Ему это совсем не нравилось. Он хотел бы уметь становиться невидимым как сержант Скирата, невысокий, жилистый, непримечательный человек, способный пройти мимо незамеченным… пока он не останавливался и не начинал бой. И Скирата умел драться такими способами, каких не найдешь в учебниках.

Дарман перебрал в памяти их все.

Он прижал локоть к боку, убеждаясь, что винтовку легко достать. Потом сунул руку под плащ и нащупал один из щупов на поясе.

Когда он вновь вышел к передней двери, Этейн все еще стучала по косяку. Ответа не было. Она отступила и посмотрела на дверь, словно приказывая ей открыться.

— Они ушли, — сказала она. — Я никого не чувствую.

Дарман выпрямился и небрежно пошел к задней стороне дома.

— Если можно, я проверю обычным образом.

Он поманил ее за собой. Вновь оказавшись позади, коммандо вытащил щуп и осторожно сунул сенсорный конец в щель под дверью. Экранчик на части, которую он держал, сообщил, что там нет следов взрывчатки или чего-то патогенного. Если там и была ловушка, то очень низкотехнологичная. Пришло время для личной проверки. Он нажал на дверь левой рукой, держа винтовку в правой.

— Там пусто, — прошептала Этейн.

— А можно ощутить растяжку, которая швыряет в тебя стальные шипы? — спросил Дарман.

— Уловила.

Дверь медленно открылась. Ничего. Дарман снял с пояса разведчика и запустил внутрь, следя за тем, что выхватывал тусклый свет. Нет движения. Комната кажется чистой. Он позволил двери вернуться на место, отозвал разведчика и повернулся спиной к входу, дабы провести последнюю проверку.

— Я вхожу, снова осматриваюсь, потом вы следуете, если услышите, как я скажу "внутрь", поняли? — сказал клон, почти беззвучно. Он даже в глаза ей не смотрел. — И с включенным мечом.

Как только он оказался внутрь, он вскинул винтовку, вжался в угол и окинул взглядом комнату. Чисто. Ну, чисто, учитывая, что полусъеденный ужин все еще на столе. Есть маленькая дверь, которая вроде открывается не наружу. Буфет, может — чулан. Возможная угроза. Он нацелил на нее винтовку.

— Внутрь! — выдохнул Дарман. Этейн скользнула в дом, и он указал ей на противоположный угол, а затем показал жестами: я, та дверь, ты — эта дверь. Этейн кивнула и выхватила световой меч.

Коммандо подошел к чулану и попытался поднять щеколду; она не сдвинулась. Тогда он отошел на пару шагов и с силой впечатал в дверцу сапог.

Тут явно строили скверно. Дверь раскололась и повисла на ржавой петле. Перед коммандо предстала кладовая. Теперь все ясно: в бедных местах надо запирать еду на замок.

— Они ушли в спешке, — сказал Дарман.

— Ты все еще в бронированных сапогах? — спросила Этейн.

— Я бы не стал пинать дверь без них, — он закрыл сапоги мешковиной. — Нет сапог — нет солдата. По крайней мере, так всегда было, — клон прошел в кладовку и осмотрел полки. — Первый урок по осмотру дома.

— Это что? — Этейн указала мимо него на металлический контейнер, с надписью "гавви-мука".

— Кто у двери? Кто присматривает за снаряжением?

— Прости…

— Ничего. Думаю, ничего не случится с тем, у кого есть чувства джедая, — Сейчас он даже не пробовал назвать ее "мэм". — Знай мы, почему жители смотались в такой спешке, то могли бы тут отдохнуть. Но мы не знаем. Так что надо взять припасы и двигаться.

Он взял сушеные фрукты и что-то, похожее на полосы сушеного мяса (попутно отметив, что надо бы их проверить анализатором ядов из аптечки). Как мило со стороны местных все это тут оставить. Конечно, был шанс, что они убежали от того же насилия, что он наблюдал сразу после приземления.

Снаружи Этейн наполняла водой из насоса пару бутылок.

— У меня есть фильтр для этого, — сказал Дарман.

