Детские Сердечки

Забор из толстых прутьев высотой в два с половиной метра мы перескочили даже не заметив. Улица. Подворотня. Еще один забор, но уже из сетки. Здесь мы задержались подольше, но и он нас не удержал. Вновь улица, и еще один переулок. Задний двор какого-то дома, и опять улица.

Когда мы уже практически добрались до нашего фургона, то за очередным поворотам на темной тропе, нас ждали ощетинившиеся стволами ребята.

— Не стреляйте! Это мы! — я узнал их. Это была та шайка, которую мы чуть раньше направили на поиск несуществующих конкурентов. — Это мы помогали вашему брату!

— Что там за стрельба? — нас тоже узнали, но опускать стволы не спешили.

— Там вообще ад! Какие-то ублюдки проникли в дом и начали убивать всех, кого видели, — я экспрессивно размахивал руками. — Джей Си застрелили почти сразу, потом еще с десяток человек.

— А вы как спаслись?

— Мы вломились в одну из комнат и выпрыгнули в окно. Еле живы остались!

— Кто, кто стрелял? — кричал один из бандитов.

— Да мы толком не видели, как началось, сразу на пол упали и отползли.

— Не врете?

— Да Иисусом Христом клянусь! — перекрестился я, добавив. — Туда сейчас копы едут. Ад будет еще больше!

— Ладно ребята, пошли домой. Нам надо добраться до уродов пораньше легавых, — И шайка споро убежала, оставив нас одних.

До Форда мы после этого добрались спокойно. Когда Ричард перетягивал себя ремнем безопасности, он скептически заявил.

— Это было весело. Очень весело. Но давай в следующий раз планировать операцию буду я. Хорошо?

Глава 26

Всё-таки бронежилет — великое изобретение человечества.

Уже добравшись до одной из квартир, я обнаружил на куртке пять дырок от пуль. В суматохе перестрелки, я даже и не заметил их попадания по моей тушке. Объяснение этому нашлось быстро — большинство попаданий было зафиксировано в спину, а спиной я практически не подставлялся.

— Рикошеты, — авторитетно заявил Дик. — Сила пули, особенно пистолетной, очень сильно после него падает. Но если бы не было брони, то энергии им вполне хватило бы, чтобы войти в мягкие ткани, или даже пробить насквозь. А так осталось лишь покраснение, как после укуса комара.

У него самого кроме первой дыры, обнаружилось еще три, и все с тыла. После них на теле остались лишь мелкие, незначительные ссадины, но от первого попадания — красовался здоровенный пунцовый синяк во всю его широкую грудь.

Осмотрев себя, и определив, что ребра не сломаны, Дик плеснул себе в стакан грамм сто виски и плюхнулся на диван перед телевизором. Я последовал его примеру, но только с бутылкой ледяного пива.

— Хорошо... — сообщил после получаса тишины англичанин. — Самое приятное — это возвращение. Когда понимаешь, что ты, мать твою, живой. Эти чертовы ублюдки сдохли, а ты живой.

— Ты этим и занимался, на службе Её Величества?

— Практически, — наконец признался напарник. — Если честно, то даже и не думал, что после такого огромного перерыва смогу справиться.

— Ну а дальше?

— А дальше будем отлеживаться и не отсвечивать.

Для этого всё было подготовлено заранее. На все съемные квартиры была заранее завезена еда из расчета на две недели на пару человек, а значит выходить до магазина и светиться, нам не понадобиться. Чтобы не скучать, везде были поставлены плазмы и оплачены пакеты кабельного телевидения. Разве что не было интернета, но мне на него было, если честно, плевать. Как впрочем, и Ричарду.

По новостям на следующий день объявили о 'бойне в Браунсвилле', но наших рож, даже в приближенной трактовке фотороботов, не показали, а про арендованный Форд не упоминали. Оставалось надеяться, что и не упомянут.

