Тысячеликий Какаши

— Такими темпами я скоро разучусь открывать только один глаз, — пробурчал я, но рук с печати не убрал, надеясь, что не успел испоганить уже сделанное, потому что отвлекся.

— Кумико-чан, что ты тут забыла?

А между тем девушка, словно сомнамбула, прикрыла за собой дверь, замкнула на цепочку, и начала раздеваться, иногда покачиваясь, точно не могла удержать равновесие.

Пьяная, что ли? Блин, без рук печать-блокиратор не вырубить. Хотя, тут и так ясно, что пьяная.

Скинув жилет, Кумико на этом не остановилась, на пол отправились наручи, перчатки с когтями, бинты, обувь. Только белье не сняла.

Заинтригованный спонтанным стриптизом, я решил подождать, что будет дальше.

Складывалось такое впечатление, что Кумико спит с открытыми глазами и меня не замечает, потому что от дверей она пошла не ко мне, а к окну, и отпустила стопку одежды над коробкой со свитками, разгладив воздух над ней. Так же шатаясь, Кумико зашла в ванную. Судя по звукам, она реально там помылась! А оттуда, голышом до шкафа с одеждой, где взяла мои шорты и вытерлась ими, будто полотенцем.

Попытавшись влезть в мои штаны, Кумико пробормотала что-то про диету и жирную свиную жопу, а затем забросила одежду обратно, и улеглась в мою кровать, как была, голышом.

— Что за херня тут происходит?! — шепотом проговорил я, заглядывая в безмятежное лицо девушки. Судя по всему, просыпаться в ближайшее время она не собиралась.

Это было такое искушение; вот просто бери и делай, что хочешь! Но интуиция вопила, что здесь что-то не чисто, а главное — не понятно кто и зачем так пошутил.

Наконец печать перестала впитывать чакру и я смог встать из-за стола. Высунул нос из маски, учуял амбре перегара, поморщился и чихнул.

Точно, пьяная в хлам. Что за... это какое-то очень странное саке. Знакомый запах, но почему он не ассоциируется с едой?

Снова принюхался, разобрал душок одной очень коварной травяной бяки из теплиц Яманака, которая вместе с алкоголем вызывала глюки. Специфический запах можно было учуять только после того, как трава входила в реакцию с алкоголем и слюной. Дрянь называли шмелиным пухом, грубо говоря, это был наркотик, который можно дать жертве, а потом любоваться эффектом измененного сознания. Под эту гадость любое, даже самое неадекватное внушение заходило на "ура". Да что там?! Внушить что-то жертве можно было без гендзютсу, простыми приемами гипноза.

И выведение из наркотического опьянения, без антидота, требовалось радикальное: с окунанием жертвы в холодную воду, промыванием желудка и капельницей. К счастью, антидот у меня был, но ведро я все же около постели поставил.

— Просыпайся, спящая красавица, — не удержался от подколки.

— Убирайся из моей комнаты! Или я пойду жаловаться!

— Твоей ли?

Тут Кумико соизволила осмотреться. Оглядывалась она долго, старательно "обходя" меня взглядом.

— Это... твоя комната? — втянув шею, спросила почти шепотом, натянув одеяло до подбородка. — А как я тут оказалась?

— М-м-м, моя, не знаю, формально — пришла сама, но от тебя пахнет шмелиным пухом. Может, вспомнишь, что тебе внушили, а главное — кто? Я бы хотел знать, с кем лучше не напиваться в одной компании.

Теснее прижав одеяло к груди, куноичи осторожно помотала головой.

— Ничего не помню. А... а я к тебе приставала? — густо покраснела Кумико.

Ничего себе заявление!

53. В тылу "врага"

— А сама как думаешь? — глянем, какие бесы живут в этой фиолетовой головке, а пока пора бы поискать отравителя.

Вспомнив, как Кумико вошла, я вытащил ее жилет и призвал Паккуна. Пес оскалился в подобии улыбки.

— Пасть закрой, — предупреждая вопросы, сказал я, — ищи запах, который не принадлежит ей.

