Альба встрепенулась и резко обернулась назад. В тени одного из деревьев стоял монах. Тот самый, который нашел ее спящей у колодца и дал ей ночлег. Тот самый, который вызывал в душе Альбы чувство панического страха. Священник подошел к телу Урсулы, встал перед ней на колени и закрыл ей глаза, бормоча молитву на латыни. Затем он строго посмотрел на Альбу и резко произнес: "Альба, нам нужно идти".

Девушка почувствовала сильную боль в правом плече. Все тело трясло, будто под действием неведомой силы. Альба открыла глаза.

Когда сонная пелена развеялась, девушка увидела перед собой Люциана. Священник тряс ее за плечо и громко повторял: "Вставай, нам надо идти."

Ратмир. Вампир Средневековья

Глава 6

Ратмир стоял посреди лесной поляны и глядел на небо. Там, далеко в вышине не было ничего кроме черноты толстых грозовых туч. Сквозь мрачную густоту не видать ни звезд, ни луны. Витязь недовольно хмыкнул, втягивая ноздрями ночной воздух.

— Будет дождь, скорей бы добраться до ближайшего укрытия, — охотник двинулся дальше в лесную чащу.

Прошло несколько недель, как наступил месяц червень¹, но летняя жара никак не спешила сменить весенние ливни и грозы. Весь путь от Смоленска к столице Южной Руси Ратмир преодолевал вместе с нескончаемыми потоками воды, льющейся с высоких небес. Ни единожды, хлипкие дневные убежища витязя — брошенные медвежьи берлоги, норы и пещеры затапливались студеной водой, что приносило охотнику множество неудобств.

— Не был бы уже мертв, так совсем бы захворал, — невесело размышлял Ратмир, в очередной раз, лежа в полузатопленной норе.

Вот и сейчас, по пути наблюдая за изменениями в небе, охотник предчувствовал очередной дождь, отчего не испытывал большой радости. Безусловно, за пару недель похода, Ратмир, после охоты за кровью животных, несколько раз разжигал в лесу небольшой костерок, чтобы хоть немного просушить вконец промокшую одежду и подумать о своей дальнейшей судьбе. Да и разжечь костер из мокрых дров также являлось занятьем не из легких. Ему, уставшему от постоянного чувства сырости, хотелось поскорей попасть в теплое сухое место и напиться свежей человеческой крови.

Вдалеке, за верхушками могучих вековых сосен блеснула зарница. Затем еще одна. Витязь ускорил шаг и опустил голову вниз, внимательно разглядывая землю под ногами, чтобы ненароком не свалиться в поросший густой травой буерак или не споткнуться о лежащую на пути ветку.

В лицо ударил внезапный порыв ветра. Остановившись всего на миг, Ратмир выругался и, прикрыв глаза рукой, отправился дальше. Сильно пахло дождем, а яркие сполохи зарниц все чаще освещали черное небо мертвым голубым заревом.

Бабах! Прогремел мощный раскат грома, заставив охотника вздрогнуть.

Нет, витязь совершенно не боялся буйства стихии. Также он не верил в россказни стариков о том, что это языческие боги, которым кое-где на Руси еще покланяются, бьют в свои гигантские барабаны и метают молнии в тех, кто отвернулся от веры своих предков. Ратмир мало верил в такие вещи, а стариков-сказателей считал блаженными глупцами, на коих не нужно держать зла за их сказки.

— А ведь про упырей я слыхал, именно, от таких вот старцев, — внезапная мысль посетила охотника. — И многое, сказанное ими, оказалось воистину правдиво... Ах, околесица!

Витязь усмехнулся. Ему показалось забавным сравнение историй о полулюдях, питающихся кровью своих жертв, со сказками о могучих богах, живущих где-то в небесах и барабанящих по чем зря, чтобы вызвать гром и молнию.

Бабах! Загрохотало в вышине.

Из черной густой массы туч сорвалась тяжелая капля и, спешно набирая скорость, полетела вниз, к земле. На ее пути встали густые, поросшие вечнозелеными иглами вершины сосен, но она, ловко проскочив между ветвями, будто преодолевая множественные преграды, плюхнулась на нос спешащему Ратмиру.

