7 футов над килем

—  Боевые гранаты, что ли, в эти пузыри метать? — не отставал командир эсминца, чувствуя молчаливую поддержку присутствующих.

—  Гранаты, конечно, бросать не нужно, — смягчился комдив, — но обозначить борьбу с диверсантами необходимо! Вот что! Пусть матросы наберут на берегу камней, и пусть они в эти пузыри камнями швыряют. А главное, всё это фиксируйте записями!

—  Машины проворачивать? — не отставал командир "Непросыхающего". — Ну, чтобы отпугнуть!

—  Боже упаси! — замахал руками капитан 1 ранга. — А то порубим наших славных диверсантов в капусту! Всё ясно? Выполняйте!

Особенность флотской организации состоит в том, что когда сверху поступает приказ, никто не знает, в какое действие выльется внизу его исполнение. И наоборот — поступивший снизу доклад, пройдя все положенные инстанции, видоизменяясь по пути, может спровоцировать совершенно ошеломляющий приказ, не имеющий никакого отношения к исходной ситуации. Одно слово — диалектика! И посмотрел бы я на того Гегеля, если бы ему довелось послужить пару лет где-нибудь на Камчатке. Интересно, что бы он тогда напридумывал?

Когда доклад о странном посинении добрался до командующего флотом, тот приказал немедленно взять пробы воды, вызвал начальника штаба и спросил, как он оценивает ситуацию?

—  Не есть ли это диверсия? — волновался командующий. — Может, отравляющие вещества?

—  Анализы покажут, — не стал торопиться начальник штаба. — Но я думаю, это какой-нибудь заводик слил ночью отходы.

Зазвонил телефон. Командующий взял трубку, послушал и шепнул начальнику штаба: "Химики докладывают! Так, это я понял. А медики что говорят? Так. Понял. Благодарю!" — и, положив трубку, сообщил: — Специалисты докладывают, что это какой-то краситель. Неизвестный, но опасности не представляющий. Ну, вот и хорошо!

—  У меня предложение, — начальник штаба вспомнил об упрямом командире дивизиона. — Раз уж вода всё равно посинела, может, нам под это дело провести тренировку наших подводных диверсантов? Тем более что на дивизионе эсминцев уже сыграли тревогу ПДСС? Вот и проверим их готовность.

—  Молодец! — похвалил командующий. — Бдительность и решительность! Проводите тренировку, посмотрим — кто кого! — и он довольно потёр руки.

Командующий не просто любил учения и тренировки, но верил, что вся флотская жизнь должна состоять из этих мероприятий. А поскольку завет Суворова — "Тяжело в ученье — легко в бою!", он воспринимал буквально, то и старался сделать мирную жизнь личного состава совершенно невыносимой, чтобы максимально облегчить эту самую жизнь в грядущих боях.

—  Ученье можно сделать из чего угодно! — наставлял он подчинённых. И делал. Например, проводились тренировки по пришиванию офицерских подворотничков. Дело нехитрое, но командующий самолично усложнял задачу, давая вводную: "Лейтенант Петров! Осколком снаряда у вас оторвана правая рука. Ваши действия?"

—  Продолжаю пришивать подворотничок левой рукой! — кричал в ответ офицер, демонстрируя, как именно он это делает.

—  Поставьте задачи начальнику разведывательного отдела! — распорядился командующий. — Пусть срочно готовит своих ребят! Приказываю скрытно проникнуть в базу и...

—  Условно заминировать какой-нибудь эсминец! — мстительно подсказал начальник штаба.

—  Правильно! — согласился командующий. — Действуйте! Инициативу диверсантов не сковывать!

—  Нашим придуркам опять не живётся спокойно, — сообщил подчинённым командир отряда подводных пловцов. — Напустили в бухту какой-то гадости, а теперь мы в этой гадости должны плавать и минировать эсминцы.

—  Не впервой, — вздохнули пловцы.

—  Это не всё, — командир почесал квадратный подбородок. — Тревога уже объявлена, матросики глазеют на воду и в каждый пузырь швыряют булыжниками. Хорошо ещё, обещали машины не проворачивать. Вот и думайте, как задачу выполнить и по башке не схлопотать.