Запрыгнув на кровать, Паккун целенаправленно попер на Кумико, прилипнув носом точно в ложбинку между грудями. Он долго ее нюхал, я бы сказал, растягивая удовольствие.

Если человек испытывает влечение к животным — это зоофилия, а если наоборот? Как это назвать?

Доведя Кумико до предобморочного состояния, этот пушистый говнюк, наконец, соизволил понюхать жилет и взять след.

Шагнув к двери за Паккуном, я остановился на пороге и, не обернувшись, бросил: — Если интересно кто тебя подставил, можешь подождать тут. Только ничего не трогай... И оденься, сюда могут зайти мои друзья.

Интересно, но факт: эти шмелиные меха-пуха стоили весьма и весьма немало, что слегка не вязалось с теорией о мести заклятой подруге. Хотя, женская логика — это такие дебри, что в них может водиться что угодно.

Но я всё равно пытался понять.

"Инузука спаивает подругу, — размышлял я, — внушает той заявиться ко мне, а потом... проклятье, я не знаю какой должен быть итог этой мести, учитывая, что Кумико была совсем не против. Да что там "не против", у нее на лице было написано крупными буквами "неадекватная фанатка"! Не удивлюсь, если потом не найду чего-то из вещей".

Запах с жилета привел нас к крылу женского общежития и туда парням вход был запрещен. Ах, эти двойные стандарты... я их, блядь, ненавижу! Пришлось вернуться за "ключом".

К тому времени Кумико не только оделась, но и успела облазить мою комнату вдоль и поперек, потому что всё лежало слегка не там, где было. И вид у Кумико был донельзя воодушевленный, будто у фаната после встречи с кумиром. А еще пропали волосы с расчески, которую мне было лень почистить.

Кумико провела меня через барьер, отвлекая на себя внимание комендантши, чтобы та не заметила, как мигает хенге под действием стационарной печати.

— Тебя называют Тысячеликим, неужели ты не мог иначе замаскироваться? Здесь на каждом этаже печати проявления сути! Я бы одолжила свою одежду.

— Женское кимоно надеть? Да никогда!

— Мужчины, как дети, — закатила глаза Кумико. — Так было бы проще!

— Нет!

Ожидаемо, Паккун привел нас к двери с табличкой Инузука Кешико.

Словно исполняя отрепетированную речь, та с порога начала слезливо жалеть подругу и параллельно приговаривать, что я — козел, который воспользовался беспомощностью Кумико. Собачница успела много всего наговорить, прежде чем сообразила, что перед ней две Кумико и одна их них, явно не настоящая.

— Не поделишься деталями "гениального" плана? — скинул я иллюзию.

Побег Инузуки был предотвращен, в четыре руки мы скрутили Кешико, а ее пса заперли в ванной.

Пока Кумико выпытывала правду, я ковырялся кунаем под ногтями.

— Какаши, ты вообще слушаешь?

— Нет. Справедливость меня мало интересует. Я всего лишь хотел забрать шмелиный пух в качестве компенсации за моральный ущерб.

— Что?! — в два голоса.

— То! У меня сердце кровью обливается, когда такие дорогие расходники тратят на подобную херню! А остальное мне не интересно, это ваши женские разборки, я не вникаю.

Сдвоенное недовольное сопение.

Ох, не нравятся мне эти злые взгляды...

54. Теоретик

Не проронив ни слова, Кумико освободила подругу и они вдвоем кинулись на меня. Места было чертовски мало, так что особо не побегаешь, а портить казенное имущество не хотелось. Лишних денег нет, чтобы оплачивать ремонт чужих комнат.

Метнув в девушек одеялом, я быстро подменил себя клоном.

Тот заставил девчат побегать, несмотря на то, что не использовал ничего опасного, а их было больше.

— Спасите, — нарочито просипел пойманный клон, — насилуют!

— Молчи, иначе мы сюда всю общагу позовем!

"Смерть через сну-сну*", — закусил кулак, силясь не заржать и тем самым не выдать себя.

