Республиканские Коммандо 04 - Приказ 66 (-19) Карен Тревисс

Приказ 66

Annotation

Давным-давно в далекой Галактике...

Близится кульминационный момент Войны Клонов, но за кем победа — за Великой Армией Республики или за Сепаратистами — неизвестно. Не важно, кто победит, ставки высоки и для элитных спецклонов Республиканских коммандос Омега и Дельта, и для известных ренегатов Усовершенствованных Рекон Команндос (Advance Recon Commando), также известных как Нуль ARC (Null ARC).

Республиканские силы истощены до предела, и последнее, что этим осажденным воинам придется услышать, то, что Канцлер Палпатин держит в резерве обширную армию секретных солдат клонов. Сержант Скирата, наставник клонов коммандос, не намерен бездействовать, в то время пока Палпатин будет посылать их в сражение, как ягнят на убой. Скирата начинает планировать спасение клонов от Великой Армии Республики, но его героические усилия будут напрасны, если он не сможет остановить ускоренный процесс старения клонов. Чтобы осуществить задуманное, ему необходима помощь сепаратистского ученого Оволота Кэйла Утана (Ovolot Qail Uthan), находящегося в Республиканской тюрьме-крепости. Обманутые предательством своих лидеров, они должны сражаться за свои жизни, и, тем не менее, разочарованные Нуль ARC и Коммандос, должны вырывать победу у Сепаратистов и спасти галактику.

Но даже самое мощное и смертельное оружие не сможет нанести поражение реальной угрозе. И ничто не остановит апокалипсический ужас, когда Палпатин произносит пугающие слова: "Вот время и пришло. Выполнить Приказ 66". Со своей верой в Республику и лояльностью своим союзникам Джедаям, они должны пройти последнее и самое жестокое испытание — выполнить самый бесславный приказ в галактической истории — Приказ 66.

Star Wars Republic Commando Book 4

Пролог

Глава 1

Глава 2.

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20.

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24.

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Star Wars Republic Commando Book 4 Order 66 Звездные Войны Республиканские Коммандо Книга 4 Приказ 66

Британским служивым — с гордостью и признательностью.

С благодарностью: редакторам Кейту Клайтону (Del Rey) и Фрэнку Париси (Lucasfilm); моему агенту Руссу Галену; Брайану Боулту и Джиму Гилмеру за понимание и безграничную поддержку, даже когда я была очень назойлива; Майку Крахулику и Джерри Голкинсу из зала игровых автоматов за то что они были Майком и Джерри; Рэю Рамиресу, HHC 27th Brigade Combat Team, за технические консультации и беззаветную дружбу; Хайдену Блэкману, за вновь зажженый огонь; Шону за замечательные остроты; Вэйду Скрогхэму за поразительное владение ручным оружием; Лэнсу, Джоанне, Кевину и всем остальным из 501—го Гарнизона Дюнного Моря за реальный и вдохновляющий опыт с броней, и за то что они были ор'алиит.

Персонажи

Республиканские Коммандо:

Команда «Омега»:

РК—1309 НАЙНЕР

РК—1136 ДАРМАН

РК—5108/8843 КОРР

РК—3222 АТИН

Команда «Дельта»:

РК—1138 БОСС

РК—1262 СКОРЧ

РК—1140 ФИКСЕР

РК—1207 СЕВ

ФАЙ СКИРАТА, бывший Республиканский Коммандо

БАРДАН ДЖУСИК, бывший Рыцарь—Джедай, в настоящее время мандалорианин (мужчина, человек)

Сержант КЭЛ СКИРАТА, мандалорианский наемник (мужчина, человек)

Сержант ВЭЛОН ВЭУ, мандалорианский наемник (мужчина, человек)

Капитан ДЖАЙЛЕР ОБРИМ, Корускантские Силы Безопасности (мужчина, человек)

Генерал ЭТЕЙН ТУР—МУКАН, Рыцарь—Джедай (женщина, человек)

Генерал АРЛИГАН ЗЕЙ, Учитель—Джедай (мужчина, человек)

Элитные республиканские коммандос (ЭРК) «Нулевой группы»:

Н—7 Мереель

Н—10 ДЖАЙНГ

Н—11 ОРДО

Н—12 А'ДЕН

Н—5 ПРУДИИ

Н—6 КОМ'РК

ЭРК—пехотинец Капитан А—26, МЭЙЗ

ЭРК—пехотинец А—30, СУЛЛ

ЭРК—пехотинец А—02, СПАР

Агент БЕСАНИ ВЕННЕН, следователь Республиканского Казначейства (женщина, человек)

ДЖИЛКА ЗАН ЗЕНТИС, офицер налоговой службы Казначейства (женщина, человек)

ЛАЗИМА, официантка (женщина, тви'лек)

Доктор ОВОЛОТ КУЭЙЛ УТАН, эксперт—генетик Сепаратистов (женщина, человек)

НАЙРИН «НАЙ» ВОЛЛЕН, коммерческий пилот (женщина, человек)

Пролог

Площадь Курбак, Галактический Город, Корускант, 600 дней после Битвы на Геонозисе.

И это — я.

Так вот, как я выглядел раньше. Все мы должны хотя бы раз в жизни увидеть себя со стороны.

Навстречу мне идет джедай, весь в благочестии и коричневой рясе; косички нет, так что, несмотря на свою молодость, он больше не падаван. Должно быть, он командует солдатами. В крайнем случае он на самостоятельной действительной службе. Война раньше времени делает нас ветеранами.

Мне хочется поймать его за плечи и спросить — считает ли он, что это просто война, война которая ведется по правилам; но он сойдет с ума от страха, если к нему привяжется мандалорианин в полной броне — особенно тот, в котором он почувствует ту же способность владения Силой, что и у себя. Больше на меня никто не обращает особого внимания. Мандалориане на Корусканте — обычные чужаки, охотники за головами, всего лишь еще одна из многих тысяч групп мигрантов, которые стекаются в галактическую столицу.

О, джедай вглядывается в толпу. Он может чувствовать меня.

Я затерялся в толпе покупателей и зевак. Это очень странно — и даже оскорбительно — видеть, как все на Корусканте занимаются своими делами, будто это не мы второй год ведем жестокую войну. Конечно же, ведь ее ведут не они. Это чья—то чужая война, во всех смыслах — где сражаются в других мирах, где сражаются другие существа, сражаются люди, которые не являются гражданами Корусканта. Клон—солдаты не имеют никакого гражданства. У них нет законных прав. Они — вещи. Движимое имущество. Военное снаряжение.

Стоять в стороне и допускать, чтобы такое происходило нельзя никому, а тем более — джедаям.

Сейчас я всего в нескольких метрах от этого джедая. Он так серьезен, так сосредоточен. Да, всего несколько месяцев назад таким был и я.

Прохожая бросает взгляд в его сторону, и я чувствую ее беспокойство. Когда я ходил по городу в своей мантии, я думал что остальные смотрят на меня, как на того, кто здесь чтобы помогать им. Теперь я знаю иное; пожалуй, они видят кого—то, кому они не верят, обладающего силами, которых они не понимают, кого—то, кто избран не ими, но все же вершит их судьбы из—за кулис.

Если бы они знали о том, насколько я могу влиять на их мысли — они бы бежали от меня.

Джедай подходит ближе, но я все еще не могу узнать его. Он смотрит в Т—образную прорезь моего шлема так, будто я схватил его. Проходя мимо, я чувствую его замешательство — нет, не просто замешательство: страх. Мандалорианин, владеющий Силой — это должно быть в списке его ночных кошмаров.

Было время, когда это было и моим кошмаром. Забавно.

Потом я чувствую, как он оборачивается. Я чувствую, как он пробивается назад, ко мне, сквозь толпу, сгорая от любопытства. Прежде чем он протягивает руку, чтобы коснуться моего плеча — я отдаю ему должное уже за то, что он попытался — я разворачиваюсь к нему, лицом к лицу.

Он вздрагивает. То, что он видит, не совпадает с тем, что он чувствует.

— Кто вы?

— Человек, который подвел итоги. — говорю я. — А как насчет тебя?

— Вы генерал Джусик…

Это настолько очевидно? Для джедаев — да. Я привык быть Барданом Джусиком. Все в Ордене Джедай знают, что я, в конце концов, покинул его ряды. Я знаю лишь такой образ действий; полностью, каждой клеткой своего существа, отдаваться своему образу жизни — сначала жизни джедая, потом жизни мандалорианина. Мой Учитель—Джедай не готовил меня к двойной жизни.

— Уже нет. — отвечаю я, наконец.

— Ты покинул нас, в разгар войны — войны, на которой мы должны сражаться.

— Он недоумевает, возмущен… и испуган. — Как ты мог так предать нас?

Хотел бы я знать, кого он имеет в виду: джедаев или клонов?

— Я ушел, потому что это — неправильно. — Мне не стоило ему это говорить. — Потому что на ней вы используете армию рабов. Потому что нет смысла сражаться с одним сортом зла, если ты заменяешь его на зло своей выделки. — Говори конкретно. Говори о личном. Не дай ему шанса отвести взгляд от своей совести. — Лично ты. Ты делаешь этот выбор каждое утро. Убеждение, которое откладываешь в сторону, когда это тебе нужно — это не убеждение. Это ложь.

О, вот это его задело. Я чувствую в его душе смятение.

— Мне это нравится не больше чем тебе. — Он, похоже, забыл о взглядах прохожих. — Но если я уйду — это не изменит политику Совета или же ход войны.

— Это изменило бы твою войну. — отвечаю я. — Но я полагаю, что ты просто исполняешь приказы, верно?

Все, что произошло в галактике — и все что когда—либо произойдет — есть сеть, сотканная из бесчисленных сочетаний индивидуальных выборов: да или нет, убить или пощадить, выжить или умереть. Они придают форму каждому мгновению вечности. Решения каждого отдельного человека. Решения каждого существа, миг за мигом, сплетенные в сеть с миллиардами иных выборов — это все, из чего состоит мироздание.

— Нам нужен каждый генерал, которого мы можем найти. — возражает он. — Возможно, джедай думает, что он может воззвать к моему чувству вины. — Наступает ужасная тьма. Я чувствую ее.

Как и я.

Она смутна и неопределенна, но она есть, и она разрастается, словно кто—то подкрадывается ко мне.

— Так сделайте что—нибудь со своей собственной тьмой.

— Вот так — присоединиться к банде наемников? — Он смотрит на мою броню с заметным отвращением. — Головорезов. Дикарей.

— Прежде чем задыхаться от праведного гнева, джедай, спроси себя — за кого сражаешься ты.

Файрфек, я назвал его «джедай». Я окончательно порвал с ними. На его лице — выражение тихого ужаса, а я ухожу прочь, понимая что никогда больше его не увижу — я знаю это. И эта война закончится печально — я знаю и это.

Я сделал свой выбор. В отличие от клон—солдат — у меня он был. Я предпочел дать галактике самой о себе позаботиться, и спасать тех людей, которых прочий цивилизованный мир записал в разряд зверей. Это — правильно. Это должны были делать джедаи.

Час расплаты все ближе. Да, я тоже чувствую это. Я не могу это остановить, чем бы оно ни было; но я могу защитить тех, кто мне дорог.

Выбор. Он у меня был. Я его сделал.

Глава 1

«Да кому там известно — один сын был у Джанго или нет, и даже сколько ему было лет? Давай, Спар, время внести свой вклад в Мэндо'айм. Тебе и пальцем пошевелить не придется. Просто веди себя как наследник Фетта, пока мы будем разбираться между собой — чтобы все понимали, что мы все так же в игре.»

Фенн Шиса, убеждающий дезертира Спара, бывшего ЭРК—пехотинца А—02, выдать себя за сына и наследника Джанго Фетта во время безвластия, последовавшего за смертью Фетта.

Мес Каволи, Срединное кольцо, примерно пятьдесят лет до Битвы на Геонозисе.

— Встать! Вставай и беги, мелкий чакаар. Я что, мало тебя учил?

Фалин Маттран видел дымок вьющийся над лагерем наемников, в паре сотен метров от него — но с тем же успехом он мог быть и за двести километров. Он не мог встать; он не мог двигаться. Он опустился на четвереньки, дыша с огромным трудом, чувствуя жгучую боль в каждой мышце — но он не плакал.

Ему было семь лет. Почти. Он думал что ему должно быть шесть лет и десять месяцев — но на войне он сбился со счета.

— Не могу. — прошептал он.

— Можешь. — Мунин Скирата был крупным мужчиной, он носил выщербленную зеленую броню и бластер, стрелявший металлическими пулями. Он возвышался над ним, его голос оглушал, лицо было невидимо под шлемом с Т—образным визором, который испугал Фалина в первый раз. когда тот его увидел. — Я знаю — ты можешь. Ты самостоятельно выжил на Суркарисе. И ты сейчас не на прогулке в своем милом куатском парке, так что шевели шебсом, ты, ленивый маленький нибрал.

Это было нечестно; жизнь вообще не была честной. Родители Фалина были мертвы и он ненавидел мир. Он не знал — ненавидит ли он Мунина Скирату, но если бы он мог убить его прямо сейчас, он так и сделал бы. Ему мешала лишь усталость. Он хотел было потянуться за ножом, который он снял с мертвого тела его отца, но вспомнил что папа умер и не проснется, как бы отчаянно он ни пытался его разбудить, а сам он упадет в грязь, если не будет поддерживать себя обеими руками.

— Ты можешь это сделать, если захочешь. — рявкнул Мунин. — Но ты не хочешь, и потому ты нибрал. Знаешь что такое нибрал? Неудачник. Бесполезный груз. Обуза. Встать!

Фалин хотел лишь одного — доказать, что он не ленив и не глуп. Отец никогда не называл его глупцом. И мать тоже; они любили его и заботились о нем, а теперь они ушли навеки. Он с трудом сел, потом поднялся и шатаясь, заковылял, пытаясь перейти на бег.

— Вот это уже кое—что. — Мунин неторопливо шел рядом. — Давай. Шевелись.

Фалин уже не чувствовал под собой ног. Он бежал так долго, что они его больше не слушались; он пытался бежать, но никак не мог попасть в ритм и шел спотыкающимися шажками. Его легкие молили о пощаде. Но он не собирался останавливаться и быть нибралом. Он не желает быть таким.

Впереди было то, что теперь было его домом — лагерь, каждый день перебиравшийся с места на место, где он каждую ночь засыпал, всхлипывая и сжимая зубами кулак, чтобы мандалориане не услышали его и не посчитали его ребенком за то, что он так много плачет.

Он видел солдат—Мэндо, стоявших у лагеря и наблюдающих. Они все носили броню. Даже их женщины были суровыми солдатами, и не всегда было легко узнать, кто есть кто под этой броней, мужчина, женщина или даже человек ли это.

Фалин приказывал телу идти, но оно не слушалось. Он рухнул вперед, лицом на землю.

Каждый раз, когда он пытался подняться, обдирая ладони о песок и камни, руки отказывались держать его вес. Он захлебнулся от обиды. Финишная черта была все так же далеко. Но он должен подняться. Он должен дойти.

«Я не лентяй. Я не нибрал. Я не позволю им так меня называть…»

— Хорошо, ад'ика. — проговорил Мунин, поднимая его на руки. Он посадил Фалина на предплечье, так словно носить детей было для него обычным делом и направился к лагерю. Внезапный переход от рычания к дружелюбию был обескураживающим. — Ты хорошо поработал, парень. Все в порядке.

Фалин ударил Мунина изо всех сил, но его стиснутый кулак отскочил от металла нагрудника. Было больно. Но Фалин не хотел показывать это Мунину.

— Ненавижу тебя. — наконец, твердо сказал он. — Когда я вырасту, я тебя убью.

— Готов поспорить. — с усмешкой ответил Мунин. — Ты уже пытался.

Остальные мандалориане смотрели на них. Кто—то из них был в шлеме, кто—то нет Они закончили воевать здесь. Они ждали корабль, который доставит их домой.

— Пытаешься прикончить мальчишку? — Один из мужчин задержался и потрепал Фалина по волосам. Его звали Джун Хокан; он угощался стружками жутко пересушенного рыбного филе, джихаала, отрезая их от большого куска виброклинком и кидая их в рот так, как некоторые лакомятся фруктами. — Бедный шаб'ика. Разве ему мало досталось?

— Я просто тренирую его.

— Есть такое понятие «чересчур».

— Ладно тебе, он мэндокарла. Ему уже удалось выжить в одиночку. В нем есть дух.

— Есть дух или нет, а я не начинал серьезные тренировки со своим парнем, пока ему не исполнилось восемь.

Фалин не любил, когда его обсуждали так, будто он не может понять что происходит.

В центре лагеря — нескольких навесов из кусков пластоида, которые были натянуты над индивидуальными землянками и укрыты травой и ветками — бурлил на потрескивавшем костре котелок с похлебкой. Мунин опустил его на землю и вытер ему лицо и руки холодным мокрым полотенцем, прежде чем налить похлебки и протянуть ему миску.

— Надо будет подобрать тебе броню, когда вернемся домой. — сказал Мунин. — Тебе надо учиться жить и сражаться в ней. Бескар'гам. Вторая кожа мандалорианина.

Фалин жадно хлебал из миски. Он всегда был голоден. На вкус похлебка больше напоминала уху; это не было похоже на замечательные оладьи, которые пекла его мама, он не любил вкус рыбы, но по сравнению с теми отбросами, которыми он целый год питался в разрушенном городе — это был пир.

— Не хочу никакой брони. — пробурчал он.

— Кэл, когда ты в броне — ты можешь делать все, что недоступно обычным людям.

Мунин звал его «Кэл». На родном языке мужчины это значило что—то, связанное с ударом ножа. Мунин прозвал его Кэлом, потому что при первой их встрече Фалин попытался ударить его ножом; мандалорианин посчитал это забавным и не разозлился. Вместо этого Мунин кормил его, хорошо к нему относился и за те недели, что Фалин пробыл в лагере наемников, он почувствовал себя лучше, пусть даже он и не был счастлив.

Иногда Мунин назвал его Кэл'ика. Наемники рассказали ему что это значит «маленький клинок» и показывает, что Мунин тепло к нему относится.

— Я Фалин. — проговорил он, наконец. — Меня зовут Фалин. — Но он уже забывал — кто такой Фалин. Его дом в городе Куат казался похожим на сон, который забываешь когда просыпаешься, он был больше ощущением, чем воспоминанием. Его семья переехала на Суркарис, когда его отец нанялся обслуживать там боевые корабли KDY. — Я не хочу другого имени.

Мунин ел вместе с ним. Когда он не кричал, он и в самом деле был неплохим человеком, но он никогда не сможет занять место папы.

— Начать все сначала может быть самым лучшим, Кэл'ика. Ты не можешь изменить прошлое или других людей, но ты всегда можешь изменить себя, и это изменяет твое будущее.

Эта мысль зацепила Фалина и не отпускала. Когда ты чувствуешь себя бессильным, мысль о том, что ты можешь остановить зло, это самая лучшая вещь на свете. И он не хотел испытать подобное снова. Он хотел, чтобы все было иначе.

— Но зачем вы заставляете меня бегать и таскать тяжести? — спросил он. — Это больно.

— Чтобы ты мог справиться со всем, что бросит в тебя жизнь, сынок. Чтобы тебе никогда больше не пришлось никого бояться. Я делаю из тебя солдата.

Фалину понравилась идея стать солдатом. У него был неопределенный, но длинный список тех, кого он хотел убить за то, что они сделали с его родителями, а если ты солдат — ты можешь это сделать.

— Почему?

— Это достойное занятие. Ты крепок, умен и ты будешь отличным солдатом. Этим и занимаются мандалориане.

— Почему ты не убил меня? Ты убивал всех остальных.

Мунин какое—то время задумчиво жевал.

— Потому что у тебя нет родителей, а у меня и моей жены нет сына, поэтому нам есть смысл сделать то, что всегда делали мандалориане — мы принимаем тебя, тренируем тебя, учим тебя как быть солдатом и как самому быть отцом. Ты не хочешь этого?

Фалин долго думал над этим. Он не знал что ответить; он знал лишь, что сейчас, среди людей, он чувствовал себя более одиноким, чем тогда, когда он жил сам по себе, в руинах на Суркарисе — потому что все мандалориане казались единым целым. Они были тесно связаны между собой, словно семья. И они не убивали его родителей; они ворвались в город годом позже, когда война шла вовсю. Однако он все равно он злился, и они стали объектом его злости — до тех пор, пока не появится настоящая цель.

— Ты считаешь меня ленивым и глупым. — проговорил Фалин.

— Нет, я просто говорю это и кричу, чтобы ты вышел из себя, и заставил себя перешагнуть границы. — Мунин посмотрел как он опустошил миску и наполнил ее снова. — Потому что сила — здесь. — Он коснулся его головы. — Ты можешь заставить свое тело сделать что угодно, если достаточно отчаянно захочешь этого. Это называется стойкость. Когда ты узнаешь, насколько многое ты можешь сделать, сколь многому ты можешь посмотреть в лицо — ты почувствуешь себя удивительно, так, словно никто и никогда не обидит тебя снова. Ты будешь сильным — во всех смыслах этого слова.

Фалин хотел чувствовать себя удивительно. На полный желудок жизнь казалась неопределенной, но многообещающей — пока он не вспоминал о его матери и отце, лежащих среди рухнувших балок дома, который они снимали на Суркарисе.

Он никак не мог выбросить эту картину из головы.

Он поднялся, сполоснул миску в ведре с водой и снова сел у огня, разглядывая отцовский нож — как он делал каждый день. У клинка было три широкие грани — как у пирамиды которую растянули в стороны. Пока отец был жив — ему никогда не позволялось трогать его, и он сам научился им пользоваться, потому что ему некуда было бежать и о нем некому было заботиться. Теперь он неплохо умел метать его. Он много практиковался. Он мог попасть в любую мишень, двигалась ли она или нет.

— А как это — быть солдатом? — спросил он.

Мунин пожал плечами.

— Частенько — скучно. Иногда — страшно. Ты много путешествуешь. Ты заводишь самых лучших друзей. Ты живешь по—настоящему. И порой — ты умираешь слишком рано.

— И я должен выполнять приказы?

— Приказы сохраняют тебе жизнь.

Еще только начинало смеркаться, но у Фалина отчаянно слипались глаза, и по мере того, как угасал окружающий мир, он скользил в блаженную усталую дрему. Он попытался остаться в этом сумеречном состоянии, потому что сон немедленно приносил сновидения; но он слишком устал. В какой—то момент он ощутил что его подняли и несут, но он не проснулся полностью и последним, что он почувствовал было то, что его укладывают в одной из землянок на ворох теплых одеял, пахнущих машинным маслом, дымом и сушеной рыбой.

И вот тогда снова пришло сновидение. Он знал что он спит, но это не помогало.

Он вошел в парадные двери дома на Суркарисе; стены были разбиты вдребезги и рухнули, только лишь двери остались невредимы, и он не понимал что то, во что он наступил, было его матерью — пока не увидел обрывки ее любимой синей куртки. Он оглянулся, разыскивая отца.

Папа лежал рядом с остатками окна, и Фалин понимал, что что—то не так, но ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать что у отца нет большей части головы. Он присел рядом, чтобы снять нож с его пояса, и ему показалось что отец пошевелился.

На этом он всегда просыпался. Это было не так, как в жизни — он целую вечность топтался рядом с телами прежде чем решился убежать, спрятаться, и забрать нож, чтобы защитить себя — но во сне все было быстрее, отчетливей, и страшнее. Он вздрогнул, просыпаясь с отчаянно колотящимся сердцем.

— Папина голова… — всхлипнул он. — У папы разбита голова…

Мунин прижал Фалина к груди.

— Все в порядке. — прошептал он. — Я здесь, сынок. Я здесь. Это просто плохой сон.

— Я хочу, чтобы это прекратилось. Я не хочу больше видеть папину голову.

Фалин вцепился в него и рыдал, пока у него не кончилось дыхание. Мунин не накричал на него за то, что он плакал. Он просто держал его, пока он не затих.

Потом Фалин заметил, что трехгранный нож висит на его поясе, в новых кожаных ножнах. Он не помнил когда они появились.

— Это прекратится, Кэл. — проговорил Мунин. — Обещаю. И никто не обидит тебя пока я рядом. Ты вырастешь сильным, и ты будешь счастлив.

Фалин решил, что он не прочь называться Кэлом, если это прогонит кошмары. Каким—то образом эти две вещи были связаны: если он перестанет быть Фалином, он перестанет видеть тела своих родителей. Мунин Скирата говорил так уверенно, и казался таким сильным и надежным, что Фалин поверил ему. Ты можешь измениться, если захочешь этого. Ты можешь все что угодно — если ты этого хочешь.

— Я в самом деле не нибрал, правда?

— Конечно нет, Кэл. — тихо ответил Мунин. — Мне не стоило так говорить. В мандалорианском нет слова, которое бы тебе подошло.

Фалин—Кэл не понимал. Он посмотрел в лицо Мунина, ожидая объяснения.

— Герой. — сказал Мунин. — У нас нет слова «герой». Но ты — настоящий маленький герой, Кэл Скирата.

Кэл Скирата. Вот кем он собирался быть отныне и впредь. Он заснул снова, а когда он проснулся на следующее утро — ни снов, ни кошмаров — он увидел что мир стал другим.

Глава 2.

«Ба'джур бал бескар'гам, Ара'нов, алиит, Мэндо'а бал Манд'алор — ан венкуйан ми. Знания и броня, род и защита, наш язык и наш вождь — все поможет нам выжить.»

Стихотворение, которое учат мандалорианские дети, чтобы запомнить Резол'наре — шесть столпов культуры Мэндо

Казармы Арка, штаб—квартира Бригады Специальных Операций, Корускант, 736 дней после Битвы у Геонозиса, вторая годовщина начала войны.

Скорч поднял винтовку и прицелился в двоих сержантов на плацу под окном.

Новый прицел ДС—17 был заметно улучшен по сравнению со старой моделью. Перекрестие легло на Кэла Скирату в узкой воображаемой полосе между линией глаз и впадиной в основании черепа; отличный выстрел в черепную коробку, идеально для мгновенного вывода цели из строя. Скорч видел как шевелятся губы мандалорианина, когда тот говорил с Вэлоном Вэу.

Да, это местечко все больше смахивает на центр Келдабе. Нет, ничего не имею против этого мужика. Просто…

Сержант Вэу — и он всегда будет Сержантом Вэу, на службе он или нет — был единственным кого Скорч мог бы назвать отцом.

Вэу и Скирата выглядели целиком поглощенными беседой, оба говорили одновременно, уставившись в феррокритовое покрытие плаца и не глядя друг другу в глаза. Странное занятие для начала дня.

— Помнится, ты вроде бы говорил что можешь читать по губам. — заметил Сев, размеренно пережевывая из пригоршни варра—орехи со специями.

— Могу, но он какую—то чушь несет.

— Может, они говорят на Мэндо'а.

— Мэндо'а я читаю не хуже, мир'шеб.

— Если подумать — они сообразили бы надеть свои ведра и пользоваться внутренним комлинком…

— А может в этом нет ничего тайного. — Скорч через всю комнату чувствовал острый запах специй. — Слушай, ну ты же знаешь что бывает, если ими обожраться. Получишь расстройство желудка, начнешь воздух портить. А я не собираюсь тащить тебя на руках, чтобы ты проблевался.

Сев рыгнул.

— Если меня не станет — ты будешь по мне скучать.

— Сделай что—нибудь полезное и взгляни сам, ладно?

Сев издал горлом долгий рокочущий звук, прикончил остаток орехов и вскинул свою дисишку. Он был снайпером. И он вглядывался через оптический прицел даже дольше чем Скорч.

— Они что—то… перечисляют. — сказал он наконец. Прислонив свою диси к стене он уселся на койку и снова начал жевать. — Они оба повторяют одни и те же слова.

— Да? И?…

— Не знаю. Не могу разобраться.

Сколько помнил себя Скорч — Скирата и Вэу пререкались по любому поводу: начиная от тактики и способов мотивации солдат, до цвета стен в столовой. Бывало, что доходило и до драки. Но война, похоже, сблизила их взгляды на жизнь. Насколько Скорч мог заметить — между ними не возникло огромной симпатии, но какая—то тайна держала их вместе, как воинов—побратимов.

Ни тому, ни другому не было причины здесь находиться. Налет Вэу на банк — они никогда про него не рассказывали, нет, сэр — должно быть, принес ему миллионы. У них была цель в жизни; ими двигало что—то, чего Скорч не мог понять.

Он вывернул увеличение на максимум. Но это не помогло.

— Может быть, у них очень скучный разговор.

— Это имена. — наконец проговорил Сев. — Они повторяют имена.

Скорч снова прильнул к прицелу.

— Сколько лет Скирате?

— Шестьдесят, шестьдесят один — примерно так.

— А сколько это по меркам клонов?

— Это мертвец.

Мысль была шокирующей, и Скорч задумался — почему это не потрясало его раньше. Он никогда не беспокоился о старости. Он не думал, что ему удастся выжить, несмотря на привычное для отряда «Дельта» бахвальство, что не родился еще сепаратист который мог бы убить их.

— Как думаешь — бешеный старый барв найдет чудесное лекарство? — спросил он.

Сев подкинул орех в воздух и поймал его ртом.

— От чего?

— От нашего раннего ухода из жизни. Он вечно про это твердит.

Сев рыгнул еще раз.

— Я до сих пор подозреваю, что это он грохнул Ко Сай. И догадываюсь что он прихватил ее работы, потому он ее и убил — чтобы она не разболтала. Так что — да, готов спорить, что он ищет способ остановить наше ускоренное старение.

Скорч подозревал, что Вэу не меньше Скираты был причастен к смерти беглой каминоанской клоноделки; и он все также был беззаветно предан Вэу, потому что благодаря этому человеку вся «Дельта» была до сих пор жива — один из немногих отрядов которые сохранили первоначальный состав со времен Камино. Вэу учил выживать.

— Ты же не собираешься рассказывать про это Зею, а, Сев?

— Не—а. Не хочу чтобы он мучился бессонницей.

— Но если сержант Кэл заполучил работы Ко Сай, почему он до сих пор не раздает лекарство? Прошло почти полгода, как он отдал тебе ее голову.

— Ты словно про подарок на день рожденья говоришь. — ответил Сев. — Может у него что—то с рецептом не ладится. Или он просто хочет выдоить побольше из Республики, прежде чем скроется с награбленным.

— Кэл не уйдет без своих драгоценных «Нулевых». — Скорч повернулся взглянуть на Сева и увидел поднятую бровь. — Или нет?

— А если дезертируют они — ты будешь в них стрелять? — спросил Сев.

Скорч пожал плечами, пытаясь выглядеть безразлично, но от мысли о том, чтобы выпустить очередь в собрата—клона ему стало не по себе. «Нулевые» были еще и приемными сыновьями Скираты, его драгоценными маленькими мальчиками — даже тогда когда они выросли в мужчин — больших и опасных мужчин — и Скирата был готов порвать на тряпки любого, кто косо на них посмотрит.

Даже нас.

— Нам этого делать не придется. — ответил Скорч. — Ты же слышал про палпатиновские отряды зачистки, которые ждут тех, кто выйдет за черту.

— Не уходи от вопроса. Ты будешь стрелять в них если прикажут?

— По обстановке. — наконец проговорил Скорч.

— Приказ есть приказ.

— Зависит от того, кто его отдает.

— Чем дольше идет эта война, тем меньше мне кажется, что «Нулевые» на той же стороне, что и мы.

Скорч понимал, о чем говорит Сев, но считал что это слишком уж резкое суждение. Он не мог представить себе, чтобы «Нулевые» переметнулись к сепам. Они были психованными, непредсказуемыми, они даже были частной армией Скираты — но они не были предателями.

— Пошли. — сказал он, подхватывая свой шлем и направляясь к дверям. — Посмотрим что затеяли старики. А то я умру от любопытства.

Плац был площадкой, огороженной невысокой подпорной стенкой и живой изгородью из кустов, подстриженных до уставной высоты — Сев не сомневался что такая штука существует — этот плац видел не так много парадов. В последнее время он чаще всего пустовал, и лишь изредка на нем собирались игроки в боло—болл. Двое ветеранов—сержантов стояли в центре плаца, чуть склонив головы и, казалось, не замечали приближающихся коммандос.

Но Скирата никогда и ничего не упускал из виду. Как и Вэу. У этих двоих были глаза на затылках. Скорч до сих пор не понимал как им удавалось так внимательно следить за своими учебными ротами в Типоке. Юному клону они казались всеведущими богами, которых нельзя обмануть или перехитрить, и от которых нельзя ускользнуть; почти такими же они казались ему и сейчас.

Скорч слышал негромкий рокот голосов. И в нем был какой—то ритм. Да, они зачитывали список. Теперь когда он смог это услышать, он различил. знакомые звуки

Имена.

Они повторяли имена.

Сев сбавил шаг первым. Он поймал Скорча за локоть.

— Не думаю, что нам стоит им мешать, нер вод.

Скирата, все еще шевеливший губами медленно обернулся, и вслед за ним поднял взгляд Вэу.

— Хотите присоединиться к нам, ад'ике? — дружелюбно спросил Вэу — а его сложно было назвать дружелюбным. — Мы вспоминаем братьев, ушедших в Мэндо. Не забыли какой сегодня день?

Скорч забыл, хотя это должно было врезаться в его память. Семьсот тридцать шесть дней назад, все десять тысяч республиканских коммандо, вместе с остальной Великой Армией, были переброшены на Геонозис. Внезапный приказ и спешная погрузка на корабли не оставили времени, чтобы попрощаться с их наставниками—сержантами. А из десяти тысяч улетевших вернулась обратно лишь половина.

Скорч почувствовал себя идиотом. Теперь он знал что и почему делали два сержанта: они повторяли имена павших клонов—коммандо. Таким был мандалорианский обычай поминать ушедших друзей и любимых — повторять их имена каждый день.

«Неужели они каждый день повторяют эти тысячи имен?» — подумал Скорч.

— Вы же не помните каждое имя, верно, Серж? — спросил Сев.

— Мы помним каждого парня, которого мы учили, и будем помнить всегда. — тихо проговорил Скирата; Сев заметил, что он время от времени смотрит на деку стиснутую в руке. Запомнить пять тысяч имен — плюс те, кто был убит после Битвы на Геонозисе — было непосильным подвигом даже при скиратовском рвении. — Остальное… нам достаточно лишь небольшой подсказки.

Скорч не смог бы вспомнить названия и половины отрядов из потока, с которым он прошел учебный центр Типоки, а уж имена коммандо в них — тем более. Он почувствовал себя так, будто он их предал. Вэу кивнул ему и приглашающе взмахнул своей декой; та мигнула индикатором передачи и когда Скорч снял свою деку с пояса — на ней уже был список, подсвеченный на роте, чьи имена читались сейчас. Он послушно присоединился к чтению. Как и Сев.

В списке было много клонов с одинаковыми, образованными от их номеров, именами — множество солдат по имени Фай, Найнер или Форр — и Скорча передергивало каждый раз, когда он встречал имя «Сев».

Севу это, наверняка, тоже не поднимало настроения. Скорч взглянул на него, но тот стоял, с обычным непроницаемым видом уставившись в деку.

— Барис, Ред, Кеф…

— …Вин, Тайлер, Джай…

— …Тарн, Лио…

Список все длился и длился. Через несколько минут их голоса зазвучали в унисон; это вызывало странное гипнотическое ощущение, ритм и тон словно зачаровывали Скорча и вводили его в транс. Это был просто эффект от монотонного повторения, но все равно ему было не по себе. Он не любил мистики.

Он услышал тихий скрип сапог позади, но не посмел оглянуться и разрушить магию момента. К ритуалу присоединялись другие коммандос. В казармах никогда не было много людей единовременно, но было похоже что почтить память погибших пришли все.

Столько имен.

Будет ли через год в этом списке и мое имя?

Фай там был: Фай, РК—8015, снайпер команды «Омега». Скирата произнес его имя, не запнувшись, как и Вэу, несмотря на то что ходили слухи, будто Фай не умер. Это было странно — произнести имя языкастого ди'кута так, словно он мертв. Скорч, стыдясь оттого что он не чувствует утраты, заметил как Сев медленно взглянул влево, словно заметив кого—то. Скорч не хотел терять настрой. Он не стал выяснять что отвлекло Сева.

Чтение списка павших заняло почти час. После того, как было произнесено последнее имя, Скирата и Вэу еще несколько секунд стояли со склоненными головами. У Скорча было ощущение будто он внезапно проснулся; словно на него обрушился шум и яркий солнечный свет, когда он вышел из темной комнаты, и он почти ожидал какого—то торжественного завершения церемонии. Но она — в типично мандалорианском стиле — просто закончилась, потому что было сказано все, что надо было сказать.

Скирата поднял голову. На плацу собралась пара сотен коммандос, кто—то был в шлеме, кто—то без, каждый был в индивидуально раскрашенной броне, и это выглядело неуместно пестрым для такого торжественного события. Но это тоже было очень по—мандалориански. Жизнь продолжалась, чашу жизни следовало испить до дна, и постоянное напоминание о ушедших друзьях и родных было неотъемлемой ее частью.

Эй'хан.

Так это называлось: особенное мандалорианское ощущение, странная смесь из довольства и печали, когда ты в безопасности, окружен теми кого любишь, и все же с горько—сладким чувством ясно вспоминаешь погибших. О мертвых не забывали никогда.

Корабль Скираты, амфибия класса «Глубоководный» звался «Эй'ханом». Это очень много говорило о сержанте.

— Чего—то ждете, ад'ике? — спросил Скирата. Он всегда так их называл: сынки.

Может быть он даже официально усыновил все свои отряды. — подумал Скорч. Это было бы вполне у духе Скираты.

— Вы уж постарайтесь только, чтобы в следующем году мне не пришлось добавлять еще и ваши имена. Иначе я здорово рассержусь.

— Считаете, что все закончится на следующий год, Серж? — Скорч не знал коммандо, задавшего вопрос, но «Дельта» всегда держалась особняком. Броня у того была украшена флотскими синими и золотыми шевронами. — Люблю планировать все загодя. Как знать, может я даже найду работу на гражданке…

Скирата секунду помедлил.

— Вы знаете как идет война. Может быть, мы и через десять лет останемся в строю.

— К тому времени ваш внук уже будет носить броню.

Послышались смешки, и Скирата грустно улыбнулся. Скорч ожидал что он больше обрадуется упоминанию о младенце, которого ему спихнул кто—то из его детей — биологических детей. Скирата откровенно души не чаял в ребенке. Но сейчас, похоже, что—то подпортило радость счастливого дедушки.

— Мое самое большое желание… — проговорил Скирата. — …чтобы все вы увидели его взрослым.

Что ж, это в любом случае был не день для веселья. Только что они стояли на большом пустынном плацу и повторяли имена тысяч погибших братьев… Скорч решил что закончить на этой минорной ноте будет вполне подходяще. В нынешнее время редко пели о дарасум котэ, вечной славе, хотя Скорч считал, что слова «Водэ Ан» могли бы оказаться уместны.

Но нежданное собрание разошлось в полной тишине, и Скирата, прихрамывая как обычно, двинулся прочь. Вэу шагал рядом. Чисто из любопытства Скорч задержался и посмотрел, как двое сержантов шли к ангарам, стоявшим напротив казарм.

— Пошли, — сказал Сев. — Мы не можем тут весь день торчать. Перед обедом инструктаж. А мне еще ВиД откалибровать надо.

— Как ты думаешь, что у них на уме?

— Спокойная старость, и попытки потратить улов Вэу с банка.

— Нет, они затеяли что—то серьезное. Я уверен.

— Мы уже мысли читаем, э?

Скорч не мог понять, почему Сев никогда не видел того, что видит он. Они знали эти двух старых шабуиров с детства, и когда кто—то из них затевал какую—то аферу, то у него появлялось именно такое выражение лица, едва различимое, но заметное для клонов, привыкших интуитивно различать друг друга среди моря почти одинаковых братьев. По лицу Скираты отчетливо читалась какая—то афера.

— Он точно знает что—то, чего не знаем мы. — заметил Скорч.

— Ну, если мы чего—то не знаем — то это нас и не касается.

Скирата и Вэу задержались у входа в арсенал. А затем Скорч увидел то, что укрепило его паранойю. Две знакомые фигуры, которых он не видел уже пару лет — фигуры в бескар'гаме, традиционной мандалорианской броне — появились у служебного входа и приветствовали сержантов характерным пожатием «рука—к—локтю». Мандалориане здоровались, пожимая друг другу руки выше запястья. Вэу говорил что это показывает, что у тебя достаточно крепкая хватка чтобы вытащить друга из беды.

Может быть они явились чтобы отметить годовщину Геонозиса. Вне Великой Армии эта дата никого не волновала.

— Что они тут делают? — пробормотал Сев. — И почему сейчас?

Вад'е Тай'хааи и Мидж Гиламар были из Куэ'валь Дар; сержанты—инструкторы, лично нанятые Джанго Феттом чтобы тренировать клонов—коммандос на Камино. Большинство было мандалорианинами, и большая их часть вновь исчезла без следа, как только закончился их контракт, оправдывая свое название: «те кто больше не существует». Но теперь они возвращались — по одному, по двое… Это еще больше убеждало Скорча что его подозрения не напрасны.

— Не знаю. — ответил он. — Может, Кэл решил что ему нравится общество интеллектуалов. — Он помедлил. Тай'хааи все также таскал за спиной древнее бронзиумное копье а с его пояса свисала бескаровая флейта. И то и другое было смертоносным оружием. — Как ты думаешь, он этими штуками вообще пользуется?

— Не сомневаюсь. — ответил Сев. — Я слышал что Зей пытается снова нанимать Куэ'валь Дар, чтобы они натаскивали обычных солдат до коммандос.

— Жест отчаяния.

— На случай, если ты не заметил — мы в отчаянном положении.

Четверка мандалориан обменялась несколькими словами и скрылась из виду. Без систем в его шлеме Скорч ничего не мог услышать на такой дистанции.

— А зачем вообще Фетт нанимал сержантов не из Мэндо?

Сев пожал плечами.

— Он говорил что это для разнообразия навыков, но, подозреваю, что это просто потому, что он не нашел сотен Мэндо, готовых пойти за ним.

Скорч последовал за Севом обратно в жилой блок. Он часто думал о том что же чувствовали коммандос, обученные аруэтиизе — не—мандалориане, это слово могло означать многое, от «чужака» до «предателя» — живя в окружении тех, кто глубоко усвоил мандалорианскую культуру. Впрочем таких осталось немного. Из двадцати пяти сотен, прошедших обучение у аруэтиизе осталось в живых не больше тысячи. Это многое говорило о мандалорианской системе обучения.

— Мы и сами отлично можем тренировать беленьких. — заметил Скорч. — У нас есть опыт, который можно передать другим.

Сев взял со стола шлем, и перевернул его, чтобы начать калибровку.

— Сыт по горло войной, да? Ищешь тихую сидячую работенку?

— Нет, просто хочу сказать…

Скорч старался пореже размышлять, потому что жизнь теперь была полна вопросов, на которые у него не было возможности ни ответить, ни повлиять. Эти мысли настигали его в самые неожиданные моменты: в душе, когда он сидел в десантном катере на пути к точке высадки, или же именно тогда, когда он ложился спать. Где Великая Армия собирается брать пополнение? Если они собираются переучивать мясные консервы в коммандос, то кто будет занимать их место? Силы откровенно таяли с каждым днем.

С другой стороны — где все эти мириады шабловых дроидов, которые, как предполагается, есть у сепаратистов? Дроидов у них много, но будь их столько, сколько заявляет разведка — сепаратисты могли бы просто устроить вечеринку и спокойно подождать конца войны. Один из «Нулевых» ЭРКов клялся всем чем угодно, что произведена была лишь крохотная доля от этого числа.

«Нулевые» знали много такого, чем они не делились с комммандо. Скорч начинал нервничать тогда, когда они чего—то не знали. Он вечно забывал сколько там нолей в квадриллионе, но сколько бы это ни было — это значило гораздо больше дроидов, чем он видел до сих пор.

— Может быть, Палпатину придется начать рекрутировать обычных граждан. — с надеждой проговорил он.

Сев рассмеялся — что бывало с ним нечасто.

— По мне — так лучше работать с некомплектом, чем служить с дворняжками. Ты видел какие из них офицеры флота? Тебе хочется того же в пехоте?

— По крайней мере, война закончится куда быстрее. Мы или победим или с треском проиграем.

— Верно. Жестоко, но верно.

Но что будет с нами когда закончится война?

Такими вопросами любили задаваться нытики из «Омеги». Скорч таких долговременных планов не строил. Все что он знал — это что если темпы потерь будут оставаться на прежнем уровне — то солдаты у Великой Армии закончатся примерно через год, а никаких пополнений поблизости видно не было.

— Кое—кто говорит что Палпатин начал производить клонов на Корусканте. Потому что не верит, что каминоанцы могут защитить свои лаборатории, и сепы не разнесут их во второй раз. — сказал Скорч.

Сев фыркнул и снова занялся калибровкой.

— Ага; а еще ходят слухи, что мы получим какую—то супер—мега—ионную пушку…

Он был прав. Это был еще один дурацкий слух, такой же как и множество других, слышанных им раньше. Если бы Канцлер выращивал новых клон—солдат — он бы рассказал всем, хотя бы для того, чтобы поднять боевой дух и напугать Сепов. А если бы они у него были — он бы бросил их в бой.

Скорч ни того ни другого не видел.

Но даже если он их выращивает… они будут готовы еще не скоро. Клонам с Камино требовалось десять лет, чтобы повзрослеть.

Нет, все это было ходившими меж солдат слухами, болтовней и прошедшими множество посредников байками, с редкими вкраплениями правды. На горизонте не наблюдалось никаких подкреплений.

* * *

Галактический Город, Корускант, 737 дней после Геонозиса.

Слежка была искусством, равно как и уход от нее.

За последние шесть лет, агент Республиканского Казначейства Бесани Веннен выслеживала множество мошенников и казнокрадов, но самой быть объектом расследования ей еще не приходилось. Собираясь из офиса домой, после того как она задержалась на работе — кое—какой работой лучше было заниматься в отсутствие коллег — она уже привычно сунула руку в карман, проверяя две вещи. Одна — «мерр—сонновский» бластер, подаренный ей Мереелем, «Нулевым» ЭРК—пехотинцем Н—7; другая — ее дека, полная тщательно зашифрованными данными, которые никогда не должны были покидать центральный компьютер Казначейства.

Я шпион. Я работаю против собственного правительства. Я всегда была такой примерной девочкой, не правда ли, папа? Посмотри, что стало со мной теперь.

Впрочем, она была уверена что отец бы ее понял. Он учил ее отстаивать то, во что она верит. Бластер был просто мерой предосторожности, которую ты обязан предпринимать, когда влезаешь в секреты Канцлера. По ночам, даже в ярко освещенном квартале, заполненном существами со всех уголков галактики, Бесани чувствовала себя совершенно одинокой и преследуемой.

Каждый день — иногда утром, иногда — по пути домой, она явственно ощущала, как за ней следит кто—то в нескольких шагах позади. Обернувшись, она не увидела бы никого, кроме пассажиров со своими собственными заботами, но ощущение беспокойства не проходило. Иногда такое ощущение появлялось даже в офисе. Она гадала, не следит ли еще за ней один из меняющих облик гурланинских шпионов; хотя сейчас они уже должны были покинуть Корускант, да и если бы они решили этим заняться — даже джедай не смог бы их обнаружить.

Впрочем, на этот раз, ощущение слежки возникло не только от угрызений совести.

Как и предупреждал гурланин — кто—то следил за ней. Мужчина привлек ее внимание на платформе спидеробуса возле здания Казначейства. Она была высокой блондинкой и привыкла притягивать взгляды, но его внимание было иным. Взгляд, пристальный и направленный чуть в сторону от нее, был того рода, какой бывает у того, кто хочет тщательно следить за ней периферическим зрением, и делать вид, будто он ее не замечает. Кто—то мог бы сказать, что у Бесани просто разыгралась паранойя, но она была профессиональным следователем и она знала точно. Интуиция редко ее подводила.

Человек был невзрачным, полноватым, среднего возраста — безликий и похожий на миллионы других человеческий мужчина в поношенном деловом костюме с высоким воротничком. И вместо того чтобы дожидаться спидеробуса до университета, он решил увязаться за Бесани. Метрах в десяти позади нее.

Она заметила его отражение в транспаристиловых стенах «Гало Мэлла». Он выслеживал ее, сомнений быть не могло.

«И если ты меня еще не арестовал, то есть шанс, что ты этого и не можешь… или ты просто не знаешь — во что я влезла.»

Трудно было представить, чего не могло бы сделать правительство, которое пользовалось чрезвычайными полномочиями с такой беспечностью и не встречавшей сопротивления легкостью. Бесани в безмолвном страхе ждала, что посреди ночи ей постучатся в дверь, с тех пор, как она впервые начала вольно толковать правила, а потом начала вертеть ими по своему усмотрению ради Сержанта Кэла — Кэл'буира, Папы Кэла — чья выдающаяся отеческая харизма заставила ее отбросить прочь беспокойство за свою жизнь.

Это было вопросом принципов. И она никогда не сомневалась в том, что делала. Страх вызывало лишь здоровое опасение быть пойманной.

Она снова заметила ее преследователя в транспаристиловой витрине и ей свело живот.

Чем больше она углублялась в счета Великой Армии, тем больше аномалий она находила. Фиктивные компании. Кредиты, которые перечислялись лабораториям по клонированию за пределами Камино — но на помощь изнемогающей Великой Армии, распылившей силы по всей галактике, не появлялись новые солдаты. Цифры были ее жизнью; но цифры оборонного бюджета Канцлера Палпатина и близко не стояли с этими «добавками».

«Вы создаете другую, тайную армию, не так ли, Канцлер? Вот почему каминоанцы обеспокоены. Они знают что что—то готовится.»

Бесани не останавливалась. Она продолжала идти, все еще оставаясь в относительной безопасности среди толпы, и решала — идти ли ей на площадку воздушного такси, брать экипаж и пытаться сбежать от ее преследователя, или же свернуть на следующем повороте в какой—нибудь переход и стряхнуть его с хвоста.

«А что потом? Бежать? Пристрелить его?»

Мужчина все также следовал за ней и когда она перешла на движущийся тротуар, связывавший нижний уровень «Гало Мэлла» с залами модной одежды. Она оперлась одной рукой о поручень, когда ползущий ковер нес ее мимо голодисплеев с рекламой одежды, и, скользнув по нему взглядом, повернулась на другую сторону. Проезжая мимо сектора готовой одежды она сошла с ленты в самый последний момент, и думала что оторвалась от него, но через несколько минут она снова заметила его, перебиравшего невероятно вычурное нижнее белье на вешалках с таким видом, словно он выбирал подарок жене. Смущенный вид он изображал убедительно.

«Конечно, в конце концов это может быть просто моя паранойя…»

Бесани развернулась на месте и направилась к тротуару, ползущему обратно, к уровню пешеходных дорожек. Если он опять увяжется за ней — она намеревалась взять воздушное такси, или же встретить его лицом к лицу. Да, она может сделать именно так: подойти прямо к нему, посмотреть в глаза, очаровательно улыбнуться и поинтересоваться — откуда он ее знает.

«А чего я хочу — просто стряхнуть его, или же узнать кто он такой?»

Если бы агенты Палпатина хотели ее убить — у них была масса возможностей. Этот человек наверняка просто выясняет — с кем она встречается и куда она ходит.

Тротуар под небольшим углом начал спускаться к пешеходным дорожкам и она сошла с него у дорожки, ведущей к рядам воздушных такси. Тогда у него будет только один выбор — потащиться к ней домой, а тогда… тогда у нее будет повод его застрелить.

«Но даже если у меня получится… найдется другой, чтобы занять его место.»

Сколько им известно? Безопасность Казначейства была ее работой. Она была уверена что они не знают, что она скачивала данные из финансовой системы.

Перед ней высилась выступающая из стены, словно водопад, башня темного транспаристила — разнообразные ресторанчики устроенные на каждом из этажей. Она видела обедающих и пламя, время от времени вспыхивавшее, когда повара готовили на плитах крылышки коджайвов; и она видела отражение мужчины в деловом костюме среди толпы, позади нее. Сейчас они углубились в развлекательный район. Переходы были забиты состоятельными корускантцами и туристами из других миров, желающими попробовать лучшую кухню в галактической столице. Толпа — это неплохая подстраховка, но с тем же успехом — и место, где может произойти самое худшее.

Притворившись что она разыскивает свой транзитный идентчип, Бесани сунула деку во внутренний карман куртки, и сжала бластер в кармане.

Это было просто для успокоения. У нее не было возможности воспользоваться оружием в таком забитом людьми, очень публичном месте. Ее новообретенные друзья в Корускантской Службе Безопасности могут устранить проблемы, если ей придется стрелять, но они не могут отвести глаза тысячам людей. Именно сейчас она никак не могла привлекать к себе внимания.

По мере ее приближения к площадке такси, площадь становилась все более людной. Цепочка обедающих, которые еще ожидали столика у мясного дома Весари, стала плотиной в море посетителей, замедлив поток пешеходов настолько, что в толпе начали появляться настоящие пробки. Бесани потеряла из виду человека в костюме; последний раз она видела его когда поворачивала, избегая затора, так что она рванулась вбок, к двойному ряду маленьких кафеен, чтобы выбраться из толпы.

Она надеялась, что тот не сделает на публике что—нибудь глупое — смертоносно глупое. Ряд вывел ее на парковку для частных спидеров; если она перейдет ее, то сможет вернуться в главный проход возле платформы такси. Но пермакритовый квадрат оказался пустынным лабиринтом из машин, который крест—накрест пересекали длинные густые тени, и она поняла что совершила опасную ошибку. Она должна была оставаться в толпе.

Она развернулась, стиснув бластер. Бежать не было смысла. Теперь она была с мужчиной почти что лицом к лицу, их разделали считанные шаги, и она смотрела ему в глаза.

Он выглядел удивленным когда она выхватила бластер из кармана. Но удивленное, с широко раскрытыми глазами, выражение его лица было адресовано не ей. Оно появилось потому, что кто—то еще внезапно оказался позади него, вокруг его шеи обвилась рука и его хриплый вскрик мгновенно оборвался. Бесани расслышала лишь тихое бульканье. Правая нога человека пару раз дернулась, и он застыл неподвижно, стоя на цыпочках.

— То, что ты за кем—то следишь… — произнес знакомый голос, по которому она так скучала, — …еще не значит что не следят за тобой. — Зашуршала одежда. — Давай—ка проверим, что ты тут таскаешь… о, отличный дэаш—семнадцать. Не совсем подходит по стилю, согласись?

Из ниоткуда вывалился побитый серый спидер службы доставки и Бесани не дали времени, чтобы ее недоумение превратилось в страх. Боковая дверь открылась; огромная волосатая рука вуки рассекла воздух и забросила мужчину внутрь. Капитан Ордо — «Нулевой», ЭРК—11 Ордо, ее Ордо, ее любимый — сунул остроносый бластер DH—17 под куртку и нетерпеливо кивнул ей. Считалось что он должен быть на задании за много световых лет отсюда, а не здесь. Она даже не заметила, что он следил за ними.

Как, очевидно, и человек в деловом костюме.

— Ордо, ты же говорил что ты во Внешнем Кольце. — прошептала она, с гулко бьющимся сердцем оглядываясь в поисках возможных свидетелей. — Сколько же ты следил за мной?

Спидер опустился чуть—чуть ниже и она поставила ногу на направляющую дверцы. Ордо выглядел совершенно иначе без его белоснежной брони ЭРК—пехотинца: в неприметной, темной уличной одежде он мог сойти за кого угодно, от телохранителя до головореза из какой—нибудь местной шайки, которая охотится на беспечных туристов.

— Мне нравится за тобой следить. — ответил он. — Забирайся.

— Что ты собираешься с ним делать? Если его начальство знает, что он следит за мной, то они знают и что я в деле.

Ордо выглядел неожиданно спокойным. Словно ему никогда не говорили что похищать людей — это неправильно. Но скиратовские команды из специальных сил похищали, убивали и шпионили для Республики, и если ты выращиваешь очень умных, очень жестких вояк, то неизбежно, раньше или позже, они поймут свою силу и воспользуются ей в своих целях. Независимо от того, совпадают они с целями Республики или нет.

— Не терпится побеседовать. — ответил Ордо. — Забирайся, кэр'ика.

В опасных ситуациях Ордо всегда источал непоколебимую уверенность, и теперь Бесани понимала, почему за некоторыми офицерами солдаты готовы следовать куда угодно. Она последовала приказу без возражений, нырнув в открытый люк быстрее чем осознала, что она делает. В лицо ей ударила вонь кулинарного жира и несвежей пищи — похоже это был недавний груз спидера. Внутри был полумрак, в одном из кресел, предназначенных для существ человеческого размера, сидела ужасно скрючившаяся вуки, крепко державшая мужчину в костюме. Это была Энакка, одна из скиратовских специалистов по сомнительным делам. Компаньоны Скираты были удивительной подборкой разных рас и профессиональных умений; от уважаемых персон до откровенных бандитов, но в основном это были существа где—то «на грани», которым нужно было хитрить и прятаться, чтобы жить. А Скирата отлично умел заставить разношерстную команду работать, как одно целое, ко всеобщей выгоде.

Он зарывает свой талант в землю. — подумалось Бесани. — В политике такие люди необходимы.

Энакка издала негромкий рокочущий горловой рык. Ордо пожал плечами в ответ.

— Нет, понятия не имею, кто этот чакаар. — хмыкнул он. — Поднимай это корыто в воздух и начнем разбираться.

— Чего вы хотите? — вскинулся мужчина. — Мой бумажник? Мой спидер?

Он пытался играть обычного человека. И проиграл. Он не был достаточно испуган, и даже не был достаточно рассержен тем, что его схватили на улице. Обычный уже превратился бы в дрожащий студень, если бы его похитил вуки и человек, который выглядит так, как сейчас выглядел Ордо.

Ордо протянул руку с открытой ладонью. Другой рукой он вытащил короткоствольный, сделанный на заказ, верпинский пистолет.

— Не то, чтобы я думал, что идентчип у тебя настоящий, но дай—ка взглянуть.

Бесани прислонилась к переборке. Сейчас она была в полной безопасности, но даже в компании вуки и «Нулевого» ЭРК—пехотинца, разрешивших ее проблемы, ей было неуютно сидеть так близко к тому, кто ее выслеживал. Адреналин понемногу начал улетучиваться. Совсем не таким она видела свое спокойное продвижение по службе в государственном учреждении. Год назад Ордо буквально ворвался в ее жизнь и ее вселенная изменилась вне всякого понимания. Сегодняшнее было… просто новым вариантом нормы.

Энакка плавно подняла спидер с парковки, и заложила вираж над рукотворными утесами и каньонами Корусканта. Бесани могла видеть ночной пейзаж сквозь небольшой иллюминатор сзади. Она подумала куда они могут направляться; специальностью Энакки было добывание спидеров и безопасного жилья. Безопасного, по крайней мере, для клонов и союзников Скираты. Куда бы они ни везли этого человека — ему там не стоит ожидать безопасности.

— Меня зовут Чадус. — проговорил мужчина, глядя на руки Ордо, пока тот копался в содержимом его бумажника. — Я работаю в управлении городского транспорта, ночная смена.

— По—моему это звучит как «куча осика». Почему ты следил за этой женщиной?

— Я не…

— Ты всегда пристаешь к симпатичным женщинам в отделе нижнего белья, да? Для таких, как ты, есть свое название.

— Я не приставал к ней. Я присматривал кое—что для жены…

— Я очень ревнивый. Я не люблю извращенцев, которые таскаются за моей девушкой.

— Я же сказал…

— Зачем ты таскаешь такую серьезную пушку как «дэаш—семнадцать»?

— Если вы не заметили — на Корусканте становится неспокойно.

— Бластер за пазухой — предосторожность разумная. Подонков кругом много. — Ордо, все так же целясь из верпа в Чадуса, сунул руку за отворот и вытащил бластер. Он осматривал его несколько мгновений, прежде чем снять его с предохранителя и передать Бесани. Она приняла оружие без энтузиазма. — Но этот — оружие убийцы. Зачем еще тебе понадобился гаситель вспышки и ночной прицел?

— Я его купил у приятеля…

— Значит, твой приятель работает в скверном бизнесе. Слушай, мы можешь играть в эту игру сколько угодно, но я сегодня опаздываю на ужин и от этого у меня портится настроение.

— Ты криффов клон, верно?

— А ты — Республиканская Разведка.

Чадус хмыкнул.

— Я просто офисный клерк.

— Ну ладно. — Ордо вытащил ручной сканнер. — Бесани, если он двинется, вышиби ему гетт'зе. Посмотрим, кто он на самом деле.

Бесани не знала, как она может прицелится во что—то меньшее, чем торс мужчины, но она попыталась держать DH—17 уверенно. Да и Чадус, в любом случае, мало что мог сделать на высоте нескольких тысяч метров над городом, кроме как подчиниться сканированию. Ордо посветил сканером ему в глаза, чтобы снять узор сетчатки, а затем заставил прижать пальцы к датчику.

— Ну и что это вам даст? — спросил Чадус. Сейчас он явно начинал нервничать. — У меня нет криминальных отметок.

— Готов поспорить… — Ордо, чуть нахмурившись, посмотрел на дисплей. — Итак, агент Леммелот, Арбиан Дж., у вас довольно высокий допуск для клерка. Еще пара повышений и будете докладываться прямо Канцлеру.

— Как ты до этого добрался?

— Это потому, что я гораздо, гораздо умнее тебя, дворняжка.

Бесани никогда не замечала, чтобы Ордо хотя бы немножко смущался того, что он клон. Более того, он находил в этом повод для гордости: его геном был отобран и улучшен, чтобы стать материалом для создания идеального солдата, и — как бы ни верили каминоанские клоноделы в то, что «Нулевые» были провалившимся экспериментом — напряженные тренировки с самого детства создали идеально развитого, высокоинтеллектуального, но совершенно не контролируемого коммандо для тайных операций. И поскольку Ордо полагал себя лучшим — то, следовательно, любое случайным образом зачатое существо, вроде Чадуса, было жалким его подобием или еще хуже. В этом была своя логика.

И сейчас у него, при помощи биометрических параметров агента, был доступ к очень деликатным республиканским данным. Но ему следовало воспользоваться этим сейчас, до того, как республиканская разведка хватится Чадуса — или как его там зовут. «Нулевые» были очень умелы в делах изъятия информации — даже лучше, чем сама Веннен, если честно. Да, они действительно были лучшими, и потому вставать у них на пути было особенно опасно.

Чадус—Леммелот, похоже, пришел к тому же умозаключению.

— Попытаешься использовать мой доступ, и тебя сразу поймают. — Теперь он выглядел совсем растерявшимся и заглядывал Ордо в лицо так, словно он был больше потрясен, чем испуган. — И вообще, что ты делаешь? Ты же запрограммирован на послушание.

— Надо было внимательнее слушать на занятиях по генетике. — хмыкнул Ордо. — Гены — это только предрасположенность. Окружение — вот что главное. Программирован… нет, люди не так устроены. Они обучаются. Не программируются.

— Ты же солдат Республики. Я приказываю тебе посадить транспорт и отпустить меня.

Ордо негромко, рассеянно—презрительно хмыкнул.

— Поцелуй меня в шебс. И ты так и не сказал мне, зачем ты следил за агентом Веннен.

— На кого ты работаешь, клон?

— Мне нравится быть самому себе хозяином. Почасовая оплата лучше. А теперь отвечай, пока я не начал ничего ломать.

Бесани, по долгу службы, приходилось допрашивать подозреваемых, но несходящийся баланс по счетам, или несанкционированные траты обычно не требовали похищения и угроз бластером. Леммелот медленно повернул голову и уставился на Бесани, словно надеялся что приказывать ей у него получится лучше чем приказывать Ордо.

— Вам еще не поздно одуматься, агент Веннен. — проговорил он. — Мы можем понять. Вы говорили с недовольными… вот сенатор Скинаа, например, и это он заронил в вашу голову вредные идеи насчет хода военных программ…

— Блефуешь. — оборвала его Бесани, надеясь что так оно и есть. Если Леммелот начал грозиться таким — то он наверняка не нашел самого опасного про нее, что она таскала для Скираты данные по программе производства клонов. — Я просто обычный аудитор. Числа. Балансовые ведомости. Оценка бюджета.

— Мы закончили? — негромко поинтересовался Ордо. — Последний шанс, Леммелот.

Некоторые вещи долго доходили до Бесани, несмотря на всю остроту ее ума. Леммелот мог выйти отсюда только одним образом. Ордо не мог сурово посмотреть на него и сказать, чтобы он больше не цеплялся к ней. Они поймали шпиона; а шпионы ничего не забывают. Даже если бы здесь был Джусик, он вряд ли смог бы подчистить Леммелоту память так, чтобы тот гарантированно не вспомнил про слежку за ней.

— Если я не доложусь. — заявил Леммелот, — то ты будешь последним контактом за которым я следил. И никто из них ничего с этим не сделает, агент Веннен.

— Нет. А вот ты — сделаешь. — Ордо не отрывал взгляда от деки. Он, казалось, целиком был поглощен тем, что было на экране. — Сейчас я в вашей защищенной системе связи. И я только что послал сообщение, что Веннен ушла прямо домой, не вступая ни с кем в контакт, и что ты свяжешься позже, сегодня ночью.

— Так ты работаешь на сепаратистов. Вот что мы получили, позволив мандалорианской мрази учить наших солдат.

— Обычно, — сказал Ордо, протянув руку в перчатке к Бесани и забрав DH—17. — на этом месте меня начинают умолять о снисхождении.

Леммелот посерел. Его взгляд с опаской метнулся по тесному кузову спидера, словно ему показалось, что у него будут какие—то шансы на высоте семи тысяч метров — даже если он и прорвется к люку.

— Это же не всерьез, правда?

— Нет. — Ордо проверил настройки мощности бластера. Бесани почувствовала как у нее сводит живот. — Но я не дикарь. Профессиональная вежливость и все такое…

Затем — без разговоров, оскорблений и предупреждений — Ордо просто вскинул DH—17, упер его в висок агента и выстрелил. Тот разрядился со звучным «бдап—п». Мужчина свалился с сиденья и гулко упал на пол. Это было быстро, бесстрастно и ошеломительно. Запах бластерного выстрела и паленой кожи перебил ароматы пищи.

Бесани поняла, что она не может ни говорить ни кричать. Она застыла. Энакка оглянулась через плечо со своего пилотского места и низко, гулко рыкнула.

— Нет, я не жду что ты возьмешь на себя всю уборку. — все так же бесстрастно ответил Ордо. — Избавляться от тела я буду сам.

Энакка что—то провыла.

— Ладно, бластер оставишь, а его сбросишь на нижних уровнях, в заброшенной зоне, чтобы бор—крысы растащили тело. — Ордо начал освобождать труп от всего подозрительного, полезного и идентифицирующего личность так, словно ему приходилось это делать каждый день. Бесани подумала, что наверное так оно и было. — Крысы ничего не оставляют. А переработка мусора наш гражданский долг.

Ордо вскинул взгляд так, словно только сейчас заметил, что Бесани в ужасе смотрит на него. Несмотря на всю ту страшную работу, которую ему приходилось делать, в нем все еще оставалась какая—то несоответствующая этому невинность, в каком—то смысле наивное смущение, появлявшееся каждый раз, когда он думал что совершил какую—то оплошность в общении.

Бесани никогда раньше не видела убитых. Тем более — убитых на расстоянии вытянутой руки от нее, и убитых ее же возлюбленным. Она знала что работа Ордо грязная и непростая, но одно дело знать, а другое — увидеть.

— Извини. — сказал он, с виноватыми интонациями маленького мальчика, которого поймали, когда он швырялся камнями. — Я должен был сказать тебе отвернуться.

— Все… все в порядке. — Бесани старалась изо всех сил, но не могла посчитать это нормальным. Где—то в груди у нее застрял комок. Ощущение было таким, словно ее сердце ждало спокойной секунды, чтобы начать биться вновь. — Я понимаю, что ты не мог его… просто отпустить.

Ордо с некоторым трудом стянул с тела ремень. Полоса бантовой кожи щелкнула как хлыст.

— Если бы все пошло иначе — что, по—твоему, он сделал бы со мной? Или с тобой, если уж на то пошло. Он убил бы любого из нас, не задумываясь. И я его никак не пытал. Чистая смерть. Такая, которую предпочли бы многие из нас.

Бесани предпочла бы умереть во сне от глубокой старости. Как, подозревала она, хотелось бы и большинству других существ, и даже мандалорианским воинам.

— А… он знал, чем я на самом деле занималась?

— Я проглядел детали твоего досье с компьютера разведки. — Ордо покачал головой. — Согласно ему, они занервничали только из—за твоей встречи с сенатором. Лучшее что ты можешь сейчас сделать, кэр'ика, это сказать твоему боссу, что тебя преследует какой—то извращенец, и что ты боишься за свою жизнь. Это объяснит твое поведение и оружие, если кто—то начнет задавать вопросы, и все будет выглядеть так, словно тебе нечего скрывать.

Ордо был обучен эффективно убивать, и ему не давали шансов на иную карьеру. Бесани напоминала себе об этом, когда Энакка высадила их у ее жилища и спидер скрылся в ночи. В тот миг, когда открылась дверь, он превратился из убийцы в безобидного домохозяина, умчавшись на кухню готовить кувшин кафа. Бесани смотрела на это, не в силах унять дрожь в ногах. Не то, чтобы ей было жаль Леммелота; но… всего несколько часов назад он наверняка не задумывался о том, что идет навстречу смерти. Она не знала, что потрясло ее больше: то что она стала свидетельницей казни, или осознание того, какой тонкой бывает на войне ниточка, на которой висит жизнь, и что люди, которых она любит, и за которых она волнуется, все время так же близки к пропасти, как и этот агент.

За стенами комнаты Корускант продолжал ходить за покупками, ужинать, и смотреть головиды. Война была реальностью для других.

— Умираю от голода. — заявил Ордо, открывая и закрывая кухонные шкафчики. Клоны всегда были голодны. Казнь явно не испортила ему аппетита. — Может, сделать ужин? Я как раз научился готовить зелень с пряностями. Тебе понравится.

— Мне только каф. — Бесани была уверена, что ее вывернет, если она попытается сейчас что—нибудь съесть. Она открыла холодильник и показала на ровные ряды контейнеров с готовой пищей; запас на две недели, на всем наклейки с датой — дань ее аккуратистской натуре. — Посмотри сам.

Тем не менее, Ордо накрыл стол на двоих. Он все делал идеально, словно его натренировали на все случаи жизни, и она знала, что если ей вздумается измерить расстояние между столовыми приборами — оно окажется совершенно одинаковым. Он отодвинул стул и кивком пригласил ее садиться.

— Это моя работа. — тихо проговорил он. Так, значит он понял что ее беспокоило, и, наверное, его внезапное внимание к домашним мелочам было ради того, чтобы отвлечь ее. — Я не убиваю для забавы.

— Я знаю.

— Тебе пора покинуть Корускант, Бес'ика. На Мандалоре ты будешь в безопасности. Тебе не стоит продолжать эти игры.

— Я нужна вам в Казначействе.

— Но в систему могу залезть я. Может Мереель. Мы все можем — с тех пор, как ты передала нам свои коды.

Да, она это сделала совершенно добровольно, в первую же ночь, как встретилась с ними. Подстреленная джедайкой, похищенная клоном.

И я им верю?

Да. Сейчас они мне как семья.

— Но мне это делать куда проще.

Ордо поставил перед ней чашку с кафом. Ручка кружки была развернута ровно на девяносто градусов — словно это было каким—то тайным ритуалом.

— Я впервые едва не начал спорить с Кэл'буиром, когда речь зашла о том, можем ли мы рисковать тобой ради собственных целей.

— Я знала ставки, когда ввязывалась в это, Ордо.

— Но ты считаешь, что должна рисковать сама, чтобы иметь право смотреть мне в лицо, я угадал?

Он понимал ее гораздо лучше, чем ей казалось.

— Я не собираюсь просиживать штаны в Кириморуте, в то время как ты будешь на фронте. — ответила она. — От меня может быть и больше толку. — Проклятье, она совершенно забыла про деку. Она вытащила ее из кармана. — Вот. Я нашла еще одну черную дыру в бюджетных закупках. Новые контракты с «Тяжелым Машиностроением Ротана»

Ордо взял деку и посмотрел на нее, чуть шевеля губами, словно что—то подсчитывал.

— Я так понимаю, это заказ на пятьсот нлашек.

— Именно. — Десантный катер НЛШТ/п был рабочей лошадкой Великой Армии, и пополнения требовались постоянно; пять сотен были каплей в океане для «ТМР», чьи верфи могли штамповать их как дешевые семейные спидеры.

— А теперь посмотри на дату поставки.

Ордо поднял бровь.

— Почти через год. Они их что, вручную выпиливают?

— Дальше еще интересней. Я связала утверждение этого заказа с датой поставки и соответствующими расходами из бюджета на следующий финансовый год, и мало того, что они не совпали, оно еще было и зашифровано кодами внутренней безопасности. Мне показалось, что там не туда поставили десятичную точку, но нет, это больше на… ладно, посмотри сам. На это можно купить несколько тысяч «Аккламаторов».

Бесани ждала реакции Ордо. Она с огромным риском добыла этот подарок для него; и она понимала, что ждет чтобы он ее за это погладил.

— То ли Палпатин заказал несколько нлашек ручной сборки с золотым покрытием, чтобы показать как он заботится о нас, клон—мальчиках… то ли он строит немаленький новый флот. — Ордо задумчиво почесал подбородок. — Куча больших кораблей. Шаб, мне надо побриться.

— Надо же ему куда—то грузить его новую клон—армию. — согласилась Бесани

— Но «КDY» и «Ротане» требуется месяцев пять от закладки корабля до спуска, а работать с сотнями и тысячами они могут только бросив все остальные контракты. И где в это время они будут производить все прочее оборудование?

— Если только они не собрались менять заклепки на всех кораблях разом… я не смогла найти никаких других масштабных заказов, которые должны быть выполнены до истечения этого срока.

— Итак, Палпатин запасается клонами и кораблями, но не для того, чтобы поскорее послать их на фронт. И что такого важного в годовом сроке? Почему именно столько?

Бесани знала про сражения достаточно (хотя ГНР сейчас крайне мало касалось этой темы), чтобы понимать что каждый день становился днем отчаянных, последних усилий для кого—то из бойцов Великой Армии. Но… вброс в войну очень больших ресурсов наводит на мысль о ее окончании.

— Ты думаешь что война может закончиться?

— Она только—только началась. Может он, наконец, обратил внимание на наши выкладки? О том, что у Сепов просто нет ничего похожего на те количества боевых дроидов, о которых они говорят. Но задержки я все равно не понимаю. Так или иначе — Кэл'буир найдет эту информацию полезной.

Ордо отправил данные немедленно. В этой войне не сходились числа; и это было больной темой для «Нулевых», а особенно для Скираты. Они продолжали находить свидетельства того, что дроид—армии сепаратистов исчислялись не хвалеными квадриллионами, а сотнями миллионов; и, тем не менее, это явно не меняло диктуемой Палпатином тактики. Шансы все так же оставались не в пользу такой маленькой армии клонов, но это объясняло почему сепаратисты не захватили Корускант.

Бесани предпочла считать это началом конца. Она была женщиной рационального склада, ее мир строился на проверяемых данных и неоспоримых числах, но для оптимизма всегда оставалось место. А также она предпочитала думать об Ордо как о жертве искалечившего его режима, а не как о бессердечном убийце. Ордо пошарил в холодильнике, уселся с полным подносом холодной жареной робы и тонких хлебных ломтиков, и начал жевать с таким счастливым видом, будто ничто в мире его не беспокоило.

Да и возможно ли, чтобы он реагировал как обычный человек? У него не было детства, и даже присутствие по—отечески не чаявшего в них души Скираты не могло изменить того факта, что все в Ордо и его братьях — от их генома до интенсивных тренировок, призванных раскрыть заложенный в генах потенциал — было направлено на то, чтобы сделать его смертельным оружием в облике человека.

— Ты меня боишься. — внезапно сказал он, вновь с непосредственностью наблюдательного мальчишки. В Ордо все еще оставалось очень много от ребенка. — Кэр'ика, я никогда не причиню тебя зла, клянусь.

— Я знаю, любимый. — От этого обиженного тона с нотками отчаяния, такого странного для его могучего телесного облика, Бесани всегда начинала злиться на весь мир. Ордо заслуживал лучшего. — Я просто потрясена, вот и все. Я не каждый день вижу, как кого—то так вот пристреливают.

Для Ордо, разумеется, это была рутина. Жизнь клона была дешевым расходным материалом и для его каминоанских создателей, и для его хозяев—политиков, а если человеку было внушено, что его единственная цель это сражаться и умереть за Республику, то он неизбежно начнет смотреть на жизни других, как на такой же расходный материал. Для большинства корускантцев война была очень далекой; последствия этого конфликта их не касались, в нем сражались люди, с которыми они никогда не встречались. Два мира — солдат и граждан были полностью разделены, и Бесани считала что для общества в этом не было ничего хорошего.

— Эта роба куда лучше, чем то что идет в нашу стряпню. — вновь с потрясающей невинностью заметил Ордо. — Очень вкусно.

— Я рада, что тебе понравилось. — ответила Бесани. — Ты этого заслуживаешь.

Какую—то секунду Ордо выглядел растерянным, а потом он полез в кармашек на поясе. То, что он положил перед ней на стол, было, по меньшей мере, ошеломительным. Золотая булавка, с тремя огромными, искрящимися синим, драгоценными камнями — один в центре, и два чуть поменьше по бокам — сверкала на ярком свету кухни, вспыхивая блестками темно—зеленого огня.

— Я хотел подарить это тебе несколько месяцев назад. — сказал он. — Но всё как—то не было подходящего случая.

Бесани было почти что страшно ее коснуться.

— Ордо, это то, что я думаю, да?

— Сапфиры Шорони. Да.

Камни Шорони были редкими и до абсурда дорогими. А клонам не платили даже жалования, про личные состояния не шло и речи. Бесани не могла не спросить.

— Где ты ее раздобыл?

— Сержант Вэу. Он устроил налет на банковскую ячейку своей семьи на Майгито. Он лишенный наследства аристократ с Ирмену. И он сказал, что ты правильно обойдешься с камешками. — Ордо набросал в свою тарелку соленой приправы из мадж—корня. — Стоят миллионов десять.

— Ордо! — Желудок Бесани ударился об пол и отскочил обратно. Во всяком случае, именно это она почувствовала; и она не знала, сможет ли выдержать еще одно потрясение за сегодняшний вечер. Полиция будет их искать.

— Тебе не обязательно их носить… а если полицейские не нашли их до сих пор, то все шансы за то, что и не найдут.

Это краденое. — сказал внутренний голос. — Это неправильно.

Точно также, как и сливать закрытую информацию из компьютеров Казначейства. Также, как и передавать ее пароли Кэлу Скирате. Как и похищать тяжелораненого клона из госпиталя, угрожая оружием, а потом помогать ему исчезнуть из реестров Великой Армии. Как сидеть в кресле и смотреть, как республиканского агента, выполнявшего свои законные обязанности, отправляют на тот свет выстрелом в голову.

Она все это сделала.

И я собираюсь продолжать в том же духе.

Бесани не знала, как поступить с таким дорогим подарком — неважно, краденый он или нет. Она набралась храбрости, и взяв брошку, покрутила ее, заставив танцевать искры на гранях.

— На дневном свету камни Шорони становятся зелеными. — невозмутимо проговорил Ордо. — Особенности кристаллической структуры. Двуосная и двупреломляющая. Это…

— А Кэл не может их продать? Кириморуту нужны кредитки.

— Это ты можешь оставить…

Камни были роскошные. Но решиться ее заставил взволнованный вид Ордо. Она и так уже нагрешила достаточно; она связала свою судьбу со Скиратой, и его правила теперь были ее правилами. Еще одно преступление в ее списке — какая теперь разница? Сейчас она успокоит Ордо, а о том, как успокаивать свою совесть — подумает позже.

— Спасибо.

— Если бы мне платили — я бы купил тебе что—нибудь получше. — Иногда у Ордо прорывался такой испуганный, извиняющийся тон, когда он чувствовал что отступил от совершенства. Это была одна из немногих брешей в его внешне непробиваемой уверенности.

Именно так и случается, — подумала Бесани. — когда ребенку говорят что он должен умереть, потому что он не соответствует стандартам.

Это всегда рвало ей душу; и даже влияние Скираты — постоянно твердившего им, что они великолепны, прекрасны, блестящи — не могло полностью исцелить эту травму.

— А это — лучшее, что у меня есть прямо сейчас. Ты хочешь выйти за меня замуж?

Если называть вещи своими именами — Ордо был рабом; предметом, созданным для исполнения работы, без прав и голоса. Теперь Бесани понимала, почему Этейн тоже поддалась мгновению откровенного безумия, и завела ребенка от Дармана. Клоны имели право быть мужчинами.

И их будущее было тем более драгоценно, оттого, что оно было таким коротким.

— О… да.

— Хорошо. — Ордо имел очень твердые представления о том, каким должен быть мужчина и что он должен делать — без сомнения, целиком почерпнутые из философии Скираты. Он поставил локоть на стол, словно приглашая ее побороться на руках. — Тогда возьми мою руку.

Она коснулась его ладони своей — Ордо умел убеждать. Она ему верила. Хоть она не и знала что он сделает — нежно пожмет ей пальцы или, припечатав руку к столу, объявит победу.

— Ми солус томе. Ми солус дар'томе. Ми мэ'динуи ан. Ми баджури верде. — произнес он, глядя ей в глаза. — А теперь ты скажи это.

— Что это?

— Брачный контракт Мэндо. Если ты согласна — повтори его. Это значит, что мы едины — вместе мы или в разлуке, что мы разделим всё, что у нас есть, и что мы вырастим наших детей воинами.

Бесани не совсем так представляла свою свадьбу. Но, если честно, она этот день вообще никогда не пыталась представить. За какой—то час рамки ее представления о «нормальном» были сломаны дважды, и молот опускался для третьего удара.

— Хорошо. — сказала она. Она не могла отказать; и она не хотела отказывать, пусть даже это было жестко прагматичным и в противоречивом мандалорианском стиле — предельно деловом в одно мгновение, и слезливо—сентиментальном в следующем. Все было так, словно он всё решил, и всё решила она, и они не видели смысла тянуть дальше. — Ми солус томе, ми солус дар'томе, ми мэ'динуи ан, ми баджури верде.

Ордо улыбнулся.

— Я рад, что мы договорились. — сказал он, отпуская ее руку. — А тебе, похоже, надо еще кафа.

Я все еще в шоке. Это точно. На войне люди делают подобные сумасбродные вещи.

Сейчас Бесани жила опасной жизнью, полной крайностей, среди самых отверженных членов общества — и о этой ее жизни знали считанные единицы.

— Отличная мысль. — проговорила она дрожащим голосом. Она попыталась выкинуть из головы все мысли о том, как жене Леммелота — если она у него была — говорят, что он никогда не вернется домой. Это наверняка будет изводить ее в моменты затишья.

Но это, напомнила она себе — была война.

Глава 3

«Если обо всей нашей истории нам было бы сказано всего одно слово — как бы мы ценили его! Как изучали бы мы каждый его слог, толковали его значение, спорили о его важности; как бы изучали мы его, и извлекали из него всё мыслимое знание. Сегодня же у нас есть триллионы слов, цунами информации, мельчайшие детали о каждом шаге, сделанном нашим правительством и бизнесом, легко доступны нам по первому нажатию кнопки. И все же… мы игнорируем их, и ничему на них не учимся. Однажды мы погибнем из—за добровольного невежества.»

Хириб Бассот, эксперт—комментатор новостей, речь в передаче ГНР «Лицом к Фактам». (политическая программа для узкой аудитории, закрыта вскоре после данной трансляции, вследствие низкого рейтинга.)

Энцери, Мандалор, базарный день, примерно шесть месяцев позже, 937 дней после Битвы при Геонозисе.

Мандалор был раем.

Он был безлюден и отстал, на нем не было даже тех ограниченных удобств, к которым Фай привык, будучи клоном—коммандо, но здесь он больше не был солдатом среди гражданских. Мандалориане знали толк в военной жизни. Так или иначе, все они были солдатами, и поэтому здесь он был, как дома. Он стоял под неослабевающим дождем, который превратил торговую площадь Энцери в болото и пытался вспомнить, почему же он согласился встретить Парджу именно здесь.

Она ему сказала. Но сейчас его часто подводила память. Теперь для него война была закончена. Хотел бы он знать — вернется ли он когда—нибудь в форму и сможет ли сражаться снова.

«А больше я делать ничего не умею, верно? Какой от меня теперь толк?»

— Ты в порядке, нер вод? — Прохожий — человек, в полной мандалорианской броне, как и все остальные здесь — коснулся рукой плеча Фая, привлекая его внимание. Должно быть, Фай выглядел заблудившимся. Фай чувствовал, что должен был бы узнать его голос — но не смог этого. — Могу помочь?

Фай мог следовать карте, которую дала ему Парджа. Иногда он знал, что забыл что—то важное, а иногда он и не подозревал об этом, пока ему не напоминали. Но даже просто знать, что он что—то потерял — уже было прогрессом. Всего год назад он был подключен к аппарату жизнеобеспечения и ему диагностировали гибель мозга. Его воспоминания о выздоровлении были обрывочны, и что—то из этого легко могло оказаться сном.

— Я жду мою девушку. — сказал Фай, опираясь на бевии'рагир, которое подарила ему Парджа. Это было охотничье копье со съемным противовесом на рукояти, и хотя он был не в том состоянии, чтобы охотиться — оно выглядело куда достойней чем костыли или трость. У него была своя гордость. Ему все еще приходилось прилагать усилия, подбирая нужные слова, и он знал, что говорит неразборчиво но… да, он делал успехи. Так сказала ему Парджа. — Она попросила меня встретить ее здесь. В последнее время я стал забывчивым. Я подорвался.

Человек в броне тускло—зеленого цвета, которую носили очень многие мандалориане, присмотрелся к знаку на шлеме Фая, означавшему, что он раненый ветеран, помедлил пару секунд, но не стал задавать вопросов.

— А ты моложе, чем я думал. — заметил он. Должно быть, его удивил голос Фая; наверное, он ожидал что под броней будет человек куда старше. — Я подожду с тобой, пока она не появится, хорошо?

Это было знаком дружелюбия — словно Фай нуждался здесь в защите. Он привык быть тем кто защищает. Так омерзительно быть нуждающимся…

«Ты жив и у тебя есть Парджа. Радуйся.»

Но Фай не радовался. С тех пор, как он прибыл на Мандалор, он начал понимать как живут свободные люди. Сейчас он жалел о каждом мгновении, которое он провел на службе обществу, в котором у него было прав не больше, чем у дроида.

— За кого ты воевал? — спросил человек после долгой, неловкой паузы. Многие поколения Мандалор поставлял галактике наемных солдат, и обсуждение коммерческой военной службы считалась вполне обычной темой для светского разговора. — Они хорошо платили?

— Великая Армия Республики. Какая еще плата?

Еще одна пауза. Мандалор никоим образом не был территорией Республики. А сейчас мандалорианин знал что Фай — клон, чью воинскую доблесть, к тому же, не чтили достойной платой. Но здесь это, похоже, не было позором.

— Дезертир. — без тени презрения произнес мужчина.

— Списан посмертно. — Фай помедлил подбирая слова. Он знал, что он хотел сказать, но заставить рот подчиниться было отдельной задачей. Он почувствовал пот, выступивший на верхней губе. — Это как обычная отставка по здоровью, только чуть неприятней.

— Все в порядке, нер вод, здесь ты среди друзей. — сказал человек. — Фетт поступил бесчестно, позволив каминоанцам наделать из него клонов для джедаев. Это не твоя вина.

— Не надо меня жалеть. — ответил Фай, защищаясь. Он не хотел жалости. Каминоанцы не больше Фетта заботились о том, счастлива ли армия клонов, и хорошо ли с ней обращаются, до тех пор, пока они могли побеждать, но о нем было кому позаботиться — у него был Кэл Скирата. — Наш сержант хорошо о нас заботился. Он усыновил меня. Мы отлично ладим.

— Я слышал.

— Ты много слышал…

— Это маленькая планета. Кое—кто из Куэ'валь Дар вернулся сюда, когда они закончили вас учить.

Значит этот тип знал. Мандалорианских сержантов—инструкторов подбирал Фетт; нравился он не всем, но его мастерство они уважали. И они нахватались подробностей насчет жизни в городе Типока. Впрочем секретов, стоящих того чтобы их хранить, больше не осталось. Сейчас все знали про Великую Армию Республики.

Фай понемногу начинал понимать, что Фетт, Манд'алор и охотник за головами, был прекрасной рекламой мандалорианскому характеру, но не все в его собственном народе считали его героем. Клоны ЭРК—Альфа, закаленные солдаты, буквально отлитые в снятую с Фетта форму, боялись его и безоговорочно исполняли его приказы даже после его смерти. Но Фай видел, что некоторые мэндо'аде считали его самовлюбленным чакааром.

Сейчас у Мандалора не было никакого вождя, а жизнь все так же продолжалась, не замечая этого. Фай мог представить себе хаос, который начнется на Корусканте, если Канцлер будет убит, и ему не найдется преемника. А Мэндо относились к этому житейски. Это случалось раньше, это случится еще когда—нибудь, и народу нет смысла рассыпаться на части, только потому, что сейчас нет никого на троне.

— У тебя есть дети? — поинтересовался мужчина.

Фай пожал плечами.

— Я над этим работаю.

Иногда тот Фай, которым он был прежде, прорывался наружу. Он был элитным коммандо, в великолепной форме, и — что было самым болезненным — у него было то, что Скирата называл паклалат; дар трепаться. Он умел играть словами. Но взрыв на Гафтикаре положил этому конец, и сейчас он был инвалидом, зависящим от заботы милой девушки по имени Парджа Брэлор, которая, похоже, не замечала, что он совсем уже не тот предмет для мечтаний, которым был раньше.

Мужчина взглянул мимо Фая так, словно он узнал кого—то приближающегося среди мешанины фигур в броне, тащивших флексофраповые сумки с консервированными овощами, машинными запчастями а иногда — и пятилитровые канистры с тихааром; местным алкоголем тройной перегонки, которым запросто можно было обезжиривать детали двигателей.

— Это твоя девушка? — поинтересовался он. — Направляется сюда, у тебя на шести.

Фай обернулся. Темно—каштановые косички Парджи, с вплетенными в них красными медными шариками, покачивались под подбородком ее шлема. Под мелким серым дождем, на фоне ее темно—багряной брони, они казались яркими осенними плодами.

— Да. Это она.

— Тогда я тебя оставлю. Ты снова в надежных руках.

«Снова? О чем это он?»

Когда Фай вновь повернулся к нему, человек уже слился с базарной толчеей. Парджа пробила себе путь среди бронированных тел с целеустремленностью лазерной пушки и, поймав Фая за руку, притянула его к себе чтобы прижаться лбом своего шлема к его лбу. Это был единственный способ «поцеловать» кого—то в полной броне. Наверное, поэтому некоторые аруэтиизе верили, что мандалориане бьются друг о друга головами в качестве приветствия.

«Аруэтиизе — чужаки, враги, предатели и тому подобное — поверят любой старой чуши.» — подумал Фай.

— Ты добрался. — с явственным одобрением воскликнула Парджа. — Отлично, кэр'ика. Что, заводишь новых друзей?

— Не знаю. — Фай уже не мог увидеть мужчину. Тот исчез. — Он обо мне беспокоился.

Парджа протянула руку и погладила его по шлему. Она нарисовала на нем мандалорианские буквы «М» и «Ш» — мир'шапур, травма мозга — точно также, как полевой медик мог бы сделать на первичной сортировке. На Мандалоре эти символы действовали как смесь из предупреждения для окружающих «относиться к нему осторожно» и знака отличия за боевую службу.

— Он увидел знак на твоем бу'шей. Это сказало ему что ты покалечен, и как именно. Понимаешь, это избавляет от кучи глупых расспросов, и люди знают как с тобой обращаться.

Фай никогда не думал о себе как об искалеченном. Ранен — пожалуй, но не искалечен. Он говорил себе, что все еще только начинается, и что Бардан Джусик со временем соберет его по клеточкам своими джедайскими методами лечения.

— Что мы будем делать теперь? — спросил он.

— Ты должен найти дорогу к кантине. — Парджа не выказывала ни следа нетерпения, хотя, как он понимал — она говорила это ему, наверное уже десяток раз. — И я не собираюсь тебе подсказывать. Пользуйся картой. И что еще ты должен сделать? Давай, рассказывай.

— Пометки. Делать пометки, пока буду идти.

— Хорошо. Делай пометки. И тогда всё, что тебе надо — это не забывать посматривать в деку.

Энцери был крошечным прыщом на карте, по сравнению даже с одним—единственным переполненным районом—термитником Корусканта — и поселением, самым близким к Кириморуту, скиратовскому убежищу для клонов—дезертиров в глубине северных лесов. Он даже был скорее факторией, чем городом. Но с точки зрения Фая, он был сложным и запутанным как лабиринт. Он вытащил стило из наручи и сверился с декой. События двухлетней давности — даже его искусственно укороченного детства вспоминались отчетливо, но у него не сохранялись повседневные воспоминания, которые все остальные считали само собой разумеющимся. Он сориентировался так, как его когда—то учили, привязавшись к ориентирам вроде элеватора на краю города, сверился с примитивным магнитным компасом на запястье и побрел дальше.

Когда он научится работать с этим — он начнет учиться использовать ВИД в своем шлеме. По шагу за раз, как говорила Парджа. Она следовала за ним.

— Ты отлично справляешься. В самом деле кэр'ика, у тебя с каждым днем получается все лучше. Я горжусь тобой.

Как Парджа могла любить его — в таком состоянии? Он чувствовал себя раздавленным. Но они встретились когда он уже был ранен, и она никогда не знала того Фая, которым он был. Она любила его таким, как он есть. А его состояние сейчас могло только улучшаться.

— Я скучаю по братьям. — проговорил он. — И по Ордо тоже.

Да, у него были письма, а время от времени и разговоры по комлинку с командой «Омега» и «Нулевыми» ЭРК, которые были его единственной семьей в любом смысле этого слова, но Фай всю свою короткую жизнь жил среди ему подобных. Он никогда не был по—настоящему одинок. Он почувствовал себя виноватым за то, что Парджа не была для него всем миром; она выхаживала его в те тяжелые дни после того, как его вытащили с Корусканта, кормила и мыла его, словно младенца, и ее постоянные ободрения помогли ему пойти вновь не меньше, чем Сила и целительские умения Джусика. Когда—то Фай считал, что больше всего на свете он хочет найти милую девушку, которая будет о нем заботиться. Он никогда не представлял себе, что эта девушка будет за ним ухаживать.

— Ордо обещался вскоре заглянуть. — заметила Парджа. — Знаешь же, что «Нулевые» не слишком придерживаются расписания. А кроме того, через несколько дней вернется Бард'ика для твоего очередного лечебного сеанса.

Фай подумал что стоит поинтересоваться.

— А я смогу отправиться домой?

Парджа моргнула.

— Это дом, Фай. Ты же не имел в виду Корускант, правда?

— Да.

— Нет, туда ты не вернешься. Они собирались тебя убить, помнишь? Там хотели отключить твое жизнеобеспечение, потому что там не считали, что тебя стоит выхаживать. Они, наверное, еще и конфискуют тебя на таможне — как похищенную собственность Республики. Тебе не нужно возвращаться в этот вонючий дар'айм.

Парджа злилась, но для Фая эта жестокость была крайне далекой; чем—то, о чем он знал, что это ужасно, но не прочувствовал сам — потому что он был в блаженном неведении комы. Пока он шагал в направлении кантины, машинально сверяясь с картой у каждой улицы, и на каждом перекрестке, он пытался представить как Бесани и капитан Обрим спасали его от безжалостной системы, которая обращалась с тяжелоранеными клонами, как с животными. Ордо говорил, что Бесани вытащила оружие перед персоналом медцентра, и похитила Фая, взяв их на мушку. Он выглядел ужасно гордым за нее. Такая твердость духа действовала на мандалорианского мужчину не хуже, чем пара стройных ножек на аруэтиизе; женская отвага была для них неотразимой.

— Я могу обойти таможню. — заметил Фай. — Я коммандо.

— Бесани вляпалась в кучу неприятностей, чтобы тебя оттуда вытащить.

— Знаю. — Фай никак не мог связать в своем воображении Бесани, ошеломительно эффектную блондинку, с той очень одинокой, педантичной женщиной, которой она была внутри; а тем более — с той, кто может устроить вооруженный захват. — Еще не успел поблагодарить.

— Хочешь поблагодарить? Подожди пока она не приедет.

— Но я мог бы сам всем сказать спасибо. — настаивал Фай. Он обогнул угол, и кантина оказалась именно там, где она была согласно карте. Это было маленьким триумфом. Он стянул шлем и подставил лицо под дождь, злясь на себя оттого, что он говорит, как маленький ребенок. — Мне проще отправиться к ним.

— Твои братья мотаются по всей галактике.

— И я мог бы увидеть ребенка Этейн.

— Это опасный секрет, Фай.

— Нечестно, что Дар не знает о том, что он отец.

— Галактика нечестное место. Ему пока что безопасней не знать.

Фай наконец смог выпалить это без запинки.

— Мне здесь не место, Пардж'ика. Я должен был сражаться. Это все, что я умею делать. Я думал, что хочу уйти, но… я не знаю, что делать.

От дождя по дверям кантины стекали капли — как будто их только что покрасили; и это была, похоже, единственная часть здания, за которой следили последние несколько лет. Вглядываться в их глянцевую черноту помогло — это не дало его разочарованию и злости на свое бессилие окончательно взять над ним верх. Но какая—то часть его разума никогда не переставала шептать ему, что он теперь ничто, что у него нет ни цели ни чести.

Это прорывалась наружу индоктринация. Так говорил сержант Кэл. Кэл'буир связывался с Фаем пару раз в неделю и напоминал ему, что он свободный человек, и что он не обязан иметь никаких задач, кроме как в полной мере жить своей жизнью.

Сейчас это не выглядело правильным. Фай не мог избавиться от чувства вины за то, что воюют все кроме него, и что он обуза для Парджи.

Она сняла шлем и пристегнула его к поясу.

— Ты должен сражаться именно там, где ты есть сейчас. — тихо проговорила она и кивнула в сторону дверей. — И ты сможешь снова быть солдатом, если захочешь, но не сейчас. Я знаю что это трудно. Попытайся быть терпеливым.

— У меня нет времени.

Парджа вздрагивала каждый раз, когда он напоминал ей, что его время истекает вдвое быстрее, чем у обычного человека. Сейчас они не говорили о планах Кэл'буира остановить ускоренное старение. Секреты генетической инженерии, необходимые чтобы остановить его, были сейчас так же недосягаемы, как и раньше; он все еще искал подходящих генетиков, которые могли бы разобраться в исследованиях Ко Сай.

— У тебя будет время. — Парджа умела понижать голос так, что он делал Фая внимательным — и послушным — куда лучше, чем крик. А она предпочитала действовать тихо. — Даже так, как всё идет сейчас — время все же на твоей стороне.

— Да ну…

— Фай, посмотри на меня. — Она взяла его лицо в ладони и заставила его посмотреть ей в глаза. — В любом случае у тебя есть еще немало лет. Так проживи их! А когда ты поправишься, я не собираюсь отпускать тебя обратно, чтобы ты сбежал с какой—нибудь наманикюренной по последней моде девкой—аруэтии с Корусканта. Так что давай лучше женись на мне. Согласен? Мэндо женятся молодыми. Мы оба уже перешагнули этот возраст. Это неправильно.

Первым, о чем подумал Фай, было — ему понадобится спросить разрешения у кого—нибудь… наверное, у Кэл'буира. Но ему это было не нужно; это пугало. Он мог делать все, что он пожелает.

Вся его жизнь состояла из армейских правил, уставов и процедур, которым он должен был следовать, все бытие было упорядоченным; а сейчас он плыл в море из выборов о которых он никогда не задумывался, и которых у него никогда не было — но у него не было способностей воспользоваться большинством из них.

— Я ни на что не годен. — проговорил он. — Почему ты хочешь выйти за меня?

Парджа прищурилась. Глаза у нее были ярко—синие.

— Это мне судить на что ты годен. Для начала — ты Фай, и этой причины достаточно. А теперь затаскивай шебс в кантину, и покажи мне что ты помнишь как заказывать не'тра гал и закуску.

Фай был уверен что это просто бравада. Он изумлялся ее терпению: она не сердилась, сколько бы он ни ронял предметы, или не мог подобрать нужное слово. Ее тетя, Рав Брэлор, одна из Куэ'валь дар, обучавших их на Камино, говорила что инженеру в Пардже ненавистно оставлять непочиненной ни одну машину. Фай был, в своем роде, большим проектом по реставрации — которым она увлеклась.

— А ты все еще будешь желать меня, когда я поправлюсь? — Когда он входил в двери бара — тот показался ему опасней любого плацдарма высадки.

— Может я буду слишком… — слово не давалось губам, хотя мозг подобрал его безукоризненно. — …ярок, чтобы на меня смотреть.

— Тогда мне просто надо будет носить сварочный щиток, чтобы защитить мои нежные чувства. — ответила Парджа. Несколько человек в кантине прервали свои занятия, чтобы присмотреться к ним. Это был маленький город, на маленькой планете, где все знали чем занимается сосед, так что они признали в Фае чужака. — Или ты будешь все время носить шлем.

— Ну, тогда я точно женюсь.

— Не заставляй меня выкручивать тебе руки…

— А может я учусь торговаться.

— Когда у тебя станет лучше с координацией — сможешь попрактиковаться в лавке.

Парджа всегда говорила «когда», не «если». Она не ведала поражений. Когда Фай подошел к стойке, не зная, сможет ли он подобрать нужные слова чтобы заказать пиво, и нервничая от этого, он заметил двух мужчин справа, внимательно рассматривавших его. Он мог услышать как они переговаривались, со стаканами в руках. Их шлемы стояли на полу, рядом со столом. Какими бы ни были повреждения в его мозгу — Фай все еще мог вычленить разговор из окружающего шума, особенно если это касалось его.

— А я тебе говорю, это не тот парень.

— Откуда тебе знать?

— Но он на него похож, ничего не скажешь.

— Похожих на него слишком много.

— Ну, кто может знать, где Фетт разбросал нерал, а?

Они вскинули взгляды, словно внезапно догадались, что Фай смотрит на них — он смотрел, причем с возмущением — и сменили тему. Мандалориане обладали тактичностью пьяного виквая, так что они, должно быть, решили что его задело их сравнение. Фай попытался сконцентрироваться на насущной задаче и нащупал в кармане кредитный чип.

— Два эля. — сказал он. И во всех мандалорианских кантинах можно было разжиться парой мисок супа. — И два супа.

Бармен, пожилая женщина с таким тонким и худым лицом, что легко можно было представить, как она с наслаждением высасывает нектар из цветка соркана, одарила его долгим внимательным взглядом.

— Ты нездешний. — сказала она на базовом. Все из Энцери говорили на Мэндо'а, и у Фая сейчас были некоторые проблемы с базовым. Она чуть наклонила голову, чтобы взглянуть на его шлем подмышкой, и выражение ее лица смягчилось. — А. Хорошо, верд'ика, суп джи с клецками или из красной тыквы?

Верд'ика. Это было ласковым вариантом слова «солдат». Предупреждающий знак сработал превосходно.

— Тыкву, пожалуйста.

Суп джи он не выносил. После того, что случилось с Ко Сай, Фай смотреть не мог на рыбу. Каминоанскую ученую постоянно называли джихаал — рыбье мясо — и теперь, когда она была мертвой и нарезанной на куски, рыба вызывала у Фая странное подташнивание. Он передал кредитки. Парджа заняла столик в темном углу и пригласила его садиться.

— Ты отлично справился, кэр'ика.

— На кого я похож? — Фай знал, что он выглядит также, как каждый из его братьев—клонов, и — насколько он знал — также как и Джанго Фетт в свое время. Повернув голову так осторожно, как он только мог, он заметил что двое мужчин все еще переговариваются за пивом. — Фетт мертв, и он был куда старше меня.

— Не на Фетта. — прошептала Парджа, пожимая ему руку, словно хотела заставить его замолчать. — На одного из твоих братьев, Спара.

Спар — ЭРК—пехотинец, Альфа—02 — дезертировал еще до того, как Великая Армия впервые явилась миру на Геонозисе. Как всегда говорил Скирата, может этот парень и среди Альф был дубом, но идиотом он не был.

— Он не мой брат.

— Ну, говорят, что Фенн Шиса хотел, чтобы он выдал себя за наследника Фетта, просто чтобы соблюсти приличия. На случай, если ты не заметил, в настоящий момент у нас нет Манд'алора.

— А когда он у вас был, вы это замечали?

Парджа осеклась и показалось что она вот—вот улыбнется.

— Смысл в том, что когда его нет, это дает аруэтиизе повод думать, что мы катимся под уклон. Будем честны — мы так по—настоящему и не оправились от потери лучших бойцов на Галидраане. Нам не нужны такие слухи. Пока что.

Фай не замечал, чтобы тут что—то разваливалось. Мэндо'аде не особо нуждались в руководстве, хотя им нравилось иметь номинального главу — хотя бы для того, чтобы было на кого поворчать. Яркое воспоминание вспыхнуло в его голове, вместе со словами для того, чтобы его описать.

— У Фетта уже был сын. Боба. Сейчас ему должно быть около двенадцати. Маленький нахальный сопляк. Ордо как—то макнул его головой в уборной, когда тот хвастал, что его папа побьет Кэл'буира одной левой.

— Прямо сейчас нам нужен кто—то серьезней ребенка, Фай. Даже если кто—то и мог бы его найти. Он исчез.

— Отправился за папашей.

— Осторожней, или Шиса может попросить тебя сыграть роль плода Феттовских чресел…

— Я, скорее, плод пробирки. — Фай вспомнил, как он время от времени он видел Фетта в Типоке — одинокая, отстраненная фигура, редко смешивавшаяся с обществом нанятых им Куэ'валь Дар. Фай хотел бы знать — наслаждался ли Манд'алор зрелищем миллионов своих копий, или же это его раздражало. — А почему этот пост не займет Шиса? Или один из глав кланов?

— Имя Фетта все еще заставляет дрожать аруэтиизе.

Алиит ори'шайя талдин. Мандалориане всегда попадали в точку своими поговорками; семья и в самом деле значила больше чем кровь. Формально Фай был ровно настолько же плотью и кровью Джанго Фетта, насколько и Боба. Фай подумал что это интересно — почему он не чувствовал, что этот человек был ему чем—то вроде отца.

— Значит, я в списке «А» на роль Мэндо. — заметил он. — Чистый Фетт. Только с большим успехом у женщин.

Парджа тщетно пыталась скрыть улыбку и, наконец, сдалась. Она с воодушевлением потрепала его по руке.

— Кандосии! Джайнг говорил, что ты был остер на язык. Я верю, что это к тебе возвращается.

Фай почувствовал себя чуть веселее. Да, может быть, он однажды и будет как новенький — ну или около того. Он ел суп дрожащей рукой, как ребенок, который учится есть самостоятельно, и отвернувшись к стене, чтобы никто ничего не увидел, если он прольет суп на подбородок. Он пролил. Парджа протянула заботливую руку и вытерла его, прежде чем суп стек на одежду.

— Шесть месяцев назад, — сказала она, — ты не мог даже ходить без помощи. Ты отлично поправляешься, кэр'ика.

Она точно знала когда ему нужно ободрение.

«Я везунчик. Мои друзья спасли меня. Они заново собрали меня.»

Когда—то он думал, что связь с изначальной командой, братьями, с которыми он был рожден и вырос, была сильнейшим, что ему довелось испытать, и что их смерть сокрушит его; он не мог представить себе что вновь будет так близок с другим живым существом. Потом он обрел равно глубокую связь с командой «Омега». А теперь его привязанность простиралась и на большое семейство — пеструю компанию из клонов и не—клонов; и даже на то, что когда—то казалось недосягаемым — на женщину, которая его любила.

— Ладно. — сказал Фай. — Поженимся, когда я перестану выглядеть такой развалиной.

Ради нее он хотел быть прежним. Она смотрела на него чуть нахмурившись, и ему показалось, что она может решить, будто он хочет от нее отделаться. Может она просто не поняла, что он хотел ей сказать. Теперь он часто говорил не то, что хотел бы сказать.

— Тогда поправляйся быстрее. — проговорила она.

Кэл'буир учил своих парней ставить себе задачи — и неважно, насколько малы они были. Еще один перевал, еще одно утро, и даже еще один шаг, когда становилось особенно тяжело — ты должен вцепиться в свою цель взглядом и обрести от этого силу и твердость.

Через год, в это же время, — решил Фай, — он будет тем же человеком, каким он был до взрыва.

Он поднял свою кружку не'тра гала, чуть качнул ее в сторону Парджи, стараясь не расплескать и выдавил улыбку.

— И я специально перекрашу свою броню. — пообещал он. Пожалуй, ему пора перестать выглядеть призраком Геза Хокана, чью красно—серую броню он взял трофеем. — В любой цвет, по твоему выбору.

Но Парджа смотрела мимо него, в направлении дверей кантины, и на ее лице появилось то выражение, с прищуренными глазами и плотно сжатыми губами, которое говорило «сейчас я проломлю тебе голову» — и которое, как это ни странно, ему нравилось. Он осторожно повернулся, чтобы рассмотреть то, что заставило ее нахмуриться.

Человек в зеленой броне подошел к ним непринужденной походкой, и оглядел Фая. Затем он снял шлем, открыв волнистые светлые волосы, давно нуждавшиеся в хорошей стрижке и протянул руку в бронированной перчатке.

— Так, кого я вижу. — сказал он. — Весь в отца; вернее весь в того отца, которым он мог бы стать, если бы у него было твое детство. Как себя чувствуешь, нер вод?

Фай понятия не имел — кто это. Хотя, похоже, он бы единственным, кто этого не знал. Кантина смолкла, в едином порыве затаив дыхание.

Парджа посмотрела человеку в лицо.

— Ты не просто проходил мимо. — недовольно сказала она, пожатием руки дав Фаю знак «не вмешивайся». — Так что прежде чем спрашивать, знай — мой старик не в свободном пользовании. Ты не видишь что он ранен?

Светловолосый совершенно не выглядел обиженным отказом. Он только обаятельно улыбнулся — хотя непохоже, чтобы это подействовало на Парджу — и пожал в мандалорианском стиле другую руку Фая.

— Ты выглядишь сбитым с толку, солдат. — сказал он. — Меня зовут Фенн Шиса. Как тебе понравится оказать небольшую услугу Мандалору?

* * *

Команда «Омега», наблюдательный пункт над дорогой Хадд—Ришун, Хаурджаб, срединное кольцо.

Дарман никогда не был азартным человеком. Теперь он знал — почему; он видел как исчезают его кредитки по мере того, как беговой жук Атина неудержимо и не имея соперников мчался к победе

На самом деле жук бежал совсем не как молния. Но он, по крайней мере, знал куда направляться, талант который явно был в дефиците среди местной насекомой жизни. Пока остальные жуки в команде беспорядочно суетились, атиновский жук рысил курсом точно на финишную ленточку — отрезок детонитовой ленты протянутый поперек вскрытого снарядного ящика, который служил импровизированным стадионом.

Остальные сновали вперед и назад, тыкаясь в стенки и время от времени кидались на них так, будто надеялись, в конце концов, пробить себе путь на волю сквозь борта ящика. У них не было той всепоглощающей целеустремленности, которая рождает победителя. Хотя за упорство Дарман дал бы им очков пять.

— Кандосии! — весело крикнул Атин. В здешнем тихом воздухе вопль был бы слышен за много километров, но внутри звукоизолированного шлема коммандо мог орать от всей души. Команде «Омега» потребовалось несколько дней, чтобы пробраться на эту наблюдательную позицию, и им не хотелось себя раскрывать. — Давай, нер вод, покажи им из какого ты теста… вот так, малыш…

У «Омеги» была масса времени во время ожидания конвоев мятежников—сепаратистов, проходящих через пустыню Мауджа на Хаурджабе, и жучиные бега были фактически единственным развлечением. Стоял обжигающий полдень; один из тех дней, когда катарн—броня с кондиционированием становилась прохладным убежищем от убийственной жары снаружи. Наверное, сегодня было слишком жарко даже для местных насекомых.

Дарман протянул указательный палец и аккуратно подтолкнул своего жука в нужном направлении. Его багрово—радужные крылья напомнили Дарману подёнок, которых он видел на Квиилуре, мушек живущих один прекрасный, восхитительно яркий день, а затем умирающих. Когда—то Дарман думал что погибнуть непобежденным — славный уход для коммандо, но после пары лет знакомства с огромным миром вне Камино, он понял что в этом вовсе не было славы. Это было нечестно.

Жизнь была коротка — для клона в особенности — и она становилась все мрачнее.

Подёнки просто ускоренно показывают тебе то, что случится с тобой в самом скором будущем. А Дарман иногда чувствовал себя еще и как беговой жук: он заперт в ловушке, он бегает с места на место, не понимая цели, ради которой все это делается, и бьется головой о стену войны, которую, похоже, нельзя ни выиграть, ни проиграть.

Он был сыт по горло поиском аналогий с насекомыми. Он был человеком, и он скучал по своей девушке. Он хотел вернуться домой — и не знал, где был его дом.

Фай говорил что это Кириморут. Дарман считал, что это там где захочет быть Этейн.

Порой она касалась его через Силу, напоминая что она думает о нем — смутное и почти что тревожное ощущение, словно кто—то к нему подкрадывается. Назначать свидание своему же генералу—джедаю было очень скверной идеей, и он понимал это, но война должна когда—нибудь закончиться; и тогда у него будет то, что сержант Скирата называл «нормальной жизнью». Чем могла обернуться эта нормальность для быстро стареющего клона и самовольно ушедшего в отставку джедая он совершенно не представлял, но очень хотел это попробовать.

Он снова подтолкнул своего жука в нужном направлении.

— Давай беги, ди'кут. Вот сюда.

— Эй, не жульничай. — Корр повернулся к Найнеру, как к арбитру скачек в поисках справедливого решения. — Дисквалифицируйте нечестного игрока, серж. Его жук под допингом.

— Да ладно, я уже знаю что проиграл. — Дарман кинул Атину кредитный чип в уплату ставки, потом поднял своего жука и поставил его у финишной черты. Комические выходки были работой Фая, но его не было; Корр заменивший его из кожи вон лез, пытаясь исполнять роль отрядного мудреца и юмориста.

— Я просто не могу смотреть, как эти растерянные бедняги бестолку бьются головой об стену.

— Тебе не стать успешным тренером, если будешь сентиментальничать с рысаками, Дар…

Найнер по—пластунски подполз к ящику и заглянул внутрь; его тень упала на одного из жуков. Тот помедлил, взмахнул усиками, пробуя внезапно похолодавший воздух, а затем решительно направился к жуку, выбранному Корром — ярко—бирюзовому, очень блестящему — и начал пристраиваться к нему с любовными намерениями.

— Почему—то мне кажется, что он не о бегах думает, нер вод. — заметил Найнер, поднимаясь на четвереньки. Жук Атина неспешно брел дальше, так же упрямо и сосредоточенно, как и его временный хозяин, и пересек финишную линию. — Да, Атин снова выиграл. Выпьем за удачный выбор…

Сейчас они сидели на рециркулированной воде. Дарман мечтал о свежей холодной воде из крана, и как бы ни уверяли техники из Снабжения, будто система фильтрации гарантирует, что переработанная вода («личная» вода, как они ее называли), была чиста словно набуанский родник, все равно ему были не по душе мысли о том, что эту воду он пьет и выделяет уже не в первый раз. И когда он тянул ее через трубочку из встроенного в броню резервуара — она была отвратительно теплой.

Впрочем, пить чью—то чужую воду было бы еще отвратительней.

«Большой кувшин ледяной воды, душ, и прекрасная мягкая койка…»

Атин сдержанно—торжествующе вскинул кулак.

— Ойа! Платите, неудачники. — Он протянул ладонь. — Восьмая победа подряд!

— За твой маленький триумф, Ат'ика. — Дарман на манер кубка поднял иссохший остов какого—то, давно уже мертвого, растения. — Теперь ты можешь отправить победителя на племенной завод. Разводить породистых скаунов.

— А если я его сведу с Корровским — потомство получится полосатое или лиловое?

— Это не то же, что смешивать краски. Ты мало понимаешь в генетике, я угадал?

Найнер сгреб жуков в пригоршню и подкинул их в воздух. Они брызнули в стороны, ослепительно вспыхнув самоцветными крыльями и исчезли в жарком мареве.

Они отлично умели летать. Почему они никогда не пытались сбежать с беговой дорожки? Почему они продолжали биться своими маленькими глупыми головами в стенки ящика, когда они могли бы просто посмотреть вверх — и улететь?

Найнер пошевелил на треноге бластерное орудие, дуло которого надежно скрывала скальная расщелина, и беспокойно вгляделся в оптику. В последнее время он стал беспокойным и замкнутым, словно он в чем—то сомневался, и не мог обсудить свои сомнения с командой. Может быть это было из—за Фая; не только из—за его отсутствия — хотя и с этим было тяжело свыкнуться — но и из—за того, что с ним случилось. Знать о том что у него поврежден мозг… если бы Фай умер, они, пожалуй, перенесли бы это легче. Они не видели его с тех пор, как сержант Кэл вытащил его на Мандалор. Иногда он присылал комм—сообщения, но — за исключением упоминаний о какой—то мандалорианской женщине по имени Парджа, которая была, похоже, надежной опорой в его новой жизни — в них рассказывалось не так уж много.

Впрочем, Джусик говорил что он поправляется. Дарман вспоминал как сильно Фай хотел найти подружку, и теперь когда он ее нашел, Дарману не было нужды чувствовать вину за Этейн. Большинство людей были бы рады, заполучив что—то, чего нет у других, но Дарман — как и большинство клонов, внезапно осознал он — испытывал неловкость, получив какое—то превосходство над своими братьями.

Насколько было известно генералу Зею — это, разумеется, если Зей поверил хоть в одно слово из рассказанной ему истории — Фай был мертв. И он, к тому же, сейчас был так далеко, что это было все равно, что смерть.

Джусик тоже исчез. Весь отряд распался на части.

Дарман залег и осмотрел пыльную дорогу внизу — единственное открытое пространство на многие километры вокруг. Они ждали свою цель. Атин негромко причмокивал, посасывая воду из своего запаса. Руины древней крепости, три потрескавшиеся стены из обожженного кирпича, отбрасывали несколько прохладных пятен тени на их лежку. На этом перевале сражались уже множество раз в прошлом.

— Кстати о генетике. — заметил Атин. — А что на самом деле случилось с Ко Сай?

Дарман пожал плечами.

— Когда Кэл'буир решит, что нам надо знать — он нам скажет.

— Я слышал странные слухи.

— Насколько странные?

— Что Кэл забрал ее работы, и убил ее.

— А кто тебе это рассказал?

— Сев.

Атин был одним из воспитанников Вэу, как и команда «Дельта», и Дарман знал, что они все еще поддерживают связь между собой, несмотря на старые распри.

— Сев, как обычно, шебсом болтал. — хмыкнул Дарман. — И, в любом случае, Ко Сай получила то, что заслуживала.

— Я знаю, но зачем Кэл'буиру понадобились ее данные?

По крайней мере, Атин не печалился по айвховой поживе. Дарман вырастил в себе сильную и стойкую ненависть к каминоанцам с тех пор, как он простился с монашеским бытием Типоки, и порой он жалел, что не обзавелся этим чувством когда у него была возможность свести кое—какие счеты. Удивительно, сколько же всего люди могут считать нормальным, если у них нет ничего, с чем можно сравнивать.

— Не знаю. — ответил Дарман. — Может быть, он собирается продать их тому, кто больше заплатит.

Найнер вставил новую батарею в свою дисишку.

— А ты его спрашивал?

— Нет. — ответил Атин. — Дар, а почему ты его не спросил? Ты же один из его любимчиков. Как Ордо и Фай. И, может, однажды он захочет полуджедайского внука…

Корр заржал.

— Но у него же есть Бард'ика, так что он уже обзавелся целым сынком—джедаем, верно?

Дарман почувствовал себя неловко. Он не хотел отстраняться от своих братьев, и никогда не думал о том, что к кому—то из них могут относиться особенно.

