По велению короля. 4-я книга Шпиона

Я осторожно погладил ее бедро. Ее дыхание сделалось неровным, а тело напряглось и замерло в словно нерешительности. Арлет пыталась понять, что ей делать: встать и уйти или отдаться на волю судьбы. Моя рука, тем временем, скользнула по внутренней части бедра. На этот раз предварительных ласок было немного, девушка явно хотела повторить уже полученный ей любовный опыт, при этом чувствовалось, что она полностью отдалась новым ощущениям. Мы почти не говорили, но выражение ее лица в момент высшего наслаждения было таким, словно перед ней открылись врата рая. Спустя какое-то время она, тяжело дыша, лежала на спине, а я, лежа на боку, смотрел на нее. Она провела по моей груди рукой, потом тихо сказала: — Как сильно у тебя стучит сердце, Клод.

Я ничего не сказал, только бросил выразительный взгляд на ее упругую грудь и показательно облизнул губы языком. Она улыбнулась.

— Тебе нравится смотреть на меня?

— Ты очень красива, изящно сложена и полна решимости. Ты мне очень нравишься, Арлет.

— Ты был ласков со мною, Клод. Наверно я должна благодарить господа, что это у меня произошло именно с тобой. Теперь мне надо идти. Я должна соблюсти остатки правил приличия, как приличествует благородной девушке. Закрой глаза, я встану.

— А если не закрою, ты останешься лежать в моей кровати? — шутливо спросил я Арлет.

Она попыталась рассердиться, изображая госпожу, но вместо этого улыбнулась.

— Прошу тебя, Клод.

Я закрыл глаза. Девушка довольно долго приводила себя в порядок, потом подошла к кровати, наклонилась, поцеловала меня в щеку и увернувшись от моих рук, пошла к двери.

Спустя два часа крытый возок графини выехал из городских ворот. Я, вместе с Риккардо, сопровождал девушку. За всю дорогу не было сказано ни одного слова. Когда мы подъехали к воротам королевского замка, я слез с лошади и подошел к наружной страже, состоявшей из жандармов. Начальник караула, придерживая рукой меч, шагнул вперед.

— Кто такие?

— Графиня Арлет де Брезе, — коротко ответил я.

Видно, жандарм был предупрежден о приезде графини, потому что коротко кивнул и бросил: — Ждите.

Я отошел к возку. Из-за отодвинутой в сторону кожаной шторки на меня смотрела девушка. Ее бледное и напряженное лицо говорило само за себя.

— Как вы, госпожа? — тихо спросил я графиню.

— Очень волнуюсь, — она ответила мне также тихо, почти шепотом. — Мне уже сейчас хочется, чтобы все уже закончилось.

Ей сейчас очень хотелось теплых слов, которые могли бы ее поддержать и хоть немного успокоить и стоило ей их услышать, как она ответила мне взглядом, полным благодарности.

— Все будет хорошо, моя дорогая Арлет.

Больше мы ничего не говорили, просто ждали. Наконец раздался скрип тяжелой калитки, загремели доспехи стражи, а затем из-за их спин показался человек. Этим человеком оказался личный слуга брадобрея Жак. Я посчитал это хорошим знаком. Узнав меня, он коротко поклонился. Я ответил ему тем же, затем помог спуститься на землю графине и подвел ее к слуге. Тот поклонился, вежливо поздоровался, после чего спросил: — Графиня Арлет де Брезе?

— Да, сударь.

— Прошу следовать за мной, госпожа.

Девушка бросила на меня взгляд, полный тревоги, потом нехотя пошла вслед неторопливо шагавшему слуге.

"Жак обязательно доложит своему хозяину обо мне. Это должно укрепить мою версию о любви к графине, — в следующую секунду мысли вернулись к девушке. — Бедная девочка. Уготовила же тебе судьба испытание. Осталось только надеяться, что ты все выдержишь. Ты сильная, ты сможешь, я в тебя верю".

Время для меня тянулось ужасно медленно. Я знал, что у короля своих дел хватало, поэтому рассчитывал, что тот потратит на допрос испуганной девушки максимум час.