Пока девчата вязали подделку, я тихо лежал под кроватью и не отсвечивал. Придавив дубля телами, куноичи получили по тычку в шею уже от меня и "прилегли отдохнуть".

Из-за шума за дверью снова пришлось лезть под кровать прятаться, но, когда комендант ушла, я заглянул в каждый угол.

Обыск увенчался успехом, я нашел толстостенную стеклянную баночку с чем-то похожим на пушистую плесень, на такую просто подыши и она сломается. Очень хрупкая штуковина желто-черного цвета и дорогая, как половина набора утяжелителей Гая. Именно из-за цены у меня и возникли подозрения по поводу умственных способностей Кешико.

Как только руки повернулись такую удобную штуку использовать не на задании? Этого я никогда не пойму!

Глянув на девушек, которых переложил с пола на кровать, я отказался от идеи протестить на них шмелиный пух. Я жадный. Но не отказал себе в удовольствии полапать обеих девушек. Само собой, на всякий случай, я им снотворное вколол, минут десять точно будут спать.

Из чистого озорства поставил Кумико пару смачных засосов на видном месте. Пусть побегает с шарфиком, чтобы их скрыть и перешел к собачнице, чтобы тоже "пометить".

Инузука не только лицом оказалась не очень, но и мелкими физиологическими особенностями тоже. Ухаживала за собой собачница не ахти как: там, где Кумико была брита, у Инузуки колосились черные жесткие волосы.

Я не брезгливый, но это какой-то пиздец!

— Ёперный театр, подмышками хоть косы заплетай! Ну нахер! — ограничился "только посмотреть", потому что "заросли" подействовали на меня, как холодный душ.

Одно время считалось, что лишнюю волосатость сбривали только женщины легкого поведения, но традиции уступили место элементарной гигиене. И слава Богам! Еще раз такое увижу, меня удар хватит!

Поправив одежду, чтобы сразу не догадались, я снял с подоконника горшки с цветами и вылез из окна на крышу, а оттуда добрался до своей комнаты.

— Где был? Ты пропустил раздачу, — сообщил Киное.

На полу моей комнаты Киное и Гай играли в карты, судя по кучке купюр, на деньги.

— Да так, — отмахнулся я. — Мне тоже сдайте.

— Что хмурый такой? — отвлекся от карт Майто.

Этим тут же воспользовался Киное, скинув в колоду пару карт и заменив их на другие.

— Ай, ладно, слушайте. Начну издалека. Помните я про Кумико рассказывал? Ну так вот...

Выслушав пересказ, я нарвался на лекцию по бабоведенью, как шутливо называл Гай все те советы, что выдавал Киное, начитавшись своих книжек.

— Остынь, теоретик, — хохотнул я, — лучше сам попробуй хоть что-то из того, что нам советуешь! — придержал козырь.

Киное надулся и поспешил перевести тему. Ему, вроде бы, нравилась какая-то куноичи из бывших АНБУ НЕ, но он к ней подступиться не мог, потому что та была бревно бревном и не вписывалась ни в одну из схем поведения обычной девушки. В общем, читай — не читай, а любая схема не подходит.

— Ты не спросишь, какую нам дали миссию?

— Я зна... Что? Дали?

— Через неделю идем сопровождать Госпожу Шиджими в Коноху из Столицы.

— Хм, это же дальше одного дня пути.

— И что?

— Не важно, — оставил я при себе подозрения.

Может Минато всё же передумал?

Примечание к части

* "Футурама" 3 сезон 1 серия:"Амазонки в настроении"

55. Лицензия

Госпожа Шиджими была ужасной копушей, потому и через неделю никто никуда не поехал. Слуги ловили-искали Тору, кошку жены правителя Страны Огня, мы скучали и плевали в потолок.