— У Кэл'буира нет любимчиков. Может он считает меня дурачком в семье, за которым надо присматривать. Хочешь чтобы я его спросил? — Дарман не знал, как он начнет этот разговор, но у Скираты было бесконечное терпение, когда дело касалось его мальчиков. — Я его спрошу.

Но этот вопрос уже начинал беспокоить и его. В том, как Скирата обращался с ними, нельзя было усмотреть какой—то разницы, но сомнение поселилось в его уме и никак не желало уходить. Он залег поудобнее, уложил дисишку на согнутые руки, выставил увеличение визора на максимум и начал ждать.

— Какой придурок в Снабжении заказал диси с магазином слева? — пробормотал Корр. Похоже, он так и не привык до конца к ДС—17 в исполнении для коммандо; отряды настоящих коммандо росли с винтовками в руках, начиная с того возраста, когда они могли их поднять, но переквалифицированным людям, вроде Корра, винтовки казались новыми и они ворчали по этому поводу. — И на пистолете тоже. Не могу повесить кобуру справа.

— Придурок, которому не приходилось стрелять из него, спасая свою жизнь. — отозвался Найнер. — Или который думал, что если ты целишься с правой, то левая у тебя свободна для перезарядки.

— Груда бесполезного бев'иказе.

— Ты знаешь, что это за слово?

Это подходящее слово, разве нет? Это значит…

— Ну… да, но я еще не слышал, чтобы его применяли как ругательство. Раньше оно означало только анатомию.

— Он прав. — заметил Атин. — Догадываюсь что поэтому нас учили обоерукости. Чтобы нанимать таких вот ор'диниизе в Снабжение.

Дарману его дисишка нравилась. Да, магазин был неудобным, но она не отказывала от жары, холода или пыли, она была точной и даже смена модулей была не сложнее перезарядки.

— Мне понравились верпы. — проговорил он. — Они великолепны. Помните, когда мы помечали из них террористов на Тройном Ноле?

Атин покрутил головой, разминая мышцы.

— Там был ты и Фай.

— Ну да. — сказал Дарман, благоразумно пропуская упоминание о Фае, чтобы не задевать чувства Корра. Корр был хорошим товарищем. За несколько недель появилось ощущение будто был частью «Омеги» всегда. Но если сможет вернуться еще и Фай — это будет замечательно.

Горячее марево разбросало по охряной пустыне дрожащие миражи — темные озера, которые появлялись и исчезали пока Дарман смотрел на них; прогноз ФлотМетео говорил о восьмидесятипроцентной вероятности песчаных штормов. Хаурджаб был еще одним миром на задворках, чью стратегическую ценность Дарман не мог понять. Да, здесь имелась добыча руды, и сепаратистам требовалась масса руды, если они хотели продолжать выпекать своих дроидов, но почему Палпатин не концентрируется на ударах по главным населенным центрам сеповских миров? Почему армия клонов так тонко растянута?

Дарман ответил себе вслух.

— Все что он делает — это растягивает наши линии поставки.

— Кэл'буир?

— Старый Слизень. Палпи. Он должен оставить военные вопросы генералам. Типичный шаблов шпак. Гений стратегии, сидящий на заднице в своем уютном безопасном кабинете.

Если бы на этой войне требовалось найти образец законченно глупой стратегии — то это был бы Хаурджаб. У ВРА было слишком мало ресурсов, чтобы оккупировать это место, но слишком много, чтобы потерпеть громкое поражение, которое заставило бы политиков понять намек и отступить. И операция застыла в идеальном равновесии. В этом состоянии она могла безнадежно тянуться годами, и, наверное, так оно и случится.

По ту сторону от речного русла, которое десятилетиями не видело текущей воды, примерно в двадцати кликах к северо—востоку, две роты 85го Пехотного поддерживали местное правительство в Хадде. Оттуда как раз доносилось далекое бухание, похожее на медленное биение сердца, которому отвечал быстрый и пронзительный лай орудийного огня. Дарман разглядел как вдалеке появляются столбы черного дыма. По регулярности обстрелов можно было сверять часы; местные кланы Мауджа выкатывали свою коллекцию артиллерии сразу после обеда, загоняя население Хадде в убежища в самое жаркое время дня, и начинали громить город, до тех пор, пока не поднимался закатный ветер. Тогда мауджаси отправлялись по домам на ночь. Словно они занимались повседневной работой, проводя рабочие часы за обстрелом, а затем возвращались домой и смотрели головидео.

Две роты; меньше трех сотен человек. Этого было ничтожно мало, а воздушной поддержки почти не было. Остатки батальона были повзводно разбросаны по всему району, изо дня в день захватывая территории и тут же теряя их.

Вот почему команду выслали сюда. У них была одна цель — главный вождь мауджаси по имени Джоллук. Сейчас они ждали когда он покажется.

— Знаете, — проговорил Корр, — если бы мы просто заказали сюда побольше воздушных сил и выбомбили все поселения вокруг этой свалки, то никому не пришлось бы поджаривать тут шебс, и мы все могли бы отправиться куда—нибудь где ночная жизнь куда интереснее. Только посмотрите вокруг. Сплошные горы.

— Холмы. — поправил Атин.

Без разницы. Проштурмовать с воздуха…

Корр начинал жизнь как сапер, так что Мэндо'а он учился в процессе переподготовки, и продолжал изучать его до сих пор. Как и ожидалось, он, в точности как и Этейн, быстрее всего выучил слэнг и ругань. И даже изобрел кое—что свое.

— Кор'ика, тогда нас бы послали в какое—нибудь такое же дурацкое местечко, делать все то же самое. — сказал Атин. — И нам говорили завоевывать сердца и души. А не стирать с лица земли мирные деревни.

— В шебс мирных. Они все вооружены. Им не нужна форма, чтобы быть врагами. Вот почему каждый народ с претензиями к соседям заканчивает тем, что его записывают в сепы, и пополняют им наши списки, а?

— И тут, к тому же, даже не разные расы. — присоединился к ворчанию Дарман. — Не как на Гафтикаре, где можно было увидеть, кто есть кто. Они все люди. И все одинаково выглядят.

Маленькая пылевая буря на горизонте просигналила что в их направлении движется наземный транспорт. Найнер чуть раздраженно цыкнул зубом — привычка, подхваченная им у Скираты.

— Терпеть не могу когда вы начинаете умничать. Думать вредно.

— Ага. Это же моя работа. — откликнулся Атин.

— Слышно что—нибудь о Лазиме?

— Еще нет, серж.

— Она пришлет письмо. Не волнуйся.

— Знаю, что пришлет. — чуть сварливо ответил Атин. — Мы поженимся.

— Что?

— Ты меня слышал.

Новость не отвлекла его внимание от дороги, но сосредоточенности она явно повредила. Дарман почувствовал комок в груди. Это было совершенно неизвестным миром. Это было…

— Невозможно. — заявил Найнер. — Ты не можешь жениться. Ты же в армии

Атин на Мэндо'а означало упрямый, но для мандалориан это слово означало не отрицательное качество. Это подразумевало силу и стойкость, которые перевешивают кровожадную ярость. Атин был предельно спокойным и соблюдающим правила, до тех пор, пока что—то не выводило его из себя по—настоящему. Тогда он вновь становился одним из парней Вэу — сражающимся бешено, и не отступающим, пока его не убьют. Вэу вбивал в них животные инстинкты, ту дикость, которая, как он говорил, сохранит им жизнь там, где более разумный человек сдастся и погибнет.

— Покажи мне правила. — ответил Атин. Хотя он и был в шлеме — но Дарман мог видеть как он упрямо выпятил челюсть. — Давай. Покажи мне пункт, в котором сказано что я не могу жениться.

— Предполагалось что мы никогда не обзаведемся семьями.

— Но правил, явно запрещающих это, нет, верно?

— Нет. Но все равно это глупо.

— Почему?

Никому из клонов не требовалось видеть лицо своего брата, чтобы понять что творится в его голове. По тихому цоканью и дыханию в шлемном комлинке Дарман мог уловить, что Найнер нервничает; казалось, что что—то испугало его. Но Найнер явно был не из паникеров. Он был расстроен. Он пытался отогнать от себя неприятную реальность.

— Потому, что тебе не платят жалования. — наконец, сказал Найнер. — Так что ты не сможешь содержать жену и детей. И казарм для женатых нет. И…

Атин не собирался сдаваться без боя. Его голос звучал так, словно он говорил сквозь стиснутые зубы.

— Лазима — тви'лек. Люди и тви'леки не могут иметь потомства. И у нее есть жилье. Его купил Кэл'буир. И у нее есть работа. Мне не придется ее содержать. Ты не угадал со страшилками, серж.

— Содержанец, что ли? Неплохо устроился. — пробормотал себе под нос Корр.

— Все равно, ты сошел с ума. — ответил Найнер. — И это не мои страшилки. Просто факты.

Сейчас под угрозой были и планы Дармана на семейное счастье. Он решил поддержать Атина. Они были людьми, а не дроидами; у них было право ждать от жизни большего. Так говорил им Скирата.

— Считаете, что мы не можем жениться потому что мы — собственность, серж? — спросил Дарман.

Голос Найнера стал чуть тверже.

— Не знаю. Сходи, спроси генерала Зея.

— Зею до шаба. — сплюнул Атин. — А если и нет, то что он с этим сделает? Что, он расскажет про какую—то разницу между теми, какие мы сейчас и тем, что будет, когда я с Лазимой обменяемся клятвами?

— А он прав. — поддержал Дарман. — Разница ведь чисто формальная.

— И я хочу жить. — Атин уже начинал сердиться всерьез. — Если я все это переживу — то я не собираюсь вечно быть солдатом. — Он прервался на пару секунд, словно собирался с духом прежде чем сказать что—то неприятное. — Я хочу уйти. Я хочу в отставку.

Впервые кто—то из них сказал это вслух. Может быть это был и первый раз, когда они хотели это услышать. Уход Фая каким—то образом открыл двери для несогласия и подлинных стремлений, не связанных с ВАР.

В наступившем неловком молчании Корр, похоже, старательно удерживался от комментариев. Порой он все еще вел себя в духе «я—всего—лишь—замещаю—его», пусть даже и было очевидным то, что Фай уже не вернется.

Голос Найнера сейчас приобрел сержантский тон «не—спорь—со—мной».

— Ты должен думать о задании, а не о том, как свалить из армии.

— Я думаю. — ответил Атин, перемещаясь к Корру и занимая огневую позицию рядом с ним. — Я могу думать и о том и о другом одновременно. Если честно — одно помогает мне делать другое…

Нет, дело было не в уходе Фая. Дарман решил, что все началось с появлением внука Скираты. Ребенок принес всем им ощущение что настоящая жизнь проходит без них, а они остаются позади. Если бы они были беленькими, обычными клон—солдатами, которые мало сталкивались с обычной гражданской жизнью, то, может быть, им бы удалось убедить себя в том, что все не так уж плохо. Но все они провели много времени, занимаясь тем, что было доступно не—клонам. Подарив им столько свободы, сколько он мог — Скирата сделал их недовольными тем, что у них было.

— А как насчет тебя и Этейн, Дар? — поинтересовался Атин.

— Ты насчет того, не собираемся ли мы отойти от дел?

— Угу.

Этейн должна была оставить Орден Джедай. Им не были позволены близкие отношения — привязанности, как они это называли — но и строгого воздержания от джедаев не ждали.

«И это может привести к неприятностям.» — подумал Дарман. — «Однажды какой—нибудь истомившийся без любви джедай выкинет что—нибудь безумное — пусть и предполагается, что подобное вытравливается из них в процессе учебы — и это добром не кончится. Ты не можешь превратить существо из плоти и крови в бесстрастного дроида — ни клона, ни джедая. Это неестественно. Это несправедливо.»

— Детали мы еще не проработали. — ответил Дарман. — Но да, я этого хочу.

— А детей?

Дарман подумал о внуке Скираты. Все младенцы капризны и голодны. Чувствительные к Силе младенцы… ну, с этим разбиралась бы Этейн. Но до этого было еще далеко, если это вообще возможно, и пока что он мог не думать об этом.

— Когда—нибудь. — сказал он. — Но не сейчас.

— Лучше поторопись. — дружелюбно заметил Корр. — Прежде чем станешь слишком старым.

— Кстати, насчет поторапливаться… — заметил Найнер. — …приготовились…

У Дармана, как всегда перед боем ,свело живот. Он перебрался на лучшую позицию и заметил то, что привлекло внимание Найнера: тонкую цепочку репульсорных грузовиков, с обычными припасами из порта, поднимавших пыль словно дымовую завесу. Атин выпустил разведывательную камеру — подбросил маленькую сферу в воздух, провел ее к узкому проходу и подвесил над ним, передавая по пути снимки поверхности.

Корр переключил в своем ВИДе несколько степеней увеличения; Дарман видел, как его брат меняет ракурсы, на дисплее своего шлема. Корр смотрел на южную стену трещиноватых склонов, обрамлявших дорогу и когда Дарман переключился на его камеру — он увидел силуэты, которые, словно насекомые, начали внезапно появляться из трещин.

— И все—таки я считаю, что у них есть тоннели к этим позициям. — раздраженно проговорил Корр. — Иначе мы бы замечали, как они выдвигаются.

У Найнера был хороший обзор русла.

— Ну, поскольку они не видели нас, когда мы выдвигались… помните, нам нужен только Джоллук. Не тратьте заряды ни на что другое без крайней нужды.

Каждую неделю взвод мятежников выходил на пыльную дорогу, чтобы перехватить грузы двигавшиеся в Хадде из портового города Ришун, и «Омега» позволяла им это, просто наблюдая и собирая информацию. Убрать требовалось Джоллука; разведка говорила что он умен, изобретателен, и играет важную роль в планировании. И сейчас мятежники, как сказал бы Мереель — зарвались. Они перестали быть осторожными.

Впрочем, для Дармана это все равно выглядело бессмысленным — он видел, что племена Мауджа не были угрозой Республике. И он сомневался даже в том, можно ли их назвать сепаратистами. Они просто любили воровать и не любили правительство — что звучало крайне похоже на Скирату. Они хотели стащить все, что попалось под руку. А Хадде выглядел отличным местом для грабежа.

Но когда «Омега» брала их на мушку — они стреляли в ответ, так что эфемерная симпатия Дармана испарилась быстрее, чем плевок на раскаленных камнях вокруг. Он повел прицелом. Мятежники должны были нападать на конвой с близкого расстояния, если они хотели пограбить — артиллерийский обстрел разнес бы все, что они хотели захватить — и это делало их уязвимыми. Если разведка не ошиблась, Джоллук должен быть с ними — а дальше будет честная игра на открытой местности.

— У них там может быть целый муравейник. — гнул свою линию Корр. — И мы ничего не сделаем, не вызывая удар с воздуха. Когда закончим с этим — нам надо бы пройтись туда и прогнать несколько сканов. Посмотреть, что можно сделать, чтобы завалить ходы.

Несколько мауджаси, тащивших разобранные скорострельные бластеры, сбежали вниз на дорогу и рассыпались, собирая камни, подготавливая позиции на той стороне и собирая оружие; их было уже около тридцати. Джоллука видно не было. Дарман вывел несколько снимков на свой ВИД, сверяя их с каждым мятежником, которого он мог ясно рассмотреть через оптику ДС—17.

— Несколько больше, чем обычно. — заметил Атин. — Наверное, по ГНР сегодня ничего интересного не показывают.

Найнер покачал головой.

— Разведка не говорила что в этой поставке будет что—то особенное.

— Ну вот, опять. — вздохнул Дарман. — От разведки толку как от третьей ноздри. Хватит ее слушать.

Колонна репульсорных грузовиков была в нескольких минутах от засады; спидеры охраны неслись впереди. Они знали что у них была компания. Так или иначе, на них нападали всегда. Вопрос был лишь в том — насколько чувствительно; так почему Республика просто не снабдила Хадде воздушным транспортом, чтобы доставлять припасы прямо в город? Это было глупостью, достойной тех шабловых жуков. Такая мера прекратила бы этот ритуал. И это лишь убеждало Дармана что Палпатин либо потратил все кредитки и ресурсы, либо что он не понимает как вести войну. Либо и то и другое сразу.

— Приготовились. — сказал Найнер.

— Нам надо бы предупредить конвой что мы здесь…

— Не буду рисковать. Сейчас они сочувствуют правительству, через минуту — мятежникам… никому из них верить нельзя.

Дарман наметил цели — если станет жарко, надо будет выпустить пару—тройку гранат по серверному обрыву, начиная с позиции роторного бластера мятежников. Бластер выглядел антиквариатом. Военное снаряжение здесь было не самым высокотехнологичным, но недооценивать его было верным способом сдохнуть.

Джоллука все так же не было видно.

— Двести метров. — проговорил Найнер. Дарман услышал, как со щелчком встал на место магазин скорострельного бластера. — Парни, а их и в самом деле многовато против обычного.

— Можем свалить. — заметил Атин.

Найнер опустил палец на спусковой крючок. Все мятежники сейчас оказались между позицией «Омеги» и конвоем.

— Не сейчас.

— Я посчитал. Тридцать один.

«На верхушке скалы посреди ничейной земли. Нам придется сматываться… и нам стоило прихватить спидербайки…»

— Когда увидишь Джоллука — кончай его. — скомандовал Найнер. — Если его не видишь — огонь не открывать, глаза закрыть и пусть конвой сам о себе заботится. Никакого геройства.

Это было жестоко, но они здесь были не для того, чтобы нянчиться с гражданскими линиями снабжения. Дарман подбодрил себя мыслями о кувшине ледяной воды, который ждет его на базе, и проверил дистанцию выставленную на Диси. Перекрестье легло на древний роторник и индикатор готовности гранаты вспыхнул алым.

Первый «бдапп» бластеров мятежников расколол тяжелый послеполуденный воздух. Эскорт конвоя ответил огнем, в то время как конвой пытался рассыпаться. Места для этого не было.

— Джоллука нет. — спокойно проговорил Найнер.

— Дай только время… — Атин отвел взгляд от месива внизу. — Шаб, терпеть не могу такого.

— Мы тут не движение регулируем.

И все равно было трудно стоять в стороне, оставив конвой без помощи. Дарману нестерпимо хотелось повода открыть огонь. Когда—то, на Квиилуре, он кинулся на помощь и плюнул на маскировку, чтобы спасти гражданских, но тогда он был мальчишкой, на втором в жизни задании. Чем дольше ты сражаешься, тем осторожнее становишься. «Боевая закалка», это значит что ты понимаешь, насколько легко ты можешь стать мертвым. Теперь Дарман предпочитал чтобы безрассудным геройством занимались новички.

«Какие новички? У нас же заканчиваются пополнения.»

Бластерные выстрелы сверкали и шипели; клубился дым и Дарман с трудом сдерживал себя, чтобы не откликнуться на крики и вой. Найнер молча потянулся и взял его за плечо.

— Засек. — объявил Корр. Он негромко зарычал, точь—в—точь как Сев. — У головной машины. Взгляните на грязного хат'ууна.

На секунду Дарман не мог понять, почему Корр стал внезапно принимать гражданскую войну Хаурджаба так близко к сердцу, но когда он увеличил картинку на ВИДе — он понял. Джоллук — да, это был он — щеголял несколькими элементами белой пластоидной брони. Солдатской брони. Он с важным видом шел сквозь дым, словно вокруг не кипело сражение.

Был только один способ, которым он мог заполучить броню, и потому бой действительно становился очень личным делом.

— Хотел бы я знать, что стало с тем беленьким беднягой, с которого он ее снял. — прошептал Корр, прицеливаясь. — Ну, шабомордый, пора узнать, что солдатская броня не такая прочная, как Катарн—снаряга…

Найнер переключился в режим скорострельного бластера. Они не обязаны разбираться со всеми мятежниками, которых видят, так что их они оставят позади. Один точный выстрел и мауджаси, во всей этой мешанине, не смогут заметить их лежку.

— Сразу же, как только убедимся, что он готов — сваливаем. — сказал Найнер. — Готов?

Корр, не говоря ни слова, нажал на спуск. Дарман увидел, как султанчик горячего пара, словно клуб дыма, поднялся над головой Джоллука и вождь мятежников — неприметный, лысеющий, лет пятидесяти на вид — словно бы подпрыгнул на месте, прежде чем завалиться на спину возле горящего грузовика.

— Еще дергается. — заметил Дарман.

Атин сделал выстрел.

— Уже нет.

Найнер подтянул свою Диси.

— Отлично, работа сделана — уходим.

Они могли бы спуститься по склону и уйти в каменистые холмы, прежде чем мауджаси разберутся что случилось. Они могли бы…

— Снайпер! Снайпер!

Вопль прокатился по высохшему руслу и стрельба на секунду прекратилась. Затем что—то прошипело примерно в метре над разрушенной стеной форта, и Дармана вместе с остальными бросился ничком на землю. Мина взорвалась где—то позади них.

Следующая должна была лечь точно в цель.

— Нас засекли. — бесцветным голосом сказал Корр, и отсоединил снайперский блок с дисишки, заменив его на ионный импульсник. — Они знают что мы здесь.

— Когда мы окажемся у подножья, они будут нас ждать. — Дарман пересчитал заново; на ногах оставалось примерно двадцать мятежников. — С двадцатью мы можем справиться.

Найнер присел и нацелил скорострельный бластер.

— Я им устрою развлечение. И вы сможете оторваться.

Дарман проигнорировал его, и приготовил несколько гранат. Атин и Корр тоже не спешили исполнять приказ.

— Не начинай, серж. — сказал Атин. — Знаешь же, что мы этого не сделаем. Пошли.

Нескольким репульсорным грузовикам удалось отступить и они неслись назад, в направлении Ришуна. Еще один минометный выстрел рассек воздух в метре над их головами — слишком близко. Воздух загустел от каменной пыли и дыма горящих машин. Пару раз мигнув, Дарман переключил фильтры своего визора и увидел сквозь легкую дымку хаос, обломки — больше, чем он ожидал, и множество тел.

— Ладно, пошли. Пошли.

Дарман, пригнувшись, бросился к выходу из руин, решив что остальные последуют за ним, но легкое движение на экране, транслировавшем картинку с нашлемной камеры Найнера, привлекло его взгляд. Сквозь дымку затянувшую узкий проход была видна нарастающая волна движения. Силуэты — поначалу по одному и по двое, затем — десятками, появлялись из трещин в склонах сухого русла.

Я насчитал около сотни… тихо проговорил Найнер, выкладывая рядом со скорострельным бластером все боеприпасы, которые у него были

Корр громко сглотнул.

— Сеть тоннелей. — сказал он. — Я же говорил.

У мятежников было куда больше солдат, чем Разведка или «Омега» могли предположить, и все они явились принять участие в игре. И сейчас они точно знали где была «Омега».

Сражаться против двадцати мятежников, когда у тебя есть броня, а у них нет — одно дело. Против сотни — совершенно другое.

— Ох, шаб… — пробормотал Дарман.

* * *

Приватная кабинка в кантине «Нерфья ляжка», университетский квартал Корусканта.

Мандалориане были лживыми дикарями, не верными никому, и от рождения жестокими. Они тащили все, что не было прибито гвоздями; они убивали на спор.

Так большинство существ думало о Мэндо'аде, и Кэл Скирата сейчас рассчитывал, что это шаблонное восприятие головореза прикроет его намерения. Последнее, чего ему хотелось бы — это позволить какому—нибудь аруэтии знать, что ему нужна информация про причинам чисто эмоционального свойства. Это всегда осложняет переговоры.

— Так вы можете мне помочь или нет, профессор? — Он пригвоздил биолога самым лучшим выражением «я—тебе—не—какой—то—тупой—крестьянин», которое мог изобразить и откинулся на спину, так, чтобы из—под его лучшего жилета бантовьей кожи показался край подмышечной кобуры. Мандалорианин в броне не привлекал особого внимания на Корусканте, но здесь он предпочел работать в штатском. Если кто—то вздумает вести наблюдение — это будет всего лишь одна встреча из многих. — Не знаю, сколько зарабатывают в год профессора университета биологии, но готов поспорить, что не миллионы.

Гиламар присутствовал на встрече в качестве эксперта по медицине, а Мереель убедительно создавал впечатление наемного громилы. Профессора звали Рейе Ненилин: он был геронтологом, лучшим в своей области, и это был именно тот специалист, который был отчаянно нужен Скирате.

— Мне хватает на безбедную жизнь. — ответил Ненилин. — И мне потребуется очень веский повод, чтобы рисковать этим.

— Говорят, что вы знаете о процессах старения больше всех.

— Не возражаете, если я спрошу — почему вы этим интересуетесь?

Мереель, «Нулевой» ЭРК—лейтенант N—7, встал рядом со Скиратой.

— Мой отец не становится моложе.

— Он такой милый ребенок. — сказал Скирата. — Весь в мамочку. Хорошо; скажем так, у меня есть несколько частей головоломки; головоломки, которая может принести кучу кредиток, когда ее решат, и я ищу кого—то, кто сможет помочь мне разобраться — каких частей не хватает.

— Это профессиональный интерес? — спросил Ненилин.

— Я мандалорианин. — ответил Скирата. Этому парню не повредит напомнить с кем он имеет дело. — Я похож на человека, который мечтает о республиканской почетной премии за научные изыскания?

— Вопрос денег, понятно… и если речь идет о процессе старения — то какие у вас есть части головоломки?

— Готов поспорить, что знаю — о чем вы думаете. — хмыкнул Скирата.

— Удивлюсь, если оно так окажется.

Проф был довольно нахальным для офисной крысы, оказавшейся один—на—один с тремя мандалорианами, пусть и без брони.

«Какая жалость, что в него нельзя вбить немножко уважения.» — подумал Скирата.

— Вы думаете, что это касается какого—то жульничества на тему омоложения.

— Как правило — предприниматель на грани открытия, а от меня требуется чуть—чуть помочь… вы изумитесь, узнав какие предложения мне делали фармацевты, мастер Фал.

Фал. Этим псевдонимом Скирата раньше не пользовался; и он сам хотел бы знать, почему спустя столько лет он решил выбрать это имя. С самого детства «Скирата» было единственным настоящим именем, что он знал.

— На самом деле это касается производственного процесса. — сказал он, забывая про Фалина Маттрана. Единственное, что он сейчас помнил о Куате — это зеленую транспаристиловую стену в комнате его родителей, которая придавала всей комнате такой вид, будто она притоплена на небольшой глубине в тропических водах. — Если я смогу разобраться с одним его аспектом — это будет высоко оценено в клон—индустрии.

Мереель часто ходил по самому краю когда надо было впечатлить клиента. А сейчас Скирата услышал как медленно и осторожно Мереель втягивает воздух — словно он собирался его прервать.

«Прячь секреты на виду, сынок. Разве я тебя этому не учил?»

— Тут могут быть сложности. — сказал Ненилин. — Я не так много знаю о коммерческом клонировании.

— Да, для такого умного парня как вы — это упущение. — Скирата язвительно усмехнулся. — Коммерческое клонирование сейчас запрещено законами военного времени. Это плохие новости, если ваш бизнес основан на клонах. Это значит, что заменить их вы не сможете. Видите ли, они быстро стареют. Частично тут дело в механизме их ускоренного выращивания, но также дело и в банальном расчете — если вы делаете клонов, то вы хотите, чтобы ваш бизнес работал непрерывно, и потому закладываете ускоренный износ. Это замечательно — для клономастеров, но прямо сейчас куча предпринимателей не могут заменить клонированных рабочих, и хотят максимально использовать ту рабочую силу, что у них есть. Они будут рады, если клоны перестанут стареть так быстро.

Ненилин посмотрел на Скирату долгим, тяжелым взглядом. Скирата решил что ему этот человек не слишком—то нравится. Ненилин носил старомодную куртку, того образца, который все еще предпочитали твердолобые аристократы. Пожалуй, это объясняло — почему он был завсегдатаем «Нерфьей Ляжки». Здесь все было выдержано в духе грубой старины, неуклюже выглядевшие плахи на козлах копировали старинные сельские праздничные столы а вместо порспластовых подносов еду разносили на пликовых досках. Эль варился специально так, чтобы быть аутентично мутным и полным непонятных комочков. Возможно, Ненилин думал что так, в простой буколической идиллии — которая, конечно же, вряд ли существовала — когда—то жил рабочий класс, и что к этому состоянию было бы неплохо вернуться.

«Ты ничего не знаешь приятель. Тебе стоило бы попробовать настоящей жизни.»

— Не думаю, что имею желание быть замешанным в эксплуатации клонированных разумных созданий. — проговорил Ненилин. Мереель сел рядом ним, и устало посмотрел на Скирату. — Это равноценно рабству.

Самое время встретить аруэтии с остатками совести. Скирата решил, что Ненилин просто играет на публику, и взглянул на Гиламара, открывая обсуждение технических подробностей. Тот не был экспертом в этой области, но прежде он был неплохим доктором и знал, как говорить в научном стиле.

— Вы знаете как «Арканиан Микро» выращивает людей до зрелости примерно за год? — спросил Гиламар. — Как работают клонеры?

— Теоретически — да. Вы работаете на «Арканию»?

Скирате не требовалось говорить ни да, ни нет. Ненилин сам обманет себя своими догадками.

— Если бы мы работали на «Арканиан Микро», то мы бы нарушали закон, работая над строго запрещенными клон—проектами, не так ли?

— Подозреваю, что перестраивать их производство на выпуск чистокровных нерфов — это не выход.

— Это уж как посмотреть…

Но Ненилин не мог не додумывать недосказанное. Ему нравилось быть самым умным. И он наверняка считал всех мандалориан полуграмотными солдафонами.

— Если бы я был из «Арканиан Микро» — я бы захотел найти временное решение. Способ продлить жизнь моей продукции на время запрета, но такой, чтобы у меня была возможность откатиться обратно.

— Выключатель старения. — кивнул Скирата.

— Что—то из разряда несбыточных мечт для обычных существ. Но для организмов, разработанных так, чтобы взрослеть и стариться быстрее — это было бы, скорее, вопросом восстановления статус—кво для данной расы.

— Именно. — Скирата краем глаза следил за Гиламаром, ожидая того момента разговора, когда он должен был подключиться и обсудить с профессором технические вопросы. — И мы говорим о людях. Что является вашей областью специализации.

— Мне понадобится увидеть… образец генома.

Гиламар чуть наклонился вперед.

— Это крайне секретные данные, и нам бы хотелось убедиться, что вы понимаете — насколько это деликатный вопрос…

Ненилин выглядел раздраженным.

— Как сказал мастер Фал, в Республике запрещена любая деятельность прямо или косвенно связанная с клонированием; если только на нее не выдана лицензия.

— И, разумеется, ни один исследователь вашего уровня не рискнет запятнать свою репутацию нелегальной работой.

Итак, они все друг друга поняли. Если Ненилин поможет им — он потеряет больше чем работу, если выдаст источник информации. И сейчас он явно заглотнул наживку. Точно разузнать, как клономастеры контролируют взросление — было огромным искушением для геронтолога. Большинство коммерческих разработок по клонированию велось за закрытыми дверями, у каждой компании были свои собственные, тщательно охраняемые секреты производства. Клонирующие компании шпионили друг за другом, не делились данными и не стеснялись подкреплять договоры о неразглашении с персоналом жесткими мерами — бластером или чем похуже.

Скирата практически мог видеть мысли Ненилина, формирующиеся над его головой, словно голограмма; блестящий бронзовый шар Республиканской Научной Премии и гром аплодисментов.

«Готов.»

Гиламар протянул чип данных.

— Здесь несколько последовательностей для вашего анализа. Генетик на этой стадии проекта заглушил гены H—семьдесят—восемь—b и Н—восемдесят восемь, цинком и метилированием соответственно.

— Интересно. — проговорил Ненилин, вставляя чип в свою деку и, нахмурившись, глядя на экран. — Я ожидал манипуляций с длиной теломеров через контрольные гены. Не эта пара… да, это и в самом деле очень интересно. — Он запнулся, словно пытаясь сформулировать деликатный вопрос. — Вы в самом деле мандалориане?

— Удивляетесь, как это вышло, что я выговариваю длинные слова и хожу, не опираясь на кулаки? Да, некоторые из нас эволюционировали. — Гиламар демонстративно щелкнул большим и указательным пальцем. Видите? Дайте нам еще несколько недель и мы изобретем колесо.

Ненилин явно задел доктора. Скирате оставалось лишь желать, чтобы Гиламар ему не врезал.

— Я хочу сказать, что вы говорите так, словно получали научную подготовку… — осторожно поправился Ненилин.

— Всего лишь сельский доктор. — ответил Гиламар. — Не думаю, что Мандалор порождал стоящих упоминания генетиков после Демагола.

Выражение лица Ненилина сказало, что он чувствует, что должен был бы знать кем был Демагол, но не знает, а потому не может понять — насмехается над ним Гиламар или нет. Когда он выяснит — если он выяснит — он поймет оскорбление. Но Скирата видел, что биолог сейчас прочно сидит на крючке неудовлетворенного любопытства, и такая мелочь, как сравнение с самым проклинаемым и печально известным ученым в истории Мандалора, теперь не может помешать ему приняться за исследование.

Впрочем, всегда был шанс, что Ненилину не удастся найти ничего полезного. Ко Сай, какой бы паскудной айвховой поживой она ни была, была выдающимся генетическим инженером, возможно что и величайшим. Ее будет трудно превзойти.

— Это не все ваши материалы, не так ли?

— Разумеется, нет. — ответил Скирата. — Но у нас есть партнеры, которые будут крайне возмущены, если мы предоставим вам полный файл.

Ненилин посмотрел на Гиламара так, словно только в этом Мэндо он увидел сколько—то мозговых клеток.

— И что, в таком случае, вы от меня хотите?

— Посмотреть данные, которые я вам передал, и сказать мне, может ли заглушение этих двух H—генов повлиять на любой из генов хромосомной группы Девять—A или возможно Четырнадцать—B.

— А вы в этом неплохо ориентируетесь.

— Вам судить.

— Если вы хотите остановить ускоренное старение — вам нужно контролировать не одну лишь активность теломеров. Но я подозреваю, что это вам известно. Не возражаете, если я задам очевидный вопрос? — Ненилин изобразил легкую самодовольную улыбку. Скирата подумал, что тот, пожалуй, провел слишком много времени с восторженными студентами, которые считали его богом. Может быть, ему стоило позволить Гиламару задать ему трепку. — Если вашим… партнерам удалось добиться контролируемого ускорения старения, то они должны знать и способ вернуться назад, от этого генома к неизмененному…

Гиламар выдал улыбку еще более самодовольную чем у Ненилина.

— Они не просто манипулировали со взрослением людей. — сказал он. — Я не могу рассказать слишком много, но они, возможно, могли добавлять материал из генома других существ или… создавать полностью искусственные гены. Вы же понимаете сколько можно накрутить, играясь с характеристиками?

Глаза Ненилина буквально вспыхнули при упоминании о искусcтвенно созданных генах. Наверное это было настоящим приключением для этих лабораторных крыс.

— Или же… эти данные добыты у конкурентов, и потому у вас нет критически важных частей?

— Скажем так: генетик, который мог бы рассказать больше, несколько нерасположен к сотрудничеству. Потому что она мертва. — перебил его Скирата.

Это сбило усмешку с лица Ненилина. Скирата подумал, что неплохо было бы, если бы тот подавился своим мутным псевдо—деревенским пивом… после того, как сделает что—нибудь полезное. Он даже не спросил, сколько ему заплатят. Скирата не верил никому, кто не называл цену.

— У меня есть условие. — проговорил Ненилин. Скирата кивнул. Замечательная, естественная жадность. — Разумеется.

— Если я смогу решить вашу маленькую загадку, то я хочу воспользоваться этими исследованиями в своей собственной работе. Разумеется — не раскрывая источника. Даю слово.

Непохоже было, что этот парень забудет о слове, как только его даст; такие вещи не забываются, тем более те, что будут влиять на все эксперименты, что он будет ставить в своем университете. Но Скирате было до моттовой задницы что Ненилин будет делать с данными, если только он найдет то, что ему нужно — метод остановить безжалостно ускоренное старение клонов. Особенно его клонов, его мальчиков — его сыновей. С тех пор, как он впервые решил заняться этой задачей, Скирата все шире трактовал границы своей ответственности, и сейчас он был готов предложить лекарство любому клону в Великой Армии, который этого пожелает; но его ближний круг, его семья были первыми в списке.

— Шаб, да мы еще и приплатим. — хмыкнул Скирата, и небрежно, словно ученый был официантом, толкнул к нему кредитный чип высокого номинала. — Это пригодится для начала. Купите пробирки, или что там вам понадобится.

— Тут понадобятся морозильники, гидравлические микротомы и кювезы. — заметил Ненилин. — Но все равно спасибо.

— Мы будем связываться по комму каждую неделю. — Скирата поднялся и направился к выходу. — С вами приятно иметь дело, доктор Ненилин.

Мереель и Гиламар последовали за Скиратой наружу, в главный зал кантины, и дальше, сквозь шумную болтливую толпу клиентов того же упадочно—аристократического вида, что и Ненилин. И они еще смеют говорить что клоны все одинаковые?

Глубокое недоверие Скираты к высшим социальным классам происходило не только от его куатских корней. Оно было вызвано сочетанием их невежества, оторванности от жизни, при полной уверенности в том, что они знают как лучше.

Он вдохнул холодный воздух снаружи и почувствовал себя так, словно вынырнул после погружения. Даже эта улочка была обустроена в нарочито—старинном стиле, и пыталась сойти за часть баронского замка. Хотя ей наверняка не было и года.

Скирата вытащил из кармана три полоски руик—корня, поделился со спутниками, и задумчиво начал жевать.

— Что скажешь, Мидж?

— Посмотрим, что он сможет накопать.

— Он не шебсом болтал?

— Ну, даже если и так, то мы, как минимум, узнаем его методику и исключим ее из своих списков. — хмыкнул Гиламар. — Знание о том что не работает, в генетике подсказка не хуже любой другой.

— Обещай мне, что ты его не убьешь, пока мы не получим от него хоть каких—нибудь результатов.

— Это будет непросто. — протянул Гиламар. — Я так хотел испытать на этом парне большой ржавый шприц… А сейчас — хочешь показать мне Кэд'ику прежде чем я принесу соболезнования Зею, и скажу ему куда он может засунуть свои предложения?

— Сначала загляни к Зею. И не переборщи с инструкциями

— Вад'э и я… короче, мы не думаем, что тренировка новых солдат для отдела тайных операций — полезная трата времени Мэндо'ад.

Опять началось. Клоны из отдела тайных операций использовались для ликвидации дезертировавших ЭРКов. Гиламар и Тай'хаай очень тяжело восприняли эту новость — впрочем, пожалуй, не так тяжело, как Дарман которому, в конце концов, пришлось убить двоих ликвидаторов. Республика гнила изнутри, и каждый раз, когда Скирате доводилось ее тряхнуть — наружу сыпалась очередная порция могильных червей. Клоны которых заставляли убивать клонов… да, на взгляд Скираты это было уже слишком.

— Мидж. — проговорил Скирата. — Чем больше наших работает внутри, тем лучше.

— Ты можешь получить любую информацию, какую пожелаешь. Джайнг и Мереель могут вскрыть любую республиканскую систему, даже Казначейство, наверное. Почему бы тебе просто не спереть у Палпатина все его резервные фонды, чтобы мы, наконец, могли подать в отставку?

Скирата старался даже не моргать. Гиламар не представлял, насколько верны были его слова. Скирата терпеть не мог его обманывать — но то, чего Гиламар не знает, не сможет ему повредить. Он знает то, что должен знать, и не более.

— Да, но вы можете влиять на происходящее… — возразил Скирата. — Ты хотел бы увидеть, как вернутся Прайст или Риау?

— Ты что! Только не они. — вскипел Гиламар. Он ненавидел их обоих до исступления. — Эти двое примутся строить из себя Стражей Смерти. Он и его извращенческий тайный бойцовый клуб; она, и её осик насчет «давайте—вновь—покорим—галактику»… это не то, чего мы хотим для Мандалора, верно?

— Ну что, я знаю как тебя убедить, а?

Гиламар задумчиво потер переносицу. Бросающийся в глаза перелом, заработанный на особенно горячем матче в гет'шак, придавал ему вид человека, которому привычней наносить раны, чем исцелять их. Впрочем, разумеется, он умел и то и другое.

— Просто держи меня подальше от них. Особенно от него. Джанго, должно быть, был не в себе когда его нанимал.

— Шучу, Мидж…

— Ладно, говори чего хочешь на самом деле.

— Любых сведений о сроках перемен в стратегии. — сказал Скирата. — Как я уже говорил, приближаются серьезные перемены, и мне нужно как можно больше сведений, чтобы успеть выдернуть своих ребят.

Гиламар постоял, уперев руки в бока и глядя куда—то под ноги Скирате.

— Хорошо, только ради тебя. И залечи ногу, ладно? Это же простая операция. Ты что, мученик какой—то?

«Может так оно и есть.»

Скирата почти сорок лет жил с последствиями того ранения. Он объяснял это напоминанием о глупом риске… но это, пожалуй, было наложенным им на себя наказанием. Сейчас он не мог и спать в постели; в ночь, когда он спас Ордо и его братьев, он спал в кресле, чтобы присматривать за ними, и с тех пор решил, что не может позволить себе спокойно спать в постели, пока не будет уверен в их будущем. Ритуал. В ритуалах — чтобы ублажить судьбу, чтобы собраться, и так далее — прошел изрядный кусок его жизни.

— Ты прав. — согласился Скирата. — Починю.

Гиламар ушел. Мереель, необычно тихий, неторопливо шагал в направлении парковки спидеров.

— Итак, достойная моральная позиция нашего профессора не эксплуатировать несчастных забитых клонов — вроде меня — продержалась недолго, а? — проговорил он. Он получил сокрушительный удар… теплым хлебом с куском масла.

— Сынок, — хмыкнул Скирата, — если бы у всех ученых была безупречно чистая совесть, мы бы все еще дрались каменными топорами. Кто, по—твоему, придумал все эти замечательные бластеры, лазеры и ионные пушки?

— Тем не менее, многие научники не поддерживают войну.

— Угу. Но если ты вернешься туда, расскажешь нашему заучившемуся приятелю кто ты такой, и попросишь его освободить тебя и твоих братьев—клонов — он вылетит в двери так, что за пылью ты его шебс не разглядишь. Для него эти принципы — теория. Это не личное. И самое плохое — его не привлекают кредитки. Терпеть не могу людей, которыми движут идеалы. Им нельзя доверять.

— Ну а ты, конечно же, рвешь жилы чтобы освободить нас только ради кредчипов и добычи…

— Это другое. Вы — мои мальчики.

— Но так или иначе — мы не зацикливаемся на нем. Он всего лишь один из ученых, работающий с фрагментом данных. И он не будет болтать о них с первым встречным за кафом в университетской столовой, верно? Никто из них болтать не будет. Они все будут раскапывать свои секции генома, считая что их подпустили к какой—то тайне, и никогда не получат полной картины.

— А раньше или позже нам придется его испробовать. Я про лекарство.

— Попробуй его на мне.

Оно должно было быть протестировано на клоне. Скирата никого из них не считал расходным материалом, даже рядовых солдат, которых он никогда не встречал, но мысль о том, чтобы попробовать какой—то неизвестный метод лечения на любом из его мальчиков, его пугала. И он не мог испытать его на себе. Единственная жертва, которую он не сможет принести ради них, как бы он этого ни хотел.

— Постараемся точно выяснить, как ликвидировать его эффекты, прежде чем переходить к этой стадии. — сказал Скирата взъерошив волосы Мерееля. — Я не стану рисковать вашим здоровьем.

Мереель рассмеялся

— Взамен будет множество замечательных, здоровых перестрелок.

— Ты можешь отправиться домой на Мандалор прямо сейчас, и больше никогда не сражаться. — Скирата почувствовал внезапный укол вины. Для этого немного было нужно — когда дело касалось его мальчиков. — Тебя никто не будет заставлять драться, сынок.

— Если сражаются мои братья — то и я не могу просиживать шебс. — Мереель, судя по виду, куда больше интересовался подсвеченной вывеской впереди, чем избавлением от преждевременной старости. Он ускорил шаг. — И кстати — рано или поздно нам, возможно, придется использовать образцы тканей Кэд'ики.

Скирата покачал головой. Этейн не возражала, чтобы Ко Сай взглянула на геном ее сына, но Ко Сай была их пленницей, ее держали взаперти. Каминоанка ничего не могла сделать с этим знанием. Но как только какой—нибудь генорез выяснит что существует сын Дармана и Этейн — ребенок станет дорогим товаром. Наполовину джедай, наполовину идеальный солдат… куча компаний и правительств будут убивать, лишь бы наложить на него руки.

— Слишком опасно, Мер'ика. — ответил Скирата. — Они могут обнаружить мидихлории. Они узнают.

— Возможно, оборудование для этого есть только у джедайского Совета.

А остальные не увидят в клетках лишнего материала?

— Кэд'ика единственный ребенок от клона, который у нас есть, но в нем не наблюдается пула генов старения — или, по крайней мере, того, что мы ими считаем. — В голосе Мерееля не было отчаяния, только лишь терпение — словно Скирата не понимал чего—то, и ему нужен был урок биологии с повторениями и наглядными диаграммами с крупным текстом и симпатичными зверьками. — Я думаю, что гены взросления, которые каминоанцы добавили в базовый геном Джанго, были рецессивными, по каким—то их деловым соображениям, но в генетике все не так просто. Добавь, убери или измени один ген — и даже перемести его на другое место — и это может кардинально повлиять на экспрессию всех остальных. Так или иначе, все они связаны между собой. Не так просто вырезать куски из генетических последовательностей или добавлять их. Было бы все просто — клонирование не стало бы таким выгодным и таинственным бизнесом. Сделать все как надо — очень трудно.

Скирата не собирался спорить. Весь этот священный поход был его идеей; сейчас он вряд ли мог увидеть границы того, на что он мог бы пойти, чтобы спасти его сыновей—клонов от несправедливо ранней смерти. Но Скирата не мог решить, было ли его нежелание вызвано страхом раскрыть существование Кэд'ики, или просто отвращением к мысли как—то использовать ребенка в генетическом исследовании. Это было бы… слишком по—каминоански.

«Ребенка? Моего внука. Теперь он действительно мой внук.»

— Мы можем подбираться и с эмбриологического конца. — сказал Мереель. — Доктор Эллиам Баниора. Все, что я прочитал, говорит что он самое то, когда речь идет об улучшениях. Скажем ему, что хотим выяснить — можно ли клонировать людей с увеличенным периодом продуктивной жизни для ручных работ.

В легендах прикрытия должно быть достаточно правды, чтобы они выглядели реальностью. Скирата иногда задумывался — а не сказать ли им просто правду: что он был неудачником, до того как его жизнь преобразила шайка детей—клонов, которым он был нужен просто, чтобы выжить и теперь он готов на что угодно, чтобы подарить им нормальную жизнь и нормальный срок этой жизни.

Если ученые хотят биотехнологии как цену за спасение его мальчиков — он ими заплатит. Ему все равно. Он хочет лишь, чтобы они прожили столько же, сколько остальные.

— Знаешь, что мне кажется забавным? — Скирата открыл свой спидер — военная добыча, захваченная у джабиимского террориста, который сейчас был чересчур мертвым чтобы ему требовался транспорт — и понял, что за вывеска привлекла Мерееля. Вечно голодные клоны были ужасными сладкоежками. Наверняка это было связано с ростом, метаболизм требовал топливо для ускоренного темпа жизни. — Что этот парень мог смотреть тебе в глаза и все же не знать, кто ты такой. Даже сейчас большинство аруэтиизе не знают, как выглядит клон—солдат.

В целом они этим даже и не интересовались. Но интересовавшиеся все же были, такие как Бесани Веннен, и если уж им было не все равно — они могли свернуть горы.

Мереель запнулся.

— Кэл'буир, ты подождешь несколько минут — я куплю кое—что?

— Орехи засахаренные или с карамелью?

— Я слышал что в этом магазинчике делают отличные карамельные орехи…

Скирата автоматически порылся в кармане и отсыпал горку кредчипов в руку Мерееля.

— Пора бы на всех вас завести банковские счета. — заметил он.

Мереель пожал плечами.

— Мы в кредитках особо не нуждаемся.

— Я про настоящие банковские счета, а не дырку в республиканском бюджете. На случай, если со мной что—нибудь случится.

— Буир, Мидж верно сказал — мы можем вскрыть любую банковскую систему в галактике. Мы уже большие мальчики. И с тобой ничего не случится.

Скирата шел по тонкой грани между желаниями защитить своих приемных сыновей от беспощадной галактики, и дать им то, в чем отказывала Республика — простор для самостоятельности. Отцовская дилемма, многократно усложненная и усиленная их сокращенной жизнью. Он не собирался выдавать им карманные деньги словно детям; они были воинами, они заслужили средства, которыми могли бы распоряжаться сами, и все прочие мелкие повседневные права, которые были у граждан.

— И я не имел в виду нелегальщину. — продолжил Скирата. — Я попрошу Джайнга завести на всех вас личные счета. Приватные, для распоряжения ими, как вам захочется. Не отчитываясь передо мной.

Мереель рассмеялся и зашагал в сторону светящейся вывески.

— Я же всё просажу на быстрые спидеры, сговорчивых женщин и дорогие сладости…

Скирата сел на водительское место и начал просматривать сообщения на комлинке, чтобы скоротать время пока Мереель не вернется со своей добычей. Нет, за Мерееля он не беспокоился. Парень был общительным, уверенным и он гарантированно мог найти способ вписаться куда ему будет угодно. Из шести «Нулевых» он лучше всего смог справиться с демонами, которыми наградили его каминоанцы. Но остальные — А'ден, Ком'рк, Джайнг и Пруди заставляли Скирату не спать ночами, обдумывая варианты. И Ордо…

«Я не в меру заботлив. Ордо может справиться. Он взрослый мужчина. И он заполучил Бесани.»

Скирата смотрел в маленький экран комлинка отсутствующим взглядом. Он старался не заводить любимчиков, но с того момента, когда двухлетний Ордо прицелился из бластера в каминоанца, пытаясь спасти его братьев — «Нулевых» от уничтожения — этот мальчик был его душой и сердцем.

А сейчас он прислал Скирате обычную подборку текстовых сообщений. Там был файл с бюджетными данными, с примечаниями о том, что, судя по перевозкам, к третьей годовщине войны готовится большой снабженческий проект.

Эта дата становилась все более значительной.

Еще Ордо добавил короткое послесловие: СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ Я ЛИКВИДИРОВАЛ АГЕНТА РАЗВЕДКИ РЕСПОВ, ОН ВЫСЛЕЖИВАЛ БЕСАНИ. ПРЕДЛАГАЮ УБЕДИТЬ ЕЕ УЕХАТЬ НА МАНДАЛОР ПРЕЖДЕ ЧЕМ С НЕЙ ЧТО—НИБУДЬ СЛУЧИТСЯ. КРОМЕ ТОГО Я НА НЕЙ ЖЕНИЛСЯ.

Скирата пару раз перечитал послесловие. Он растил своих мальчиков как настоящих Мэндо, и должно быть, Скирата, сам не замечая этого, вложил в их головы настояние вступать в брак молодым. По стандартам Мэндо, «Нулевые» начали поздновато. Женитьба в шестнадцать была обыденностью.

«Мой мальчик вырос и оставил дом.»

Это было частным делом для двоих, и никто другой не мог в него вмешиваться, но все же Скирата почувствовал себя обойденным от внезапности случившегося, и тут же выругал себя за такие чувства.

Может, Ордо все еще играл роль старшего брата для всех, как это было в Типоке, но Скирата разделял его беспокойство; приближались неприятности. И они могли даже догадаться о дате, когда все начнется. Все что сейчас было важным — это убраться в целости, с как можно большим капиталом, и методом остановки ускоренного старения. Самым главным для Скираты стояла его «подземная дорога» для клонов—дезертиров, то, что он начинал создавать для своих «Нулевых», что позже предназначалось для его отряда коммандос, а теперь должно было предоставить выход для любого из беленьких, обычных солдат—клонов, кто захочет искать иной жизни.

Это было священной миссией Скираты. Он не мог жить без нее.

Но много ли беленьких захотят покинуть армию? Сколькие из них могут хотя бы представить себе ту жизнь, в которой им было отказано?

Он не может спасти миллион людей, а тем более три. Он спасет столько, сколько сможет. В конце концов, они спасли его — на этом пути он добился большего, чем просто быть убитым в очередном бою.

«Пошевеливайся, Мер'ика. Ты что, собрался скупить весь магазин?»

Скирата пробежался по остальным сообщениям. Большинство касалось бизнеса; на то, чтобы сбыть все ценности, которые Вэу выкрал из банковского хранилища на Майгито, требовалось время, также как и на то, чтобы отмыть облигации и кредитки. Потом было несколько новостей от Рав Брэлор с Мандалора, информировавшей его как продвигается строительство бастиона в Кириморуте…

Он едва не пропустил последнее сообщение. Оно было очень коротким.

«…отец, руусан пропала. мы ничего не слышали о ней несколько месяцев. нам надо поговорить. с уважением, иджаат.»

Один из его сыновей.

Не его сыновей—клонов, парней, которых он ставил выше всего; от его биологического сына, Иджаата, с которым он не говорил уже много лет, и который, как и другой его сын, Тор — объявил его дар'буир, более не отцом.

Аруэтиизе не понимают семейных обычаев Мэндо, но быть отвергнутым собственными детьми было одним из худших бесчестий для любого мандалорианина.

Руусан… и свою дочь Скирата давно уже не видел. Но она не подписалась под объявлением его дар'буиром, и это всегда давало ему надежду, что она не ненавидит его за развод.

«Моя маленькая девочка. Она пропала.»

Дверца открылась и Мереель с оттопыренными карманами скользнул на место пассажира. С его лица исчезла ухмылка.

— Буир? — Он заглянул Скирате в глаза. — Буир, что случилось?

Скирата не думал что его потрясение и страх так заметны. Он не замечал и слез которые бежали по лицу.

— Моя дочка. проговорил он. — Моя девочка пропала.

У Скираты было две семьи, и они обе нуждались в нем, и ни один мандалорианин не мог навсегда отвернуться от своих детей, даже если они отвергли его.

— Значит мы ее найдем, Буир. — деловито сказал Мереель. — В конце концов — она из семьи.

Скирата надеялся что так оно и есть. Семье требуется куда больше, чем просто гены, чтобы удержать ее воедино.

Глава 4

«Нет, я не собираюсь играть роль Манд'алора. Так и быть, можете кому угодно рассказывать, что я сын Фетта, если от этого им станет лучше, но политикой занимайся сам. И я хочу оплату. Я наемник, а это повредит моим заработкам.»

Спар, бывший ЭРК—02, возражающий Фенну Шисе в разговоре о том, что он нужен мандалорианам в роли законного наследника Фетта.

Ресторан «Краггет», Корускант, нижние уровни, 938 дней после Геонозиса.

— Привет, конфетка. — официантка—тви'лека одарила Этейн широкой улыбкой. — Как обычно?

— Да, было бы здорово. — ответила Этейн. — Спасибо.

В «Краггет» никто не забредал случайно. Это было место для постоянных клиентов — неряшливо выглядящая забегаловка на границе с нижними уровнями, и потому она была популярна у тех, кто проводил массу времени среди не знающих закона соседей — у Корускантской Службы Безопасности. Теперь и джедай—генерал Этейн Тур—Мукан стала здесь завсегдатаем, но ее привлекал не щедро политый маслом круглосуточный завтрак «у Краггета». В эти короткие тайные визиты она могла повидать своего сына.

Она назвала его Венку, но сейчас его знали как Кэда — Кэд'ика, маленький клинок.

Кэду сейчас был уже почти год, и каждое утро сердце Этейн разрывалось заново от перспективы быть разлученной с ним еще на один день. Тот факт, что у него была небольшая армия души в нем не чающих нянек, ничего не мог сделать с ноющей болью от нужды держать в тайне ее материнство от всех… в том числе и от отца Кэда.

Чем дольше это продолжалось, тем труднее было сказать Дарману, что у него есть сын.

Этейн заняла столик в углу, и ей кивнул один из офицеров КСБ — она знала его в лицо, но не по имени. Коричневая ряса джедая, также как и броня клонов, давала ей в некотором роде анонимность; никто не спрашивал зачем она спускается в эти трущобы — потому что джедаи часто занимались работой на дне общества, а кроме того — она была приятельницей Скираты. КСБ, и капитан Джайлер Обрим в особенности, очень тепло относились к Скирате и его мальчикам.

Когда она села, офицер за соседним столиком оторвался от еды.

— Генерал, вы слышали что—нибудь про Фая?

— Идет на поправку. — ответила она. Офицеры КСБ знали что Фай не умер. Это они помогали Бесани спасти его. И Этейн была рада узнать, что она не единственная благоразумная женщина, которая совершает безумные, опасные поступки ради благополучия солдат—клонов. — А сейчас он даже завел подружку.

По окружающим столикам прокатилась волна одобрительных возгласов. Полицейские любили Фая. Его любили все, потому что он был веселым и общительным парнем, но в КСБ у него был статус легенды. Однажды он накрыл собой бомбу, чтобы защитить ксбшных офицеров и заработал этим неподдельное уважение. В тот раз катарн—броня защитила его. Она не спасла его от ранения в голову на Гафтикаре. Даже у Фая в конце концов исчерпалась удача.

— Если он когда—нибудь сюда вернется, — сказал офицер, — напомните ему заглянуть в клуб, ладно?

— Обязательно.

Соронна, официантка—тви'лек, работавшая в дневной смене «Краггета», неслышно подошла к Этейн и поставила перед ней кружку средней крепости кафа.

— Лазима немного задержится. — сказала она.

— Что—то не так?

— Нет, она покупает детскую одежду. — Соронна понимающе подмигнула. Она была слегка тяжела в корме, как сказал бы Дарман, но все еще магнетически привлекательна, с ее струящейся походкой танцовщицы, которой она была когда—то. — Кэд'ика изо всего вырос. Ребенку буквально не терпится вырасти. Такой торопыга — весь в дедушку.

«Мой ребенок.»

«Это мой ребенок. И не я выбираю ему одежду. Я не та, кто кормит его, и каждую ночь укладывает его в постель.»

Знает ли Соронна что на самом деле он ребенок Этейн? Она ни единым жестом не показывала, что знает это. Но Скирата имел привычку окружать себя людьми, которые знают правила и держат язык за зубами. Ставки были высоки.

«И что? Что если джедайский Совет выгонит меня за то что я спуталась с Дарманом?»

По меньшей мере раз в день она была на грани того, чтобы связаться с генералом Зеем и признаться ему. Но тогда она потеряет свое звание и возможности. Сейчас она не могла бросить Великую Армию — не то время, когда ей нужен каждый джедай—офицер, которого можно найти.

«Хотя Бардан больше не джедай — и он все же ухитряется быть полезным.»

Все соображения, по которым она скрывала своего ребенка, исчезли без следа, когда Бардан Джусик ушел из Ордена Джедай. Это ничего не изменило. Он все так же был на войне и помогал выжить клон—солдатам, как и раньше. Этейн посмотрела в кружку с кафом и задумалась — не в том ли дело, что она просто привыкла к своему званию… или что ее стало больше волновать что о ней подумает Совет.

«А они скажут что сколько бы лет тебе ни было — в глубине души ты все равно хочешь родительской похвалы.»

Дверь открылась. Вошла Лазима тащившая в одной руке Кэд'ику, а в другой — сумку с покупками, и выглядевшая в точности как деловитая молодая мама. Этейн не могла не признать, что это ее ранит. Она пыталась изобразить мимолетный интерес, какой проявила бы любая женщина, любуясь ребенком своей подруги. Но это было трудно; когда он начал плакать — каждый ее нерв откликнулся болью. Она хотела прижать его к себе. Это было мощный, первобытный инстинкт.

Несколько полицейских остановили Лазиму, чтобы посюсюкать с Кэд'икой. Тот расплакался, хотя и без особого энтузиазма, больше для того, чтобы показать неудовольствие и начал выворачиваться у Лазимы из рук.

— Всем хочется поиграть в дядюшек. — сказала она, пробившись сквозь хор охов и ахов. Она протянула ребенка Этейн, так словно ее нужно было убеждать взять его на руки. — Вот. Хочешь подержать?

Этейн уложила Кэд'ику на руки. Он тут же затих, и для нее внезапно перестало существовать все вокруг. Он пах родным, чистым и прекрасным. Полицейский за соседним столом поставил свой каф и подвинулся чтобы посюсюкать с ним, как это обычно делают люди рядом с младенцами. Этейн отерла каплю на подбородке ребенка, а тот зачарованно смотрел на офицера большими, темными глазами. Глазами Дармана.

— Кто тут такой красивый? Кто такой красивый мальчик? — Полицейский был здоровенным, квадратным мужиком, который, судя по виду, круглый день только и делал, что вышибал двери, но сейчас он стал самой сентиментальностью. Он взглянул на Этейн. — Вы совершенно естественно с ним смотритесь. — сказал он, не понимая, насколько точно попал этим замечанием. — И вы точно знаете какой—то секрет, как успокаивать детей.

— Джедайское влияние на разум. — с трудом улыбнувшись, ответила Этейн. Пора было перебираться в более уединенное место, прежде чем она начнет оговариваться. Хоть она и джедай, но все равно гормоны бурлили у нее вовсю, и все сильнее становились эмоции от разлуки с теми, кто был ей больше всего дорог. — По—моему, ему пора сменить пеленки. Пошли, Лазима. Позаботимся о насущном или Кэл будет ворчать, что мы совсем забросили его внука.

Квартира Лазимы — та, что купил Скирата, когда он освободил ее из лап хатта Квиббы, и подготавливал для всей команды базу подальше от казарм — была частью того же угрюмого пермакритового комплекса, в котором находился «Краггет». Выйдя через служебную дверь на кухню, Этейн могла попасть сюда через турболифт и один лестничный пролет. Жилище производило впечатление крепости, наверняка поэтому Скирата его и выбрал. Занимало оно целый этаж.

Лазима последовала за ней. За дверями открывалось огромное жилое помещение, которое раньше, наверное, было складом, а сейчас несло все признаки того, что здесь пытаются сосуществовать трое очень разных людей и маленький ребенок. Тут пахло готовкой, стиркой и освежителем воздуха. На более тонком уровне Сила сказала ей что Джусик побаивается, но более доволен жизнью, чем прежде, что Лазима не спит ночами, беспокоясь за Атина, и что Скирата… что в Скирате не было клубящейся тьмы, которую она почувствовала при первой встрече. В нем все так же оставалась бездна насилия и ярости, с ней соседствовали самозабвенные страсти, но был там и маленький островок спокойствия и удовлетворения, мягкости, которой она не ощущала раньше.

На столе высилась беспорядочная груда электронных схем и сервоприводов — должно быть, последний проект Джусика. Скирата старался не оставлять следов, как и подобало человеку, который полностью соответствовал кочевому стилю жизни мандалориан.

— Ты надолго? — спросила Лазима.

Этейн опустилась на ближайший стул и отпустила Кэд'ику, который заковылял по комнате, хватаясь за мебель. Потом он гулко плюхнулся на попу и захихикал.

— Два дня.

— Ох…

— Теперь я делаю старую работу Бард'ики. Два дня — это долгий отпуск, когда присматриваешь за группой коммандо. — Этейн внимательно присмотрелась к Кэд'ике и увидела что он заметно вырос. — Надо бы поспать, но не хочу попусту тратить время.

Контролировать почти пять сотен коммандо было невыполнимой задачей. Они были практически полностью самоуправляемыми, и лучшее, что она могла сделать, это раздавать им приказы, разбираться с их проблемами и запросами и навещать их на местах. Джедаев было слишком мало, чтобы их хватало на всех.

«И это одна из причин по которой ты остаешься…»

И все коммандо были разными. За исключением тех, кого учил Скирата — их культуры заметно варьировались от команды к команде, даже среди тех, кого учили Вэлон Вэу и Рав Брэлор, кто входил сейчас в круг ее нежданных друзей, и чей стиль она знала.

— Я рассказываю о тебе Кэд'ике. — неожиданно сказала Лазима. — Даже если он и не понимает. И я всегда говорю, что мама скоро придет и все такое. Никогда не знаешь что у них отложится.

Этейн подняла взгляд. Лазима была обычной симпатичной тви'лекой, юной женщиной с тяжелым прошлым, которой пользовались точно также безжалостно, как и клонами, с которыми она сдружилась. Теперь же она явно нервничала, словно чувствуя себя виноватой за то, что это она сидит с Кэд'икой.

— Все в порядке. — сказала Этейн. — Я тебе обязана. Это я во всем виновата. Без тебя бы… а так я знаю, что его любят и о нем заботятся.

— Я не пытаюсь занять твое место.

— Я об этом и не думала, а если и так — то не могу тебя за это винить.

Лазима несколько секунд смотрела на нее со слегка озадаченными видом. Она очень изменилась за прошедшее время. Она стала носить очень строгую, с высокими воротниками одежду — не обычные для большинства тви'лек скудные и плотно облегающие платья. Она словно бы говорила этим, что больше не станет подневольной танцовщицей в какой—нибудь занюханой хаттской кантине. Этейн решила, что будет напоминать себе про обычных девчонок—тви'лек всякий раз, когда ей придет в голову жаловаться на свою загнанную в строгие рамки жизнь.

— Кэл в нем души не чает. — проговорила Лазима, словно пытаясь тактично увести светскую беседу подальше от минного поля темы неизвестно где пропадающих родителей. — Он отлично ладит с детьми. Просто не верится, верно? Мандалориане выглядят такими непрошибаемыми.

Скирата был воплощением идеала Мэндо — заботливый отец, преданный клану. Перед беззащитными детьми он таял.

— А Бард'ика?

— С удовольствием изображает дядю. Он играет с Кэд'икой в разные маленькие игры при помощи Силы, так что тот привыкает к своим способностям.

— Правда? — Этейн это встревожило, но в этом был резон — ребенка следовало учить Силе точно так же как и ходить. Но он должен был научиться не только использовать свои способности но и скрывать их. — Мне надо будет с ним поговорить…

Судя по виду, Лазима уже жалела что сказала об этом, и сменила тему.

— Он замечательный ребенок. Плачет редко, всем улыбается. Кэл говорил что он вылитый Дарман в его возрасте.

«А я все это пропускаю. Я не вижу как он растет.»

Этейн едва ли была первой матерью, кого долг разлучил с ребенком. Это было именно тем что, не полагалось прочувствовать джедаю, и теперь она понимала запрет на привязанности лучше, чем когда—либо. Это было жесткое правило, ее беспокоило, что джедаи растят других джедаев в бесконечном, бездушном цикле отстраненной, холодной безразличности — но за это время она осознала, насколько разрушительным может быть существование того, чье благополучие так много значит для тебя, что оно может влиять на твои суждения.

«Но если мы этого не знаем… как мы можем судить тех, кто не владеет Силой? Как мы можем понять, почему они делают то, что они делают?»

Этейн хотела бы знать что, в конце концов, подавление эмоций сделает с джедаями.

Она пристроила Кэд'ику на коленях, но он, похоже, неплохо сидел и сам. Она понимала что просто не привыкла это делать, и что она должна научиться. Кэд'ика повернул голову и с искренним любопытством уставился ей в лицо, потом улыбнулся и сказал что—то похожее на «Ка! Ла!» Это были не совсем слова, но Этейн вскрикнула от радости и неожиданности. Ребенок, напуганный ее реакцией, посмотрел на нее широко открытыми глазами.

— Он говорит. — проворковала она. — Умный Кэд'ика! Кто у мамы умный мальчик? Скажи «ма—ма». Можешь сказать «ма—ма»?

Кэд булькнул так, словно он собирался рассмеяться. Этейн медленно начала понимать, что ее сын, вероятно, пытался сказать Кэл и Лазима. Это было логично, потому что эти имена она слышал каждый день. Но это было обидно.

— Мама! — внезапно выговорил он. — Мама—мама—мама!

Он засмеялся, явно гордясь собой, и не отрывая от нее глаз. Это было всем, в чем нуждалась Этейн. Это был миг совершенного единения между ними, и она будет помнить его всю оставшуюся жизнь. Она потерлась об него носом и подкинула, чтобы рассмешить его.

— Умница Кэд! Да, это мама!

Кэд показал на Лазиму.

— Лала! Лала!

Лазима просияла и улыбнулась в ответ.

— Он так быстро растет.

Для любого другого родителя это было бы поводом гордиться, но для Этейн это было лишь напоминанием о страхе того, что ее сын может унаследовать ускоренное старение его отца. Мереель уверял ее, что каминоанцы позаботились о том, чтобы эта черта не наследовалась. Она гадала, почему те просто не сделали клонов стерильными, но причина могла быть любой — от сложностей с экспрессией генов, до простого желания посмотреть, что будет если клоны произведут потомство. Каминоанцы думали не как люди, и они не видели в клонах ничего, кроме продукции, органических дроидов. Она надеялась, что Мереель был прав насчет его наследственности. Она очень много прочитала про эпигенетику во время беременности, и теперь волновалась, что гены Кэда каким—то неизвестным образом повреждены тем, что было сделано с Дарманом.

Кэд неразборчиво булькнул и потянулся за прядью волос, упавшей ей на плечо. Этейн поймала его когда он перекатился вбок, словно пьяный, и срыгнул.

Лазима бросилась вытирать но Этейн была намерена сама сделать грязную работу. Детям всегда нездоровится — говорили эксперты.

— Надеюсь, это нормальное поведение?

— Любая мать беспокоится по всем поводам сразу. — ответила Лазима. — Не то, чтобы я это знала сама, но у моей сестры, как говорили, было именно так.

В этих двух фразах уместился целый мир страданий. Этейн поняла, насколько мало она знала о тви'леке. Возможно семью Лазимы и можно было найти, но то, как она это сказала, заставило Этейн вспомнить, что та одна, проданная в жестокое рабство, которое ожидало большинство девочек—тви'лек, у которых было больше красоты чем семейных связей, и что пока она остается с Атином, она не сможет понести собственных детей. И что здесь ей приходится смотреть за чужим ребенком. Это должно быть мучительно. Возможно в природе мандалориан и было впечатано без колебаний подбирать нуждающихся детей и принимать их, как собственных, но Этейн это было недоступно.

«Он мой. Кэд'ика мой. Я хочу быть с ним.»

Она была на грани того, чтобы взять воздушное такси, ворваться в кабинет Зея у Казарм Арка и заявить ему, что она отказывается от своего джедайского звания. Эта картина приходила ей в голову все чаще, и ощущалась уже словно репетиция. Кэд закрутил головой, словно пытаясь отыскать ее глаза. Потом его личико сморщилось, он негромко заныл, его ной завершился хныканием и он затопил ее ощущением своего несчастья.

Он реагировал на ее беспокойство.

«Когда я была ребенком… ощущали ли растившие меня джедаи мои чувства, И что я чувствовала из их эмоций?»

Воспоминаний у нее не было. Она не могла вспомнить и семью, которой она лишилась. Все, что она знала — это то, что с ее сыном такого не случится. Его Силовым способностям должно найтись иное назначение. Она попыталась сконцентрироваться на приятных мыслях, представляя Дармана и себя в прекрасном саду, с Кэдом у нее на коленях, посылая уверенность на уровне Силы так, как только она могла это сделать. Чувствительным к Силе детям требуется чуть большее, чем объятия и колыбельные.

— Посмотри на нас. — проговорила Этейн. — Джедай, тви'лек, клон—солдаты. Всем нам нашими генами предопределен путь в жизни. Но мы не обязаны принимать его, верно? Никто из нас. Все мы можем быть теми, кем хотим быть.

Лазима, в своей строгой темной куртке смахивавшая на банковского клерка, принесла с кухни бутылочку с соком и протянула ее Этейн. Кэд тут же обеими руками перехватил ее.

— Я больше не танцую. — проговорила Лазима. — И ты не танцуешь под дудку Совета Джедай. По—моему, мы все перестали танцевать, благодаря Кэлу.

Будущее выглядело сейчас чуть более светлым и полным возможностей. Войну можно было пережить; Этейн больше не думала о победе или же о том, во что может превратиться Республика, если она победит. Это не будет демократией которой, похоже, считали ее джедаи. Она чувствовала себя так, словно она взбирается на вершину неприступной горы, что еще немного усилий и отваги, и она доберется живой до этой вершины, и тогда она сможет найти путь к укрытию.

Но скалолазы говорят ,что самая смертоносная и опасная часть восхождения — это спуск.

— Пошли, малыш. — Кэд с яростной целеустремленностью высасывал бутылочку. Нормально; он был точно таким же, как любой другой ребенок его возраста, и, насколько она помнила, вполне держался в рамках графика развития нормального человека. Самое последнее что ей было нужно — это чудеса. У него уже и так был достаточно необычный старт в жизни.

Этейн представила себе, как отреагировал бы Зей, если бы он мог увидеть эту сцену. Лазима расстелила детские одежки и показала их, чтобы их одобрила Этейн.

— Когда ты собираешься ему рассказать? — спросила она.

Она говорила не про Зея. Она говорила про Дармана.

Это был вопрос, который Этейн до сих пор каждый раз откладывала в сторону. Проще было сначала разобраться с Зеем. Дарман был искренен, когда говорил, что он не торопится заводить детей, но рано или поздно ей придется рассказать ему, что Кэд не только ее сын, но и его. Заглядывать в прошлое было болезненно. Теперь Этейн хотела бы, чтобы она рассказала все Дарману с самого начала, но возможно Скирата был прав. Это было бы чересчур тяжело для Дара, который выглядел и вел себя как взрослый мужчина, но все же, во многом, был эмоционально уязвим, словно ребенок.

— Думаю, чем раньше — тем лучше. — наконец ответила она. — И если он воспримет это тяжело… он будет хотя бы знать.

Сорок восемь часов увольнительной, словно вода, утекали сквозь ее пальцы. Этого было обидно мало. Но таковы последствия выбранного ей пути. Она посмотрела как Кэд пьет из бутылочки, и потянулась в Силе к Дарману чтобы узнать в порядке ли он.

Сейчас она точно знала где он. Она могла связаться с ним в любой момент, и даже перевести его; она была командующим группы в Специальных Операциях и он был одним из ее подчиненных. Но он не стал бы благодарить ее за такую опеку. Кэд почмокал опустевшей бутылочкой и взглянул на нее, с отчетливым выражением «тебе—пора—ее—наполнить» на лице.

— Я расскажу Дару, когда он вернется с Хаурджаба. — проговорила она. — Но сомневаюсь что когда—нибудь скажу Зею.

У Кэда будет жизнь настолько непохожая на её насколько она сможет это устроить.

У него будет выбор.

Квартира Лазимы, Корускант.

До сегодняшнего дня Джусик никогда не задумывался — какой костюм он одевает каждое утро. Он оглядел в зеркале себя, в первый раз за много лет лишившегося бородки и задумался — сумеет ли он сойти за правительственного медэксперта.

Когда он был джедаем, он не владел практически ничем — лишь коричневая ряса на нем, несколько перемен курток, штанов и белья, его световой меч и кучка разных высокотехнологичных устройств — которые в действительности ему не принадлежали. Все это умещалось в одну потрепанную сумку. Теперь, хотя мобильность и оставалась для него главным, у него были броня и маскировочная одежда.

Сегодня он притворялся обычным человеком: чисто выбритым чиновником, затянутым в костюм и с папкой в руках. Он должен был посетить тюрьму. Доктора Оволот Куэйл Утан переводили из одного заведения в другое, а затем она исчезла из учетной системы, но спрятать что—то от «Нулевых» было невозможно. Их обучили пронимать в любые системы, а республиканские были более всего беззащитны перед ними. Коды доступа Казначейства стали настоящей золотой жилой для Джайнга — ЭРК Н—10 — и он проложил себе дорожки с помощью программ—червей в правительственные департаменты, используя эти связи чтобы обходить бюрократические барьеры.

Объединенное правительство — более эффективное сотрудничество между республиканскими бюрократическими ведомствами — было идеей, чье время, наконец, пришло. И взламывать их данные благодаря этому было куда проще.

— Скажи «пока—пока», Кэд'ика. Скажи «пока—пока» дяде Бардану. — Этейн держала сына на одной руке и показывала ему как надо махать ручкой.

— Ба—да! — проговорил Кэд. Похоже, ему нравились слова заканчивающиеся на «а».

Джусик помахал в ответ. Кэд выглядел озадаченным внезапной переменой в облике Джусика и чуть нахмурившись посмотрел на Этейн, словно он хотел, чтобы она подтвердила его личность.

— Да, это Бард'ика. Он скоро вернется.

— Только разведаю местность. — подтвердил Джусик. — Много времени не займет.

— Гадаешь, как я могу так поступать, верно?

Этейн излучала сожаление. Один джедай мало что мог скрыть от другого.

— Мне это кажется невозможным. — осторожно ответил Джусик. Он не думал, что в разлуке есть что—то хорошее для нее и ее ребенка. — Но я понимаю. До тех пор, пока приходится сражаться Дарману — будешь сражаться и ты.

— Если со мной что—нибудь случится…

— На этой войне потери среди джедаев не так уж велики.

— Выслушай меня. Если я не вернусь, позаботься, чтобы Орден Джедай не нашел Кэда.

Джусик оттянул высокий воротничок. Броня сковывала движения куда меньше чем деловой костюм.

— C тобой ничего не случится. — сказал он. — Я же говорю — мы многих потеряли на Геонозисе, но после него погибло очень мало.

— Бардан…

— Сначала им понадобится пройти через маленькую армию Кэла. Но — да, если тебе нужно мое слово — я отдам свою жизнь, чтобы его защитить.

Этейн негромко охнула, и когда Джусик отвернулся от зеркала — она выглядела так, словно вот—вот заплачет.

— Я не жду от тебя что…

— Знаю, но я—то от себя жду. — К тому времени, как он вернется с задания, она вернется на службу, и Лазима, Бесани или Скирата будут здесь, чтобы присмотреть за базой. — Больше никакого дурацкого героизма. Да пребудет с тобой Сила, Этейн.

Джусик не оглядывался. Когда он уходил от кого—то, всегда наступал последний момент, когда ему приходилось отводить глаза от проблеска боли на лице, так что он старался уходить быстро.

* * *

Незаметность при путешествиях по городу стала для него уже привычной: оплата только наличными, поездки с несколькими пересадками на общественном транспорте, избегать места с камерами слежения. Он мог подчищать память и отключать камеры наблюдения силой мысли, но не хотел оставлять за собой след из возмущений в Силе.

А если, несмотря на его старания, останутся следы… Джайлер Обрим наверняка сможет их подтереть.

Центр Валорума выглядел снаружи как среднего размера санаторий, и только впечатляюще укрепленные ворота и несколько последовательно стоящих дверей, которые вероятно были спаренными, как в воздушных шлюзах на Мустафаре, давали понять, что это судебное психиатрическое заведение. Не все его гости были преступниками; многие были опасны только для себя, но все они были здесь потому, что суды постановили что их нужно изолировать. Он привлекал удивительно мало внимания, но, с другой стороны, на Корусканте в последнее время появилось много правительственных зданий с неприметными фасадами, и это был не жилой район.

Джусик вручил свой идентчип дроиду у ворот, сильно смахивавших на позицию для ионной пушки. Тот детально его просканировал и отступил назад, давая ему пройти.

Это очень просто — подделать удостоверение гражданского служащего, если у тебя есть контакт с гражданским служащим, готовым отдать тебе его или ее чип для электронного клонирования и модификации. Оригинальный чип Бесани Веннен теперь обзавелся потомством — фальшивыми удостоверениями служащего для всех причудливо перепутанных сфер республиканской администрации. Бюрократия, которая сама не знала, сколько нанято ей работников в каждый конкретный день, была готова к проникновению. В последний раз, когда Джусик вскрывал платежную систему, одних лишь работников нанятых на полный рабочий день, было около восьми миллионов — в два с лишним раза больше, чем численность Великой Армии.

Денел Херрис был всего лишь очередным бумагомаракой, и существует он или нет — не имело никакого значения. Джусик надел его облик, словно костюм.

— Я займу вас ненадолго. — сказал он, с подобающе раздраженным видом, когда заместитель шеф—администратора с «др. с. пелбион» на бейдже вел его по коридорам успокаивающего светло—зеленого цвета. — Готовим отписку для министра здравоохранения. Опять кричат «караул» насчет опасных пациентов, которых слишком рано выпустили в общество.

— Никак не пойму, как это мы пропустили вашу заявку. Мне глубоко жаль…

— Не стоит. — У Джусика уже были планы этажей здания — любезно предоставленные не подозревающей об этом коммунальной администрацией — но нелишне будет и заснять внешний вид. Он сжимал комлинк в одной руке, словно ожидая важного вызова, но встроенная голокамера была активна. Отснятые подробности можно было изучить позже. — Если мой визит такой неожиданный — может быть, мне встретиться вашим директором?

«Скажи нет. Я возражать не буду. Я могу врать всю дорогу, но…»

— Боюсь, он сегодня не в офисе…

— Что ж, я уверен, вы сможете мне помочь. — Джусик шел, стараясь не подавать вида, что он знает куда идет. — Итак — насколько опасны пациенты, которых вы здесь содержите? Сколькие из них действительно опасны для других граждан? Разве их несчастные души не волнуются больше о том, как бы выброситься из окна?

— Как правило. — Пелбион был тощим человеком лет пятидесяти, который оглядывался через плечо каждый раз, когда они проходили очередной комплект дверей, словно ожидая нападения. — Но мы принимаем некоторых высокоопасных пациентов — по краткосрочным контрактам. Действительно опасные затем переводятся в изолирующее заведение на Джевелете. И я могу вас уверить, что наши клинические оценки рисков гораздо, гораздо строже, чем в других учреждениях. Мы не полагаемся только на фармацевтические методы или убедительные собеседования с экспертными группами.

В здании было удивительно пусто и тихо. Джусик ожидал что—то больше похожее на госпиталь, где вокруг снуют хотя бы дроиды, но это было не то место, где приветствовались посетители и суета, и все двери были заперты. Чем дальше в комплекс заходил Джусик, тем беспокойней он себя чувствовал. Это было тяжелое место для владеющего Силой: Джусик чувствовал эмоции. Волна за волной — тревога, страх, дикая эйфория и даже, время от времени,

странно неуместная уверенность накатывали на него из каждой запертой комнаты. Он никогда не был настолько близко к такому количеству людей в такой… с такой… он хотел бы сказать «муке», «страдании», «безумстве» — но это было не все. Кто—то страдал, но некоторые были искренне счастливы, и это было настоящим безумием. Джусика было сложно ошеломить, но это его потрясло. А хуже всего было никого не видеть и лишь ощущать их. Он чувствовал себя окруженным призраками.

— И скольких из них вы выпускаете в общество? — спросил он Пелбиона, стараясь сосредоточиться вновь. Иногда он завидовал обычным людям. Они могли только видеть. Но он не смел отстраняться от эмоционального шума, потому что он искал один разум, одного человека, которого, по его сведениям, должны были сдержать здесь.

Он искал доктора Утан. Если ее тут нет, значит искать в других тайных заведениях не имеет смысла, и ее след успел простыть.

— Это учреждение, за всю его историю покинуло лишь три процента пациентов. — ответил Пелбион. — В конце концов — мы имеем дело с самыми крайними случаями.

Джусик сконцентрировался. Это было похоже на попытку вслушаться в тысячу одновременных разговоров, выискивая одно слово, но он не мог пройтись по каждому коридору, не вызвав у Пелбиона подозрений. Впереди меддроид и женщина мон—каламари в бледно—желтом лабораторном халате, беседуя, прошли по коридору и свернули налево в офис. Джусик уже начинал думать что в здании никто не ходит, и это зрелище его чем—то обрадовало. Он услышал и голоса — и непроизвольно попытался разобрать обрывки бессмысленного разговора, приглушенные расстоянием и тяжелыми дверями.

Ему даже показалось, что он услышал несколько слов на Мэндо'а.

Человеческий мозг имеет удивительную способность заполнять пустоту чем—то знакомым. Он напряженно вслушался в голос — женщина, судя по тону, попеременно то плакала то ругалась — и некоторые из ее слов были похожи на мандалорианские, но остальные были совершенно чуждыми. Он мог поклясться что услышал «чакаар». Нет… это было «шеккер». Чтобы это ни было — это не Мэндо'а. Он должен идти.

«Не отвлекайся. У тебя есть задание.»

Стараясь найти хоть какую—то зацепку для поисков, он попытался завязать разговор. Он еще не мог использовать воздействие на разум, потому что не знал, как следует оформить вопрос; если Утан была здешней пациенткой, то вряд ли Пелбион держал ее в камере с табличкой «для секретных пленников».

— Я бы нашел эту работу очень тоскливой. — заговорил Джусик, зная что так можно получить развернутый ответ — и тогда он сможет направить беседу в нужное русло. — Обычно медики как—то надеются на излечение из пациентов. А лучшее, что можете сделать вы — это придержать их, чтобы они не стали опасными.

— Или содержать их насколько возможно довольными. — возразил, защищаясь, Пелбион, открывая еще одну пару дверей под наблюдением коренастого дроида, вооруженного шоковой дубинкой. — Это не самая плохая задача.

Джусик заметил открывающиеся возможности.

— Должно быть все они ужасно несчастны здесь.

Если Утан была здесь — она точно была бы несчастна. «Нулевые» раздобыли сведения, что генетик разводила сока—мух, чтобы скоротать время. Впрочем еще неизвестно было — позволят ли ей держать насекомых в этом чистейшем, стерильном месте. В здании пахло той особенной чистящей жидкостью, которая напоминала Джусику о кабинете дантиста — легкий острый запах, от которого чуть щипало в горле.

— О нет, они счастливы в своих фантазиях. — ответил Пелбион. Он выглядел довольным праздной беседой, вероятно потому, что она должна была успокаивать Джусика. — Настолько, что некоторым из них я завидую.

Злых тут тоже было достаточно — и эта злость выглядела по большей части не имеющей конкретной цели. Кто бы ни был заперт за этими дверями — они вынуждали Джусика ускорять шаг, чтобы быстрее пройти мимо, настолько сильна была жажда кровавого разрушения, которая исходила от них. Если бы джедаи хотели учиться темной мощи, происходящей от ярости — то именно сюда стоило бы присылать юных воспитанников.

— Вы им сочувствуете? — спросил Джусик. Ему нужно было передохнуть; он изо всех сил сканировал, разыскивая существ более близких к нему, более нормальных. — Вы считаете, что любой из нас мог бы, по воле судьбы, оказаться в их положении?

— О, у нас тут есть, по меньшей мере, десяток врачей. — ответил Пелбион. — Смотреть им в глаза… это здорово отрезвляет. — И еще существа, которые считают себя врачами, и некоторые из них выглядят более компетентными, чем иные профи…

Джусик через силу улыбнулся.

«Ты хочешь рассказать мне больше.»

Пелбион моргнул, не замечая осторожной манипуляции Джусика с его разумом, но откликаясь на не принадлежавшую ему мысль. Он не обсуждал отдельных пациентов. Это было ему неприятно, но здесь было что—то еще, что—то иное, не сколько тревожившее, сколько озадачивавшее его.

Джусик чуть сильней надавил на него.

«Ты хочешь рассказать мне о пациентах, в которых ты не уверен. Которым тут не место. Ты хочешь привести меня к ним.»

— Некоторые же… ну, даже я гадаю — надо ли держать их здесь. — наконец, проговорил Пелбион. Теперь он шел вполне целенаправленно, а не просто держался рядом с Джусиком, словно он вел его прочь от самого худшего к наиболее впечатляющим местам заведения. — Они настолько глубоко верят в их воображаемые жизни, что мне приходится напоминать себе, почему они здесь.

«Покажи мне.»

«Ты хочешь показать мне.»

«Ты хочешь показать мне, как трудна может быть твоя работа, так, чтобы я написал одобрительный доклад о твоем заведении.»

Джусику пришлось повлиять на Пелбиона еще раз. Это было рискованно. Человек не понимал, что на него воздействуют джедайскими методами, но он мог решить, что ему нехорошо и потребовать прекратить экскурсию.

Легкое дуновение чего—то знакомого коснулось Джусика — он стоял перед дверью палаты с выведенными черным цифрами 7785. Он никогда не встречал Утан. Он не мог почувствовать ее, но он чувствовал кого—то нормального, кого—то в здравом рассудке, кого—то кому было здесь не место.

— Вроде этого? — спросил Джусик, указывая в сторону палаты.

— Нет, его поместила сюда семья после… неприятного инцидента дома. — Пелбион, казалось, спорит сам с собой. — Ладно, следуйте за мной.

Но существо в здравом рассудке — здесь…

Почему—то это на миг выбило Джусика из колеи — внезапное осознание того, что тут рядом есть кто—то, вовсе не сумасшедший не буйный, но все равно запертый здесь. Ощущение безнадежности и брошенности было тяжелым, и ему тяжело было уйти. Что—то внутри него шептало: «помоги ему, помоги ему, ты не можешь просто так уйти».

Но он так и сделал; его миссия была жизненно важной. Он бросил кого—то в беде.

По мере того, как они проходили мимо палат, Шафрановое Крыло Центра Валорума становилось все комфортабельнее и — за исключением запаха чистящей жидкости, и всех этих надежных дверей — мало походившим на медицинское учреждение. Джусик проследовал за Пелбионом в ту часть здания, которая выглядела более старой, где были выше потолки — а затем прошел еще несколько дверей. Джусик записывал всё. Будь с ним кто—нибудь из «Нулевых», наделенных эйдетической памятью по милости каминоанцев, посчитавших что это сделает их лучшими солдатами — они бы мгновенно запомнили весь путь во всех подробностях.

Пелбион остановился у двери и покрутил в руках ключ.

— Да, вот эта женщина меня беспокоит. — сказал он, словно отвечая Джусику. Пелбион реагировал на трюки с разумом не так, как большинство людей, это было заметно. — Она сбивает меня с толку.

Джусик знал, даже до того, как открылись двери, что он найдет здесь женщину, чуть растерянную, но в здравом уме. Он чувствовал ее: не настолько скучающую, как он почему—то ожидал, но не нуждающуюся в психиатрической помощи — пока что. Когда двери разъехались в стороны, открыв за собой внутренние, из упрочненного транспаристила, он едва удержался от ухмылки.

Палата — довольно симпатичного вида, если честно, но безо всякого естественного освещения — была заставлена небольшими прозрачными контейнерами, выстроенными по надписанным номерам. Внутри них мельтешили черные точки.

Мухи сока.

Пелбион заговорщически понизил голос.

— Она считает себя сепаратистской ученой, разрабатывающей смертельный вирус. Это и в самом деле очень убедительно, потому что у нее явно имеется научное образование и отличный ум. Она меня почти что убедила, что ее похитили из Внешнего Кольца республиканские силы, что ей стреляли в спину, а потом ее бросили сюда, чтобы силой выведать ее тайные разработки.

— Исключительно. — сказал Джусик. Утан неплохо помнила рейд на Квиилуру. — Какая подробная фантазия.

— Судя по ее досье, ее заключил под стражу Департамент Общественной Безопасности, потому что они считали ее достаточно способной, чтобы действительно создать какую—нибудь заразу. И я должен заметить, что она ведет вполне убедительные генетические эксперименты над этими мухами, даже не имея оборудованной лаборатории. Ну… понимаете, мы ей иногда помогаем…

— Поразительно. Прекрасно. А ничего что вы мне это рассказываете? Разве это не секретно?

— Не думаю что можно засекретить психическое расстройство, мастер Херрис… хотя судя по шраму, она действительно когда—то была ранена каким—то обломком.

Джусик вошел в палату. Ухоженная женщина средних лет, с алыми прядями в темных волосах, оторвалась от импровизированного рабочего стола и строго посмотрела на него, не выпуская из рук деку.

— Этот джентльмен из Департамента Здравоохранения Корусканта. — сказал Пелбион, нервно улыбаясь ей. — Мы показываем ему заведение. Как проходит программа скрещивания?

Утан — это действительно была она — надменно подняла бровь.

— Вы, невежественные шарлатаны, можете сыпать лекарства в мою еду, но мои мозги все равно работают лучше ваших. — презрительно проговорила она. Затем она вновь перевела взгляд на Джусика. — Итак, вы от правительства, верно? Хорошо: я военнопленная и имею соответствующие права. Я требую адвоката — в который уже раз. Я доктор Оволот Куэйл Утан и меня содержат под стражей, без права общения со внешним миром.

Джусик выдал ей чуть огорченную но сочувственную улыбку — лучшую, на которую он был способен. Канцлер был умным человеком; что могло быть лучше, чем спрятать Утан так, на виду у всех, позволив ей рассказывать свою историю в замкнутом сообществе, где безумные истории были у каждого?

— Разумеется, мэм. — ответил Джусик. — Я прослежу за этим.

«Она отсюда выйдет, верно. Только не так, как она надеется.»

— Абсолютно последовательна. — комментировал Пелбион на обратном пути. Проходя мимо нескольких голокамер наблюдения, Джусик вывел их из строя, затуманив изображение. — В каждой детали.

— Печально. — ответил Джусик.

«Нет, великолепно. Замечательно. Надежда для моих братьев.»

— А теперь, насчет наших показателей…

— Сейчас, мастер Херрис. — сказал Пелбион.

Возможно, вычищать ему память было и не обязательно, но Джусик все же подчистил их разговор — достаточно, чтобы свести его визит к легкому раздражению, которое будет быстро забыто естественным образом.

Всю дорогу обратно к дому — четыре перемены спидеробусов, пара продолжительных прогулок и резких перемен направлений, просто на всякий случай — Джусик ощущал как его торжество медленно тускнеет от тихого, надоедливого ворчания внутреннего голоса.

Больше всего его выбило из колеи не смятение в расстроенных умах, и даже не встреча лицом к лицу с женщиной, чьей работой был, в конечном итоге, геноцид.

Нет, хуже всего было обнаружить что она не единственное существо в здравом уме, которое заключено в Валорум—Центре. И что он ничего не мог сделать для того, другого. Он не мог изучить дело того человека, потому что Херрис сейчас должен был исчезнуть. Он и так произвел слишком много шума.

На войне всегда есть потери. И не все они случаются в бою.

* * *

Дорога Хадде—Ришун, Хаурджаб, местное время 1510

— Дар! Дар! Ложись!

Орды тяжеловооруженных Мауджаси явились из ниоткуда и теперь «Омега» застряла под огнем в развалинах древнего форта. И у них заканчивалась удача.

Конвой скрылся, остались лишь машины, догорающие на перевале. Дарман кинулся на землю, когда очередная мина просвистела над головой и взорвалась где—то за потрескавшейся стеной, выбив из нее еще несколько кусков. Дарман обнаружил что смотрит на мир под углом в девяносто градусов и так заметно что и фронтальная стена, защищающая их, не выглядит очень уж надежной. По аудиолинку доносились голоса:

— Из какого шаба они все приперлись?

— Я же сказал — криффовы тоннели.

— Ат'ика, можешь запустить камеру? Давай, посмотри как отсюда выбраться. Мы не можем сидеть тут весь шаблов день, и ждать когда нас вытащат.

— Уже, серж. Вот это видишь?

— Ох, шаб…

Найнер редко ругался. Должно быть, положение было хуже чем думал Дарман. Он пересек дворик на четвереньках, отпихнув с дороги ящик из—под боеприпасов. Когда он проверил миниэкраны на ВИДе — картинка с камеры оказалась не воодушевляющей. С позиции в двух сотнях метров над ними та демонстрировала ландшафт во всех тоскливых подробностях: отвесный обрыв с трех сторон и протяженный каменистый склон позади — единственный путь к старому форту. А также единственный выход из него. В его лучшие времена форт находился на лучшей огневой позиции, его было легко оборонять, но даже четверо республиканских коммандос не могли вечно защищать его от сотен мауджаси.

— Я запрашиваю эвакуацию. — сообщил Найнер.

Дарман начал прикидывать сколько они пройдут, если попытаются прорваться отсюда с боем.

— Шаб, и кто пойдет вытаскивать нас отсюда?

— У Восемьдесят Пятого есть «нлашки».

— Посмотрим, найдется ли окно в их напряженном графике маникюра…

Вид с камеры показывал мауджаси, заходящих их скале в тыл. Им потребуется где—то полчаса чтобы пройти по склону, чуть дольше если Дарман усложнит им жизнь, кидая камни на их головы.

Он переключился на гранатомет и пополз к дороге, уходившей вниз так резко, словно скала была отпилена той же гигантской рукой, что создавала ровную площадку для форта.

— Я задержу их пока ты вызываешь упряжку. — сообщил он.

Найнер прижимал сложенную лодочкой правую руку на уровне уха. Он всегда так делал, когда связывался по комму в шумном месте, словно это помогало лучше проходить голосовым передачам — несмотря на изощренные аудиосистемы шлема.

— Файрфек, Дар, да скати ты им детонатор. Не высовывайся сам.

Корр, лежа на боку, словно загорая, прислушивался, чуть наклонив голову.

— Судя по звукам, похоже, у них тут есть еще один скорострельный бластер… или орудие.

— Тогда они могут просто снести верхушку этого пенька. — сказал Атин. — Но это нас убьет. А значит, они хотят взять нас живьем.

Дарман живо представлял, что значило быть взятым живьем в этих краях. И он не планировал для себя такой уход из жизни.

— Будем надеяться, что они не могут нашаманить себе поддержку с воздуха.

— База Хадде, это «Омега». База Хадде, это «Омега». Запрашиваю немедленную эвакуацию. — Найнер продолжал повторять вызов, но не было слышно чтобы он получил ответ. В своем комлинке Дарман слышал треск и шипение. — База Хадде, повторяю, это «Омега». Нас зажали в старом форте Чарт, двадцать кликов на юго—восток от ваших позиций. Боеприпасы на исходе, вражеские силы оцениваю… между полутора и двумя сотнями, с орудиями и тяжелыми скорострелками. ПВО не наблюдаем. База Хадде, это «Омега»…

Дарман уже несколько раз за последнюю пару лет оказывался в таком положении в бою, когда у него были все шансы погибнуть. Чем больше было таких случаев, тем увереннее он был в том, что сможет выкрутиться, но при этом он все лучше понимал, что однажды такой случай станет последним.

Путь вниз был долгим, а внизу было до ужаса много мауджаси. В такие острые моменты он замечал, что думает о вещах не связанных с перспективой не самой легкой смерти. Он не связался с Этейн, и уже несколько месяцев не говорил с Фаем. А за исключением этого — он был в полном согласии с миром.

Стало внезапно тихо. Найнер, привалившись к глиняным блокам, проверял боеприпасы.

— Ну, если мы и разберемся с этой толпой — придется идти ногами, и это будет не самое быстрое бегство. И ФлотМетео говорит, что приближается песчаная буря.

Дарман сверился с ВИДом. Никто не любит летать в песчаную бурю, даже если у него и стоят фильтры и прочие контрмеры, с которыми можно рискнуть в нее сунуться. Паршивый момент для того, чтобы нуждаться в эвакуации.

— Сколько у нас найдется термодетонаторов? — спросил Дарман.

— У меня три.

— Два. — откликнулся Атин.

Корр снял три детонатора с пояса и покачал связкой, словно гроздью фруктов.

— Как человек который понимает в бабахающих вещах — я бы сказал, что у нас достаточно барадиевой мощи чтобы превратить эту скалу в щебенку, или выкопать воронку куда она поместится.

Голова у Дармана работала быстро. Куча плохих парней, единственный выход, недостаточно боеприпасов зато очень много взрывчатки.

— Угу. Надеюсь, что это сработает.

— Только одна проблема — мы на этой скале сидим.

— Я над этим думаю.

— Ну, это лучше, чем допрос у местных…

— Слабак. — хмыкнул Дарман. Но Корр был прав, и Дарман начал подумывать — не снять ли ему броню, чтобы в случае чего — погибнуть сразу, а не остаться калекой, как Фай. Если ему придется погибнуть — он хотел уйти чисто. Его неожиданно сильно волновало не только то, что он не попрощался с Этейн; его бесило то, что он может ее больше не увидеть.

— Слушай, если они собираются придти и взять нас, то им придется подниматься по этому склону. Серпантин два метра шириной. Пробка.

— Собираешься поиграть с ними в кегли? — спросил Атин.

— Так, радиус поражения пять метров. Я могу кинуть гораздо дальше. — Дарман начинал жизнь как командный эксперт по взрывчатке. Он приобрел столько новых умений после Геонозиса, что… Файрфек, я забыл про годовщину.

«Я забыл. Но я вспоминаю их каждый день.»

«Простите, Вин… Джай… Талер.»

— И? — Найнер перезарядил скорострельный бластер. — А что, если мы так их всех не перебьем?

Дарман пожал плечами.

— Как говорится, немножко — это уже что—то.

Шансы были скверные. Катарн—броня позволяла им пережить интенсивный бластерный обстрел и даже гранаты, но в близком бою — который мог перейти даже в рукопашную — она сделала их уязвимыми. Их могли просто задавить количеством. И тогда броня их уже не спасет.

Атин шумно глотнул воды.

— Не хочу тебя торопить, Дар, но если глянешь на камеру, то увидишь что у нас гости.

Дарман проверил вибролезвие, с приятным щелчком выскочившее из пястной пластины. Если они хотят драки — они ее получат. Корр продолжал запрашивать эвакуацию пока Дарман снимал с детонаторов оболочку и связывал их вместе. Следующий минометный выстрел попал в цель — слишком близко, чтобы не обращать на это внимания. Атин двинулся вперед, чтобы прикрыть их огнем.

— Они не знают сколько нас тут.

— Да, Ат'ика, но если они доберутся до этой шабловой вершины, они узнают… — Корр прервался, прислушиваясь к чему—то в комлинке. — Если я это переживу, то первое что сделаю — засуну виброклинок парням из Разведки в…

— Я засек две минометные позиции. — перебил Найнер. — И засовывать пойдем вместе.

Дарман не видел, что происходит сзади. Соединять термодетонаторы воедино было тонкой работой, а остальным, похоже, не приходило в голову, что слепленный на скорую руку заряд может запросто убить их всех безо всякого участия мятежников. Всё, о чем мог сейчас думать Дарман, это что было бы здорово, если бы рядом оказался Джусик. Он знал толк в таких машинках. Да и спустить Силой небольшую лавину было бы неплохо.

— Так, я закончил. — сказал он. — Далеко прошли эти чакаары?

Атин передвинул камеру. Она была слишком мала, чтобы мятежники заметили ее на такой высоте.

— Примерно метров на пятьдесят выше. Еще десять и они будут у осыпи. Если ее обрушить, ты наверняка заблокируешь путь, и им потребуется несколько часов, чтобы прокопаться.

Скрученные детонаторы образовали неплотный шар, размером примерно с человеческую голову; Дарман постарался сделать его как можно более ровным. Он не был уверен, что теперь, в такой неудобной форме, сможет бросить его достаточно аккуратно; ему придется его скатить и подорвать удаленно. И это означало точный расчет, иначе он промахнется и подорвет устройство позади мятежников.

— Ладно, Ат'ика будешь мне подсказывать. — ответил он и побежал к повороту дороги. Ему нужно было встать на склоне и прицелиться как можно лучше. — Готов?

— Готов.

Позади него скорострелка Найнера лязгнула и подскочила, когда очередная мина встряхнула форт. Он спустился по узкой тропе на несколько метров, пока не начал время от времени различать, как мятежники орут какие—то приказы.

«Если я скачу его сейчас — заряд окажется в точке подрыва через восемь секунд.»

Кого он обманывает? Он в этом вовсе не уверен.

Он подождал пока Атин не перефокусирует камеру. Теперь он видел отчетливо. То, что казалось бесконечным потоком мятежников с винтовками за спинами, карабкалось по тропинке. Их было, пожалуй, около полусотни, но каким—то образом выглядело это настоящей ордой, и он знал что за этими пойдет еще больше.

— Приготовиться.

— На твое усмотрение, Дар.

— Деты пошли.

Дарман отпустил шар и тот закувыркался по узкой тропинке. Он подпрыгивал и мотался в стороны — «не развались раньше времени, шабуир, только не это» — и Дарман следил за его продвижением через дистанционную камеру, держа пален на пульте в ладони.

Прыжок, еще прыжок…

Головы. Он увидел макушки и вдавил кнопку.

Одно беззвучное мгновение он думал что устройство не сработало. Потом оглушительный взрыв встряхнул землю под ногами, и его ВИД застили ослепительный огненный шар и разлетающиеся камни. Осколки защелкали по броне и ударили рядом; он почувствовал что падает и инстинктивно дернулся в поисках опоры. Рука поймала какой—то выступ и он обнаружил себя сидящим на заднице.

А под ногами он ничего не чувствовал. В голове мелькнула паническая мысль…

«Нет, невозможно, я же не мог сломать позвоночник.»

На всякий случай, он подвигал ногами.

— Дар? Дар! — заполнил шлем голос Атина. Остальная команда могла всё видеть через камеру — вспомнил он. — Дар, ты в порядке? Дар!

Дарман посмотрел вниз. Он сидел на каменном уступе, глядя вниз с только что появившегося обрыва. Детонаторы устроили оползень. Камень все еще щелкал и скрипел, по склону прыгали булыжники. С ногами у него все было в порядке — просто под ними ничего не было.

— А ведь нам и Джусик не нужен. — потрясенно проговорил он. — Не думаю, что они теперь скоро сюда заберутся.

— Ох шаб… — голос Корра казался больше ошеломленным, чем сердитым. — Мы ведь точно не собирались спускаться, правда?

Дарман отполз от пропасти, и, не без труда поднявшись на ноги, побежал обратно по остаткам тропы.

«По крайней мере, мы на самой высокой скале. Над нами ничего не торчит. У нас есть укрытие. И у нас чуть меньше врагов чем пару минут назад.»

Впрочем, это все же не компенсировало того факта, что они застряли на каменном столпе в 150 метрах над землей, без дороги вниз, без снабжения, и с тающими припасами.

Когда Дарман, наконец, рухнул на землю за стеной — никто не сказал ни слова.

Перестрелка временно прекратилась.

— Ну хоть покричите на меня. — сказал он.

Атин пожал плечами и увел дистанционную камеру повыше. Дарман увидел хаос — временный, он понимал это — там, где копошились мятежники, пытаясь спасти своих товарищей и перегруппироваться. Он выиграл время, но для «Омеги» теперь от него не было толка.

— Есть результаты, Кор'ика? — спросил Найнер. Он мог слышать переговоры Корра точно также, как и любой из них, но так он старался встряхнуть окружающих. — Потому что если Восемьдесят Пятый не отзовется, нам придется или перебить всех мятежников до последнего, или учиться криффову полету.

— Или и то и другое. — заметил Атин. — Мы можем спуститься по тросам, но спускаясь, будем совершенно открыты для огня

Три секунды, пять метров. Примерно столько ты можешь висеть пока снайпер не возьмет тебя на мушку. Спускаться по голому камню — в катарн—броне или нет — значит напрашиваться на это. У мятежников, может быть, и нет современных бластеров, но у них есть минометы, и они их точно прикончат.

— А остатки конвоя? — поинтересовался Дарман. — Кто—то же смылся. Они бы могли им сейчас врезать.

— Вот только они не знают, что мы здесь, да и мы для них выглядели как еще одна местная проблема. — ответил Найнер. — Если они нас видели вообще.

Корр выложил боеприпасы перед собой, в порядке убывания поражающей мощности. Вид был не самый радостный. Похоже было на то, что прежде ему уже приходилось готовиться к последнему бою, но он никогда не говорил о тех боях, что он видел. Это явно было не обезвреживание бомб.

Последней в ряду лежала небольшая граната.

Он перехватил взгляд Дармана.

— Для меня. — сказал он. — Я не очень надеюсь на местное гостеприимство.

— Хорошая мысль. — отозвался Найнер, подкидывая на ладони такую же.

Дарман взглянул на Атина, но ни он, ни сам Дарман не отложили для себя быстрого выхода. Может быть оттого, что знали — кто—то ждет, что они вернутся домой.

— Продолжай вызывать Восемьдесят Пятый. — сказал Найнер

Атин покачал головой.

— Нет, переключись на ШК. Они—то с ними смогут связаться.

Обычно это занимало время, которого у них не было, но сейчас время не было проблемой. Мятежники, которые перегруппировались и снова начинали карабкаться по обрывам, окружавшим «Омегу» — вот они были проблемой. Они, и их скорострельные бластеры.

Этейн услышит что они в опасности. А Дарман предпочитал ее не беспокоить. Но сейчас у него не было выбора, и он находил некоторое успокоение в том, что форт на тридцать—сорок метров выше чем остальной ландшафт, а мятежники, похоже, все еще собираются взять их живьем.

Конечно, мятежники могут и устроить осаду. Даже в кондиционированной катарн—броне с рециркуляцией жидкости, коммандо не могли бесконечно сидеть на камне посреди пылающей пустыни.

— Штаб—квартира Арка, это «Омега». — негромко повторял Корр, словно заказывая обед на дом. Команда держала открытым свой общий аудиолинк. — Штаб—квартира Арка, это «Омега», просим срочно передать запрос на немедленную эвакуацию. Штаб—квартира Арка это…

Через несколько часов стемнеет. Дарман и Найнер перетащили и подкатили все более—менее прочные предметы, какие удалось найти, чтобы укрепить выщербленные взрывами стены развалин — их единственную защиту. Несколько бластерных разрядов ударили в камни метром ниже, впрочем это было больше похоже на попытку напугать их, а не подстрелить.

— «Омега», это штаб—квартира Арка. — произнес мужской голос. — Повторите.

— Капитан Мэйз… Как я посмотрю, сегодня вы сидите на комме…

Капитан—ЭРК, помошник Зея, не славился особой любезностью.

— «Омега», ваша заявка принята. Проблемы со связью?

— Не могу связаться с Восемьдесят Пятым. Запрашиваю немедленную эвакуацию по приложенным координатам. Мы окружены, все на исходе.

— Сейчас запрошу ПА Хадде. Оставайтесь на связи.

Корр переключился на приватный канал, который Мэйз не мог прослушать.

— Как вы, «Омега»? Мы можем помочь? Мы в самом деле беспокоимся, как там дела у вас, застрявших на шабловой скале и окруженных бесчисленными полчищами вооруженных дикарей, что будут вырезать вам гетт'зе, когда вас с воплями потащат с вершины. — Он снова переключился на открытый канал. — Благодарим вас, капитан. Остаемся на связи.

Дарман знал, что это от облегчения. Корр облегчал душу через едкий сарказм.

«Я знаю что сказал бы Фай. Фай должно быть сказал «Капитан, вы никогда не звоните, не шлете нам цветы…»"

Дарман надеялся, что Фай счастлив на Мандалоре. Он действительно на это надеялся.

— Я прикинул — тут примерно семьдесят чакааре. — заметил Атин. — А не бесчисленно.

— У них могут быть приятели, которые объявятся в любой момент. — ответил Корр. — И заканчивай с педантизмом. От него слепнут.

— Он не сказал, что они высылают «нлашку». И он не сказал — когда.

— Он сказал держать связь.

Корр вогнал свежий магазин в дисишку. Его экранчик показал, что он осматривает скальные склоны на высоком увеличении, так что он тоже обратил внимание на незаконченность ответа Мэйза.

Дарман передвинулся к северной стене и установил ВИД на максимальное увеличение: над Хадде клубился черный дым и теперь, когда он не был настолько занят мыслями о своем положении, он мог расслышать «бух—бух—бух» артиллерийского огня. Похоже, что у 85го хватало своих забот. Наверное, Мэйз не хотел огорчать их такими деталями.

— Ну и что там за проблема с коммами? — поинтересовался Найнер.

Мрачный голос Мэйза перебил его.

— «Омега», эвакуатор пойдет из Нески. Один стандартный час, с поправкой на шторм. ПА Хадде потерял комм—станцию при обстреле. Умеете вы выбирать моменты.

Мэйз не спрашивал — смогут ли они продержаться так долго. Если нет — будет очень жаль. Неска была ближайшей базой после Хадде, и быстрее на помощь никто не примчится.

— Спасибо, ШК. — ответил Корр. — Кстати скажите генералу Зею, что Джоллук подтвержденно ликвидирован.

— Значит прогулка была не впустую, «Омега».

— И вам всего хорошего, капитан… — линк замолчал, Мэйз покинул их. — …сделаете сегодня прическу… пройдетесь по магазинам…

— ЭРКи бесятся, когда их суют за бумажную работу. — заметил Дарман, чувствуя себя обязанным вступиться за Мэйза. — Все они предпочли бы быть на фронте.

— Ты в самом деле думаешь, что какой—нибудь разумный человек захочет, чтобы ему отстрелили шебс? Что—то непохоже, чтобы его тянуло к своим братьям, как «Нулевых».

— У Альф тоже есть товарищи. — ответил Дарман, вспоминая Сулла и его злость оттого какая судьба постигла его братьев—ЭРКов, казненных за самоволку. — Они не отличаются от нас.

Корр презрительно фыркнул и не стал отвечать. Три ослепительных стрелы раскаленно—белой энергии срезали верхушку стены и подняли в воздух кирпичную пыль. Найнер ответил из скорострелки, сбив со склона напротив валун, а вместе с ним то, что было похоже на пару тел, но повсюду на каменных склонах Дарман видел движение. Много движения. Мятежники получили подкрепление. Да, этим тоннели нуждались в пристальном внимании… со стороны тонны—другой термопластоида — «пятисотки».

— Пятьдесят пять стандартных минут. — объявил Атин, целясь через брешь в стене. По крайней мере сейчас у них не было никого с тыла — только со всех остальных сторон. Надо во всем видеть светлую сторону. И НЛШТ/п уже в пути. — Пошел отсчет.

— Не забудь накинуть сверху, водэ. — пробормотал Найнер. — И не трать больше чем крайне необходимо, на случай если наша машинка задержится.

Атина покрутил камерой.

— Или если эти чакаары превратятся в горных нерфов…

Картинка с камеры показывала, что одна группа мауджаси готовится к восхождению. У них были крючья, веревки и то, что, похоже, было линеметами.

— Сколько тут до земли? — спросил Дарман. — Точно?

Миниатюра с видом от лица Атина показала, как он накладывает телеметрию на картинку с камеры.

— Сто пятьдесят восемь метров, сорок сантиметров. — Атин помедлил. — До основания.

Десантный тросик встроенный в броню коммандо был метров сто максимум. Дарман представил себе самую—самую последнюю, отчаянную попытку бегства, когда он не ломал себе шею, упав под нужным углом и прокатившись последние пятьдесят с чем—то метров, но как только он оказался на земле, с шаб знает сколькими мятежниками вокруг — у него закончилась фантазия. И удача. Но все же оставалась еще и песчаная буря. Они могут использовать ее как прикрытие.

Впрочем, это могло также закончиться и их смертью.

— Ракетные ранцы. — тоскливо протянул он. — Ракетные ранцы надо бы сделать стандартным снаряжением. Мэндо не дураки.

Отряд мауджаси—альпинистов выстрелил кошку с линем. Та с лязгом вцепилась в склон, и когда первый скалолаз оказался в двадцати метрах выше по склону, Корр всадил бластерный разряд ему в макушку.

— Пожалуй, мне надо было дать ему залезть повыше…

Дарман взглянул на картинку с камеры и пару раз проверил наручный виброклинок. Да, он боялся появится «нлашка» или нет, но все—таки одно дело стоять на земле, и совершенно другое — болтаться на веревке, словно копченая фешу, ждущая когда ее съедят. Он начала прикидывать — скольких он сможет забрать с собой если случится самое худшее.

— Гетт'зе у них есть, но они явно не понимают, что мы с ними сделаем, когда они сюда доберутся.

— Ну, а мы им явно нужны живыми. — заметил Найнер. — Или же у них нет тяжелого вооружения, чтобы раскатать нас в порошок.

Час был удивительно долгим сроком. Между наблюдениями через камеру — которую мятежники явно не засекли, иначе они бы постарались ее ликвидировать — и сопротивлением глубоко вбитым рефлексам, требующим подавлять вражеские огневые позиции, Дарман нашел время осмотреть горизонт к северу от них.

Шапка темного дыма над Хадде уже скрылась из вида, поглощенная накатывающей массой желтых облаков, непроницаемой и неумолимой, как приливная волна. Ветер набирал силу; вокруг форта летела и кружилась пыль. Дарман наспех прикинул скорость, и понял что штормовой фронт достигнет их через считанные минуты.

— Пригнитесь, водэ. — объявил он. — Буря на подходе.

Песок не мог проникнуть в их герметичную броню, в их дисишках стояли фильтры. ВИДы позволяли им различать окружающее в самом густом дыму; шлемы могли приглушить вой ветра. Но быть застигнутым таким штормом — действовало на нервы. Дарман услышал как первые струи несомого ветром песка загремели по пластинам его катарн—брони и свернулся в клубок рядом с остальными, под защитой стены.

— Ох шаб… — прошептал Корр.

Кружащийся песок поглотил их, совершенно беззвучно — Дарман отключил внешние микрофоны, чтобы слышать остальных через шлемный линк. Всё, что они могли — это пережидать шторм. Не было сомнений что и мятежники сейчас не смогут сюда взобраться. Он подумал о Этейн и понадеялся что Мэйз передал доклад об обстановке.

— Файрфек, этот шторм, похоже, немаленький… — пробурчал Найнер. Шторм не собирался утихать; песчаное облако, должно быть, накрыло сотни квадратных километров. — Пока он не пройдет, нас отсюда не вытащат. В такой даже пилота КП не затащишь.

«Лихо попытался бы.» — подумал Дарман.

Но тот давно погиб, и хотя этого брата они знали лишь мельком — его смерть оставила слишком глубокую отметину…

Видимость была нулевой. Дарман осторожно включил внешние микрофоны, так, чтобы рев шторма был приглушен до легкого шума. Ему показалось, что он слышит какой—то еще звук, но это было невозможно. Должно быть, это просто завывание ветра…

Чакка—да—чакка—да—чакка…

Нет, ему это не показалось. Оно становилось громче.

Чакка—да—чакка—да—чакка—да—чакка…

Ритмичный механический звук сопровождался непрерывно поднимающимся и падающим тоном, здорово похожим на захлебывающуюся сирену… Нет, не сирена; работающий на пределе двигатель.

Что бы это ни было — это был не НЛШТ/п. Его звук он бы узнал где угодно — знакомый, ласковый и ободряющий, от которого в груди становилось легко и ее распирало от радости.

— Шаб. — прошипел он. Дарман наловчился измерять напряженность ситуации по количеству употребленной слов на «ш». Сегодня «шабы» сыпались сотнями, и скоро должны были начать конденсироваться из воздуха сами. Никакое другое слово не приносит такого облегчения когда ты устал, страдаешь, ошеломлен, или просто смотришь опасности в лицо. — Шаб, это не наши…

Они закрутили головами, хоть это уже и не требовалось. Камера наблюдения могла бы показать им опасность — если бы они переключили ее в инфракрасный режим.

Нет, это был не НЛШТ/п. Двигатели, сражавшиеся со всеразъедающим, полным песка ветром, звучали чуждо потому что они и были чужими. Шасси судна были видны сквозь кружащуюся янтарную муть, яркая бирюза с черной окантовкой опознавательных знаков была местами содрана до голого металла прошедшими штормами. Судно было старым. Дарман мельком отметил выступы гидролиний и цилиндры приводов.

— Шабуир. — проговорил Корр, хватая бронебойный модуль и насаживая его на свою диси. — Ладно, если мы домой не едем — домой не поедет никто.

Дарман прицелился в то, что он посчитал гидравлическим цилиндром. Ветер едва не сбил его с ног. Атин столкнулся с ним; Найнер, невероятным усилием поднявший на руки скорострелку, заорал чтобы они убирались с дороги.

Он выстрелил. Дарман выстрелил. Наверное, они выстрелили разом, но все, что Дарман запомнил точно — это ослепивший его огненный шар, который швырнул его на спину, и бросил в его визор раскаленные металлические обломки, камни и маслянистую жижу.

* * *

Келдабе, Мандалор

Фай был непреклонен… ну, если точнее, Парджа была непреклонна, и он повиновался. Он не будет помогать Фенну Шисе, изображая собой Фетта.

— Мы здесь только для того, чтобы ты посмотрел на Келдабе, ясно? — Парджа держала его под руку, и выглядела при этом скорее ревнивой женой, а не кем—то, кто поддерживает инвалида. — Прогулка в большой город, вот и все. Ты ему ничего не должен.