"Если, конечно, это дело не заинтересует короля. Тогда он будет спрашивать ее с пристрастием, подбрасывая самые разные каверзные вопросы. Впрочем, он так и так будет из нее жилы тянуть, ведь графиня, признавшись в любви ко мне, нарушила его личные планы".

Пока мы находились у ворот успел смениться караул внешней стражи, который, как мне было известно, менялся каждые четыре часа. Наконец снова скрипнула калитка и под бряцанье доспехов стражи, освободившей дорогу, в сопровождении Жака, вышла девушка. Ее лицо выглядело настолько измученным и уставшим, что у меня сердце дрогнуло.

"Неужели все напрасно?!".

Я быстро подошел к ней и Арлет сразу оперлась на мою руку. Ничего говорить не стал, а просто подвел к экипажу, помог сесть и только затем тихо спросил:

— Что сказал король?

— Король не изъявил мне свою волю, — ответила она на мой вопрос.

Я недовольно нахмурился. Мне не нравились подобные загадки, особенно когда они исходили от хитроумного, вероломного и жестокого правителя Франции. Я закрыл дверь возка, затем вскочил в седло.

— Едем!

По приезде сразу передал девушку с рук на руки Эльвире, которая, в свою очередь, со страхом и нетерпением, ждала свою воспитанницу. Отпустив Риккардо, я направился к хозяину постоялого двора. Мой встревоженный вид заставил его сразу спросить: — Что-то случилось?

— Пока не знаю. Ты мне лучше скажи: у тебя есть какие-нибудь сладости?

Хозяин постоялого двора бросил на меня удивленный взгляд.

— Сладости? По твоему виду не скажешь... — он замолчал, видно мое выражение лица не располагало к шуткам. — Ладно, не смотри так на меня. Я тут купил у купцов для своей женщины немного восточных сладостей. Могу поделиться.

— Давай.

Спустя пару минут передо мной стояла миска с финиками, сушеным инжиром и халвой.

— Добавь к ним кувшин горячего вина, да пряностей добавь побольше. И пусть, прямо сейчас, служанка отнесет все это в комнату графини.

Тревога и напряженность, давящие на меня изнутри, давали себя знать, поэтому попросил у него кружку вина. Крупными глотками выпив ее содержимое, поставил кружку на прилавок. Прислушался к себе, а потом решил, что надо дать время девушке окончательно прийти в себя, а чтобы занять время, решил поесть. Только сел за стол, как подошла Луиза, приятная девушка, с оттопыренными выпуклостями в нужных местах. Как-то раз она даже оказалась у меня в постели.

— Будем есть, сударь? — игриво спросила она меня.

При этом она подняла руку, поправляя волосы, тем самым натянув ткань платья на упругой груди. Я невольно усмехнулся ее простой хитрости.

— Будем, милая. Давай что погорячее, погуще и повкуснее.

— Тогда предложу крестьянский суп на говяжьем бульоне и рагу из кролика.

— Неси, подруга. Да прихвати кружку испанского вина.

Девушка ушла, а я быстро огляделся. Зал был полупустой, так как рабочий день еще только подходил к концу. Скоро церковные колокола будут бить к вечерне и тогда в таверны хлынет народ, чтобы выпить в компании кружку пива или вина. В одном углу общего зала сидела компания французских купцов, видно только что приехавших с товаром. Они неторопливо, с аппетитом, ели. В другом — тоже сидят купцы, но уже итальянцы. В отличии от французов, эти вели себя шумно и весело. Как я понял из отдельных слов, они праздновали завершение выгодной сделки. Третья группа людей села так, чтобы держаться поодаль от всех. Они тихо переговаривались между собой, причем наклонялись над столом так, что временами оказывались довольно близко лицом к лицу. Они были хорошо, богато одеты, при этом не выглядели преступниками, хотя кому-то их поведение вполне могло показаться подозрительным. Мне нетрудно было догадаться, кто это и зачем они здесь собрались, но только потому, что одного из них мне довелось знать еще в то время, когда работал подмастерьем палача. Это был один из чиновников, сопровождавших мэра, когда тот заявился в камеру пыток во время допроса "слуги дьявола".