— Ты уверен, что тебя не обучали неймодианцы?

— Мы на территории врага.

Она грустно улыбнулась.

— Не все солдаты носят форму.

Она уловила. Ей это было нужно. Мысль, что джедай может быть неспособен руководить должным образом, была почти невыносимой. Чувства по этому поводу даже определить было сложно. Но были чувства, глубоко внедрившиеся в его сознание — пробежка на пятьдесят кликов, тридцатидвухсекундное опоздание, и повторная пробежка… падение клон-солдата на упражнении по высадке на берег, и тяжелый ранец, мигом утягивающий его под воду (тогда никто из инструкторов и не подумал помочь)… коммандо, у которого балл по снайперской стрельбе составил лишь 95 процентов — и его партия исчезла с тренировок и больше никогда не появлялась…

Такие воспоминания заставляли его желудок сжиматься. И каждый раз было еще больнее, чем раньше.

— С тобой все в порядке? — спросила Этейн. — Что-то с ногой?

— Нога сейчас в норме, спасибо, — отозвался он.

Дарману хотелось поскорее обрести потерянное доверие.

Они вновь потащились по грязной дороге; под ногами хлюпало полужидкое месиво, а на хвосте висел дождь. К тому времени, как показалась следующая ферма, стало ясно — лить будет весь день. Дарман представил, как остальные продираются сквозь мокрые деревни, оставаясь сухими в запечатанных доспехах, и усмехнулся. По крайней мере, другим будет сложнее их проследить.

Женщина, смахивающая лицом на гдана, смотрела на них с порога дома. Это здание было покрупнее; не сильно больше, но стены были каменными, и имелся навес, под которым можно было укрыться. Этейн направилась прямо к ней; Дарман ждал, рассматривая будку справа… похоже, уборная. Там могла быть угроза. Вполглаза он еще и наблюдал за подростками, возившимися с крупной машиной на колесах.

Они были такими разными. Каждый так отличался от другого.

После краткого разговора Этейн поманила его, и указала на навес. Пока все нормально… Дарман все еще не собирался отказываться от снаряжения. Он потянулся в барк за шлемом и отцепил комлинк — вдруг Найнер попытается с ним связаться.

— Ты идешь? — спросила Этейн.

— Одну секунду, — Дарман вытащил шнур с микроминами АP и расставил их по дому на всей протяженности кабеля. Он установил подачу сигнала с дистанции и сунул за пояс трансмиттер к каждому детонатору. Этейн наблюдала за ним с молчаливым вопросом, ясно читавшимся на ее лице.

— На случай, если у них появятся разные идеи, — пояснил Дарман.

— Ты так играл раньше, — сказала Этейн.

Так и было. Войдя в дом и держа руку на винтовке, он первым делом определил наилучшую точку обзора. Дырявый кирпич давал хороший вид на дорогу. В дальней стене было большое окно, на котором кто-то прилепил кусок коричневой дерюги. Успокоившись (хотя и не очень), коммандо сел за стол — главный предмет в этой комнате.

Семья, которая их приютила, состояла из худощавой гданолицей женщины, ее сестры, еще более худого мужа и шести подростков — от маленького мальчика, комкающего неопрятное одеяло до почти взрослого, работавшего снаружи. Имен они не назвали. Как они сказали, гостей им не хотелось; как будто визит был большим, чем казался.

Дарман задумался. Они были людьми — как и он; но они отличались. Но все равно у них были знакомые черты — не такие же, но похожие на других в группе. Они также различались по размеру и по возрасту.

Он видел разнообразие в тренировочных материалах. Он знал, как выглядят разные расы. Но образы всегда связывались с данными об оружии и точке удара для наилучшего останавливающего эффекта. Первый раз в жизни он тесно общался с разными людьми, которые были в большинстве.

Наверное, для них он тоже был необычен.

Они сели вокруг грубого деревянного стола. Дарман старался не думать о том, что оставило пятна на дереве; они походили на кровь.

Этейн легко толкнула его локтем.

