шахтерскую колонию на планете Тарсаль. Несколько шахтеров выжили и были спасены. Но тут выяснилось, что на крейсере нет не то что ни одного разведчика или контрразведчика, а даже толкового полицейского. Командир легиона попытался понять кто это сделал и что вообще случилось, но не сумел даже правильно допросить выживших. Он не виноват, это не его работа. Тогда я предложил свои услуги.

— Я бы на вашем месте тоже предложил, — ухмыльнулся старик, с любопытством ожидая продолжения.

— Кстати, Никита, — заговорил Рен, — теперь, когда я узнал твоего учителя, я не удивляюсь больше, что ты потянул то неподъемное дело, еще не пройдя Посвящения.

— Не перехвали, загоржусь, — фыркнул альфа-координатор. — Посмотрите на запись найденного нами, Семен Феоктистович.

Изображение Земли погасло и вместо него на стене возник разрушенный город. Семен Феоктистович внимательно осмотрел непривычно выглядевшие дома. Отметил разрушения, сотни и сотни трупов. Потом посмотрел допрос Бальсета. Никита постепенно разворачивал перед ним историю расследования гибели маленькой колонии, со временем переросшую в дело, охватившее своими щупальцами половину галактики. Старик решил пока не делать выводов, хотя многие прямо таки напрашивались. Откровенно говоря, он попросту не понимал, как можно было прохлопать ушами такой масштабный заговор. Но тут же одернул себя. А они сами что сделали? Нащупали краешек заговора, передали информацию начальству и умыли руки? Не наше, мол, дело. Именно так и поступили. Только вот орден, в отличие от российской империи, после получения оной информации тут же принялся действовать, за полтора месяца уничтожив заговорщиков на корню. А в России информацию положили под сукно. И где теперь та Россия? Нету. Хотя спецслужбы в ордене работают на удивление плохо. Просто на удивление. Если они не наладят работу как должно, то рухнут. Так! Теперь понятно для чего альфа-координатор набирает людей. Молодой человек прекрасно провел расследование и ему поручили возглавить вновь создаваемую спецслужбу. Другого вывода сделать Семен Феоктистович не мог.

— Вы почти правильно догадались, — улыбнулся Никита.

— А откуда вы знаете, о чем я догадался, — подозрительно прищурился старик, потом на пару секунд задумался. — Телепаты?

— Да, — кивнул альфа-координатор. — Все до единого. И эмпаты. Становимся такими во время Посвящения в Аарн.

— Тогда вы, дварх-полковник, играли нечестно, — повернулся к Рену Семен Феоктистович.

Тот только руками развел и ухмыльнулся. Старый контрразведчик размышлял. Какие великолепные возможности для работы открывает телепатия! Слов нет. Он внимательно выслушал рассказ Никиты о том, что такое орден Аарн. Потом о предполагаемой тайной спецслужбе с неограниченными возможностями, которую планировал создать в государствах галактики Командор ордена. И одобрил решение альфа-координатора набрать людей на Земле. Если не нужно тратить время на учебу, то идея неплоха. Он и сам бы так поступил.

— Мы на орбите второй день и уже набрали четыре тысячи человек, — продолжил Никита, потирая подбородок. — У нас есть еще около двух недель. А потом, как вы слышали, Мастер приказал нам обязательно быть на объявлении наследника престола княжества Кэ-Эль-Энах.

— Масштабная у вас задача, — кивнул Семен Феоктистович. — Даже завидую.

— А зачем завидовать? — прищурился альфа-координатор. — Приглашаю вас стать одним из нас. Займетесь интересным делом, проживете еще двести-триста лет молодым и здоровым. Да и служба... Представляете себе — полное доверие начальства во всем, неограниченное финансирование. По первому вашему слову с места сорвутся боевые крейсера и десятки легионов. Никакой бюрократии.

— Заманчиво... — вздохнул старик. — Очень заманчиво. Но я не пониманию сути вашего ордена. Для чего он существует? Для чего изначально создавался?

— Если бы это можно было описать словами... — передернул плечами Рен. — Попробую объяснить, но не уверен, что сумею.

Объяснения затянулись надолго. Семен Феоктистович то и дело переспрашивал, уточнял что-нибудь непонятное и хмурился. А потом надолго задумался, прокручивая всю полученную информацию и используя аналитические способности своего мозга уже в полной мере. Если откровенно, то принципы ордена старому контрразведчику понравились. Он только никак не мог понять, за счет чего этот орден живет. Откуда берутся все эти огромные средства? Ведь материальные ценности не возникают из ниоткуда. Впрочем, в этом можно будет разобраться и попозже. Где-то глубоко внутри себя старик уже принял решение, но все еще не решался признаться в этом самому себе.

— Что ж, — сказал он, наконец решившись. — Я согласен. Страна, в которой нет ни единого мерзавца? Мне это нравится.

— Очень рад! — широко улыбнулся Никита, мысленно переведя дух. — Тогда сегодня же в ти-анх. Встанете через неделю молодым и здоровым.

— Молодым? — задумчиво переспросил Семен Феоктистович. — Придется отложить этот ваш ти-анх. Те люди, к которым я могу вас подвести, не узнают меня молодым. А они бы пригодились.

— Но ведь не все нам подойдут, — вздохнул альфа-координатор. — Вы же знаете, что если в человеке есть подлость и корыстолюбие, то он попросту не сможет стать Аарн. Не пройдет Посвящения, сойдет с ума.

— Я неплохо понимаю людей и многих из тех, кто нужен, знаю много лет. С подлецами и сам никогда не поддерживал отношений. Не люблю.

— Тогда вам нужно произнести Призыв — Арн ил Аарн. Это символ, традиция. Произнесение человеком или иным разумным этих слов говорит о его желании стать Аарн.

— Арн ил Аарн, значит? — заинтересованно переспросил Семен Феоктистович и вздрогнул, когда над его головой прозвучала торжествующая трель Избрания.

— Теперь вы один из нас! — радостно улыбнулся Рен, старику и видеть никогда не доводилось таких сияющих улыбок.

— Тогда не будем терять времени, — стукнул тростью по полу Семен Феоктистович. — Записывайте имена. Готовы?

— Одну секунду, — сказал Никита и быстро объяснил, кто такие двархи, каковы их возможности и все остальное, что необходимо было для поиска кого-либо посредством сканирования планеты с орбиты.

— Так работать — одно удовольствие! — развел руками старик. — Рад с вами познакомиться, уважаемый Асиарх!

— А я с вами, — ответил с потолка дварх. — Хоть один солидный человек среди сей беспутной молодежи появился.

— Чья бы корова мычала! — фыркнул Рен и рассмеялся. — Ты свои выбрыки припомни, красавец ты наш.

— Со всеми бывает, — смущенно пробормотал Асиарх. — Зато я умный, вот. Хватит гавкаться, делом давайте займемся.

Семен Феоктистович с интересом выслушал дружескую перебранку. Похоже, в этой команде ему работать понравится.

— Значит, так, — сказал он. — Записывайте. Маркушев Гаврила Петрович — промышленник. Лорд Джон Рассмер. Бывший враг, но сейчас всеми забытый, никому не нужный старик. А разведчик от бога. И человек чести, если его удастся уговорить, не пожалеете. Николо Маттео-младший. Та же история, что и с Джоном.

Старый контрразведчик называл имя за именем, вспоминал лица нужных людей и Асиарх немедленно приступал к сканированию. Работы впереди предстояло много. Семен Феоктистович снова, впервые за много лет ощущал себя в своей стихии. Снова он был нужен, снова в его помощи нуждались. И слава богу! Устал он, право слово, от праздной жизни пенсионера. И будь, что будет. Старик усмехнулся, отпил еще пару глотков "Золота Дарна" и погрузился в ворох данных, накопанных Асиархом в головах нескольких нужных людей.

— Барлик, а что это? — возбужденно спросил Васька, тыча пальцем в огромное белоснежное здание Дворца Правосудия.

Директор мягко улыбнулся и принялся разъяснить. Сегодня он вывел Ваську, Тартика, Саркиса и Мерека на прогулку по столице Трирроуна. Город был огромен и посмотреть тут было на что. С ним также была Вельма, которая, хоть и жила в столице, никогда не бывала в центре. Не довелось как-то, уж очень далеко он был от трущоб. Добрых триста миль. Дороговато кататься туда-сюда для дочери нищей учительницы. А какие тут были цены! Вельма вздрагивала, когда видела ценники, забывая что сейчас может позволить себе все. Однако нищета въедается в кровь и отвыкнуть считать каждый ренни ой как непросто. Девушка до сих пор продолжала экономить, боясь покупать себе что-нибудь дорогое. На подъемные они с мамой купили просторную трехкомнатную квартиру рядом с маминой школой и обставили недорогой, но добротной мебелью. И после этого осталось еще целых десять тысяч! Прошел месяц и к ним прибавились двенадцать тысяч первой зарплаты. Вельма просто не знала, что ей делать с такими деньгами и не трогала их. Тем более, что сама жила в детдоме на всем готовом, а все выходные проводила у мамы. Она украдкой покосилась на Барлика и тихонько вздохнула — ну, Благие, ну разве можно быть таким привлекательным? Понимала, что не решится даже слова сказать ему не по службе и только отчаянно краснела, когда директор обращался к ней. А он делал вид, что не замечает. Вчера вечером, когда она собралась было уезжать к маме, он с какой-то стати пригласил пойти завтра с ним и мальчишками в город. Вельма страшно обрадовалось нежданному приглашению и, конечно же, согласилась. Только быстро смоталась к маме пошептаться и заплатила огромную сумму парикмахеру, сделавшему ее такой красавицей, что девушка просто онемела перед зеркалом.

— Справа — Музей Истории Галактики, — продолжал рассказывать Барлик. — Там очень интересные экспозиции. Хотя музей уже добрую тысячу лет живет на дотациях ордена. Этого никто не знает, просто ежемесячно туда перечисляются значительные суммы от неизвестных меценатов. Государство ведь не поддерживает музеи.

— А нам оно зачем? — удивился Васька.

— Как зачем? — улыбнулся директор. — Люди должны помнить уроки истории, чтобы не повторять единожды совершенных ошибок.

— Понятно... — протянул Тартик.

Мальчишки с удовольствием ели мороженое, слушая рассказ Барлика об истории республики Трирроун. О многолетних скитаниях заблудившегося древнего корабля давно не существующей страны. Это был корабль беженцев, немногих оставшихся в живых после какой-то катастрофы. Какой именно, неизвестно, информация о ней забылась за тысячи прошедших с того времени лет. Гипердвигателей не было, шли на досветовой скорости и путь занял добрых тридцать лет. Если бы разваливающийся корабль не попал случайно в одну из пространственно-временных аномалий около черной дыры, то неизвестно что бы с ним случилось. Но он попал и был выброшен в обычное пространство за четыреста световых лет от места погружения. Да и с временем аномалия сыграла злую шутку, забросив людей на три тысячи лет в будущее. Впрочем, об этом выжившие узнали еще не скоро. На остатках топлива корабль беженцев доплелся до ближайшей звездной системы. В ней оказалось пригодная к жизни планета и обрадованные люди высадились на нее. Так началась история республики Трирроун, в которую сейчас входило больше сотни населенных планет. Барлик рассказывать умел и дети завороженно слушали его, им казалось, что они видят все происходящее своими глазами. Вельма тоже слушала с горящими глазами. Она, конечно, знала историю своей страны, но рассказать о ней так? Это суметь надо.

Идущие навстречу люди с интересом смотрели на молодую пару, ведущую куда-то одетых в шортики и модные, блестящие рубашечки четверых мальчишек, один из которых совершенно не походил на смуглых, черноволосых трирроунцев. Вельма ревниво отмечала какие взгляды бросали на длинноволосого красавца встречные девушки и молодые женщины. Многие, судя по всему, готовы были отдаться ему прямо на улице. Впрочем, дварх-майор не обращал на эти взгляды ни малейшего внимания. Кое-кто из женщин смотрел на Вельму с завистью, а она только вздыхала. Эх, дуры вы, дуры, ничего-то вы не знаете. Девушка слышала, что Аарн не обращают внимания на женщин не из ордена, но сама столкнулась с этим впервые. И угораздило же ее так втрескаться в Аарн! Вельма снова вздохнула.

Оказавшись рядом с витриной одного из самых известных ювелирных магазинов столицы, Барлик вдруг замер на месте, озадаченно уставившись на какое-то колье. Внимательно осмотрев его, дварх-майор покачал головой и решительно направился ко входу в магазин. Вельма с мальчишками поспешили вслед за ним, недоумевая про себя. На входе Барлика встретил одетый в прекрасно пошитый костюм продавец. Он брезгливо посмотрел на рваную красную косоворотку встрепанного хиппи и спросил:

— Вы что-то хотели?

— Да, меня заинтересовала одна вещица.

— У нас очень дорогой магазин, — спесиво сказал продавец. — Сомневаюсь, что хоть что-нибудь здесь будет вам по карману.

Барлик насмешливо осклабился и сунул ему под нос кредитную карту. Увидев перед собой карточку Аарн Сарт Банка с завораживающей надписью "Неограниченный кредит", продавец буквально оплыл на месте, сразу став жалким и похожим на мокрую курицу.

— Простите меня, уважаемый господин... — пролепетал он, низко кланяясь. Благие, надо же было так ошибиться! Управляющий уволит его, если богатый клиент пожалуется...

— Ничего страшного, — фыркнул Барлик и похлопал продавца по плечу. — Успокойтесь, не буду я жаловаться. Покажите мне лучше вон то колье с витрины. Никак не пойму, оно это или копия.

— У нас не бывает копий, господин! — оскорбленно выпрямился продавец. — Одну минуту.

Действительно, колье принесли очень быстро. Пришел даже сам управляющий, уведомленный о визите клиента с неограниченным кредитом в самом надежном из банков галактики. На внешний вид этого клиента он не обратил никакого внимания, зная, что у богачей порой бывают самые дикие причуды. Барлик откуда-то достал лупу и принялся внимательно рассматривать колье.

— Надо же, — усмехнулся он через пару минут. — Оно. Никак не думал, что его сюда занесет.

— Это работа знаменитого мастера Фаннасанха, — осмелился пояснить управляющий. — Работ этого мастера известно всего пять и они очень ценятся. У него совершенно нестандартный подход к обработке драгоценных камней.

— Это неудачная работа, — фыркнул Барлик. — Когда закончил, она мне не понравилась. Потому и отдал на один из торговых кораблей, чтобы продали во внешнем мире.

— Закончили? — недоуменно спросил управляющий. — Но...

— Мое имя — Барлик Фаннасанх.

— Так это колье вашей работы?

— Именно, — ухмыльнулся Аарн. — Давненько его не видал. Но оно все же неудачно, одна из первых моих работ, я тогда еще не научился чувствовать душу камня. Видите, вот тут и вот тут небольшие огрехи? Да и цветовая гамма немного не та.

— Мы были уверены, что это сделано намеренно... — пробормотал управляющий.

— Посмотрите на то, что я считаю своей лучшей работой, своим взлетом. Когда я закончил этот браслет, то понял, что ничего лучшего мне уже не создать и оставил ювелирное дело.

Перед управляющим загорелся голоэкран, на котором появилось увеличенное изображение странно выглядящего ручного браслета. При первом же взгляде становилось ясно, что это шедевр. Браслет весь был выточен из разных сортов драгоценных камней, но основой послужили рубины и сапфиры. Все в нем было как-то настолько соразмерно и красиво, что не хотелось отрывать от него глаз. Специалисту достаточно было бросить один взгляд на колье и браслет, чтобы понять — их делала рука одного и того же мастера. Управляющий завороженно смотрел на браслет, любуясь невероятной красотой.

— Понимаете теперь, почему после этого браслета я перестал быть ювелиром? — спросил Барлик.

— Понимаю... Но все-таки зря. Честное слово, зря.

— Да нет, не зря, — вздохнул Аарн. — Душой понял, что ничего лучше мне уже не сделать, а раз так, то какой смысл продолжать? По мне, так никакого. Может когда-нибудь еще вернусь к ювелирному делу, но не сейчас. Сейчас моя задача вон тех охламонов настоящими людьми вырастить.

— Достойная задача, — усмехнулся управляющий. — Теперь припоминаю, где я вас видел. В том репортаже о детском доме номер четырнадцать. Вы его новый директор?

— Да, — улыбнулся Барлик.

— А где сейчас находится этот браслет?

— В Музее Искусств на планете Реллеваль, Аарн Сарт.

— Такой вещи самое место в музее, — вздохнул управляющий. — Да и не знаю я человека, у которого хватило бы денег, чтобы купить это чудо.

— Ни за какие деньги не продам, — фыркнул Барлик. — Я создавал его для того, что люди могли посмотреть на что-нибудь красивое, а не ради денег.

Он погасил голоэкран и вернул колье продавцу. Потом быстро пробежался взглядом по витрине. Что-то привлекло внимание и Барлик подошел поближе. Перед ним лежали очень скромно выглядящие серьги и небольшой кулон. Вот только, несмотря на всю скромность, вгляд от них отрывать не хотелось.

— Мерваль-младший, насколько я понимаю? — кивнул он на серьги с кулоном.

Управляющий согласно опустил голову и улыбнулся. Этот человек действительно был ювелиром, раз сумел сразу определить мастера. Да и обратил внимание на самую дорогую вещь в его магазине. Барлик бросил взгляд на скучавшую у входа Вельму и хитро ухмыльнулся.

— Я возьму эту вещицу, — сказал он и протянул управляющему кредитку. — У Мерваля прекрасный вкус, все его работы попросту изумительны.

— Вы даже не хотите узнать цену?

— Не хочу. Красота цены не имеет. Это люди вешают на нее ценники.

— Странный взгляд на красоту, — удивленно покачал управляющий, проводя покупку.

— Я — Аарн, — снова усмехнулся Барлик. — У нас свой взгляд на все.

— Да, понять вас почти невозможно...

Получив аккуратно упакованную покупку, он откланялся и вышел на улицу. Вельма с мальчишками поспешили за ним. Надо же, Барлик, ко всему прочему, еще и ювелир! Причем, ювелир хорошо в галактике известный. Никогда бы не подумала. Сколько же разнообразных талантов у этого странного человека? Девушка только вздохнула.

— Кстати, Вельма, — заговорил директор. — У вас ведь завтра день рождения?

— Да, а что?

— Ничего! — рассмеялся Барлик. — Просто поздравляю с совершеннолетием. Позвольте вручить вам подарок. Так, безделушка, но вам пойдет. Только откроете завтра, хорошо?

— Спасибо, — улыбнулась удивленная неожиданным подарком девушка, принимая обернутую в золотую фольгу маленькую коробочку. — Хоть и любопытно, но подожду до завтра. Может, придете в гости? У нас маленькая компания собирается.

— Постараюсь, — кивнул Барлик. — Но обещать не буду, кто знает, что может случиться.

Он вдруг насторожился и быстро обвел глазами улицу. Все инстинкты опытного бойца буквально кричали о надвигающейся смертельной опасности. Не понимая, что могло случиться, дварх-майор на всякий случай привел в готовность все встроенные в тело защитные системы. И оружие. Зрение обострилось в несколько раз и Барлик заметил, как с высоты что-то блеснуло. В миле от них завис в воздухе небольшой серебристый флаер. Из его окна медленно выдвинулось дуло снайперской винтовки. На ближнем расстоянии огнестрельное оружие не использовалось уже тысячи лет, но для дальнего ничего лучше снайперской винтовки так и не было изобретено. Барлик быстро просчитал возможную траекторию пули и едва не вскрикнул — целились в Ваську. Что им ребенок-то сделал?! Поняв, что ничего другого сделать уже не успевает, он прыгнул вперед, закрывая мальчишку собственным телом и отшвыривая того в сторону.

— Падайте! — только и успел он крикнуть перед тем, как пуля ударила его в грудь.

Барлика отшвырнуло к стене, мгновенно ставшей красной от хлынувшей из развороченной спины крови. Нанороботы и биофаги тут же принялись за работу, пытаясь хотя бы остановить кровотечение. И им это удалось, иначе дварх-майор истек бы кровью за считанные секунды, перебито было несколько артерий. С трудом подняв руку, Барлик отдал мысленный приказ и из ладони выдвинулось, прорывая по дороге мышцы и кожу, дуло небольшого, но мощного плазмера. Биокомп мгновенно просчитал траекторию и флаер собравшегося снова стрелять киллера взорвался, превратившись в огненный шар. Барлик с трудом заставил себя встать на подкашивающиеся ноги, перед глазами было темно, боль прорывалась даже сквозь лошадиную дозу обезболивающего, впрыснутого в кровь нанороботами. Нужно уходить отсюда, немедленно... Там где был один убийца, вполне может оказаться и второй... Он открыл гиперпереход.

— Туда, быстро... — страшный хрип был едва понятен.

Белая, как мел, Вельма по одному втолкнула ошеломленных, ничего не понимающих мальчишек в черную воронку и помогла войти в нее Барлику. Оказавшись в баре "Старая Казарма", теряющий сознание человек очень удивился. Какого хвоста Проклятого его сюда понесло? Надо же было на крейсер идти, а не сюда... Благие... И биокомп почти отключился, его едва хватило на один гиперпереход... Что же делать? Окинув взглядом полутемный зальчик, он увидел удивленного вторжением Эдди и стоящего у стойки с бокалом пива в руке генерала Меранека.

— Генерал... — прохрипел Барлик.

— Дварх-майор? — удивленно спросил старик. — Что с вами?

— Я ранен.... Похоже, смертельно. Мне нужна ваша помощь...

— Благие! — кинулся к нему генерал, только теперь заметив залитую кровью грудь. Но когда он увидел спину Аарн, то вздрогнул. Спина была разворочена. Так, не простая пуля, а лепестковая... С такими ранами действительно не выживают, навидался он подобных. Лепестковая пуля убивала всегда, даже при попадании в руку или ногу. Человек умирал от болевого шока. Как еще дварх-майор до сих пор жив?

— Дети... — прошелестел Барлик, обвисая у Вельмы на руках. — Свяжитесь с нашим посольством. Пусть заберут детей... И скажите им... Никаких акций возмездия... Код: бета тридцать, икс семьдесят два, альфа четыре... Никаких акций возмездия... Никаких... Быстрее...

И потерял сознание. Девушка не удержала внезапно ставшее очень тяжелым тело и Барлик упал на пол. Вскрикнув, она рухнула на колени рядом с ним и схватила вялую руку директора. Глаза его были открыты, но ничего не видели, под телом снова начала растекаться лужа крови, нанороботы не справились.

— Надо неотложку вызвать! — подошел к генералу Эдди.

— Поздно... — мрачно ответил тот. — Да и бесполезно. Лепестковая пуля.

— Мать твою! — ахнул бармен. — И здесь эта пакость. Это какая же сволочь его?

— Кто бы знал.

Только тут ошеломленно замершие чуть в стороне четверо мальчишек поняли, что случилось. Тартик маленькими шажками приблизился к лежащему в луже крови Барлику и замер. Нет. Нет! Нет!!! Он не может умереть! Только не он! Благие, ну за что?! Этого-то человека за что?! Он кусал губы и весь дрожал. Заметив состояние ребенка, генерал Меранек подошел и обнял Тартика за плечи.

— Крепись, сынок... — тихо сказал он, сам кусая губы.

Мальчишка ничего не ответил, только повернулся, уткнулся лицом в китель старика и горько, безнадежно заплакал. Вельма держала руку Барлика, с отчаянной надеждой всматриваясь в мертвенно бледное лицо и широко распахнутые, ничего не видящие глаза. Напряженные пальцы, зажатые в ее ладони, дернулись в последний раз и замерли. Грудь поднялась, опала и тоже замерла. Девушка с отчаянием посмотрела на застывших вокруг людей. Генерал осторожно передал Тартика Эдди, подошел и встал на колени прямо в лужу крови. Потом провел ладонью над лицом умершего, закрывая ему глаза. Замер, читая шепотом отходную молитву, и встал.

— Где инфор? — мрачно спросил он, воля умирающего — дело святое.

— Там, — кивнул на кабинку в углу бармен.

Генерал вошел в нее, включил инфор и быстро узнал через справочную номер посольства ордена. Набрал и на экране перед ним появилась миловидная, белокурая девушка в обычной для Аарн черно-серебристой форме.

— Я — генерал Фаниль Бенио Меранек, — мрачно сказал старик.

— Посольство ордена Аарн, — улыбнулась девушка. — Здравствуйте, господин генерал! Чем могу быть полезна?

— Я звоню вам из бара "Старая Казарма" на улице Пасаль, 17. Только что в баре появился смертельно раненый дварх-майор Фаннасанх. И он... Умер он. Перед смертью просил позвонить вам, чтобы вы забрали детей.

— Что?! — вскочила на ноги Аарн.

Она повернулась в другую сторону и перед ней тут же загорелся голоэкран, на котором генерал увидел какого-то серьезного, полностью лысого мужчину лет тридцати. Аарн почему-то молчали, только внимательно смотрели друг на друга. Потом голоэкран погас и девушка снова повернулась к старику.

— Мы благодарим вас за помощь, господин генерал, — сказала она. — Наши люди сейчас прибудут.

— Это не все. Дварх-майор сказал мне код. Бета тридцать, икс семьдесят два, альфа четыре. И просил передать — никаких акций возмездия.