Келдабе был не таким уж большим. Фая он все еще подавлял, но Фай помнил что для ориентирования следует консультироваться с декой. Столица Мандалора была скопищем каменных, деревянных, дюрастиловых и пластоидных зданий, словно упрямый сорняк вцепившихся в гранитное плато. Под гранитным склоном река Келита деловито прогрызала себе русло. Местечко это каким—то образом было потрепанным, величественным, непокорным и приветливым одновременно. Такими, должно быть, были бы нижние уровни Корусканта, если бы их подняли наверх, слепили из них что—то похожее на город, и бросили посреди архаично—сельского пейзажа. Фай немедленно в него влюбился.

Солнце отражалось от башни завода «МандалМоторс Инжиниринг» — ориентира, которым пользовались пилоты, заходя на посадочную полосу.

А воздух пах смолистым деревом, восхитительной древесной сладостью, которая оставляла привкус на его нёбе.

— Прекрасно. — проговорил Фай. — Прекрасно.

— Это трущобы. — поправила его Парджа. — Шебс галактики. Но он — наш.

Они перешли один из мостов и направились к центру города. Узкие улочки извивались меж зданий, так непривычно и причудливо, что становилось ясно — термина «мандалорианское городское планирование» в природе не существует. Тут было все, чего не было на Корусканте.

— А дворец тут есть? — поинтересовался Фай

— Шиса просто один из вожаков из второй линии, если ты про него. В наше время дворцов нет даже у Манд'алоров. Хотя я не припомню, чтобы у них вообще когда—то были дворцы.

— Тогда куда мы идем?

— В кафейню.

— Почему в кафейню?

— Удобно. — Парджа прервалась, чтобы взглянуть на витрину. Та была полна инструментов и запчастей, и Парджа смотрела на нее взглядом, который Фай видел у корускантских женщин перед модными магазинами. — Все знают Ойю'баат. Она стоит тут с тех времен, как Кандероса Ордо впервые увидела его мать, и с тех пор она никогда не закрывалась. Говорят, что котел с мясной похлебкой кипит на огне уже тысячу лет, и повара просто подбрасывают туда каждый день мясо и овощи.

— Мда. — хмыкнул Фай. — Надеюсь, они моют руки.

Мандалорианская непринужденность изумляла Фая. Он вырос на армейской четкости — всему есть свое место, и для всего есть свои правила. Но почему—то и в этом вольном, не знающем иерархии, хаосе все же остро чувствовалось единство общества, которое могло во мгновение ока собраться в грозную армию. Он стянул шлем, чтобы почувствовать лицом ветер и прохожий задержался, чтобы рассмотреть его.

— Я великолепен. — заявил Фай. — Видишь?

Парджа хихикнула.

— Бардан будет доволен твоими успехами. Прислушайся к себе.

«Да; но я—то привык, что могу спуститься по штурмтросу с небоскреба штаб—квартиры «Эрелана», сделать пару сотен отжиманий перед завтраком, и завалить движущуюся цель с тысячи метров. Я был особенным. Я был лучшим.»

— Он встретит нас там?

— Почему нет? На то чтобы сказать Шисе, куда он может запихнуть свою дурацкую идею, хватит пары минут, а потом мы возьмем кое—какие припасы, и направимся домой, так что Бардан сможет заняться лечением.

Фай считал дни между визитами Джусика. Не только потому, что он был рад видеть доброго друга — и драгоценную связь с его прошлой жизнью — но и потому, что целебные сеансы обещали ему улучшение. Он чувствовал, как силы вливаются в него, словно сытость от горячей еды после патруля на морозе. Но Джусик после сеансов всегда выглядел вымотанным, словно он отдавал всё без остатка. Фаю хотелось бы понять, как это джедаи так управляются с клетками

— Нашел! — торжествующе воскликнул Фай.

Ойю'баат была кантиной, беспорядочно разросшейся в стороны, с пестрым набором окон, и по ее виду непохоже было, чтобы ее строитель знал что такое перпендикулярные линии и горизонтальные поверхности. Она выглядела кучей строений, которые столетиями срастались вместе. Фай выпрямился во весь рост и вошел в двери, оказавшись среди запахов горящего дерева, закваски и валивших с ног ароматов еды. Возле потрескивавшего огня сидел Шиса, закинув ноги на табурет и сложив руки за головой, рядом с ним, спиной к Фаю расположились двое мужчин в зеленой броне. Заметив Фая, Шиса выпрямился и напустил на себя серьезный вид.

— А, вот и наш блудный сын, и его благородная спутница. — объявил он. — Что будете пить?

— Мы ненадолго. — ответила Парджа. — Мы здесь, чтобы встретиться с другом.

Двое мужчин возле Шисы обернулись, как раз, когда Фай садился за стол, и он удивился тому, что не узнал их сразу же, как вошел в двери. Даже их затылки — одинаковые, с одинаково коротко остриженными темными волосами, должны были привлечь его внимание.

Они были клонами, такими же как он. Нет, не совсем как он: они были ЭРКами. Один — Сулл, бывший А—30, дезертир, которого они выследили на Гафтикаре, после чего сержант А'ден выпнул его с планеты. Другой… Фай решил, что это Спар.

— Я, вроде как, должен тебя поблагодарить. — сказал Сулл. — Поскольку твой брат завалил тех двоих клонов из тайных операций, которых послали по мою голову.

«Мы похоронили их, оказали им уважение. Они просто делали то, что им приказали сделать. И это здорово расстроило Дара.»

— Моз и Олун. — проговорил Фай. Он был горд тем, что смог вспомнить их имена. Он считал себя обязанным помнить эту деталь. — Если тебе это интересно.

— Что с тобой случилось? На Гафтикаре ты трепался без остановки.

Парджа почти что рычала. Она была страшна и великолепна.

— Ему бомба взорвалась прямо в лицо, вот что случилось, чакаар.

— Эээ… извините.

Шиса похлопал Сулла по плечу.

— Ладно, не заводитесь. Спар, подвинь пару стульев для наших гостей.

Значит, это действительно Спар. Он дезертировал давно, еще даже до того, как Великая Армия покинула Типоку. Фай не понимал что его заставило это сделать. Счастливым тот не выглядел.

— Мы ненадолго, спасибо. ответила Парджа.

— Если вы не хотите со мной выпить, то я буду говорить с Фаем напрямик. — сказал Шиса. — Мандалору нужен кто—то, кто встанет, и скажет что он наследник Фетта. Ты сказал «нет», Сулл сказал «нет» и Спар сказал «нет». И прямо сейчас вы трое — единственные парни, которых я могу попросить. Это несложная работа. Все что вам нужно — это быть представительной фигурой.

— А пенсия там полагается? — поинтересовался Фай.

— Это просто соблюдение приличий перед аруэтиизе. Мы живем в напряженные времена, а эта должность слишком долго оставалась вакантной.

— Я не понимаю, почему кланы не заполнят ее в обычном порядке. — негромко проговорил Спар. — Мандалор либо нуждается в реальном вожде либо нет. Если ты собираешься выдвигать декоративного, то точно также ты мог бы проделать всю работу — и подобрать настоящего.

— Имя Фетта наводит на аруэтиизе страх, до сущего харана. — Шиса вел себя искренно, в той манере, которая не могла не понравится Фаю. Маска скользкого типа быстро исчезла, оставив человека, который явно и искренне беспокоился за свой мир. — Что бы ни случилось с Джанго в конце концов — он убивал джедаев голыми руками. Люди такое не забывают. А если ты оставляешь кланы без центра притяжения на слишком много лет…

— …короче, мы не хотим чтобы выросли еще одни Стражи Смерти. А сейчас у нас нет бесспорного кандидата на эту работу.

Фай еще не понимал мандалорианской политики, но Парджа в ней, видимо, разбиралась. Она не садилась; она оперлась на спинку его стула, положив руку Фаю на плечо.

— А почему ты не выдвинешь себя, Фенн? — спросила она.

— Меня? Я так, на подхвате. — сказал он разводя руки. Это не выглядело напускной скромностью. — Что—то тут что—то там. Рядовой солдат. А в такое время нужно что—то большее, чем просто пара кулаков, чтобы возглавить нас.

— Нам нужен кто—то, кто удержит кланы вместе, и я думаю что ты с этим вполне справишься.

Фай просто не понимал общество где никто не хватался за власть, как только ему выпадал шанс. Вероятно здесь нечего было хватать, кроме тяжкой ноши, которая падала на плечи Манд'алора. Он тщательно сосредоточился на том, чтобы отказаться от предложения самостоятельно, и не вынуждать Парджу говорить вместо него. Она была права. Это безумие, пусть даже он и мог понять точку зрения Шисы.

— Итак, Фай, ты возьмешься? — спросил Шиса.

Фай вновь почувствовал, как на верхней губе выступает пот. Он слышал голос Скираты, предупреждающего чтобы он подумал сперва о себе.

— Я не могу как следует ходить, я не могу как следует говорить. И, к тому же, где—то есть настоящий сын Фетта. Извини. Не могу.

Шиса печально усмехнулся.

— Понятно. Не обижайся за попытку, приятель. И поправляйся со всем прилежанием, нер вод.

— Меня тоже вычеркивайте. — добавил Сулл. — Раз уж мне заплатили, драться я буду, если тебе потребуется, но я буду оставаться в тени. Мой… предыдущий наниматель был не в восторге от моей внезапной отставки.

Все посмотрели на Спара и тот пожал плечами.

— Можешь использовать меня как декорацию, Шиса, но это быстро приестся. И Фетту я ни криффа не обязан.

— Как насчет Мандалора? Ты не считаешь себя обязанным своим?

— Как? Меня не купишь на чушь про то, что Фетт послужил Республике, я вам не патриотичный мальчик. — он повернулся к Фаю. — Как я тебе говорил, нер вод — Фетт и моттовой задницы не дал бы ни за что, кроме себя. Он получал плату за то, чтобы помочь наштамповать пушечное мясо, вроде тебя и меня. И вот это требуется Мандалору как символ его мощи? Кошмар.

Значит это Спар говорил с ним на базарной площади Энцери. Фай хотел бы знать — чувствует ли он вину за то, что дезертировал, причем даже раньше чем началась война. Он не походил на страдающего от чувства вины, но было в нем что—то, что отдавало сожалением.

— Значит ты не против. — медленно проговорил Шиса, — чтобы я запустил историю о том, что ты один из сыновей Фетта, и что Мандалор рассматривает тебя как кандидата на его место.

Спар изобразил типичное для ЭРКа презрительное выражение: одна бровь поднята, губы сжаты в линию. Должно быть, они ему научились от Джанго.

— Не против, до тех пор, пока ты не будешь рассказывать что я дезертир… или до тех пор, пока и за мной не вышлют расстрельную команду.

— Спасибо, приятель. — Шиса поднял свою кружку, и на этом они, похоже, пришли к соглашению. — Может быть это всё, что нам сейчас нужно.

Фай всё еще не мог понять почему Шиса просто не вышел сам и не принял на себя обязанности Манд'алора, если он и так явно исполняет большую их часть. Парджа воспользовалась возможностью, и утащила Фая в тихий уголок кантины.

— Рада, что с этим разобрались и закончили. А ты отлично держался, кэр'ика. — Она глядела в сторону двери, высматривая Джусика. Ты свой долг отдал с лихвой. Теперь тебе самое время побыть эгоистом.

Фаю не слишком хорошо удавалось говорить «нет» и вкладывать в сказанное именно такое значение. Скирата растил свои отряды в уверенности что они могут сделать всё, что угодно, потому что они лучшие; и от такой, глубоко въевшейся, уверенности был всего один шажок до чувства, что ты обязан взяться за любую задачу — просто потому, что ты можешь это сделать. И сейчас Фай сражался с грызущим его смутным чувством, шепотом, который говорил что ему всего—то и надо было сидеть, выглядеть похоже на Фетта и болтать как Манд'алор…

— А, это все равно не было б хорошей рекламой. — сказал он, споря с собой вслух. — Манд'алор Слабоумный.

Парджа стиснула его руку.

— Не надо…

— Шутка.

— Даже в шутку.

Ойю'баат была очень тихой для центра келдабской жизни. Он ждал что она будет полна клановских вожаков, заключающих сделки и играющих в суровые застольные игры, из тех что связаны с метанием ножей по мишеням, но наверное сейчас было не то время дня, чтобы наблюдать как хаотично и непринужденно ведутся дела мандалорианских властей.

Наконец, двери открылись и появилась худощавая фигура в зеленой броне.

Теперь Джусик выглядел здесь совершенно естественно, словно он никогда и не был джедаем, но световой меч все также висел на его поясе. Фай знал что думает большинство мандалориан при виде этого оружия, и почему они бросают на парня настороженные взгляды. Они не считали, что он похож на джедая. Они считали, что Джусик носит его как трофей. И это сразу же создавало ему репутацию.

Он пожал руки Фаю а потом Пардже как всякий Мэндо'ад и снял шлем, открыв короткие волосы и полное отсутствие бородки. Фай ожидал, что Джусик стал бы выглядеть моложе. Но это произвело обратный эффект.

— Как себя чувствуешь, нер вод? — Джусик одарил его широкой ухмылкой. — Так ты больше похож на себя прежнего.

— Устал. — ответил Фай. — Будет здорово вернуться домой.

— На этот раз я могу задержаться на несколько дней. Пойдем, когда вы будете готовы. И у меня есть для вас интересные новости про… скажем так, старого друга.

Парджа встала и забрала свой шлем.

— Сходим заберем кое—какие детали в «МандалМоторс», а потом можем возвращаться.

Фай решил что всю сделку с Шисой он объяснит Джусику потом, но заметил, что Джусик, сдержанно, словно любуясь интерьером, рассматривает кантину, а на лице его то выражение, которое Фай стал узнавать после проведенных вместе операций. Джусик что—то почувствовал. Его взгляд скользнул в направлении Шисы и двух беглых ЭРКов.

— А. — сказал Джусик. — Водэ.

— Спар и Сулл. — прошептала Парджа.

Джусик мрачно кивнул.

— Идем.

Фай так привык считать, что Джусик — кто—то, кто на их стороне, а джедай он или мэндо'ад — неважно; что он не задумывался как отреагируют люди, если узнают что он — владеющий Силой. Твое прошлое неважно, говорили они; когда ты надеваешь бескар'гам, ты становишься семьей, алиит. Фай мог лишь гадать, распространялось ли это правило «чистой доски» на всех новичков, вставших на путь Мэндо.

Но Сулл медленно повернулся. Может быть он решил проверить Фая, может быть, это была просто подозрительность, которую Джанго прививал всем ЭРКам которых он учил. Что бы ни заставило его посмотреть — он посмотрел. И поднялся.

— Я тебя знаю? — спросил он.

В этот момент в Ойю'баат была лишь малая горстка народа, и это было хорошо. Джусик спокойно посмотрел на Сулла в ответ. Шиса и Спар наблюдали, так, будто это их не касалось.

— Это тебе решать. — ответил Джусик.

Сулл медленно надвинулся на Джусика. Фай обнаружил, что инстинктивно сдвигается так, чтобы встать между другом и ЭРКом, и что то же самое делает Парджа. Невозможно было сказать, в каком направлении пойдет разговор. ЭРК смерил его взглядом и понимающе кивнул на световой меч.

— Никогда не встречал тебя лицом к лицу. — тихо проговорил Сулл, — но я знаю этот голос по нескольким комм—сообщениям, не так ли?

— Не буду с тобой спорить. — ответил Джусик.

— Сейчас мы не на Корусканте, и тут не действуют уставы ВАР. Кто приказал парням из тайных операций убивать наших же людей, Генерал?

Теперь у них появилась хоть и маленькая, но аудитория. Фай видел как напряженно прислушивается пара мужчин в углу. Он мог бы остановить это сейчас — будь он прежним собой. Если на то пошло, это мог сделать и Джусик; Фай видел как он одним мановением руки выбивал тяжелые двери. Он мог защититься способами, которые никто не мог себе представить.

— Сейчас и я не генерал, Сулл. — Джусик был очень спокоен, и стоял, одинаково опираясь на обе ноги. — И ты действительно думаешь, что я причинил бы вред клону?

— Я думаю, — процедил Сулл, — что вы, лицемерные мистики, пустили бы в расход нас всех до последнего, если б это служило вашим целям.

— Следи за языком. — перебил Фай. — Ты говоришь с моим водом.

Спар, наконец решив вмешаться, подошел с нарочито легкомысленным видом и встал рядом со своим братом—ЭРКом.

— Проблема?

— Джедай. — Сулл выплюнул это слово, словно бы случайно двигая рукой опасно близко к бластеру. — Криффов джедай, вырядился точно как один из нас.

Именно рука спровоцировала Фая. Должно быть, часть его мозга все же работала отлично, та часть, которая связывала его кулаки и его животные инстинкты, потому что он резко ударил рукой в броневой перчатке снизу вверх, под челюсть Сулла, откинув его к Спару.

— Отвали от него. — прорычал Фай. — Коснешься его и я тебе кишки выпущу…

Джусик и Парджа удерживали его вместе. Он хотел порвать Сулла на части; он не знал, откуда в нем взялась такая злость, и все что он знал — это то, что она пожирает его заживо, и что он уже не тот милый смешной Фай, что раньше. Шиса мгновенно оказался на ногах, поймал Сулла за воротник и растащил троих клонов. Фай не знал, как ему удалось попасть в цель в нынешнем состоянии — но ему удалось, и это было как харан. У Сулла с губы текла кровь.

— Я знаю, что вы парни горячие, и не прочь подраться. — сказал Шиса, чья рука твердо охватывала шею Сулла. — Но отношения выясняйте за рюмкой—другой доброй выпивки, какой бы ни была проблема. Ясно?

— Пошли, Фай. — потянула его к дверям Парджа. — Он этого не стоит. Пойдем.

Бармен наблюдал за ними, навалившись на стойку и подпирая рукой подбородок, так, словно такие потасовки он видел постоянно. Фай отмахнулся от Парджи.

— Держись от Бард'ики подальше. — предупредил, он тыкая пальцем в сторону Сулла. — Слышишь? Посмотришь на него не так — и ты покойник.

Когда они оказались снаружи, на свежем воздухе, Фай тут же почувствовал себя пристыженным и смущенным. До того, как его ранило — он никогда так не срывался. Это было совсем на него не похоже; сердце колотилось почти что до боли, и он чувствовал, что не может справиться со зверем в себе. Джусик взял его за руку и помог Пардже перевести его через площадь и усадить у моста.

— Итак, — сказал Джусик, балансируя шлемом, стоящим у него на колене. — Я вижу, что к тебе вернулась часть сложных моторных навыков и изрядная доля беглой речи…

— Извини. Я просто увидел его руку… бластер.

— Ничего. Спасибо.

Парджа все еще смотрела на Ойю'баат так, словно ждала, что двое ЭРКов выйдут вслед за ними. Она постукивала пальцами по кобуре.

— Сулл просто распустил язык. Рав говорила что ЭРКи — это глотки и камы.

— Не могу его винить. — заметил Джусик. — Он знает что ЭРКи не получат мирной отставки, и когда с тобой обходятся подобным образом — трудно довериться джедаю.

— И все будут относиться к тебе так же? — спросил Фай. Это его больше чем сердило — это оскорбляло его. Джусик был его приятелем, его братом, таким же близким ему, как Ордо или братья по команде. Они делили потери и победы, и когда Фай больше всего нуждался в нем — Джусик без лишних слов оказывался рядом. — Все будут шипеть на тебя за то, что ты был джедаем? Я этого не потерплю. Это нечестно.

— О, они ко мне привыкнут. — Джусик весело толкнул Фая и изобразил ухмылку, но он играл, и Фай понимал это. — И это в конце концов всего лишь Сулл. ЭРКИ все упертые. А'ден говорил, что на последней встрече он был готов стучать Суллу по голове. И он же укусил Дара.

Фай вспомнил про Гафтикар. Дарман и Атин поймали Сулла когда тот дезертировал, и тот вцепился зубами Дару в руку. Было грязно.

— Да, и у него теперь киборреанское бешенство.

— О, а вот и слово, которое месяц назад ты не мог выговорить. — Джусик поднялся и начал прохаживаться рядом. — Не успеешь оглянуться, как мы вернем тебе прежнюю форму, нер вод. Идем. Домой.

Джусик что—то фальшиво насвистывал себе под нос, одной рукой он держал шлем, другой теребил рукоять светового меча, и для всего мира он выглядел всего лишь еще одним беззаботно прогуливающимся Мэндо. Но Фай знал, что ему здесь будет непросто. Он не был кореллианцем или тогорианцем, он не принадлежал к любой из тысяч рас, которую мандалориане приняли бы без звука; он был джедаем, а история отношений мэндо'аде и джедаев была не лучшей. А теперь здесь было еще и небольшая, но растущая группа сердитых клонов, которые считали что в их бедах следует винить джедаев.

Это обещало быть суровой проверкой для традиционной мандалорианской терпимости — син ветин, девственное снежное поле, право перейти которое, чтобы стать мандалорианином, получал любой, оставивший свое прошлое позади.

Фай был научен осторожности. Ты не можешь полагаться на удачу; ты должен знать, кто прикрывает твою спину. И он знал, что он должен прикрывать Джусику спину до конца своей жизни.

Джусик собрал его заново. И это было самое меньшее, что Фай мог для него сделать.

Глава 5

«Итак… мы строим для Республики еще больше кораблей, куда больше кораблей, чем у них в действительности есть экипажей. А брони… сколько? Я что, где—то не заметил десятичную точку? И я хочу заметить, что этот заказ даже больше чем тот, который двенадцать лет назад разместила Камино. Никому это не кажется странным? И сколько долбаных лет нам придется держать его на складах на этот раз?

наблюдатель на технологической линии «Тяжелого Машиностроения Ротана», проверяя конфиденциальный график выполнения работ.

«Омега», наблюдательный пост, Хаурджаб, 938 дней после Геонозиса.

Когда из—под твоих ног уходит подбитый десантный катер — обычно этого хватает любому, чтобы всерьез подумать о жизни. Но мятежников—мауджаси это даже не задержало.

Дарман поднялся на ноги, стирая гидравлическую жидкость с визора и ожидая увидеть рухнувший транспорт и разбросанные куски тел. Все верно, десантный катер превратился в рухлядь, кругом горело и были раскиданы куски металла, но мауджаси… они, сражаясь с песчаной бурей, как раз лезли из десантного отсека.

Дарман пригнулся, прикрываясь стеной и начал стрелять. Он ничего не видел. Все что он мог — это полагаться на сенсоры ВИДа, чувствующие разность температур и металлические детали в оружии мятежников.

— Дар! Ат'ика! — Это был Найнер. Дарман слышал его, но не мог увидеть. — Ложись!

Синий бластерный огонь прорезал крутящуюся желтую муть; в ответ плюнуло алыми и белыми разрядами. Мятежники залегли за древними булыжниками рухнувшей стены.

— Шаб! Серж, ты где?

— Я тебя вижу, Дар. Ты слева от меня, восемь метров.

Изображение на ВИДе дрожало. Это было похоже на кодированный канал ГолоНета, где ничего нельзя понять по размытым очертаниям.

— Понял, серж.

Вскрикнул Корр. Дарман не мог понять — ранен ли он, несмотря на то, что улучшенные биодатчики в их костюмах передавали их физическое состояние. Когда ты занят перестрелкой, дурацкие показатели оказываются в самом неудобном месте на ВИДе. С каждым днем он все больше ненавидел Республиканское Снабжение.

— Кор'ика, ты в порядке?

— Угу.

— Шабуир. — Корр хэкнул, словно ударив кого—то. — Ат'ика, слева, я видел одного в…

Дарман разогнулся, чтобы выстрелить бронебойным зарядом, но бластерный разряд ударил его в грудь, словно кулак, и на секунду выбил из него дух. Отдышавшись, он выпустил примерно в том направлении две гранаты. Он пригнулся; послышалась ругань Атина. Что—то ударило его, сильно, и с Дармана слетел песок. За этим наступил момент относительной тишины — визг ветра, но ни выстрелов ни криков — и он думал что ему удалось накрыть мятежников, до тех пор, пока что—то не ударило его в спину, так, что ему показалось, будто на него рухнули остатки стены. Стрельба началась снова.

Когда Дарман перекатился на спину, со слезящимися от боли глазами — над ним уже наклонялся мауджаси, и его лицо внезапно оказалось очень близким и четким. Его бластер смотрел Дарману прямо в лицо. Без раздумий и слов Дарман выщелкнул виброклинок и ударил, вгоняя ему в бедро лезвие с такой силой, что вновь откидываясь назад он несколько мгновений не мог его выдернуть. Мятежник не орал, он скорее взвизгнул от удивления. Адреналин отличное обезболивающее. Но он не останавливает фонтан бьющий из артерии, и мгновенно все вокруг оказалось в крови.

«Она не моя, она не моя, она не моя…»

Только это и имело значение. Дарман вскочил и пробежал несколько метров туда, где должны были собраться Найнер и остальные. Ветер все еще хлестал по броне, как дробеструйка, но песка, похоже, становилось меньше и он начинал лучше различать силуэты и вспышки огня.

«Сколько мятежников—мауджаси можно впихнуть в десантный катер?»

Куда больше, чем думал Дарман. Гораздо больше.

— Шаб, и что им неймется. — прошипел Атин.

Судя по граду белых и алых энергетических стрел, которые приветствовали его, тут было двадцать—двадцать пять все еще активных чакааров, и теперь это были уже не лучшие шансы. Он непрерывно отвечал огнем на огонь, и одна часть рассудка говорила ему, что как только он перестанет это делать — он умрет, а другая предупреждала его, что так у него очень быстро кончатся боеприпасы. Мауджаси уже почти взяли верх над «Омегой». Это было здорово похоже на окопную войну. Их разделяло уже не больше десятка метров, а из укрытий были только груды камней и огрызки стен.

— Когда шторм утихнет — из нас набьют чучела. — проговорил Корр.

Сколько потребуется, чтобы его прикончили? Сколько нужно бластерных зарядов чтобы, наконец, уничтожить рассеивающие энергию пластины катарн—брони? Чем лучше ты был защищен, тем изощренней и страшнее смерть, которая тебя ожидает. — решил Дарман. Без брони все закончил бы один чистый выстрел. А с ней… ладно, тебя создавали не для вечной жизни. Всё, что мы делаем — это оттягиваем неизбежное.

Так или иначе в плен он попадать не собирался.

«Прости, Эт'ика. Я даже не оставил последнего письма, верно?»

Дарман зарядил последний ионный магазин и прицелился на выстрелы.

Теперь он уже видел дальнюю стену. Шторм утихал. В конце концов будет рукопашная. Да, он сделает все, что нужно. Между очередями он коснулся рукой пояса, чтобы проверить что на месте последний детонатор.

— Надеюсь, что я не брежу. — проговорил Найнер. — Слушайте.

Дарман затаил дыхание. Ничего: он не слышал ничего, кроме боя.

Корр выдохнул.

— Ничего не слышно, серж.

А затем громкий голос прямо в ухо заставил Дармана охнуть. Кто—то подключился к аудиоканалу.

— «Омега», пригнитесь. Мы вас видим. Держитесь. Будет шумно.

Теперь и Дарман его услышал, потому что звук был прямо над головой; быстрый, постукивающий гул с высокими нотками, которые становились все громче, сладчайший звук в мире — десантный катер НЛШТ/п!

— Шаб. — прошептал Найнер. — Вовремя.

Пилот не шутил. В то же мгновение, как они распластались под прикрытием последней уцелевшей каменной груды, переднее лазерное орудие «нлашки» открыло огонь, и земля под ними содрогнулась. Дарман даже ожидал, что скала расколется и рухнет, как тогда, когда он подорвал склон. Он думал, что оглушительный рев никогда не прекратится, но затем стрельба оборвалась звенящей тишиной, и катер, как камень, упал перед ними, посреди дымящегося хаоса. Люк десантного отсека сдвинулся, открываясь. И первым, что увидел Дарман, была рука в белой броне, протянутая, словно для того, чтобы втащить их на борт.

— Давай, «Омега», шевелите задницами. — Это был сержант, обычный пехотинец. Рука нетерпеливо махнула. — Мы не хотим поймать ракету в рыло. Бегом, раз—два.

Они ввалились внутрь, оглушенные и дрожащие от адреналина. НЛШТ/п взлетел еще до того, как закрылся люк. Когда «нлашка» заложила вираж над пустыней, Дарман заметил сквозь бойницу отблеск лазерного выстрела и катер вздрогнул, словно что—то ударило его. Его пушки заговорили вновь. Фюзеляж задрожал, словно машина закашлялась, и Дарман обнаружил, что он вцепился в поручень, что у него болит левое плечо, и что—то неладно с коленом.

— Спасибо. — выдохнул Найнер.

Сержант приложил два пальца к шлему в насмешливом салюте.

— Не вопрос. А какой гений подорвал гору?

— Это был Дар.

Сержант кивнул.

— Да. Готов поспорить — он умеет загнать себя в угол…

Когда Дарман потянулся снять шлем — его палец застрял в матерчатом вороте вокруг шеи. Ему понадобилась пара секунд, чтобы понять — в вороте выжгло дыру бластерным разрядом.

— Тебе повезло, что голова на месте. — спокойно заметил Корр. — Хотя предполагалось, что ткань бластером не пробивается.

— Это в упор—то? Ничего подобного.

Это была бесцельная болтовня, вызванная облегчением. Никто не проявлял эмоций по поводу спасения — пока что — хотя всё, что по—настоящему хотелось Дарману, это от души обнять сержанта, пилота и психованных парней на орудиях и сказать им, что все они навечно его лучшие друзья.

«Файрфек, мы опять выбрались живыми.»

Дарман все же решил выговорится.

— Нер вод, ты не представляешь, как мы были рады тебя видеть. — Дарман стянул шлем и втянул прохладный кондиционированный воздух десантного отсека. — Я уж думал, что эти чакааре пустят мои гетт'зе на сережки.

Сержант странно смотрел на него. Он ничего не отвечал и наклонил голову так, будто не расслышал Дармана.

— Что? — наконец, спросил он.

— Там становилось до шаба жарко. — Может быть он не понимал что мятежники—мауджаси делали со своими врагами в отместку. — Спасибо.

— Это местный язык?

— Что?

— Найр воуд. — тщательно выговорил сержант, словно он разобрал только эту фразу.

Дарман не ждал что беленькие будут понимать Мэндо'а. Только республиканских коммандос учили мандалориане, которые, как Сержант Кэл, преподавали еще и язык. Но любой солдат сразу же учил слова маршевого гимна Водэ Ан, а некоторые фразы — как «нер вод» и отборные ругательства — быстро распространились среди всех солдат.

Но до этого парня они не дошли. Странно.

— Ты из Восемьдесят Пятого? — спросил Дарман

— Сороковой Пехотный. — ответил сержант.

— Ладно, мы проведем тебе краткий курс Мэндо'а, так что ты сможешь трепаться с Сияющими Мальчиками вроде нас.

— Извините. — сказал пехотинец. Его акцент отличался от остальных беленьких с которыми случалось пересекаться Дарману. — Никогда про него не слышал. Я новенький.

Он был новичком, верно. Когда тот направился вперед, в кабину, перехватывая руками поручни, Дарман натянул шлем чтобы приватно переговорить с командой.

— Как на твой взгляд — это пополнение? Новый выпуск клонов?

Найнер цыкнул.

— Если так, то тренировочную программу на Камино изменили. Все консервы учили «Водэ Ан».

Атин пристегнул ремни, со сложенными на груди руками откинулся назад на сиденьи, и вытянул ноги, демонстрируя что намерен вздремнуть.

— Возможно, каминоанцы решили что всякие там Мэндо отбиваются от рук, и делают парней слишком наглыми.

— Может быть они сокращают издержки на производстве. — хмыкнул Найнер.

— А может, они сказали, что какие—то айвховы поживы слишком часто ковид ло'шебс'ул нарит. — заметил Корр и рассмеялся.

Это была небольшая деталь. Но жизнь и смерть в этом деле держались на внешне несущественных деталях. Дарман сделал заметку в памяти — рассказать об этом Скирате. Затем он, пару раз моргнув, отключился от остальной команды и открыл приватный линк с кодом Этейн.

Ей надо знать что с ним все хорошо, где бы она ни была.

* * *

Республиканский Флот, вспомогательное судно поддержки «Спаситель», у Тайферры. 940 дней после Геонозиса.

— Как вас зовут, коммандер?

Джедайка посмотрела снизу вверх на Этейн, перегнувшуюся через поручни подвесного мостика в ангаре. Человек; девушка, примерно одного с Этейн возраста, но непохожая на тех джедаев, которых Ордо видел прежде — она не носила традиционную коричневую рясу. На ней был чистый, но заметно поношенный комбинезон, словно она явилась сюда прямо с фабрики. Лишь световой меч, который она проверяла, давал понять кем она была, и даже он отличался от тех, которые Ордо привык видеть. Клинок был желтым, а на рукояти были выгравированы морские создания. Она не была одним из джедаев, скроенных по Зеевским меркам.

Ордо смутился, осознав что находит ее очень привлекательной. На секунду он почувствовал себя виноватым. Ему казалось, что даже просто замечать других женщин означает предать Бесани, и он отметил для себя в памяти — спросить Кэл'буира действительно ли это настолько серьезно. Мерееля спрашивать смысла не было. Он явно считал, что глазеть на всех подряд — обязательно.

— Каллиста, генерал. — ответила джедайка. — Каллиста Масана. — Она вежливо кивнула Ордо. — Капитан.

— Команда «Дельта» уже в пути. — Этейн не сразу подобрала нужное слово, как будто ее беспокоило что—то, связанное с девушкой. — Спасибо что откликнулись. Каждая пара рук на счету.

Каллиста вернула ей такой же загадочный взгляд.

— Вы привыкнете к нашим маленьким странностям, генерал.

Девушка ушла к НЛШТ/п, стоящему на ангарной палубе, где собрались несколько таких же, не—по—джедайски выглядевших джедаев. Ордо был равно изумлен как реакцией Этейн на этих необычных офицеров, так и их поведением. Каллиста приобняла одной рукой молодого мужчину—джедая и совершенно не по—приятельски поцеловала его в щеку. Они, как сказал бы Мереель, явно были парочкой.

— Мастер Алтис придерживается несколько нешаблонных взглядов на то, как должны вести себя джедаи. — тихо проговорила Этейн, ненавязчиво увлекая Ордо в сторону шлюза. — Он и его последователи стремятся вернуть менее аскетичные и строгие времена.

Джедаи целуются на публике. А Этейн приходится скрывать свои отношения с Дарманом. Этому народу надо бы сначала разобраться между собой…

— А этот Мастер Алтис… — сказал Ордо, следуя за Этейн в инструктажную. — Как он смотрит на женитьбу и детей? Это Каллиста имела в виду, говоря про маленькие странности?

Этейн вздохнула, словно она готовилась произнести для него давно заученную речь.

— В раннем Ордене Джедай не было запрета на привязанности, а Мастера могли брать в обучение столько Падаванов, сколько считали нужным — и даже если они были взрослыми. Все было куда неформальней. Алтис из тех джедаев, что стремится к истокам.

— Может быть, вам стоило присоединиться к нему.

— Они присоединились к нам.

— Вы знаете о чем я, генерал…

— Как ты думаешь, что сказал бы Бардан?

Джусик быстро стал своего рода моральным ориентиром для молодых джедаев, когда разошлись слухи о его отставке. У него уже была репутация и до того, как он ушел; он уже спорил с Советом Джедай о позиции, занятой относительно войны. Для одних он был примером, которому они хотели бы следовать… но Ордо подозревал, что для других он был укором, и они стали ему врагами — на свой благовоспитанный джедайский манер.

— Думаю он сказал бы, что каждый должен сам сделать собственный выбор. — ответил Ордо.

— А я бы сказала, что присоединиться к более широко мыслящей группе джедаев, будет попыткой усидеть на двух стульях, забыв о проблемах, которые заставили Джусика уйти.

— Ты планируешь покинуть Орден.

— Я твердо намерена это сделать.

И для Этейн это было меньшим из испытаний. Она не сказала Дарману что Кэд его сын, и каждый прошедший день делал это откровение еще тяжелее. Ордо ломал голову над тем, как бы деликатней подать эту новость, но легкого пути не было видно.

Когда они подошли к инструктажной, команда «Дельта» была уже там, внимательно слушая коммандера авиагруппы вместе с двумя другими отрядами коммандо — «Орар» и «Нааст» — которые были сведены, в основном, из бывших учеников Рав Брэлор. Никто из них не обратил внимания на проскользнувших в дверь Ордо и Этейн. Остальные сиденья были заняты солдатами—пехотинцами и пилотами, но пятерых «Нулевых» братьев Ордо пока что нигде видно не было.

Оперативная необходимость редко требовала от них встреч лицом к лицу, но им не хватало друг друга, да и Ком'рк слишком долго был «в поле» в одиночку.

— Кстати, а что вы тут делаете? — прошептала Этейн. — Кэл послал вас за мной приглядывать?

— Нет, я здесь чтобы присмотреть за Кэл'буиром.

— Что—то случилось?

— Может быть.

Этейн чуть повернула голову и пристально посмотрела на него.

— Закончи предложение, пожалуйста.

— Один из его сыновей связался с ним, и рассказал что его дочь пропала.

На миг Этейн прикрыла глаза.

— Бедный Кэл. Он ничего не говорил. Как именно пропала?

— Не знаю. Я жду, что мне скажет Кэл'буир.

Она протяжно выдохнула. Это был не сколько вздох, сколько вырвавшийся у нее возглас откровенной усталости и разочарования.

— Я так хотела бы, чтобы у всех нас жизнь была проще, пусть даже и будет тяжелой работа.

— У нас она будет. Не наделаем ошибок — и она у нас будет.

Ордо редко испытывал жалость, но когда это случалось — и если это было не в их маленьком кругу братьев — ему было жаль Этейн. И ему было жаль ее еще больше теперь, когда он знал что были джедаи, смотревшие на жизнь иначе, и что если бы Этейн была рождена в ином месте или в иное время — она могла бы быть достаточно взрослой, чтобы решить хочет ли она быть джедаем, а не просто быть забранной и воспитанной. И она могла выбрать любовь без страха осуждения.

Если бы галактика была настолько иной… может быть, в ней не было бы и тревог, связанных с этой войной.

— Мы не будем ждать до конца войны, верно? — едва шевеля губами, прошептала Этейн. — Но когда мы узнаем, что время пришло?

Она имела в виду дезертирство — исчезнуть, оставив войну позади. Странный вопрос — когда его задает джедай. Ордо всегда думал, что чувства должны заранее говорить им, когда должны случиться исторические события. А теперь он понял, что у него было куда больше шансов предсказать это — по данным разведки, чем у Этейн, прислушивающейся к Силе.

— Я узнаю. — ответил он. — Как и Кэл'буир.

Нет смысла искать способ остановить ускоренное старение, если никто не доживет до начала лечения. И это значило что миллионы братьев—клонов останутся сражаться, в то время как маленький Кэл'буировский круг везунчиков — исчезнет.

Да, теперь Ордо понимал, почему Этейн не смогла вслед за Джусиком уйти со службы Республике.

— Ты считаешь что Каллиста и ее свободомыслящие друзья справятся с задачей? — спросил он. Коммандер авиагруппы, стоявший на кафедре перед аудиторией, все еще демонстрировал на голокарте как будут высаживать солдат для защиты космопорта. — Они никогда не командовали солдатами, и мы знаем что случилось в последний раз, когда эта роль свалилась на руки необученному джедаю.

— Не знаю. ответила Этейн. Но я сказала командам игнорировать их, если они отдают глупые и самоубийственные приказы. И те это знают.

Этейн была умной женщиной. Она знала что многого не знает, и она доверяла своим солдатам. Кивнув, Ордо оставил ее и выскользнул в коридор, чтобы найти своих братьев.

Точкой встречи было одно из технических помещений, где помешать им мог бы только лишь дежурный дроид. Это не было идеалом, но «Спаситель» оказался в более—менее подходящем месте, в нужное время, и благодаря Этейн у Ордо было достаточно предлогов, чтобы сюда попасть. Когда он вошел, других «Нулевых» не было видно, но Скирата уже был здесь. Он сидел спиной к люку и, явно не услышав, как появился Ордо, продолжал тепло разговаривать по комлинку.

— Знаю, сынок. — проговорил он. — Но за исключением этого — тебе что—нибудь нужно? У тебя все в порядке?

Он слушал еще некоторое время, негромко рассмеялся и сказал «рет», заканчивая разговор. Потом он набрал другой код и подождал.

— Суэ, Гар'ика. Ме'мар ти гар?

Ордо мог бы подумать, что он говорит с одним из своих настоящих сыновей, Тором. Но Скирата делал обычный обзвон своих отрядов коммандо — просто связывался, и узнавал как у них дела. Это важно, — говорил он. Людам надо знать, что кто—то беспокоится, живы ли они еще или нет. Этейн приняла это близко к сердцу — судя по тому, что она навещала каждый отряд коммандо в подчиненной ей группе — каждый из 125.

Ордо подождал, пока Скирата не сделает паузу, и негромко кашлянул. Скирата вздрогнул, будто за его спиной кто—то выстрелил из бластера.

— Извини, Кэл'буир.

— Сынок, ты же знаешь что я глуховат. — Скирата повернулся, перебросив ногу через металлическую скамью, и уселся верхом. — Просто напоминал ад'ике о себе.

Это была та часть жизни Скираты, к которой Ордо и другие «Нулевые» не имели отношения, подобная семье, которая была у сержанта—ветерана до того, как он попал на Камино. Скирате как—то удавалось разделять эти три части; до самого Геонозиса «Нулевые» были едва знакомы с коммандос, о которых заботился Кэл. Ордо объяснял это как метод избегать сравнений между тем количеством времени, которое Скирата тратил на «Нулевых» и тем, как тонко размазано его внимание, когда оно делится на сотню молодых коммандос.

— Я позвал водэ на встречу. — сказал Ордо. — Нам надо прояснить кое—какие вопросы.

— Всех вас? — Скирата выглядел озадаченным. — Звучит грозно. Собираетесь устроить мне внушение?

— Да.

— Слушай, да запишусь я чинить ногу. Обещаю. На следующей неделе.

Ордо открыл деку и просмотрел календарь, отмечая коды медцентров. Мереель уже зарезервировал время у хирурга.

— Не нужно, Буир'ика. Сделано.

Скирата был сам не свой. Новости от ставшей ему чужой семьи серьезно его расстроили. Ордо подумал что это неправильно — когда его собственные сыновья отвергли его, и все же ждут, что он примчится, если что—то пойдет не так; они были взрослыми людьми, достаточно взрослыми, чтобы иметь собственных внуков. Но все же неприятности были у его дочери. А она не объявляла его дар'буиром. И ради Скираты Ордо был готов придерживаться в отношении нее презумпции невиновности… держа одну руку на бластере — на случай, если она окажется проблемой, которая вовсе не нужна его обожаемому отцу.

«Я завидую? Я беспокоюсь, потому что он наш отец, наш буир, и мы не хотим чтобы нам мешали чужаки?»

Это были мысли не в духе Мэндо, и Ордо прогнал их. Еще один напряженный момент, заставивший его гадать — кем же он действительно был.

— Не надо быть джедаем, чтобы почувствовать что что—то происходит. — сказал Скирата. — И у меня есть сообщение от «Омеги».

— Они в порядке. Я проверял.

— Да, знаю. Но Дарман говорит, что они столкнулись с солдатами, которые, похоже, не знают «Водэ Ан».

На фоне галактической войны это было меньше чем ничего. На фоне того, что «Нулевые» узнали на Камино: грядущий конец производства клонов, комплексах основанных на самом Корусканте, и данные Бесани о программе клонирования на Центаксе—2 — это было важным; это значило что существует новая базовая программа обучения. Айвховы поживы были предельно консервативны. А песня была частью пакета быстрого обучения, который вкладывал в юных клонов гордость и стремление служить Республике.

— Первые из центаксианского выпуска? — поинтересовался Ордо. — Потому что мы не заметили никакого реального увеличения в численности солдат. Поверь мне, Кэл'буир я отслеживаю это очень внимательно.

— Их должны проверить в бою, не так ли? Или, возможно, новым клонам хотят дать возможность ассимилироваться. Но если они не обучались в Типоке, а Камино не поставляла Центаксу эмбрионы, то даты, которые Бесани нашла по поставкам клон—материалов на Центакс, означают что мы имеем солдат, полностью выращенных за год или меньше того.

Был только один известный Ордо способ проделать такое.

— Клонирование Спаарти.

— «Арканиан Микро»?

— Не думаю, что даже они могут преодолеть годовой барьер. Они должны были поступить от «Созданий Спаарти» на Картао. Или же Палпатин раздобыл кого—то из бывших клономастеров Спаарти, что более вероятно.

— А еще где—то на Корусканте у него есть каминоанцы. — заметил Скирата. — Этот парень неплохой вербовщик.

Ордо не требовалось сверяться с декой. Его эйдетическая память воскресила весь отчет, прочитанный почти за два года до разрушения сепаратистами фабрики Спаарти на Картао.

— Думаю он подобрал нескольких ученых после атаки на Картао, Кэл'буир.

— Значит, клоны Спаарти. Как ты думаешь, будет от них прок, если их выпекают за год?

Ордо было неприятно слышать что про этих людей — людей, во многом точно таких же как он — говорят в таком духе. Даже в шутку. И даже Скирата.

— Вопрос не только в процессе. — ответил он. — Вопрос еще и в генетическом материале, из которого они созданы. Каминоанцы были недовольны результатами вторичного клонирования, потому они и держали рядом Фетта.

— Надо бы серьезно покопаться…

— Зачем? Все, что нам нужно — следить за тем, когда Канцлер планирует их вывести на поле. Это и будет нам знаком исчезнуть.

— Я не собираюсь просить Бесани снова рисковать собой, сынок.

— Я знаю.

Фраза тяжело повисла между ними на секунду—другую. Потом люк открылся и Ком'рк просунул голову в отсек.

— Так, значит по мне никто не скучал. — заявил он. — Меня не было год, но никто не испек пирога…

— Ком'ика… — Скирата поднялся и обнял его под скрежет бронепластин. Ордо ждал своей очереди. — Давай, снимай это ведро, и дай на тебя взглянуть… шаб, сынок, как ты отощал…

Ком'рк пожал плечами, пристегивая шлем на пояс. Лицо у него выглядело осунувшимся. Ордо воспользовался моментом и пододвинулся чтобы облапить брата. Потом появились остальные «Нулевые», и в техническом отсеке внезапно стало очень людно. Точь—в—точь, как в старые времена — вся семерка вместе, готовая принять чей угодно вызов.

— Я за ним присматривал, Кэл'буир. — заявил Джайнг. — Должен же, наконец, кто—то держать его подальше от Мерееля и его дикого разврата,

Прудии дружелюбно толкнул Ордо в спину.

— Теперь очередь Орд'ики разведывать Внешнее Кольцо.

Так оно и было. Ордо не хотел оставлять Скирату, если он мог ему помочь, но Ордо помнил, что он и так провел больше времени на базе, чем любой из «Нулевых». У Кэл'буира не было любимчиков.

— Тогда свои черновики я спихну тебе.

Мереель стянул шлем и ухмыльнулся.

— Пойдет; и я смогу подсматривать за агентом Веннен, пока тебя не будет.

Остальные рассмеялись. Ордо ощетинился.

— Вод'иказе, мы тут чтобы объявить Кэл'буиру акт неповиновения. Не забыли?

— Думаю, нам надо заказать в кают—компании обед, и отпраздновать то, что мы все еще живы. — хмыкнул Скирата. — После того, как все выскажете.

— Тогда мы все сделаем быстро. — ответил Прудии. — Во—первых ты покажешься хирургу и починишь, наконец, эту лодыжку, и без стонов, как это было до сих пор. Во—вторых, мы найдем твою дочь, но в случае, если твой неблагодарный потомок попытается сесть тебе на шею, решив что ты теперь разбогател, мы отрежем ему…

Скирата огорченно взглянул на него и этого хватило чтобы Прудии замолк на полуслове.

— Ты ничего им не должен, Кэл'буир.

— Он мой сын, ад'ика.

— Он отказался от тебя. Твоя жена не позволила тебе растить своих детей как Мэндо, но твои кредитки они приняли с удовольствием, разве не так? Забавно, что они объявили тебя дар'буиром. Это единственный обычай Мэндо, который они исполнили.

Ордо увидел, как краска сошла с лица Скираты. Этот вопрос он таки и не посмел ему задать, потому что была лишь одна причина, по которой сыновья Скираты, повернувшиеся спиной к их мандалорианскому наследию, могли воспользоваться древним законом, чтобы отвергнуть их отца; они знали что это будет ранить его. Они знали, как это было для него важно.

— Как бы они ни обошлись со мной, — тихо проговорил Скирата, — они не перестанут быть моими детьми. А теперь, почему бы нам не перекусить? А вы, тем временем, все расскажете как дела. Джайнг, как идет сбор средств?

Джайнг вышел в люк вслед за Скиратой.

— Полным ходом, и начинают поступать доходы от инвестиций.

— Отличная работа, сынок. А как у тебя, Ком'рк?

— Гривус все еще ошивается на Утапау, Кэл'буир, и ему нанесли визиты интересные союзники, про которых мы не знали. Регент Гариса, если начистоту.

— А я думал, что он был в республиканском лагере…

Ком'рк передал Скирате чип с данными.

— Подкинешь Зею крошек — тут переговоры между этими двумя. Естественно, без привязки к местности. Мы не хотим, чтобы Винду или Кеноби вломились туда и все разнесли, прежде чем мы выдоим ситуацию досуха. — Он понизил голос. , А Гривус продолжает спрашивать Дуку что случилось с теми бесчисленными дроидами, которые он обещал доброму старому другу. Я думаю, его надули.

— Скажу то же самое. — заметил Скирата. — Кругом пропаганда. Кругом осик.

— Может, мне тогда переменить обстановку? Там становится скучновато.

Мереель поднял бровь.

— Тебе надо научиться самому находить себе развлечения, нер вод…

«Нулевые» смеялись всю дорогу до кают—компании. Они влетели в нее, заняли столик, и Скирата заказал дроиду—стюарду нерфьи стейки на всех. Кают—компания обычно была зарезервирована для офицеров—неклонов, но никто из тех, кто в ней был, благоразумно не стал отпускать замечания по поводу наплыва ЭРК—пехотинцев, и не стал замечать присутствия двух сержантов — даже если они и узнали сержантов в Скирате и А'дене. Они знали, как работают ЭРКи, и что самое лучшее — не связываться с ними.

Еда была празднеством — таким же редким, как и встречи, и «Нулевые» заказали даже несколько бокалов чандриллианского вина.

— Я должен был это сделать много лет назад, ад'ике. — Скирата поднял свой бокал. — Ни кир'тайл гай са'ад — Мереель, Джайнг, Ком'рк, А'ден, Прудии. Вот. Это официально и законно. Вы мои сыновья и наследники.

— А мы тебя не разорим? — пробормотал Джайнг.

— Не с теми суммами, которые ты снимаешь, нер вод. — заметил Мереель, поднимая свой бокал в ответ. — Спасибо, Буир'ика. Это честь.

По крайней мере один повод ощущать себя виноватым свалился с плеч Ордо. Он больше не был единственным «Нулевым», официально усыновленным Скиратой. Это была формальность, не более, но Ордо не хотел, чтобы его выделяли как фаворита. Он и так чувствовал, что жизнь у него была куда спокойней, чем у его братьев. Они продолжали разговаривать — ничего важного, пока не надеты вновь шлемы с защищенными линками — когда Ордо заметил пару лейтенантов—дворняжек, не—клонов, в темно—серых униформах, с легким интересом глядевших мимо него в сторону коридора.

Ордо обернулся. Его взгляд остановился на юнце—энсине, который стоял позади него, возмущенно уставившись на «Нулевых».

— Клон! — выплюнул энсин. — Что это значит?

«Клон».

Это было не лучшим началом.

Мереель криво улыбнулся.

— Орд'ика, запомни — кишки наружу не выпускать. Тут, все—таки, люди едят.

Но Ордо не мог свести все к шутке. Это не только было тяжелым оскорблением, это было еще и испытанием: если он позволит этому выскочке отнестись к нему непочтительно — он поощрит его издеваться над всеми клонами.

Тут требовался урок.

— Энсин. — сказал он медленно. — Я не «клон». Я — «капитан». — Он многозначительно постучал пальцем по своему алому наплечнику. — Капитан Ордо, ЭРК эн—один—один, Бригада Специальных Операций, Великая Армия Республики. И ты обратишься ко мне должным образом.

Кают—компания затихла. Энсин связался с ЭРК—пехотинцем. Он напрашивался на то, чтобы ему в руки вручили его же шебс. Ордо без всякой телепатии мог почувствовать ожидания публики.

— Ты не можешь так со мной говорить. — заявил энсин. — Ты клон…

Ордо поднялся и, заложив большие пальцы за пояс, неторопливо подошел к нему, остановившись почти что лицом к лицу с ним. Было трудно сдержаться и не закрыть вопрос, просто врезав нахальному щенку. Ему страшно хотелось этого. И он заметил значок «КОМЗАР» возле нашивки энсина. Штатный идеолог, вот как? Комитет по защите Республики, тот который опирается на маленьких дурачков, которые хотят твердого правления — но чтобы это касалось других, а не их самих.

— И горжусь быть им. — процедил Ордо, ощущая как сдавливает горло и ускоряется пульс. — Создан, чтобы быть лучшим. И глядя на тебя, я вижу — почему Республике пришлось покупать настоящий флот. У тебя какие—то проблемы?

— В кают—компанию не допускаются унтера. — Энсин не отступил, так что у него было духа больше чем у многих. — Только для офицеров…

— Процитируй ему уставы, Орд'ика. — рассмеялся Прудии. — Главу и раздел. Глядишь, он и выучит.

Но энсин уже закусил удила. Он ткнул пальцем в направлении Скираты.

— И то же касается сторонних нанятых лиц, вроде этого наемника…

До этого мгновения Ордо балансировал на тонкой грани между тем забавляться ли ему ситуацией, или оскорбляться. Он хорошо знал свои манеры и, порой, взрывной характер. Поговаривали, что все «Нулевые» психи, испорченные чрезмерным манипулированием с генами, и Ордо знал, что его реакции не такие, как у обычных социализированных человеческих существ. Но у него в списке были заботы поважнее, чем удовлетворять желание этого энсина видеть кают—компанию свободной от сержантов и Ордо позволил чувствам взять верх. Чувства были самыми злобными.

— Устав ВАР, пять—шесть—один—один, раздел «А» — офицер может приглашать гостей в кают—компанию. — отчеканил Ордо. — И ты извинишься перед сержантом Скиратой немедленно.

— Я извиняться не собираюсь. И я тебя под трибунал отправлю.

Ордо не отвечал ни перед кем, кроме Скираты. Этот мелкий червяк должен извиниться. Это вопрос чести — и чести не только его.

— В самом деле? Трибунал? Пожалуйста. — Он опустил голову в резком, отлично отработанном тычке и треск кости — не его — разорвал тишину в кают—компании. Энсин шлепнулся навзничь с удивленным вскриком, и зажимая руками нос.

Крови было много.

— Я выдвигаю против вас обвинение. — холодно произнес Ордо, вытаскивая белоснежный платок и вытирая лоб. Без шлема это всегда было больнее, чем он ожидал. — В инсубординации. Ваше имя?

Энсин был потрясен — во многих смыслах слова.

— Лу… Лузготи.

— А теперь, энсин Лузготи, вы скажете волшебные слова. — Он сгреб щенка за воротник, вздернул его на ноги и поставил его перед Кэл'буиром. — Извинитесь перед сержантом Скиратой.

Энсин взглянул по сторонам, может быть — подсчитывая шансы вырваться у Ордо, может — высматривая офицеров более высокого ранга, которые вступились бы за него. Никто не двинулся с места. Ордо усилил хватку.

— Я извиняюсь. — наконец, выдавил энсин. — Сержант.

Скирата поднял бокал.

— Извинения приняты, сынок. А теперь узен'йе, пока мои мальчики и вправду не вышли из себя.

Энсин Лузготи исчез под негромкие аплодисменты из угла кают—компании. Он явно не был популярен. Дроид—стюард подкатился к столику с кувшином эля, который Скирата не заказывал.

— Весьма впечатляюще, капитан. — Коммандер, сидевший за столиком неподалеку, кивнул, признавая, что выпивку заказал он. — Я сам давно хотел это сделать.

Теперь энсин дважды подумает, стоит ли обходиться с клонами, как с грязью. Но то же самое будут делать и более вежливые офицеры, бывшие здесь. У насилия есть свое место в процессе обучения.

— К'ойаси. — произнес Скирата. — За нас.

Это было многозначительное слово, к'ойаси; это была команда, которая значила «останься в живых». Но также это был и тост, и пожелание счастливо добраться домой, или же остаться здесь. Выживание и стремление взять все, что можно из каждого прожитого дня — вот что лежало в основе мандалорианского языка.

— К'ойаси. — сказал А'ден. — Ойа мэндо.

Ордо, не слишком любивший алкоголь, смотрел в свой бокал и гадал, на что была бы похожа армия Республики, если бы ее пришлось целиком набирать из не—клонов. Кто бы ни заказал армию клонов — он был отличным провидцем.

Но, как сказал когда—то Фай, тот же провидец мог организовать и всю войну целиком, и тщательно спланированная война, которой нужен был только повод для начала, вовсе не была чем—то новым для галактики

И все равно — важно точно выяснить, кто мог планировать так хорошо и так далеко.

* * *

«Спаситель», ангарная палуба, два часа спустя.

В ожидании транспорта Скирата нашел на ангарной палубе тихий уголок, и долго смотрел на комлинк в руке, прежде чем набрать код Тора.

Ему потребовалось три дня, чтобы подобрать слова. Подхваченный волной беспокойства, он собирался связаться со ставшим чужим сыном сразу же и выяснить, что же случилось с его дочерью… но утекло слишком много воды, и мальчик был незнакомцем.

Мальчик.

Тору сейчас было тридцать девять. Может быть у него даже были внуки. Это было возможно, если бы он был мандалорианином и женился очень молодым, как делали мэндо'аде; но его мать не позволила бы этого. Илиппи думала что бескар'гам треснул, когда она выходила за Скирату, но его долгие отлучки по контрактам начали надоедать ей, сидевшей с тремя маленькими детьми; а потом она натолкнулась на высокую стену культурных различий — Тору исполнялось восемь лет, и Скирата хотел сделать, как делали все отцы—Мэндо: взять своего сына на пять лет учиться и сражаться вместе с собой.

Скирата живо вспомнил Илиппи, пятилетнюю Руусаан и шестилетнего Иджаата, плачущих и цеплявшихся за ее ноги, пока Илиппи кричала что ее малютка не отправится на войну. Начиная с этого скандала — ей не стоило так кричать, не на виду у детей — их брак быстро покатился под гору. В следующий раз, когда он появился домой на отпуск, дети были у ее родителей на Кореллии, а она сказала ему что требует развода.

Это заняло полминуты, в стиле Мэндо — короткая клятва для женитьбы, и еще короче — для расставания. Скирата отдал ей все сбережения и ушел на очередную войну.

«Каждый кредит. Каждый кредит, который не был мне совершенно необходим, чтобы выжить, до того дня, как я отправился на Камино. Потом — я умер и исчез.»

Он ожидал, что Тор ответит ему только по аудиоканалу комлинка. Он не знал как называть его. Сынок? Обычно он звал молодых людей сынками. Но в данном случае — это уже не было привычкой…

— Скирата на связи. — сказал голос. — Почему—то он ожидал, что Тор откажется от его фамилии, и это поразило его так, что он ненадолго онемел, услышав его.

— Это я… Кэл Скирата.

— Я… я не думал что ты откликнешься.

Скирата повел разговор так, как он говорил бы с Зеем, и отказался от порыва выспрашивать их о подробностях жизни. Они решили не быть его сыновьями, и попытка лезть им в душу ничего хорошего не принесет. Спокойная отстраненность — лучший вариант поведения.

— Ты использовал термин «пропала». Иджаат в порядке?

— У него все нормально.

— Расскажи мне про Руусаан.

— Мы потеряли с ней связь, несколько месяцев назад.

— И лишь теперь начали искать?

— Мы… разошлись со временем.

Взрослый Тор был чужаком; Тор, с которым общался Скирата, вырос и изменился много лет назад. Даже в его голосе не было ничего знакомого. Желая увидеть, каким вырос его мальчик, Скирата помедлил, задержав палец над клавишей голосвязи, и наконец уступил тридцатидвухлетнему любопытству.

Ожившая голограмма подрагивала, была синеватой и нереальной. Тор был темноволосым, коренастым и неплохо одетым — и это всё, что мог сказать Скирата. Голограммы низкого разрешения паршиво передавали детали.

И Тор мог увидеть его и то, что было за ним.

— Где ты? — спросил он. — И кто… ого, да это республиканская армия.

— Они клон—солдаты. — ответил Скирата. — И тоже — мои мальчики. Я на фронте.

— Как всегда…

Тор находился на нейтральной Кореллии, если сигнал его комма был настоящим — разумеется, так оно и было — и с войной он наверняка сталкивался только в бюллетенях ГНР. Как он мог хотя бы понять своего отца?

— Тор, расскажи мне всё, что случилось с Руусаан. Мне нужны все данные, которые ты можешь предоставить.

— Да, мы понимаем, что тебе нужно всё, чтобы ее найти.

— Когда, где и как? — как я могу говорить с ребенком, которого растил, так, словно он клиент? — Мне нужны подробности.

Последнее, что нам известно — она жила на Дралле. Мы видели ее не чаще чем раз в год, но забеспокоились, когда ее комм—код перестал действовать. Ее квартира оказалась пустой и никаких следов ее не было.

— Вы проверяли ее банковский счет?

— Зачем?

— Активность. Снимают с него деньги или же им не пользуются.

— Нет. У меня нет никакого доступа. Мы были не настолько близки.

«Я бы вырастил тебя более сообразительным, сынок. И мы были бы близки.»

— На что она жила?

— Она меняла занятия. Охрана… бармен… теперь, как она говорила, немножко курьерской работы.

«Только бы она не подалась в наемники. А меня не было рядом, чтобы научить ее выживать.»

— Ты сообщал о ее пропаже кореллианским копам?

— Они сказали что она взрослая, свободна делать, что ей угодно, и мы должны предоставить веские свидетельства преступления, чтобы они взялись за дело.

— Ладно. Мне нужен ее номер гражданского идентификатора и свежий голоснимок. — Дату рождения я помню. Она моя девочка. И она все еще моя дочь. — Я сделаю остальное.

— Я знаю что это дорого тебе обойдется, и мы можем оплатить…

— Нет. Спасибо.

— Ты выглядишь… так, словно у тебя тяжелые времена… отец.

Итак, теперь Скирата снова «отец».

Это ранило. Периферийным зрением он заметил переговаривающихся Мерееля и Ордо. Они считали, что просто присматривают за ним, но он отлично понимал, что они готовятся собирать осколки. Примет ли он обратно Тора и Иджаата? Променяет ли он любого из сыновей—клонов на тех, в ком есть его гены?

«Никогда. Это плохо? Благородно? Это можно понять? Я все еще не знаю. Это просто…»

«…просто есть.»

— Я нормально справляюсь. — ответил Скирата, сражаясь со смесью из памятного горя и досады на то, что он не знает того, кто теперь смотрел на него. —

«Я не хотел уходить. Я не ушел бы. Я посылал вам каждую кредитку, которую я добывал.»

— Передай мне данные, и я найду ее. Это моя работа.

Тор, похоже, колебался, желая что—то сказать. Его волнение было очевидно.

— Я только хочу, чтобы ты знал — нам жаль. Дело было в маме, вот и все. Мы хотели лишь, чтобы ты был с нами, когда она умерла.

Скирата бросил попытки разобраться в путанице эмоций. Он видел, как к нему направляются алые с белым размытые силуэты, но не стал оборачивался.

— Теперь нет смысла это ворошить. Мы сделали то, что сделали, сынок, по причинам, которые тогда все мы считали важными.

«Сынок. Все же вырвалось.»

Ордо, со шлемом под мышкой намеренно вошел в радиус захвата головидео, и положил ладонь на руку Скираты. Жест откровенно означал «руки прочь от моего отца».

— Буир, генерал Тур—Мукан хочет поговорить с вами. — Ордо говорил в повышенных тонах, и, может быть, Скирате это почудилось — но он сделал ударение на слове «буир».

— Она скоро вылетает.

Это разрушило магию момента.

— Надо идти, Тор. — сказал Скирата. — Перешли данные мне, как можно быстрее.

— Буир? — переспросил Тор. — Он назвал тебя отцом…

«И как тебе представлять своего отрекшегося сына его усыновленным сводным братьям?»

Скирата решил что он не будет и пытаться.

— Тор, это один из моих сыновей. Капитан Ордо Скирата. Вот что, передай Иджаату… скажи чтобы он не волновался, и что все будет в порядке.

Скирата резко оборвал связь и взглянул на Ордо. «Нулевому» удавалось одновременно выглядеть чуть осуждающе и виновато.

— Прости, Кэл'буир.

— А, ладно, сынок, я все равно не знал, как закончить разговор. — ответил Скирата. — Тебе это не пришлось по душе, верно?

— Непохоже на счастливое воссоединение.

— Я даже не уверен, что Руу'с пропала. Просто они не знают где она. — Скирата решил не строить версий, пока он не сможет вскрыть банковский счет Руусаан и посмотреть — активен ли он. — Судя по сказанному, ей не сидится на месте.

— Я хочу сказать, — мрачно заметил Ордо, — что сыновья тебя расстроили.

— Ты так думаешь?

— Но если ты хочешь помириться с ними, мы сделаем все, что ты хочешь, чтобы… все прошло нормально.

Когда Ордо был ребенком, он никогда не выказывал ни малейшего признака ревности. Каждый из «Нулевых» — в своей удивительной клонской манере — отчаянно беспокоился о том, чтобы не иметь преимущества перед братьями; это был способ избегать конфликтов внутри искуcственно созданного, замкнутого социума клонов в Типоке. Но «Нулевые» также были изменены, чтобы максимально развить в типичном для Конкорд Давна геноме Фетта потенциал беззаветной верности. Жестокое детство «Нулевых», до того как Скирата спас их, заставило этот потенциал проявить себя в полной мере, и если ты нравишься «Нулевому» — он умрет за тебя. Если же нет — самое лучшее это бежать от него без оглядки. Середины они не признавали.

— Они никогда не займут твоего места, сынок. — Скирата пожал его руку. — И я бы хотел сказать ему узен'йе, но я должен быть выше этого, потому что у отцовской ответственности срока давности не существует. Я мог бы попробовать остаться рядом, не просто присылать кредитки…

Ордо — выпрямившийся по стойке смирно, заложивший большие пальцы за пояс — чуть наклонил голову.

— Они высосали тебя досуха, и в конце концов от тебя отказались, а ты все еще любишь их. Не так ли?

— Не знаю, Орд'ика. — Скирата заметил Этейн, полным ходом мчавшуюся им наперерез. На ее поясе висели два световых меча, а здоровенная контузионная винтовка за спиной придавала ей совсем уж миниатюрный вид. — Но если бы они этого не сделали, мне не пришлось бы принимать предложение Джанго учить клонов, а значит, я никогда бы не встретился с тобой.

Ордо чуть—чуть поник.

— И нас бы отправили на эвтаназию, потому что больше никто не посчитал, что наши жизни стоит сохранить. Если речь о причудливой натуре судьбы — то я согласен с аргументом, но это не отменяет того, что с тобой случилось.

— Что ж… если хочешь чтобы что—то блестело — это надо хорошенько отполировать. — Скирата хотел бы знать, что же на самом деле сделал бы Джанго, если бы Скирата не оказался рядом, чтобы остановить Орун Ва и не дать ликвидировать «Нулевых». Джанго был суров на словах… да и в жизни… но его грубое обхождение не распространялось на детей, каким бы жестким это ни выглядело со стороны. — Джанго мог быть эгоистичным чакааром, но не надо верить болтовне, что Боба был не более чем его учеником. Он хотел сына, в этом сомнений быть не может. Он знал, что такое — быть ребенком, которого ожидает смерть, так что я подозреваю — он бы выдал айвховой поживе хороший ков'нин, и послал его подальше.

«Жаль что ты не побеспокоился за остальных клонированных от тебя парней, Джанг'ика, впрочем, подозреваю, что у тебя не так уж много оставалось жалости после всего что с тобой было.»

Этейн быстрым шагом подошла к ним и заглянула Скирате в лицо.

— Что случилось? — спросила она. — И что такое ков'нин?

— Удар головой. — ответил Ордо. — Келдабский поцелуй.

Этейн сосредоточенно нахмурилась. Скирата подозревал, что она заучивает каждое слово на Мэндо'а, которое слышит, стараясь стать хорошей мандалорианской женой.

— Кэл, от вас обоих, как от сигнального огня, так и пышет беспокойством. Я могу помочь?

— Семейные споры. — ответил он. — А твой джедайский радар отлично работает.

— Да уж, споры. — заговорщически сказал Ордо, потом пожал, прощаясь, Скирате предплечье. — Рет, Кэл'буир.

Погрузочные дроиды и репульсорные тележки начали заполнять палубу, перемещая паллеты с продуктами, запасными частями и энергоячейками со складов на челнок снабжения. «Спаситель» был тяжеловооруженным складом.

Пути Этейн и Скираты скоро должны были разойтись вновь.

— Что—нибудь передать команде «Вешок»? — спросила она. — Я загляну к ним.

Скирата вытащил пакет засахаренных фруктов бофа и отдал ей.

— Скажи, чтобы не забывали чистить зубы перед сном.

— Ты по ним скучаешь.

— Угу. — Скирата гадал — что же чувствует Этейн, так часто расставаясь со своим сыном. — На случай, если тебе еще интересно — я просто говорил с одним из своих биологических сыновей, в первый раз с тех пор, как он от меня отказался. Это никогда не бывает легко.

— Дело в твоей дочери, верно?

— Она, вероятно, ввязалась в какое—то приключение, но я ее все равно разыщу — на всякий случай.

— Я не могу точно сказать — ревнует Ордо или он испуган… но он очень расстроен.

— Ему не о чем волноваться. Эти парни — моя душа, и он это знает.

— Кэл, давай я скажу прямо. Я видела суммы. Ты все еще финансово поддерживал своих детей, когда им стукнуло по тридцать. Это не мое дело, но я считаю, что ты с лихвой выплатил свой долг перед ними. — Серьезное личико Этейн было усыпано веснушками. Иногда Скирате было трудно связать меж собой ее дюрастиловую волю и этот, кажущийся хрупким, облик. — То, как ты сперва описал мне их отречение, заставило меня думать, что они все еще были детьми, а не взрослыми мужчинами. И ты не ушел. Тебя выбросили.

— Такое уж на мне суровое заклятие Мэндо. Не мог удержаться.

— Я хочу сказать, что тебе не за что чувствовать вину. В этом я согласна с Ордо. И быть у них на побегушках — плохая услуга.

Где—то в голове Скираты было небольшое местечко, где он был согласен с тем что это правда. Но остальная часть считала, что он их подвел. Этейн угадала. И, как и Ордо, она хотела защитить его.

— А ты как?

— Я собираюсь рассказать Дарману про Кэда, когда он вернется с Хаурджаба.

— Хорошо

— И я собираюсь покинуть Орден Джедай. — Скирата сдержал реакцию. Впрочем она все равно бы ее почувствовала. — Сейчас?

— Нет, но я буду знать когда придет время. Моя работа еще не закончена.

Кто—то окликнул ее. Молодой лейтенант — не клон, обычный человек, стоявший одной ногой на комингсе небольшого бронированного челнока.

— Генерал? Предполетный контроль закончен, мэм. Ждем вас.

Этейн усмехнулась Скирате.

— Присмотрю чтобы ребята из «Вешока» почистили зубы. Да пребудет с тобой Сила, Кэл'буир.

Она ушла. Выглядела она все также — как приложение к своей контузионке. Он знал очень мало джедаев, у которых был вкус к оружию обычных солдат. И на сегодняшний день все они оказались в его пестрой банде.

«Кэл'буир. Она назвала меня Кэл'буиром.»

Скирата посмотрел на дисплей комлинка, ожидая данные от Тора и задумался — как назовет его Руусаан, когда он ее найдет.

Глава 6

«Как джедая — меня учили защищать жизнь. Я вел этих клонов — нет, этих людей — на смерть. Они были живыми, мыслящими существами. То, о чем меня просят — прямо противоположно всему, чему меня учили, как джедая.»

Мастер К'Крухк, в добровольной ссылке на Рууле, объясняя Мэйсу Винду почему он решил не быть больше генералом. Незадолго до того, как он вернулся в Орден, чтобы сражаться вновь.

Передовая оперативная база Хадде, Хаурджаб, полтора месяца спустя.

— Что случилось, генерал — мы наконец—то нашли что—то, что можно спереть с этой планеты?

Этейн вздохнула про себя. Это не относилось к Скорчу. Он знал, что из всех генералов Этейн меньше всего любит формальности, и не вздумает приказать коммандос заткнуться. Он покачал головой при виде размеров базы на Хаурджабе, которая уже выросла до размеров небольшого города и задумался — почему присутствие ВАР здесь становится лишь все больше. Этот каменный шарик не стоил таких усилий. Если местным хочется убивать друг друга — Скорч не видел причины, чтобы вставать у них на пути. Вся планета может переметнуться к сепаратистам — все равно никто не заметит никакой разницы.

— Не наше дело спрашивать — почему, нер вод. — заметил Сев. — Мы рождены, чтобы радоваться своей судьбе… ну и все прочее дерьмо.

— Шабла осик. — проворчал Скорч. — Напомни чтобы я врезал тому тупому гражданскому, который это скажет.

Скорч не думал, что когда—нибудь он окажется на расстоянии удара от гражданского, который вообще что—то знает про коммандос, и вздумает что—то сказать — но пару секунд помечтать было не вредно. Босс и Сев ушли в направлении столовой, а Фиксер ходил вокруг как маленькое черное облако разочарования. Он изучал новое снаряжение.

— Да, нам бы давно стоило вернуть на водительское место гражданское правительство, и вывести отсюда солдат. — сказала Этейн. — Но, похоже, тут это не сработает. Ладно, пока затишье — поищи себе чего—нибудь поесть.

Она умчалась в направлении офиса командующего базой. Меньше чем через минуту раздалось далекое, но давящее на уши «буууух», и все здание содрогнулось. Скорч рефлекторно присел, когда с потолочных балок посыпался мусор.

— Ложись… — с напускной скукой протянул голос какого—то клона, и все вокруг засмеялись.

— Не торопясь, угу… — Фиксер вскрыл снарядный ящик перчаточным виброклинком и порылся в содержимом. — Рядовой курорт. — Он неодобрительно хмыкнул. — Раскисли вы тут, вот что.

— Что такое? — спросил Скорч, размышляя о следующем обеде. В этой игре ты хватаешь то, что можешь ухватить, как только выпадает возможность, и набираешь этого столько, сколько сможешь. Все что угодно — еда, сон, вода, веселье. Вокруг сновало множество солдат—клонов и на парочке он заметил незнакомые отрядные эмблемы. Скорч не любил неизвестного. Он сделал заметку на память поинтересоваться этим позже. — Хочешь вступить в Объединенный Галактический Союз по сносу зданий?

Фиксер, презрительно фыркнув, оглядел новый мерр—сонновский вышибной заряд.

— С этим даже виквай сможет работать.

— Отличная идея, просто гениальная. Тебе стоит предложить это «Мерр—Сонну» как рекламный слоган. — Скорч присоединил к своей диси направляющую, и насадил на нее заряд, отобрав его у Фиксера. Пара солдат беспокойно посмотрела на них. Делать это в помещении было не очень умно. Заряд предназначался для вышибания дверей с безопасного (для того, кто вышибал) расстояния. — А лично я, не задумываясь, обменяю профессиональную исключительность на отсутствие проблем.

Фиксер протянул руку за гранатой. Скорч вернул ее, и солдаты явно вздохнули с облегчением.

— Я думал, что ты у нас мастер.

— Я мастер. Мне просто не нравится ловить кучу бластерных зарядов, когда я стучу в дверь, вот и все.

Фиксер сунул пару гранат в поясной карман. Потом они вдвоем направились на запах кипящего масла и горячей подливы — сняв шлемы, чтобы воздушные фильтры не мешали вдыхать соблазнительные ароматы полной грудью. Белые доспехи разной степени чистоты — от снежно—белых до заляпанных грязью — заполняли столовую сплошным морем, среди которого выделялся маленький скалистый остров из матово—черного тяжелого снаряжения «Катарн МК3». Этейн примостилась за столом и о чем—то говорила с командой «Омега».

— Я думал, она пошла на встречу с командующим. — заметил Фиксер

Скорч огляделся, высматривая проблески алого и оранжевого — цвета Сева и Найнера. Те стояли в очереди, загружая свои подносы у дроида, который по мнению Сева слишком придирчиво отмерял порции. Голос Сева перекрыл бормотание и гул разговоров в столовой:

— Мне нужно больше белка. Иначе у меня трясутся руки и я начинаю палить по жестянкам. Просто так, чтоб не замечать голода.»

— Похоже она решила изменить маршрут.

Скорч решил поддержать разговор.

— Ну а она вряд ли могла пройти мимо Дармана, верно?

— Это добром не кончится. — заметил Фиксер.

— Не каркай.

— Серьезно. Это неправильно. Клоны не должны крутить романы с офицерами. Тем более, с офицерами—джедаями.

— Это чтобы мы не думали о своем положении? А то забудем свое место, забудем что должны сдохнуть тихо и мирно, чтобы не пугать шпаков?

Скорч, ты слишком долго болтал с Фаем и этими «Нулевыми» дингбатами.

— А ты теперь уже повидал среднего галактического гражданина. На Камино мы ничего такого еще не видели. Если есть на свете кто—то достойнейший, то это мы, не они.

Фиксер просто уставился на него. Это было самая опасная мысль, которую когда—либо высказывал Скорч. Но он не собирался чувствовать себя чем—то меньшим, чем обычный человек, лишь потому что он был выращен в инкубаторе, а не рожден. Обычных людей повидал уже множество, и они его не впечатлили.

Он был лучшим из лучших. Он заслуживал того же уважения, что и остальные, если не больше.

— Ты завидуешь Дарману. — наконец, проговорил Фиксер.

— Она не в моем вкусе. — Скорч почувствовал беспричинную злость. — Но если ты про зависть к тому, что у него хватило духа жить так, как хочет он, а не как ему сказали — то да. Завидую.

— Ди'кут. — пробурчал Фиксер.

Порой — а если честно, то очень часто — у Скорча не было другого занятия кроме как ждать, и ему волей—неволей приходилось убивать время размышлениями. Он часто думал о новоявленном внуке Скираты. Клоны сплетничали, как и все существа в галактике.

— Ты не думал, что этот ребенок от клона? — наконец проговорил Скорч.

— Какой ребенок? — Фиксер направился к меню, вывешенному возле кухонного отдела; выбор там был богатый. Солдаты расступились дав ему пройти. — Что это с тобой сегодня?

— Ребенок, которого Скирата приносил в казармы, когда Зея не было. Его внук.

— А, тот сверток. Угу. А что это ты вспомнил?

— Это довольно странно — передать своего ребенка Мэндо, который сражается на войне. Я к чему — как же плохо должно быть дома, если со Скиратой ребенку безопаснее?

— И почему это значит что ребенок от клона? Может, семейка Скираты живет в шебсовом тупике галактики, и у него будет больше перспектив, даже если старый шабуир начнет прыгать с ним по минному полю.

— Корсканту. Это не совсем минное поле.

Скорч припомнил вьющиеся темные волосы и темные глаза младенца. Было в нем что—то… что—то знакомое. Ребенок запросто мог сойти за одного из клонов—детей на Камино, тех задумчивых и серьезных мальчиков, которые когда—то засматривались в столовой на старших клонов, вроде Скорча.

«Таким, совсем недавно, был и я.»

Скорч видел в их глазах себя: отчаянно жаждущего чего—то, чего не мог еще выразить, чувствующего себя в безопасности только среди своих братьев по выпуску.

Напуганного. Напуганного всем.

— Я, пожалуй, возьму тушеную нерфятину. — проговорил Фиксер, таким тоном, словно он был ресторанным критиком. Скорч не мог припомнить случая, чтобы Фиксер выражал бурный восторг, даже когда они были детьми. — А ты, Скорч?

— Хм… где тут порции побольше. Лапшу чака.

Присматривать за ребенком от клона было как раз тем, что сделал бы Скирата. Он мог быть убийцей, выколачивателем долгов, мог заниматься множеством прочих жестоких и беспощадных ремесел, но своих ребят он любил слепо и беззаветно. Если бы кто—то из них улучил время, чтобы заделать ребенка, он принял бы этого ребенка как собственного…

— Что если это ребенок от «Омеги»? — спросил Скорч.

Фиксер медленно повернул голову. Ему пришлось разворачиваться еще и корпусом, потому что наспинный модуль выдавался слишком высоко, чтобы смотреть через плечо.

— Что ты несешь? Заканчивай.

— Я говорю — что, если отец ребенка, кто—то из команды «Омега»? — Скорч постарался понизить голос. — Они его любимчики.

— Опять слитого хладагента напился?

— Ладно, забыли.

Фиксера куда больше интересовала его еда. Скорч очень медленно повернулся, чтобы посмотреть, как говорят Этейн и «Омега». Когда две команды проводили совместную операцию на Корусканте — не было секретом то что генерал и Дарман стали любовниками. Скорч понял, что ему сложно принять такое положение дел, так что он приказал себе просто заткнуться и думать только о том, чтобы выжить. Он беспокоился о том, что становится похожим на Фая. Этого языкастого маленького ди'кута часто поминали в команде «Дельта» — за то, что он делал все, чего должен был избегать клон—коммандо — он чересчур много думал о внешнем мире, он не стеснялся говорить вслух о своем недовольстве, и он сеял вольномыслие того же рода среди своих братьев. Он должен был знать что выход — только через мешок для трупов. Что им все время говорили во время учебы? У них есть цель, у них есть предназначение, и это — гораздо больше чем многие имеют в своей жалкой жизни. Хорошо, так почему же этого недостаточно?

— А может быть, он плод любви Дармана и генерала. — выдал Фиксер, возвращаясь к теме. Дроид плюхнул коричневую жижу на горку вареных овощей. Только судмедэкспертиза смогла бы подтвердить что в подливе действительно был нерфий фарш, но все равно это далеко ушло от безвкусных пищевых кубиков, которыми их кормили в детстве, а тем более — от сухих пайков. Горячая вкусная пища была роскошью, которую Скорч никогда не считал само собой разумеющейся. — Она целую вечность пропадала на Квиилуре. А может — капитана Мэйза, потому что он такой красноречивый проходимец, что женщинам перед ним не устоять.

Мэйз был ходячей ледяной глыбой. Причем вечно сердитой.

— А вот теперь хладагента напился ты.

— Я тоже умею придумывать безумные теории. Безумнее этой быть не может. Я выиграл. А теперь жрем.

Они подхватили свои подносы и протолкались к столу, оккупированному — в полном военном смысле этого слова — Боссом и Севом. «Омега» могла перемешиваться с другими отрядами, с другими по званию, но «Дельта» все также предпочитала компанию только из своих, и какие бы чувства они ни вызывали у других клонов — те обычно искали место в стороне. Скорч хотел прогуляться к беленьким с незнакомыми отрядными значками и задать пару вопросов, но это могло подождать. Он поставил дисишку и шлем между ног и подвинул к себе гору лапши.

— Так, а зачем генерал сюда явилась? — Босс вгрызался в груду сочных пирожков с красной фруктовой начинкой. — Кроме того, чтобы навестить любимый отряд?

— Раздает сладости. — хмыкнул Сев. — Всякий раз, когда она навещает команду в поле, она прихватывает для них угощение. Точь—в—точь как Скирата.

— Хм. Может он ее и удавкой научил работать в своем стиле?

— Она что—то говорила насчет того, сколько людей отправили на эту помойку. Я как—то подслушал как генерал Мласке говорил, что она достает Зея и Камаса просьбами вывести гарнизон и оставить местных разбираться между собой, потому что для сепаратистов они будут той же проблемой, что и для нас. И они здесь свяжут силы сепов задаром.

Фиксер прожевал. За столом несколько секунд стояла тишина, нарушаемая только негромким чавканьем.

— Ну, логика в этом…

Босс не договорил. Только что зал столовой через наклонные бронеставни под потолком был освещен солнечным светом, а через мгновение Скорч летел спиной вперед, среди тьмы и клубов огня. Что—то ударило его плашмя в грудь и выбило из него дух. Это оказалось столом. Он нащупал винтовку, но шлем куда—то унесло, а он сам лежал навзничь, пытаясь вдохнуть, но ему удалось лишь наглотаться пыли и закашляться. Он не мог дышать…. Но он может слышать. Это уже кое—что.

Крики послышались сразу же; не вопли боли, только команды сделать то, проверить это, вызвать медиков. Скорч пару раз попытался сесть, прежде чем понял, что на нем все еще лежит стол. Потом тяжесть внезапно исчезла. Сквозь оседающую дымку пермакритовой пыли он увидел Сева, спохватился что не знает, сколько он валялся под столом, взглянул на дисплей хроно в пластине предплечья и лишь потом понял, что он не знает когда это началось.

— Прямое попадание у главного входа. — Сев вытер рот тыльной стороной ладони. На лице у него было множество бисеринок крови, словно он неудачно побрился. — Ты в порядке?

— Что случилось с защитными системами периметра? Считалось что здесь мы в безопасности.

Сев поднял его на ноги, но стоять тут было особо негде. Зал столовой был сплошной массой перевернутых столов и стульев. Он не испытал на себе всю мощь взрыва ракеты, но ударная волна и обломки вышибли двери и швырнули в воздух всё, что не было закреплено в этом помещении.

И они швырнули металлические подносы как метательные лезвия Каски, превратив их в смертоносное оружие. Скорч осознал это, пытаясь разобраться в сцене на которую он смотрел, несмотря на то, что его рассудок говорил «ужасно, отвернись, не смотри» — тебе приходится смотреть, даже если тебе от этого плохо. По удар попали двое стоявших неподалеку от стойки, куда были сложены подносы, и один из них был только в повседневной форме; ему подносом срезало ногу у колена. Его товарищи стояли рядом на коленях, оказывая первую помощь. На другого они не обращали внимания. Тому удар снес верхушку черепа.

В бою некоторые вещи ты упускаешь из виду, а некоторые ты не можешь и не хочешь забыть. Скорч чувствовал, что эта сцена врезается в его память так, словно она никогда не потускнеет. Дело было в нелепости — сцена бойни, с едой и посудой, разбросанной в крови.

Его охватила ярость. Он почувствовал, как с него мгновенно слетело заторможенное ошеломление. Никто не должен умирать, когда он не на задании, а просто зашел перекусить. Из всех смертей, которых он видел до сих пор, эта была особой. Он был особым. И он чувствовал, что переступил какую—то грань, и не сможет уже вернуться обратно. Он начал пробиваться через обломки, отбрасывая в сторону пластоидные столы, равнодушный ко всему вокруг, кроме того, чтобы найти свой дисишку, отыскать ту мразь которая это устроила и вышибить ей мозги.

Он был рядом с выбитыми дверями когда почувствовал, как кто—то сзади схватил его за правый наплечник.

— Скорч! — Это был Босс, а позади него стоял Сев. Скорч осознавал бурную деятельность вокруг, и тревожную сирену, орущую неподалеку, но не мог на них сосредоточиться. Все происходило словно за транспаристиловым барьером. — Не спеши. Ты сам еще не знаешь куда идти. — Босс развернул Скорча к себе и протянул ему шлем. — И вот это тебе, пожалуй, пригодится.

Одного того, что его остановили, оказалось достаточно, чтобы вырвать его из слепого бешенства к осмысленной мести. Он почувствовал что задыхается. Зал вновь вернулся в фокус зрения; звуки теперь обрели смысл. Остальная его команда, покрытая густой пылью, разбирала завалы, потом к ним пробилась, расшвыривая в стороны стулья, «Омега». С противоположной стороны появилась Этейн, со всклокоченными волосами но вполне живая.

— Все в порядке? — спросила она. — Скорч, в тебя что—нибудь попало? Ты терял сознание?

— Нет у меня никакого сотрясения. — сухо ответил он. Собственный голос прозвучал для него незнакомым. Может быть, ей показалось что он сошел с ума. — Я просто хочу прикончить шабуира, который это сделал. Как они обошли противоракетную защиту?

— Я только что подняла службу безопасности базы. — ответила она. — Сканеры слежения показали траекторию ракеты, и она пришла из самого города. Не с позиций мятежников.

— Они еще не рассчитали место?

— Точность до одного здания. — ответил Найнер.

— Хорошо. — Скорч чувствовал как они смотрят на него, но хотя он и взял себя снова в руки — все равно он знал, что лишь одно даст ему спокойно заснуть сегодня ночью. — Время сходить в гости.

* * *

Офисы Казначейства, Корускант

— Охх… — выдохнула Джилка. Она поймала Бесани за запястье, словно она ее арестовывала, и подняла руку повыше, чтобы рассмотреть. — Прелестно.

Бесани должна была знать, что от Джилки Зан Зентис не скроется ничто. Она была налоговым следователем. Она с повязкой на глазах могла оценить капитал уходящего от налогов плательщика, до последней кредитки — просто по запаху. Она сразу же нацелилась на кольцо, которое Бесани казалось скромным и неприметным.

— Ничего особенного.

— На мой взгляд — как раз особенное. — ответила Джилка. Бесани сделала попытку увлечь ее в тихий уголок архива. — Выглядит как сапфир высшей пробы. И, похоже, ты сменила солдатика на более выгодную партию.

— Солдатика, — проговорила Бесани, чувствуя, как перехватывает горло от возмущения, — никто ни на что не менял. И я собираюсь вытащить Ордо из армии. — Она кашлянула, понимая что рассказывать об этом не стоило бы, но она не будет скрывать это как какую—то постыдную тайну, только потому что он клон.

— И мы поженились.

Джилка посмотрела так, словно Бесани сказала ей, что собирается ради развлечения вступить в джабиимскую террор—группу.

— Даже так?

— Закон этого не запрещает. — По крайней мере, это отвлекло Джилку от внимательного изучения камня. Бесани надеялась, что та не скажет, что она не может выйти замуж за клона, потому что тогда она не смогла бы удержаться от резкостей. — И прежде чем ты спросишь — я знала во что ввязываюсь.

По коридору с жужжанием пронеслись протокольные дроиды.

— Не знаю, во что ты ввязалась, так что не буду и спрашивать. — проговорила Джилка. И ты про него не так уж много рассказывала, потому ни о чем тебя предупреждать не буду. В последнее время ты и так очень напряженная, подружка. — Она пожала плечами. — Что ж — поздравляю. Свадебным тортом не поделишься?

Бесани была напряженной, все верно. Дело было не только в такой мелочи, как воровство данных из республиканской компьютерной сети на постоянной основе. Она уже почти привыкла к постоянному беспокойству об этом. Дело было в криффовых шоронийских сапфирах, которые не давали ей покоя, потому, наверное, что они были заметными, в отличие от данных. Она думала, что хотя бы частично решила проблему, когда Вэу перегранил для нее три камня в несколько меньших через своих тайных знакомых среди хаттов. Это заметно уменьшило цену. Но они все равно стоили миллионы и теперь их было невозможно отследить. Она подалась на уговоры и вправила один камень в кольцо, чтобы Ордо не думал что она отвергла подарок. Как только он, наконец, убедился бы, что она счастлива среди пластоидной банды — она собиралась превратить камень в простые кредитки.

«Это неправильно. Я не должна наживаться на этом.»

Остальные камни она хранила в своем жилете, тщательно завернув их в маленький флимсипластовый пакет, потому что не слишком хорошо представляла что же ей с ними делать. Впрочем одна идея донимала ее, словно назойливый ребенок.

«Это безумие. Но кое—кто кого я знаю найдет этим кредиткам самое лучшее применение, ради клонов которым даже Скирата не может помочь.»

— Все из—за войны. — ответила Бесани, и это было правдой.

— По крайней мере, она закончится. — Глаза Джилки все еще следили за сапфиром, но это не было взглядом женщины, любующейся побрякушкой, а профессиональным и спокойным подсчетом недоплаченных налогов. — И до Корусканта она не доберется.

— Почему ты так думаешь?

— Такого быть не может.

— Я хотела спросить — почему думаешь что закончится?

Джилка пожала плечами. Она, казалось, подбирала слова, но Бесани достаточно знала ее, чтобы понять что та не хочет высказать очевидное: Республике, возможно, придется выполнить условия сепаратистов, потому что война истощает ее. Джилка, пожалуй, удержалась бы от замечания, что темпы потерь среди клонов чересчур велики. Это было бы слишком бестактно, даже если это и было правдой.

Она хотя бы следила за ходом войны. Большинству это было безразлично.

— Слишком дорого обходится. — наконец проговорила Джилка. — Сенатор Скинаа поднял в Сенате вопрос о большом количестве десантных катеров, которые были заказаны, но до сих пор не попали на фронт. По—моему у них дыры в бюджете, но счета в таком беспорядке, что непонятно с чего начинать.

Ох. Скинаа был неплохим и порядочным человеком, ему было не все равно, как относятся к клон—солдатам. Но в этом вопросе он отставал от Бесани на несколько месяцев, и ей хотелось бы, чтобы он оказался менее усердным. Она не хотела, чтобы та область, которую исследовала она, привлекала к себе внимание. Пожалуй, передавать ему деньги от продажи сапфиров было бы слишком опасно.

«Начинать. Начинать?»

— Что ты имеешь в виду под «начинать»? — поинтересовалась Бесани.

— Ну, если он найдет в Сенате поддержку своему запросу на полный аудит, то какому—то неудачнику придется этим заниматься.

Бесани всегда тщательно заметала следы.

Прошедшие пятнадцать с небольшим месяцев она прочесывала республиканскую финансовую сеть, в поисках казалось бы обычной информации по экспорту и оборонным поставкам, терпеливо собирая полную картину по кораблям заказанным у KDY и лабораторному оборудованию, направленному на Центакс—2.

— И это буду я. — процедила она, искренне желая, чтобы Скинаа или заткнулся или начал свой святой поход гораздо раньше, когда это могло бы куда лучше прикрыть ее собственную работу. — А прямо сейчас я бы обошлась без дополнительных проектов. Бесани взглянула на настенный хроно в архиве и направилась к двери, прихватив коробку с чипами данных. — Надо еще кучу всего доделать. Увидимся позже.

— Кстати, ты нашла ту компанию по поставке медикаментов, которую пыталась отследить?

— Нет, этот след пришлось бросить. — поспешно ответила Бесани.

Джилка могла бы заметить, что это было совсем непохоже на Бесани. Бесани надеялась, что та отнесет это насчет беспокойства за Ордо.

Когда она оказалась в безопасности своего кабинета, Бесани принялась за ежедневную программу поиска по всем зарегистрированным Казначейством транзакциям — иногда в этом списке было до миллиона позиций в день — и выборки из него по оборонным и медицинским кодам продукции. Тот, кто скрывал поставки, наверняка их не использовал, но с чего—то ей надо было начинать. Она могла сделать еще более чистую выборку по датам поставки; любые расходы сортировались по кварталам, когда должны были отпускаться средства из бюджета.

И все же, что именно она ищет? Графики. Она знала, что происходит. Ей нужно лишь найти для Скираты как можно больше зацепок, чтобы тот мог решить когда ему пора будет вытаскивать своих ребят.

«И меня.»

Она никогда не была на Мандалоре, и мало представляла себе, на что может быть похожа жизнь фронтира, на заштатной сельской планете. Взглянув на свои руки — с нежными и наманикюренными ладонями офисного работника — она решила, что теперь об этом слишком поздно беспокоиться, и сосредоточилась на просматривании строчек данных, скорее бегло скользя по ним взглядом, чем пытаясь что—то прочитать.

По медицинскому оборудованию никаких закономерностей не наблюдалось, но коды оборонных поставок группировались примерно на одном и том же отрезке времени, около месяца—двух длиной. Само по себе, это ничего не значило; добавленное к тому, что она уже знала, это уточняло период, который все уверенней можно было назвать временем большого толчка. Она сделала копию данных оборонного бюджета — совершенно легальную в ее нынешней роли — но переслала ее не в казначейскую деку, а в свою личную, для передачи Скирате.

«Сколько он рассказывает Этейн?»

Бесани ее почти не видела. Это было, в общем, неплохо, потому что она не знала о чем она может свободно с ней говорить. Двум женщинам редко удавалось посидеть за чашкой кафа и поговорить про тех жуликов, которых она выловила. Еще один обман, поверх других, даже в их ближнем кругу.

Бесани вернулась к работе. В обед она вышла — размять ноги и передать данные вне здания. Как только система шифрования показала что данные были приняты, она удалила файлы; чем меньше времени они будут на ее деке, тем лучше. Небольшая прогулка по площади и рассматривание витрин создавали иллюзию, что жизнь для нее продолжается как всегда, хотя уходящие минуты отсчитывали время до того момента, когда ей придется оставить все, что она знала.

Во время прогулки она чувствовала как покалывает затылок, словно кто—то снова следил за ней. Ей надо научиться не замечать это ощущение. Иначе она скоро совсем сойдет с ума. Осторожный взгляд через плечо подтвердил — как и всегда — что там не было никого, кроме обедающих офисных работников и таких же, как она покупателей.

В последнее время она начала замечать на улицах патрули из клонов. Все началось с нескольких, возле главных правительственных зданий, а теперь она видела их ежедневно, обычно в той же белой броне к которой она привыкла, но некоторые были с синими или красными эмблемами и элементами брони. Она сделала себе заметку — расспросить Ордо, кто они такие, и продолжила поход по магазинам.

«Что важнее? Спокойно жить, или поступить правильно? Тебе решать. Так что сделать это — твой моральный долг. Именно так поступил бы Папа.»

Она справится — потому что справились Этейн и Лазима. Теперь все они были заодно.

* * *

Вернувшись в офис, она откинулась в кресле и разблокировала терминал, чтобы начать свою повседневную, настоящую работу; то, за что ей платили — контракты, предоставленные фиктивным компаниям, кредитки прикарманенные кем—то из службы поставок… Обычные жулики в большом и сложном бюджете.

— В наши дни никак не подобрать надежный персонал. — проворчала она под нос.

— Ладно, посмотрим…

Она без проблем зашла в базу данных Казначейства по зарегистрированным компаниям, но когда она попыталась перепроверить запись по данным инспекции СИК по пищевой гигиене, она столкнулась с проблемой. Вместо строчек имен адресов и регистрационных номеров, она получила только экран с надписью «отказано в доступе».

Обычно система была более отзывчива.

— Джай—девять. — позвала она. — Джай?

Сервисный дроид, обычно слонялся по коридору на этом этаже здания в ожидании момента, когда его позовут решать проблемы с компьютерами. Звали его редко, и обычно для того, чтобы он появился было достаточно звука негромких проклятий. Она услышала легкий гул его репульсоров, когда тот скользил по коридору; верхушка его купола едва выглядывала над переплетом транспаристиловой стены.

— Агент Веннен. — сказал дроид, приподнимаясь перед ее столом. — Проблемы?

— Не могу зайти в сеть СИК, Джай. Меня заблокировало.

Когда она это говорила — у нее заныло в груди.

«Меня поймали.»

Те несколько недель, что прошли после того, как Ордо убил следившего за ней республиканского агента, она ожидала что к ней постучатся в дверь, или что на ее плечо опустится рука, и ей скажут что игра окончена, но пока что ничего не происходило.

— Центральная служба поддержки отключила сеть на время обеда. — объяснил дроид.

— Они нашли в системе что—то, похожее на вирус, поэтому активированы файрволлы департаментов. Беспокоиться не о чем. Несколько дней все запрошенные данные будут получаться через комлинки, только и всего. Вы не получали извещения об отключении?

— Разумеется, нет. — ответила она. На нее нахлынуло облегчение, но оно не справлялось с мерзким ощущением в груди и сведенными, словно от холода, мышцами. — А почему вирус будут вычищать несколько дней?

— Мы никогда не встречали такого раньше. Он очень сложен. Мы даже не совсем понимаем что он делает, потому что он не вызывает никаких проблем, но в сети действительно работает что—то, что не было установлено Казначейством, и чего тут быть не должно.

«Могу догадаться.»

Джайнг и Мереель были талантливыми взломщиками. И она видела, как Ордо влез в систему республиканской разведки так легко, как иные проверяют биржевые курсы. Это было не волшебством или везением — всего лишь верная инсайдерская информация; почти каждый взлом системы безопасности, о котором она слышала, происходил не от невероятного мастерства в обращении с компьютерами — впрочем, «Нулевые» были мастерами — но от того, что кто—то был беспечен с паролями и правами доступа.

«Я открыла дверь.»

«Я дала «Нулевым» влезть в систему, меньше чем через час после того, как я их встретила.»

Она не жалела об этом, но это не избавляло ее от страха.

И теперь у нее появилась проблема. Ее права доступа были строго ограниченны, а компьютерная служба Казначейства заметила что—то неладное. Будет расследование. И это было слишком близко к ней, чтобы оставаться спокойной. Она неплохо разбиралась в компьютерном аудите, но то, что мог сделать Джайнг, было работой гораздо более высокого класса, и она не представляла себе что же он мог внедрить в систему.

— Ладно, Джай, мне придется поработать так. — проговорила Бесани. — А другие департаменты тоже заражены?

— Все еще выясняется, агент Веннен. — ответил дроид.

Все что могла сделать Бесани — это сдержать желание найти повод, сбежать из здания и предупредить Скирату. Она подождала с час — если за ней наблюдают, она не будет выглядеть так, будто убежала сразу же, как был заблокирован ее доступ к сети. Она прошлась по площади перед зданием Казначейства, купила у торговца хлебные палочки, и настолько непринужденно закусывая ими, насколько это было возможно, она связалась со Скиратой.

— Кэл? — спросила она. — Я столкнулась с еще одной проблемой.

* * *

Хадде, столица Хаурджаба, полчаса после ракетного удара.

Теперь Хадде был вражеской территорией.

После многих месяцев отношения к столице, как к спокойной гавани, ВАР больше не могла здесь расслабиться и перестать следить за спиной. Дарман на патрульной машине «Омеги» обеспечивал прикрытие, пока они мчались по дороге вслед за «Дельтой». С флангов, в качестве огневой поддержки, их прикрывали новые бронированные орудийные платформы «Щенок нека» из 85го пехотного.

— Вот еще парни из Четырнадцатого. — тихо заметил Корр. По обеим сторонам от них на улице почти не было прохожих, а тенты магазинчиков были опущены для защиты от обжигающего полуденного солнца — жизнь, казалось, текла как обычно. Координаты точки запуска ракеты были где—то по соседству. — Смотри. У орудия справа.

Тот выглядел как любой другой клон—солдат, отличаясь только незнакомыми бригадными значками. Дарман попытался рассмотреть его получше, но его внимания требовала улица, он должен был следить за всем, что на уровне земли, пока остальные осматривали крыши. Камера, которую Атин выслал вперед, сканировала дорогу перед ними в поисках засад, растяжек и взрыхленной земли, передавая картинку в их ВИДы. Ополчение Хадде и гражданская полиция прошла здесь несколькими минутами ранее.

— Они не из какого—то спецподразделения? — поинтересовался Найнер. — Потому что я их видел только по одному или по двое. И это странно. И мы про них не знаем. Это еще более странно.

Этейн, втиснувшаяся в сиденье открытого спидера позади Атина, неопределенно хмыкнула.

— «Нулевые» про них тоже не говорят.

— Это проблема? — спросил Корр

— Ну, меня это беспокоит. — сказал Дарман. — Потому что они, похоже, точно знают — на какой канал ГНР переключается Канцлер…

— Это просто болтовня. Чтобы напугать тебя, нер вод.

— Это правда.

— Если бы «Нулевые» владели Силой, — деликатно заметила Этейн, — тогда они точно пугали бы.

— А что это, еще не так? — Дарман повернулся, насколько посмел, чтобы взглянуть на нее. Файрфек, это моя девушка. Я завел девушку. Я что—то значу для кого—то в окружающем мире. Хмельная сладость этого на миг сбила его с толку. — Я к тому что они наши братья; теперь, когда мы их хорошо узнали, мы их просто обожаем, но когда им кровь бросается в лицо… да, они меня пугают.

Корр резко перевел прицел на крышу жилого здания, будто он что—то заметил сквозь облако пыли, поднятое спидерами.

— Они опасны только для аруэтиизе.

— Угу. И прямо сейчас я куда больше боюсь Скорча. — проговорил Атин. Его тон не был шутливым — спидер «Дельты» был в пятидесяти метрах перед ними. Где—то там, в клубах пыли. — По—моему, он сорвался.

Дорога сузилась, и они оказались в следующем квартале, состоящем целиком из кривых улочек и переулков. На перекрестках им махали, указывая направление, местные патрули Хадде.

Срывы в Великой Армии становились обыденными — из—за растущего, по мере хода войны, напряжения и легко вспыхивавшей ярости среди солдат. У Дармана были такие моменты. Порой, по ночам — не так часто, но достаточно — он видел кошмары; пламя, охватившее его в складе на Корусканте, часто возвращалось чтобы навестить его, и причину этого он постичь не мог. Его тревожили не разорванные тела на поле боя, или лица его первой команды. Его тревожил огонь.

Бедный старый Скорч. Дарман понимал его.

— Я поговорю с ним позже. — сказала Этейн поправляя наушник комлинка. Судя по тону, разговор обещал быть довольно напряженным. — Вот здесь. Впереди кордон.

Найнер остановил спидер рядом со спидером «Дельты». Поблизости крутилось около десятка местных ополченцев, тяжеловооруженных и следящих за всеми направлениями, но Дарман все равно держал скорострельный бластер наготове. Один из их офицеров во внутреннем круге оцепления подбежал к машине «Дельты». Босс дернул большим пальцем перенаправив его к Этейн.

— Мы оцепили район через десять минут, генерал. — доложил офицер. — Возможно к тому времени они ушли, но этот дом точно определен, как пусковая площадка.

— Он чуть повернулся чтобы показать на дорогу за спиной, потом налево. — Дорога перекрыта с обоих концов, как вы запросили. Жильцы, насколько нам известно, все еще в домах.

— Вы не проверяли?

— Нет, мэм. Это мы оставили вам. Но по нам никто не стрелял.

Этейн ничего не сказала, но ее поджатые губы явно говорили, что его ответ ее совершенно не устроил. Дарман не мог понять, почему они не решат проблему и не арестуют своих проблемных граждан сами, но они явно хотели, чтобы именно ВАР врывалась и выбивала двери. И это было явно не потому, что они считали, что Скорчу нужна разрядка. Дарман готов был поспорить что демонстрация силы ВАР была бы хорошим предупреждением всем, кто собирался помочь мятежникам.

— Похоже, местные не хотят, чтобы кто—то видел, как они тащат других местных на допрос. — почти шепотом заметил Атин по шлемной связи. Обе команды могли слышать друг друга. — А для нас играть плохих парней самое то.

— А может, он просто хочет убедить народ, что мы тут, и что мы готовы дать сдачи. — проговорил Найнер.

Корр выступил в новой и совершенно непохожей на Фая роли отрядного циника.

— Разумеется, может случится и так, что днем они ополченцы, а ночью мятежники…

— Нельзя им верить. — это сказал Скорч. — Никому. Они все будут в нас стрелять, дай только шанс.

Скорч не шутил. Дарман слышал это в его голосе. Они никогда не мог предсказать что именно для кого—то станет последней соломинкой, и не понимал почему атака на базу оказалась для Скорча болезненней, чем предыдущие задания. Но это, очевидно, было так. Может, это было потому, что столовая для Скорча была все равно что святилище, а теперь полем боя оказалась даже она.

Он спросит у него позже.

— Так, приготовились, выходим. — скомандовала Этейн.

Восемь коммандос вышли на опустевшую улицу под прикрытием двух «Нек—Щенков», разбившись на два ударных отряда. Дарман проверил картинку с камеры; на крышах не было никого, никого не было и в огороженных стенами внутренних двориках. Возле двери вылизывалось какое—то неизвестное Дарману небольшое темно—коричневое животное. Он просмотрел еще раз и увеличил картинку.

На заднем дворике самого большого из домов был хорошо заметен большой лоскут обгоревшей травы. Он был достаточно велик, чтобы оказаться следом от выхлопа ракеты «Аракид Хантмастер». Эти штуки можно унести куда угодно, их можно запустить за считанные минуты, и именно это попало в базу Хадде.

— Разумеется, эти парни могли просто готовить шашлыки… — проговорил Дарман.

Его перебил Сев:

— Ну, тогда зайдем и попробуем наш соус…

— Мне это не нравится. — Этейн все так же таскала контузионную винтовку, но в этот раз она сняла с пояса оба световых меча. Один — ее собственный, второй — ее погибшего учителя. Шаб, она здорово изменилась, с тех пор как Дарман впервые ее встретил. Но даже тогда, на Квиилуре, когда она проработала в подполье так долго, что не знала про армию клонов, она понимала что многого не знает, она доверяла своим солдатам и прислушивалась к ним. Она активировала один световой меч и посмотрела на здание так, словно приказывала дверям открыться.

— Я чувствую в этих зданиях множество существ… куча оружия… враждебность. Надеюсь, что у них хватит мозгов не высовываться. — Она просто подошла к дверям — безрассудный поступок даже для джедая — и постучалась в них, все так же сжимая световой меч в кулаке. — Великая Армия, открывайте!

— Ого. — проговорил Сев. — Храбро. И глупо.

— Открывайте или отойдите от двери. — прокричала Этейн. Она не озаботилась прикрытием, впрочем, она была джедаем, и у нее была собственная система предупреждения об опасности. Тем не менее, он присматривал за ней. А с Севом за насмешки он разберется позже. — Ваш ход. Сложите оружие и выходите.

Ответа не было. Штурм с джедаем не совсем то же самое что штурм обычной командой, потому что она может почувствовать то, что недоступно другим и когда Этейн чуть наклонила голову и отступила от двери, Дарман понял, что она почувствовала что—то особенное.

— Здесь шесть или семь существ, с оружием наготове. — сказала она. — Я надеялась, что они сдадутся. Ладно. Вскрывай коробку Дар. Посмотрим, что из нее выпадет.

— Мэм. — спросил Скорч. — Разрешите войти в штурмовую команду?

Скорч в этом нуждался, и Этейн, очевидно, понимала это.

— Разрешаю.

Дармана поражало то, насколько больше в ней теперь было от солдата, чем от джедая. Ему это нравилось. Она понимала. От этого он чувствовал себя в безопасности, он был уверен, что все они вернутся домой невредимыми. Один «Нек—щенок» передвинулся, его курсовой скорострельный бластер поднялся, нацеливаясь на будущий пролом в стене.

— «Омега», работаем. — скомандовала Этейн. — Дар, приготовься.

Раньше Дарман еще не пользовался Мерр—Сонновскими вышибными гранатами. Съемная направляющая сделала его диси чуть неуклюжей, но он не думал, что промахнется мимо дверного проема с двадцати метров. Атин, Корр, Скорч и Найнер замерли по сторонам от дверей, заметно дальше от них, чем обычно. «Дельта» встала в охранение, готовая разобраться с огнем из других зданий.

Когда Дарман прицелился и задержал на секунду дыхание, внезапно стало так тихо что, несмотря на равномерно пыхтящие двигатели «Нек—щенков», он расслышал, как где—то плачет ребенок. Этейн покрутила головой.

— Ребенок через улицу отсюда. — прошептал Дарман. Он догадался, что это ее смутило. — Мы готовы. По вашему сигналу.

Этейн ответила ему мрачной, с поджатыми губами улыбкой, словно она собиралась заплакать. Лишь на секунду. Потом она снова стала собой.

— Вышибай. — скомандовала она. — Огонь.

Дарман нажал на спуск.

Это точно было куда лучше, чем вышибать двери ногами. Стержень ударил в металлический лист и распахнул лопасти с такой идеальной точностью, что с громким хлопком и облачком пыли дверь рухнула внутрь, как штурмовая рампа. Скорч забросил в дверной проем гранату, команда ворвалась внутрь и началась стрельба.

Бело—синий огонь бластеров подсвечивал вход и окна так, словно внутри рвались связки петард. Дарман снова переключился на режим бластера и был готов снять любого кто вздумает вмешаться, но роль прикрывающего не могла успокоить его в то время, как его команда зачищала дом.

«Я оставил свою команду на Геонозисе.»

Он не знал — почему вспомнил об этом сейчас. Вспышки и треск бластеров внезапно смолкли. Потом раздался тяжелый «бууух» и крыша двухэтажного здания взорвалась, обрушив на улицу дождь из черепицы, пыли и обломков. Этейн присела; обломки облетали ее стороной — полезный фокус, если ты знаешь как его делать. Дарман почувствовал, как что—то простучало по его броне.

— Шаб, Скорч… — судя по голосу, это был Корр. — Ну что, доволен теперь?

— «Омега», у нас чисто. — раздался в его шлеме голос Найнера. — Четверо живых пленных, трое мертвых.

Один «Нек—щенок» подвинулся ближе к дому для прикрытия, другой остался стоять, наблюдая за безмолвными домами вокруг. Соседи вовсе не спешили высовывать головы из окон и рассматривать зрелище. Трое мужчин и женщина, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, вышли, держа руки над головой. Корр, Атин и Найнер позади держали из на прицеле своих ДС—17.

— В задней пристройке ракетная установка. — сказал Найнер. — И куча винтовок, минометов и бронебойных зарядов. Эй, позовите кто—нибудь ополченцев, чтобы они забрали этих шутников, ладно?

А потом вышел Скорч.

Он тащил за ногу тело — полного мужчину, насколько это можно было опознать. Задача была нелегкая, даже для тренированного коммандо. Не заботясь об осторожности он бросил тело посреди улицы, между «Нек—щенками», и вернулся в разгромленное здание.

Они могли предоставить разбираться с телами и ущербом домам напротив местному ополчению. Дарман хотел было помочь ему, но Этейн остановила его, коснувшись его руки.

— Просто прикрывайте его. — проговорила она. — И на вашем месте, я бы к нему не подходила.

Она чувствовала что—то, недоступное другим. Но для того, чтобы понять, что со Скорчем что—то не так, не требовалось быть джедаем, Дарман услышал как Сев пробормотал что—то и Босс ответил — «Нет Сев. Не надо.»

Ему потребовалось несколько минут, но Скорч все же выволок все три трупа и выложил их в ровный ряд. Дарман думал, что все закончится именно так: финальный жест, который должны понять местные; напоминание, что помогать мятежникам и следовательно — нападать на персонал ВАH — глупая затея, которая очень плохо закончится. С точки зрения «привлечь к себе сердца и умы» это был не лучший метод. Но Дарман понимал, почему Скорч был не в настроении раздавать конфетки местным детишкам.

«И всего—то два года назад на Квиилуре я рвался спасать местных от злых Сепов? Да, вот это и называется наивность…»

Скорч, державший дисишку в одной руке чуть наклонил голову, словно изучая улов из мертвых боевиков. Дарман подумал, что он собирается уйти, успокоившийся или же удовлетворенный; но вместо этого Скорч вскинул винтовку и начал поливать тела бластерным огнем. Дарман услышал синхронный вздох по линкам трех остальных шлемов. Потом, также внезапно как начал, Скорч прекратил стрелять, стянул одной рукой шлем и выразительно плюнул на каждую из трех дымящихся груд останков; Дарман и не подозревал что у него найдется столько слюны. Когда Скорч закончил — он вернул шлем на место, отошел к ближайшему «Нек—щенку» и уселся на подножку.

— Хорошо что мы зашли в нужный дом… — пробормотал Корр.

Люди вокруг наверняка увидели устроенное Скорчем представление как подчеркнуто оскорбительное послание (как будто его нужно было подчеркивать) — не связывайтесь с Республикой. Но Дарман видел брата, который сорвался, и, наверное, временно не мог выразить свой гнев другим образом. Может, это было и к лучшему. Дарман видел такое пару раз среди солдат, и знал как братья собирали таких по частям, но он не знал что случалось с теми, кто не смог поправиться после срыва. Он вспомнил о том, что едва не случилось с Фаем и подумал, что догадаться об этом несложно.

Этейн махнула ополченцу, ожидавшему у барьера.

— Так, местные силы могут начинать приборку, и пусть на всякий случай пройдутся по остальным домам. И, пожалуй, лучше будет, если мы останемся здесь. — Судя по виду, она отнеслась к выходке Скорча спокойно. — А я пойду проведать Скорча.

Она присела на подножку рядом со Скорчем и взяла в свои руки его, затянутые в перчатки, ладони, отчего Дарман ощутил какое то странное чувство. Он частично расслышал что она говорила. Она говорила Скорчу, что она понимает его, и что она может помочь ему успокоиться, если он не будет возражать, чтобы она повлияла на его разум, чтобы поддержать его на остаток дня.

Негромкий щелчок в ухе Дармана отвлек его от подслушивания, объявив что кто—то подключился на приватной частоте команды.

— Все в порядке? — спросил Найнер. Дарман понимал, о чем он. Найнер хотел знать не собирается ли кто—то еще сорваться также, как Скорч. — И если нет, то расскажите про это сразу.

«Нет. Ты никогда не знаешь что на тебя найдет, и порой именно этого ожидаешь меньше всего.»

Внезапно послышался звук «пиии—у—пиии—у», и вскрикнул Атин.

— Шаб, какой—то чаккар словил заряд.

Они разом закрутили головами, выискивая стрелявшего. Тот засел на крыше дома с противоположной стороны улицы. Парень из Четырнадцатого дернул скорострелку «Нек—щенка» и первой же очередью сбил с ближайшей крыши дождевой сборник, прежде чем сумел сконцентрировать огонь на том же месте, что и остальные. Они уже пристрелялись, ответили огнем, и укрылись за баррикадой, к тому времени, как Атин выяснил что выстрел, точнее — пуля, был остановлен его броней.

— Я в порядке. — чуть смущенно объявил он, пытаясь вывернуть шею так, чтобы рассмотреть полукруглую отметину на краске его наплечника. — Мой лучший товарищ, броня третьей модели… шаб, мне чуть не испортили день.

— Прекрасная стрельба, мир'осик. — окликнул Дарман стрелка из Четырнадцатого. — На таком расстоянии даже виквай сумел бы попасть в цель. Какой шаб тебя учил?

— Ускоренное обучение. — ответил солдат с невозмутимым видом

— Да? Ну так передай Ускоренному, что как учитель он осик… слушай, хочешь несколько уроков меткой стрельбы? Только попроси.

— Дар, отвяжись от бедняги—беленького. — вступился Корр, сам не так давно служивший в рядах «мясных консервов». — Первое задание?

«Мы на своей первой миссии сработали отлично. Зачем его оправдывать?»

На самом деле, ничего там отличного не было. Генералы—джедаи, совершенно необученные, воевать не умели. На Геонозисе погибла половина личного состава коммандо — их развернули на поле боя как простую пехоту, не в том месте и без воздушной поддержки. Дарман промолчал; Корр в чем—то был прав.

— Извини, нер вод. — сказал Дарман. — Когда вы покинули Камино?

Солдат на секунду замешкался, словно он что—то забыл. Он снял шлем чтобы вытереть лоб, и выражение на его лице демонстрировало приступ дезориентации, а не желание уйти от ответа.

— В штабквартиру мы прибыли пару недель назад. — проговорил он.

— Готов спорить, что в Типоке все также хлещет ливень. Он никогда не прекращался. Ни одного ясного дня. Никогда.

Солдат озадаченно нахмурился. Он крутнул в руках шлем, словно собираясь надеть его снова.

— Когда я грузился было сухо. — сказал он. — Вообще не припомню дождей.

— Дай—ка, я проверю калибровку. — дружелюбно сказал Атин и взобрался к турели «Нека».

Дарман был так ошарашен ответом, что даже не съязвил насчет солдат, которым надо бы больше практики. На Камино нет дождя? Похоже, наблюдательность у этого парня была под стать его меткости.

Сзади к нему подошла Этейн.

— Проблемы?

— Угу. Этот парень из Четырнадцатого сказал, что на Камино не было дождя.

Этейн с задумчивым видом потерла щеку.

— Он шутил?

— Мне он не показался юмористом. — Чувства Дармана все так же остро реагировали на все, что было необычно для его братьев—клонов, и если в Четырнадцатом пехотном не знают даже основ Мэндо'а, если они появились с Камино, где не шло дождя — то что—то тут не так.

И он плохо стрелял. Дарман не видел клонов—мазил, даже среди малолетних детей.

— Думаешь, он шпион? — сказал Дарман вспоминая двух солдат из отдела тайных операций, которых он убил. Они были такими же как он, и все же их послали против их же братьев. — Просто после Гафтикара я стал немножко параноиком…

— Если он шпион, — заметила Этейн, — то не был лучшим в своем выпуске.

