-Мы искали тебя тогда, Вигдис! — добавил Форк.
-Зачем?
-Хотели сказать, что мы с тобой, что не все люди такие! Что мы хотим помочь...
Вигдис с горечью поглядела на них — молодых, красивых, влюбленных. Счастливых. Их отравляла ненависть. Они — люди по праву рождения — уже вступили на путь, который почти до конца прошла сама Вигдис. Если их не остановить, они тоже станут волками. Волками в человеческой коже. Людьми только внешне. Спасти человека. Спасти человека! Спасти Человека!!! И даже двоих Человеков.
-Эгил! — окликнула она начальника охраны.
Вызванный ею воин тронул коня, подъехал к ним и, не спешиваясь, вопросительно посмотрел на хозяйку.
-Веди бригаду до переправы. Там ждите меня. Если к сумеркам меня не будет, не ищите. Продолжайте путь. Если... меня не будет к вечеру, князем будет Райвир... Да, дайте коня девушке — она едет с вами. Ее зовут — Нита. А мы с молодым человеком прогуляемся немного.
-Возьми охрану, княгиня!
-Нет, Эгил. Не надо. Это же мои родные места! Я тут каждый куст знаю. Что мне может грозить?
-Но ты же сама...
-Вот ты о чем? — перебила его Вигдис. — Нет, дружище. Если что, мне не только охрана — вся бригада не поможет. Иди. Не беспокойся за меня. Я вернусь... Это я так, на всякий случай... И Ниту береги.
Воин покачал головой с неодобрением, но подчинился.
-Княгиня, Форк не пойдет с тобой один! — прозвенел голос Ниты. — Только со мной.
Вигдис с интересом поглядела на девушку.
-Приревновала? — с легкой насмешкой спросила она.
Нита залилась краской. Но упрямо повторила:
-Он не пойдет с тобой один! Ваш разговор не состоится без меня.
Княгиня удивленно подняла брови.
-Да? А ведь приказываю здесь я! И я могу заставить тебя остаться.
-Можешь, — мгновенно успокоившись, согласилась Нита. — Это будет означать, что Форк снова оказался прав: той Вигдис, которую мы знали, больше нет. Она забита насмерть камнями. Или погибла в бою уже потом.
"Снова! — пронеслось в голове княгини. — Второй раз эта девица повторяет вслух ее мысли. На сей раз и вовсе дословно! Что это значит?"
-Прав, говоришь? — усмехнулась она вслух. — Посмотрим! Пойдешь с нами. Но идти вы будете порознь: сначала я хочу поговорить с каждым из вас наедине. Форк! Пойдешь к белому валуну. Жди нас там.
Парень мгновение поразмыслил, глядя княгине в глаза, кивнул, обменялся быстрыми взглядами с Нитой, одел свой дорожный мешок, подхватил мешок подруги, повернулся и быстро зашагал в лес.
-Ну что, пойдем? — предложила Вигдис.
-Пойдем.
Они шли по знакомой обеим тропинке. Молчали. Казалось, что обе боялись нарушить молчание, чуя важность предстоящего разговора. А, может, слушая лесную тишину.
Удивительная это штука — лесная тишина. Она оглушает, чуть вступишь под зеленый полог листвы. И, лишь мгновение спустя, начинаешь различать звуки, составляющие эту тишину: треск веток, шорохи, шелест листьев, скрип и хруст сухих веток... Крик сойки... Мерный стук дятла... И, почти на грани слышимости, дальний речной плеск... Из мириадов звуков складывается эта тишина. И, несмотря ни на что, остается тишиной.
-Значит, все же приревновала? — нарушила молчание княгиня.
-А что, есть основания? — с вызовом спросила Нита.
-А ты как думала? — усмехнулась княгиня. — Такого парня отхватила! Не многовато одной?
-В самый раз! У тебя и вовсе — бригада. Не многовато одной?
Вигдис расхохоталась.
-А если серьезно? — спросила она, вытирая слезы, выступившие от смеха. — Зачем тебе присутствовать при нашем разговоре?
Нита метнула быстрый взгляд на Вигдис.
-А что, ревности не достаточно?
-Нет. Ты — не дура. И знаешь, что я тоже не дура. Так что же?
