— Возьмешь первое место — выполнишь норматив мастера спорта, да... — Ретлуев скептически посмотрел на меня, и с усмешкой уточнил, — Если это тебя интересует!

Мы вчетвером приехали в Липецк на Лёхином "Москвиче". Более тысячи километров из Ленинграда до Липецка машинка пробежала без единой поломки, не считая пары "найденных" на дороге гвоздей. Время провели весело! Леха заметно соскучился по моему обществу (что, впрочем, было взаимно!), и половину пути я только и делал, что рассказывал последние новости. Мама, которая взяла на работе отгулы и поехала с нами, хоть и по второму кругу, но тоже слушала с неослабевающим интересом. Заодно наконец-то удалось наладить отношения с Ретлуевым. А то тяготило...

Мое двойное появление в телевизоре — сначала в прямой трансляции Торжественного заседания ЦК ВЛКСМ, а затем и в программе "Время" — произвело конечно сильное впечатление. А участие в таком престижном мероприятии, как концерт, посвященный Дню милиции, и вовсе поднимало мои успехи на небывалую высоту!

Я заважничал, и попросил обращаться на "вы", за что меня дружно пообещали выкинуть из машины на полном ходу!

Так дорога незаметно и пролетела: новости, забавные истории, осенние пейзажи, перекусы в провинциальных точках общепита, анекдоты, и периодическая дрёма то одного, то другого "члена экипажа". Леха с Ильясом часто менялись за рулем, и заверяли, что совершенно не устали.

Клаймич с Завадским остались в Москве, хотя оба тоже рвались поехать в Липецк. Но запись "Счастья" требовало их личного присутствия в студии, и работы с музыкантами.

На въезде в областной центр мы остановились у поста ГАИ, где Ретлуев разузнал, как добраться до стадиона "Янтарь".

К сожалению, сам Липецк благоприятного впечатления не произвел. Возможно, сюда стоило бы приехать летом — а пока голые деревья, серые дома, и какой-то неприятный запах в воздухе, оптимизма не внушали.

"Да, это не Рио-де-Жанейро! Бывали — знаем...".

Гаишники все объяснили толково, и "Янтарь" мы нашли легко. Я вылез из машины, и разминая ноги и затекшую спину, рассматривал местный "Колизей". Что ж, этому довольно большому, недавно построенному стадиону с футбольным полем и большими подтрибунными помещениями, суждено стать очередной ступенькой в длинной череде моих "наполеоновских" планов.

Леша остался с мамой у машины, а мы с Ретлуевым пошли регистрироваться и проходить медкомиссию. Время перевалило за обед, а первый бой уже завтра.

Скажу честно — меня несколько напрягало то обстоятельство, что всё это время я толком не тренировался. Конечно, нельзя сказать, что я полностью перестал поддерживать спортивную форму — но целенаправленно к Первенству, как например к "Кожаным перчаткам", я не готовился. Подаренные "свыше" способности конечно внушали уверенность, но по моим субъективным наблюдениям, регулярные тренировки эти способности значительно усиливали.

Впрочем, это уже предстартовый мандраж! Во-первых, времени тренироваться у меня просто не было. Во-вторых, этот факт ещё час назад меня совершенно не волновал. В-третьих, ничего уже не исправишь — а поэтому надо выигрывать в тех обстоятельствах, какие есть. И точка.

На регистрацию и медицинскую комиссию у нас ушло чуть меньше часа. И процедуры эти ничем не отличались от аналогичных в Москве. Мой первый бой должен был состояться завтра, примерно в четырнадцать часов.

"Хорошо хоть, разомнусь с утра полноценно!".

Мы разыскали в одном из кабинетов телефон, и я набрал номер, переданный мне Чурбановым. На том конце провода ответил приятный баритон.

— Здравствуйте, Василий Георгиевич... Меня зовут Виктор Селезнев. Юрий Михайлович Чурба...

Оживившийся баритон меня сразу перебил:

— Да-да-да! Ты где? Мы тебя с утра ждем!