"Жулье городское, — мысленно обозвал я городских чиновников. — Видно прямо сейчас какую-то аферу проворачивают".

Тепло и знакомая обстановка помогли мне скинуть напряжение. Не успела подавальщица поставить передо мной миску, как я, с почти звериным урчанием, запустил ложку в суп. Откусив от ломтя хлеба, обжигаясь, принялся жадно глотать густое варево, а еще спустя пятнадцать минут отодвинул пустую миску из-под рагу, после чего допил из кружки вино. Полностью придя в себя, я был готов к действию. Теперь нужно было подождать, когда девушка позовет меня. Только я подозвал Луизу, чтобы рассчитаться, как в зале появилась Эльвира и сразу направилась ко мне.

— Госпожа хочет вас видеть, сударь.

Женщина, похоже, догадывалась о том, что между мной и девушкой произошло, но возмущаться поздно, да и как высказать свои претензии к человеку, который делает все что может для ее госпожи, а значит и для нее.

Я встал, кинул деньги на стол, кивнул подавальщице и пошел к графине. Постучал, получил приглашение войти, и переступив порог, увидел, что девушка сидит в кресле. На столе стоит кувшин, кубок с налитым вином и блюдо с восточными сладостями. Ее лицо уже приобрело нормальный цвет, вот только глаза все так же возбужденно блестели. Все говорило о том, что Арлет еще толком не отошла от пережитых потрясений.

— Как вы, госпожа? — осторожно спросил я.

— Уже намного лучше. Когда шла обратно, меня такая слабость охватила, что с каждым шагом думала, вот-вот ноги подломятся и я упаду.

— После моей первый встречи с королем, я почти так же себя чувствовал, — при этом для большей убедительности я передернул плечами, словно у меня по спине мурашки пробежали, за что заслужил от девушки понимающий взгляд.

— Садись, Клод. Ты, наверно, хочешь знать, что мне сказал король?

— Очень хочу, только прошу вас, госпожа, ничего не пропускайте. Расскажи все, до мелочей. Любое слово короля может быть для нас важным.

Девушка кивнула, на мгновение ее взгляд затуманился, она вспоминала.

— Сначала я поведала его величеству о том случае во время охоты, когда Мартен насмерть запорол крестьянина. При этом сказала, что увидела дьявола, который смотрел на меня из глаз виконта... Вспомнила! Стоило мне это сказать, как король переглянулся с человеком во всем черном, который стоял рядом с ним. И тот кивнул головой, будто подтверждая. Это важно?

— Еще как важно, госпожа! — воскликнул я.

"Как я упустил этот момент! Я сделал упор на безумие виконта, а она, пусть по своему незнанию, сумела обвинить того в черном колдовстве. Получилось отличное сочетание и это притом, что король у нас церковный фанат! Отличный ход!".

— Потом я рассказала его величеству о своих страхах и о своем побеге. Тут мне так стало жалко себя, что я неожиданно заплакала, а он почему-то разозлился и стал всячески ругать меня. Назвал дурой, тупоголовой ослицей и другими бранными словами, хотя... мне так показалось, что он не от злобы так говорил, а потому что должен был по-отечески наставить меня на путь истинный. Потом уже король сам стал меня обо всем спрашивать. О моих покойных родителях, и о наследстве, и о виконте. В конце снова спрашивал о моих владениях и с какими соседями граничат мои земли.

"Интересно, зачем это ему? — недоуменно спросил я сам себя.

— То, что я помнила, рассказала. И замолчала, — девушка смущенно посмотрела на меня. — Да, я должна была сказать о нас... Но признаться в этом... самой... было выше моих сил. Вот только король будто знал о нас. Он вдруг спросил, какие у высоко рожденной дворянки отношения с простолюдином? Я сначала растерялась, язык отказывался говорить, но затем упав на колени и опустив глаза в пол, я призналась. Сказала, что мы с тобой... любим... друг друга.

Графиня замолчала, нервно теребя в руках ажурный платочек. Я понимал, что ей стыдно и очень не хочется сейчас не только говорить вслух, но даже думать о своем, как она считала, позоре.

