— Все, иди, Миша. На сегодня все. О нашем разговоре никому ни слова. Листы вернешь. Понял? — капитан строго посмотрел на Михаила, но затем не сдержался, улыбнулся. — Завтра я соберу вас всех, погоняю по немецкому языку, коснемся отдельных деталей задания. Свободен.

Дедушкин ничего не ответил, лишь глаза заискрились, приложил руку к пилотке и вышел...

— Первая, вторая группы к машине один; третья, четвертая — к машине два; пятая, шестая — три. Бегом!

Открылся шлагбаум, и крытые военные полуторки устремились в темноту, увозя на аэродром разведчиков. Их сопровождало два легковых автомобиля управления контрразведки Смерш...

Стояла глубокая ночь, когда военно-транспортный самолет Ли-2Д взлетел с подмосковного аэродрома на запад, унося в неизвестность выпускников разведшколы. Для одних это были маневры, ночной заброс в заданный район на своей территории с отработкой разведывательно-диверсионных задач. Для других — военные реалии. К этим другим в эту ночь относилась только группа капитана Киселева. Лишь Александр Киселев, капитан УКР Смерша, знал истинную цену этого взлета. В последний момент на аэродроме ему лично отдал приказ генерал-лейтенант Селивановский о начале третьего этапа операции 'Ольбрихт'. Киселеву ничего не оставалось делать, как ответить 'Есть', хотя в душе полыхал огонь неприятия этого поспешного приказа. Группа была сырой, неслаженной, без опыта выполнения подобных задач. Последний этап подготовки был свернут до минимума. Ей бы выполнить задание на своей территории. А здесь прыжок в глубокий тыл под Варшаву. Причем два дня тому назад произошла замена радистки. Вместо розовощекой Татьяны Ануфриевой — первоклассного специалиста, учительницы немецкого языка, прислали неизвестную бледнолицую полунемку Ингу Беренс. Какого полета эта птица, Киселев не знал, поэтому нервничал.

Летели долго, томительно. Миша дремал, просыпался, взглядом провожал боевых товарищей, прыгающих в темень, но их группу почему-то не приглашали на выход. Затаившаяся тревога, рожденная после команды 'Подъем', вновь разгорелась с новой силой. Математический склад ума, практическая логика разведчика интуитивно направляли его к решению этой задачи. Ответ вырисовывался путем сопоставления и суммирования последних событий. 'Подняли по тревоге — раз. Летят уже более двух часов — два. Значит, они над Белоруссией, недалеко линия фронта. Ему дали изучать две легенды — это три. Перед вылетом капитан Киселев срочно был вызван к генералу — это четыре. Татьяну поменяли на неизвестную немку — это пять. Отсюда какой вывод? Вывод один — их забрасывают в глубокий тыл к немцам. Причем срочно и очень скрытно. Причина? Причина...' Миша задумался, вдруг его осенила мысль. 'Кто-то не должен знать об этом. Кто? Конечно, враг. Утечка информации в управлении — вот причина сегодняшней тревоги. Интересно, знает ли об этом Киселев?'

Миша и предположить не мог, насколько он был близок к разгадке их поспешного вылета, разгадке событий, которые переполошили генералитет НКВД и Смерша...

Лаврентий Павлович Берия этим утром был вне себя, в неописуемой ярости. Такой профессиональной оплеухи он еще не получал. И это по делу особой государственной важности, которое на контроле у товарища Сталина. Возмущениям его не было предела. Чтобы немного успокоиться, налил себе рюмку коньяка в нарушение принятого им же правила пить на работе только красное вино и залпом выпил его. Разогретая кровь еще больше закипела. Требовалась жертва для выхода клокочущей энергии гнева. 'Где же эта 'Смерть шпионам'? Под носом развел гадючник. 'Тха!'*'. Заложив руки за спину, словно Наполеон, он разгоряченно забегал по просторному кабинету. 'Может, это 'деза'? Нет, — сразу отмел эту мысль нарком. — Прослеживается целая цепочка. Разве можно эту информацию докладывать товарищу Сталину? Нет, нельзя! Главный удар ему принимать. Он в ответе за всю операцию. Надо выждать время. Надо найти врага, а потом идти к вождю. А что скажет нам товарищ Абакумов? — Берия усмехнулся, что заговорил фразами Сталина. — Да! Что скажет Абакумов? Ему также не к лицу идти к Верховному с такой вестью'.