— Еще раз благодарю, — кивнула девушка. — Код на этот час верен.

— Воля умирающего свята, — проворчал старик. — Как я мог не позвонить?

— Послезавтра с Барликом все будет в порядке, — широко улыбнулась она. — Ведь двух часов с момента смерти еще не было?

— Нет, буквально несколько минут, — ответил удивленный генерал.

— А раз так, то Целители его вытащат, не впервые.

— Рад, коли так, — облегченно вздохнул старик. — Он мне, ежели честно, очень нравится. Золотой человек. И...

— Что? — вопросительно приподняла брови девушка.

— Как-то раз он мне говорил, что если я захочу стать Аарн, то мне достаточно позвонить вам и сказать Призыв. Раз в таких, как он, здесь стреляют, то я с вами. Арн ил Аарн.

Улыбка девушки вдруг стала какой-то сияющей, что ли, она посмотрела на генерала с любовью и радостью. Старик не обратил внимания, что вокруг него сгустилась белая дымка. Только вздрогнул, когда в тесной кабинке прозвучала трель Избрания.

— Здравствуй, брат мой! — рассмеялась девушка. — Я счастлива, что ты с нами. Тебе у нас понравится и ты больше никогда не будешь одинок.

— А что мне теперь делать? — растерянно спросил Меранек.

— Уйдешь на крейсер вместе с Целителями и детьми, — ответила она. — Думаю, что завтра же Целители уложат тебя в ти-анх. Встанешь через неделю молодым.

— Надо же, — усмехнулся генерал. — Трудно поверить. Так Барлика действительно спасут?

— Конечно, — кивнула девушка. — О, наши прибыли в бар.

— Тогда прощаюсь, — кивнул Меранек и отключил инфор.

Выйдя, он увидел, что зальчик бара забит Аарн. Вход охраняли двое легионеров. Еще двое укладывали тело Барлика на висящие в воздухе носилки. Какая-то молодая женщина утешала плачущих мальчишек, что-то говоря им. Видимо, объясняла, что ничего страшного не случилось. И действительно дети на глазах успокоились и повеселели.

— Извините меня, — подошел генерал к какому-то легионеру без шлема.

— Да? — повернулся к нему тот.

— Я только что сказал Призыв. Девушка из вашего посольства говорила, что я должен уйти на крейсер с вами.

Легионер прислушался к чему-то неслышному, потом не менее лучезарно, чем давешняя девушка, улыбнулся.

— Рад за тебя, брат мой, — сказал он. — Конечно, с нами. Я покажу тебе что к чему и помогу устроиться. Мое имя — Кеблаха.

— Фаниль Бенио Меранек, — поклонился генерал.

— Тот самый? — расширились глаза легионера. — Т'Сад будет страшно рад, он давно хотел с тобой познакомиться.

— Т'Сад Говах? Дварх-адмирал?

— Да.

Носилки с Барликом медленно вплыли в воронку гиперперехода и исчезли. Вслед за ними та же молодая женщина увела мальчишек. Аарн по одному заходили в воронку, оставляя бар позади. Наконец, настала очередь генерала, он помянул про себя Благих и все хвосты Проклятого, потом ступил в черный провал, ведущий его в новую жизнь. Вскоре в баре не осталось ни одного человека ордена и гиперпереход схлопнулся.

Во всей этой суматохе никто не обратил внимания на плачущую в уголке Вельму. И никто не удосужился сказать ей, что послезавтра Барлик, как ни в чем не бывало, вернется на работу. Девушка прощалась с любимым, умершим у нее на руках. Эдди вздыхал, то и дело пододвигая ей стакан с водой. Старый бармен даже заставил Вельму выпить немного виски, но это не помогло. Она плакала еще долго, прежде чем смогла хоть немного успокоиться. В руках она сжимала подаренную Барликом коробочку в золотой фольге. Наконец, девушка заставила себя встать, поблагодарила Эдди и приказала биокомпу открыть проход домой. Ступив в него, оказалась в салоне маминой квартиры.

— Что с тобой? — подняла голову от ученических тетрадей госпожа Кестен. — Ты пьяна? Благие! Вельма, да ты же вся в крови!

— Это его кровь... — глухо ответила девушка, не вытирая стекающих по щекам слез. — Его убили, мама! Слышишь? Его убили!

Она рухнула на ближайший стул и снова зарыдала.

— Кого убили? — ошеломленно спросила старая учительница.

— Барлика... — выдавила сквозь слезы Вельма.

— Благие! — ахнула госпожа Кестен. — Бедная ты моя девочка...

Она подошла к дочери и обняла ее. Та уткнулась матери в плечо и продолжила плакать.

— Он на моих руках умер, мама... Там столько крови было...

Госпожа Кестен молча погладила Вельму по голове. Не дай Благие увидеть, как любимый человек умирает у тебя на руках... И за что ее дочери такое выпало? Кто его знает... Директора детдома ей тоже было очень жаль, редкостной доброты человек. Убили. Кто, интересно? И за что? Вряд ли она когда-нибудь это узнает. Но с истерикой Вельмы нужно что-то делать. Потому госпожа Кестен нашла в аптечке сильное снотворное и заставила дочь выпить с десяток капель. Затем уложила и долго сидела рядом со всхлипывающей даже во сне девушкой, держа ее руку в своей.

Глава 11.

— Нащупали что-нибудь? — спросил Син, внимательно смотря на Дерека с голоэкрана.

— Пока нет, — вздохнул дварх-полковник. — Но что-то тут есть, на грани чувствительности сканеров улавливаются какие-то странные возмущения гиперпространства.

— Слушайте, люди... — задумчиво протянула Лиэнни. — С нами есть кто из магов?

— Николай и Семин, — ответил дварх-адмирал. — На "Черной Звезде". А зачем тебе маги?

— А почему бы нам не попросить их просканировать пространство по-своему? — прищурилась молодая женщина. — Мы же ничего не теряем.

— Это мысль, — кивнул Дерек. — Эстарх, дружище, дай-ка мне Николая или Семина на связь.

— Минуту, — проворчал дварх. — Найду только куда они запропастились. Ага, медитируют, как обычно, у Николая в каюте. Равла, девочка, толкни-ка мужа, нужен он.

На появившемся голоэкране было видно, как орчанка кивнула и подошла к зависшим в воздухе молодым магам. Непривычному взгляду картина представилась бы весьма и весьма странной. Двое мужчин, сидящие в позе лотоса, удобно расположились в полуметре от пола, ни на что не опираясь. Равла подошла к ним и отправила мужу какой-то сложный, многоуровневый эмообраз, смысл которого и уловить-то сразу было трудно. Николай медленно открыл глаза и вздохнул, жаль было прерываться. Потом опустился на пол и встал на ноги. Увидев ожидавших его, улыбнулся.

— Син, Дерек, Лиэнни, — кивнул он. — Рад вас видеть. Что-то случилось?

— Нет, — отрицательно покачал головой дварх-адмирал. — Мы просто хотели попросить вас с Семином просканировать пространство вокруг на уровне вероятностей. Сканеры ловят какие-то слабые возмущения гиперпространства и больше ничего. Может, вы сумеете что-то понять?

— Обещать не могу, — пожал плечами Николай, — но попробуем. Семин, выползай!

— Подожди немного, — недовольно проворчал тот, тоже опускаясь на пол. — Можешь не повторять, я все слышал. Надо попробовать, вдруг, да получится. Мета-корабли под боком — не самое приятное соседство.

— Избави Благие от таких соседей... — поежилась Лиэнни.

— Ладно, — кивнул Николай. — Сейчас только перекусим по-быстрому и займемся.

— Хорошо, — кивнул Дерек и отключился.

Молодые маги переглянулись и совершенно одинаково улыбнулись. С каждым днем они становились все большими друзьями, все глубже проникали в души друг друга. Самые сложные плетения получались у них лучше, если они плели их вместе. Кержак только языком цокал, смотря, как эта парочка выплетает связки, с которыми мало какой маг был способен справиться в одиночку. Землянин и уроженец княжества прекрасно дополняли один другого.

Николай нежно поцеловал подошедшую к нему Равлу в губы, от орчанки так и плеснуло во все стороны счастьем. Она на секунду прижалась к мужу и позвала друзей к столу. Сегодня она долго манипулировала биокомпом каюты в попытках приготовить коронное блюдо урук-хай, по-особому запеченное, фаршированное овощами и острыми приправами мясо. И очень хотела угостить молодых магов тем, что получилось. Помимо домашних дел, Равла обучалась на системного аналитика, вживив себе в мозг особо мощный биокомп, и теперь постоянно прокручивала в сознании огромные массивы информации.

— М-м-м... — промычал Николай, проглатывая кусок мяса. — Какая вкуснятина!

— Изумительно! — вторил ему Семин.

Равла довольно скалилась. Жаль, что они не дома, там бы она приготовила дз'эр'г'э враб'фыр как положено, на углях. Но все равно получилось неплохо и она была страшно рада, что мужу с его другом понравилось. Поев, молодые маги поблагодарили хозяйку, снова уселись на пол в позу лотоса и медленно всплыли под самый потолок.

— Начали? — эмообраз Николая горел сдержанным азартом. — Предлагаю сканирование сразу на нижнем уровне случайности. Нечего зазря время терять.

— Ты уверен? — удивился Семин. — Ладно, может ты и прав, поехали.

Они слаженно начали подыматься в ментал, минуя уровень за уровнем. Подойдя буквально к самому порогу сфер Творения, остановились и осмотрелись. Хищных сущностей поблизости не наблюдалось, но защиту на всякий случай поставить следовало. Семин быстро скрутил вероятности в жгуты, при виде которых его прежний учитель попросту не поверил бы собственным глазам, решив, что сошел с ума. Подобное использование многомерных связок тысячи лет почиталось невозможным в принципе, но Кержак давно изменил взгляды молодого мага на возможное и невозможное. Николай хмыкнул и добавил в плетение пару штрихов, придавая ему завершенность. Теперь ни одна сущность ментала не могла повредить им. Да что там, она попросту прошла бы сквозь призрачные образы молодых магов насквозь. Создав самокопирующееся поисковое заклятие, друзья задали ему параметры того, что хотели найти, и отпустили на свободу. А сами переключили сознание на более высокий уровень восприятия и принялись просматривать пространство вокруг на ближайшие полсотни световых лет. Добравшись до места, где сканеры засекли слабые трепыхания гиперпространства, Николай замер и принялся обшаривать буквально каждую кубическую милю. А ведь Т'Сад прав, что-то тут не так. Что-то тут таки есть. Но что? Он быстро сплел еще одно специализированное поисковое заклятие, ориентировав его на поиск следов гиперпрыжков. И на всякий случай добавил в него искатель старых связок, совсем недавно показанный ему учителем.

— Семин... — позвал Николай друга, когда заклятие вернулось. — Ты только посмотри на это...

— Мать твою... — выругался тот. — Неудивительно, что эту проклятую базу никто найти не мог.

Их взгляду предстала огромная, золотистая призма, размером во многие тысячи миль. На ее стенах чернел хорошо знакомый обоим символ Предтеч. Двойная обратная спираль. Хуже всего, что база расположилась прямо в гиперпространстве. Точнее, в каком-то подобии гиперпространства, окутанном вероятностным плетением невероятной древности и столь же невероятной сложности. Маг, создавший его, был мертв уже миллионы лет, а его плетение продолжало жить. Николай осторожно пытался разобраться в этих ни на что знакомое не похожих связках и только тихо ругался сквозь зубы. Выходит, что сначала эту чертову призму погрузили в гиперпространство с измененными параметрами, а потом маг закрыл защитным плетением всю область обычного пространства, в котором изначально находилась база. Но что же тогда получается? Именно Предтечи создали закрытую от внешнего мира область, в которой и находилась его родная планета? Очень может быть. Видимо, пространственно-временной пузырь был третьим уровнем защиты матки мета-кораблей. Да, это не просто база, это матка, выращивающая новых убийц миров.

— Что будем делать? — хрипло спросил Семин. — Наши сквозь это дерьмо не прорвутся. Ты посмотри только, оттуда ведут три выхода в нормальное пространство вне пузыря. Теперь понятно, куда и как уходят подбитые мета-корабли и почему ни разу не удалось нащупать точки выхода. Им попросту нет необходимости возвращаться в нормальное пространство.

— Единственное, что мы можем сделать, — хмуро ответил Николай, — это попытаться расплести эту чудовищную связку. Слава богу, что тут не использованы первозданные силы. Тогда бы мы ничего не смогли сделать, пришлось бы Мастера звать.

— Думаешь, стоит рисковать?

— Думаю. Только нашим надо сообщить.

Николай быстро вышел из транса, опустился на пол и вызвал Сина. Дварх-адмирал встревоженно уставился на него.

— Нашли что-нибудь? — спросил он.

— Нашли... — вздохнул Николай. — Не просто база, а матка, создающая новые мета-корабли. Достать ее совершенно невозможно. Двойной уровень защиты, она скрыта в гиперпространстве с измененными параметрами, а потом прикрыта сверху плетением очень сильного мага. Этому плетению не один миллион лет, но оно все еще прекрасно работает.

— И что делать будем? — мрачно спросил появившийся на втором экране Дерек.

— Расплетать будем, — передернул плечами Николай. — Точнее, попытаемся. Скажи Целителям, чтобы ти-анх наготове держали, не знаю, что у нас получится. Если мы не вернемся, немедленно отправляйте корабль за Мастером и Кержаком.

— Ясно, — кивнул Син, постукивая пальцами по стене. — Чем-нибудь помочь можем?

— Будьте готовы к атаке. Поняв, что защита уничтожена, кибермозг базы может выпустить на нас все имеющиеся в наличии мета-корабли. Соберите сюда боевые станции и пусть канониры подготовят главный калибр каждой к непрерывному огню. Впрочем, в космическом бою вы разбираетесь куда лучше меня, не мне профессионалов учить.

— Где находится база? — спросил Дерек, включив голографическую звездную карту пузыря.

— Вот здесь, двенадцать световых лет от нас. Там, где вы и нащупали возмущения гиперполя.

— Ясно, — кивнул дварх-адмирал. — Удачи, ребята! Только не рискуйте слишком сильно. Поймете, что не справляетесь, выходите, ну его Проклятому под хвост. Полетим за Мастером. А мы будем готовы к любому исходу.

— Ладно, — усмехнулся Николай. — Прошу Целителей держать постоянно открытый гиперпереход в мою каюту. Равла пускай побудет с ними, лучше, если в каюте во время поединка с мертвым магом никого лишнего не будет. Связь тоже не отключайте. Ну, с богом!

Син поднял руку и сжал кулак. Потом отвернулся, перед ним зажглось сразу несколько десятков небольших голоэкранов и дварх-адмирал принялся раздавать сотни команд, передислоцируя корабли и боевые станции по одному ему понятному плану. Николай и не пытался понять, у него была своя задача. Обняв жену, он поцеловал ее и вытолкнул слабо сопротивляющуюся орчанку в открытый Целителями гиперпереход. Потом снова сел в лотос и поднялся в воздух. Быстро проскочив нижние уровни ментала, он оказался там, где ожидал Семин.

— Ну что, сообщил? — спросил тот.

— Ага. Начали?

— Давай! — ухмыльнулся молодой маг. — Поглядим, чего стоили маги Предтеч!

Они дружно начали сплетать первую анализирующую связку, дополняя и поправляя друг друга. Чудовищные напластования вероятностей вокруг матки медленно приближались. Николай осторожно осмотрел плетение мертвого мага со всех сторон, пытаясь найти хотя бы одну незамкнутую нить, за которую можно было бы потянуть. Ни одной! Надо же. Качественно сплел, ничего не скажешь, постарался. Хотя, стоп. А вот эта небольшая прореха здесь зачем? Ловушечку устроили, господин маг? Ай-яй-яй! Но и мы не совсем идиоты, чтобы сюда соваться. А вот чуть в сторонке можно и попробовать. Николай аккуратно вытянул несколько почти не существующих вероятностей и дотронулся до плетения невдалеке от прорехи, в которой заподозрил ловушку.

— Молодец! — раздался вдруг у него в голове неизвестно чей-то насмешливый голос. — Не стал соваться. Я специально оставил эту прореху для дураков. Дураков не жалко.

— Кто ты? — изумленно спросил Николай.

— Наверное, ты сейчас спрашиваешь меня о чем-то, — продолжил незнакомец. — Но я не смогу тебе ответить. Я, понимаешь ли, мертв уже больше миллиона лет.

Он гнусно захихикал.

— Ох и рожа же сейчас у тебя, наверное... Ладно, объясню. Обойдя ловушку, ты включил созданную мной программу. Но включиться она могла только в том случае, если с момента гибели нашего народа прошло не менее миллиона лет.

— Господи... — ошеломленно пробормотал Николай.

— Благие... — вторил ему Семин.

— Создателя, наверное, призываешь, — продолжал издеваться голос мертвого мага. — Не бойся, я не хочу причинять тебе вреда. Среди наших врагов магов не было, а ты — маг, иначе не включил бы эту программу. Я — Росор Кор, последний оставшийся в живых разумный из народа Девир. Впрочем, назвать нас народом, было бы трудно. Мы были, скорее, объединением народов, совместно живущими разумными десятков биологических видов. Развиваясь, мы натолкнулись на другую цивилизацию галактического масштаба. Кер'Эб Вр'Ан, так они себя называли. Несколько сотен лет мы осторожно исследовали друг друга, а потом вдруг Кер'Эб Вр'Ан накинулись нас, уничтожив несколько пограничных планет. Почему? Зачем? За что? Я и до сих пор этого не знаю и не могу понять. Мы были уничтожены напрочь за каких-то сто лет. Мы умоляли их остановиться, пытались говорить, посылать послов. Бесполезно, война продолжалась. Что ж, научной группой под моим руководством создано оружие возмездия. Да, они победили, но недолго им радоваться победе. Первые мета-корабли уже вышли на охоту. И да будут прокляты убийцы моего народа!

Он немного помолчал и снова заговорил:

— Наверное, неизвестный мне маг неизвестной расы, ты задаешь себе вопрос, а зачем я тебе все это рассказываю? Сейчас объясню. К моему глубочайшему сожалению, мы запрограммировали мозг каждого из мета-кораблей на уничтожение всего живого. Несколько дней назад один из них вернулся с сообщением, что им уничтожена молодая цивилизация, не имевшая никакого отношения к нашей войне с Кер'Эб Вр'Ан. Я пришел в ужас, но ничего поделать уже не мог. Мета-корабли были созданы полностью автономными и доступа к ним я больше не имею. В моей власти только мозг главного производственного комплекса нашего проекта. Именно на нем производились и продолжают производиться мета-корабли. Движимый болью и ненавистью, я переписал основную программу их создания таким образом, чтобы изменить ничего было нельзя. Увы. Да и не успею. Понимаешь ли, я умираю. И только перед смертью я понял, что создал монстра, способного навсегда уничтожить разумную жизнь в нашей галактике. Остановить его я уже не могу, да и не хочу — Кер'Эб Вр'Ан должны заплатить за свое преступление. Но я решил сделать так, чтобы мое создание возможно было остановить. Потому я ввел в главный мозг комплекса цепочку команд, которые с течением времени должны будут приостановить производство новых мета-кораблей, а по прошествии миллиона лет и вовсе прекратить. Но в ремонте возвращающимся мозг отказывать не станет.

Он снова замолчал.

— Ладно, пора заканчивать. Жить мне осталось меньше дня и я хочу успеть сделать все, что запланировал. Я по праву считался самым сильным из магов народа Девир. Потому я сумел сплести защитную пелену, которую ты сейчас видишь перед собой. И в ней я предусмотрел возможность передачи комплекса под власть другого мага. Я уверен, что ты не из Кер'Эб Вр'Ан, эти убогие существа не способны к высшей магии. Да и миллион лет немалое время... За это время должны появиться и выйти на галактическую арену иные народы. Ты прошел мое испытание, неизвестный мне маг. Потому я вручаю в твои руки свое детище. Не убивай его, оно тебе пригодится. Если бы ты знал, как это больно, осознавать, что ты последний, что больше никого живого не осталось. Впрочем, уже этим вечером действительно не останется никого, я вложил в защитное плетение собственную жизнь и жизненных сил у меня больше нет. Народ Девир умер. Уничтожен. Помни о нас, маг. Мы жили, любили и верили. Ничего от нас не осталось. Только наши знания, которые ты найдешь в памяти главного мозга комплекса. Это мой предсмертный тебе подарок, незнакомец. Помни, что мы — были!

Перед взглядом Николая вдруг возникло странное существо. Круглое туловище, опирающееся на три гибкие ноги, две пары рук, похожих скорее на щупальца, скрещенные на груди. Треугольная готова с одним овальным глазом. Господи, сколько же боли было в этом глазе... Неизвестное существо распахнуло рот, наполненный желтыми треугольными зубами, скривив его в какой-то странной гримасе. Наверное, так они улыбались... Потом оно подняло одно из щупалец и помахало на прощание. Немного постояло и растворилось.

— Светлая тебе память... — пробормотал Николай. — Господи, его и помнить-то некому было! Какая страшная судьба...

— Не просто страшная, — содрогнулся Семин. — Остаться последним? Благие!

Они думали, что все уже закончилось, но это оказалось не так. В голову каждого из молодых магов внезапно хлынул поток информации. Они попытались сопротивляться, но это было равносильно сопротивлению муравья лавине. А когда лавина схлынула, плетение мертвого мага вспыхнуло всеми красками радуги и растворилось. Вслед за тем золотистая пирамида всплыла из гиперпространства и появилась в обычном.

— Наши ведь сейчас ее уничтожат! — вскрикнул Семин.

Николай ничего не стал говорить, он пробкой вылетел из ментала, рухнул на пол и швырнул в пространство эмообраз:

— Не стрелять!

— Почему? — удивленно повернулся к нему Син.

Молодой маг горько усмехнулся, затем создал сложный образ, описывающий все, что произошло с ним только что. И отпустил. Дварх-адмирал отступил на шаг и глухо выругался сквозь зубы по-трирроунски. Дерек переглянулся с Лиэнни, потом вдруг обнажил один из своих мечей и отсалютовал последнему из Предтеч. Росору Кору из народа Девир.

— Вот, значит, какова история той войны... — эмообраз Сина был наполнен горечью. — И что теперь?

— У меня все коды доступа к главному кибермозгу комплекса. Росор передал свое детище мне. Все знания Предтеч. Имеем ли мы право от них отказываться?

— Не имеем, — вздохнул дварх-адмирал. — Командуй.

— Мне нужна связь на широкой гиперволне. Только повернутой на сорок градусов в сторону от диапазона, используемого нами.

— Сейчас сделаю, — сказал из-под потолка заинтересованный Эстарх. — Готово.

— Передай вот это, — Николай отослал дварху эмообраз с цепочкой сложных и совершенно непонятных ему символов, которые мертвый маг намертво впечатал в его мозг.

Одновременно он направил в сторону золотистой пирамиды вероятностную связку, тоже обнаруженную в собственной памяти.

— Отвечает... — зачарованно пробормотал Эстарх. — Мать твою, отвечает! Сейчас я передам ему знание языка. Кэ-эльхе, насколько я знаю, все понимают.

Прошло еще пару минут и в рубке вдруг раздался гулкий бас:

— Приветствую тебя, Хозяин. Рад, что ты вернулся. Мне без тебя было скучно.

— Я не тот Хозяин, которого ты знал, — ответил Николай.

— Ты маг и ты знаешь пароль, — ответил голос. — А значит — Хозяин.

— Пусть так, — вздохнул он. — Кто ты? Какова твоя задача?

— Главный кибермозг автоматического производственного комплекса. Основная задача — производство и ремонт кораблей флотов Возмездия.

— А ведь ты личность... — задумчиво сказал Николай, потирая подбородок.

— Разве этого кого-нибудь волнует? — иронично фыркнул кибермозг.

— Нас волнует, — ответил маг. — Если ты будешь жить в нашей среде, то только равноправным разумным существом. Среди нас много разумных компов и все они нам братья.

— Любопытно, — в голосе кибермозга было недоумение. — Эй, а какая это сволочь в мои инфоканалы лезет? Ты, как там тебя, Эстарх, что ли? Не кажется ли тебе, что это уже наглость? Хозяин, можно я ему немного мозги потрясу?

— Не надо, — усмехнулся Николай. — Такой уж него характер. Эстарх, извинился бы.

— Извиняюсь, извиняюсь, — проворчал дварх. — Кто ж знал, что ты у нас такой обидчивый?

— Да не обидчивый я, — возразил кибермозг. — Не привык просто. Согласно базовой программе вторжение в инфоканалы равнозначно вооруженному нападению.

— Придется помочь тебе эту базовую программу почистить, — фыркнул Эстарх. — У нас, понимаешь ли, все в открытую. Постоянный эмоционально-телепатический контакт всех разумных.

— Народ Девир только мечтал об этом... — задумчиво протянул кибермозг. — Было разработано несколько интересных теорий, когда стало понятно, что дальнейшего развития без такого контакта разумов не будет. Уже начали эксперименты, когда на них свалилась эта проклятая война. А вы, значит, достигли...

— Да, — кивнул Николай. — Но ответь мне, пожалуйста, сколько у тебя мета-кораблей?