После такого шухера, использованные девяносто вторые Беретты изрядно засветились. Не дай бог, если нас случайно возьмут с ними, то моментально повесят всех тех 'загорелых' ребят в том праджекте, а значит под залог выйти будет очень проблематично. И что самое главное — дальнейшее использование приведет к ненужному вниманию ко всем нашим действиям и поможет сложить их в одну логическую цепочку. Но и окончательно избавляться от них было жалко — при наших делах оружие могло понадобиться в любую минуту.

Поэтому после недолгого диалога, было принято решение законсервировать Беретты до лучших времен. Для этого мы их тщательно отчистили, а потом ствол и весь механизм был залит обычным парафином. На это ушло по пять обычных белых свечек на каждый. Свечи просто поджигались, и расплавленные жирные капли тонким слоем покрывали всю площадь черного тела итальянской пушки. Потом пистолеты обернули в пропитанные машинным маслом тряпки, нарванные из простыни, и уже эти свертки запечатали в полиуретановые пакеты, последовательно и отдельно в три разных. Позже, в Дыре, эти пакеты будут запаяны в резиновые рукава от грузовых камер для покрышек, и только тогда закопаны во влажный грунт. Поверх них будет насыпан всяческий металлический мусор, чтобы даже с металлодетектором обнаружить спрятанное оружие было нельзя. В таком виде пистолеты могут находиться в земле десятилетиями, и ничего им не будет. Как раз то, что нам и нужно.

Не забыли мы и про боеприпасы. В полулитровую бутылку из-под минеральной воды были всыпаны горсти девятимиллиметровых патронов. Их густо залили машинным маслом, взболтали, а пробку запаяли под огнём зажигалки.

Всё, начинка для тайника была готова.

С трофейным полицейским оружием, оказавшимся пистолетами Зиг Зауэр Р226 под ту же люгеровскую девятку, было проще. Единой пулегильзотеки в США не существует, и только стоит нам выехать за пределы Нью-Йорка, как они тут же превратятся в абсолютно чистые и легальные пушки. Правда, что с ними делать было не совсем ясно, ведь к каждому прилагался только один магазин, который был в них во время экспроприации, а новые магазины в Городе Желтого Дьявола так просто не купишь. Поэтому от греха подальше их законсервировали попроще — просто масло, ветошь и спаянный пластиковый пакет.

А вот с оружием подобранным с негров было интереснее. Кто знает, что на нём могло висеть, от убийств до ограблений? Но с другой стороны, если их использовать в деле, то след приведет опять же к чернокожим. А вот это было бы совсем не лишним при наших планах. К тому же Ричард заявил, что при наличии верстака и фрезеровочного станка, он заставит свой ТЭК-9 стрелять очередями, как полноценный пистолет-пулемёт. Ну а маленький револьверчик, взятый из тайника, лишним не будет в любом случае.

Неделю мы изображали тюленей на пляжах. Жрали, пили, и валялись на диванах с креслами. Пиво, несмотря на то, что его было закуплено двенадцать ящиков, кончилось на пятый день. Виски на третий.

Запой после кровавого дела был неизбежен. Требовалось психологически 'сбросить' напряжение, а лучше, проще и надежней пьянки еще никто ничего не придумал.

За это время мы обсудили множество вариантов дальнейших действий. Я всё же уговорил напарника связаться с Элом, главарем местных не совсем честных ирландцев, и подключить его сеть к нашему поиску. Нехотя Ричард согласился, с совершенно разбитым видом позвонил кому-то в Лондон, напомнив о своих бывших заслугах и одном старом долге. Уже на следующий день СМСкой в ответ пришел номер Рыжего Эла.

— Здорово, Эл! Привет тебе от Элеоноры, — как можно веселее заявил в трубку англичанин. — Бабушка Элиз тоже не прочь напомнить о себе, а то давно ты ей ничего не писал и не звонил... Что? Узнал? Это очень хорошо. Я бы даже сказал — это замечательно... Что мне нужно? Не много, не пугайся. Одна небольшая услуга для дальнего родственника тебя не разорит... Естественно не по телефону... Когда? Да чем раньше — тем лучше будет для всех... Да, можем и сегодня. Записывай, где меня нужно будет подобрать.