— Все равно странно. — Дарман надел шлем и переключился на защищенный канал. Скирате надо знать об этом. Из маленьких деталей составляется большая картинка. — Лучше доложить об этом.

— Дар, я хочу кое—что обсудить с тобой.

Канал Скираты был занят, и Дарман понял что терпение у него не то, что два года назад.

— Что, Эт'ика?

— Не здесь.

— Ты в самом деле сказала Зею, что мы должны убраться с этой помойки?

— Да, сказала, но…

— Хорошо. Тут только тратим время, вместо того чтобы заняться стоящими целями.

— Да. — вид у нее был неожиданно усталым. — Я с этим согласна.

— Так, а о чем ты хотела поговорить?

Этейн смотрела в пол, опершись руками на бедра.

— Это подождет. проговорила она.

Как только ополчение подтвердило что дом под контролем и обыскивается, маленький конвой направился обратно к базе Хадде. Дарман ждал, что Этейн вернется к тому о чем заговорила, но у него было ощущение, что он сбил ее с мысли и она забыла, что собиралась ему что—то сказать.

Должно быть, это было неважным.

Глава 7

«Мы выдумали угрозу Сепаратистов, которая гораздо больше реальной. Заявления о квадрилионах, квинтиллионах и даже септиллионах боевых дроидов сепаратистов настолько смехотворны, что мы разоблачили бы их сами, если бы кто—то не старался заставить нас в это поверить.

Просто посчитаем.

Вы знаете, насколько велик квадриллион? Используя стандартную галактическую запись — это тысяча миллионов миллионов. Квинтиллион? Миллион квадриллионов. Септиллион? Миллиард квадриллионов. Любая коалиция, способная производить даже квадриллионы любых машин, могла бы раскатать Республику за считанные дни. А количество материалов и энергии, которое нужно для производства и перевозки хотя бы квадриллиона дроидов — безмерно, это высосало бы досуха целые звездные системы. Или наше правительство состоит из невероятных идиотов, или же оно раздувает угрозу, пользуясь ограниченностью среднего гражданина в математике, так чтобы оправдать эту войну, и то как она ведется.»

Хириб Бассот, эксперт—комментатор новостей, в речи для ГНР, незадолго до того как он был найден у себя дома мертвым, предположительно — из—за передозировки некачественного глиттерстима.

Кириморут, Мандалор, 995 дней после Геонозиса.

Джусик указал на дальнюю стену дворика, к которой вел расстеленный прямо на земле кусок ленты.

Фай, одетый только в шорты, и заметно нервничающий, стоял, сложив руки на груди, с видом «я—играть—не—собираюсь».

— Пройди по линии, Фай. Вперед.

Фай втянул воздух, словно собираясь возразить, но повернулся и пошел. Джусик и Гиламар держались позади него и наблюдали, записывая его движения ручным голосканером. Джусик не мог не мог не заметить, что на устройстве есть трафаретная надпись «собственность центрального республиканского медснабжения»

— Отличная штучка. — хмыкнул Джусик. — Щедрый подарок от благодарной Республики?

Гиламар негромко хохотнул, но не оторвался от маленького экрана. Сканер считывал контрольные точки на теле Фая — позвоночник, суставы, череп — и анализировал его движения и позу.

— Ну, его бросили валяться без дела, — ответил он, — а у меня есть пациент, которому он нужен. — Не отрывая взгляда от экрана он сунул руку в поясной карман и вытащил пару небольших, но выглядевших очень дорогостоящими приборов. — Стило—сканнерры. Энефалосканирование и нейрохимические пробы. Лучшие в галактике. Самая современная шаблова техника.

Фай успешно дошел до стены, развернулся и начал путь обратно.

— И все это ты спер. — констатировал Джусик.

— Я их позаимствовал. — поправил Гиламар. — Налогоплательщикам это не повредит, поскольку они—то за центры реабилитации для клонов не платят. А я просто переместил с места на место несколько компактных диагностических приборов и тому подобных игрушек, и теперь мы можем основать здесь неплохой полевой госпиталь. Ты же не знаешь, в каком состоянии появятся эти парни, когда настанет время. А черепно—мозговые травмы случаются часто.

— Я не критикую. — заметил Джусик. — Я восхищаюсь.

Джедаи не гнушались реквизировать имущество и дурить головы его владельцам — во имя правосудия, разумеется; Джусик слышал много историй про учителей—джедаев, которые конфисковывали транспорт и проделывали прочие сомнительные фокусы, ничуть не задумываясь о том, чтобы расплатиться с хозяином. С точки зрения общественно важных целей — он не мог заметить никакой разницы между этим и мародерством Гиламара по республиканским медцентрам.

— Ты изумишься когда узнаешь, чему можно приделать ноги, если умеешь говорить как медик, одевать нужную одежду и знаешь, как обходить систему безопасности медцентра. — усмехнулся Гиламар. — Однажды я увел операционный стол в полной комплектации.

Фай закончил тестовую прогулку и остановился, наклонив голову чуть вперед, в ожидании вердикта.

— И как я справился? Теперь можно одеться?

Гиламар развернул маленький голоэкран так, чтобы Фай его видел.

— Это ты, в сравнении с твоим братьями на пике формы. Видишь? — На экране, как мог заметить Джусик, показывались проценты. — Это показывает насколько тверд твой шаг, как далеко ты сможешь уйти, насколько гибок твой позвоночник и тому подобные биометрические детали. Смотри.

Фай чуть нахмурился, словно что—то подсчитывая.

— Восемьдесят пять процентов, только—то.

— Восемьдесят пять и две десятых, согласно тестам. — поправил Гиламар.

Фай тяжело вздохнул.

— Ну ладно…

— Что значит: «ну ладно»?

— До ста процентов я никогда не доберусь…

— «Никогда» — это очень долго, ад'ика; а восемьдесят пять процентов от клона—коммандо, это уже раза в полтора больше случайно рожденного человека. Ты великолепный образчик человеческого существа, можешь и уступить несколько очков форы.

Фай не выглядел убежденным.

— Ну да, я лучше дворняжки. Прекрасно.

— Одевайся, и начнем тесты на мышление.

Фай тяжело поплелся к бастиону, и они последовали за ним. Джусик чувствовал себя так, словно он подвел Фая, несмотря на все его успехи. Он был готов провести за его лечением всю оставшуюся жизнь, если бы это понадобилось. Но он был джедаем, с ожидаемой продолжительностью жизни большей, чем у обычного человека, а Фай по этой части вытянул короткую соломинку.

Лечение изматывало Джусика. И оно отбирало силы по нарастающей. Улучшение состояния Фая поначалу было поразительным. Но теперь оно стало малозаметным, изменения можно было определить только с помощью сложного оборудования.

Если Фай счастлив… да, это единственный тест, которому я могу доверять.

— На то, чтобы увидеть какие—либо улучшения, могут потребоваться годы. А многим так и не удается оправиться. — сказал Гиламар когда они прошли через пристройку в жилые помещения, привычно вытерев ботинки; Рав Брэлор обещала насадить на вертел того, кто загадит новые полы. — Но неправильно говорить ему что он поправляется невероятными темпами, потому что сам он этого не ощущает. Я видел набор сканов мозга. Он получил травму в двух разных областях. Как он вообще это пережил… впрочем, ребята—клоны были сделаны из Джанго, а у того был поразительно крепкий организм. Но все же, у Фая так и остались повреждения в лобных долях, вот это и вызывает выпадения памяти и скачки настроения.

Джусик прикинул, сколько усилий было приложено, чтобы привести Фая к нынешнему состоянию — чтобы спасти всего одного человека — и отчаялся, представив количество тех кому он помочь не мог, и о ком он даже не знал.

— Он хочет вернуться со мной на Корускант и повидать команду.

— Может быть, именно это ему и нужно. — Гиламар снова сверился с краденым медицинским сенсором. — Да, я все также хочу знать — как ты это делаешь?

— На самом деле я не знаю. — Джусик лечил воображением. Он видел ткани тела на самом базовом уровне, видел порванные клеточные мембраны и свернувшиеся белки, и представлял их вновь целыми и распрямленными. В Силе он ощущал то же самое, что и тогда, когда направлял энергию, вышибая Силой двери для штурмовиков. — Есть у меня гипотезы. Всегда любил их сочинять. Предпочитаю считать что это — сочетание микротелекинеза и стимуляции естественной способности тела к самоисцелению.

— И насколько это тонкая штука?

Как джедая, Джусика учили доверять чувствам и не раздумывать. Он так и не выучил этот урок; он не принимал этого, потому что считал, что и думать у него неплохо получается, и что Сила не проявилась бы в нем, не будь у нее намерения использовать этот интеллект. А если у Силы нет никаких целей — ни далеко идущих, ни даже спонтанных — то и он не собирался позволять ей управлять им.

Он вытащил из холодильника ломтик хлебного плода, прожевал, не торопясь, и подумал, что он всегда был не самым похожим на джедая джедаем.

— Настолько тонка, насколько я могу вообразить, Мидж'ика.

— Отлично; когда я добуду подходящее оснащение для сканирования мозга с разрешением до нейронов, я проведу тебе скоростной курс анатомии мозга. Тогда ты сможешь работать очень, очень тонко. — Гиламар протянул руку за своей долей плода. Его броня была почти того же тускло—желтого оттенка что и у Скираты — золото ради возмездия — но он был не из того же клана. Это было его личной символикой. — Ты умнее чем сам думаешь Бард'ика.

— Учителя в академии говорили, что я слишком много думаю и задаю слишком много вопросов.

— Да, именно так говорят все интриганы, которым не нравится, когда задают вопросы по поводу их власти.

Джусик не смог удержаться от вопроса.

— А почему — золотая броня?

— И ты снова начал задавать вопросы…

— Извини, если я влез не в свое дело.

— Это достойный вопрос. Я влюбился в мандалорианскую девушку, вошел в клан по женитьбе, а ее убил один хут'уун. Я знаю его имя. Я его найду. А потом я покажу ему, что значит завести кровного врага среди мандалориан, у которого есть скальпель и опыт препарирования.

Темная сторона на Мандалоре могла быть по—настоящему темной. Джусика это не пугало.

— Быть может, она обрела покой в Мэндо.

— Ты веришь что это возможно?

Джусик не видел ничего нелепого в Мэндо, мандалорианском коллективном сознании, «высшей душе», как примерно можно было перевести это слово, пусть даже он и знал что большинство Мэндо не воспринимают это буквально.

— Я пользуюсь Силой, Мидж. Я готов допустить существование очень многого.

— Твои старые приятели считают, что ты пропал на темной стороне?

— Возможно. Мне лишь хотелось бы, чтобы они перестали беспокоиться о тьме и свете, и выучили вместо этого разницу между правильным и неверным.

Гиламар громко рассмеялся. Джусик был рад, что смог развеселить его, после того как напомнил ему о горе. Впрочем, он подозревал что Мидж не забывал об этом ни на минуту.

— Что за анекдот? — поинтересовался появившийся в дверях Фай. Он был одет в серую поддоспешный костюм без бронепластин. — Тот, что про хатта и мусорный пресс?

— Так, просто игра слов. — Гиламар поднял свою деку. — Теперь посмотрим, насколько к сегодняшнему дню мы продвинулись в этой области. — Программа показывала на экране снимки разных предметов — от самых обыденных до совершенно непонятных, а Фай должен был их называть. У него все еще были с этим проблемы, и это, похоже, было основным источником его разочарования. — И не говори «хрень», потому что «хрень» не считается, солдат.

— Я больше не солдат. — негромко заметил Фай. Его глаза забегали, когда начали прокручиваться картинки. — Стол, бронебойный заряд, банта…

Неудивительно, что он снова чувствовал себя как ребенок. Он поправлялся, но все дело было в том, что Фай сравнивал себя с нормальным Фаем, а не с обычным мужчиной. Джусик пытался представить себе каково это — проснуться без Силы. Он был бы все так же умен и умел, но он знал что потеряв это особое качество, он чувствовал бы себя глухим и слепым.

— Вот и улучшения. — сказал Гиламар, показывая Фаю сводные результаты. Джусик не знал, понял ли тот в них что—нибудь. Там были одни числа. — Ты настоящее чудо природы… разве что постричься не мешает. А теперь, дай я возьму пробу крови.

Фай послушно позволил вдавить пробник в кончик пальца и, подняв бровь, остановил взгляд на Джусике, пока тот не понял намека и не передал ему хлебный фрукт.

— Сержант Кэл имел привычку каждый день говорить нам, что мы справимся лучше, всех потому что мы лучшие. — сказал Фай, бодро чавкая. — «Достаточно хорошо» — совершенно недостаточно.

— Он имел в виду немного другое, Фай. — Джусик взъерошил ему волосы. Он провел столько часов, держа в руках голову Фая, исцеляя его, что знал контуры его черепа лучше собственных. — Он внушал уважение к себе.

— С вершины дорога одна — вниз.

— Да, сегодня ты настоящий луч света в темном царстве. — сказал Гиламар, слегка щелкнув Фая по носу, словно непослушного щенка нека. Гиламар был наемником, он учил опасных и жестких людей, но порой Джусик мог увидеть того доктора, которым он когда—то был. Впрочем он сомневался, что Гиламар был простым сельским лекарем, которым себя называл. — Теперь взгляни на уровень прогестерона. Все еще выше нормального. Ты что, беременный? По утрам не тошнит?

— Нет. Но солененького хочется. — Фай нахмурился. — Доктор, а у меня что, останутся растяжки?

Теперь Джусик всегда брал паузу, чтобы понять шутит Фай, или же это какой—то странный сбой в его мозгу. Пока тот выздоравливал, это было необходимо.

Но сейчас к ним ненадолго вернулся прежний Фай.

Гиламар сохранил невозмутимое лицо.

— Да, с фигурой можешь попрощаться. Теперь все отвиснет.

Джусик тихо порадовался поднявшемуся настроению Фая.

— Мидж'ика, а с прогестероном проблема?

— Нет. — ответил Гиламар. — Прогестерон есть у любого человека. У мужчин без него не вырабатывается тестостерон. Но это может объяснять то, как ты можешь заставить мозг Фая восстанавливать себя — он показан при лечении травм мозга. А твои фокусы с Силой, возможно, стимулируют секрецию.

— Бард'ика, тебе придется выставить мне счет чуть позже. — хмыкнул Фай. — До ближайшей зарплаты у меня борасик.

Джусик вытащил кредитный чип и вложил его в руку Фая. Кредитки, по большей части — неотслеживаемые, не были проблемой для альтернативной морали Скиратовской банды ренегатов. Лишь иногда Джусик удивлялся тому, насколько быстро он стал смотреть на это, как на что—то приемлемое.

— Ба'гедет'йе. Вот кое—что, чтобы продержаться.

Фай присмотрелся.

— Вы ограбили банк?

— Не мы. Вэу.

— А где мне их тратить? Ближайший магазин в Энцери, и я не могу водить спидер… пока что.

В этом утверждении слышалась искренняя мольба. Без транспорта Фай был здесь практически как в тюрьме.

— Парджа может подвозить тебя время от времени.

— Ей и так слишком часто приходилось подтирать мне шебс. Пора снова становиться взрослым.

Фай поднялся, и опустив голову начал копаться в холодильнике. Когда он оказался спиной к Гиламару, тот беззвучно прошевелил губами «Ему нужно отвлечься» Джусик кивнул.

— Ну, мне пора — надо поговорить с одним эмбрионологом. — Гиламар надел перчатки и шлем. — Барв говорит, что сегодня у него для меня есть готовые результаты. — Он подмигнул Джусику. — Мы продвигаемся. Пока ничего определенного, но у нас будет очень хорошая подборка данных, с которой начнет работу Утан.

Фай посмотрел как уходит Гиламар и еще долго смотрел на двери после этого.

— Кстати, о беременных. — заметил он. — Дар все еще не знает, что Кэд — его?

— Нет. — ответил Джусик.

— Это неправильно. Это нечестно по отношению к нему. — Фай поднялся. — Мы можем съездить в Келдабе? Не хочу все время болтаться возле мастерской Парджи. Ей надо заботиться о своем бизнесе.

Джусик знал, что Парджа выкинула бы свой бизнес на помойку, и жила на воде и дохлых бор—крысах, если бы ей пришлось бы выбирать между мастерской и Фаем. Но Фай хотел попутешествовать. Келдабе выглядел для него подходящим местом, пусть даже иногда он казался для него слишком запутанным.

— Если с тобой все нормально, — сказал Джусик. — то спидер я доверю вести тебе. И ты сможешь зайти к парикмахеру. Но никаких ссор, если мы наткнемся на Сулла.

Фай ухмыльнулся.

— Точно как в старые добрые времена.

Да, так оно и было. Они были просто двумя юнцами, которые на денек выбрались в город. И было совсем не важно, что один из них прежде был Джедаем, а другой — клоном, рожденным чтобы служить ему.

В этом был весь Мандалор. Он был великим уравнителем и местом, где все можно начать с нуля.

* * *

Штаб—квартира бригады специальных операций, Корускант.

— Как идут дела, Кэл? — спросил Зей.

Скирата уселся без приглашения. Зей достаточно хорошо его знал, чтобы не оскорбляться такой бесцеремонностью. Он даже поставил ему кафа. За окном взвод клон—солдат, отобранных для кросс—обучения на коммандо проходил тренировку по бою без оружия у Тай'хааи и Вэу. Вэу продолжал говорить, что он больше не на службе в ВАР, но в это было очень трудно поверить.

Да и куда им было бы идти, если бы не было армии?

— Неплохо, генерал. — ответил Кэл.

— Вижу, вы вылечили лодыжку.

— Она мне мешала.

— Я бы спросил — как дела в семье, но это вас поставит в неудобное положение, не так ли?

— Вообще—то — нет. — Скирата сделал глоток кафа. Похоже, Зей все еще пытался закидывать удочки на тему того, что же все таки случилось с Фаем. Почему это так его интересует? Его не волновало то, что происходило с клонами, разве что только в теоретическо—джедайском плане. Скирата решил подбросить словесную гранату, просто чтобы показать Зею, что обычные существа могут потягаться с джедайским всеведением. — Моя дочь все еще неизвестно где.

Зей замер и чуть повернулся, и это показало Скирате, что тот не ожидал ответа и не считал нужным скрывать свою реакцию.

— Я не знал, что у вас есть дочь. — проговорил он. — Мне очень жаль. Мы можем помочь?

— Когда я говорил неизвестно где, — ответил Скирата, удовлетворенный выигранным очком, — я имел в виду, что она, судя по всему, не хочет чтобы ее нашли. Руусан за тридцать, так что она может о себе позаботиться.

— Откуда вам известно, что с ней все в порядке?

— Она все еще пользуется своим идентчипом. Примерно месяц назад.

— Как вы это узнали?

— Я ее отец, а у отцов есть свои маленькие секреты. — Скирата не думал, что напоминать Зею о своих навыках по взламыванию защищенных данных будет хорошей идеей. Шаб, Зей знал на какие задания Республика посылала «Нулевых». Зей был одним из тех, кто эти задания давал — разумеется, достаточно завуалированно, чтобы потом он мог это отрицать. — Просто знаю куда смотреть, и все такое.

— Я говорил о вашем внуке. Когда спрашивал про семью.

Скирата никогда не брал Кэда туда, где можно было встретить Зея, из страха что джедай почувствует в ребенке латентные способности к Силе. Скирата не верил, что джедаи не попытаются забрать и выучить его на свой манер, и он не был уверен, что сплетни про Этейн и Дармана не достигли его ушей. Зей слышал больше, чем хотел показать.

— Кэд просто ужасен. — проговорил Скирата. — Куда только не суется. Сущее наказание. Слушайте, генерал, я же вижу что вас достал этот светский разговор. Что вам нужно?

— Казначейству требуется некоторые специфические умения «Нулевых».

Скирата почувствовал как внутренности стягивает узлом. Если бы он уже не был предупрежден Бесани, что программа—шпион Джайнга обнаружена, все было бы еще хуже. Зей наверняка чувствует его реакцию в Силе. Она была слишком мощной, чтобы ее не заметить.

— Да, я знаю что они не там, где должны быть, Кэл. — сказал Зей, ошибаясь в догадках. — И мое профессиональное умение смотреть сквозь пальцы все еще работает в отношении их… факультативных занятий, какими бы они ни были.

Есть у Силы хорошая особенность — она очень туманна. Этейн ему про это рассказывала. Все, что узнал Зей, это то что упоминание «Нулевых» или Казначейства заставило Скирату нервничать, и он отнес это на счет «Нулевых».

«Ха. Не тянет на всеведение, джедай.»

— Мои малыши такие непоседливые. — хмыкнул Скирата. — Что им требуется сделать?

— Джайнг и Мереель специалисты по информационным технологиям, не так ли? И они действительно взломали несколько систем сепаратистов.

«И ваших тоже.»

— Верно.

— Поэтому они нужны мне для изучения очень хитрой программы, которая была установлена на центральный компьютер Казначейства. Она стерла себя, как только техники попытались выделить код, и они не имеют понятия — что же она делала. Но ее не должно было там быть, и Разведка боится, что в нашем лагере «крот» сепаратистов.

— Хорошо. Я их вызову, и вы сможете их проинструктировать. Кто проверял персонал Казначейства? У них есть предположения, как это попало в их систему? — Скирата действительно хотел это знать. Если Зей почувствует в нем испуг и беспокойство — он будет недалек от истины. — Это будет нелегким заданием, даже для моих мальчиков, но они сделают все что возможно.

«Могло быть и хуже.»

Зей кивнул.

— Казначейство также хочет привлечь к работе собственного старшего аудитора. Какая—то женщина, по имени Веннен.

«С другой стороны, пожалуй, хуже некуда.»

Первое, что почувствовал Скирата — это то, что Зей хорошенько его встряхнул. Он знает… или же делает вид что знает.

— Итак, вы хотите чтобы мы просмотрели все на предмет шпионских программ и ненадежного персонала.

— Верно. Я отозвал «Омегу» и «Дельту» с Хаурджаба, и не просто потому, что иначе генерал Тур—Мукан до смерти изведет меня попреками на тему бесполезности операции. Обе команды участвовали в городских операциях здесь, и они знают как охотиться на оперативные террор—ячейки. Есть предположения, что Разведка была вовлечена во что—то, связанное с Казначейством, что не увенчалось успехом, и во что я посвящен не был. Так что из офиса Канцлера скомандовали сделать работу нормально.

— Приятно видеть, что они верят в Специальные Операции.

Итак, теперь Скирата знал кое—что, чего не знал Зей: что Разведка послала какого—то невезучего шпика следить за Бесани; шпика, который никогда не вернулся домой.

Скирата, гордый своей тщательно взращенной паранойей, прокрутил в голове набор сценариев. Это начинало походить на зеркальный коридор на карнавале в День Республики. Ставил ли Зей его в такое положение, зная о причастности Бесани и Джайнга чтобы вынудить его к признанию? Или же его использует втемную Разведка, и тогда о том что случилось — знают они? Тут пахло техникой, которую любил Джайлер Обрим — заставить раскрыться подозреваемого в убийстве супруга, поручив ему организовать выступление в новостях с просьбой о благополучном возвращении домой их любимых.

Но Джайлер говорил что он поражался — насколько часто это не срабатывает…

Всегда есть возможность того, что это настоящее и закономерное совпадение. Джайнг и Мереель — лучшие во взломе. Бесани была старшим агентом по анализу оборонного бюджета, и если Сепы хотели стащить какую—то информацию, то это были бы не данные по уборке дорог на нижних уровнях. И да, «Омега» и «Дельта» тайно работали на Корусканте, они единственные республиканские коммандос, которые имели этот опыт, и они в этом явно лучше чем бантоголовые оперативники Разведки.

Это было разумно, но Скирата спиной чуял, что провокации можно ждать в любой момент.

Но как он мог отказаться?

Он не мог. Но он мог потрясти Зея и посмотреть что вывалится. Сделать вид, что Бесани ничего не знает о «Нулевых», было бы слишком нагло, чтобы в это поверили. Операцию в центре снабжения ВРА было слишком легко перепроверить.

— Веннен я знаю. — заметил Скирата. — Она проводила секретное расследование, а мои мальчики в него влезли. Очень неловкий вышел момент, но все закончилось вполне по—дружески. Да и не та у нее внешность, чтобы мужчина мог ее забыть.

— О, значит она не будет возмущаться что мы топчемся на ее поле. — Зей не проявил никакой реакции. Он действительно говорил так, словно это была всего лишь досадная уступка, ради того, чтобы Казначейство не шумело. — Некоторые гражданские бывают очень предвзяты к клонам.

А джедаи, разумеется, нет…

— Ну, я слышал что и мастер Вос пристрастен к нашим парням. — Скирата его не выносил; придет прекрасный день и такого надменного шабуира первым прислонят к стенке. — Хорошо, я немедленно этим займусь.

— Вы действительно думаете о них как о своих мальчиках?

Это был один из тех неожиданных вопросов, которые все чаще задавал Зей. Скирата не мог разобраться — сознательно он это делал, или же его работа стала настолько напряженной, что у него в голове постоянно крутятся миллионы вопросов.

— Они мои сыновья. — ответил Скирата. Что, если Зей знал, что он усыновил «Нулевых»? Это дела Мэндо, их не касаются дурацкие правила аруэтиизе, и ничто, что могут сказать или сделать Зей, или даже Палпатин не изменит этого факта. — И я умру ради них.

Зей снова налил себе кафа, но не поднял взгляда.

— Это весьма трогательно. Теперь я понимаю, насколько вы беспокоитесь о них.

— Нет. Я сказал, что они мои сыновья. Законные наследники. Я усыновил их по мандалорианскому закону и обычаю.

На этот раз он поймал Зея со спущенными куте. Тот несколько раз моргнул, словно потеряв дар речи. Скирата вдруг осознал, насколько постаревшим выглядит Зей, и что это впечатление происходит не только из—за седины в его волосах.

— Что ж, я не могу припомнить устава, который бы это запрещал. — наконец, проговорил Зей и подмигнул Скирате. — А если бы и мог — ты бы просто не обратил на него внимания.

— Я рад, что мы поняли друг друга, сэр. — ответил Скирата и ушел.

* * *

Скрывать свои следы, хаотично меняя маршрут, которым он возвращался домой, уже стало для Скираты обыденным, и в этом была какая—то странная ирония. Он менял спидеры, выбирал разные дороги и даже прошелся пешком. Когда он поставил очередной сменный спидер под автоматический контроль воздушного коридора, он связался с каждым из «Нулевых» и вызвал Бесани. Может быть, еще и Джусик вовремя успеет вернуться с Мандалора. Это была не совсем экстренная встреча, но поторопиться определенно стоило. Сейчас он должен собрать резервы для ба'слан шев'ла — мандалорианской тактики стратегического исчезновения; скрыться, чтобы перегруппироваться и появиться вновь, когда этого менее всего ожидают.

«Нет. Это будет только бегством.»

«А теперь я собираюсь подключить к этому еще и «Омегу».»

«Кто еще? Кому еще я могу без опаски сказать, что для них найдется тихая гавань, если они решат дезертировать?»

Ум Скираты работал на полных оборотах. У «Омеги» есть смутные догадки о том, что у них может быть будущее, но они не знают всей истории охоты за генной терапией и Скирата никогда не спрашивал их прямо — хотят ли они дезертировать, хотят ли они бросить все. Он не знал как они это воспримут.

А Зей… он хотел бы возненавидеть его также просто, как он ненавидел других джедаев, но в Зее невозможно было не увидеть человека, который увяз в дурно пахнущей системе, который пытается повлиять на нее изнутри, и у которого не больше чем у клонов было возможностей выбрать свой жизненный путь.

«Не будь к ним чересчур добрым. Джедай может уйти. Джедай может сказать «нет». Бард'ика так и сделал.»

Потратив топливо на пару крюков, отметив возросшее количество клон—солдатов, дежурящих возле общественных зданий, Скирата приземлился неподалеку от «Краггета» и проделал остаток пути пешком. Это было похоже на возвращение домой. Многие годы дом был для него чем—то неопределенным, чем—то, что не было определено даже с точностью до планеты, но «Краггет» и его квартира там сейчас создавали ощущение почти такого же надежного убежища, как и Кириморут; а может быть даже и больше — бастион на Маналоре не был наполнен позвякиванием брони, запахами готовящейся еды и звуками шумных споров. Пока что.

Он пересек зал ресторана, быстро оглядев его в поисках незнакомцев — крайне полезная для Мэндо привычка. Он знал всех, кроме троих, и двое из них были в униформах КСБ; копы на обеденном перерыве.

Капитан Джайлер Обрим сидел за своим обычным столиком, расправляясь с горой нерфьей нарезки. Они обменялись традиционными хлопками по плечу.

— Что случилось? — поинтересовался Обрим.

— Что, так заметно?

— Да, Кэл. Очень.

— Начинается жара. — если Скирата не мог довериться Обриму, человеку который нарушил бы любые полицейские уставы, чтобы помочь ему, не говоря уж о писаных законах — то он не мог верить никому. — Ты же знаешь мои планы на отпуск?

— Ты про зимние виды спорта? — Обрим знал о Кириморуте, пусть даже точное расположение было ему неизвестно. — Уже наметил себе точную дату?

— Может оказаться раньше, чем ожидалось. До большой оттепели.

— А.

— Угу.

— Кэл, почему бы нам не побеседовать в местечке потише? Может быть, я смогу дать тебе пару советов по лыжному…

Громкий возглас отвлек их и они одновременно обернулись. В зал вошла Лазима с тарелками на подносе — хоть она и не обязана была этого делать, она работала полную смену. Тви'лека настаивала на том, чтобы отрабатывать свое содержание. Человек за столом у дверей кухни — один из тех, кого Скирата не знал; тот, что в гражданском — что—то сказал ей. Она поставила поднос на свободный стол.

Скирата уловил только обрывки сказанного.

— …эй, да я же от всей души. Вы девочки—тви'леки… ну да, нам, посетителям приятно посмотреть как вы…

Одна рука мужчины лежала на столе. Он не закончил предложение. Лазима буквально из ниоткуда выхватила нож, и вогнала его в столешницу, со звучным ударом пришпилив к ней рукав. Она подалась вперед и поймала мужчину свободной рукой за воротник, почти что выдернув его из кресла.

— Слушай, шабуир. — прошипела она. — Мы, девочки—тви'леки… Я не твоя игрушка, я не твое развлечение, и я не продаюсь, понял? Эта девочка—тви'лек может выпустить тебе гетт'зе.

Через секунду абсолютно мертвой тишины Скирата услышал две вещи: далекий и фальшивый присвист кого—то, работавшего на кухне, а также щелчки и «уиррр» десятка бластеров, вылетевших из форменных кобур КСБ и изготовленных к стрельбе. Каждый полицейский в ресторане выхватил свое оружие и прицелился. Скирата тоже, не раздумывая, выхватил бластер.

— Не опаздываешь? — поинтересовался Скирата. — Смотри, сынок, по—моему тебе как раз пора назад в офис. Бегом.

Лазима выдернула нож из стола и отошла в сторону. Мужчина вскочил и выбежал из ресторана; и учитывая обстоятельства — это было самым его разумным решением.

— А чаевые? — поинтересовалась Лазима, когда двери распахнулись, выпустив его наружу. — Жмот.

Она, как ни в чем ни бывало, подняла поднос и пошла разносить тарелки. Все вернулись к еде. Это больше не было забегаловкой для случайных посетителей. Это была кантина для КСБ и ВАР, и неподходящее место чтобы обижать официанток.

— Кэл, твои невестки умеют внушить почтение. — заметил Обрим, опуская бластер в кобуру. Он вытер куском хлеба горячий жир с тарелки. — Подумать только, когда ты ее нашел — она и говорить—то боялась.

— У меня опасный талант — помогать людям понять все их способности. — ответил Скирата. — Поймаю тебя позже. Клуб для друзей КСБ?

— Восемнадцать часов. Увидимся.

Скирата направился к черному ходу — самому незаметному пути к его квартире. Когда он проходил мимо Лазимы, та улыбнулась ему и он притормозил рядом.

— С Кэдом Бесани. — сказала она, предупреждая вопрос. — Он продолжает говорить «Да—да». Самое его любимое слово на сегодня. Этейн прислала голописьмо и он его смотрел не отрываясь.

— Я собирался спросить, как дела у тебя.

— Лучше не бывает, Кэл'буир.

— Точно? Этот чакаар…

— Раньше у меня никогда не было шанса сказать «нет». — Лазима улыбнулась совершенно блаженной улыбкой, словно увидев что—то чудесное. Скирата чересчур хорошо знал, что случалось с девочками—тви'леками из бедных семей. Они шли на продажу и никто и пальцем не шевелил, чтобы остановить торговлю. — Это здорово.

Скирата собирался научить ее самозащите, но похоже что Атин его в этом опередил. Не в первый раз он удивлялся тому, что он все еще сражается за Республику, учитывая то, как глубоко она прогнила внутри. Если Зей и его дружки—джедаи считают злом Гривуса, то они явно не заглядывали внимательно под республиканский стол, за которым они сидят.

— Уже недолго. — прошептал он. — Мы уйдем до конца этого года. Выше нос, ад'ика.

Сегодня вечером они составят окончательные планы. Когда наступит время бежать у них будут минуты — не дни, и возможно, даже не часы, чтобы убраться.

В конце концов, неважно — выиграет Республика войну или проиграет. При любом ее исходе сражающиеся фракции раздавили бы тех, кто больше всего был дорог Скирате.

* * *

Станция ВАР «Нерриф», Срединное Кольцо, 996 дней после Геонозиса.

— Предлагаю. — заявил Корр. — В ту минуту, как мы вернемся на Корускант — собираем штабных, министерство обороны, этого масленого мир'шебса Палпатина, строим их у стенки и показываем им дисишки. С рабочего конца.

Транспорт ждал стыковки у «Неррифа», соблюдая трехсотметровый промежуток от других транспортов, ожидающих посадки на станцию. Найнер, сложивший на руки груди и явно спавший, пошевелился и скрипнул доспехами. Этейн внимательно следила за своими командами. Ее тревожил Скорч, совсем недавно от своей обычной спокойной отстраненности внезапно сорвавшийся в бешенство.

— Это подрывные разговоры, рядовой. — заявил Найнер. — И у тебя нет права голоса.

Атин похлопал Корра по плечу.

— Я заберу твою одежду, Кор'ика.

— Да они же идиоты. Просто кретины.

У Корра обо всем было свое мнение. Этейн быстро узнала, что коммандос были весьма вольнодумны и болтливы, но скорость, с которой рядовые солдаты приспосабливались к жизни, менее ограниченной правилами — застала ее врасплох. Она ожидала, что они будут похожи на нуну, выросшую в клетке на ферме, которые не знали бы, что делать если б кто—то открыл клетку и попытался выгнать их наружу. Когда беленьким, как звали их коммандо, выпадал шанс — им не требовалось много времени чтобы понять: они могут летать

— А почему именно идиоты? — поинтересовалась Этейн. — Не то, чтобы я была с тобой не согласна…

— Это насчет показать правительству красивый яркий салют из бластеров? — поинтересовался Корр.

— Вообще—то я про недовольство тем, как ведется война, но…

— И, кстати, это не подрывные разговоры. — Корр обратил свое недовольство на Найнера. — Экстренные приказы. Если они не могут осуществлять командование — мы можем их сместить. Или шлепнуть.

Этейн этим вопросом не интересовалась, но ей хотелось знать точку зрения Корра на Хаурджаб.

— В самом деле?

— Кор'ика, у нас есть полторы сотни шабловых экстренных приказов, на все случаи жизни, начиная от ареста Канцлера, если ему стукнет дурь выжечь ключевые союзные планеты, в случае если они сменят сторону… — проговорил Атин. — …и до расстрела всего джедайского командного состава, если они переметнутся к врагу. Это не значит, что ты можешь пойти и исполнить их прямо сейчас.

— Давай, Корр, — поторопила Этейн. Экстренные приказы были длинным, нудным перечислением самых худших сценариев, и она не хотела выслушивать все полторы сотни заново. — Излей душу.

— Значит, так: хотите чтобы вас полюбил народ Хаурджаба — недостаточно просто посылать спецсилы, чтобы они выбивали там осик; особенно потому, что и правители там с обоих сторон друг друга стоят. Им нужны инженеры и джедайский агрокорпус. Дайте им надежное снабжение водой и сельхозкультуры — и они все успокоятся сами.

— А он верно подметил. — хмыкнул Атин. — Когда это мы вообще пробовали что—то иное, чем столкновение лоб—в—лоб? И с кем? И всё к чему это приводит — это к тому, что мы деремся на все новых фронтах и распыляем силы. Не веришь? Взгляни на график назначений. Наложи его на голокарту, вроде той, что у нас в ШК. И посмотри.

Атин активировал голопроектор, и их тесный уголок кабины экипажа заполнился переплетением светящихся нитей, оканчивающихся точками планет трех цветов: алые союзники, синие враги и желтые нейтралы. Затем он сменил критерий выборки и схема галактики показала совершенно иную картину. Алые точки показывали назначения джедаев—командующих, пурпурные показывали командующих не—джедаев, и не—клонов (дворняжек, как их называли в отрядах) а зеленые точки — их силы. Узор был крайне обширен, со множеством точек во Внешнем и Срединном Кольцах.

— Вот что нас убивает. — заявил Атин. — Знаю, мы твердим про это уже год с лишним, и то же твердят и «Нулевые», но это откровенное затягивание войны. Если бы мы концентрировались на одной стратегической цели за раз, и действительно брали плацдарм под контроль, прежде чем переходить к следующему — сейчас война могла бы уже закончиться.

— Могла бы закончится и по причине поражения. — Даже не видя их глаз сквозь визоры шлемов, Этейн внезапно почувствовала, как все они уставились на нее. — Поговорка такая. Войну можно закончить двумя способами.

Корр фыркнул.

— Ага, и может быть под сепами, нам оказалось бы куда лучше.

— Я согласна, что это выглядит ошибочным.

— Таким ошибочным, что выглядит оно так, будто всё, что делают власти — это стараются, как могут, загнать побольше генералов в самые глухие места и не дать им почти никакой поддержки.

Это скверно выглядело. И это было скверно. И всё, что могла сейчас Этейн, это стараться, чтобы ее мальчики (да, она уже подхватила манеру Скираты выражаться и думать) выбрались из этого живыми. Она вспоминала про коммандера Левета, Бека и Вена; она никогда не забывала их имен и она напомнила себе поинтересоваться, выжил ли Вен и как дела у Левета. Левет говорил, что после того, как он повидал фермы на Квиилуре — у него есть мечта завести собственную ферму.

Все верно — клоны могли думать о вещах вне пределов их военного мирка. И когда они об это задумывались — они не были глупы, и не были счастливы своей участью. Ей подумалось что единственная причина того ,что генерал Кеноби говорит о них, как гордый хозяин акк—псов — это то, что он даже в глубине души не может признать, что Орден Джедай вовлечен в совершенно мерзкое дело. Но он, по крайней мере, не отказывался звать их по именам, как это делал генерал Вос. Этейн лишь со всё большим трудом удавалось находить общий язык с некоторыми из ее собратьев—джедаев. Она видела, что Орден ветшает, не меняясь столетиями, погряз в косных спорах о абстрактной мистике, и слеп к собственному моральному падению в реальном мире.

«Учитель Алтис, должно быть, тоже так думает.»

Она вспомнила про джедаев, непохожих на джедаев, которые появились, чтобы помочь в войне; похожих на Каллисту, у которых были семьи и которые жили, без Храма и правил Совета. Более консервативные джедаи считали отколовшуюся группу Алтиса опасной. Но несмотря на все их ереси, непохоже было, чтобы темная сторона хоть как—то коснулась их.

Вот почему она попросила Каллисту встретиться с ней здесь. Есть третий путь.

— Готов к стыковке. — раздался в интеркоме голос пилота. — Эх, барвы, вам хорошо, а я на вахте…

— Душ, еда, спать. — расставил приоритеты Дарман.

Атин кивнул.

— Душ из еды и спать.

— Спать. — подключился Найнер. — Потом еще спать.

Они посмотрели на Корра.

— Устроить великую революцию и основать военную хунту! — заявил он. Этейн пораженно воззрилась на него, а Корр рассмеялся. — Или добрый, большой поднос пирожков с рубленой робой. Я непривередлив.

Транспорт пристыковался, и по отсеку экипажа пробежала легкая дрожь, когда его амортизаторы коснулись ангарной палубы. Этейн выпрыгнула из шлюза и шагнула в сторону, уступая место командам — «Омега», «Дельта» и «Веват». «Веват» тренировала Рав Брэлор; это было заметно. Они вели себя как сыновья, желающие заслужить одобрение матери.

— Прошу, генерал, cейчас мы найдем, что поесть и где отмыться. — Дек, их сержант, кивнул в направлении столовой. — Без хорошего скраана внутри не получится держать себя в форме.

— Я присоединюсь позже. — ответила Этейн, сверяясь с хроно. — Инструктаж в два стандартных часа, зона отдыха экипажа. И я даже выставлю вам пиво в столовой.

Дарман чуть отстранился.

— А когда именно мы вылетаем снова?

— Завтра.

— Здорово.

— Я сказала Зею, что Тройной Ноль проживет без вас денек, потому что я намерена хотя бы раз устроить всем вам нормальный, восьмичасовой сон.

Дарман только усмехнулся.

— Буду стараться изо всех сил.

— Я догадываюсь.

Момент был не хуже и не лучше любого другого.

— И, в любом случае, мне надо поговорить с тобой. Не при отряде.

— Мне все равно. У меня секретов нет.

— Это личное. Очень личное.

Усмешка Дармана исчезла на миг, и вернулась уже в виде тревожной улыбки.

— Ладно. Мне понадобится пара пива для поддержки?

— Нет. — О, файрфек… Да уж понадобится. — И потом, ты же не любишь пиво.

Этейн развернулась и ушла, прежде чем ее она выложила все здесь и сейчас, в оживленном транзитном переходе. Самое последнее, что ей нужно — это чтобы полгалактики узнало, что у нее есть ребенок. Желание рассказать сжигало ее изнутри. И пока она не призналась Дарману — с каждым мгновением это желание становилось все сильнее

Так не должно было быть. Все, что она делала, все это было ее ошибкой, но все же было что—то неправильное в системе, которая могла поставить двух людей в такое положение, в котором оказались Этейн и Дарман.

Она нашла Каллисту прогуливающейся в тихом уголке на госпитальной палубе уровнем ниже.

— Извините, если я вас задержала, генерал. — сказала она. — Я просто смотрела не смогу ли помочь. Через станцию проходит много раненых солдат.

Этейн потребовалась пара секунд чтобы понять что та говорит о медицинской помощи.

— Немножко целительства?

— Целитель из меня не очень, но я стараюсь. Небольшое влияние на разум, чтобы поднять их дух, удается мне явно лучше.

— Вы спрашивали их разрешения?

Каллиста выглядела чуть обиженно.

— Разумеется.

— Верю, вы — спросите. — Этейн уже получила ответ на свои вопросы, но все же она продолжила, потому что ей нужно было поговорить с другим джедаем, который не начнет читать ханжеские нотации, дабы наставить ее на путь истинный. — Я пришла узнать про ваши «маленькие чудачества», как вы их называете.

— Что—то говорит мне, что вы тут не для того, чтобы читать мне лекцию про нашу неправильность.

Две женщины в молчании смотрели друг на друга секунду—другую, прислушиваясь к малейшим потоками и завихрениям Силы вокруг.

— Не совсем. — сказала Этейн. — Я не того рода джедай, которого Совет хотел бы увидеть в роли судьи, следящего за соблюдением их правил. — Давай, скажи это. — У меня есть ребенок, о котором Совет не знает, и любовник, которого у меня быть не должно. Я все еще служу в Великой Армии, но так как оно есть — я служить не смогу. И прежде чем полностью порвать с джедаями — я хотела бы узнать, не найдется ли для меня другого места.

Каллиста положила руку на плечо Этейн.

— Ты хочешь присоединиться к нам? Ты знаешь, что будет в таком случае. Мы считаемся сумасшедшими родственничками, про которых не принято говорить.

— Меня примут? Что вы ожидаете от своих сторонников?

— Семья будет рада тебя встретить. И для начала — врать тебе не понадобится.

— У тебя есть возлюбленный?

— Конечно. Что это за жизнь, если ты бежишь от самого сильного побуждения к лучшему, что есть у любого живущего?

Этейн хотела бы знать, как в сообщество джедаев вписался бы Дарман в качестве ее не владеющей Силой половины. Потом она поняла, что снова пытается сделать выбор за него, решить что она знает лучше, и решать сама — точно также как и тогда, когда она решила завести ребенка.

— Если я присоединюсь к вам, я буду обязана жить в вашей общине? — спросила Этейн. Каллиста чуть наклонила голову, словно не могла ее расслышать. Идея начинала выглядеть не очень хорошей и ее голос начал подрагивать. Смешно было думать о том она может устроиться джедаем на полставки, заходя время от времени к учителю Алтису и его секте чтобы сделать немножко джедайской работы… — Отцу моего ребенка, возможно, придется быть в другом месте.

Каллиста выглядела ошеломленной.

— Я не могу говорить за учителя Алтиса, но не могу представить, чтобы он прогнал тебя, если ты захочешь видеться с нами лишь изредка.

Этейн было стыдно, оттого, что Алтис и его люди могли многое отбросить и сражаться вместе с Орденом, в то время как всё остальное время Орден старательно их сторонился. А еще ей было стыдно, что Орден с радостью принял их, как только они понадобились. Она начинала думать как Джусик.

— Думаю, мне надо будет как—нибудь навестить вас. — сказала она. Лишь несколько недель — только для того, чтобы твердо убедиться, что она больше не хочет иметь ничего общего с путями джедаев. — Если вы разрешите.

— Знаешь, это очень печально.

— Что именно?

— Что, владеешь ты Силой или нет, приходится быть такой несчастной лишь для того, чтобы быть обычным человеком. Учитель Алтис говорил что Орден Джедай стал больше корпорацией, чем духовным объединением; сплошные правила, инфраструктура, комиссии… Продолжая аналогию, он говорил что Орден потерял из виду свой главный бизнес. Который заключался просто в том, чтобы делать то, в чем нуждаются другие.

Этейн подумал о Храме Джедай и его огромных Архивах, техническом обеспечении, и явно безграничном бюджете. Да; и трудно было заметить, когда именно все это началось.

— Я хотела бы сказать, что мы закоснели. — проговорила Этейн, решив уйти до того, как она выплеснет все свое разочарование и возмущение на эту женщину. — Но я чувствую что мы разлагаемся.

Каллиста вежливо кивнула ей.

— Приходи к нам, когда будет время, и приноси с собой ребенка. Мы будем рады видеть его.

Возвращаясь на общую палубу Этейн не могла вспомнить — говорила ли она что ребенок именно сын. Возможно это не имело значения, и Каллиста просто не хотела говорить о ребенке в среднем роде, но возможно она была достаточно чувствительна в Силе, чтобы понять.

Ей внезапно захотелось очутиться в компании Дармана. «Нерриф» была большой станцией — док—платформа и база снабжения для четверти Срединного Кольца, и когда она наконец добралась до общей палубы, «Омеги» там не было. На палубе было море чужаков, в основном клон—солдаты, среди которых были разбросаны неклонированные офицеры в серой форме и пара джедаев—падаванов. Когда она коснулась его через Силу, Дарман ощущался спокойным и отстраненным. Он почти всегда был таким; иногда по ощущениям в Силе было трудно сказать — спит он или нет. Она связалась с ним по комму. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

— Дар, где ты?

— Душевые, палуба «К».

Я не просила, но дроид—стюард вписал меня в каюты офицеров. Приватный отсек — это не общая палуба, так что ищи каюту семнадцать—шестьдесят один, палуба «Н». Я буду ждать тебя там.

Голос Дармана внезапно стал хрипловатым и смущенным.

— Я тоже по тебе скучал.

Этейн знала, что до нее иногда долго доходит. Бедный Дар; он ждал небольшого романтического приключения, а не величайшего шока в своей короткой жизни. Ей надо быть осторожной.

— Сначала поговорим. — сказала она. — Упущенное наверстаем позже. Договорились?

— Хорошо.

Она добралась до каюты первой и попыталась медитировать, ожидая Дармана. Чтобы быть джедаем требуются тренировки. Она понимала что это — целый набор умений, и когда она перестает ими пользоваться — они начинают слабеть. А она теперь проводила в мире обычных людей столько времени, что почти не медитировала и даже ее телекинетические навыки стоило освежить. Сейчас ее обязанности гораздо меньше были связаны с боевыми заданиями. Ей нужно было снова набрать форму, для того чтобы, как минимум, выжить.

Впрочем, Дармана она все равно могла почувствовать задолго до того, как он постучался в двери. Это умение она поддерживала в самом лучшем состоянии. Он выглядел все таким же поразительно невинным в Силе; он не был тем же ребенком, за которого она ошибочно приняла его на Квиилуре, и его сияющий оптимизм явно потускнел, но все же в нем пока не проступали темные вихри гнева и страстей, как это было у Скираты.

Хотя Скорч… она подумала о Скорче, таком тихом — несмотря на чистый, пылающий гнев и ярость, которые она успокаивала в Хадде, и понадеялась, что Сила сохранит Дармана от такого. Война перемалывала даже этих солдат, несмотря на их геном выбранный за свою потенциально патологическую устойчивость к стрессу.

— Эт'ика?

— Отлично ориентируешься. Заходи скорей. — Она не чувствовала никого поблизости, но ей вовсе не хотелось, чтобы ее заметили зазывающей одного из ее людей в свою каюту. — Нашел чего—нибудь поесть?

— Я потерял первенство ВАР в пожирании десятка сосисок под пол—литра кафа. — сказал он, укладывая шлем и винтовку на верхнюю койку. Каюты были тесными, из тех, где даже умывальник убирается в переборку. — Меня побил Корр, это настоящий сарлакк с ногами. Хотя открытое соревнование среди бригады СО по пирогам с начинкой из непонятных фруктов осталось за мной. Ты все еще можешь мной гордиться, Эт'ика.

Улыбка у Дармана была совершенно обезоруживающая. Он буквально излучал доверие, и Этейн от этого становилось еще хуже. Она будет раскаиваться. Она будет просить прощения. И она должна рассказать — но это надо сделать осторожно.

— Да, Корр просто великолепен. — улыбнулась она. — Я поражаюсь, каким дипломатичным он бывает, как много он думает. И он действительно изрядный бунтарь.

Дар начал отсоединять ранец и броню, складывая пластины рядом со шлемом. Для республиканского коммандо, снаряженного так, как они не было такого понятия как «быстрое переодевание».

— Да, мы, простые клоны, даже умеем считать, и мы счастливы быть тупыми, да, сэр, просто наштампуйте нас побольше и отправьте на стрельбище, потому что мы ничего не чувствуем…

Этейн осеклась. Она не имела в виду ничего подобного. Это было просто восхищением способностью Корра стряхнуть с себя индоктринацию, которая говорила ему, что единственное его предназначение — это положить свою жизнь за Республику.

— Дар, ты же знаешь, что я даже не думала ничего такого. — Она поймала его за руку. — Ты мне веришь? Я не такая упертая, я хотела сказать, что…

— Знаю. Все в порядке, извини. Просто достали…

Дарман был самым спокойным из мужчин, так что должно быть, кто—то из дворняжек сказал что—то неприятное про команду. Если она найдет… да, если она узнает, что это был джедай—офицер, она устроит ему очень неджедайскую выволочку, которую тот никогда не забудет.

А сейчас она ему расскажет.

— Дар, я люблю тебя. Ты это знаешь, верно?

— Ты хочешь рассказать мне что—то плохое?

— Не совсем плохое…

— …потому что так Сержант Кэл начинал, когда в детстве ему приходилось нас бранить. Ты знаешь что я тебя люблю, сынок, но ты не должен больше так делать. Но он нас любил, так что тут все было в порядке.

Теперь Этейн знала почему джедаи — джедаи ее сорта по крайней мере — страшились привязанностей. Сейчас она совершенно не контролировала положение и не могла быть спокойной. Любовь обнажает твои слабости. Но все равно, она не променяла бы ее ни на что, пусть даже ценой была бы возможность дышать. Это было высшим моментом ее жизни.

— Дар, мне нужно, чтобы ты меня выслушал. — Этейн стиснула его руку. Она хотела бы схватить его за плечи и удержать, но он был слишком высоким.

— Дар, я хочу сказать тебе кое—что, что должна была сказать уже давно. Пожалуйста, не сердись на меня, хоть я этого и заслуживаю…

Это его насторожило.

— Это Мереель?

— Что?

— Когда меня не было…

Этейн онемела на мгновение от шока.

— Файрфек, Дар, никогда! Нет, ничего подобного. Я никогда так не предам тебя. — Она так много, много раз подходила к этому моменту, и она вновь колебалась на грани. Это было мукой. Решайся. Скажи ему. Сделай это. Проклятье, неужели он действительно подумал, что она изменила ему? — Дар, причина, по которой я пять месяцев пропадала на Квиилуре… Я была беременна. Я носила ребенка.

Когда слова сорвались с ее губ, она почти что увидела, как они повисают в воздухе. Они зажили своей жизнью, у них были собственная форма и значение, реальность и могущество. Сколько бы раз она ни прижимала к себя Кэда, сколько бы она ни держала его на руках — он никогда еще не был настолько реальным как сейчас, пусть даже он был на чужом попечении и во многих световых годах от нее.

Дарман просто смотрел на нее. Она чувствовала его: он внезапно стал настолько же нейтральным эмоционально, насколько нейтральным было выражение его лица. Это оказалось похожим на разорвавшуюся бомбу. И это выбило из него все мысли.

— Что?

— Я носила ребенка.

Это были неправильные слова, но они были сказаны. Дарман отчаянно пытался понять, он моргнул, словно стараясь перевести с чужого языка, глядя ей прямо в глаза, но не видя ее.

Между ними распахнулась глубокая пропасть.

— Он умер? — выдохнул он слова. — Ох, Эт'ика…

Этого она не ожидала. Он все понял совершенно не так. Она говорила в прошедшем времени, и именно это зацепило его. Он даже не спрашивал, был ли ребенок от него. Словно он не связывал их отношения с возможностью появления детей.

«А что я ожидала услышать — после того что я сделала?»

— Нет, Дар, с ним все в порядке. Он замечательный. Он твой. Наш.

Взгляд Дармана не отрывался от ее глаз. Он смотрел, уже не мигая, и втягивал воздух сквозь зубы, словно собираясь закашляться. Этейн не могла почувствовать, что он собирается делать дальше. Теперь ей было страшно. Она знала что это потрясет его, но оказалось что он совершенно потерял голову.

— И ты не сказала мне? — наконец проговорил он. — Ты даже не думала мне рассказать?

Все было куда хуже. Надо ли ему знать, что она это сделала сознательно? Да, он должен знать, потому что она не может жить с ложью. Он и Кэд теперь были всей ее жизнью. Секретов быть не может.

— Я знала, что если я расскажу тебе, что я беременна — ты будешь нервничать, а тебе на фронте не нужны лишние волнения. — Не было смысла объяснять что ее остановил Скирата. Она обманывала Дармана с самого начала, планируя зачатие, уверив его в том, что нет риска беременности. Это была ее ошибка: она одна должна за нее расплачиваться. — А потом я не знала, когда тебе рассказать. И я боялась, что это обнаружит Совет Джедай, по многим причинам — что они меня выгонят, что они могут отобрать у меня Кэда..

— Это… так его зовут?

— Да. Кэд. Я звала его Венку, когда он родился, но потом ты сказал, что тебе нравится «Кэд», как имя для сына, помнишь? Когда… — Этейн запнулась. Она помнила — когда был тот разговор, и уже не хотела бы про него напоминать. Приближалась развязка. — …Мы говорили про имена.

У Дармана была отличная память. Не идеально эйдетическая, как улучшенная память «Нулевых», но помнил он ясно. Когда. Когда Скирата представил Кэда команде в качестве своего внука. Теперь оказалось, что и Кэл'буир в этом сидит по горло.

— Это был мой сын. — проговорил он. Этейн едва могла его расслышать. Он говорил почти что про себя. — Мой сын.

— С ним все в порядке, Дар. — Она потянулась и попыталась взять его за руку, но он не сжал ладонь в ответ. Ей было слишком страшно, чтобы пытаться сейчас его обнять, хоть она и не могла сказать — чего она боится. Сейчас он был похож на готовую распрямиться пружину. — Теперь можно признаться, Дар. Прости. Мне очень жаль. Я не должна была так поступать, я знаю, но я так хотела, чтобы у тебя был сын, чтобы у тебя было будущее. Ведь этого хотят мандалорианские мужчины, правда? Наследников.

Дарман, казалось, не догадывался, что это было намеренным и подкрепленным Силой, но это смахивало на то, как не замечают вьюгу на фоне лавины несущейся по склону горы. Он просто отшагнул от нее, медленно поднес ладони к лицу и стиснул ими нос, словно не хотел что—то вдохнуть

— Дар?

Он выпрямился, опуская руки.

— Я последним узнал, что он мой сын? — Судя по его виду, он проиграл в голове все разговоры, начиная с того дня, когда они стояли в квартире Бесани, умиляясь новому пополнению в семье Скираты. Скирата даже официально усыновил Дармана, в своем быстром и решительном мандалорианском стиле. А Дарман говорил ей, что он еще не готов быть отцом. Если он это все вспомнил, то сейчас он должен был быть в смятении. Но она ничего не могла в нем почувствовать. — Этейн, все знают — кроме меня?

— Нет. Только те, кому надо знать ради безопасности Кэда.

Дарман помедлил, рассеянно глядя на койку и начал пристегивать бронепластины.

— Значит, все, кроме меня и команды.

У Этейн не было причин думать, что он мог причинить ей вред, но как и у всех очень сильных, очень мускулистых мужчин, вид у него мог быть и успокаивающим и угрожающим, и сейчас он необъяснимо пугал ее. Дело было в тишине — во всех смыслах, в отсутствии звука и в отсутствии эмоций в Силе. Он поднял шлем, а затем, словно передумав его надевать, сунул его подмышку.

— Дар, когда ты будешь готов об этом поговорить… — начала она.

Он обернулся от дверей.

— Я просто хочу немного пройтись. — хрипло ответил он. — Слегка соберусь с мыслями.

Она вслушивалась, затаив дыхание, пока наконец не перестала слышать его шаги в коридоре. Потом она включила комлинк и вызвала Скирату, чтобы сказать ему что она сделала.

Глава 8

«Разумеется, клоны страдают. С чего вы взяли, что это не так? Они находятся на войне больше двух лет без перерыва, и это тяжелая война. Вопрос не в том — проявится ли боевой стресс, вопрос в том когда он проявится; если бы ВАР была набрана из обычных людей, у вас бы сейчас просто не было действующей армии. Клон—солдаты — это оптимизированные люди, и во всей популяции лишь два процента могут быть настолько жесткими, выносливыми и агрессивными, как они. Но ломайте их так вот день за днем, не давайте им передышки, не давайте им выспаться, не обеспечивайте их поддержкой и не давайте возможности выпустить пар — и даже они, в конце концов, сломаются.

Доктор Мидж Гиламар, Куэ'валь Дар и медицинский советник бригады СО, комментируя заявление Министерства Обороны Республики о том, что клоны, в отличие от прочих людей, не подвержены боевому стрессу, потому что они не знают иной жизни, и были рождены для боя.

Общая палуба «Н», станция ВАР «Нерриф», время — 1910 ГСВ, 996 дней после Геонозиса.

Достоинства полностью закрытого шлема сейчас были как никогда очевидны для Дармана. Он мог сидеть и кипеть от злости, на виду у любого проходящего мимо солдата, и пока он не пошевелится — никто ничего не заподозрил бы.

В этих временных казармах уединения почти не было. Команда «Омега» набилась в открытую каюту на четверых, изображая картину спокойствия и отдыха, но внутри их бу'шей открылась тайная арена для тяжелого разговора. Единственным ее недостатком была необходимость подавлять реакции тела; но это было умение, которое осваивали все клоны, с того момента как понимали что они могут укрыться в своей броне и создать личное пространство, куда не смогут вторгнуться каминоанцы. Дарман хотел бы знать — многим ли джедаям—генералам было известно, что привычное «Вас понял…» не имело ничего общего с комментариями, которыми обменивались братья по закрытой связи, вдали от офицерского слуха.

— Шаб, Дар, что ты собираешься делать? — поинтересовался Атин.

— Не знаю. — За прошедший час он не придумал ничего, кроме этого. Он даже не знал — злится ли он. Самым близким к этому, что он мог вспомнить — это было ощущение, которое пришло когда Джай, Вин и Талер разом погибли в скоротечной и безжалостной невидимой схватке — неверие, оцепенение, физически ощутимая боль в груди и полная неспособность думать здраво. — Я просто не знаю.

— А ему и не надо ничего делать. — Найнер вошел в роль сержанта, пытаясь быть гласом рассудка в смутное время. — Он тут ничего сделать не может. Ребенок — существует. За ним присматривают. Уставов, которые бы говорили, что он не может быть отцом ребенка — нет. И Этейн не требует с него кредиток на ребенка, верно? Так что все, что ему надо — это смириться с фактом, что ей до криффа приспичило завести от него ребенка, и она не собралась ему рассказать.

— Ну, тогда ничего особенного. — сказал Атин сложивший руки на груди. Поза была удобной, для того чтобы не делать жестов, которые могли бы дать чужакам понять что тут что—то происходит. — Он просто может чувствовать себя преданным. Он может с этим справиться.

Во время разговора Корр держал рот на замке. Он мог быть невыносимо разговорчив на менее личные темы, но он знал когда остановиться. В такие моменты Дар чувствовал как в Корре проступает настоящая суть. И он все больше был ему благодарен за это.

Дарман безрассудно влез на ту территорию, о которой раньше не смел и думать.

— Кэл'буир знал.

— Угу. Но ты же говорил, что Этейн окажется в серьезном осике, если джедайская полиция нравов ее сцапает. — Найнер явно намеренно подбирал смягчающие обстоятельства. — Разве они не забирают детей—джедаев? У нее были свои причины.

Но она рассказала ему, и Кэд не оказался в меньшей опасности. То, что ребенок был чувствительным к Силе, или как там они это называли — было предположением. Это не делало его джедаем. Дарман хотел бы услышать несколько здравых слов от Джусика. У него нашлись бы ответы; и даже если бы не нашлись — он все равно подобрал для ситуации бы несколько мудрых слов, которые могли бы заставить Дармана увидеть в этом светлую сторону и собраться с духом. Он поразился тому, что ему не пришло в голову в первую очередь излить душу Скирате.

— Дар. — деликатно поинтересовался Корр. — Разве ты не хотел ребенка?

— Да, хотел. — это вырвалось само. — Не думал, что меня это заинтересует… но он мой. Это значит, что мне нужно делать что—то большее, чем просто сидеть тут. Не могу это внятно описать… Я знаю только, что это важно. Это сделало меня чем—то иным…

Обычные люди росли, зная что такое семья и что такое родители, даже если у них этого не было. В полностью искусственном мирке Дармана на Камино, за те несколько лет, что в основном сформировали его, Дарман узнал кое—что важное — что есть такая штука как отец, и Кэл Скирата заполнил эту прореху в его жизни. Время от времени он видел Джанго Фетта и его сына, и он знал что выращен из клеток этого человека, но он никогда не чувствовал такой привязанности к нему, какую он чувствовал к Скирате. Люди были точно такими же существами, как и любые другие в галактике. У них были инстинкты размножаться и заботиться о своем потомстве, а люди, которых клонировали и вырастили в пробирке, в этом отношении ничуть не отличались от прочих.

— Готов поспорить — Ко Сай потрясло бы, что ее предсказуемые клон—единицы ведут настолько насыщенную жизнь. — заметил Корр. — Ей бы это совсем не понравилось.

— Да, жаль что она сдохла. Было бы здорово на нее посмотреть.

Найнер раздраженно цыкнул зубом.

— Ну вот, ты можешь забыть про реальные проблемы, а мы можем вывести тебя из плохого настроения. Как всегда. «Водэ Ан», да?

На самом деле Найнер ошибался. Он здорово ошибался. Дарман был в положении, которого он не знал никогда прежде, и дело было даже не в том, что он внезапно узнал, что где—то есть его ребенок. Дело было в доверии. Галактика была полна лжи, и даже его работа была изрядной частью построена на обмане, но до сих пор было кое—что, что он считал надежным, то что не могло его подвести, где он чувствовал себя в безопасности.

И это было связано не с Этейн.

Кэл'буир.

— Он знал. — проговорил Дарман. — Но так и не сказал мне.

— Кэл? — поинтересовался Корр.

— Почему он мне не сказал?

— Потому что знал, что тебя так вот придавит.

— Разве у меня нет права знать? Я про то, что он всегда говорил что я человек, имеющий право распоряжаться своей жизнью, но теперь — он решил что для меня хорошо и что нет.

Его оборвал Найнер.

— Оставь его в покое. Это же не Кэл'буир залетел и молчал об этом.

— Ладно, если у него была причина мне не говорить, то он либо считал меня чересчур глупым чтобы с этим справиться, либо считал что проблемы Этейн более важны. Не потому же, что я мог бы разболтать всем и каждому, верно?

— Или, — заметил Найнер, — может быть, он решил что поскольку ты и Этейн два взрослых человека — он не будет лезть в ваши личные дела.

Это было разумно. Найнер всегда говорил разумные вещи. Но Дармана это ничуть не успокоило. Он чувствовал что, наконец, нашел здравые мысли среди тумана мучительных эмоций, и три из них нависали над ним, как скалы: что ему не доверяли те, кого он любил, и кому доверял; что теперь он не знает, сможет ли он им доверять, и что у он испытывает не имеющее названия, неопределенное и отчаянно—животное желание видеть своего сына, пусть даже он и не знает, что полагается делать отцу в его положении.

Что ж, он может с этим справиться. И он знает, что такое отцовство. Он считал, что у него уже есть лучший образец для подражания в лице Скираты; пусть даже сейчас его и терзали сомнения на эту тему.

Он проверил входящие передачи на своем ВИДе. Если он не хотел — или не мог — отвечать по голосовому каналу, то данные сохранялись в текстовом виде для последующего просмотра. Скирата пытался достучаться до него по защищенному линку. Этейн только что оставила напоминание, что они отправляются на Тройной Ноль (Корускант, Корри, Трип Зип — как бы его ни называли, прямо сейчас Дармана это не интересовало) в 0600 ГСВ.

Он не собирался ругаться с ними. Он просто еще не разобрался, что же он хочет сказать, и тем более — как он будет реагировать на ответы.

— Все будет в порядке, Дар. — тихо сказал Атин. — С женщинами так и получается — то взлет то падение. Мы все узнали бы это, шаг за шагом, если бы мы были рождены на Корри, стандартным путем.

Дарман был склонен прислушаться к Атину. Найнер в отношении женщин был просто мастером—теоретиком, а интрижки Корра, благодаря влиянию Мерееля, длились не дольше его пребывания в городе. А у Атина была Лазима, и он знал в этом толк, пусть даже ему и не придется беспокоиться о том, что где—то есть ребенок, о котором он не знает.

— Обычно всё оказывается куда проще. — проговорил Найнер, но тон у него был такой, будто он больше уговаривал самого себя.

Так бывает. Но сейчас жизнь не была проста, и Дарман оценил какое это редкостное счастье — оставаться в неведении.

Взросление, со скоростью вдвое больше естественной, причиняло боль куда разнообразней, чем ему казалось раньше. Оно не дало ему времени зачерстветь сердцем.

* * *

Гимнастический зал, Казармы Арка, время 0630, 997 дней после Геонозиса.

Вэу выглядел вновь вернувшимся в родную стихию. Скорч подумал бы, прежде чем сказать «сиял», про такого жесткого старого чакаара, как его сержант, но у того впервые за много лет явно проступил румянец на щеках.

— Думаешь это больно? — хмыкнул Вэу. Он прижал какого—то невезучего солдата к полу в слезовыжимающем захвате. Ди'куту надо было дважды подумать, прежде чем вызываться добровольцем на демонстрацию, но он явно не знал Вэу, и думал что имеет дело со старым хмырем. Так и было. Но Вэу был старым хмырем, который держал себя в форме, и много знал о боли. — Нет. Вот это — больно.

Солдат взвизгнул. Чтобы добиться такой реакции от таких, как он — надо было немало постараться. Может они и были мясными консервами, но они были такими же жесткими, как любой ЭРК или коммандо. Скорч больше не мог смотреть. Он окликнул Вэу, больше из—за собственных воспоминаний, чем из—за срочности Зеевского вызова или желания прекратить мучения солдата. Техника Вэу звалась «Келдабским рукопожатием», но руки в этом участвовали лишь отчасти.

— Серж! — крикнул он. — Серж, генерал Зей шлет свои поздравления и хочет увидеть вас немедленно.

Вэу выпустил деликатную часть солдатской анатомии и парень перекатился на бок, временно выведенный из строя. Ну, теперь он, как минимум, узнал как одним захватом вывести из строя противника—человека. Сидевший у кромки поля Мирд следил за ними, время от времени позевывая с видом «я на все это уже насмотрелся».

— Тащись в медотсек и хорошенько это запомни, ад'ика. — скомандовал Вэу, одергивая помятую одежду. Без брони он выглядел не так опасно. Внешность была обманчива. — Мирд, присмотри за ними, и убедись что они не сачкуют. Вы, все — когда я вернусь, я хочу видеть, что вы можете выдавить друг другу слезу. Ясно?

Хор был нестройным

— Да, серж.

— Великий Даракаэр Ирмену, я лишился слуха за свои грехи. Я сказал — ясно?

— Да, Сержант! — рявкнули они.

Вэу выглядел удовлетворенным — на время. В компании Скорча он направился по коридорам к офису Зея, распространяя запах свежего пота и бактовой мази.

— Вы снова в составе бригады, серж? — поинтересовался Скорч.

— Нет. Все еще в статусе гражданского. — Вэу чуть хмурился, что явно не было связано с его текущим занятием. — Так я могу сказать Зею, куда ему засунуть его приказы, не чувствуя ущерба для моего профессионального самоуважения. Армия, где не исполняют приказы — это толпа.

Скорч слышал все это раньше. Это было похоже на молитву, и он знал ее по строкам.

Армия, где не исполняют приказы — это опасность для своих же граждан.

Армия, где не исполняют приказы — это мертвая армия.

— А вы когда—нибудь не исполняли приказы, серж?

— Только когда они были недопустимыми. И это не всегда легкий выбор, особенно когда выстрелы уже подпаливают тебе волосы в носу. Я бы с удовольствием поставил перед таким выбором законников, которые начинают обсуждать это годы спустя и сидя на толстых шебсах. — Вэу и в лучшие времена не был разговорчивым человеком; возможно это была скрытая его сторона, та, которую редко видели команды. — Как у тебя дела?

— Простите серж, можно еще раз?

— Я все слышал и видел. Нет позора в том, чтобы однажды сорваться. Особенно на такой дурной войне как эта.

Похоже, никто не умеет держать язык за зубами.

Но проболталась, скорее всего, Этейн а не команда. Никому из них и в голову не пришло бы сказать Вэу, что ему нужно немножко заботы. Прежний Вэу задал бы ему хорошую выволочку за то что он устроил в Хадде — за дурацкий риск, эмоциональные порывы и потерю самообладания в сложной ситуации. Сегодняшний Вэу выглядел чуть более снисходительным, и это само по себе уже тревожило. Скорч задумался — не стало ли его ощущение реальности хуже чем ему кажется.

— Устал немного. — ответил Скорч. — Вот и все. Скоро переводят на Кашиийк. Пробудем там, наверное…

— Знаю, и я хочу видеть тебя в своей квартире в восемнадцать ноль—ноль, договорились?

У Скорча что—то перевернулось внутри.

— Так точно, серж.

Была вероятность что это, на самом деле, был не Вэу а оборотень—гурланин. Порой, как доводилось слышать Скорчу, им не удавалось как следует отыгрывать роль.

Скорч сейчас чувствовал себя нормально. Он не понимал, к чему вся эта суета. Он просто отреагировал на разозливших его чакааров вокруг. Ну, еще он видел скверные сны, но их видели все. Он мог бы поспорить, что и Вэу тоже их видел.

Босс, Фиксер и Сев уже ждали в кабинете Зея, когда Скорч открыл двери. Капитана Мэйза нигде видно не было. Зей сидел, опираясь обеими локтями на роскошный синий стол, сложив руки вместе — верный знак, что вместо обычного состояния крайнего беспокойства, сейчас он готов бегать по стенкам.

— Джентльмены, это конфиденциальный инструктаж. — объявил он. Двери захлопнулись по команде с настольного пульта. — То, о чем будут здесь говорить, не должно уйти дальше.

Скорч оскорбился. Каждое шаблово задание, которое они получали, было совершенно секретным. Он заметил как затвердела челюсть Вэу; значит, это точно не гурланин. Старый строгий Вэу все еще был с ними.

— Я полагал, что вы доверяете нам, как професионалам. — заметил Вэу. Он поправил воротник; Вэу явно куда привычней была броня или форменный мундир. — Что бы это ни было — насколько все серьезно?

— Вопрос касается взлома компьютерных сетей.

— Знаю. Вы уже инструктировали нас на этот счет. Нам нужны хоть какие—то зацепки от «Нулевых» и техников Казначейства, прежде чем мы сможем начать работу. И разве к этому не привлекли еще и «Омегу»?

— В этом и суть проблемы, Вэлон. — У Зея был вид человека, который пробирается по шаткому мостику. — Мне нужен кто—то, чтобы присмотреть за Скиратой и его «Нулевыми». И я не имею в виду — «присматривать, чтобы у них было достаточно кафа и печенек».

— Чего вы от меня хотите, генерал? — теперь лицо Вэу было словно высечено из гранита. — На этот раз вам придется сказать открыто.

Это было не первым случаем, когда Зей исключал Скирату из круга посвященных в операцию. Он не хотел и чтобы тот знал о миссии по розыску Ко Сай. Но впервые Зей просил кого—то — по крайней мере, кого—то в этой комнате — отнестись к нему как к потенциальному врагу, а не просто как к любителю резать ломтиками каминоанцев, которые были нужны Республике живыми.

— Настолько же, насколько я уважаю его как солдата — настолько же я хочу чтобы он не злоупотребил своим положением. — проговорил Зей. — Я хочу, чтобы вы проследили во что ввязывается он, и его маленькая частная армия.

— Вы хотите, чтобы я шпионил за своим товарищем. Так?

— Я хочу быть уверен, что он не навредит Республике, Вэлон. Вот и все. Я знаю как он заботится о своих солдатах, и я знаю что он крутит правилами как хочет, но мне не жаль пенок, которые он снимет с бюджета — я знаю, что все это пойдет на помощь клонам. И я не собираюсь влезать в тайные делишки «Нулевых». Я только хочу знать, что Скирата не повредит нашим военным силам, сознательно или нет.

Вэу выглядел так, будто он пережевывал сказанное прежде чем выплюнуть всё это на стену. Команда «Дельта» сидела и не говорила ни слова; разговор, как это часто бывало, шел через их голову, и Скорч хотел бы знать — не пригласил ли Зей их на это совещание только для того, чтобы попытаться уловить их реакции, и понять — знают ли они что—нибудь. И эта мысль Скорчу все больше не нравилась. Это было похоже на постоянную слежку каминоанцев, выискивавших отклонения; и это напомнило ему о всех тонких хитростях которые позволяли клонам надеть чистенькую, аккуратную, и ничем не выделяющуюся маску, чтобы избежать переработки. Многие так от нее и не избавились. Если айвхова пожива может тебя заметить и утащить прочь — приходится быть настолько безликим, насколько это возможно.

— Чтобы подписать меня — вам надо предоставить свидетельства грязной игры. — наконец, произнес Вэу. — Я не любитель летать вслепую. Поделитесь. Расскажите мне куда, по—вашему, я должен смотреть, или же он обведет меня вокруг пальца. Или перережет глотку за предательство, когда я меньше всего буду этого ждать.

— Итак, это значит «да»?

— Нет. Это «скажите мне, во что я ввязываюсь, прежде чем я отвечу». Я слишком стар, чтобы играть в догадки.

Зей откинулся в кресле.

— Я не сомневаюсь, что он ворует…

— Ну, в конце концов так и говорят про мандалориан… все они одинаковы…

Зей проигнорировал насмешку.

— Но даже Скирата не может хапнуть столько, чтобы хоть немного помешать ходу войны. Я ищу активный саботаж заданий, слив информации, опасные связи с сепаратистами — все прочее в этом роде.

Скорч понимал, что Скирата знает толк во всех перечисленных забавах, и в каких—то из них он даже принимал участие. Как и Вэу, если на то пошло; но именно поэтому Специальные операции и держали их на содержании. Это работа не для юных следопытов. Им приходилось иметь дело с самыми низшими формами жизни в галактике.

Вэу сейчас был статуей воплощенного самоконтроля. Этейн говорила, что в Силе он всегда выглядел совершенно спокойным, даже когда он наматывал чьи—то кишки на виброклинок. Зей не выглядел гораздо более проницательным.

— Я знаю Скирату много лет. — сказал Вэу. — По стандартам Корусканта, он преступник. Как и я. Но настоящий предатель… нет. Он профессионал.

— Так мандалориане никогда не работали двойными агентами, Вэлон?

— Не за вашу плату, генерал.

Зей встретил твердый взгляд Вэу и отвел глаза; затем он потянулся за декой, выбил на ней что—то, и толкнул ее по полированному столу к Вэу. Тот поймал ее и прочитал.

— Это список сепаратистских военнослужащих, взятых в плен за последний месяц. — сказал Зей. — Есть знакомые имена?

Вэу был совершенно неподвижен.

— Да.

— Когда Скирата сказал, что его дочь пропала — я ему посочувствовал, так что я навел кое—какие справки по правительственным базам данных, просто на случай, если она окажется в медцентре или зарегистрированной на какой—то работе…

— И вы её обнаружили. В республиканской тюрьме.

— Я полагаю, что это именно та женщина. Он не упоминал ее имени.

— Р—У—У—С—А—А—Н. — проговорил Вэу. — «Руу», если коротко. И вы посчитали, что наличие дочери, сражающейся на другой стороне, заставит Скирату подвергнуть своих обожаемых клонов опасности большей, чем та, в которой они уже находятся?

— Она его плоть и кровь.

— Вы всё еще совершенно не понимаете Мэндо. — Вэу издал долгий тяжелый вздох, который прозвучал вполне естественно. — Алиит ори'шиа тал'дин. Семья превыше родства. Eсли бы вы проследили за каждым Мэндо, работающим на вас — проделав изрядную работу, должен заметить — вы в любое время войны нашли бы не одного такого, у кого есть родственники сражающиеся за противников Республики. Мы работаем наемниками тысячу лет. Когда ты нанимаешь Мэндо, ты получаешь верность профессионала как часть сделки. Забавно, что вы видите в нас частных контрактников, сражающихся за свободу, когда мы получаем кредитки от вас — и аморальных мерзавцев, когда нам платит кто—то другой. Может, мы чересчур похожи на ваших замечательных джедаев, которые происходят из нереспубликанских миров…

— Я вызывал вас не для дебатов о этике частных армейских подрядчиков, Вэлон.

— Да, я понимаю что это одна из тех мутных философских тем, которые вы стараетесь избегать. Но если вы хотите, чтобы я ткнул ножом человека, которому, быть может, однажды мне придется доверить в бою свою жизнь — мне требуются веские доводы. Потому что клиенты приходят и уходят, а профессиональное сообщество всегда остается с тобой.

— Хорошо. — сказал Зей. — Разведка говорит, что кто—то пытался соваться в файлы и области, которые им крайне дороги. Они не сказали мне — какие именно, потому что, как руководителю Специальных Сил, мне это знать не полагается. Но я могу читать между строк, и знаю что это Казначейство, знаю что это Министерство Обороны, и если и есть кто—то, у кого есть возможности залезть так глубоко в республиканские системы, не оставив явных следов, то это Скирата и его чересчур умные мальчики.

На лице Вэу не дрогнул ни один мускул. Несмотря на звукоизоляцию кабинета, защищавшую от подслушивания и «жучков» внезапный шум нарушил повисшее в воздухе напряжение. Это был скрежет когтей по двери. Мирд просился внутрь.

— Не могу спорить с вашей логикой. — произнес Вэу.

— В деле? — Зей даже не спрашивал Босса про мнение «Дельты». Оно было неважным. — Или нет?

Вэу ждал пять ударов сердца. Скорч много раз видел, как он так делает и всегда, чем дольше тот ждал, тем больше пугался Скорч. Пять — было знаком серьезного недовольства.

— Вы мне платите. — наконец, сказал Вэу. — Если я обнаружу, что он делает что—либо чтобы помочь врагу — я предоставляю вам полный отчет. Но это только потому, что он нарушает свой контракт с вами. Наше слово — наш договор. Так должно быть, иначе мы — просто дикари.

Зей благоразумно не стал комментировать последнюю фразу, но Скорч не был уверен, разделяет ли Зей расхожие взгляды на мандалориан. Он мог свысока относиться к их культуре, но для мистика он был вполне терпимым парнем.

— Помните, я жду соблюдения секретности. — Затем Зей едва не сказал «свободны». Скорч видел, как он сложил губы для первого слога. Зей удержался. — Благодарю вас.

Вэу направился к разъехавшимся дверям и «Дельта» последовала за ним. Мирд терпеливо сидел на пороге, и не пытался ворваться в кабинет. В коридоре стрилл обогнал их побежал впереди, почти скребя носом по плекдереву пола, вынюхивая интересные запахи. Скорч переключил шлем на частоту, которую не мог услышать Вэу.

— Скирата выпустит ему криффовы гетт'зе и забьет их ему в глотку, если узнает.

Сев хмыкнул.

— Я тебе уже говорил, что эти места все сильнее напоминают Келдабе.

— Кэл не стал бы вредить Республике. проговорил Босс.

— Ты уверен? — тон Фиксера был недоверчивым. — И главное — а Кэл в этом уверен?

Вэу не сказал ничего, пока они не дошли до дверей ведущих в тренировочное крыло здания штаб—квартиры. Он медленно развернулся и посмотрел на них так, словно на них не было шлемов, и он заглядывал не только им в глаза, но и в самые души.

— На случай, если вам интересно — «почему», «если» и «когда». — проговорил Вэу. — Это дело Куэ'валь Дар, и вас я к нему не привлекаю. Держитесь от этого как можно дальше. Тайли'бак?

Это было самым агрессивным выражением, которым мандалорианин мог спросить у кого—то, понял ли он его; и если на этот вопрос вообще требовался ответ — то самым благоразумным было «да!». Это был приказ отвалить. Но «Дельта» была на попечении Этейн, а та — тесно связана с командой Скираты. Это ставило их в двусмысленное положение.

— Серж, — спросил Босс, — а как быть с генералом Тур—Мукан?

Вэу потер подбородок и подарил Скорчу взгляд, говорящий: «ты молодец, но я не шучу».

— Вы держитесь подальше от дел Куэ'валь Дар; а я не лезу во внутреннюю политику джедаев. Пока вы не получите прямого приказа о исключении ее из цепочки командования — она все еще ваш командир.

Скорч любил ясность. Как и все они. Иногда он завидовал беленьким за чистоту и отсутствие политики в их жизни.

— Шаб. — сказал Сев, глядя как Вэу вновь возвращался в спортзал. — Я собираюсь открыть тотализатор. Делайте ваши ставки, водэ — кто из маленькой веселой команды Кэла все еще будет оставаться с нами в это же время на следующий год?

* * *

Галактический Город, подземное водохранилище министерства коммунальных услуг, Корускант, поздний вечер.

— Итак, когда он собирается сказать мне, что моя девочка — военнопленная?

Скирата сидел на обшивке «Эй'хана»; обрушившийся ливень проблем захлестнул его, и сейчас он успокаивался тем, что собирался с мыслями и рассортировывал проблемы по рангу. Делай то что можешь. Это все что ты можешь сделать. Вэу мерял шагами край причала, словно рассматривая ковер — опустив голову и сцепив руки за спиной.

— Постарайся выглядеть удивленным, когда он, наконец, расскажет, Кэл.

Скирата открыл ладонь и посмотрел на кристалл с данными из потайного аудиорекордера Вэу. Ни один Мэндо, с хотя бы парой клеток в мозгу, никогда не отправится на совещание без припрятанного где—нибудь электронного соглядатая. Вэу всегда таскал его при себе — в воротнике, на поясе или даже в нижнем белье, рет'лини — на всякий случай. Таково мышление Мэндо. Никогда не знаешь, что может выскочить из—за угла и испортить тебе день.

— Не волнуйся, я возьму приз за драматическое представление. — хмыкнул Скирата. — Спасибо, Вэлон. Итак, он собирается использовать Руу, чтобы встряхнуть меня, или он сказал тебе лишь чтобы посмотреть — не побежишь ли ты меня предупреждать?

— Ну, мы знаем что это правда — она в списках ВП. Я проверял. Впрочем, лучше исходить из худших мотивов, пока не доказано иное. Но Зей не игрок в голошахматы. Он тонет в этой войне, как и все остальные, и хватается за что попало, чтобы остаться на поверхности.

— Как я посмотрю, сегодня ты настоящий офицер Имперского Флота Ирмену.

Это все вода. Будит во мне натуру моряка.

Легкая рябь на подземном озере, хранившем аварийный запас воды для домов Корусканта, отбрасывала блики на арочный пермакритовый свод, уходящий далеко в темноту. Здесь был пришвартован «Эй'хан» — любезность со стороны нескольких людей, которые были обязаны Джайлеру Обриму и закрыли глаза, когда их попросили. Корабль, готовый сорваться в любой момент, вполне мог бы лежать и на поверхности; но это место было заброшенным, и самым лучшим, чтобы припрятать корабль—амфибию. Уйти, когда наступит время, можно было сквозь шлюзовые переборки в дальнем конце хранилища.

Ордо сказал что расстояние было достаточно, чтобы набрать скорость отрыва еще до того, как корабль проскользнет через тесный выход на свет, и свежий воздух. «Эй'хан», похоже, преподнесет кому—то большой сюрприз, когда выскочит сквозь стену вспомогательной пристройки. Репетиция была невозможна. Ордо придется все проделать правильно с первого раза, но это Ордо, и он справится.

— Тревожный звоночек я услышал, когда Зей сказал, что ему нужны Мереель, Джайнг, и Бесани, чтобы расследовать дело с вирусом. — сказал Скирата. — Так собирают всех подозреваемых в одной комнате. Как в кореллианской мелодраме.

— Если бы мы делали ставки, я бы сказал что это несчастливое совпадение, но мы готовимся к худшему. А как дела с Этейн?

— Ну, новости вывернули Дара наизнанку и сейчас он с ней не разговаривает. — Скирата сверился с хроно на наручи. Он предпочитал работать в полной броне; она была не только защитой но и инструментальным набором. — Через пару часов они прибудут в казармы с «Неррифа». Если все пойдет как надо, Бард'ика явится примерно тогда же. Я считаю, это надо рассматривать как последнее большое совещание.

— Ты собираешься быть полностью откровенным с «Омегой»?

— Несмотря на случившееся с Даром… да, думаю, что мне стоит держать их в стороне от всего, что может развалиться моими стараниями, пока мы точно не будем готовы. Так что — не сейчас.

В этот момент природная подозрительность Скираты подергала его за рукав и прошептала: Да, отличная идея, собрать всю шайку в одном месте и рассказать все Вэу, чтобы он мог все выложить Зею. Мало что так раздражало Скирату, как незнание того, кому можно доверять, а кому нет. Но это были игры аруэтии — разделяй и властвуй, посей рознь, столкни одного Мэндо с другим, добавив в варево щепотку яда сомнений.

«Если Вэу меня подставляет, и это какая—то хитрая двойная и тройная игра — то я специально выкрою время на то, чтобы медленно его убить.»

Проблема с рассуждениями о таких запутанных сценариях на войне в том, что не существует логической точки, на которой можно остановиться. Можно находить слой за слоем, пока это не сведет тебя с ума. Скирата слишком хорошо узнал Вэу за те годы, что они просидели в забытом Силой свайном городе на Камино; если бы он начал играть в двойную игру — это был бы самый первый его опыт. Но…

Скирата решительно отогнал эти мысли.

Мандалорианам надо будет учиться держаться вместе, присматривать друг за другом — — и пусть остальная галактика найдет собственных мерзавцев, чтобы они сражались и умирали вместо них…

Если тебе не по душе моя персона на этой встрече Кэл — так и скажи. Вэу присел, чтобы приласкать Мирда, который закончил проверять импровизированный док и примчался докладывать — ворча и поскуливая.

— То, что я неплох в этих скользких играх на две руки, не значит что мне это нравится, и если случится еще одно неудачное совпадение — я не хочу, чтобы во мне видели утечку.

Скирата не знал, стыдиться ему или смеяться, услышав так явно изложенные собственные мысли, но замечание заставило что—то непроизвольно вздрогнуть у него внутри.

— И давно ты стал единственным телепатом среди Мэндо?

— Долгая практика, близкое знакомство и синхронное мышление…

— Мы достаточно долго знаем друг друга чтобы понимать каковы ставки.

Мирд, похоже, одобрил подземный причал. Он подошел к вмонтированному в стену невысоко от пола вентилю и от души оставил метку.

— Мирд, когда мы будем сваливать, тебе надо будет сделать также в кабинете Зея. — попытался найти что—то смешное Скирата. — Это они без облучения не вычистят.

«Эй'хан» был почти готов. Он был полностью отремонтирован — по одной части за раз, его трюмы и танки были полны и поставлены на криохранение, и выглядел он сейчас куда опрятней, чем в тот день, когда они выторговали его у того родианца. Это была не просто многофункциональная амфибия. Это была спасательная шлюпка для всех, кого он любил и о ком заботился.

Возле нее, на воде была пришвартована «Джи'ка», маленькая спортивная субмарина с акульими обводами, которой он воспользовались, чтобы проникнуть в убежище Ко Сай на Дорумаа. Мереель в эту штуку влюбился. Время от времени, когда он возвращался на базу, он приходил сюда чтобы покататься — выпуская пар, как любой нормальный парень его возраста. Ему понравится нырять и прыгать на ней в озере у Кириморута. Планы могли рушиться во прах, но кроме мучений были и хорошие вещи, которые стоили того, чтобы смотреть в будущее.

«Нет, Зей. Я не для того так далеко зашел, чтобы у меня сейчас сдали нервы. Мы почти у цели. Хочешь остановить меня? Тогда тебе придется меня убить.»

Точно также обильно Мирд пустил струю в воду. Вэу выдавил кривую усмешку.

— Мирд, конечно, здорово помог «Эй'хану» против обрастания… но напомнишь мне, чтобы я больше не пил корускантскую воду, ладно?

— Хорошая причина поторапливаться. Пошли. Назад на базу.

Ждать, пока все не соберутся в квартире Лазимы, потребовалось дольше чем это нравилось Скирате. Даже когда Кэд сидел у него на коленях, в такой, обычно бесценный для него момент, он все также испытывал желание готовиться и раскладывать все по полочкам, чтобы быть готовым к бегству. Кэд и Мирд явно нашли общий язык; Кэд радостно лепетал что—то стриллу, тот ворчал и даже взвизгнул пару раз, затем ненадолго исчез. Он вернулся, волоча одеяла с кровати Джусика, и начал устраивать из них гнездо на полу. Мирд был безжалостным хищником, но вместе с тем и заботливым родителем. Стриллы были почти что воплощением духа мандалориан.

После полуночи явился Джайнг, с Ордо и Бесани. Лазима снова уложила Кэда в кроватку, и через час все шестеро «Нулевых» — кто—то в форменной броне, кто—то в бескар'гаме — и Гиламар были в сборе. Джусика и Этейн пока не было. Скирата подождал еще немного и решил, что им придется вникать на ходу. Он проиграл запись разговора Вэу с Зеем и подождал комментариев.

— А как ты соврал мастеру—джедаю? — поинтересовалась Лазима. — Ну, без того, чтобы он это почувствовал?

— Я не врал. — ответил Вэу. — Я сказал, что расскажу ему, если обнаружу что Кэл делает что—то, чтобы помочь врагу. В тот миг, когда этот маленький шабуир наберет линк любого из бывшего персонала Стражей Смерти — я с удовольствием его заложу.

Скирата помедлил секунду и натянуто хохотнул.

— А я их линки вообще знаю?

— Нет. Но это единственная группа, которую я в самом деле могу назвать своими врагами. Так что я не врал, и я испытывал искренние эмоции — достаточные, чтобы его Силовые чувства сказали ему то, во что он хочет поверить.

Лазима вежливо поаплодировала.

— Очень умная методика.

— Спасибо, дорогуша. Мэндо'аде приучены поддерживать нужное состояние духа в бою, так что переключиться на него нам несложно.

— Простите. — У Бесани, примостившейся в кресле рядом с Ком'рком, был усталый вид. — Все это из—за моей ошибки. Гурланин сказал мне что я напортачила, когда искала сама.

— Шаб, да нет же. — ответил Скирата. — Ордо видел твое досье, не забыла? Тебя с этим не свяжут. Ты отличный разведчик, ад'ика. Ты замечательно поработала. Мы знаем о второй линейке клонов, мы знаем о дополнительных флотах, и у нас есть грубые прикидки о том, когда все это закрутится. Может, мы и не знаем все в деталях, но мы получили достаточно, чтобы сохранить свои шебсе, когда настанет время. И все благодаря тебе.

— Может, я и хвастаюсь. — негромко заметил Джайнг. — Но это я рискнул внедрить в сеть Казначейства программу для добычи данных, которая расползлаcь по всем связанным компьютерным системам республики. Пришлось подсунуть короткоживущие самоудаляющиеся программы и хватать моментальные срезы данных.

— И что им удалось найти стоящего? — поинтересовался Вэу.

— Тебе стоит увидеть количество данных, которое они передали. По большей части бесполезной но… срезы, предположительно, делались в нужном месте, в нужное время, так что думаю оно стоило риска.

— Ты и впрямь умный парень.

— Верно, и они, похоже, не знают — что было сделано; лишь то, что оно в системе было а потом исчезло. — проговорила Бесани. — Если, конечно, не случилось так, что про меня все известно и даже техдроид инструктирован мне врать.

Джайнг покачал головой.

— Они не могут проследить точку входа до твоего терминала, Бесани. Я заслал программу через главный комлинк, так что если даже и найдут путь по, которому она к ним попала — по нему не выйти на конкретного пользователя.

Скирата видел, насколько они все доверяют друг другу. Он был неглуп, но все же он ничего не понимал в том изощренном техническом мастерстве, которое Джайнг использовал так же легко, как Скирата выхватывал клинок. Он верил — забавно, что по сути он верит в улучшения, которые внесли в них каминоанцы — верил, что все они знают, что делают. Даже Бесани — в подробностях экспертной оценки которой он тоже ничего не понимает. Он гордился своими детьми. Теперь он причислял к ним и Бесани; она была его дочерью, ибо Мэндо не делают различия для приемных детей.

— Думаю, что у нас есть два вопроса. — сказала Бесани, серьезным тоном того, кто привык вести совещания и завладевать вниманием. Первый — что будет, когда мы начнем расследование? Будем ли мы проводить его как настоящее; так, чтобы нас посчитали не имеющими никакого отношения к случившемуся, или будем работать, предполагая это проверкой? Разговор Зея с Вэлоном заставляет меня предположить второе. И, так или иначе, нам придется найти другой способ отслеживания активности в интересующей нас сфере, и это — второй вопрос. С этого момента нам нужно отслеживать цепочку поставок а не заказчика. Все, что нам нужно, это отслеживать счета фирм, которые, как мы знаем, будут поставлять оборудование. «KDY» и «Ротана» в особенности. Далее следует «Ауродисеал», который был крупным поставщиком «Созданий Спаарти», пока не разнесли фабрику на Картао, и данные, которая я вытащила из информационных служб CSX и ISE показывают, что у них не было спада производства или падения прибылей после запрета на клонирование. Говорят, что сейчас они производят оборудование для водоочистки. Глядя на то, что они в одночасье потеряли крупнейшего своего заказчика — мне трудно поверить, что они так быстро перешли на новый бизнес и закрыли потери… так что нам нужен лишь способ отследить активность по их поставкам и производству. Узнать, что они поставляли, когда поставляли, и куда оно ушло.

— У кого—нибудь есть контакты в «KDY»? — поинтересовался Мереель, оглядывая братьев. Если нет — придется поискать.

«Мой отец работал в KDY.»

Скирата пытался сохранить память о своих родителях по рождению, но прошло больше пятидесяти лет и собирать осколки прошлого становилось все труднее. От комнаты на Куате остался лишь картина на стене; но память была также и милосердна, потому что он больше не мог вспомнить во всех деталях ту сцену, что он застал после того, как разбомбили их дом на Суркарисе.

— Я знаю очень надежного пилота грузовика. — сказал А'ден. — Она помогала скрыться нашим ЭРКам—дезертирам, так что ей можно довериться на несколько прогулок к «KDY».

— А как быть с «Ауродисил»? — поинтересовался Скирата.

— Это оставьте мне. — ответил Вэу.

Скирата начинал чувствовать, что все начинает вновь возвращаться под контроль. Всё, что теперь требовалось, это список задач и здравый смысл.

— Так, теперь насчет скользких вопросов. У нас есть Утан, которая все также палате психушки, и моя дочь Руу в лагере ВП. В идеале мы вытаскиваем их в одном и том же временном окне, чтобы держать их здесь как можно меньше, и быстро переправляем их с планеты. Бард'ика следит за психушкой, а я позабочусь о Руу.

Он сказал это так естественно, словно виделся с ней на прошлой неделе. Хотя он даже не знал, как выглядит она, повзрослевшая, пока не заполучил голограмму с ее документов. Он искал в ее лице черты Илиппи, но нашел куда больше собственных; у нее были каштановые волосы и выглядела Руу очень задиристой. Теперь он практиковался в том, чтобы не видеть в ней чужака. Никто из «Нулевых» не сказал по этому поводу ни слова, но он чувствовал что они напряжены и готовы вмешаться, если что—то пойдет не так.

Он вытащит ее из тюрьмы. А что делать дальше — будет ее выбором.

— Ладно, что у нас еще осталось? спросил Скирата.

— Новости медицины и финансов. — ответил Прудии. — Мидж'ика?

— Ненилин предоставил несколько интересных догадок, но без готовых решений, и я его рассчитал, напомнив, что если он будет разевать рот, то положение не спасет его от тяжести моего недовольства. — Гиламар не стал вдаваться в детали. Скирата мог догадаться и так. — Но есть прекрасные новости от эмбрионолога, который подтвердил что в образце нет искусcтвенных генов, лишь обработанные естественного происхождения. Айвховы поживы придерживались базового чертежа. Это сужает область поисков до того, что сразу заподозрил Мереель — что они просто сконцентрировались на быстром взрослении и полной экспрессии генов влияющих на привязанность и социализацию — чтобы сделать клонов верными и дисциплинированными, насколько это возможно.

— Урок, полученный на нашем примере, они выучили. — заметил Мереель. — Со взрослением, в той части, которая нас интересует, к сожалению, гораздо сложнее.

— Базы данных? — спросил Скирата.

Мереель многозначительно постучал по деке.

— Сейчас мы вскрыли большую часть данных по клонированию и генетике, в публичной и коммерческой области. Утан получит всё, что потребуется. Шаб, «Арканиан Микро» убила бы, чтобы заполучить то, что мы выжали.

Иногда — очень редко — Скирата на секунду смотрел на себя со стороны и видел то, что он делал, открыто и без прикрас. Вымогательство; шантаж; индустриальный шпионаж; воровство; мошенничество; похищение людей; насилие и даже старый, добрый государственный шпионаж. Он — они — потрудились на славу. Настоящий криминальный синдикат.

«Мой синдикат.»

Он никогда не видел в себе кого—то, подобного чакаару—хатту или любому другому бандиту. Образцом морали он себя тоже не считал. Но обычно он мог спокойно спать по ночам и быть довольным собой потому что те, кому он наступал на ноги, сами того заслуживали. Кроме как на войне, конечно, война была совсем другим делом. Кому—то, конечно, наносился побочный ущерб — семьи тех подонков, которых он отстреливал, могли и не быть такой же мразью, но они были невидимыми ему чужаками. Воровство — что ж, он отлично понимал, что в белых перчатках ничего не сделаешь. И он спал спокойно. То же самое или еще худшее делали с ним, и с теми кто был ему дорог.

Но сейчас его корежило. Внезапный удар по его совести нанесло осознание того, что он не так уж и отличается от Зея. Джедай выглядел достаточно неплохим мужиком. С Мэйзом он обращался вежливо. Но когда ему это было нужно — мораль не мешала ему посылать клонов на смерть, потому что он мог это оправдать. Побочный ущерб. У них обоих были свои обязанности.

«Почему я не Зей? Почему я не считаю себя таким же как джедаи? Потому что я не бубню про сострадание и уважение к жизни. Потому что я не использую рабов, гордясь при этом своими принципами. Потому что… это личное. Когда я убиваю, я принимаю это всерьез. Даже когда просто убиваю для того, чтобы не убили меня.»

Скирата поймал себя на том, что он приглядывается к Ордо; тот не мог оторвать глаз от Бесани, и это странное наблюдение словно подвело всему итог. Это был его сын, не одноразовый органический дроид, созданный чтобы исполнять приказы — остро чувствующий человек, мужчина который любил и был любим. И была эта, случайно попавшая к ним, гражданская, женщина, которая не просто обладала симпатичным личиком и острым умом — которая видела в Ордо просто человека и любила его.

Джедаям любить не позволялось.

Если тебе заказано любить кого—то, кого ты можешь увидеть и коснуться, сможешь ли ты достаточно научиться сочувствию, чтобы хорошо обойтись с чужаком? Джедаи никогда по—настоящему не учились любить что—то помимо идеи, и это было той пропастью, которую Скирата видел между собой и Зеем.

Он даже не пытался размышлять, стоит ли он на более высоком уровне морали, чем Зей и его собратья. Ему надо было лишь понять, не принесет ли он, продолжая свое дело, больше вреда чем пользы.

— Кэл'буир, с тобой все в порядке? — потеребил его Прудии. — Что случилось, Кэл'буир?

Скирата был вырван из размышлений так резко, что от прикосновения он вздрогнул.

— Извини сынок. — Он смущенно оглядел лица вокруг, выражавшие искреннюю заботу, и попытался свести все в шутку. — Попытался пропустить слишком много мыслей через одну мозговую клетку. Вы мальчики умные, вам не понять, как это сложно.

— Тебе надо поспать. — заметил А'ден. — Мы уж решили, что тебя хватил удар. Буир, мертвым ты нам не нужен.

Старая шутка Мэндо; в духе беройазе, который говорит с загнанной в угол добычей и предлагает ей шанс сдаться без боя.

— Финансы. — напомнил Джайнг. — Хотите услышать новости? Может помочь заснуть.

Джусик задерживается. Как и Этейн. Он получит несколько часов сна, а потом разыщет их.

— Ладно. Последним пунктом в повестке дня.

У Джайнга было загадочно—довольное выражение лица. Скирату ожидал сюрприз.

— Наш оборотный капитал, округляя в меньшую сторону, стоит один, запятая тридцать шесть триллиона кредиток.

Наступил миг такой глубокой тишины, что Скирата услышал, как бурчит у Мирда в брюхе. Он втянул воздух. Его слух был уже ни к харану, из—за слишком многих и слишком близко услышанных взрывов, и он к этому привык, но он никогда не думал, что у него настолько плохо с ушами.

— Повтори, сынок.

Гиламар тоже явно решил что ослышался.

— Мех'шаб?

— Чуть больше триллиона кредов, Кэл'буир. Хочешь, чтобы я посчитал количество нулей?

— Ваййи! — Мереель зааплодировал. К нему присоединился Ордо, потом Лазима и остальные. — Ойа мэндо! Ори'кандосии, вод'ика! Ты отлично сработал!

— Я решил, что зря трачу время в роли всего лишь «классного парня». — с ухмылкой заявил Джайнг. Он погладил тонкие перчатки из серой кожи за поясом. Скирата надеялся, что Этейн не задавала про них слишком много вопросов. — Мне захотелось развеяться и заняться творческой работой.

«Нулевые» были отчаянными сорвиголовами. Скирата уже боялся, что Джайнг зашел чересчур далеко; его шпионская программа была обнаружена, а теперь он хапнул достаточно много кредиток, чтобы это привлекло внимание Республики. Ох, шаб…

Скирата поднялся и встал позади него.

— А теперь рассказывай, сынок.

— Ты выглядишь беспокойным, Кэл'буир.

— Это же оставило большую дыру.

— Если счетов несколько триллионов — то нет…

«Нулевые» рассмеялись, так, как Скирате еще не доводилось слышать. Они действительно считали это смешным. Они веселились как дети.

— Растолкуй это для старого чакаара. — попросил он.

Вэу кивнул.

— И для меня.

— Ты примерно представляешь, что делают мои программы. — Мирд подошел к Джайнгу и положил голову ему на колени, словно присоединяясь к просьбе. Джайнга явно не волновали слюни стрилла, но перчатки он переложил повыше, под клипсу на наплечнике. — Они внедряются в компьютерные сети, копируют данные и пересылают их мне. Так что я создал версию, которая внедряется в банковские сети, снимает с найденных счетов по полкредитки—кредитке и переводит их на другой счет. Ну, и эта программа покопалась чуть больше, чем я рассчитывал, спасибо централизованной расчетной системе, которой пользуются республиканские банки. Так она попала в каждый банк в сети. Триллионы счетов.

…и кто хватится полукредитки при сведении баланса? Кто ради этого будет судиться со своим банком? И какой банк станет тратить время на расследование настолько мелкого вопроса? А потом, как можно догадаться — …благодарим вас за выбор Банка Клонских Сбережений, гражданин, вы мудро выбрали размещение для своих инвестиций».

Скирата едва не прослезился. Он устал и размяк; и кроме того, он был склонен к чувствительности, но это было потрясением — и потрясением радостным. И Бесани тоже спрятала лицо в руках; может быть она смеялась, но вполне возможно что она задохнулась от ужаса. Бедняжка все—таки была аудитором. Ей полагалось ловить таких парней как Джайнг.

— Слушайте, ну я же не отбирал последнего у несчастных вдов. — извиняющимся тоном проговорил Джайнг. Должно быть, он неправильно понял выражение Скираты. — Шаб, я даже ни одного богатенького хатта не оставил подыхать с голоду. И я тряхнул только республиканские банки. Можно считать это социальным налогом.

— Ты… ты.. гений. — наконец, выдавил Скирата.

— Спасибо что заметили, Кэл'буир. — Джайнг задрал нос, когда Вэу потянулся и пожал ему руку. — Настоящая гениальность потребовалась чтобы сделать это невидимым и обойти защитные программы.

— И эти деньги уже отмытые? — спросил Вэу.

— Отмыто, отжато, накрахмалено, пришиты новые застежки и уже пущено в реинвестирование. Хочешь узнать, сколько процентов начисляется на них в день, Кэл'буир?

— Спасибо, мне бы сначала как—нибудь пережить этот шок.

— Теперь у нас есть настоящий военный бюджет.

— Я, пожалуй, присоединюсь к твоему сердечному приступу, Кэл. — проговорил Гиламар. Он выглядел так же бледно, как и сам Скирата. — От таких чисел у меня кровь от мозга отливает.

Теперь они могли купить что угодно и кого угодно. Купить новую жизнь множеству клонов, если те пожелают. Если уж с такими ресурсами не выйдет купить решение генетической головоломки со старением — значит купить его невозможно вообще.

Скирата замечательно проспал бы остаток ночи, если бы только Дарман и Этейн вошли в эти двери вместе и помирившись. Он уснул в кресле — как всегда чутко — ожидая их.

Двери остались закрытыми.

Глава 9

«Кто—то знает. Я чувствую это. И я знаю, что кто—то целеустремленно ищет информацию о новой армии клонов.

Это не тот секрет, который я мог бы скрыть, операция слишком большая для этого, но мне этого и не нужно. Толпы поверят в то, что ты им говоришь.

Они никогда не проверят, не спросят, и не будут размышлять. Расскажи им про грозящие государству квадриллионы дроидов, и они не станут считать. Расскажи, что ты можешь их спасти, и они никогда не спросят — от чего и от кого? Просто рассказывай про тиранию, притеснения и злых духов — обо всем, что не требует размышлений. Никогда не опускайся до деталей. Тогда они будут смотреть куда угодно, только не на реальность прямо перед ними. Ловкость рук. Ключ ко всему — умение отвлечь, заставить их смотреть на другую руку. И только целеустремленные существа не поддаются общей иллюзии, продолжая внимательно следить за тобой. Целеустремленные существа опасны. И они либо работают на меня, либо не работают вообще.»

Канцлер Палпатин, в разговоре с его личными агентами Республиканской Разведки, известными как Руки.

Аппаратная центрального компьютера, офисы Казначейства, Корускант, время 0845, 998 дней после Геонозиса.

— Все готовы? — спросила Бесани

— Да, Агент Веннен. — ответил техдроид Джай. — Мы поддерживаем режим строгой секретности. Никто из персонала не знает, что это аудиторское расследование. Насколько им известно, это перезагрузка из—за вируса, инфицировавшего сеть.

— Начинаем. — сказала она и кивнула Мереелю с Джайнгом.

В нескольких шагах поодаль стояла наблюдавшая за ними представительница Центрального Управления Республиканского Аудита с именем ЭЛЛИК на личном значке. Бесани была уверена, что эта женщина была агентом Разведки. Неважно. Она ничего не найдет.

— Заморозка.

Именно так это проводится по инструкции. Никаких предупреждений. Персонал по всему зданию внезапно обнаруживает, что их устройства ввода не работают, экраны их компьютеров застыли, и они не могут связаться по коммам. А затем небольшая армия дроидов начинает проверять их рабочие станции, потому что это не та работа, которую кто—либо захочет поручить сотрудникам из плоти и крови. Дроиды безлики, бесстрастны и никто не будет возмущенно смотреть на них, когда все закончится. Так делается для более спокойных отношений на рабочих местах.

Дроиды службы безопасности также встали на страже у дверей; запереть персонал по—настоящему было бы нарушением противопожарных правил. Бесани решила что, учитывая обстоятельства, это почти что смешно.

— Что вы хотите поручить нам, агент Веннен? — ровным голосом произнес Мереель. — Лейтенант Джайнг готов приступить к работе.

Двое «Нулевых» стояли навытяжку у консоли управления. Всё хранение и обработка данных для Казначейства происходили в этой огромной комнате; персонал — в основном люди, среди которых, впрочем, было несколько нимбанезийцев и саллюстиан — опасливо посматривал на двух ЭРКов. Бесани подмывало попросить клонов снять шлемы, чтобы те могли увидеть что под белым пластоидом были люди, наблюдающие за тем, как дроиды проводят досмотр. Она хотела бы чтобы те поняли разницу. Но сейчас она знала как нуждаются клоны в коммуникационных системах своих шлемов. Джайнгу и Мереелю понадобятся неслышимые переговоры.

«Мы здесь для того, чтобы провести это, не утопив себя еще глубже. Связи с общественностью могут подождать.»

— Можете запускать вашу следственную программу, лейтенант.

Она отступила, чтобы передать управление терминалом Джайнгу. Офицерша из ЦУРА неслышно, как призрак, подплыла к его креслу, молча наблюдая, как он вставлял чип данных, вводил команды и садился на место.

— Какую именно программу ты запустил, клон?

Бесани сжалась, ожидая взрыва. Это было очень показательным поступком, использовать обращение «клон», когда женщине были известны его звание и имя. Это означало, что он был никем.

— Анализ маршрутизации, для обнаружения терминала, через который вирус попал в сеть и ликвидация вируса в системе, грузная человек—женщина.

Потрясения на ее лице уступило место ярости.

— Как ты смеешь?

Тон Джайнга оставался ровным.

— Поскольку вы опустили имя и звание, я посчитал, что сейчас мы используем для обращения базовые фенотипические характеристики.

Это и впрямь было не лучшее время для упорства в вопросах этикета, но это давало понять, насколько такое злило «Нулевых». В любое другое время это было бы забавным. Офицер Эллик выглядела так, словно она пытается перевести сказанное Джайнгом на какой—то другой понятный ей язык. Бесани молча молилась, чтобы Джайнг не стал обострять ситуацию.

— Как эта программа обнаружит то, что не смогли найти наши защиты… лейтенант?

— Потому что я написал эту программу, офицер Эллик, и я намного интеллектуальней чем те, кто производит программы мониторинга для Республиканского Снабжения.

На Джайнга было невозможно обижаться. Он просто—напросто излагал факты. Эллик не ответила и пристально посмотрела на него, пока Бесани старалась изображать пристальное внимание к его поискам.

— Вот. — наконец, сказал он. — Это ваша точка входа. Комлинк, дата—порт.

— Я считала, что у нас есть адекватная фильтрация комлинк—атак. — заметила Бесани. — Джай, будь добр, запиши меня на встречу с главой службы безопасности. Это надо заткнуть. Все равно Джайнгу этот вход уже не требовался. — Лейтенант, вы можете предложить решение этой проблемы?

— Разумеется, мэм.

— Вы можете идентифицировать входящий комлинк? — спросила Эллик.

Джайнг откатился с креслом так, чтобы дать ей взглянуть на экран.

— Боюсь что нет. Вот этот код показывает…

— О да. Этот диапазон номеров распределен для общественных узлов.

— Вы отлично информированы. — сказал Джайнг, вводя еще несколько команд. Да, это узел общественных комлинков в районе Фобоси. Университет.

Эллик на секунду зажмурилась.

— Если это какая—то выходка студентов, то у них впечатляющий опыт в программировании.

— Дети нашего времени. — сказал он, кивая.

Эллик перестала обращаться к Джайнгу как к дроиду, и явно считала теперь, что от него больше толка чем от Бесани.

— Вы не считаете, что это студенты взломали нашу систему ради острых ощущений, верно?

— Если бы я был игроком, офицер Эллик, я бы поставил свои кредитки на промышленный шпионаж.

— Почему не настоящий шпионаж?

— Потому что секреты компаний и связанные с ним доходы больше, чем планетарные интересы. Простой шпионаж по сравнению с ними — мелочь.

— Не знаю что должно пугать нас больше. — заметила она.

— Я, разумеется, могу провести схожую проверку по всем республиканским поставщикам, чьи данные хранятся в системе Казначейства, начиная с Обороны. Это шпионская программа — и это, как я считаю, всё чем она была, поскольку испорченные данные отсутствуют, вероятно, разыскивала коммерчески ценную информацию.

— Вы очень уверенно об этом говорите…

— Если бы это был военный шпионаж, офицер Эллик, искались бы совершенно иные данные — спецификации, оперативные данные, частоты глушения. Здесь никаких подобных данных не хранится. Любой, просматривающий счета, ищет финансовую информацию.

— Здравое рассуждение. — сказала она. — Хорошо, я уполномачиваю вас на доступ к оборонным поставщикам и проведение всех проверок, которые понадобятся. Сомневаюсь, что в данных обстоятельствах они откажутся от нашей помощи.

Бесани затаила дыхание, впечатленная невозмутимостью Джайнга. Он это спланировал? Или же он, как говорил Скирата, пальнул навскидку, попал в яблочко и пошел дальше. Он только что выбил у Республики благословение на вскрытие систем «KDY». Это выглядело так небрежно, так легко, что Бесани задумалась — а что же еще могло скрываться в Ордо.

— Я могу сделать то, что мы называем упрочением цели. — проговорил Джайнг. Попытаться взломать их системы безопасности, чтобы убедиться что они достаточно устойчивы. Уверен что они нанимали профессионалов для такой же работы, но то же самое делало и Казначейство, а проникновение этой шпионской программы замечено не было.

Эллик кивнула.

— Начнем с «KDY». Я согласую это с начштаба и кабинетом Канцлера. Ждите моего подтверждения. Лейтенант, перешлите вашу программу в наш отдел информационных технологий. — Она обернулась к Бесани. — И я ожидаю результатов мониторинга персонала. На всякий случай. У взломщиков могли быть контакты внутри.

— Это уже делается, офицер Эллик. — Бесани повернулась к персоналу в аппаратной. — Как только получите отбой от отрядов следственных дроидов, снимайте заморозку системы.

Эллик ушла, не прощаясь, что не вызвало удивления. Бесани, чувствуя себя почти невесомой от облегчения, последовала за Джайнгом и Мереелем в служебный турболифт. Мереель поводил перчаткой по кабинке, словно отыскивая сквозняки, затем сверился с экранчиком в наручи.

— Жучков нет. — сказал он и снял шлем. — Шпик.

Джайнг тоже снял шлем.

— Точно шпик. Больше никто не станет запоминать коды общественных комлинк—узлов. Никто в здравом уме, по крайней мере.

— Ты испытывал свою удачу, Джайнг. — сказала Бесани. Теперь, когда начинал выветриваться адреналин, она почувствовала как горит у нее лицо. Я все правильно поняла? Ты собираешься взломать системы «KDY» от имени Республики?

— Ну пожалуйста, мисс, ну можно я немножко пошпионю? Я ничего не испорчу… — передразнил Джайнга Мереель. — Маленький подлиза.

— Ты просто завидуешь моему животному магнетизму, вод'ика.

— А я—то думаю, чем тут так воняет…

— Женщины не могут передо мной устоять. Даже Эллик. — с чувственным придыханием изрек Джайнг.

— Сам ее забирай. — засмеялся Мереель. — И на мой вкус — вот уж где тебе понадобится гетт'зе.

Бесани пристально смотрела на индикатор, отмечавший их продвижение к четырехсотому этажу комплекса.

— Не хочу больше в таком участвовать, Джайнг.

— Если повезет, то больше и не придется.

Они вновь надели шлемы. Бесани начала привела в порядок волосы, чтобы не выглядеть смущенной и виноватой, когда она выйдет из турболифта и ей придется врать, чтобы прикрыть еще большие горы лжи.

Двери разъехались они вошли в ее офис и прошли мимо открытых мест, где под хмурыми взглядами притихших клерков, дроиды все еще досматривали столы и шкафы. Бесани убедилась, что ее терминал уже работает, и повернулась к Джайнгу.

— Ты действительно передал ей свою программу?

— Программу я ей передал. Но среди тех, кто на нее работает, нет тех, кто разберется в ее особенностях. В конце концов это моя интеллектуальная собственность, и если она хочет пользоваться ей ради Республики — она могла бы за нее и заплатить.

— И, естественно, Республика с ее помощью никогда не найдет другой вирус Джайнга. — добавил Мереель. — Все будет выглядеть чисто и спокойно.

Бесани поняла не сразу.

— Ты хочешь сказать, что провернул у нее под носом еще одну аферу?

Джайнг пожал плечами.

— Ну, она думает что теперь она заполучила программу, которая найдет все вирусы до единого. Это не так, и потому вполне возможно, что она подцепит вирус, про который она знать не будет. Так что… да, кажется провернул.

— Напомни, чтобы я не играла с тобой в сабакк.

Все шло к отбою тревоги; кризис (по крайней мере — этот) миновал, и Бесани могла вернуться к нормальному, повседневному страху разоблачения. Он выглядел как—то привычней.

— Агент Веннен?

Она посмотрела мимо Джайнга и Мерееля. Это был Джай, техдроид.

— Со всем разобрались, Джай? Возвращаемся к работе?

— Отряд дроидов безопасности Восемь—Семь—Бета докладывает обнаружение неправомерного доступа и использования оборудования сотрудником, мэм.

Бесани чуть пожала плечами. Снова начинаются повседневность и придирки ко внутренней дисциплине. Удаленные азартные игры, без сомнений; кто—то из сотрудников на них подсел. Казалось бы, персонал Казначейства должен был понимать…

— Кто на этот раз, Джай? Надеюсь, его выигрыш того стоил.

— Мэм, это агент Джилка Зан Зентис. Мы задержали ее за доступ к подозрительным файлам, которые не были связаны с ее служебными обязанностями, и перенос на флимсикопию конфиденциальных данных, предназначенных к удалению из системы.

Панорама офиса сжалась перед ее глазами, словно в голокамере, у которой резко изменили фокус. Облегчение, испытанное Бесани, было безжалостно прервано. «Нулевые» не сказали ничего, и вели себя так, словно имя было им неизвестно.

— Это… это только процедурное нарушение с ее стороны, не так ли? — Некоторые файлы не покидали здания ни на чипах данных ни в материальной копии. — Она всего лишь была небрежна. Но какое отношение это имеет ко мне? Она из налоговых взысканий. Она не из моего департамента.