Девушка остановилась. Княгиня, пожав плечами, встала перед ней и повторила:
-Что же?
Нита впервые с момента встречи улыбнулась и объяснила:
-Княгине Сопротивления не о чем секретничать с человеком, которого она видит в первый раз за восемь лет. Не так ли?.. А вот Вигдис, жившей некогда в деревне Белый Ключ, есть о чем поговорить со своим земляком.
-Ну и что?
-А то, что если Вигдис рискует жизнью, чтобы поговорить с земляком наедине, то и девушке этого земляка тоже есть о чем потолковать с Вигдис.
-Может быть ты знаешь, о чем?
-Может быть.
-А с чего ты взяла, что я жизнью рискую?
-Это ты взяла, Вигдис. Не я.
Княгиня тяжело вздохнула.
-Не тот у нас с тобой разговор выходит. Ты, кажется, меня врагом считаешь? Неужели из-за Форка? Ну не буду я его отбивать у тебя. Слово даю. Веришь?.. Вы мне оба нужны, Нита. И вместе.
-Зачем?
-Не знаю, — пожала плечами княгиня. — Наверное, интуиция подсказывает. А что касается "той Вигдис, которую мы знали, больше нет. Она забита насмерть камнями. Или погибла в бою уже потом", то ты права. Той — уже нет. Только по иным причинам. Восемь лет — немалый срок, девочка. Для вас — людей. Для нас, волков, это — целая жизнь. За эти годы у меня родилось и выросло двое сыновей, у них выросли дети... Недавно моя внучка принесла тройню... Знаешь, — улыбнулась Вигдис, — такие хорошенькие дети! Глаз не оторвешь! Серенькие, пушистые. А глазки черненькие... Прелесть... И всех мамой называют. И Стельви, свою маму, и Мийру, свою бабушку, жену Вирста, сына моего, и меня тоже... Глупые они еще совсем, маленькие... Тебя тоже мамой назовут, когда познакомятся... Если понравишься...
-Понравлюсь, — ответно улыбнулась Нита. — Я люблю детей... Постой, Вигдис! Вирста, говоришь? А отец их кто? Ренно?
С ее лица сползла улыбка. Девушка помрачнела, закрыла глаза... и повторила:
-Понравлюсь. Выбора у меня не будет... И мамой они меня будут называть... Должен же быть кто-нибудь, кого можно назвать мамой!..
Вигдис похолодела. И машинально задала вопрос, пожалев об этом мгновение спустя:
-Когда?
Нита вздрогнула, открыла глаза и вскрикнула:
-Нет! Пожалуйста, Вигдис, не спрашивай меня! Я не могу, не хочу. Это — больно. Это — страшно.
-Не буду, успокойся, — с трудом прошептала княгиня, притягивая к себе девушку. Та ощутимо вздрагивала.
Не сразу удалось Вигдис успокоить Ниту. За это время она и сама пришла в себя, и, как ни в чем не бывало, предложила:
-Пойдем? Форк заждался, поди, у белого валуна-то! И времени у нас немного...
Форк сидел, привалившись к белому валуну, и спал.
Княгиня знаком приказала девушке молчать и не двигаться с места, а сама неслышно пошла к нему. Нита могла бы поклясться, что княгиня не издала ни единого звука, однако когда расстояние между парнем и Вигдис сократилось до тридцати метров, он произнес, не открывая глаз:
-Долго вы шли! Что, через Девичий затон добирались?
-Неплохо, Форк! — признала княгиня, пропуская мимо ушей иронию. — Нет, не через затон. Просто приятная беседа хороша не на ходу. Э-э-э, Форк! А что, приходилось бывать в затоне?
Форк даже глаза открыл. На его лице светилось смущение: подсмотреть за купанием девушек было заветной мечтой всех деревенских парней с двенадцатилетнего возраста. Вот только никто из них не решался на этот подвиг — боялись.
Не отвечая, Форк вскочил на ноги, забросил за спину свой мешок и поинтересовался:
-Что, мой черед для беседы?
-Твой, Форк, твой. Нита! Иди вперед, жди нас на поляне у трех сосен.