— Тьфу ты, пакость, — недовольно проворчал охотник и вытер воду с лица рукавом, — Ох, начнется сейчас...

Бабах! Очередной раскат грома заглушил гневную речь витязя.

Налетел новый порыв ветра, а ночное небо, наконец, разродилось целым потоком летящей к земле воды. Где-то совсем рядом ударила молния. Ратмир поставил свой мешок из звериных шкур на голову, чтобы хоть ненадолго спрятаться от опостылевшей влаги и рванул вперед, ловко огибая толстые стволы деревьев. Ливень вкупе с ветром усиливались, грозясь перерасти в настоящий ураган.

Где-то, позади, послышался протяжный волчий вой. Охотник, привыкший к звукам ночного леса, внезапно для себя поежился и огляделся по сторонам. Что-то тревожное улавливалось в этом зловещем зверином завывании. Шум дождя перекрыл еще один вой. В такую погоду животные обычно тихо сидят в своих норах и носа не показывают. Но этот волк-одиночка был исключением.

Бабах! Новый удар грома совпал с очередным звериным воем, только последний, казалось, раздался уже ближе.

— Уж не по моим ли следам идет волк? — В недоумении пробормотал витязь. — А я грешным делом думал, что ночные звери чуют меня за версту и обходят стороной.

Меховая поклажа, пропитанная дождевой водой, стала заметно тяжелее и Ратмир вновь перекинул ее за плечи, чтобы иметь возможность беспрепятственно озираться по сторонам. На бегу, втягивая ноздрями влажный воздух, он пытался учуять волчий запах, но ветер, непрерывно бьющий охотнику в лицо, только мешал.

Внезапно, в нескольких десятках шагов впереди небо засветилось ярчайшим голубым светом, ослепив витязя. Молния ударила в высокую сосну. Посыпались искры, и могучее дерево переломилось пополам. Моргнув несколько раз, чтобы отойти от внезапно ослепившей вспышки, Ратмир с ужасом увидел, как огромный ствол сосны падает прямо на него. Охотник бросился в сторону, но пышная хвойная волна, состоящая из сотен сосновых веток накрыла его и прижала к земле.

— Ох..., — только и смог произнести витязь.

Он лежал на мокрой земле, погребенный среди густых колючих ветвей совсем рядом от огромного ствола. Шевелиться совсем не хотелось. Находясь в состоянии шока, Ратмир внимательно разглядывал шершавую сосновую кору, покрывающую наполовину утопленный в земле ствол лесного гиганта.

— Вот это удар, — прошептал охотник. — Слава Богу, я не оказался под этим бревном.

Пошевелившись, витязь убедился, что руки и ноги целы, а значит нужно выбираться из-под упавшей макушки сосны. Он перевернулся на живот и, раздвигая руками колючие ветви, пополз к выходу из, чуть было не похоронившего его, хвойного капкана. Ратмир замер.

Сквозь прорехи между ветвями он разглядел волка. Животное медленно вышло из чащи и остановилось всего в нескольких шагах от поваленного дерева. Зверь — размером со взрослого медведя. Его слежавшаяся, воняющая псиной, шерсть была светло серого цвета, а лапы с черными когтями оказались ничуть не меньше головы витязя. Волк затряс своим мощным торсом, стряхивая с себя воду, затем посмотрел в небо, словно ожидая окончания ливня, и несколько раз втянул ноздрями воздух. Но видимо капли дождя попали ему прямо в нос и он быстро затряс головой, пыхтя и фыркая, в попытках избавиться от ненужной влаги.

Внезапно, зверь замер и повернул голову в сторону охотника. Ратмир почувствовал, как мокрые волосы у него на голове зашевелились. Он поспешил уткнуться лицом в грязь, только чтобы не встретиться взглядом с жутким исполином. Всего мига хватило, чтобы разглядеть страшные глаза животного. И это были не волчьи глаза. В середине бледно-желтых белков виднелись два угольно-черных зрачка.

