Добрый Гарри и термоядерный булыжник

Рон неохотно отпустил Малфоя, которого уже успел схватить за грудки.

— Его спровоцировали, профессор Снейп, — пояснил Хагрид, высовываясь из-за дерева. — Этот Малфой его семью оскорбил, вот!

— Может быть, но в любом случае драки запрещены школьными правилами, Хагрид, — елейным голосом произнес Снейп. — Уизли, из-за тебя твой факультет получает пять штрафных очков, и можешь благодарить небо, что не десять. Проходите вперед, нечего здесь толпиться.

Малфой, Крэбб и Гойл с силой протиснулись мимо Хагрида и его пихты, едва не сломав несколько веток и усыпав пол иголками. И ушли, глупо ухмыляясь.

— Я его достану, — выдавил из себя Рон, глядя в удаляющуюся спину Малфоя и скрежеща зубами. — В один из этих дней я обязательно его достану...

— Оставь его Рон, это пустая затея. Вы, пока, явно в разных весовых категориях.

-Да бросьте, ребята, выше нос, Рождество же скоро, — подбодрил нас Хагрид.— Я вам вот чего скажу — пошли со мной в Большой зал, там такая красота сейчас, закачаешься!

Я, Рон и Гермиона пошли за волочившим пихту Хагридом в Большой зал. Там профессор Мак-Гонагалл и профессор Флитвик развешивали рождественские украшения. Для меня то, что они делали уже было невероятным чудом и развлечением одновременно. Профессор МакГонагалл трансфигурировала из опавшей хвои изумительной красоты украшения, а профессор Флитвик виртуозно их зачаровывал и развешивал.

— Отлично, Хагрид, это ведь последнее дерево? — произнесла профессор МакГонагалл, увидев пихту. — Пожалуйста, поставьте его в дальний угол, хорошо?

Большой зал выглядел потрясающе. В нем стояло не менее дюжины высоченных пихт: одни поблескивали нерастаявшими сосульками, другие сияли сотнями прикрепленных к веткам свечей. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста.

— Сколько там вам осталось до каникул-то? — поинтересовался Хагрид.

— Всего один день, — ответила Гермиона. — Да, я кое-что вспомнила. Гарри, Рон, у нас есть полчаса до обеда, нам надо зайти в библиотеку.

— Ах, да, я и забыл, — спохватился я, с трудом отводя взгляд от профессора Флитвика.

Профессор держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь Флитвику, они всплывали вверх и оседали на ветках только что принесенного Хагридом дерева.

— В библиотеку? — переспросил Хагрид, выходя с ними из зала. — Перед каникулами? Вы прям умники какие-то...

— Нет, к занятиям это не имеет никакого отношения, — с улыбкой произнес Рон. — С тех пор, как ты упомянул имя Николаса Фламеля, мы пытаемся узнать, кто он такой.

— Что? — Хагрид был в шоке. — Э-э... слушайте сюда, я ж вам сказал, чтобы вы в это не лезли, да! Нет вам дела до того, что там Пушок охраняет, и вообще!

— Мы просто хотим узнать, кто такой Николас Фламель, только и всего, — объяснила Гермиона.

— Если, конечно, ты нам сам не расскажешь, чтобы мы не теряли время, — добавил я. — Мы уже просмотрели сотни книг, но ничего так и не нашли. Может быть, ты хотя бы намекнешь, где нам о нем прочитать? Кстати, я ведь уже слышал это имя, ещё до того, как ты его произнес...

— Ничего я вам не скажу, — пробурчал Хагрид.

— Значит, нам придется все разузнать самим, — заключил Рон, и мы, расставшись с явно раздосадованным Хагридом, поспешили в библиотеку.

