Роман о человеке по имени Мстислав

— Ээ..а собственно один из кого?

— Один из 'Йо ихмииса'*, но об этом никому кроме меня. Не переживай вскоре ты все поймешь. А пока тебе нужно восстанавливать силы и отдыхать. Кстати, сегодня вечером придет мастер заканчивать кувио воима*..ээ..— не сумев подобрать нужное слово, Ииро указал пальцем на татуировку на левой руке

-Ааа...татуировка.

— Да, татуировка. Это очень важно, поэтому не препятствуй мастеру. А сейчас мне нужно идти. Ты даже не представляешь сколько ты шуму поднял,— улыбнулся длинноволосый

— Ааа...

— А на все вопросы я отвечу позже, обещаю тебе, — перебил вновь меня Ииро и закрыл за собой дверь, оставив меня наедине с мыслями.

*Хераэтэ.. он айка оттаа лаэкитус — просыпайтесь..пора лекарства принимать

*Но, кутэн тиедат — ну, как знаете

*Оттаа. Джуода — Возьмите. Пейте

*Оннэкас — везунчик

*Йо ихмииса — дословно с языка сооме переводится, как ' ночные люди'

*Кувио воима — 'узоры силы'

* * *

* * *

* * *

Мастером оказался мужчина лет сорока пяти на вид, в наряде, напоминающем костюм. Приталенный сюртук, из выреза которого выглядывает белоснежный воротничок рубашки с шейным платком, узкие брюки, полусапоги. Мужчина что-то сказал на норманнском, из чего я понял лишь 'здравствуйте' и 'приготовтесь'. Он говорил ещё, но разобрать смысла речи я не смог, поэтому вспомнив наставление Ииро, стиснул зубы и решил не пренебрегать советами спасшего меня человека, приготовился терпеть.

А тем временем визитер, открыл небольшой кожаный саквояж, в котором обнаружилось множество сдвижным маленьких полочек, с какими-то разноцветными баночками, иголками, непонятными приспособлениями и пр. Мужчина повесил сюртук на спинку стула, закатал рукава, обнажив забитые татуировкой без единого свободного места мускулистые руки. Извлек из саквояжа странное устройство, вызвавшее ассоциацию со шприцем и заводным механизмом от часов-будильника, только у этого устройства ещё была удобная нефритовая ручка, матовая поверхность металлических деталей и полочка сделанная явно для установки на неё одного из тех самых пузырьков из саквояжа. Мастер минуты две покрутил настройки механизма, потом положил странное устройство на прикроватную тумбочку, застеленную похожим на очень тонкую светлую кожу полотном. На неё же водрузил овальное нефритовое блюдце все изрезанное символами подобными тем, что красовались у меня на левой руке, кинул пучок целебных, судя по запаху, трав, полил его вязкой маслянистой жидкостью из пузырька матового дымчатого стекла и зажигалкой подпалил его. Жидкость в мгновение всполохнула, объяв языками пламени высушенные травы, воздух наполнился запахом, горного луга, полыни и чего-то ещё непонятного, но очень пахучего, заставившего вспомнить ладан в храмах.

От резкого запаха невольно потекли слезы, я закашлялся, а мастер, методично проговаривающий какую-то мантру на все том же непонятном языке, влил мне в рот содержимое ещё одного пузырька. Жидкость на вкус оказалась горьковато-сладкая с хвойным запахом. Это помогло, я перестал кашлять, глаза перестали слезиться, а голова стала такая ясная, что, казалось, я мог сейчас обсчитать в уме сложнейшую задачу или обдумать длинную цепочку событий. В голове обрывками образов стали появляться казалось давно забытые воспоминания и я даже не заметил, когда мастер приступил к работе, а воспоминания тем временем кружились перед глазами словно картинки в синематографе, с тем лишь различием что были цветными со звуком и касались непосредственно меня...