Подойдя к столу, Берия нервно схватил трубку прямой связи с дежурным по управлению и резко спросил:— Генерал Абакумов появился?

— Да, товарищ народный комиссар, он здесь.

— Что он медлит? Скажи, я его жду.

Когда в кабинет зашел комиссар госбезопасности второго ранга Абакумов, Берия не ответил на его приветствие и не посадил за стол. Только бросил гневный взгляд в его сторону и перешел к делу.

— Это что такое, Виктор Сэменович? — нарком постучал пальцем по лежащему на столе документу с грифом 'Совершенно секретно'.

— Что именно, Лаврентий Павлович? Я вас не понимаю.

— Ты видел его? — указательный палец второго лица государства взвился вверх. — Не понимает! А я думал, начальник контрразведки Красной армии все понимает, все схватывает на лету, все знает.

— И все же, товарищ народный комиссар, говорите яснее.

— Яснее? — голос наркома зазвенел, срываясь на фальцет. — Яснее уж некуда. На, читай! — Берия небрежно, будто змею, отбросил от себя шифровку.

Абакумов взял донесение и тихо прочел:

'Из достоверных источников стало известно, что Берлин через агентурную сеть в Лондоне получил сведения о проведении операции Olbricht. Замысел, цели и задачи операции пока неясны. Источник утечки информации с нашей стороны выяснить не удалось. В этой связи жду ваших указаний.

Берлин. Альфред'

Абакумов перевернул лист, прочел в нижнем углу фамилию специалиста, принявшего шифровку, и вновь вернулся к исходному разведывательному материалу на первой странице. Задумался. Его упитанное, чисто выбритое моложавое лицо напряглось, местами покрылось аллергическими пятнами, противно подрагивали руки. Его не смутил текст шифровки, были и похлеще. Его смутило то, что шифровку первым получил не он, а Берия. Щупальца всемогущего наркома дотянулись до его Главного управления.

'Ладно, личные отношения потом, — подумал он. — Надо держать ответ. Придумывать на ходу. Альфред?.. Альфред?.. Альфред и Анна. Точно, эти резиденты подключены к операции. Это они взяли след Ольбрихта в Берлине. Об этом ему недавно докладывал заместитель. Можно ли им верить? Скорее да, чем нет'. Значит, действительно внедрен английский шпион в его структуру управления. Но кто? В каком отделе затерся этот английский лис? Надо серьезно думать. Разработать план перехвата. Времени нет. Какой выход из создавшегося положения? Выход... выход один — срочно и скрытно засылать группу...

— Ты что, читать разучился, комиссар? — прервал затянувшуюся паузу недовольный Берия.

Абакумов поднял голову и уверенно посмотрел в сторону наркома.

— Мне известно об этой шифровке, Лаврентий Павлович.

— Известно? — правый глаз Берии нервно дернулся. —

Ну-ну! Тогда я слушаю тебя, — в эту минуту нарком подумал: 'Блефует Абакумчик. Ему донесение задержали на два часа'.

— Вопрос очень серьезный, товарищ нарком. Мы его будем решать в кратчайшее время. Полагаю, что враг среди старых кадровых спецов или вновь прибывших. Круг лиц, готовивших операцию, небольшой. Перепроверим всех. Вычислим. Есть, однако, вероятность, что утечка пошла из Варшавы, от местного подполья, партизан, готовящихся встретить группу. Будем проверять и эти каналы. Но и вы посмотрите у себя.

— Что ты говоришь? — Берия вскочил с наркомовского кресла. Через пенсне на Абакумова уставились зловещие черные глаза. — Ты это брось, комиссар! — нарком грозно постучал пальцем по столу. — Об операции с моей стороны знают только я, начальник ОКР 'Смерша' НКВД Юхимович и его заместитель, который курирует этот вопрос. Раз английский шпион не знает о целях и задачах операции, значит, источник где-то внизу. Так что ройся у себя. Понял?

— Да, товарищ нарком, так и поступлю.