— Человечьи глаза, — в ужасе прошептал охотник, с насмешкой вспоминая, как он когда-то с гордостью называл себя хозяином леса.

Истинный хозяин стоял сейчас перед ним: огромный, лютый, с глазами, светящимися разумом. На Смоленском погосте витязь убедился, что сумрачные существа бывают не только упырями, но и гнусными слабыми пожирателями мертвечины. Здесь же, в ночном лесу под шквальным ветром и сильным ливнем, он вдруг осознал, что с ним делят ночь и такие, поистине ужасные и могучие создания. Недаром волк преследовал его, чувствуя свое превосходство в силе и скорости.

Тем временем зверь медленно повернул огромную мохнатую голову в другую сторону и неторопливо затрусил в лесную чащу. Ратмир, будто почувствовав, что опасность миновала, поднял, перепачканное грязью лицо и осторожно огляделся по сторонам. Над лесом по— прежнему раздавались мощные раскаты грома, вокруг сверкали молнии, а ливень стоял стеной.

— Если этот лес — дом для зверя, то мне лучше убираться подобру— поздорову сейчас, под прикрытием бури, — резонно рассудил охотник и полез прочь из своего убежища.

Оглядевшись по сторонам, витязь нашел гигантские следы животного, ведущие в чащу и что есть мочи рванул в противоположную сторону. Ратмир сердился, что ему пришлось бежать подальше от известного ориентира — реки Днепр, но здравый разум и страх перед неведомым и крайне опасным зверем подсказывали — так будет лучше.

Несколько раз он останавливался и вслушивался в звуки ночи, силясь разобрать сквозь шум ветра и дождя, волчий вой. Но, кажется, зверь потерял след. Ближе к рассвету, воин вынужден был остановиться и подготовиться к дневке. Натаскав целую гору толстых, сломанных ураганом ветвей, хвои, сырого мха, он соорудил подобие шалаша. Затем внимательно оглядел свое убежище, законопатил крупные и мелкие щели мхом и листвой, разобрал поклажу и полез внутрь, укрывшись с головой сырой звериной шкурой.

Сон не желал приходить. Ратмир, испытывая нервное возбуждение, не мог выбросить из головы глаза зверя. Периодически впадая в тревожную дрему, он вздрагивал, прислушиваясь к звукам леса.

— Что если это был один из старых богов? — размышлял витязь. — Негоже было насмехаться над ними. Ливни и молнии. Ни Перун ли Громовержец приходил по мою душу? Что, если он, обратившись в волка, захотел проучить меня за дерзость?

Ратмир резко распахнул глаза. Вокруг клубилась непроглядная тьма, в которой даже он, способный видеть ночью не хуже кошки, не смог ничего разглядеть. Наконец, проснувшись окончательно и упрекнув себя в безграничной глупости, он сбросил с головы покрывало. Мир бурно ворвался в сознание воина. Оглядев изнутри свое нехитрое убежище, он полез наружу.

Буря закончилась днем, когда неспокойный Ратмир все же забылся тревожным сном. Лес пах сыростью и гарью. Ночные жители выползали из своих нор и дупел, чтобы наверстать пропущенный из-за непогоды вчерашний день. Гомон стоял неимоверный. Охотник с улыбкой слушал привычные и приятные уху звуки суеты зверюшек.

— Надо идти... наугад, — опомнился он. — Рано или поздно я окажусь у селища. Но прежде нужно поохотиться. Только бы не натолкнуться на волка-Перуна.

Две ночи спустя Ратмир вышел из леса к неведомой ему реке, на берегу которой стоял город.

— Здесь я смогу подкрепиться и разузнать, как добраться до Киева, — обрадовался он, наконец, чувствуя некую определенность.

Витязь вышел на большую дорогу, ведущую от речных построек к городским воротам. Тут и там, на широких, но будто брошенных полях окружающих город, чернели обгоревшие остовы крестьянских изб. И только в нескольких десятках недавно отстроенных домов, тускло поблескивали огоньки лучин, едва пробиваясь сквозь мутные пластины слюдяных окошек.