С того самого дня, как Хагрид упомянул имя Фламеля, ребята действительно пересмотрели кучу книг в его поисках. Вечером я вспомнил о нём, но пока молчал, размышляя, над этим. А как еще Рон и Гермиона могли узнать, что пытался украсть Снегг? Проблема заключалась в том, что они не представляли, с чего начать, и не знали, чем прославился Фламель, чтобы попасть в книгу. В "Великих волшебниках двадцатого века" он не упоминался, в "Выдающихся именах нашей эпохи" — тоже, равно как и в "Важных магических открытиях последнего времени" и "Новых направлениях магических наук". Еще одной проблемой были сами размеры библиотеки — тысячи полок вытянулись в сотни рядов, а на них стояли десятки тысяч томов.

Благодаря тому, что я вспомнил "кое-что", я быстро нашёл про него информацию, но сейчас меня мучили множество вопросов, на которые я пока не мог найти ответ.

Гермиона вытащила из кармана список книг, которые она запланировала просмотреть, Рон пошел вдоль рядов, время от времени останавливаясь, наугад вытаскивая ту или иную книгу и начиная ее листать. А я побрел по направлению к Особой секции, раздумывая о том, нет ли там чего-нибудь о магии и том, как ещё можно усилить себя и её.

К сожалению, для того чтобы попасть в эту секцию, надо было иметь разрешение, подписанное кем-либо из преподавателей. А я знал, что никто мне такого разрешения не даст. А придумать что-нибудь очень убедительное ему бы вряд ли удалось. Без применения магии, конечно.

К тому же книги, хранившиеся в этой секции, предназначались вовсе не для первокурсников. Я уже знал, что эти книги посвящены высшим разделам "Темной" магии, которые не изучали в школе. Так что доступ к ним был открыт только преподавателям и еще старшекурсникам, выбравшим в качестве специализации защиту от Темных сил. Кроме того меня беспокоили появляющиеся то тут то там всё новые и новее магические термины, знчения которых я не знал, что затрудняло понимание сути прочитанного.

— Что ты здесь ищешь, мальчик?

Передо мной стояла библиотекарь мадам Пинс, угрожающе размахивая перьевой метелкой, предназначенной для стряхивания пыли с книг.

Я не нашелся что её ответить.

— Тебе лучше уйти отсюда, — строго произнесла мадам Пине. — Давай, уходи, кому сказала!

И я вышел из библиотеки, жалея о том, что не смог быстро придумать какое-нибудь оправдание. Я с Роном и Гермионой давно решили, что не будут обращаться к мадам Пинс с вопросом, где им найти информацию о Фламеле. Мы были уверены, что она знает ответ, но нам не хотелось рисковать — поблизости мог оказаться Снейп или Квиррел, а им не следовало знать, что именно нас интересует.

Я стоял в коридоре у выхода из библиотеки и ждал, когда появятся мои друзья. Особых надежд на то, что они преуспеют в своих поисках, у меня не было. Ребята уже две недели пытались что-нибудь найти, но свободного времени, если не считать изредка выпадавших между уроками свободных минут, не было, так что вряд ли стоило удивляться, что они ничего не нашли. Все, что им было нужно — это несколько часов в библиотеке, и обязательно в отсутствие мадам Пине, чтобы она не присматривалась они делают.

Через пять минут из библиотеки вышли Рон и Гермиона, при виде меня сразу замотавшие головами. Мы вместе пошли на обед.

— Вы ведь будете продолжать искать, когда я уеду на каникулы? — с надеждой спросила Гермиона. — И если что-то найдете, сразу присылайте мне сову.

— Между прочим, ты вполне можешь поинтересоваться у своих родителей, не знают ли они, кто такой этот Фламель, — заметил Рон. — Это ведь родители — так что риска никакого...

— Абсолютно никакого, — согласилась Гермиона. — Особенно если учесть, что мои родители — стоматологи...

Рон не знал, кто такие стоматологи, но всё же с важным видом кивнул, не желая выглядеть глупым. Мы-то знали, кто такие стоматологи.

