Шелест алой травы

Я читала внимательно книжицу, получая другие важные сведения. К примеру, что вместо сосредоточенного последовательного перечитывания, лучше пролистать книгу, получив "общую картину". Что вовремя прервать учёбу (это бы очень обрадовало Наруто) столь же важно, как и вовремя начать. Самое трудное лучше начинать с утра, а с вечера записывать план работ на следующий день. Что лучший способ действительно выучить материал — пытаться, пусть и безуспешно, его вспомнить. Опять рассказывалось про визуализацию с помощью образов. Про карточки, на которых ты с одной стороны пишешь какой-нибудь символ, закорючку или маленький рисунок, а с другой — концепцию, что собираешься запомнить. И что после того, как ты понял, что при взгляде на символ, ты можешь вспомнить, что с другой стороны — ты просто откладываешь её в сторону, твоим ключом к знаниям становится символ. И что, опять-таки, подобное запоминание лучше делать с интервалами, желательно перед сном, дабы мозг тут же обработал это в рассеянном режиме.

Откладывая книгу в сторону и переглянувшись с подругами-Помидорками, я задавалась только одним вопросом: "Почему Коноха до сих пор не захватила весь мир?"

Глава 13

Дни летели один за другим, превращаясь в спокойную и размеренную рутину. Я училась и тренировалась, когда надо охотилась, когда надо — ловила рыбу (нин-проволока оказалось достаточно тонкой, а рыба — достаточно глупой, чтобы беззастенчиво пытаться слопать кусочки зайчатины, насаженные на изогнутый с помощью чакры сенбон). И да, рыба была именно настолько большой, что воспринимала этот крючок вполне нормально.

Все богатства Наруто были разобраны и тщательно изучены. Я так и не узнала, для чего Наруто отдал мне свои школьные тетради, но зато получила полное представление, как он учился в Академии. Думаю, уделяй он учёбе столько же внимания, сколько проделкам, Хокаге Конохи стал бы ещё один голубоглазый блондин.

Неожиданная информация нашлась в учебнике истории. Наруто был прав — это смертельно скучное чтиво, которое я осилила на чистом упрямстве. И некоторые вещи меня очень озадачили, я не знала и до сих пор не знаю, как к ним относиться. Шодай Хокаге и его друг (а затем и враг) Мадара были настолько сильны, что во время битвы изменяли ландшафты. И женой Шодай была Мито Узумаки — химе Узумаки Ичизоку. Первой мыслью было, что Наруто — правнук Шодай, но уверена, будь это так, об этом узнал бы весь мир — о некоторых вещах он не смог бы промолчать даже под воздействием А-рангового дзюцу. Так что Блондинчик просто-напросто однофамилец. В главах об основании Конохи были краткие сноски о всех основных участниках. Я с интересом просмотрела сведения о клане Принца (как обычно, там расхваливали силу Шарингана), о Сенджу (они оказались кланом, родственным Узумаки) и, сюрприз, Узумаки, глава которого был почётным посредником при подписании Договора Основания. И когда я читала скудные строчки, посвящённые этому клану, яростная надежда сдавила моё сердце.

Узумаки правили маленьким островным государством. Они были долгожителями и славились своей жизненной силой. Они были непревзойдёнными мастерами фуиндзюцу. И у них были алые волосы. Алые волосы, как у девушки, за цвет которых один белобрысый болван прозвал её "Помидоркой-чан". Жизненная сила которой настолько велика, что один укус залечивает любые раны. Которая использует дзюцу запечатывания и распечатывания на каком-то подсознательном уровне.

Я давно отвыкла тешить себя надеждами. Поэтому, подавив возбуждение, решила, что Ублюдок умрёт не сразу, ему придётся многое рассказать обо мне и моей маме. Жаль, что Узумаки Ичизоку погиб. Жаль, что Наруто Узумаки — не Узумаки. Жаль, что у меня больше нет семьи.