Пловцы обещали придумать.

Хорошо в Океане! Берегов не видно, и корабль, идя полным ходом, остаётся в центре ярко-голубого блина. Кто там сказал, что Земля шарообразна? Ну, Бог с ней, с Землей, а Океан имеет форму диска — это видно всякому дураку. И покоится этот диск на спине китов. Или слонов. Или черепах. Когда они слегка шевелят боками, появляется вот эта дли-и-и-инная, спокойная, штилевая зыбь. А когда начинают чесаться и толкаться, налетает шторм.

Корабль идёт себе, и под форштевнем — усы, а за кормой — бурун. Где-то далеко острова и континенты, там стоят у моря белые города, а в них заведения с дешёвыми напитками и весёлые девушки. Хорошо и приятно думать в Океане. Потянешься, бросишь за борт окурок, плюнешь в голубую жидкость, нарушая корабельные обычаи. Не из хамства, а от веселости, и чтобы Океан этот шибко не задавался.

А в базе... На левом рукаве болтается сине-белая повязка, корабль ошвартован кормой, справа чужой серый борт и слева чужой серый борт. А меж бортов — вода бухты цвета прошлогоднего пива. Вон пьяный мичман возвращается из города. Сейчас он будет пытаться взойти на трап. А на юте зрители заключают пари — попадёт или не попадёт? Не попал, болезный! Но и в воду не булькнулся. На флоте всё предусмотрено, и веками растягивают под трапом специальную прочную сетку. Застрял в ней мичманюга, перебирает лапками как паучок, и глаза вытаращил. Его уже вынимают с матерными прибаутками, а проигравший пари спешит в ближайший магазин за бутылкой. Скучно!

—  Опять кашу заварил! — тяжело стонал минёр. — Штурман, между прочим, мне не нравится — как бы не сознался.

—  Не в его интересах, — успокоил Сипунов. — Тем более что акт у меня.

—  Он же его забрал, — стараясь чётко выговаривать слова, возразил минёр.

—  Забрал, да не тот, — Сипунов не стал вдаваться в подробности. — А что-то я нашего доктора не вижу? Сколько он будет от нас прятаться?

—  Боится, ясное дело, — икнул минёр.

—  Ты вот что, — попросил Сипунов. — Ты, как в себя придёшь, найди его и скажи, что мы зла на него не держим. Скажи, мол, чего не бывает меж приятелей. Так и скажи!

—  Я в норме! — самонадеянно заявил минёр и отправился искать лекаря.

Эскулап сначала не хотел отпирать дверь санчасти, и минёру пришлось долго убеждать, что опасности никакой нет. Будучи впущен, он попросил чаю. Доктор, освободившись от чувства опасности, налил мензурку и, размякнув, признался, что опять познакомился с замечательной девушкой: уж теперь непременно женится.

—  Дурак он всё-таки! — подумал минёр, но вслух пожелал удачи.

—  Свидание сегодня? — спросил Сипунов, когда минёр доложил о состоявшемся примирении.

—  Как дадут отбой, так и побежит! — заверил приободрившийся минёр. — "Добро" на сход уже получил. Только когда этот отбой будет? — и зло посмотрел на тёмно-синюю поверхность.

—  Кстати, — поинтересовался Сипунов, — как ты думаешь, каков объём воды в бухте?

Минёр вместо ответа постучал себя пальцем по лбу. Но Сипунов не обиделся и стал что-то прикидывать, загибая пальцы, потом спросил: "В этом бочонке сколько порошка было? Килограммов десять?"

Минёр вздохнул и отошёл в сторону, чтобы не затевать ссоры.

Состояние объявленной тревоги меж тем сохранялось, по палубам бродили матросы с противогазами и автоматами, бдительно вглядываясь в чернильную воду. Заметив подозрительные пузыри, поднимали крик и принимались весело швырять камни. Каждое такое швыряние тщательнейшим образом фиксировалось в журнале. И таким манером, судя по записям, перетопили немало зловредных диверсантов.