Ратмир ускорил шаг. В его душе родилось двоякое чувство. С одной стороны он обрадовался, что выбрался к людям и нашел город. С другой — город этот находился в плачевном состоянии. Судя по внешнему виду множества сгоревших домов, здесь произошло что-то значимое. Не иначе, как битва.

Выводы воина подтвердились, когда он подошел ближе к воротам. Одна из высоких деревянных башен оказалось разрушена и сожжена дотла. А в стенах, сооруженных из толстых неотесанных бревен, повсюду зияли прорехи. Ров, доверху заполненный черной водой, забился множеством камней и стволов поваленных деревьев.

— Да..., — задумчиво протянул охотник. — Сей город явно брали приступом...

Недалеко от деревянного моста, ведущего к запертым воротам, стоял очередной крестьянский дом. Его обгорелые стены и отсутствующая крыша говорили о том, что и он был разграблен, сожжен и брошен во время осады города. У одной из стен избы сидел старик.

Ратмир медленно подошел к старцу, чтобы разглядеть его получше и узнать, что же произошло в этих местах. Незнакомец, в почерневшей от времени рваной рубахе, молча сидел на земле, опершись спиной о стену дома. Его длинная седая борода, забитая всяческим мусором, свалялась и рваными клочьями покоилась на изможденной груди старика. Круглая, лысая голова отражала лунный свет, льющийся с чистого неба.

У старика не было глаз. Два черных пятна отчетливо виднелись на бледном сером лице незнакомца.

— Ему выжгли глаза, — с сочувствием подумал охотник.

Ратмир, будучи воином, повидавшим немало к своим двадцати пяти годам, не раз видел, как супостаты, вторгавшиеся в земли, принадлежащие Великому Новгороду, разоряли деревни: убивали мужчин, женщин, детей. Некоторым извергам доставляло удовольствие калечить своих пленников. Их били батогами, четвертовали, оскопляли и ослепляли.

Не было секретом для витязя и то, что его братья — дружинники нередко сами выступали в роли мучителей, плененных ими врагов. Одним из способов изувечить человека являлось ослепление. Воин-палач клал железный прут в жаркий костер. Когда металл накалялся добела, мучитель вытаскивал прут из огня и выжигал глаза жертве. Невыносимая боль и пожизненное увечье не оставляли никаких шансов несчастному на дальнейшую нормальную жизнь.

Охотник пыток не любил. Он не испытывал удовольствия при виде страданий побежденных врагов, предпочитая убивать их на месте во время сечи. "Пленники мне не нужны" — размышлял он. Этой ночью, глядя на изувеченного старца, Ратмиру стало жаль несчастного.

— Похоже, я еще не совсем озверел, — усмехнулся про себя витязь, испытывая чувство сострадания. — Мне его истинно жаль...

Бросив свою ношу на обочине дороги, охотник подошел к избе и умостился на землю рядом со стариком.

— Здрав будь, отче! Отчего не спишь в такой поздний час?

Старик встрепенулся. Он, погруженный в свои тяжкие думы, все-таки задремал и не расслышал, как подошел незнакомец.

— И тебе привет, — просипел наконец старец и громко раскашлялся.

— Ты никак захворать задумал, — ровным тоном продолжал Ратмир. — Ночи ныне сырые, а ты на голой земле сидишь. Не боишься?

— А чего мне бояться, сердечный? — Закончив кашлять, ответил старик и вытер рот тыльной стороной ладони. — Я много повидал в своей жизни, а больше не смогу. Можно и помирать, но в родной хате.

Воин обратил внимание, как во время кашля у старика на губах запузырилась кровавая пена.

— А ведь его и вправду мучают сильные хвори, — подумал Ратмир, рассматривая кровавый след на руке калеки.

Кровь старца казалась охотнику непривычно черной, словно мертвой. Такую кровь пить опасно. Кто знает, что может произойти с тем, кто ее вкусит. Не смотря на нарастающий голод, витязь решил не торопить события и как следует расспросить слепца о здешнем городе.