Девушка, не раздумывая, забрала свой мешок, кивнула княгине, коснулась пальцем плеча своего кавалера и легко пошла в указанном направлении. Форк проводил ее удивленным взглядом: впервые за долгие годы она приняла решение, не посоветовавшись с ним.
Когда она исчезла из виду, Форк повернулся к княгине и спросил:
-О чем вы говорили?
"Однако!" — удивилась про себя Вигдис, но сдержала раздражение. Легко и не раздумывая, она принялась врать:
-Ну, ты ведь не считаешь, что двум женщинам так-таки и не о чем поговорить? И не все, о чем говорят женщины — для мужских ушей предназначено.
Форк усмехнулся и покачал головой:
-Хорошо. А теперь скажи мне правду, пожалуйста!
Княгиня, разумеется, никогда не стремилась походить на легендарных властителей древности, сидевших в беломраморных дворцах на золотых тронах. Она была проста в обращении, вся армия звала ее по имени... Но к подобному обращению она не привыкла. Кроме того, она совершенно не выносила, когда на нее давили.
-Что ты в нее вцепился, а? — рявкнула она. — Какого йотуна ты контролируешь каждый ее шаг? Она взрослая и очень неглупая девушка! Она сама способна позаботиться о себе!
-Княгиня, — осторожно начал Форк. — Ты просто не знаешь...
-Знаю, парень! — перебила Вигдис. — И что?..
Форк вздохнул и принялся объяснять:
-Ее уже хотели утопить, как ведьму. Она предсказывала будущее и все всегда сбывалось.
Теперь княгиня заинтересовалась всерьез, и снова перебила парня:
-Это мне знакомо... И что помешало?
-Странствующая знахарка помешала. Она сказала им: "А если ее устами глаголют боги? Великая кара грозит грешникам, поднявшим руку на вестницу богов!"
-А ее саму не хотели убить?
-Она исцелила трех человек. Все знают, что зло и ведьмовство не могут целить! Ей верили... Ну и с тех пор я стараюсь не дать ей предсказывать...
Княгиня понимающе кивнула:
-Ясно. Можешь отдохнуть от работы: у нас ее не утопят. Мы, волки, не боимся, а наши люди ко всему привыкли. Нас ведь так мало, Форк. Пятый десяток лет идет война, мы ходим по краю, без всяких шансов на успех... Мы хватаемся за любую возможность...
Парень уставился на княгиню, будто только что ее увидел. Вигдис не поняла:
-Что случилось?
-Странно слышать из уст человека — "мы, волки"!
Княгиня покачала головой:
-Я не человек. Я волчица-оборотень.
-Знаю... — не очень уверенно ответил парень. — Но сейчас ты выглядишь, как человек. Никто не отличит.
-Это вы, люди, не отличите. А зверье лесное отличает в любом облике. Видимость это все, Форк, — вздохнула княгиня, тыкая пальцем себе в грудь. — Видимость. Зверь я, Форк. Монстр, кровожадное чудовище, людоед. Эти, в деревне, — мотнула она головой себе за спину, — были правы.
-Не они ли сделали тебя такой? — спросил парень, глядя в глаза Вигдис.
-Может быть... — пожала плечами она. — Но и моя вина тут немала... А что, скажи-ка, Форк, честно: не боишься? Или не веришь моим словам?
-Верю, — ответил Форк, подумав. — Но не боюсь. Может, потому, что чую: не причинишь ты вреда ни ей, ни мне...
"Может..." — отметила про себя княгиня и быстро спросила:
-А еще?
-А еще я более опасаюсь людей, чем волков! — прямо ответил парень.
Вигдис невесело рассмеялась. А потом пояснила:
-Я хоть по рождению — волчица. А ты, сын человечий, с чего — волк?
-Не они ли сделали меня таким? — мотнул себе за спину Форк.
-Может быть... — снова пожала плечами княгиня. — Только наших людей можешь не опасаться. И за девушку свою не бойся. Им до фонаря — ведьма ли, безумная ли. Только б на нашей стороне была.
-Почему?
Княгиня остановилась, прошлась по прогалине, погладила кору редкой в этих северных краях березы... И вдруг прижалась к березе, обняла руками. И заговорила...
