| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Наши новенькие эталонные третьяки были выкачены на линейку перед цехом. Красивые машины! Не устаю на них любоваться.
Пришел Яковлев, Синельщиков. Еще какие-то знакомые лица. Мои летчики шушукались с девчатами в белых халатах.
— Кирилл, пора... Командуй!
— Эскадрилья... равняйсь! Смир-р-на! Товарищ майор...
Я принял рапорт. Теперь моя очередь...
— Эскадрилья... равняйсь! Смир-р-на! Товарищ генерал-майор...
Яковлев, улыбаясь, держал руку под козырек. Закончив доклад, я сделал положенные Уставом "антраша" и встал за ним.
— Здравствуйте, товарищи летчики!
— Раз-два... — прошептал я про себя.
— Здав... жел... тащ генерал-майор!
— Поздравляю вас с получением новой боевой техники! Поздравляю эскадрилью с началом своей боевой биографии!
— У-у-рра! Ура! Ура!
Хорошо, мощно! Достойно ведут себя птенцы.
Митинг был краток. А что тут особо размазывать. Только вот, еще одно...
— Эскадрилья, ко мне! Так, ребята! Сейчас пройдите в цех, к рабочим, и поблагодарите всех, кто сделал вам эти замечательные машины. Каждому пожмите руку... каждому — "Спасибо!" Ясно? Вперед!
Завертелся и растаял водоворот людей, мы с начальством остались на освещенной солнцем площадке.
— Спасибо вам большое, товарищи, за это оружие... Клятвы давать не буду, но знайте — мы вас не подведем!
Я заглянул в глаза Яковлеву и Синельщикову, крепко пожал им руки, и пошел искать своих стариков...
...Сквозь фон и шорох рации прозвучали долгожданные слова: "Дед! Вам взлет! Удачи вам и победы, друзья!"
— Есть взлет! — сектор газа вперед, самолет начал свой разбег. Я на миг оглянулся — позади, парами, разгонялись истребители моей эскадрильи...
— Здравствуй, небо! У меня снова крылья! У нас крылья!
* * *
Через несколько дней, вернувшись из ГУ ВВС, я был взволнован и нетерпелив. В душе все просто-таки бурлило, чесс слово!
— Петракова ко мне! Что значит "Нет на месте"? Срочно найти — и ко мне!
В кабинете я взял телефон.
— Ангар? Полковник Сталин на месте? В самолете возится? Пригласите его ко мне, срочно! Да, пусть захватит с собой моего ведомого.
— Разрешите? — в дверях появился наш контрразведчик. — Вызывали, товарищ майор?
— Проходи, Дима, садись. Сейчас один разговор будет... Подожди секундочку...
Я зарылся в документы, полученные в штабе. Через несколько минут вновь стукнула дверь.
— Разрешите, товарищ командир?
— Заходите, ребята, присаживайтесь! Нет-нет, Базиль! А тебе особое задание будет... Постой за дверью, посмотри, чтобы нам никто не мешал. Понял? Иди...
— Так, Василий Иосифович... Вы отчисляетесь из состава эскадрильи! Поздравляю вас, полковник!
— Как?! Почему, Виктор?! — чертом взвился Василий.
— Тихо-тихо! Слушай сюда... Есть приказ ГУ ВВС, по которому полковник Василий Сталин выводится из состава эскадрильи и переводится в распоряжение Управления кадров ВВС... Тихо, я сказал! Слушай!
— Сегодня получишь документы, возьмешь на борт инженера и полетишь в Рыбинск. За моторами... Мы тут задним числом оформим твой перевод. Вместо тебя эскадрилья получит нового пилота на "Дуглас" — полковника Надеждина... Не понял? Ну — Надеждин... То есть — сын Надежды... Аллилуевой Надежды! Вот ты тормоз, Вася! Понял, наконец?!
Покрасневшее лицо Василия начало принимать свой естественный окрас. Бледно-зеленый... Шучу я. Поздоровел у нас Васёк, окреп. К бутылке его почти и не тянет, во как!
— Нечего во фронтовой обстановке твою фамилию светить лишний раз. Думаю, скоро немцы серьезно заинтересуются нашей эскадрильей... Понял, что ли?
У Васи явно отлегло на душе.
— Понял, Виктор, понял! А что потом?