— Ты лучше скажи, — Берия чуть смягчил тембр голоса, — как будем спасать операцию? Нам ответ держать перед товарищем Сталиным.

— Товарищ народный комиссар, — строго по уставу, задетый грубостью Берии заговорил Абакумов. — Нужно немедленно посылать группу. Нельзя дожидаться намеченного времени. Этим мы спасем операцию от провала. Правда... — главный контрразведчик замялся.

— Не тяни кота за хвост. Что надумал?

— Очень сложная ситуация сейчас в Варшаве, товарищ нарком. Немцы свирепствуют. Восстание практически подавлено. Идут зачистки районов. Среди поляков серьезные разногласия. Трудно будет нашим разведчикам. Группа молодая, еще не была в деле. Вероятность удачи мала. Боюсь...

— Я тебе вот что скажу, Виктор Сэменович, — перебил его вновь Берия, — не туда клонишь разговор. В том, что произошло в Варшаве, виноваты англичане и их приспешник Миколайчик. Товарищ Сталин считал восстание нереальным делом. Нет, начали, не согласовали с нами. Ты видел этого премьера? Напыщенный гусь. Два раза товарищ Сталин на встрече в августе рекомендовал ему создать коалиционное правительство совместно с Польским комитетом национального освобождения, с польской партией рабочих. Отверг. Самого товарища Сталина не послушал. Ты и сам знаешь, что поляки мутят воду, оказывают сопротивление Красной армии на освобожденной территории. Разве это допустимо? Конечно, нет. Мы победители, мы и диктуем условия. А насчет трудности задания скажу следующее. Кому сейчас не трудно, Виктор Сэменович? Тебе разве не трудно? Одних дел на бывшей оккупационной территории образовалось десятки тысяч. Попробуй разберись, где наш, а где затаившийся враг. Всем трудно сейчас. Война. А на войне побеждает сильный, умный, хитрый. Ты таких людей отбираешь в разведку, да?

— Да, Лаврентий Павлович. Отбор идет жесточайший.

— Вот и пусть доказывают твои разведчики, что они лучшие, что они преданы нашей родине, партии и товарищу Сталину. Понял меня, комиссар? Группу забрасывай завтра, по тревоге. Никто не должен знать об этом. Довести только перед посадкой в самолет. Прикрытие — ночные экзамены. Кроме того, оставь у себя открыто информацию, что все идет по плану, и время укажи. Глядишь, попадется крыса. Не мне тебя учить. Ты же настоящий крысолов, Виктор Сэменович, — Берия засмеялся, даже снял пенсне. Его близорукие глаза слезились от удачной скабрезной шутки.

Улыбнулся и генерал Абакумов.

— Коньяку налить? — предложил нарком НКВД так и не присевшему за стол начальнику Главного управления контрразведки 'Смерш' Наркомата обороны.

— Спасибо, товарищ нарком, — сухо отказался от предложения Абакумов. — Как-нибудь в другой раз.

— Тогда ступай и помни, что путь к товарищу Сталину лежит только через меня. Поймаешь шпиона — не беги сразу докладывать. Все надо взвесить, предложение подготовить, как с ним поступить. Мы же союзники. Понял?

На Абакумова уже смотрели совсем невеселые глаза Берии...

Миша открыл глаза и посмотрел по сторонам. В грузопассажирском отсеке военно-транспортного самолета, кроме разведчиков группы и борттехника, никого больше не было. Самолет уверенно держал курс на запад, по крайней мере ему так казалось. Двигатели работали отлаженно и бесперебойно. Их монотонный, но достаточно громкий гул уже стал привычным и необходимым элементом полета. На плече Михаила тихо посапывала радистка Инга. Шелковистые каштановые волосы девушки, выбившись из расстегнутого парашютного шлема, источали еле уловимый аромат недорогих духов. Миша улыбнулся. Ему было приятно, что радистка сидела рядом с ним. Ее близость, запах ее волос дразнили и будоражили воображение, вносили беспокойство в его молодую, хотя и огрубевшую душу. Надо же, подсела к нему, но могла ведь сесть возле командира или рядом со Степаном. Только вежливо, с акцентом спросила:

— Вы позволите присесть, товарищ старший сержант? Не помешаю?