Когда каникулы наконец начались, я и Рон слишком весело проводили время для того, чтобы думать о Фламеле. В спальне нас осталось только двое, да и в Общей гостиной было куда меньше народа, чем во время учебы. Поэтому мы придвигали кресла как можно ближе к камину и сидели там часами, нанизывая на длинную металлическую вилку принесенные из Большого зала кусочки хлеба, лепешки и кругляши зефира, поджаривая их на открытом огне и с аппетитом поедая. Магией, конечно, запекать было бы проще, но так было не интересно и терялась вся соль этого действа.

Разумеется, мы ни на секунду не умолкали даже с набитым ртом (особенно Рон) — ведь нам было о чем поговорить. Главной темой, разумеется, был Малфой (у Рона). Мы изобретали десятки планов, как подставить Малфоя и добиться его исключения из школы. И неважно, что эти планы были явно неосуществимы, — об этом все равно приятно было поговорить.

Еще мы играли в волшебные шахматы. Рон уже почти не отвлекался на то, что вытворяли фигурки и мне приходилось придумывать всё новые и новые способы его отвлечь от моих фигурок, чтобы выиграть или свести партию к ничьей. Шахматы Рона были очень старыми и потрепанными временем, но магия творит чудеса. Кроме того они были весьма симпатичны своей старостью. Как и все его вещи, они когда-то принадлежали кому-то из его родственников, в данном случае дедушке. Однако тот факт, что фигурки были древними, вовсе не мешал ему хорошо играть. Рон так отлично их изучил, что у него никогда не было проблем с тем, чтобы заставить их выполнить то, что он хочет.

Я играл фигурками, которые трасфигурировал сам, таким образом я отлично тренировался в магии, логическом мышлении и воображении. К тому же я был не слишком хорошим игроком, а фигурки постоянно что-то вытворяли, сбивая Рона с толку.

В канун Рождества я лег спать, предвкушая праздничный завтрак и веселье, но, естественно, не рассчитывая ни какие подарки. Однако, проснувшись наутро, первым делом заметил свертки и коробочки у своей кровати.

-Доброе утро, — сонно произнес Рон, когда я выбрался из постели и накинул на пижаму халат.

— И тебе того же, — автоматически ответил я, уставившись на то, что лежало у его кровати. — Ты только посмотри— это же подарки!

— А я-то думал, что это тыквы, — пошутил Рон, свешиваясь со своей кровати. Подарков около нее стояло больше, чем у меня, что меня не удивило.

Я быстро распаковал верхний сверток. Подарок был завернут в толстую коричневую оберточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: "Гарри от Хагрида". Внутри была флейта грубой работы — скорее всего, Хагрид сам вырезал ее из дерева. Гарри поднес ее к губам и извлек из нее звук, похожий на уханье совы. "Однако! — отметил я. — Ручная работа!"

Следующий подарок лежал в тонком конверте и представлял собой лист плотной бумаги. "Получили твои поздравления, посылаем тебе рождественский подарок Дядя Вернон и тетя Петунья", — было написано на листе. К бумаге скотчем была приклеена мелкая монетка. Дурсли остались верны себе — более щедрый подарок придумать было сложно. Это была старинная коллекционная монета. Вернон был нумизматом и большим ценителем редких монет. Я невольно расчувствовался от этого. Может стоило всё же поехать на Рождество к ним?

— Очень приятно, — прокомментировал я Рону

— Вот ведь нелепая штуковина! — наконец выдохнул Рон. — И это деньги? Такой формы?

— О, ты не представляешь себе, какие ещё деньги существуют в мире маглов — бумажные! — я засмеялся, увидев, как изумился Рон.

— Кажется, я знаю, от кого это. — Рон слегка покраснел, тыча пальцем в объемистый сверток — Это от моей мамы. Я написал ей, что некому будет сделать тебе подарок и...

Рон вдруг густо залился красной краской. Нет, как же мне повезло с друзьями! Я чувствовал, что мой внутренний показатель уровня счастья готов вот-вот сломаться из-за перегрузки.

