— Всё сделаем, — отозвалась Алия.
— Хорошо. Лей, как наш гость, которого мы "случайно" заперли в кладовке?
— Ведёт себя тихо. Практикует "дыхание змеи". Это одна из самых сложных техник в боевых искусствах. Сам не владею. Знаю лишь в теории. Его ищут слуги Баолинь. Но делают это, не поднимая шума.
— Узнал что-нибудь о его прошлом?
— Немногое. Раньше его звали Ишикара Линшен. До недавнего времени старший сын и наследник уважаемой семьи. Был одним из лучших учеников школы "Серебряного ветра". Несколько дней назад к дому семьи Ишикара пришел мужчина, который когда-то давно служил у них. Упал на колени и стал громко каяться, что совершил страшный грех. Поддался чарам безнравственной женщины, которую его добрый хозяин считает своей женой. Утверждал, что Линшен, на самом деле, его сын. Якобы изменница сама призналась в этом. Его двадцать лет мучила совесть, но сейчас он решился открыть правду. Глава семьи приказал избить этого "раскаявшегося грешника", но тот твердо стоял на своём. После чего Дэмин Ишикара приказал слугам схватить его жену и допросить. Женщина умерла. Линшен считает, что его мать предпочла уйти из жизни, не вынеся позора. После чего любимая наложница господина начала рассказывать всем, что самоубийство бывшей хозяйки дома лишь доказывает её вину. Что сама жизнь Линшена — несмываемый позор, из-за которого пострадают настоящие дети их господина. Дэмин Ишикара велел схватить старшего сына. Лично избил его. Велел заковать в колодки и провел по всей столице за своей лошадью, громко объявляя, что этот человек больше не часть семьи Ишикара, а раб, достойный лишь самой грязной работы. Сына же с таким именем у него нет и не было. После чего отдал поводок слуге и велел продать его в Золотой Город за один медяк. Сам же господин Дэмин вернулся домой и на следующий день устроил пышную свадьбу со своей наложницей — матерью Баолинь. Дальше вы и сами знаете.
— Линшен очень зол?
— Шесть лет службы за один медяк. Это очень жестокое оскорбление, даже, если забыть, что отец, фактически, убил его мать. Он хочет утопить род в крови, убить всех, кто был причастен. Но ещё больше он желает восстановить свою честь и вернуть утраченное. Сейчас он не может использовать даже личное имя.
— Поговори с ним.
— Уже. Шен согласен, действительно, на всё.
— Отлично. Ая, сходи к старшей управляющей и скажи, что девушек я отпускаю домой, мне же с сегодняшнего дня будут служить Лей и Шен. Других слуг пока не надо. И позови её выпить со мной чая, если она захочет проведать пятого принца.
— Да, госпожа.
Я поправила одеяльце, укрывающее моего сына. И подошла к окну. По мутному стеклу, ограждающему нас от уличной прохлады, стекали капли воды.
Дождь.
Поздняя осень, всегда, пора плохой погоды.
Эту бурю пережить бы, а дальше будет легче.
Нас ждёт первая крупная интрига. Пока что против Баолинь. Мне очень нужен человек, который когда-то был ей братом. Аристократ. Воин. Тот, кто понимает, чем живут люди за пределами Золотого Города. Это может быть очень полезно в будущем. Поэтому надо сделать так, чтобы ей стало не до моего нового слуги. И чтобы она меня и дворец Белых Лилий по широкой дуге обходила.
На следующее утро я оделась очень скромно. Никаких украшений. Никакого макияжа. Тут, конечно, было не принято до неузнаваемости разрисовывать лица, но растительная косметика распространена, достаточно, широко. Пудра. Помада. Духи. Тени для век.
Сегодня я должна выглядеть жалкой.
Чтобы гнев главы гарема обрушился на головы других.
Императрица сегодня находилась в дурном расположении духа. Это было заметно по капризному выражению на холёном лице и нервным движениям рук.
