Якорь для Вирма

Надя писала смс-ки из Будапешта, волновалась. А что Яр ей мог сказать? Софья уехала почти сразу. Отлежалась в ванне, поужинала, вызвала такси и отбыла в аэропорт под охраной. Гуля притихла под крылом у тети Фати. Та уводила ее ночевать к себе: "Нельзя ей у холостого в доме спать, что ты, что ты!" Утром приходили вместе, в одинаковых платках. Парник не появлялся. Видимо, решил, что сватовство удалось на славу, и калым за дочь платить не надо.

На четвертый день жизни без змея Вирм запил. Попросту, со стаканом и бутылкой, временами ломая и подкуривая сигареты. Яр этим воспользовался, обшарил три комнаты, нашел мертвую воду и велел Фате спрятать от греха подальше. Та понимающе закивала, похоронила флакон на кухне, среди специй в баночках — век будешь искать и не найдешь.

Убедившись, что Вирм спьяну мертвой водой никого не окропит, Яр решил сыграть роль психотерапевта. Может, от разговора полегчает? Пусть Вирм пожалуется. Яр-то его поймет.

Оказалось — не тоска Вирма берет, злости больше.

— Он же из меня чуть душу не вынул! Чтобы перед Галочкой этой покрасоваться, дом к свадебке прихорошить. Скотина такая...

Слова текли рекой. Обида мешалась с благодарностями Яру — за то, что вовремя выдернул. Потом пошли невнятные угрозы — обещание змея в мертвой воде искупать, если вернется. Закончилось всё надрывной жалостью к себе — Вирм не представлял, как будет жить без полетов и неба. На этом этапе Яр сбежал, а Вирм отправил кого-то из внучков за ящиком водки. И за пачкой сигарет.

Фатя тихо квохтала, подсовывала ему закуску, но тарелки тут же отправлялись в ограду. Пил Вирм три дня, и, может быть, допился бы до белой горячки, да Сеня спохватился. Выругал Яра, позвонил доктору без фонтана и выслушал клятвенное заверение, что к Владимиру Петровичу немедленно прибудет самый лучший специалист — практикующий кандидат наук.

Яр, уже собравший вещи, специалиста все-таки дождался. Хоть глянуть, к кому в лапы бывший работодатель попадет. Специалистом оказалась дама лет тридцати — веселая, черноволосая, улыбчивая, удивительно синеглазая, как Вирм. Ее не напугали ни мат, ни пустые бутылки в спальне. Успокоила пациента быстро, будто взнуздала норовистого жеребца — тот побрыкался, и согласился на снотворное и капельницу.

— Аня, мы вам очень благодарны, — проговорил Сеня, глядя на заснувшего приятеля.

— Это-то не сложно, — отмахнулась кандидат наук. — Проблема не в том чтобы купировать запой. Надо искоренять причину.

— Я поехал, — Яр положил монету на столик и хлопнул Сеню по плечу. — Ничем не смогу помочь. Удачи.

Эпилог

Дома дела пошли ни шатко, ни валко. Вроде бы, не на что жаловаться — Яра взял на работу бывший хозяин сети игровых автоматов. Везучий дед переориентировался с азарта на продовольствие, магазины с дешевой крупой, томатной пастой и овощами выросли по городу, как грибы после дождя. А там и на край грибница разрослась. От избытка денег дед ударился в филантропию, начал финансировать футбольную команду и строить стадион. Жизнь Яра потекла в разъездах с объекта на объект: дед непременно посещал один из магазинов, — какой в голову придет, чтоб не угадали; потом проверял стройку, а день через день тренировки команды. Всё хорошо — и платил дед нормально, и не напрягал, Яр его мелкие заскоки еще с автоматов знал — а не лежала душа к делу. Раздражали строители-турки, льстивые продавщицы и менеджеры, натужно-бодрые спортсмены.

Исчезла капля колдовства, к которой Яр привык в Красногорске. Здесь временами что-то чуял, а вытянуть наружу не мог. Казалось — вот-вот заговорит насмешливый херувим над вывеской туристического агентства в старом доме. Или — вот же, вроде бы лязгнул зубами фонтан-лев. Ан нет... Молчаливый камень, неподвижная бронза. Надо меньше себя накручивать.

Яр никому не звонил, но смс-ки получал и отправлял регулярно. Надя иногда срывалась на жалобы: "Не могу привыкнуть. Скучаю по дому". Вирм пару раз спрашивал: "Как дела?" А третьей смс-кой пригласил на свадьбу. "Женюсь. Гулять будешь?" Яр вспомнил Гулю — юную, тонкую, прячущуюся за платком — и ответил: "Не могу. Служба. Желаю счастья".

По весне Яр сошелся с бухгалтершей из строительной конторы. Без страсти, без изюминки. Лишь бы не в пустой дом возвращаться и борщ кто-то другой варил. Надя собиралась участвовать в очередных показательных соревнованиях, а Вирм... а кто его знает, как там Вирм — он не пишет, и Яр не пишет. Не родня, чтоб с праздниками и днюхами друг друга поздравлять. Так и текла жизнь, размеренно и скучно, пока Яра к осени не выпихнули в отпуск. Он собирался на море поехать, но бухгалтерша Нина сказала, что им надо серьезно поговорить и предложила заняться продажей и покупкой квартир.