— Подобрать? — спросил я Дика, когда разговор уже был окончен.

— Меня заберет машина и отвезет в тихое и уютное местечко для приватного разговора. Вполне логичный ход, когда не хочешь, чтобы твоё лицо мелькало рядом бог знает с кем, — англичанин подмигнул мне, намекая, видимо, на себя. — Вопрос только в другом — вернусь ли я назад?

— Мне с тобой?

— Исключено. Тебя никто не знает, и будут держать на прицеле. А так я пообщаюсь со старым приятелем, напомню о былых временах, ну и навешаю лапши на уши про ЦРУ, ФБР и нежелательность активной английской агентурной деятельности в США. Попрошу проследить и собрать досье по нашим целям, по их приближенным. Ну и надеюсь выпить пару пинт отличного эля. Этот Рыжий Чорт знает в нём толк.

— Бронежилет надень.

— Обязательно. Но только твой, а то в моём грудная платина совсем в негодность пришла.

Через два с половиной часа, на ничем не примечательном перекрестке в южном Бруклине, Ричард уселся в остановившийся черный Кадиллак. Его не было до десяти вечера, и когда он появился, лицо англичанина не предвещало ничего хорошее.

— Что случилось? — поинтересовался я у него.

— Да ничего, — Дик уселся на кухонный стул и провел рукой по вспотевшей шее. — Я раза три уже ощутил удавку на своем горле, но в последний момент всё отменялось. Эл не хотел меня выпускать из своих объятий.

— Он не поверил?

— Почему же? Поверил, — напарник плеснул себе в чашку лимонада. — Если бы было по-другому, то я с тобой бы сейчас не разговаривал. Но ему очень не хочется иметь живых свидетелей его грязных делишек в прошлом. Если всё вскроется — его свои же порешат. Вот он и трясется, гад.

— Как он вообще информацию воспринял?

— С каменным лицом. Он вообще за эти годы очень сильно поменялся. Из юркого и вспыльчивого мелкого уголовника вырос в ледяную кровожадную тварь. И я не хотел бы стать его врагом, — товарищ на секунду задумался. — Но если он своё слово дал, то сдержит. Попросил две недели для наведения справок, и явно увязал за мной хвост. Вот только я еще не настолько одряхлел, как он считает...

Глава 27

День сегодня выдался не очень. Солнце спряталось за тяжелыми, непроницаемыми серыми тучами, которые время от времени разрождались довольно не слабыми дождями. Без зонтика, или дождевика на улице делать было не чего.

И ко всему прочему картину добавлял ветер. Резкими порывами он вырывался из тесных подворотен, узких проулков, налетал со стороны океана и как опытный боксёр, бил исключительно в лицо. Попутным я его не припомню, но это уже скорей всего моё внутреннее заблуждение.

Радовало одно — заметно начало теплеть.

Днём Нью-Йорк иногда стал прогреваться почти до двадцати градусов Цельсия, или как местные считают — шестидесяти восьми градусов по Фаренгейту. На улице стали попадаться люди в шортах и в коротких юбках. Унылые кожаные куртки стали сменятся лёгкими ветровками и олимпийками, если вовсе не футболками.

Обычно в это время в России начинается усиленная подготовка к летнему пляжному сезону, до которого остается месяца два. Толпы людей атакуют фитнес-клубы и качалки всех уровней. Те, кто обжирались всю зиму и прятали накопленные жиры под пуховиками, сейчас в авральном порядке пытались вернуть утраченные кубики пресса, если конечно они когда-то вообще были.

На свою голову я поделился этими наблюдениями с Ричардом. Англичанин выслушал это всё с улыбкой, промолчал, и уже вечером сообщил, что в фитнес-клуб записаны и мы.