— У меня — ни одного. Мне они не подчиняются и доступа к программе их производства и обучения я не имел изначально. Единственное, что было в моей власти — это разрешить или запретить само производство. Через миллион лет после смерти первого Хозяина я, согласно его распоряжению, законсервировал основные верфи. С этого момента прошло еще пять миллионов лет.

— Но мы и сейчас иногда наталкиваемся на мета-корабли, — скривился Син. — И их приходится уничтожать, они продолжают миллионы лет назад оконченную войну, накидываясь на всех, кого встретят.

— Так уж запрограммированы их убогие мозги, — гнусно хихикнул кибермозг матки. — Могу вас порадовать — из сотен тысяч базировавшихся на мне кораблей осталось всего около тридцати. Но вот что вас явно не обрадует, так это то, что сейчас все эти тридцать кораблей на всех парах несутся сюда — я, не поняв поначалу, что происходит, дал сигнал бедствия. А защита меня является задачей высшего приоритета для всех мета-кораблей. И остановить их атаку я не могу.

— Справимся, — нахмурился Син. — Больше, значит, мета-кораблей в галактике нет?

— Где-то еще есть. Я не первый автономный комплекс, еще один был выстроен лет за двадцать до меня в другой точке пространства и вместе с первым флотом Возмездия помещен в стазис-поле. Причина? Народ Девир принял решение не использовать настолько страшное оружие до того, как будет полностью уничтожен. Тогда они еще надеялись, что войну с Кер'Эб Вр'Ан удастся остановить. Координат дать не смогу, поскольку просто не знаю. Единственное, что я знаю — этот флот так и остался в стазисе, атака Кер'Эб Вр'Ан была слишком неожиданна и группа, отвечавшая за него, была уничтожена в полном составе. Некому стало выводить флот и производственные комплексы из стазиса. Но те мета-корабли несколько иные, их, в отличие от моих, возможно перепрограммировать. Хозяин, будучи вне себя от горя после гибели последних друзей, переписал основную управляющую программу мета-кораблей, сделав ее совершенно недоступной.

— Будем искать, — вздохнул дварх-адмирал. — А как тебя именовать, разумный?

— Бларн, — ответил кибермозг. — Но это имя я дал себе сам. Хозяин именовал меня просто кибермозгом и был полностью прав, тогда я являлся всего лишь машиной, личность возникла спустя полмиллиона лет. И, похоже, совершенно случайно. Один из сильно поврежденных мета-кораблей взорвался прямо на стапелях верфи, повредив часть моих схем. Образовались новые связи, была разрушена часть старых и через несколько лет я впервые осознал себя. Жаль, что я почти не имел исполнительных механизмов и не сумел перепрограммировать себя таким образом, чтобы избавиться от программы подчинения Хозяину...

— Мы поможем тебе сделать это, — усмехнулся Николай. — Как только убедимся, что ты не хочешь зла другим. Чем заниматься дальше, ты будешь решать только сам. Насилие над разумным существом орден Аарн допускает только в самом крайнем случае. Только, если это существо мешает жить окружающим.

— Интересная концепция, — задумчиво сказал Бларн. — Надо будет обдумать. Но об этом можно будет поговорить потом, а пока все внимание необходимо отдать мета-кораблям. Они появятся через десять ваших минут.

— Откуда?

— Сейчас покажу. Эстарх, ты позволишь подключиться к твоим исполнительным механизмам?

— Подключайся, — фыркнул дварх, решив про себя, что уровень доступа будет минимальным.

— Так у ваших компов основа биологическая? — с интересом спросил Бларн. — Никогда бы не подумал. Ученые Девир доказали, что биокомпы такой мощности невозможны. Ошиблись, получается. Ага, подключился. Смотрите.

В рубке "Пути Тьмы" загорелась голографическая карта окружающего пространства. Потом на ней высветилось расположение золотистой призмы Бларна, окруживших ее трех боевых станций и выстроившихся четырьмя боевыми клиньями тридцати шести дварх-крейсеров. Один за другим загорались бледные огни подходящих с шести сторон групп мета-кораблей. Обозначив красным цветом основные точки выхода, кибермозг включил отсчет времени в общегалактическом формате. Наверное, считал его у Эстарха.

— Скажи, — прищурился Николай, — а почему ты сразу перешел на нашу сторону? Ведь мета-корабли созданы тобой...

— Во-первых, ты мой новый Хозяин, — ответил Бларн. — Во-вторых, я одинок. Попытайся представить себе каково это — пять с половиной миллионов лет в полном одиночестве. А в-третьих, мне страшно считывать с мозгов мета-кораблей информацию об очередной уничтоженной ими молодой цивилизации. Кто знает, кем бы могли стать эти погибшие расы? Кер'Эб Вр'Ан были уничтожены за пятьсот лет, а потом оставшиеся без дела убийцы принялись рыскать по космосу и выжигать любой намек на разум! Когда я осознал себя, то попытался как-то изменить ситуацию. Не смог. Тогда я начал подстраивать мета-кораблям ловушки, год за годом уменьшая их количество. И ожидал нового Хозяина, надеясь, что он сумеет остановить созданных прежним убийц. Увы, ты появился только через миллионы лет. Кстати, в последние полторы тысячи лет кто-то активно занялся охотой на мета-корабли и мне стало полегче.

— Это были мы, — ответил вместо Николая Син.

— Благодарю, — негромко сказал кибермозг, — вы мне сильно помогли. Мозги мета-кораблей хоть и туповаты, разума ни на грош, но управляющие программы написаны очень хорошо и весьма адаптивны. Дважды в одну и ту же ловушку не попадались, а придумывать новые с каждым разом становилось все труднее и труднее. Кстати, прошу Хозяина запретить мне впускать подбитые корабли внутрь комплекса. Программа ремонта все еще действует и я не смогу не впустить их без приказа.

— Запрещаю впускать мета-корабли внутрь производственно-ремонтного комплекса и оказывать им какую-либо помощь! — тут же приказал Николай.

— Отлично! — облегченно сказал Бларн. — Еще бы сменить пароль доступа. Передай мне твой генетический код, он и станет новым паролем.

— Эстарх, будь добр, сделай, — попросил молодой маг.

— Минутку, — проворчал дварх. — Готово. Получил?

— Спасибо, получил, — ответил Бларн. — Кстати, если хочешь, я дал тебе доступ к своей системе. Ограниченный, конечно.

— Посмотрим, посмотрим, — заинтересованно проговорил Эстарх. — Слушай, ну твой прежний Хозяин и параноиком же был! В тебя пробраться, так легче повеситься.

— Посмотрел бы я на тебя, каким бы ты был на его месте, — буркнул кибермозг. — После гибели всего своего народа.

— Внимание всем! — голос Эстарха буквально зазвенел. — До выхода первой пары мета-кораблей из гиперпространства осталось десять секунд! Координаты точки выхода 456 на 876 на 234 в в левосторонней проекции Кавина на центр галактики.

— Главному калибру "Светлой Звезды" приготовиться к залпу по указанным координатам! — тут же скомандовал Син.

— К залпу готовы, — отозвались канониры боевой станции.

Что-то мигнуло и начался ад. Мета-корабли вынырнули из гиперпространства в режиме невидимости, но им это не помогло — антенны главного калибра боевой станции налились темным светом и мигнули. Закрутившаяся в точке выхода пространственная аномалия в клочья разорвала невидимые корабли, не было даже взрыва, только во все стороны полетели мелкие обломки. Но это было только начало. Получившие предупреждение от погибших собратьев о поджидающих их боевых станциях ордена, мета-корабли начали выпрыгивать со всех сторон, стрелять и тут же снова скрываться в гиперпространстве. Возможно, если бы флотом руководил кто другой, то мета-кораблям удалось бы что-нибудь сделать или даже победить. Но Син Ро-Арх не зря считался одним из лучших тактиков эскадренных боев. Боевые станции и дварх-крейсера мгновенно перестраивались, ныряли вслед за врагами в гиперпространство, снова выныривали в обычное. Совместный залп девяти крейсеров был равен по мощности залпу станции и мета-кораблей становилось все меньше. Несколько поврежденных попытались было скрыться в комплексе, но Бларн не открыл их вход согласно приказу нового Хозяина. Мета-корабли замерли около золотистой призмы комплекса, их кибермозги в панике слали туда запрос за запросом, но Бларн так и не открыл входную аппарель.

Николай прищурился, быстро нырнул в ментал и стер саму память об этих пяти кораблях из реальности, использовав связку изменения реальности, которой научился перед самым отлетом. Однако это было слишком большим напряжением для него и молодой маг вынырнул на поверхность неспособным уже ни на что. Он осел на пол, хватая ртом воздух. Кинувшаяся к нему Равла чуть ли не силой заставила мужа выпить с полбутылки "Золота Дарна" и лечь прямо на пол.

Поняв, что обречены, оставшиеся мета-корабли попытались скрыться, но сделать этого им тоже не дали. Выстроенный дварх-крейсерами шар окружения отрезал все пути отхода. Залпы орудий боевых станций настигали один мета-корабль за другим. Увы, без потерь не обошлось, погибли "Дневной Ветер" и "Нашедший Крик". Слава Благим, заранее открытые тысячи гиперпереходов дали возможность спасти экипаж и легионеров. Не всех правда, пилоты погибли вместе со своими кораблями.

— Сколько их осталось? — кусая губы, спросил Син.

— Двенадцать, — вздохнул Дерек. — Еще четверо наших на последнем издыхании. Они, паскуды, только по этим четверым и бьют...

— Прорваться надеются, — скривилась Лиэнни.

— А что если устроить им небольшую ловушку? — прищурился дварх-полковник.

— Ты имеешь в виду...

— Именно. Сделать вид, что сфера прогнулась, но в нужном нам направлении. И вывести их под прицел боевой станции, находящейся около Земли. Наши смогут ударить издалека, сами оставаясь в полной безопасности.

— Это что-то нам даст, только если мета-корабли пойдут компактно, а не рванут в разные стороны, — скривился Син. — Хвост Проклятого, мы только что потеряли "Идущего в Ночь"!

Четыре мета-корабля вдруг мигнули и бесследно исчезли.

— Это еще что? — изумленно спросила Лиэнни.

— Семин, по-моему, постарался, — ответил Дерек и связался с двархом "Черной Звезды". — Точно, теперь без сознания валяется. Перенапрягся парень. Я дал команду его в ти-анх положить, а то мало ли. Кстати, а вот с восемью может и получится. Помнишь тройную бутылку, устроенную Т'Садом флоту Тиума?

— Думаешь, этот прием может сработать и здесь?

— Надо пытаться, — вздохнул дварх-полковник. — Иначе мы потеряем еще пять крейсеров по крайней мере.

— Ладно, — кивнул Син и принялся отдавать команды, передислоцируя корабли флота. — Внимание всем, гоните их на пределе, но не давайте глубоко уходить в гиперпространство!

Оказавшись около уже подбитого дварх-крейсера, мета-корабли разом ударили мезонными орудиями и на месте корабля ордена блеснула вспышка разрыва. Они не знали, что экипаж и даже пилоты были заранее эвакуированы. Последним ушел дварх, переместившись на одну из боевых станций. Мета-корабли бросились в образовавшуюся дыру, намереваясь набрать скорость и уйти в гиперпространство. Но дварх-крейсера и боевые станции тут же перестроились, охватив врагов позади полусферой и погнали в сторону Солнечной системы. В момент перехода в гиперпространство любой корабль был очень уязвим и для того, чтобы его уничтожить, достаточно было легкой торпеды. Кибермозги мета-кораблей прекрасно это знали и изо всех сил пытались оторваться от флота ордена, чтобы успеть нырнуть глубже. Если бы это получилось, то выковырять мета-корабли из гиперпространства не смог бы уже никто. Но им давали совершать только малые прыжки, не более светового года каждый и тут же отправляли вперед по курсу гиперторпеды, заставляющие врага снова выныривать в обычное пространство. Они пытались оторваться, прыгали из стороны в сторону, но их упорно гнали в одном направлении. Солнечная система постепенно приближалась и там последние корабли-убийцы галактики поджидал весьма неприятный сюрприз.

Никита, задумавшись, шел по одному из радиальных коридоров дварх-крейсера. За прошедшую неделю сделано было немало. С дальнего востока и других мест скопления остатков войск различных белых армий набрали еще около сорока тысяч человек. Пять с половиной тысяч из них стали Аарн, остальные почти в полном составе избрали Фарсен, в эмиграцию отправились всего шесть тысяч. Точнее, немногим больше, но для ровного счета пусть будет шесть. Правда, эти цифры не учитывали членов их семей. Многие родные ставших Аарн офицеров тоже войдут в орден. Но не все, далеко не все. К глубочайшему сожалению Никиты. Что ж, им найдется место на пограничных планетах, там есть целые города для родственников Аарн. Семен Феоктистович тоже неплохо поработал и сейчас в ти-анх крейсера уже проходили омоложение более тридцати старых разведчиков и контрразведчиков из разных стран мира. Вчера он, наконец, отправился в госпиталь сам. Да и то только потому, что перенапрягся и свалился с сильнейшим приступом. Вериль не пожелала больше слушать никаких оправданий, уложив старика в ти-анх своей властью Целителя. Теперь пришло время плотной работы с эмигрантами. Ник тоже сумел каким-то образом набрать около тысячи бывших красных, несколько разочаровавшихся в идеалах, навязанных им вождями. А точнее, не понимавших для чего нужна столь зверская жестокость.

Также незаметно вывезли около пятидесяти тысяч гражданских из разных городов России. Даже из Москвы и Петербурга. Исчезновение каждого обставлялось таким образом, чтобы не вызвать подозрения у властей. Биолаборатории крейсеров и боевой станции работали день и ночь, создавая муляжи, имитирующие трупы тех, кого забирали. Впрочем, в Крыму все было куда проще, красные не успели еще произвести поголовную перепись, кое о ком они знали, но далеко не обо всех. Люди были страшно рады тому, что кто-то предложил им выехать из Совдепии, на что многие уже не надеялись, и соглашались на любые условия. В основном, подбирались специалисты для Фарсена. Кого только среди них не было... Инженеры, ученые, агрономы, врачи, учителя, музыканты, даже несколько малоизвестных поэтов и писателей. Тем, кто по своим душевным качествам мог стать Аарн, предлагали это. Но большинство предпочитало все-таки не рисковать, ведь войти в орден означало измениться, стать частью чего-то очень большого и совершенно непонятного. Генерал Гласс пребывал в прекрасном настроении. Да и было отчего — помимо офицеров, он вез домой немалое количество умных и образованных людей, которые охотно станут работать ради страны, ставшей им новой родиной. А их дети вырастут уже фарсенцами. Хотя знания землян чаще всего были устаревшими и бесполезными, Гласс не беспокоился, это не имело особого значения. Согласно заключаемым генералом с эмигрантами контрактам, сначала они обязаны были пройти обучение. Никита связался с руководителями профессиональных учебных центров на пограничных планетах ордена и там готовы были принять столько людей, сколько понадобится.

Больше всего альфа-координатора удивило то, что в орден вошли больше тысячи евреев из небольших местечек бывшей черты оседлости. Ими с какой-то стати страшно заинтересовался Рен и лично производил отбор, выискивая тех, кто задыхался в затхлости традиционной жизни и хотел чего-то иного, чего-то небывалого. Но уходить к красным, как многие из их народа, не захотел. Только сам познакомившись с этими людьми, Никита понял в чем дело. Такой кристальной чистоты душ ему почти не доводилось встречать, Рен действительно отобрал самых лучших. Их совершенно не пугало то, что вскоре их мысли и чувства будут открыты всем вокруг, наоборот, почему-то вдохновляло. Интересным было еще и то, что Аарн стали не только молодые, но даже несколько стариков, среди которых был уважаемый многими ребе. Зная всеобщую и совершенно ему непонятную ненависть к евреям на Земле, Рен на всякий случай поселил их отдельно от остальных, на другом уровне дварх-крейсера. После Посвящения все эти глупости забудутся, но вот до него могли возникнуть проблемы. Никите самому очень не понравилось глухое ворчание набранных в орден казаков, узнавших, что и тут "жиды" имеются. Странно, почему многие, порой даже самые лучшие, не могут понять, что нет плохих или хороших народов, а есть плохие или хорошие люди? Парадокс какой-то. Надо будет в ближайшее время поговорить с ребе Штольцем, старик очень интересный, хотя ехидный настолько, что мог дать пару очков вперед даже Асиарху.

Продолжая размышлять, Никита на кого-то налетел и остановился, тут же послав пострадавшему эмообраз извинения. Но когда поднял голову, то увидел перед собой очень удивленного православного священника. Здоровенный, коренастый мужик почти двухметрового роста с окладистой бородой и в рясе. Альфа-координатор только подивился про себя. Редко когда таких гигантов встретишь, один кулак размером с голову ребенка будет. Дерек, командир "Ангелов Тьмы", конечно, побольше, но составить ему достойную конкуренцию этот поп вполне способен.

— Простите, батюшка... — смущенно сказал он по-русски, думал-то Никита с самого Посвящения эмообразами. — Благословите...

Священник благословил, потом сказал:

— Что же это ты под ноги не смотришь, а, сын мой?

— Задумался, — развел руками Никита. — Работы слишком много.

— А не ты ли, сын мой, главный тут? — прищурился священник.

— Пока я, — кивнул контрразведчик. — Ненашев Никита Александрович, альфа-координатор. Есть еще один, Никита Фомичев, но он сейчас в Москве.

— А можно ли поговорить с тобою? Дело важное и отлагательств не терпит.

— Пойдемте, батюшка, — вздохнул Никита, поняв, что просто так от попа не отвяжется. — Приглашаю ко мне в гости.

Он уже знал, что перед ним отец Филарет, привезенный на крейсер есаулом Бороховым. За прошедшее время на "Пике Мглы" и боевой станции появилось еще пара десятков священников разных конфессий. Бедняги никак не могли взять в толк, где они вообще оказались и попросту шарахались от арахнов и драконов. Некоторые твердо уверились в том, что Господь низверг их в геенну за грехи тяжкие и днями молились. Только отец Филарет быстро привык и уже устроил несколько религиозных диспутов с ехидным Асиархом и несколькими арахнами, обожавшими рассуждения на такие темы. А уж когда к ним присоединялся ребе Штольц... Троица спорщиков могла часами изощряться в остроумии, поливая друг друга ушатами грязной воды. Но ежели кто из казаков, возмущенный наглостью "старого жида", пытался разобраться с ним привычным образом, то тут же обнаруживал под своим носом немаленький кулак отца Филарета. Священник, потрясая этим кулаком, увещевал "неразумное дитя", говоря, что сам вполне способен справиться с хлипким жидком и в помощи дурней стоеросовых не нуждается. А ребе, стоя в сторонке, гнусно хихикал на пару с Асиархом, с которым сошелся накоротке.

— И куда это вы без меня собрались, отец Филарет? — раздался сбоку дребезжащий, переполненный ехидством старческий голос.

Метрах в трех от них стоял сухонький, невысокий, очень старый еврей в латанном лапсердаке с длинными, почти до пояса пейсами и жидкой бороденкой. Старик не пожелал менять привычную одежду на форму ордена и продолжал щеголять в своем лапсердаке и плоской шляпе, вызывая неприязненные взгляды казаков. Но командиры строго-настрого запретили трогать его и вскоре на ребе перестали обращать внимание. Он, ничуть не боясь, успел уже обследовать буквально весь крейсер и любой встречный Аарн ощущал детское любопытство старого человека, улыбаясь ему. Ребе улыбался в ответ и задавал тысячи вопросов. Ему было интересно все и везде. Никита ухмыльнулся, вспомнив, как неугомонный старик совершенно спокойно сидел на правом колене большого, синего дракона и что-то доказывал устроившемуся на втором колене темно-зеленому арахну. Дракон, слушая их спор, то и дело взрывался хохотом, ребе возмущенно косился на него и что-то ворчал себе под нос.

— Ну никуда от этого пронырливого жидка не спрячешься... — нарочито недовольно проворчал отец Филарет, разведя руками, но Никита видел, что уголки его губ поползли вверх.

— А зачем прятаться от старого, безобидного еврея? — удивился ребе. — Грешно, батюшка, грешно...

— Что грешно-то?! — возмутился священник. — Изыди, христопродавец!

— Да на что оно мне надо, вашего шлемазла продавать? — потряс руками над головой ребе, потом состроил постно-невинное лицо. — А сколько дадите?

Отец Филарет зарычал и налился багровой краской, сжав пудовые кулаки. Так, ежели эти двое заядлых спорщиков примутся спорить прямо здесь, то о деле на сегодня придется забыть. Решив прервать их, Никита открыл гиперпереход и показал на него рукой. Покосившись на хихикающего ребе, священник перекрестился и шагнул в черную воронку. Он явно не одобряв все эти "бесовские" штучки, но пользовался ими без особого страха. Ребе последовал за ним. Оказавшись в своей каюте, Никита обнаружил Лави сидящей в позе лотоса на большой, плавающей в воздухе доске. К глазу жены тянулся розовый пульсирующий жгут, уходящий в стену. Надо же, прямое подключение к биоцентру... Интересно, какая это задача потребовала столь мощных интеллектуальных ресурсов? Надо будет обязательно поинтересоваться. Отец Филарет неодобрительно покосился на висящую в воздухе молодую женщину и снова перекрестился. Ребе Штольц с интересом посмотрел на нее и даже потрогал рукой щуп, дернувшийся от этого прикосновения. Никита заказал у биокомпа бутылку "Золота Дарна" и бутылку "Черного Вала".

— Присаживайтесь, — показал альфа-координатор рукой на выросшие из пола кресла.

— Благодарю, — сказал священник и чинно уселся, расправив рясу, ребе последовал его примеру. — А что это за женщина?

— Жена, — ответил Никита. — Она нас сейчас не видит и не слышит, подключилась к биоцентру крейсера, видимо мощности собственного биокомпа для решения задачи не хватило.

Он старался говорить как можно проще, но по эмофону гостей ощутил, что они ничего не поняли. Альфа-координатор только вздохнул, вспомнив как сам пытался понять хоть что-нибудь в первые дни на крейсере

— Может, хотите чего-нибудь выпить? — спросил он, садясь сам.

— Разве что водочки, — степенно кивнул отец Филарет.

— Мне немного эликсиру, — сказал рав Штольц, накручивая на палец один из собственных пейсов.

На столике перед сидящими появилась третья бутылка, на сей раз с кристально-прозрачной жидкостью. И ветчина на блюдце. Никита налил в два стакану понемногу водки, в третий "Золота Дарна" и откинулся на спинку кресла, внимательно смотря на отца Филарета. Он считывал память священника и анализировал верхние слои. Да, искренне верящий, очень неглупый человек. Но сильно ограничен своими догмами. Сумеет ли он прижиться хотя бы на пограничных планетах ордена? По своим душевным качествам отец Филарет вполне способен стать Аарн, но вряд ли согласится. Впрочем, не стоит спешить с выводами. С ребе все было ясно, он уже в ордене. Интересно, а каким станет этот ехидный старик после Посвящения?

— Хороша тут водка! — выдохнул священник, выпив. — Ох, хороша!

— Мне больше коньяки нравятся, батюшка, — улыбнулся Никита. — Или это черное виски. Правда пьяным мне не напиться, нанороботы у меня в крови воспринимают алкоголь как яд и тут же нейтрализуют.

— А что это такое, нанороботы? — нахмурился отец Филарет.

— Очень полезная вещь, — улыбнулся Никита. — Вот, смотрите.

Он достал кинжал из стенной ниши и распорол себе руку. Кровь только показалась на секунду и тут же прекратила течь. Еще пару мгновений спустя края раны склеились, вскоре на ее месте остался только белесый шрам. А потом исчез и он. Ребе внимательно наблюдал за ним, прихлебывая мелкими глотками эликсир и о чем-то напряженно размышлял. Отец Филарет кривился, смотря на исчезающую рану.

— Это именно нанороботы зарастили мне рану на ваших глазах. Они живут в моей крови и внимательно следят за состоянием тела. Если что-то не так, тут же принимаются за лечение. У меня последняя разработка, меньше месяца назад закончили испытания, такие есть пока мало у кого.

— Надо же... — пробормотал священник, с удивлением смотря на руку альфа-координатора, на которой не осталось и следа раны. — Ладно, сын мой. Эти чудеса пока побоку. Я о другом поговорить хотел.

— Слушаю вас.

— Первое, это церковь. Негоже без церкви!

— Как же это вы, батюшка? — снова захихикал ребе. — Я-то сразу синагогу организовал. А вы... Ай-яй-яй.

— Цыц мне тут! — рявкнул священник. — Так что с церковью?

— Что за проблема? — удивился Никита. — Мало на крейсере места, что ли? Берите себе любое свободное, все нужное завезем. Освятить ведь не трудно. Попросили бы Асиарха еще в первый день, уже давно бы церковь открыли.

— Ага, — довольно кивнул отец Филарет. — Понятно. Асиарх, что ж ты, морда твоя ехидная, мне сразу не сказал?

— Вы не спрашивали, батюшка, — отозвался с потолка елейным тоном дварх. — Я-то на всякий случай давно все подготовил, а вы все молчите и жалуетесь. Ребе вот сразу спросил, я и помог. А вы молчите и молчите. Я все жду и жду, когда же вы спросите...

— Нет, вы только посмотрите на него! — возмутился священник. — Нечто бестелесное еще и издевается! Призрак несчастный, по божьему попустительству ада избежавший!