— Но это вы занимаетесь случаем нарушения безопасности оборонных данных, Агент Веннен. — Если бы у дроидов были характеры — у Джая он был бы терпеливым. Впрочем, Бесани всегда подозревала, что характеры у них есть. — А она, судя по уликам, получила доступ к данным оборонного бюджета.

— О, этого не может быть.

«А я знаю что это правда, не так ли?»

— Я уверена что это просто ошибка; такое случается уже не в первый раз. Можете вернуть ее на свое место. Я поговорю с ней.

— Прошу прощения мэм, но вы не можете этого сделать.

— Почему?

— Согласно установленной процедуре, мы обязаны передать вопрос на рассмотрение органам правопорядка.

Ах, старая добрая КСБ. Капитан Обрим разберется с этим небольшим недоразумением без лишнего шума. В конце концов — он ведь скрыл бесследно вооруженный захват, устроенный Бесани в медцентре.

— Хорошо, я извещу КСБ. Чтобы не было разночтений.

— Нет, мэм, всеми подобными нарушениями, в которые вовлечены гражданские служащие, занимается Республиканская Служба Внутренней Безопасности. Глава службы безопасности уже известил их.

Бесани почувствовала, как снова все сжимается внутри. РСВБ была новым ведомством, не подчинявшимся ни КСБ, ни каким—либо иным гражданским правоохранительным органам, и отчитывалась она напрямую перед кабинетом Канцлера. За безобидным словом «внутренняя» в действительности скрывался лик чудовища.

— Что ж… они убедятся что им попался не тот кто нужно. — сказала она.

Бесани точно знала, что им попалась не та женщина. Потому что злоумышленницей была она сама.

Но не было ничего, что она могла бы сказать, чтобы оправдать ее подругу. Все что она сказала бы — стало катастрофой для Скираты, Ордо, и всех кто был ей дорог.

Теперь она полностью поняла термин «сопутствующие потери».

* * *

Казармы Арка, Корускант, вечер того же дня

Что—то пошло не так; Дарман знал это.

— Разве мы не должны уже охотиться за плохими парнями? — Найнер встал у транспаристиловой стены, тянувшейся по всей длине комнаты отдыха, и смотревшей на плац. Он уперся лбом в ее гладкую поверхность и сунул руки в карманы повседневки.

— И никаких инструктажей. Что случилось, как думаете?

Дарман сидел, устроив ноги на низком столике напротив кресла, подготавливал себя к разговору со Скиратой, и изнывал от нетерпения. Но когда он снова взялся за комм — Скирата не ответил. Дарман сунул комлинк в карман и в надцатый раз начал прокручивать в голове долгий монолог к Этейн.

«Я не могу вечно сердится за это. Я должен увидеть Кэда. Он мой.»

— Дар?

— Не спрашивай, Ат'ика.

— Кажется, предполагалось что нас перебрасывают в паре с «Дельтой». И где они?

— Слушай, мы ведь ничего не можем сделать, пока нам не дадут хоть какие—то наводки. Или ты собрался вышибать все двери подряд на Корусканте?

— Ладно, Дар. Просто спросил.

— А я откуда знаю? Я просто бесправный рабочий. Мне ничего не говорят.

Корр не вмешивался. Он изучал одну из своих протезных рук; покрывавшая ее синтеплоть была отвернута, а он возился с миниатюрными сервоприводами. Он потерял обе руки выше локтей и, похоже, ему было нужно время от времени видеть эту потерю без прикрас. Иногда он снимал синтеплоть и ходил, не скрывая голый металл, а когда делать было нечего, он даже правил виброклинок на дюрастиловых пальцах — как женщины подтачивают ногти. Дарман считал это бравадой; в обществе с хорошей медицинской помощью мало кто будет замечать одну потерянную руку, но потеря обоих каким—то образом выделяет тебя на пробирном камне человечности. Бесани очень переживала по этому поводу. А Корр был первым солдатом, которого она узнала лично.

— Дар, — наконец, произнес Корр. — Хочешь чтобы я пошел с тобой?

— Куда? — Дарман точно знал о чем тот говорит. Братья—клоны настолько хорошо знали друг друга, что могли думать за других. Как правило, это успокаивало, но сейчас Дарман чувствовал себя как в осаде. — И зачем?

— Потому что тебе не стоит встречать это в одиночку. Пошли, посмотрим на твоего парня.

— Я не знаю где он. Я ушел прежде чем Этейн сказала об этом.

— Ну так спроси ее.

Дарман не знал что ему делать, когда он увидит своего сына. Он старательно вспоминал его лицо, тот момент, когда Скирата положил ребенка ему на руки — о, теперь он знал и понимал почему Кэл'буир тогда выглядел так растроганно — но сейчас ребенок должен выглядеть иначе. Дети растут быстро. В Типоке клоны жили в окружении своих братьев на самых разных стадиях производства — каминоанцы не заботились о том, чтобы скрывать транспаристиловые инкубационные танки. Дарман считал что знает о детях достаточно, чтобы пережить свидание со своим сыном.

— Хорошо. — сказал он. Он снова попытался связаться со Скиратой.

Найнеру не надо было объяснять, чем занимается Дарман. Он подошел к своему брату и остановился, наблюдая.

— Сынок. — голос Скираты был чуть сбившимся, словно его застали во время напряженной работы. Да, теперь он действительно был отцом Дармана: все было официально и легально, по крайней мере на Мандалоре. — Сынок, я беспокоился за тебя. Ты в порядке?

— Угу… Кэл'буир где мой сын?

— В сию минуту он с Лазимой. Хочешь повидать его, верно? Он прекрасный малыш.

— Да.

— Этейн пыталась с тобой поговорить.

Знаю.

— Не прогоняй ее, сынок. Это моя вина. Мне и отвечать.

Дарман услышал, как на заднем фоне что—то сказал Ордо, но не смог это разобрать.

— Я не могу притащить его в казармы, пока тут Зей. Джедаи собирают детей, чувствительных к Силе. Но это только через мой труп. Слушай, сейчас у нас есть несколько проблем, но я буду у казармы минут через двадцать, и мы что—нибудь придумаем.

У Дармана был длинный список вопросов, которые он хотел задать Скирате, и он не мог задать ни один из них. Он отложил комлинк; ему не удавалось собраться с мыслями. Он знал что он хочет сделать сейчас; он был холоден, и все еще шокирован масштабом новостей, но если бы не было помех, не было обязанностей — он пошел бы к Этейн, забрал Кэда и сбежал бы из ВАР…

…куда же? Пожалуй — Мандалор. Он не знал где находится Кириморут, да и Фай говорил что пристанище для беглецов и дезертиров должно оставаться в безвестности.

Дарман скучал по Фаю. Его мечтой — самое подходящее слово для идеала, с которым он сравнивал все вокруг — было собрать вместе его братьев, Этейн, Джусика, всех тех кому он доверял. А теперь, когда к ним добавился еще и Кэд, мечтой стало видеть, как растет Кэд в окружении друзей и семьи. Но там должны были быть все. Он не хотел сбежать и навсегда оказаться оторванным от них.

— Пожалуй, стоит надеть броню. — проговорил он. — Терпеть не могу круглый день париться в повседневке.

Казармы Арка большую часть времени были пугающе пусты — большинство отрядов коммандо было в поле и лишь горсточка оказалась здесь между миссиями, чтобы отчитаться, немного отдохнуть и получить новое оборудование и необходимое обучение. В распоряжении «Омеги» оказался целый этаж. Дарман принял душ и постирал повседневку, затем надел броню и уселся ждать в раздевалке, поставив шлем на колено. Потом к нему осторожно присоединилась остальная троица. Они явно ожидали что он взорвется, если они скажут что—то не то.

Прошли долгие двадцать минут.

— Он идет. — сказал Атин.

Две пары сапог клацали по коридору — и судя по звуку, их выдавали не в ВАР; это явно были мандалорианские сетаре. Походка Скираты изменилась с тех пор, как он залечил лодыжку. Теперь его шаги звучали также, как у любого другого солдата, разве что иногда он все же шаркал, еще не совсем привыкнув к отсутствию хромоты. В казармах он носил полный бескар'гам, словно отучая себя от аруэтии манер Корусканта и его гражданских мод.

Но в двери уборной Скирата вошел в своей гражданской коричневой куртке из бантовой кожи, и бурых штанах, что слегка контрастировало с его тяжелыми сапогами Мэндо. Вэу, в черном бескар'гаме, со шлемом подмышкой и Мирдом у ног, стоял позади.

— Дар'ика. — приветствовал Скирата. — Иди сюда, сынок.

И Дарман повиновался, сам того не желая. Он поднялся и позволил Скирате его обнять. Кэл'буир считал, что дружеские объятия способны решить множество проблем, и обычно он был прав. Но на этот раз потребуется что—то большее, чем просто дружелюбие чтобы все исправить.

— Извини. — проговорил Скирата. — Я знал что ты расстроишься…

Атин Корр и Найнер встали у шкафчиков, морально поддерживая брата.

— Почему мне никто не сказал Кэл'буир? — спросил Дарман. — Почему Этейн лгала мне? Что она обо мне думала? Что я ее опозорил?

— Шаб, да нет же, сынок. — на лице Скираты были видны боль и усталость. — Она тебя обожает. Это все я — я запретил ей тебе рассказывать. Она хотела, сразу же, как поняла что беременна, но я пригрозил ей что заберу у нее ребенка, если она не будет делать всё как я скажу.

Дарман не верил ему. Скирата мог быть безжалостно жестким человеком, он не чурался насилия, но он был заботливейшим из отцов. Он никогда бы не стал угрожать Этейн.

— Не выгораживай ее, Кэл'буир.

— Я не выгораживаю. Спроси Ордо — он подошел посреди разговора, а я не сбавлял голоса. Я запретил ей тебе рассказывать, и какими бы ни были обстоятельства — это была ошибка.

Дарману не нравилось чувство, растущее сейчас у него внутри. Скирата был единственной опорой для него в детстве, единственным взрослым, которому он доверял, он защищал его от каминоанцев и всего что его пугало. Он хотел, чтобы это было неправдой. Этейн — Этейн была джедаем, и как бы он ее ни любил, она не была для него такой опорой, как Скирата.

— Ты положил моего сына в мои руки. — проговорил Дарман. — И не сказал мне, кто он.

— Клянусь тебе, сынок, ори'хаат, мы собирались сказать тебе тогда. Но ты сказал что не готов. К детям. И потому мы решили подождать.

— Мы.

— Если точно — я. Не включай сюда Этейн. Она точно так же, как ты, никогда не имела шанса на нормальную жизнь, и она стремилась сделать как лучше — потому что она хотела любить, в то время как ей этого не позволялось. Она любит тебя и она любит Кэда. Это мне надо было лучше подумать.

Дарман понял, что сейчас происходит внутри. Он узнавал это. Как и Найнер; тот подвинулся чуть ближе, словно готовясь перехватить его руку и сказать ему, что все в порядке, и что теперь все будет хорошо.

Дарман был расстроен и зол. Он знал, что ему надо будет очень осторожно выпустить этот пар.

— А почему ты остановил ее в первый раз?

— Я думал что это будет отвлекать тебя во время боя, и ты погибнешь. — ответил Скирата. Вэу молчал. В комнате, полной солдат, сейчас существовали только Скирата и Дарман. — И я не знал сможешь ли ты воспринять это. Множество мужиков, с гораздо большим жизненным опытом чем у тебя, сбегало, узнав что они скоро станут папой.

— Так я мужчина, как и другие, или я всегда буду ребенком, за которого все надо решать?

— Слушай, я ошибся. — Сейчас Скирата выглядел жалко; его глаза блестели от непролитых слез, а голос дрожал. — Тебе надо было рассказать. Ты должен был быть там, когда Кэд родился. Я отнял это у тебя, и никогда себе этого не прощу.

Да, это была не вина Этейн. Каким—то образом, из своего знания того, что ему неизвестна обычная семейная жизнь, Дарман понял — почувствовал — что она была в том же смятении, что и он; а Скирата был взрослым, закаленным воином, отцом и ветераном—сержантом, тем, кто должен был взять ситуацию в свои руки.

— Я хочу увидеть Кэда. — сказал Дарман. — Когда вечером закончится смена, я хочу увидеть моего сына.

— А Этейн?

Дарман задумался. Да теперь он может ее увидеть. Он кивнул. Но он еще не был удовлетворен. Затворы были распахнуты и он не мог закрыть их. Он хотел знать все.

— Что происходит, Кэл'буир? Я про всё остальное. Мы знаем, что ты говоришь не всё, но ты всегда чем—то занят, а нам не рассказываешь. Когда я с тобой связывался, ты сказал про проблемы…

Скирата взглянул на Вэу, который пожал плечами и остался вместе с Мирдом на страже у дверей. Скирата протянул руку.

— Давайте ведра. Покажите, что все ваши шлемы отключены.

— Ты нам не веришь? спросил Корр.

— Разумеется, верю. Мне просто не нужен ни один потенциально работающий линк, пока мы говорим. Я становлюсь параноиком по части утечек и техники аруэтиизе, с которой мы имеем дело. Дела идут не очень.

— Ужасно. — раздраженно произнес Атин, переворачивая шлем в ладонях и показывая совершенно темную его внутренность, с полностью отключенными системами. — Мы не любители.

— Джайнг тоже не любитель. — ответил Скирата. — Но какой—то республиканский трудоголик узнал, что кто—то был в их сети.

— Какой сети? — поинтересовался Найнер.

Казначейство.

Дарман знал, что Бесани передала коды Скирате, с самого начала. Он мог догадаться, что последует, по крайней мере, так ему теперь казалось.

— Джайнга поймали за взломом? Или… поймали Бесани?

— Не угадали. Вместо них громилы из РСВБ взяли ее подругу, Джилку, и даже Джайлер Обрим не может решить эту проблему. Джилка знает слишком много. И это может привести к Бесани.

— Но что она сделала?

— Все по порядку. — сказал Скирата. — Мне нужно пробраться к ним, и заткнуть Джилку прежде чем она чересчур много расскажет палпатиновским костоломам.

— Заткнуть Джилку. — Найнер изобразил мину «совесть ВАР», то покорное выражение лица, которое говорило, что он следует приказам, но они ему не нравятся и он будет спорить. — Звучит как «шлепнуть ее».

— Если придется — да.

Атин взглянул на Дармана.

— Она подружка Бесани.

— И это Бесани ее втянула.

— Во что? — спросил Найнер.

Скирата говорил о том, чтобы помешать Канцлеру. Для Дармана это было первым явным доказательством, что Скирата вел свою собственную игру — не параллельно интересам Республики, не в стороне от них — но против них. Дарман любил и уважал Кэл'буира, но он не питал иллюзий насчет его методов. Он давно занимался чем—то непонятным; похищение Фая, база на Мандалоре, Ко Сай, ограбление банка на Майгито с Вэу, о котором не распространялась «Дельта» — происходило что—то важное. Скирата был очень скрытным.

Как и «Нулевые».

— Просто расскажи нам. — потребовал Дарман. — Мы уже больше мальчики. Не стесняйся, если то, что говорил мне минуту назад, было искренним.

Скирата медленно, с опущенной головой и не отрывая взгляда от серой плитки пола прошелся по уборной, словно обдумывая как ему сказать что—то ужасное. Вэу в дверях подал признаки нетерпения, вздохнув и наклонив голову так, словно он собирался вступить в разговор и рассказать им, если этого не сделает Скирата. Но Дарман хотел услышать это от Кэл'буира.

— Шаб, да расскажи ты им, Кэл. — выдохнул Вэу.

Скирата глубоко вздохнул.

— Ад'ике, то, что я вам расскажу, не должно, ни в коем случае не должно, уйти дальше нас. Ясно? Даже если рассказать вам прикажет сам Канцлер. Особенно — если прикажет он. — Он взглянул на Найнера. — Это касается и тебя. Ты честен как смерть, сынок, но теперь не то время и место чтобы играть в Учителя Этики.

Значит, А'ден рассказал Скирате про их с Найнером спор насчет того, можно ли позволить Суллу дезертировать и спокойно уйти. Найнер чуть вскинул голову, словно он был оскорблен подозрением.

— Нам это не понравится, не так ли, Кэл'буир?

Скирата вновь был самой деловитостью, с сухими глазами, словно вовсе и не было разговоров про детей и вранье.

— Это дело, где чем меньше знаешь — тем лучше. Не потому, что я вам не верю, потому что то, чего ты не знаешь, как правило, не может тебе навредить. Как правило.

— Мы справимся. — ответил Атин. — Просто расскажи нам.

— Это не Джилка копалась в данных Казначейства. Это была Бесани. И это я ее заставил. Мы теперь живем не в том мире, где тебе дают адвоката и судят; ты кончаешь самоубийством, хочешь ты того или нет, как тот тип из ГНР…

Намек был слишком толстый, чтобы спорить. Но Найнер не был бы Найнером, если б не попытался.

— И ты пристрелишь Джилку, чтобы спасти Бесани.

— Если бы ты знал что нашла Бесани, Нер'ика, ты бы понял. И дело не только в Бесани.

— И что это за шаб? — процедил Дарман. — Давай, Кэл'буир, выкладывай.

Скирата понизил голос почти до шепота.

— Палпатин готовит новую армию клонов. Большую.

Это не должно было произвести эффект удара в лицо, но вышло именно так. Это были подкрепления — но радости от этого не было.

— Что? Хочешь сказать, нас будет еще больше? Ну, это же…

— Еще больше клонов Фетта, верно. Но не с Камино. Он не поладил с Лама Су. Завел свои собственные производственные мощности и строит уйму кораблей дополнительно. Я считаю, что клоны из Четырнадцатого — пробный выпуск. Плюс те парни, которых мы видим в городе.

Это все становилось слишком сложным для Дармана. В этом было что—то неправильное. Это была стратегическая информация того рода, которую должны знать специальные службы. Если на подходе были подкрепления — им должны были сказать, как ему должны были сказать, что у него есть сын.

— Вовремя. — хмыкнул Найнер. — Мы растянулись так, что скоро сквозь нас голожурнал читать можно будет. Ладно, Кэл'буир, это все, что нам надо было знать. Но все равно еще не совсем понятно — в чем проблема с Джилкой.

— Найнер, нер вод, будь добр — заткнись. — посоветовал Корр.

Нет, тебе это знать нужно, целиком, потому что скоро все это рванет. проговорил Скирата. И я хочу чтобы вы были готовы спасаться.

В уборной стало так тихо, что Дарман услышал тихий, далекий назойливый звук капающей из крана воды.

— Ладно. Вся история? — спросил Найнер.

— Этих новых солдат не будут разворачивать еще несколько месяцев. — Скирата вскинул руки перед собой, словно останавливая еще не высказанные возражения. — Палпатин их придерживает, но они полностью готовы. Клоны Спаарти скоростного производства, как мы считаем, с ними не возятся, как с вами на Камино, а примерно за год выращивают достаточно, чтобы они могли сражаться. Миллионы и миллионы их. Он запланировал большой рывок, и тот факт, что никому, практически никому про это не было сказано, пугает меня до осика в штанах. Итак… ну вот, выкладываю все как есть: Когда нажмут большую красную кнопку — мы сваливаем. И «мы» я говорю про всех нас.

Дарман услышал, как пошевелился Найнер. Его броня зашуршала о ткань нательного трико. Они все говорили на эту тему, о том что будет, когда закончится война и теперь они знали.

Но разве война должна была закончится?

— Разве мы не должны быть здесь для последнего большого броска? — поинтересовался Корр. — Делая свою часть работы? Просто позор так рано оставить вечеринку.

— Сынок, я не знаю деталей полностью, и это не потому, что я не старался. — Скирата одернул куртку, с таким видом, словно собирался побыстрее заканчивать вынужденный разговор. — Но чем больше я нахожу, тем меньше мне кажется, что это кончится добром для таких как вы и я. Я… «Нулевые», Вэу и я — мы собираемся свалить вместе и предоставить убежище любому, кто захочет покинуть ВАР не в мешке для трупов. И мы близко к тому, чтобы разобраться как остановить ваше ускоренное старение. Это целая новая жизнь, ад'ике, такая же долгая, как у любого другого человека. Ты в игре? Ты пойдешь со мной когда я скажу, что пришло время бежать?

Повисло всеобщее молчание.

Кап… кап… кап…

Еще один протекающий кран присоединился к первому в тихом, настойчивом хоре.

— Значит насчет Ко Сай говорили правду. — наконец произнес Найнер.

— Мы ее не убивали сынок, но ее исследования мы заполучили.

Каждому существу требуется в жизни какая—то определенность. Дарман знал, что некоторым ее требуется больше чем другим; он нуждался в ней не настолько сильно, как Атин, но одно ему нужно было знать точно — что Кэл Скирата остается незыблемым краеугольным камнем сообщества клонов. А сейчас у Дармана не осталось никакой твердой опоры. Он плыл по течению. Он не мог положиться на то, что Кэл'буир вытащит его. Неизвестное и невидимое много хуже, чем выстрел который ты видишь.

— Ты никогда не говорил нам. — тихо процедил Дарман. — И снова ты решал — что нам нужно знать.

— Дар, завязывай. — попросил Корр. — Такова солдатская жизнь, что ты хочешь…

— Кэл'буир, ты нас держал в неведении. Точно также, как ты держал меня в неведении про Кэда. — Дар понял, что забыв обо всех, смотрит Скирате в глаза. В голове, сразу позади глаз повисла тяжесть, словно его за эту пару секунд поразила жестокая лихорадка. Он больше не мог сдерживаться. — Что еще ты нам не сказал? Как я могу тебе доверять?

— Дар, прости. — Скирата положил ладони на руки Дармана, успокаивая его, но Дарман оттолкнул их. — Поэтому сейчас я рассказал все.

— Я спросил — что еще?

— Я ничего не утаил. Ну, я не думаю что…

— Ты сам не знаешь, врешь или нет. Все это одна сплошная ложь.

Взгляд Скираты изменился. Что—то ушло из него; свет, жизнь… что бы это ни было — Дарман его ранил.

— Сынок, я вовсе не святой Ашрат, согласен. Но что бы я ни делал, как бы глупо это ни было, я это делал потому, что любил вас, больше, чем вы могли знать.

— Лжец. — выдохнул Дарман. — Лжец.

И он ударил Кэл'буира в лицо.

Сотрясение от удара покатилось по руке Дармана к плечу словно в замедленной съемке. Он слышал, как ему кричат остановиться, почувствовал, как кто—то схватил его за руку и вырвался. Скирата привалился к стене. Он тоже кричал; «Оставьте его, не трогать, все вон и оставьте нас…» Но то ощущение не оставило Дармана, даже тогда когда удар отозвался болью, ощущение того, что его легкие разорвутся, если он не избавится от этого стучащего в глотке пульса. Дарман вздернул Скирату на ноги и ударил снова. Он услышал «ох» и почувствовал брызги на лице, но Скирата не защищался.

— Все в порядке сынок. — прохрипел Скирата, с трудом держась на ногах и прижимая руки к бокам. Всем, что видел Дарман, была кровь и только она. — Все в порядке. Валяй. Я на это напросился.

В последующие несколько секунд, а может быть и минут, Дарман мало что замечал, он ни о чем не думал — только бил, бил и бил Скирату, как только мог. Ни цели, ни расчета; и даже Скирата для него не был чем—то реальным. Была только дикая ярость, пополам с ужасом и Дарман хотел избавиться от них, потому что он не мог сделать следующего вдоха, пока они все еще были в нем.

Где—то на других кричал Вэу, приказывая убираться и оставить их.

Потом Дарман слышал только хриплое дыхание. И оно было его собственным. Хрипел и Скирата. Когда Дарман посмотрел на кулаки — они были сбитыми, в крови и первое, что он вспомнил — это то, что он не надел бронированные перчатки. Он был рад. А потом он, потрясенный, вновь рухнул в реальность.

— Кэл'буир, прости меня, прости…

Скирата привалился спиной к стене, вытянув перед собой ноги. Дарман видел только кровь — не лицо, одну лишь кровь из носа и рта старого сержанта. Скирата вытер кровь запястьем, еще сильнее размазав ее по лицу. Дармана почти парализовало страхом и раскаянием; от запаха крови его шатало. Он нагнулся и поднял Скирату на ноги.

— Хочешь поговорить, сынок? — Скирата помедлил, оперся рукой о стену и сплюнул в ближайшую раковину. Он едва мог говорить. — Или ты… хочешь побыть один?

— Прости. Шаб, прости меня, Кэл'буир…

Мне тоже жаль. Проехали. Иди сюда. Скирата обнял его. Он действительно поддерживал его, хотя, судя по ощущениям, ему самому стоило бы держаться за него, чтобы стоять прямо. Дарман ощущал себя словно в чужом теле, он не знал — как он мог так поступить с Кэл'буиром. Он не знал, что на него нашло. Но это исчезло. И Скирата поддерживал его, так, будто ничего и не случилось.

— Что теперь, сынок?

— Говорить я не хочу. — ответил Дарман. — Но и сидеть в одиночестве не хочется.

— Все будет в порядке, не волнуйся. — Скирата опять сплюнул кровавую слюну. Что—то громко брякнуло о раковину. — В конце концов все будет хорошо.

Глава 10

«А что такого в наёмничестве? В вашей войне стоит сражаться? Если так, то какое вам дело, кто сражается за вас? Когда мы поднимаем за вас оружие — мы проникаемся вашими высокими целями, не так ли? Или вы предпочитаете, чтобы за них гибли ваши мужчины и женщины? А если ваша война настолько нужна и благородна — почему вы не сражаетесь на ней сами? Подумай обо всём этом, прежде чем плевать в нашу сторону, аруэтии.»

Джастер Мереель, Манд'алор, Аи'Ори'Рамикаде, в разговоре с регентом Мек ва Уил, за десять лет до гибели от руки товарища, которому он доверял.

Казармы Арка, тремя часами позже, 998 дней после Геонозиса.

Генерал Зей заполнял собой коридор, и развевавшаяся на ходу ряса чем—то напоминала стадо несущихся бант.

Во всяком случае, так это выглядело с точки зрения Скорча. Зей вышел на тропу войны. Скорч знал, что в такие тихие дни, когда все на грани буйного срыва, но никого не пристреливают, не взрывают, и не потрошат виброклинком, самое худшее до поры скрывается под поверхностью. И он был сыт по горло ожиданием приказов, в то время когда такое носится в воздухе.

Вэу и Мирд шли прямо на джедая, словно он был пустячным препятствием.

— Сержант Вэу! — прорычал тот.

Не Вэлон, вот как.

— Что, во имя Силы, случилось со Скиратой? Я только что от него.

Вэу был единственным существом из тех, кого видел Скорч, которому удавалось даже останавливаться как—то недовольно.

— С ним всё в порядке.

— Не в порядке. Он серьезно ранен. Он даже стоять прямо не может.

Вэу неторопливо вздохнул.

— У нас случилась философская дискуссия, как это часто бывает среди мандалориан. Я утверждал что индивидуальное сознание есть единственная наблюдаемая сущность, а он настаивал на существовании высших этических ценностей, превосходящих свободную волю. И я потряс его аргументами.

Зей даже не моргнул.

— Считаете себя таким остроумным?

— Нет, я считаю, что вам стоит держаться в стороне от клановых проблем Мэндо. Ради вашего же блага. Итак, вам нужен доклад или нет?

Зей жестом пригласил Вэу в боковую нишу. Итак, старый чакаар действительно шпионил за Скиратой. Скорч был действительно удивлен и даже немного разочарован, но Зей в чем—то был прав; и это был приказ, который не следовало обсуждать. Скорч встал рядом, стараясь выглядеть и чувствовать себя так, словно он и не думал подслушивать.

— Вижу, что аресты провели оперативно. — сказал Зей.

— Какие—то глупые клерки, генерал. — ответил Вэу. — Итак, Скирата — не ваш предатель, хоть он и подонок с ловкими пальцами и может свистнуть ваши зубы, если вы ему улыбнетесь. Но я не думаю, что вы увидите с его стороны продолжение этих прискорбных фокусов, потому что теперь он понимает ошибочность своих действий.

Скорч перевел это на нормальный язык. Значит, Вэу устроил Скирате добрую взбучку за причиненные неприятности, и заставил пообещать что тот не будет больше воровать республиканские деньги и оборудование. Это было… неожиданно. Скорч всегда воспринимал Скирату как доминирующего Мэндо, пусть даже тому и надо было встать на ящик, чтобы дать Вэу по морде.

— Гора с плеч. — Зей кивнул и заметно расслабился. — Не хотелось и думать, что я настолько ошибался в его мотивах.

— У нас все еще остается работа генерал. Подозреваемую, этого налогового клерка, содержит РСВБ. Канцлер может завести столько агентств внутреннего расследования, сколько пожелает, но при допросе я не доверяю ничьим талантам, кроме своих. Я бы хотел поговорить с ней.

— Удачи. — хмыкнул Зей. — Я просто командующий Специальными Силами. Мои желания мало что значат.

— Именно. Итак, РСВБ делится с нами информацией немногим охотней, чем Разведка, так что я собираюсь прогуляться к ним и утащить её, если понадобится.

Зей развел руками с насмешливой беспомощностью.

— Мое разрешение проводит тебя не дальше, чем до дверей.

— Нет. Я имею в виду разрешение на поиск информации.

— Это чрезвычайная мера…

— Как и слухи, которые я слышу про большое вражеское наступление в скором времени. Я собираю все источники, до которых могу дотянуться.

Зей сцепил руки перед собой в характерной джедайской манере, глядя чуть в сторону от Вэу.

— Пытаетесь почувствовать во мне темную сторону, генерал? — поинтересовался Вэу.

— В вас совершенно не ощущается тьма. Если точнее — только спокойствие.

— Мне уже говорили это раньше, и это должно быть для вас тревожным звонком, джетии. Вашим чувствам нужна рекалибровка. Никто из вас не может учуять тьму и под собственным носом.

— Хорошо, согласен. Вперед. Если что—то пойдет не так — ты сам по себе,

— Другого я и не ждал.

Это был очередной не—разговор, которого не было, о предмете который не обсуждался; все от противного. Зей ушел самым скорым шагом, топоча сапогами, плащ развевался словно крылья — гигантская нетопырка в облике человека.

— Что вы собираетесь делать, серж?

Вэу жестом подозвал Мирда к себе.

— Ничего.

— Серж, мы можем…

— Нет. Не можете. Извини. Это — пересечение черты между солдатом и… короче, я не хочу вас в это ввязывать. Мне нужно было, чтобы Зей знал, что я делаю, но вам лучше не знать — зачем.

— Хорошо, серж. — Скорч активировал шлемный комлинк, гадая не считает ли Вэу их неспособными натянуть нос РСВБ. — Я вытащу схемы камер задержания, и через полчаса мы подготовим вам оперативный план.

— План — в утиль, Скорч, а вот схемам буду рад. И отдохните. Кашиийк вас выжмет досуха.

— Хорошо, серж. — У них будет время чтобы немного помочь ему. — Мы бы не подвели, честно.

— Знаю. Но даже для спецоперации, это дело слишком грязное и политическое. Сосредоточьтесь на Кашиийке. Там будет настоящая солдатская работа.

Вэу показал ему большой палец и направился к жилому крылу. Так, и что он знает про большое наступление? Наступление ожидалось всегда, а Вэу умел заставлять других гадать о том, сколько же он знает, открывая ровно столько, сколько было нужно, чтобы к нему прислушались.

Про джедаев он знал до жути много, в этом можно быть уверенным.

Скорч осадил свое любопытство и приказал ему уняться. Его не волнует что там знает Вэу. Он просто рад, что тот знает и он ему верит, потому что ему всегда вспоминались слова Вэу из тех первых дней на Камино.

«Все что я делаю с этого момента — для того чтобы вы выжили в бою. Даже если я чего—то не делаю.»

— Да, серж. — проговорил Скорч. — Мы знаем.

* * *

Кириморут, Мандалор.

— Я хочу пойти с тобой. — сказал Фай. — Я ведь могу пойти, верно, Парджа? Пожалуйста.

Все, что Фай знал — это то, что на Корусканте что—то пошло совсем не так. Джусик собрался возвращаться на день раньше, чем обещал. Он никогда не нарушал слова; если он сказал, что остается на четыре дня, то это были именно четыре дня.

Но он выглядел очень занятым, загружая свой багаж в опаленный «Агрессор», истребитель которым он пользовался для разъездов. Превращение Джусика — и не только внешнее — из скромного джедая в мандалорианского негодяя произошло ошеломительно быстро, словно он, не раздумывая, переключился с одного набора искренних убеждений на другой. Может быть, это потому что он вырос во взрослого мужчину посреди этого культа. Все, что он знал — это как посвятить себя идеалу. Фай знал, каково это, и как растерянно можно себя почувствовать, когда лишишься этой опоры.

Впрочем, привычка Джусика к быстрому и опасному транспорту ничуть не изменилась. Агрессор был особенным, как раз для охотника за головами, с приличным гипердрайвом и даже камерами для пленных.

— Как хочешь, Ф'ика. — ответила Парджа. — Только помни, что как на тебя ни посмотри — ты то ли дезертир, то ли покойник, то ли украденная собственность Республики. Так что, если собираешься туда — тебе лучше не попадаться.

Джусик затягивал мешок, словно не слушая их.

— Вот что было здорово, когда я был джедаем — мне никогда не принадлежало столько барахла, чтобы задумываться о сборах. А теперь мне приходится думать, что же надо выкинуть, чтобы путешествовать налегке.

— Это про меня? — спросил Фай. — Я знаю, что буду тебе мешаться…

— Я этого не говорил…

— Обещаю, что не буду для тебя обузой.

— Я только что связывался с Кэл'буиром. У нас было несколько нерешенных проблем. По крайней мере, Дар теперь знает про Кэда и… ну, с этим уже разобрались.

— Так почему ты сорвался обратно?

— Мы на завершающей стадии, Фай. Нам надо многое сделать, прежде чем мы сможем вытащить всех, и Скирате на палубе нужна каждая пара рук.

— Ты говоришь, что я в такой же форме, как обычный человек. — Фай старался соображать побыстрей; этот навык ему пригодится и если он решит добираться в Ядро самостоятельно. — Возможно, я в такой же форме, как и Кэл'буир, а его—то ты не останавливаешь.

Джусик посмотрел на Парджу, словно умоляя ее о поддержке. Она не исполнила его просьбы.

— Бард'ика, я бы предпочла, чтобы он остался со мной. — сказала она. — Но он может принять собственное решение, и я буду здесь когда он вернется домой. Женщины Мэндо не останавливают своих мужчин, когда те отправляются на войну.

— Ты тоже можешь пойти. — заметил Фай. — И это не совсем война.

— Тебе больше не нужно, чтобы я поддерживала тебя под руку, Фай. Кроме того, кому—то надо следить за этим местом, а у меня есть еще и мастерская.

— Это ненадолго. Всего пара недель.

Джусик оглянулся через плечо, словно что—то услышав, пожал плечами и захлопнул грузовой люк.

— Ты не собираешься отступать, верно?

— Нет.

— Возьми его, Бард'ика. — сказала Парджа. — Я буду за него беспокоиться каждую секунду, пока его не будет, но заставлять его сидеть здесь — ничего хорошего не даст.

Джусик не ответил. Он прошелся вокруг приплюснутой хвостовой секции истребителя, и сделал вид что осматривает корпус, но Фай знал его достаточно хорошо, чтобы понять что, тот просто тянет время пока что—то еще — не относящееся к разговору — привлекло его внимание.

— Что такое? — спросила Парджа, снимая бластер с пояса.

Она сделала это непринужденно, словно собираясь его почистить. Но Фай заметил как она щелкнула предохранителем. У них была компания. Здесь их никто не должен был найти, но Джусик что—то чувствовал.

— Может быть, и ничего. — сказал Джусик, но и он тоже сдвинул руку к поясу, и это значило, что он тянется к мечу. Странно было видеть Мэндо в традиционном бескар'гаме, носящего такое оружие. Теперь Джусик редко включал его, но, как и любой солдат, он предпочитал то, на чем его обучали. Мышечная память; она не нуждается в сознании. А джедаи начинали тренировки со световыми мечами в четыре года.

Фай достаточно долго не работал всерьез с бластером, да и укороченный WESTAR—20 все еще был непривычен для его руки. Джусик развернулся лицом к полю, неторопливо и тщательно изучая ландшафт.

— Пригнись. — проговорил он. — Фай, Парджа, в укрытие.

Парджа схватила Фая за рукав и утянула его под защиту одного из парных манипуляторов «Агрессора».

— Я думал, что мы здесь спрятались. — прошептал Фай. — Предполагалось что нас тут никто не найдет.

Джусик сделал несколько шагов вперед. Фай слышал, как гравий скрипит под сапогами.

— Вас двое. — прокричал Джусик. — Вы не знаете, хотите вы меня убить, или просить о помощи. Я даже могу указать вашу позицию.

Поле не ответило. Здесь не было даже отдаленных звуков машин или моторов, только шум ветра шелестевшего среди деревьев и далекий ритмичный лай шатуаля, означавший, что он в своих владениях и ищет самку.

Какая жалость, что Джусик не надел свой бу'шей. Он мог бы передать Фаю координаты целей. А так и Фай не стал надевать свой шлем.

— Выходите, я знаю как чувствуются в Силе клоны. — крикнул Джусик. Вы сильно отличаетесь водэ, но я все равно чувствую то, что у вас общее.

Метрах в пятидесяти от них в поле заколыхались верхушки колосьев. Парджа всмотрелась в оптику своего бластера.

— Похоже, поймала. — проговорила она. — Здорово, этот ваш джедай — ходячий дальномер. Наверняка это тот шабуир Сулл и его психованный приятель.

— Ты видишь их?

— Нет, только движение.

— Тогда не стрелять, кэр'ика. — Фай попытался проследить за ее прицелом. Он был высококлассным снайпером. И он остро почувствовал, что его способности упали до средних. — Они ЭРК—пехотинцы. Они не настолько неряшливы.

Джусик вечно совершал опрометчивые поступки. Большую часть времени он был расчетливым человеком, сведущим в инженерном деле и ремонте. А потом он шел, и делал что—то сумасшедшее, словно он хотел проверить себя. Фай живо припомнил поездку по Корусканту с ужасающей скоростью на заднем сиденье спидербайка. Сейчас же Джусик неторопливо шел по открытому пространству, по колено в траве, и изображал из себя мишень. Парджа чуть сместилась, опустившись на колено и устроив локоть на распорке корпуса «Агрессора».

— Все в порядке, заканчиваем с этим. — объявил Джусик. Он держал руки поодаль от боков. — Парджа, Фай? Не стрелять. Слышали? Если только Сулл или Спар не начнут.

Парой секунд спустя трава расступилась и две фигуры в зеленом бескар'гаме поднялись на ноги.

— Осик. — проговорила Парджа корректируя прицел. — Они были на пару метров правее, чем я думала.

— Они хорошо умеют сбивать с толку. Фай обещал Суллу, что он убьет его если тот свяжется с Джусиком, и он собирался это исполнить, если шабуир слишком резко дернется. — И они слишком хорошо нас выследили. Мы становимся небрежными.

Фай вышел из укрытия и направился к Джусику, все еще с бластером наготове. Парджа прикрывала его. К его разочарованию, ни один из ЭРКов не размахивал оружием.

— Если пришли в меня пальнуть — валяйте. — сказал Джусик. Фай подумал, что это какая—то его хитрая уловка, но потом до него дошло, что тот был серьезен; Бард'ика торчал на месте, словно мишень, словно напрашиваясь на то, чтобы стать мучеником. — Если вам от этого будет легче — валяйте.

Фай встал перед ним.

— Прекрати, Бард'ика!

— Фай, или я верю в то, что делаю — или нет.

Спар стянул шлем.

— Убедительно говоришь, джедай.

— Сейчас я не джедай. Но я им был, и потому часть вины лежит и на мне.

Спар сунул бластер в кобуру и то же самое сделал Сулл. Фай не двигался. Парджа подошла и отодвинула его.

— Что, какие—то проблемы? — резко спросила она, хмуро глядя на двоих дезертиров. — Сливайте свой тестостерон в другом месте. Вы не знаете даже, что такое быть мэндо'аде. Но если вам так хочется урока — я вам его устрою. Мало просто напялить бескар'гам.

— Как вы нас нашли? — спросил Джусик

— Ты летаешь на таком истребителе — и ты привлекаешь внимание. — ответил Сулл. — В следующий раз старайся парковать его в тихом месте.

Джусик вcкинул руку чтобы прервать Фая еще до того, как Фай подобрал слова, и это было как раз вовремя.

— Хорошее замечание нер вод. Я был беспечен. Что вам от нас нужно?

— Мы слышали, что Скирата кое—чем занимается.

— ЭРКовские сплетни, да?

— Это правда? Он может остановить наше скоростное старение?

— Пока еще нет.

— Значит правда, что он пытается.

— Если ваши сплетни такие подробные — вы знаете ответ. И вы знаете, что он поможет любому дезертиру.

Сулл взглянул на Спара.

— Он помог тебе сбежать с Камино?

Спар лишь поднял бровь.

— Он отличный старый барв.

— Мы хотим присоединиться. — заявил Сулл. — Как мы можем его увидеть? Он набирает рекрутов?

— На «Агрессоре» место для восьми. — Джусик показал через плечо на истребитель.

— Мы направляемся на Корускант. Если хотите поработать — у нас есть куча работы для заскучавших ЭРК пехотинцев.

Джусик был безумно доверчив. Фай хотел схватить его за плечи, потрясти, и объяснить ему, что он не может просто вывалить на Кэл'буира — или на Ордо — двух беглых дуболомов из Альф. Но что бы там Джусик ни высматривал в Силе — обычно это срабатывало.

«Разве что Сила не напомнила ему, что нам пора камуфлировать технику,. Даже здесь, даже на Мандалоре.»

— Ладно. — сказал Сулл. — Пошли.

Джусик распахнул шлюз и указал им на маленький грузовой отсек. Парджа, чуть опустив голову и положив руки на пояс, слегка толкнула его локтем. Теперь, когда Фай стоял на грани расставания, перспектива разлуки с ней больно ранила его. Ему не хватало его братьев, он чувствовал себя бесполезным, и он хотел вернуть что—то из своей прежней жизни… но он так давно мечтал найти подружку.

«Я неблагодарный наглец. Я получил, что хотел, а потом я забываю каково это — остаться одному.»

— Ну, я же говорила, что тебя стоит чинить; вот мы с Джусиком тебя и починили, так что… — она выглядела смирившейся. — Хочешь я соберу тебе еды?

— Только не больше рюкзака.

— Будь осторожен.

Фай был чуть разочарован тем, что она не просила его остаться. Наверняка именно так и поступают мандалорианские женщины: пока их мужчина где—то далеко они стиснут зубы и будут ждать; если только они не отправятся сражаться сами. Они не будут устраивать скандалов и делать расставание еще тяжелее.

— Ты же знаешь что я люблю тебя. — сказал он. Шаб, он не мог вспомнить слов контракта. Ему придется доставать деку. — Выходи за меня замуж. Сейчас.

Парджа все еще была в своей рабочей одежде, заляпанной смазкой, с оттопыренными инструментами карманами. Она вытерла ладони о штаны и протянула ему руку для рукопожатия в мандалорианском стиле — рука к запястью. Фай принял ее.

— Ты знаешь слова, Ф'ика?

— Прочитать смогу.

— Хорошо. — ответила Парджа. — Мы прочтем их вместе.

Она смотрела ему в лицо. Он обнаружил что может повторять ее слова лишь с небольшой задержкой, и вместе с ней справился с произнесением клятвы, не заглядывая в свою деку.

— Ми солус томе, — сказала она, и он присоединился к ней. — Ми солус дар'томе, ми ме'динуи ан, ми ба'джури верде.

Это была очень простая клятва. Контракт, в своем роде, деловая сделка: «Мы едины вместе, мы едины в разлуке, мы разделим все, мы вырастим воинов.»

Не было ничего иного о чем стоило бы говорить.

— Уже все? — спросил Фай. — Да, теперь ты со мной намучаешься.

— Согласна. Это здорово.

— Да, у тебя здорово получается.

Джусик высунул голову из люка.

— Фай, я что—то пропустил?

— Мы поженились. — ответил Фай. Он чувствует себя иначе? Да, именно так.

— Ты только посмотри — Парджа просадила наши сбережения на свадебное платье.

— Ах ты мир'шеб. — Она подарила Фаю долгий шумный поцелуй. — Тебе же повезло найти жену, которая знает как крутить гайки. А ты Бард'ика, теперь возвращай его назад таким же, или еще здоровее, или в этой галактике тебе не хватит места, чтобы от меня спрятаться

Когда ты решил уйти — всегда лучше уходить быстро. Долгие проводы и прощания болезненны; Фай узнал это впервые в своей жизни, но, хотя это и болезненно, это не сравнить с болью от мыслей о том, что он жил и умрет одиноким. Это была боль, которую он мог смаковать, напоминая себе что у него есть теперь ради чего жить и сражаться.

«Агрессор» плавно поднимался. Парджу было видно еще несколько секунд; маленькая фигурка в коричневом, потом просто точка. Закамуфлированный бастион с воздуха выглядел просто как неровная земля.

— Разве тебе не полагается отпраздновать? — поинтересовался Джусик, включая автопилот. Сулл и Спар разместились в кормовом трюме. — По—моему, это печально — жениться и сразу же расставаться.

— Это не навсегда. И я так думаю — у нас уже был медовый месяц.

— И даже так… ладно, потом мы сможем напиться и попировать.

Мысль была отличной. Можно будет собрать всех. Конец войны — в некотором роде — был уже виден, и даже если Скирата так и не найдет способа замедлить процесс старения, Фай по—полной проживет те годы, что у него остались.

Корускант стоял между ним и этим счастливым временем. Но он вновь возвращался в работу, и это снова делало его цельным. Перед тем, как «Агрессор» прыгнул в гиперпространство, он взглянул сквозь иллюминатор на звездный пейзаж и вспомнил Лихо, пилота КП, который погиб, когда «Омега» брала на абордаж корабль сепаратистов. Космос был слишком большим и одиноким местом, чтобы умирать там.

— Бард'ика, я думаю что Кэл'буир с ума сойдет, когда ты заявишься с этой парочкой. — сказал он, отвлекая себя от мыслей о Лихо. — Они нас нашли. Предполагалось что бастиона нет на картах. И как они узнали про лекарство от старости? С чего бы верить им настолько, чтобы тащить с собой?

Джусик взглянул на Фая так, словно на нем были солнечные очки, которым он позволил сокользнуть на нос и теперь он смотрел на Фая поверх дужки.

— Если они работают на сторону — они бы не шлялись рядом и не рассказывали нам, как именно они нас нашли, верно? А у Спара почти наверняка все еще остались связи в рядах ЭРКов. Готов поспорить, что это Мэйз рассказал своим приятелям—ЭРКам про голову Ко Сай в коробке…

— Это было мерзко.

— Угу.

— Не думай, что мне ее жаль. Она никогда не видела в нас что—то, что может чувствовать боль. Но когда я оглядываюсь назад, на вещи, которые я в свое время считал нормальными…

— Это война, Фай. Не сожалей об этом. У тебя на самом деле выбора не было. У нее — был.

— Ты можешь сказать о чем я думаю, верно?

— Иногда.

— Ты отличный брат, Бард'ика.

Фай посчитал время до Тройного Ноля; они сядут поздним вечером по времени Галактического Города. Теперь у него начинало сосать под ложечкой, словно перед боем, потому что Парджа была права. Он не просто возвращается на базу. Он пробирается туда тайком, как человек которого не существует, и он не может позволить себе быть пойманным.

Это было похоже на операцию за линией фронта. А у него в таких делах было немало опыта.

И Корускант, Тройной Ноль, был теперь вражеской территорией.

* * *

Квартира Лазимы, Корускант

Этейн смотрела на двери; во рту у нее пересохло а в горле стоял комок. Она чувствовала как приближаются Дарман и Скирата.

Она так хорошо знала их отражения в Силе, что могла совершенно точно указать их местоположение. Они слегка менялись время от времени, но оставались неизменными в своей основе: Скирата, вихрь из равно ярких любви и ненависти, и Дарман, как правило, пребывавший в согласии с миром. Сегодня, впрочем, она чувствовала изменения в обоих — по злости и растерянности Дармана, и по болезненному страданию Скираты.

Но все равно она не была готова к тому, что увидела, когда открылись двери.

— Кэл, что с тобой случилось?

Скирата выглядел ужасно. Он слегка сгорбился, словно у него болело в груди или животе, а его лицо было сплошь в синяках и свежих ссадинах. Кто—то устроил ему трепку. Вэу. Ей казалось, что двое сержантов покончили со своей давней враждой, но, похоже, она вырвалась снова.

— Получил то, что заслуживал. — ответил он голосом, слегка искаженным из—за распухших губ. — Не в первый раз, да и не в последний. — Он заботливой рукой подтолкнул вперед Дармана. — Иди, сынок. Тебе надо кое с кем встретиться.

— Кэл…

— Эт'ика, просто проведи это время с Даром и Кэдом, а я сам о себе позабочусь. Ты же не знаешь, когда у тебя появится следующий шанс. Я вернусь утром, а Лазима на ночь останется в семье Джайлера.

Раны Кэла избавили ее от неловкого момента. Дарман не разговаривал с ней с тех пор, как он вышел из ее каюты на станции «Нерриф», и она не знала, как сломать этот лед. Но сейчас это было внезапно забыто. Объятия Дармана были отчаянными. Он уткнулся лицом ей в плечо, и почти до боли стиснул ее. Этейн взглянула ему за спину — узнать, что делает Скирата — но тот уже ушел. Она услышала, как снаружи затихают шаги.

— Кэд спит. — прошептала она. — Я разбужу.

— А ему это не вредно?

Дарман уже стал крайне заботливым отцом.

— Конечно нет. — ответила она. — Он засыпает, когда устанет. Но к распорядку дня его не приучить — у нас самих ведь нет ничего подобного.

— За ним приглядывает Лазима?

— Да. Она замечательная. Еще помогают Бесани, Кэл и Бард'ика. Но… ему пора познакомится с отцом.

— Хорошо. — Дарман сглотнул. — Теперь я готов. Честно.

— Не знаю, что еще сказать, Дар.

— Не надо ничего говорить. Мы не можем изменить то, что было, так что лучше забыть это и начать сначала.

В этом был весь Дарман; он никогда не копил обиды, и он был самым спокойным из мужчин. Если кто—то думал, что клоны одинаковы — тому следовало взглянуть на Дармана и его братьев, чтобы увидеть что те различаются точно также, как любая произвольная группа людей.

— Я прощена? — спросила она.

— Да. — он чуть отстранился и потер верхнюю губу — нервный жест, который она пару раз замечала за Скиратой. В обычной гражданской одежде — не в броне или повседневке, которая ставила на нем метку «стандартизованная продукция Камино» — Дарман выглядел как любой другой, кого Этейн могла бы увидеть на улицах Корусканта, и это означало, что и у нее есть такая возможность. — Это я, Эт'ика. Я избил Кэл'буира,

Это не укладывалось в голове.

— Что?

— Я в самом деле избил его. А он даже не пытался защититься. Он просто дал мне отпсиховаться и просил прощения.

Сама мысль о том, что Дарман может настолько выйти из себя, казалась совершенно бредовой. Еще более невероятным было то, что он так избил кого—то, кого он любит — да и вообще что он так кого—то избил. Это было насилием совершенно иного рода чем то, которое он творил в бою.

«Это так? Я настолько привыкла к джедайской доктрине, что насилие приемлемо, если оно совершается не в гневе или ненависти, что не могу увидеть чего—то гораздо более глубокого?»

— С чего все началось? — спросила она.

Он рассказал мне всё, что скрывал от нас. Всё. Исследования Ко Сай, новая армия клонов… и я назвал его лжецом. Я сказал, что не могу ему верить. И притом, он не сказал мне про Кэда, и я просто… просто ненавидел его в тот миг. Хотя… даже не его. Я совершенно потерял голову, забыл обо всем, точно также, как Скорч.

В первый раз Этейн поняла, насколько надломлены были некоторые из клонов. Одно дело убеждать других джедаев во врожденной человечности клонов, другое дело — убедиться, что в этом есть также и отрицательные стороны. Этейн привыкла видеть в них неуязвимых, она признавала их выдающиеся качества, и забыла, что со временем напряжение, с которым они сражались, должно было разрушить их точно также верно, как любых других существ.

На это просто требовалось больше времени

— Как он может простить меня, Эт'ика? — проговорил Дарман.

— Потому что он любит тебя — ты его сын. — Удары не могли бы ранить Скирату. Она это знала. Утратить доверие Дармана — вот что могло его ранить. — А ты простил его?

Дарман смотрел на свои ладони. О его ярости красноречиво говорили исцарапанные и сбитые костяшки.

— Конечно. Я ничего подобного на самом деле не думал. Я просто… взбесился на пару минут.

Люди всегда говорят, что они не хотели сказать то, что сказали в пылу момента, но обычно они просто не позволяют себе об этом думать, или не позволяют себя этого сказать.

— Ты думаешь, что он все же что—то еще от тебя скрывает, Дар?

— Не знаю. — отозвался он. — Но сейчас это неважно.

Любовь и доверие — необязательно одно и то же. Этейн решительно сменила тему.

— Посмотрим, не проснулся ли Кэд?

Он не проснулся; он мирно спал и они долго стояли, зачарованно глядя на него, пока Этейн не подняла его и не вручила в руки Дарману. Кэд проснулся и уставился на Дармана широко распахнутыми глазами с трогательным удивлением. Он мог понять, что это не Ордо или Мереель? Возможно, мог. Он улыбнулся — конечно, он улыбался всем, но сейчас казалось что он улыбался как—то иначе. Наверное, она сама это вообразила. Хотя он заметно отреагировал на Дармана, когда тот взял его на руки в прошлый раз.

— Это па—па. — сказала Этейн. — Скажи па—па, милый.

По лицу Дармана текли слезы. Точно так же как и у Этейн.

Тут не о чем было говорить, можно было лишь чувствовать, и ни он, ни она не пытались описывать это словами. Они провели остаток дня и вечер, играя с Кэдом и притворяясь, что снаружи нет ожидающей их войны, и что они просто обычная молодая семья. Они даже записали на память семейное голофото. Это было необычной, дурманящей сказкой для людей, которые совершенно не были обычными, и которым не позволили бы стать обычными без боя. Этейн оценила иронию этого отчаянного стремления — не быть особенным.

— Я рад, что ты назвала его Кэдом. — наконец сказал Дарман.

— И ты рад, что его растят, как маленького мандалорианина?

— А он сможет пользоваться Силой?

— Джусик и я начинаем показывать ему, как управлять ей. Ну, если точнее, как ее скрывать. Я не хочу, чтобы Орден Джедай забрал его.

Выражение лица Дармана стало чуть жестче.

— А они это сделали бы?

— С добрыми улыбками. Но да. Сделали бы.

— Орден Джедай не такой уж замечательный, верно? На Камино нам рисовали не совсем такую картинку.

— Не все джедаи одинаковы.

— И все равно я хочу, чтобы Кэд был мандалорианином.

— И я тоже.

Этейн поддержала Кэда за руки и повела его к Дарману, но тот вырвался и заковылял к отцу с широкой, обожающей улыбкой на лице. Дарман, выглядевший точно так же счастливо, позволил Кэду вскарабкаться на себя.

— Он похож на тебя. — сказал Дарман, игнорируя факт того, что тот был вылитой его копией. Глаза у Кэда были широкими и темными; темными, как у Дармана и всех его братьев были и волосы. Впрочем, нос у него был тонким и чуть вздернутым, как у Этейн.

— Я должен бы быть там, когда он родился, да? Я видел такое в голодрамах.

— В настоящей жизни все не так чистенько. — вздохнула Этейн. И, если честно, я рада что тебя там тогда не было. Это были не лучшие мои часы.

— Было больно?

— Ты и представить себе не можешь.

Забавно — насколько полно может быть забыта физическая боль.

Когда Этейн смотрела, как Дарман ведет себя с малолетним сыном, при том, что во многом он сам был совершенным ребенком, она поражалась тому, насколько он напоминает ей Скирату — когда он брал Кэда на руки, говорил с ним и даже когда строил Кэду рожи, чтобы его рассмешить. Многие вещи люди делают инстинктивно, и даже клонирование и бессердечный режим Камино не мог этого вытравить, но в остальном что касается родительских обязанностей — им придется учиться на свое опыте.

Она никогда не знала Джанго Фетта, но его геном не предопределил для Дармана всё. Влияние Скираты было очевидным. Скирата был отцом Дармана, во всех смыслах этого слова, и он заложил основание того, каким отцом будет Дарман.

Алиит ори'шиа тал'дин. Семья была действительно большим, чем кровное родство — и гораздо большим чем мидихлорианы.

Глава 11

«В мандалорианском языке больше оскорблений, чем в любых других более распространенных языках галактики. Но в то время, как у большинства рас наборы оскорблений касаются родства или внешности, мандалорианская брань обвиняет в трусости, глупости, лености, глупых пререканиях или отсутствии гигиены. Это демонстрирует приоритеты культуры кочевых воинов, где родство значит меньше, чем личные качества, лица обычно скрыты масками, а чистый, грамотно устроенный лагерь, жизненно важен для выживания.»

Мандалориане: народ и язык, опубликовано Галактическим Институтом антропологии.

Квартира Бесани Веннен, Корускант 999 дней после Геонозиса.

— Я не могу этого вынести, Ордо.

Бесани не спалось. Она проснулась среди ночи и начала убираться в своем жилище. Ордо не знал, нормально ли это для обычных женщин, но по его мнению в этом был смысл — если уж ты не можешь уснуть, то используй это время продуктивно. А аккуратность необходима для поддержания дисциплины.

Она была очень расстроена, и похоже, что еще больше ее расстраивало то, что он спокойно спал в то время, как ей это не удавалось.

— Я знаю что это должно очень напрягать. — сказал он, глядя как она яростно начищает тарелки для завтрака. — И не думаю, что тебе стоит здесь оставаться. Это слишком опасно.

Она развернулась так резко что ее волосы взметнулись в воздух.

— Я о Джилке. Она под арестом, с ней могут случиться ужасные вещи, и это моя вина. Ордо, милый, я знаю, что на твоей работе это повседневная рутина, но у меня такое бывает не каждый день.

Ордо все еще не мог понять, какие улики могут связать Джилку с Бесани. Женщина понятия не имела — что происходит. Под пытками люди рассказывают все, что угодно — лишь бы их прекратили, но как бы отчаянно ни старались в РСВБ, они не могут выбить из нее то, чего она не сможет сказать. Он налил себе еще чашку кафа и задумался — куда сейчас направились Мереель и Джайнг. Появляющиеся и вновь исчезающие братья напоминали ему как крепко он сейчас был привязан к Корусканту.

— Ордо, ты слушаешь?

— Да, мне жаль Джилку.

— Жаль? Жаль? — Бесани была изумительно прекрасна, черты ее лица были так совершенны, словно кто—то тщательно вылепил их; но когда она сердилась — она превращалась в ледяную статую с сурово сжатыми губами. — Это я виновата. Моя подруга в тюремной камере РСВБ, на моем месте. Я не могу этого допустить. Просто не могу.

— И что ты собираешься делать? — Ордо не думал что две женщины были настолько близки, но у Бесани, похоже действительно не было подруг, кроме Джилки.

— Заявиться туда сама и рассказать всю историю подручным Палпатина? Включая и Кэл'буира? И угробить весь план побега?

— Она же невиновна.

Бесани не была солдатом, и не привыкла к мысли о допустимых потерях. Ордо и сам не до конца к этому привык, но он допускал, что иногда приходится выбирать между порывом сделать что—то правильное в данный момент, и необходимостью думать о дальних последствиях. И пока что это был выбор, который он не мог сделать при таком уровне личной заинтересованности.

А еще был такой маленький факт — он был без ума от Бесани, и совершенно не знал Джилку.

Он старательно пытался представить беспокойство его возлюбленной за свою подругу, но он хорошо знал, что похож на Кэл'буира: есть круг тех, ради спасения кого он готов пожертвовать всем, а все кто вне его — пусть сами о себя заботятся.

— Такое всегда случается. — заметил Ордо. — Нам пришлось допустить, чтобы роту солдат стерли в порошок, потому что мы не могли предупредить их об атаке, не дав понять сепаратистам, что мы вскрыли их шифрование.

— Мы? Лично?

— Нет.

«А сделал бы так я?»

Ордо не знал ответа.

— Тогда ты не знаешь, каково это — оказаться на моем месте.

Проблемой Бесани было то, что она была слишком моральна. И это ему в ней нравилось. Поэтому она не стала закрывать глаза на эксплуатацию клонов; поэтому она поставила на кон свое благополучие. Но именно поэтому она не могла смотреть на то, что Джилка арестована вместо нее. И ничто, кроме освобождения Джилки, не могло успокоить совесть Бесани.

Ордо же больше волновало то, что Джилка могла рассказать допросчикам РСВБ. Скирата считал, что с этим надо что—то делать, если, конечно, еще не было уже слишком поздно, и теперь у Ордо появилась своя собственная моральная дилемма: должен ли он рассказать Бесани, что Джилку могут заставить замолчать, для блага тех же самых людей, ради которых Бесани пошла на этот безумный риск?

Ему нужно сказать что—то тактичное. Он порылся в памяти, разыскивая слова, которые в подобных обстоятельствах использовал Скирата.

— Это может звучать жестоко, — осторожно сказал он, — но ты хотела внести свою лепту в войну. Это и есть война. Цену на ней платят жизнями, страдающими без вины друзьями, и это непохоже ни на какую другую работу. Она необратима, как сама жизнь. Здесь нет правил, и в конце дня не уходишь домой, возвращаясь в обычную жизнь до завтрашнего дня в офисе.

Это была чистая правда. И Ордо был рад, что ему удалось не добавить, что ей еще повезло, и что в то время, как Джилка сидела в камере, были ранены или убиты тысячи клонов—солдат, точно также не заслужившие этого.

— Да. — Бесани тяжело и покорно вздохнула. — Но если бы там была я, то я могла хотя бы думать, что есть кто—то, кто попытается мне помочь.

— Возможно, что и попытаются. — ответил Ордо. — Но если попытаются — то мы об этом узнаем в последнюю очередь.

Она услышала то, что хотела. Но если он солгал ей, сможет ли он жить с этим дольше чем она? И не возненавидит ли она его, когда узнает?

Послышался стук в дверь, и Бесани вздрогнула.

— Я разберусь. — сказал он, и выдернул ручной бластер.

Любой обычный посетитель — а у нее таких было немного, в основном дроиды—посыльные с продуктами — использовал бы дверной комм с гаражного уровня. Чтобы постучаться в дверь, им было уже быть в здании, а Бесани была не из тех, кто тесно общается с соседями.

Ордо жестом показал ей отойти от окна, затем бесшумно прошел по короткому коридору к входной двери. Он проверил камеру слежения, но не увидел ничего, кроме ровной бархатистой полосы ковра, протянувшейся по коридору до турболифта, и чистых кремовых стен. Он этого ожидал. Он переключил регулятор мощности бластера на максимум, а затем что—то привлекло его взгляд.

Долю секунды ему казалось что это разлилось масло, но смоляно—черную жидкость, струившуюся из вентиляционной панели на уровне пола ему уже доводилось видеть. Тем не менее, он навел на нее бластер, пока та собиралась в лужу со странно выпирающей, почти что куполообразной, поверхностью.

— Так; теперь вы хотя бы стучите. — сказал он.

Лужа трансформировалась в здоровенного хищника, смахивавшего на матерую дикую кошку, с глянцевитой черной шерстью и длинными раздвоенными клыками. Он подмигнул ему оранжевым глазом.

— А ты не дергаешься и не стреляешь. — сказал тот низким, мелодичным мужским голосом. — Но в прошлый раз ты подстрелил Джинарт. Я Валаквил.

Бесани показалась в дверях, хотя она должна была оставаться на месте, пока Ордо не скомандует, что в квартире безопасно.

— Помнится, что в последний раз, когда мы встречались, ты сказал что вы уходите.

— Я вернулся. — ответил Валаквил. — Не то, чтобы я был вам чем—то обязан, но Квиилура сейчас оправляется от людской оккупации, и ваш бешеный маленький сержант сдержал слово, что нас оставят в покое. Так что и я придерживаюсь нашей сделки. Бегите, пока еще можете.

— Можно более определенно? — Ордо изрядно недолюбливал гурланинов, хотя и понимал что это иррациональный предрассудок. У него не было причин не доверять им, потому что они делали именно то, что обещали, но перемены облика его смущали. — У нас хватает дел, чтобы сбегать именно сейчас.

— Очень скоро Палпатин спустит с поводка большую клонскую армию, ту, что производится на Центаксе—два.

— Мы это раскопали. — заметила Бесани.

— И он готовит ее не для того, чтобы бросить ее на Сепаратистов.

А вот это стало неожиданным поворотом.

— Почему ты так считаешь? — спросил Ордо.

— Потому, что я был на Центаксе—Два, и я видел планы развертывания — чтобы убедиться, что Квиилуры нет в списке.

Оборотень был самым опасным шпионом из всех. Гурланины могли принять любой облик, пробраться на любой корабль, и пролезть куда угодно. И они телепатически общались между собой. Они могли не иметь цивилизации с орудием и технологиями, но они могли стать очень опасными врагами.

— Не хочешь объяснить подробней?

— Солдат, ты что, не видишь даже того, что у тебя под носом?

Ордо не привык, чтобы ему говорили будто он недостаточно умен, чтобы понять. Но он был не сколько обижен, сколько потрясен.

— О каких силах мы говорим? Какие цели?

— Достаточно, чтобы оккупировать тысячи миров.

— Миры сепаратистов? — Ордо лихорадочно соображал. Если Палпатин не планирует массированную атаку на сепов, то на чьи миры он нацеливается? Ордо решил рассмотреть это с точки зрения экономики, когда гурланин уйдет. — Я знаю что эта война была тщательно спроектирована для какого—то особенного исхода — как и множество других войн — но что он собирается с этого получить? Какие миры?

— Множество миров. Это всё, что вам следует знать. Я более—менее знаю о ваших планах, так что, мой вам совет — запускайте их в дело, и чем раньше, тем лучше. Агент Веннен будет следующим работником Казначейства, который исчезнет в камерах РСВБ, а потом будет лишь вопросом времени, когда Палпатин вас накроет. Убирайтесь немедленно.

— Так ты знаешь про Джилку. — проговорила Бесани.

— Конечно, я знаю. — ответил Валаквил. — Так мы выиграли для вас немного времени.

Ордо понял намек мгновением раньше, чем Бесани.

— Так это вы ее подставили? — он рефлекторно протянул руку, чтобы загородить Бесани линию огня прежде чем она что—либо сделает сгоряча, но в то же время отметил и сказанное «мы». — На самом деле, это было не слишком—то полезным. Она чересчур близка к нам, чтобы успокаиваться.

Теперь понимание обрушилось и на Бесани. Она побелела от гнева.

— Ты…ты… — у нее явно не находилось подходящего оскорбления для хищника. — Я вам доверяла! Ты пролез в мой офис? Как ты мог это сделать? Почему Джилка?

— А почему кто—то другой? — поинтересовался Валаквил. — Почему мы? Она вела поиск по счетам той подставной компании, которую искала ты, это было записано в системе, так что нам оставалось всего лишь распечатать на флимсикопиях информацию, которая показывала её интерес к Центаксу—Два.

— Она невиновна. Ты понимаешь, что с ней уже могли сделать?

— А ты бы предпочла, чтобы они делали это с тобой? — Валаквил развернулся элегантным круговым движением, словно укладываясь на пол, но он всего лишь направлялся к вентиляционной решетке. Он уселся на задние лапы, уставившись на панель так, словно оттуда могла выскочить какая—то добыча. — Тебе стоило бы быть более осмотрительной в своем романе с этим бравым капитаном. Нужен лишь маленький шажок, чтобы связать вас с излишним интересом к Центаксу.

Бесани повернулась к Ордо.

— Ты говорил, что в досье на меня ничего не было.

— Он был прав, в досье не было. — заметил Валаквил. — Но сейчас уже слишком много народа контактировало с шайкой Скираты, и придет время, когда вы больше не сможете действовать скрытно, потому что вас знают слишком многие, и слишком со многими вам приходится пересекаться. И это время все ближе. Вам лучше надеяться, что ваши враги потратят на Джилку достаточно много времени — пока они не поймут, что она им бесполезна и не продолжат поиски.

Гурланин пару раз моргнул, словно ожидая если не благодарности, то хоть какой—то реакции. В этом он не ошибся; Ордо при всей его осторожности, на этот раз поверил Валаквилу. Существо расплылось черной тягучей полосой, протекло сквозь вентиляционную пластину, и исчезло навсегда.

Квартира Лазимы, Корускант, экстренное обсуждение планов Куэ'валь Дар.

— Ты не можешь ее пристрелить. — сказал Скирата, засовывая комлинк в карман. — Это Ордо. Гурланин ее подставил, чтобы сбросить РСВБ со следа.

— Значит, ей сильно не повезло. — Вэу начинал раздражаться. Мирд у его ноги заскулил и начал заглядывать ему в лицо — он, как обычно, чувствовал настроение своего хозяина. — Это не то же самое, что вытаскивать одного из наших. Вытащишь Джилку живой, и нам придется думать, куда ее приткнуть. Она не скажет просто «спасибо что спасли меня, я тут же забуду все, что случилось, и исчезну, ни о чем не спрашивая». Пока она жива — она будет нам обузой.

— Тогда мы ее спрячем. — сказал Тай'хаай. — Я найду способ вытащить ее с планеты, если ты этого не можешь.

— Если ее сдали, и ей нечего рассказывать, то надобность заткнуть ее слегка уменьшается. Если не вспоминать того что она знает, что приятеля Бесани зовут Ордо. Дальше расписать, Кэл?

— И нам уже надо проделать два похищения. — голос Гиламара звучал смиренно, и это настораживало Скирату. Обычно тот не соглашался с Вэу даже в вопросе того сколько сейчас времени. — Все данные разведки говорят, что у нас осталось не так много времени, и мы просто не можем задерживаться, подбирая бездомных и заплутавших.

— Это чтобы успокоить совесть Бесани? — поинтересовался Вэу. — Потому что если это так, то я напомню тебе что проблема эта — от сентиментальных привязанностей; и все потому, что твои ребята не думают прежде чем скидывать броню перед первой же девчонкой, которая им улыбнулась.

— Ты, чакаар. — Скирата не собирался терпеть подколки насчет его мальчиков и их женщин. — Бесани заслужила быть одной из нас. И еще такая мелочь — сделать это будет правильным.

Вэу поднял бровь.

— Терпеть не могу, когда ты изображаешь моралиста.

— Вся эта операция крутится вокруг морали. Мы ввязались в нее, чтобы спасти тех, кого захапала Республика. — И мы неплохо продвигаемся. Но Вэу был прав. Если они считают, что Джилка обрушит всю тяжесть личной полиции Канцлера на Бесани — а значит и на всех них — то ее надо заставить замолчать; деликатно или грубо — неважно. Он был готов сделать это лично, пока не осознал какой эффект это произведет на Бесани, а значит и на Ордо. А еще трудно было забыть лицо Найнера, когда тот понял о чем говорит Скирата. — Мы вытащим ее. Мы вытащим Утан. И мы вытащим мою дочь.

— Джилка уже могла сдать Ордо и Бесани, даже не подозревая о том, что она делает. Лучше просто вытащить Утан и проваливать.

Вэу всегда умел рассчитывал точно. «Омега» и Этейн все еще были на Корусканте, Бесани на пути в укрытие — в квартиру Лазимы — а вскоре, с парой ЭРКов, приземлится Джусик; хотя тот может быть занят, приглядывая за Фаем. У них есть улов в триллион кредитов, и столько данных по клонированию, что «Арканиан Микро» об этом может только мечтать. Сейчас — самое время, чтобы бежать. Джилка может рассказать РСВБ все, но останавливать их уже слишком поздно.

Но все же, Скирата должен был попытаться вытащить Джилку. Он ненавидел себя за то, что не ставил Руу в начало списка.

— Мы выдернем Джилку. — сказал Скирата. — И мы заберем ее на Мандалор

— О, и ты думаешь, что она будет рада оказаться в шебсе Окраины на всю оставшуюся жизнь? — поинтересовался Вэу. — Теперь я знаю как «Омега» завела привычку набирать пленных, а не шлепать их, как полагается.

— Вэлон, надо хотя бы попытаться. Мы не звери.

— Именно. Мы солдаты, Кэл. И мы забываем, что это война.

Четверо Куэ'валь Дар стояли, изучая голосхему здания республиканской СБ и расписание технических служб. У них имелась подборка фальшивых идентчипов, и они могли войти под видом техников, санитарного наряда, или даже дроидов, обслуживающих офисную технику. Вопрос был лишь в том, чтобы выбрать быстрейший путь и найти Джилку. Тюрьма была небольшой. В ней было всего двадцать камер.

Открылись двери и Ордо пригласил Бесани внутрь. Она сжимала в руках большую сумку и лицо у нее было мрачным. Спор о судьбе Джилки мгновенно прекратился.

— Бесани не может вернуться в свою квартиру. — сказал Ордо. — Неизвестно, кто заявится следующим.

Выбор Скираты сузился до одного—единственного.

— Мы как раз обсуждаем как вытаскивать Джилку.

Вэу поднял бровь. Остальные промолчали.

— Мы не можем вытащить ее из здания РСВБ силой, потому что это чересчур рано привлечет к нашим играм массу нежелательного внимания. — Ордо вытащил деку.

— Мы заставим их самих вынуть ее из камеры и украдем ее при перевозке.

— Ты уже составил план. — хмыкнул Гиламар.

— Разумеется. У меня есть доступ к кодам республиканской разведки. Если мы точно все рассчитаем — я просто создам подложный запрос на перевод между тюремными комплексами респ—разведки. А потом мы перехватим транспорт в пути.

Скирата махнул в сторону Вэу.

— Да, но вот этот Первый Ум Галактического Города уже сказал Зею, что мы хотим ее утащить.

— Двойной обман. — хмыкнул Вэу. — Когда он услышит, что это случилось, он не будет гадать, не ввязались ли мы в это по какой—то сомнительной причине, и не станет копать глубже. Он считает, что я все еще шпионю за тобой. Он кивнет, и скажет: «Да, это Вэу делает за меня деликатную работу, а заодно он утер нос этим клоунам из Разведки и РСВБ». Не так ли?

Скирата запустил пальцы в волосы.

— Ладно; что сделано, то сделано, а теперь нам остается только подчистить все как можно лучше.

— Отлично, устроим еще и тройной обман. — заявил Ордо. — Транспорт перехватывают сержант Вэу, ты и я.

— Если они купятся на твой запрос.

— Не успеешь и глазом моргнуть. Мы это устроим за час. И попробуй сойти за сепаратиста.

На лице Вэу не дрогнул ни один мускул.

— Я выдам свой самый убедительный джабиимский акцент.

Бесани выглядела притихшей. Она явно начинала привыкать к постоянно высокому уровню безумного риска.

«Дай ей еще месяц…» — подумал Скирата — «…и она ни в чем не уступит остальным.»

— Пошли, дочка. — сказал он, принимая сумку из ее рук, с самой успокаивающей улыбкой, которую мог изобразить. — Посмотрим, где тебя разместить. Это всё?

Она кивнула.

— Да. Не знаю, что сейчас делать с квартирой…

— Брось ее так, как она есть. — посоветовал он. — Если ты исчезнешь полностью, то это лишь привлечет внимание. Впрочем, подать на увольнение с работы может быть неплохой идеей…

Это оказалось болезненным. На краткий миг в уголках ее глаз мелькнула горечь.

— Я сошлюсь на личные проблемы. С моим сожителем. — сказала она, принимая сказанное, словно опытный актер. — Семейными делами они обычно не интересовались, и не сразу поймут, что я не совсем та женщина, которой казалась.

Скирата не знал как это воспринимать. Когда Бесани открыла сумку и переложила содержимое в шкаф, в комнате которую он держал для Ордо, это рассказало Скирате что для Бесани было действительно важно. Ее подсознание, должно быть, подсказало ей — без чего она не сможет обойтись, и, кроме нескольких комплектов белья, она запихнула в сумку не безделушки и косметику — несколько снимков, носители с данными, и ее бластер.

Она поставила проектор голоснимков на откидной столик.

— Цена за путешествия налегке. — заметил Скирата.

— Да, после сегодняшнего я куда лучше понимаю мандалориан. — Она открыла проектор и включила его. — Если ты не можешь это унести — это обуза, а если это легко можно заменить — оно не стоит сожалений.

— Ты вышла замуж за мандалорианина. Как ты думаешь, кем это сделало тебя?

Это, наконец, рассмешило ее и заставило просветлеть ее лицо..

— И мне придется носить броню, верно?

— Только самый лучший бескар. Для моих девочек — все самое лучшее.

В некоторых культурах снимки сохранялись на листах флимси, статичными и безмолвными. Когда—то Скирата считал, что это жалкая замена двигающимся говорящим трехмерным голообразам, но он обнаружил, что в тяжелые времена с ними легче иметь дело. Статичная картинка была жестко привязана к прошлому, она делала недоступным изображенное, открыто заявляя что те времена и те мгновения давно ушли. Голокартины же причиняли боль; боль особого рода — от присутствия людей такими, какими они действительно были, словно они могут ответить, если с ними заговорить или отозваться на прикосновение. Это была жестокая иллюзия. Статичные двумерные картинки ясно напоминают тебе, что все кончено. Голообразы же просто издеваются над тобой, вытаскивая в настоящее уже недоступное прошлое.

— Хотите посмотреть на моего отца? — спросила она. — Первого…

— Я польщен быть вторым. — ответил Скирата. — Да, я буду рад увидеть твоего отца.

Ее отец, Норлин Веннен, вновь ожил на несколько мгновений в движущемся голооблике.

— Ты идешь, Бес? — его изображение улыбнулось и махнуло рукой, словно у него было что—то удивительное, что он хотел показать ей. — Спорю, ты никогда ничего подобного не видела…

Бесани рассеянно улыбнулась.

— Это были пещеры драгоценностей Бирсингриала, мы туда выбрались в его отпуск. Мне было десять, насколько могу вспомнить.

И она могла сотни раз отвечать ее отцу, но он так и не услышал бы и не ответил. Она смотрела на десятилетнюю себя, которая подбегала к нему, и, что—то возбужденно лопоча, скрывалась в переливах рубинового и изумрудного света.

— Я тоже так делал. — тихо проговорил Скирата.

— Это была наша последняя совместная поездка — до того, как моя мать нас оставила.

— У нее был повод?

— Да, был, но его имени я не помню.

Скирата не стал это комментировать.

— Хочешь взглянуть на мои? — Он протянул ей маленький проектор, который он всегда таскал в поясе и щелкнул клавишей. Сетка из маленьких изображений повисла в воздухе, предлагая ей выбрать и увеличить нужное. Он очертил ей группы картинок. — Вот этот парень в зеленой броне — Джусиковской броне — мой приемный отец, Мунин. Здесь все мои водэ по старым заданиям. Мои дети — все, клоны и неклоны — и Камино. Кучу вот этих снял Вэлон. Он считал, что мне может понадобиться свидетельства для защиты, если я решу нарезать на филе еще одного каминоанца. — Он показал на снимок, где он сам, в окружении шести одинаковых маленьких мальчиков с серьезными лицами, разбирал на столе длинную бластерную винтовку. — Мне было достаточно показать им лишь один раз. А тут несколько моих коммандо на учении… да, это «Тэта», первая команда Дармана. Бедные маленькие шабуире — сейчас они все мертвы кроме него.

— А почему Ордо всегда спит, укрывшись с головой? — спросила Бесани.

Скирата чуть рассеянно посмотрел на голообразы и поставил голопроектор на шкафчик.

— Натурные артиллерийские тесты. Чтобы увидеть, как маленькие дети будут реагировать на грохот и потрясение. После этого он не переносил ночные каминоанские штормы, и всегда прятал голову под одеяло. Странно; ни один из его братьев так не делал.

Она ответила ему долгим взглядом, который он не мог до конца понять, и ненадолго он задумался — не решила ли она, что он хочет напомнить ей, что ее беды ничто, по сравнению с тем, что вынесли Ордо и его братья. С другой стороны, она просто могла попытаться представить себе закрытый мирок Камино и небольшую разношерстную группу мандалориан, которые должны терпеть друг друга много лет, независимо от того, как они ладят между собой, воссоздающую, вдали от дома, пусть и искаженный, но все же маленький форпост своей культуры — просто для того, чтобы сохранить здравый рассудок.

«Кто кого спас? Кто больше нуждался в атмосфере мандалорианской этики — наши мальчики, или мы сами?»

Тонко вылепленное лицо Бесани вновь тронула грустная улыбка.

— Не позволяй ему погубить себя.

— Он Ордо. — ответил Скирата. — Он решил что не позволит, чтобы это случилось с ним, когда ему было еще два года.

Да, «Нулевые» — и все его клоны — прошли долгий путь. И им предстояло зайти еще дальше.

* * *

Сектор Л—32, Галактический Город, часом позже.

Ордо вынужден был отдать Вэу должное — тот выглядел крайне убедительно.

С бескомпромиссно короткой стрижкой, отличающейся от бритья налысо только тем, что он не сиял голым скальпом, и слегка затонированным минивизором с ВИДом того типа, что предпочитали в среде работников охранных служб, он выглядел весьма убедительно. Строгая черная деловая куртка дополняла картину. Это говорило «не связывайся со мной». Он выглядел республиканским боевиком самого устрашающего рода, безмолвным и беспощадным.

— К счастью, волосы у меня отрастают быстро. — Вэу уселся в пассажирское сиденье черного спидера официального вида без опознавательных знаков. Он осторожно провел ладонью по черепу, словно чувствуя себя голым. — Это не в моем стиле.

Спидер на самом деле был не тем, что они угнали из гаража командования ВАР, но знакомые Энакки, похоже, могли изобразить что угодно из всего, что имело двигатель и репульсоры. Ордо удовлетворился заурядным шлемом и визором из тех, что были приняты в силовых и спасательных ведомствах по всей планете. Мереель мог бы поразвлекаться с маскировкой, меняя цвет волос и глаз, но Ордо предпочитал работу с простыми решениями.

Он проверил хроно. Пять минут до пересменки в зданиях Республиканской разведки и РСВБ; затем пройдет еще восемь часов прежде чем кто—либо, на любом из концов, вновь сверит списки заключенных. Но Ордо и Вэу не собирались ждать так долго.

— Надеюсь, с Мирдом все в порядке. — сказал Вэу, глядя через тонированное лобовое стекло на мельтешение транспорта, пролетающего в воздушном коридоре мимо выхода из их переулка.

— А стрилл с маленьким ребенком — это не опасно?

— Будучи гермафродитами, все стриллы подвержены материнскому инстинкту, Ордо. Потому он вечно вьет гнезда, когда видит ребенка.

— Если он еще раз утащит мою одежду, для того чтобы свить гнездо — я буду очень рассержен.

Вэу хохотнул.

— Ладно тебе. Это очаровательно.

Ордо мог вспомнить тот день, когда он был испуган Мирдом и наставил на него бластер; в том возрасте зверь казался страшным чудовищем, куда больше его самого. А теперь он стал его товарищем по этой войне. И он даже играл с детьми. Чего только не случается…

Хроно показал «1400».

— Так, начали. — сказал он, активируя комлинк. — Вад'э готов к скачкам на нерфах?

Тай'хааи усмехнулся.

— В последний раз, когда я это делал — я чуть шею не свернул. Давай попробуем без стычек.

Вэу активировал комлинк, передавая фальшивый запрос, который появится в системе РСВБ, как исходящий от Республиканской Разведки. Ордо заготовил поддельные коды авторизации, проникнув в систему Разведки и отправив запрос на перевод от имени настоящего офицера Разведки, который отлучился на обед. Стоило всего лишь просмотреть список терминалов, сгруппированный по соответствующим отделам, и найти те машины, которые были временно заблокированы. Прежде чем аномалию обнаружат — пройдет не один час.

— Отделение надзора РСВБ, будьте любезны… — Вэу обладал глубоким звучным подлинно аристократическим голосом, который он мог и смягчить, и сделать жестким. Ему трудно было не поверить. — Приветствую… да, это Республиканская Разведка… Мы запрашивали перевод заключенного. Нам нужен человек, женщина, Зан Зентис, инициал Дж… Мне продиктовать? Нет. Прекрасно. Приносим извинения за внезапность, это минимизирует риск попытки освобождения. У нас есть причины полагать, что ее сообщники могут попытаться ее вытащить. Итак, ее можем забрать мы, или же вы можете переправить ее на своем транспорте, но нам необходимо выполнить перевод немедленно, по указанным мной причинам.

Вэу смотрел перед собой, словно в трансе, вслушиваясь в комлинк. Ордо одновременно и страшился этих игр, и наслаждался потоком адреналина, который они вызывали. Если РСВБ купится на эту историю и отправит ее на своем транспорте — потребуется силовой захват. Если бы они поленились, и пригласили явиться и забрать ее — это было бы чистенькой работой по извозу…

— Да, допуск имеется… приготовьтесь.. передаю.

Они ждали. Это были долгие тридцать секунд.

— Благодарю… да, это будет отлично. Переводите. Вы можете предоставить идентификатор вашего транспорта для КПП? — Вэу закатил глаза, его голос остался неизменным. — Получил. Благодарю вас.

Ордо сорвал спидер с места, и на полной скорости помчался к посадочной платформе РСВБ. Это было небезопасно, зато потом они могли спокойно дождаться появления транспорта РСВБ

Вэу вбил транспондерный код в бортовые сенсоры, что бы они могли опознать нужную машину. Опознавательных знаков в РСВБ не наносили.

— Шаб. — вздохнул он, укладывая грозный укороченный верп на колени. — Терпеть не могу когда они начинают стараться. Ну что им стоило оказаться ленивыми ди'куте, как во всех остальных правительственных службах, и спихнуть на нас свою работу?

Судя по звукам, Тай'хааи, находившийся в паре кварталов от них, затягивал ремни безопасности в своем спидере. В комлинке звякал металл и поскрипывала ткань.

— Синхронизируем голокарты, хорошо?

Ордо сконцентрировался на тревожном холодке внутри и использовал его, чтобы обострить свои чувства, как учил его Скирата. Это было практически первым уроком, который тот преподал Ордо и его братьям: использовать их страх. Это их тревожная система, говорил Скирата. Они нуждаются в ней, и выброс адреналина приготовит их к тому, чтобы бежать быстрее, сражаться отчаянней, и замечать только то, что необходимо им, чтобы остаться в живых.

Ордо замедлил спидер и завесил его у ответвления воздушного коридора. Правительственные машины, точно также как и такси, могли выйти из—под управления автоматической навигационной системы, контролирующей движение в коридоре. Они могли выбрать любой маршрут. Но на всеобщем обозрении у них было мало возможностей перехватить другую машину, не попав при этом в экстренные выпуски ГНР.

— Так, где лучше их выхватывать? — спросил Вэу, высвечивая голокарту воздушных коридоров сектора на внутренней стороне лобового стекла, словно на ВИДе.

— Получил, Вад'э?

— Синхронизировался. Спасибо. Если они выберут короткий маршрут, я попробую тормознуть их в тоннеле между космопортом и Площадью Ядра. На этом маршруте нас не заметят спутники наблюдения.

КСБ работало с системой спутников — инструмент для предотвращения преступлений и прочих сомнительных деяний, которые можно было прекратить, если КСБ просто появится вовремя. Впрочем архив записей хранился лишь десять дней. Ордо проверил схему тоннеля. Там были сервисные ниши, куда можно было загонять машины технического обслуживания и репульсорные грузовики служб снабжения. Это выглядело самым лучшим вариантом.

— Так, а если они не выберут этот маршрут? — поинтересовался Ордо.

— Обычный фокус. — ответил Тай'хааи. — Вынудим их опуститься, чем ниже, тем лучше. Но сначала — забить их комм, прежде чем они поймут что их грабят. Мы не хотим устраивать настоящую флотскую битву на глазах у добропорядочных граждан.

— Вот поэтому я и люблю нижние уровни. — заметил Вэу. — Там можно выяснять отношения с оружием, можно устроить добрую перестрелку, и никто не станет совать в это нос. Настоящая цивилизованность.

Ордо следил за входом в РСВБ. Через несколько минут ворота разошлись, и наружу вылетел белый спидер, без окон и опознавательных знаков, указывающих на принадлежность к тюремным службам, выглядевший в точности как миллион прочих служебных машин, снующих в этот момент по воздушным коридорам Сенсор пискнул — он узнал опознавательный код. Алый огонек запульсировал на голокарте.

— Получил. — сказал Тай'хаай. — Следите за моим маршрутом. Иду параллельно вам.

— Удачи, джентльмены. — Вэу явно наслаждался такими операциями. Он буквально оживал. Он и Мирд откликались на один и тот же стимул: погоню. — Ойа! Начинаем охоту.

Ордо держался на благоразумном удалении от тюремного транспорта. Пилоту явно не нравилась толчея в воздушных коридорах, и тот решил срезать путь, наверняка из желания сократить время в пути и минимизировать, насколько возможно, риски. И, судя по всему, он не собирался выбирать маршрут к космопорту.

— Хорошо, ищу сервисные ниши. — Вэу следил за голокартой, чуть наклонившись вперед и подстроив дисплей на больший масштаб. — Я начинаю обгон, когда будем в четверти клика от них.

— Влево. — добавил Ордо.

Контуры на голокарте сместились и Тай'хаай приготовился, выделив блок впереди. Он следил за хронометром, который должен был показать ему время, когда надо было пересечь дорогу тюремному спидеру. Момент должен был выбран так, чтобы замедлить его, остановить его, или заставить уйти в сторону. Катастрофы надо было избежать. Катастрофа не всегда дает нужный результат.

— Он спускается в коридор для репульсорных грузовиков. — сказал Ордо. — Рискованно. Это только для грузоперевозок.

— Респ—разведку дорожные правила не касаются.

— Вад'э, если он сохранит этот курс, ты сможешь взять его у пересечения с канализационным тоннелем «Гиммут»?

— «У», не «внутри»? Скорей, Ордо.

— «У».

— Там куча сервисных ниш. — счастливо сказал Вэу. — Водители—дроиды. Старательные и тихие.

«Гиммут» был просто огромным герметичным тоннелем, несущим нечистоты из миллионов зданий в главную станцию переработки отходов, которая среди мандалориан на Корусканте была известна как «Осиков Океан». У каждой расы было для нее похожее название. «Гиммут» ничем не выдавал своего неприглядного содержимого, разве что возле газовых клапанов и маленьких трещин буйно росли метанолюбивые грибы, но все равно люди избегали селиться ближе, чем в пяти кликах от него. Самое то для скрытной работы.

— По—моему — сейчас или никогда. — сказал Вэу. — Большой сервисный ангар, прикрытый сверху, полклика.

— Понял. — ответил Тай'хааи. — Хватай его, Ордо. Я зайду справа.

Ордо захлопнул ловушку. Если тот пилот не следит сейчас за своим хвостом, и не насторожится — зачем это сияющий черный спидер к нему пристроился, то возможности что—то сделать у него уже не будет. Ордо врубил глушилку и убедился, что тот парень уже не сможет разделить свои подозрения с диспетчерской. Должно быть, это включило сигнал неисправности на его пульте; тюремный спидер внезапно прибавил скорость, пытаясь оторваться. Ордо уравнял скорости. Он управлял на одних инстинктах.

Джусик, вынужден был признать Ордо, справился бы с этим лучше.

Тюремный спидер сдал влево, где не было видно никакого выхода, замедляясь так, словно он собирался сделать внезапный разворот. Ордо едва не въехал ему в хвост. Спидер—перехватчик Тай'хааи, появившись словно из ниоткуда, мелькнул перед его носом, жестко оттесняя его вправо, и вынуждая его практически остановиться. Тот потерял управление, и Ордо притиснул его к пермакритовой стене грузового коридора, сделав это скорее случайно, чем намеренно. Тот мог бы подняться вверх, но спидер Ордо сцепился с ним и две машины с фонтанами искр заскрежетали по стене, вынуждая грузовики шарахаться в сторону и сигналить им вслед. Когда сервисная ниша внезапно распахнулась слева, словно открылась пасть, Ордо подтолкнул тюремный спидер влево, а Тай'хаии заблокировал ему путь наверх. Спидер проскрежетал по полу ниши и застыл у дальней стены.

Вэу выскочил из спидера раньше, чем Ордо его посадил, и со всех ног кинулся к помятой белой машине. Он не стал тратить время на переговоры, он выстрелил навскидку, в упор, через боковое стекло кабины. У Ордо не было времени выяснять — стрелял он, чтобы убить пилота, или же просто предупреждая его не вылезать наружу. Он подбежал к заднему люку машины, отстрелил петли из бластера, вывернул люк наружу и бросился внутрь, вытаскивать Джилку.

— Стоять, не двигаться! — заорал он. — Стоять!

Вэу продолжал стрелять. Ордо потребовалось забраться внутрь, прежде чем он разобрался, что Джилка пристегнута к сиденью. Он отстрелил крепления ремней, выволок ее из машины, а затем забросил в свой спидер. Вэу отступил от тюремного транспорта, все так же постреливая по нему, пока Тай'хаии перекрывал выход, потом запрыгнул в пилотское сиденье. Ордо захлопнул за ним люк и стукнул кулаком по переборке, сигналя Вэу стартовать. Спидер под острым углом вырвался из сервисной ниши, смешался с потоком и помчался прочь.

— Ранения есть? — спросил Ордо. Он стянул шлем и попытался встать прямо в то время, как Вэу вел спидер, словно виквай после буйной пьяной вечеринки. — По голове не попало?

Джилка посмотрела на него.

Ну… он очень надеялся что это Джилка: если они, каким—то образом, умудрились взять не того заключенного — он не представлял, что ему в таком случае делать. Впрочем, он всегда мог высадить ее на нижних уровнях с хорошим кредитным чипом в кармане. Все пленники хотят бежать.

— Теперь вы собираетесь меня убить? — спросила она. — Голос у нее подрагивал. Или просто искалечить?

— Нет. Я Ордо.

Ее лицо — резкие черты, свежие царапины, испуганные глаза — внезапно изменилось.

— А ты всегда так знакомишься с женщинами?

— Нет. Бесани я подстрелил.

— Знакомства ему и в самом деле не очень удаются. — отозвался с переднего сиденья Вэу. — Хотя, если быть точным, Джилка, подстрелила её Этейн. А Ордо её едва не грохнул. В тот день все было несколько сумбурно.

— Вы слишком усердно играете мачо, Капитан. — сказала Джилка, пригвоздив Ордо тяжелым взглядом. — В следующий раз попробуйте цветы. Можно еще попробовать ужин и какое—нибудь шоу.

Она подвинулась вдоль переборки и пристроилась у округлого репульсорного кожуха. Она точно не собиралась кричать от ужаса. Впрочем, Бесани говорила что она — налоговый следователь, и за время работы привыкла к попыткам надавить на неё в хаттовском стиле. Чтобы действительно испугать её, требовалось что—то большее, чем похищение.

— Скажите мне, что это спасение. — проговорила она.

Ордо кивнул. Так; значит, она понимала и другую возможность.

— Именно оно.

— И теперь моя жизнь полетела кувырком, верно?

— Боюсь, что так. Но готов поспорить, что это лучше того, что сделали бы с тобой в РСВБ или Разведке.

— Посмотрим. — сказала она.

Вэу выглядел крайне довольным собой.

— Все в порядке, дорогуша. — заявил он. — Можешь присоединиться к нашей маленькой банде как консультант по неуплате налогов. С рабочим временем — просто кошмар, но оплата — возможность повидать всю галактику.

Выбор у нее сейчас был только один. Все прочие варианты означали что её — и их — просто закопают. Она протянула руки, показывая что хочет избавиться от наручников, но Ордо решил, что она может подождать, пока они не окажутся в безопасности. Не стоило испытывать судьбу.

Ее глаза чуть сузились.

— И вы — не сепаратисты…

— Мы ни на чьей стороне, кроме своей собственной. — ответил Ордо. — Впрочем, иногда я лишь с большим трудом могу найти различия между республикой и сепами.

Когда он произнес эту фразу — он поразился тому, что она оказалась куда многозначительней, чем он сам думал. Возможно, что различий не было вовсе; у республики сейчас было столько же оснований считать его врагом, как и у сепаратистов. Спидер ушел на нижние уровни через водосток, и кабина погрузилась во тьму, которую нарушало лишь тусклое, зеленоватое свечение панели управления.

— Хорошее замечание. — Бесплотный голос Джилки был усталым. — Я, кстати, тоже не заметила разницы.

Глава 12

«Вы чересчур придирчивы, клономастер. Мне требуется только, чтобы ваши клоны были достаточно хороши для своей задачи, и это значит, что нет нужды выдерживать такие же высокие стандарты как в армии, выращенной на Камино. Великой Армии нужно оказаться самой лучшей в одной—единственной операции, которая ей предстоит. Это кульминационный момент моей стратегии — две армии, с совершенно разными задачами.

Канцлер Палпатин, ведущему клономастеру Спаарти, курирующему производство новой армии клонов на Центаксе—2.

Казармы Арка, Корускант, месяц спустя.

Этейн колебалась на грани того, чтобы последовать за Джусиком в неизвестность, лежащую за пределами Ордена Джедай; и все же решиться на последний прыжок было чересчур тяжело

Зей старался давить на нужные кнопки. И она не могла упрекать его за это.

— Ты нужна мне с «Дельтой» на Кашиийке. — сказал он. Ты проделала отличную работу на Квиилуре, организуя сопротивление сепаратистам среди местного населения. Ту же работу надо сделать и там.

Зей отлично знал все, что было на Квиилуре. Он был там, и восстание он организовывал вместе с ней; прежде чем оказаться прикованным к креслу командующего, он был бойцом, отличным джедаем и отличным офицером. Это не значило, что она не уважала его сейчас. Просто сейчас их пути разошлись слишком далеко, и уже не могли сойтись вновь.

— Отправлюсь с удовольствием, учитель Зей. — солгала она, мечтая еще о нескольких днях с Кэдом и Дарманом. — Но… мы говорим о вуки и «Дельте»? Никому из них не требуется моя хилая поддержка. Тем не менее, если это может быть важным…

— Кашиийк становится критически важным для войны.

— …тогда я приложу все усилия, как всегда.

— Я знаю, что ты постараешься, Этейн.

Она не ощущала в нем осуждения, или желания ее в чем—то обвинить. Но она не могла отделаться от мысли, что он знает ее секрет.

— Что мне делать?

— Ты относишься к своим людям, как к равным…

— Они и есть равные. Во всем.

— Я хотел сказать что одобряю это. Как только смогу обсудить это с Советом — я собираюсь потребовать изменить стиль командования нашими солдатами; я понимаю, что во многом мы прискорбно отстали. Толика уважения и доброты будет не лишней.

Да, генерал, ты немножко опоздал на эту вечеринку.

Но все же ей не доводилось видеть, чтобы Зей обращался с каким—либо клоном хуже, чем с настоящим человеком. Он был учителем Джусика; эти двое не могли бы поддерживать отношения так долго, как оно было, если бы в их взгляды были принципиально различны.

— Лучше позже чем никогда, генерал. — проговорила она.

Вошел капитан Мэйз со стопкой дек, с которыми должен был ознакомиться Зей. Держать натренированного ЭРК—пехотинца на должности порученца при штабном офицере выглядело чистым расточительством — таких, как он оставалось уже меньше сотни — но именно этого требовал Канцлер: старший по званию клон—солдат при каждом ключевом джедае, в качестве компетентного военного советника, а также ближайшего телохранителя. Хорошо зная ЭРКов, Этейн понимала, что Мэйз наверняка бесится от такой должности.

— Хотите чашку кафа, капитан? — неожиданно поинтересовался Зей. Он поднялся и налил ее из кувшина на приставном столике. — На этот раз он свежий.

— Это очень любезно с вашей стороны сэр. Благодарю.

Мэйз взял свою чашку и вышел. Зей несколько секунд смотрел на закрывшиеся за ним двери.

— Как ты думаешь, что случится с такими, как он после окончания войны? — спросил он.

— Случится, или должно случиться?

— И то и другое.

Пытался ли Зей разговорить ее, или же все это просто потому, что он знал — или чувствовал, что она куда лучше любого джедая понимала психологию солдат—клонов?

— Чем дольше все идет как есть — тем все более чужими они становятся. — ответила она. Она не видела смысла в попытках найти слова помягче. — Мы просто откладываем проблему на будущее. Вы не можете взять усовершенствованное человеческое существо — очень умное, очень талантливое, очень профессиональное — а затем загнать его жизнь в узкие рамки. Это не просто неправильно с точки зрения морали — это опасно. Для всех сторон. Когда они осознают весь их потенциал — они это не забудут, и не вернутся тихонько в казармы. Нам пора планировать то, как бы дать им полноценную жизнь, генерал. Свободу, иными словами. Возможность выбора.

Зей молчал очень долго. Этейн не собиралась прерывать его размышления. Она могла представить себе, как он выходит к Совету Джедай, чтобы сделать это заявление… и она не хотела представлять то, как они отреагируют. И это была лишь одна из слишком многих, невеселых мыслей.

— Так легко привыкнуть к неправильному и недопустимому — лишь потому, что ты слишком долго пробыл рядом с этим. проговорил он. Мы привыкаем делать страшные вещи. Вот почему мне нужны в этом мире Скираты. Он полон сострадания, пусть он сам и не знает, что это такое в философском смысле. А среди нас так много тех, кто рассматривает это как теорию, не применяя ее к практике.

Этейн решила считать это исповедью. Интересно, что бы подумал об этом Скирата.

— Что ж, значит теперь будем вместе применять знания на практике, сэр? — сказала она. — Встречусь с вами по возвращении.

Когда Этейн услышала шелест воздуха от закрывающихся за ней дверей, у нее возникло ощущение, что она оставляет Зея в муках неслышного кризиса, и что он, возможно, хотел бы поговорить с ней подольше. Но Дарман и Кэд нуждались в ней больше. Она собрала небольшую сумку в своем домике у казарм — в Храме она надолго не задерживалась — и взяла воздушное такси до «Краггета», попрощаться в квартире у Лазимы.

В этом она теперь достаточно напрактиковалась. Прощаться каждый раз было больно, но чем больше она уходила, тем больше она была уверена, что вернется назад. Сила дала ей уверенность в Кэде и его судьбе — в том, что он повлияет на многие судьбы — и теперь она уверяла ее, что она вернется домой, и что сейчас идут последние дни войны.

Дарман уже был там и играл с Кэдом. Он сидел с ребенком на полу, и Кэд исследовал как работает его шлем. Каждый раз, когда вспыхивал тактический фонарь, или мелькали значки на ВИДе, Кэд вскрикивал и смеялся от счастья. Дарман с сыном выглядел совершенно естественно.

— Надеюсь, ты отключил исходящий канал. — сказала Этейн, усаживаясь рядом с ними. Иначе он только что послал пять батальонов атаковать Кореллию.

Дарман рассмеялся.

— Вот так и вы шаловливыми ручками отправили нас на Фостин—девять.

— Значит там появилась работа… — проговорила она. Кэд выдернул из шлема соединительный кабель и с улыбкой протянул ей. — О, спасибо, дорогой. Но кажется это понадобится папе чтобы поговорить с начальством. Мы собираемся отбивать его обратно?

— Вряд ли. — ответил Дарман. — Это разведзадание.

— Коммандос проводят разведку. Ваша работа описывается именно так. И я добавлю, что отец моего сына должен благополучно вернуться домой, а во Внешнем Кольце еще найдется пяток женщин, которым Корр не назначал свидания. Не хочу, чтобы он вылетел из галактического первенства.

Кэд нашел в кармашке на поясе Дармана маркер, того же типа, которым тот ставил пометки на лбу бесчувственного Атина, оказывая ему первую помощь на поле боя.

«Да, Квиилура. Это было ужасно. Я бы не выжила там если бы не появился Дарман.»

Ребенок что—то начеркал на подбородочной секции шлема, и Дарман одобрил его старания.

— Теперь у меня есть кое—что на память о тебе, пока я буду вдалеке, Кэд'ика. — Он понизил голос и смущенно посмотрел на Этейн. — Может быть, однажды мы заведем еще одного ребенка?

Это было тем, что она хотела услышать. Это давало ощущение надежности. Они были семьей, и в этом не было сомнения. И все идет своим чередом.

— Я буду рада этому. Хотя обезболивающими надо будет запастись.

— Я в самом деле хочу уйти из армии, Эт'ика. Недолго осталось.

— Ты это чувствуешь?

— Кэл'буир считает, что вся логистика работает на скорый большой прыжок, и он хочет нас вытащить. Это всего лишь вопрос времени — когда он скомандует «конт».

Этейн все это знала; она знала планы Скираты и она в них участвовала. Но сейчас развязка уже приобрела собственный вес, стала самостоятельной сущностью, которая не станет терпеть никаких отговорок или задержек с ее стороны.

Прекрасно. Это не та вещь, для которой может быть слишком рано.

Она чувствовала себя виноватой перед всеми, кому она не может помочь — перед людьми вроде Корра, кто ухватился бы за первую же возможность узнать настоящую жизнь — но она должна спасать тех, кого может. Ее привлекала работа на тайном спасательном пути; там она отлично справлялась бы, используя свои Силовые таланты для чего—то действительно важного. И, может быть, она бы убедила Зея ввести более человечное отношение к армии…

Хватит торговаться с собой.

Хроно пожрал оставшиеся часы. Кэд был сегодня в отличном настроении и не выпускал из рук одну из его игрушек — маленькое пушистое четвероногое существо, которое, вроде бы, изображало нерфа. Этейн уже была готова уйти, и страшилась того момента, когда вернется Лазима, потому что это значило бы что ее время вышло. Но в следующую секунду в открывшиеся двери вошла не Лазима. Это оказалась Энакка, вуки.

Кэд застыл неподвижно. Он никогда еще не видел вуки раньше. Этейн подняла его, чтобы Энакка могла его подержать, и, к его чести, он не расплакался. Он потянул ее за мех, словно не мог поверить, что она настоящая.

Энакка негромко заурчала и Кэд счастливо засмеялся.

— Что привело тебя сюда, Энакка? — поинтересовалась Этейн. — Кэл опять разбил пачку спидеров и оставил тебя подбирать обломки?

Энакка проворчала, что она возвращается на Кашиийк — чтобы помочь выбросить вон сепаратистов, грабящих ее родной мир.

— Я направляюсь туда же. — сказала Этейн. Она не верила в совпадения. — Что это на тебя нашло?

Энакка молча дернула головой — эквивалент пожатия плечами у вуки. Этейн могла догадаться. В конце концов, явился Скирата, вместе с Лазимой и с выражением «я—тут—ни—при—чем» на лице. Этейн только подняла бровь.

— Тебе понадобятся все вуки, каких сможешь найти. — сказал он.

Этейн не могла заставить себя на него сердиться — за то, что он пристроил ей в сиделки Энакку. Вуки наверняка и сама хотела чем—то помочь своему миру. И это было здорово — знать, что он заботится обо всех. И это было куда лучше, чем оказаться объектом для его гнева.

— Заботься о себе, ад'ика. — сказал он. — И это приказ.

— Так точно, Кэл'буир.

Он оставил ее прощаться с Дарманом и Кэдом, и она ушла оттуда, сжимая игрушечного нерфа, и чувствуя что тот будет странно смотреться в компании контузионной винтовки и пары световых мечей.

* * *

Ресторан «Краггет», Корускант нижние уровни, вечер того же дня.

— Прощение — прекрасная штука, Кэл. — Гиламар наплевал на все рекомендации по здоровому образу жизни из своей бывшей профессии и завалил поднос разнообразным жареным мясом и яйцами верриса, политыми растопленным жиром робы, который впитывался в ломоть хлеба. Он был в отъезде несколько недель и сейчас явно наверстывал упущенное. — Взяли и забыли все эти разборки вокруг ребенка. Если бы только остальная галактика могла согласиться пожать руки друг другу и спокойно жить дальше.

Сейчас Скирата плыл по течению, ожидая момента для следующей стадии эвакуации. Джилка, что радовало, утихла очень быстро. Он не сказал Бесани насколько близко та была от того, чтобы он ее пристрелил, а Бесани еще не рассказала ей как она попалась за то, чего она не совершала. Он лишь надеялся что Бесани еще нескоро поддастся благородным чувствам, и не расскажет ей все. Это было бы неприятно.

Как бы то ни было — Джилка теперь, нравится ей это или нет, была в бегах. Это любому отлично прочистит мозги.

— Угадай, кто зашел к нам на огонек этажом выше? — спросил Скирата.

Палпи?

— Нет, у него назначена другая встреча. А тут кое—кто, кого мы не видели несколько лет.

Гиламар намазал полупрозрачную глазурь яичного желтка на белый ломоть.

— Если это Святоша Дред — я сперва схожу за моим особо ржавым скальпелем.

— Ничего подобного. Доедай и пошли. И, кстати, Джайнг заглянет, с полезным контактом. Строим планы, делаем работу, Мидж'ика.

Скирата так и не выяснил, как же Альфе—02 удалось сбежать из Типоки до войны, но он был уверен, что когда—нибудь он это узнает. Гиламар быстро покончил с едой и направился вслед за Скиратой в квартиру Лазимы. Его ожидало большое потрясение.

— Сюрприз! — объявил Скирата, распахивая двери.

Три клона сидели за столом с Бесани и Лазимой и играли в сабакк — Фай, Сулл и Спар.

— Только посмотри на Фая — прямо как новенький. — Скирата не знал, готов ли Фай вернуться даже на легкую службу, но боевой дух и ощущение того, что он снова часть команды, сделает для него больше, чем добрая половина медиков Корусканта. — Мидж, помнишь этого парня? Это…

Гиламар подошел к Спару и хлопнул его по спине. Спар — обычно не самый улыбчивый из людей — смотрел на него секунду, а потом его лицо расплылось в улыбке узнавания.

— Как дела, Спар? — Гиламар начал посмеиваться. — Головные боли прошли?

— Оххх, они возвращаются, Док. Не могу пошевелиться… и голоса… голоса!

Они вдвоем заржали в голос и сдавили друг друга в объятиях.

— Чаккар ты эдакий. Ну, ты меня порадовал. — проговорил Гиламар. — Значит, ты неплохо устроился? Занят?

— Ну, немного здесь, немного там… Приходилось даже отказываться от работы — предлагали что—то под названием «Манд'алор».

— Тебе не стоит влезать во все эти мандалорианские интриги, ад'ика. Вспомни что случилось с последними двумя. Перспективы на повышение просто ужасные.

— Скирата слышал про каждый кашель и каждый плевок в Типоке, про каждую аферу и каждый скандал в замкнутом до фобии сообществе Куэ'валь Дар, но Гиламар припрятал несколько карт в рукаве. Только сейчас, когда Скирата увидел смеющихся Спара и медика, он сложил два и два, и удивился тому, как же он не получил «четыре» раньше.

— Так это ты вытащил Спара с Камино. — проговорил он.

Гиламар театрально склонил голову, скрипнув броней.

— Ты спасал своих дорогих сыновей, я спасал своих.

— Ты мне никогда не говорил.

— А ты никогда не говорил что творит с банковской системой Джайнг..

— Ты молодец, Мидж'ика. — Скирата был искренен. — Но сейчас—то ты можешь мне рассказать?

— Хоть мы и были на привязи — Джанго появлялся и уходил, когда ему было угодно. Ты ведь получал через него тихаар и удж, верно? Так вот, были еще и обратные посылки, понимаешь о чем я? Джанго знал, когда надо закрыть глаза на груз в трюме «Раба». И он был мне должен.

Скирата хотел поинтересоваться, что же это была за контрабанда, но это могло подождать до тех пор, пока они оба не окажутся подальше от Корусканта, и не уговорят бутылку—другую тихаара.

— Итак, Спар, ты собираешься присоединиться к команде? — спросил Гиламар.

Спар превратился в обычного, неулыбчивого себя.

— Плата мне не нужна. Я хочу шанса на лечение, когда ваша команда его разработает. Я хочу жить столько же, сколько всякий человек.

— Сынок, я говорил и буду говорить — ни одному клону не надо выпрашивать то, что его по праву. Тебе не нужно покупать этого. Ты уверен, что хочешь участвовать в этом деле? Ты не обязан.

Спар выглядел чуть растерянно.

— Нет. Я обязан. И Сулл, он тоже.

Сулл кивнул.

— Я в игре.

— Похоже, я соберу всех дефективных сколько ни попадется. — хмыкнул Скирата. — Хорошие ребята.

Каминоанцы были горды своим низким уровнем отклонений. Для клонов у них имелись поведенческие нормы, и любой клон, который не отвечал им — любой клон которому не хватало самоконтроля для того, чтобы держать свое мнение при себе — классифицировался как дефектный, и подлежал «оздоровлению». Каминоанцы обожали эфемизмы; это был язык чистоты и непорочности. Но это означало разрушение — воли, надежды и даже самой жизни. Скирата знал что клоны, пережившие оздоровление, были развалинами в психологическом плане; а те не желали вспоминать о своей встрече с каминоанскими стандартами, и это было всем чего они хотели.

Скирата так никогда и не узнал, действительно ли айвховы поживы верили что выбивающиеся из строя клоны были дефектными, или же они были просто цинично—черствыми — горстка надзирателей за лагерем, где миллионы заключенных удерживают террором, распространяя страх того, кто следующий исчезнет и больше не появится вновь, выборочно превращая кого—то в страшный пример — для того, чтобы удержать остальных.

Теперь, в спокойные минуты, аналогия с лагерем все больше беспокоила его.

«У нас было достаточно клонов—солдат и оружия на Камино, чтобы поднять восстание и вырезать всех каминоанцев до единого. Суровые мужчины. Лучшие солдаты, каких когда—либо видела галактика. И все же мы подчинялись правилам — почти во всем. Если бы мне хватило духу — я мог бы организовать их, возглавить, устроить переворот. Видит Сила, у меня были на это годы — но я не сделал этого.»

Никто не сделал. Семьдесят пять Куэ'валь Дар из сотни были мандалорианами, опытными солдатами, спецназом — более чем достаточно, чтобы взять Камино и выжечь ее дотла. Изнутри — это была бы просто прогулка перед сном. Почему они не восстали? Камино проглотила их, и теперь Скирата ненавидел себя за то, что дал себя проглотить. Они привыкли к тюремным правилам, порой они обходили их — они все также были Мэндо, все такими же свободомыслящими — но они оказались такими же жертвами навязанных правил, как и все остальные. Они старались улучшать что—то по мелочам, они присматривали за своими мальчиками, и не видели большей картины — дверей, которые они могли просто выбить ногой.

Это не повторится. Никогда больше.

— Ладно. — сказал Скирата. — Мне нужны помошники чтобы сдернуть с нар пару людей. Одна из них — ученая по имени Утан. Она может быть вашим пропуском в спокойную старость. Вторая — моя дочь, которая угодила в лагерь для военнопленных, когда ее поймали в цветах сепов.

— Твоя настоящая дочь? — поинтересовался Фай.

— А что, это так тебя волнует, мой искусственный сын? Да, моя биологическая дочь.

Фай не стал задавать неудобных вопросов, но Скирата отлично видел, как они уже появляются в его глазах.

— Я пойду куда скажете, Кэл'буир.

Они вновь сели за сабакк, переговариваясь шепотом, чтобы не разбудить Кэда. Скирата никогда не был заядлым игроком, он был, скорее, потягивающим выпивку наблюдателем у стола, а Фая явно больше интересовал разговор с Бесани. Он не видел ее — вернее, он не мог помнить то, что он ее видел — с тех пор, как он ушел в кому разной степени тяжести, и теперь, когда он вернулся на Корускант, он касался ее руки так, словно он хотел от души обнять ее, но боялся это сделать. Скирата находил это невыносимо трогательным. Фай не переставал благодарить её с того дня, как он прилетел.

— Ты спасла мне жизнь. — сказал ей Фай. — Ты спасла меня.

Бесани помогала ему играть. Скирата и не знал, что она неплохо разбирается в картах.

— Фай, просто ты слишком хорош, чтобы тебя выбрасывать. — наконец, выговорила она, широко улыбаясь. — Хорошими людьми не разбрасываются.

* * *

Голопланы лагеря на Полс Анаксесе были спроецированы на стену, и они переговаривались и спорили о том, как быстрее всего туда попасть и убраться. Лучшим вариантом, как всегда, был тот где не требовалось ни стрельбы, ни героизма — только трезвый расчет. Да и Энакки не было рядом, чтобы подбирать после них транспорт — эта задача теперь легла на Тай'хааи. Они все еще обсуждали преимущества фальшивых идентификационных карт (склонность использовать предсказуемые методы сделала бы их уязвимыми) перед проникновением через канализационную систему, когда заявился Джайнг с гостьей.

Сулл поднял голову.

— Ничего себе. Снова ты.

Женщина была невысока, с сединой в волосах и затянута в пилотский костюм. Она выглядела точь—в—точь так, как чувствовал себя Скирата — потерта жизнью и не ждет добра от галактики, но все же готова выдать знатного пинка. Она встретилась с ним взглядом. Он увидел в ее глазах родственную душу, с которой он отлично мог вести дело.

— Сулл, ты просто негодяй. — заявила она, игриво поймав шею Сулла в захват. — Я рву задницу, вытаскивая тебя из лап Республики, а ты берешь и возвращаешься обратно. Тебя что, вытащили из коробки для тупых клонов?

Сулл искренне рассмеялся, поддаваясь ее шуточному приему. Скирате это сказало многое.

— Это Най Воллен. — сказал Джайнг. — Одна из компаньонов А'дена. Когда она не помогает нам вытаскивать наших, она возит грузы. Най, это Кэл Скирата. Мой отец. Сержант Скирата.

— Нам, коротышкам, надо держаться вместе. — Она беззастенчиво оглядела Скирату и протянула руку для пожатия. — Хочешь взглянуть на мои списки? Покажу свои, если вы дадите взглянуть на ваши.

— А на это стоит смотреть? — поинтересовался Скирата чувствуя необъяснимую робость.

— Тебя будет от этого не оторвать, Мэндо—мальчик. Куат прекрасен в это время года. — Най протянула ему деку. — Просто невозможно пропустить это местечко.

— Я родился на Куате. — Скирата уже не контролировал ни этот разговор, ни даже собственный язык. «И что это я начал так выдавать информацию?» Най Воллен вышибла его из колеи. — Ого, а вы частенько туда заглядываете.

У Скираты не было способности Ордо бегло проглядеть документ, и тут же проанализировать его, но он заметил множество перевозок комплектующих, как только взглянул на данные. Этого было достаточно на тысячи судов.

— Так, значит верфи загружены доверху. — сказал он.

— Работа так и кипит. — Най, казалось, проверяла его. Ей наверняка приходила в голову здравая мысль, что он вряд ли был доверенным инспектором Канцлера по снабженческим вопросам. — Все это — комплектующие для больших кораблей, не для мелочи, так что они либо оснащают кучу корпусов до полной боеготовности, либо ожидают единовременный большой спрос на запчасти.

— Вы раньше работали в судостроении?

— Нет, но я знаю как правильно сидеть в кантинах, ожидая свой груз и слушать что говорит публика.

— И?

— Куча новых судов и транспортов уже выкачена — сотни в неделю, и через несколько недель ожидается какая—то большая заварушка.

Скирата взглянул на Джайнга, ожидая подтверждения. У «Нулевого» был доступ в систему «KDY». Тот кивнул.

— Благодарю. — сказал Скирата. Он вытащил десятитысячный кредчип из пояса и положил его на стол перед ней. Совать его в руки было бы похоже на подачку, на карманные деньги, которые выдают ребенку. Най посмотрела на чип, а затем толкнула его обратно, к нему на колени.

— Я уже получила тройную плату и премии, спасибо. Я просто торгую информацией. И это не облагается налогами.

— Итак, что вы хотите от нас, Най?

— А'ден с этим разбирается. Корабль моего старика пропал пару лет назад, и я знаю что он не мог остаться в живых, но я хочу знать — как и где. Вот и всё.

Это заставило Скирату заткнуться.

— Это печально слышать.

— Я дам вам знать когда выясню больше, хорошо?

— Мы очень благодарны, Най. В самом деле.

— А ты лучше покрепче держись за кредитки, Мэндо—мальчик. Судя по виду — они тебе понадобятся.

— Я триллионер. — невозмутимо ответил Скирата.

— Если ты и впрямь столько стоишь, ты мог бы позволить себе броню получше. Посмотри, в каком состоянии эта. Вся обшарпалась.