Как не позволишь. Тут у мужиков коленки подгибаются от тяжести парашютов и боевой экипировки, а она держится. Сильная. А на вид не скажешь: стройная, как березка, белоснежная кожа и совсем еще юная, как школьница старших классов, вот только глаза строгие и печальные. Чтобы не разбудить девушку, Миша осторожно приподнял руку и посмотрел на часы с флуоресцентными стрелками. Было двадцать минут шестого утра по московскому времени. Если они летят на запад, то под ними польская ночь и впереди Варшава.

— Не спится, Дедушкин? — почти одновременно с ним, как по команде, открыл глаза и Киселев.

— Что вы сказали? — монотонно-мощный рев моторов глушил разговор.

— Не спится, говорю? — громче произнес офицер, поднявшись со скамейки, ближе подошел к Михаилу. Для равновесия ухватился за свисающую кожаную ручку-петлю.

— Тревожно как-то. Долго летим, товарищ капитан. Полагаю, скоро линия фронта и Варшава, — поднялся и Михаил, разбудив тем самым радистку.

Киселев внимательно посмотрел на своего заместителя.

— Какой ты догадливый у меня. Ты, оказывается, не только математик, но еще и ясновидящий.

— Это не догадка, товарищ капитан. Это решение математической задачи пятого класса.

— Ты мне еще про трубы задачу расскажи. Куда и сколько воды вливается, сколько вытекает, — усмехнулся Киселев. — Подымай всех, боевую задачу поставлю. Только к летчикам загляну.

Когда капитан Киселев вернулся в отсек, его встретили волнующие сосредоточенные взгляды разведчиков группы: старшего сержанта Михаила Дедушкина, его заместителя, позывной — Медведь; Инги Беренс, радистки, позывной — Сирень; сержанта Степана Зарубина, снайпера, охотника из Забайкалья, позывной — Следопыт. Офицер строго посмотрел на своих помощников и на мгновение задержал свое внимание на каждом из них, как бы еще раз проверяя группу на преданность, ответственность и готовность к выполнению боевой задачи. В этот момент он душой почувствовал, что группа сильно сблизилась, имея общие цели и задачи в предстоящей операции, что ее успех сейчас зависит от каждого в отдельности и от всех в целом как единого боевого организма. Он смотрел в молодые тревожные глаза и видел, что все разведчики ради дела, ради победы готовы на самопожертвование и за ценой не постоят. В эту минуту он был благодарен им за их внутреннюю готовность к операции, что он не ошибся в подборе группы. Киселев глубоко вздохнул и громко произнес:

— Товарищи. Мы подлетаем к точке заброса. Через двадцать минут прыгаем. Время московское — без четверти шесть. Время местное — без четверти четыре. Работаем по местному времени, поэтому всем переустановить часы.

Когда эта процедура была сделана, Киселев продолжил разговор.

— Мы находимся на вражеской территории, подлетаем с северо-востока к Варшаве. Не удивляйтесь. Так надо было. Командование поставило перед нами очень серьезную и ответственную задачу и ожидает от нас максимального мужества в ее выполнении. Наши действия на первом этапе следующие. Слушайте внимательно и запоминайте.

После приземления все собираемся в неглубокой лощине на юго-западе Кампиновской пущи, — Киселев развернул карту местности. — Это вот здесь. Смотрите сюда. В трех километрах на юге находится польское селение Лешно, в сорока километрах на юго-востоке — Варшава. Группа ждет всех до шести утра. Если кто-то из вас по какой-то причине не сможет выйти к точке, не паниковать. Оставаться на своем месте, только замаскируйтесь. Мы вас найдем. Сигналы прежние. В противном случае после семи часов утра самостоятельно добирайтесь до Лешно. Со стороны леса стоит крайняя хата, ставни покрашены в синий цвет, во дворе два стога с сеном. Нужно постучать в окно два раза по два удара. Там наш польский связной Юзеф. Запомните пароль: 'Пану потребны хорошие немецкие часы?' Отзыв: 'Потребны, но хорошие польские, с боем'. Дальше он отведет вас на подготовленную базу. Запомнили?