Корр вогнал свежий магазин в дисишку. Его экранчик показал, что он осматривает скальные склоны на высоком увеличении, так что он тоже обратил внимание на незаконченность ответа Мэйза.

Дарман передвинулся к северной стене и установил ВИД на максимальное увеличение: над Хадде клубился черный дым и теперь, когда он не был настолько занят мыслями о своем положении, он мог расслышать «бух—бух—бух» артиллерийского огня. Похоже, что у 85го хватало своих забот. Наверное, Мэйз не хотел огорчать их такими деталями.

— Ну и что там за проблема с коммами? — поинтересовался Найнер.

Мрачный голос Мэйза перебил его.

— «Омега», эвакуатор пойдет из Нески. Один стандартный час, с поправкой на шторм. ПА Хадде потерял комм—станцию при обстреле. Умеете вы выбирать моменты.

Мэйз не спрашивал — смогут ли они продержаться так долго. Если нет — будет очень жаль. Неска была ближайшей базой после Хадде, и быстрее на помощь никто не примчится.

— Спасибо, ШК. — ответил Корр. — Кстати скажите генералу Зею, что Джоллук подтвержденно ликвидирован.

— Значит прогулка была не впустую, «Омега».

— И вам всего хорошего, капитан… — линк замолчал, Мэйз покинул их. — …сделаете сегодня прическу… пройдетесь по магазинам…

— ЭРКи бесятся, когда их суют за бумажную работу. — заметил Дарман, чувствуя себя обязанным вступиться за Мэйза. — Все они предпочли бы быть на фронте.

— Ты в самом деле думаешь, что какой—нибудь разумный человек захочет, чтобы ему отстрелили шебс? Что—то непохоже, чтобы его тянуло к своим братьям, как «Нулевых».

— У Альф тоже есть товарищи. — ответил Дарман, вспоминая Сулла и его злость оттого какая судьба постигла его братьев—ЭРКов, казненных за самоволку. — Они не отличаются от нас.

Корр презрительно фыркнул и не стал отвечать. Три ослепительных стрелы раскаленно—белой энергии срезали верхушку стены и подняли в воздух кирпичную пыль. Найнер ответил из скорострелки, сбив со склона напротив валун, а вместе с ним то, что было похоже на пару тел, но повсюду на каменных склонах Дарман видел движение. Много движения. Мятежники получили подкрепление. Да, этим тоннели нуждались в пристальном внимании… со стороны тонны—другой термопластоида — «пятисотки».

— Пятьдесят пять стандартных минут. — объявил Атин, целясь через брешь в стене. По крайней мере сейчас у них не было никого с тыла — только со всех остальных сторон. Надо во всем видеть светлую сторону. И НЛШТ/п уже в пути. — Пошел отсчет.

— Не забудь накинуть сверху, водэ. — пробормотал Найнер. — И не трать больше чем крайне необходимо, на случай если наша машинка задержится.

Атина покрутил камерой.

— Или если эти чакаары превратятся в горных нерфов…

Картинка с камеры показывала, что одна группа мауджаси готовится к восхождению. У них были крючья, веревки и то, что, похоже, было линеметами.

— Сколько тут до земли? — спросил Дарман. — Точно?

Миниатюра с видом от лица Атина показала, как он накладывает телеметрию на картинку с камеры.

— Сто пятьдесят восемь метров, сорок сантиметров. — Атин помедлил. — До основания.

Десантный тросик встроенный в броню коммандо был метров сто максимум. Дарман представил себе самую—самую последнюю, отчаянную попытку бегства, когда он не ломал себе шею, упав под нужным углом и прокатившись последние пятьдесят с чем—то метров, но как только он оказался на земле, с шаб знает сколькими мятежниками вокруг — у него закончилась фантазия. И удача. Но все же оставалась еще и песчаная буря. Они могут использовать ее как прикрытие.

Впрочем, это могло также закончиться и их смертью.

— Ракетные ранцы. — тоскливо протянул он. — Ракетные ранцы надо бы сделать стандартным снаряжением. Мэндо не дураки.

Отряд мауджаси—альпинистов выстрелил кошку с линем. Та с лязгом вцепилась в склон, и когда первый скалолаз оказался в двадцати метрах выше по склону, Корр всадил бластерный разряд ему в макушку.

— Пожалуй, мне надо было дать ему залезть повыше…

Дарман взглянул на картинку с камеры и пару раз проверил наручный виброклинок. Да, он боялся появится «нлашка» или нет, но все—таки одно дело стоять на земле, и совершенно другое — болтаться на веревке, словно копченая фешу, ждущая когда ее съедят. Он начала прикидывать — скольких он сможет забрать с собой если случится самое худшее.

— Гетт'зе у них есть, но они явно не понимают, что мы с ними сделаем, когда они сюда доберутся.

— Ну, а мы им явно нужны живыми. — заметил Найнер. — Или же у них нет тяжелого вооружения, чтобы раскатать нас в порошок.