Я старалась не отсвечивать, прятала глаза и притворялась предметом мебели. До слов Баолинь:
— Матушка, что нам делать? Наш господин в ярости. Сестра Мейлин оскорбила его. Как такая дерзкая и невоспитанная женщина может растить принца? Не лучше ли передать ребёнка более достойной?
— Прошу императрицу простить, что говорю без разрешения, — я поднимаюсь со своего стула и становлюсь на колени перед ней, изо всех сил притворяясь смиренной. — Я сожалею, что разозлила моего господина. Но у меня не было выбора. Вина же за произошедшее лежит на той, что сейчас бросает незаслуженные упрёки. Стремительные и сильные схватки у меня начались, когда я гуляла возле её дворца. Мне было так страшно и больно. Ведь это мои первые роды. Я со слезами на глазах умоляла сестру помочь мне. Просила послать слуг за целителями. Но она этого не сделала и время оказалось безвозвратно упущено.
— Я послала, но их не было, — отмахнулась от меня Баолинь, не понимая, что этим бросает первую ветку на собственный погребальный костёр. Потому как, да, жизни наложниц, которые не сумели заполучить любовь Императора, не стоили и серебряной монеты, но жизни принцев бесценны. А в родах без целителя могла пострадать не только мать, но и дитя. И такое поведение, как минимум, является небрежением.
— Матушка, рассудите нас. Разве не должна наложница Баолинь была пойти к сестре Шанэ? Слуг во дворец Весенней тишины не пускали. Но кто бы посмел остановить наложницу Императора? Разве не могла она сообщить об этом вам? Почему эта безжалостная женщина не сделала ничего? Прошло много мучительных часов. Помощи не было. Со мной оставались лишь мои верные слуги. И я пообещала Великой Матери: если у меня родится здоровое дитя, то буду жить тихо и скромно, отдавая всю себя ребёнку, и не стану искать внимания Императора. Богиня ответила на мою молитву. Теперь я не могу не исполнить этот обет. Потому что это навлечет беду на моего драгоценного принца.
Смахиваю слёзы, что набегают на глаза. Нет, не от страха и жалости к себе. Всё-таки родила совсем недавно и стоять на коленях, скажем так, крайне неприятно. Но я сейчас и должна выглядеть сломленной, жалкой. Чтобы Императрица думала, будто восьмая наложница её сына в том день, оставшись одна обезумела от боли и страха. И потому пообещала Богине столь великую плату за помощь.
— Баолинь проявила небрежность и легкомыслие, — произнесла Императрица холодно. — Я подумаю над её наказанием.
Ну, уж нет. Мне надо эту особу нейтрализовать, хотя бы на какое-то время. Поэтому продолжаю давить.
— Матушка, я не хотела говорить, чтобы не расстраивать вас, но не могу больше скрывать горькую правду. У этой женщины давно зрел злой умысел. Она желала, чтобы после моей смерти Император отдал ей моё дитя. Ведь за столько лет наложнице Баолинь не удалось забеременеть. Сегодня же, презрев всякий стыд, нарушая вековые традиции она посмела заговорить с вами о том, чтобы забрать у меня пятого принца. Хотя из-за её бездействия он чуть не умер. Матушка, я умоляю о справедливости. Если бы со мной во время родов был настоящий целитель, я бы смогла продолжить служить моему господину. Но из-за неё в моей жизни не может быть иной радости, кроме моего принца, которого она хочет отнять.
Последние слова повисли в воздухе. Наложницы за красивыми расписными шелковыми веерами скрывали злорадные усмешки. Здесь ни у кого нет друзей. Лишь враги. Могут быть временные союзники. Но падению одной всегда порадуются остальные, даже, если мгновение назад звали её любимой сестрой.
Императорский гарем — место повышенной конкуренции само по себе. А если вспомнить, что каждые полгода он пополняется новой красавицей, то будущее многим видится в мрачных тонах и они спешат привлечь внимание Императора сейчас — пока они молоды, красивы и соперниц не так много. Сейчас же из игры, точно, выбыла восьмая наложница. Нужно лишь немного подтолкнуть и то же самое произойдет с четвертой — с той, кому Император так благоволит. И тогда Император, возможно, станет уделять больше времени бездетным наложницам.