— А потом, когда получите моторы, полетишь вот сюда... Сядешь на аэродром и дождетесь нашей пары истребителей. Они тебя и проводят на нашу новую точку. Там, в прифронтовой полосе, нужна особая осторожность — тебе одному лететь нельзя. Техсостав перебросим другим самолетом. Все ясно?
— Так точно!
— Вот и хорошо... Капитан, за вами полный... я подчеркиваю — полный! — режим секретности этой рокировки. Можете пустить слух, что Василий опять нажрался и начудил.
— Ну-у, Виктор... Я же и не пью почти... На пикнике, грамм сто пятьдесят, под уху разве... Да ты ведь сам разрешил...
— Цыть! Так надо, полковник. Ничего — от тебя не убудет... А для дела полезно. Ухватили? Тогда — за дело! Вася, иди, делай штурманскую прокладку. Не забыл еще, как это делается? Вот и хорошо. Давай-давай, пошевеливайся. Постарайтесь там долго не задерживаться. Да, Дима! Полковнику Сталину заменить удостоверение личности. На Василия Ивановича Надеждина! Лично сделай, и чтобы ни одна душа... Ну, ты знаешь... Все, свободны. Вася, полетишь ночью. Справишься, надеюсь? Вот и хорошо. Все — пошли, пошли... Не до вас сейчас. Дел выше крыши. Да, Базиля давайте сюда.
— Слушай, Базиль... Ты с кем тут больше летал на тренировках? С Коптеевым? Вот и хорошо. Слушай... Завтра мы перелетаем на новое место базирования... Да, дождались! Под Ленинград. Так, вот... не долетая до Ленинграда, вот здесь... смотри по карте... ты с Коптеевым отваливаешь и садишься на вот этот вот аэродром... Запомнил? Там ждешь наш "Дуглас". У него будет новый пилот — полковник Василий Надеждин. Все понял? Ага, молодец. Сразу ухватил. А твоему тезке пока вдолбил... Вот его-то "Дуглас" ты и проведешь на нашу точку. А мы вас встретим. Ясно? Обо всем этом — молчок! Знаю, что не дурак. Дураку бы объяснил под запись... и под подписку о неразглашении. Иди, готовься, маршрут учи.
Да! Наверное, надо бы сказать пару слов про наш "Дуглас". Так уж повелось, что и наши "Ли-2", построенные по американской лицензии в Средней Азии, и полученные по ленд-лизу из Америки "Си-47" — все, на фронте, в войсках, называли исключительно "Дугласами"... Уж не знаю, почему. Так сложилось, и не мне это менять, ясно? Я подумал: а вообще-то наш "Ли-2" или американский "Дуглас" у Васи, — я точно и не знаю. Так получилось, что в нем я еще не был — времени не хватило. В общем, с его-то связями, Васёк мог выклянчить и чистого американца. У того, с родными моторами "Райт-Циклон", скоростёнка вроде бы повыше будет... Километров на пятьдесят. И дальность куда выше, и ремонтировать его проще, и радиооборудование — не сравнить...
Ну, да ладно. Это не главное. Главное — лёд тронулся.
Я потер руки. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся! "Летя-я-т перелетные птицы"! Летят на фронт!
— Начштаба ко мне! — гаркнул я в приоткрытую дверь. Пора делами заниматься. А их столько — у-у-у! Впору за голову хвататься!
— Разреши, командир? — в дверях появился Рыбкин.
— Заходи-заходи! Сейчас я тебя радовать буду! Мы вылетаем на фронт!
— Ну, наконец-то! — обрадовался Рыбкин. — Давно пора! Что делать будем?
— Садись. Доставай свой кондуит. Пиши!
И понеслось...
И это радует!
Глава 14
— И последнее, Федор Тимофеевич, — я постучал карандашом по карте, — место базирования... Оно еще не определено. Пока приказано сесть прямо в Ленинграде, на аэродром корпуса ПВО. Прибудем и получим задачу непосредственно на месте, от командования 13 воздушной армии. Генерал-лейтенант Рыбальченко попросил нас на усиление, он нам задачу и поставит... Может, еще что-нибудь еще и командующий ВВС флота генерал-лейтенант Самохин подбросит...[9]Отказываться мы не будем. Наоборот — воспримем с благодарностью.