"Хм... Прям ждем?! Приятно!".

— Я в "Янтаре" сейчас...

...Начальник УВД Липецкого облисполкома, генерал-майор Василий Георгиевич Коршанов, оказался милейшим человеком! Ну, по крайней мере, со знакомыми зятя Генсека...

Нас разместили за городом в гостевом доме обкома партии. Комплекс из большого светлого деревянного дома и вспомогательных строений расположился на левом берегу реки Воронеж, и был со всех сторон окружен деревьями. В доме был обслуживающий персонал: нас развели по многочисленным комнатам, истопили баню и сытно накормили.

Вечером заехал генерал Коршанов, проведать, все ли в порядке. Василий Георгиевич неожиданно оказался знатоком бокса, и они с Ретлуевым увлеченно принялись обсуждать мировые тенденции и наших боксеров, фамилии которых мне ничего, как правило, не говорили.

После сытного ужина и отличной бани я довольно быстро стал клевать носом, и вскоре был отправлен мамой спать.

На свой первый бой я выходил в состоянии, далеком от уверенности. Утренняя разминка с Лехой лишь подтвердила древнюю истину, что "тренироваться надо регулярно". К сожалению, любезность моих "потусторонних благодетелей" не распространялась настолько далеко, чтобы я всегда был на пике формы, вне зависимости от того, прилагаю я к этому усилия или нет.

Нельзя сказать, что я так уж запаниковал — но уверенности это обстоятельство мне однозначно не прибавляло. Ретлуев с Лехой тоже сразу заметили, что мои удары стали слабее — особенно левой — и заметно уменьшилась резкость движений.

К счастью, вместо бесполезных сейчас попреков, Ретлуев заявил, что в скорости все равно тут со мной только "мухачи" сравнятся, а ставка на нокаутирующий удар у меня срабатывала всегда.

— Дистанция длинная — неделя, да. К финалу мы форму подтянем, просто не занимайся сейчас "фехтованием"... пробил-ушёл, пробил-ушёл... рано или поздно, шанс ударить обязательно представится, да.

Леха отвлекся от возни со шнуровкой, и буркнул:

— И клоунские танцы свои не устраивай... Сам видишь... сейчас можешь нарваться...

Я покивал, и кривясь в кислой улыбке, ответил:

— Я понял... Об остальных словах и выражениях, которые сейчас не услышал... тоже догадываюсь...

— Это хорошо... — Ильяс пристально смотрел на меня все то время, пока Леха стаскивал перчатки и разбинтовывал руки, — запомни главное: не будешь глупо рисковать — выиграешь даже сейчас, да...

Второго ноября, когда мы приехали на стадион, бои уже начались...

Для провинциального Липецка, чемпионат СССР, пусть даже среди юниоров, событием стал явно нерядовым!

Скопление народа было заметно, даже пока мы шли от машины ко входу на стадион. Сам турнир проходил в спорткомплексе, расположенном в подтрибунном помещении. Вот где народу было уже по-настоящему много...

Мы прошли в зону раздевалок, и... задерживаться там не стали. Лишь отметили моё присутствие у судьи-организатора, и поспешно покинули тренировочную зону. В век отсутствия дезодорантов и антиперспирантов, запах пота там стоял просто удушающий, аж глаза слезились!

Вообще-то, я практически не вращаюсь в том кругу, где от людей пахнет потом, но все равно постоянно с этой проблемой сталкиваюсь. В транспорте, в метро, в школе... Причем сейчас эта проблема одинаково актуальна как для детей, так и для взрослых. У меня мама, например, использует и мне покупает "гальманин", или "детскую присыпку". Они продаются в аптеках, в абсолютно идентичных пластмассовых баночках с маленькой дыркой в крышке, через которую тонкой струйкой можно насыпать порошок в ладонь. Не знаю, отличаются ли эти препараты по составу, но запах пота удаляют достаточно эффективно. Единственная, но значимая проблема — при интенсивном потоотделении, на одежде проступают белые разводы. Да и подмышки белые... если смотреть с точки зрения эстетики!