Первой с места поднялась Эйран и встала на колени, тихо проговорив:
— Матушка Императрица, сестрица Мейлин говорит правду. Я слышала своими ушами, когда гуляла со служанками по Золотому Городу, как наложница Баолинь, обедая с Императором в саду дворца Ясного Разума, уговаривала его отдать ребёнка наложница Мейлин ей. Конечно, тогда речь шла о принцессе, но это доказывает, что у неё был умысел. Умоляю о справедливости.
Потом встаёт Интай и, также, опускается на колени. Ее голос громко разносится по сводам главной зады дворца Сыновнего Почтения:
— Мы уже потеряли сестру Джи умерла в родах вместе с первым принцем. Мы потеряли первую принцессу и четвертого принца. И лишь самоотверженная клятва сестры Мейлин помогла нам сохранить жизнь нашего бесценного пятого принца. Мы, ведь, все женщины. Нужно иметь каменное сердце, чтобы навредить своей сестре в родах.
Во время этой речи встают со своих мест Роулан и Лании, ничего не говоря, но показывая, что присоединяются к сказанному.
— Матушка, то, что пережила сестра Мейлин — немыслимо, — говорит наложница Шанэ. Со своего кресла она не встаёт. Но наложнице второго ранга можно. От неё я получить поддержку не ожидала. Она же и так считается главной любимицей Императора. Хотя, если вспомнить, что все целители у неё во дворце были, тогда понятно. Ей нужно показать, что она в сговоре с Баолинь не была. — У меня сердце разрывается от мысли, что я невольно стала тому виной. Но я не знала, что в моём дворце находятся все целители Золотого Города. Ах, Баолинь, наши дворцы, ведь, так близко. Почему ты не пришла ко мне? Почему не рассказала обо всём? Тогда роды нашей сестры прошли бы хорошо.
— Она не желала, чтобы эти роды прошли хорошо, — произнесла Сян печально. — Я, тоже, слышала, что наложница Баолинь говорила Императору, что она хочет воспитывать ребёнка сестры Мейлин, но не придала этому значения. Теперь я об этом очень жалею. Мне нужно было обратить внимание на её слова и донести их до вас. Матушка, разве может такая подлая женщина, которая подвергла опасности жизнь принца служить Императору?
Баолинь, поняв, что дела плохо, рухнула на колени рядом со мной, заголосив:
— Матушка Императрица, это клевета. Я никогда не посмела бы желать смерти никому из моих сестёр или принцу. Я, просто, растерялась, не зная, что мне делать. Мне стало дурно, от переживаний за сестрицу Мейлин. Я лишилась чувств и слуги долго не могли привести меня в себя. Прошу, поверьте мне.
— Ты так слаба, дочь моя? — Императрица говорила ласково, но у меня мороз по коже побежал от ее тона. — Это нужно исправить. Я велю целителям приготовить для тебя специальные снадобья, чтобы восстановить твои силы. Разрешаю тебе оставаться в твоём дворце. Не нужно приветствовать меня по утрам и служить Императору, пока твоё здоровье не восстановиться. Думаю, года будет достаточно. А чтобы ты не скучала всё это время, можешь тысячу раз переписать "Наставления для молодых жён". Если ты не будешь соблюдать предписанные для восстановления здоровья, требования целителей, твоя болезнь может продлиться и дольше.
Домашний арест и чистописание. Не слишком суровое наказание, как по мне. Но Баолинь разразилась рыданиями и просьбами о пощаде.
Впрочем, её можно понять. Император сейчас благоволит ей. Зовёт провести с ним время. Дарит подарки. А за столько времени о бывшей любимице может и забыть. Ведь новые красавицы уже наступают ей на пятки. Эйран из кожи вон лезет, чтобы занять её место. А за этот год, что она проведёт в заключении, появятся еще две.