Однако война — войной, а жизнь — жизнью. Что бы ни происходило, а корабль необходимо красить. Это священное действие нельзя прерывать ни при каких обстоятельствах. И вот матрос Некрофил, освобождённый от борьбы с диверсантами, орудуя валиком на длинной рукоятке, тщательно закатывал шаровой краской пятна грунтовки и не особенно обращал внимание на окружающую суету.

—  Эй, друг! — вдруг услышал он голос от поверхности.

Некрофил заглянул вниз и увидел грязную, ветхую лодчонку, едва державшуюся на плаву. Экипаж был под стать судну — двое неопрятных типов, один из которых пытался грести обломком весла, а другой вычерпывал воду консервной банкой.

—  Чего надо? — Некрофил сурово сдвинул густые брови.

—  Слышь, друг! — гребец старался держаться ближе к борту. — Помоги, а? Собрались рыбку половить, а этот придурок, — он кивнул на черпаля, — жратву утопил. Есть хочется — мочи нет, а до дому... Кинь хлебушка, а?

—  Хлебушка? — укоризненно переспросил Некрофил. — Жратву утопили? А водяру, видать, за борт вылили? — он кивнул на пустые бутылки, катавшиеся по дну пироги.

—  Ну, так получилось! — заскулил алкаш. — Ты же мужик — сам понимать должен!

—  Ладно! — протянул Некрофил, при суровости облика отличавшийся незлобливостью. — Сейчас принесу.

Он аккуратно прислонил древко валика к фальшборту, пошёл на камбуз и выпросил у земляка-кока буханку чёрного. Бомжи терпеливо ожидали под бортом.

—  Держите! — Некрофил бросил им хлеб и наставительно добавил. — Пить меньше надо!

—  Спасибо, друг! — алкаши тут же стали делить добычу, а Некрофил снова взялся за валик.

—  А это что? — вдруг зарычал он. — Вы что же, суки нечёсаные, делаете, а? — и показал на большой чёрный крест, нанесённый прямо по свежей краске не иначе как немытым пальцем. — Вы что мне тут гадите?

Рыболовы засуетились и стали отпихиваться от борта.

—  Убью гадов! — пробасил Некрофил и принялся лупить пьяниц по головам валиком так, что брызги краски полетели во все стороны.

Попрошайки тщетно пытались маневрировать; разъярённый сибиряк валиком, словно отпорным крюком, подтягивал лодочку и продолжал наносить меткие удары. Уклоняясь, один из алкашей сделал неосторожное движение, и утлый чёлн перевернулся. Рыбаки окунулись в воду, но мгновенно вынырнули, хорошим кролем подплыли к скоб-трапу и с ловкостью циркачей вскарабкались на пирс. Преисполненный жаждой мщения, Некрофил, не выпуская валика, пронёсся мимо вахтенного на причал, намереваясь разделаться с нечестивцами.

Замаскировавшийся в кустах командир боевых пловцов оторвал от глаз бинокль и поднёс к губам портативную рацию.

—  "Непросыхающий" заминирован, — доложил он, — знак минирования — чёрный крест на левом борту. Группа минирования в настоящее время осуществляет отход".

Тренированные диверсанты осуществляли отход с такой прытью, что Некрофил скоро понял: не догнать! Он погрозил вслед беглецам пудовым кулаком и вернулся на борт, где тут же получил нагоняй за самовольный сход на берег.

А диверсанты, каждый из которых мог при надобности справиться с дюжиной таких Некрофилов, залезли в кусты к своему начальнику и удостоились его похвалы.

Получив донесение, что эсминец заминирован, начальник штаба поспешил на пирс, чтобы уличить комдива в низкой боеготовности вверенного ему соединения. Одновременно он приказал командиру диверсантов и двум его героям также прибыть на стенку.

Комдив, с трудом скрывая неприязнь, доложил начальнику штаба о ходе учений и протянул журналы, в которых были зафиксированы все пузыри и каждый брошенный камень.

—  Можете засунуть эти журналы себе в ... — весело ответил начальник штаба и, объяснив — куда именно, добавил: — "Непросыхающий" заминирован! Играйте "отбой"! Офицеров ко мне!"

—  Этого не может быть! — растерялся комдив. — Ни одного пузыря не пропустили!