— Госпожа, прошу вас, возьмите себя в руки. Я не ради пустого любопытства хочу знать все, о чем вы говорили с королем. Мне надо понять, что он мог задумать после разговора с вами, — я говорил тихо и проникновенно, стараясь успокоить девушку. — Так что было дальше?

— Еще добавила, что хотела бы от своего любимого... дитя, как залог нашей... страстной любви, — покрасневшая, как маковый цвет, девушка говорила, запинаясь, явно выталкивая из себя эти слова. — Тут король вдруг зафыркал, словно рассерженный кот, а затем стал переглядываться со своим советником. При этом мне даже показалось, что человек в черном улыбнулся. Кто он, ты не знаешь?

— Думаю, что это был королевский брадобрей.

Юная графиня встрепенулась, бросив при этом на меня испуганный взгляд.

— От отца мне довелось слышать, что он очень плохой человек. У него даже прозвище есть. Дьявол.

— Бог с ним. О чем дальше шел разговор?

— Дальше... Король выглядел весьма недовольным, пока человек в черном не прошептал ему что-то на ухо. Они обменялись взглядами, после чего его величество неожиданно спросил меня: знаю ли я того, с кем хочу связать свою жизнь? Я ответила, что он королевский слуга, который состоит при дворе его величества в качестве ловчего, на что король рассмеялся. Мне его смех очень не понравился, Клод Ватель. В нем было что-то злое и издевательское. Есть что-то в твоей службе королю, что может опорочить меня как дворянку?

— Ровно столько, сколько может задеть честь самого короля. Все, что я делал, всегда получало одобрение его величества. Могу еще только добавить, что все мои дела идут на величие и прославление Франции, — при этом я придал немного торжественности своему лицу и прибавил чуточку пафоса в речь. — Если бы его величество считал мою службу унизительной для себя, он никогда бы не приблизил меня. Разве не так?

Девушка не получила прямого ответа, и эта недоговоренность ей явно не понравилась, но при этом она знала, что не дело женщины влезать в мужские дела. Впрочем, это не сильно омрачило ее поднявшееся настроение, да и выпитое вино со сладостями сыграло свою роль. Главное, что ее падение, урон ее дворянской и девичьей чести, не стали известны другим людям, а только королю и его советнику, как и обещал Клод Ватель.

К девушке вернулась былая решительность, а вместе с ней пришло чувство дворянского достоинства. Сейчас, когда ее возбуждение, вместе со страхами, схлынуло, она вдруг неожиданно поняла, что, в общем, ничего страшного с ней не произошло. Людовик оказался не таким свирепым тираном, которым ей казался и можно даже сказать, что по-отечески отругал ее за проступок. А вот Ватель ей очень помог, этого она никак отрицать не могла.

"Интересно, кто он такой, раз стоит так близко возле трона короля? К его словам прислушались и его величество сам принял меня. Как бы то ни было, я признательна ему от всего сердца".

Графиня бросила благодарный взгляд на Клода, сидевшего на стуле, напротив нее, и вдруг неожиданно вспомнила, что тот простолюдин. Он хорошо сложен, красив... и знает толк в любви, вот только он не дворянин. Девушка, которая все еще никак не могла понять своего отношения к этому человеку, который привлекал ее и одновременно отталкивал тем, что он подлого рода, вдруг неожиданно подумала, что может она зря позволила зайти так далеко их отношениям. Не поторопилась ли она ему поверить? Сейчас она понимала, что король не просто так спросил ее про Вателя, да и ухмылки у них обоих были нехорошие. С другой стороны, он ей помог. Он умный, решительный и умеет убеждать. Пусть даже неясно его положение при дворе, все одно понятно, что он близок к королю, раз тот не только согласился принять ее так быстро, но и лично. Правда, Клод уговорил ее солгать королю, но как он ей сказал, это была ложь во спасение, а в этом случае она оправдана, как перед людьми, так и перед богом. Когда ей, казалось, что самое страшное осталось позади, девушка оказалась переполнена противоречиями, которые бурлили в ней, словно варево в котле.