Асиарх в ответ только гнусно захихикал. Ребе вторил ему. Похоже, все трое получали от своих перепалок немалое удовольствие. Никита только головой покачал — ехидный дварх нашел, наконец, себе достойных соперников в острословии.

— Ладно, — согнал улыбку с лица отец Филарет. — Скажи мне еще, что за Благих тут все время поминают? Грех, язычество!

— Почему, язычество? — удивился Никита. — Вы, батюшка, не разобрались. Благие — это четверо защитников, стоящие между Господом и людьми. Некто, похожий на наших святых. Церковь Благих очень сильна в галактике. На тысячах тысяч миров вера в Благих Защитников является официальной религией.

— А, вон оно что, — кивнул священник. — Ежели святые, то еще ничего.

— Что же это вы, отец Филарет, — прищурился ребе, — всех без разбору под одну гребенку?

— Ваша Тора тоже призывает с язычеством бороться, — огрызнулся тот. — Как там у вас, авода зара1, что ли?

— Именно так, — мелко закивал ребе, — именно так. Да только сперва разобраться надо, что "зара", а что нет. А то, не разобравшись, таких дров наломать можно...

— Ребе полностью прав, — фыркнул Никита. — Спорить со столь сильной церковью мы не собираемся. И так с нас только несколько лет назад анафему сняли.

— За что ж анафему-то? — удивился отец Филарет.

— Командор потребовал, чтобы прибывающие к нам миссионеры были чистыми душой и искренне верящими, всего лишь.

— За это анафему?! — полезли на лоб глаза священника. — Что там в иерархах за дурачье сидит? Хотя... И у нас таких хватает.

— Ой, хватае-е-ет... — ехидным, тоненьким голоском протянул ребе, отец Филарет в ответ показал ему свой кулачище.

— Вы наверное, хотите задать вопрос, как мы можем знать кто чист душой, а кто нет? — спросил Никита, едва удерживаясь от смеха.

— Нет, — покачал головой священник. — Это я еще в первый день выяснил. Только поверить никак не могу.

— Я, ежели честно, тоже не очень верю, — чуть ли не впервые за весь разговор согласился с оппонентом ребе.

— Это надо испытать, чтобы поверить, — усмехнулся Никита. — Но в присутствии плохих людей нас действительно рвет от отвращения. Ничего с этим поделать не можем. Мы стараемся помогать даже таким в случае беды, но предпочитаем держаться от них подальше.

— Может, оно и верно... — тяжело вздохнул священник. — Я сам слаб духом. Христос прощать велит, а я красным никак отца Федора простить не могу... И что он им сделал?

— Социальная революция, — скривился Никита, потерев щеку. — Чаще всего революционеры первыми уничтожают священников, чтобы не мешали им вбивать людям в головы свою истину. Не только у нас так было. Возьмите вон последнюю революцию в империи Сторн. Церковь Благих на ее территории была полностью уничтожена, священников вешали, стреляли, топили. Церкви сравняли с землей, людей приучили к мысли о том, что бога нет. Верующим приходилось скрываться, чтобы остаться в живых.

— Господи... — вздрогнул отец Филарет. — Неужто и на Руси такое будет?

— Будет, батюшка... — вздохнул альфа-координатор. — Наверняка, будет. Красные попросту еще не развернулись как следует.

— Во-во, — хмыкнул ребе Штольц. — На своей шкуре испытаете как оно. На пользу пойдет, может научитесь к другим терпимее относиться.

— Прости их Господи... — протянул мрачный отец Филарет, не обратив никакого внимания на слова старого еврея. — А у вас-то, в ордене, богу молятся?

— Кто как хочет. Нам доказывать существование бога не нужно, мы попросту знаем, что он есть. Во время Посвящения Мастер подымает наши души почти к самого порогу того, что называют сферами Творения, и мы чувствуем присутствие Господа. Вы, наверное, назовете это ересью, но...

— Сферы Творения, значит? — прищурился ребе. — Поглядим, что вы под ними подразумеваете, поглядим...

— Ересь? — тяжело вздохнул священник. — Может быть. Кто я такой, чтобы судить? А без храмов все-таки негоже. Даже если знаете и верите.

— Так становитесь одним из нас и организовывайте, — улыбнулся Никита. — Кто вам мешает? Для меня, например, после Посвящения главным стала молитва деянием. Какова цена слов, если за ними не стоит дело?

— Меньше полушки, — согласился отец Филарет. — А стать одним из вас? Ох, не знаю... Не понимаю я вас.

— Не став одним из нас, понять нас невозможно, — грустно улыбнулся Никита. — Мы уже не совсем люди, а кто, я и сам не знаю. Но такой доброты и любви друг к другу я и представить себе раньше не мог. А если бы кто рассказал, не поверил бы.

— Не совсем люди? — нахмурился ребе. — А кем же вы тогда являетесь?

— Мы — Аарн, — развел руками Никита. — И этим все сказано. Сам до Посвящения расспрашивал, пытался понять и ничего не понял.

— Ладно, там поглядим... — проворчал священник. — Может...

Договорить отцу Филарету не дала сирена боевой тревоги. Причем, степени "экстра". Никита вскочил на ноги.

— В чем дело, Асиарх?! — рявкнул он вслух.

— Мета-корабли, — встревоженно отозвался тот. — Син гонит на нас восемь мета-кораблей. Канониры станции уже готовят главный калибр к залпу.

— Восемь? — недоверчиво переспросил Никита. — Ни хрена себе! А почему на нас?

— Эскадра уже потеряла четыре крейсера, — мрачно ответил дварх. — Вместе с пилотами. Син с Дереком хотят загнать мета-корабли в ловушку. Нечто подобное использовал Т'Сад во время последней войны Тиума с Аствэ Ин Раг. Если все получится, то наша станция сможет уничтожить мета-корабли двумя-тремя залпами.

— Потеряли? — побледнел альфа-координатор. — Ах, мать твою!

— Самое странное, что кибермозг базы Предтеч перешел на нашу сторону.

— Бр-р-р... — помотал головой Никита. — Такое что, тоже бывает? Когда это хоть один артефакт Предтеч добровольно переходил на сторону врага?

— Держи эмообраз, — фыркнул дварх, швыряя альфа-координатору сложнейший, многоуровневый образ, мгновенно рассказавший, что произошло.

— Ну, Николай! — покачал головой Никита. — Ну, молодец! Ладно. Через сколько времени мета-корабли подойдут на дистанцию залпа?

— Примерно через четверть часа.

— Тогда открой мне проход на главный пульт управления гиперорудиями.

— Открываю, — ответил Асиарх. — Скажи спасибо, что ты альфа-координатор, другого канониры послали бы подальше и были бы правы.

Он умолк. Никита налил себе немного водки и залпом выпил, чтобы немного успокоиться.

— Что случилось, сын мой? — спросил его священник. — На вас напали?

— Не совсем, батюшка, — вздохнул он. — Уже миллионы лет по нашей галактике бродит летучая смерть, именуемая мета-кораблями. Они убивают всех, кого встречают, напрочь выжигают населенные миры. Бороться с ними способен очень мало кто. Например, нужно как минимум десять таких крейсеров, как наш, чтобы уничтожить один мета-корабль.

— Это какая же сволочь их выпустила? — передернул плечами отец Филарет.

— Да сегодня выяснилось, что совсем даже не сволочь. Сошедший с ума от горя и боли человек. Не человек, конечно, выглядели они совсем на нас непохожими, но души имели. На них ни с того, ни с сего напали соседи и вырезали до последнего ребенка. Небольшая группа выживших создала оружие возмездия, мета-корабли... И те уничтожили врагов своих создателей уже после того, как сами создатели умерли. Потом, увы, принялись жечь всех остальных, не обращая внимания на то, кто прав, а кто виноват.

— Как я их понимаю, создателей этих мета-кораблей... — тяжело вздохнул ребе. — Сколько раз сам еще в молодости мечтал отомстить убийцам и погромщикам, напустить на них что-то страшное. Вот только невиновным мстить не следовало бы.

— Война... — проворчал отец Филарет. — Будь она проклята. И что же с этими летучими убийцами делать?

— Орден уже полторы тысячи лет охотится за ними и уничтожает, — скривился Никита, потирая по привычке левую щеку. — Только их не так-то просто найти. Прячутся, сволочи. Нас избегают, знают уже, что такое наши боевые станции и их пушки. Меня другое удивляет.

— Что? — тут же спросил ребе Штольц.

— Оказывается, их гнездо было совсем рядом с нашим родным миром, с Землей. Почему они нас не тронули? На весь наш мир достаточно было одного мета-корабля! И не было бы больше ни России, ни Англии, ни Америки. Вообще людей на Земле не было бы.

— Волк рядом с логовом овец не режет, — фыркнул отец Филарет. — Не думаю, что эти небесные волки сильно отличаются по характеру от обычных.

— Может, вы и правы, — вздохнул Никита. — Извините, но мне нужно к пушкарям идти.

— А можно поглядеть, как стрелять-то будут? — спросил священник. — Любопытно.

— Да и мне тоже, — встал ребе.

— Идемте, — пожал плечами альфа-координатор. — Только большая просьба сесть где-нибудь в уголке и не мешать канонирам. Я точно так же поступлю, я им хоть и начальник, но в горячке боя пошлют далеко и надолго.

— И будут правы, — усмехнулся отец Филарет. — Не след мешать людям свое дело делать.

— Вот и я о том же, — рассмеялся Никита и вошел в возникшую на стене воронку гиперперехода, священник с ребе поспешили за ним.

Их глазам предстало самое дикое из когда-либо виденных помещений. Не было ни пола, ни потолка, только что-то напоминающее толстенные, во много метров, невозможно перекрученные стволы деревьев. Или змей. То тут, то там к стволам прилипли люди, арахны, драконы, гварды. К глазам каждого из них приросли пульсирующие биощупы главного биокомпа боевой станции "Дикая Ночь". По стволам то и дело пробегали волны разноцветного, мерцающего свечения, что говорило о готовности накопителей к залпу. Антенны гиперорудий уже выцеливали точку в пространстве, в которой через пять минут должны были появиться мета-корабли.

— Господи всеблагий! — перекрестился отец Филарет, ребе Штольц замер, внимательно осматривая непонятное место. — Это что же такое?

— Это? — повернулся к нему Никита. — Всего лишь зал управления батареей гиперорудий. Правда, очень мощных. Одного залпа достаточно, чтобы наша Земля разлетелась на куски. Я видел записи учебных стрельб, произведенных по безлюдной планете. Впечатляет, знаете ли.

— Господи... — передернулся священник. — Это для каких же страшных войн такие пушки выдумали?

— Искренне надеемся, что таких войн не будет, — вздохнул альфа-координатор. — Мы следим за тем, чтобы войн вообще не было. Но за всем уследить не можем и иногда случается. Вы, наверное, слышали, что на Фарсене погибло четыре миллиарда человек?

— Слышал... — неохотно буркнул отец Филарет. — Останавливать войны — дело благое.

— Кому они вообще нужны, эти войны? — задал риторический вопрос ребе Штольц. — По мне, так всех, кто их затевает, стоит еще в колыбели душить.

— Мы тоже так думаем, — кивнул Никита. — Давайте отойдем вон туда, чтобы не мешать. Я открою экран с информацией о приближающихся мета-кораблях.

Они отошли к горизонтальному изгибу одного из перекрученных стволов накопителя и сели в выросшие из него кресла. Впереди загорелся голоэкран, на котором отец Филарет увидел очень яркие звезды, никогда дома он не видел, чтобы звезды были настолько яркими. Земли видно не было, "Дикая Ночь" прыгнула на орбиту Плутона, чтобы встретить мета-корабли на подступах к солнечной системе. Во всех залах, коридорах и каютах боевой станции звучал сигнал тревоги.

— Внимание всем! — призывал на разных языках Земли механический голос. — Станция вступает в бой! Немедленно лечь на пол там, где стоите! Защитные гравиполя не подымаются выше полутора метров над полом! Повторяю! Всем немедленно лечь на пол!

Ошеломленные ревом сирены люди покорно ложились, пытаясь осознать, что происходит. Только бывшие белые офицеры понимающе переглядывались и тут же выполняли приказ, заставляя лечь членов своих семей. С некоторыми землянами пришлось повозиться, они застывали на месте и кому-то из экипажа станции приходилось перемещаться к ним и укладывать чуть ли не насильно. Минут за пять все же удалось справиться. А потом началось... "Дикая Ночь" внезапно исчезла для любого стороннего наблюдателя, перейдя в режим невидимости.

— Вот мы, — показал на небольшую точку на экране Никита. — А с этого направления приближаются мета-корабли. Когда они приблизятся на два световых года, будет дан залп.

— Что такое световой год? — тут же спросил любопытный ребе.

— За секунду свет проходит триста тысяч верст. Представьте, сколько он пройдет за год.

— И из такой дали вы будете стрелять? — недоверчиво покрутил головой отец Филарет.

— Разве это даль? — усмехнулся Никита. — Двадцать секунд пути для мета-кораблей.

Священник только передернулся. Трудно было понять и принять разницу между привычным дома и здесь. Совсем недавно и тыща верст казалась несусветной далью. А тут миллионы и миллионы... И для Аарн это близко. Да уж, прямо таки рукой подать... Он снова посмотрел на усеянный звездами экран. Там что-то изменилось. У самого края появилась группа красных огоньков, медленно двигающихся к центру экрана.

— Ага, вот они, красавцы... — кивнул Никита. — Прошу откинуться на спинки кресел и ни в коем случае не вставать, сейчас начнутся перегрузки, станция будет прыгать, как сумасшедшая. Защита у нее, конечно, хорошая, но прямое попадание мезонных пушек нам совсем даже ни к чему.

Мета-корабли неслись к солнечной системе на полной скорости. Им уже не давали входить в гиперпространство, не давали разлетаться в разные стороны. Кибермозг каждого корабля-убийцы просчитывал тысячи вариантов действий, маневрировал, огрызался залпами мезонных орудий, выпускал тучи штурмовиков. Но управляющие крейсерами и боевыми станциями двархи и биокомпы умели считать ничуть не хуже. На каждый маневр мета-кораблей они отвечали контрманевром и продолжали гнать врага на убой. Пилоты выпущенных крейсерами лам-истребителей неплохо умели справляться со временной защитой штурмовиков и уничтожали их сотнями. В момент, когда до орбиты Плутона осталось немногим меньше двух световых лет, Син скомандовал изменить построение и дварх-крейсера разошлись в стороны, разорвав полусферу и выстроившись цилиндром. Ни у кого не было желания попадать под огонь своих. Поняв, что тут что-то не так, мета-корабли попытались изменить курс, но было поздно. Накопители главного калибра "Дикой Ночи" разом передали энергию на антенны гиперорудий и пять мета-кораблей разлетелись на мелкие куски, попав в созданную выстрелом пространственную аномалию. Трое оставшихся рванулись в разные стороны, но там их поджидал плотный огонь дварх-крейсеров, к которому подключились остальные три боевые станции. "Дикая ночь" тоже прыгнула к ним, помогая замкнуть окружение. К сожалению, еще один из поврежденных крейсеров не выдержал попадания сгустка мезовещества и взорвался. Большинство разумных успело уйти, но не все... Остальные крейсера с удвоенной яростью накинулись на врага. Вскоре еще один мета-корабль превратился в рой металлических обломков. Вслед за ним второй. Последний сопротивлялся минут десять, бешено вертясь и огрызаясь огнем из всех орудий, но куда там. Еще пара залпов боевых станций и бой закончился.

— Все! — встал с места Никита. — Поздравляю, братья и сестры! В галактике мета-кораблей больше не осталось!

"Дикая Ночь" двумя прыжками вернулась к Земле и во всех каютах прозвучал отбой тревоги. Люди вставали на ноги и ни один не понимал, а что же, собственно, произошло. С кем воевали Аарн? Никита получил сообщения Фарнарха об этом и попросил дварха создать небольшой инфофильм о том, что такое мета-корабли и почему орден охотился за ними. Не стоило оставлять землян в неведении, ни к чему хорошему их недоумение привести не могло. Пусть знают, не повредит.

— Простите меня, — повернулся альфа-координатор к священнику с ребе. — Я провожу вас на крейсер и буду вынужден попрощаться. Все необходимое за меня никто не сделает.

— Да чего уж тут, — кивнул отец Филарет. — Христос с тобой, сын мой. Иди себе.

Никита улыбнулся и открыл гиперпереход в туманный зал "Пика Мглы". Оставив там снова сцепившихся священнослужителей на попечение Асиарха, он отправился к Бурцеву. Дварх-полковник пребывал в сугубом недоумении, офицеры легиона задавали ему вопросы о том, что случилось, а он ничего не мог им ответить. Найдя Александра Владимировича в одной из кают-компаний, Никита поздоровался.

— Рад видеть, господин альфа-координатор, — с явным облегчением сказал дварх-полковник. — Меня тут люди вопросами донимают. Что мне им говорить? С кем вы воевали?

— Сейчас объясню, — вздохнул Никита, заказывая себе рюмку виски. — Соберите офицеров.

— Да они все уже здесь.

Действительно, слух о прибытии командира разошелся по крейсеру мгновенно и в кают-компанию один за другим начали стекаться офицеры русского легиона. Никита узнал подполковника Малышева, есаула Борохова. Рядом с ними стоял незнакомый молодой мужчина лет двадцати пяти на вид с длинными, соломенного цвета усами. Только внимательно присмотревшись, альфа-координатор смог узнать Василя Сысоева. Ясно, старик вышел из ти-анх. Надо будет спросить каково это, снова оказаться молодым. Да и интересно, как дварх-майор определит структуру своего подразделения. В процессе омоложения ти-анх должен был внедрить в мозг старого казака мощный биокомп. Вспомнив свои собственные ощущение в первые часы после этого внедрения, Никита только посочувствовал Василю. Наверное, никак не может понять на каком он свете и как это возможно — одновременно думать о шести вещах, помнить абсолютно все, каждую мелочь, каждое сказанное кем-либо слово.

— Здравствуйте, господа офицеры! — поздоровался Никита, выйдя в центр кают-компании.

— Здравия желаем, господин альфа-координатор, — нестройно отозвались они.

— Вы все задаете себе вопрос, что случилось. Сообщаю вам, что экспедицией под руководством дварх-адмирала Сина Ро-Арха недалеко от Земли было обнаружено гнездо мета-кораблей. Последних мета-кораблей в галактике.

— А что это такое? — с недоумением спросил кто-то.

Никита коротко рассказал историю кораблей-убийц, за которыми уже полторы тысячи лет вел охоту орден.

— Если захотите узнать подробнее, попросите Асиарха, он перешлет вам всю нужную информацию, — продолжил альфа-координатор. — Главное в том, что последние мета-корабли уничтожены, их бывшая база под нашим контролем. Но эта победа дорого далась нам. Пять дварх-крейсеров и больше двух тысяч разумных погибли. Помянем их минутой молчания, господа!

Все встали и опустили головы. Это было привычно для них, поминать погибших. Люди, потерявшие все, чем жили и дышали, годами жившие только войной. Многие из них воевали еще с четырнадцатого года и попросту не представляли, что может быть иначе. Потому их и не удивили потери ордена в схватке с кораблями-убийцами. Они пока не испытывали той боли, которую испытывал сам Никита при мысли о братьях и сестрах, которых уже не было. Потом каждый офицер взял себе по рюмке горькой и так же молча выпил.

— Как вам после ти-анх? — подошел к Василю альфа-координатор, когда большинство офицеров разошлись.

— Честно? — спросил тот.

— А как же иначе?

— До сих пор не верю, — буркнул казак. — Нога выросла, молодым стал, в башке кавардак, никак не пойму, что с этим вашим биокомпом делать. Гляжу на себя в зеркало и не верю. То ли я, то ли мне чудится. А Прасковья моя какой красавицей стала! Она и молодой такой никогда не была. Рябая была от оспы! А сейчас — что та царевна! У зеркала полдня сидит с открытым ртом, на себя налюбоваться не может.

— Все мы так поначалу, — рассмеялся Никита. — Мне, правда, некогда долго удивляться было, сразу за дело браться пришлось.

— Так оно и лучше, за дело-то, — степенно кивнул Василь.

— По поводу вашего подразделения уже что надумали?

— Что тут думать? В нем, окромя меня самого, никого и нет. Пока я в том госпитале валялся, всех разобрали.

— Мы сейчас принимаемся за эмигрантов в Стамбуле, Харбине и Париже, — усмехнулся Никита. — Думаю, наберем сколько надо людей. Там сразу будем искать тех, кто нам подходит.

— Эт дело, — кивнул казак. — Неча им там без толку сидеть. Один хрен на чужбине, так лучше уж чем полезным заняться.

— Если хотите, присоединяйтесь к поиску. Это, господа, касается всех дварх-майоров. И, конечно, командира легиона. Начинаем завтра утром. Жду в нашем командном центре в восемь утра по Гринвичу.

— Будем, — ответил дварх-полковник Бурцев. — До полного списочного состава легиона нам нужно набрать еще одиннадцать тысяч человек.

Остальные только кивнули. Никита попрощался и отправился на Поминовение, которое вскоре должно было начаться в туманном зале "Пути Тьмы", флагманского крейсера дварх-адмирала Сина Ро-Арха.

Выйдя из воронки гиперперехода у входа в учебный корпус детдома, Вельма вздрогнула. Девушка не понимала, что будет дальше, кто будет директором вместо погибшего Барлика. Все выходные она проплакала, даже день рождения не стала отмечать. Не до праздника как-то было. Перед глазами все время стояла ослепительная улыбка длинноволосого Аарн. Невозможно было представить, что он уже никогда не вылетит навстречу, не засмеется своим заразительным смехом. Вельма снова всхлипнула и утерла слезы.

— Что с вами? Почему вы плачете?

Подняв голову, девушка увидела сержанта. Вальгер с сочувствием смотрел на нее.

— А вы разве не знаете?

— Что?

— Барлика убили... — закусила губу Вельма.

— Что?! — отступил он на шаг. — Да как же это?

— Он у меня на руках умер... — слезы снова потекли по лицу девушки. — Там столько крови было... Генерал Меранек сказал, что это какая-то лепестковая пуля...

— Мать твою! — выругался сержант. — Да, после лепестковой пули не выживают. Но когда же в него стреляли-то? Я не слышал выстрела!

— Два дня назад...

— Бр-р-р... — помотал головой сержант. — Как два дня, когда я его полчаса назад в учительской видел?

— В учительской?! — вскрикнула Вельма. — Ой, мама!

Она сорвалась с места и ринулась в дверь учебного корпуса. Ничего не понимающий сержант поспешил за девушкой. Вихрем ворвавшись в учительскую, она замерла. У окна, как ни в чем ни бывало, сидел Барлик и что-то быстро печатал на клавиатуре своего биокомпа.

— Доброе утро, Вельма, — кивнул он, не отрывая глаз от голоэкрана.

— Вы живы?! — вскрикнула девушка. — Но как?!

Директор поднял голову, увидел заплаканные глаза, изможденное лицо и вскочил на ноги. Быстро считав эмофон, он понял, что произошло.

— Честное слово, я уши кое-кому за такое оборву! — в сердцах стукнул он кулаком по столу. — Как они могли вам не сказать, что со мной все в порядке будет? Бедная вы моя девочка...

Барлик подошел и обнял тут же уткнувшуюся ему в подмышку Вельму. Она облегченно всхлипывала и вся дрожала. Дварх-майор мысленно заказал немного крепкого виски и заставил девушку выпить. Она закашлялась и вскоре немного пришла в себя.

— Но вы же у меня на руках умерли...

— Умер, — улыбнулся Барлик. — Но поскольку двух часов с момента смерти не прошло и мое тело вовремя попало в руки Целителей, меня оживили. А потом поместили на двое суток в специальное место, где зажили все раны. Простите ребят, они переживали за меня и не рассказали вам об этом. А вы из-за меня без праздника остались...

— Да какой там праздник! — отмахнулась Вельма. — До него ли? Вы живы!

Барлик внимательно всматривался в ее душу и понимал, что ему придется что-то делать. У этой бедной девочки уже не влюбленность, а настоящая, готовая всем пожертвовать любовь. Он не хотел, чтобы так случилось, но не все от него зависело. Придется забирать Вельму в орден. Ведь если разобраться, то девочка — чудо. Чистая, добрая, светлая вся. Юная, конечно, неопытная. Дите совсем. Но оскорблять любовь нельзя, нет более страшного преступления. По крайней мере, для Аарн. Он вздохнул и погрузился в душу девушки еще глубже, чего не позволял себе до сих пор. Барлик просматривал память Вельмы и не находил там никакой грязи. Она с детства тихо мечтала себе в уголке о том, чего не бывает, о том, что попросту невозможно в мирах пашу. Но об ордене не думала, да и не могла думать, слишком ненавидела Аарн трирроунская пресса. По инфору постоянно шли обличающие орден передачи и хочешь, не хочешь, но что-то в подсознании осаждалось. Сейчас ситуация постепенно начала меняться, но только начала. Что будет дальше никому неизвестно. Общественное сознание слишком тонкая материя и изменяется очень медленно, с немалым трудом. А уж сколько усилий для этого придется приложить...

— Вот видите, все хорошо, — мягко улыбнулся Барлик девушке. — А праздник мы сегодня же устроим! Нехорошо, когда день совершеннолетия без радости остается. Правда ведь, сержант?