Дворец надоел очень быстро, учитывая тот факт, что потренироваться было негде, чтобы не развалить что-то ненароком. Шатаясь по округе, я часто вспоминал слова воспитательницы из школы благородных девиц о знатных дамах, которым охота затащить в постель шиноби. Некоторые предлагали деньги, а другие уповали на свое обаяние. Правда, ко мне это не относилось, от излишнего внимания страдали только Киное и Гай. И я даже догадываюсь, почему так получилось. Я замечал знакомые лица.

— Он уродливый, у него дыра в щеке! — словно в подтверждение подозрений зашептала густо намалеванная дама. — Подруга дочери видела своими глазами!

Обойдя эту группку, вышел на широкий балкон, а оттуда на крышу, чтобы мои упражнения с чакрой никому не помешали. Излишек энергии я решил "утилизировать" при помощи затратной и совершенно бесполезной техники. Между ладоней проскочила искра, а когда я развел руки, между ними затанцевала толстая дуга лилового оттенка. Резко запахло озоном.

— Как красиво!

На балконе стояла женщина в черном кимоно, ее длинные волосы спускались на плечи, после яркого света ручной молнии казавшиеся капюшоном.

— Кимоно с капюшоном, какая глупость, — фыркнул, покачав головой.

— Если я вам мешаю, шиноби-сан, то уже ухожу.

— Не мешаете.

Желая покрасоваться, показал и другие фокусы со стихией молнии, а так же огня, как самых зрелищных стихий.

Зрительницу звали Аки-сан. Ей примерно около тридцати, а она уже была вдовой. Черное носили в знак траура, но ей шел этот цвет. Блестящий серебром черный шелк, белая кожа, тяжелые волосы цвета вороного крыла и телячьи карие глаза в обрамлении густых ресниц. Пожалуй, выглядела она даже моложе Кушины, когда я впервые ее увидел.

Аки-сан ни черта не понимала в том, что я пытался ей рассказать об электричестве, но кивала, внимательно следя за жестами.

В какой-то момент, подойдя вплотную, Аки-сан прошептала: — Шиноби-сан, вы же не откажете симпатичной вдове? — жарким дыханием обожгло ухо.

— Сочувствую вашему мужу.

Женщина замерла широко распахнув глаза.

— Он слишком рано умер, — не стал я отталкивать вдову, а положил руку ей на пояс.

Аки-сан тихо засмеялась, запрокинув голову. Было видно, что она нервничала. Осмелев, женщина попыталась стянуть с меня маску, но я не позволил и, чтобы ей не показалось, что это отказ, лапнул пониже поясницы. Белые щеки залил румянец, того же цвета, что и покусанная губа.

Запутанными переходами женщина привела меня в аскетично обставленную комнату с футоном в центре.

Оставшись с Аки один на один, я заметил, что она всё еще сомневается, но не предал этому значение. Я бы уже не смог остановиться. Когда достал презервативы, Аки положила ладонь поверх руки и, запинаясь, проговорила: — Не нужно.

Опустив глаза, она пошептала, что ее муж был слишком стар, чтобы подарить ей ребенка.

— Вы же знаете, что кланы всегда забирают бастардов?

Кивнув, она достала из маленького комода бумаги и чернила с кистью.

— А если не забирает, то предоставляет документ о том, что этот ребенок не имеет права носить фамилию клана, — старалась не смотреть в глаза, усомнившись, так и не протянула мне писчие принадлежности.

Молчание, через некоторое время нарушила она сама: — Лучше быть опороченной, чем снова выйти замуж по чьей-то указке. Я знаю, что Вы, как единственный представитель клана, можете подписывать такие бумаги. Почему эта ситуация мне напоминает лицензионное соглашение?

Взял бумаги, чтобы прочесть.

— Я пойму, если вы откажетесь.

56. Секс — не повод для знакомства

Уже после пришла запоздалая мысль, что Аки могла быть медовой куноичи, которые работают инкубаторами, чтобы своей Деревне принести новую кровь. Но, потом я вспомнил, как Аки разговаривала с Шиджими на повышенных тонах.

Аки действительно была вдовой, а еще близкой родней правящей элиты. Такого родства хватало для того, чтобы та могла пререкаться со вторым человеком после Дайме.