— О-о-о, — простонал он. — Как же я раньше не подумал. Она связала тебе фирменный свитер Уизли...

Я разорвал упаковку, обнаружив внутри толстый, ручной вязки свитер изумрудно-зеленого цвета и большую коробку с домашними сладостями.

Она каждый год к Рождеству вяжет нам всем свитеры, — недовольно бормотал Рон, разворачивая подарок от матери. — И мне вечно достается темно-бордовый.

— Твоя мама просто молодец, — заметил я, пробуя сладости, которые оказались очень вкусными.

В следующем подарке тоже было сладкое — большая коробка "шоколадных лягушек", присланная Гермионой. Я начал чувствовать себя сволочью, так как сам я послал куда более чем скромные подарки: несколько зелий и собственноручно зачарованные открытки. Всё же я хотел показать, что не зря учился магии.

Оставался еще один сверток я поднял его с пола, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И неторопливо развернул его.

Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками. Рон широко раскрыл рот от изумления.

— Я слышал о таком, — произнес он сдавленным голосом, роняя на пол присланную Гермионой коробочку с леденцами и даже не замечая этого. — Если это то, что я думаю, — это очень редкая вещь, и очень ценная.

— А что это? — я невольно залюбовался. Это была удивительная вещь, очень волшебная и словно состояла из магии.

Я подобрал с пола сияющую серебристую ткань. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды.

-Это мантия-невидимка, — прошептал Рон с благоговейным восторгом. — Не сомневаюсь, что это она, попробуй сам.

Я набросил мантию на плечи.

— Это она! — неожиданно завопил Рон. — Посмотри вниз!

Я последовал его совету и не увидел собственных ног, молнией метнулся к зеркалу. Лицо, разумеется, было на месте, но оно плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Я натянул мантию на голову, и мой отражение исчезло полностью.

— Я — Фродо! — пискнул я от восхищения. — Но хрен я эту штуку брошу в Ородруин!

— Чего? — переспросил Рон.

— Не важно, я тебе потом дам почитать одну книгу, — отмахнулся я, смотря в зеркало и пытаясь хоть как-то увидеть себя или то, что тут есть, но не видел ничего. Только в магическом восприятии была некая аномалия — пустота. Она даже ауру скрывала!

— Смотри, тут записка! — окликнул меня Рон. — Из нее выпала записка!

Я снял мантию и поднял с пола листочек бумаги. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками — такого Гарри еще никогда не видел.

"Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну.

Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества!".

Подписи не было. Я изучал странную записку, написанную неизвестно кем, а Рон все восхищался мантией.

-Да, за такую я бы отдал все на свете, — признался он. — Все, что угодно. Эй, да что с тобой?

— Ничего, — мотнул я головой. На самом деле я чувствовал себя очень странно. Я никак не мог понять, кто прислал ему мантию и эту записку. И все время спрашивал себя, неужели она на самом деле принадлежала его отцу? Почему же он не смог ею воспользоваться, чтобы спасти себя и маму? Нестыковочка...

Прежде чем я успел что-то сказать или подумать о чем-то другом, дверь в спальню распахнулась, и в нее ворвались Фред и Джордж Уизли. Я быстро спрятал мантию под одеяло. Мне не хотелось, чтобы ее видел кто-нибудь другой, кроме меня и моих друзей. Даже не хотелось, чтобы кто-нибудь просто до нее дотрагивался. А близнецам уж точно нельзя было показывать!

— Счастливого Рождества! — прокричал с порога Фред.

— Эй, смотри! — воскликнул Джордж, обращаясь к брату. — Гарри тоже получил фирменный свитер Уизли!

На Фреде и Джордже были новенькие синие свитеры, на одном была вышита большая желтая буква "Ф", на другом — такого же цвета и размера буква "Д". Только они поменялись свитерами, чтобы всех запутать. Шутники.