Поскольку молодые спортсмены такими вещами явно не заморачивались, носы сморщили даже Ретлуев с Лехой.

Когда мы прошли непосредственно в зал, трибуны были заполнены уже не менее чем на две трети. Народ азартно болел, и вообще атмосфера была менее заорганизованная и более непосредственная, чем на турнире в Москве.

Мы устроились на свободных местах и даже посмотрели парочку боев. Несмотря на рабочий день — четверг — в зале было много взрослых, впрочем, и бои проходили интереснее и помастеровитее, чем на "Кожаных перчатках"... Что, к сожалению, не добавляло оптимизма.

Чтобы я не "загружался" перед боем, Леха потащил меня размяться в каком-нибудь укромном уголке стадиона, а Ретлуев ещё раньше ушел общаться с организаторами...

... И вот я уже стою в красном углу ринга. Мой первый соперник — из Киева. Крепкий, уверенный в себе парняга, с хорошо развитой мускулатурой и прямым немигающим взглядом.

"Гипнотизёр хренов!".

Я опасаюсь и бешусь одновременно. Торопливый бубнеж Ретлуева моего сознания уже не достигает.

Гонг!

Хохол прочно занимает центр ринга, и начинает гонять меня по периметру.

В ответ стараюсь придерживаться заранее принятого плана на бой: его удары принимаю в защиту, несильно "стучу" в ответ, и жду возможности ударить акцентировано. Пару раз в первом раунде проверяю свои возможности, и резко уклоняюсь вправо — парень оба раза "проваливается" вслед за своими ударами.

Начинает возвращаться уверенность в себе.

Одновременно формируется и замысел... Уж больно не хочется сегодня идти на второй раунд.

"Ну, попробуем!".

На этот раз резко ухожу влево — украинец опять "проваливается"... полшага вперед, и мой правый кулак снизу летит к чужому подбородку.

Бац!

"Хорошо приложился. Плотно...".

Соперник на мгновение замирает, и... попытавшись опереться руками о воздух... неловко оседает на колени и заваливается набок...

Гонг!

"Бlяяя!!!"

Рефери даже не успевает открыть счет.

В моем углу Ретлуев подчеркнуто спокоен — Леха вовсю машет полотенцем, а Ильяс просто стоит, опершись на канаты:

— Не выйдет он... Плохо упал, да...

Тренер оказывается прав — в судейские протоколы вносится "отказ от продолжения боя".

Рефери поднимает мою руку.

Только сейчас в уши врывается радостный шум зала и приветственные выкрики. Неловко раскланиваюсь на все четыре стороны, и лезу под канаты...

"Эх! Как же я забыл про свой трюк с прыжком-то... Опять нервишки мешают... Но жить становится веселей!".

Следующие два дня больше напоминают тренировочный процесс. Я стремительно набираю форму. Тренировка утренняя — "Янтарь", бой — тренировка вечерняя...

Зря грешил на "потусторонних" — прежняя скорость и сила удара быстро возвращаются...

Оба последующих боя я провожу уже полностью, по три раунда. Получаются почти как тренировочные, но в середине третьего раунда "роняю" противников акцентированными ударами в корпус. А то, как безэмоционально сообщил Ретлуев, у первого парня сотрясение.

Лично я обошёлся бы победой и "по очкам", но не могу себе позволить дать судьям хотя бы малейший шанс "ошибиться".

"А то... нафиг!".

Генерал Коршанов присутствует на каждом бою. Не знаю, просил его изначально Чурбанов или нет, но сейчас он ходит явно по собственному желанию.

В боксе Василий Георгиевич и сам разбирается хорошо, но каждый раз он подолгу общается с Ретлуевым — подробно консультируется у бывшего чемпиона СССР по методическим и организационным вопросам. На строящемся стадионе "Динамо" для занятий боксом отведена значительная площадь, и Коршанов пользуется малейшей возможностью что-то ещё улучшить.

После третьего боя, вопреки нескрываемому неудовольствию Ретлуева, мы уезжаем в Москву.