Просторная комната со старинными портретами. В богато украшенных жирандолях расположились белоснежные, сейчас погашенные, свечи, а в канделябрах на журнальном столике горело несколько. Окутанная приятной уютной темнотой комната, наполняла чувством векового спокойствия и уверенности, в камине потрескивали разгорающееся поленья, лениво лизавшее их пламя нарастало и от него в комнате становилось тепло, несмотря на ненастную осеннюю погоду, бившую порывистым дождем по стеклам большого окна. На диване, обитом коричневой матовой кожей, сидели мужчина с ребенком лет пяти.

— ..своенравный и очень интересный народ, чужаков не жалуют, изредка торгуют с варягами, которые их так и называют 'андра', что в переводе значит 'чужие', а их страну величают 'андре ландер' или в переводе 'страна чужих'. Так северяне даже бывать не бывали в этой дивной стране никогда. Им лишь изредка в порт позволяли зайти и все. На том все сведения варягов о 'андра ландер' исчерпываются, но кое-чт...

— Яр, довольно тебе ребенку чушь городить,— выразительно глядя прямо в глаза темно-русому, крепкого телосложения мужчине, сидящему в кожаном кресле с ребенком на руках, сказала незаметно вошедшая женщина

— Да, ладно, Рин. Все уже, все,— как бы в примирительном жесте выставил руки он

— Не нужно ему этого ничего знать, да и рано ещё..— сказала светловолосая женщина с правильными чертами лица и ярко-голубыми бездонными глазами.

— Вот, малыш видишь, мама не хочет, чтобы я тебе рассказывал что-то о дивных 'чужаках', что в прошлом торговали с северными соседями. Ну, и правда хватит уже на сегодня, пошли спать,— подхватил тот, кого женщина называла Яром, ребенка и повел в детскую, укладывать спать. Но перед тем как ребенок закрыл глаза, его отец тихо произнес, оглянувшись за спину

— Видишь, мама не хочет чтобы ты этого знал...-мужчина задумался на миг и добавил,— а ведь все равно она скучает, впрочем как и я...

* * *

* * *

Дни текли однообразно. С утра зачастую будила та самая брюнетистая девушка, что была при мне кем-то вроде сиделки-надзирательницы и по совместительству медсестрой, звали её Лэя. Во время наших ежедневных бесед, сводившихся лишь к небольшому количеству фраз, когда она приходила ставить укол и давать очередную дозу лекарств или приносила еду, я стал различать некоторые отдельные слова. Лекарства погружали в сонливое состояние и поначалу я больше спал, нежели бодрствовал, организм требовал покоя для выздоровления своего непутевого хозяина. Пару раз наведывался доктор моложавый мужчина лет сорока на вид и тоже с длинными волосами. Это что здесь мода такая что ли? Все виденные мною мужчины были лишь длинноволосыми. Ладно, разберемся ещё.

По мере хода дней я чувствовал, как силы вновь наполняли меня и стал, не смотря на протесты Лэи, вставать и помалу ходить по комнате. Пока что выходить мне нельзя было. Ослабшее тело на ходьбу вопиюще протестовало и отдавало неприятными ощущениями при каждом шаге и если бы могло, то вообще бы кричало во весь голос, но я перебарывал и сопевшую на моё непослушание девушку, и вредничавший организм. С каждым днем я делал все больше шагов, всё новые упражнения. Ко мне вернулась привычка делать гимнастику по утрам. Ещё раз приходил мастер, как раз только стоило коже облезть на месте татуировки. Он вновь проделывал свои таинственные манипуляции с благовониями и загадочными мантрами. А вот Ииро все не появлялся, но я решил терпеливо ждать. Тем более что ничего другого мне не оставалось. Все окружающее меня пространство ограничивалось пределами комнаты, где я лежал, в которой я практически сразу обнаружил ванную комнату со всеми теми же плавными закругленными формами (никак тоже местная архитектурная причуда), прятавшуюся за дверью выполненной сдвижной и заподлицо со стеной, как и входная.