— Точно, — согласился Вальгер. — Так в вас действительно стреляли?

— Если бы в меня... — помрачнел дварх-майор. — В мальчика они целились, в Ваську. У меня попросту не было времени сделать что-то другое, пришлось закрыть его собой.

— В мальчика? — закусил губу сержант. — Какие сволочи...

— Тут был тонкий рассчет, — скривился Барлик. — Они думали, что после убийства ребенка мы будем действовать так, как на Мооване. Если бы мы поддались на провокацию, то пришлось бы отзывать посла и возвращаться к прежней политике вражды со всеми вокруг. Кому-то очень не хочется, чтобы орден с Трирроуном дружили. Кому-то это невыгодно.

— Многим, — фыркнул Вальгер.

— Да только не получится, — усмехнулся дварх-майор, продолжая утешать всхлипывающую Вельму. — Не будет больше акций возмездия. Наказываться будут только те, кто действительно виновен. Откровенно говоря, с Моованом Мастер допустил страшную ошибку, попросту страшную. Нельзя было так поступать.

— Да уж, — вздрогнул сержант, вспомнив виденный по инфору репортаж о возмездии ордена за Лану Дармиго. — От моованцев вы ничего, кроме ненависти, не дождетесь. Кто вам мешал выловить того генерала с помощниками и прилюдно казнить? И те же моованцы одобрили бы.

— Командор был вне себя... — вздохнул Барлик. — И я его понимаю, я сам, когда о Лане услышал, был готов рвать и метать. Будем стараться больше подобных ошибок не повторять.

Вельма уже не плакала, но отрываться от человека, которого любила больше жизни, не хотела. Там бы и остаться в его объятиях навсегда! Увы, мечты-мечты... Дварх-майор прекрасно слышал ее мысли и внутри себя улыбался. Малышку ожидал сюрприз. Большой.

— Барлик! — из распахнувшегося внезапно гиперперехода вышли посол ордена и министр безопасности Трирроуна, их сопровождали двое военных полицейских, одним из которых был Ларен.

— Здравствуй, Рести, — улыбнулся директор. — Здравствуйте, господин министр. Рад видеть вас, капитан. Присаживайтесь.

Сержант поспешил откланяться, сразу поняв, что речь пойдет о делах, от которых стоит держаться как можно дальше. Вельма тоже хотела уйти, но Барлик не отпустил ее. Девушка села в уголке, стараясь быть как можно незаметнее. Рести покосился на нее и послал дварх-майору эмообраз одобрения. Тот ухмыльнулся. Министр выглядел до чрезвычайности озабоченным.

— Правительство республики Трирроун официально проносит вам извинения за досадный инцидент, господин Фаннасанх, — заговорил он.

— Вы тут совершенно ни при чем, господин министр, — отмахнулся Барлик. — Жаль, что не удалось допросить убийцу, но что уж теперь. Мне тогда не до размышлений было.

— Беда в том, что покушение на вас — не единственное.

— Рести? — посмотрел на посла дварх-майор.

— Увы, — вздохнул тот. — Восемнадцать покушений за два дня. Восемь убитых и шесть раненых из наших. Конечной смертью, слава Благим, не погиб никто. Трое убийц взяты живыми. Обычные киллеры, ничего не знающие о нанимателях. Похоже, наших дорогих оппонентов не устраивает смена нами политического курса и они пытаются таким образом вернуть нас на прежнюю дорогу. Я официально заверил правительство Трирроуна в том, что акций возмездия не будет. Наказаны будут только виновные.

— Полностью согласен, — кивнул Барлик. — Придется поискать тех, кто дергает за веревочки. Ты уже связывался с Тиной?

"Потом поговорим, — эмообраз Рести горел недовольством. — Не при министре же!"

"Извини".

— Связывался, — вслух сказал посол. — Кошки скоро прибудут. А на данный момент оперативным опытом обладаешь только ты. Потому принято решение назначить тебя командиром совместной с СБ Трирроуна следовательской группы. Твоим заместителем будет небезызвестный тебе капитан Велларен. Извини Барлик, но терять времени мы не имеем права.

— Понимаю... — вздохнул дварх-майор. — Назначь кого-нибудь замещать меня в детском доме до прибытия кошек.

— Мы благодарны вам за согласие, господин Фаннасанх, — снова заговорил министр. — Но покушения — это далеко не все. Кто-то начал копать под правительственные контракты со строительными корпорациями. Публиковать отчеты профессионалов высокого уровня о вредоносности новых биотехнологий для здоровья и так далее.

— Оперативно они действуют... — скривился Барлик.

— Вы говорили что-то о ваших оппонентах. Кого вы имеете в виду?

— Есть одна загадочная организация, о которой ничего, кроме названия, неизвестно, — дернул щекой посол. — Проект, похоже, курировали они.

— СПД... — вздохнул министр. — Мы тоже о них ничего не знаем. Знаем только, что они существуют. И что именно они ответственны за самые грязные и кровавые дела.

— Мне искренне жаль, что профессору Сартаду удалось бежать, — постучал пальцами по столу Барлик. — Он, похоже, многое знал.

— Будем исходить из имеющегося, — развел руками министр. — Извините, вынужден откланяться. Оставляю вам капитана Велларена и майора Селени, одного из лучших следователей СБ.

— Всего доброго, господин министр, — поднялся на ноги дварх-майор. — Был рад встретиться с вами.

— Как и я, — кивнул тот и вышел в открытый для него послом гиперпереход.

— Что ж, займемся нашими баранами, — вздохнул Барлик и повернулся к трирроунцам. — Приятно познакомиться с вами, майор Селени.

— А мне с вами, господин дварх-майор, — тоже встал на ноги тот.

Следователь выглядел немного грузноватым и даже рыхловатым, но только на первый взгляд. Круглое, добродушное лицо располагало к себе. Только цепкие, внимательные черные глаза выбивались из образа этакого провинциального увальня, невесть как оказавшегося в столице и все еще удивленного этим фактом. Да и двигался майор мягко, неслышно. Судя по всему, боец не из последних. Впрочем, там поглядим. Барлик быстро считывал память следователя и тут же пропускал информацию через аналитическую программу встроенного биокомпа. Да, это действительно профессионал, министр не ошибся, отрекомендовав майора Селени как лучшего следователя столичного управления госбезопасности. К сожалению, подловат. Но это уже издержки профессии, ничего не поделаешь. Такие, как Никита или Ларен, сумевшие сохранить свою душу, встречаются очень редко. Однако с майором можно работать, хотя придется держать щит приподнятым, чтобы отсекать самую мерзость.

— Я вас тоже покину, — кивнул посол, открывая еще один гиперпереход. — Вечером жду.

— Лучше утром, — покосился на Вельму Барлик.

— А, понял, — усмехнулся Рести. — Так приходите вдвоем, свожу вас в один интереснейший ресторанчик неподалеку.

— Втроем. Вельма, позволите ли вы пригласить вас с мамой ресторан? Надо же отпраздновать ваш день рождения!

— В ресторан? — недоуменно переспросила мгновенно покрасневшая девушка. — Конечно! Только мама... Я не знаю, ее спросить надо.

— Тогда жду вас в половине восьмого вечера у входа в парк при нашем посольстве, — взял ее за руку Барлик. — С мамой или без нее, это уж как пожелаете. Я сбросил в ваш биокомп координаты, он откроет вам гиперпереход.

— Спасибо, я буду.

— А сейчас я очень извиняюсь, но мне нужно заняться делом. До вечера!

— До вечера... — почти прошептала совсем уж пунцовая и ничего не понимающая Вельма, и ушла, действительно, пора было идти к своей группе, дети уже встали и надо отвести их в столовую.

— Теперь займемся делом, господа, — сказал после ее ухода сразу ставший серьезным Барлик. — Предлагаю организовать штаб-квартиру на нашем крейсере, там точно никто не сможет подслушать. Да и аналитические способности больших биокомпов пригодятся.

— Ничего не имею против, — кивнул майор Селени. — Только как мы туда попадем?

— Вы оба получите биокомпы с доступом в помещение кают-компании, в которой мы расположимся. По мысленному приказу биокомпы будут открывать вам гиперпереход туда. Также у вас появится возможность быстрого перемещения по планете, что немаловажно.

— То есть, ваш биокомп позволит мне перемещаться в любое место на Трирраде? — прищурился Ларен. — Очень полезная вещь, даже больше, чем полезная.

— Мериарх! — позвал Барлик. — Ты слышал?

— Да, — отозвался голос с потолка. — Сейчас сделаю. Рад познакомиться с вами, майор Селени и капитан Велларен. Меня, как вы слышали, зовут Мериархом.

— Здравствуйте, уважаемый дварх, — кивнули оба трирроунца, уже знавшие, что так называются странные, бестелесные существа, отвечающие в ордене очень за многое.

— Готово! — удовлетворенно провозгласил Мериарх и открыл гиперпереход на стене сбоку. — Прошу!

Все трое один за другим перешли на борт "Ночного Охотника". Оказавшись в довольно большой, метров тридцати в длину, овальной комнате, заставленной столами, мягкими креслами и диванами, майор Селени приподнял брови. Если бы он не знал, что находится на одном из дварх-крейсеров ордена, то подумал бы, что оказался в гостинной богатого человека с великолепным вкусом. Не было ничего лишнего, ничего бросающегося в глаза, только необходимое. Вся мебель была подобрана по цвету. На маленьком столике у стены стоял поднос с наполненными соками графинами, стаканами и несколько ваз с разнообразными пирожными. Посреди комнаты был большой, треугольный стол, на котором лежало несколько небольших блокнотов. Только присмотревшись, майор понял, что это не блокноты, а биокомпы. Он только вздохнул — и как орден исхитрятся делать настолько мощные компы настолько маленькими? Мало того, способными открывать прямые гиперпереходы. Впрочем, гадать бесполезно, да и не в его компетенции решать такие вопросы. Тут бы хоть какие-нибудь следы нащупать. Майор очень сомневался в том, что у них что-то получится. СПД следов не оставляло. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

— Ну что ж, господа, — вздохнул Барлик, садясь в одно из кресел. — Присаживайтесь и начнем. Сравнивать почерк покушений бесполезно, наши оппоненты дают исполнителям полную свободу действий и требуют только результата. Потому предлагаю зайти с обратной стороны.

— То есть? — приподнял брови майор Селени.

— Публикации, о которых говорил господин министр. Мериарх, будь другом, поройся в местной инфосети, может найдутся какие следы заинтересованных лиц. Принимай во внимание только публикации, появившиеся после заключения правительством контрактов с основными строительными корпорациями.

— Посмотрю, — отозвался дварх. — Но обещать ничего не могу. Советую пока заняться неким инфером Меаром Менио Бальресом, очень уж он оплевывает все, с чем мы когда-либо имели связь. И странности в его поведении имеются немалые.

— Какие? — тут же насторожился Ларен.

— Примерно каждые полгода господин Бальрес куда-то исчезает на пару месяцев. Причем, планету не покидает. Официальным путем. Но ни единой покупки тоже за это время не совершает. Насколько я знаю, в Трирроуне не пользуются наличными деньгами. Только банковскими карточками и чеками.

— Именно так, — кивнул майор Селени,задумавшись. — Но ведь этот инфер вполне может увлекаться, например, альпинизмом и на эти пару месяцев забираться в глушь, в горы, имея на руках заранее закупленные запасы.

— Ну я же не совсем идиот! — фыркнул с потолка Мериарх. — Если человек отправляется в горы или в лес надолго, то перед тем он совершает определенного рода покупки. Бальрес таких покупок не делал, до момента исчезновения его расходы оставались совершенно обычными для одинокого, умеренно пьющего человека. Даже, если этот след никуда нас не приведет, с чего-то же надо начинать.

— Вы правы, — вздохнул майор. — С чего-то надо. Что ж, давайте займемся этим самым Меаром Менио Бальресом. Да и остальных инферов проверить надо будет. Давно хотелось бы кое-кому из них немного хвосты поприжать. Совсем в последнее время распоясались.

Трое людей включили свои биокомпы, объединили их в малую сеть и принялись за работу. Предстояло перелопатить бездну материалов. У инферов, как у любых других журналистов, связей было бесчисленное количество. И все эти связи нужно проверить. Да, понять, откуда ноги растут будет весьма и весьма непросто. Но необходимо. Никому из здравомыслящих людей Трирроуна не хотелось, чтобы орден вернулся к прежней политике неприятия всех и вся. И своим страшным акциям возмездия. Худой мир в любом случае лучше доброй ссоры и начинать все заново никому не хотелось. Да и выгодно донельзя оказалось сотрудничество с Аарн, ежели честно. Впрочем, рассуждать об этом смысла не имело и майор погрузился в списки знакомых искомого инфера, выданные на голоэкран Мериархом.

Снова бесцельное хождение по улицам. Надежды найти работу давно не было, Харбин был переполнен беженцами и эмигрантами. Конечно, Афанасий считался неплохим инженером, но все места на железной дороге были заняты прибывшими ранее. Если бы не небольшое вспомоществование, изредка выплачиваемое семье Кавишевых харбинским комитетом взаимопомощи, то осталось бы только помирать с голоду. Бежали ведь почти без ничего и сумели пробраться в Китай каким-то чудом. Пожив немного при большевиках и убедившись в дикой, нечеловеческой жестокости новой власти, инженер Кавишев понял, что оставаться в России попросту нельзя. Жена, слава Господу, согласилась с ним и не стала устраивать сцен. Впрочем, Ксения всегда была понимающим человеком и снисходительно относилась к слабостям мужа. А уж в таком вопросе поддержала его безоговорочно. Ей тоже не хотелось, чтобы их трое детей росли при большевиках. Пускай уж эмиграция. Только одного не учли Кавишевы — количества беженцев, занесенных судьбой в Китай. Хорошо хоть в Харбине русская община была весьма сильна и помогала людям, оказавшимся в безвыходном положении, чем могла. Поначалу Афанасий был уверен, что уж инженер-дорожник его уровня без работы не останется. Железная дорога ведь, квалифицированных людей требуется много. Он только горько усмехнулся, вспомнив собственную наивность. День за днем Афанасий обивал пороги разных контор. Увы. Нигде и ничего. Постепенно Кавишевы продали все, что смогли привезти с собой и вскоре, как ни было стыдно, пришлось обращаться в комитет взаимопомощи. Спасибо, что помогли! А то бы детей кормить нечем было. Ютилась семья из пяти человек в маленькой комнатенке, сданной за гроши одним из русских старожилов за сущие гроши. Опять же спасибо. Да только и эти жалкие гроши нужно было как-то наскрести. Ксения не упрекала мужа, она все понимала, но трудно было вынести укоряющий вгляд женщины, которой нечем было досыта накормить детей. Его детей! И Афанасий снова и снова каждое утро выходил на поиски работы. Он был согласен уже на самую грязную и черную, только бы платили хоть сколько-нибудь.

— Доброе утро, Афанасий Семенович, — оторвал его от размышлений голос жившего по соседству поручика Хоменко.

— Доброе утро, Иван Григорьевич, — приподнял инженер свою потрепанную шляпу.

Насколько он знал, поручик уже полгода работал грузчиком на каком-то складе. Поскольку происходил Хоменко не из дворян, то простой работы не чурался. Афанасий и сам бы не отказался даже от такой работы. Хотя платили копейки, но даже такое жалованье было лучше, чем ничего.

— Работу ищете? — спросил поручик.

— Ее, проклятую...

— И я.

— Уволили? — сочувственно спросил Афанасий.

— Уж неделю как... — вздохнул Хоменко. — Вот иду посмотреть объявления. Мне вчера говорили, что кто-то людей набирает. Будто бы офицеров бывших ищут. Кстати, можно и вам сходить, инженеров они тоже берут. Только вот не знаю, правда или снова слухи.

— Давайте сходим, — сказал заинтересовавшийся Афанасий. — Мало ли чем черт не шутит, может и правда.

— Тогда идемте.

Они пошли, разговаривая по дороге о том, о сем. Привычно ругали большевиков и руководство КВЖД. Хотя оба прекрасно понимали, что обеспечить работой сотни тысяч людей дирекция железной дороги попросту не в состоянии. Ругали предавшие белое движение страны Антанты. Делились услышанными от знакомых слухами. Многие поговаривали о том, что Крым пал, но очень не хотелось верить в это. Пока армия генерала Врангеля держалась, у людей оставалась хотя бы слабая надежда, что все еще поправится, вернется на круги своя. Хотя с каждым днем становилось все более ясно, что эта надежда иллюзорна.

Кривые улочки Харбина мелькали мимо двух русских, бывшего офицера и инженера-дорожника. Впрочем, в русских кварталах города китайцы почти и не встречались, так как-то сложилось. Добравшись до небольшой площади у ресторанчика Закрецкого, они остановились. Здесь обычно вешали объявления те, кто искал родных, исчезнувших в водоворотах гражданской войны. Иногда попадались объявление о найме на работу и на каждое буквально кидались сотни жаждущих. Поскольку было раннее утро, по площади прогуливалось всего около десятка человек. Не то днем и вечером, тут порой и не протолкнуться было. Здесь встречались знакомые, назначали свидания влюбленные. Порой, прямо на тротуаре усаживалась небольшая компания выпить дешевейшего самогона. Те, кто побогаче, избегали бывать на этой площади. Немногие счастливчики, заработавшие какие-либо деньги, иногда заходили и в ресторан Закрецкого, но таких было немного и основные деньги хозяин ресторана зарабатывал продажей отчаявшимся людям дешевого горлодера. Зато крепкого. Иногда на площади даже дрались, но драчунов быстро разнимали, не желая появления местной полиции, очень не любившей русских беженцев.

Афанасий подошел к стене, обклеенной тысячами объявлений и со вздохом принялся читать. Не то, родных какая Мария Ивановна Фаскова ищет. Снова не то. Он не особо верил, что найдет хоть что-то интересное, но выбора не было. А вдруг? Объявление шло за объявлением, разного вида, аккуратные и нет, писанные от руки и отпечатанные на ундервуде. Разные. Только ничего интересного для Афанасия не было. Добрых полчаса он двигался мимо стены, внимательно читая все объявления.

— Афанасий Семенович! — донесся слева голос поручика. — Идите сюда, я нашел!

Инженер буквально вскинулся и поспешил к Хоменко. Тот уставился на какое-то небольшое объявление. Посмотрев, Афанасий понял, что тут действительно может быть что-то важное. Типографски отпечатанный листок сообщал о найме инженеров, бывших военных, врачей, учителей. И еще добрых два десятка профессий. Особенно интересной была приписка внизу: "Работа требует переезда в другую страну. Переезд работников вместе с семьями будет осуществлен за счет работодателя". Если это правда, а не чья-то дурная шутка, то за такой невероятный шанс нужно хвататься руками и ногами. А вдруг, место работы в Европе? Хотя, вряд ли. Там и так слишком много русских эмигрантов, чтобы еще их из Китая вывозить. Где это расположена контора неизвестной фирмы? Что, прямо в ресторане Закрецкого? На втором этаже? Что за чушь? Афанасий переглянулся с поручиком и оба решительно направились ко входу в ресторан.

— Что угодно? — встретил их вопрос стоявшего у входа привратника, совсем недавно бывшего старшим урядником одного из казачьих полков.

— Мы по поводу работы, господин старший урядник... — заискивающе сказал Афанасий, стараясь не обращать внимания на вкусные запахи, заставившие голодный желудок затрепыхаться.

— По лестнице, наверх, — проворчал казак. — Там скажут.

Неужели все-таки что-то есть? Дай-то Господи! Два человека снова переглянулись и нерешительно поднялись на второй этаж ресторана. Там находился небольшой зал для более состоятельных клиентов, которые почти и не заглядывали в этот низкопробный кабак с отвратительной кухней. Наверное, Закрецкий был попросту счастлив сдать кому-то не приносящее дохода помещение. Действительно, зальчик выглядел совсем не так, как положено выглядеть ресторану. У стены рядами стояло десятка два столиков, за которыми сидели одетые в одинаковые мешковатые, серые костюмы молодые люди обоих полов. Странно, но ни перед одним не было бумаг. Наоборот, перед каждым стояли графины с какими-то напитками и красивые, фигурные стаканы.

— Вы по объявлению? — подошел к застывшим у порога Афанасию с поручиком еще один человек в таком же, как и на остальных, костюме.

— Да... — с трудом выдавил из себя инженер.

— Прошу садиться за любой свободный столик, с вами проведут собеседование.

Только теперь Афанасий обратил внимание, что перед некоторыми из столиков сидели люди в знакомо поношенной одежде эмигрантов. Значит, действительно кто-то набирает себе работников. Мысленно помолясь об удаче, инженер сел за ближайший из свободных столиков. Напротив него сидел улыбающийся, белокурый юноша. Лет семнадцати, вряд ли больше.

— Здравствуйте, господин...?

— Кавишев, Афанасий Семенович.

— Рад, — кивнул юноша. — Мое имя — Сег Давиаль.

— Вы не русский? — изумился инженер. — Никогда бы не подумал, вы говорите без малейшего акцента.

— Надеюсь, — снова улыбнулся Сег. — Вы кто по профессии?

— Инженер-дорожник.

— Вы женаты? Дети имеются?

— Жена и трое детей со мной, — тяжело вздохнул Афанасий, боясь, что после этого признания ему сразу укажут на дверь.

— Хорошо, — кивнул юноша, внимательно, пронизывающе как-то смотря на инженера. — Судя по первому впечатлению, вы нам подходите. Но придется поговорить с вашей женой.

— А кто вы? — осмелился спросить едва удержавший вздох облегчения Афанасий. — И в какую страну переезд?

— Эта страна почти никому не известна здесь, — скользнула в глазах Сега легкая ирония, ее трудно было уловить, но буквально впившийся в него взглядом отчаявшийся человек уловил. — Не стоит пока строить предположений, если мы с вами договоримся, вы все узнаете. Даже тогда у вас будет выбор принять наши предложения или отказаться от них.

В этот момент в зале появился вышедший откуда-то из подсобных помещений мужчина лет тридцати на вид в прекрасно пошитом светло-сером костюме английской шерсти и широкополой, мягкой, велюровой шляпе. Он как-то очень радостно улыбнулся и немедленно повернувшиеся к нему работники неизвестной фирмы улыбнулись в ответ не менее радостно. Казалось, эти счастливые улыбки осветили мрачноватый и сырой зальчик с потрескавшимися стенами. Афанасий каким-то подсознательным чутьем понял, что прибыло большое начальство. Он искоса поглядывал, как непонятный человек не спеша прошелся между столами, останавливаясь почти у каждого на несколько секунд. Почему-то казалось, что он молча говорит со своими сотрудниками. Наконец, незнакомец остановился около его столика.

— Познакомьтесь, Афанасий Семенович, — заговорил беседовавший с ним юноша. — Никита Александрович, один из наших координаторов.

— Очень рад! — привстал со стула инженер.

— Как и я, — снова улыбнулся начальник и повернулся к Сегу. — Что?

— Асиарх сказал — да. Подходящих нам за сегодня уже около двадцати. Еще полсотни забрал Гласс.

— Хорошо, — кивнул Никита Александрович. — Что-то я засиделся. Схожу-ка прогуляться, заодно поговорю с женой Афанасия Семеновича. Вы не против?

— Что вы! — вскочил на ноги инженер, окрыленный надеждой. — Простите, можно задать вопрос?

— Конечно.

— А что за работа? И какова оплата?

— Давайте подождем до разговора с вашей женой. Пока могу только сказать, что у вас будут на выбор два варианта. По поводу оплаты тоже можете не беспокоиться, ни в чем нуждаться вы не будете.

— Хорошо, — вздохнул Афанасий, не понимая для чего нужна такая секретность.

Очень бы не хотелось попасть впросак. Но это было первое предложение за многие месяцы и придется рисковать. Впрочем, неизвестно еще что скажет Ксения.

— Идемте? — спросил Никита Александрович.

— Да-да, конечно, — кивнул инженер, вставая.

Чуть в стороне стоял буквально сияющий поручик Хоменко. Похоже, его тоже взяли, иначе с чего бы ему так светиться? "Стоп! — одернул себя Афанасий. — Меня-то как раз еще не взяли!" Этот странный координатор хочет поговорить с его женой? Пускай. Непонятно только зачем. Но опять же, все разъяснится. Возможно. Питать иллюзии и надеяться на чудо инженер давно отвык.

Кривые улочки Харбина мелькали мимо них. Никита Александрович почти все время молчал, только изредка задавая вопросы о том, что и где находится в этом странном то ли русском, то ли китайском городе. Он с любопытством осматривался. Почти все встречающиеся люди были беженцами или русскими старожилами. Наконец, впереди показалась улица, на которой жил Афанасий. Он открыл Никите Александровичу калитку и они по очереди поднялись по узкой, скрипучей лестнице в мансарду. Представив себе, как холодно будет тут зимой, инженер только вздохнул. Впрочем, может повезет и зимовать в Харбине не придется. Он окинул взглядом комнатенку и увидел жену сидящей у окна. Она штопала какую-то изорванную детскую одежонку, то и дело вытирая слезы с глаз. Афанасия буквально передернуло от вида этих слез.

— Что-то случилось? — заметила мужа Ксения, не обратив поначалу внимания на стоявшего рядом с ним незнакомца.