-Под богами ходим мы, парень. Под богами. Пятый десяток лет идет война. И против нас такая сила, что... Их раз в полста больше, чем нас. Найдут — прихлопнут, как комара. Так что... За соломину хватаемся... Любая помощь нам кстати. А еще...
-А еще? — повторил недавний вопрос княгини Форк.
-Еще... Насмотрелись они, парень, за эти годы. И привыкли ко всему. Чудес навидались, страха натерпелись... Не те они люди, что везде. Иные. И назовемся во-благовременьи мы — волки и люди — едино: вейрмана. Еще в те, незапамятные времена, когда не было войны, когда не топали по нашим дорогам сапоги черных солдат, сплелись судьбы людей и волков. Мечта и любовь, горе и смерть сплели их... А потом многие, очень многие люди и волки крепили этот союз... Арьерэ, Миэле, Гуннлауга, Хокона Эгирсона, Урмаза Грорсона, Илзе, Фергуса тонСпако я не знала — они погибли задолго до моего рождения. А вот с Вальдом Венре мне посчастливилось быть знакомой. И с Рольфом Вяйнесоном. И с Раннвейг Безумной.
-Арьерэ? Это жена легендарного князя Грауда Оддинга?
-Она самая. А Миэле была женой их сына... Шестнадцатилетняя деревенская девочка... После гибели мужа приняла она командование отрядом и оказалась талантливым и мудрым командиром. Если б не она, все бы тогда и кончилось. А Миэле так боялась! Ее не учили командовать. Сам ведь знаешь — чему учат девочек в деревнях!.. Она умерла, едва родив Безымянную... Ненадолго пережили ее Гуннлауг, Хокон и Урмаз — полководцы, служившие еще Грауду. Последний из них погиб в пятом году. Но именно они создавали единую армию волков и людей... Илзе... Она пришла к нам в шестом году и стала княгиней. Знаешь, Форк? Она была единственной княгиней, не умевшей держать меч в руках. Но она стала душой армии. Понимаешь? Она была доброй и заботливой. Она, пройдя через неимоверную боль и предательство, умела понимать боль других. Ее любили люди. И очень любили волки. Очень! Эта любовь окончательно спаяла нас с людьми... Она умерла от горя, узнав о гибели в бою всех своих детей... И Фергус — прославленный разведчик, нашедший когда-то Илзе и спасший ей жизнь. Он отомстил за ее смерть, убив императора. Проник во дворец, убил и сам погиб в бою с дворцовой охраной...
Княгиня снова вздохнула и продолжила:
-Я не зря говорила, что мы привыкли ко всему. Волков вообще ничего не пугает, а наши люди привыкли даже к колдовству. Вот Вальд Венре, например... Он был непревзойденным лучником, умевшим сделать семьдесят метких выстрелов в минуту.
-Сколько? — не поверил ушам Форк.
-Семьдесят! — отрезала Вигдис. — Сама видела. Он никогда не промахивался. Он один перебил однажды целый карательный отряд за считанные минуты. Говорили, что он был колдуном... Не знаю... Что-то он в самом деле шептал себе под нос перед стрельбой. А еще однажды он выстрелил в оленя, который успел скрыться за холмом. И попал.
-Это как? — снова не совсем поверил Форк.
-Выстрелил вверх. Стрела ушла по дуге и попала в цель как раз за холмом.
Форк задумчиво сказал:
-Ну, был он колдуном, не был ли, но лучником он был, видать, знатным. Жаль, что его больше нет. Я бы поучился... А почему ты назвала Раннвейг безумной? Кем она была?
Вигдис оторвалась от березы, прошла несколько шагов, села на траву спиной к парню...
-Она была последней, родившейся еще до Нашествия. Когда имперская армия брала штурмом столицу княжества, на ее глазах убили всю ее семью: мать, отца, младших братьев и сестер. А ее саму изнасиловали. И Раннвейг лишилась разума. Князь Ярре вывел ее из города. Она была очень доброй, ласковой и тихой. Только боялась стали, черного цвета, крови и темноты... Раннвейг молчала... С того самого дня молчала... Только песни пела порой. Она вырастила несколько поколений человеческих детей, чьи родители жили при ставке, и десятки поколений волчат. Только с ними ей было хорошо, она расцветала... Она их любила, лечила, учила... Она с ними играла... Она сама была ребенком...