Час был удивительно долгим сроком. Между наблюдениями через камеру — которую мятежники явно не засекли, иначе они бы постарались ее ликвидировать — и сопротивлением глубоко вбитым рефлексам, требующим подавлять вражеские огневые позиции, Дарман нашел время осмотреть горизонт к северу от них.

Шапка темного дыма над Хадде уже скрылась из вида, поглощенная накатывающей массой желтых облаков, непроницаемой и неумолимой, как приливная волна. Ветер набирал силу; вокруг форта летела и кружилась пыль. Дарман наспех прикинул скорость, и понял что штормовой фронт достигнет их через считанные минуты.

— Пригнитесь, водэ. — объявил он. — Буря на подходе.

Песок не мог проникнуть в их герметичную броню, в их дисишках стояли фильтры. ВИДы позволяли им различать окружающее в самом густом дыму; шлемы могли приглушить вой ветра. Но быть застигнутым таким штормом — действовало на нервы. Дарман услышал как первые струи несомого ветром песка загремели по пластинам его катарн—брони и свернулся в клубок рядом с остальными, под защитой стены.

— Ох шаб… — прошептал Корр.

Кружащийся песок поглотил их, совершенно беззвучно — Дарман отключил внешние микрофоны, чтобы слышать остальных через шлемный линк. Всё, что они могли — это пережидать шторм. Не было сомнений что и мятежники сейчас не смогут сюда взобраться. Он подумал о Этейн и понадеялся что Мэйз передал доклад об обстановке.

— Файрфек, этот шторм, похоже, немаленький… — пробурчал Найнер. Шторм не собирался утихать; песчаное облако, должно быть, накрыло сотни квадратных километров. — Пока он не пройдет, нас отсюда не вытащат. В такой даже пилота КП не затащишь.

«Лихо попытался бы.» — подумал Дарман.

Но тот давно погиб, и хотя этого брата они знали лишь мельком — его смерть оставила слишком глубокую отметину…

Видимость была нулевой. Дарман осторожно включил внешние микрофоны, так, чтобы рев шторма был приглушен до легкого шума. Ему показалось, что он слышит какой—то еще звук, но это было невозможно. Должно быть, это просто завывание ветра…

Чакка—да—чакка—да—чакка…

Нет, ему это не показалось. Оно становилось громче.

Чакка—да—чакка—да—чакка—да—чакка…

Ритмичный механический звук сопровождался непрерывно поднимающимся и падающим тоном, здорово похожим на захлебывающуюся сирену… Нет, не сирена; работающий на пределе двигатель.

Что бы это ни было — это был не НЛШТ/п. Его звук он бы узнал где угодно — знакомый, ласковый и ободряющий, от которого в груди становилось легко и ее распирало от радости.

— Шаб. — прошипел он. Дарман наловчился измерять напряженность ситуации по количеству употребленной слов на «ш». Сегодня «шабы» сыпались сотнями, и скоро должны были начать конденсироваться из воздуха сами. Никакое другое слово не приносит такого облегчения когда ты устал, страдаешь, ошеломлен, или просто смотришь опасности в лицо. — Шаб, это не наши…

Они закрутили головами, хоть это уже и не требовалось. Камера наблюдения могла бы показать им опасность — если бы они переключили ее в инфракрасный режим.

Нет, это был не НЛШТ/п. Двигатели, сражавшиеся со всеразъедающим, полным песка ветром, звучали чуждо потому что они и были чужими. Шасси судна были видны сквозь кружащуюся янтарную муть, яркая бирюза с черной окантовкой опознавательных знаков была местами содрана до голого металла прошедшими штормами. Судно было старым. Дарман мельком отметил выступы гидролиний и цилиндры приводов.

— Шабуир. — проговорил Корр, хватая бронебойный модуль и насаживая его на свою диси. — Ладно, если мы домой не едем — домой не поедет никто.

Дарман прицелился в то, что он посчитал гидравлическим цилиндром. Ветер едва не сбил его с ног. Атин столкнулся с ним; Найнер, невероятным усилием поднявший на руки скорострелку, заорал чтобы они убирались с дороги.

Он выстрелил. Дарман выстрелил. Наверное, они выстрелили разом, но все, что Дарман запомнил точно — это ослепивший его огненный шар, который швырнул его на спину, и бросил в его визор раскаленные металлические обломки, камни и маслянистую жижу.

* * *

Келдабе, Мандалор

Фай был непреклонен… ну, если точнее, Парджа была непреклонна, и он повиновался. Он не будет помогать Фенну Шисе, изображая собой Фетта.

— Мы здесь только для того, чтобы ты посмотрел на Келдабе, ясно? — Парджа держала его под руку, и выглядела при этом скорее ревнивой женой, а не кем—то, кто поддерживает инвалида. — Прогулка в большой город, вот и все. Ты ему ничего не должен.

