Вскоре показался дом тетушки Сю.
— Вон тот, — показал рукой Ричард. — Но они уже могут спать...или...
— Наконец-то, — коротко бросил Манфред, и прибавил шаг. Он с легкостью обогнал Окена, и так почти перешедшего на бег.
Манфред в мгновение ока (ну ладно, в три мгновения, или в одно, но о-о-очень ленивого ока) оказался у дверей дома. Постучал. Еще раз постучал. Дверь подалась: дядюшка Бауз ее и не запирал, дожидаясь Ричарда. Манфред, не оглядываясь на Окена, зашел внутрь.
Ричард прибавил шаг, но и так очень устал. Добравшись до дверей, он привалился к стене, желая отдышаться. Ему не хотелось оказаться источником дикого хрипа: он ведь не услышит, о чем Красное перо и дядюшка Бауз договорятся.
Восстановив дыхание, Ричард зашел в дом.
Манфред уже сидел за столом напротив дядюшки Бауза. Тот вертел глиняное блюдце с невероятной скоростью. Но — удивительное дело — под взглядом Клоса отложил его в сторону.
— А вот и Ричард, — Манфред кивнул. На его лице не дрогнул ни единый мускул. — Парень, подтверди, что я уже приезжал к твоим родителям в Белон.
— Да, да, это летом было. Отец долго с ним говорил. Правда, я был в другой комнате. Мол, не дорос еще, — вздохнул Ричард. — Все ребята играли в такие шутихи! И он обещал вернуться в Белон. Да только...только возвращаться уже некуда.
— К сожалению, разорение Белона повлекло гибель четы Окенов, насколько я мне рассказали. Я заключил с ними...соглашение. Вы ведь понимаете, какого характера? Все цеха...
— Да, руководство каждого цеха мне известно. Я, думаете, зря хожу на Первый праздник? Ни единого не пропустил за всю жизнь. Папаша Бауз меня носил туда еще грудным младенцем! — Бауз стукнул кулаком в грудь. — А уж Ваш...цех, — произнес он это со странной интонацией. — Трудно не запомнить.
— Замечательно. Так вот. Вам известно, кого мы ищем, — Бауз рассеяно кивнул. Внезапно он подскочил на месте и уставился на Ричарда: — Именно. Я нашел такого... подростка в Белоне. Заключил с его родителями...соглашение, все как положено. Договор должны были составить, и уже собрался было его заключить, но...судьба настигла Белон. Теперь же Вы...Вы ведь родной дядя Ричарда?
Дядюшка покачал головой.
— Так, — Манфред сцепил руки на груди. — А тогда...
— Его мать — сестра моей жены.
— Вот как, — руки Манфреда вновь оказались на столешнице. — Тогда я могу с нею поговорить? Цеховые правила, знаете ли, сильнее...
— Но они не сильнее того, что сейчас моя жена пытается утешить нашего умирающего малыша.
Самый лютый мороз и тот был теплее слов дядюшки Бауза. Ричард до самого последнего не хотел верить, что малыш Жак так плох. И вот теперь нельзя было об этом не думать. Ричард подумал: а может, это за ним смерть идет по пятам? Сперва деревня, родители, затем малыш Жак...Может, и впрямь куда-то уйти? Податься в те же подмастерья.
— Но мне очень надо с нею поговорить, таковы правила, — сохранив полное спокойствие в голосе, произнес Красное перо. — А тем более, вдруг я смогу чем-то помочь? Наш цех может...многим помочь.
— Мой ребенок умирает. Чем Вы можете помочь? Никто не сумел? — Бауз со всей силы ударил блюдцем об пол, и оно разлетелось на куски.
Манфред только лишь пожал плечами.
— А все-таки. Давайте попробуем. Каждый имеет право на последний шанс, так ведь? Жизнь как гонка двух торговых кораблей. Кто-то идет первым, а потом у самого причала его обходят... — и Манфред замолчал, ожидая ответа Бауза.
Тот пристально посмотрел на Красное перо.
— Обходят...Понимаю, — дядюшка Бауз кивнул. — А может, и вправду поможете? Я сейчас позову ее.
— Вы делаете правильный выбор, — одобрил Манфред. — Очень правильный.
Пока Бауз пропадал на втором этаже, Красное перо расспрашивал Ричарда о его жизни в городе.
Сперва Окен не хотел ничего говорить, но под пристальным взглядом Бауза слова сами лились, и Ричард ничего с этим не мог поделать.