— Мы, мальчики—Мэндо, любим демонстрировать, что побывали в деле. Кроме того это бескар высшей пробы, полная плотность, два процента сиридиума, не какая—то там слоенка или карбон—сплав.

— Все это значит что она тяжелая.

— Ага. Очень тяжелая. Тяжесть — это здорово.

— Тогда понятно, почему ты не вышел ростом.

Он слегка ошарашенно смотрел, как она уходила.

Джайнг дружески ткнул его в плечо.

— По—моему, ты ей понравился.

— На мой взгляд, она просто старается отшучиваться, из—за неизвестности с ее мужем. — сказал Скирата; обнаружил, что он надеется, что Джайнг был прав, и выругал себя — потому что у него не было времени на такие глупости. — Ладно, дата названа. Мы срываемся на… — он подсчитал — Тысячу девяносто дней после Геонозиса.

— Так точно. — доложил Сулл, подражая обычным солдатам.

Все—таки у него было чувство юмора. Оно ему понадобится.

* * *

Контролируемый сепами район у Качирхо, Кашиийк, месяц спустя, 1070 дней после Геонозиса.

— Ты точно видел что Гривус ушел?

Скорч запустил бронебойный заряд в стену боевых дроидов и пригнулся, когда кинжально—острые щепки и воющие осколки металла простучали по его броне.

— Ты же видел, Фиксер, что еще это могло быть?

— И почему? Это что, было отступление?

Бластерный огонь хлестнул по ним с трандошанских позиций. Каждый раз, когда Скорч поднимал голову — он видел очередную волну трандо и боевых дроидов.

— Это, по твоему, выглядит отступлением?

Скорч сейчас не дал бы и волосатой моттовской задницы за рассуждения про большую картину. В первый раз ему казалось, что они могли оказаться по—настоящему в опасности, что их могут задавить числом и вырезать. Сепы, как оказалось, могли устроить драку куда большую, чем от них ожидали.

— Ложись! — Босс снова рухнул ничком, и его поле зрения заполнил шевелящийся мусор на земле. Скорч расслышал звук двигателей. Когда он поднялся на колено и огляделся снова, на посадочную площадку в прогалине уже падал кораблик снабжения. Транды бросились разгружать его; Сев выскочил из—под прикрытия груды обломков СБ—дроидов и начал поливать посадочную площадку бластерным огнем.

— Можешь влепить туда пару бронебойных зарядов, Босс?

— Как раз замерял дистанцию…

Босс выстрелил один, два, три раза. Трудно было оценить, насколько точен был его выстрел, в горячем и бурлящем влажном воздухе след возникал лишь на долю секунды, но затем все накрыло пеленой цвета расплавленного золота с раскаленно—белой сердцевиной. Взрыв сотряс землю под ногами Скорча. Ослепительный свет внезапно сменился клубящимся черным дымом, и когда тот размело ветром, Скорч увидел что на площадке не осталось ничего, кроме пылающих, перекрученных обломков.

— По—моему, он перевозил детонит. — заметил Сев. — Эх, если бы все они так взрывались…

— Тогда мы бы остановили их продвижение в этом криффовом лесу в два счета. — Босс оглянулся вокруг, ожидая следующую волну дроидов, потом присел под защиту баррикады, переводя дыхание.

— Ладно. Вуки их тоже пощипают, но нам надо кинуть сепам большой лом на пульт, или эта заварушка растянется еще лет на пять. — Он щелкнул шлемным комлинком. — Генерал, мы можем что—нибудь им подрезать?

Этейн понадобилось несколько секунд, чтобы ответить. Скорч слышал фоном бластерный огонь с воем и ревом разъяренных вуки.

— Насколько серьезно собираетесь подрезать?

— Что посерьезней, мэм. Мы верим в удачу.

— Энакка говорит, что если вы сможете захватить или подорвать мост у Качирхо, вы полностью перережете их линии снабжения. — Этейн прервалась, словно прислушиваясь к комментарию. — Это отрежет и нас тоже, но вуки смогут навести небольшие мосты за считанные дни. Сепы — не смогут.

— Расклад мне нравится. — сказал Босс. — Двигаем, «Дельта».

В линке снова прорезался голос Этейн.

— Да, и у нас тут повсюду снуют геонозианцы; чтобы попасть в Качирхо, вам надо будет идти по деревьям.

— Жучки! — радостно воскликнул Сев. — Оставьте мне нескольких, мэм! Обожаю их прелестные крылышки. Особенно — отстреливать.

Босс переключил позиционирование на их ВИДах, и команда начала пробиваться сквозь лес, чересчур накачанная адреналином, чтобы беспокоиться о хищниках, которые могут их поджидать. Спустя некоторое время из нависавших веток вынырнула мохнатая рука: Вуки. Они показали команде путь наверх, в кроны деревьев — короткий маршрут до Качирхо. Скорч выстреливал десантной стропой в ветки, подтягивал себя лебедкой вверх, потом бежал по поваленному стволу, который заставил его почувствовать себя размером с джаву, а затем оказался в поселке на дереве, на огромном настиле, сплетенном из веток и лиан. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы заметить вуки; первыми он заметил трандов. Вуки разряжали в них свои арбалеты с внешне неторопливой и небрежной, но смертоносной точностью, словно не обращая внимания на ответный огонь.

Потом они атаковали.

Вуки действительно расчленяли своих врагов. Отрывание рук, как оказалось, не было кантинной шуткой.

Скорч замер на секунду, почти не веря глазам, когда патриарх—вуки почти трехметрового роста схватил однорукого трандо и оторвал тому оставшиеся конечности, затем, походя, выхватил из воздуха геонозианца, и порвал того на куски, словно разбирая надоевшую игрушку. Даже Сев замер.

— Ух ты. — проговорил он. — Ух ты…

Вуки защищали свои дома, и это сделало их вдвойне смертоносней. От ярости они стали берсерками. Скорч не собирался давать им советы по методике зачистки помещений. Неприкрытое, жуткое зверство мгновенно нанесло удар по желанию сепов сражаться. Трандо побежали, явно забыв о том, что они должны держать себя в руках и стрелять по вуки, кто—то прыгал с древесной платформы навстречу неведомой смерти внизу, кто—то просто слепо метался. Парочка пыталась держать строй и продолжать стрелять, но чтобы свалить огромных, разъяренных нападавших, каждый из которых весил раза в три больше трандо — требовалось куда больше огневой мощи, и у сепов ее не было. Защита сепов развалилась. Вуки засевшие среди ветвей хлынули вниз и «Дельта» заскользила вместе с ними, среди ливня коричневого меха и гранитно—твердых мышц. Скорч всего лишь вскользь столкнулся с одним из них, и даже в своей катарн—броне он ощутил его мощь и массу. Вуки были разумны и рассудительны, да, но варвару—воину внутри них было несложно вырваться наружу.

Сепы бежали.

Сев, верный себе, умудрялся бежать среди вуки, останавливаясь при этом через каждые несколько метров, чтобы пристрелить очередного геонозианца. Он говорил, что хочет набрать 4982 убитых — за каждого коммандо, убитого на Геонозисе, и он не шутил. А еще он никогда не говорил «пять тысяч», хотя даже Скирата округлял это число. Нет, Сев был точен. Война была для него очень личным делом.

Скорч присматривал за ним.

«Холоден как камень, чтоб его.»

О том, что они уже подходят к мосту, им сказал паукодроид. Тот резво выкатился на дорогу, начал нацеливать орудия, но это был не лучший выбор для боя на таком близком расстоянии. Скорч запрыгнул ему на спину и выпустил целую обойму из ДС—17, уперев дуло в слабое место по шву. Вуки зарычали, указывая вниз, и большой вуки—мужчина — по—настоящему большой — начал выламывать ветви чтобы открыть прямой вид на цель.

— А вот и мост. — объявил Фиксер. — Проверьте ВИДы.

Металлические мосты было куда проще засечь сенсорами, чем живой растительный материал на точно таком же фоне. Только вариации плотности выдавали его местонахождение. Скорчу приглядываться не требовалось.

— Можно подержать, мэм? — он отобрал гранатомет у женщины—вуки рядом. Она не стала за него слишком сильно цепляться. — Это ненадолго.

Большой мужчина—вуки проделал для Скорча окно. Мост десятью метрами ниже теперь был неподвижной мишенью, большой, вкусной и забитой ползущими сеповскими машинами. Скорч решил работать наверняка и прицелился в сам пролет, а не в тонкие живые тросы его поддерживавшие, и просто выпускал заряд за зарядом, пока в нем не стало больше дырок, чем самого пролета. Конструкция больше не могла выдерживать ни собственный вес, ни то, что по ней двигалось. Пролет треснул и распался на две болтающиеся секции, отправив тела, репульсоры и небольшие транспорты в зеленую бездну под ним.

Качирхо больше не была открыта для сеповских перевозок. Вуки торжествующе зарычали, потрясая вскинутыми к кронам наверху кулаками и оружием.

— Скорч. — сказал голос Этейн в его шлеме. — Энакка говорит, что ты отлично справился для маленького, розового и безволосого существа.

В любой битве невозможно представить себе ее полную картину, и даже победил ты или нет, как говорил Вэу, будут решать историки много лет спустя. Но Скорч чувствовал, что разрушение моста было поворотным моментов, и команда «Дельта» все еще была жива, так что, что бы там в конце концов ни решили историки — он победил.

Они победили. Хотя бы на этот раз.

Глава 13

«Я считаю, что вам необходимо это знать, Канцлер. Я понимаю, как стратегически важно каминоанское производство клонов для выживания Республики, и, как патриот, я считаю своим долгом передать данные материалы, явно происходящие из этого источника. Они ограниченны, и, возможно, не так важны, но их где—то нашли эти мандалориане, и я сомневаюсь, что они получены честными научными методами. Я также беспокоюсь и за свою научную репутацию, и я не хотел бы, чтобы сомнительное происхождение этих данных вызвало бы неудобные вопросы при любой номинации на Республиканскую Научную Премию.»

Последнее известное сообщение, отправленное из офиса доктора Рейе Ненилина, который незадолго до своего исчезновения пытался связаться с Канцлером Палпатином, чтобы передать данные, полученные им от мандалорианина, известного ему по имени «Фалин».

Нижние уровни, Корускант, 1080 дней после Геонозиса.

Скирата должен был понять, что что—то пошло неправильно сразу же, как он зашел в «Краггет».

— Привет, красавчик. — окликнула его Соронна, балансирующая подносами на обеих руках. — Ты случайно не видел Лазиму? Она так и не вышла на свою смену.

У него заледенело все внутри. Лазима была пунктуальна до безумия; она присматривала за Кэдом и расписания она придерживалась почище, чем это делали в ВАР.

— Схожу, проверю. — сказал он, скорым шагом направляясь к выходу через кухню

— Я вызывала квартиру. — добавила вслед ему Соронна. — Там не отвечали.

Скирата прибавил шагу, и по соединительному переходу промчался уже бегом; может ему и стукнуло шестьдесят, но сотню метров он мог пробежать почти также быстро, как и один из его молодых коммандос — особенно, когда его переполнял адреналин. Добравшись до дверей квартиры, он вытащил бластер и приготовил нож. Когда он отпер двери — квартира оказалась не просто опустевшей. Она выглядела выпотрошенной.

Скирата не был склонен к панике, но сейчас он лишился сразу и Лазимы и внука. Он бежал от комнаты к комнате, как—то умудряясь не забывать о правилах процедуры зачистки — на случай, если кто—то из его прошлого вернулся, чтобы свести счеты — и его трясло от страха за семью. Квартира действительно была пуста. Все личное было из нее вычищено. Не осталось ни одежды, ни барахла Джусика, ни игрушек, ни кроватки — ничего. Ему принадлежало не так много вещей, но и они исчезли полностью — сумка с несколькими сменами белья, бантовая куртка, кое—что из его оружия, включая пару сделанных на заказ и очень дорогих верпинских снайперок.

Он мог бы подумать, что это было просто ограбление, если бы не знал, насколько тщательно он прятал это место, и если бы не пропали Лазима с Кэдом.

И он не получил никаких сообщений. Все это произошло за то время, что понадобилось ему, чтобы выйти из казарм Арка, превратить сапфиры Шорони в наличные кредитки и зайти в банк — пара часов максимум. Случись это раньше — с ним бы уже кто—нибудь связался бы.

— Шаб. — процедил он. — Шаб, шаб, шаб.

Он снова обшарил квартиру, планируя вернуться позднее и уничтожить улики. Но первое, что он должен был сделать — проверить, в порядке ли все остальные. И естественной для него реакцией, отточенной десятилетиями выслеживания тех, кто хотел скрыться, было решить что комлинки больше не были безопасной связью. Он выскользнул через аварийный выход на крышу, где стоял под маскировкой его зеленый спидер — оборудованный под такси, чтобы не подпадать под автоматическое управление воздушных путей. Если за ним кто—то идет — аратечевский спидербайк будет чересчур открытым, и неважно будет он в тяжелом бескаре или нет. Он поднялся, направляясь к ТВ у «Эй'хана». Это было запасным планом на случай, если осик действительно попал в вентилятор, и все связи были оборваны.

Он добрался до следующего перекрестка, когда раздался полицейский сигнал. Патрульная машина КСБ опустилась перед ним, сигналя ему сворачивать к ближайшей посадочной платформе. КСБ была почти что семьей; у него не было причины не подчиниться.

Он посадил спидер, и патрульная машина пристроилась перед ним. Нижние уровни не то место, где стоит ждать такси на платформе — если, конечно, тебе дорога жизнь, так что вокруг было пустынно. Просто на всякий случай Скирата держал нож и бластер наготове.

Но из отсека экипажа выпрыгнул Джайлер Обрим. Хоть его лицо и было скрыто форменным шлемом — Скирата узнал его по сложению и походке.

Жестом он попросил Скирату открыть боковое стекло, и поднял пластину визора.

— Они в безопасности. — сказал Обрим, не дав Скирате перевести дыхание. Ему даже не надо было пояснять, что он имеет в виду. — А вот ты — покойник. За мной. И никаких коммов, ладно?

Что ж, это был не первый раз, когда Скирата оказывался покойником. Дикий страх за Лазиму и Кэда мгновенно сменился глухим, ноющим ощущением внутри, которое говорило ему, что он опять чересчур сильно испытал свою удачу.

И это шло довольно неплохо. В самом деле.

Что бы он ни делал — приоритетным для него было вытащить своих парней. Если он при этом погибнет — его это устраивало.

И при нем было девять миллионов кредиток, наличными чипами. И Обрим был полицейским того сорта, который знает что ему действительно нужно, и он не станет его искать.

Патрульная машина скользнула в темный переулок, едва не задевая стволами турелей стены, и уселась на засыпанный щебнем кусок пермакрита, оставшийся от снесенного здания. Две боркрысы, самец со внушительными клыками, и самка поменьше размером, подняли морды от маленького неопознанного скелета и неподвижно, словно статуи, стали наблюдать за ними, чуть подергивая носами. Скирата вылез из спидера и, не выпуская их из поля зрения, развернулся к открытому отсеку экипажа патрульной машины.

— Ладно. — сказал он. — Я засыпался, верно?

Обрим стянул шлем.

— Да, дружище.

Он протянул деку так, чтобы ее мог прочитать Скирата. Там был ордер на арест Скираты. Живым или мертвым. Только подпись авторизации заставила его беспокоиться больше, чем обычно.

— Если учесть то, что это от Канцлера — то такое мне в новинку. — заметил Скирата. — Но на пяти или шести планетах на меня уже висят приказы взять живым или мертвым. Может и на семи — не помню точно.

— Знаю. — ответил Обрим. — Я перехватил это на входе в КСБ, и могу его чуть—чуть придержать, прежде чем я буду должен разослать его дальше. Но другие агентства это уже получили, и тебе надо смываться, Кэл. Всем моим парням будет внезапно и непостижимо не везти в твоем розыске, ты это знаешь. Но за остальные силовые конторы я говорить не могу.

— Я чем—то особенным разозлил Палпатина?

— Мои источники говорят, что какой—то ученый, по имени Ненилин, вылез с какими—то данными по каминоанскому клонированию.

Ненилину придется начать исследования на тему того, как можно дышать без помощи горла. Но с этим можно было подождать. И Скирата мог быть терпеливым.

— А как Канцлер связал это со мной? Про Ко Сай знали только в спецоперациях ВАР.

— Тебе лучше знать, кто у тебя слабое звено.

— Угу. И где мой внук и Лазима?

— Я их забрал, и на всякий случай вычистил квартиру, потому что знаю, что ребенок — особенный. Дай мне знать, куда и когда надо их привезти, и я их передам.

— Я твой должник, Джайлер.

— Нет. Я твой друг, ты сделал бы для меня то же самое.

Да, Скирата знал, что сделал бы то же самое. Мужчины молча смотрели друг на друга и Скирата знал что для них всё заканчивается.

— Не думаю Кэл, что мы скоро свидимся вновь. — сказал Обрим. — Но если я что могу сделать — я сделаю.

Скирата пожал ему руку.

— Ты герой и человек чести, Джайлер. Если здесь дела пойдут паршиво, для тебя и твоей семьи найдется тихая гавань. На…

— Не говори где. Знаешь же — почему.

Скирата прижал листок флимси к наручи и нацарапал код.

— Понятно; возьми вот это. Это посредник. Если тебе что—то понадобится — что угодно, свяжись по этому коду, и меня найдут.

Скирата ненавидел прощания. Он молча обнял Обрима и направился к спидеру, не оглядываясь. Даже взлетая, он не стал смотреть вниз.

— Итак, он снова вернулся к тому, что было в его жизни не раз: украденная машина, из вещей только броня и оружие — которого достаточно, чтобы дать последний бой. Но еще с ним было девять миллионов кредиток и у него были незаконченные дела.

Итак. Коммы могут прослушиваться. Он не намерен привести кого—нибудь к «Эй'хану» по неосторожности. Он вернулся к технологии того рода, что всегда сбивала аруэтиизе с толку, и скрылся в древнем ливневом водосбросе, который был построен и заброшен задолго до того, как Корускант обзавелся погодным контролем. Он переключился на незащищенный канал ВАР в шлемном комме и передал в эфир помехи.

Это, разумеется, были помехи особого рода; длинные и короткие импульсы, тщательно сгруппированные в последовательности. Для случайного слушателя это было просто случайным шумом и треском, но для мандалорианина, обученного древнему коду, названному «дадита» они складывались в слова. Так можно было передать даже машинный код.

В ВАР было немного тех, кто обладал даже базовым его знанием; только «Нулевые», коммандос и оставшиеся из Куэ'валь Дар.

Скирата продолжал предавать кодированное сообщение, ожидая когда кто—нибудь выудит его из белого шума.

* * *

Республиканский Фильтрационный Центр, Полс Анаксес.

— Неплохо быть клоном. — заметил Фай. — Форма всегда впору.

— Я эти консервные банки несколько лет не надевал. — Спар снова поправил пластину на животе. — Совсем забыл про все эти интересные места с выступами.

Три клона — Спар, Сулл и Фай маршировали к РФЦ ПолАкс, как он проходил по кодовым спискам ВРА, выглядя точно также, как все прочие солдаты на службе в лагере военнопленных. Роль пленного играл Джусик. Фай старался держать Джусика так, словно того ведут силой, чтобы скрыть то, что его походка уже не тот образец военной выправки, что раньше.

В лагере царил беспорядок. Фай ожидал что—то мрачное и полное отчаяния, но это была просто толпа. На стенах имелись вполне убедительно выглядевшие оружейные турели, но как только они прошли охраняемые ворота, предъявив поддельные номера брони и предписание на перевод заключенного, они обнаружили себя в том, что сильно смахивало на транзитный эмигрантский лагерь — мешанина рас и униформ, и множество пленных, которые чего—то ждали в очередях.

— И зачем брать пленных? — поинтересовался Спар. — Почему их просто не пристрелили?

Джусик мог слышать разговор, который они вели внутри своих шлемов — глубоко в ухе у него сидел потайной комлинк — но он не ответил. Он просто выразительно кашлянул.

— Я серьезно. — сказал Спар. — Они связывают ресурсы. Какая от них польза? Так отпустите их или пристрелите.

— По—моему, ты пропустил лекцию по правилам ведения войны и законным приказам. — хмыкнул Фай. — Вроде бы, она была как раз после твоей самоволки.

Джусик сдерживал улыбку. Фай заметил, как у него дернулись губы.

— Ты вернулся. — едва слышно сказал он.

Фай все еще чувствовал, что он не может делать то же, что и раньше, но с умением говорить явно стало получше.

«Хотя если бы я мог выбирать…» — подумал он, — «…я бы поменял «беглую болтовню» на «меткую стрельбу».

Джусик выглядел куда старше чем восемнадцать месяцев назад, когда он начинал лечение. Фай решил, что с этого момента он будет полагаться только на свои собственные силы в процессе выздоровления. Слишком явным было то, как это влияет на его брата — а Джусика он теперь считал настоящим братом. Лечение высасывало из него жизнь.

— Ладно, джедай. — сказал Сулл. — Вот идет бравый командующий лагерем. Прикидывайся угрюмым и непокорным.

— Еще раз назовешь меня джедаем, — тихо проговорил Джусик, — и я покажу тебе мой Силовой пинок по заднице.

— Уже боюсь. — ответил Сулл.

Фай не мог не вмешаться.

— Сулл почему бы тебе не заткнуться?

— Просто помогаю Бардану держаться в образе… мрачный такой, сеповский сброд…

Командующий лагерем был лейтенантом из 55 механизованной бригады, который поразил Фая отсутствием выправки — а потом Фай понял, насколько тяжело тому дается ходьба. Он явно был ранен. Фай с трудом подавил желание спросить его как это случилось и как он поправляется. Он был свидетельством того, что после ранения можно вернуться на службу. У него была надежда.

— Разрешение на допрос одного из ваших заключенных, сэр. — доложил Сулл, показывая ему деку стандартного для ВАР образца.

Лейтенанте взглянул на деку и кивнул.

— Это для опознания, верно?

— Да, сэр. — Сулл действительно отлично изображал обычного солдата; что ж, ЭРКов тренировали быть разносторонними. — Этот пленный утверждает, что может опознать женщину—человека, которую мы ищем. Она могла использовать псевдоним «Руусан Скирата». Если это нужная нам женщина — вот наше предписание к переводу ее на Корускант для допроса.

— А, эта. — устало проговорил лейтенант. — Крайне злобная дамочка, взята в плен на Кхемерионе. Она в одиночной камере. Не для ее собственной безопасности — ради благополучия остальных заключенных.

— Благодарим за предупреждение сэр. Мы будем очень осторожны.

— Барак восемь—браво. — сказал лейтенант показывая налево. — Ваши идентификаторы покажете дроиду.

Фаю не доводилось слышать чтобы дочка Скираты проявляла хоть сколько—то интереса к культуре ее отца. Может быть, его сыновья и не знали. Фай разделял недоверие Ордо в отношении их мотивов; если бы они узнали, что их папочка сидит на триллионном состоянии, которое быстро растет, просто лежа в банке — они наверняка побежали бы набиваться ему в родню. Фай надеялся что его дочка была более признательна отцу за его труды. А если это не так — он сам выкинет ее в ближайший шлюз.

— По—моему бедный, старый Скирата решил, что его маленькую девочку избивают в каком—то зачумленном лагере смерти. — хмыкнул Спар. — А тут все выглядит вполне цивилизованно. Только глянь на это поле для смэшболла — да у них же спортивный комплекс получше чем тот, что был у нас!

— Это место раньше принадлежало старой флотской учебной базе. — проговорил Джусик.

— Держись в образе, джедай…

Дроид—охранник с гудением заступил им путь у входа в барак восемь—браво, чтобы проверить коды и предписания, затем провел их по длинному коридору с камерами по бокам. Это место здорово смахивало на мобильный медцентр.

— Оставайтесь здесь. — сказал дроид, прикладывая манипулятор к двери. — Сперва я должен проверить что пленник безопасен.

Фай переключился на внутришлемное вещание.

— Готов, Бард'ика? Помни, когда ты ее узнаешь — она предала твой народ, она украла твои кредитки на завтрак, ты хочешь оторвать ей голову, ну и так далее.

— Угу.

— Потом она заявляет что видит тебя первый раз в жизни, и мы ее утаскиваем. — Плечи Спара отчетливо напряглись. — К тому времени, как они выяснят что она так и не прибыла в тюрягу на Корусканте — она уже будет за много световых лет отсюда. А если она решит, что в самом деле тебя узнала — нам это только на руку.

Фай все равно волновался.

— Мы не можем все время использовать солдатскую броню как прикрытие. Кто—нибудь в итоге поймет, что тут работают изнутри.

— Фай, ты знаешь сколько белого пластоида накопали на полях сражений за последнюю пару лет? — поинтересовался Сулл. — Мы кончим тем, что будем драться с сепами у которых такой брони больше чем у нас. Вот почему мы все время меняем протоколы комлинков и передачи данных.

Их прервал поток ругани. Голос был женский; дроид поспешно вылетел из камеры.

— Можете говорить с пленным под моим наблюдением. — сказал он. — Необходимая предосторожность.

Он не шутил.

Руу Скирата — без брони, только в тюремной робе — меряла шагами камеру. Насколько это было возможно в том крошечном пространстве, которое было ей доступно. Ограничительная перегородка из дырчатого дюрастила, которую можно было двигать вперед и назад, чтобы удержать заключенного, загнала ее в угол. Это напоминало Фаю клетки вроде тех, что используют ветеринары, чтобы сделать пациенту укол, и не быть при это разорванным в клочки. Перегородка оставляла немного свободного места перед дверью камеры и Фай подтолкнул Джусика вперед, навстречу Руу.

Осик, она так была похожа на Кэл'буира, что это пугало. Дело было не только в пронзительном взгляде бледно—голубых глаз и рельефных скулах, которые говорили Фаю, что она истинный плод чресел его приемного отца; дело было в том, что она выглядела бешеной шуттой, готовой вскочить на ноги и вонзить клыки в его горло.

— Эта женщина? — спросил Фай.

Ему оставалось только оставить все Бард'ике. Парень умел играть на публику. Джусик уперся в Руу взглядом, который превратился из внимательного в узнавающий, а затем — в ненавидящий.

— Предательница… — Его голос был поначалу низким ворчанием и взлетел до убедительного крещендо. — Предательница! Ты нас убила! А теперь я тебя прикончу!

Фай столь же убедительно вцепился в его сдерживающую сбрую.

— Кто ты такой? — требовательно спросила Руу. Фай надеялся что дроид не анализирует человеческую биометрию достаточно хорошо, чтобы понять что женщина искренне сбита с толку. Выражение разозленной шутты на миг уступило место чистому недоумению. — Я тебя никогда не видела. Потому что если б видела бы — разбила тебе морду!

— Врешь! Предатель!

Фай оттащил Джусика за шею.

— Вас переводят на Корускант, Скирата. — объявил он Руу. — Проследуете без скандала и нам не придется использовать силу.

— Слышь, мужик, я военнопленная, и я свои права знаю. Я требую официального постановления. Ты не можешь просто утащить меня, без правовых процедур.

Спар протиснулся мимо Фая и показал ей деку.

— Вот ваши правовые процедуры. Лично я предпочитаю использовать силу, так что ведите себя так и дальше, мэм, дайте мне хороший повод поразмяться.

Сейчас или никогда.

— Охранник, поднять перегородку. — скомандовал Сулл.

Сравнение с шуттой было слишком мягким, как пришлось убедиться Фаю. Она дралась, как одержимая, и Суллу со Спаром пришлось здорово потрудиться, чтобы скрутить её, ничего при этом не поломав. Когда они тащили её по коридору она изрыгала ругань, по сравнению с которой сквернословие Кэла могло показаться изысканной беседой учителя—джедая.

Снаружи уже успела собраться толпа заключенных. Фай видел, как они толкаются у двери и побаивался, что это может стать поводом для бунта. Планировалось что это будет тихим изъятием. Если случится то, к чему всё идет — всё превратится в балаган, а это совсем нехорошо.

— Ты не можешь так со мной поступить, ты, пробирочный. — проорала Руу. — Я знаю что будет на Корусканте с…

Спар посильнее сдавил ей горло и заработал хороший пинок по колену, который наверняка был болезненным даже в броне. Это было слабое место. Он переключился на закрытый канал.

— Нам в самом деле надо ее заткнуть.

Джусик кашлянул и сдавил руку Фая.

— Оставь это мне.

— Спар, оставь ее Бард'ике. — сказал Фай, ослабляя хватку.

Фай понятия не имел, что будет дальше, но он верил, что Джусик провернет что—нибудь пока не стало поздно.

Джусик оттолкнул Фая, заорал «Дерьма мешок!», и ударил наотмашь. Фай мог поклясться, что удар не попал в цель — не было ни мерзкого хруста костей, ни отдачи — но Руу Скирата рухнула на землю без сознания, и Спар с Суллом подобрали и потащили ее между собой с отчетливым раздраженным вздохом. Фай скрутил Джусика и поволок его к главным воротам.

Толпа заключенных клубилась вокруг и продолжала шуметь. Дроиды—охранники и пара клонов—солдат приближались, чтобы разогнать ее.

— Они не знают как управляться с тюрьмой. — заметил Сулл. Они уже почти выбрались. Фай видел комм—антенны скоростной канонерки ВАР, которую они позаимствовали для этого задания. Про военную бюрократию и то, как плохо она ведет учет имущества, можно было рассказывать очень долго. — Контроль за толпой. Нельзя позволять заключенным собираться в такую толпу. Нельзя…

— Если бы они работали как следует, — перебил его Спар, — то нам пришлось бы прорываться с боем сюда и обратно. Скажи им спасибо.

Ворота закрылись за ними. Фай продолжал удерживать Джусика до тех пор пока их могли увидеть из центра заключения; Руу уже начинала выходить из беспамятства.

— Я тебя убью… — пробормотала она.

— Не—а. Не убьешь. — ответил Фай. — Потому что мы — хорошие парни.

Тем не менее, он помог Суллу надеть на нее наручники и зафиксировать ее — прикинув то, какой ущерб она может нанести, прежде чем они смогут ее убедить. Фай и Джусик уселись присматривать за ней в маленьком грузовом отсеке, пока Сулл готовился к взлету. Только когда небо за небольшим иллюминатором стало густо—черным и испятнанным добела раскаленными крапинками звезд, Фай почувствовал, что он может расслабиться. Если честно — он ощущал себя вымотанным. Он точно не в такой форме что прежде. Ему надо вновь приступать к серьезным тренировкам.

— Отлично поработал, Фай. — сказал Джусик. — Не знай я, что с тобой случилось — пришлось бы здорово постараться чтобы заметить, что что—то не так.

— Ну, теперь я хоть на что—то годен. — Когда Фай услышал, как он говорит это он понял, что переломный момент, наконец, наступил. — Все остальные улучшения будут просто подарком.

— Хороший парень. — похлопал его по спине Джусик. — Давай посмотрим, что о себе скажет наша гостья.

— Впечатляюще, Бард'ика. — снял свой шлем Спар. — Такой удар…

В Джусике было от силы шестьдесят килограммов. Он улыбнулся и изобразил быстрый хук справа.

— На моей стороне вес и длина рук. — заявил он. — Похоже, становлюсь профессионалом.

— И как ты это сделал?

— Силовой паралич.

— А… ну конечно… — Спар все еще недоверчиво смотрел на Джусика . — Я думал, ты завязал со всеми этими штучками.

— Только не в чрезвычайной ситуации.

Глаза Руу были широко открыты, и она растеряла всю напускную храбрость: теперь она была испугана. Она переводила взгляд с лица на лицо, потом остановилась на Джусике.

— Моей челюсти полагается болеть. — проговорила она. — Но это не так. И я тебя действительно не знаю. Что тебе надо? Я не та, кого стоит похищать.

— Твой отец послал нас тебя вытащить, Руус'ика.

— Отец? — она задергалась, пытаясь сесть. — Отец?

Фай был готов к потоку ругани насчет того, что он их бросил, и всего прочего осика, который он не намерен был выслушивать про Кэл'буира. Вместо этого она просто пару раз моргнула.

— Ты про Кэла Скирату? — проговорила она.

— А у тебя есть другой? — поинтересовался Спар.

— Да, мама еще раз выходила замуж…

Фай решил что ее, пожалуй можно отвязывать. Упоминание о ее отце усмирило ее лучше любого удара по голове.

— И это делает меня твоим сводным братом, Руу. Меня зовут Фай.

— Как криффово душевно. — раздраженно заметил Спар. — Во всем доме не найдется пары сухих глаз.

— Папа пришел за мной. — её лицо было чистой, ошеломленной радостью. — Он в самом деле пришел.

— Ну, пришли только мы, потому что он сейчас немного занят. — Фай наслаждался невероятным моментом единения; у него была сестра. В своем роде. И еще у него была жена, отец; настоящий отец, и у него были братья. Он был таким же, как все остальные люди. Нормальная жизнь, терзавшая его своей недосягаемостью, теперь полностью была доступна ему. И это было здорово, пусть даже очень немногим доводилось иметь такую тяжеловооруженную, боевитую и причудливую семью, как эта. — Но он никогда не забывает про своих детей.

— Я всегда знала, что он вернется. Я знала. Как он меня нашел?

— Твои братья связались с ним… в конце концов.

— Он простил меня?

— За что?

— За то что не выходила на связь.

Трудно было понять что ответить на это. Фай посмотрел на Джусика, и взгляд Бардана сказал, что с этим можно подождать. Спар закатил глаза и забрался в рубку, присоединившись к Суллу, вероятно — спасаясь от опасности быть сметенным волной сентиментальности.

— Теперь ты вернулась. — сказал Фай. — И это всё, о чем стоит волноваться.

«Есть шансы," — подумал Фай, — «что Кэл'буир сейчас занят тем, что спасает свою жизнь.»

Они все получили сообщение от Ордо: сейчас на Буира выписан смертный приговор.

Но Руу про это знать пока необязательно.

* * *

Корускант, аварийное подземное водохранилище.

— Почти готово. — проговорил Скирата. — Почти готово. — Он загрузил кармашки на поясе обоймами из оружейки «Эй'хана», и сунул по бластеру в каждый сапог. — Сейчас не время нервничать.

Найдя Скирату на борту, Ордо надеялся, что его отец там и останется; что он подождет, пока к ним не присоединится остальная команда, а затем все скроются на «Эй'хане». Но это был Скирата, и просто просиживать шебс не было тем, что он собирался делать.

— Кэл'буир, я считал что как только вернется Джусик, и Руусан окажется в безопасности — мы забираем Утан и сворачиваемся.

— «Омеги» не будет еще неделю. — ответил Скирата. — Я не могу уйти без них.

— Они могут присоединиться к нам в любом другом месте.

— Сынок, я знаю что они могут угнать всё, у чего есть ионный движок, или то, что может утянуть банта, но полагаться на это я не хочу. Чем больше у нас отставших, тем больше маршрутов придется прикрывать

— А собравшись в одном месте мы можем оказаться уязвимыми.

— По большому счету это всё же безопасней. Минимизируем время и расстояние, которое потратим, оставшись разбросанными. Перегруппируемся.

— Тогда я попробую вернуть их. Но по всему, что я получаю от разведки — флот наращивает силы и мы не можем задерживаться.

— Если быть точным — можем. Мы могли уйти в любое время до того. И мы можем уйти в любое время сейчас.

— Буир, судя по верфям — этого уже не скрывают. И объемы поставок на Центакс в десять раз больше чем те, что мы видели раньше. Что—то приближается, и оно очень близко.

— И никто не интересуется, к чему вся эта сверхурочная работа?

— Никто не копал в этом направлении, Кэл'буир. Только мы. И я не могу найти никаких связей — между командованием ВАР и Центаксом—Два не наблюдается комм—обмена, и нет ничего, что бы указывало на задачи второй волны кораблей.

Это выглядело невероятным. Но с другой стороны — десять лет никто не замечал готовящейся Великой Армии, и пусть даже Камино была изолирована и стерта с карт — с Куатом этого не сделали. Ордо был изумлен тем фактом, что огромная военная машина — целый флот, оружие и снаряжение для миллионов солдат — была изготовлена, хранилась на складах, и никто не слил информацию об этом, и даже не поинтересовался, чем же заняты «Ротана» или ее родительская компания «KDY».

Он думал что это просто потому, что три миллиона — это небольшая, по галактическим масштабам, армия. А потом он понял, что на самом деле это потому, что большинство существ не слишком хороши в умении собирать вместе частицы головоломки и видеть большую картинку. Таким способом Палпатин мог скрыть что угодно. Он скрыл свою тайну у всех на виду, смешав ее с обычными мирскими делами галактики.

— Мне пора возвращаться в ШК. — сказал Ордо. — Кэл'буир, не рискуй пожалуйста, ладно?

Говорить это наемнику было довольно глупо, и Ордо знал это.

— Я собираюсь забрать Кэд'ику и дамочек, а потом мы вытаскиваем Утан.

— проговорил Скирата. — Ты можешь найти способ отозвать «Омегу»?

— Они говорили, что готовы дезертировать?

— Не так многословно. Хотя иногда приходится давать людям пинка, чтобы они спасли себя.

Скирата не научился ничему по части предоставления выбора другим. Несмотря на стычку с Дарманом, он снова переключился в режим «отцу—лучше—знать»; но именно этот слепой рефлекс спас Ордо и его братьев, и это невозможно было отрицать. При подходящих обстоятельствах — это было спасением.

— Что ты собираешься делать? — спросил Ордо.

— Как только вернется Джусик, я отправляюсь с ним и вытаскиваю Утан.

— И у тебя есть план.

— К тому времени, как мы там окажемся — будет.

— Ты учил меня, что планирование — это все, Кэл'буир.

— А еще я учил тебя, что надо пользоваться подвернувшимся моментом.

Ордо назидательно поднял палец.

— Ты не будешь рисковать собой. У тебя кончилась удача. Отдыхай. Или ты не проживешь столько, чтобы увидеть другого внука.

Скирата помедлил.

— О чем ты говоришь, сынок? Бесани…?

— Нет. Серьезно — нет. — Ордо растерялся оттого, что Кэл'буир мог подумать, что он мог так безответственно отнестись к планированию подобного. — Просто меня все больше беспокоит тот риск, на который ты идешь.

— Большие риски — большой выигрыш. — Скирата вернулся к выбору оружия. Ордо мог поклясться что от адреналина тот помолодел лет на десять. Удивительно было видеть то, что ломало его и то, что вновь поднимало его на ноги. — Не волнуйся, у меня куча всего, ради чего стоит жить.

— Мне, пожалуй, надо доложиться Зею. — сказал Ордо. — И поддержать у него иллюзию, что он мной командует. Оставайся на связи, но с коммами не рискуй.

— Да сынок. — ухмыльнулся Скирата. — И обещаю, что лягу спать до полуночи.

Ордо прошел по пустынным тоннелям и залам автоматической насосной станции, которая контролировала уровень подземного озера, затем начал возвращение в штаб—квартиру, исполняя меры предосторожности в обратном порядке: сменить гражданскую одежду, натянуть повседневку, еще одна остановка, чтобы переменить броню на свою собственную и забрать свой спидербайк. Капитан—ЭРК, со своим ярко—алым оплечьем и окаймленной красным камой, бросался в глаза даже на Корусканте, где дикое разнообразие нарядов было в порядке вещей.

Или, вернее, ему казалось, что он будет выделяться из толпы. Сейчас на улицах явно было гораздо больше клонов — повседневные патрули, с красными или синими отметинами на их белой броне. Он видел как постепенно росло их количество за последние несколько недель.

Те, что с синими отметинами, были из 501го Легиона; одно из многих названий в смешанной армии, где номеров было больше чем имен. Он решил воспользоваться моментом и завернул к подходящей посадочной платформе, чтобы поговорить с ними. Он выглядел точно также, как любой другой капитан—ЭРК; и даже сканируя его, они не могли узнать, что он «Нулевой» ЭРК — если, конечно, он не решит показать им свой настоящий номер Н—11 на электронной метке в своей броне.

— Сержант. — сказал он, подходя к одному из них. — Сколько еще вы будете патрулировать этот район?

— До двенадцати ноль—ноль, Капитан.

Ордо прислушался к оттенкам акцента, и узнал что этот человек не обучался на Камино. Обертоны акцента корускантца могли бы заметить немногие, но Ордо это удалось. И наблюдая за пятьсот—первыми, и другими солдатами в алой форме — ударными частями — он отметил высокий уровень их дисциплины.

— Отлично, Сержант. — сказал Ордо. — Продолжайте.

Эти были не дешевой моделью с Центакса—2. Эти должны были быть прямыми клонами Фетта с корускантской фабрики, которую «Нулевые» еще не нашли. Это была не настолько срочная задача, как выяснение назначения большой производственной линии на Центаксе—2.

Несколько клонов с Центакса уже было обнаружено — и неудивительно, что они не знали, на что похожа Камино. Ордо не сомневался, что им говорили что Центакс это Камино, так что они не смогли бы проговориться о своем происхождении и выдать готовящуюся армию. В закрытом мирке у тебя нет ни причин, ни возможности усомниться в том, что тебе сказано.

И, как правило, это срабатывало.

Ордо посадил «Аратеч» возле главного входа в Казармы Арка, в длинном ряду курьерских спидербайков, и отправился разыскивать Зея, в основном — для того, чтобы уведомить того, что Скирата официально отстранен от службы. В коридоре он встретился с Мэйзом; тот был в шлеме, что было необычным для этого времени. Это значило, что он завален кучей комм—переговоров.

— Как Скирата? — поинтересовался Мэйз.

— Понятия не имею. — сказал Ордо в его удаляющуюся спину. — Он исчез, как только генералу все доложили.

— Еще бы. — хмыкнул Мэйз, направляясь к уборным.

Ордо выяснял, какой фокус он может провернуть, чтобы отозвать «Омегу», когда зазвучала тревожная сирена. Он замер на месте; он слышал ее только однажды, когда ее тестировали во время проверки оборудования, и он не ожидал, что ей воспользуются всерьез.

Это был сигнал о приближающейся атаке. Воздушная тревога. Вторжение.

Ордо помедлил, проверяя ближайшую контрольную панель здания, ожидая увидеть алый проблесковый сигнал, говорящий о том что произошло замыкание, и что тревога ложная.

Панель работала в обычном режиме. По активированной комм—системе донесся неподобающе безмятежный голос дроида.

— Это не учебная тревога. Повторяю, это не учебная тревога. Обнаружены приближающиеся корабли противника. Всем доложиться станциям наблюдения. Начать аварийные процедуры.

Как—то сразу из каждой двери хлынули дроиды и гражданский персонал; тут оказалось даже несколько солдат. Назойливый двухтоновой звук был таким оглушительным, что включились аудиобуферы в шлеме Ордо. По коридору пробежал растрепанный Мэйз, на ходу оправляя броню.

— Тут целый долбаный флот. — выплюнул он, стуком по шлему показывая, что он подключен к тактическому дисплею. — Отлично подгадали.

Ордо согласился, хоть и совершенно по другой причине. Возможности, как говорил Кэл'буир: возможности могут быть и угрозами. Все зависит только от того, как ты с ними справляешься.

— Ты убираешь Зея в бункер командования, я начинаю блокировать систему.

Роль ЭРК—пехотинцев на земле сводилась к защите командных центров и стратегически важных целей — если враг сумеет высадиться. В случае, если враг сумеет захватить Корускант — их задачей становились диверсии, ликвидации и со временем — организация населения к тотальной партизанской войне. Мэйз умчался разыскивать Зея. Ордо решил, что если он обязан вычистить личные данные Зея, в порядке защитных мер, то сначала он по—быстрому сделает их копию.

— Сэр! — Коммандо из отряда «Йайакс» подбежал к нему, поправляя пояс. Он был одним из учеников Брэлор — Ков, если его не подводила память. — У меня пополнение сплошь из новеньких. Они могут отлично подучиться по ходу дела. Приказы?

У Ордо еще не было достаточно разведданных, чтобы знать где сконцентрировать своих людей, и в любом случае — это было в ведении Зея. У него же на этот счет были свои мысли. Он не собирался придерживаться общего плана.

— Снаряди всех как только сможешь — выпотроши оружейку, если понадобится, и подними в воздух как можно больше катеров. — Коммандос не были пилотами, но они могли летать достаточно хорошо, чтобы управиться с НЛШТ/п, или любым другим транспортом, что подвернется. — Затем разворачиваетесь у штаб—квартиры ГНР. Сделайте, всё чтобы они оставались в эфире и передавали в экстренных новостях для публики, что артиллерия ВАР скоро займет свои позиции. Обеспечьте им прикрытие.

— Да, сэр. Кстати, прибыл Сержант Вэу — я только что его видел.

Прежде чем сделать следующий шаг, Ордо быстро подсчитал в уме — кто сейчас на месте. Фай, Джусик, Спар и Сулл в дороге; Мереель и А'ден были все еще в городе. Джайнг и Ком'рк были в пути с Утапау, а Прудии, если он придерживается графика, сейчас должен выводить в критический режим реактор на контролируемом сепами Бириксе.

«Почему никто не заметил приближение флота? Они вроде бы не прекращали следить за генералом Гривусом.»

Но кто—то все—таки знал, что он приближается.

Выбор времени был очень удачным. Было ли все это частью какой—то изощренной ловушки со стороны Республики — соблазнить сепов относительно слабозащищенной столицей, лишь для того чтобы разбить их той самой скрытой армией. Если все это время Палпатин планировал именно это — Ордо чувствовал, что ему стоило бы извиниться за свои подозрения.

«Ты умный мальчик, Канцлер. Возможно, я тебя недооценивал.»

Ордо протиснулся в ближайшую комнату управления, активировал проектор с голокартой, затем ввел код для просмотра в реальном времени карты сражения, генерировавшейся в главной штабквартире ВАР, в трех километрах отсюда. В первый раз он чувствовал себя на задворках событий. Он это не контролировал. Он мог только беспокоиться или получать приказы. Ему не нравилось такое участие в бою.

ARC—170—е уже поднялись в воздух и неслись вперед, чтобы встретить истребители Сепаратистов, идущие перед основным флотом. Переключившись на наземную карту, он увидел как бронемашины выдвигаются по воздушным коридорам и окружают ключевые здания. Только что включилось планетарное защитное поле — почему так поздно, с чем они копались? — и сотни вражеских машин, включая и большие корабли оказались заперты внутри.

«Словно оказаться запертым с ранкором. Будет грязно.»

Именно сейчас резко бросалось в глаза то, как растянута была ВАР. Слишком много сил было разбросано по всей галактике. Им придется немедленно отзывать соединения.

Но это уже решать не ему.

Он смотрел на кусочек войны, точно также, как любой солдат, и даже лучшее представление о большей картине не помогало ему.

По коридору простучали сапоги и когти. Вэу ввалился в кабинет, с Мирдом у ноги.

— Палпатин знал, что это случится. — проговорил Ордо. — Он собирается прикатить свой блестящий новенький флот сюда именно сейчас?

— Может быть. Натягивай свой бескар, Орд'ика. — Вэу почти церемониальным жестом опустил свой черный шлем на голову. Тот мгновенно превратил его в безликого воина, неопределенного возраста пола и расы. Он стал воплощением войны. — Мы заканчиваем с драками против дроидов, и с шабловой Республикой. И нам надо вытащить Утан. Лучшего времени не будет. Отличное прикрытие, чтобы выступить — все чересчур заняты, чтобы подумать про нас.

— Нет времени доставать мою броню. — ответил Ордо. — Я буду работать в этом снаряжении. До сих пор оно служило неплохо.

Мирд, в молчаливом неистовстве, дергал хвостом и сновал вокруг, время от времени позволяя вырваться сдавленному нетерпеливому скулению. Ордо кинулся к выходу, и на бегу связался со Скиратой по комлинку наплевав на дадита—кодировку. Сейчас, когда планета под угрозой вторжения, никому не будет дела до охоты за ним.

— Оставайся на месте, Кэл'буир. — сказал он. — Ты меня слышишь? Мне нужен ты в «Эй'хане», как передовая оперативная база.

— ГНР только что передало сообщение «сохраняйте спокойствие». — ответил Скирата — А передо мной сейчас тактические карты ВАР. Надо вытаскивать сюда Лазиму, Бесани и Кэда.

В комлинке раздался голос Вэу. Тот держался сразу за Ордо.

— Кэл, они сейчас с Миджем и Вад'э в безопасном здании, на нижних уровнях — код сейчас тебе передам. Не дергай их, если только тот район не атакуют. Сепы будут метить по важным целям, а не по трущобам.

— Спасибо Вэлон, я бы не догадался…

— Я встречусь с Фаем — Сулл все еще пытается сесть. Он заходит далеко к югу от посадочной площадки ВАР. Над центром города слишком бурная схватка.

Инстинкт тянул Ордо к Скирате, другой же позыв напоминал ему, что он должен убивать сепов, а еще один говорил, что это, как верно заметил Вэу, лучший момент, чтобы выкрасть Утан. Затем его шлемный комлинк ожил снова, но это был не Кэл'буир.

— Зей, всему персоналу СпецОпераций, Внутреннее Кольцо. Код Пять, Код Пять. Повторяю, Код Пять, Код Пять. Как только можете, господа. Держите комлинки открытыми. И да пребудет с вами Сила.

Этот сигнал услышал каждый республиканский коммандо из сил СО, где бы он ни был в галактике. Это был один из длинного списка худших сценариев; это было экстренным отзывом на Корускант любой команды, развернутой во Внутреннем Кольце — для защиты столицы.

Их генералы — в тех немногих местах, где их сопровождали офицеры—джедаи — тоже должны были это услышать. Если ситуация ухудшится, то сеть отзывов будет раскинута еще шире.

— Сначала насущное. — сказал Вэу. — Находим корабль Фая, потом Мерееля и А'дена.

— Согласен. — ответил Ордо. Он включил двигатель спидербайка. — Мирд не боится байка?

Вэу закоротил провода в спидербайке возле Ордо. Он отлично умел угонять транспорт.

— Он их обожает. — сказал он, запрыгивая в седло. Мирд забрался вслед за ним и вцепился в заднее сиденье и спинную пластину Вэу когтями. — Держаться шестью ногами — самое то.

Только когда они взлетели и направились на юг, они увидели весь масштаб схватки. Эскадрильи ARC—170—х все еще сдерживали истребители сепаратистов в верхних слоях атмосферы, но бомбардировка с воздуха уже началась, и столбы дыма уже поднимались в деловых кварталах поблизости от Сената.

— Вот тут мы и должны выбирать сторону, Ордо. — сказал бесплотный голос Вэу внутри его шлема. — Сражаемся мы за Республику, или же мы сражаемся за выживание наших близких. Мы не можем делать и то и другое, разве что нечаянно так получится.

— Значит — алиит. — ответил Ордо, вспоминая о отрядах республиканских коммандо, которые исполнят свой долг до конца, и чувствуя себя несчастным от этого выбора. — Наш клан.

Глава 14

«Ладно, теперь я готов это признать. Палпатин стратегический и тактический гений. Он растянул ВАР так, что сепы решили, что Корускант можно взять голыми руками, так что они прикатили сюда, и бабах — он вываливает им в тыл вторую армию. Он заставил их самостоятельно влезть под его удар. Что ж, по крайней мере, мы знаем теперь, для чего он строил все эти корабли и вторую армию клонов. Теперь всё, что нам нужно, это выбраться отсюда в целости. Прекрасно, Канцлер, скользкий ты тип.»

Кэл Скирата, интерпретирующий мотивы Палпатина в свете военной логики — и делающий совершенно ошибочные выводы.

Скоростной штурмовой катер ВАР, на подходах к Корусканту, пять часов с начала Битвы за Корускант, 1080 дней после Геонозиса.

Команда «Омега» выпала из гиперпространства и неверяще заозиралась, пытаясь сориентироваться.

— Осик… — проговорил Найнер. — Вот это мы вляпались.

Бурлящая масса боевых кораблей, разворачиваясь в плотный боевой порядок, сходилась к Корусканту. Их было, должно быть, пара тысяч, и это только те, что им показывало через лобовое стекло устройство «Глаза, Модель Первая».

Большие корабли.

— Придержи осик. — поправил Атин. — Это наши.

Найнер нажал клавиши, и сканер в рубке развернул длинный список республиканских транспондерных кодов и корабельных эмблем. Дарман нагнулся через плечо Найнера.

— Не думал, что мы можем выставить столько судов. — сказал он. — Кто—нибудь узнаёт любое из этих корыт?

Атин помотал головой.

— Я и половины из них не знаю.

— Правильный транспондер, правильный опознавательный код, правильная сигнатура двигателя. — Найнер нажал клавишу еще раз, и еще, и те же подтверждения вспыхивали на дисплее: последовательности республиканских кодов и названий судов, незнакомых судов. Это был флот хороших парней. — Похоже, у нас нашлась новая коробка с боевыми судами. Может, со дня рождения завалялась.

Дарман за считанные секунды успел испытать подавляющий страх, восторг и негодование. Он думал, что время выходит — помня про последние три несчастных, бесплодных и бесполезных года, когда лилась кровь, но не было заметно никакого настоящего продвижения вперед, когда планеты захватывались и фронт шел дальше, лишь для того чтобы увидеть, как те снова выскальзывают из рук. Это пополнение в кораблях и людях стоило бы сделать уже давным—давно.

— Домой, мой дорогой. — похлопал Корр Найнера по плечу. — И не жалей движки.

Когда штурмовой катер на полной скорости мчался к Корусканту, виляя между авианосцами, разрушителями и крейсерами, становилось ясно, что они смотрят на переломный момент войны.

— Сержант Кэл был прав. — сказал Атин. — Палпи в самом деле держал в рукаве тайную армию и флот.

— Лучше позже чем никогда. — проговорил Найнер сжимая руки на штурвале катера. Он был пилотом умелым, но не слишком уверенным. — Давай сверимся с Зеем. Дар, вызовешь нам старика, ладно?

На то, чтобы Зей ответил, потребовалось несколько секунд. Пока Дарман ждал эти томительные мгновения, штурмовой катер — рассчитанный на тридцать солдат, первая машина, что оказалась у них под рукой — проскользнул опасно близко от тяжелого крейсера, настолько близко, что Дарман мог разглядеть маркировки на корпусе. На том не было ни следов ожогов, ни кратеров, ни даже вездесущих отметин от космического мусора. Этот корабль был новеньким.

— «Омега». — сказал Зей появляясь в виде мерцающей голубой голограммы. — Найнер, когда рассчитываете прибыть?

— Полчаса, к Казармам Арка, сэр, если не столкнемся с проблемами.

— Направляйтесь к этим координатам, «Омега». — на навигационном дисплее вспыхнули цифры. — Мы наставили мобильных зенитных батарей у всех основных коммунальных сооружений в Галактическом Городе, но это лишь вопрос времени — когда сепы высадятся на землю. Если у нас отключится энергия в больших секторах — мы получим большие проблемы с безопасностью гражданских, и нам не нужны несколько миллиардов граждан, оказавшихся без воды и связи, впридачу ко всем остальным заботам. Обеспечьте работу генераторных станций, «Омега».

— Вас понял, сэр. — Найнер, в отличие от некоторых, всегда говорил это Зею совершенно серьезно. — Могу я спросить, откуда взялись все эти пополнения?

— Это мне надо бы спросить у вас. — с кислой миной ответил Зей. — Пополнения флоту оказались сюрпризом для всех нас. Сержант. Но сейчас не время для того, чтобы Совет Джедаев спрашивал Канцлера — почему.

Голокартинка вздрогнула и растаяла.

— Эх, была бы это славная, простая война… — хмыкнул Корр. — Хотя и грех жаловаться

— Вот в чем проблема со сражениями в таких местах, как Корускант. — Найнер быстро отмечал вектора в навикомпьютере, высматривая безопасный маршрут сквозь запутанный лабиринт из кораблей. — Сложная, плотная инфраструктура которую легко вывести из строя — миллиарды испуганных людей, спасающихся на спидерах, и забитые воздушные коридоры, потому что повисла система автонавигации; пожары, рухнувшие здания, нарушенное водоснабжение — дальше можешь сам дописать. Смотри на это, как на помощь нашим парням, чтобы те не беспокоились за гражданских и делали свою работу — убивали сепов.

Дарман надеялся что те, кто сидят на планете, не забудут ненадолго опустить щиты, чтобы дать штурмовому катеру приземлиться. Зрелище атакованного города было ужасным. В войне была своего рода простота — надо было всего лишь постараться убить того парня, прежде чем он убьет тебя. Но когда к этому добавлялись еще и гражданские — все становилось гораздо сложнее.

«А когда ты знаешь, что там, внизу, на Корусканте, твой маленький сын — от этого тем более легче не станет.»

— Надеюсь, Кэд в безопасности. — проговорил Дарман.

— И Лазима. — еле заметно кивнул Атин. — И все наши.

Это было всем, что он мог сказать. Команда затихла. Это было уже не просто задание. У них были очень личные причины для спасения Корусканта. Дарман был совершенно уверен, что никто из них сейчас не был «каменно—спокойным», как дроиды из ГНР обычно говорили про коммандос.

— По крайней мере, Этейн нет на планете. — заметил Корр. — Если Сепы собрались здесь, то на Кашиийке может стать потише.

Найнер фыркнул.

— Да уж, ей повезло. Потому что здесь—то тише не будет.

Он бросил ШК в вираж, огибая два судна, обменивающиеся орудийными залпами. «Омега» уже миновала сплошную массу республиканских кораблей, и очутилась среди хаоса из вражеских кораблей, истребителей и даже изредка попадающихся союзных судов. Мелькнул вооруженный транспорт Мон—Каламари, с огромным энтузиазмом поливавший из своей пушечки канонерку сепов. ШК промчался мимо прежде чем Дарман смог увидеть исход перестрелки.

Корр на своем месте наклонился вперед, чтобы взглянуть на экраны. Вся команда набилась в рубку и пристально следила за статусными сообщениями.

— Шаб, Найнер, посмотри на уровне щита.

— Да уж, нам удалось поймать тут целый рой кровососов. Будет весело…

Вокруг них орудийный огонь разрывал корпуса, и истребители заканчивали свой вылет в бесшумных вспышках ослепительно—белого света. Атин взглянул на экраны сенсоров.

— У нас какой—то шабуир на шебсе. — На сканере это выглядело как истребитель. — Если он по нам не целится, значит он понял, куда мы направились.

— Он собирается проскочить вслед за нами. — проговорил Найнер, выжимая из двигателя все возможное. — Придерживайте юбки. Шестьдесят секунд до щита.

Корр подтянул страховочные ремни.

— Тук—тук, впустите нас…

— Не забудь дать по тормозам, если они этого не сделают. — добавил Атин.

— Для нас всегда могут открыть стык. — Найнер был смертельно серьезен. В такие моменты он всегда становился таким. — Им надо будет отключить только один генераторный узел, на пять—шесть секунд.

Дарман думал о другом. Он подумал о будущем, о том моменте, когда будут отбиты сепы и, возможно — очень возможно — будет закончена война, или же настанут ее последние дни.

Была тема, на которую они не заговаривали с тех пор как Скирата ошарашил их новостями в казарменной уборной, но Дарман знал, что все они много думали об этом.

— Я собираюсь махнуть через забор. — хмуро проговорил он. — Когда это закончится — я дезертирую на Мандалор. Кто со мной?

Корр поднял палец.

— Я.

— Угу. — хмыкнул Атин, похлопывая по ДС—17 на коленях.

Найнер не ответил. Дарман ждал.

— Ладно; я не собираюсь быть последним нерфьим стейком в лавке. — проговорил Найнер. Дарман не ожидал этого услышать. — Пожалуй, я тоже сваливаю.

Облегчение было явственно ощутимым, несмотря на то, что они мчались к силовому щиту, который всё ещё оставался на своем месте

— Команда «Омега» — Диспетчерской Щита, нам нужен проход.

Тишина. Башни Тройного Ноля, выглядевшие с воздуха рифленым полем, приближались им навстречу.

Пять, четыре…

— «Омега» — Диспетчерской Щита, впустите нас…

Три, два…

— Диспетчерская Щита — «Омеге», проход открыт.

Вспышка света известила их что открылся временный портал, и ШК влетел внутрь.

— «Омега», хвост! — крикнули в Диспетчерской.

Истребитель сепов проскользнул вслед за ними. Это было не самым умным поступком, если вспомнить, что теперь ди'кут оказался заперт в воздушном пространстве Корри, но некоторым пилотам застило глаза красной пеленой, и думали они лишь на секунду вперед.

А застило ему глаза или нет — стрелять он вполне мог.

Сенсоры в рубке взорвались красным светом и хриплым, тревожным воем. Сеп взял их в прицел. ШК дернулся и крутнулся на 180 градусов, развернувшись носом к собственным огню и дыму, и только это дало понять Дарману, что сумасшедший пилот выстрелил.

— Шабуир. — проговорил Найнер и, даже в этом хаосе, даже когда навстречу им вертелись башни Корусканта — он мог дать фору паре теплоедов с Фираксы. — Приготовиться к удару

— Дурацкий способ умерть. — процедил Корр

Вспыхнувший клуб пламени мог быть выброшен их катером; это мог быть и их преследователь. Пока они не ударятся о землю — они это узнать не смогут.

Зубы Дармана лязгнули и он прикусил губу, как раз в тот момент, когда он услышал громкий треск в шлеме, а потом он провалился в горячий серый туман.

Что—то тряхнуло рубку. Внезапно хлынувший воздух оглушал не хуже крика, хотя он и не мог его почувствовать. Что—то держало его за ногу. Помеха остро напомнила о необходимости как можно скорей убраться к шабу подальше отсюда; мозг кричал «пожар», хоть даже он его не видел и не чувствовал, и он пнул то, что показалось ему кабелем, зацепившимся за ногу.

— Дар, это я! — по ножной пластине ударил кулак. — Хватит брыкаться!

Это был Найнер. Следующее, что помнил Дарман это, то что он упал на что—то твердое и неподвижное. Кто—то подхватил его под руки и потащил его прочь, так быстро, что его ноги волочились по земле, потом он упал. Судя по ощущениям он упал раньше, чем взрыв позади смог сбить его с ног.

Бууууум.

Теперь он мог видеть. Все кругом было в желтом свете и в резких тенях. Когда он сел, и попытался подняться на ноги, он увидел горящие обломки и продырявленную рубку ШК, с выбитыми секциями лобового стекла.

— При ударе тебя зажало под приборной панелью. — объяснил Атин. — Найнер подорвал вышибные болты лобового остекления и вытащил тебя наружу. И твою дисишку.

— Спасибо серж. — Спасибо? Этого было явно мало. — Спасешь меня еще раз — глядишь и вообще возьмешь меня на содержание.

— Нас всех придется спасать, если не будем двигаться. Пошли. Ориентируемся и начинаем. Работу делаем, плохих парней — валим.

Дым горящих обломков ненадолго дал им прикрытие. Найнер развернулся и побежал под защиту офисного здания. Там горели все огни, но внутри не было никакого движения. Когда Дарман ввалился в дверь и присел, чтобы проверить свою диси и оглядеться — он, наконец, увидел позади перекрученный металл и разбитый пермакрит. Истребитель, преследовавший их, похоже, взорвался еще до того, как врезался в землю и разбросал повсюду обломки. Корпус двигателя, ощетинившийся трубками, украсил собой стену. Найнер, присевший и придерживавший перчатку у шлема, пытался вызвать по комму штаб—квартиру.

— Куда все подевались? — спросил Корр.

— В убежища, надеюсь. — отозвался Атин.

Найнер поднялся с негромким, раздраженным ворчанием.

— Тут бардак. Теперь нам не надо защищать Аш—6. От нас хотят доклада тактическому командованию в ШК ВАР. Это в десяти кликах.

— Прогулка. — хмыкнул Корр. — И это для неё такой прекрасный вечер.

Дарман заметил отразившийся в транспаристиле свет мигалки. Он выглянул из дверного проема, готовый разнести к харану всё, что увидит, но это был всего лишь зависший возле к обломков штурмовой катер КСБ. Дарман помахал ему и выбежал, чтобы уговорить пилота сесть.

Боковой люк открылся.

— Здесь парковаться нельзя, солдат. — объявил коп. — Даже по знаменательным дням.

— Что вы тут делаете? — показал на воздушное световое шоу Дарман. Обломки — металл, горючее, пламя — рушились вниз всего в полукилометре отсюда. — Вы что, вверх ещё не смотрели?

Коп пожал плечами; от него несло гарью и выглядел он уставшим.

— Пасем шпаков. Ну почему им не приходит в голову сидеть по домам, и не забивать коридоры? В сетку попыталось набиться столько, что навигационная система коридоров рухнула. Ну а я заметил тут дым и решил взглянуть.

— Мы свалились. — Дарман подумал о Кэде. — Какие потери среди шпаков?

— Тысячи. Точнее сказать не смогу. Это всё обломки. Когда на тебя валится крейсер сепов, ты это отлично прочувствуешь. Районные медцентры не справляются.

— Можете подбросить нас до ШК ВАР?

— Конечно. Если нас вызовут — может и придется вас высадить, но насколько сможем — подвезем. Вы коммандос?

Дарман позвал жестом команду.

— Да. РК.

— Тогда вы, наверное, знаете Фая. Отличный парень.

Дарман не удержался от улыбки. Несмотря на все печальные события — Фай всё же стал легендой, по крайней мере среди корускантских копов. Он нашел это забавным. Команда «Омега» набилась в пассажирский отсек полицейской машины, и та взмыла в воздух.

— Не знал, что у нас есть такой большой флот. — сказал офицер. — В новостях говорят что на подходе ещё подкрепления. Где они были?

— Ждали. — сказал Найнер. — Скоро всё это будет закончено. Вся война.

Да, все закончится. Дарман почти что чувствовал это. Он проверил комлинк на предмет сообщений от Этейн, но на нем пока еще ничего не было. Он тоже мог подождать.

* * *

Производственный район, Корускант.

Возможно, теперь Зей простил бы его, и был бы рад его помощи, но Скирата решил, что нет смысла испытывать удачу.

Прямо сейчас, он не дал бы и моттовой задницы за Палпатина, Зея и весь Совет Джедаев; он хотел только, чтобы они не вставали у него на пути, в то время как его клан разбросан по осажденному городу. Он остановил спидер в колодце на пересечении улиц, под прикрытием высоких зданий и взглянул вниз и вверх.

Корускант никогда еще не выглядел таким огромным. Без машин, заполонивших воздушные коридоры в сердце Галактического Города, он мог видеть куда дальше и истинные масштабы искуcственных каньонов поражали до глубины души. Опустевшие коридоры простирались на тысячи метров над его головой, и на тысячи метров под ним.

Зрелищем, которое осталось незамеченным сбежавшими из центра гражданами, было впечатляющее пиротехническое шоу. Сумрак разгоняли взрывы в верхних слоях атмосферы. Один, внезапно всыпыхнувший шар белого пламени, сменил цвет на желтый, а потом красный, и начал очень быстро расти в размере — и Скирата понял, что это большой, горящий обломок, падающий на землю. Он вдавил педаль спидера как раз вовремя, чтобы услышать «вууууухх» и треск в воздухе позади него. Мелкие обломки просвистели мимо дверей и, словно град, застучали по лобовому стеклу.

Это было напоминанием о том, что надо искать убежище. Он активировал комлинк; и если у Канцлера есть время ловить его сейчас — ему не повезло.

— Орд'ика, Вэлон, вы на связи?

— Сигнал слабый, Кэл'буир, но я тебя слышу.

— Где ты, сынок?

— Связывался с Фаем, Джусиком и парой ЭРКов. «Омега» только что совершила жесткую посадку.

Спасибо всем забытым богам Мандалора: по крайней мере они вернулись, пусть даже это и было крайне скверное время для встреч.

— Насколько жесткую?

— Они свалились с сеповским истребителем на шебсе. Но все в порядке — они направляются в ШК ВАР.

Скирата вновь представил себе карту города, и разместил на ней важных для него людей.

«Собрать всех на Эй'хане, забрать Утан и бежать.»

— Бард'ика сейчас с тобой? Руу не доставила им хлопот?

— Он не рассказывал. Она в безопасности. Это всё. Что теперь?

— Я отправляюсь за Утан. — Скирата прервался; он заметил машины медиков и пожарных, несущиеся в воздушном коридоре далеко позади него. Где—то поблизости — и вроде бы выше него — батарея ПВО выплевывала ионные заряды в небо по невидимой ему цели, и ритмичное «ух—ух—ух» отдавалось в его груди, словно второй пульс. — Заходим и забираем её. И делаем это сейчас, на случай если пациентов решат эвакуировать. Мне нужен Бард'ика в цивильном и пара парней — изображать клонов.

— Мы клоны.

— Я имел в виду беленьких. Ты и Сулл, лучше всего.

— Фай. Берем Фая.

Ордо был очень привязан к Фаю, а когда «Нулевой» к кому—то привяжется, то переубеждать его можно только с помощью детонита.

— Хорошо, сынок. Но он с этим справится?

— Он вытаскивал из тюрьмы твою дочь.

— Понял. Встречаемся на посадочной платформе, нижние уровни прямо под Центром Валорума.

Скирате потребовалось десять минут, чтобы добраться до точки встречи. В обычный день он тащился бы раза в четыре дольше. Он посадил спидер, подумал о том, что ему придется бросить машину на Корусканте, скорее раньше, чем позже, и постоял, глядя на разворачивающуюся в небесах битву, с ощущением нереальности оттого, что он слоняется под огнем, по городу, опустошенному битвой, и не чувствует себя ее участником, словно это какая—то голодрама. В конце концов он вернулся в спидер, и посмотрел обзор событий по ГНР. Медийники выпустили кучу камер—дроидов, и картинки с тех, что были среди кораблей, поражали воображение.

«Все это настоящее. Парни, такие как Ордо, умирают там — пилоты истребителей, экипажи кораблей. И не только сепы. Хватит смотреть на это, словно на шоу.»

Для Скираты это было чересчур праздным любопытством. Он отключил картинку и оставил только звук для информирования, прислушиваясь параллельно одним ухом к переговорам из командного центра ВАР в шлемном комлинке. Когда он услышал гул приближающегося двигателя — на фоне шума далекого боя тот был пугающе тихим — он пригнулся, пока не убедился, что это канонерка НЛШТ/п, в раскраске ВАР, и с выключенными навигационными огнями.

— Орд'ика, — проговорил он в комлинк, — это ты подходишь к ТВ?

— Это Фай. — коротко мигнули посадочные огни. — Как дела, Кэл'буир?

Когда канонерка села, Фай выскочил первым, и Скирата подбежал, чтобы обнять его и похлопать по спине. А после он посмотрел через плечо Фая — не без труда, учитывая, какими рослыми были клоны, и увидел невысокую, растрепанную женщину лет тридцати в коричневой тюремной робе.

Она взглянула в ответ.

— Папа?

Скирату не требовалось упрашивать. Тридцать лет разлуки мгновенно превратились в ничто. Она была его маленькой девочкой, его Руус'икой. Он ничего не мог сказать, так что он просто обнял ее, не пытаясь разобраться в чувствах.

— Извини за выбор времени, Руу. — наконец, сказал он. — И за место.

— Папа… я так долго ждала…

— Когда мы тут закончим, мы сможем вернуть тебя на Дралл, или же — можешь отправиться с нами.

Руу, со слезами на глазах, просто ткнула его в грудь пальцем. Теперь и она явно лишилась дара речи.

— Мандалор тебе понравится. — хмыкнул Скирата.

— Кэл, двигаем. — Вэу высунул голову из НЛШТ/п. — Я захватил твою аруэтии одежду. Она тебе может понадобиться, прежде чем мы отправимся домой.

— Ладно, значит начинаем играть в законников. — Потребовалось усилие, чтобы снова стать старым, мерзким наемником—Мэндо, потому что прямо сейчас ему хотелось побыть добродушным папашей. Его внезапно осенило, что Руу, возможно, никогда не знала в точности — как он зарабатывал на жизнь. И узнать это могло быть потрясением для нее. — Джусик и я — мы входим под видом законников. Фай и Ордо — в консервах, наш вооруженный эскорт.

— Чьи полномочия предъявляем? — поинтересовался Вэу. — Мне надо заполнить идент—чипы.

— Да офис Канцлера. Глядишь, его, наконец, и хватит удар. Терпеть не могу делать работу наполовину.

— Вернуться на поле — это здорово, Кэл'буир. — ухмыляясь, сказал Фай.

— Рад, что ты вернулся, сынок.

Хорошо что все вернулись. Теперь оставалось подобрать только команду «Омега» и Этейн. План был почти исполнен.

* * *

Центр Валорума, Корускант.

Взрывы и вой истребителей над головой уже почти не беспокоили Джусика, хотя он все еще инстинктивно пригибался. Его Силовые чувства говорили ему, что опасность не настолько близка, чтобы стоило беспокоиться за свою жизнь. Хотя это всё же помогло выглядеть как обычный человек, когда он включил интерком службы безопасности на главных воротах.

— Охрана. — произнес голос.

— Вот мой идентчип и предписание. — сказал Джусик, снова играя роль Денела Херриса, и воткнул чипы в разъем, с видом очень раздраженного и спешащего человека. — Херрис, Здравоохранение Корусканта. Вы уже эвакуировали пациентов?

Последовала потрескивающая пауза.

— Нам не поступало инструкций, сэр.

— У вас вообще нет плана эвакуации, на случай чрезвычайных ситуаций? — Джусик взглянул на Скирату, который выглядел настоящим горожанином в своей бантовой куртке. Он мог быть элегантным, он мог быть непримечательным, настолько что становился невидимкой, но его никогда не могли принять за психиатра. Суровая жизнь оставила на его лице свой отпечаток. — Не считая заботы о пациентах — ваш директор в курсе, что у вас содержится пациент, которого были бы не прочь освободить Сепаратисты, и который может нанести немалый ущерб республиканской обороне? Я полагал, что он знает.

Джусик мог расслышать бормотание и шорох на другом конце комлинка. В конце концов, ворота разошлись с металлическим скрежетом. Джусик вошел, сопровождаемый по бокам Скиратой, Ордо и Фаем. Когда они подошли к внутренним дверям, их встретила испуганно выглядевшая женщина в халате медика.

— Нам пока что не приказывали эвакуироваться, господин Херрис. — Она поспешила провести их внутрь, все время косясь на небо, хотя высокие здания вокруг центра и закрывали вид на сражение. — Внизу у нас есть аварийное убежище, но здешним пациентам нужна охрана и уход, а у нас нет ни персонала ни дроидов…

— Где ваш директор?

— Он отправился домой, проведать семью, когда началось сражение. Он не вернулся и не связывался с нами. Я просто старшая медсестра, и мне приходится командовать.

Это было прекрасно. Большая шишка сбежала, и вся ответственность свалилась на плечи этой несчастной женщины. Джусику даже не потребовалось разыгрывать сочувствие,

— Значит, я могу решить для вас хотя бы одну проблему. — сказал он. Кивком он показал на Ордо и Фая. Все в порядке. Я привел собой армию и вы можете мне верить.

— Мы имеем предписание забрать в безопасное место одного из ваших пациентов, доктора Куэйл Утан, на случай если город падет, и ее попытаются найти сепаратисты. Будьте так любезны, проводите нас к ней.

Джусик протянул поддельный документ из офиса Канцлера. Женщина приняла его. Впрочем, она явно понятия не имела, как его проверить.

— Сюда, — сказала она, поднимая деку. Она взглянула на Скирату. — А вы захватили наручники?

Она явно решила, что тот наемный телохранитель. Джусик не стал смотреть Скирате в глаза.

— Возможно, они нам и не понадобятся, мэм. — ответил Скирата самым лучшим своим сержантским тоном. — Но нам, конечно, потребуются все детали о лечении, которое она получала.

Двери разошлись и Джусику понадобилось постараться, чтобы не почувствовать то, что происходило вокруг. Ему так и не удалось полностью избавиться от воспоминаний о первом визите. Вспоминать беспокойные души, которых он коснулся здесь через Силу, было подобно расчесыванию старой раны, это лишь причиняло новую боль. И они всё еще были здесь. Он отчаянно старался закрыть свой разум от них.

Когда он шел по ковровым дорожкам в коридорах, он снова почувствовал тот разум — тот, что не был оторван от реальности, и не должен был оказаться здесь, запертый по причине, которую он так и не узнал. И он знал, что не может остановиться и вмешаться.

«Я должен. Как я могу пройти мимо?»

Но он прошел. У него был долг перед его братьями, и на данный момент нужды клон—солдатов стояли на первом месте. Джусик не собирался рассуждать о меньшем зле и искать себе прощения. Он просто принял то, что он должен сделать постыдные вещи, и что ему с этим жить.

— Уютное местечко. — сказал Скирата себе под нос. — Должно быть, содержать его обходится в копеечку.

Джусик слышал голоса. С одной стороны доносились рыдания, время от времени раздавались крики; наверное, пациенты смогли услышать бомбардировку. Он мог поклясться, что снова услышал тот язык, который заставил его подумать что кто—то говорит на Мэндо'а. Скирата на него не отреагировал. Но слух Скираты был подпорчен годами на полях сражений, и, возможно, он просто его не расслышал.

— Это палата доктора Утан. — сказала медсестра, отперев двери и сделав пару шагов назад. — Она в вашем распоряжении.

Скирата повел плечами, заставив бантовую куртку скрипнуть. Утан все они были знакомы не лучше, чем какой—нибудь хатт; впрочем, она знала как выглядят клоны, а Фай участвовал в ее похищении. Придется кое—что объяснить, когда будут сняты шлемы. Впрочем, тогда спорить будет уже чересчур поздно.

Утан сидела за своим столом, делая пометки в деке, словно у нее не было никаких забот, кроме напряженного графика. Она подняла взгляд на Джусика.

— А, снова вы. — сказала она. Дернув головой, она указала на мир над ее палатой. — Надеюсь, они разнесут вашу прогнившую маленькую планетку в хлам.

Джусик улыбнулся, сложил руки перед собой и понизил голос до шепота.

— Я же сказал, что прослежу за этим, когда вы просили об освобождении, доктор Утан. — сказал он. — И я выполнил обещание. Но я не работаю на Республику. Хотите покинуть это заведение?

Выражение непреходящего презрения на ее лице исчезло, словно растаявший снег.

— И кто же вы?

— Просто мандалорианин, делающий свою работу, мэм.

У нее был мандалорианский охранник на Квиилуре, Гез Хокан. Она могла быть о нем не лучшего мнения, но слово на «М» для нее означало дружественные силы.

— Надеюсь что вы будете работать лучше, чем тот, прошлый. — тихо проговорила она.

— У меня есть время собрать мои материалы? Если же нет…

— Разумеется. — сказал Джусик. — Именно поэтому мы здесь.

И все это было чистой правдой.

В Джусике была какая—то частичка — частичка, к которой он не любил присматриваться — которая смаковала игру, наслаждалась блефом и притворством, словно игрок в сабакк.

«Я способен на ужасные вещи. Я должен никогда не забывать об этом.»

Он смотрел как она собирает деки и листы флимси, и пакует их в сумку.

— Сестра. — позвала она. — Сестра, вы не могли бы утром выпустить сока—мух на волю? Они сохранили мне рассудок. Это самое меньшее, что я могу для них сделать.

Джусик слегка переменил свой взгляд на Утан. Она подняла сумку и вышла в двери своей палаты, с таким видом, словно спасение совершенно не было для нее неожиданностью.

Скирата не смотрел на Джусика, изображая скучающего громилу, но в Силе он излучал удовлетворение и облегчение. Джусик поймал себя на раздумьях о том, сколько других афер Кэл'буир провернул за прошедшие годы. Он принимал то, что Скирата был преступником и убийцей, и все же искренне любил его. И в его мыслях не было никаких «но». Скирата был, во многих отношениях, законченным шабуиром; но то единственное, что могло его извинить, было настолько огромным, настолько всепоглощающим, что это заставляло выглядеть мелочью все его прегрешения. Он мог любить без оглядки. Он мог любить тех, от кого ему, возможно, не было бы никакого прока, отверженных и обездоленных, и даже тех кто причинил ему боль; и когда он любил — он мог отдать за это свою жизнь, не задавая вопросов.

Джусик мог простить Скирате всё за это, крайне редкое, качество.

— Отлично сработано, сынок. — пробормотал Скирата.

Сейчас они были на финальной части своего задания. Все шло прекрасно, и все, казалось, уже было учтено — до того момента, когда Джусик снова услышал тот голос; тот дразнящий, полузнакомый звук, который заставил его прислушаться.

— Сестра. — сказал он. — Мне нужно кое—что проверить. — Он поднял указательный палец призывая к тишине. — Слышите этот голос? — Голос был женским, и звучал он так, словно она говорила по—мандалориански. Что—то настойчиво просило, даже требовало, чтобы он хотя бы пошел и взглянул. Уход из джедаев не разорвал его связь с Силой. — Могу я увидеть этого пациента? Она может быт в нашем списке.

Когда медсестра повернулась к ним спиной, Скирата пронзил Джусика взглядом.

«Во что ты играешь?»

Джусик лишь поднял чуть выше палец.

«Положись на меня.»

— Боюсь, она очень настороженно относится к мужчинам. — сказала сестра. — И в ее истории отмечены случаи насилия в отношении мужчин.

Джусик заглянул в комнату. Женщине было вероятно сорок—сорок пять, может чуть больше, и она не выглядела способной даже просто на грубое слово. Она забилась в угол, в поисках убежища, и когда ее взгляд встретился с его — он понял, что она действительно очень напугана.

— Могу я поговорить с ней? — спросил Джусик.

— Только будьте осторожны. — Медсестра продемонстрировала ему деку. — Она на полутысячной дозе залоксипина, только для того, чтобы её можно было контролировать, но она помещена сюда на неопределенный срок за три убийства с отягчающими обстоятельствами. Я не могу взять на себя ответственность за неё.

Джусик присел рядом и прибег к небольшому воздействию на разум, самому мягкому, чтобы дать ей понять, что он не причинит ей зла. Даже если он испытывал свою удачу — попытаться стоило. Что—то говорило ему, что он должен; хотя, возможно, это было просто потому, что он слишком долго ходил за одним пациентом.

— Нер гай Бард'ика. — сказал он. — Тион гар гай? Гар алиит?

Он сказал ей что его имя Бардан, и спросил ее имя, и имя её клана.

Она уставилась на него. Так словно она не верила тому, что она видела и слышала.

— Арла. — проговорила она. Она посмотрела на медсестру так, словно женщина её подслушивает. — Нейар гайн Арла Ветт.

Это не был Мэндо'а, но это было достаточно к нему близко, чтобы понял любой мандалорианин. Джусик, все еще сидевший, медленно повернулся, чтобы взглянуть на Скирату. Лицо старого сержанта было образцом подавленного потрясения.

— Я полагаю, что этот пациент находится в наших особых списках. — заявил Джусик. Он подозвал ее жестом. Он знал, что совершенно не выглядит угрозой. — Арла, ми'алор ат'морут'ис таап.

Он сказал ей, что они заберут ее в безопасное место. Он знал, что это ей нужно было услышать. Кое—как он убедил ее встать, и пройти с ними через двери, двери, и далее на катер, ожидавший в нескольких метрах от здания.

Джусик услышал, как Скирата испустил долгий выдох, такой, словно сдерживал дыхание пару месяцев.

— Умираю от нетерпения услышать подробности. — заявила Утан, когда закрылся люк. Она огляделась вокруг, на мандалориан в шлемах, солдат, Руу и чуть отодвинулась от Мирда, энергично обнюхивавшего ее ноги. Арла забилась в нишу оружейного шкафчика при виде брони и не собиралась выбираться наружу. — Но благодарю вас, джентльмены. Куда сейчас?

— Мы подождем в безопасном месте, пока не закончится бой. — ответил Скирата

НЛШТ/п поднялся в воздух. Вэу изящным жестом указал на Арлу.

— Мы это планировали, Кэл? — поинтересовался он. — Почему у нас лишние пассажиры?

Скирата устало растер лицо обеими ладонями.

— Я решил согласиться с Бард'икой, что мы не можем её бросить.

— Но за что она там оказалась? Это важно, Кэл, учитывая то, что бизнес Валорум—Центра, это…

— Она убивала людей. — спокойно ответил Скирата. — Это может сделать её неподходящей для нашей компании?

— О, шаб…

Ордо не сказал ничего; Джусик заметил, как чуть—чуть дрожат плечи Фая, и понял, что даже в этой страшной, непонятной, и потенциально смертельной ситуации, Фай от души смеется.

— Мне казалось, что я рисковый парень. — проговорил Скирата. — Но, Бард'ика, ты заставляешь меня выглядеть неймодианским бухгалтером. Ты знаешь, кто это, верно? Если, конечно, она та, кем себя считает. Потому что она считается мертвой.

— О, я знаю. — ответил Джусик. Несколько последних лет он собирал всё, что мог про Мандалор и его народ; и со слов самих мандалориан, и от аруэтиизе, кто, подобно некоторым джедаям, чересчур хорошо узнал их.

— Ну так и кто это? — откровенно раздраженно спросил Вэу. Мирд изучал женщину, наклонив голову и дергая хвостом. — Нам нужна веская причина, чтобы сегодня вечером таскать с собой маньяка—убийцу.

— У нас она есть. — хмыкнул Джусик. — Это Арла Фетт — пропавшая сестренка Джанго.

Глава 15

«Я не знал что у них есть имена. О чем они думают? Они не знают, на что в действительности похожа жизнь, и все, что они знают, это война, так что, наверное, они вполне счастливы. Я рад, что они не испытывают страданий.»

Падаван—джедай Сими Нур, в разговоре о клон—солдатах.

Кашиийк, третий день битвы за Корускант, 1083 дня после Геонозиса.

Сев сидел, прижав одну ладонь к шлему, словно у него были проблемы с комлинком. Пятьюдесятью метрами ниже толстых пучков из живых лиан, создававших переходы от одного дерева к другому, Скорч мог заметить выделяющуюся полосу раздавленной растительности. Боевые дроиды не могли лазать по деревьям.

— Что случилось? — прошептал Сев, хотя он и знал, что звук не может покинуть его шлема. — Нам ещё не прислали «Код Пять»?

Сев покачал головой.

— Только для Внутреннего Кольца. И потом, тебе что, мало работы? Послушай сам. Я пытаюсь сконцентрироваться.

— Я подслушивал сеповские частоты коммов.

— Ладно. Корри попал под обстрел.

— Шаб. Они еще не высадили наземные силы?

— Угу, там стало жарковато. Но все в порядке, потому что у нас теперь есть роскошный новый флот.

— Союзники? Как любезно с их стороны про нас вспомнить.

— Наши. Похоже, Палпи, на случай непогоды, держал запасную военную машинку под кроваткой.

Скорч не сводя глаз с тропы внизу переключил каналы, чтобы поймать частоты командования в ШК. Он знал, что приближается патруль боевых дроидов, и что Босс продолжает вести визуальное наблюдение с земли. Не то, чтобы у «Дельты» не было чем здесь заняться, но явная бесполезность прослушивания комм—переговоров (он отключился от пилотского обмена, тот начал всерьез его злить) — выводила их из себя. Они были во многих световых годах оттуда. Они ничего не могли сделать. Даже учитывая большой дополнительный флот за пределами щита, это была отчаянная битва, которая принесет разрушение тому, что окажется под ней.

А он сам ждет момента чтобы испортить жизнь сеповскому патрулю. Это был редкий момент затишья; вуки налаживали сеть мостов, высоко в кронах деревьев, чтобы заменить уничтоженный у Качирхо куда более узкими и хрупкими времянками, по которым не пройдут вражеские транспорты. Если сепы захотят воспользоваться этими воздушными бор—крысиными тропками — им придется идти пешком.

— Фиксер, это Скорч, ты на связи?

— Готов. — Лианный мостик завибрировал под ботинками Скорча, когда Фиксер появился из мешанины листьев, и зашагал по воздушной тропе. Скорч подумал, что вибрация слишком сильная для восьмидесятипятикилограммового человека, а затем увидел Энакку, неторопливо ступающую за ним. Скиратовская подружка—вуки обычно обеспечивала его транспортом и безопасными квартирами, и Скорч задумался, как тот справляется без неё. — Энакка говорит, что сепы перемещают части ЗА. Они усиливают батарею к западу отсюда.

Энакка рыкнула и указала длинной шерстистой рукой.

— Хорошая мысль; сначала мы проведем реко этой батареи. — ответил Сев. — Да, и послушаем, что скажет наш генерал. Она таскает свой наушник?

— Она таскает. — ответил голос в комлинке, но Этейн не казалась рассерженной. — Если на то пошло… — тон у нее был таким, словно она препиралась с Командованием. — …я слушаю экспертов, которыми, в данном случае, являются вуки — и вы.

— Вы нам льстите, мэм. — сказал Сев. — А можно мне потом поиграться с дроидом? Обожаю как они разлетаются.

— Ты думаешь что они разумные, Сев? Я про дроидов.

Довольно странно было задавать такой вопрос, в то время, как они готовились уничтожить очередную порцию врагов. Он был чересчур философским для царившего настроения. Несмотря на пару часов сна, Сев все еще был на взводе. И его увлечением было убивать геонозианцев, не дроидов. Скорч знал, что его тянет еще немножко увеличить счет. Он держал голову чуть приподнятой, словно ожидая налета, и по общедоступной картинке с его ВИДа, он мог видеть, что Сев ведет счет геонозианцам. И его сенсоры были настроены так, чтобы засекать специфический звук их полета.

— Угу. — невозмутимо отозвался Сев, и тон не соответствовал тому, что Скорч мог увидеть в его ВИДе. — Жестянки соображают, действуют, и не хотят быть уничтоженными. И они сообразительней, чем большинство «мокрых», с которыми мы встречались.

— Так, поинтересовалась; потому что «мокрые» вас разумными существами обычно не считают.

Скорч покрутил рукой у шлема.

«Отшутись от нее, Сев.»

Но Сев продолжил:

— Я не убиваю их потому, что считаю их низшими относительно меня, мэм. — сказал он. — Я убиваю их потому, что они пытаются убить нас.

— А ведь мы могли бы быть лучшими друзьями. — подхватил Фиксер. — Это всё наши коварные хозяева — они натравили нас друг на друга. Иначе мы могли бы вместе пить пиво.

Этейн замолчала. Скорч хотел бы знать, не чувствует ли она такого же давления. Теперь он лучше понимал ее. Когда он сорвался, она не убеждала его взять себя в руки, или пересмотреть свои взгляды. Она просто помогла ему почувствовать себя лучше — от джедайских фокусов с разумом он был не в восторге, но сперва она спросила его разрешения — и дала ему понять, что он не сошел с ума; что сами обстоятельства вынудили его к такому безумию, и таким поступкам.

Джедайка она или нет — должно быть, она чувствовала то же самое.

— Вы в порядке, генерал? — спросил он.

В комлинке треснуло, словно она ненадолго отключала свой аудиоканал.

— Мне страшно за Корускант. — проговорила она. — Там мои друзья и… семья.

Что ж, она, по крайней мере, была достаточно честна, чтобы пусть и вскользь, но признать, что у нее с Дарманом что—то было. Скорч решил, что он бы не стал поддаваться таким чувствам.

«Быть настолько близким с кем—то другим — причиняет боль;" — так говорил им Вэу, когда они были детьми с широко раскрытыми глазами, жадно впитывавшими его мудрость, а он был самой важной фигурой в их тесном мирке.

— «Дать кому—либо влезть тебе под шкуру, поверить кому—либо, кто говорит, что любит тебя — это верный способ быть израненым и преданым.»

И потому они должны защищать себя — и держать мир на расстоянии вытянутой руки. Это был хороший совет для той жизни, которую они вели.

— С Дарманом все будет отлично. — рискнул подтвердить ее фиктивный секрет Скорч. — Он выживала, как и все «Омеги». Шаб, да даже Фая не смогли убить навсегда, хоть он и побывал покойником.

— Да уж, надо признать, что Фаю ничто не заткнет глотку. — хмыкнул Сев. — Это, считай, настоящее стихийное бедствие во всей красе.

Это была еще одна легенда прикрытия, которую все принимали, но в которую никто не верил. Этейн отчетливо всхлипнула.

«Странное у нее сегодня настроение, парни…»

— У меня есть ребенок. — проговорила она.

У Скорча не нашлось, что сказать. Это заставило заткнуться даже Сева. Никто не вымолвил ни слова, кроме Энакки, но она рыкнула очень тихо, а они мало что понимали на шириивуке.

— Это было криффово безрассудство с вашей стороны, мэм. — наконец, выдавил Босс. Они знали джедайские правила, хотя также они узнали и о загадочной джедайской секте, которая явилась, чтобы сражаться вместе с ребятами из Храма — и которые спокойно смотрели на то, чтобы обзаводиться семьями. — Мы не расслышали что вы сейчас сказали. Мы ничего не знаем.

— Спасибо, Босс. — ответила Этейн. — Ладно, теперь посмотрим, что готовят наши приятели—сепы.

Скорч не знал, где была Этейн, до тех пор, пока она не перемахнула через горизонтальную ветку над ними, толщиной в ее рост. Она приземлилась, и лианный мостик едва качнулся от этого.

— Если бы мы только знали, что Гривус отправился отсюда на Корускант. — сказала она.

— Мы мало что могли бы с этим поделать, разве что предупредить Зея. — Скорч пытался не зацикливаться на мысли о том, что Дарман — отец ребенка Этейн. Еще одна вещь, которую они никогда бы не стали обсуждать вне команды, если бы обсуждали вообще. — И новый флот, в конце концов, поймал бы их.

Да, мало приятного в том, что твой ребенок оказался на Корусканте. Скорч отбросил раздражающие мысли и сконцентрировался на том, что у него лучше получалось понимать и контролировать.

— Двигаем. — скомандовал Босс.

Скорч подновил свой импровизированный камуфляж, растерев пригоршню песчаного моха по ярко—желтым и белым местам на броне, и решил, что бывают моменты, когда незаметность действительно полезна. Те кампокрытия, которые носил 41й Элитный были бы как раз к месту.

Энакка издала очень низкий рык, на грани слышимости для Скорча. Пройдя сенсоры, он высветился как зазубренная и быстро исчезнувшая линия на дисплее ВИДа. Приближался патруль. Он лег плашмя, оглядывая лесной ярус под ним. Сев и Фиксер последовали его примеру.

Знакомый звук становился все громче: «звяк—звяк—звяк» боевых дроидов. Их поступь была медленней и менее слаженной чем обычно. Им приходилось преодолевать неровности грунта, ветки, растительность…

Хрусть.

…И ямы. Вуки замечательно рыли глубокие, очень глубокие ямы.

Скорч услышал громкий звук сминающегося металла и треск растительности. Дроиды перестроились, оставив позади двоих, чтобы вытащить их павшего — и очень глубоко павшего — товарища.

— Смотри куда прешь, железка. — пробормотал Сев.

Работа продвигалась не быстро. «Дельта», Этейн и Энакка двигались по сети лиан над патрулем, невидимые сквозь плотную листву и неслышимые на фоне шумной лесной живности. В конце концов, тропинка закончилась и дроиды пролязгали направо, углубляясь в лес. Скорч раскрутил свою десантную стропу — выстрелить ее значило произвести звук, явно не принадлежащий лесу — и забросил её на следующее дерево, зацепив её за ближайшую ветку не хуже аборигена. Сев и Фиксер сделали то же самое. Босс и остальные сейчас были где—то ниже, скрывшись из вида среди испятнанных солнцем веток.

Энакка что—то прорычала.

— Она говорит, что будь ты на метр выше, и волосатым, Скорч, она считала бы тебя очень симпатичным. — сказал Босс. — Ты прыгаешь словно вуки.

Сев хохотнул.

— Лучшее предложение, что ему сделали в этом году.

— Есть мысли — когда Совет планирует рубиться на Кашиийке, генерал? — поинтересовался Фиксер.

— Как только Учитель Вос закончит на Боз Пити. — ответила Этейн. — Сейчас это может случиться в любой момент.

— Я ну так рад служить под его началом…

— Если я с ним столкнусь — обещаю, я преподам ему краткий урок этикета.

— Вам хорошо, мэм, это… — Скорч застыл на месте. Сенсоры его ВИДа засекли это первыми — резкое изменение в плотности и переход от органики к соединениям металлов, а затем он это увидел; это было похоже на склад, который перенесли по воздуху, и бросили в сердце леса. — Так, сепы, похоже, старательные плохие ребята.

Они выстроили здания которые поднимались к кронам деревьев, поднимались темно—серым, металлическим оскорблением окружающему пейзажу. Скорч снова сверился со своими сенсорами.

— Турболазерная батарея. — сказал Босс. — Решение, решение. Берем ее сейчас или вернемся с волосатой подмогой?

— Вернемся позже, после того, как я захвачу кое—что из моего особого снаряжения. — хмыкнул Скорч. — И я ее отключу — громким и веселым способом.

— Ну вот, ты себе забрал самое интересное. — Сев изучал строение так, словно собирался попробовать его на вкус. — А можно, я буду отстреливать трандошанов, когда они начнут разбегаться?

— Постучи себе по голове. — проворчал Босс. — Глядишь, и научишься не забегать вперед.

Они задержались еще на четверть часа, проводя пассивное сканирование башни, чтобы получить лучшее представление о содержимом, а затем отправились назад, к воздушной тропинке. Скорч уже подсчитывал мысленно радиус взрыва и оптимальное размещение зарядов, когда Энакка замерла и махнула им остановиться. Лианный мостик все равно подрагивал, словно кто—то шел с другого его конца.

Дроиды не могли лазить по деревьям. Трандошаны — могли.

Двое трандо осторожно шагали по лианному мостику, оглядываясь по сторонам так, будто они только что его нашли, и вели разведку.

— Мои. — сказал Сев. — Все мои.

Он отступил с мостика в ветви, закинул винтовку за спину и подтянулся наверх, в крону дерева. Скорч и остальные растворились среди боковых ветвей.

Говорить никому не требовалось. Скорчу подумал — не надо ли обьяснить процедуру Этейн, но судя по тому, как она двигалась — ей приходилось раньше устраивать такого рода засады. Теперь он хорошо понимал, как скверно было на Квиилуре, когда она организовывала там сопротивление вместе с Зеем, в былые дни, до того, как им пришлось куда больше заниматься бумажной работой, чем им обоим хотелось. Казалось, это было давным—давно.

Не прошло и трех лет. Но когда тебе одновременно исполняется тринадцать и двадцать шесть лет от роду — это изрядный отрезок твоей жизни.

«Надеюсь, ты нашел для нас это лекарство, Кэл.»

Они ждали. Трандошаны продвигались вперед, явно чувствуя себя среди деревьев неуверенно — с тех пор, как они познакомились с манерой вуки сражаться «лицом к лицу и куски во все стороны». Скорч, сколько ни старался, не мог выкинуть из головы эту картинку.

Теперь они были прямо под Севом. Он упал на одного из них, бесшумно, словно камень, выбив дыхание из его легких и зажав перчаткой барву рот прежде чем тот смог вдохнуть и позвать на помощь. Этейн сбила другого трандо с ног не коснувшись его и пальцем. Виброклинок Сева заставил первого трандо замолчать; Фиксер обрушился на его напарника, схватил того за голову, и резким рывком сломал ему шею. Энакка подняла оба тела за пояса, словно сумки с продуктами, и немного прошлась, пока не нашла двухметровый, похожий на глотку, цветок хищного растения. С безопасного расстояния она швырнула тела. Цветок вздрогнул от удара. Последним, что увидел Скорч, были четыре ноги кверху ботинками, медленно исчезающие, словно они тонули в зыбучем песке.

— Да, домашние растения надо подкармливать. — Скорч наблюдал за реакцией Этейн, напоминая себе, что он должен был бы удивляться тому, что джедай может так легко убивать и калечить. — От кальция они расцветают. Ну, я так слышал.

Этейн пристально рассмотрела хищный цветок прежде чем двинуться дальше, словно она подбирала его для букета.

— Ты когда—нибудь задумывался глядя на врага — чем мы от него отличаемся?

— Только после того, как я его шлепал.

— Но трандошанов ты не ненавидишь. Мы их даже не знаем.

— Нет. — хмыкнул Скорч. — Но я человек, и единственный способ психологически себя подготовить к убийству кого—то, на себя похожего — это его испугаться, или убедить себя, что он не такой же, как ты.

— А вот я — ненавижу геонозианцев. — процедил Сев. — И мы про них знаем достаточно. Осталось убить только три тысячи четыреста двадцать — и будем в расчете. Потом я займусь оставшимися.

Сев, скрежетнув броней, протиснулся мимо Скорча и пошел впереди. Серое червеподобное существо, длиной больше его руки, выстрелило из древесной коры, и попыталось схватить его за запястье. Безжалостный кулак Сева выдернул существо из его укрытия. Одной рукой Сев поднес к визору его голову, сжатую в удушающей хватке.

— Даже и не пытайся. — проворчал он, и вышвырнул существо вбок, в листву нижних деревьев.

Энакка, которая терпеливо прислушивалась к разговору, негромко завыла.

«Этейн, может, и не ненавидит трандошанов.» — сказала она, — «но для вуки те выглядят совершенно иначе. Нельзя терпеть работорговцев или рабовладельцев, даже если те пытаются быть добренькими; а трандо и не пытались. Вот почему им и вырывают руки из плеч. Все рабовладельцы заслуживают их участи.»

Скорч ожидал, что Этейн продолжит спор. Но та просто взглянула на комлинк, нетерпеливо постучала по нему, и сунула его обратно в карман.

Да, вуки отлично умели убеждать. Если ты знал как слушать,

* * *

Штаб—квартира ГНР, Галактический Город, четвертый день Битвы за Корускант, 1084 дня после Геонозиса.

Эрк—пехотинец стоял на груде каменных обломков и смотрел на Дармана.

— Что, блестящие мальчики, не даем поспать? — У него были парные бластеры, также как и у Ордо, но он был лейтенантом; Лейтенант Авен. — Смотрите в оба. Жестянки собираются вернуться снова. Он спрыгнул с возвышенности и прошелся среди коммандос, которые стали последней линией обороны здания ГНР — командами «Омега» и «Йайакс». Удержим в эфире глас свободы и демократии.

Дарман не спал уже большую часть из прошедших сорока восьми часов, урывая лишь по несколько минут дремы между атакующими волнами боевых дроидов. Он был голоден; не обычное для ускоренного метаболизма клона желание чего—нибудь пожевать — болезненный, грызущий голод, который требовал насыщения.

— Угу… — в голове шумело от усталости. Чтобы двигать мускулами требовались осознанные усилия. Когда он менял магазин в диси, руки двигались так, словно они принадлежали кому—то другому, а он дергал их за ниточки. — Мы такую взорвали на Гафтикаре. Или она нас взорвала. Как посмотреть.

— Что?

— Станцию голоновостей. Где Ат'ика?

— Ты заговариваешься, парень. Прими стимулятор. Самое то, чтобы остаться на ногах.

— Я тут, Дар. — Атин подбежал к нему на полусогнутых, с чем—то в большом пакете из флимси. — Пробежался за припасами. — Он развязал пакет и явил на свет найденное сокровище из пончиков обсыпанных сахаром, вафельных трубочек с темной, вязкой начинкой, и пакетов с неестественно яркой красной жидкостью. — Угадай кто? Трудяги новостей из здания ГНР.

Чтобы поесть, Дарману пришлось снимать шлем. Он расстегнул гермоворотник; в этот момент его не волновало, что какая—нибудь жестянка может отстрелить ему голову. Ему нужно было поесть и попить. Атин потянулся к одному из кармашков на поясе, порылся и вытащил стим—шприц. У Дармана не было сил даже на то, чтобы вздрогнуть, когда Атин уколол его в шею. Каждая клеточка в его теле требовала запихнуть в рот эти пончики, и когда он, наконец, начал жевать — это было прекрасно. Он схватил пакет с красной бурдой — запить пончик.

Та была приторно—сладкой и перенасыщенной калориями; едой нездоровой, но полной энергии. Блаженством. Он чувствовал, как его мышцы наполняются новыми силами.

— Больше никогда не буду стрелять по леткамерам ГНР на задании. — осипшим голосом проговорил он. — Это с их стороны очень любезно.

Шлем Корра вынырнул из ниоткуда и Корр сцапал пончик.

— Ну, если учесть, что это нам тут пытаются отстрелить шебсе, чтобы они могли продолжать вещание — то поделиться своим скрааном, это самое меньшее, что они могут сделать.

Найнер свернулся калачиком на куске пермакрита, выгадывая минутку сна. Если ты достаточно вымотался — спать можно где угодно.

Ков, сержант «Йайакса», перераспределил боеприпасы — плазменные заряды и гранаты между восемью коммандо.

— Так, а они где берут еду?

Корр перекатился на спину и показал на башню. В ней зияла большая дыра, на уровне примерно трех четвертей высоты.

— С другой её стороны.

— Они пролезли по фермам, чтобы передавать припасы из офисной кантины. — сказал Атин. — Не могу не восхититься людьми, которые заботятся о своих желудках также, как мы. Надо сказать, оказавшись в осаде они отлично соображают. Готов поклясться — они этим наслаждаются.

— Ну, если это им так нравится — они могли бы взять винтовку, спуститься сюда и наслаждаться вместе с нами. — Корр сделал большой глоток из пакета красного—чего—то—там. — Впрочем, нам пока еще надо, чтобы они разговаривали с гражданскими, так что…

— Они ещё не приготовили свой мобильный передатчик к переезду? — Авен к еде не притронулся. — Чем быстрее мы вытащим его из здания и переедем в местечко поспокойней — тем лучше. — Он явно уже думал в терминах отважного сопротивления и организации партизанской сети, на случай если произойдет худшее. Дарман хотел бы знать, многие ли корусканти будут сражаться ради избавления от сепаратистской оккупации. — Ков, возьми одного из своих. Вытащите его вместе с сервисными дроидами, если у них застрял турболифт.

Ков убежал. Все в «Йайаксе» носили серо—коричневую, в камуфляжных пятнах, броню, и они неплохо растворялись на фоне обломков пермакрита и транспаристила.

Авен внезапно вскинул голову.

— Сюда идут жестянки. — сказал он. — Так, ребята, время раскидывать обломки.

Теперь, подзаправившись сладким, Дарман чувствовал себя прекрасно. «Омега» и двое парней из «Йайакса», Дев и Джинд, заняли позиции.

Жестянки были предсказуемы; они тупо и незатейливо перли волнами, так что все упиралось только в вопрос того, у кого раньше закончится личный состав. Хотя в одном можно было не сомневаться — может быть их и было немало, целые полчища, но их явно были не квадриллионы. Скирата был прав: будь у Сепов такие количества дроидов в действительности — они бы уже наводнили ими Корускант и война была бы выиграна. Но у них не было столько дроидов, и исход был еще неясен.

Хотя хватит и одной жестянки, чтобы тебя угробить. И Дарман пока что не собирался радоваться.

Он забрался на импровизированную пермакритовую баррикаду и прицелился. Скоростной привет от бронебойной гранаты свалит передний ряд, а если прицелиться правильно, то и следующий за ним, а затем их собственные обломки замедлят их достаточно, чтобы их можно было поливать изо всего, что у них есть.

Ровные, стройные ряды шагали к ним по проходу, который дроиды—саперы расчистили от обломков кораблей и зданий. Сепы явно хотели захватить сердце республиканского вещания в целости; они уже давно могли бы стереть их в порошок. Дарман отметил, что строй дроидов на этот раз шире, и чтобы свалить их потребуется больше огня по фронту. Именно так они и захватывали позиции. Они окружали их за счет одной лишь численности.

— Огонь! — рявкнул Авен.

Как только Дарман нажал на спуск, вещи словно бы вернулись к естественному ритму. Ему почти не требовалось думать — как если бы он пел и слушал собственный голос, не задумываясь, какую ноту взять следующей. Дроиды падали, разбрасывая металлические осколки, воющие и шипящие словно шрапнель, разлетающиеся обломки валили их соратников также надежно как и гранаты ВАР; но остальные продвигались дальше.

Найнер и Атин выпалили каждый по своему куску строя, свалив десяток жестянок, и в следующем строю шесть дроидов раскололись, словно стеклянные, не получив прямого попадания, от одной лишь ударной волны.

— Отличная работа, Прудии. — заметил Атин. — Хорошо подкрутил фабрику…

Боевые супердроиды за ними, впрочем, не были из той же бракованной партии дюрастила. Они перешли на бег, вытянув перед собой руки со встроенным оружием, и хотя Корр и Джинд поливали их из скорострелки «Е—Веб», БСДшки продолжали наступать. Они были уже в считанных метрах. Они были так близко, что осколок выбитый выстрелом, Дармана ударил по его визору. Следующим, что он увидел, был один из дроидов прямо над ним.

Прекрасно; для такого случая есть метод их убийства.

Все происходило на одних рефлексах. Дарман кинулся дроиду в руки, в мертвую для его оружия зону, и вогнал виброклинок в левую подмышку, где материал был гибче и тоньше, разрубая сервоприводы. Рука дроида бессильно упала. Всем, что было важно теперь, пока он цеплялся за дроида, был его вес, и катарн—броня, которую нельзя было раздавить даже таким весом. БСД отчаянно вертелся, не в силах поймать его на прицел или стряхнуть. Дарман цеплялся за неумолимую смерть, пока, наконец, не стянул с пояса микродетонатор и не запихнул его в зияющую дыру на корпусе БСД. Потом он позволил диким рывкам дроида отбросить себя в сторону. Он приземлился в нескольких метрах от него, когда взрыв — произошедший внутри корпуса — разворотил нагрудную пластину БСД.

События развивались, как обычно, в рваном временном ритме. Дарман, растянувшийся на земле и пытавшийся подняться, заметил зазубренный диск мелькнувший на «Е—Вебом». Корр отпрыгнул в сторону. Дев набросился на нападавшего БСД сзади, а Аден воткнул оба дула своих парных бластеров дроиду под плечевые сочленения и выстрелил.

БСДшки были уязвимы — если ты подбирался к ним очень, очень близко.

За следующие несколько секунд через завал обломков ничего не влезло.

Дарман поднялся на ноги. Всё, что он слышал, это собственное хриплое дыхание и громкий стук сердца. Он не слышал воя двигателей до тех пор, пока Авен не заорал «Воздушная поддержка идет», и не раздалось снова быстрое «звяк—звяк—звяк» бегущих дроидов.

Дарман пригнулся, когда тень двух НЛШТ/п затмила солнце. Частые фонтаны превратившегося в порошок пермакрита взлетели в воздух, выше баррикады, когда «нлашки» открыли огонь по рядам дроидов.

— Назад! — Авен схватил Дармана за плечо и тянул его почти волоком, пока тот не восстановил равновесие, и не побежал под прикрытие колоннады у входа в ГНР. — Ложись!

В бою твое внимание привлекают самые странные вещи. Дарман обнаружил, что он смотрит в небо, полное темных облаков — не естествнных; облаков дыма и несомого ветром пепла от воздушной битвы, которая все еще кипела наверху, мешавшихся с дымом, поднимавшимся от горящего разбомбленного города. Он гадал, как ему быть, если точки в небе внезапно начнут расти и превратятся в мандалорианских солдат с реактивными ранцами.

Бред. Стимы, усталость, и слишком много добавок в еде.

— Ты псих, Дар. — сказал Атин потрепав его по плечу. — Классно.

Найнер, Корр, Джинд и Дев, лязгнув бронепластинами, рухнули рядом.

— Только что услышал по комму. — сказал Найнер. — Еще тысяча кораблей присоединилась к бою.

— Ну дают. — ответил Атин. — А могут они пристроиться рядом и немножко нам помочь?

Одна «нлашка» опустилась перед их позицией, носом к противнику, и пара солдат выпрыгнула из открывшегося люка. Дроиды вновь отступили. Дарман выгнулся, заглядывая себе через плечо, и увидел Кова с гражданским, и еще одним парнем из «Йайакса» — Йовером, вытаскивавших на репульсорной тележке три контейнера из служебного входа здания.

Это было оборудование, необходимое для вещания ГНР из любого места на планете. Что бы ни случилось со штаб—квартирой сети, Корускант и Республику теперь нельзя было заставить замолчать. Дарман смотрел, как оборудование загружали в «нлашку», как за ним последовал десяток техников ГНР — люди и пара тви'леков — и как вслед за этим транспорт аккуратно взлетел, и скрылся из виду.

Авен пригнул голову, словно вглядываясь в сообщение на его шлемном комлинке. Потом он подошел к усталой кучке коммандос.

— Вахты по два часа, хорошо? Заберитесь в фойе и поспите. На первую вахту встаю я.

Судя по солнцу, опять близился вечер. Дарман потерял счет времени.

— Сэр. — сказал он. — Вы не знаете — связь с Кашиийком еще не восстановилась?

— Слышал, что работает через раз. А что — ждешь звонка от вуки?

Дарман пожал плечами.

— Что—то вроде.

— Они пробились через сеповскую блокировку, но сейчас система, должно быть, перегружена. Флот, считай за одну ночь, вырос на тысячи кораблей. Зная этих барвов — бездельников из Снабжения — они наверняка не добавили к сети достаточно запасных узлов. Еще одна вещь, про которую нам забыли сказать.

Авен присел в нескольких метрах от них, и пользуясь затишьем начал чистить бластеры.

Сейчас, или, наверное, никогда. Дарман рискнул включить комлинк. Этейн наверняка уже извелась от беспокойства. Она, разумеется, не ответила на вызов; он попытался ещё раз, но чем она сейчас занимается — было неизвестно, и он решил, пока была возможность, переслать сообщение через ретранслирующий узел. Там сообщение могло лежать и ждать, пока она не соединится. Маршрутизаторы коммсети могли отключиться в любой момент, да и он мог не…

«Нет. Я останусь в живых. Я отказываюсь умирать сейчас.»

Он заработал стилом. Он терпеть не мог набирать длинные сообщения.

«МИ СОЛУС ТОМЕ, МИ СОЛУС ДАР'ТОМЕ, МИ ДИНУИ АН, МИ БА'ДЖУРИ ВЕРДЕ. ПЕРЕВЕДИ И ОТВЕТЬ. РК—1136.»

Дарман только начинал отходить от адреналинового выплеска схватки, но эти слова наполнили его восхитительным чувством удовлетворенности и заставили его улыбнуться. Этейн достаточно знала Мэндо'а, чтобы понять что это означает. Всё, что ей было нужно, это отослать ему те же слова. Залог оставался залогом, сделка оставалась сделкой, и клятва была клятвой; и для того, чтобы принять брачный контракт, не требовалось быть в той же самой комнате. Когда она ответит — это станет легальным, по законам Мандалора.

А закон Корусканта его сейчас не волнует.

— Услышал, как ты улыбаешься. — окликнул его Атин. — Что такого забавного?

— Не забавного. — ответил Дарман. Легкого стука зубов, и почти неслышного вздоха было достаточно, чтобы Атин, невзирая на шлем, распознал чувства его собрата. — Просто моя половина брачного контракта — пока еще могу её сказать. Теперь нет смысла тянуть.

— Не будь таким пессимистом. — хмыкнул Найнер. — С нами все будет хорошо.

— Я имею в виду — пока связь не накрылась.

— Оооо… — протянул Корр. Дарман не был уверен — не собирается ли тот поддразнить чересчур серьезного Найнера. Этот парень мог очень здорово подколоть. — Ат'ика, ты следующий. Что до меня, то я великодушно намерен оставаться открытым для всех милых дам, которым пока ещё не выпадало шанса меня встретить. Так будет честно.

Атин негромко фыркнул. Дарман услышал щелчок зубов и легкий шелест, когда тот переключился на другой комм—канал. Он связывался с Лазимой по закрытому каналу, Дарман был в этом уверен. Он заметил как плечи Атина внезапно напряглись, а затем расслабились, и он чуть кивнул головой, как это бывает в разговоре. Через несколько секунд он откинулся назад, и стукнул кулаком о ладонь жестом безмолвного торжества.

Корр толкнул его.

— Значит она сказала «да»?

— В этой шабловой команде нет никакой личной жизни. — Но тон у Атина был счастливым. И она говорит, что Кэд все время твердит «Па—па». Так, подумал, что ты захотел бы узнать.

Дарман хотел. В засыпанном мусором, опустевшем фойе здания ГНР, с перспективой в любой миг оказаться среди толпы боевых дроидов — сейчас он вновь чувствовал, что сможет справиться с чем угодно.

Несмотря на стимы, он задремал, привалившись к Атину. Его разбудил сигнал пришедшего на ВИД сообщения, а не канонада снаружи. Впрочем, это была не Этейн; это оказался Ордо.

— …так что если вы ещё живы, «омега», доложитесь как сможете.

Именно так мандалориане приветствовали друг друга — Су'куэ гар, «ты ещё жив» — но в исполнении Ордо это было довольно забавно. Тот не был актером. Влияние Скираты было крайне заразительным.

У Дармана будет что рассказать Кэду; увлекательные истории про те дни, когда он дрался с боевыми дроидами на кулаках.

Он закрыл глаза и вернулся к короткому и драгоценному сну.

* * *

Безопасное укрытие, нижние уровни, Корускант, день пятый, 1085 дней после Геонозиса.

В недрах Галактического Города отчаянная битва ощущалась как далекая гроза, которая гремела днем и ночью.

Скирата подумал что это, пожалуй, первый за тысячу лет случай, когда безопасней было пройтись по улицам темного подбрюшья Тройного Ноля, чем рисковать высунуться на респектабельные воздушные пути и переходы наверху. Он посмотрел на дверь комнаты Утан, и еще раз представил, как он будет объяснять ей, что она снова пленная. Он не хотел выглядеть торжествующим и вгонять женщину в депрессию. Ему было нужно её сотрудничество, хотя он и не думал, что она из тех, кто склонен к суициду.

«И что Ко Сай повесится — я тоже не ожидал…»

— Ладно. — Вэу поддел шторку пальцем и чуть отвел ее от тусклого окошка, чтобы осмотреть пешеходную дорожку снаружи. Там было удивительно людно. Сюда сбежало множество народа с верхних уровней. У карманников сегодня был настоящий праздник. — Подведём итоги. Мы посреди вторжения сепаратистов. У нас на руках деповская ученая, специалист по смерти, которая не знает, что она была похищена, твоя давно потерянная дочка со скверным характером, налоговый инспектор, которой мы разрушили жизнь, и Джанго Феттова помешанная смертоносная сестренка. Ты уже предупредил Рав, что в ее сторону направится эта веселая команда? Ну, если допустить, что мы все не погибнем ужасной смертью в имеющих место быть неприятностях?

Скирата почувствовал, как неровно колотится сердце, вызывая желание постучать себе по грудине, чтобы избавиться от этого. Рав Брэлор была вдвое мужественней многих мужчин, что было весьма неожиданно для симпатичной женщины. Она отлично со всем этим справилась бы.

— Думаю, нам надо начинать перевозить народ на «Эй'хан».

— Кэл, всего у нас двадцать один пассажир. Это если выбирать выражения. Плюс ребенок. Этейн, Ком'рк, Джайнг и Прудии не на планете, и нам понадобится выбирать для них другую ТВ — сейчас они вернуться не могут. На «Эй'хане» шестнадцать мест, плюс трюм, что дало бы еще пятнадцать коек, если бы мы не забили его наполовину запасами и шабловой игрушкой Мерееля.

У Скираты был триллион кредиток. Они могут бросить «Джи'ку» здесь, а Мереель купит таких еще десяток, когда они сбегут отсюда.

— Бард'ика припас «Агрессора», а он берет на борт восьмерых, плюс пилот. — ответил он. — И на нем есть камера — это транспорт охотника за головами. Предлагаю так — первыми мы отправляем отсюда Руу, сестру Фетта и Утан — с Суллом, Спаром и Мереелем. Потом отправляемся мы на «Эй'хане».

— Ну да. Как раз в то время, когда несколько тысяч боевых кораблей заканчивают выбивать друг из друга осик всех оттенков, и подняты планетарные щиты.

— Вэлон, ты всегда умеешь поднять настроение.

— Да, я знаю.

— Если хочешь уйти…

— Шаб, да нет же, Кэл. Не для того я в это влез.

— Тогда слушай. — сказал Скирата. — Это легкая часть. Трудная часть — это вытащить сейчас «Омегу». И Этейн. «Нулевые» приходят и уходят потому, что Зей и его приятели к этому привыкли, но остальные чересчур на виду. Ты говорил с «Дельтой»?

— Нет. Они услышат, и тогда смогут сами сделать свой выбор. Что насчет остальных твоих команд? Знаю, «Омега» твоя радость и гордость, но когда ты собираешься дать им знать, что есть тихая гавань и для остальных?

— Как только мы будем уверены, что Кириморут в безопасности, и готов их принять.

— Ладно.

— Вэлон, я знаю, что откусил больше, чем могу прожевать. Но я должен попытаться. И я считаю, что мы как никогда близко к цели.