Единственное отличие было то, что эта дверь запертой не была. Да, я оказался невольным пленником этой комнаты. Ещё в первый же день, как я попытался ходить по комнате, и предстал в виде 'римского трибуна', как изволил выразиться мой спаситель, дверной замок оказался заперт. А непонятный материал, которым была обтянута дверь, хоть и напоминал нечто схожее на ткань с бумагой, совершенно не подавался моим попыткам разорвать его, он лишь упруго прогибался под рукой, но не более. А когда в очередной раз моя надсмотрщица пришла и я попытался прыжком проскочить в двери, что-то очень резко и очень больно врезалось мне в голову. По-моему я даже увидел кулак, перед отключкой, хотя и неуверен. С тех пор я больше не пытался покинуть приделы комнаты, а набирался сил. Быть узником в приятной обстановке и идти спокойно на поправку всяко лучше нежели по черепушке получать.

Ещё было пространство за единственным окном в комнате, каким-то образом оно, то обретало прозрачность, то вновь покрывалось матовой пеленой. За окном предстала умиротворенная картина: небольшой тенистый сад, окруженный высоким живым забором по периметру еле проглядывающийся через деревья и парой резных каменных беседок. Судя по ухоженным газонам и подстриженным кустам видно что за садом следят и весьма придирчиво. Что примечательно и тут остроугольные формы сведены к минимуму — явно пытались сохранить природную непосредственность форм. Ярко пестрели неизвестные мне цветы в клумбах, а дорожка из вбитых в землю поросших мхом камней, вела прямо к беседкам. Окно не открывалось, стекло даже не дребезжало. А от удара кулаком, я чуть не разбил костяшки, тем не менее даже трещины не образовалось на стекле или чем бы ни был этот материал.

В шкафу нашел одежду по своему размеру из какой-то шелковистой ткани серого цвета. Брюки свободного покроя совершенно не стесняли движений, хоть и были на мой взгляд несколько зауженными, а рубашка же вторила брюкам. Что удивляло, так это полное отсутствие каких-либо швов на ткани, ни даже пуговиц. Но стоило надеть рубашку на себя и кое-как свести края друг к другу, как они начали будто срастаться. 'Будто' потому, что края просто легли один к другому, оставив лишь полоску контура, благодаря которому и можно было понять, что это не монолитный кусок ткани. Попервах я опешил, но вскоре удобная одежка уже перестала смущать, а то что тут что-то хитроумное заместо пуговиц, так ничего сверх необычного, по сути. Интересно как оно реализовано и, безусловно, удобно оно, но первое впечатление было все больше от неожиданности. С другой стороны эта маленькая странность спокойно вписывается в окружающую действительность и смотрится вполне органично, а вот я в ней чужак.

В один из дней мучась бездельем и не желая спать от принятых лекарств, я, хромая, доковылял до полки, достал книгу. И уже не отмечая, что я как-то удивился открыв книгу (скоро и так удивление станет нормой моей жизни), увидел странную письменность. Она совершенно не походила на те символы с моей левой руки. Нет, те символы, чем-то были неуловимо схожи с рунами, а эти отпечатанные на тонкой белоснежной бумаге, напоминают некое подобие нашего алфавита, да вот только прочитать я их при всем желании не могу, хотя общие корни заметны. Слова поражали длиной букв. Видать, чувствую, придется вновь учится читать и писать... Поглощённый разглядыванием книги, в который раз не заметил появления Ииро. Как он только умудряется так появляться, словно из ниоткуда? Вот я в комнате один, пытаюсь вникнуть в печатные строки, а он оп, и уже сидит на стуле со своей привычной насмешливостью во взгляде, разглядывая меня. Сказать, что удивился — не скажу, но при его появления я все же вздрогнул.

— Что ж вы молодой человек пугаетесь? Ничего зазорного в данной книге нет. Так-так, да точно. Вы в руках держите чудесный образчик поэзии одного из наших великих писателей Антеро Ниэме.

— Я не испугался,— как будто школьник с чего-то стал я оправдываться, заставшим меня врасплох наглым посетителем — Я удивлен, как вы так незаметно появились. Всегда считал себя наблюдательным и даже возможно, несколько параноидальным в этом плане, но вы каждый раз меня удивляете. Да, и смею заметить, что это весьма некрасиво.