Одной из глупостей, что я совершила в первые дни своего тренировочного путешествия — это убийство этих зайцев. Нет, особых сожалений по жизни ушастых ублюдков я не испытывала. А вот способ умерщвления был однозначно неприемлем. Зайцы — это не только трудноснимаемая шкура, не просто четыре-пять килограммов питательного мяса, зайцы — это ценная чакра, которую глупая Помидорка-чан могла поглотить, дабы потом использовать на тренировках. Оставалось только поймать зайца живым.

Всё оказалось очень просто. На охоту мы ходили с одной из Буншин-чан во время вечерних сумерек. Когда я замечала жертву, и мы удобно располагались возле неё на дереве, оставалось лишь применить Каварими, а Буншин-чан — подхватить возникшего рядом с ней зайца за уши.

Лишённый чакры заяц представлял собой неприглядное зрелище, а мясо его как будто иссыхало. Но если оно и теряло питательные свойства — то незначительно, а уж на вкус мне было наплевать.

Очень скоро мне стали нужны животные побольше. Но для того, чтобы лишить чакры какого-нибудь кабана, требовалось стоять достаточно близко, чтобы было можно положить на него руку. И при этом, конечно же, не достаться ему на обед. Было бы у меня какое-нибудь дзюцу паралича, я бы, конечно же, рискнула. Были бы у меня способы надёжно зафиксировать зверя... Тут и думать нечего. Но в моём арсенале были лишь кунаи, сюрикены и нин-проволока, а это значит, что арсенал нужно расширять.

Мы с подругами отрабатывали сразу оба направления — ключ к параличу лежал где-то в области подсмотренного ирьёниндзюцу, а обездвиживание... Я, в который раз, сделала ставку на Хенге. Над идеей использовать удлинение рук мы вместе посмеялись: только отгрызенных зверьми конечностей мне не хватало для полного счастья. А вот идея превращать часть себя во что-то, способное удержать кабана или даже кого крупнее, заслуживала тщательного обдумывания. Мы долго думали, на чём остановиться. Полоски ткани, верёвки, та же проволока, пусть при усилении чакрой и должны были быть неразрушимы, но это опять-таки, при достаточном контроле. Я решила начать с вырывающихся из рук цепей, дабы потом, когда у меня станет лучше с контролем, перейти на проволоку, разрезающую врага. Идея сработала, пусть и не в той мере, что мне хотелось. Создать цепь длиннее десятка метров у меня получалось, а вот управлять ей — уже не очень. Ну, таким меня было трудно расстроить — о предстоящих мучительных тренировках я знала и так.

* * *

Поразительно легко давалось фуиндзюцу, и это всё больше и больше укрепляло мою решимость порасспрашивать ублюдочного Зосуи и остальных мразей из Кусы. Впрочем, Зосуи достаточно — если для присмотра за двумя (пусть и весьма ценными) гражданскими приставили целого джонина, значит, он в курсе деталей своей миссии.

Через два дня у меня получилось создать свой первый свиток запечатывания, а через три — утяжелитель. Пусть он был всего лишь полоской бумаги, усеянной символами, и пускай внутрь я могла запечатать не больше пары десятков килограммов камней, но это был решительный прорыв.

Материалом для опытов в ирьёниндзюцу я сначала решила сделать пойманную рыбу. Рыба исправно билась, открывала и закрывала рот, после чего умирала. Полное разочарование. Поэтому следующими на очереди стали зайцы. Впервые я почувствовала по отношению к ушастым засранцам нечто, схожее с чувством вины. Они истошно верещали, они бились в конвульсиях, они всячески пытались вырваться и убежать, раня своё тело о нин-проволоку, но с ними мои дела пошли на лад. Нервная система зайцев, а значит и каналы чакры, были гораздо ближе к человеческим, чем у любой, пусть даже самой большой рыбы. И одна из моих верных подруг Буншин-чан, сосредоточившись на несчастном зверьке, всегда могла дать ценные советы и подсказки. Первым, пусть и вполне ожидаемым умением, стало убийство с помощью чакры. Я не обольщалась — то, что подействует на глупое животное, необязательно сработает с человеком, и уж тем более с подготовленным шиноби. Рано или поздно мне придётся найти двуногие подопытные экземпляры, и я знаю, к какой деревне они будут принадлежать. Но одного убийства мне было мало — с подобным прекрасно справился бы и кунай. Нет, перед тем, как очистить землю от некоторых отбросов, мне с ними нужно хорошенько поболтать. И для этого нужно совсем немного — чтобы собеседник не дёргался. Если ублюдку будет при этом больно — станет приятным бонусом. Буншин-чан приносили и приносили мне новых зайцев, но добиться желаемого не получалось. Не хватало знаний по анатомии, и эти знания достать было просто неоткуда — в Академии Конохи, очевидно, рассчитывали, что научившийся убивать врагов шиноби, в случае возникновения дополнительных потребностей, займётся самообразованием и пойдёт в библиотеку. Жадные ублюдки! А если вашему генину понадобится пленник?