Пока на турнире два дня перерыва, я должен успеть сделать в столице кучу дел...

Клаймич был предупрежден о нашем прилете заранее, и когда Ан-24 приземляется в аэропорту, нас встречает Эдик на своей "Волге".

"А-аааа... И транспортную проблему тоже надо как-то решать...", — взгрустнул я, когда уступив "мамонту" переднее сиденье, мы втроем размещались на заднем.

В последний момент Ретлуев, категорически недовольный срывом "форсированного восстановления формы", все-таки решил лететь с нами: "Заниматься будем в любых условиях, да...".

И поскольку времени в обрез, а дел "выше крыши", то несмотря на наступивший вечер, из аэропорта мы сразу едем в Студию.

Это еще повезло, что при Советской власти в не самом крупном областном центре функционирует свой аэроузел, и нам не пришлось несколько часов трястись в поезде. В годы построения "демократического общества" Липецкий аэропорт закрыли, а оборудование или было разворовано, или попросту сгнило. Я конечно не без содрогания думал о перспективе полета на старой развалюхе Ан-24, но оказалось, что "Аннушка" еще не успела состариться! Самолет хоть и был шумным, зато оказался вполне себе новым — по крайней мере, в салоне ничего не дребезжало и в полете ничего не отваливалось.

Вторым сюрпризом оказался пункт назначения — аэропорт "Быково" — я уж и забыл, что такой раньше существовал в Москве...

Меньше часа дороги, и вот уже не лишенная искренности встреча с "одногруппниками"! Я не без некоторого удивления смотрю, как Клаймич обнимается(!) с Ретлуевым, а наш барабанщик Роберт слегка подлетает в воздух в лапах "мамонта". Девицы тоже активно участвуют во всеобщем "братании" — и мое удивление резко трансформируется в "охренелость", когда я вижу, как легко и непринужденно Вера обнимается с моей мамой, и целует(!) её в щеку!!!

"А-а... э... хм... прогресс... однако! Ну, хоть покраснела... и то ладно!".

Лада тоже расточает всем улыбки, и радостно пищит, когда неотягощенный комплексами "мамонт" и её легко отрывает от пола. Даже Альдона слегка кривит губы, что должно изображать присоединение ко всеобщей радости.

Явно несколько "чужими на этом празднике жизни" ощущали себя лишь четверо парней-музыкантов. Впрочем, теперь уже наших(!) музыкантов...

Клаймич и Завадский их представили, сказав о каждом по несколько слов.

Ребята — Глеб, Владимир, Михаил и Борис — были по-современному патлаты, "джинсоваты", и как меня неоднократно уверял Григорий Давыдович — талантливы.

"Что ж, поживем — увидим...".

Колю Завадского и нашего барабанщика Роберта я знал хорошо, а у этих ребят пока запомнил только имена. Да и то, ладно... всё остальное потом — время!

Наконец восторги встречи улеглись, и мы принялись рассаживаться в "репетиционном зале" Студии. С некоторым душевным трепетом я готовился принимать результаты пятидневной работы, проделанной в мое отсутствие.

"Мебель нормальную тоже нужно "достать", а то тут остался только разнокалиберный набор, от табуретов до колченогих стульев — "художнички" всё более-менее приличное увезли с собой. Сколько дел... А-аааа!".

Музыканты были уже готовы. На сколоченный из досок (ещё раз "А-аааа"!) невысокий помост поднялись девушки, и зазвучали первые аккорды не совсем привычной моему уху аранжировки...

...В ми-ире, где кружи-ится снег шально-ой,

Где-е моря грозя-ят крутой волно-ой!..

Уже в середине песни я почувствовал, как первый из "груды камней" скатывается у меня с души... Девчонки исполняли песню великолепно — ГОРАЗДО ЛУЧШЕ ОРИГИНАЛА!

Голову на отсечение — это целиком заслуга Вериной мамы! Я помню, как она "распевала" Веру с Альдоной в Сочи, и их совместные репетиции с Ладой в Москве — узнаваемый почерк...