— Прошу вас, — выставил навстречу в знак примирения Ииро руки, как-то чересчур даже показательно и шутливо,— я не хотел вас застать врасплох. Просто имею я такую слабость, как удивлять людей. Вы уж простите за это.

— Чего уж там. Я хотел вас поблагодарить. Если бы не вы.. то я сейчас не задавал бы вопросов вовсе..

— Пустое. Я собственно чего зашел. Вам предстоит в скором времени предстать перед советом старейшин. Вопрос по вам все это время решался, а предстать раннее вы не могли, поскольку были неокрепшим духом и телом. И вас нужно подготовить к этой встрече. Она очень важна, очень,— последнее слово он нарочно выделил

— Что неужто прямо вопрос жизни и смерти?— хмыкнул я

— Да, старейшины решать жить вам или умереть,— враз посерьёзневший Ииро, выпалил это на одном дыхании, а у меня сердце екнуло.

* * *

* * *

*

Сегодня, сидя в небольшой каменной беседке, что притаилась в саду, я слушал Ииро, который со всей возможной серьёзностью вливал мне в уши явный бред, ибо ну не может быть этого, потому что не может...

— Понимаешь, Мстис. Или Пауль? Впрочем, давай начистоту, так что — Мстис. Понимаешь, у нас очень специфические законы и традиции. Во многом благодаря им мы и смогли выжить, а многие из них остались как дань предкам. А заветы предков мы свято чтим. Ну, по крайней мере, те, что завещали предки правящей династии, но это строго между нами. Твоё неожиданное появление на наших землях вызвало целую бурю эмоций среди узкого круга посвященных, к коим имею некоторое отношение. Сначала мы думали, что тебе случайно достался наш символ, либо ты его снял с одного из наших, но некоторые факты и дальнейшие исследования, кардинально поменяли мнения и расставили акценты на твой счет. Сначала совет старейшин склонялся к твоему глубокому допросу по особой форме, когда окончательно придешь в себя и дальнейшую казнь.

Здесь я непроизвольно взглотнул пересохшим горлом и в гротескных красках представил подобную перспективу.

— Но затем, после предварительного допроса, когда ты был в бессознательном состоянии людьми из Ордена Хранителей, совет разделился в своих мнениях примерно на два равных лагеря. В особенности после результатов анализа твоей ДНК.

— Так вот, что за странных людей я видел перед собой в бреду...то есть я думал, что это был бред..— догадался я, вспомнив затянутых в длинные темные плащи персонажей своих видений. И что за анализ?

— Об, подробностях позже. Да, наверное, кое-кого ты мог запомнить из них,— Ииро покривился, он, как я уже понял, не любил, когда его прерывают. Я поспешил сделать виноватое лицо, а он продолжил.— Так вот, разделились на два лагеря. Первые по-прежнему считают необходимым казнить тебя, а вторые считают необходимым сохранить тебе жизнь и в дальнейшем с тобой плотно работать... Теперь всё зависит от того сумеешь ли ты убедить совет или нет.

-Э-э-э, я даже и не знаю, что сказать. Слишком много всего сразу навалилось

— Не говори, а лучше послушай, тем более, что выбор у тебя лишь в двух крайностях состоит — он прервался, когда в беседку зашла Лэя с курившимся паром заварником и парой чашек на подносе. Ииро поблагодарил её и, когда она ушла, продолжил

— Видишь ли, я некоторым образом, теперь привязан к тебе. Это вероятно ни что иное как важный знак,— он замолчал, сделав пару глотков из кружки и, довольно поморщившись, заговорил вновь,— Ты верно заметил мои акценты на знаках, предзнаменованиях, фатуме если угодно. На то есть свои причины, успел в этом убедится лично. Жизнь наша — весьма запутанная нить в руках искусного кукловода. Так вот твоя нить, видать, принадлежит тому самому кукловоду, что и моя. Тем более что родственные связи имеют место быть ...— на этих словах я поперхнулся ароматным травяным чаем и зашелся кашлем