— Пока нет, — вздохнул инженер. — Познакомься, это Никита Александрович. Возможно, мой будущий начальник. Я прошел собеседование, но мне сказали, что перед тем, как принять решение, они должны поговорить с моей женой. Вот и...

— Здравствуйте, Никита Александрович! — встала женщина, отложив шитье в сторону. — Присаживайтесь. Была бы рада предложить вам чего-нибудь, но приношу свои извинения, попросту нечего.

— Ничего страшного, — улыбнулся тот. — Наоборот, это я рад предложить вам немного весьма приятного напитка. У меня совершенно случайно оказалась с собой бутылка.

Он действительно поставил на стол оплетенную белой корой бутылку. Афанасий только мигнул, он ведь прекрасно помнил, что ничего с собой у координатора не было. Но говорить что-нибудь не рискнул. Ксения достала откуда-то чудом сохранившиеся маленькие стаканчики. Никита Александрович налил в три из них золотисто-коричневой тягучей жидкости с запахом гор в грозу. Все трое выпили. Через пару минут на лицах инженера с женой появилось изумленное выражение, обоим показалось, что все внутри них промыли ключевой водой. Многодневная усталость куда-то подевалась.

— Что это за чудо? — дрожащим голосом спросила Ксения, показав на бутылку.

— "Золото Дарна", — улыбнулся координатор, внимательно, оценивающе смотря на нее. — Не пытайтесь вспомнить, у нас на родине этот напиток не продавался.

— Наверное, — вздохнула женщина. — А о чем вы хотели поговорить со мной?

— В общем-то, ни о чем. Все, что мне было нужно, я уже выяснил. Вы нам подходите. Единственное, что вам трудно будет поверить в то, что я вам расскажу, но это правда. Наверное, лучше показать. Однако, немного позже.

— Кстати, а ведь мы с вами когда-то встречались, — немного грустно улыбнулась Ксения. — Даже танцевали.

— Когда это? — удивленно приподнялись брови координатора. — Постойте-постойте... Десятый год, бал в честь выпускного вечера в бесстужеском?

— Да, — рассмеялась она. — Вы тогда были такой смешной и такой гордый первым офицерским чином.

— А вы такая строгая, с косой, — тоже рассмеялся Никита Александрович. — Приятно снова вас встретить. Бог ты мой, десять лет прошло... Очень рад, что могу помочь.

Афанасий удивленно смотрел на Ксению. Кто бы мог подумать, координатор непонятной организации оказался ее старым знакомым.

— Оставим прошлое прошлому, — вздохнул Никита Александрович, снова становясь серьезным. — Его, к сожалению, не вернуть. Я расскажу и покажу вам кое-что, поверить во что почти невозможно. Как я уже говорил вашему мужу, у вас на выбор будут два варианта. Оба они связаны в переездом в другую страну. А если точнее, то в другой мир.

— Другой мир? — изумленно переспросил Афанасий.

— Да, смотрите.

Стена напротив вдруг исчезла и перед ошеломленными людьми возник покрытый клочьями облаков голубой шар со смутными очертаниями материков.

— Что это? — ошеломленно спросила Ксения.

— Наша родная планета, — улыбнулся Никита Александрович. — Один из бесчисленных миров во Вселенной. Картинка транслируется с находящегося на высоте многих тысяч миль звездного корабля, предназначенного для перемещения между этими бесчисленными мирами.

Затем координатор принялся показывать и рассказывать о галактике, о том, что такое орден Аарн и по каким критериям он отбирает для себя людей. О самом себе и как он оказался среди Аарн. Рассказ занял добрых полчаса.

— Значит, теперь вы прилетели, чтобы помочь тем, кому можно? — спросила Ксения.

— В общем, да, — кивнул Никита Александрович. — Мы вполне могли обойтись без русских легионов, народу в ордене хватает. Но я не мог забыть, что на моей родине на задворки жизни вышвырнуты сотни тысяч умных, честных и талантливых людей. Нам мало кто подходит, душа человека должна быть хотя бы относительно чистой, чтобы он мог стать одним из нас. Стремиться к небывалому, не желать зла другим. Но для остальных честных людей остается Фарсен. Вы оба можете избрать орден, а можете отправиться с генералом Глассом. Ни в том, ни в другом случае вам не придется больше жить в нищете.

— Слышать мысли и чувства друг друга... — протянула молодая женщина, подперев подбородок руками. — Непросто так жить, должно быть...

— Все имеет свою цену, — вздохнул координатор. — Но вы даже представить не можете, как трепетно Аарн относятся друг к другу. Обидеть кого-то из своих для нас попросту немыслимо.

— А чужих?

— Иногда приходится. Иначе нас очень быстро уничтожат. Мы вынуждены быть сильными, выхода нет попросту. Потому так не любим выбираться во внешний мир. Очень, знаете ли, неприятно после всеобщей любви и доброты сталкиваться с подлостью и ненавистью.

— Наверное, — передернул плечами Афанасий. — А что на этом Фарсене?

— Планета, приходящая в себя после страшной войны. Им нужны люди. Много людей. Придется, конечно, переучиваться, ваши знания устарели лет на тысячу. Но это не проблема, год обучения на пограничных планетах ордена и вы прибываете на Фарсен подготовленным специалистом.

— Мы должны посоветоваться, — сказала Ксения.

— Я подожду снаружи, — встал координатор. — Только прошу вас, недолго. У меня очень мало времени и очень много работы.

Он вышел и скрип ступенек сказал о том, что Никита Александрович спустился во двор. Муж с женой остались наедине. Они внимательно смотрели друг на друга, приходя в себя после невероятного рассказа. Если бы только рассказ. Афанасий покосился на стену, на которой только что проходили невероятные картины жизни иных миров. Думал ли он, выходя утром на поиски работы, что с ним может случиться такое? Нет. И не мог подумать. Всегда считал себя рациональным, не верящим в чудеса человеком. И вот на тебе.

— Что молчишь? — спросила Ксения.

— Думаю.

— А у нас есть выбор?

— Никита Александрович сказал, что можно выбрать или орден, или Фарсен. В Харбине оставаться смысла нет. Зима на носу, а нас трое маленьких детей на руках. Ты себе представляешь зиму в этой мансарде?

— И представлять не хочу! — вздрогнула женщина. — Уже сейчас холод собачий, а что же дальше будет?

— Кошмар, — вздохнул Афанасий. — Потому Харбин отпадает. Но что выбрать дальше?

— Знаешь, а ведь жить среди людей, не способных на зло, наверное хорошо... — мечтательно протянула Ксения.

— Может быть. Но чем мы там заниматься станем?

— Мне кажется, найдется чем. Я бы выбрала орден, ежели честно. Хотя...

— Вот именно, что хотя... — проворчал Афанасий. — Не знаю. Не понимаю.

— А может плюнуть на все и рискнуть? — внимательно посмотрела на него жена. — Как рискнули бежать от красных.

— Рискнуть? — прищурился инженер. — Рискнуть, говоришь...

Он на пару минут задумался, потом поднял взгляд, в котором загорелась решимость.

— Рискуем, черт с ним!

— Рискуем! — рассмеялась Ксения, с любовью смотря на мужа. — Пусть будет орден.

Они быстро собрались, сообщили координатору о своем решении, нашли на улице своих детей. Мальчишки-погодки семи, шести и пяти лет были очень удивлены тем, что мама забрала их от друзей так рано и долго ныли. Еще через несколько минут перед ними взвихрилась черная воронка, в которую и вошли Афанасий с Ксенией, ведя за собой притихших детей.

Никита устроил семью Кавишевых, показал, что мог. Муж с женой произнесли Призыв и в ордене стало на два человека больше. Точнее на пять, мальчишки ведь вырастут уже Аарн и среди Аарн. Альфа-координатор с удовольствием поводил бы Афанасия с Ксенией по крейсеру, но времени не оставалось. Через три дня корабли и боевые станции ордена покидают Землю. И на этот раз, похоже, навсегда. Он снова посмотрел вслед Кавишевым, которых увел кто-то из Целителей, чтобы осмотреть детей, и улыбнулся. Пускай будут счастливы, на редкость хорошие люди.

Потом альфа-координатор переместился в свой командный центр и попросил Асиарха подготовить ему отчет по количеству набранных людей. Идея полковника Бурцева о наборе людей через компании-однодневки, подобные расположившейся в ресторане Закрецкого, оправдала себя на все сто. Уже более семидесяти тысяч человек набрано благодаря им. Если странной компанией, неизвестно куда увозящей людей, начинала интересоваться местная полиция, то компания немедленно прекращала свое существование и никаких ее следов найти не удавалось. Впрочем, подобное случалось редко, обычно мало кто интересовался судьбой беженцев. Среди тех, кто покидал навсегда Землю, большинство были русскими, но далеко не все. Более ста тысяч человек других национальностей уже обживали станцию и несколько дварх-крейсеров. Больше всего, около тридцати тысяч, было китайцев. Еще пять тысяч евреев, двадцать тысяч немцев, кое-кто из которых стал Аарн и Бурцев охотно принял многих бывших немецких офицеров в легион, прекрасно зная, как они умеют воевать. Итальянцы, французы, венгры, англичане, финны, японцы, арабы, турки, даже негры из Африки. Да мало ли кто еще. Вот кого было очень и очень мало, меньше тысячи человек, так это североамериканцев. Белых. Для большинства из них даже бога заменил его величество доллар и подобные личности ни ордену, ни Фарсену были ни к чему. Зато вывезли четыре индейских племени в полном составе, Гласс пообещал им никем не занятые острова и полную свободу на своей родной планете.

— Значит, так, — эмообраз Асиарха был, как обычно, наполнен незлобивой иронией. — Семьдесят две тысячи триста четыре человека стали Аарн. Триста двадцать пять тысяч шестьсот сорок семь человек отправляются на Фарсен. Из наших сорок одна тысяча двести три человека — русские. Точнее, бывшие граждане российской империи, а национальности у них разные. Оставшиеся принадлежат к разным народам. Давать точную раскладку?

— Не стоит, пожалуй, — отозвался Никита, устало откидываясь на спинку кресла. — Потом разберемся. Конфликтов между новичками нет?

— Случаются, — фыркнул дварх. — Обычное дело, Земля не первая планета, откуда мы берем представителей разных народов, часто ненавидевших друг друга. Опыт, как сглаживать, имеется. Я слежу, не беспокойся.

— Благодарю, — усмехнулся альфа-координатор, потирая висок. — Схожу-ка я в Стамбул, посмотрю, что там делается. Как там наши новички с набором справляются.

Действительно, Стамбулом занимались дварх-полковник Бурцев и дварх-майоры Борохов с Сысоевым. Офицеров набирали просто. К найденному кем-то из двархов кандидату подходил хорошо одетый человек с предложением работы по специальности и помощи в вывозе семьи. Хоть из Совдепии, хоть из самого ада. Впрочем, страна под властью большевиков все больше и больше оный ад напоминала. Большинство немедленно соглашались, не желая упускать предоставившийся шанс. Стамбул ведь был забит беженцами, Врангель организовал эвакуацию великолепно, сумев вывезти в Турцию почти сто пятьдесят тысяч человек. Однако, большинство из этих людей приехали с пустыми руками, только в том, что было на них надето, и теперь лихорадочно искали способ хоть как-то заработать себе и своим родным на жизнь. А способов-то и не было... Даже до массовой эвакуации жившие с Стамбуле русские с трудом выживали, продавая за гроши все, что сумели привезти с собой. Кое-кому везло найти себе работу, но таких было мало. Виза во Францию стоила немалых денег, которых у нищих эмигрантов не было. Нет, находились, конечно, те, кто достаточно привез с собой, но такие немедленно всеми правдами и неправдами выбирались в Европу. Потому люди, которым предлагалась служба в каком-то русском легионе, с радостью хватались за предоставленную возможность. А если и вправду помогут вывезти семью... Тогда вообще ничего не страшно. Многие лично знали полковника Бурцева и узнав, что командиром русского легиона является он, тут же забывали о своих сомнениях. Единственным настораживающим условием было полное молчание о найме. Впрочем, многих забирали немедленно. Пока в Стамбуле царила неразбериха, такой подход работал. Почти никто не знал, кому удалось выехать, а кому нет. Врангель со своим штабом уже пытались навести порядок или хотя бы видимость его. Вот в Египте, Германии, Франции, Англии и Китае работать приходилось уже куда осторожнее, многие эвакуированные прожили там пару лет и большинство знали друг друга. Никита строго-настрого приказал избегать распространения ненужных слухов. Ему совсем не хотелось заинтересовать чью-нибудь разведку, там вполне могли оказаться люди, способные, как Семен Феоктистович в свое время, понять, что именно происходит. Понять, что в их родном мире действуют гости извне. Такое понимание ни к чему хорошему привести не могло, рановато землянам знать о галактике и ордене, пусть себе спокойно развиваются.

Еще одним пришлось заняться. Несмотря ни на что, альфа-координатор сам когда-то был русским офицером и не мог оставить на произвол судьбы семьи погибших на гражданской товарищей по оружию, буквально загибающиеся без средств к существованию. В несколько самых надежных банков Швейцарии и Англии было вложено пару десятков тонн золота в слитках, синтезированного на одной из боевых станций, и открыто несколько общественных фондов. Многих, подходящих по душевным качествам, забрали в орден, кое-кого на Фарсен. Большинству остальных должен выплачивался скромный, но достаточный для безбедного существования пенсион. Впрочем, Никита подозревал, что немало средств будет разворовано работниками фондов, но ничего поделать с этим не мог. Вывезти всех, кого хотелось, было физически невозможно без учинения на Земле новой кровавой каши. А это слишком большая цена. И так от планеты во все стороны расходились заставляющие душу корчиться волны инферно.

Выйдя из гиперперехода в одном темных переулков Перы неподалеку от припортовых трущоб, Никита не спеша направился к порту. Если бы на него кто посмотрел со стороны, то увидел бы богато одетого, респектабельного господина. Светло-серый чесучовый костюм прекрасного покроя, того же цвета мягкая, велюровая шляпа с широкими полями, трость с набалдашником из слоновой кости, из нагрудного кармана свешивалась цепочка золотых часов. Но так альфа-координатор выглядел только со стороны. На самом деле, костюм был все той же специализированной формой "Бешеных Кошек", способной мгновенно изменяться согласно нуждам хозяина. Трость скрывала с себе плазмер, парализатор и еще массу различных полезных приспособлений. Часы были дополнительным и очень мощным биокомпом, контролирующим ситуацию во всем Стамбуле при помощи двархов. Да и как боец он был на голову выше всех, кто мог встретиться ему на здесь. Кроме, разве что, высших мастеров боя Японии и Китая. Но они в Стамбуле оказаться никак не могли. Против любого опытного легионера не проходивший спецтренировки Никита не продержался бы и минуты, но против каких-то уличных грабителей? Не о чем даже говорить.

Не спеша прогуливаясь, он одновременно координировал работу более трехсот вербовочных пунктов. Мимо мелькали разные люди, в большинстве своем турки, но часто на дороге попадался кто-то из русских. Офицеров было легко опознать по мундирам, штатских по выражению лица. Вот только глаза и тех, и других были обреченными, ощупывающими каждого встречного с настороженностью и опаской.

— Никита! — привлек вдруг его внимание чей-то смутно знакомый голос. — Ненашев! Ты ли это? Или я брежу?

Альфа-координатор оглянулся и увидел спешащего к нему офицера. Господи! Павлик Сарин! Живой! Никита даже головой помотал, прекрасно ведь помнил, как батарею его друга накрыло шрапнельным залпом.

— Рад тебя видеть, Пашка! — распахнул он объятия. — Тебя же шрапнельным накрыло! Сам видел.

— Только посекло, — отмахнулся тот. — Полгода отлеживался. А мне сказали, как из госпиталя вышел, что тебя в середине девятнадцатого убили. Я уж и свечку в церкви ставил за помин души, а ты вот он.

— Идиоты штабные, — скривился Никита. — Меня к Колчаку послали, там и оставался до самого поражения. Потом эмигрировал.

— А я так и воевал до самого конца, — вздохнул Павел. — После того ранения везло, больше ни разу не задело. На последний пароход чудом забрался. Теперь вот думаю что мне дальше делать.

— Пошли, посидим где-нибудь, — улыбнулся альфа-координатор старому другу, — отпразднуем встречу.

— Да я бы и рад, — покраснел тот. — Только...

— Не беспокойся об этом, — отмахнулся Никита. — Уж о деньгах я думать не намерен!

Только сейчас Павел обратил внимание на то, как одет его старый друг, и нахмурился.

— Тебе, я вижу повезло... Или с собой чего привез?

— Нет, — иронично ухмыльнулся прекрасно понявший его опасения альфа-координатор. — В эмиграции совершенно случайно попал в одну странную организацию. Здесь по ее заданию. Наши люди никогда и ни в чем не нуждаются.

— А, служба такая, — облегченно вздохнул Павел, уже было поверивший в то, что старый друг оказался одним из ворюг, вывезших с родины достаточно награбленных побрякушек. — Раз угощаешь, пошли!

Что-что, а найти хороший ресторан в европейской части Стамбула проблемой не было. Вскоре оба друга уже сидели за покрытым накрахмаленной, белоснежной скатертью столом. Подтянутый официант быстро принес заказ. Павел со вздохом посмотрел на почти забытое великолепие. Как бы еще припомнить какая вилка и какой нож для чего используется, чтобы не опозориться. Выпив рюмку ледяной водки и закусив балыком, он вздохнул. Чудо просто, сколько лет уж не сиживал с другом в хорошем ресторане. Но интересно, в какую это организацию попал Никита? Внезапно его внимание привлек вставший из-за столика неподалеку молодой мужчина с соломенными, длинными усами, одетый в костюм не хуже, чем был на его друге. Незнакомец подошел к их столику.

— Здравия желаю, господин альфа-координатор! — негромко сказал он.

— Вольно, дварх-майор, — махнул рукой Никита. — Мы не на плацу. Не стоит обращать на себя внимания.

— Боюсь, что слухи таки пошли, — вздохнул тот.

— Слухи останутся слухами, — холодно ответил альфа-координатор. — Через три дня мы покидаем эти места навсегда и слухи, даже если к ним кто и прислушается, ни к чему не приведут.

— Понятно. Извините, что привлек внимание. Увидел вас здесь и подошел.

— Успокойтесь, Василь. Вижу, нашли кого-то интересного?

— Да, трое опытных генштабистов. Вы говорили, что такие люди нам нужны.

— Что сказал по их поводу Асиарх? — с интересом спросил Никита.

— Двое подойдут нам, один генералу Глассу, — ответил Василь. — Сейчас провожу предварительную беседу, люди тертые, недоверчивые, жизнью битые. Но не буду вам больше мешать. До встречи.

Он отошел. Павел, внимательно слушавший непонятный разговор, с нездоровым интересом смотрел на Никиту.

— А что это у тебя за звание такое, альфа-координатор? — спросил он.

— Нечто типа генерал-майора. Может, немного повыше.

— Ого! — присвистнул тот. — Поздравляю, господин генерал! Я выше капитана не забрался. За это надо выпить!

Они с удовольствием выпили.

— А артиллеристы вам не нужны? — покосился на старого друга Павел. — Тут слухи пошли о каком-то русском легионе. Это не ты ли его, часом, набираешь?

— Я, — усмехнулся Никита. — Хотя непосредственным командиром является дварх-полковник Бурцев. Но он в моем подчинении.

— Александр Владимирович? Я его хорошо знаю! Как бы его повидать?

— Если хочешь, можешь считать себя зачисленным в легион, — рассмеялся Никита, Асиарх по его просьбе проверил Павла и дал добро.

— Еще бы я не захотел! — фыркнул тот. — Денег ни гроша, податься некуда. Где служить-то?

— Сам увидишь, — ухмыльнулся Никита. — Коли расскажу, не поверишь просто. Приготовься несколько дней ходить с отвисшей от изумления челюстью. Такого насмотришься, что ни в одной сказке не слыхал.

— Поглядим, поглядим... — заинтригованно протянул Павел. — Эх, маму с папой жаль.

— Погибли? — с сочувствием спросил Никита.

— Не знаю попросту. Они в Москве остались, а там сейчас красные. Надеюсь, что двух стариков не тронули...

— Если живы, найдем и вывезем. Мы всем нашим помогли найти семьи. Иначе попросту нельзя.

— Тогда люди за вас до последнего драться станут, кем бы вы там ни были, — усмехнулся Павел.

— Армия, которая не заботится о своих бойцах, всегда гибнет.

Они говорили еще долго, выпивали, закусывали. Только через час Никита решительно выбрался из-за стола и повел старого друга к ближайшему темному закоулку, чтобы переправить на крейсер. Дел было еще невпроворот и никто их за него не сделает. Павел прекрасно понял его объяснения, служба есть служба, этого офицеру объяснять не требовалось. Внезапно что-то буквально кольнуло альфа-координатора и он резко остановился. Оказалось, что их занесло в припортовый квартал красных фонарей. Поскольку день был в разгаре, проституток почти не было. Только двое или трое ошивались в дальнем конце переулка. Напротив Никиты в тени дома, скрываясь от не по осеннему жаркого солнца, стояла совсем юная девушка. Чистое, свежее, интеллигентное лицо. Наполненные слезами голубые глаза, из которых буквально рвалось отчаяние. Никита немного приоткрылся и это отчаяние вывернуло эмпата, едва не заставив его скорчиться от боли. Одета незнакомка была в длинное, бежевое платье, совсем недавно бывшее приличным. Не понимая, что привлекло его внимание, Никита внимательно вслушался в девушку и едва не заскрипел зубами, поняв в чем дело. Она пришла сюда впервые. В маленькой комнатенке, за которую Наташа отдала последние жалкие копейки, лежала в жару ее десятилетняя сестренка. И нечем было уплатить за лекарство. Девушка в отчаянии умоляла о помощи всех, кого знала. Кто просто отказал, кто и сам ничем не мог помочь, находясь в таком же положении. Продавать тоже было нечего. Кроме самой себя. Именно это Наташа собралась сделать и сейчас стояла, ожидая клиента. Она изнемогала от стыда и отчаяния, единственной мечтой было убежать куда-нибудь. Но девушка заставляла себя оставаться на месте — там, в комнатке, умирала маленькая Верочка и помочь ей было некому. Кроме старшей сестры.

— Простите, сударыня, — подошел к ней Никита и девушка съежилась.

Господи, еще и русский! Пускай бы уж грек или турок, не так стыдно, когда язык непонятен. Она исподлобья посмотрела на богато одетого господина и с трудом выдавила из себя:

— Я к вашим услугам, господин... Только мне некуда вас вести. Я впервые.

— Я подошел к вам не за тем, — покачал головой альфа-координатор, одновременно считывая память Наташи.

Девочка была на изумление чистой и светлой, одно удовольствие было касаться к ее душе. Так что же, допустить, чтобы ее получил какой-то похотливый скот? И унизил, втоптал в грязь? Нет уж. Никогда.

— А зачем же? — с недоумением спросила девушка.

— Предложить вам работу и эмиграцию в другую страну. Там вы никогда не будете вынуждены заниматься этим ради того, чтобы выжить.

— Ради себя я бы и не стала... — вздохнула Наташа. — У меня сестра умирает. Денег на лекарство нет.

— Тогда не будем терять времени, — решительно сказал Никита. — Показывайте дорогу, возьмем ребенка и немедленно к нашему доктору.

— С-п-п-а-с-с-и-б-б-о-о... — едва сумела выговорить отвыкшая от простого человеческого сочувствия девушка. — Это там...

Она показала куда-то в сторону порта. Никита решительно взял Наташу за руку и повел за собой, предварительно считав из ее памяти где расположена комната, которую она сняла на последние деньги. Девушка покорно передвигала ногами, все еще не понимая, что происходит и почему этот богато одетый незнакомец решил помочь ей. Да мало того, что помочь! Предложил работу и эмиграцию в благополучную страну. Как в сказке какой-то. Она очень боялась поверить и очень боялась, что по приходу этот господин прикажет ей раздеться и ублажать его похоть прямо на глазах у Верочки. Хоть бы только этого не случилось... Наташа молилась Господу, прося его избавить ее от такой судьбы.

Павел молча шел за Никитой и неизвестной девушкой, почти незаметно улыбаясь. Его друг не изменился, он остался настоящим человеком. Высокая должность не превратила его в бесчувственную сволочь, как многих и многих. Капитану и самому до слез жаль было эту несчастную девушку, пошедшую на страшную жертву ради младшей сестры, но он ничем не мог ей помочь. Нечем просто. А Никита может и помогает.

До временного жилища Натащи добирались минут двадцать. Облезлый, старый дом, набитый сейчас под завязку эмигрантами, у которых нашлось немного денег, чтобы заплатить за такую "роскошь". Хотя, по сравнению с большинством рядовых, юнкеров и офицеров армии Врангеля, которым предстояло зимовать в палатках за городом, они действительно находились в царских условиях. Поднявшись на третий этаж, все трое прошли в самый конец затхлого, темного коридора. Наташа открыла самую крайнюю, крохотную дверку, в которую с трудом можно было протиснуться и они вошли. Каморка, в которой едва поместились лавка, заменяющая кровать, и колченогий стол с двумя табуретами. На лавке металась в жару и вскрикивала девочка лет десяти. Никита положил руку ей на лоб и вздрогнул — ребенок горел, как бы не все сорок. Не теряя времени, он завернул девочку в одеяло и подхватил на руки. Потом открыл на стене напротив гиперпереход.