— Они тут разделывают туши мерли, — прошептала она, и коммандо подумал — не читает ли она мысли.

Он проверил на токсины хлеб и суп, которые перед ним поставили. Успокоенный его безопасностью, клон начал есть. Чуть погодя он заметил, что женщина и маленький мальчик на него уставились; когда он взглянул на них в ответ, ребенок убежал.

— Он не слишком любит солдат, — сказала женщина. — Придет ли Республика к нам на помощь.

— Я не могу дать ответ, мэм, — сказал Дарман. Он имел в виду, что не будет обсуждать детали операции; ответ был автоматическим, предназначенным для допросов. Никогда не говори просто "да" или просто "нет" и не давай информации кроме своего номера. Этейн ответила за него — привилегия командира.

— Вы хотите помощи Республики? — спросила она.

— Вы хоть немного лучше неймов?

— Хочется верить, что так.

За столом снова замолчали. Дарман расправился с супом. Политика для него ничего не значила; ему более интересно было наедаться чем-то, имеющим запах и текстуру. Если все идет по плану, то спустя несколько недель он будет далеко отсюда и на другом задании. Если не пойдет — то он умрет. Будущее Квиилуры действительно его никак не касалось.

Женщина все подливала ему супа, пока он не стал есть медленнее и наконец не понял, что с него хватит. За много дней он впервые ел горячую пищу, и она коммандо нравилась; такие маленькие детали поднимают боевой дух. Этейн не испытывала особого энтузиазма. Она осторожно поднимала ложкой каждый кусок, как будто в жидкости плавали мины.

— Тебе надо поддерживать силы, — сказал Дарман.

— Знаю.

— Можешь взять мой хлеб.

— Спасибо.

В комнате было так тихо, что Дарман слышал, как по-разному все жуют, и как ложки чиркают о посуду. Он слышал приглушенное ворчание мерли вдалеке — регулярные булькающие звуки. Но он не слышал того, что внезапно различила Этейн.

Она села совершенно прямо и повернула голову; взгляд ее стал рассеянным.

— Кто-то идет, и это не Джинарт, — прошипела она.

Дарман сорвал плащ и выхватил винтовку. Женщина и ее родичи отскочили от стола так быстро, что он опрокинулся, хоть и был тяжел; посуда полетела на пол. Этейн выхватила световой меч, и луч замерцал в воздухе. Они вместе уставились на вход; семья протиснулась сквозь заднюю дверь; женщина, задержавшись, схватила с буфета большую металлическую чашу и сверток с едой.

Дарман потушил лампы и посмотрел через дырку в кирпиче. Без визора на такой дистанции он полностью зависел от "дисишки". И он ничего не видел. Коммандо задержал дыхание и вслушался.

Этейн придвинулась к нему, показывая на дальнюю стену, и продемонстрировав "семь" — рука и еще два пальца.

— Где? — прошептал он.

Девушка начала чертить что-то на грязном полу. Клон не сводил глаз.

Ее палец очертил четыре стены и затем отметил несколько точек снаружи, по большей части вокруг той, на которую она указала и еще одну — у парадного входа.

Она придвинулась так близко, что он чуть не подскочил.

— Шесть там, один здесь, — выдох был еле слышным.

Дарман провел по дальней стене и показал на себя. Этейн кивнула на дверь — "Я?" Он кивнул. Показал на пальцах "раз, два, три" и поднял большой палец: "Буду считать до трех". Теперь кивнула она.

Кто бы там ни был, он не стучал. Это ничего хорошего не сулило.

Он присоединил гранатомет к винтовке и прицелился в дальнюю стену. Этейн стала у двери, занеся меч над головой для удара.

Дарман надеялся, что ее агрессивность окажется сильнее сомнений в себе.

Он помахал левой рукой, удерживая винтовку на правой. Раз, два…

Три.

Дарман выстрелил гранатой; она пронзила закрытое мешковиной окно и прошибла дыру как раз в тот момент, когда он выпустил вторую. Взрыв оттолкнул коммандо назад, и передняя дверь вылетела. И Этейн опустила световой меч, прочертив сверкающую синюю дугу.