Келдабе был не таким уж большим. Фая он все еще подавлял, но Фай помнил что для ориентирования следует консультироваться с декой. Столица Мандалора была скопищем каменных, деревянных, дюрастиловых и пластоидных зданий, словно упрямый сорняк вцепившихся в гранитное плато. Под гранитным склоном река Келита деловито прогрызала себе русло. Местечко это каким—то образом было потрепанным, величественным, непокорным и приветливым одновременно. Такими, должно быть, были бы нижние уровни Корусканта, если бы их подняли наверх, слепили из них что—то похожее на город, и бросили посреди архаично—сельского пейзажа. Фай немедленно в него влюбился.

Солнце отражалось от башни завода «МандалМоторс Инжиниринг» — ориентира, которым пользовались пилоты, заходя на посадочную полосу.

А воздух пах смолистым деревом, восхитительной древесной сладостью, которая оставляла привкус на его нёбе.

— Прекрасно. — проговорил Фай. — Прекрасно.

— Это трущобы. — поправила его Парджа. — Шебс галактики. Но он — наш.

Они перешли один из мостов и направились к центру города. Узкие улочки извивались меж зданий, так непривычно и причудливо, что становилось ясно — термина «мандалорианское городское планирование» в природе не существует. Тут было все, чего не было на Корусканте.

— А дворец тут есть? — поинтересовался Фай

— Шиса просто один из вожаков из второй линии, если ты про него. В наше время дворцов нет даже у Манд'алоров. Хотя я не припомню, чтобы у них вообще когда—то были дворцы.

— Тогда куда мы идем?

— В кафейню.

— Почему в кафейню?

— Удобно. — Парджа прервалась, чтобы взглянуть на витрину. Та была полна инструментов и запчастей, и Парджа смотрела на нее взглядом, который Фай видел у корускантских женщин перед модными магазинами. — Все знают Ойю'баат. Она стоит тут с тех времен, как Кандероса Ордо впервые увидела его мать, и с тех пор она никогда не закрывалась. Говорят, что котел с мясной похлебкой кипит на огне уже тысячу лет, и повара просто подбрасывают туда каждый день мясо и овощи.

— Мда. — хмыкнул Фай. — Надеюсь, они моют руки.

Мандалорианская непринужденность изумляла Фая. Он вырос на армейской четкости — всему есть свое место, и для всего есть свои правила. Но почему—то и в этом вольном, не знающем иерархии, хаосе все же остро чувствовалось единство общества, которое могло во мгновение ока собраться в грозную армию. Он стянул шлем, чтобы почувствовать лицом ветер и прохожий задержался, чтобы рассмотреть его.

— Я великолепен. — заявил Фай. — Видишь?

Парджа хихикнула.

— Бардан будет доволен твоими успехами. Прислушайся к себе.

«Да; но я—то привык, что могу спуститься по штурмтросу с небоскреба штаб—квартиры «Эрелана», сделать пару сотен отжиманий перед завтраком, и завалить движущуюся цель с тысячи метров. Я был особенным. Я был лучшим.»

— Он встретит нас там?

— Почему нет? На то чтобы сказать Шисе, куда он может запихнуть свою дурацкую идею, хватит пары минут, а потом мы возьмем кое—какие припасы, и направимся домой, так что Бардан сможет заняться лечением.

Фай считал дни между визитами Джусика. Не только потому, что он был рад видеть доброго друга — и драгоценную связь с его прошлой жизнью — но и потому, что целебные сеансы обещали ему улучшение. Он чувствовал, как силы вливаются в него, словно сытость от горячей еды после патруля на морозе. Но Джусик после сеансов всегда выглядел вымотанным, словно он отдавал всё без остатка. Фаю хотелось бы понять, как это джедаи так управляются с клетками

— Нашел! — торжествующе воскликнул Фай.

Ойю'баат была кантиной, беспорядочно разросшейся в стороны, с пестрым набором окон, и по ее виду непохоже было, чтобы ее строитель знал что такое перпендикулярные линии и горизонтальные поверхности. Она выглядела кучей строений, которые столетиями срастались вместе. Фай выпрямился во весь рост и вошел в двери, оказавшись среди запахов горящего дерева, закваски и валивших с ног ароматов еды. Возле потрескивавшего огня сидел Шиса, закинув ноги на табурет и сложив руки за головой, рядом с ним, спиной к Фаю расположились двое мужчин в зеленой броне. Заметив Фая, Шиса выпрямился и напустил на себя серьезный вид.

— А, вот и наш блудный сын, и его благородная спутница. — объявил он. — Что будете пить?

— Мы ненадолго. — ответила Парджа. — Мы здесь, чтобы встретиться с другом.

Двое мужчин возле Шисы обернулись, как раз, когда Фай садился за стол, и он удивился тому, что не узнал их сразу же, как вошел в двери. Даже их затылки — одинаковые, с одинаково коротко остриженными темными волосами, должны были привлечь его внимание.