Вэу вздохнул.

— Хорошо. — он похлопал по набедреннику. — Мирд? Мирд'ика, пошли. Идем собирать заблудших нерфов.

По крайней мере они все были на нижних уровнях — кроме Кэда, Лазимы и Бесани. Сепы работали по стратегическим целям: правительственные здания, космопорты, военные сооружения и инфраструктура. Хотя от этого не становилось легче, если в твоем районе отключалась энергия — и страдание сверху медленно просачивалось вниз в виде потока беженцев. Здесь, хотя бы, можно было ходить по улицам и переходам, и не быть убитым шальным попаданием.

Скирата решил как можно быстрее забрать женщин и внука. «Эй'хан» был не так уж плох в качестве временного пристанища, и его укрытие сейчас было не опасней любого другого места на Корусканте. Он пробрался по городу, пользуясь самыми глубокими воздушным коридорами, куда он мог втиснуть спидер, потом, почти вертикально, поднялся к верхним уровням, и попал в район «Крепость», где жил Обрим. Это был скромный и тихий уголок Галактического Города; Обрим обзавелся опасными врагами, как это бывает у полицейских, и он предпочитал жить в неприметной многоэтажной квартире, которая выглядела неотличимо от остальных. Лишь тщательно продуманные меры безопасности выдавали то, какой трудной может быть его работа.

Город словно вымер. На переполненной планете бежать было некуда, и любой, у кого была хоть крупица здравого смысла, забил двери досками и ждал. Телти Обрим понадобилось добрых пять минут, чтобы отпереть двери.

— Джайлер все еще в штаб—квартире. — сообщила она. — Я его уже два дня не видела, но для Джайлера это нормально. Все в порядке?

— Прекрасно. — ответил Скирата. — Забавно, что я могу шляться по одним частям города и никак не попаду в другие. Слушай, я знаю, что поставлю Джайлера под удар, если попробую с ним связаться; но мне нужно забрать женщин.

— Он вытащил из пояса девять миллионов кредитов; для такой огромной суммы кучка чипов выглядела крайне невзрачно. Числа, с которыми он сейчас имел дело, его просто поражали. — Я хочу, чтобы ты кое—что для меня сделала, Телти. Возьми это. Ты и Джайлер заберете столько, сколько понадобится вам, чтобы обеспечить себе безопасность, а если что—то останется — отдайте это тому сумасшедшему сенатору Скинаа, на оплату его пансионата для клон—солдат.

Телти смотрела на чипы чуть приоткрыв рот. Скирата понимал, что полицейскому наверняка было очень тяжело принять такую сумму, и не привлечь к себе ненужного внимания, но времена менялись, и никто не знал, что принесет завтрашний день. Телти все еще смотрела на состояние и бормотала: — «О… о, Кэл…», когда из гостиной вышла Бесани и положила руки ему на плечи. Он почувствовал себя карликом — та была ростом с Ордо.

— Не пугай меня больше так, Кэл'буир. — проговорила она.

— Время бежать, ад'ика.

— Ты не будешь пытаться прорвать блокаду, верно?

— Нет. Это запасной вариант; а мы ждем, пока не закончится бой.

— Я позову Лазиму. — Она подмигнула ему, но на ее лице сейчас был заметен отпечаток страха. И все же она сохраняла независимый вид, все так же была мэндокарла. — Отличное применение сапфирам.

* * *

Кэд был тихим и очень настороженным, совсем непохожим на детей в его возрасте. Он не вырывался и не хныкал; он просто сидел на коленях Бесани, прижав обе ладони к транспаристиловому лобовому стеклу, и глядел на мелькающий снаружи мир, пока Скирата мчался быстрейшим путем сквозь уровни города ко входу в хранилище. Спидер протиснулся в служебный тоннель, едва не обдирая краску.

— Ох, как здорово. — Лазима выглядела искренне впечатленной «Эй'ханом». Она похлопала по койке своей маленькой каюты. — Никогда не была на таком корабле. А ты что о нем думаешь Кэд'ика?

— Ма! — Кэд протопал по палубе и попытался вскарабкаться на низкую койку. Попытка была отважной, и ему это не удалось, но он продолжал пытаться с молчаливой решимостью, пока Лазима не подсадила его. — Мама!

Мама.

— Ты с ней связывался? — спросила Бесани

— Стараюсь вызвать ее сейчас. — Скирата знал, что он должен был уделить больше времени заботам об Этейн. — Она может отправиться прямо на Мандалор, если найдет транспорт. Но я бы на это не хотел полагаться. Выясню где сейчас эта Воллен. Возможно, попрошу ее вывези Эт'ику. Или Джайнга.

Бесани пожала ему руку. Потом она показала на бластер на поясе. А ведь еще совсем недавно она и тронуть их боялась…

— Мы за собой присмотрим Кэл, все будет хорошо. Я запру шлюз.

— Вам недолго оставаться в одиночестве. Скоро и остальной алиит будет рядом. Весь клан.

Она подарила ему ослепительную, излучающую доверие улыбку.

— Все соберутся вместе, Кэл. Ты всех вытащишь. Ты герой, ты знаешь это?

Нет, он не был героем, пусть даже Мунин, Бесани и кучка других, не раз говорила это ему за прошедшие годы. Он был тем, кем он себя всегда считал: шустрила, убийца, маргинал, головорез. Но он знал, что также он был человеком, который иногда делал добро для тех кто, этого заслуживал. Обычно ему этого хватало.

Скирата обдумывал незаконченные дела, направляясь к конспиративной квартире, чтобы забрать оставшиеся вещи. Теперь он знал, где все остальные; и он более—менее знал, как они будут добираться к Мэндо'айм. И да, они были алиит — они были кланом, насколько бы странной ни была эта смесь из лиц и их предысторий.

Он связался с Гиламаром, не опасаясь быть запеленгованным подручными Канцлера, и поражаясь тому, как неэффективна была эта система во время сражения.

— Мидж'ика? Врачебный вопрос. Насчет сестры Фетта — я думал, где мы можем…

Гиламар перебил его.

— Кэл, ты следил за каналами ВАР или БСО?

Шаб, что, никто не мог найти время связаться с ним?

— За последний примерно час — нет.

— Палпатин был похищен сепами и вывезен с планеты. Кругом паника. Зей пару минут выражался очень не по—джедайски.

Всё, что по этому поводу мог подумать Скирата — это то, что похищать Канцлера было очень странно, и что это означало шанс пройти через планетарный щит. Если кто—то сказал бы ему, что он беспокоится о благополучии Республики куда меньше, чем о собственном… именно так оно и было.

— Это меняет планы? — спросил он. — За исключением того, что теперь может последовать сдача или перемирие?

— Многих джедаев сорвали с места — возможно, пора вытаскивать Этейн.

— Угрозы и возможности Мидж. Одно и то же.

Сейчас Скирате не приходилось беспокоиться о возможности ареста. Он мог связаться с Энаккой. Прекрасно, что она такая патриотичная вуки, но и то, что она могла присмотреть за Этейн, было неплохо.

Он был обязан этому комку шерсти. Он позаботится, чтобы у нее все было хорошо, когда закончится эта кутерьма.

Глава 16

«Есть две причины, почему мы должны носить броню. Первая — потому что в ней нас непросто убить. Вторая — в ней мы все выглядим мандалорианами, как бы сильно мы ни отличались от своих братьев и сестер.»

Мандалорианская мать, объясняющая одну из Резол'наре — шести заповедей мандалорианской общности — своей дочери.

Аварийное водохранилище, Галактический Город, день пятый Битвы за Корускант, 1085 дней после Геонозиса.

Скирата ждал, с личным комлинком в одной руке и шлемным комм—каналом, настроенным на сеть командования ВАР.

На подземной набережной Джусик занимался с Фаем, обучая того работе со световым мечом. Это было, как сказал, Джусик самым легким в обращении оружием, пока — всегда было «пока», не «если» — Фай не научится полностью контролировать моторику.

Неважно, кто размахивал этой шабловой штукой, все равно Скирате не нравился ее гудящий звук. Он был каким—то бездушным и беспощадным, словно сенсор дроида, выискивающего жертву, неумолимо и не задумываясь, кого он убивает и почему.

— И кем он выглядит, Мер'ика? — поинтересовался Скирата. — Какой транспондерный код ты используешь?

Мереель был в «Агрессоре», стоявшем на опустевшей общественной посадочной платформе и обтянутом камуфляжной сеткой. С воздуха истребитель выглядел как одна из жертв сражения, но это был корабль не того типа, что использовала Республика, так что жизненно важно было, чтобы его не приняли за подвижную сеповскую цель. Был подделан транспондерный сигнал или нет — всегда оставался шанс на то, что сообразительный клон зацепится глазом за этот шаблов кораблик, поверит себе больше чем компьютеру, и откроет огонь.

— Маленькая спортивная яхта. Богатые шпаки на таких гоняются. Вскоре нам, возможно откроют окно; во—первых, возвращается Кеноби…

— Им придется опускать щиты, чтобы пролезло его самомнение и красная ковровая дорожка…

— Мне это только на руку. Я готов сбросить сетку и свалить, как только увижу лазейку.

— Все в порядке?

— Под медикаментами, кому потребовалось; в раздельных каютах — и Утан еще не поняла, что трое из нас — клоны. Обожаю мой бу'шей. Это позволяет мне сохранять немножко загадочности в отношениях.

— Думаю, несколько Мэндо на борту смогут ее успокоить, если она догадается раньше чем попадет на Мандалор. Теперь, как насчет дубликатов данных? Запасные ТВ?

— Все подготовлено, Кэл'буир. Перестань волноваться.

— Не могу.

— Все в порядке, пап. Все идет по расписанию. — Мереель редко пользовался словом «папа»; всегда было только «буир». — Рав ждет в Кириморуте, вместе с ее кланом, и непохоже, чтобы что—то собиралось пойти не так под конец. Мы готовы уйти.

— К'ойаси, Мер'ика. — тихо сказал Скирата. Позаботься о себе, останься в живых, держись. — В следующий раз когда мы тебя увидим — это будет на Мэндо'айме.

Джусик и Фай явно его услышали. Гудение светового меча прекратилось.

— Утан на стенку полезет, когда узнает — кто ее уволок. — хмыкнул Фай. — Интересно, она узнает меня и «Омегу»?

— Прежде чем об этом волноваться, ад'ика, надо сделать еще массу работы.

Скирата не выносил ожидания. Он становился слишком стар для таких игр, по крайней мере, для медленной части работы, с урывочным сном и едой, когда придется. Он ходил из стороны в сторону, он бродил вокруг, и спускался в корабль добрый десяток раз. Бесани баюкала Кэда, и прижимала палец к губам.

Джилка сидела с таким видом, будто жизнь ее была кончена, что сейчас могло оказаться недалеко от истины.

Скирата задержался рядом и погладил ее по голове.

— Так или иначе, тебе не понравится на Корусканте, когда окончится эта война. — сказал он. — Мне жаль. В самом деле.

— Это был урок. — Голос у Джилки не был голосом человека, который будет рад разговору с дураками. Она не благодарила его за великодушие, и не говорила ему, каким он был замечательным и щедрым буиром. — Похоже, я совсем не знала Бесани—криффову—Веннен.

Бесани не отреагировала на это. Скирата запомнил на будущее, что за этими трениями надо будет присматривать, но пока что они не пытались пристрелить друг дружку. То, что мандалориане принимали, как обычные для повседневной работы успехи и трудности, цивилизованный офисный работник в галактической столице — даже тот, у кого была авантюрная жилка — воспринимал как жестокий удар.

— Кэл'буир, — объявил голос Мерееля. — Щиты опускаются. Гривус отступил — по—моему, бой закончился. Мне пора. К'ойаси.

— К'ойаси. Удачи, сынок.

Скирата поднялся наверх и спрыгнул с борта «Эй'хана» на пристань. Отсюда, из—под земли, он не мог видеть небо, но он не мог сопротивляться желанию подняться и увидеть как улетает «Агрессор». От этого в любом случае не было бы толку; он не мог увидеть корабль. Но все равно, он прошелся, не глядя перед собой, остановился, уперевшись шлемом в пермакритовую стену и начал отсчитывать долгие минуты и секунды. Кто—то положил руку ему на плечо и остался стоять рядом. Он не обернулся.

Мандалориане уже давно обходились без богов. Высших существ, будь они божественными созданиями или манд'алорами терпели не дольше, чем те могли показать свою силу на практике. Это не оставило Скирате возможности заключить сделку с кем—то наверху — ради безопасности Мерееля.

Шесть минут, семь… десять…

— Кэл'буир, мы уходим от Корусканта…

— Мери'ика!

— Тебе надо видеть, как тут все забито. Обломки на орбите опасней, чем корабли.

— Не задерживайся, сынок, проваливай.

— Мы ушли.

Комлинк замолчал. Мереель прыгнул в гиперпространство. Скирата выпрямился и поворочал обеими руками шлем — верхнюю губу щипало от пота. Когда он обернулся — позади оказался не Фай или Джусик. Это был Вэу.

— Слишком много нервничаешь. — сказал тот. — Гривус смылся. Палпатин вернулся в целости.

— Знаю. Где Мирд?

— В моем спидере. Вернее, чьем—то спидере. Он валялся перевернутым, так что я позаимствовал его на время. Пока мы не вышли из игры, я все еще играюсь в нерфьего пастуха. Тут еще остались очаги сопротивления, и по ГНР передают, что изрядное число доморощенных антиреспубликанских элементов добавляет хлопот, так что на земле пока еще неспокойно, пусть даже нападавший флот отбили и растерли в порошок.

Скирата переключился на комм—сеть ВАР, и прослушал переговоры с Кашиийком. Про сопротивление вуки там не говорили, но учителя Вос и Йода, похоже, были готовы начать большое наступление в ближайшие сорок восемь часов. Этейн нужно было вытащить, прежде чем оно начнется. У Энакки были свои приказы.

Скирата связался с «Омегой». Он следил за состоянием команды через линки ВАР, но сейчас он хотел поговорить с ними лично. Первым ответил Атин.

— Как там у вас, Ат'ика? — спросил Скирата.

— Все еще ведем зачистку, серж.

— Кто сейчас вами командует? Зей?

— Угу, напрямую или через лейтенанта Авена.

— Держи меня в курсе о всех передвижениях, хорошо? Я могу получить доступ в систему ВАР, но, на ближайшие пару дней, я хочу совершенно точно знать что вы именно там, где написано. Мы скоро двигаемся, сынок, и вам надо быть наготове.

— Я готов. — ответил Атин. — Мы все готовы. Вэу там?

— Угу… — между ними все еще стоял ледок, пусть даже вражда между этими двумя была пока что отложена. — Хочешь с ним поговорить?

— Нет, просто скажи ему, что между нами война закончена. В самом деле. Вернувшись домой, все начинаем заново. Син ветин.

Вэу, конечно же, это слышал. Скирата повесил линк на пояс.

— Я делал это лишь для того, чтобы они выжили, что бы с ними ни случилось. — проговорил Вэу. — Я не садист.

— Угу. — Скирата не хотел начинать эту вражду заново. Но он знал что, как и в старые времена, снова пойдет на Вэу с ножом, если тот снова поднимет руку на его ребят, и это как—то сочеталось с уважением и… да, привязанностью. Вэу тоже был членом семьи. — Я пошел собирать оставшихся парней. Присмотри за дамами. Теперь я доверяю тебе даже внука.

— Ну все, я пошел вить гнездо. — хмыкнул Вэу и шагнул с пристани на корабль.

Скирата посмотрел несколько минут на то, как Джусик учит Фая искусству быть недоджедаем, и отправился за своим спидером, тем, который был его гордостью, с тех пор, как он забрал его у мертвого джабиимского террориста.

Он будет скучать по этой железке.

* * *

Центральная Площадь, поздний вечер, два дня после бегства Гривуса от Корусканта, 1087 дней после Геонозиса

— Он вернулся, Орд'ика.

Голос Джайнга раздался в наушнике Ордо, когда тот патрулировал разрушенный торговый район с отрядом КСБ, распугивая мародеров.

— Гривус?

— Он явно скучает по Утапау. Мне тут дали подсказку.

— Так, значит ты не там.

— Нет, мы просто подчищаем кое—какие концы на Окраине.

— Нам пора намекнуть Зею?

— Угу. — голос у Джайнга был усталым. — В этом все еще есть что—то неправильное, но это уже не моя забота. И не Ком'ики. Ну и где сейчас огромная армия Гривусовских дроидов, а? Квадриллионы, шебс. Может они все выбрали одну и ту же недельку для отпуска, и не успели на Корускант?

— Тогда выходи из игры, нер вод. Теперь ты официально пропавший без вести, также как и Ком'рк. Отправляйтесь прямо на Мандалор.

— Наша ТВ предполагалась на Тройном Нуле.

— Да, но Брэлор понадобятся рабочие руки, чтобы управиться с тем выводком, что вывалил ей на колени Кэл'буир. С ним я это уже обсудил.

Джайнг рассмеялся.

— Придется выбросить мою ЭРКовскую броню. Жаль, я так здорово в ней смотрелся. Впрочем, бескар'гам отлично подходит к моим любимым парадным перчаткам.

— К'ойаси, нер вод.

— Ты тоже, Орд'ика.

Ордо сверился с хроно. Он выждал еще немного, а затем повернул к Казармам Арка, чтобы известить Зея о месте, где следует искать Гривуса. Он выглянул из трюма патрульного корабля, когда тот поворачивал над центром сектора, и поразился предприимчивости существ всех рас, которые решились пограбить в то самое время, когда местами все еще кипели бои. Банда родианцев и людей была занята растаскиванием содержимого модного магазина. Полицейский пилот заложил вираж, выводя корабль на уровень пешеходных мостиков, и стрелок попытался прицелиться

Сержанту КСБ не удалось даже попугать их; услышав звук двигателей, мародеры брызнули в стороны, и попрятались среди разбомбленных зданий и упавших переходов.

— Удивляюсь, как это они попытались. — заметил сержант. — Сейчас тут столько ваших ребят…

— Недостаточно, чтобы охранять каждый магазин.

— Ну, я бы так не сказал. — сержант выглянул наружу, еще дальше, чем Ордо. — Они повсюду. Никогда не видел столько солдат. И все они, похоже, появились за последние несколько дней. В остальной галактике кто—нибудь еще сражается?

— Полно. — ответил Ордо. — Только что началось большое наступление на Кашиийке. Обычное дело в Великой Армии.

Это не было обычным делом, но сержанту знать это не стоило. Этим утром Ордо проверял список флотских назначений, и в игре сейчас участвовало потрясающее количество судов, хотя лишь немногие из них оказались там, где он ожидал их увидеть. Тем не менее все они были здесь: армия и флот, миллион за миллионом, заставляющие костяк ВАР — три миллиона клонов с Камино — выглядеть на их фоне мелочью.

— Мы внезапно получили подкрепления. — Ордо снова сверился с хроно. — Ура Канцлеру.

Сержант сочувственно усмехнулся.

— Ага, мы тоже так говорим…

Патрульный корабль высадил Ордо поблизости от казарм и он прошелся по площади, удивляясь количеству обычных граждан на открытом воздухе. Присутствие стольких клон—солдат на земле словно бы вселило в них уверенность, достаточную, чтобы покинуть дома и выбраться из общественных убежищ.

Это уже неважно. Через считанные дни это больше уже не будет его миром. Он отправляется домой.

«С моей женой. С моим отцом. С моими братьями и их женами. Даже если мы так и не получим долгую жизнь — мы уже получили жизнь настоящую.»

Казармы теперь охранялись солдатами — чего раньше не было — и они даже спросили у Ордо документы. Они явно не сталкивались раньше с ЭРК—пехотинцами. Ему хотелось потребовать снять шлем от кого—нибудь из них, чтобы он мог взглянуть ему в глаза и убедиться, в самом ли деле он похож на его братьев—коммандос и «Нулевых»; впрочем, это было бы унижением, и это было уже не его дело. Если он каким—либо образом привяжется к этим новым клонам — он закончит также, как и Кэл'буир, чувствуя свою ответственность и желание помочь всем и каждому.

Внутри Казарм Арка шаги его сапогов гулко отдавались в пустых коридорах, так что для республиканских коммандо, похоже, мало что изменилось. Наверное ВАР наберет еще больше народа в перекрестное обучение.

— Хорошо прошелся по магазинам? — поинтересовался Мэйз. — Мародеров настрелял?

Ордо снял шлем и прицепил его на пояс.

— Дворняжки меня разочаровывают. Если бы мне пришлось грабить во время разрухи я бы брал оружие и еду. Не тряпки. Зей рядом?

— Он в своем офисе. Все возвращается к обычному состоянию — слишком много фронтов, чтобы их держать, слишком мало людей, а джедаи—генералы раскиданы по всему полю.

— Занятно, учитывая наше внезапное пополнение.

Двое ЭРКов прошагали на встречу с Зеем. Ордо толкнул чип данных к генералу.

— Разведка о похождениях Гривуса.

Зей, с отсутствующим выражением, посмотрел на него. Иногда он вызывал у Ордо что—то похожее на симпатию. Его было почти что жалко.

— Гривус. — повторил Ордо. — Джайнг и Ком'рк проследили его до Утапау — и сейчас он все еще там. Здесь расположение лагеря, снято с позиций куда они могли получить доступ. Кого вы собираетесь отправить за ним — этого болтуна Кеноби? Генерал Йода был бы вашим лучшим выбором, если он не занят в другом месте.

Изогнутая бровь Зея наводила на мысль, что он считает неслучайным то, что Джайнг и Ком'рк крайне вовремя наткнулись на богатую жилу.

— Значит, вы не одобряете генерала Кеноби?

— Коди может считать, что у него нимб над головой, генерал, но по моему мнению он — искатель славы, который тратит слишком много людей.

— Как он обычно говорит — зависит от точки зрения. Зей был слишком рассудителен, чтобы дискутировать с Ордо. А еще он был достаточно проницательным, чтобы удержаться от вопросов о том, как давно эта информация известна «Нулевым». Он коротко потер рукой грудину, словно от изжоги. — Это может стать началом конца, капитан. Благодарю вас.

Ордо уже полуобернулся к дверям.

— Я бы на это не рассчитывал.

— Капитан. — Зей махнул рукой, приглашая Ордо вернуться. Это не была попытка схватить его за руку. Он выглядел почти что испуганным — словно он думал, что Ордо ударит в ответ, и словно он не считал, что джедайские умения могут отвести удар. Это был не тот Зей, к которому привык Ордо. — Капитан, вы не любите орден Джедай, не так ли? Скажите мне — почему.

Ордо был почти что шокирован. Эта искренняя наивность ошеломила его. Мэйз застыл, как изваяние, лишь чуть раздувались ноздри, когда он старался глубоко вздохнуть, не открыв рта. Наверное, это ошеломило его в такой же степени как и Ордо, поскольку — что доказывал пример Спара и Сулла — Альфы—ЭРК не были теми нерассуждающими автоматами, которыми их считало большинство командиров.

— Потому что вы не можете увидеть — до чего вы докатились. — проговорил Ордо. — Так и случается, когда один лидер столетиями доминирует над вашей организацией. Вам нужны большие перестановки в структуре командования. Но, возможно, вы и не видите ничего неправильного в создании клонов, у которых нет выбора, раз уж вы забираете владеющих Силой детей, и делаете из них джедаев — хотят они того, или нет.

Ордо встретился глазами с Зеем. Он не намеревался смущать его; он просто хотел заглянуть ему в душу. Он хотел знать, что творится в голове у джедая, потому что Джусик в этом деле помошником не был. У Джусика были собственные моральные ориентиры. Как и у Этейн. Возможно, это было конфликтом поколений — когда молодые джедаи начинали спрашивать — как же все пришло в такому печальному состоянию.

Но всем, что Ордо мог разглядеть в Зее — был человек, который лишился надежды, и которому заботы почти не оставляли времени, чтобы остановиться и посмотреть на свои поступки.

— Я думаю, что всей Республике нужна перетряска в руководстве. — наконец проговорил Зей. — Война неправильна. Ведут ее неправильно. Наше согласие с этим неправильно. И Палпатин злоупотребляет своим положением.

Мэйз не двинул ни мускулом, но Ордо был сверхчувствительным к малейшим звукам. Альфа—ЭРК на миг затаил дыхание. Ему это совершенно не нравилось.

— Не забывайте про вашу рабскую армию. — ответил ему Ордо, касаясь головы пальцами в неформальном салюте. — Это было не самым умным ходом.

Ордо вышел в сопровождении Мэйза, наступавшего ему на пятки. Он прошел десяток шагов по коридору и, остановившись, развернулся. Мэйз замер позади. Их взгляды встретились.

«По—моему, мы понимаем друг друга.»

— Было время… — сказал Ордо, проверяя их товарищество, — …когда ты попытался бы врезать мне за то, что я не целую Зеевы, владеющие Силой шебс. — он протянул Мэйзу кусок руика. — Итак?

Мэйз принял предложенное лакомство.

— Я просто хочу поговорить. Я и не поклонник Палпатина, но он более—менее был избран, а джедаи нет. Кто они такие, чтобы решать, кто правит Республикой?

— Ого, бодрые кричалки Джанго не сработали, как я посмотрю?

— Приказы Джанго были служить Республике. Не Джедаям. Они — как мы. Инструменты государства.

— Мэйз, я удивляюсь, что он не приказывал убивать джедаев, учитывая то, что случилось с ним на Галидраане. — Ордо чувствовал к Джанго искреннюю жалость; сначала его семья; потом его приемный отец; а после — все до единого его товарищи были убиты ничтожным чакааром. Впрочем, это не могло быть оправданием для торговли своим генным материалом за кредитки и наследника. — Рад видеть, что вы, Альфы, вовсе не обожающие джедаев болванчики.

Мэйз поднял бровь.

— Приказы, сумасшедший «Нулевой» мальчик. Попытайся иногда им следовать. Они — это то, что отличает армию, как выражение воли избирателей, от вооруженной толпы, опасной для самой себя.

— Ты начитался голокнижек.

— А ты говоришь, как шпак.

— Мне бы следовало тебе за это врезать.

— В то время, как ты убегаешь в город со своей девчонкой, чем, по—твоему такие, как я и беленькие занимаются в свободное время? Думаешь, нас засовывают в морозилку, или временно отключают, как примерных маленьких дроидов? Я — читаю. Кто—то играет лимми. Кто—то смотрит головиды, из тех, что показывают то, чего у тебя не будет. Но я — читаю.

Это было спокойным упреком. Мэйз был прав; слишком легко было, подобно гражданскому, поддаться желанию не думать, не интересоваться тем, как подобные тебе человеческие существа проводят свои быстро пролетающие жизни.

— Ты знаешь, что тебя ждет, верно? — проговорил Ордо.

— Мешок для трупов или пара зарядов в голову. Самый лучший сценарий — клон—инструктор. Да, я знаю. Зей предлагал меня, скажем так, перевести. Он был очень рассержен, узнав как подходит Республика к отставке ЭРКов.

— Тогда дай мне знать, если захочешь перевода. Я могу справиться лучше, чем Зей.

— Готов поверить. — Мэйз задумчиво прожевал. — Но с его стороны любезно хотя бы предложить, в то время, как другие джедаи просто тыкают в тебя пальцем, и говорят «эй, клон».

— Скажи мне кое—что. — проговорил Ордо. — Меня растили как сына, не как товар. Я совершенно уверен, что клонов эксплуатируют. А ты — считаешь это несправедливым?

— Это еще мягко сказано. — тихо ответил Мэйз. Он со впечатляющей силой и точностью плюнул пережеванным корнем руика в мусорный контейнер, и, зажав шлем под мышкой, ушел по направлению к столовой.

* * *

Кашиийк, три дня после бегства Гривуса от Корусканта, 1088 дней после Геонозиса.

— Вовремя. — сказал Фиксер, набивая магазины в пояс. — А то я уже сыт по горло этой войной в одиночку.

Скорч хлопнул его по спине, и показал на Босса и Сева.

— Ну а мы что тут делаем — ногти полируем, что ли?

— Я про Воса.

Генерал Вос прибыл с Боз Пити с первой волной солдат предыдущей ночью; генерал Йода был на пути сюда, с Сорок Первым Элитным, и «Дельта» вытащила из сеповского лагеря военнопленных вукийского вождя, Главу Тарффула. Республика вкачивала ресурсы в Кашиийкский театр военных действий. Скорч был согласен, что это слегка запоздало, но всё равно здорово, что появились все эти дополнительные корабли и солдаты, и высвободились такие, как Йода.

«Это большая ловушка. Сначала Корускант. Гривус получил пинок по своей жестяной шебс и сбежал. Надеюсь, что ты прав, Канцлер, или нам конец.»

— Готов? — спросил Босс.

— Сколько у нас времени?

— Время до входа флагмана Йоды в зону поражения — тридцать стандартных минут.

Они вышли на лианный мост и просканировали видимые в вечернем небе корабли. Сепы тоже знали, что подходят пополнения; они собирали здесь флот, и по координатам, куда должен был выйти флагман Йоды, занял позицию крейсер.

Вуки тоже собирали силы. Скорч услышал их задолго до того, как увидел — нестройный хор рычащих, грохочущих, и воющих голосов, становившийся все громче, и не требовалось знать ни слова на ширивуке, чтобы оценить его настроение. Они накручивали себя — не то, чтобы им это было особо нужно — перед сражением за свой мир. Они готовы были сделать это голыми руками, и Скорч им верил; о да, он верил. Он это видел. И увидеть это снова — ему не хотелось. Хватит и криков. Вожди—вуки были здоровенными и размахивали тяжелыми арбалетами и длинноствольными винтовками так, будто это были маленькие карманные бластеры. Они доводили свои войска до исступления. Они стучали себя кулаками в грудь, и вскидывали лапы к небу с вызывающим ревом. И к нему присоединялась вся армия вуки. Это была стена звука, которую Скорч не просто слышал — он ощущал ее костями.

Позади них появилась Энакка, и даже Фиксер дернулся от неожиданности. Она рыкнула и показала на лес за спиной.

Босс сверился с хроно.

— Да, знаю что тебе не терпится оторвать несколько рук, но я считаю, что нам лучше всего захватить турболазерную батарею. Этот крейсер занял позицию так, чтобы не дать Йоде высаживать наземные войска, и нам надо его убрать.

Энакка согласно зарычала. Она тоже хотела его убрать.

Этейн подбежала к ним по платформе и стала рядом с Энаккой. Зрелище такого единства противоположностей Скорч забыл бы еще нескоро — двухметровая вуки с арбалетом, закинутым за спину, словно игрушечный, и Этейн, такая маленькая, что он до сих пор считал, что ее контузионная винтовка весит больше ее самой.

Хорошо видеть генерала—джедая, который пользуется не только световым мечом. Этейн на своем опыте знала что это такое — много часов подряд тащить тяжелое снаряжение, так что она понимала, когда ее солдатам требовался отдых. Но сейчас на ее поясе, в тени от ее рясы висело еще что—то, и через несколько секунд растерянности, Скорч понял, что это была маленькая пушистая игрушка.

— Считаете, что можете взять эту батарею за восемнадцать минут, «Дельта»? — сказала она, подмигивая. — «Омега» взялась бы за пятнадцать.

— Нас легко спровоцировать на безрассудство, обратившись к нашему мужскому началу и духу соревновательности. — продекламировал Сев. — Мы принимаем вызов.

Скорч показал на талисман Этейн. Это наверняка именно то что он думает.

— Ваш вуки не вышел ростом, мэм.

— Это игрушечный нерф моего мальчика. — ответила она. — Он сунул его мне в руки, когда я уходила, и, если честно, мне теперь спокойней. Он пахнет им.

Сев не сказал ничего. Скорч был рад этому. Босс громко хлопнул перчатками, привлекая внимание.

— Давайте, «Дельта», двигаем. С игрушками будете забавляться после.

Этейн отдала им небрежный салют, вскинув пальцы к виску, и исчезла вместе с Энаккой. Они заминировали переходы, так что 41й Элитный сможет загнать трандошанов в ловушку и стряхнуть их вниз.

— Чур я на главное орудие. — заявил Сев. — Сеповский крейсер похож на большого жука. А я на сегодня норму по раздавленным жукам ещё не выполнил.

* * *

Впрочем, у него оказалась масса возможностей это сделать, пока они пробивали себе путь в огромном башнеподобном строении. Сепы построили его на деревьях; местами они оплели их в металл почти целиком, и врезали дюрастиловые шахты прямо в стволы шириной с дорогу. Первый комплекс дверей, подорванных Севом выплеснул волну паукодроидов, и Фиксер перебил их бронебойными зарядами.

Босс сверился с хроно на ВИДе, и сверкнул для всех обратным отсчетом на их дисплеях.

— Пятнадцать минут, так что двигаем; не дадим сбить генералов. Берете первую же турель ПВО, какую увидите и начинаете по нему работать. По турели на каждого, вчетвером мы должны вскрыть этого шабуира.

Скорч уже мог слышать в шлеме голосовые переговоры между 41—м и Восовским передовым воздушно—диспетчерским постом. Крейсер сепов маневрировал, чтобы блокировать флагман и Коммандер Гри уже искал запасные площадки для высадки десанта. Если его оттеснят чересчур далеко от зоны высадки, десанту предстоит тяжелый марш через лес, прежде чем они смогут выйти к сеповским целям. Крейсер надо было убрать.

Перед позицией батареи им преградили путь два дроида из МагнаСтражи. Трандошан, которые пытались выскочить на них с бластерами, Скорч почти и не считал. Он швырнул в дроидов гранату, Фиксер и Сев окатили их потоком огня, развалив одного напополам плазменной очередью. Второго повалили на пол прикладами дисишек и выпустили в него по целому магазину.

Фиксер вбежал, и забросил себя в кресло стрелка на первой турболазерной позиции. Он махнул, показывая Скорчу и остальным идти дальше, и начал колотить по пульту управления. Скорч помчался к следующей позиции. Там он обнаружил трандо, пытавшегося получить огневое решение для флагмана ВАР, который был уже пугающе близко и искал место посадки. Когда этот барв ещё тянулся за винтовкой, Скорч уже вогнал вибролезвие трандо под подбородок. Он подождал, пока тот перестанет дергаться, и выкинул труп из кресла.

К тому времени, как Скорч разобрался с системой наведения орудия, и нашел на корпусе крейсера точки, где он мог причинить максимальный урон, Босс и Сев уже исчезли, убежав захватывать последние два орудия. Фиксер уже проделал в корпусе крейсера здоровенные пробоины. Но сбить эту штуку было нелегко. Сев видел уже четыре потока лазерного огня, пляшущих по днищу сеповского корабля.

— Ну, чувствуйте себя как дома, присоединяйтесь к вечеринке. — Скорч подумал, что это Фиксер говорит с ним по комлинку, но когда он увидел ЗА, протянувшую с земли раскаленно—белые, прерывистые трассы, он понял, что в игру вступили отряды нлашек Воса. — Это наше небо, ребятки. Подвиньтесь.

Крейсер терял высоту. Искореженные листы корпуса отлетали каждый раз, когда он получал попадание, и он уже начинал разваливаться. Огонь вырывался из пробоин, в которые могла бы влететь канонерка.

— Босс, если мы не свалим побыстрее — эта штука сядет нам на головы. — заметил Скорч. — Тогда нам точно крышка.

— Работа сделана, «Дельта». Уходим.

Скорч вывалился из кресла стрелка и бросился к турболифту, с дисишкой наготове, но по пути ему попадался только исковерканный металл и мертвые трандо. Все сепы, оставшиеся на батарее, уже успели сбежать подальше от неизбежного взрыва гибнущего крейсера. Запыхавшийся Босс на бегу вызывал эвакуацию.

Потом вклинился Сев. Скорч огляделся вокруг, и впервые заметил, что его нет рядом. Когда он проверил картинку с его шлемной камеры на ВИДе — Сев, похоже, всё еще выглядывал в обзорный купол турболазера, а затем картинка разбилась на полосы и почернела.

Прорезался голос Сева.

— Босс, у меня тут проблема…

— Сев, где ты?

— Сектор… множественный противник…

Фиксер постучал по шлемному комлинку. Слышен был только шум и потрескивание статики.

— Потерял сигнал, Босс.

— Ну так найди его. «Дельта», перегруппироваться — отправляемся за Севом.

Передовой диспетчерский пост отряда Воса вклинился в их разговор.

— Запрещаю, три—восемь, запрещаю, поступили новые приказы от генералов — зачистить площадку и эвакуироваться немедленно.

— Если они поступили не от генерала Йоды лично — мне плевать. — Босс махнул Фиксеру и Скорчу отправляться за Севом. Они всегда могут заявить, что не расслышали приказ.

— Сев…

— Вообще—то, приказ именно от него, солдат. А теперь уводи оттуда свою команду.

Взрывы сотрясали корабль. Комм—связь была беспорядочным месивом сумбурных переговоров; все шло к харану. Сеповские силы текли с севера и востока от их позиции и приближались к ним. «Дельта» прикончила крейсер и дала высадиться 41—му, но битва еще только начиналась.

— Он прав, Босс. — проговорил Фиксер. — Нам надо отсюда уходить.

Скорч схватил Фиксера за руку.

— Мы не можем оставить Сева. Никто никого не бросает. Помнишь? Помнишь, как бесился Сев, когда мы бросили Вэу на Майгито? Ты это хочешь сделать со своим братом? Хочешь его бросить? Оставить его здесь умирать?

— Он — Сев. — сказал Фиксер. — Если он жив, то он укроется где—нибудь, и мы сможем забрать его потом.

— А если нет?

— Тогда он так и так мертв.

— Мы не уйдем без тела. Живого или мертвого.

— Если мы не свалим сейчас — мы все сдохнем.

— Хорошо, значит уйдем вместе, а не бегая, бросив Сева, и спасая свои шебсе.

Босс не сказал ничего, и просто смотрел так, словно ему ничего не оставалось делать. Хотя у них еще были секунды на то, чтобы сделать свой ход. Потом он взял Скорча за плечо.

Скорч не плакал с тех пор как он был ребенком, но сейчас он не мог сдержаться.

— Я не брошу его Босс. Ели хочешь — иди. А я нет.

— Это приказ.

— Плевал я на приказы. «Омега» своих не бросала.

— Скорч…

— Тебе придется в меня стрелять.

Босс положил руку ему на предплечье.

— Потерять одного уже паршиво. Я не стану терять двоих. Не подводи меня сейчас. — Он толкнул Скорча в спину, едва не сбив его с ног. — У выходного тоннеля турболифта уже пристраивалась «нлашка». Шесть—Два, принимайте.

— Я тебе это не забуду, Босс. И тебе, Фиксер. Файрфек, мы же братья. Я бы вас не бросил.

Но он бросил. Он ушел. Все они ушли.

— Прости Сев. — голос Босса был неожиданно хриплым. Он тоже был не из слезливых, но, судя по голосу, он едва сдерживался. Может быть, Сев их слышал, может быть нет, но если комлинк на его конце работал… Скорч мог представить себе, что он должен был чувствовать сейчас, слыша как братья оставляют его смерти, или ещё более худшей участи.

«Дельта»… двигайте.

Сев был таким же твердым как они. Вэу их всех сделал выживалами. Возможно, Фиксер и был прав: если Сев все еще жив, он наверняка сможет оставаться в живых и дальше, и они всегда смогут вернуться.

Но они ничего не знали.

«Нет, ты не сделал всё, что мог, для Сева.»

Скирата сказал бы Йоде подтереться своими приказами, отключил комлинк, и отправился бы его искать.

Когда они запрыгнули в пассажирский отсек «нлашки», Босс придержал его за плечо, но Скорч стряхнул его руку. Он хотел выстрела и мгновенного забытья — хотя бы такого избавления от вины за то, что он жив, что он не остался искать, не стоял до последнего против Босса, командования, и даже шаблова генерала Йоды. Он хотел умереть от стыда. Он мог лишь гадать, насколько тяжелее будет ему каждое утро смотреть на себя, и вспоминать это все отпущенные ему годы.

Пожалуй, неплохо, что жизнь клона такая урезанная.

Глава 17

«Вы должны знать пределы своей физической и психической выносливости; так вы сможете распознать их и выйти за эти пределы. Вот почему я проведу вас через все муки, которые вы можете себе вообразить. Вы не сдадитесь и умрете, как слабаки, вы не сломаетесь, как слабаки; вы не падете духом и в самых страшных обстоятельствах, как слабаки. Вы вынесете больше, чем даже можете себе представить. И вы будете теми, кто выжил там, где слабаки выберут легкий путь и умрут.»

Сержант Вэлон Вэу, Куэ'валь Дар, перед юными клонами—учениками (средний биологический возраст: десять лет) на Камино, пять лет до Геонозиса.

Битва за Кашиийк, вторая половина дня, 1088 дней после Геонозиса.

Энакка сгребла Этейн в охапку, и бросила её через край лианного моста.

— Нет! — закричала Этейн. Она приземлилась благополучно, смягчив падение Силой, но ей не требовалось и этого: старый мужчина—вуки, весь в седых прядях и боевых шрамах, поймал её. Её маленькая коричневая походная сумка упала вслед за ней. — Ты не можешь этого сделать! Я не могу!

Энакка скользнула вниз с верхнего уровня, и прорычала, что у нее есть свои приказы, и что она с этими приказами согласна, так что она будет исполнять их со всем старанием. Этейн должна вернуться домой. И она её домой потащит.

— Но мы не можем бросить Сева! Это была ее ошибка; она подбивала их захватить позицию турболазеров быстрее «Омеги», превратив задание из дела жизни и смерти в дурацкую забаву — потому что она посчитала, что это будет лучше для боевого духа, чем предупреждать их о шансах на выживание. — Я могу найти его, я могу его вернуть…

Внезапно оказалось, что её перебрасывают, словно мешок клубней, от вуки к вуки, по мостам и через зияющие пропасти. Ее Силовые таланты могли бы дать ей возможность сопротивляться, несмотря на то, что рядом с этими гигантами она была почти что ничем, но ей пришлось бы использовать чересчур разрушительную мощь чтобы остановить их.

«Я не могу бросить Сева. Он бы вернулся за мной.»

Этейн сконцентрировалась и оттолкнула хватку следующего вуки. Это была высокая пожилая женщина; матрона покачнулась и едва не упала. Вуки хорошо знали, что надо делать на этих высотах, и Силовые толчки Этейн все только испортили. Она приземлилась на ноги платформой ниже, но там на нее навалились еще трое вуки, и в невежливых выражениях сказали ей что так она убьет кого—нибудь из них.

«Наверное я хочу оправдаться за бегство. Наверное они это знают и щадят мое самолюбие.»

Она едва не промахнулась мимо следующей платформы; ее схватили за обе руки, вытянули наверх и запихнули в тщательно закамуфлированный челнок, угнездившийся под решеткой из тонких веток. Энакка пристегнула ее к креслу и бросила рядом сумку.

— Мы не можем бросить тут Сева. Мы не бросаем своих. Мы…

Энакка прорычала что она отвезет ее на Корускант, или даже Мандалор, если она захочет, а потом вернется искать Сева с другими вуки. Если он не погиб сразу, то лучший народ для его поисков — это вуки, не люди. Если Этейн не засекла его своими джедайскими чувствами, — заметила Энакка, — то она скорее всего его так и не найдет. Так что она может уйти.

Этейн попыталась отыскать Сева в Силе. Она считала, что достаточно хорошо знает его, чтобы отыскать след, который он оставлял, ту странную смесь из сосредоточенности, уверенности, страха и слегка детского желания быть замеченным и заслужить похвалу. Но она чувствовала только перемешанные боль и страх людей, сражавшихся в битве. Энакка подняла челнок с платформы и, виляя среди веток под самыми кронами, направилась прочь от Качирхо, побережья и зоны боевых действий. В конце концов, нос корабля вздернулся под острым углом вверх, и они выскочили на яркий солнечный свет в глубине материка, где дымные столбы вдалеке можно было различить лишь тогда, когда корабль повернулся вокруг своей оси и вышел из атмосферы.

Этейн обнаружила, что она прижимает ладони к ушам. Она не заметила — когда она это сделала. Это было совершенно инстинктивным.

— Он думал, что кто—то придет за ним. — проговорила она. Она не могла просто забыть Сева, так, словно она вырвет ненужный более листок, и перейдет к следующему пункту задания. — Если он понял, что он брошен — ты можешь представить себе, что он должен был думать?

Вэу воспитывал из его юных клонов жестких, безжалостных людей. Они не видели от него любви, потому что, как говорил Скирата, он не видел ничего подобного от своего отца. Вэу говорил об этом иначе: что он обращался с его парнями так сурово, что они сами не верили, что могут это вынести потому, что чем жестче они стали бы — тем дольше они смогли бы выживать. Атин не раз пытался всадить нож в своего старого сержанта за те ужасные шрамы — на теле, и почти наверняка, на душе — что подарил ему Вэу.

Энакка терпеливо выслушала покаяние Этейн, и успокаивающе проворчала в ответ, что уходить «Дельте» приказал генерал Йода, так что у нее выбора не было.

— Он приказывал им бросить Сева? — отмахнулась Этейн. Он вообще знал, что у них пропал человек? Он отдал бы такой же приказ, если бы знал? — Она знала, что вступает на скользкую почву; Учитель Йода был самым почитаемым из всех живущих джедаев, столетиями он был направляющей рукой Ордена. Его невозможно было критиковать. Он и был Орденом Джедай. — Мы посылали ЭРК—пехотинцев спасать джедаев с Гипори. Мы не говорили: «Ах, война, разумеется, сурова, кого—то приходится терять.» Мы решили, что стоит рискнуть жизнями клонов, чтобы их вытащить. Почему этого не стоил Сев? Почему джедаи были ценней, чем он? Потому что мы заправляем шоу? Потому что мы их хозяева?

Энакка долго не отвечала. Этейн откинулась в кресле и прикрыла глаза. Она машинально пошарилась в карманах и сумке, нашла игрушечного нерфа Кэда, и прижала его к щеке, так что она смогла ненадолго забыться, отдавшись самому древнему и простому инстинкту.

Заурчала Энакка, спрашивая, не хочет ли Этейн, чтобы она сама известила Вэу о том, что Сев пропал.

— Нет, я сама. — ответила Этейн. Если, конечно, он уже не узнал сам. Она вытащила комлинк. Коммуникации на Кашиийке работали крайне нестабильно; но всё же она получала отложенные сообщения; пока она сражалась, незаметно накапливались данные, и ей надо было все это прочитать. Большинство из этого оказалось уже бесполезной оперативной информацией, но одно сообщение было действительно важным, и она почувствовала укол вины оттого, что за какие—то секунды смогла перейти от скорби по Севу к эгоистичной радости лишь потому, что это было сообщение от ее возлюбленного.

МИ СОЛУС ТОМЕ, МИ СОЛУС ДАР'ТОМЕ, МИ ДИНУИ АН, МИ БА'ДЖУРИ ВЕРДЕ. ПЕРЕВЕДИ И ОТВЕТЬ. РК—1136

Ее Мэндо нельзя было назвать беглым, но она училась. И она знала, что это значит. Если она просто повторит эту клятву, это обещание — это будет её согласием по мандалорианскому закону, который умудрялся быть простым, неформальным, и обязывающим одновременно.

— Конечно отвечу. — тихо проговорила она. Энакка оглянулась на нее из рубки. Этейн аккуратно повторила брачную клятву и сохранила ответ так, чтобы он отослался, как только корабль вернется в обычное пространство.

ДАР'ИКА ПРОСТИ ЧТО Я ТАК ДАЛЕКО ОТ ТЕБЯ. МИ СОЛУС ТОМЕ МИ СОЛУС ДАР'ТОМЕ МИ ДИНУИ АН МИ БА'ДЖУРИ ВЕРДЕ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ДАР. ВЕРНУСЬ РАНЬШЕ ЧЕМ ТЫ ЭТО УЗНАЕШЬ.

Это было так просто; как только клятва была передана — она была замужем.

Она должна быть счастлива. Теперь она отправится в первое место, которое она может назвать своим домом, чтобы жить там со своим мужем и их сыном. Неважно, сколько лет отпущено им вместе — этого будет достаточно. Это было волшебно обычное состояние, которое практически любое другое существо в галактике считало само собой разумеющимся — и к которому ни его, ни её не подготовила вся прошедшая жизнь.

Но она также бросила товарища, человека за которого она отвечала, как командующий офицер. Сев не был близким другом, но его жизнь была столь же ценна, как и любая другая. Она не могла удержать себя от метаний между этими двумя противоположными чувствами.

И она даже не знала — хочет ли она удержаться.

Энакка просмотрела последний доклад, полученный перед прыжком в гиперпространство, сказала ей, что на Корусканте сейчас практически тихо, и большая часть сил сепаратистов выбита. Осталась лишь парочка очагов сопротивления, там где попытку вторжения Гривуса поддержали уже жившие на Корусканте граждане планет КНС. Вскоре все должно возвратиться к нормальному состоянию; по следу Гривуса отправился генерал Кеноби.

— Пожалуй, нам надо направляться прямо на Корускант. — сказала Этейн. Таким был исходный план, а если ты высадишь меня там — то быстрее сможешь вернуться на Кашиийк. И мне надо будет подобрать кое—какую одежду.

Энакка провыла что это весьма разумно. Она должна сражаться, — сказала она, — и она будет рада вернуться к драке, как бы любезен и щедр ни был бы с ней Скирата.

— И будет лучше, если я лично скажу Вэу, как я оставила Сева. — проговорила Этейн.

Пусть даже допустимо обменяться брачными клятвами по комлинку — дурные вести заслуживают того, чтобы их рассказывали лицом к лицу.

Впрочем, это была не единственная весть, которую она хотела передать лично. Была еще одна. Она прочитала сообщение на маленьком экране, удостоверилась, что оно выверено и законченно, и сохранила его для передачи.

Оно предназаначалось генералу Арлигану Зею, главе Особых Сил. Это было уведомление в том, что она отказывается от своего статуса Джедая и желает короткой встречи с ним, чтобы объяснить (разумеется не упоминая при этом ни о своем сыне ни о муже—клоне), почему она решила покинуть Орден Джедай и начать новую жизнь, как обычный человек.

* * *

Казармы Арка, Корускант, время 0600, четыре дня после Битвы за Корускант, 1089 дней после Геонозиса.

Дарман пересекся с Ордо в коридоре, отходившем от жилого блока. Капитан производил впечатление существа невозмутимого и занятого исключительно заботами ВАР, то есть точно также, как обычно выглядели «Нулевые». Ордо знал толк в притворстве.

— Будь наготове. — сказал он, притормозив чтобы пожать Дарману руку в стиле Мэндо. — Теперь — в любой момент. Этейн возвращается.

За последние несколько дней, настроение Дармана скакало от страха к ликованию, а после — к усталости, такой, что он был бы рад упасть замертво. Такие резкие перепады были обычны при его работе. А сейчас у него сосало под ложечкой от нетерпения. Все идет к развязке.

Этейн возвращается.

— Я думал она отправится сразу на… ну, ты знаешь. — Он побоялся сказать это вслух — на случай если у стен окажутся уши. — Но, думаю, здесь сейчас безопасно.

— Да. Кое—где остались отставшие и повылазили местные преступники, но зачистка идет полным ходом.

— Где твои братья?

— Мереель.. дома, остальные на пути туда же.

— А как… доктор? — он имел в виду Утан. — Её ещё не просветили насчет реалий?

— Она просидела в одиночке больше двух лет. Она привыкла не знать, что там снаружи.

— Ордо махнул рукой в направлении инструктажных. — Смотри, опоздаешь. Не будем злить Зея.

Команды «Йайакс», «Аквила» и «Мэнка» уже получали свои инструкции от Мэйза, когда к ним присоединились Дарман и остальная «Омега». Все это было связано с обычными охраной и патрулированием на пару с КСБ.

— Мы теперь просто ночные сторожа, сэр? — поинтересовался Ков. — А может, охранники на стоянках? Тут что, недостаточно консервов, которые торчат на каждом переходе?

Мэйз наградил его обычным для ЭРК—пехотинцев взглядом «следи за моей недовольной физиономией».

— Гражданский порядок следует поддерживать, рядовой. Тут у нас мародерство пострадавшей собственности, а на земле все еще неизвестное число недовольных, симпатизирующих сепаратистам. То, что вражеский флот ушел, еще не значит что все опасности миновали.

— Это разрешение на отстрел недовольных, сэр?

— Если вызываешься добровольцем в патруль общественного порядка — добро пожаловать. — Мэйз взглянул на «Омегу». — Если у вас, тонких натур, нет никаких особых пожеланий, вы назначаетесь вместе с «Аквилой» и «Мэнка» — по два человека на каждый штурмовой катер КСБ. Хорошо?

— Да, сэр.

— Вперед. Катера копов забирают с плаца.

Для Дармана это было прекрасно. Бывали времена, когда он чувствовал себя в столице, как в тесной клетке, когда он хотел бы оказаться от нее подальше и делать настоящую солдатскую работу, как это называл Скирата, но сейчас всё было иначе.

Корр явно был в отличном расположении духа.

— Атин, ты и я?

— Хорошо.

— Тогда пошли, Дар'ика. — согласился Найнер. — Корр, не сбивай с пути истинного твоего старого женатого приятеля. Знаю я тебя.

Атин не видел Лазиму с начала атаки и лишь урывками связывался с ней по комлинку. Дарман не мог даже поговорить с Этейн, до тех пор, пока та не покинет гиперпространство; Энакка вовремя утащила ее. Он проверил свой комлинк, не обнаружил никаких сообщений, и напомнил себе, что благодаря этому Этейн в безопасности.

— Слышал про Сева? — бросил Ков, протискиваясь мимо них. — ПВБ. Их вывели с Кашиийка без него. Вэу взбесится. И, думаю, он уже знает.

Найнер подошел с явным намерением прекратить пораженческие разговоры.

— Рано сдаваться; сражение все еще продолжается. «Дельту» могли оттуда вывести, но солдаты там ещё остались. Они будут его искать.

Это было правдой — в теории — но Дарман уже знал, каковы были шансы Сева. Специальные Силы были теми, кому полагалось организовывать спасение, не теми, кому оно может потребоваться. Это не сулило ничего хорошего.

Атин выглядел потерянно.

— Мы должны вызваться добровольцами на поиски.

— Не думаю, что наверху ищут добровольцев. — хмыкнул Ков. — Ты был одним из тех кого учил Вэу, верно?

— Да. Был.

Всего одно мгновение ока, один чуть дольше задержанный вздох — и внезапно все они почувствовали стыд за то, что они не угнали ближайший же корабль, и не умчались на Кашиийк спасать одного из них. На театре военных действий было много тех, кто мог бы поступить как «Дельта», и тех, кто должен был так поступить, но почему—то одна лишь мысль об этом заставляла Дармана чувствовать себя так, будто это он лично ушел и бросил Сева умирать.

— «Дельта» меня разочаровала. — сердито проговорил Ков. У отрядов Брэлор была репутация не признающих компромиссы. — Они все еще были в здании батареи, они видели, что его с ними нет, и они не вернулись, Просто потому, что у них не было связи? Генерал мог поцеловать меня в шебс, потому что я бы вернулся. Все или никого. Только так в этих играх. Что за банда чакааров…

Он ушел. Дарман чувствовал себя пристыженным. Он уже был тем, кто остался в тылу врага.

— Нет Дар. — сказал Найнер, который смог в точности прочитать его мысли.

— Это слишком. Это не твоя проблема.

Атин дружески толкнул его в плечо, когда они вышли на плац, ожидать посадки кораблей КСБ.

— Я голосовал за то, чтобы продолжать миссию на Квиилуре без тебя, нер вод. — негромко сказал он. — Так что если мне случится где—то застрять — ты мне ничего не должен. Вэу иначе воспитывал нас в вопросах выживания.

Дарман этого не знал. Вся команда рискнула шеями разыскивая его.

— Сейчас ты голосовал бы так же?

— Конечно нет. Ты мой вод'ика. Твоя жизнь значит больше моей, потому что если мне придется каждый день пялиться на твое опустевшее место — мне кусок в горло не полезет, не так ли?

Дарман отлично это понимал. Когда все думают точно так же — все вернутся домой живыми. Тион'ад хукаат'кама? Фраза, которую знали они все: Кто прикрывает твою спину? Если они не будут заботиться о своих — этого не сделает никто.

Это был прекрасный день для прогулки, но даже в столице, даже когда опасностей уже стало меньше — Дарман прикрывал спину Найнера, а Найнер прикрывал его.

* * *

Казармы Арка, время 2100

Ордо прикинул что ему осталось провести на Корусканте меньше четырех часов. Он решил потратить часть этого времени на то, чтобы побриться и привести себя в достойный вид.

Он положил шлем на подоконник в уборной и осмотрел свое отражение, нащупывая щетину. Долгий день. Скоро он закончится. Лишь А'ден и Этейн еще не доложили о прибытии в ТВ. «Омега» после шестичасового отдыха снова была на патрулировании, и он точно знал в какой части квартала они будут в любой момент времени. Мереель добрался до Кириморута.

Все остальные ждали на «Эй'хане». В крайнем случае — на подземной набережной.

Ордо вытащил остро наточенный нож и начал бриться в манере Мэндо, аккуратно проводя лезвием по коже. Никакой смягчающей пены, никакой изысканной депиляционной химии; побриться таким способом ты можешь когда угодно и где угодно, не оставив при этом предательского запаха парфюмерии, который выдаст твое присутствие врагу. Он отметил, что ему пора постричься, и что у него появилось несколько седых волос на висках.

Двери разошлись. Мэйз зашел облегчиться.

— Скажи своим двум братцам. — произнес Мэйз, глядя на плитки перед собой, — Что Гривус и в самом деле был дома, когда генерал Кеноби зашел в гости. Теперь он мертв.

— Знаю. — Ордо сосредоточился на том, чтобы не порезаться. Бесани вечно волновалась из—за царапин. — Они дают хорошие данные.

— В конце концов…

— Угу.

— Мы что, два последних ЭРКа, которые остались на планете?

— Похоже на то, нер вод. Такой ты видел свою славную службу, когда Джанго вытачивал из тебя совершенную машину убийства?

— Не совсем. — Мэйз потряс руками под стерисушилкой. — Но кто знает, куда меня назначат в следующий раз, теперь, когда армия так круто сменила свой облик?

Ордо не был уверен, говорит ли Мэйз серьезно, или же он такими намеками подводит разговор к обсуждению неофициальной и досрочной отставки. Сложно было сказать, был ли Мэйз склонен к дезертирству.

Ордо вытер насухо лицо полотенцем и протер нож.

— Эти парни из пять—ноль—первого, на мой взгляд, чересчур резкие. Они наша замена, если не знаешь.

— А как насчет тебя Ордо?

— Что — насчет меня?

— Какие у тебя карьерные планы? Нет, не отвечай. Не уверен, что мне нужно это знать. — Мэйз направился к дверям. — Зей умчался в джедайский Храм — думаю, это из—за новостей о Гривусе. Он говорил, что скоро вернется, но я продежурил всю ночь.

Вероятно, это был последний раз, когда Ордо видел Мэйза, но сердечно прощаться значило бы напрашиваться на неприятности. Он прислушался к удалявшимся по коридору шагам ЭРКа, и вернулся к своим приготовлениям. Джайнг был прав; это была хорошая броня, пусть в чем—то она и была чересчур аруэтик. Ему придется бросить ее целиком, даже бу'шей. Все данные, которые в нем содержались, были перекачаны, сдублированы и всё, что ему теперь оставалось сделать, это позаботиться о том, чтобы его можно было спокойно бросить, не беспокоясь, что в нем хранится слишком много данных — то есть выломать модули памяти и припрятать их в карман. Потом он оставит снаряжение здесь, выйдет из здания в своем черном трико и куртке, чтобы забрать бескар'гам из шкафчика анонимной общественной камеры хранения по пути к водохранилищу.

Нет… он угонит аратеховский байк, чтобы сэкономить время и бросит его. Раньше или позже они поймут, что он дезертировал.

Ордо собирался почистить зубы, когда услышал писк комм—извещения в своем шлеме. Он вернул шлем на место, раздраженный внезапной помехой, и успел задуматься кто это — А'ден, проверяющий на месте ли он, или Этейн появившаяся, наконец, из гиперпространства.

Это было голосовое сообщение.

И оно не было ни от А'дена, ни от Этейн.

«Исполнить Приказ Шестьдесят Шесть.»

Это был Канцлер, источник подтверждался системой шифрования.

Память у Ордо была отличной. Ему почти совсем не потребовалось времени на то, чтобы запомнить все 150 чрезвычайных приказов по самым худшим вариантам развития событий, но каждый ЭРК, республиканский коммандо и клон—командир изучал и повторял эти приказы с детства, пока они не запомнили их до последней запятой. Некоторые считали это страшным мучением, но это была часть их работы. У офицеров КСБ был свой набор приказов, покрывавший их набор обязанностей, отличавшийся от армейских; каждая республиканская служба и организация имела подобный набор инструкций, который должен был применяться тогда, когда дела пойдут крайне неправильно.

Но, тем не менее, Ордо застыл на месте.

Это был приказ уничтожить его командующих—джедаев.

— Да, сэр. — проговорил он.

Глава 18

«Приказ 66: В случае деятельности джедаев—офицеров, противоречащей интересам Республики и после получения прямых приказов, подтвержденных, как полученные непосредственно от Верховного Командующего (Канцлера), командующие ВАР ликвидируют данных офицеров с применением оружия, и командование ВАР переходит к Верховному Командующему (Канцлеру) до установления новой структуры командования.»

Приказы по Великой Армии Республики: Введение в приказы, приказы с 1 по 150, документы ШК(сек) ВАР, 50—95 "

Бульвар, Башня Хемли, Галактический Город, время 2120, 1089 дней после Геонозиса.

— Ты в порядке? — спросил акк—дрессировщик КСБ, потрепав своего зверя. Патрульный кораблик неторопливо плелся по воздушному коридору, присматривая за толпами, которые в первый раз с начала вторжения отважились вернуться к ночным развлечениям. Галактический Город хотел похвастать тем, что он снова вернулся к своим делам. — Что—то не так?

Дарман не знал, с чего начать. Он был уверен, что неверно запомнил экстренные приказы, и что Приказ 66 был командным сигналом к отключению банковской системы, в порядке отражения вражеской компьютерной атаки, но это было чистым самообманом. Это были мысли отчаяния.

— Изменение приказов. — сказал он; внутренности ему скрутило узлом. — Сами не знают, чего хотят.

— Угу, мы только что получили срочный вызов. — поддержал его Найнер. — Можете нас где—нибудь высадить? Нам нужно соединиться с нашим отрядом.

Это, разумеется было чистым осиком, порожденным паникой. Тем, что от них требовали, чему они были должны подчиниться и исполнить, было нападение и убийство всякого джедая, который им встретится. Если бы они работали рядом с джедаем это значило бы убить его на месте. Если они работали в одиночку — в таком случае они должны были убить любого джедая, который повстречается по дороге.

— Не проблема. — офицер перегнулся через перегородку в кабину. — Вил, высадишь ребят, хорошо?

Найнер переключился на закрытый шлемный линк.

— Дар не дергайся. Не думай об этом. Мы вытащим Этейн. Джусик — тот уже в укрытии. Не беспокойся.

Как Этейн узнает что здесь на каждого джедая выписан смертный приговор? Она в пути. Она не сможет получить сообщение по комму, пока ее корабль не выйдет из гипера. Как он может ее предупредить?

Дарман активировал защищенный канал на Скирату. Кэл'буир ответил сразу же, словно он этого ждал.

— Дар?

— Серж, ты слышал…

— Да, я слышал. Приказ Шестьдесят Шесть. А теперь — не дергайся. Уходите сюда, вся команда, а мы позаботимся об Этейн. Ясно?

— Как мы ее предупредим?

— Оставь это нам. Джусик и Ордо уже в работе. Мы их прикроем.

Скирата сказал бы это, даже если бы рушилась вся галактика. Он считал, что может позаботиться обо всех и обо всем.

Дарман уже заметил, что двое офицеров КСБ напряженно переговариваются между собой. Акк—дрессировщик постучал Найнера по спинной пластине.

— Сержант, у нас только что сменили порядок подчинения. — сказал он. Полицейский корабль встал на посадочной платформе. — Это как—то связано с вашей переменой приказов?

— Что?

— Джедаи. У нас постоянный приказ содействовать любым запросам со стороны джедаев. И нам только что сказали про это забыть, и докладывать о любых контактах с джедаями.

Внешне Найнер выглядел как ледяная статуя. Только брат мог понять, что же происходит под шлемом.

— Разумеется. — холодно проговорил Найнер. Голос у него был, словно у чужака. — Я забыл что любое изменение в их статусе повлияет и на КСБ тоже. У меня нет никакой информации, кроме приказов. Что случилось?

Вил, пилот, пролез из рубки в отсек экипажа.

— Попытка переворота. Джедайские шишки заявились в офис Канцлера и попытались захватить власть. Ты в это веришь?

— Попытались захватить силой? — спросил Дарман, удивляясь тому, что он не шокирован новостями.

— По крайней мере, один учитель—Джедай погиб. Послушай комм—переговоры. В секторе Храма Джедай сейчас хаос. Подогнали солдат, все горит, и так далее.

— Выжигают ненужные улики, я так думаю. — Акк—дрессировщик нежно погладил своего зверя. — Кто бы мог подумать, а, Джосси? Плохие джедаи!

— Бред. — спокойно сказал Найнер. — Ладно, Дар, здесь мы выходим. — Он повернулся к копам и коснулся пальцами шлема. — Спасибо за предупреждение. Будьте осторожней, ладно?

Патруль КСБ улетел, и Дарман с Найнером остались стоять посреди резко изменившегося мира.

— Ох, шаб…

— Дар, с ней все будет в порядке. Относись к этому как к заданию. Мы республиканские коммандос. Вытаскивать джедаев, когда они вляпаются — это часть нашей работы.

— Она не просто какой—то джедай. Она моя девушка. Она моя жена — когда ответит на эту клятву. Она мать моего сына.

Найнер испустил долгий вздох, и осмотрелся вокруг, словно он что—то разыскивал.

— Что делаем, если встретим другого джедая? — спросил Дарман.

— Смотрим в другую сторону. — ответил Найнер. — Пусть с ними разбираются другие. Непохоже, чтобы сейчас на земле у нас не хватало солдат.

— Ты всегда был таким правильным. Еще не поменял мнение насчет дезертирства, а?

Дарман вспомнил разговор на Гафтикаре, когда они говорили о том, могут ли они бросить братьев ради новой жизни, если представится такая возможность. Найнер, насколько мог понять его Дарман, был крайне возмущен такой идеей.

— Нет. — ответил Найнер. — Вы, парни, всё, что у меня есть. Я не могу остаться один, да еще и во второй раз. Не хочу отрываться. Бежать мне не очень—то приятно, но Кэл'буир был прав, когда говорил, что мы не давали клятвы служить, так что я и не смогу ничего нарушить.

Дарман крепко пожал его руку.

— Мы все заодно, нер вод.

— Пойду, реквизирую транспорт. — сказал Найнер и направился к молодому парню—осарианцу, который о чем—то размышлял, сидя в седле большого спидербайка. — У Кэл'буира и Ордо сейчас и так хватает хлопот. Эй, гражданин! Мне нужен ваш спидербайк. Республика, чрезвычайные обстоятельства.

Трудно игнорировать республиканского коммандо, особенно ночью. Подсвеченный синим, Т—образный визор выглядел весьма устрашающе, особенно на фоне матово—черной маскировки брони. Осарианец вздрогнул, посмотрел на Найнера, потом на его винтовку ДС—17, а затем ему за спину, словно он что—то увидел в небе. Дарман обернулся.

Там был пожар. Большой. В ночном небе, которое всегда было густой мешаниной световых сигналов и всполохов, что затмевали звезды, сейчас было явственно видно дымное оранжевое пятно. Храм Джедаев был объят огнем.

— Эээ… хорошо, офицер. — проговорил осарианец и протянул ключ. — Его вернут?

— По адресу указанному в ваших правах. — непринужденно соврал Найнер. Он обернулся к Дарману. — Садитесь, рядовой.

Они взлетели, оставив ярко освещенный развлекательный район внизу, но куда им направляться — они пока не знали. Найнер нашел безлюдную наблюдательную точку на высоком офисном блоке. Двое коммандос на спидербайке устроились там, как хищные птицы на ветке.

— Что будем делать, когда узнаем куда садится Этейн? — спросил Дарман. непохоже, что сможем увезти ее на этой штуке. Мест только два.

— Сделаем как обычно — применяя динамическое управление рисками.

— То есть: «что—нибудь придумаем».

— Ага.

Дарману не очень хотелось знать, что сейчас происходит по всему городу. Он переключил ВИД на стандартные настройки — получать только экстренные сообщения и включил ночное видение. Линк со Скиратой и остальными он оставил активным. Потом он рискнул подключиться к комм—переговорам ВАР, чтобы выслушать то, что ему наверняка не понравится.

Там было на удивление спокойно.

Там поступал переменчивый поток докладов со всей галактики, по большей части они касались потерь, запросов на снабжение, и — это казалось почти что случайностями — время от времени слышались голосовые сообщения о том, что Приказ 66 в очередной точке исполнен, и что джедай—генерал, или джедай—коммандер был ликвидирован.

Дарман услышал только один комментарий по этому поводу в открытой комм—сети, и он исходил от клон—солдата, докладывавшего с борта «Аккламатора»: «Я всё ещё не могу поверить, что они попытались вот так захватить власть.» — говорил он где—то в инструктажной. — «Мы не замечали что к этому идет. Как могли джедаи так нас предать?»

— Ке нарир хаар'ке'гисе рол'ета ресол. — сказал Дарман больше себе, чем Найнеру. — Исполнить Приказ 66.

Это приказ, ничем не выделялся среди других в те дни, когда они впервые начали изучать этот список. Никто не считал, что джедаи действительно могут предать; но если случится самое худшее, и они это сделают, то простого ареста для существ владевших непостижимой Силой было явно недостаточно. Это следовало проводить со смертоносной мощью. Точно также в списке приказов предписывалось действовать в отношении многих других рас и организаций, которые были ценными союзниками, но кого нельзя было остановить всего лишь арестом, если бы они стали врагами.

Приказ есть приказ. И приказы должны исполняться, иначе вся организация развалится на части.

Это не было слепым повиновением, говорил Скирата своим коммандос, но сознательным ограничением личного выбора, который любой солдат делает при демократии. Солдат являлся инструментом государства, не его командования, а государство — это значит его граждане. Граждане выбирали гражданское правительство, и это правительство ставило задачи армии. Армия не может привередничать и решать, каким из законных приказов ей следует подчиняться. Армия, которая сама решает что ей делать, подрывает основы демократии и это заканчивается военным переворотом.

И приказы — всегда следовало за этим — сохраняют тебе жизнь; прими поддержку, прекрати огонь, отступи. Приказы приходят от тех, кто, в отличие от тебя, видит цельную картину; передвинуть этот батальон, уйти из этого сектора, ударить врагу во фланг. Если ты будешь медлить и спорить с ними — ты погубишь себя и остальных.

Дарман не был против приказов. Он просто не собирался убивать свою жену. Он на это не подписывался.

Если быть точным — он вообще ни на что не подписывался. Как и все они.

Этейн не была замешана ни в чем, что мог бы попытаться сделать Совет Джедаев. Как и Джусик. Те, кто действительно пытались сместить Палпатина… что ж, они должны были понимать на что идут. Предназначением Великой Армии было защищать Республику. Даже от джедаев.

Глава 19

«Готов поспорить, что сейчас им хотелось бы задать чуть больше вопросов, прежде чем принимать командование рабской армией.»

Спар, бывший ЭРК—пехотинец А—02, первый дезертир из Великой Республиканской Армии, в настоящее время охотник за головами, специализирующийся на поимке живьем.

Посадочный коридор для частных судов, воздушное пространство Галактического Города, время 2200, 1089 дней после Геонозиса.

Энакка запрокинула голову и протестующе завыла.

— Слишком поздно. — ответила Этейн. — Мы уже заходим на посадку. Просто заводи нас, как предписано, и сбрось меня поблизости от «Краггета». Все в порядке.

Энакка не соглашалась. Она хотела сесть, заправиться и улететь обратно. Она запросто может сесть поблизости от тайной гавани Скираты, а после Этейн…

— Нет. Потому что если за нами кто—нибудь следит — мы выведем их прямиком на Джусика, Фая, «Нулевых», Дара… — Она отмахнулась. — И, к тому же, теперь я даже и не джедай. Мне ничего не грозит. Просто сядь. Пожалуйста.

Предостерегающий рев Энакки заполнил маленькую кабину, но все же она сделала, как было сказано. Она опустила челнок на крышу над «Краггетом», и настояла на том, чтобы лично проводить Этейн до дверей. Они ненадолго замерли в тени у дверей заброшенной кантины неподалеку.

— Энакка слушай, я…

Вуки схватила Этейн за руку и сунула ей бластер. Он ей понадобится. — сказала Энакка — а времени на долгие прощания нет. Когда—нибудь они еще увидятся.

А потом Энакка решительно умчалась прочь и скрылась в турболифте. Этейн стянула свою коричневую рясу, которая откровенно выдавала в ней джедая и бросила ее с перехода в городскую бездну. До Краггета она спокойно дошла в светло—бежевой куртке и штанах. Но ей все равно потребуется сменить одежду на обычную.

— Привет, дорогуша. — негромко сказала Соронна. В этом ресторане было полно полицейских, большинство из них знало, кем именно была Этейн; и все они знали, что джедаи сейчас числились в розыскном списке. — Зачем ты сюда вернулась?

— Мне срочно нужна перемена одежды.

Соронна утащила ее на кухню. Она подобрала первое, что попалось под руку, из той одежды, что оставили валяться повара, добавила к этому собственную куртку и ботинки и Этейн сменила свою грубую аскетичную униформу на пестрый наряд, придавший ей вид девчонки, которая старательно следует моде, не имея на это кредиток. Обычная молодая женщина; среднестатистическая женщина—человек ее возраста из этой бедной части города.

— Прекрасно. — сказала она и поцеловала Соронну в щеку. — Даже не знаю, как смогу тебя отблагодарить.

— Ой, зайдешь как—нибудь и перемоешь тарелки… — Соронна открыла мусоросжигатель и бросила в него старую одежду и ботинки Этейн. — Есть что—нибудь в багаже, что выдаст тебя, если тебя задержат?

— У меня пара световых мечей, бластер, мой комлинк, дека и игрушка Кэда.

— С ума сошла. Выбрось мечи.

Один из них был ее собственным. Но второй принадлежал Учителю Фульеру, ее старому учителю, учителю, который погиб, потому что он придерживался принципов, которые он считал правильными — совершенно не по—джедайски, по нынешним стандартам. Фульер не оказался бы в таком положении. Фульер отказался бы командовать клонированными солдатами, он поднял бы шум, он нашел бы для учителя Йоды множество нелицеприятных эпитетов, и потребовал бы узнать, с какой стати все они должны, не пискнув, следовать по этому пути.

Она не могла бросить его световой меч.

«Сейчас вы бы гордились мною, Учитель. Хоть я больше и не джедай.»

И если уж она сохранит его оружие, то она может оставить и свое. Она будет очень осторожна, вот и все.

— До свидания, Соронна. — сказала Этейн и вышла через кухонную дверь в ресторан. Она никогда не чувствовала себя спокойней, уверенней, и надежней, чем сейчас. Ужасное, ноющее ощущение в груди, которое не давало ей дышать даже тогда, когда корабль еще был в гиперпространстве — исчезло без следа, на его место пришло звериное стремление выжить.

«Теперь у меня есть множество причин для того, чтобы жить и это — не просто идеалы.»

Когда она подошла к выходу, один из копов КСБ поднялся и заступил ей дорогу, повернувшись спиной к транспаристиловому фасаду, смотревшему в сторону воздушного коридора. У нее стянуло живот. Этот человек не собирался ее задерживать. И за ту долю секунды которая понадобилась ей, чтобы решить, как она заставит его убраться с дороги, он взглянул через плечо на воздушный коридор и обратно, когда мимо пролетал патрульный катер ВАР.

— Теперь все чисто, девочка. — сказал он. — Они проводят общее патрулирование вместе с нашими ребятами. А теперь беги. Удачи.

В галактике достаточно хороших людей. Ей стоит об этом помнить.

С пешеходного мостика она разглядела столб подсвеченного оранжевым дыма, поднимающегося над Храмом Джедай. Он был отлично виден из города; над шпилями четырех угловых башен то и дело взлетали, и вновь прятались в дыму длинные языки пламени. Она поймала спидер—такси на верхние уровни, и вышла у Голотеатра Бореали, где плотная толпа могла послужить лучшей маскировкой.

Очередь, ожидавшая снаружи, стояла лицами не в сторону дверей; посетители смотрели на пожар. Они явно считали, что война закончена, и что это бедствие — просто безопасное и далекое от них зрелище. Клон—солдаты стояли на каждом переходе. Этейн открыла свою деку, чтобы просмотреть новые сообщения, на случай если она что—то пропустила.

Новости посыпались на нее сразу же, как Энакка вывела челнок из гиперпространства, и комлинк связался с местным узлом. Первым было получено сообщение от Скираты: «вар получила приказ убивать всех джедаев каких увидят; попытка переворота. винду мертв. отправь местоположение и мы тебя вытащим. не рискуй.» Следующее было от Дармана : «ты получила мое сообщение?» А теперь к ней пытался пробиться Джусик: «скажи мне, где тебя искать.»

Она набрала сообщение Дарману — «получила. а ты мое?», но транслятор выдал ей сообщение что узел не работает.

Проклятье. Возможно, за последние двадцать четыре часа сменили протоколы ВАР. Так делалось регулярно, потому что шлемные линки попадали в руки врага, и армия должна была опережать его на шаг в вопросах безопасности связи. Она попробует позже. Джусик и Скирата не сидели в сети ВАР постоянно.

Этейн ощущала внимание со стороны пары солдат с синими полосами на броне; 501—й, люди, которых прежде она бы искала, и которым она была бы рада, как и любому другому клону. А сейчас всё, о чем она могла думать, это о том что они знают, что она Джедай.

«Нет. Я больше не джедай. Они не могут отличить меня от не владеющего Силой.»

Впрочем, в офисе Канцлера наверняка не стали бы разбираться в таким тонких различиях. Она сглотнула, стараясь не выглядеть испуганной, и набрала ответ Джусику.

«В гражданском. Я в порядке. Направляюсь в ТВ, не покидай наших.»

Она сунула комлинк обратно в карман и решила, что единственный способ отвязаться от патруля — это вести себя, как обычный гражданский — быть испуганной и растерянной. Она была на войне; ей следует полностью сосредоточиться на переговорах в боевой обстановке.

«Переворот. О чём думал Совет Джедай? Они это санкционировали, или же Винду действовал самовольно?»

Многие пешеходы пытались остановить воздушные такси, но те, уже занятые, обычно проносились мимо. Народные массы явно старались убраться подальше из сектора Храма. Она подошла к солдату, надеясь что если тот заметит ее растерянность — он решит, что это совершенно нормально для такой ночи.

— Капитан, — пролепетала она. Тот был лейтенантом, это было видно по бледной эмблеме звания на нагрудной пластине, но её познания могли вызвать подозрение. — Капитан, мне нужно добраться в сектор Джи—двенадцать. — Ей нужно было не туда, но этот сектор был достаточно близок, и не мог при этом выдать, куда она направляется. — А что, воздушные маршруты закрыли? Что случилось?

Солдат взглянул на нее сверху вниз. Она чувствовала его в Силе; он производил то же самое ощущение ребенка, которое источал Дарман, когда она впервые почувствовала его. Он был новичком в этой игре.

— Ничего, о чём стоит волноваться, мэм. — ответил он. — Некоторые волнения у Храма. Была попытка переворота, но сейчас всё под контролем. Вы свободны отправляться куда угодно, но движение вокруг Храма временно закрыто, из—за задымления.

Его акцент был другим. Он был почти таким же, как те, кого она знала, и с кем служила, но не совсем. Сейчас она была так же чувствительна ко всяким мелочам, как и любой клон.

— Спасибо, Капитан. — сказала она.

Ее комлинк снова пискнул. Она проверила — это был Джусик: «Повторяю, жди пока я тебя не заберу.»

Этейн начала злиться. Сейчас у неё не было времени, чтобы встать и переписываться. Ей было недалеко — пять—шесть кликов, не больше. Она набила ответ: «Со мной все в порядке, оставайся на месте, где дар? Скажи ему уходить. Не могу с ним связаться.»

Она направилась к сектору, где находилось водохранилище. Ей понадобится десять минут, чтобы пройти по переходам до терминала спидеробусов. Если она будет оставаться в толпе — она будет в безопасности. Единственная скользкая часть путешествия — это та, где ей надо будет спускаться на нижние уровни, и то лишь из—за швали с нижних уровней, с которой она столкнется, а не потому, что за ней будут охотиться за то, что она Джедай.

Она пересекла мощеную площадь ( было слегка неудобно потому что ботинки Соронны оказались ей великоваты, и она в них шаркала ногами). Когда она опустила руку на перекинутую через плечо сумку, и почувствовала шелковый мех игрушечного нерфа, она осознала, что в ее смешанных чувствах не нашлось места для потрясения, от того факта, что Учитель Винду попытался выкинуть Канцлера

У Скираты явно была отличная разведка. Но она больше удивлялась тому, что кому—то удалось убить Винду во время этой попытки.

* * *

«Эй'хан», аварийное водохранилище, время 2235.

— Нет. — твердо сказал Скирата в зажатый в кулаке комлинк. — Мне не нужно, чтобы кто—то бегал по этому шабловому городу, как сумасшедший. Тащи свои шебс сюда, Корр. И волоки Атина, если понадобится — за уши. Всё под контролем. Мы разберемся, ладно?

— Да, серж, но…

— Сынок, я тебя люблю, но мне надо, чтобы ты делал в точности то, что я скажу. Хорошо?

— Да, серж.

Скирата полностью понимал, как себя чувствует Корр, потому что его собственные инстинкты требовали бежать наверх и собирать своих. Ему всегда было не по душе просто стоять у дверей, пусть даже это и было самым разумным выбором, который спасал бы больше всего жизней.

Он уставился в потолок «Эй'хана», словно он мог, постаравшись, что—то увидеть сквозь него, и ждал, время от времени сверяясь с показаниями хроно на переборке. В конце концов, он услышал знакомые голоса через открытый внешний люк. Он снова мог дышать спокойно — хотя бы ненадолго.

Атин весело хлопнул его по плечу.

— Я же сказал выкинуть броню. — проворчал Скирата.

— Знаю, но в трико мы выглядим еще подозрительней.

Корр, заложив пальцы за пояс, осмотрел кают—компанию.

— Тесновато, но так и быть, я ее займу.

Фай высунулся из камбуза.

— Считаешь себя шутником? Я тебе покажу, как это делается правильно.

Нервы у всех были на взводе, судя по начавшимся подколкам и грубым, плоским шуточкам. Скирата слышал в их голосах напряжение, даже у Фая. Он прошелся по палубе.

— Так; у нас не хватает еще Этейн, Найнера, Дара и А'дена. Этейн в пути, она не хочет забиться поглубже, и дать нам ее вытащить; с Даром и Найнером мы сможем связаться только минут через пятнадцать, и А'ден, насколько я знаю…

— А где Ордо? — поинтересовался Фай.

— У казарм, делает последнюю проверку — не забыли ли мы чего—нибудь.

В маленькой субмарине было полно народа. Каюты или места в трюме были у всех, и Скирата хотел, чтобы главный коридор держали свободным — он терпеть не мог, когда ему начинали уступать дорогу, прижимаясь к стенам. А еще потому, что он беспокоился насчет Вэу. Старый чакаар принял новости про Сева в полном молчании, и не изменившись в лице, а обычно это значило, что в глубине души у него что—то очень нехорошо бурлит. Вэу стоял, уставившись на свои сапоги, и упершись одной рукой в переборку, другой рукой он сжимал пояс. Мирд сидел у его ног и преданно заглядывал в глаза. Но Вэу явно не обращал внимания на стрилла.

— Вэлон. — сказал Скирата. — Я могу что—нибудь сделать?

— Я понял. — тихо проговорил Вэу. — Я действительно понял. Шаб, как же я не увидел к чему это идет?

Его тон был настолько непохожим на обычный для Вэу, что на палубе моментально наступила тишина.

— Хочешь поговорить? — поинтересовался Скирата. Время для разговоров было совершенно неподходящим. — В чем проблема?

— Джанго… Джанго был терпелив. Джанго мог ждать вечно, если это требовалось. И… вайи, похоже, он мог ждать и после смерти.

Скирата оглядел палубу и всех, кто только что застыл на месте.

— Бард'ика. — проговорил он. — Иди сюда. Все остальные — по каютам, и постарайтесь отдохнуть. Впереди еще тяжелая ночка.

Это было приказом, насколько бы мягко это ни было сказано, и все отлично это поняли. Палуба опустела. Джусик молча встал между ними.

— Облегчи душу, Вэлон. — сказал Скирата. — Давай, нер вод.

Вэу выпрямился.

— Ты ведь всегда недолюбливал Джанго, верно?

— Меня он вполне устраивал. Что мне не нравилось, так это то, как он кончил. Джанго всегда было плевать на всех, кроме себя. Что касается Манд'алора, которым он стал — он всегда был в отлучке, и он, точно также, как джедаи смотрел сквозь пальцы на то, что стало с его клонами. Нет, Шиса все же глупит, когда считает что династия Феттов — то, что надо Мэндо'айм. Без него нам лучше.

— Думаешь?

— Да. Извини, но я считаю именно так. Ты что, внезапно записался в его лучшие друзья?

Вэу неожиданно сгреб Скирату за воротник. Шаб, ему хватало силы; он почти что оторвал Скирату от пола, прижав того к переборке. Они много раз ссорились, пускали кровь, едва не убивали друг друга, но Скирата еще никогда прежде не видел чтобы Вэу вышел из себя. И этого было достаточно, чтобы Скирата потерял дар речи.

— А теперь ты видишь? Видишь? — прошипел Вэу сквозь зубы, словно выпуская пар. Мирд, негромко скуля, прижался к полу. — Меня до смерти достало твое сентиментальное нытье про Джанго, предавшего нас тем, что он дал Камино использовать свои гены. Он это сделал, чтобы остановить джедаев! Он это сделал, чтобы создать армию, настолько сильную, чтобы победить их. Ты плакался про то, как несправедливо когда принадлежность к элите определяется рождением, мой дорогой герой из низов? — так вот, теперь она ушла! Да, это стоило жизней нашим ребятам, но джедаи — ушли, ушли, ушли. И они еще очень долго не будут вновь убивать мандалориан. Может, и никогда.

Лицо Вэу побелело, а голос у него звенел от ярости. Потом он словно бы отряхнулся от того чужака, что временно управлял им, поправил воротник, и застегнул рукава пилотского костюма. Он снова стал льдисто—холодным аристократом. Скирата не мог чувствовать ни любви к Джанго, ни вины перед ним, но внезапно все обрело смысл, и глубоко в душе он знал, что дело было совсем не в пяти миллионах кредиток.

«Я должен был понять. Почему он потребовал сына как часть своей платы? Джанго раз за разом терял всех, кого любил, и о ком он заботился.»

И, в конце концов, джедаи убили его . Если Боба был похож на отца не только внешне, то сейчас в нем должно было кипеть жуткое желание отомстить. А джедаев, на которых его можно сорвать, не осталось.

— Ты никогда не рассказывал мне, что привело тебя на Камино, в то время, как там еще не появились остальные Куэ'валь Дар. — проговорил Скирата, делая вид, что не заметил его вспышку. — Так что может ты собираешься рассказать мне что—то еще? — Шаб, может они и не были приятелями с детства, но все же они были близки — как двое Мэндо'аде. Вэу задолжал ему немножко откровенности. — Может ты был еще и чемпионом галактики по вольным танцам?

Вэу пару секунд старался не смотреть в глаза Скирате; он повернул голову к Джусику.

— Я мог быть на Галидраане, но меня там не было, и я этого никогда не забуду. Не моя драка. Должна была быть моей.

— И сейчас ты уже мог бы быть мертв. Бард'ика, если ты не знал…

— О, я знаю что случилось на Галидраане. — ответил Джусик. — Я знаю, что джедаи истребили всю армию Джанго. — он помедлил. — И также я знаю, что Джанго голыми руками убил джедая, потому что когда—то я говорил с джедаем, который там был.

Вэу одобрительно кивнул.

— Понимаешь, если ты хочешь победить джедаев, — сказал он. — сделать это могут только такие, как Джанго. Только его клоны, тренированные им, и подобными ему мужчинами и женщинами. Вот почему он считал, что это надо сделать. Он не мог уничтожить их в одиночку, но он верил, что это сможет сделать армия, целиком состоящая из Джанго.

Скирата подумал о всех обвинениях, которые он нагромоздил в адрес Джанго. Он знал его; он сражался с ним — во всех смыслах этой фразы — и ему доводилось общаться с ним по—дружески. Мысль о том, что он мог оказать ему плохую услугу… это еще одна вина из многих. Он выбросил это из головы. Если Джанго и играл на дальнюю перспективу, то Скирата не видел никаких тому подтверждений. Он знал, что не все крутилось вокруг кредиток. Давным—давно он видел Джанго укачивавшего Бобу. Он явно хотел сына, как и любой мужчина. Так что Скирата не искал других мотивов, кроме этого. Это было единственным поводом, который был бы и у самого Скираты.

— Признаю ошибку. — проговорил Скирата. Как я могу извиниться. И с чего мне вообще начинать, с осика, с которым приходится разбираться сейчас? — Значит я ошибался в Джанго.

«И теперь я понимаю, почему Шиса хотел, чтобы наследие Джанго жило, чего бы это ни стоило.»

Вэу пожал плечами.

— Однажды я подвел его. — Вэу так и не избавился от страха не оправдать ожиданий, этого наследства его страшного отца. И, незаметно для себя, он привил этот страх своим клонам. — И я никогда не подведу его снова.

— Не вини себя. Я тоже должен был быть на Галидраане.

— Знаю. — ответил Вэу. — Поэтому я и выбрал тебя в Куэ'валь Дар.

Понимание того, что он и наполовину не знал Вэу настолько хорошо, как ему казалось, пронзило Скирату, словно крюк вонзившийся во внутренности.

«Он меня выбрал. Шаб, он меня выбрал.»

— Ладно, Вэлон. Ответишь на вопрос, хорошо? Без осика. Джанго хотел, чтобы я был в команде?

— Мы полностью обсуждали весь персонал.

— Не говори со мной как какой—то шаблов администратор. Он включал меня в список?

Вэу какое—то время колебался. Вспышка и колебания за одну ночь; откровения так и сыплются.

— Ты знал Джанго. Он мог относиться к людям предубежденно, а после — отставить свои предубеждения в сторону. Это хоть какого—то шаба значит сейчас?

— Нет, Вэлон. Не значит.

Скирата знал, что он был всем, что мог бы сказать Вэу — мерзавцем, грабителем, убийцей, импульсивным неотесанным чурбаном. Но он знал, как сражаться — где угодно и когда угодно — и он знал как любить. Это было жизненно необходимым умением, таким же, как умение работать клинком, или знать, как сделать вех'айм, чтобы укрыться на поле боя.

«Это дар. Этому меня научили оба моих отца.»

Он протянул Вэу руку.

— Вэлон, что бы мы ни делали, и не сказали друг другу до этого — все это неважно. Син ветин. По чистому снегу.

Вэу пару секунд отсутствующе смотрел на него. Возможно, он вспоминал, насколько шатко тогда было положение Скираты в списке его кандидатур. Потом угловатое серьезное лицо смягчилось на несколько красноречивых мгновений.

— Син ветин. — Вэу сильно, словно клещами, пожал руку Скирате. — Ми водэ ан, нер вод.

Вэу выглядел опустошенным. Он хлопнул по набедреннику, и Мирд порысил вслед за ним на пристань.

— Извини за все это, Бард'ика. — проговорил Скирата. Вряд ли парню было легко выслушивать всю эту ругань в адрес джедаев, особенно в такую ночь. Он мог отвернуться от них и натянуть бескар'гам, но они были его семьей, а кто—то из тех, кто был убит — были его друзьями. Джедаи тоже были живыми существами; кто—то мог заслуживать того, что с ними случилось, но наверняка были и неплохие ребята, вроде Этейн и Джусика. — Мы скучные старики, со скучными старыми сварами.

Джусик взглянул на хроно и проверил свой комлинк.

— Это стоило сказать. — Он медленно покачал головой. Я обдумаю это позже… наверное… Но… хорошо: я понимаю желание Фетта отомстить. Но если Великую Армию целиком спланировали лишь для того, чтобы убрать Орден Джедай, то Фетт не мог этого ни сделать в одиночку, ни украсть. Почему никто не задался этим вопросом? Кто начал создавать армию? Кто ее оплачивал? Что должен был делать Фетт с клонами второй волны, клонами с Центакса, с огромным новым флотом? И какая связь между Канцлером и джедайскими планами?

Это были шаблово хорошие вопросы.

Но они могли подождать.

Скирата активировал комлинк.

— Дар? Найнер? Сворачивайте всё, чем сейчас заняты, и пробирайтесь к ТВ. Это конт. Все закончено.

* * *

Казармы Арка, штаб—квартира бригады Особых Операций, время 2240

Ордо закончил приборку в помещении, убедившись, что «Омега», по небрежности или случайности, не оставила в своей комнате ничего, что могло бы их выдать.

Они были умными ребятами, но даже небольшой зацепки могло быть достаточно, чтобы вывести на след, который в итоге приведет к Кириморуту, или и того хуже — к открытию, что у Этейн и Дармана есть ребенок. Кэл'буир и так был в розыскном списке Палпатина за то, что он украл данные Ко Сай у него из—под носа. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что убежище он, скорее всего, будет искать на Мандалоре.

Но Мэндо'айм — планета большая и пустынная, по большей части дикая и нетронутая, и никто не умеет исчезать настолько бесследно как Мэндо'аде, когда это им требуется.

Ордо переоделся в свою красную мандалорианскую броню, его бескар'гам. Это был финальный жест разрыва с Великой Армией Республики; впрочем, она никогда и не спрашивала его, хочет ли он в неё вступать. Он сложил свою чистую белую броню ЭРКа аккуратной кучкой на койке, которой он так редко пользовался; а потом поддался чувствам и завернул шлем в серую, с алыми полосками, кожаную каму. Это было чистой сентиментальностью; ему казалось, что он меньше привязан к своим воспоминаниям.

Оставалось вычистить только одно место. Просто на всякий случай. Офис Арлигана Зея.

Ордо спустился к турболифту с завернутым в каму, словно награбленный трофеи, ЭРК'овским шлемом в одной руке, с красным бу'шей Мэндо в другой, и обнаружил себя в гулкой пустоте. Тихие, бесплотные голоса комм—траффика доносились в коридор из оперативного зала. Вся система управления была переключена на штаб—квартиру ВАР, но никто не отключил зал. Казалось, что бригада СО внезапно перестала существовать.

Специальные Операции были джедайским проектом. Сейчас джедаи были мертвы, убиты на месте; начиная от самого Храма в нескольких километрах отсюда, до осажденных миров Внешнего Кольца.

Прекрасно. Помех не будет.

Ордо активировал компьютер Зея, прошел все проверки систем безопасности, и начал перекачивать данные на свою деку, необратимо вычищая затем их из республиканской системы. Неважно, что там. Если там есть что—то, что может выдать Кириморут — то безопасней будет вычистить побольше.

«Пять минут. Кэл'буир, только не надо меня вызывать. Я свяжусь с тобой когда…»

Звуки шаркающих ботинок, чьих—то неуверенных шагов по полу из плекдерева, застали его врасплох.

Он не ожидал этим вечером увидеть генерала Зея. Зей же явно совершенно не ожидал увидеть мандалорианина, хозяйничающего за его столом. Генерал остановился в дверях, растрепанный и пропахший дымом. Со лба к подбородку у него сбегала подсохшая струйка крови. Левая рука бессильно болталась. Кому—то почти удалось его убить.

Ордо попытался почувствовать хоть какое—то сочувствие. Но Зей был вне тесного круга тех, к кому Ордо был привязан; и Ордо охотно признавал, что не мог перевести свое рассудочное понимание человеческих достоинств и недостатков Зея в искреннее ощущение того, что он тот, кого можно любить и о ком стоит заботиться.

Доброго отношения к Зею хватало лишь на то, чтобы не пристрелить его.

— Генерал. — кивнул Ордо. — Еще пару секунд и я уйду. Вы считаете, что вам стоит здесь оставаться?

— Ордо?

Ордо снял шлем, мимолетно подумав — помешал ли тот, хотя бы немного, джедаю в том, чтобы узнать его. Впрочем, Зей всегда отлично его узнавал.

— Скройтесь, пока ещё можете.

— Они убили нас… Убили нас всех… Почему?

Ордо поднялся, ссыпал в карман чипы данных, и зажал шлем подмышкой. Власть — странная и изменчивая вещь. Ко Сай была в детстве для него судьей, решавшей жить ему или умереть, затем его повелителями стали джедаи — вернее, так они считали — а теперь и она, и они были покойниками.

Лучше быть самому себе господином, и никем не повелевать, потому что раньше или позже те, кого ты попирал ногами, обязательно придут по твою душу.

— Приказы. — хмыкнул Ордо. — Вы никогда не читали экстренные приказы ВАР? Они в главном компьютере. Впрочем, по—моему, никто не думал, что экстренные приказы когда—нибудь понадобятся.

Зей, тяжело дыша, прислонился к дверному косяку, словно его уже не держали ноги.

— Но почему?

— Потому что, — произнес голос Мэйза за дверью. — ни в вашем праве, ни на вашей должности решать, кто будет править Республикой. Кто вас выбирал?

Ордо услышал щелчок и «уирр» ручного бластера. Пора уходить. Больше это не его война и не его мир. Он собрал свое добро и направился к дверям, гадая о том, что будет, когда ему придется убрать Зея с дороги.

— Что собираешься делать, Мэйз? — поинтересовался Ордо.

— Я никогда не нарушал приказы. — сказал ЭРК—капитан. Зей у которого, похоже, не нашлось сил, чтобы повернуться и посмотреть на бывшего помошника, просто прикрыл глаза, словно ожидая удара милосердия. — Что мне полагается делать? Привередничать? Забавно. Джедаи считали, что мы прекрасные солдаты, потому что мы так дисциплинированы и исполняем приказы, но когда мы исполнили все приказы — и это, не забывайте, были приказы законные — то оказалось, что мы их предали. Смахивает на двойные стандарты, генерал.

Зей собрался с силами и, проковыляв к своему столу, повалился на него. Ордо положил оба шлема и усадил Зея в кресло. Мэйз вошел. Бластер он держал у бедра, он не целился. И он не был тем, кто подстрелил Зея; от него не пахло стрельбой.

— Мне действительно пора, генерал. — сказал Ордо. Он хотел узнать правду. — Только скажите мне, это правда, что Винду хотел сместить Канцлера?

Зей с мукой и болью поднял голову.

— Он Сит. Не понимаешь? Сит! Он подчинил себе правительство, он захватил галактику с его новыми клонами, он зло…

— Я спросил — это правда?

— Да! Остановить его — это наш долг, как джедаев.

— Что такое Сит? — поинтересовался Мэйз.

Джанго Фетт не давал ЭРК—Альфам чересчур разностороннее образование; а может быть, он не хотел мутить воду сектантской ерундой.

— Это вроде джедаев. — ответил Ордо. — только на другой стороне. Тысячелетия назад мандалориане сражались за них, но в конце концов мы схлестнулись с ними. Но и с джедаями мы тоже дрались. Так что, в общем и целом, нам без разницы, кто победит.

— Вероятно Палпатин — тот, кто вас создал. — проговорил Зей. Удивительно было, что он еще мог дышать. Ордо не понимал, почему Мэйз его ещё не пристрелил. — Почему вы не увидели — кто он такой?

— А почему вы не почуяли его, через свои Силовые таланты? — спросил Ордо.

— И какого шаба вы никогда не задумывались — откуда мы взялись?

С Ордо было достаточно. Он ушел. Он прошел полкоридора, и еще мог услышать как Мэйз советует Зею не шуметь; потому что он арестовывает его, и потому что его ещё будут судить.

Бедняга Мэйз; он в самом деле верит в тот политический осик, которого он обчитался на досуге. В жизни так дела не делаются.

— Я уже мертв. — ответил Зей. Его голос становился все слабее. Ордо ожидал от него борьбы за жизнь до последнего. — Прошу, сделай это. Я знаю, что в тебе нет злобы. Сделай это за меня. Я знаю что будет, если он до меня доберется.

Палец Ордо ткнул клавишу на выходных дверях, в последний раз открывая их перед ним. В мертвой тишине он едва расслышал конец разговора.

— Мне искренне жаль, сэр. — сказал Мэйз. — Но если это приказ…

Одиночный выстрел бластера разорвал воздух.

Бедняга Зей. Бедняга Мэйз. В конце концов все оказались использованными.

«Кроме нас.» — подумал Ордо. — «Кроме нас.»

Глава 20.

«Я чуть колебался, когда получил «Приказ Шестьдесят Шесть» — потому что джедайский мятеж бы самым последним, чего я ожидал. Чувствовал ли я себя преданным? Можете поверить. Я думал обо всех моих людях, которые погибли под командованием Ки—Ади—Мунди, и если бы я знал, что он и его приятели подрядились делать за сепаратистов их работу, и решили свергнуть правительство, то я бы пристрелил предателя куда раньше. Он предал доверие каждого из нас.»

Клон—коммандер Бакара, бывшая Галактическая Пехота

Галактический Город, время 2250, 1089 дней после Геонозиса.

— Дар, ее тут нет. — сказал Найнер. Они тщательно прочесывали главный маршрут от голотеатра, но Дарман нигде не мог увидеть Этейн. — Она была здесь достаточно давно. Ты же знаешь, сколько она могла уже пройти. Прекращай.

— Нет. — ответил Дарман.

Он продолжал прислушиваться к комлинку. Он уже получил её сообщения, и основываясь на том, что сказал Джусик — что она вышла из «Краггета» — он грубо прикинул место передачи. Комм—переговоры по каналам КСБ пугали его. Он прислушивался, с гулко стучащим сердцем и пересохшим ртом, к операторам в диспетчерских, которые принимали доклады и направляли патрули.

«…всем отрядам, разыскивать джедая, молодой джедай, сейчас, вероятно, переодетый… не приближаться, повторяю, не приближаться, вооружен и опасен, немедленно вызывать армейскую поддержку… Косичек может и не быть, повторяю, возможно избавился от примет… Повторите, Пять—Семь… Нет, количество неизвестно… Да, подтверждаю, подозрение на поджог, пожарная следственная команда ищет доступ, требуется армейский эскорт, посоветуйте… Конфиденциальные данные были уничтожены… Джедаи могут попытаться бежать с ценными данными служб безопасности, так что этому высший приоритет… Офис Канцлера… Военным дан приказ стрелять на месте… Особо разыскиваемая персона — мужчина, Теван Велд, первое имя «Тру», не приближаться, вызывать поддержку из Пять—ноль—первого немедленно…»

Джайлер Обрим связывался со Скиратой — известить его, что один из его людей говорил с Этейн, когда та уходила. Если она пошла напрямую и пешком, то вероятно, она направилась по этому пути. Если бы она поймала такси, она уже должна была добраться до ТВ, но Скирата её пока что не видел.

— Ну почему она просто не попросила нас? — голос Найнера был раздраженным. — Она что, не понимала, что мы отправимся её искать?

— Она как Кэл'буир. Она думает, что если она нам запретит, то мы этого делать не будем.

Дарман уже был в отчаянии. Он знал, что Скирата будет ждать пока Мустафар не замерзнет, но чем дольше она здесь бродит, тем вероятней что она вляпается в неприятности.

— Она в гражданском. — напомнил Найнер. — Она не выглядит джедаем. И пока она не начнет размахивать своей светящейся палочкой под носом у какого—нибудь солдата — с ней всё будет в порядке.

— Она согласилась.

— Что? С чем согласилась?

— Мы обменялись супружескими клятвами. По комлинку, но это всё равно остается в силе. Это законно.

Найнер явно не нашелся что ответить. Он развернул спидербайк и направился к водохранилищу.

— Ты что делаешь?

— Время вышло, Дар. Всё что мы можем сделать — это только заставить нервничать Кэл'буира. — Найнер щелкнул шлемным комлинком. — Серж? Это Найнер. Мы идем.

Скирата ответил сразу же.

— Я отправил Ордо на её поиски. С ней всё в порядке. Она просто пропала с радара. Джусик говорит, что он может ее почувствовать. Шаб, когда я до нее доберусь — кожу с шебс спущу, за то, что она нас так пугает.

— Вот видишь, Дар. — сказал Найнер. — Я же говорил тебе — не волноваться.

— Спасибо, успокоил. Когда доберемся до ТВ — подождем наверху? Я хочу сам её встретить.

Найнер прибавил скорость, направляясь к водохранилищу.

— Конечно.

найти это место было нетрудно, даже не используя систему глобального позиционирования в их ВИДах. Аварийное водохранилище могло быть сооружением забытым и невидимым для большинства корусканти, но над ним стояла большая башня, похожая на слиток металла — часть насосной системы — и когда спидербайк оказался в сотне метров от неё, Дарман увидел на ее вершине прерывистые вспышки в инфракрасном диапазоне. Они были строго размеренными; их зажгли, чтобы привлечь чье—то внимание. Когда они осторожно приблизились, источником вспышек оказался спидер КСБ, припаркованный на макушке башни.

— Осик. — КСБ несколько лет была лучшим другом для клонов. Дарману было не по себе оттого, что сейчас, увидев их, он чувствовал тревогу. Всё из—за полученных приказов. КСБ получило указание считать джедаев плохими парнями, и не все, кто там работал, подчинялись влиянию Капитана Обрима.

— Дар, говорить буду я. — Найнер остановил байк напротив полицейского спидера.

— Всё в порядке.

Боковое стекло спидера открылось.

— Двигайте. — сказал Джайлер Обрим, опираясь локтем на дверь. Он чиркнул пальцем по горлу, сигналя им отключить комлинки. — Я не могу сидеть тут всю ночь. Забирайтесь.

— Капитан, вы нас здорово напугали…

— Я здесь, чтобы убедиться, что вы все исчезли, ясно? Не рассказывай Кэлу, что я тут. Вы не на его частоте, верно? Я ему обещал, что буду держаться от него подальше после того, как Палпи начал его искать. А теперь — где эта ваша девчонка? Вы не сказали ей держать комлинк наготове?

Дарман расслышал неподалеку звук двигателей НЛШТ/п. Приближался патруль ВАР. Это был звук, который любой клон мог различить, находясь в неисчислимых кликах от него, потому что это был звук десантного катера, приближавшегося, чтобы дать желанную поддержку с воздуха, или спасение из—под огня. Он не мог понять, почему катер оказался здесь, а не патрулирует главные магистрали.

— КСБ работает с патрулями ВАР. — заметил Дарман. — Вы, должно быть, знаете — почему они здесь?

Обрим ткнул пальцем через плечо.

— Что у меня сзади?

Дарман сверился с голокартой на ВИДе.

— Монит Таун, газохранилище тибанна, и космопорт Канц. Палп.

— Верно. А где, относительно них, Храм Джедай?

— А. — ТВ оказалась практически на прямой линии от одного к другому. Дарман мог разглядеть оранжевое зарево всё ещё бушевавшего пожара. — Понял.

Обрим показал на угнездившийся в приборной панели спидера комлинк.

— Несколько молодых джедаев покинули Храм до того, как он начал полыхать, и логика говорит, что они наверняка попытаются убраться с планеты через людное место, вроде космопорта. Так что по всем подобным маршрутам отрядили дежурить солдат. — Он потер рукой глаза. — Я слышал, что они сами подожгли Храм. Не знаю, что они хотели скрыть, но пожарным не удалось спасти Архив. Канцлера это здорово расстроило.

Дарман об этом догадывался. Он был потрясен, узнав что джедаи откололи такой номер, несмотря на то, что Скирата вечно говорил ему о том, насколько они прогнили. На Камино разговоры о джедаях были совершенно нейтральными, и в те времена он не замечал сильного недоверия к ним со стороны мандалориан.

— А что если патруль задержит Этейн?

— Мне придется с ним разговаривать, верно? Но её нет причин задерживать.

Дарман кивнул.

— Спасибо капитан.

Они ждали. «Нлашка» промчалась над ними, мазнув прожекторами по крышам, шпилям и насосной станции, рассматривая дорогу к космопорту. Насколько мог судить её экипаж — они были всего лишь патрулем коммандо, задержавшимся, чтобы побеседовать с коллегами из КСБ. Дарман надеялся, что те не заметили, что спидербайк был не обычной для ВАР модели.

Потом его шлемный комлинк щелкнул.

— Дар?

— Эт'ика!

— Где ты?

Дарман услышал, как выдохнул Найнер.

— У ТВ. — ответил Дарман. — Где ты?

— Минутах в пяти ходьбы от развилки Шинарканского Моста. Вижу большую толпу у ворот на торговую площадь. Есть мысли, что происходит? Потому что мне придется туда пройти.

— Подожди секунду. — сказал Дарман. Он повернулся к Обриму. — Она подходит к Шинарканскому мосту. Что там за проблемы с толпой?

Спидер Обрима осветил изнутри загоревшийся на лобовом стекле дисплей, показывавший информацию из диспетчерской КСБ. Обрим внимательно читал, алые и желтые огни плясали на его лице.

— Там поставлен контрольно—пропускной пост. Через него пропускают весь пешеходный поток. Рядовой персонал КСБ и ВАР, обычная проверка, так что всё, что ей надо — идти спокойно. Нам вроде еще не поставляли детекторы джедаев.

— Ты слышала, Эт'ика?

Найнер нетерпеливо и раздраженно цыкнул зубом, в точности как Скирата.

— Предлагаю — мы отправляемся туда, и лично убеждаемся, что она прошла нормально.

— Я могу присмотреть. — возразил Обрим.

— Ты глава антитеррористического отряда. — ответил Найнер. — Тебя все знают. Это вызовет вопросы.

— Мои ребята не задают вопросов. Они не увидят, не услышат и не узнают ничего, если это не в наших интересах.

— Я сказал, что это сделаем мы. То есть ВАР. — Найнер включил двигатель байка.

— Вот чем хорошо быть клоном — нас никто не различает.

— Эт'ика, мы идем встречать тебя, с другой стороны кпп. — сообщил Дарман. — Не торопись. Делай вид что прогуливаешься.

Их разговор перебил голос Скираты. Дарман не думал, что тот сможет к ним подключиться.

— Что это вы двое затеяли?

— Кэл'буир, мы только что увидели Этейн, совсем рядом.

— Я вам что, не говорил убираться оттуда? Ладно, работаем естественно и непринужденно.

Найнер переключился на приватный шлемный линк.

— Когда вернемся, он будет бить нам по шебс сапогами. Мы его всерьез разозлили.

Это была невеликая цена. Какие—то несколько минут, потом они запустят движки «Эй'хана», и все проблемы будут забыты. Когда они снижались, заходя на мост, они увидели поток пешеходов, которые шли через кпп или ждали своей очереди, а также свободное место среди припаркованных патрульных машин. Найнер посадил байк так, словно так и должно было быть. Офицеров КСБ видно не было, зато здесь стояло несколько солдат из 501—го, с их узнаваемыми синими эмблемами на броне. Они просто стояли, наблюдая за всеми, проходившими кпп; выглядели они серьезно и опасно. Они явно не собирались просто задерживать и обыскивать.

Найнер и Дарман тоже стояли с самым суровым видом, и их ДС—17 выглядели куда более серьезной огневой мощью, чем длинные винтовки солдат. Байк, похоже, ни у кого подозрений не вызвал. Они были коммандо; в остальной ВАР их считали эксцентричными — в лучшем случае, в худшем — недисциплинированной бандой головорезов.

— Вот она. — сказал Найнер.

Сейчас Дарман был в двадцати метрах от Этейн. Он смотрел на море незнакомцев, и видел среди них лишь её одну — Эт'ику.

Она поймала его взгляд, и отвернулась прежде чем улыбнуться.

* * *

На борту «Эй'хана», ТВ, время 2255

— Хватит. — сказал Скирата. — Пойду присмотрю за ними. Не могу больше выносить это ожидание.

Джусик надел шлем.

— Хорошо, я сажусь на связь и держу движки на холостом ходу. На всякий случай.

— Пилотирует Ордо.

— Знаю, но если случится так, что он сюда прибежит, и нам надо будет всерьез торопиться с побегом — то я буду на месте, и сдерну нас с места.

Джусик был отличным тактиком. Скирата похлопал его по плечу.

— Правильно думаешь. — похвалил он. — Могу я прихватить твой световой меч?

Джусик помедлил, но все же отдал его.

— Не потеряй. А зачем?

— Трофей. Показать, что я тут, чтобы убивать джедаев, а не проводить их в укрытие. Извини, Бард'ика. Нам всем тяжело.

— Ладно. Береги пальцы.

Скирата пошевелил пальцами в перчатках.

— Ткань пополам с бескаром…

— Мы тоже идем. — заявил Корр. — Серж, мы большие сильные мальчики, вы — нет, и если дела пойдут вразнос, вам понадобится поддержка.

У Скираты не было времени для споров.

— Что случилось с «Да сержант. Так точно Сержант?» Ладно. Идём.

Им пришлось взять спидер Вэу, потому что пара коммандо и Мэндо в тяжелом бескаре на байк не поместились бы, даже если бы он у них и был под рукой.

Когда Скирата увидел мост, он заметил что пешеходы уже собрались в большую толпу — бутылочное горлышко поста создало затор. Они приземлились между двумя штурмовыми катерами ВАР. Машина не слишком осложнит ситуацию с затором на мосту, места она займет немного, но так из нее получится неплохая защищенная позиция.

— Посторонись. — рявкнул Атин, разгоняя солдат в белой броне с дороги. — Следи за спиной.

Пара офицеров КСБ озадаченно взглянула на Скирату, но то ли они его знали, и потому не сказали ничего, то ли они заметили световой меч, открыто свисавший с его пояса, и решили что он мандалорианский охотник за головами, нанятый для охоты на джедаев. Любой, кто знал про мэндо'аде — знал, что они могли — теоретически — побить владеющих Силой. Но большинство корусканти, кроме тех, кто входил в круги, именуемые силовыми ведомствами, или был к ним близок, понятия не имели, кто они такие, и видело в них чудных чужаков, в занятных доспехах. Они никогда не видели мандалориан, сражающихся в их собственном доме.

Скирата оглядел кордон. Тот был похож на готовую прорваться плотину.

— Надейтесь, что тут все будет тихо и спокойно. — пробормотал Скирата куда—то в пространство.

— Я её вижу. — доложил Корр.

— Хорошо. Спокойно, ребята. Ждем, когда подойдет очередь.

Сержант из 501го подошел к нему.

— У нас нет ваших идентификационных кодов, сэр…

«Сэр.» Скирата внутренне вздрогнул. Он снял световой меч с пояса, и крутнул его на ладони.

— Вот это все коды, которые вам требуются, сержант. Я убиваю джедаев. Мы, мэндо, любим трофеи. — Скирата постучал перчаткой по нагруднику. — Тебе они могут смахнуть голову, сынок, но я ношу бескар.

Солдату этого, похоже, оказалось достаточно. Скирата стоял, чуть расставив ноги, заложив один большой палец за пояс и положив ствол укороченного верпа на плечо.

В его шлеме щелкнул комлинк.

— Выглядишь очень плохим парнем, Кэл'буир.

— Это ты, Дар?

— Подтверждаю.

— Не наглупи, Дар'ика. Найнер — я тебя не вижу.

Мы оба позади тебя.

— Хорошо, парни, только спокойствие. Орд'ика, ты слышал?

— Всё в порядке.

Скирата к этому моменту уже столько раз говорил «спокойно» и «расслабьтесь», что и сам хотел бы последовать собственному совету. Толпа была относительно спокойной; они слышали новости, они могли видеть пожар, а после отбитого вторжения защитники из объединенных сил КСБ и Великой Армии пользовались неплохой популярностью.

Женщина—биравианка задержалась на проверочном посту, открывая сумку для досмотра.

— Надеюсь вы их всех выловите. — прощебетала она клон—солдату. — Понятно, почему сепам удалось тут сесть. Джедаи всегда были предателями. Вы делаете нужное дело, солдатики.

Скирата подумал, что шпаки слегка запоздали с душевным теплом и дружескими объятьями в отношении беленьких. Что ж, лучше поздно чем никогда.

Все шло спокойно. Разговоры ожидающей толпы сливались в громкий, но ровный гул. Этейн приближалась к концу очереди. Скирата уже мог видеть её, как и Дарман. Скирата услышал, как тот прошептал: «Кэр'ика».

А потом… Трое молодых людей — два парня и девушка — замешкались, прежде чем открыть свои сумки. Клон—солдат протянул руку, чтобы взять их, девушка застыла, и затем что—то упало на землю — пачка дек и…

— Джедаи! — завопил кто—то. — Они криффовы джедаи!

И тогда вспыхнули световые мечи — синие и гудящие. Скирата ещё раз заметил Этейн, а затем все полетело к харану в разразившейся схватке.

Глава 21

«Ка'нара не готал'у мирджахаал — ши готал'у хаастал. Время не лечит. Оно лишь покрывает всё коркой.»

мандалорианская поговорка.

Шинарканский мост, Корускант, время 2320, два часа после «Приказа 66», 1089 дней после Геонозиса.

Инстинкты Этейн долго оттачивались на то, чтобы выхватывать световой меч и пускать его в дело.

Учителя впервые вложили оружие в её руки в четырехлетном возрасте.

Но сегодня было не время для мечей. Только не сейчас.

Внезапная опасность подействовала на нее так же, как и на клон—солдатов, как на копов из КСБ, как на любого солдата под огнем. Время остановило свой привычный ход.

Раздавались крики и разлетались тела. Она снова была на Куилууре и пряталась от ополченцев Хокана, зная что её световой меч выдаст в ней джедая на заклание, как ее Учителя, и потому она не могла обнажить его.

Она стояла неподвижно среди охваченной паникой толпы, в иной, какой—то отстраненной вселенной, не пытаясь вытащить меч, зная что он обречёт ее, и смотрела, стояла и смотрела, как три джедая, которые показались ей знакомыми, отбивают бластерные выстрелы и расшвыривают прохожих.

Получив срикошетивший от светового меча бластерный заряд упал мужчина, которому толпа помешала вовремя убежать.

Никто не может безопасно использовать световой меч посреди толпы. А они были подростками, всего лишь падаванами, испуганными, паникующими и сражающимися за свои жизни. Пылающие, гудящие клинки задевали случайных прохожих, прижатых чересчур близко. Отлетела еще одна порция выстрелов. Она присела. Упал кто—то еще. Она не видела кто. Гражданский? Солдат?

Это был хаос. Она должна бежать. Она должна уйти, перебраться через барьер, и бежать сейчас же.

Этейн — джедаи не чувствовали ее, а может быть, в толпе позади, были другие джедаи; на фоне криков она слышала грохот сапог подбегающих солдат, она подняла взгляд, увидела Дармана по ту сторону барьера — так близко, очень близко к тому, чтобы обрести вместе с ним свободу — и на мгновение, ведомая инстинктом сделать что—то, кроме спасения своей шкуры, она обернулась.

Застывшее мгновение: клон—солдат, человек похожий на Дармана, казался замершим в момент броска; именно так искажалось время в решающий момент.

Они впервые брали в руки оружие в четыре года. Как я. Как Дар.

Юноша—джедай развернулся и замахнулся на клона световым мечом, полный решимости пройти через него — и сквозь него. Этейн вскрикнула. Чистый животный и мгновенный рефлекс: она попыталась остановить джедая, она была точно также быстра, и владела Силой, как он. Ее рука самопроизвольно метнулась к оружию.

Ее тело взяло верх над разумом. Не трогай его! Она почувствовала, как время снова начинает лететь вперед. Нет!

Потому что она знала, что может сделать световой меч, потому что она убивала им, потому что солдат был человеком, живым, дышащим человеком, она шагнула наперерез клону — под опускающуюся дугу светового меча.

Удар мог быть предназначен ей.

Удар мог быть предназначен ему.

Крики внезапно стали очень далеки. Мозгу понадобилось несколько мгновений, чтобы почувствовать боль, и сейчас она смотрела в туманное от дыма небо и каждая клетка в ее теле была охвачена огнем. Она видела беспорядочные вспышки над собой, белый шлем, Т—образный визор, такой знакомый и родной, и на секунду… на секунду ей показалось, что всё будет хорошо.