Мне пришлось ожесточённо работать над Кагура Шинган, сосредотачивая дзюцу на единственной цели, добиваясь того, чтобы стали видны каналы и тенкецу. Учитывая то, что собственной чакры, как и чакры Буншин-чан, я не видела (иначе я сама бы себя слепила), зайцы взяли на себя и роль анатомических пособий. На шестой день пребывания в лесах я, наконец-то увидела среди слабого покрова чакры зверька нечто, схожее с тонкой сеткой кровеносных сосудов. И когда, наконец, у меня появился ориентир, дело пошло веселее. Я стала замечать каналы всё лучше, лучше и лучше, но ни следа тенкецу обнаружить не удалось. Заодно стало понятно, что рыба в качестве подопытного экземпляра — штука довольно странная. Система циркуляции чакры у рыб была невероятно примитивна. Я не знала, хорошо это или плохо. Наверное, для тренировок начинающих ирьёнинов — прекрасно, но для меня или какого-нибудь Хьюги, способного видеть даже больше, чем я — напрасная трата времени.

Даже не видя тенкецу, мне удалось направить чакру в каналы зайца так, чтобы она, резонируя, нарушала ток чакры. И это действие принесло положительный результат. Зверёк застыл и почти что окаменел, а после пары десятков секунд его чакра стала растворяться в пространстве и он, даже не дёрнувшись, умер. Это напомнило мне о том, что для жизни нужно дыхание и сердцебиение, а значит моё супер-дзюцу нуждалось в доработке.

Как только стало получаться хождение по воде (что, к моему изумлению, заняло не больше пары дней), я стала использовать водную гладь озера в качестве тренировочного полигона. Пересечённой местности и деревьев мне хватало и на частых вылазках на охоту — там я, наконец-то, освоила прыжки с дерева на дерево, пусть это и стало причиной гибели нескольких клонов, пока мы не приспособились. Мы с девчонками в очередной раз порадовались тому, что у нас есть эта великая техника — закончить свой путь в виде обглоданного зверьём трупа со сломанной шеей не хотелось категорически.

И, по мере улучшения контроля, моё Кусари но дзюцу смогло протянуться на почти на двадцать метров, что давало возможность захлестнуть и удержать жертву. Об этом достижении тут же узнала большая рыбина, которую мы с девчонками с удовольствием съели.

* * *

Появление в моём арсенале нового дзюцу тут же открыло новые перспективы. Кабаны перестали быть диким опасным зверьём, а плавно перетекли в разряд "добычи", или, скорее, "источника чакры". Несколько удачных вылазок, позволяющих создавать новых и новых Буншин-чан, наполнили меня оптимизмом. И, к моему стыду, сделали самонадеянной.

Я решила поучаствовать в охоте сама, не посылая одних только клонов. Со мной на подстраховке была Буншин-чан, с которой мы быстро обнаружили маленький выводок лесных свиней, среди которых был большой боров с прекрасной сильной чакрой. Усевшись наверху, мы с интересом наблюдали, как возятся юркие поросята, как эта огромная туша чешет клыки об ствол дерева, как они роют землю в поисках вкусных корней. Использовать сенсорное дзюцу для цели, которая была перед самым носом, не было ни малейшей нужды, оно только мешало. И этот фактор чуть не стал для нас фатальным.