—  Вот они вам всё объяснят, — начальник штаба кивнул на приближавшихся диверсантов. — А вам так скажу — не камнями нужно воевать, а головой! Ну, это для тех, у кого она есть.

Комдив посмотрел на начальника штаба исподлобья, распорядился играть "отбой" и собрать офицеров на пирсе. Командир диверсантов подошёл, отдал честь и коротко доложил о проведённой операции. В это время офицеры с кораблей, сбегая по трапам, образовали тесную группу за спиной комдива.

—  Всё понятно? — с плохо скрываемой радостью спросил начальник штаба. — Вот, полюбуйтесь, командиры и офицеры, на правом борту крест! — и сделал рукой артистически плавный указующий жест.

Головы присутствующих согласно повернулись вслед адмиральской руке. Все разом уставились на борт "заминированного" эсминца. Никакого креста не наблюдалось.

—  А-а-а! — протянул старпом "Непросыхающего" и поглядел на своего командира. Тот выпустил из себя длинное: "Ё-ё-ё!" и дёрнул себя за нижнюю губу. Далее собравшиеся последовательно произнесли: "И-и-и! О-о-о! У-у-у! Э-э-э!", и, наконец, молодцы-диверсанты выдохнули: "Ы-ы-ы!" и чуть присели.

Таким образом запас гласных русского языка был исчерпан, и командир "Непросыхающего", обретя вновь душевное равновесие, дерзко заявил: "Нет креста, нет и мины!"

—  Был крест! Своими глазами видел! — выкрикнул уязвлённый командир диверсантов.

—  Был! Был! — обиженно заголосили мокрые и грязные лазутчики. — Мы же его сами нарисовали!

—  Нет, значит, и не было! — комдив неожиданно для себя процитировал Остапа Бендера на Васюкинском шахматном турнире.

—  Молчать! — топнул ногой адмирал. — Доложите ещё раз подробнее! — он ткнул пальцем в начальника диверсантов.

Тот сообщил о действиях своих подчинённых с разбивкой по минутам и отметил их смекалку и выдержку.

—  Т-а-а-к! — нехорошим голосом прохрипел начальник штаба. — Теперь, — он повернулся к офицерам дивизиона, — отвечайте, как на духу: подплывали к вам на шлюпке посторонние лица? — и уставился на старпома.

Тот поёжился, покосился на своего командира и признался, что "подплывание имело место, но происходило под бдительным контролем со стороны личного состава".

—  Голову мне дурите! — закричал адмирал. — Видали, "под контролем"! Неприятностей захотели? Что заткнулись? Может здесь хоть кто-нибудь чётко доложить?

Ясно, что докладывать следовало дивизионному начальству. Оно и радо было бы что-нибудь доложить, да не знало, что. Повисло тягостное молчание, а это самое опасное, что может быть на службе.

—  Разрешите мне? — из рядов выдвинулся Сипунов, и у командира эсминца ёкнуло сердце.

—  А! Это ты! — адмирал неприязненно глянул на Сипунова, узнав штатного возмутителя спокойствия. — Ну, если более некому, доложи хоть ты!

—  После объявления тревоги, — звонким голосом начал Сипунов, — по приказанию командира корабля были предприняты все необходимые и предписанные меры по обеспечению безопасности. Кроме того, — Сипунов подпустил в голосе значительности, — командование дивизиона и кораблей осуществило прогнозирование возможных действий условного противника.

Командир дивизиона округлил глаза и слегка приоткрыл рот, но тут же опомнился, плотно сжал губы и подтверждающе кивнул.

—  В результате глубокого анализа ситуации, — продолжал чеканить Сипунов, — был сделан обоснованный вывод, что действия противника будут иметь две составляющих — акцию отвлечения и непосредственное минирование. Учитывая высокий профессиональный уровень наших диверсантов, аналитическая группа пришла к убеждению, что основные силы боевых пловцов после проникновения в акваторию базы, с учётом возможного противодействия, будут лишь демонстрировать своё присутствие. Задача же минирования будет возложена на вторую группу, которая попытается приблизиться к кораблям открыто, под видом мирного населения.