— У тебя однушка, у меня однушка. Если еще кредит взять, можно на трехкомнатную в новых домах на набережной наскрести. Будет спальня, гостиная и детская.

К детской Яр оказался не готов. Заниматься продажей он отказался наотрез — "жилье сейчас сильно подешевело, не время" и предложил отдохнуть отдельно.

— И так каждый день жопами толкаемся. Ты, если хочешь, лети в Турцию, а я в горы махну. Я на этих турков каждый день на стадионе смотрю, чтоб им провалиться вместе с кривым футбольным полем.

Нина давить не стала, согласилась на раздельный отдых, но к разговору о квартирах пообещала вернуться. Яр быстро собрал сумку и рванул на вокзал, пытаясь понять, идет ли сегодня электричка, или проходящий поезд надо искать.

Он позвонил Вирму с перрона. Сказал, что едет в Красногорск отдыхать.

— По парку побродить хочу. Приютишь? Я могу и в гостиницу.

— Зачем в гостиницу? Дом большой, места хватит. Жена уезжает, останемся без надзора. Сейчас Фате скажу, чтоб хаш поставила. Завтра погулять сходим.

Яру полегчало еще на пересадке, когда вокзального орла увидел. Усмехнулся — "живой воды на тебя нет!" — и пошел в любимый киоск за чебуреками. В Красногорске отпустило окончательно. Фонтанчик с питьевой водой, Петя, подпрыгивающий у машины — и словно вырвали из мутного сна, вернули к настоящей жизни.

— Быстрее садись! — позвал Петя. — Мне еще супругу Владимира Петровича в аэропорт везти. Не задерживай транспорт.

Яр мимолетно подивился — "надо же, как Гуля осмелела, самолетами путешествует" — и тут же позабыл, приник к окну, встречая жадным взглядом бюветы, санатории, каменные лестницы на крутых спусках улочек. А вот и знакомый дом с часами...

— С запасом в сорок пять минут, Анна Евгеньевна! — объявил Петя, загнав машину во двор.

— И не торопись, ехай медленно и с расстановкой, понял? — Вирм вышел из задней двери, волоча огромный чемодан на колесиках.

Следом за ним вышла кандидат наук Аня и радостно поприветствовала Яра.

— Только не надо мне портить отпуск запоями, мальчики! Я от мамы из-за ваших пьянок срываться не хочу, и так раз в год на неделю к ней выбираюсь.

Ошеломленный Яр пообещал не пить ничего крепче пива. Проводил машину взглядом, спросил у Вирма:

— Это — твоя жена?

— А ты на кого подумал? — прищурился тот.

— Ну... вроде же Гуля...

— Гуля учится на медсестру. Доучится, выйдет замуж за Фатиного внука. Или правнука. Я в них уже запутался.

— Вот как?..

— Ну не силой же ее в село с наркотой отправлять. Да и не ждал ее там никто. Порченая, отрезанный ломоть.

На следующий день, выспавшись и позавтракав, пошли в парк. Знакомой тропой, к верхней станции канатной дороги. Пару раз поднялись по корням-уступам, срезая дорогу. Болтали обо всем подряд: Вирм жаловался, что его одолевают просьбами поймать скальника, вспоминал скеля Василия — "я его пару раз за верхней станцией видел, но он не подходит, говорить не хочет".

— Раз не уходит, наверное, получилось у него. Охраняет свою скелю.

— Как знать, — пожал плечами Вирм и свернул в сосновую рощу.

От запаха хвои и чистого воздуха закружилась голова.

— Давай немножко вот по той тропе пройдем, — предложил Яр, которого обуревало предвкушение чуда. — Куда она ведет?

— В Долину роз, кажется. Пойдем. Уж как-нибудь не заблудимся.

Возле лавки-грибка зазвенело в ушах. Яр схватил Вирма за локоть:

— Стой! Тут!

— Что — "тут"?

— Не знаю, но оно в кустах.

В заросли вошли с двух сторон. Яйцо — огромное, чуть меньше шины "КАМАЗа" — безмятежно лежало под можжевельником, грея бока на неярком солнце.

— Э-э-э... а ты голос чей-нибудь слышишь? — спросил Вирм.

— Только твой. Перед этим в ушах звенело, сейчас перестало.

— У нас есть два варианта. Развидеть и свалить — это первый. Второй — забрать его ко мне домой и глянуть, кто вылупится. Если, конечно, кто-нибудь вылупится. Может, оно дохлое?

В ответ на слова Вирма в яйце что-то ворохнулось, ударило в скорлупу изнутри.

— Бросать нельзя! — твердо сказал Яр. — Оно же ночью замерзнет. — Ну... тогда взяли-понесли. Дома разберемся.