Когда два комплекта цепей вырвались из кроны дерева и захлестнули свиную тушу, поросята и свиноматка с визгом разбежались. Мы с Буншин-чан ловко (сказывалось обилие практики) спрыгнули с дерева вниз и, не мешкая, положили руки на вздымающийся бок кабана. Одной из наших целей было научиться поглощать чакру очень быстро — чтобы не оставить врагу ни малейшего шанса. Яркое голубое сияние окутало наши руки и мы, увидев, как настолько огромное животное обмякло и испустило дух, радостно и звонко рассмеялись.

Пока я готовила свиток для транспортировки туши, Буншин-чан решила осмотреть окрестности на предмет съедобных растений. По правде говоря, мясо в рационе, пусть и становилось всё вкуснее и вкуснее по мере накопления опыта в готовке, но мясная и рыбная диета слегка надоела, да и в учебниках неоднократно говорилось о пользе овощей для планомерного развития шиноби.

Когда, наконец-то, кабан окутался облачком дыма и втянулся в расстеленный свиток, я с довольным видом направилась вслед за подругой. Но моим предупреждением был лишь её испуганный вскрик и почти незаметный поток воспоминаний, долетевший от развеянного клона.

Раздался громкий, показавшийся оглушительным треск кустов, и на поляну вломился мой ночной кошмар. Лишь позже я поняла, что медведь был всего лишь чуть выше роста взрослого человека, но в тот момент мне он показался огромным, возвышающимся над кронами деревьев. Мозг лихорадочно пытался найти выход, при этом самый простой — сбежать, почему-то не пришёл мне в голову. Я запаниковала, попыталась кинуть кунаи, но против подобного зверя они были бесполезны. Раньше, чем я поглотила бы его чакру, зверь разодрал бы меня на куски, надежды на нин-проволоку тоже не было. Оставалось лишь одно дзюцу в моём арсенале — так хорошо показавшая себя с кабанами техника цепей.

Я вытянула руки, тщетно пытаясь опутать зверя цепями, но чувства паники и безысходности совершенно разрушили мой контроль. Мои ладони окутывались облачками дыма, но ничего так и не происходило. Зверь довольно рыкнул и с потрясающей для его размеров скоростью кинулся на меня. В этот момент стало понятно, что жизнь отважной куноичи Помидорки-чан бесславно закончится в этом лесу, а о её "ужасной мести деревне" не узнает даже самый паршивый генин Кусы. Я в отчаянном жесте вытянула вперёд руки, всем сердцем страстно желая, чтобы это проклятое дзюцу наконец-то сработало. Искреннее стремление души, подкреплённое всепоглощающим ужасом, воля желающей выжить куноичи — и не две, а четыре цепи устремились к медведю и, вонзившись в него, превратили громадную тушу в водопад окровавленных ошмётков.

Со стекающей по лицу кровью я стояла, пытаясь прийти в себя и осознать происшедшее. Цепи не были металлическими — они состояли из желтоватого светящегося материала. Они не были тонкими — каждое звено было больше моей ладони. Звенья не были гладкими — каждое было снабжено двумя острыми шипами. Они не вырвались из рук — рассерженными змеями взметнулись из-за моей спины. Я не имела ни малейшего представления, что здесь произошло, но понятно было только одно. Это. Не. Хенге.

* * *

Это не было дзюцу, это не было манипуляцией чакрой. Это было чем-то непонятным, невообразимым и почти что волшебным. Для того, чтобы вызвать цепи, мне не нужно было соединять дух и тело, достаточно было горячего желания и силы воли. Всего лишь ценой одного смертельного испуга я стала могучей куноичи, способной сразить любого врага. И, к моей полной досаде, подобная сила была практически бесполезна для целей, которые я поставила перед собой. Ну и к тому же, эти цепи всё-таки состояли из чакры, а значит если я не стану сильнее, то после пары-тройки применений моего обмякшего тела не хватит даже на один укус какому-нибудь раненому ублюдку.