— А в целом ситуёвина такая... Как ты знаешь, в результате операции "Искра", в январе 1943 года наши прорвали блокаду, и Ленинград сейчас имеет связь с Большой землей через узкую полоску берега южнее Ладожского озера. Там смогли быстро бросить железнодорожный путь. Ленинградцы его "Дорогой Победы" называют... Это сразу сказалось на положении города и людей — стало немного полегче, подвоз продовольствия и других грузов заметно возрос. Но гитлеровцы по-прежнему стоят у стен города. Они стремятся любой ценой удержать Ленинград в тисках блокады, сохранить контроль над акваторией Финского залива и Балтийского моря, чтобы предотвратить выход Финляндии из войны. Ну, это уже высокая политика, задачи стратегического плана. У нас задачи скромнее.
— Так вот... Сейчас продолжает действовать "Дорога жизни", да-да... Трасса по Ладоге работает, ходят суда, доставляют грузы. И транспортная авиация летает — туда груз, обратно — людей вывозят. Про "Дорогу Победы" я тебе уже сказал. А вот, знаешь ли ты, Федор Тимофеевич, что есть еще одна, малая, так сказать, "Дорога жизни"? Да, есть! Она соединяет "Ораниенбаумский пятачок" с Лисьим носом, через Кронштадт. И в навигацию этот маршрут тоже используется. Сам понимаешь, немцы в покое эти транспортные маршруты не оставят. Мало того, что на них немецкие бомбардировщики налеты совершают, так еще эти асы из 54-й истребительной эскадры "Грюнхертц" — "Зеленое сердце", а наши их "зеленые жопы" называют, повадились шкодить. А что? Бомбы подвесят на пару "Fw-190A4", а еще одна четверка их охраняет. Ударят — мало не покажется! Они даже пятисотки могут таскать, а уж по 250 кг и подавно... Представляешь, две бомбы по 250 килограмм по поезду с грузами для ленинградцев? Считай — нет больше эшелона, что не разобьют, то сгорит... А потом пойдут на Ладогу и пушками наш маломерный флот гоняют. Для баркасика одной-двух очередей за глаза хватит. Вот мы эти "зеленые жопы" и должны будем в чувство привести. Порвать их на британский флаг, так сказать...
Брови капитана Рыбкина приподнялись в веселом изумлении.
— Ну, это я так... Образно... Не цепляйся к словам. Короче — задача понятна?
— Да что тут не понять-то, Виктор Михайлович? Надо — сделаем! Для того и готовились, для того и учились... Вот только с обеспечением как будет? С обслуживанием?
— А тут одна надежда — на "Дуглас" полковника Надеждина. Придется ему бобиком покрутиться, будет боеприпасы и техников туда-сюда возить. Куда мы перелетим, туда и он.
— А полковник Надеждин... это кто?
— Сейчас расскажу... — я коротко поведал НШ как наш Вася стал "оборотнем в погонах".
— Ясненько... — подумав, промычал Рыбкин. — Ну, тогда будем считать, что вчерне мы вроде все оговорили. А там — война сама покажет... Когда летим?
— Да послезавтра и вылетаем, чего тянуть-то? Транспортник нам дают, он и нашим штурманом будет. Проведет до Ленинграда. А там скажут, куда подсесть... В общем, Федор Тимофеевич, готовь все наземные службы к перелету. Я займусь летунами, ладно?
Не успел НШ выйти, как дверь снова приоткрылась, и в кабинет заглянул хмурый Петрович.
— Разрешите, товарищ майор?
— Да заходи, Петрович... собственно, ты уже и зашел. Что случилось? С машиной что?
— Что с ней будет, с машиной-то? Ездит, бензин только жрёт, как сапожник самогонку... — Петрович помялся и "бабахнул" свой вопросик. — На фронт?
Я аж рот раскрыл.
— Слушай, Петрович, а ты не аргентинский ли часом шпиён, а? Ты это откуда взял?
— А что тут еще думать? Как ехали из вэвээса — вы аж издергались на сиденьи, все "скорей, да скорей". А тут — совещания сплошняком... Василий опять же в коридоре "на часах", секреты охраняет, стало быть... И народ забегал, как наскипидаренный. Что еще другое может быть? — прямо посмотрел мне в глаза Петрович.