— Кэд! Дар! — Но это не был Дар, и клон не мог спасти ее, и она не могла дотянуться до Кэда. Она не слышала своего крика, но знала, что ее губы еще двигаются. Боль… она не могла дышать. — Дар!

А потом боль ушла. Навсегда.

Глава 22

«Ладно. Приступим.»

Джанго Фетт, последний мандалорианин, переживший Битву при Галидраане, джедаю убившему Майлеса.

Скирата сорвался.

Крик Дармана заполнил его шлем; а может быть, это был его собственный голос.

— Этейн! Нет, нет, нет, нет, нет! Не ее! Только не ее!

Он заметил еще одну драку, закипевшую слева, но он уже выбрал цель, и он бежал, и теперь он должен был убивать, или быть убитым, не больше и не меньше.

Он ворвался в схватку, оттолкнув солдат в стороны и взмахнул левым кулаком с вибролезвием. Он знал, что зацепил джедая. Парень качнулся, обернулся и полоснул его световым мечом, но тот скользнул по воротной пластине. Джедай замешкался — такого не должно было быть.

Трехгранный нож Скираты уже был в его руке. Он вогнал его в грудь джедая, под ребра, воспользовавшись той долей секунды, которую дало это замешательство. Это была ненависть; это было взрывом из горя и злости. Он хотел уничтожить весь мир и всех живых в нем, кроме тех, кто был из его стаи.

Крики и вопли звучали и снаружи его шлема и внутри. Армейский капитан оттолкнул его в сторону, и упал на колени рядом с Этейн, уперся ей в грудь сложенными руками, пытаясь сделать закрытый массаж сердца. Это был Ордо. Он попытался, он действительно пытался, но ее глаза застыли неподвижно, она была мертва, рассеченная от плеча до позвоночника, мертва, мертва, мертва.

Рассудок Скираты отключился. Что—то иное взяло над ним власть. Он выхватил меч Джусика и включил его, вломившись в толпу, преследуя еще одного джедая. Казалось, они были повсюду. Он заметил шесть или семь шабловых клинков, этих грязных, бесчувственных тварей, и он не видел больше ничего. Джедаи все еще были пойманы в ловушку из спрессованных тел. Людей топтали. Это было поле боя; он видел только то, что надо было убить. И джедаям надо было умереть. Он ударил одного прямо в спину, на уровне почек; эти горящие лезвия работали по джедаям не хуже, чем по чакаарам вроде него. Одним меньше. Скирата развернулся, выбирая цель.

Дарман все еще выкрикивал имя, но теперь это было «Найнер» — «Найнер, Найнер, где ты, Найнер?» — и тогда Скирата увидел, что Дарман яростно пробивается обратно, и заглядывает через край моста.

* * *

Дарман слишком поздно увидел джедая, а Найнер даже не попытался остановить убегающего юнца. Джедай прыгнул. Найнер упал.

Если бы Дарман оказался на его пути, когда этот барв попытался прыгнуть — джедай сейчас уже получил бы виброклинок в глотку; убийство за убийство, смерть за смерть потому что — хоть сознание Дармана твердило, что этого не могло случиться, что Этейн, должно быть, уже прошла через барьер, ведь она была так близко, совсем близко, всего в нескольких метрах и минутах от того, чтобы взять его за руку и уйти навсегда — он видел удар светового меча.

Она мертва. Нет, этого не может быть.

Даже когда он смотрел вниз, на технический переход под мостом и видел Найнера лежащего в неестественной позе, перед его глазами стояло то самое мгновение. Этейн и световой меч.

Она ушла, она ушла, она ушла… Эта мысль не уходила. Но тщательно вбитые в него навыки взяли верх, и он, не задумываясь, скользнул по десантной стропе, приземлившись рядом с братом.

— Шаб…

— Двигаться можешь? Где болит? — Дарман вновь стал другим Дарманом, РК—1136, именно таким он становился под огнем, именно это Скирата вбивал в него, чтобы он оставался в живых. — Атин, сюда! Раненый! Атин! Под мостом, на технической дорожке!

— Дар… Дар, что с Этейн?

— Двигаться можешь?

— Заткнись. Не про меня. — голос Найнера был хриплым, задыхающимся. — Где Этейн?

Она не может умереть. Не может. Она была рядом, прямо передо мной.

— Ты можешь…

— Дар! Какого шаба? Что с ней?

— Молчи. Двигаться можешь?

Найнер лежал, неестественно вывернув ноги.

— Ног не чувствую. Шаб, Дар что с тобой? Этейн! Шаблов джедай ее ударил. Что cлучилось? Как она?

— Она мертва. Она мертва. — Дарман сказал это, услышал это, и возненавидел себя. Он это сказал; он сделал это реальностью. Как ему быть теперь? Как он может ходить, говорить, возиться с Найнером? Почему он не сделал хоть что—нибудь для Этейн? Он не знал что. — Все кончено. Ничего не осталось.

— А Кэд? Как насчет твоего ребенка? Уходи. Позаботься о нем!

«Как я скажу ему что не смог спасти его мать?»

— Это моя ошибка. — Минуту назад Этейн была жива, а теперь её не было. Такая ясная, суровая, неумолимая последовательность. И невозможно было поверить, что ничего не вернёшь. Он не мог поверить, что ее больше нет, и что он ничего не может сделать, чтобы изменить это. — Я должен был что—то сделать.

Если бы только успеть вовремя, если бы только она не отправилась на Кашиийк, если бы только она отправилась прямо на Мандалор, если бы только она сказала ему раньше… он отбросил это почти сразу же, как только подумал.

Другой Дарман взялся за дело. Тот Дарман которого муштровали, муштровали и еще раз муштровали — держать себя в руках, когда случается самое худшее, оценивать и спасать тех, кого можно спасти.

У него был только один способ пережить следующие несколько минут, а тем более день, и остаток его жизни. Найнер. Ничего больше он придумать не мог. Он не мог даже думать связно. Его руки и глаза двигались автоматически, проверяя брата. Мир для него перестал существовать, но он продолжал двигаться, словно обезглавленное животное. Что—то говорило ему, что после этого кризиса, ему все равно придется проснуться и жить, привыкая к реальности жизни без Этейн.

— Дар, беги. — проговорил Найнер. — Убирайся немедленно. Кэл'буир готов уходить. Беги.

Дарман включил в своем ВИДе сигнал срочности. Тот прошел по всем местным комм—сетям на частотах его нешифрованного канала.

— Срочно нужен медэвакуатор, народ, травма позвоночника, технический переход моста, ищите криффову десантную стропу, я подсвечу фонарем. Медика!

— Слушай, убирайся немедленно. Иди к ТВ. Оставь меня.

— Я тебя не оставлю. С тобой сделают то же, что и с Фаем.

— Она мертва. Ее убили. А ты нужен Кэду.

— Знаю, знаю. Заткнись…

— Дар, если ты не уберешься сейчас — ты тут застрянешь.

Дарман слышал как на краю моста кричит Атин. Все происходило внутри их шлемов, внешние звуки не прорывались внутрь, и в границах своего шлема Дарман был на кричащем, шумном, суматошном, поле боя.

— Дар! Можешь его нести? Можешь нести Найнера? Нам надо уходить, немедленно.

— У него спина сломана. Не могу.

— Шаб. Шаб. Подожди немного…

Кэд был его сыном, и всем что осталось у него от Этейн. За Кэдом есть кому присмотреть; а у Найнера не будет никого, если Дарман оставит его сейчас. На Фая махнули рукой, когда тот был ранен, но он всё же не умер. Он выжил, потому что Бесани не оставила его бесчувственным сволочам, которые не видели в нем ничего, кроме машины из мяса. Если Дарман оставит Найнера, раненого настолько тяжело, возможно без надежды излечения, он бросит его на произвол такой же судьбы. Он не мог уйти.

С Кэдом все в порядке. Кэл'буир о нем позаботится. Он будет в безопасности. Найнер — нет.

— Уходи, Ат'ика. Мы сумеем добраться домой, когда с Найнером будет получше.

— Дар! С ума сошел. Ты не можешь остаться.

— Его нельзя двигать. Три—шесть, конец связи. — Дарман отключил связь. Он уже много лет не назывался Три—Шестым. За него говорил автопилот. Он видел, что его просьба о медике была услышана, потому что десантный катер НЛШТ/п завис рядом и осторожно приближался, он видел клон—солдата в проеме открытого люка, готового перепрыгнуть к нему и помочь Найнеру. Это всегда было таким обнадеживающим зрелищем. Но теперь это было, вдобавок и концом его короткой, хрупкой и рассыпавшейся в прах мечты о семье.

Дарман подложил руку под голову Найнера.

— С тобой все будет в порядке, Нер'ика. — сказал он. — Только посмотри, что сделали с Корром.

— Ты, шабуир. — прошипел Найнер. — Не смей оставаться, к шабу все. Уходи к Кэду. Ты не можешь его бросить.

— И я не могу бросить тебя. — ответил Дарман; его сердце не просто болело, оно рвалось на куски. Сможет ли он испытать такую боль дважды? Медик с НЛШТ/п ударил сапогами в пермакрит рядом с ними, и начал собирать воротник на шее Найнера, фиксируя позвонки. Он не знал, что происходит; у него не было возможности узнать, что они говорят о дезертирстве. — С Кэдом все хорошо. И с тобой все будет хорошо. Однажды… у всех нас всё будет хорошо. Я тебя бросить не могу. Ты же меня не бросал. Ты ждал меня на Квиилуре, а тогда ты меня даже не знал.

Найнер все еще мог двигать руками. Он резко толкнул Дармана в грудь.

— Пошел. Проваливай. Ты мне не нужен.

Дарман смотрел, как медик собирал под Найнером носилки из металлических трубок, и фиксировал его ремнями.

— Эй, осторожней с ним.

— Проваливай к шабу, Дар. Ты не можешь бросить ребенка. Какой из тебя получится отец? Что бы сказала Этейн, если…

— Не смей так поминать ее имя. — рявкнул Дарман. Он готов был взорваться, но ему удалось сдержать себя. Он знал, что его самообладание временно, и когда давление спадет, и Дарман окажется в медцентре — оно развалится на куски.

Этого не может случится. Он должен сдержаться. Он должен планировать на будущее. Он не знает что — но он должен планировать на будущее.

— Шабуир. — тихо проговорил Найнер. — Ты тупой, дурной шабуир. Я этого не стою.

— Слишком поздно. — ответил Дарман. — Закончено. Все закончено. Но на тебя никто не махнет рукой.

— Не волнуйся. — сказал медик, так, словно он его слышал. — С твоим приятелем все будет в порядке.

Они всегда так говорят.

Дарман все еще мог видеть Этейн и световой меч, словно кадр, застывший на его ВИДе, из—за сломавшегося эмиттера голокартинки. Он не пытался избавиться от него, он отключил всю связь, и в своем звукоизолированном, личном чистилище кричал имя «Этейн», снова и снова, пока у него не кончились силы кричать.

* * *

Ордо оттащил Атина за плечо от края моста.

— Он меня отключил. — прорычал Атин. — Он вырубил связь.

Они ничего не могли сделать, чтобы вытащить Найнера, если, конечно, они не хотели его прикончить. Могут ли они подождать? Посмеют ли они остаться после этой ночи? НЛШТ/п поднялся в воздух, последним, что увидел Ордо, был Дарман, выглядывавший из открытого люка — просто подсвеченный синим Т—образный визор во тьме — а затем он скрылся из вида.

Кэл'буир был в ярости. Корр придерживал Скирату за руку, почти что заламывая ее за спину, и пытался его успокоить. Все происходило в молчании; страсти кипели исключительно внутри их шлемов , по приватным комм—каналам, и всем, что могли увидеть зеваки, из развернувшейся тайной трагедии были непонятные жесты, которыми обменивалась группа клонов и озверевший Мэндо.

Грудь Ордо разрывалась от боли — за него, за Этейн, Дармана и Найнера. Как и Кэл'буиру, ему хотелось разнести все вокруг, чтобы унять муки. Но он не мог — потому что он нужен Скирате с ясной головой, и он должен их вытащить.

Джайлер Обрим быстрым шагом приближался по мосту, превратившемуся сейчас в хаос. Кругом сновали медики, занимавшиеся теми, кто был затоптан толпой, ранен отбитым бластерным выстрелом, или же световым мечом. Приближались новостные дроиды из ГНР. А увидеть свои снимки во всех новостях было самым последним, что было нужно Скиратовской команде.

— Ордо, вам нужно уходить, сейчас же. — Обрим остановился, чтобы рявкнуть на пару копов, которые собирались унести тело Этейн. — Эй, вы двое! Я вам приказывал ее уносить? Я такого приказа не давал! Это тело оставить. Да, оставить! — Он снова развернулся к Ордо. — Утаскивай Кэла отсюда, быстро. Эти дуболомы, того и гляди, выяснят, что она джедай, и тогда вы все окажетесь в очень глубокой заднице. Я пригляжу за Найнером и Дарманом, но вам — пора сваливать.

Она джедай. Была; она умерла. Какое—то мгновение она была жива — только на словах, из—за оговорки.

Скирата неловко стянул шлем, открыв совершенно белое, бешеное лицо; лицо человека, с которым совершенно не хочется встретиться, а тем более — перейти ему дорогу.

— Только с Даром и Найнером. И я не уйду без Этейн, без моей девочки!

— Кэл, твоя маскировка летит в трубу — и я не смогу замести твои следы, если ты не исчезнешь сейчас же. — Обрим подтолкнул его. — Пожалуйста, дружище, сделай это ради меня.

Скирата чересчур разошелся, чтобы Корр мог его удержать. Когда он приходил в ярость — он становился просто зверем, со всей прилагающейся к этому силой и злобой.

— Я не уйду без своих.

— Уйдешь.

— Нет, шаб меня дери, ты дашь мне пройти, я их…

— Извини, дружище. — проговорил Обрим. — Но так надо. — Он выхватил небольшой пистолет, прижал его к шее Скираты и выстрелил. Скирата осел как мешок; Корр подхватил его. Обрим изобразил для зевак простого полицейского, который ругается с отбившимся от рук громилой—Мэндо. — Уберите этого криффового психа—мэндо с глаз моих, и унесите это тело.

— Да, Капитан. — ответил Ордо. — Подождите у тела пока не появится А'ден. — Он переключил линк; А'ден крейсировал неподалеку с Най Воллен на её кораблике, ожидая отставших, и они могли забрать Этейн. — А'ден, ты слышал? Обрим посторожит Этейн. Двигай сюда.

Обрим взглянул на Корра и обмякшего Скирату.

— Скажи ему, что мне жаль, что пришлось так поступить. Скажи, что я сделаю всё, что могу, чтобы проследить, чтобы у Дара и Найнера всё было в порядке. А теперь идите и позаботьтесь о себе.

— Спасибо, Джайлер.

— Это честь для меня, Ордо. — Лицо капитана КСБ дрогнуло. — И мне очень жаль, что так получилось с Этейн.

Ордо закинул правую руку Кэл'буира на плечо, Корр подхватил его за левую. Они погрузились с ним в спидер Атина, а затем поднялись в воздух. Это должно было быть моментом облегчения и торжества — но сейчас ими владела одна лишь черная тоска.

Ордо лучше многих других понимал толк в мести, но теперь не осталось никого живого, кому он мог бы отомстить. Впрочем…. кто—то из тех джедаев; кому—то наверняка удалось выжить.

Он знал, что ему делать, когда он с ними встретится.

Глава 23

«Вполне возможно что всё больше затуманивающееся видение джедаев было результатом их собственного морального разложения. Они позволили себе отбросить столько их собственных принципов, что причиной тому, что они не смогли увидеть столь близкую к ним темную сторону, стало отсутствие резкого контраста между ними. Сложно высматривать серого нерфа в густом тумане. Они сами выключили свет.»

Бардан Джусик, бывший рыцарь—джедай.

Кириморут, Мандалор, 1090 дней после Геонозиса.

Это была худшая ночь в жизни Фая, а ему, за время своей короткой карьеры, довелось пережить немало скверных ночей.

Но он и представить не мог, какова она была для Скираты, Найнера или Дара. Как только «Эй'хан» осел на своих амортизаторах, Фай услышал звуки шагов по корпусу и оба грузовых люка — и верхний, и бортовой, были открыты снаружи.

Мереель спрыгнул вниз через верхний люк, словно медик из «нлашки», который собирается эвакуировать раненых, но даже он застыл на месте, оглядевшись по сторонам. Чувство поражения, висящее в воздухе, было таким плотным, что казалось будто оно сейчас выплеснется наружу, как вскипевшая вода.

Несколько секунд никто ничего не говорил. Потом встала Лазима и взяла на руки Кэда — тот все еще не спал, все крутил головой и смотрел по сторонам, словно выглядывая кого—то — и вышла через грузовой люк. Бесани поднялась и взяла Кэла за руку.

— Пойдем, Кэл'буир. — Она оглянулась через плечо, и свободной рукой махнула остальным. — Все в дом. Я знаю, что никому из нас этого не хочется, но первое, что мы должны сделать — это поесть, и попытаться немного поспать. Иначе от нас не будет толку.

Это был приказ, как бы мягко он ни был высказан. Сейчас командовали женщины, словно это было второй стадией битвы. Так оно и было, и она была куда тяжелее первой. Фай ждал, пока не выйдут Атин, Корр, Ордо, Вэу и Джусик. Джилка сидела, уронив руки на колени, глядя на Скирату так, словно она не знала, что делать дальше. Но Мирд ткнулся в нее носом, потом осторожно сжал ее рукав меж клыков, которые могли бы раскусить череп, и вытянул ее наружу. Стрилл был даже еще умнее, чем считал его Фай. Он был тактичен.

— Все в порядке, Фай, я присмотрю за Кэлом. — проговорила Бесани. — Парджа, должно быть, заждалась. Иди, поприветствуй жену. Мы скоро придём.

Фай не ожидал, что снаружи будет светло, а тем более, что там будет стоять солнечный полдень. Толстый снежный ковер делал свет болезненно—ярким. Все было неправильно; это должна была быть ночь, с мерзкой погодой, потому что теперь все солнечные дни будут напоминать ему об этом моменте. Он остановился у комингса люка и посмотрел, как Парджа проверяет шасси стресс—сенсорами, постукивая по цилиндрам амортизаторов гидроключом и внимательно прислушиваясь.

— Привет, кэр'ика. — сказала она, протягивая ему руку, испачканную маслом. Она не стала спрашивать — как он, потому что она это знала. — Как только все выгрузятся, мы закатим «Эй'хана» в ангар. Я скучала по тебе. Добро пожаловать домой.

Он смог заговорить не сразу. На этот раз это не было последствиями его ранений. Просто масштабы происшедшего были такими, что он не смог бы подобрать для этого слова и в лучшие его годы.

— Ты слышала, что случилось.

— Да. — ответила Парджа. Она обняла его, и какое—то время они так и стояли вместе. — Слышала.

Удивительно, насколько тихим может быть место, где собралось больше двадцати человек. Лазима внезапно стала играть роль мажордома, распоряжаясь делами и раздавая комнаты вместе с Рав Брэлор. Даже Джилка, у которой не было причин непринужденно чувствовать себя в этой анархичной мандалорианской банде — Фай был согласен, что именно этим они и являлись, и не стеснялся этого — оказалась на кухне, когда он туда заглянул.

Она готовила еду на пару с Руу, словно ее надежды на относительно спокойную жизнь не рухнули в одночасье оттого, что ей случилось оказаться не в том месте и не в то время. Все заняли свои роли согласно негласному боевому расписанию — кроме него. Вернее, он так думал до тех пор, пока не увидел Джусика и Ордо, стоящих в коридоре ведущем к оружейке, и уставившихся в никуда. Они были стойкими людьми, каждый по—своему. А теперь они явно не знали что делать.

Это усталость. Когда после тяжелого боя опускаются руки и почти невыносимо ощущение того, что ты размазан по стенке.

Фай испытывал это ощущение чересчур часто. Но проспать всю ночь, и даже проспать неделю — на этот раз будет недостаточно для того, чтобы от него избавиться.

— Пардже надо завести корабль в укрытие. — сказал Фай. — Поможете, ладно?

Слоняться вокруг и заново переживать потерю было бесполезно. Фай предпочитал истощить себя тяжелой работой, пока тело не сдастся, и его не свалит сон без сновидений, а когда он проснется — он будет повторять это снова и снова, пока — в конце концов — горе не сгладится до уровня, с которым можно жить. Так он пережил потерю его первой команды. Он может сделать так вновь.

— Да, лучше замести следы. — Ордо вышел наружу, вновь подтянутый и энергичный, словно кто—то щелкнул выключателем. — Что там в прогнозе метслужбы? Еще немного снежка — было бы неплохо; скроет следы.

Когда Фай вышел, Скираты и Бесани в «Эй'хане» не было. Парджа откинула одну из осмотровых панелей на корпусе и над чем—то трудилась внутри. Она махнула в сторону снежного поля. Две фигурки, прижавшиеся друг к другу, сидели на самом высоком из четырех, отполированных временем, гранитных валунов, выступавших из земли.

— Он хочет подождать А'дена. Бес'ика за ним присматривает.

Ордо с явным неудовольствием взглянул на сенсоры в наручи.

— Тут минус восемь. Они так поморозятся. — Он направился к ним, слегка неровным шагом, словно он старался идти по камням — как коммандо, желающий скрыть свои следы. Последовал короткий разговор, а затем он вернулся обратно.

— Бесани говорит, что у них все в порядке. — сказал Ордо. — Она заставит его надеть шлем и застегнуть броню.

Вэу вышел из дома и присоединился к осмотру.

— Он будет жить, как Джанго. — Мирд увивался вокруг него, оставляя удивительно обманчивые следы.

— Сначала тяжелая утрата выбьет из него дух. А потом она превратит его во что—то жуткое, вся злость уйдет вглубь, и из нее получится хорошо выдержанная месть. И не волнуйтесь. Это много лет не давало Джанго сдаться на рабском корабле, это же заставит жить и Кэла. Это в духе Мэндо — долгая память, быстрая вспышка и знатная месть.

Фай все еще привыкал к мандалорианскому образу мыслей; к контрасту между равнодушием к тому, что кто—то делал до того, как присоединиться к ним, и памятью о былых делах и распрях при этом. Он был таким же. Просто он только начинал это осознавать.

Ордо запустил двигатели «Эй'хана» и загнал его в ангар, скрытый в пологом склоне к северу от дома; Фай и Вэу работали регулировщиками. Сопутствующие работы — прибраться в отсеках, пополнить запасы и подготовить судно к следующему полету, заняли у их пятерки (Мирд настойчиво лез помогать) большую часть второй половины дня.

— А кто собирается сообщить новости Утан? — поинтересовался Вэу, когда они уселись на перевернутые ящики в ангаре. — Она—то считает, что она в безопасном убежище, и ожидает перевода на уютную сеповскую базу.

— Пусть так и считает. — ответил Ордо. — Пока Кэл'буир не решит, что пора.

Мирд, принюхиваясь, прошелся по ангару. Фай заметил, что стрилл уже не был для него настолько отталкивающим — возможно потому, что он привык к сильному запаху зверя с детства. А потом Мирд вскинул большую слюнявую морду и, заскулив, уставился на двери ангара неподвижным взглядом золотых глаз. Несколько секунд спустя, Фай услышал негромкое «ак—ак—ак» двигателей корабля, который снижался над их головами. Они вышли наружу, чтобы увидеть слепящий янтарный шар солнца, повисший у горизонта, и потрепанный грузовой кораблик, заходящий на посадку.

— На караул. — резко скомандовал Вэу. — Пошевеливайтесь.

Скирата и Бесани уже стояли у рампы, когда А'ден вышел из шлюза. Фай, Ордо Вэу и Джусик, не раздумывая, встали навытяжку у рампы. В этом они были не одиноки. Высыпавшие из парадных дверей бастиона Брэлор, Тай'хаай, Гиламар и прочие из клана Скираты молча выстроились в два ряда, друг напротив друга

— Мои извинения, Кэл'буир. — сказал А'ден. — Най должна была подобрать отставших. Он позвал жестом кого—то из трюма. Это оказался отряд коммандос — четверо клонов усталого вида, без шлемов, но все еще в броне с камуфляжной окраской.

— Ваййи! — воскликнула Брэлор. — Ков?

— Докладывает команда «Йайакс», мэм. — отсалютовал Ков, выдохнув облачка пара в морозный воздух. — Не могу поверить, что мы это сделали.

— Вливайся, ад'ике. — проговорила она. — Оларом. Добро пожаловать домой.

Най Воллен остановилась на вершине рампы, глядя вниз, на Скирату.

— Привет, старик. — тихо сказала она.

Скирата кивнул в ответ.

— Спасибо, что привезла ее домой.

— Мне очень жаль.

— И мне жаль, что с твоим мужем так вышло.

— Да. Может и лучше было не знать подробностей. — Она на секунду опустила взгляд и посмотрела на руки. Значит, А'ден выяснил, как погиб ее муж. — Но так, я хотя бы не буду воображать что—то еще худшее.

Скирата кивнул.

— Это верно.

— Вы готовы? Я захватила репульсорные носилки.

Скирата поднялся по рампе.

— Нет. Слишком холодно. Словно груз. — Он исчез в глубине корабля, и вышел, держа на руках маленькое тело, завернутое в одеяло с головой. Словно он хотел точно знать, что она не замерзнет. — Ты, наконец, дома, Эт'ика. Кэд заждался.

Фай услышал короткий, сдавленный вздох.

Все — мужчины и женщины, солдаты и гражданские — совершенно одинаково втянули воздух, словно их ударили в грудь. Скирата прошел между двух рядов и остановился.

— Бард'ика, рыцарей джедай кремируют, не так ли?

— Да, Кэл'буир.

— Значит, завтра. Последняя ночь, в ее собственном доме, рядом с ее семьей, а потом она отправится к Силе, Мэндо, или что там еще, как Джедай, которым она была.

Обычно Кэл'буир произносил это слово как оскорбление. Сейчас же было видно, что «джедай» может для него означать и что—то совершенно иное. Фай гадал, кто же сломается первым, и он не был настолько удивлен, как должен был, когда первым оказался Ордо. На миг ему показалось что, сдавленный всхлип был его собственным, но потом он увидел, как Ордо на пару секунд прижал ко рту запястье, а затем вытянулся вновь.

— Шаб. — пробормотал Вэу. — Кэл неплохо подбросил дровишек для злости. Хватит на пару поколений.

Скирата скрылся за дверями бастиона и импровизированный караул разошелся. Фай, неожиданно для себя — он даже не замечал, что она стояла рядом — почувствовал в своей руке руку Парджи, и приготовился к долгому, мрачному вечеру.

* * *

Бастион Кириморут, конец того же дня.

Обеденный стол в Кириморуте, по замечанию Гиламара, можно было использовать как операционный, если это потребуется.

Он был вырезан из цельной доски древнего вешока, местного дерева, которое росло на большей части северного полушария Мандалора, почти до самой шапки полярных льдов. Джусик чувствовал, что это был стол для значительных событий, больших и шумных разговоров — и для последних проводов. Он сидел между Мереелем и Джайнгом, Скирата же, в истинно патриархальном стиле, занял место во главе стола; впрочем, Джусик подозревал, что он это сделал больше для того, чтобы быть услышанным, чем для важности.

— Вы слышали дам. — объявил Скирата, чье лицо все еще было мрачным и посеревшим. — Хайли сетаре. Набивайте животы. Не стесняйтесь.

Просвещенное общество Корусканта неодобрительно посмотрело бы на мандалорианские воззрения насчет того, что женщин в доме ценят за их кулинарные таланты, но Джусик успел узнать то, насколько тоньше это видят сами Мэндо. Весь клан — пусть даже Джусик не мог точно это описать, но ощущение клана было ему знакомо — был боевой единицей. Те, кто не был его клыками на линии фронта — был необходимым для них тылом, и обычно это были женщины. Порой женщины сражались плечом к плечу с мужчинами, как Брэлор, порой — нет. Но и у тех, кто не сражался, была своя доля работы — кормить воинов, заботиться о их снаряжении, и защищать их базу, или же дом. Одни не могли действовать без других. И в этот, тяжелый для клана Скираты, момент у руля стояли женщины, которые твердо знали, что фронт сейчас — это еда и отдых. Никто не хныкал в дорогой шелковый платочек и не тосковал под дверью. Здесь просто шла размеренная эффективная логистическая операция, которая будет продолжаться, пока не обратятся в прах Девять Преисподних Кореллии. Этейн была…

Этейн была мертва. Джусик повторял себе это каждые несколько минут, потому что он смотрел на живых друзей, на возлюбленных друзей, и два этих факта никак не могли ужиться в его голове.

Лазима сказала, что Кэд безутешно кричал добрых пять минут тогда, когда умерла его мать, а потом он затих и посмотрел на мир хмурым взглядом, с выражением, которое больше подошло бы взрослому.

Сейчас он совершенно самостоятельно ел ложкой протертую канету; впрочем, большая часть еды заканчивала свой путь на столике. Он выглядел неожиданно спокойным, похожим больше на маленького старика, чем на ребенка. Что—то в нем изменилось. Скирата усадил его возле себя на высоком стульчике, и время от времени отрывался от еды, чтобы помочь Кэду или вытереть ему рот. В Скирате сразу было видно человека, который знает, как растить маленьких детей, и кто видит в этом достойную воина работу. Джусик сразу представил, как тот возится с отрядом маленьких будущих коммандос.

Но Кэд теперь был полностью на попечении Джусика в той области, где не мог помочь даже безошибочный родительский инстинкт Скираты. Ребенок владел Силой и жил в новом мире, где это было практически смертным приговором. Джусик потянулся через Силу и осторожно коснулся сознания Кэда. Ребенок перестал шлепать ложкой по пюре из канеты и медленно повернулся, чтобы посмотреть на Джусика.

«У тебя отлично получается Кэд'ика. Это игра, в которую можем играть только мы, и только в нашем клане.» — Джусик представил толстые надежные стены бастиона и дал Кэду ясное ощущение безопасности за этими стенами — но не снаружи. Он посылал ему ощущение настолько подробное, насколько он мог это сделать без слов. «Это особенное. Это не для чужаков. Мама хотела, чтобы тебя не увидели плохие люди.»

Джусик не хотел делать из ребенка параноика, но ему сейчас надо было бояться не учителей—джедай, которые его заберут. Бояться надо было Ситов, которые убивали джедаев, и хотели контролировать всех владеющих Силой, до которых они могли дотянуться. Палпатин и так уже знал, что у Скираты есть что—то, что ему нужно. Джусик не хотел привлечь к Кириморуту излишнего внимания с его стороны.

— Никто не будет против, если я воспользуюсь Силой за столом? — спросил Джусик. Так они смогут увидеть реакцию Кэда и понять ее. Джусик толкнул Силой чашу с тиингиларом к Лазиме. Это было обжигающе пряным блюдом из мяса и овощей, которое заслужило эпитет «хетиклес» — достаточно острое, чтобы сжечь ноздри; один из четырех характерных признаков кухни Мэндо. — Просто обучаю Кэда кое—какому этикету в пользовании Силой.

Корр взглянул на Фая, словно спрашивал, чья сейчас очередь острить и уместно ли это вообще. Фай кивнул.

— Ну, — заявил Корр, — правила офицерского стола гласят, что вы не должны пользоваться Силой, пока не будет подан беспинский портвейн, но мы здесь не слишком строго следим за правилами.

Джусик хотел было рассмеяться, но это выглядело неуместным, и настолько близким к плачу, что он не рискнул открыть рта. Тело Этейн лежало в комнате по соседству; а они здесь наслаждались ужином. Но если было что—то, что могло бы порадовать ее сердце, то это было зрелище Корра, превратившегося из затворника—раба с промытыми мозгами в мужчину, который выжимает из обретенной свободы все радости до последней капли. Ему удалось вызвать слабую улыбку на лицах хмурой Джилки, и очень ошеломленно выглядевшей Руу Скираты.

«То еще время для воссоединения со своим пропавшим отцом…»

— Бард'ика. — неожиданно проговорил Скирата. — Что становится с джедаями, когда они воссоединяются с Силой? Это просто так говорят, или как?

Это был самый тяжелый вопрос из всех, но до этого момента Джусик не понимал — насколько тяжелым он может быть.

— На самом деле, мы не знаем. — ответил он. — Но я в самом деле верю, что некоторые Учителя Джедай возвращались, как призраки Силы, и общались с живущими. Не все верят древним записям, их считают мифами — но я думаю, что это реально.

Весь стол погрузился в молчание; никто не жевал, не глотал, и не скреб металлом по порспласту. Джусик обвел взглядом лица — клонов и не—клонов, и он испытал потрясение.

Как он мог не понимать того, как подействует это откровение на них, особенно — вскоре после гибели Этейн. И теперь, когда они считают, что для джедаев есть возможность существования после смерти, это заставит их всех чувствовать себя… обделенными. У обычных существ такой надежды не было. Джусик подумал, не стоит ли ему подчеркнуть свою неуверенность в этом, но это было бы ложью. Он этому верил, и он слышал про убедительные случаи. Так что он не стал разубеждать. Он ставил правду — и возможное успокоение оттого, что личность Этейн, может быть, не сгинула бесследно — против обиды, которая могла возникнуть от столкновения с привилегией джедаев, которой горько позавидовали бы все, кто был ее лишен.

Джусик поморщился. Он пытался не думать, где окажется после смерти он сам — если он прав насчет призраков.

— Хм. Я никогда… — проговорил Скирата возвращая его в здесь и сейчас. Джусик не мог понять, звучал в его голосе сарказм или усталое смирение. — …и представить не мог.

Джусик обязан был расставить точки над «и». Взгляд Ордо уже начинал прожигать в нем дыру.

— Если вы хотите узнать что—то насчет того, существует ли сейчас Этейн, такой как она есть, в какой—то другой реальности, или где—то ещё, откуда она просто не может вернуться — то я ничего про это не знаю. Сам хотел бы знать…

Конечно, именно это они все и хотели бы узнать. Как же иначе? У мандалориан была расплывчатая концепция «Мэндо», но ее корни уходили, скорее, к живой культуре, всеобъемлющей и не прерывающейся, чем к представлению о настоящей жизни после смерти.

— Все в порядке. — устало проговорил Скирата. Кэд протянул ему полную ложку пюре и он ее принял. — Не бойтесь сказать это — «умер», «смерть», «мертвый». Мы не прогоним смерть, отказавшись посмотреть на нее, этим мы лишь сделаем ее большим чем она есть. Нельзя жить без смерти, и нельзя умереть без жизни.

Он опустил голову и принялся за еду. Ордо откинулся назад на стуле, дотянулся до бутылки с тихааром и нацедил для отца маленькую рюмку, а Руу аккуратно взяла ее из его руки. Последовал слегка напряженный момент, когда их взгляды встретились и она поднялась, прошла во главу стола и поставила рюмку перед Кэл'буиром.

— Спасибо, ад'ика. — сказал он. — Хорошо что ты вернулась.

Скирата выглядел так, словно он был готов разрыдаться. Настроение за столом все также колебалось (и таким оно будет в будущие недели, месяцы, может быть, даже годы) на острой грани между плачем и смехом.

— Кэл, ты будешь тысячи раз прокручивать это у себя в голове. — проговорила Най. Ей удавалось прочитать Скирату так, будто она знала его всю жизнь. — Снова и снова. Я сама так и делала. Но помни — Этейн умерла один раз. Этого достаточно.

На первый взгляд, эта истина звучало бестактно, если не жестоко; но Джусик увидел в этом замечании мудрость и успокоение, и смог ощутить надежду на будущее. Никто не умирает так часто и страшно, как те, кто остался жить и продолжает заново переживать момент смерти, воскрешая его в памяти. И когда они позволяют этому затмить все остальное — их смертям нет конца. Тех же любимых, чью кончину они раз за разом пытаются вспомнить и пережить, боль уже не коснется. Скирата какое—то время переваривал услышанное, затем печально улыбнулся Най.

— Ты верно подметила, наездница. — сказал он. Она словно дала ему запасной баллон с эмоциональным кислородом, чтобы он мог вырваться из удушающего облака. — Я должен был сам уже понять. — Он поднялся, кашлянув, и это привлекло всеобщее внимание, не хуже, чем если бы он стукнул кулаком по столу. — Хотите, чтобы я произнес подобающую речь? Нам не нужны речи в этом алиите. Нам нужно напоминание. Единственное, что хотела Этейн для Дара и клонов, о которых она так заботилась — это полноценная жизнь. Мы скорбели о ней — иное значило бы, что мы недостаточно любили ее — но сейчас мы подошли к тому, что наша скорбь ранила бы ее. Этейн хотела бы видеть всех нас радующимися каждому мгновению жизни, и всему тому, чего у вас не было прежде. Радоваться жизни — вот лучшее, что все вы можете сделать, чтобы ее гибель была не напрасной. Она не увидит как растет ее сын. Вы увидите это за нее. И Дар с Найнером вернутся домой.

— Ойа! — воскликнул Прудии, опрокидывая маленькую рюмку тихаара. — К'ойаси.

Ордо взял рюмку только для приличия.

— За Этейн. — сказал он. — За возвращение домой Дара и Найнера. За возвращение наших лет жизни. За то, чтобы видеть, что Кэд растет, как один из многих наших детей. За то, чтобы никогда больше не зависеть от милости аруэтиизе, и за немногих достойных из них, таких, как Джайлер Обрим и КСБ.

— Ойа.

— К'оайси.

— Ойа мэндо.

Вокруг этих слов вращались чувства мандалориан, и все они происходили от одного корня — слова означавшего жизнь, и стремление прожить её, пока она есть. Джусик чувствовал неловкость, от своего надежного и привилегированного билета в загробную жизнь. Ужин продолжался несколько часов, от него перешли к беседам, разбившись на небольшие группки, словно никто не хотел быть первым, кто уступит сну или тем, кто оставит Скирату в одиночестве. Когда наступила его очередь унести тарелки, Джусик встретил на кухне Най, кормившую Мирда объедками.

— Он уродливый барв. — сказала она. — Но он очарователен.

— Оно. — хмыкнул Джусик. Стрилл восхищенно ворчал, радостно хрустя костями.

— Мирд ни «он» ни «она», или и то и другое, смотря как на это поглядеть. Посматривай, чем его кормишь, а то Вэу взбесится.

— Я про Скирату.

Джусик едва не вспыхнул от смущения.

— Да, похоже что А'ден чего—то такого намешал… — Он ожидал найти в ней смущение, но Най и не думала шутить. Она сама все ещё горевала. — Его сыновья хотят, чтобы он был счастлив. Он много лет вкладывался в них, до последней капли пота. Случившееся здорово потрясло его, бедного старого шабуира.

Най наклонила голову, подражая Мирду, выпрашивающему лакомые кусочки. Она быстро усвоила этот жест; стрилл уже успел хорошо ее выучить.

— На этой работе я стала неплохо понимать Мэндо. — сказала она. — Да, им не стоит переходить дорогу, и с ними не стоит драться, но они радушны и любят свои семьи. И то, что было тут этим вечером… при всем этом горе, тут было столько любви, что можно было напилить кусков и выстроить из них криффов дом. Волшебное ощущение.

Да, так оно и было. Это притянуло Джусика, и Бесани, и Этейн… и Этейн заплатила за это жизнью.

* * *

Кириморут, Мандалор, позже ночью.

Бесани не могла сопротивляться сну. Этого требовало ее тело. Ей казалось, что сумятица в мыслях не даст ей заснуть, но ее лицо коснулось жесткой подушки, и она мгновенно провалилась в черную пустоту.

Её разбудил детский плач.

Она открыла глаза, и какое—то время она напряженно прислушивалась, не думая ни о чем. Звук был тихим и далеким. Потом она вспомнила — Этейн мертва, Дарман и Найнер застряли — и ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы сдержать стон. Она лежала поверх покрывала, все еще в одежде; ночник всё ещё был включен. Ордо лежал, свернувшись калачиком, как обычно спрятав голову под одеялом.

Но плач был не детский. Это был не Кэд.

Звук был похож на плач ребенка постарше. Бесани соскользнула с кровати, натянула ботинки и выбралась в коридор, осторожно ступая в полутьме. Все здесь пахло новизной, свежей штукатуркой и краской. Запах того рода, который символизирует начало и надежду на будущее, а не горе и страшный, непоправимый конец.

Она не могла определить откуда исходит звук, и ненадолго застыла на месте, пытаясь узнать направление. Она в самом деле спала? Звук был тихим, и если она смогла его услышать, то наверняка могли и другие. Но когда она кралась мимо других комнат, все двери были закрыты и света не было видно. Тишина здесь, при полном отсутствии любых звуков городской, или даже деревенской жизни, была подавляющей.

Кухня была пуста. В кресле у очага лежало смятое одеяло, а в огонь не мешало бы подбросить пару поленьев. Нежелание Скираты спать в постели было твердокаменным; из привычки вырос ритуал, напоминавший ему обо всем, что он должен был отложить на то время, пока он исправляет мир ради его мальчиков; если они были чего—то лишены — то это касалось и его тоже. Казалось, что он боится того, что если он изменит этот ритуал — он потеряет свою решимость. Скирата не был суеверным человеком. Но это показывало то, сколько всего взвалили на Скирату прошедшие годы; столько, что он, как спортсмен, ради силы и уверенности, цепляется за ежедневный обряд. Двери в кладовую были закрыты. Звук исходил оттуда. Нет, это был не Кэд. Бесани постояла, почти что страшась войти — потому что она не знала, что может увидеть там. Она нажала клавишу и двери беззвучно разошлись.

— Кэл? — спросила она.

Скирата сидел на ящике, обхватив себя руками и почти касаясь коленей лбом. Он рыдал как ребенок, который плакал, пока не начал засыпать — сдавленные всхлипы, перемежавшиеся резкими глубокими вздохами. Ему потребовалось время, чтобы взять себя в руки и заговорить.

— Просто сорвался. — наконец проговорил он. — Не хотел никого будить.

— Мидж оставил какие—то успокоительные. Может быть, стоит принять немного…

— Мне всё равно придется однажды протрезветь, и посмотреть жизни в лицо, Бес'ика. — Скирата поднялся. Он никогда не стеснялся своих эмоций, и Бесани считала это восхитительным. — И у меня есть чем заняться. По горло.

— Насчет… кремации. Я могу это сделать. Ордо и я можем.

— Спасибо, ад'ика. Ты замечательная девочка. А я сломал тебе жизнь, верно?

— Мы все добровольно вышли на эту дорогу. — возразила она. — Кроме Джилки и Руу.

— Я все же решился показать Кэду тело его матери, этим утром. Это должно быть сделано.

Бесани поежилась. Может таков и был мандалорианский обычай, но выглядело это жестоко. С другой стороны, если ребенок не увидит Этейн — позже он может пожалеть об этом. Матерей в этом клане очень не хватало и в лучшие времена — Скирата не рассказывал про своих матерей, ни про приемную ни про родную, и свою мать Бесани едва могла вспомнить. Это был мир отцов.

— Тебе нужно начать опираться на других людей, Кэл, или ты не сможешь справиться. — проговорила она. — Прошел всего лишь день…

— А как насчет Дара? Что уже пережил этот парень? Ему нужно быть с семьей, А он сейчас застрял в какой—то дыре, в казармах ВАР — если повезло — и наверняка он даже не рядом с Найнером, потому что тот в медотсеке, если он еще жив. Мы даже не можем связаться с ними или с Джайлером. Я позволил им остаться. Это не должно было пойти настолько паршиво.

— Дар сделал выбор, Кэл. Отважный выбор. Он действительно взрослый мужчина. И мы тоже сделали свой выбор.

Похоже, что Скирата наконец собрал себя воедино. Он устроился в кресле на кухне и не возражал, когда она накидывала на него одеяло. Ее все еще удивляло, как Мэндо'аде умудряются спать в броне. Ей надо будет этому научиться.

«Найнер; сейчас, пожалуй, мне больше всего жаль именно его. И я знаю, что он жив.»

Бедный Найнер, одинокий и серьезный, пытающийся играть для своей команды роль отца, как это делал для него Скирата. Возможно, он проклинал сейчас себя за то, что вынудил Дармана остаться. Бесани не знала — не был ли в таком случае полезней пример Вэу. Тот видел в своем отце чудовище, пример, которого следовало избегать, в то время как те, кто видел в Кэле Скирате образец отцовства, были обречены безуспешно подражать ему, и винить себя за неудачу.

Но жизнь продолжалась, потому что так должно было быть. И Кэд был тому живым подтверждением.

Ордо сменил позу к тому времени, как она вернулась в комнату. Он дал одеялу соскользнуть до подбородка и она провела несколько минут, подперев рукой голову и глядя на него. У него появилась седина на висках; раньше она не замечала этого. Иногда — редко, но так все же случалось — она забывала, как несправедливо быстро бежит для него время.

— К'ойаси. — прошептала она, и поцеловала его на ночь.

Глава 24.

«Гар талдин ни джаоник; гар са буир, ори'вадаасла. Неважно — кто был твоим отцом, важно лишь то — каким отцом ты будешь.»

мандалорианская поговорка.

Кириморут, рассвет следующего дня, 1091 дней после Геонозиса.

— Он хорошо будет гореть? — спросил Ком'рк. — Не хочешь добавить в костер горючего?

Ордо подумал, что это было бы неплохой мыслью, и прикинул как это можно будет сделать поделикатней. Он вновь осознал, что ему не хватает знаний, которыми обладает всякий человек — своеобразные слепые пятна в социализации; знал, что он реагирует не совсем так, как другие, и потому старался обращать внимание на то, что могло оскорбить окружающих — если, конечно, это были те, чьи чувства были для него важны. Кремация Этейн была ритуалом, чем—то, что должно было утешить собравшихся, а не утилизацией, которую надо было провести максимально эффективно.

— Разве что немножко. — осторожно сказал Ордо. Некоторое количество смолы, разлитой на поленья может оказаться полезным; без излишнего усердия, ровно столько чтобы дерево горело пожарче. — Да, возьмем немного смолы.

— Орд'ика, ты еще не видел сегодняшние выпуски ГНР?

— Нет.

— Палпатин отменил Республику — теперь это Империя, а себя он объявил Императором.

— Какой скромник.

— И мне приходится думать — что это значит для наших братьев на Корусканте.

— От этого есть какая—то разница?

— Да. — Ком'рк вытащил свою деку. — Смотри. Я понял, почему мы не можем связаться.

Маленький экран показывал незнакомый Ордо портал. Там должен был находиться вход в систему ВАР, куда пару дней назад он мог легально подключиться — и приступить к нелегальному взлому. Теперь он выглядел совершенно иначе: эмблема Империи и другой интерфейс. Ордо активировал на деке Ком'рка систему фальсификации местонахождения терминала, чтобы скрыть попытку доступа, и попытался войти.

Ему не удалось.

— Шаб. — проговорил он.

— За ночь они полностью перестроили систему, Орд'ика. — Ком'рк забрал деку. — Данные, коммы, всё. Мы не можем войти. Мы не можем их вытащить. Мы не можем говорить и слушать когда захотим. Не можем шпионить.

Это был первый на памяти Ордо случай, когда он и его братья не могли получить того, чего хотели. Ничто не было скрыто от них прежде; они взломали даже главный компьютер Типоки, когда были детьми. Имперские сети, тем не менее, закрылись у них перед носом. Причём все.

— Это, скорее, просто досадная помеха. — наконец, сказал Ордо. Туман, который завис над тихим белым пейзажем начинал рассеиваться. День похорон обещал быть ясным и солнечным. — Это не за пределами того, что ты или я могут обойти, а Мереель или Джайнг смогут взломать это за чашкой кафа.

— Уверен, что можем, но начинать нам придется с нуля. Изменилась вся система. Мы привыкли быть внутри, использовать её возможности, но если мы хотим и дальше иметь такой уровень доступа — надо будет здорово потрудиться.

— Если не считать, что это из—за побега наших братьев — почему такая спешка?

Ком'рк пожал плечами.

— На всякий случай?

А мы терпеть не можем быть глухими и немыми. Ордо и его братья привыкли держать руку на пульсе.

— Так, значит мы не можем связаться с Дарманом или Найнером?

— Нет. И даже медотчёт по Найнеру мы получить не можем. Или узнать, где сейчас Дарман. Потому что теперь это Имперская Армия. Нет больше Бригады СО и Республиканского Командования

— Значит, начнем сначала. Но важное — в первую очередь. Ты раздобудешь смолы для костра, а я посмотрю как там Кэл'буир.

Ордо пошел назад, поскрипывая снегом и забыв на время о том, что надо прятать следы. Они не пытались связаться с Дарманом, потому что были в гиперпространстве, а когда они сели — они были заняты зализыванием своих эмоциональных ран. А потом окно возможностей закрылось, по крайней мере, временно. Ордо знал, что Кэл'буир будет расстроен этим и это, в свою очередь, огорчало его. Он решил отложить этот разговор до окончания похорон.

«Все мы решаем что стоит знать тем, кого мы любим, и чего им знать не стоит, и считаем это добротой. Не с этого ли все и начинается?»

Он нашел Скирату в комнате, где они уложили тело Этейн. Она казалась живой. Как бы странно это ни звучало — казалось, что она обрела покой, и это злило Ордо; он знал как закончилась ее жизнь, и на покой это было вовсе не похоже. Теперь он не сможет верить тому, что говорят его глаза о том, что и как происходило. И это не потому, что он вел спокойную жизнь до того, как в нее ворвались смерть и насилие.

— Готов, сынок?

Скирата держал Кэда на руках. Ребенок смотрел на тело не с горестным видом, он выглядел, скорее, растерянным. Он протянул руку, и Скирата чуть наклонил его, чтобы он мог коснуться волос Этейн. Брэлор постаралась на совесть, приводя ее в порядок. Кэд сжимал в руке прядь волос, и явно не собирался её отпускать.

— Орд'ика срежешь прядь её волос, хорошо? — попросил Скирата. — И его тоже. В будущем ему понадобится что—то, что от неё осталось. Не видел куда дели её сумку? У неё была сумка…

Ордо поднял потрепанную коричневую торбу и заглянул внутрь. Два световых меча, связное и информационное снаряжение. И игрушка. Он проверил деку и комлинк.

— Так, тут чипов данных нет… нет, в сумке больше ничего. Игрушку заберёшь?

Похоже что именно игрушка доконала Скирату. Он в полном молчании передал Ордо Кэда и вышел; через несколько минут он вернулся, с совершенно потрясенным видом.

— Всё, я в порядке. — сказал он. — Все готовы?

— Да.

— Тогда приступим.

На этот раз Скирата воспользовался репульсорными носилками чтобы вынести тело Этейн. Наверное, это было слишком — вынести её на руках словно живую, а затем положить её на погребальный костер. Сейчас она была мертва и следовало держать некоторую дистанцию. Скирата вытащил игрушечного нерфа из сумки и Кэд протянул к нему руки. Кэд прижимал нерфа к себе, когда Скирата передавал ребенка Лазиме. Джусик забрал световые мечи прежде чем Скирата мог положить их на костер. Ордо знал, что Кэл'буир хотел бы избавиться от них; и знал, что позже он пожалел бы об этом.

— Они не сгорят дотла. — проговорил Джусик. — Кроме того, они много для неё значили.

— Ладно. — уступил Скирата.

В те несколько тягостных секунд, после того как был брошен последний взгляд, и перед тем как был зажжен огонь, Кэд заныл и забился в руках Лазимы, протягивая нерфа.

— Он хочет отдать его. — сказала Лазима. — Он прощается. Идем, милый.

Она подошла поближе, так чтобы он мог положить игрушку рядом с Этейн. Скирата с опущенной головой пробормотал что—то, что Ордо не смог расслышать, а затем он выпрямился и молча зажег костер ударом огнива, которое он таскал в кармашке на поясе. От искр сразу же занялось пламя. Языки огня начали облизывать поленья, поднимаясь все выше, пока они не поравнялись с телом.

— Ну кир'адик, ши тааб'эчаадж'ла. — проговорил он. «Не умерли, просто далеко ушли.» Так говорили воины Мэндо о своих павших товарищах. Они никогда не умрут; пока кто—то каждый день вспоминает их имена, говорит о них, и о тех прекрасных днях, когда они были живы.

Ордо не нужно было спрашивать. Кэл'буир уже добавил имя Этейн в памятный список, что он каждый день шептал про себя.

Был предел тому, сколько смогут присутствующие оставаться при кремации. В ней было слишком много того, чего скорбящим лучше было бы не видеть. Лазима отошла, чтобы передать Кэда Джусику и пестрая толпа, казалось, растерялась оттого, что не было никакой завершительной церемонии или ритуала. Даже Джусик ничего не сказал; он приложился лбом ко лбу Кэда — возможно, сейчас что—то прошло между ними, что—то недоступное таким, как Ордо.

— Никогда больше этого не сделаю. — Скирата вернулся к погребальному костру. Ордо видел что его губы двигались, но он не слышал слов. Он увидел, как его отец протянул руку в огонь — без перчатки, не выказывая страха обжечься — и что—то взял, перед тем как бросить в огонь что—то, похожее на прядь волос Кэда.

Скирата вернулся, сжимая обгоревшую игрушку и повернулся к остальным.

— Ори'баат, клянусь — я никогда больше не увижу, как мои дети уходят в Мэндо до срока.

Скирата начинал примерно с сотней учеников—командос, а сейчас на службе оставалось восемьдесят пять из них. И все же лишь «Омега», похоже, стала настолько важной для него, сколько бы он ни проводил времени, разговаривая с остальными отрядами на местах их службы. Ордо гадал — начнет ли он также опекать и остальных. Если так и будет — Ордо не имел ничего против.

— Ты обжег руку. — заметил Ордо.

Скирата сунул игрушку в карман. Было в этом что—то от болезненной нежности.

— Ерунда, сынок.

— Ты сказал: «гэй бэл мэндо», верно? — Чтобы официально принять в семью, достаточно было всего нескольких слов. И к посмертному усыновлению относились точно также, как и к прижизненному. — Ты, наконец, принял ее. Ты поступил благородно.

— Быть женой моего сына — недостаточно. — проговорил Скирата. — Я хотел искупить то, что я наговорил ей. И она никогда не знала своих родителей. Что ж, теперь она знает своего отца. — Ордо показалось что Скирата снова может потерять самообладание, но Кэл похоже уже прошел через эту грань. — Когда огонь прогорит, я соберу пепел для Дармана. Фай? Ат'ика? Идите сюда, парни. — Он поманил их рукой. — Позавтракайте хорошенько. И наденьте полный бескар'гам. Мы будем говорить со старым другом.

— Утан? — с надеждой поинтересовался Фай.

— Да. — ответил Скирата. — Мы почтили мертвых. Теперь позаботимся о живых.

* * *

Скирата был искренне рад, что доктор Оволот Куэйл Утан была рядом.

Не только оттого, что она воплощала собой возможность подарить его мальчикам полноценную жизнь. Она была для него полезным отвлечением. Она была заданием, которое надо было исполнить, и заключая с ней сделку, он мог «сточить когти». Это помогало ему; это спасало его от погружения в пучину горя, не давало ему сбиться с пути, и кидаться на тех, кто был рядом и горевал точно также, как он. Он отпер дверь оружейки, и его сопровождали Атин в новенькой броне, коричневой с пурпуром и Фай в доспехах, которые он снял с Геза Хокана на Квиилуре. Они выглядели совершенно непринужденно, словно они были вольными Мэндо'аде всю свою жизнь и никогда не служили Республике.

— Подожди, пока я тебя не позову. — попросил Скирата.

В доспехах Хокана таилась жестокая ирония — ведь только что был кремирован джедай, который обезглавил их хозяина. Вероятно, Этейн начала меняться после этого первого убийства. Скирата подозревал, что именно это было тем моментом, когда она начала отдаляться от Ордена Джедай.

— Доктор! — Скирата заставил себя быть радушным. — Как у вас дела?

Утан оторвалась от своих записей. Мереель устроил ее со всеми удобствами; у нее было почти всё, кроме связи с внешним миром. Впрочем, в своей одиночной камере она должна была к этому привыкнуть.

— Я в порядке. — ответила она. — Как идет война? Корускант еще не взяли?

— Война закончена. — ответил Скирата.

— В самом деле? — моргнула Утан. — Серьёзно?

— Взгляните сами.

Скирата выложил на стол приемник ГолоНета и экран. Все было самой лучшей модели. Она будет гостить здесь очень долго, так что смысла экономить не было; когда он включил — они уже были настроены на новостной канал ГНР.

Утан смотрела, и на лице у нее проступало изумление. Она не видела новостных программ почти три года, и всем, что она знала о войне после того как «Омега» захватила ее на Квиилуре, было лишь то, что рассказывала ее охрана.

«За шоком интересно наблюдать.» — подумал Скирата. «Он развивается в несколько стадий. И для шокированного человека — она не спешит их продемонстрировать.»

Утан пыталась заполнить трехлетний пробел в знаниях — конец войны, конец КНС и Республики… а теперь она получит еще и орешки с сиропом поверх неувианского мороженого.

— Как летит время, не правда ли? — сказал Скирата и прислонился к открытой двери. — Ад'ике? Заходите.

Атин и Фай вошли. Атин не привлек ее внимания — он выглядел как всякий охранник—мэндо, которого она ожидала увидеть — но Фай… Фай носил серо—алый доспех Геза Хокана, а она хорошо знала Хокана по Квиилуре.

Она уставилась на Фая. Возможно, она забыла какого был роста Хокан — тот не выделялся ростом — и она видела только броню.

— Ты все ещё жив, Гез. — проговорила она.

Она не знала, насколько забавно это звучало для мандалориан; таков был буквальный перевод их универсального приветствия, «Су куэ'гар».

Фай хихикнул и стащил шлем.

Скирата усмехнулся.

— Как говорится — один взгляд стоит тысячи слов.

— Сюрприз! — объявил Фай. — Скучали по мне, мэм?

Утан лишь медленно приложила ладони к щекам и внимательно посмотрела на него. Реакция была неожиданно светской, не той, что ожидал от нее Скирата.

— Вы меня спасли не для того, чтобы я продолжила уникальные исследования по нейтрализации Феттовских клонов, не так ли? — наконец произнесла она. — Так, чисто женская интуиция…

Фай уселся напротив. Если присмотреться, было видно, что он двигался прихрамывая и подергиваясь; он все еще испытывал проблемы с равновесием и координацией, но уверенности у него было до небес. Было видно, что он снова ощущает себя опытным солдатом.

— У нас есть имена. — заявил он. — Жены, добрая одежда, банковские счета и всё прочее.

Скирата до сих пор не мог сказать, когда Фай насмешничает, и когда он становится убийственно серьезным, но в любом случае — звучало это неплохо.

— Это месть? — спросила Утан.

Скирата уважал тех, кто мог не сломаться, обнаружив что его, с самого начала, водили за нос.

— Итак, вы в самом деле хотите убивать клонов, или же вы просто пытаетесь решать загадки, Доктор?

— Почему вы спрашиваете?

— Потому что не могу представить, чтобы разумное существо искренне хотело убивать незнакомых ему существ без причины. Так что или вы тяжело больной шабуир, или вы типичный ученый, который хочет что—то сделать, не особо задумываясь о последствиях.

— Или… — подхватила Утан, — Я могу быть патриоткой, которая не хотела… не хочет, чтобы моей планетой правила корускантоцентричная диктатура, и которая поэтому использует свои умения, целясь в её армию.

— Здорово сказано. Не возражаете, если я это запишу?

— Вы читали бы мне эти лекции на тему морали, если бы я просто собирала бластеры, из которых стреляют в ваших клонов?

— Может быть. — Скирата попытался представить — что могла бы любить, и о чем могла заботиться эта женщина, но это было почти также трудно, как догадаться о том, что может разжалобить каминоанца. Он решил попробовать самое примитивное. — У вас есть дети, Доктор?

— Нет.

Он мог это предположить, но он был уверен, что долю секунды она колебалась. Она могла лгать… или же это была больная тема. Он присматривался к ее глазам, выискивая сокращения зрачков или же легкие движения, которые выдадут эмоции.

— А вы хотели детей?

Вновь легкая пауза. Она моргнула.

— Когда—то. Но потом жизнь решила по—своему, и в следующий раз, когда я об этом задумалась, было слишком поздно.

«Есть.»

— Так вот, эти клоны — мои сыновья. — Голос Скираты был мягок и доверителен. Теперь он знал, на какие кнопки жать. — Не образно — буквально. Я их усыновил. Они мои дети, и я люблю их, и они мой второй шанс обрести настоящую семью. Я намерен забрать их из армии, и мне будет до шаба, если Корускант провалится в мусорный пресс — если при этом ничего не случится с моими мальчиками.

— Мы здесь заключаем сделку?

— Нет.

— А…

— Я просто хочу, чтобы вы понимали мотивы, доктор. Мне плевать на Республику потому что я — мандалорианин. Мандалориане не любят быть стадом. Республика хотела насаждать её сияющую демократию всем подряд, джедаи поддерживали её властной рукой — потому что они всегда лучше знали, что нужно простым смертным вроде нас. Нет, я бы предпочел сражаться за сепаратистов, но на этом фронте были мои сыновья. И они там до сих пор. И есть кое—что что, в чём вы можете мне помочь.

— А почему я должна захотеть помогать?

— Вы ещё, не слышали чего я хочу. — Скирата потрепал Фая по голове и жестом попросил Атина снять шлем. — Эти милые парни стареют вдвое быстрее чем вы или я. Я хочу, чтобы это несправедливое положение вещей прекратилось.

— Вы хотите, чтобы у них был нормальный срок жизни.

— Да.

Утан несколько секунд смотрела на них, а затем уставилась в похожее на бойницу окно. Возможно, ее тревожила девственная белизна снаружи. Кириморут был насколько это было возможно далеко от цивилизации, среди дикой природы, которая напоминала людям как бесконечно одиноки и незначительны они на фоне великого механизма галактики. Утан могла бы справиться с этим, в своей дорогой секретной лаборатории, на заштатной планете вроде Квиилуры, но сейчас опереться ей было не на что, у нее не было рядом союзников и не было гарантированного билета домой.

— Что я буду с этого иметь? — поинтересовалась она.

— Сказано, словно настоящим мэндо'ад. — улыбнулся Скирата. — А вы как думаете?

— Зная вашу породу — хотелось бы ещё пожить.

— Док, не надо играть передо мной ледяную королеву. Я жил среди каминоанцев. Я знаю что такое лед. Кончайте с осиком, и говорите мне, что вам нужно. Вы уже свободны от республики, сепаратистов и даже от нашего нового императора.

— Я хочу вернуться домой. Я потеряла почти три года жизни в той камере.

Скирата думал что она захотела бы кредитки, или, по крайней мере, забрать с собой свои работы — она хотела бы этого, он был уверен, но ее первой реакцией было попросить вернуться домой.

А может ли он позволить ей уйти?

Нет, пока есть клон—солдаты, уязвимые для ее биооружия. У нее не было шанса закончить свой нановирус до того, как Команда «Омега» выкрала её с Квиилуры, но тот был вполне рабочим, насколько ему было известно, а в армии всё ещё было полно клонов Фетта.

— Пойдем иным путем. — сказал Скирата. — Чего вы хотите от жизни? Быть богатой? Знаменитой? Уважаемой в академических кругах? Спасать галактику от болезней и страданий?

— Если бы я была наивна — я бы сказала, что это попахивает отчаянием…

— Я пытаюсь понять — сколько информации я могу спокойно вам передать, без того чтобы вы стали угрозой.

— Если у вас есть данные — вам не понадобилась бы я.

Скирата знал этот тон. У Утан была та же страсть к решению загадок — в лучшем случае не обращая внимания на мораль, в худшем не стесняясь жестокости — что и у Ко Сай, Ненилина и прочих. Она жаждала знания, и это было ее силой. Что ж, у него тоже есть знание. Он включил инфоэкран на столе.

— Взгляните сами. — пригласил он.

Утан помедлила немного, вызывающе глядя ему прямо в глаза, но потом любопытство взяло верх, и она медленно повернула голову, чтобы посмотреть в экран. Скирата вытащил пару жевательных полосок руик—корня и неслышно отступил назад.

— Валяйте, док. Смотрите.

Она так и сделала. И она не была игроком в сабакк; лицо выдало ее чувства. У нее был вид голодного ребенка, которого пустили на пир. Поначалу она прокручивала данные на экране не торопясь, потом все быстрее и быстрее, и, наконец, она откинулась на стуле, глядя на него, и задохнувшись от волнения.

— Вы тут… собрать все это…

Скирата пожал плечами с видом «я—всего—лишь—простой—наемник».

— Ну да, собрали.

— Как вы всё это нашли?

Мы перерыли кучу всего за последнюю пару лет. Камино, «Арканиан Микро», «ГенеСкульпт», «ТераГен», Республиканская Администрация Агрокультур и Животноводства, «Центр Планирования Популяции» Кхомма, «Институт Здоровья» Колумуса, Лур, исследования, всё ещё ведущиеся в ведущих республиканских университетах — не так уж много осталось данных по клонированию и геному разумных и неразумных, которые бы мы не утянули. — Скирата эффектно выдержал паузу, прежде чем упомянуть бывшего нанимателя Утан. — Даже из Гибаданской Академии Жизненных Наук. Просто мы не совсем представляем, как сложить все это вместе, чтобы добиться нужного нам результата.

Утан явно разрывалась между желанием вцепиться в работу и выторговать побольше.

— Еще никто не собирал столько в одной базе.

— Мои мальчики одержимы. И внимательны.

— И все что вы хотите — чтобы эти клоны получили нормальный срок жизни…

— Да.

— В самом деле…?

— В самом деле.

— Скирата, это же стоит миллиарды. Ты мог бы предложить это любой компании из списка и стать очень, очень богатым человеком. Серьезно. Они удавятся за такую подборку данных.

Миллиарды? У него был триллион кредиток, и сумма росла с каждым днем.

— Мы все это украли ради одной цели. Итак, ты в игре?

Утан поднялась, глядя на него.

— Я сказал — ты в игре, Доктор? Мы заключили сделку?

— Какие условия?

— Если ты попытаешься меня обмануть — я лично перережу тебе глотку. Если, конечно до тебя раньше не доберется один из моих мальчиков. И, так или иначе — это будет не быстро. Если ты играешь честно, делаешь свою работу, и не используешь любые из этих данных, или своих собственных, чтобы навредить клонам Фетта — сможешь со всем этим уйти.

Утан задумалась.

— Это может потребовать много лет…

— Чем быстрее справитесь — тем быстрее освободитесь. — хмыкнул Скирата. — Можете поверить.

В любом случае, другого выбора у Утан не было.

— Я справлюсь. — проговорила она.

— Хорошо. — Скирата надел шлем. — Дайте Фаю список покупок, и я достану любое оборудование какое понадобится.

— Так что же случилось с Ко Сай?

— Я хотел бы сказать, что я убил ее — чтобы подстегнуть ваш энтузиазм. — ответил Скирата. — Я в самом деле часто мечтал об этом. Но она покончила с собой. Полагаю, что здесь для каминоанца было слишком мрачно. Или, возможно, так предпочитают поступать такие шовинисты как она — сделать что угодно, лишь бы низшие существа не сделали этого с ними.

Против воли, Утан Скирате почти что нравилась. Было в ней что—то, какая—то искра страсти, которой не было в Ко Сай и ее мерзких сородичах. Говоря дипломатично, нельзя было даже сказать, что они были по разные стороны; просто ей дали такую работу — избавиться от клонов. Если они смогут стереть это различие, то они могут основать отличные деловые отношения.

Джайнг и Мереель ждали за дверью, чуть дальше по коридору. Они подтянулись, когда Скирата вышел и направился к ним. Джайнг со своим серым бескар'гамом носил те самые серые перчатки. Он к ним очень привязался. Скирата гадал — как ещё увековечили Ко Сай после того, как он прислал генералу Зею ее голову.

«Я никогда не брал трофеев. Это забавно. Не в моем стиле пожалуй.»

— Итак, Кэл'буир?

— Она подхватила мячик. — объявил Скирата. — По—моему, дела идут на лад.

Он шел по бастиону Кириморута, и поймал себя на том, что насвистывает себе под нос. Какая жалость, что Этейн не может увидеть это. Впрочем, Джусик дал ему в каком—то роде надежду; если у джедаев был такой шанс благодаря Силе, и если Этейн была в этом джедайском Мэндо, то, возможно, она знала. И, возможно, она ушла куда—то, скучая по тем, кого ей пришлось оставить.

Если этот шанс был именно таким… нет, Скирата совершенно не завидовал джедайской привилегии.

Глава 25

«Реджорхаа'руэтиизе мег'ойаси джорку ми р'ашам. Скажи аруэтиизе, что они живут потому что мы умерли.»

Надпись на мандалорианском мемориале павшим наемникам. Кириморут.

Кириморут, 1095 дней после Геонозиса.

У мандалориан нет мемориалов. Кочующие воины никогда нигде не задерживались насколько долго, чтобы основать кладбища, не говоря уж о том, чтобы создавать памятные места. Но сейчас Мандалор был домом, и у Скираты были другие намерения.

Он это толком не планировал. Это просто случилось само собой, когда он ночью перестал оплакивать Этейн, и обнаружил что близится рассвет. Так что он вышел, прошелся по заледенелой траве вокруг озера и подождал восхода. Когда он смотрел на горизонт, и видел смутные образы и воспоминания — он пошарил в кармане и нашел несколько кусочков твердого пластоида.

Это были жетоны с брони, всё что осталось от погибших клон—солдат. Он был твердо намерен позаботиться, чтобы они не остались забытыми. Маленькие пластинки с их идентификационными кодами следовало почтить точно также, как и части брони павших товарищей.

«Мы ваш клан, ваша семья. И потому мы сохраним память о вас.»

Большинство жетонов, что у него было, принадлежало тем, кого он даже не знал. Это было неважно. Их имена — а чаще просто номера — были в его списке; все что есть, до момента последнего выхода Мерееля в сеть ВАР.

Потребуется много работы. Ничего. Время у него есть. Он прошёлся, намечая на траве большой треугольник. Хрустя мерзлыми стеблям, он шёл, вытаптывая прямые линии, пока не стал виден контур. Мемориал встанет здесь, чтобы эти люди не были безвестными, не были безликими, не были забытыми.

Даже аруэтиизе поймут величину той жертвы, что принесла армия, когда — и если — они его увидят.

Скирата вернулся к постройкам, чтобы раздобыть лопату. Мирд, вынюхивавший что—то возле сарая, замер и взглянул на него с пугающе человеческим выражением на морде.

— Хочешь составить мне компанию, вонючка? — Видеть зверя без Вэу было необычно, но Мирд уже начал считать территорию вокруг Кириморута своей, и выглядел довольным отправляясь обходить ее, оставив своего спящего хозяина. Может быть, он и не видел в Вэу хозяина; может, он рассматривал его как отца, и стрилл был подчиненной ему собственностью, не больше, чем клоны—сыновья Скираты. — Идем, Мирд'ика. Ты тоже солдат.

Он мог поклясться, что стрилл кивнул ему. Тот увязался за ним и сидел словно часовой, наблюдая как Скирата выворачивает первые комья, закладывая фундамент. Перед его мысленным взором стоял гладко отполированный обелиск с широким основанием, на поверхности которого высечены имена и номера, или же вплавлены жетоны. Может это было чересчур амбициозно и слишком контрастировало с нетронутыми красотами вокруг. И это было бы приметой в месте, которое ему нужно было оставить тайным.

«Когда—нибудь.» — подумал он — «когда—нибудь»…

Он думал об этом. Он думал, вгрызаясь в каменно—твердую землю.

Мирд резко дернул головой по сторонам и негромко провыл. Кто—то приближался и Мирд его знал. Скирата продолжал копать.

— Только Манд'алоры удостаиваются могил. — заметил Вэу.

— Я заделался в нонконформисты. — Скирата ожидал услышать язвительное замечание насчет его растущего словарного запаса, но ничего подобного не последовало. — Недостаточно того что мы их помним. Должно быть что—то, что доступно пониманию для всей галактики. Какой бы сфабрикованной ни была эта война — всё равно они исполняли свой долг и погибали.

Вэу присел, словно проверяя разметку Скираты.

— Согласен. Думаешь, мы можем построить что—то настолько большое, чтобы вместить все эти имена?

— Попытаемся.

Вэу повернулся к Мирду.

— Лопата. — попросил он. — Принеси, Мирд'ика. Лопата.

Мирд развернулся и порысил к дому. Скирата был рад, что не пристрелил его. Это было удивительное создание, да и осталось их тут маловато. Как на подбор: дезертиры—клоны, приблудные гражданские, которым некуда больше податься, разочаровавшийся джедай — и стрилл.

— Думаешь, он знал, Кэл?

Скирата копал. Вэу полностью перевернул его представления, показав свою лучшую сторону, и заставив его стыдится всех тех лет, что он потратил на злобу и стычки с ним.

— Кто?

— Сев. Я никогда не говорил ему, что я горжусь им. Я гордился. Знал ли он, что я любил его, точно также, как и ты своих?

Скирата хорошо знал такую боль. Знала ли это Этейн? Смог ли он исправить то, что наговорил ей, когда она впервые рассказала ему о том, что ждет ребенка?

— Уверен — знал, Вэлон. — ответил Скирата. У Вэу не было отца, достойного того, чтобы о нем вспомнить; и, судя по всему, сам Вэлон всё же старался стать достойным изо всех сил. — Уверен, что знает. Он пропал. Пропавшие частенько находятся. И наши пропавшие будут найдены.

Вэу молча кивнул. Он был настоящим воплощением сожаления, но касалось это его отношения к ученикам, или всей его жизни в целом — Скирата понятия не имел, и считал что сейчас не то время, чтобы спрашивать.

— Итак, Вэлон, материалы? Контуры? Размеры?

Вэу выглядел озадаченно.

— Что—то, куда поместится три миллиона за раз. И будет выглядеть естественным образованием с воздуха.

Скирата готов был напомнить про те многие миллионы, что произвел Палпатин на Центаксе и Корусканте, но эта задача была вне его возможностей, были ли они клонами Фетта или нет. Делай то что можешь. Пусть то, что он уже сделал и выглядело совершенно недостаточным, всего лишь горсткой людей из многих.

Но все еще только начинается. Возможно, за ними последуют другие.

Солнце поднималось над горизонтом, подтапливая снег в промежутках между тенями. Скирата снова сунул руку в карман и вытащил жетоны. Остальные были в его комнате, в ящике под кроватью, которой он до сих пор не пользовался, где он не будет спать до тех пор, пока не исполнит свою миссию — остановить быстрое старение клонов. В кармашке на поясе его пальцы сомкнулись на чем—то мягком, маленьком и разрывающем сердце.

— Что ты собираешься с ним сделать? — поинтересовался Вэу.

Скирата повертел игрушку в руках.

— Отдам Кэд'ике, когда он подрастет, конечно. Пока что он успокаивает меня. Смешно, да? Суровый старый Мэндо с пушистой игрушкой.

Он чувствовал, что свыкся уже достаточно, чтобы продержаться так долго и не сорваться вновь. Это выматывало его; это накатывало тогда, когда он меньше всего ожидал. Плач того рода, что был болезненным и без слез, просто спазм в груди, и острая боль у глаз и в глотке.

И частью своей эта длящаяся боль происходила оттого, что он не может быть рядом с Дарманом и не может помочь ему. У бедняги не было опыта — как жить с такой потерей, пусть даже Найнер и был рядом.

«Кому я вру? Я сам не могу с этим свыкнуться, а я видел как умирают те, кого любишь, всю свою жизнь.»

Скирата тяжело вздохнул.

— Я должен вернуть их. Чем дольше их нет, тем тяжелее будет всем. А я сейчас даже не могу с ним связаться.

— Знаю. — кивнул Вэу. — Значит, ты поймешь, почему мне надо нанести визит нескольким вуки. Посмотрю на деревья.

— О, понимаю. Помощь нужна?

— Если буду знать, что могу тебя вызвать — этого будет достаточно.

— Я должен Энакке пару кредиток. Может передашь ей лично?

— С удовольствием.

Скирата счистил землю с лопаты и направился к дому, чтобы вместе со всей семьей сесть за стол, хорошенько позавтракать, и обсудить планы на будущее.

Этейн всегда говорила, что Сила говорит ей о том, что должно случиться в будущем. Скирата хотел бы знать — сказала ли ей Сила о том, что ее имя будет на мемориале павшим в Войнах Клонов — изо всех не—клонов, ей одной будет оказана такая честь. Кроме, разве что, Бардана Джусика — когда придет его время.

Кухня была полна добрых, радующих запахов и громкого шума. Вот каким должен быть дом клана: кипением жизни. Скирата созвал всех к столу, и они принялись за еду. Руу ковырялась в своем завтраке, и похоже было на то, что она изучала его, когда он на неё не смотрел. Он понимал, что должен был вновь налаживать с ней контакт, после того как самым обидным образом отодвинул ее в сторону — предоставив её самой себе, пока он занимался более важными делами. В конце концов он поднялся и пересел к ней, обняв ее за плечи.

— Ты в порядке, ад'ика?

— Просто присматриваюсь, пап.

— Извини. — Скирата не стал уточнять, за что извиняется. У нее был достаточно длинный список чтобы выбрать. — Я снова про тебя забыл.

Руу мотнула головой.

— У тебя было какое—то опасное дело, пап. И сейчас тебе, должно быть, тяжело. Всё нормально.

Это было не так. Сочувствие было последним, чего он хотел бы сейчас от неё. Если бы она на него злилась — ему было бы спокойней.

— А что ты собираешься делать с Арлой? — спросила Бесани. — Бедняжка круглый день сидит у себя в комнате. Это не лучше чем в Валорум—Центре.

— Я собираюсь посетить Конкорд Давн, узнать не осталось ли там дальних родственников. Не думаю, что они захотят за ней присматривать, но это может помочь вправить ей шарики на место. — Скирата уже обдумал это; у него было состояние, большее чем Фетт мог представить. Частичка его будет потрачена на Арлу. Даже если ей не станет лучше — она, по крайней мере, будет жить нормально. — Не думаю, что Боба захочет повидать давно пропавшую тетку, даже если мы его и найдем.

— А ты его искал?

— Еще не начинал.

Этим утром спешить было некуда. Стояла ранняя зима, так что даже если бы ферма и была действительно работающей — работы тут все равно не было. Еще один проект в списке. Пока что они могут позволить себе сидеть и планировать — пока Утан не получит какие—либо результаты.

А'ден вошел и принялся за тарелку разваренного зерна. Ему нравилось, когда еда могла поспорить вязкостью с прокладочным герметиком.

— Империя набирает наемников и охотников за головами. — сказал он. — Я был в Энцери и там много говорят про возможности.

— Ты об этом думал?

— Мне для этого надо будет сильно заскучать. — хмыкнул А'ден. — А я не скучаю. Пока что. Но меня беспокоит другой бизнес, который маячит на горизонте. Я слышал, что Империя предлагает кучу кредов за аренду здесь земли под гарнизон; так что они нацелились на оперативную базу в этом квадранте.

Ордо просто посмотрел, выразительно двинув бровями.

— Мне не нравится, как это звучит. — проговорила Бесани.

— Это куча кредов, а тут куча народа, у которых нет наших активов и наличности. — заметил А'ден. — Не могу их винить.

Скирате совершенно не нужна была Империя на его заднем дворе, пусть даже база должна была быть далеко на юге, возле Келдабе. Планета была не настолько большой, как он рассчитывал.

— Итак, кому они сделают предложение в отсутствие Манд'алора? — спросила Лазима. Умная девочка. С каждым днем она становилась все уверенней, и превращалась в жесткую бизнес—леди. Мандалориан—тви'леков было очень мало, так что когда она рискнет выбраться в город — ей нельзя будет болтать про свое место жительства и историю. Она будет заметна; для существа с головными хвостами нет анонимности под шлемом. — Это вообще будет считаться как внешняя политика?

— Скорее, это будет просто договором аренды с парнем, которому принадлежит земля, где бы она ни находилась.

— На мой вкус — звучит бредово. — заметила Лазима.

— Звучит опасно. — сказал Ордо. — И это хороший повод поскорее помазать Манд'алора на царство.

— Звучит грязно. — хмыкнул Фай. — Его сильно измажут?

Это было грязно — в переносном смысле. Скирата не хотел быть на виду, и не желал быть втянутым в политику Мандалора, пока он пытается наладить сеть для побега клонов—дезертиров. Но ему надо было определиться.

Пожалуй, ему пора повидать Фенна Шису. Если есть кто—то, кто способен увести кланы от мышления сегодняшним днем и катастрофы в будущем — так это он.

И это не очень—то радовало.

Скирата, сидел с Кэдом на коленях, и помогал ему справиться с тарелочкой вареных яиц. Кэд был в том возрасте, когда маленькие клоны уже играли друг с другом в игры. Разработанные исключительно для того, чтобы развить их координацию, наблюдательность и сообразительность. Скирата пытался теперь забыть об этом.

— Чем больше протеина, тем больше и сильнее ты будешь, Кэд'ика. — говорил он. — Как твой папа. Однажды он вернется домой, и тогда он будет за тебя гордиться, правда? И тогда все мэндо'аде смогут оставаться дома, не связываться с империями и не сражаться в войнах аруэтиизе вместо них. Так что им придется посылать на смерть других дураков, верно?

Кэд смотрел в лицо деда темными, серьезными глазами. Он не улыбался всем вокруг, как обычно. Джусик говорил, что он чувствует, что его мать ушла и, возможно, он имеет представление о смерти, которого нет у обычных детей его возраста. Скирате хотелось бы верить что предчувствие в Силе Этейн, о том, что Кэд изменит множество жизней, было действительно верным, и что он может вырасти в того, кто вновь поставит Мандалор на ноги.

— Ты ему с детства о политике. — хмыкнул Ордо. — Ну а если он захочет быть кутилой, охотиться за головами, и хлестать не'тра гал, чтобы расслабляться?

— Он сын джедая и элитного коммандо. — ответил Скирата. — Он выберет свой путь, не советуясь со мной о карьере.

— Ну, тогда советоваться буду я. — заявила Руу. — Найдется время?

Скирата уловил намек.

— Конечно найдется, родная.

После завтрака он прошелся с ней вокруг озера, к северу от бастиона и показал ей место, где будет мемориал. Чем—то это напоминало амнезию. Словно бы он просто забыл все прошедшие годы, но при этом точно знал, кто она, и всё что было важно. Она совершенно не казалась чужаком; просто о ней надо было многое узнать.

Ледяной покров начинал затягивать озеро от берегов к центру, словно строящийся волнолом. Мелкие грызуны ве'виине, стайки которых грабили зерновые поля, выскакивали из своих нор и настороженно озирались; они были почти невидимы в своих белых зимних шкурках.

— С чего ты хочешь начать? — спросил Скирата. — С моей части истории? Твоей? Общей?

— Нет. Давай нажмем на кнопку сброса. — Руу выдохнула облачко пара в ледяной воздух. — Как там говорится? Син ветин. Начнем заново.

Жизни требуется кнопка сброса. Это решило бы множество проблем. Впрочем, Скирата подозревал, что он бы все равно наделал кучу тех же ошибок, и потому решил исправлять те, что он уже сделал.

— Расскажи, какой была твой жизнь, ад'ика. — сказал он взяв ее под руку. — Я хотел бы услышать всё.

Глава 26

«Итак, Палпатин заполучил новую армию. Не сомневаюсь, что однажды и очень скоро, он посчитает наше клон—производство угрозой и решит лишить нас такого потенциала. Но он глупец, если считает, что мы передали ему всех обученных клонов Фетта.»

Лама Су, каминоанский премьер—министр, в связи с появлением новой Имперской армии Палпатина.

Кафейня Ойю'баат, Келдабе, на следующий день, 1096 дней после Геонозиса.

— Боба? Пропал куда—то. — сказал Шиса. У него была привычка закидывать ноги на ближайший стул, что было дурными манерами даже в такой бантовой заднице, как Ойю'баат. — Он может быть достойным сыном своего отца, может быть бедным мальчишкой, который так испугался, что растерял весь дух. Но если он настоящий Фетт — Мандалор нуждается в нем.

— Может и так. — Скирата уже начинал жалеть, что пришел. Шиса был очень убедителен, и какая—то часть Скираты настаивала чтобы он держался поближе к событиям. Та часть, которая не хотела отрываться от мира аруэтии, та часть, которая хотела держать руку на их пульсе… чтобы знать, как их убить, если они вновь будут угрожать тем, кто ему дорог. Он заметил что постепенно втянулся в дискуссию. — Но Бобы здесь нет, да и по возрасту он вряд ли подходит. Ну и как собираемся руководить, на время ожидания спасителя, что явится и поведет нас к славе?

— А, вот как, теперь ты надо мной насмехаешься.

— Может и насмехаюсь. — Скирата показал на пустой стакан. — С несколькими стаканами не'тра гала внутри я теряю насмешливость. Зато, честно скажу, становлюсь сентиментальным и плаксивым.

Шиса издал долгий вздох.

— Спар был прав. Выдавать его за сына и наследника был поучительно в плане связей с общественностью, но настоящего Манд'алора эти не заменить.

— Я выдвигаю тебя, Фенн.

— Боялся, что ты так и скажешь.

— Все про это говорят.

— Кланы, с легким сердцем и без дурных предчувствий, видят в Палпатине предложение оплаченной работы, так что они сейчас будут рады и банте в бу'шей.

— Раз уж заговорили — с чего бы все серьезно рассуждают насчет аренды Империей земли под базу?

— Они предложили хорошую цену.

— Кому они предложили? Отдельному клану или Мандалору?

— Сходу кланов; и это просто временная сделка на землю.

Скирату не волновало то, что Палпатин был Ситом. Для Мэндо'аде это мало что значило; они работали на Ситов в прошлом, и с Ситами они уживались лучше чем с Джедаями. Нет, Скирата не верил Палпатину потому что тот был политиком. И точно таким же мешком с дерьмом, как те что хотели насаждать сияющую республиканскую демократию по всей галактике. У него было новое название для его мании величия — «Империя». На самом же деле поменялась только вывеска.

— Палпатин в жизни не делал ничего временного, Фенн. — Скирата покачал своей кружкой эля. — Я знаю. Он потратил тринадцать лет — по меньшей мере — устраивая галактическую войну и создавая две армии только для того, чтобы избавиться от Джедаев. Не то чтоб я жаловался, но ты не можешь закрыть глаза на то, что он оккупирует галактику систему за системой, так что какая часть фразы: «Не дай ему устроить военный лагерь у тебя дома» нам непонятна?

— А какая часть из: «У нас нет заслуживающей внимания армии после Галидраана» непонятна тебе?

— Так, значит единственный вариант — это расстелиться, и стать его аванпостом? — Скирата не мог поверить, что потери Галидраана были настолько невосполнимы. Это был Мандалор; кандидаты из мужчин и женщин с боевым опытом были вокруг них. — Взгляни на голокарту. Для чего эта база удобна? Я могу видеть только Роче, и если Палпи в самом деле так любит верпинское оборудование — он мог бы туда и придти. Здешний гарнизон ему бы не понадобился.

— А ты недоверчивый человек, верно?

— Я человек, который больше десяти лет работал на республиканскую армию. Ту самую, которая зачистила джедаев. И я не видел — к чему идет.

— И что, в таком случае, нужно здесь Палпатину? У нас не такие живописные виды, как на Набу.

— У нас тут есть две вещи — беройазе бал бескар. Люди и металл. Хотя сейчас, когда он убрал джедаев, ему может и не требоваться много мандалорианского железа. Но больше тут нет ничего ценного. Кроме нас.

Шиса был умнее, чем хотел казаться. Образ обаятельного бродяги мог одурачить немногих. Возможно, именно поэтому он и не хотел быть избранным Манд'алором.

— Слушай. — проговорил он. — Если мы скажем «нет» базе, гарнизону, или как там ещё это будет называться — то мы привлечем его внимание нежелательного рода, кланы потеряют кредитки, он точно решит показать нам свою новую зубастую армию, и мы этому помешаем строго наас. У нас тут четыре миллиона народа. А у него наверняка есть бронедивизии с большим штатом.

«Это не моя проблема. Моя задача — вернуть домой моих мальчиков, вылечить их всех, спасти еще клонов и заботиться о своих. Ничего больше.»

Скирата повторял это про себя, потому что искушение сгрести Шису за воротник и проорать ему, что дела летят в осик, было почти невыносимо. Ему нужно действовать тайно; ему это не удастся, если он ввяжется в клановую политику.

— Слушай, если мы не можем сказать «нет», и если мы не можем набрать нормальную армию, которая сможет указать нежеланным гостям на дверь, — продолжил Шиса, — то единственный выбор для нас — это быть готовыми вести ту же тайную войну, которая так хорошо вам удается.

«Вам?»

— Мне и Вэу? Мы слишком стары.

— О, конечно, но вы в самом том возрасте, чтобы учить молодых солдат.

— Я пришел сюда, чтобы уговорить тебя стать Манд'алором, и внести толику здравого смысла в то, как мы делаем дела. Не уходи от темы.

— Я не хочу власти.

— Ты становишься Манд'алором. Власть — не то слово. Сосредоточие. Направление, может быть. Несмотря на твой дурацкий вид, Фенн, ты умеешь направлять и, кроме того, ты достаточно молод. Так что постригись, лохматый шабуир, и мы тут же сделаем из тебя Манд'алора.

— Ох, но мне же так нравится моя прическа, это лучшее что у меня есть… — Несмотря на то что Шиса бойко трепал языком — в его голосе чувствовались успокаивающе тоскливые нотки, вызванные ответственностью. — Ладно, считаете что с гарнизоном может выйти скверно — так и быть, я приму пост, и подержу кресло теплым, пока не объявится Боба.

Шиса делал крайне большое допущение насчет готовности Бобы занять пост, который оставил его отец.

— У Фетта есть старшая сестра, ты в курсе? Арла.

— Нет, Визла перебил всех.

— Не всех.

— А теперь ты выкладывай. Хочешь меня разыграть, Кэл?

— Нет, ори'хаат. Клянусь. Джанго считал что они все мертвы, но девчонка — по крайней мере то, что от нее осталось, после того как с ней позабавилась помойная шваль Визлы — умудрилась выжить. И несколько лет назад она объявилась на Тройном Ноле.

— Если бы Визла не сдох — я бы хотел убить его снова. Лично. И не раз. — Шиса помотал головой. — Как она добралась с Конкорда на Коррик? И почему Джанго не знал?

— Она была не в том положении, чтобы с ним связаться. Мы не знаем что было с ней после того, как были убиты Фетты, и до того как она… Ладно, так или иначе — я привез ее поближе к дому. Ей пришлось нелегко.

— Сюда? О, это же отличная новость.

— Подожди радоваться.

— Как вовремя мы вновь обрели Манд'алора—женщину. Леди знают — как поддержать своих парней в строю. — Шиса не шутил; он явно ухватился за идею о настоящем, живом и взрослом Фетте. Это попахивало наследственной монархией и было крайне не по—мандалориански. — А мы можем ей помочь. Она будет боевой леди, сомнений быть не может…

— Она не мандалорианка, Фен'ика. К нам присоединился только Джанго.

— Она может стать мандалорианкой.

— Может. Угу. Но большую часть дня она сидит, забившись в угол, и никак не может понять, где же она, даже после того как ее сняли с препаратов. Так что не думаю, что она подходящая для этой работы дама. Верно?

— Эх. — от такого жестокого удара Шиса на секунду зажмурился. Но сказать это стоило. — Так, а почему ты притащил сюда эту бедную девочку?

— Потому что она гнила в дурке, а я не смог пройти мимо двери, за которой сидел кто—то, с кем обходились хуже, чем с животным.

Скирата удивил сам себя. Он слышал свой голос так, будто это был голос чужака, и чувствовал себя ханжой.

«Ты такой замечательный парень, что позволил Этейн выбираться самой, и из—за тебя она погибла.»

Шиса взял его за плечо и пожал до боли крепко.

— Ты отличный, заботливый буир, Кэл, вот что я скажу.

— Может, я просто так люблю воровать, что и людей заодно прихватываю.

Шиса на миг отвел глаза, явно что—то вспомнив.

— Извини, Кэл. Я не должен был дергать тебя в такое время. Соболезную насчет твоей малышки. Это ужасно.

Мандалориане не делали разницы между дочерьми родными и дочерьми приемными, и даже между дочерьми и сыновьями. Все они были ад'ике. И если у Шисы были подозрения, что Этейн была джедаем — он их держал при себе. Скирата очень хотел бы рассказать ему, он гордился ей (хоть и запоздал с этим) — но любой выживший джедай сейчас был в смертном списке, и к сыну джедайки презумпция невиновности не относилась. Кэд был в двойной опасности.

— Мы кремировали ее. — Скирата замечал, что ему надо напоминать себе вслух, чтобы убедить себя в том, что она мертва. Он все еще ждал, что она вот—вот войдет в дверь. — Она была с… — Он не знал. Скирата впервые осознал, что не знает — в каком мире родилась Этейн. Это было внезапным и страшным — он никогда не узнает. — Шаб, я и не знал. Она жена одного из моих мальчиков,

— О, ребенок, сын солдата… Готов поспорить, что он не будет единственным. Здоровенные, сильные здоровые парни.

Скирата тоже на это надеялся. Он дружески ткнул Шису в плечо. Сейчас ему очень хотелось покинуть Ойю'баат, и спрятаться с семьей, куда—нибудь подальше, чтобы подлечиться.

— Пойду менять пеленки. Ты будешь вождем, Фенн Шиса. Великим вождем. Я это знаю.

Скирата двинулся к выходу. Бармен ткнул пальцем через плечо, в направлении голоэкрана на стене. Там был список актуальных заказов на головы; снимки и информация о негодяях и прочих неудачниках, за которых назначили награды, и которые могли быть интересны ищущим работу посетителям Ойю'баат.

— Ты популярен. — заметил бармен, показывая на строчку гласившую: «скирата, к. предпочтительно живой». Снимка к ней не прилагалось, и Кэл не стал узнавать размер награды, на случай если та была оскорбительно малой. — Император явно к тебе неравнодушен.

Скирата знал, что ни один Мэндо его не выдаст. Это было немыслимо. Но там был снимок Джилки и никто здесь еще не знал, что она была по их сторону от закона. Им надо быть осторожными.

— Я пошлю ему голокарточку. — хмыкнул Скирата.

Скирата все ускорял шаг на пути к спидеру, и на последних метрах он перешел на бег. С лодыжкой все было замечательно, словно она никогда и не была раздроблена. Теперь эта боль поселилась в груди, в сердце. Когда люк закрылся, и он посмотрел сквозь транспаристиловый фонарь на ясное бирюзовое небо, на него снова накатило.

«Лучше выпустить пар, чем держать всё внутри, но когда же это закончится? Я нужен клану с ясной головой.»

И все же ему понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки, протереть глаза и сесть за руль.

«Дар, если мне ее так не хватает, то что же испытал ты? Ты должен быть здесь, с нами, ад'ика, дома вместе с сыном.»

Комлинк Дармана все еще молчал. Обрим тоже не выходил на связь и не было новостей о Найнере. Мереель говорил что они работают над тем, чтобы связное оборудование было совместимым с новой гигантской Имперской Армией, но он найдет способ связаться с Даром и Найнером, даже если для этого надо будет вернуться на Корускант и проникнуть в казармы.

«Однажды вы вернетесь домой, парни. Скоро.»

Новый спидер стоил своих денег — словно ему стоило об этом волноваться с огромным состоянием, которое становилось все больше к концу каждого банковского дня. Спидер был быстрым и сократил до какого—то часа время пути к Кириморуту. Он вел спидер над самыми верхушкам деревьев, чтобы избежать слежки — он действовал так, как если бы она была — и он вновь убедился, насколько трудно заметить Кириморут с воздуха. Прогалина застала его врасплох.

Кто—то уже ждал его, когда он приземлился. Най стояла, словно карго в ожидании погрузки, сложив руки на груди и время от времени поглядывая на ладонь.

— Най. — кивнул он, выпрыгивая из спидера. Её транспорт все еще потрескивал, словно она приземлилась только что. — Ты в порядке? Я думал, ты работаешь сейчас на Фондоре.

Она протянула ладонь, что—то предлагая ему. Это был маленький кусочек поблескивающего пластоида.

— Нашла вот это. — сказала она. — Завалилось в звукоизоляцию пассажирского отсека. Ордо говорил, что не нашел чип данных из деки Этейн, так что я проверила там, куда положила её тело.

Все верно, это был чип данных, и Скирата пообещал себе с большим уважением относиться к Силе, если это будет чип Этейн. Он смотрел на него пару долгих минут. Чуть больше потребовалось, чтобы он наконец смог заговорить.

— Спасибо, Най. Я это добавлю в список того миллиона вещей, что я тебе должен.

— Долги уплачены.

— Прости, что новости про твоего мужа были не лучшими. — Скирата еще не знал подробностей и не хотел выспрашивать. — Если захочешь, я не буду больше говорить об этом.

— А кому сейчас приходят добрые вести, Кэл? Меня устроит и определенность. У иных вдов не бывает и этого.

Она повернулась, намереваясь уйти, но он поймал ее за руку.

— Они тебя хоть накормили, эти мои бандиты? — Он все крутил и крутил чип данных в ладони. Что там было? Может и ничего. Он не узнает если не посмотрит.

А он должен знать.

Най предложила, словно была телепаткой:

— Я могу просмотреть его вместо тебя, если это может быть неприятно.

— Нет. Я сам должен это сделать. Но все равно спасибо.

— Не стоит благодарности.

Он вздохнул и сунул чип в свою деку. Най правильно смотрела на жизнь. Она мэндокарла. В любом случае, это будет нелегко.

Скирата ожидал, что чип будет полон душераздирающих фото Этейн с Кэдом, и он не ошибся. Матери всегда так делают; они копят снимки их детей, особенно если знают, что им отпущено не так много времени вместе.

«А ты говорил ей, что мог бы забрать у нее сына.»

Но там были не только она и ребенок; там был еще и Дарман, на некоторых голо они были все втроем. Боль резко и остро резанула Скирату по горлу, заставив его оскалиться. Он удивился услышав собственный всхлип. Най коснулась его плеча рукой.

— Я мог бы хоть что—то сделать. — просипел он.

— Нет, Кэл.

— Я мог бы позволить им быть вместе. Я нарушал любые правила, так почему не это? Почему я не сделал этого, с самого начала?

— Сожаления тебя ни к чему не приведут. — Трудно было увязать ее жесткую внешность с той, явно доброй женщиной, которой она была внутри. — Кстати, я кое—кого прихватила. У тебя найдется местечко? — Она откинула люк её транспорта. — Не смогла удержаться.

Клон в сером пилотском комбинезоне из тех, что носят все пилоты—фрахтовики, явно собранном из двух разных комплектов, спустился к ним из корабля. На один долгий миг сердце Скираты подпрыгнуло, и где—то внутри него раздалось «Дарман!», но это не был Дар. Еще не один день такая мимолетная мысль будет выбивать Скирату из колеи.

Клон выглядел смущенным. Скирата ждал всего что угодно, от облегчения до страха, но не смущения. И это был не один из его мальчиков. Он был незнакомцем. Впрочем, здесь были рады любому клону, и его примут в семью. Это было его правом. Они все были братьями, водэ ан.

— Левет. — представился клон. — Я служил под командованием генерала Тур—Мукан.

А, так это тот коммандер, который знал о том что Этейн беременна, и держал рот на замке. Левет протянул Скирате руку.

— Так вот, кого Ордо звал «Коммандер Тактичность».

Левет поднял бровь.

— Я старался. Спасибо за помощь, сержант. Не то чтоб я хвастался, но кое—что я умею.

— Нечего стесняться, ад'ика. — Скирата махнул в направлении дома. — Ты свой долг исполнил с лихвой. Теперь тебе пора делать то, чего хочешь ты.

— Ферма. — проговорил Левет. Он осматривался вокруг, и рассматривал дом с выражением лица как у потерявшегося ребенка, который выискивает монстров в окружающей темноте, — Я совершенно ничего не знаю про фермерскую жизнь, но научиться могу чему угодно. И генерал Тур—Мукан… Мне очень жаль.

— С ее сыном все в порядке. — Скирата хлопнул его по спине. У этого парня ничего не было кроме той одежды, что сейчас была на нем надета. — Заходи, Ордо тебя пристроит. И набери себе чего поесть. — Скирата взглянул на Най. — Задержишься на обед? Это самое меньшее, что мы для тебя можем сделать.

Най не сразу приняла приглашение.

— Было бы неплохо. Могу я поднять деликатную тему?

Ее слова отозвались в Скирате надеждой и он почувствовал себя неловко.

— Я весь внимание. — сказал он.

Она подождала, пока не отойдет Левет.

— Джедаи.

— И как это относится к нам?

— Ты не ненавидишь их всех. Ты любил Этейн, и ты любишь Джусика. Не все они плохие верно? Во что бы ни превратился Орден Джедай, они не могут все быть виновны.

— Нет. — Это был простой здравый смысл. Тот факт, что они убили Этейн и использовали его клонов, словно дроидов, не отменяло того факта, что он знал — должны были в принципе существовать и достойные. Такие, как Джусик. Не все. Но Джусик — не джедай.

— Что, если я пересеклась с несколькими неплохими ребятами, чья единственная вина в том, что Сила накидала мидихлориан в их тела? Что бы ты чувствовал относительно них?

— Как понимать — «пересеклась»?

— Профессиональный риск, если ты работаешь на фрахте. Находишь безбилетников и нелегалов в своем трюме, выслушиваешь их истории. Иногда решаешь, что будет неправильно вышвырнуть их через шлюз, и вскоре начинаешь пытаться делать доброе дело в грязной галактике.

Скирата вперился в нее своим лучшим «даже—не—думай—об—этом» взглядом.

— Теоретически…

— Мэндо не смотрят на происхождение. Только на то, что делаешь. Верно? Крайне терпимо для такой компании, как вы.

— Угу.

— Возможно, у меня есть двое беглых джедаев.

— Если там есть Квинлан Вос — тащи его сюда. У меня нож без дела застоялся.

— Кэл… пожалуйста..

— Ладно. Кто они?

— Один — ребенок. — Лицо Най было все тем же воплощением безжалостной отстраненности, но в ее голосе промелькнула мягкая нотка, почти что нежность. — Именно ребенок, ей едва ли четырнадцать. Зовут Эстерхази и что—то там дальше. Она помогает расти живому, и говорит, что её считали бесполезным джедаем; что это больше природный талант чем Силовое умение. Точь—в—точь как у бедной Этейн. Не головорез. Другая… Каминоанка.

Скирата растерянно выдохнул. Звук получился негромким, это было скорее тихое шипение. Он понятия не имел, что каминоанцы вообще умели производить владеющих Силой. Айвховы поживы и мечемашцы. Два самых излюбленных объекта для его ненависти; и тут оказывается тот, кто проходит по обеим спискам. Нож так и просился в руки.

Так почему же Ко Сай так неровно дышала насчет Кэда? Если у серых уродов были собственные владеющие Силой, то почему они не поигрались с собственными мидихлорианами, чтобы создать владеющих Силой клонов?

Потому что они были расой хозяев, а все остальные всего лишь мясом. Сейчас он отлично понимал это. Они никогда не использовали свой прекрасный, драгоценный геном чтобы создавать «продукцию». Ко Сай рассказала Мереелю, после того как он поприветствовал ее электрошокером. Она искренне оскорбилась, когда он спросил, не была ли она клонам «мамочкой» — не использовались ли каминоанские яйцеклетки с ДНК Фетта в процессе соматического клонирования.

— Признаюсь честно — я недостаточно псих для такого. — проговорил Скирата, с ощущением того, что это очень важно. Могу только догадываться, какое это милое заботливое и душевное существо — джедай—каминоанец…

— Ее зовут Кина Ха. Она не показалась мне чудовищем…

Скирата вспомнил свой первый день на Камино. Такие нежные голоса.

— Они не кажутся чудовищами. Поначалу.

— …и она из особенной линии очень долго живущих каминоанцев. Они генетически доработали ее наследственность для долгих космических перелетов.

Скирата едва не сел.

Ему пришлось несколько раз прокрутить эти слова в голове, прежде чем он поверил услышанному и гулко стучащий пульс утих настолько, чтобы он собрался с мыслями.

«Итак… они могут продлять жизнь, точно также, как и укорачивать ее. Неудивительно, что Палпи с ума сходил, пытаясь заполучить Ко Сай раньше меня. Неудивительно; он считал, что она могла сделать его бессмертным. И, возможно, она могла сделать что—то близкое к этому.»

«И это значит… доктор Утан будет очень интересен ее геном. А значит, моя дорогая айвхова пожива, и мне тоже. Мне это очень, очень интересно… ради моих мальчиков.»

— Кэл, я знаю что это тяжело. — сказала, нахмурившись Най. — И, наверное, неправильно просить этого, после того что случилось с Этейн…

— Ты права. — Он боролся со своей совестью — не из—за планов, которые моментально и во всех деталях выстроились в его голове, потому что каминоанцы сочувствия не заслуживали. Потому, что ему не нравилось то, что он воспользуется доброй натурой Най в своих целях.

«Но это — для моих мальчиков. Они на первом месте. Важнее меня и моих нужд. И важнее чем мнение Най Воллен обо мне.»

— Нет, все в порядке.

— Я могу привезти их сюда?

«Может быть я и сошел с ума. Но какой шанс…»

— Когда предполагаешь это сделать?

— Я появлюсь у их укрытия через неделю—другую.

— Хорошо. Но будь осторожна. Полная секретность. Первый же признак проблем — и я лично сделаю их единым с их шабловой Силой.

Най улыбнулась. Она могла улыбаться и это было здорово.

— Ты хороший человек, Кэл.

— Нет. — хмыкнул он. Рано или поздно ему бы пришлось с ней объясняться. Возможно, она возненавидела бы его за это, и это было бы прискорбно, потому что чем больше он ее узнавал, тем больше она ему нравилась.

— Вовсе не хороший. Но я люблю своих мальчиков.

* * *

Учебный центр Имперской Армии, Центакс 2 Корускант.

Дарман был обучен выживать вопреки всему, за линией фронта, и сейчас он был занят именно этим.

Сила воли: она определяет кто будет жить а кто нет.

— Дар?

Он понял, что начинает проваливаться в бездну. Кэл Скирата научил его замечать признаки отчаяния и слабости, так что он понял, когда надо удержаться.

«Не отсутствие воды и еды, и даже не ранение убивает тебя в таких обстоятельствах; убивает то, что ты позволяешь отчаянию сожрать тебя заживо. Убивает то, что ты сдался.»

— Дар, ты меня слышишь?

«Если ты контролируешь боль, страх, горечь утраты — то ты контролируешь ситуацию. Заставь их работать на тебя.»

Он слышал слова Скираты сейчас также ясно, как и прежде. Он предпочел слышать его таким, каким он увидел его впервые, когда тот возвышался над Дарманом и был сержантом—инструктором, а не отцом которого он полюбил за последовавшие годы, потому что иное вытаскивало за собой слишком много боли. Ему нужно быть другим Дарманом; столько, сколько потребуется, чтобы сбежать; тот Дарман, который посмел думать, что у него есть право на жизнь вне армии, который любил девушку, женился на ней и видел ее смерть, который — так недолго — держал на руках своего сына, прежде чем лишиться всего в одночасье — тот Дарман был слишком мягок, чтобы выживать неизвестное время в чуждом окружении. Этот человек должен будет подождать, в спячке, пока ему не придет время вернуться. Если такое время действительно наступит.

— Дарман!

Кто—то сильно толкнул его в грудь. Он выдернул себя из полумедитативного состояния и обнаружил, что смотрит прямо на Найнера. Тот неуклюже ковылял с кибернетической подпоркой — демонстрировал, что он в порядке и снова в строю.

— Бодро выглядите, серж. — сказал он.

— Вернусь на службу через пару недель. — ответил Найнер.

— Здорово.

— Дар, не хочешь отойти в сторонку и поговорить?

— О чем?

Найнер тяжело посмотрел на него.

— Сними шлем, Дар. Пожалуйста. Поговори со мной.

Дарман стащил свой котелок и поставил его на стол. Он предпочитал старые катарн—доспехи, но если он изменился — то всё знакомое могло отправляться в мусорку, и это было неважно. Так было проще быть другим Дарманом. Найнер опустил себя в сиденье напротив, поддерживая свой вес на руках и сильно пожал руку Дармана.

— Дар, после того, что случилось — вполне нормально слегка двинуться. — прошептал он. Но я твой брат. Перед этими ди'куте веди себя как хочешь, но со мной можешь быть собой. Хорошо?

Солдаты 501—го были довольно неплохо натасканы, но часть из новоприбывших даже и не нюхала ту подготовку что получали коммандос. Его раздражали даже не посредственные показатели на предварительных тестах — чего ещё можно ожидать от клонов выращенных за год—другой? — его раздражало то, что они явно считали, что Центакс—2 это Камино. Какой—то ди'кут вдолбил это им перед концом войны, и они не верили историям Дармана про бесконечные океаны и затянутые тучами небеса, пока он не отправил их изучать базу данных по системе Камино.

Тем более, что они всё равно должны были это сделать. Существовал запасной план по ведению дел с Камино — та сейчас была далеко не лучшим другом Империи. И Дарман был бы рад освежить знакомство с айвховой поживой. Если будут набирать добровольцев на усмирение Камино — он будет первым в очереди.

— Я в порядке, Найнер. — ответил Дарман. Это было худшим, что он мог себе представить, настоящим дном. Но он выжил, и если он сможет пережить такое падение, то в итоге он сможет жить дальше. Потому что вряд ли ему доведется испытать большую боль. — Я справляюсь.

— Дар, я тебя достаточно хорошо знаю, чтобы понимать, что сейчас творится.

— Подожди, что? Что еще сейчас творится?

— Ладно, нер вод. Всё в порядке. Я не навязываюсь.

Дарман хотел бы сказать Найнеру, что если тот смог бы вытащить наружу прежнего Дармана — боль уничтожила бы его. И то, что знал прежний Дарман, должно было лежать под сукном. Самым лучшим было бы забыть что он это знал, и отложить его подальше, до лучших времен. То, что он убирает из своего разума, со временем становится привычкой — он был обучен этому умению — и тогда он не сможет ничем себя выдать, или привлечь внимание к тем, кого он любит.

Что ж, так будет лучше. Он убрал старого Дармана в сторону, а с ним и невыносимую боль от близости счастливой идиллии и оттого, что он этого лишился. Тот Дарман не мог выжить здесь, даже при поддержке его брата Найнера.

Но он может спрятаться, и выйти на свет, когда всё закончится.

— Ты мог меня оставить сказал Найнер. Но ты этого не сделал. И я тебе должен на весь остаток жизни.

— Мы никогда не бросали братьев. — проговорил Дарман. — Как я мог?

И его бы тоже не бросили. Он знал это. Кто—то пришел бы за ним. Пусть бы ему и пришлось подождать, пока не придет этот день — он будет делать то, что должен, так, как научил его Кэл Скирата.

* * *

Блок казарм, Учебный Центр Имперской Армии, один стандартный час после отбоя.

Скорч, наконец, заставил себя прекратить прокручивать в голове события Кашиийкской операции и оставил попытки разобраться, что же он мог сделать, чтобы спасти Сева. Вариантов была масса.

Но это осталось в прошлом, момент ушел навсегда, и сейчас он не мог сделать ничего, кроме как сводить себя с ума самобичеванием. И у него была новая работа, которая не могла ждать, пока он горюет. В Имперской Армии не было Скират или Вэу, чтобы позволить команде «Дельта» делать то, что им хотелось бы, или волноваться о их чувствах. Это был новый мир, который больше был похож на строгость Камино, чем на привычную им вольность. Даже новые казармы производили то же ощущение асептической белизны, что и город Типока.

— Ну как, ты его уже видел? — едва слышным голосом спросил Босс. Он перегнулся через край верхней койки и толкнул Скорча. — Он здесь. Он и Найнер.

Скорч был рад секундному замешательству. Он оторвался от своего непрерывного сожаления о судьбе Сева и задумался о том, пережила ли чистку Этейн. Джусик пережил: Скорч это знал, потому что он видел его смертный приговор в разосланном списке беглых джедаев. Палпатин назначил цену и за голову Скираты.

Но если Дарман все еще здесь… непохоже, что Этейн это удалось. Скорч был уверен, что он бы постарался убрать ее куда подальше, в безопасное место, если бы мог.

— Ни Корра ни Атина не видно. — пробормотал он.

— Я их видел в списке дезертиров, вместе с «Нулевыми» и несколькими другими.

Скорч не ответил. Он слышал, как размеренно сопит Фиксер на соседней койке, и этот звук сейчас казался скорее успокаивающим, чем вызывающим желание вылить на спящего брата кувшин воды. Остальных коммандо в общей спальне он не знал. Знакомства сейчас были в большой цене.

— Ты бы стрелял в них, если бы приказали? — спросил Босс.

Сев однажды задал Скорчу такой же вопрос.

— Не знаю. — Но Скорч хотел ответить «нет, не стал бы; и удачи им.» — А ты стал бы стрелять в Этейн, если бы она еще была с нами, когда пришел Приказ Шестьдесят Шесть?

— Теоретизирование. — ответил Босс уходя от вопроса. — Её с нами не было.

— У тебя была возможность спросить Дара, почему он всё ещё здесь?

Босс помедлил.

— Угу.

— И? — Скорч ожидал новостей об Этейн. В животе нехорошо заныло. — В чем дело?

Босс сглотнул. Скорч явственно расслышал это.

— Всё, что он сказал. — прошептал Босс, — это что он не мог бросить Найнера.

Скорч достаточно хорошо знал Босса, чтобы не спрашивать, что он от этого почувствовал.

Он чувствовал себя так же.

Глава 27

«Я не признавала то что он ушел пока не увидела его имя на мемориале. Тогда это стало окончательным. Он больше не был моим. Он растворился в рядах мертвых, неприкасаемых, отстраненных, застывших в камне.»

вдова лейтенанта—коммандер Уссина Фаджинака, первого офицера республиканского боевого корабля «Ауродиа».

Келдабе, Мандалор, на следующий день, 1097 дней после Геонозиса.

Сегодня Кэд был беспокойным. Он прохныкал большую часть ночи, и почти все успели отстоять с ним вахту, пытаясь его утешить и уложить спать. Фай покачал его на коленях.

— Отличный денек, Кэд'ика! — Он обожал этого ребенка. И, пожалуй, он слишком усердно уговаривал Парджу завести такого же. — Ты только посмотри, как все эти смешные Мэндо'аде играются с ножами и бластерами, и распевают нецензурные песни.

Кэд вцепился в обгоревшего игрушечного нерфа обеими руками и отвергал все попытки его отвлечь. Он глядел в окно спидера так, словно высматривал там кого—то. Фай был уверен, что тот смотрит в надежде увидеть свою мать или отца, что бы там ни говорил Джусик насчет того, что ребенок понимает что такое смерть куда лучше обычных детей.

— По—моему, провести денёк в Келдабе тебе хочется больше, чем ему. — хмыкнул Скирата расслабленно державший руки на руле. — Хорошо снова увидеть тебя радостным, сынок. Лечишь старику сердце. Этейн бы это понравилось.

— Когда мы вернемся за Даром и Найнером — я в деле, ладно? Я хочу участвовать в этой миссии.

— Будешь.

Скирата, похоже, был в настроении, которое Ордо звал созерцательным. Что—то случилось, и его готовность отправиться в Келдабе заставила Фая подозревать, что это как—то связано с Шисой. Но Кэл'буир настаивал, что он просто собирается кое—что закупить на радость Утан — голожурналы, туалетные принадлежности, может, бутылочку изысканного вина. Слишком рискованно было заказывать товары в сам Кириморут. И Скирате, похоже, нужно было изредка выбираться и разминать ноги.

— Кэд хочет попробовать мой бу'шей? — Фай поднял шлем над головой ребенка, словно высший жрец Басани, проводящий коронацию. — Столько интересных звуков. Столько цветов.

Кэд посмотрел на него большими, внимательными, темными глазами. Потом его губы сжались в тонкую прямую линию и он нахмурился, а уголках глаз выступили слезы. Но он молчал. Он очень здорово умел не плакать вслух. Фай считал, что у каждого ребенка есть право реветь, выпучив глаза, и Кэд имел на это право больше прочих.

Все же Фай опустил шлем.

— Вот так оно, Кэд'ика… смотри, какие интересные цвета. Шлемы надеть! Вот, теперь ты солдат.

Хотя всю тяжесть Фай держал на своих руках — Кэд этот венец терпел недолго. Потом он начал выворачиваться.

— Папа. — позвал он. — Папа?

— Не бывает так, чтобы ребенок начинал слишком рано. — заметил Скирата. — Мы закажем для него у Бевиина Верхайка отличный маленький бу'шей. Нет смысла экономить. Даже маленький летный комбинезон. Хорошие комбезы делает Мирго Руус. Для моего бу'ад'ики только лучшее.

— Бардан собирается учить его владению световым мечом?

— Не вижу причины, чтобы это было оружие только для джетиизе. — Скирата волновался, Фай мог это заметить. Тщательный контроль за голосом у него всегда обрубал какую—то часть среди высоких тонов. — Втайне, разумеется.

Фай смотрел на Кэда, словно на штормовое предупреждение от ФлотМетео. Он был уверен что ребенок может чувствовать своего отца в Силе, и что если что—то случится с Дарманом — Кэд узнает это первым.

Сегодня в Келдабе было людно. Это и близко не походило на Корускант, но Фай оставил свои амбиции насчет спуститься по штурмтросу с высочайшей башни Корусканта. Келдабе было того размера, который был ему по силам, и с каждым прошедшим днем он становился все более уверенным в том, что в конце концов, он будет помнить свой путь даже без подсказок с деки. Двое мужчин прошлись по утренним улицам, и Скирата нес Кэда на руке в типичной гордо—отцовской манере Мэндо.

Они остановились на площадке позади кафейни Ойю'баат — взглянуть через ограждение на реку Келита, и показать ее Кэду. Того же почему—то больше интересовало небо. Он что—то высматривал.

И тогда они впервые увидели корабли.

Штурмовые катера и транспорты растянутой цепочкой прошлись над их головами, направляясь к востоку от реки. Прежде, на поле боя, это было радостным зрелищем, но сейчас это было угрозой, наступающими темными днями. Имперский гарнизон выдвигался, и они не теряли времени. Они явно спешили. Скирата взглянул на небо и вздохнул.

— Я получил то, за чем пришел, ад'ика. — проговорил он. — Думаю, нам пора исчезнуть.

— Я рад, что ты не принял работу Манд'алора. — сказал Фай. — Готов поспорить, что и Спар тоже радуется.

Так вот, что чувствовал Кэд, и что его тревожило: Джусик мог чувствовать возмущения в Силе, так что наверняка их мог чувствовать и Кэд. Вот что он высматривал. Фай предпочитал считать именно так; он не хотел думать, что Кэд тоскует по бедной Этейн.

Они направлялись назад, к спидеру. Мужчина в янтарной броне, проходивший мимо, притормозил и хлопнул Скирату по руке.

— Слышали?

— О чем? Что мы пожалеем о том дне, когда впустили сюда Палпатина?

Мужчина мотнул головой.

— Нет, Шиса. Фенн Шиса только что принял кир'бес. Он наш новый Манд'алор. Эль в «Ойю'баат» льется рекой.

Мужчина пошел дальше, явно радуясь тому, что трехлетнее междувластие без Манд'алора, наступившее после смерти Фетта, было, наконец, окончено. Наверное, он не знал того, что знал Фай: Шиса сказал Скирате, что он примет высший пост, если ему не понравятся его имперские гости.

Шиса явно начал думать в правильном направлении.

— Мне, вроде бы, пить не хочется. — Скирата взглянул на Фая. — А тебе, сынок?

— А я за рулем. — ответил Фай.

Десантный катер — не совсем тот же, что обожаемый НЛШТ/п, но похожего типа, покрашенный в новые имперские цвета — низко прошелся над центром города, словно собираясь врезаться в башню «МандалМоторс».

Фай приложил палец к губам. Ни звука. Кэд, в полном молчании, повторил его жест. Хорошая привычка для ребенка. Кэд посмотрел вверх, зажав кулаком рот, широко открыв глаза и нахмурив брови, словно собираясь заплакать. Он уже понимал, что ему нужно быть невидимым и неслышимым, чтобы пережить грядущие годы.

Скирата смотрел на небо, пока корабли не исчезли. И Фай видел этот взгляд прежде: осторожный — но не опущенный в испуге; осторожный — но при этом что—то спрятано в рукаве, что—то большее, чем просто его трехгранный нож.

Кэд тихонько хныкнул.

— Все в порядке. — сказал Скирата, потрепав мальчика по голове. — Я здесь, сынок. Я здесь.