— Мейлин, — уже мягче обратилась ко мне Императрица. — Думаю, мой сын простит тебя, когда узнает причины. Обещания, данные Высшим, нужно держать. Особенно, если они были даны в минуты отчаяния. Иначе, это может навлечь их гнев не только на тебя саму. Ты поступила правильно. Я навещу нашего пятого принца, когда ему исполнится сто дней. Хорошо заботься о нём.
Глава 17
Я всегда боялась повторить судьбу моей матери. И это не подростковый бунт против родительского сценария. У нее, действительно, была плохая жизнь.
Ранний залёт от мужчины, который никогда её не любил. И которого, будем, уж, честны, она, тоже, не любила. Просто, завидовала старшей сестре. Был бы ей нужен мой отец, если бы он не страдал по тёте Вере? Сомневаюсь.
Кстати, может быть, именно, поэтому она так спокойно относилась к нашей взаимной с Катериной ненависти? Потому что считала такие отношения между сестрами нормальными?
Пелёнки вместо учёбы. Она даже школу нормально не закончила, что уж об институте говорить?
Роль вечной жертвы.
А что у меня? Неоконченные девять классов. Но даже те знания, что имеются, тут и применить негде.
На руках ребёнок, который не нужен кому-то, кроме меня и моих слуг, уже, точно, ставших семьёй. То есть, конечно, он нужен всему этому миру. Только сам мир об этом не знает.
Хотя, времени для учебы и самосовершенствования у меня оказалось более, чем достаточно. Мне же не надо стирать, убирать и готовить. За наведением красоты, в отличие от других наложниц, я проводила минимум времени. Это им жизненно необходимо быть прекраснее весенних цветов, чтобы привлекать внимание господина, а у меня другие приоритеты.
Лекарственные травы, анатомия, основы экстренной помощи от Лея.
Шитьё и вышивание с Аей.
Икебана и азы ювелирного искусства с Рией.
Но больше всего времени я проводила с Шеном. Игра на цитре. Игра на пипе. Игра на флейте. Стрельба из лука. Метание ножей. Каллиграфия. Стихосложение. История. Экономика. Законодательство.
Обычно, девушкам эти дисциплины преподавали в весьма урезанном виде. Такая программа, скорее, была рассчитана на юношу из благородной семьи. Но Шен учил меня всему, к чему я проявляла интерес. Не споря. Не задавая идиотских вопросов по типу: "А зачем тебе эта муть, милая девочка?"
Даже без высказываний о том, что не женское это дело — науки изучать, обошёлся. Хотя, в способности мои, верил мало. Ничего не говорил. Ибо сказать такое наложнице второго ранга — грубейшее нарушение всех мыслимых и немыслимых норм этикета. А он, как мальчик из приличной семьи на такое бы не пошёл, ни за что на свете. Хорошие манеры были в него вбито намертво. Но у Шена очень выразительный взгляд. И все мысли на смазливой мордашке написаны, когда он не держит высокомерную аристократическую маску.
Но мои учителя, в той — прошлой жизни, тоже в меня не верили. Куда такой, как я учиться в школе с физико-математическим уклоном? И намекали про специальную.
Ну, не рады были в том чудесном месте девочке из неблагополучной семьи.
Даже мамочку мою вызывали на беседу, когда я в первом классе была. Только, возить меня через полгорода она желания не имела. Ее вполне устраивало то, что я в свою школу сама хожу. А потому, она сказала, что меня переводить никуда не будет. Пусть исключают, а тогда — обязательно меня хоть в коррекционную школу, хоть в детдом определит, если надо будет. Но до тех пор, будьте добры, учить и не дёргать несчастную многодетную мать по пустякам.
Да, только, исключить они меня не смогли. Школу я не прогуливала. Дисциплину не нарушала. И даже программу худо-бедно осваивала. Да, на тройки. Но, можно подумать, что все там отличниками были. А по итоговым контрольным у меня, так, вообще, четверки имелись.