— Ну, ты и аналитик, Петрович, — восхищенно выдохнул я. — Тебе бы в разведупре служить! Так ты что пришел?
— На фронт летите? — продолжал гнуть свою линию Петрович, исподлобья глядя на меня.
— Да. На фронт. Только ты не болтай пока, старшина...
Кивнув, Петрович не торопясь расстегнул пуговичку на клапане кармана гимнастерки, и, порывшись, достал сложенный лист бумаги.
— Вот... рапорт, товарищ майор. С вами хочу... Когда у меня еще врачебная комиссия будет... А вы уже на фронт. И я с вами.
— Петрович, ты же "злой" танкист?! А в авиации по твоему мнению одни ушлёпки служат! — мое удивление было абсолютно искренним.
— Э-э-эх... — безнадежно махнул рукой старшина. — Какой из меня теперь танкист... После ранения силы в руках нет, одно дрожание... А шоферить в тылу я не хочу. Я на фронт хочу, Виктор Михалыч. Не откажи... Понимаю, ты теперя "Додж" на истребитель поменял, да я не только механиком-водителем могу. Я еще и артиллеристом служил, так что всяко-разно пушки-то на самолете обслужить смогу... Прошу зачислить меня в эскадрилью, оружейником! — вытянулся по стойке "смирно" старшина.
Я долго смотрел на него... Сам же так и думал. Старый уже Петрович, да и ранения не прошли для него безболезненно. Какой из него теперь танкист. Сгорит ведь... А у нас все проще ему будет служить. Да и жив останется... Придвинув к себе несвежий клочок рапорта, я написал резолюцию: "НШ. В приказ!"
— На! Тащи Рыбкину, пока он еще не спрятался от всех посетителей! И спасибо тебе, Петрович! Сегодня ездить уже не будем, готовь своего коня к сдаче... В "Дуглас" он не влезет. И не позорь меня — ЗИП и инструменты не бомби!
— Зачем мне эти железяки... — оскорблено буркнул Петрович. Видимо, поймал я его на "горяченьком", — у меня свои ключи есть...
* * *
"Дуглас", тяжело покачиваясь на стыках бетонки, пошел на взлет... Набит он был, что называется, "под завязку". Кроме 23-х человек наземного состава эскадрильи, в него запихали самые ходовые запчасти на первое время и ящики со снарядами к авиапушкам. Там, в 13-й ВА, снарядов к "НС-23" не найдешь. Ничего, пара вагонов с необходимым имуществом уже пошла в Питер. Да и наш транспортник, если что, поможет со снабжением.
— "Вышка" — "Грому-1"! Вам взлёт!
— Понял — взлет... Пошли!
Собственного имени эскадрилья не имела, была номерной. Отдельная эскадрилья N 152. Но, продолжая традиции "Молнии", я, где надо и где не надо, старался протолкнуть её неофициальное название — группа "Гром". Так, тихой сапой, это и прижилось.
Мы с Базилем оторвались от полосы первыми и полезли на высоту. Бросив взгляд вниз, я смог наблюдать четкий взлет наших пар. Два истребителя вырвались вперед и заняли свое место около транспортника. Ох уж этот транспортник... Скорость чуть больше трехсот! Намучаемся мы с ним!
Не то слово! Не намучались, а... Матом ругаться не хочется! В общем, когда пролетев километров четыреста, мы сели на промежуточный аэродром для кратковременного отдыха, дозаправки самолетов и летчиков, настроение было, скажем, "не айс". А что поделаешь? Надо...
Накрутив хвоста летчикам, — мол, не надо ругаться, подлетаем к зоне, где могут шарить охотники, выше бдительность, товарищи летчики, мы снова взлетели и построились. Километрах в 150-ти от Ленинграда я услышал в наушниках: "Гром-1, точка поворота. Прошу разрешения на изменение курса". Я отпустил летунов, и пара Базиля красиво отвалила вправо... Пошли ждать наш транспортник, все по плану... А мы летим дальше.
Наконец, в дымке, показалась громада Ленинграда. Слава богу! Добрались! Земля была извещена о нашем подлете. К нашей "могучей" колонне подскочила четверка "Ла-5", глянули на наши звезды, качнули крылом и отвалили...
— "Гром", посадку разрешаю...
Все, добрались! Мы на фронте. Наконец-то.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