Дарман переключил винтовку на бластерный огонь и развернулся к влетевшему; это оказался умбаран, рассеченный от ключицы до груди.

— Два, — сказала Этейн, показывая на окно… ну, на место, где оно было парой секунд раньше. Дарман бросился через комнату, отпихнув стол и выстрелив в тот же момент, когда он оказался у дыры в стене. Когда клон выбрался через пролом, то увидел, как к нему бегут два трандошана с бластерами; физиономии обоих были исчерчены шрамами, а пасти — разинуты. Он открыл огонь, и один ответный выстрел обжег ему левое плечо. А затем наступило молчание — на несколько секунд. Его нарушили чьи-то страдальческие стоны снаружи.

Но их издавал не он, и не Этейн. Только это имело значение.

Клон вернулся через комнату, ощущая, как растет боль в плече. Да это подождет.

— Все чисто, — сказала Этейн. Ее голос дрожал. — Кроме того человека…

— Забудь про него, — ответил Дарман. Он сам этого сделать, конечно, не мог: солдат издавал слишком много шума. Крики могли привлечь внимания. — Собирайся. Уходим.

Несмотря на заверения Этейн, что снаружи никого нет, Дарман приоткрыл дверь и, прижавшись к стене спиной, проделал путь наружу. Раненым оказался умбаран. Дарман даже не стал проверять тяжесть его раны, прежде чем выстрелить ему в голову. Другого он не мог сделать; задание было на первом месте.

Он подумал — а чувствуют ли джедаи дроидов? Надо попозже спросить у Этейн. Говорили, что джедаи способны на поразительные вещи, но одно дело — знать об этом, и совсем иное — видеть в деле. Возможно, это спасло им жизнь.

— Что это было? — спросила она, когда клон вернулся под навес. Девушка уже пристегнула лишний ранец на спину, и он понял, что она вообще-то сдвинула микромины, и при этом они были все еще живы. Дарман, справившись с тревогой, отключил детонатор и добавил еще один пункт в список того, чему ей надо научиться.

— Я закончил работу, — сообщил он и натянул костюм, часть за частью. Этейн отвернулась.

— Ты его убил.

— Да.

— Он лежал и был ранен?

— Я не врач.

— О, Дарман…

— Мэм, это война. Люди пытаются тебя убить. Ты пытаешься убить их раньше. Вторых шансов нет. На этом основано все, что вам надо знать о методах ведения войны.

Она была в ужасе, и коммандо очень хотел бы не огорчать ее. Что выходит — ей дали смертельно опасный световой меч и не научили, что происходит, когда его выхватываешь?

— Мне жаль. Он все равно был в скверном состоянии.

Похоже, смерть ее шокировала.

— Я убила того умбарана.

— В этом и есть смысл, мэм. Хороший удар, кстати.

Она ничего больше не сказала. Просто наблюдала, как он прилаживает пластины брони; когда он надел шлем, то знал, что теперь не стоит беспокоиться о том, как подозрительно он выглядит — все равно он не собирался его снимать в спешке. Ему нужно было такое преимущество.

— Никаких безопасных домов больше, — сказал Дарман. — Такого не существует.

Этейн последовала за ним в лесок позади дома, но думала явно о другом.

— Я никогда раньше никого не убивала, — сказала она.

— Но хорошо справилась, — сообщил Дарман. Боль в плече пульсировала, не давая сосредоточиться. — Чистая работа.

— Все равно… такое я бы не хотела повторить.

— А разве джедаев не учат бою?

— Да, но на тренировках мы никого не убивали.

Дарман пожал плечами, и получил еще одну вспышку боли.

— А мы убивали.

Коммандо надеялся, что она с этим справится побыстрее. Нет, в убийстве не было ничего радостного; просто это надо было сделать. А смерть от светового меча или бластера была относительно чистой. Он попытался представить, как бы она вонзала в кого-то клинок и смотрела на текущую кровь. Она была джедаем, и если повезет — ей никогда не придется такого испытать.