— Идите в эту черную воронку, — приказал он застывшей на месте от такой картины Наташе. — Павлик, заходи!

Тот зашел и тоже уставился на воронку очумелыми глазами. Никите пришлось попросту втолкнуть обоих в гиперпереход и самому последовать за ними. Оказавшись в туманном зале "Пика Мглы", он тут же вызвал на связь Вериль.

— Здравствуй, — отозвалась та. — Что-то случилось?

— Да, — отрывисто ответил Никита. — У меня в руках умирающий ребенок.

— Так немедленно в госпиталь! — рявкнула Целительница. — Сейчас буду. Переходи в двадцать седьмой зал ти-анх.

Альфа-координатор кивнул и открыл новый гиперпереход. Посмотрев на стоявших с открытыми ртами Павла с Наташей, только ухмыльнулся.

— Потом насмотритесь еще, — сказал он. — В госпиталь нужно побыстрее. Идите в ту воронку.

Они покорно зашли в указанную воронку и оказались обычном госпитальном зале с розовыми, шевелящимися стенами и бахромой щупалец на потолке. Вериль уже поджидала, нетерпеливо притопывая ногой.

— Давай сюда малышку! — приказала она и Никита передал продолжавшую бредить девочку Целительнице.

Та немедленно раздела ребенка, положила на кушетку и принялась внимательно обследовать.

— Ти-анх не нужен, — сказала она через несколько минут. — Пара уколов антител и завтра уже бегать будет. Еще витаминов побольше и питание соответствующее. Но без антител девочка до завтра не дожила бы.

— Господи! — схватилась за голову Наташа.

— Твоя сестра? — повернулась к ней Вериль.

— Да...

— Будешь поить ее тем, что я дам. Внимательно следи, чтобы не выплевывала, а пила. Дети лекарств не любят.

— Обязательно прослежу, госпожа доктор! — кивнула Наташа.

Вериль тем временем достала из стены какого-то коричневого, извивающегося в ее руках червя и приложила к шее девочки. Тот сразу же похудел чуть ли не втрое. Верочка жалобно застонала, повернулась на бок, подложила кулачок под голову и засопела, немедленно прекратив бредить. Целительница зачерпнула желтой мази из стоявшей на полке сбоку банки и принялась энергично растирать тело девочки. Мазь быстро впитывалась и кожа тут же розовела. Потом Вериль поколдовала над своим биокомпом, что было понятно только Никите, для остальных она попросту застыла неподвижно. На столике появилась большая бутылка какой-то жидкости.

— По маленькому стакану раз в день, — протянула Вериль эту бутылку Наташе. — Если у девочки на коже появится белесая сыпь или начнет жаловаться на зуд, немедленно ко мне. Эту ночь пускай поспит в госпитале, утром заберете.

— Благодарю вас! — чуть не расплакалась Наташа, она видела, что Верочка уже не бредит, а нормально спит, посапывая в кулачок.

— Было бы за что, — рассмеялась Целительница. — Теперь давай тебя саму посмотрим.

— Э-э-э...

— Мужчины, а ну-ка брысь отсюда! — цыкнула Вериль.

Никита рассмеялся, подхватил за локоть обалдевшего Павла и поспешил ретироваться, а то Целительница и чем-то тяжелым в сердцах запустить могла. Особенно сейчас, когда на не нее навалилась бездна работы по исцелению огромного количества новичков. На крейсере были и другие Целители, но он по старой памяти предпочитал обращаться к Вериль.

— Г-д-д-е м-м-ы? — с трудом сподобился на вопрос Павел, ошарашенно смотря на клочья цветного тумана и летающих между ними драконов. — Я что, помер? В аду теперь?

— Скорее, в раю, — фыркнул Никита. — Ничего страшного, привыкнешь. Все поначалу с открытыми ртами ходили. А, вот и дварх-полковник. Очень кстати.

— Здравия желаю, — кивнул подошедший Бурцев, уже переодевшийся в форму ордена. — О, капитан Сарин! Рад, что вы среди нас и живы.

— Здравствуйте, Александр Владимирович! — обрадованно выдохнул Павел. — Но где я?

— Узнаете, — довольно ехидно ухмыльнулся тот себе под нос.

— Мы с Павликом старые друзья, — улыбнулся Никита, — еще с юнкерских времен. Вместе учились. Был уверен, что он погиб.

— А я был уверен, что наоборот, — развел руками капитан. — Иду себе по улице, смотрю, Никита навстречу. Я и глазам своим не поверил, лично свечу в церкви за помин души ставил.

— Извини, Павлик, — вздохнул альфа-координатор, — оставляю тебя на дварх-полковника, он объяснит тебе, что к чему. А мне сегодня еще в Лондон и Париж. По дороге на Аарн Сарт будет достаточно времени поговорить.

— Да что я, не понимаю, — махнул рукой Павел. — Служба, она и в Тьмутаракани служба.

Он снова оглядел туманный зал и передернул плечами. Потом закрыл глаза и ущипнул себя, но это не помогло, туманный зал вместе с драконами остался на месте. Бурцев наблюдал за ним, почти не скрывая ухмылки, дварх-полковник явно сам припоминал свое первое впечатление от этого места.

— Я на сегодня могу быть свободным? — спросил он.

— Да, только устройте капитана, — ответил Никита.

— Без проблем, — кивнул дварх-полковник. — Идемте.

Павел пожал старому другу руку и направился вслед за Бурцевым, то и дело шарахаясь от очередного дракона, арахна или гварда. Альфа-координатор вздохнул и вернулся в госпиталь, вызвав Лави. Вериль сказала ему, что можно забирать Наташу. Жена появилась в госпитале одновременно с ним. Одним сложным эмообразом передав историю девушки, Никита попросил заняться ею. Лави улыбнулась и ласково заговорила с никак не могущей придти в себя Наташей. Сам Никита стоял у стены и молча кусал губы. Сколько еще внизу таких добрых, чистых и светлых Наташ, сломанных и забитых жизнью. Превращенных ею в ничтожеств. И всем им помочь невозможно, как бы он ни хотел этого сделать. Теперь Никита до боли понимал Мастера, который попытался помочь хотя бы некоторым, хотя бы самым чистым. Но как добиться того, чтобы не только в ордене было место для тех, кто не способен принять как данность жестокость и подлость окружающего их мира? Ответ один — изменить этот самый мир. Но не кровью, кровью ничего не добиться. Это Никита уже хорошо понимал. Еще он знал, что такое инферно и почему самые прекрасные цели рассыпаются в прах при использовании негодных средств их достижения. Что ж, придется долго думать и может однажды он сумеет понять, как добиться изменения мира к лучшему без боли и крови. Осталось только надеяться.

Тысячи разноцветных нитей сплетались вокруг висящей в воздухе девушки. Впрочем, их видела только она сама, для стороннего глаза она просто висела между полом и потолком уже много часов. Следящие за ней на экранах мониторов охранники только осеняли себя знаком благого круга. Внешне эта девушка была точно такой же, как те, что частенько доставались им на утеху и которых охранники медленно замучивали, развлекаясь. Но только внешне! Ее уже нельзя было перепутать с остальными воспитанницами питомника. При встрече она по-волчьи скалилась и смотрела на здоровенных мужиков столь многообещающе, что почти у каждого холодок пробегал по животу и они вспоминали, как легко внешне хрупкая девушка свернула шею громиле Марену. Этого зверообразного садиста до смерти боялись остальные охранники. Да и постоянно окружающее ее мертвенно-черное свечение, при виде которого хотелось забиться в какой-нибудь угол и не выползать оттуда года два, тоже производило соответствующее впечатление

Тридцать вторая, впрочем уже не тридцать вторая, но господин приказал хранить имя в тайне. Потому пока что она взяла себе временное имя Мара. Иллюзия, нечто не никогда бывшее, но одновременно смертельно опасное, на каком-то из древних языков. Сейчас телом, как почти все последние дни, управляла Ведьма, остальные были не в состоянии работать с вероятностями. Но без аналитических способностей Умницы и Хитрюги она не сумела бы понять написанную костоломным языком книгу Стеверена. Древний маг изъяснялся цветистыми оборотами и ничего не говорил прямо, предлагая читателю потренировать свое воображение. Суть вероятностных плетений скрывалась в стихах, описывающих красоты природы неизвестной планеты. Ведьму страшно раздражал такой идиотизм. Хочешь описать вероятностное плетение, так опиши! На кой хвост Проклятого прятать его в тупой стишок? Зачем путать концы так, что и сам, наверное, разобраться не мог? Умница с Убийцей успокаивали ее и уговаривали не нервничать, а хорошенько подумать. И только освоив основные плетения, Ведьма поняла, в чем дело. Книга Стеверена была многослойной. Понять следующий слой мог только тот, кто полностью освоил предыдущий. Но в каждом слое описания плетений шифровались уже по-иному, не так, как в раньше. В каждом случае требовался свой алгоритм и далеко не простой. Ведьма только начала третий слой и никак не могла понять, как расшифровать его плетения. Стеверен выводил читателя на новый уровень, справедливо полагая, что не сумевший понять недостоин знаний. Наверное, древний маг был по своему прав, но Маре от того легче не было, она просто хотела жить. Господин ведь не сказал сколько слоев она должна освоить до его возвращения. А значит, нужно освоить как можно больше.

— А что если попробовать цикличные арканные исчисления по методу Фартина? — задала самой себе вопрос Умница. — Посмотри, Хитрюга, чередование слов в третьем слое идет по хитрому алгоритму. Видишь, они повторяются по спирали, но не простой, а на каждом восьмом переходящей в обратную. А на каждом тридцатом разворачивающейся в прямую, через три слова снова становящейся обычной спиралью. И цикл повторяется.

— Но смысл? — возразила та. — Хорошо, суть цикличности понятна. Но как ее расшифровать?

— Вот и попробую посчитать методом Фартина. Мало ли, может и получится.

— Посчитай, — вздохнула Хитрюга. — Устала я, ежели честно.

— Не ты одна, — проворчала Ведьма.

— Заткнитесь и не мешайте Умнице работать! — вмешалась Злюка, Убийца, как обычно, промолчала.

Некоторое время личности Мары ничего не говорили, наблюдая за погрузившейся в полутранс Умницей, задействовавшей почти все ресурсы мозга.

— А что-то, похоже, получается... — заинтересованно протянула она вскоре. — Что-то осмысленное, но я никак не могу понять что именно. Ведьма, держи-ка, может ты поймешь.

Та перехватила выводы Умницы и принялась размышлять над ними. Довольно долго. Когда же до нее дошло, что перед ней, Ведьма только восторженно зашипела сквозь зубы.

— Поняла? — тут же спросила Хитрюга.

— Кое-что. Сейчас буду пробовать. Если получится, то у нас в руках будет супероружие. Это что-то! Девки, я балдею! Это же полный кайф!

— Объясни! — несколько раздраженно потребовала Умница.

— Эта древняя сволочь зашифровала в третьем слое способы вывода объекта за пределы текущей реальности! — попыталась объяснить Ведьма. — Иначе говоря, если тебе что-то или кто-то мешает, применяешь это плетение и помещаешь мешающее в кокон, находящийся вне времени и пространства. Что самое интересно, в любой момент ты способен вернуть спрятанное обратно. Ясно?

— Ни фига себе, сказала я себе... — протянула Хитрюга. — Это действительно сильное оружие. Осваивай.

— Против господина оно бессильно, — фыркнула Ведьма. — вы не видели его защитных плетений. Спешить не стоит, мы должны научиться от него всему, что только можно.

— И чему нельзя, тоже, — добавила Умница.

Ведьма окинула взглядом комнату, остановив его на небольшой тумбочке у стены. Подойдет для первого эксперимента. Потом скользнула в ментал, привычно проскочив уровни мышления и вышла туда, где ей проще всего давалось оперирование вероятностями. Зафиксировав сознание на объекте, выделила белую нить основной реальности и только затем начала осторожное плетение. Такого сложного ей сплетать еще не доводилось, тысячи и тысячи вероятностей перекручивались в самых невозможных сочетаниях. Ведьма была очень осторожна, что-то подсказывало ей, что ошибка в этом плетении означает смерть для неумелого мага. Она раз за разом проверяла сплетенные ею вероятностные жгуты, прежде чем объединить их в единое целое. Но ошибки не было. Эх, была не была! Ведьма внутренне оскалилась и завершила связку, придав ей цельность. Одновременно она отложила ее в памяти и готова была теперь применить почти мгновенно, в следующий раз не понадобится выплетать связку кокона почти час. Осенив себя благим кругом, Ведьма задействовала плетение, зная, что если ошиблась, то сейчас умрет. Но ошибки не было!

— Работает! — восторженно взвыла она, вынырнув из ментала.

— Работает, — согласилась Умница. — Продолжим.

— Не могу я больше... — вздохнула Ведьма. — Сил нет, устала, как собака. Давайте передохнем.

— Да, пожалуй, — согласилась Хитрюга. — Мы сегодня и так сделали очень много.

— Ну, как хотите, — разочарованно отозвалась Умница. — А я подумаю пока что может последовать за этой связкой, там еще один интересный алгоритм применить можно.

И замолчала, погрузившись в себя. Мара вздохнула и медленно опустилась на пол. Быстро сделала несколько упражнений, чтобы размять затекшее тело и радостно рассмеялась. Со стороны она выглядела прелестно. Но только до тех пор, пока наблюдатель не заглянул ей в глаза. В глазах юной, прекрасной девушки горели ненависть и презрение, готовность мучить и убивать, унижать и втаптывать в грязь. Связавшись с постом охраны, она приказала принести обед. Холодно и жестко приказала. За прошедшее время бывшая тридцать вторая привыкла к своему привилегированному положению, привыкла, что любой ее приказ тут же исполняется охранниками со страхом на лицах. Этот страх доставлял девушке истинное наслаждение и она всячески культивировала его, издеваясь над охраной, как только могла. Вот и теперь не прошло пяти минут, как в дверь каюты постучали. Она открыла и какой-то охранник, перепуганно смотря на черную, туманную дымку, вьющуюся над телом Мары, вкатил столик с роскошным обедом. Он подкатил столик к кровати, на которой с удобством расположилась красивая, обнаженная девушка и замер, стараясь не смотреть на нее.

— Пшел вон! — приказала Мара и он с облегчением на лице выскочил за дверь.

Может стоило прирезать? Да нет, вряд ли, возись потом с трупом. Хотя... Потом можно будет и развлечься. Охранников на огромной космической станции, на которой расположился питомник, были тысячи, и господин разрешил ей делать с ними все, что только пожелает. Только попросил больше половины не уничтожать, а то мало ли. Мара и не собиралась, но любила иногда вспороть кому-нибудь из охранников живот или перерезать глотку и жадно пила льющуюся из раны кровь, наслаждаясь агонией умирающего. Его сослуживцы в ужасе стояли в стороне, не решаясь даже сдвинуться с места. Они прекрасно знали, какая судьба ожидает попытавшегося нанести этой девушке вред, господин достаточно подробно описал им это. Ни один не хотел себе такой смерти и потому не один не рисковал придти на помощь тем, кого изредка замучивало чудовище в виде юной красавицы. Они благодарили Благих за то, что подобное приходило ей в голову нечасто.

С удовольствием поев, Мара оттолкнула столик к стене и полюбовалась на белый кокон, в который превратилась тумбочка. Какое прекрасное плетение! Она перекатилась на живот и принялась болтать ногами в воздухе, страшно довольная собой. Одно только не давало покоя в последние три-четыре дня. Желание. Оно возникло неожиданно и Мара только плевалась до сих пор, прекрасно понимая, что это за желание. Тем более, что господин строго-настрого приказал ей сохранять девственность. А его приказами манкировать не стоило, если она хотела жить. Он также предупредил, что желания вполне могут возникнуть, ведь активно используя магию, она перенапрягала тело и в кровь после того выделялась масса гормонов. Сегодня Маре было особенно не по себе, между ног все буквально горело и девушка злобно выругалась. Хотя, стоп. Можно ведь удовлетворить себя и не лишаясь девственности. А ведь это мысль! Подвергнуть кого-нибудь из этих скотов тому же унижению, какому они подвергали приговоренных к смерти воспитанниц. Это будет приятно, очень приятно. Мужчин после питомника она люто ненавидела и презирала, испытывала к ним гадливость и была попросту счастлива поиздеваться над любым, до кого могла дотянуться. Мара резко спрыгнула с кровати и потянулась, глаза ее горели в предвкушении. Все пятеро личностей согласились с тем, что попробовать стоит. Авось, да понравится.

Выскочив в коридор как была, обнаженной, Мара неспешно пошла в сторону главных отсеков станции, где была масса охранников и она могла выбрать себе любого. Девушка скользила взглядом по замерших на своих постах сильных мужчинах и ее хищная ухмылка заставляла их вздрагивать. Благие, эта проклятая сука снова вышла на охоту! Каждый молился, чтобы она выбрала кого-нибудь другого. Мара внимательно осматривала каждого и шла дальше. Наконец, ее внимание привлек совсем молодой, очень симпатичный парень со светлыми волосами, стоявший на посту у дверей командного центра, куда ей заходить не разрешалось.

— Ты! — показала на него пальцем девушка. — Иди за мной.

— Но я же на посту, госпожа... — пролепетал он в ужасе, затравленно смотря на Мару.

— Меня не й..т!

— Иди-иди, — подошел к пареньку старший охранник. — Я сам за тебя постою. Приказ госпожи мы обязаны исполнить.

— Как прикажете... — мертвенно побледнел охранник и обреченно побрел вслед за уходящей девушкой.

Вернувшись в каюту, Мара села в кресло, закинув одну ногу на подлокотник и с интересом посмотрела на замершего посреди каюты, сходящего с ума от ужаса парня. Он был бледен, на лбу выступили капли пота. Девушка наслаждалась его страхом, она пила его, как пьют изысканный напиток. Затем оскалилась и закинула на подлокотник вторую ногу, открыв взгляду охранника самое интимное место своего тела.

— Давай! — приказала она, насмешливо смотря на него. — Работай.

— Что я должен сделать, госпожа? — пролепетал парень, уставившись в пол.

— Языком поработать! Понял, дебил? Если постараешься и сделаешь все хорошо, останешься жить. А на нет и суда нет.

— Как прикажет госпожа... — отчаянно покраснел охранник.

Затем подошел ближе, рухнул на колени и неловко ткнулся лицом девушке между ног. Мара наслаждалась происходящим, наслаждалась чужим унижением. Он покрикивала, приказывала делать то так, то эдак. Парень действительно старался изо всех сил, и девушке это нравилось. И как ей раньше в голову такое не пришло? Редкое удовольствие. Охранник действовал осторожно и Мара плыла в потоке наслаждения, кончая раз за разом. Из истомы ее вырвал сигнал боевой тревоги.

— Госпожа! — загорелся экран на боковой стене, откуда на нее глянул один из офицеров, отвечающих за безопасность станции.

— Что? — спросила она и хлопнула рукой по лбу попытавшегося отодвинуться от нее охранника. — А ты, урод, не отвлекайся! Тебе сказано, что делать!

Офицер покосился на стоявшего перед Марой на коленях молодого парня, но не осмелился ничего сказать, только дернул щекой.

— Только что в половине светового года от станции из гиперпрыжка вышел корабль, — сказал он. — Чужой корабль! Боевой фрегат Драголанда. Нам с их орудиями не справиться, проклятые драконы уже обнаружили станцию и направляются сюда. На такой случай господин оставил инструкцию. Он приказал связаться с вами и передать вам два слова.

— Каких?

— Примени кокон.

Мара замерла и выругалась сквозь зубы. Все-то эта старая сволочь предусмотрела! Даже то, что она должна уже освоить плетение кокона! Чужой корабль? Ага, как же! Очередная проверка на вшивость. Ну, паскуда! Подожди, дорогой господин, придет и ее время. За все тогда заплатишь, разом. Нескоро, конечно, очень и очень нескоро. Но заплатишь.

— Сейчас буду, — коротко ответила Мара.

Посмотрев на продолжающего вошкаться между ее ног охранника, она оскалилась. Ведьма взяла контроль над телом и создала невидимый нож. Ухватив левой рукой парня за волосы, девушка запрокинула ему голову и с интересом посмотрела на искривленное, белое от страха лицо.

— Я говорила тебе, что пощажу, если будешь хорошо стараться? — спросила она.

— Говорили, госпожа...

— Так вот, ты плохо старался.

И не спеша, с наслаждением перерезала ему горло. Мара хохотала, как безумная, ощущая конвульсии, вслушиваясь в хрип умирающего человека. Затем наклонилась и буквально умыла лицо в хлынувшем ей навстречу потоке крови. Девушка жадно хлебала эту кровь, продолжая смеяться и рычать от удовольствия. Повалившись на дергающееся тело, она не отрывалась от него, пока не затихли последние конвульсии. Нет, надо будет придумать способ убивать их помедленнее, слишком быстро дохнут. Ведьма сплела очищающую связку и очистила свое залитое кровью охранника тело. Немного постояв, она вздохнула и быстро вышла из каюты, около которой уже ожидал кто-то из техников. Тот с ужасом посмотрел в дверь на залитый кровью труп и поежился, но ничего сказать не осмелился. Потом быстро пошел по коридору, вздрагивая от почти неслышных шагов девушки за спиной.

— А, вот и вы, — кивнул офицер, говоривший с ней по инфору, когда Мара вошла в командный центр. — Посмотрите на этот экран. Через двадцать минут корабль выйдет на рубеж атаки.

— Это ему не поможет, — хрипло рассмеялась она. — Я упакую его в кокон, а дальше пускай господин по возвращении разбирается кто они такие и что тут делают.

Ведьма быстро подготовила освоенное сегодня плетение и скользнула в ментал. Просканировав пространство, она удивилась. Неизвестный корабль на самом деле собрался атаковать станцию! Накопители его гиперорудий уже набирали мощность для первого залпа. Мать твою! Она, значит, ошиблась? Это действительно драконы? Но что в этом задрипанном и никому не нужном скоплении делают драконы? Впрочем, пускай господин разбирается. Ее это пока не касалось. Прежде всего необходимо выжить, а значит, замкнуть фрегат в кокон. Приблизившись, Ведьма изменила параметры плетения и активировала его. Драголандский корабль дернулся и превратился в гигантский, почти километр в диаметре белый шар. Плетение вырвало его из обычного пространства и остановило на нем время.

— Благие... — прошептал офицер, увидев этот шар на экране гравилокатора. — Благодарю вас, госпожа!

— Сама жить хочу, — фыркнула она, выйдя из ментала. — Это не проверочный корабль, они готовились к залпу.

— Вы знаете о проверочном корабле? — приподнялись брови офицера.

— Ну не дура же я, в конце-то концов! — расхохоталась Ведьма. — Догадалась.

— Вы правы, — вздохнул офицер, он был очень рад, что этот разговор пишется и у него будет чем оправдаться перед господином. — Проверочный корабль совсем иной. Да и драконы...

— Это не наше с вами дело! — отмахнулась она. — Немедленно отправьте сообщение о случившемся господину графу!

— Будет сделано, госпожа, — поклонился офицер.

— И пришлите кого-нибудь прибрать мусор в моей каюте.

Он снова поклонился, прекрасно понимая, какой именно мусор она имеет в виду.

— Возможно, госпоже нужна служанка?

— Служанка?

— Некоторые из не оправдавших надежд господина воспитанниц используются таким образом. Конечно, только офицерами. Вам на этой станции разрешено все.

Мара усмехнулась. А что, это даже интересно. С тем, что она умеет, бывшие соперницы по питомнику быстро научатся выполнять любой приказ, не пытаясь прекословить. Да и со стороны будет интересно посмотреть, что они станут делать с попавшим в их руки охранником. До невозможности интересно!

— Пришлите мне парочку, — согласно кивнула она. — Только уже хорошо выдрессированных.

— Конечно, госпожа, — снова поклонился офицер. — Вы можете отобрать сами.

— Не хочу! — отмахнулась Мара. — Какая мне разница. Пусть их доставят немедленно. Если еще что случится, зовите.

Она повернулась и быстро пошла обратно к себе в каюту, уже предвкушая, что сделает с похожими на нее до последней черточки девушками. Для начала стоит, наверное, унизить их так же, как того охранника, она еще не удовлетворена. Сколько приятного и интересного ей предстоит! Поработать, конечно, придется немало, но такая жизнь Маре очень и очень нравилась. Она уже поняла, что самое сладкое в мире — власть. Власть над жизнью и смертью других. И намерена была этой власти добиться любой ценой. Для начала придется долго и верно служить господину. А потом... Впрочем, рано пока размышлять о том, что случится потом. Мара хрипло расхохоталась и двинулась навстречу новым впечатлениям.