Мотивировал он это просто — уж коли мы вынуждены простаивать не по нашей вине, то нужно заниматься самосовершенствованием и не страдать херней.

Так уже на утро после того разговора мы зашли в огромный, по моим меркам тренажерный зал. На площади, сопоставимой со складом средней руки, располагались десятки грифов, сотни, если не тысячи блинов к ним, примерно столько же гантель, и невообразимое количество самих тренажеров.

Такого изобилия я никогда не видел. Весь мой опыт подобных заведений ограничивался подвалом с самолично сваренными станками, армейским спортуголком в роте, и небольшой качалкой для своих при ЧОПе. Ну а здесь я даже и не имел представления, для чего некоторые приспособления и некоторые агрегаты.

Ричард не стал полагаться на свой опыт и тут же заказал нам индивидуальную программу под тщательным присмотром тренера. Упор в ней, по настоянию англичанина должен быть сделан на выносливости. Максимум выносливости, а не объем и рельеф, как я уже привык дома в России.

Для начала мы прошли небольшое медобследование. У нас замеряли рост и вес, проверили артериальное давление и провели экспрессанализ крови. И только после этих процедур тренер принялся за составление пятичасовой ежедневной программы для нас, плюс для нас подобрали индивидуальные диеты.

Вот так мы и жили. С утра легкая пробежка в три километра по улицам и паркам Бруклина. Потом четко определенный завтрак и посещение спорт-клуба, где мы, изнемогая от нагрузок, пыхтели под снарядами и выполняли всё новые и новые изматывающие и бесконечные круги упражнений. Ну а вечером еще одна пробежка, на этот раз легкая и расслабляющая — на каких-то жалких полтора километра.

Так хорошо я не спал, наверное, со времен курса молодого бойца на срочной службе в армии. В те замечательные дня я кое-как заползал на панцирную кровать и тут же отрубался без задних ног, проваливаясь в липкую бездну сна.

Вот примерно так мы и прожили две недели, в ожидании информации от Рыжего Эла. И в один прекрасный момент она пришла, в виде звонка на засвеченный мобильный телефон Дика. Товарищу лишь сообщили, откуда забрать пакет с необходимой нам информацией, и уже вечером, он изучал обширный ворох бумаг, разложив их на столе.

Я ему не мешал. Мозгом у нас был он, и оспаривать это я никогда и не собирался. Весь тот вечер я просто просидел перед телеэкраном и глядел тупые, но от этого очень крутые боевики, где герои стреляют направо и налево, где от одной единственной пули взрываются автомобили, а револьвер имеет сороказарядный барабан.

Ричард просидел так всю ночь, и на утро, когда я готовил нам в блендере освежающий фруктовый фреш, сообщил:

— С двумя целями всё понятно. Один постоянно находится в Сан-Франциско и оттуда практически не выезжает. Второй имеет маленькие и чудовищные пороки, во время пестования которых он беззащитен, а значит уязвим для нас. Это мы знали и без Эла, он лишь дал детализацию для планирования. Но вот третий...

— А что третий?

— А третий, Якоб Шейнбери, как ты помнишь — жуткий затворник. Сидит у себя в пейнтхаусе в центре Манхеттена, общается с очень ограниченным кругом лиц, чему способствует два десятка личных высокопрофессиональных охранников. Из своего чердака выбирается только на вертолёте с неизвестным, а скорее всего — случайным графиком. Имеет личный самолёт, а значит, он может путешествовать по миру практически в любой момент по своему желанию, и это не отследить и не предсказать.

— Значит, нам к нему не подобраться в его логове?

— Нет. Да и в других местах мы с тобой вдвоём будем подкарауливать его целую вечность.

Я уселся рядом с товарищем, протянув стакан с его порцией.

— Нам бы отряд какой на него натравить. Пока те бьются, мы бы по-тихому своё дело сделали, — глубокомысленно заявил я. — Ну или они бы и закончили.