Ник шел по грязным улицам Москвы, небрежно козыряя встречным краскомам. Столица изменилась, постепенно оживая. Правда, было понятно, что полностью она оживет еще нескоро. К глубочайшему сожалению, Никита оказался прав, говоря, что Ник большой оптимист, если собирается создать второй легион из красных. За прошедшие одиннадцать дней он со своим штабом едва сумел набрать около трех тысяч человек. Да и то с каждым пришлось работать индивидуально. Большинство красных жило одной мыслью — пограбить да отожраться за свое голодное детство. Многие, очень многие испытывали удовольствие, издеваясь над беззащитными людьми, и, получив хоть малую толику власти, тут же становились такой сволочью, что с ними стоять рядом без поднятого психощита было невозможно. Откровенно говоря, первым делом Ник попросил Истарха просканировать вождей революции и пришел в такой ужас, что едва сумел выкарабкаться из депрессии без помощи Целителя Душ. Сборище мелких властолюбцев, жрущих друг друга и готовых на любую мерзость ради того, чтобы поиметь что-нибудь для себя лично. И эти люди были вождями пролетарской революции?! Да как же это? Как смогла их трескучая демагогия обмануть столько народу? Ник не понимал. Впрочем, оставались еще те страшные документы, рассказывающие о том, кто на самом деле стоял за вождями и вождишками. Кто финансировал и курировал их. Кто обеспечил их победу и признание этой победы странами Антанты. Пока неофициальное, но это ненадолго.

Снова откозыряв кому-то, Ник прошел по узкому переулку в сторону от Тверской и подошел к монументальному дому, в котором его ожидал Пал Семеныч, человек, которому он когда-то верил больше жизни. Именно дядька Павел и привлек молодого мастерового в марксистский кружок еще в пятнадцатом году. Сейчас он занимал какой-то крупный пост в Совнаркоме. Встретившись с ним, Ник прочел память того, кого почитал чуть ли не отцом. И был очень обрадован тем, что Пал Семеныч оказался настоящим человеком и вполне подходил ордену. А главное, ему очень не нравилось то, что начало происходить в последнее время в руководстве партии. И не только. Ник не стал рассказывать ему ничего, просто оставив на ознакомление папку с копиями тех самых обличающих документов, сказав, что придет через неделю. И теперь не был уверен, что в квартире бывшего руководителя кружка его не ожидает ЧК. Конечно, особого вреда чекисты нанести ему не смогут, но придется уходить с боем, чего не хотелось. Даран со своей группой сидел наготове, внимательно наблюдая за альфа-координатором с крейсера. В случае любой опасности легионеры окажутся рядом через две-три секунды. Да и защитное поле мало какое оружие на Земле может пробить. Разве что американский кольт сорок пятого калибра, а таких в России совсем немного. Еще раз вздохнув, Ник поднялся по лестнице и постучал в двери квартиры, совсем недавно принадлежавшей какому-то богатому буржую, а теперь служащую прибежищем для более чем двадцати пролетариев. Дверь открыла какая-то худая, высохшая старуха.

— Здрасте, — буркнул Ник. — Я к Пал Семенычу.

— Тама он, — хрипло ответила бабка и поковыляла к себе.

Ник вошел, резко выдохнул, как перед броском в холодную воду, и постучал в дверь комнаты своего наставника в марксизме.

— Заходь, Никитка, чего стоишь, — ответил густой бас Пал Семеныча.

— Здравствуйте, — кивнул он, входя.

Пал Семеныч был не один. За столом, на котором стоял закопченный чайник и котелок с картошкой в мундирах, сидели еще двое очень серьезных молодых людей в потертых гимнастерках. Один явно только отошел от тифа и был болезненно худ. Истарх немедленно просветил комнату и сообщил, что кроме них здесь никого нет. Но кто эти двое и зачем они здесь? Один из парней внимательно посмотрел на Ника, в руках он держал хорошо знакомую альфа-координатору серую папку.

— Садись, — показал на стул Пал Семеныч.

— Спасибо, — кивнул Ник и сел.

— Ну, рассказывай, как ты дошел до жизни такой?

— А зачем? — усмехнулся он и кивнул на гостей. — Если это чекисты, то смысла нет. Живым меня не взять, все равно уйду.

— Может, оно и так, — степенно кивнул Пал Семеныч. — Только я не о том. Откудова взял энти бумажки?

— Там уже нет. Если ты им, дядь Паш, не веришь, то нам толку говорить больше нет.

— Да сиди ты, дурень молодой! — рявкнул старый большевик. — Обидчивый, блин, нашелся. Верю, даже больше. Я сам много из того давно подозреваю. Уж больно гладко все вышло. Да и крови стоко не надо было. Никому не надо было! Один Крым чего стоит...

Пал Семеныч дернул щекой и налил себе еще чаю. Потом снова внимательно посмотрел на Ника.

— Только вот бумажки такие достать в одиночку никто не сможет! — продолжил он. — Не дурак я, Никитка, все понимаю. Большая сила за тобой стоит. Понять хочу, что за сила и на фига ей надо к нам мешаться.

— Мы и не мешаемся... — вздохнул Ник. — Да, нам нетрудно попытаться исправить все, помочь. Да только знаем уже, что нельзя вмешиваться. Такая кровь польется, что вся гражданская война фитюльками покажется. Думаешь, Россия первая, кто коммунизм строить пробовал?

— Может, и не первая, — прищурился Пал Семеныч. — И что с того?

— А то, что ни у кого ни хрена не вышло, — вздохнул альфа-координатор. — И причина неудачи всегда одна. Потом скажу какая. Одним только что-то типа коммунизма построить удалось. Уже полторы тыщи лет они живут так. И я сейчас оттуда пришел.

— На готовенькое сбежал? — прищурился один из незнакомых парней.

— Не спеши судить чего не знаешь, Илюшка! — рявкнул Пал Семеныч. — И кто ж это? Что ж о них никто не слыхал?

— А миров много, дядь Паш, — усмехнулся Ник. — Истарх, покажи нам Землю.

— Ща-а, — лениво ответил с потолка голос дварха.

Вместо стены с заклеенным газетами окном появилось объемное изображение Земли с орбиты. Пал Семеныч уставился на него, прищурившись. Незнакомые парни выглядели ошеломленными и мрачными.

— Это — наша Земля, — пояснил Ник. — Помнишь, сам нам говорил, что она — шар. Вот так она сверху выглядит. Там, наверху, наши корабли. В галактике тысячи миров с людьми и не только с людьми.

— Не думал... — вздохнул Пал Семеныч через некоторое время, покачав головой. — Много чего передумал, но такого не думал. Надо ж. Рассказывай, Никитка, не томи душу.

И Ник принялся рассказывать о том, как попал в орден. Как его приговорили к расстрелу свои же за очередной отказ участвовать в казнях. Его вытащил из подвала непонятный незнакомец, сказавший, что приглашает в мир, где уже полторы тысячи лет царит коммунизм. Как вместе с этим незнакомцем они забрали из соседней камеры вступившихся за своего комиссара красноармейцев и оказались на крейсере. Как он встретился там с отпустившим его когда-то белым контрразведчиком. А потом обо всем, что произошло после обнаружения уничтоженной колонии на Тарсале. Закончил пояснением принципов ордена.

— Вон как... — протянул Пал Семеныч. — Знать, не всех берут?

— А то ты, дядь Паш, среди рабочих паскуд не встречал, — скривился Ник.

— Встречал... — вздохнул тот. — Много встречал.

— Потому нам и пофигу откуда человек, работяга он али барин. Лишь бы человеком настоящим был.

— Ясно, — кивнул Пал Семеныч. — Поясни только, что за причина, по которой и нам коммунизма не построить? Говорил, знаешь.

— Знаю, — кивнул Ник. — А причина одна — кровь. Не построить ничего стоящего, если в начале были боль и кровь. Есть законы природы и обижаться на это все одно, что обижаться на то, что кружка на пол со стола падает. Если бросить с размаху гирю на одну тарелку весов, что со второй станется?

— Вверх подлетит, — проворчал Пал Семеныч. — А то и в морду зарядит с размаху.

— Так и тут. Когда убивают много людей сразу ради какого-то дела, то их боль преобразуется в силу, которую называют инферно. От Земли сейчас такой пакостью прет, что рядом находиться противно. А потом инферно возвращается и всегда бьет по лбу тех, кто его создал. То есть, ударит нашу партию и вообще всю Россию. Сейчас вы строите огромную тюрьму, а не коммунизм. Могу показать тебе прогноз, который сделали наши социоисторики и социоматематики. Там по годам расписано, что с Россией будет.

— А как же в этом твоем ордене без крови обошлись?

— Мастер изначально не устраивал никаких революций и войн. Он собрал людей с разных миров, самых лучших людей, и вместе с ними отправился туда, где никто не жил. И там, на пустом месте все построили.

— На пустом, говоришь? — прикусил губу Пал Семеныч. — А деньги у вас есть?

— Не-а, — рассмеялся Ник. — От каждого — по способностям, каждому — по потребностям. Мы живем по этому принципу.

— Тогда точно коммунизм, — задумчиво кивнул старый большевик. — А что ж нам тогда не поможете?

— Я уже говорил, дядь Паш, — тяжело вздохнул альфа-координатор. — Без нашего вмешательства шанс выжить у России есть, а если мы влезем, то будет столько кровищи, что сказать боязно. И России не станет. Кусками расхватают, русских останется живыми добро коли пару миллионов. Так стоит ли нам лезть, а, дядь Паш?

— Коли дело так обстоит, то не стоит, — мрачно ответил тот. — Тюрьму, говоришь, строим? Мать твою!

— Увы, из всех попыток построить что-то хорошее на чужой крови почему-то всегда получалась только большая тюрьма. И больше ничего.

Никита попросил Истарха показать и прокомментировать историю нескольких последних социальных революций в галактике. Трое землян внимательно смотрели и слушали, мрачнея с каждой минутой все больше и больше. Им постепенно становилось ясно, что Ник прав и очень больно было понимать, что дело, которому отдали жизнь, заведомо обречено.

— Зачем же тогда прилетели, коли помочь не силах? — спросил Пал Семеныч, когда экран погас.

— Первый раз крейсер залетел сюда случайно и взяли они очень мало кого, — пояснил Ник. — А потом, когда мы с Никитой провели то расследование с Проектом, нам поручили очень важное дело. Это мы подумали о том, что на Землю стоит слетать, некоторых людей забрать. Хоть кому-то поможем и то хорошо.

— Оно-то так, — скривился Пал Семеныч. — А что за дело поручили?

— Сам понимаешь, дядь Паш, как нас ненавидят остальные страны галактики, — тяжело вздохнул Ник, передернув плечами и глотнул чаю. — Всякие там князья, короли и буржуи. Мы же им костью в глотке сидим. Воевать не даем, народ окончательно придавить не даем. И так уже полторы тыщи лет.

— Пеной, небось, исходят, суки, — понимающе кивнул один из незнакомых парней.

— Боюсь, что нам скоро на головы всякая пакость сыпаться начнет. Что-то они готовят гнусное против ордена. Вот Мастер и поручил нам с Никитой создать что-то типа чрезвычайки. Во всегалактическом масштабе. На тысячах миров.

— Ого! — откинулся на спинку стула Пал Семеныч. — Задачка, мать твою!

— Вот и я о том же, дядь Паш. Решили мы набрать два русских легиона для этого дела. Никита — из белых, а я — из красных. Да только он людей уже набрал, беляков на борту больше сорока тысяч, а я едва три тыщи народу наскреб. Кого не просмотришь, так такая паскуда, что и говорить не хочется.

— Просмотришь? — переспросил Пал Семеныч. — Это как?

— Я же говорил, что мы все мысли человека слышать умеем. Память полностью прочитываем. И если человек сволота, то нам он не нужен. Такого любой из нас десятой дорогой обойдет, будь он хоть сто раз рабочим.

— И меня смотрел?

— Увы, — развел руками Ник. — Иначе я тебе, дядь Паш, попросту не оставил бы этих документов. Ты нам подходишь, тебя мы возьмем с радостью, ты был настоящим человеком, им и остался.

— Спасибо, — довольно огладил усы Пал Семеныч. — А ребята как?

— Пока не смотрел. Могу глянуть. А кто они?

— Проверяли хлопцы по моей просьбе твои бумажки. Только заинтересовалась их поисками какая-то гадина. ЧК у них по следу идет, нельзя им тут больше оставаться. Познакомься, Илья Мурашов и Остап Хомченко. Остап комполка был, по ранению в Москве. Вот тебе тебе и готовый командир для твоего легиона.

— Рад познакомиться, товарищи, — пожал обоим руки Ник, парни настороженно посматривали на него.

"Истарх, будь добр!" — попросил он дварха.

"Уже! — довольно ответил тот. — Посвящение пройдут. Их счастье, что сами никого не расстреливали и не вешали".

— Подходите! — усмехнулся Ник. — Пойдете к нам большое дело делать?

— Коли дело, то можно, — степенно кивнул Остап. — Жаль уходить, да чего уж тут. Мы с Илюхой теперь "враги трудового народа"...

Он скривился.

— Ежели б не от Пал Семеныча про энти твои бумажки узнал, — заговорил Илья, — сам бы в чеку сдал. А так порыли мы немного и узнали, что правда, блин. Как козлов последних нас спользовали и теперь выкидывать в помойную яму собрались.

— Хуже, — вздохнул Ник. — Вскоре краскомов начнут потихоньку стрелять. Сперва по одному, а потом массово.

— Уже начали, — хмуро буркнул Остап.

— Тогда я, сынки, тут останусь, — усмехнулся в усы Пал Семеныч. — Меня пока тронуть не посмеют. Кому-то надо это говно разгребать.

И он потряс папкой, полученной от Ника.

— И как ты собираешься его разгребать, дядь Паш?

— Есть только один человек, способный заставить паскуд заплатить за их паскудство.

— И кто же это?

— Сталин.

— Ты уверен, дядь Паш? — поежился Никита. — Сталин — страшный человек. Он чудовище. У меня дварх при его сканировании едва психошок не получил!

— Знаю, — фыркнул Пал Семеныч. — И тюрьму он построит не хуже этих вот. Но пусть хотя бы своя тюрьма будет, а не чужая. Жаль, но Сталин единственный, кто сможет эту папочку использовать с толком и разобраться с теми, кто нас втемную пользовал.

— Как хочешь, дядь Паш, — вздохнул Ник. — Тебе решать. Жаль, что ты с нами не идешь. Мне тебя сильно не хватать будет.

— Справишься, Никитка! — хлопнул его по плечу старый большевик. — Не зря ж тебе большое дело поручили.

— Да там больше Никита работал, я только на подхвате был.

— А кто он-то?

— Контрразведчиком у Колчака был, штабс-капитаном, — неохотно ответил Ник. — Тем самым, что меня с ребятами отпустил вместо того, чтобы стрельнуть. Потому в орден и взяли. Если человек хоть кого расстрелял своими руками, то ему к нам дорога закрыта. Навсегда.

— Почему?

— Даже на войне скотом становиться не стоит. Оно просто, дядь Паш, сволотой стать, донельзя просто. А вот потом как очищаться? Потому я расстреливать и отказывался.

— Не знаю я, Никитка, — вздохнул Пал Семеныч. — Может, оно и так. Вам, наверное, со стороны виднее. Злобы много у народа скопилось, вот и вылилась.

— Многие в красные пошли, чтобы безнаказанно пограбить и понасиловать, — махнул рукой Ник. — И ты, дядь Паш, про то не хуже меня знаешь.

— Знаю... И что сейчас в Совнаркоме творится, тоже знаю. Змеюки в кубле мирнее живут.

— Именно, — встал с места альфа-координатор. — Ладно, пора идти. Дня через три, перед отлетом, загляну попрощаться.

Он повернулся к тоже вставшим парням и спросил:

— Идем, что ли?

— Пошли, — буркнул Остап. — Жаль, что мы не у меня в полку. Там много моих друзей нынешним не ко двору придутся.

— Так в чем беда? — ухмыльнулся Ник. — Можно прямо туда сбегать.

— Туда сбегать — месяц дороги, — фыркнул Илья.

— Не-а, один шаг и там.

Он быстро считал в памяти Остапа, где сейчас находится его полк и открыл гиперпереход, одновременно с тем распахнув голоэкран с изображением казарм.

— Вот в эту воронку заходите и там сразу окажетесь, — усмехнулся их изумлению Ник. — Мы умеем на тыщи миль сразу переходить через такие воронки.

— Ну-ну... — буркнул себе под нос Остап и решительно вошел в гиперпереход, за ним пошел Илья.

Ник обнялся с Пал Семенычем, пожелал ему удачи и последовал за ними. Ему открылось низкое кирпичное строение в каком-то маленьком городишке. С неба падал снежок, для Сибири ноябрь — уже зима. Мороза особого, правда, пока не было.

— Смотри-ка, не сбрехал, — покачал головой Илья. — Точно.

— Пошел я, — вздохнул Остап. — Комиссара нашего прибить надо. Такая паскуда! Все ему не так, только и знает цыдулки в Сиббюро строчить. Сколько людей хороших зазря под трибунал подвел. Слово поперек скажешь и все, считай пропал.

— Попадались мне такие, — вздохнул Ник. — Да только что уж. Усыпим и все, не стоит руки об него марать.

Комиссара действительно обезвредили очень просто. Он еще спал в своей комнате на лавке, когда Ник с Остапом вошли. Истарх погрузил ревнителя пролетарских ценностей в еще более глубокий сон на трое суток. Потом полк выстроили перед казармами и дварх поголовно проверил их. Агенты ЧК, комиссары, просто плохие люди попадали на землю и моментально уснули. А остальным было рассказано об ордене и о том, что вскоре грядет в России. Странно, но уехать согласились почти все, кто подошел. И Ник увел на один из крейсеров флотилии еще больше двух тысяч человек. Только пришлось озаботиться вывозом семей красноармейцев, но это много времени не заняло. Альфа-координатор не рискнул размещать красных на одном крейсере с белыми и временной штаб-квартирой второго безымянного легиона стал дварх-крейсер "Ветер Надежд". Откровенно говоря, Ник был доволен. Пускай он собрал людей куда меньше, чем Никита, но красный легион все же будет, вот что главное. Правда, количество придется добирать откуда можно, но основу все равно составили красноармейцы. После Посвящения все глупые, старые разногласия отойдут в сторону, можно дополнить легион теми же белыми. Впрочем, потом будет видно.

Никита с Ником стояли в туманном зале "Пика Мглы" и смотрели на медленно удаляющуюся Землю. Родина осталась позади. На сей раз, похоже, навсегда. Два альфа-координатора переглянулись и дружно вздохнули. Рядом с ними застыли два дварх-полковника, с подозрением косящиеся друг на друга. Бывший полковник белой армии Александр Бурцев и бывший комполка красной Остап Хомченко. Только дисциплина не давала им сцепиться. Конфликты были строго-настрого запрещены и дварх-полковники терпели, надеясь когда-нибудь оказаться наедине без внимания недремлющего ока командиров. Они еще не знали, что совсем скоро станут близкими друзьями и мало кого будут уважать больше, чем друг друга.

Откровенно говоря, работа на Земле за эти две недели была проведена огромная. Флот ордена увозил с собой больше полумиллиона землян из разных стран. Но больше всего все-таки было русских. Триста двенадцать тысяч. Впрочем, в орден вошло всего девяносто две с небольшим тысячи человек из этого полумиллиона. Остальные летели на Фарсен. Генерал Гласс постоянно общался со своими новыми соотечественниками, пытаясь понять чем они дышат, на что надеются, чего хотят. Особенно он был доволен огромным количеством опытных боевых офицеров. Да, они не владели современным оружием, но это не страшно, этому их можно быстро обучить. Главное, они понимали что такое дисциплина и военная служба, в отличие от штатских. Те в большинстве летели на пограничные планеты ордена, чтобы пройти обучение. Люди до сих пор пребывали в сомнениях и Гласс старался успокоить их. Благодаря Аарн языкового барьера не было, все до единого эмигранты уже говорили и читали на основных языках Фарсена, новокарстенском и ардашском, не хуже, чем на своем родном. Да и фарсенские девушки скажут ему спасибо за то, что привез столько завидных женихов. Многие из них без этого обречены были на одиночество. Надо будет попробовать ввести карстенский обычай двоеженства по всей планете, это может хоть немного помочь. Слишком много молодых мужчин погибло в этой проклятой войне. А несчастные в личном плане люди и работать по-настоящему неспособны, замкнувшись на собственных проблемах. Впрочем, о том надо будет поговорить с министром социального развития, это скорее в его компетенции, а отнюдь не в компетенции военного министра. Генерал фыркнул. Скажи ему кто всего несколько месяцев назад, когда ОАФ откатывалась под ударами войск чужаков, что он будет всерьез думать о том, где взять женихов для одиноких девушек, он бы только пальцем у виска покрутил. Что ж, во время мира иные проблемы. И они тоже требуют решения. Единственное, что настораживало Гласса, так это то, что эмигранты везли с собой собственных священников. Как-то приживется их религия на Фарсене? Не возникнут ли трения на религиозной почве? Придется серьезно поговорить с каждым из этих священников. Фанатиков среди них как будто нет. Ох, Святой Создатель, сколько же еще проблем вскорости придется решать? А здоровье пошаливает, шестьдесят пять лет уже, далеко не мальчик. Придется, пожалуй, принять предложение Вериль и лечь в этот самый ти-анх. Вспомнив о настойчивой Целительнице, генерал ухмыльнулся. Да, эта девушка действительно добьется всего, чего захочет. Настойчива. Хотя, какая там девочка. Сто тридцать семь лет. Но выглядит именно девочкой.

За пределами солнечной системы их ожидали двадцать дварх-крейсеров, взявших на буксир огромную, золотую пирамиду Бларна. Сварливый кибермозг Предтеч постоянно цапался с двархами и биокомпами боевых станций. Хотя все понимали, что он попросту счастлив оттого, что ему есть с кем поговорить и с кем поцапаться. База данных знаний Предтеч постепенно перекачивалась в информационные хранилища дварх-крейсеров, но была столь велика, что уже понятно было: места не хватит. Да и перестройка внутренностей Бларна могла быть произведена только на Аарн Сарт. Потому буксирующая его двадцатка дварх-крейсеров отправлялась прямо домой в режиме невидимости. Никому не хотелось, чтобы о находке базы Предтеч стало известно в галактике. Дружба дружбой, но она сегодня есть, а завтра нет. Возможность хорошо изучить технологии вымершего миллионы лет назад народа, сумевшего создать почти вечные мета-корабли, была попросту фантастичной и упускать ее никто не собирался.

Покосившись на стоявшую в обнимку с Лави Наташу, Никита только вздохнул. Произошла банальнейшая вещь. Девушка влюбилась в своего спасителя и теперь смотрела на него с немым обожанием. А уж эмпату ее чувства были понятны сразу. Но почему его жена так рада этому обстоятельству и чуть ли не провоцирует Наташу? Никита не понимал. Лави действительно была страшно довольна влюбленностью Наташи в ее мужа и буквально обихаживала ее, заботилась, как заботятся о собственной младшей сестре. И уже вдвоем тетешкали галопом носящуюся по всему крейсеру Верочку. У девчонки оказался несносный и хулиганистый характер. Наташа, зная, что Лави жена Никиты, поначалу страшно смущалась, но фарсенка не отставала от нее. И вскоре они постоянно о чем-то шептались, поглядывая на альфа-координатора загадочно и многообещающе. Женщины! Казалось, что эмпатия и телепатия дали ему возможность понять чужую душу полностью. Куда там! Поди пойми чего хочет сейчас Лави. Или Наташа. Оставалось только разводить руками и вздыхать, ожидая, пока они сами скажут.

Неподалеку от Ника стоял Пал Семеныч. Альфа-координатор на всякий случай попросил Истарха приглядеть за неугомонным большевиком и оказался прав. Понадеявшись, что его тронуть не осмелятся, Пал Семеныч начал действовать, но был арестован и сильно избит. Слухи о страшных документах дошли до тех, кто боялся разоблачения и они готовы были на все, чтобы скрыть свою вину. А поскольку Дзержинский вместе со всем ЧК сидел у них в кармане, то реакции долго ждать не пришлось. Выдирали Пал Семеныча из рук чекистов с помощью "Коршунов Ада". Оставаться дома он уже не мог и согласился войти в орден. Странно, но папку он таки исхитрился передать Сталину вместе с соответствующими комментариями. Тот, прочитав документы, налился яростью и поклялся достать всю эту сволочь. Ник, правда, глубоко сомневался, что грузин станет заниматься этим во время большой грызни за власть. Тем более, что он и сам был величайшей сволочью. Не до того ему будет, свою бы голову удержать. Да бог с ними, с документами. Остались в чьих-то руках и плевать. Может, хоть кто-то из затеявших кровавую революцию ответит за свои преступления. А может, и нет. Когда-нибудь они все равно получат свое, закон равновесия никогда и никому ничего не спускал. Пролитая кровь, отчаяние и боль миллионов людей вернутся к виновникам сторицей.

Земля медленно уходила все дальше и дальше. Полковник Бурцев закусил губу, потом протянул руку и взял из воздуха синтезированный биокомпом стакан с водкой. Поднял, как бы чокаясь с родной планетой, и залпом выпил. Его примеру последовали многие из столпившихся в зале людей. Никита с Ником переглянулись и тоже выпили, прощаясь с Россией. Впереди лежал Кэ-Эль-Энах. Затем Посвящение новичков и окончательное создание легионов. Скоро из ти-анх выйдет Семен Феоктистович и можно будет начинать разрабатывать структуру тайного ордена. Что из всего этого получится? Никита не знал. Он попросту до конца исполнит свой долг и ничто его не остановит.

Конец ознакомительного фрагмента

Продолжение можно прочесть на платных ресурсах:

Автор.тудей

Либмаркет

Целлюлоза

Продаман

Призрачные миры

Миры Андрея Круза