— Мальчишки испугались? — переспросил Манфред, когда рассказ подошел к первому вечеру Ричарда в городе. — А чего именно?
— Волна такая поднялась! — и Ричард поднял руки высоко над головой, в подтверждение своих слов.
— Хм. Реакция на воду...Интересно, — пробормотал Манфред. — А дальше?
Когда рассказ подошел к знакомству с хозяином книжной лавки, на лестнице послышались шаги, и Ричард замолк. На разговор вышла тетушка Сю. Даже при плохом свете Ричард мог заметить, как она устала: лицо посерело (хотя, может быть, причиной тому был неверный свет), она сутулилась, устало покачивала спеленатого малыша. А тот все плакал и плакал. Тетушка начала спускаться, и Ричард смог удостовериться: дело не в свете, — тетушка действительно была усталой донельзя. И очень, очень грустной.
— Так поздно, и гости, — отрешенно проговорила она, продолжая баюкать плачущее дитя.
Ричард вжал голову в плечи: плач звенел внутри головы, и от него нельзя было скрыться.
— Это мэтр...
— Меня зовут Манфред Клос, я возглавляю цех магов. Милостиво прошу у хозяйки дома, — тут он отвесил, ничуть не меняясь в лице, поклон, — почтения за столь поздний визит. Но дело не терпит отлагательства. Видите ли, я...
— Он хочет забрать Ричарда к себе, — дядюшка Бауз решил, что незачем терять время. — Мол, еще с твоей сестрой договаривался.
— И с отцом тоже, с отцом тоже, — добавил Манферд. — Хотя по городскому праву я имею право забрать его в ученики...
Ричард взмахнул головой. Только теперь до него начала доходить причина визита. Красное перо берет его к себе в ученики! В ученики магов!
Но...Они же...Родители говорили, что они творят странные и страшные вещи. И жизнь их несчастна, еще более несчастна и страшна, чем, например, у гробокопателей. А еще всему свету было известно, что они погибают в страшных муках. Об этом мама рассказывала! Ричард это прекрасно помнил.
— Я не хочу к магам. Я хочу стать...пекарем! — выпалил парень. — Зачем мне к магам? Я хочу жить нормально! Я хочу, чтобы у меня были друзья!
Сердце застучало. Нет! Он не хочет к ним идти! Мало ли! Зачем отказываться от хорошей работы, от домика в деревне или городе, честного труда для людей? Ричард, сколько себя помнил, мечтал продолжить отцовское дело. И однажды он соберет денег, вернется домой и отстроит мельницу! Да, и пекарню выстроит! Во всем Двенадцатиградье узнают, какой у него вкусный хлеб! А может, и его будут звать Старина Ричард. Вот это жизнь! Прекрасная и замечательная! Может, даже дети появятся...Пять, а то и шесть...А какая семья у мага? Все знают, что они умирают одиноко и страшно! Ричард такого не хотел, совсем не хотел!
— Вот видите, мэтр, — Ричард не заметил, но дядюшка Бауз чуть улыбнулся. — Племяш не хочет в Ваш цех. А тем более, по городскому праву, теперь я за него отвечаю.
Таким Ричард Бауза еще не видел. Лицо его заострилось, в глазах полыхали искорки.
— И тем более. Вы скрепили договор у нотария? — откуда только эта хватка взялась.
— По правде говоря, нет. Тому помешали известные Вам события, — покачал головой Манфред. — Надо заметить, что цех пекарей знает толк в городском праве.
— Как и все другие цеха, знаете ли. Мы свято чтим правила, городом, а значит, нами самими установленные, — развел руками Бауз.
Но тут же огонь, в нем полыхнувший, угас: малыш снова заплакал пуще прежнего.
— Жак, — папаша Бауз поднялся и взял на руки ребенка.
Тетушка Сю благодарно опустилась на стул. На нее было страшно смотреть: силы ее покинули давным-давно, и Ричард не понимал, благодаря чему она держалась. Оставалось только пожать плечами.
— Что-то с ребенком? — участливо спросил Манфред.
— Лекари говорят, что Жак умирает, — хрипло произнес Бауз. Он повернулся к стене. Помолчал. Снова повернулся к двери. — Мы ничего не можем сделать. Колики. Постоянные колики...
— Бауз, — только и вымолвила тетушка Сю.
— Все в порядке. Что скрывать?
Ричард сжался. Он сам знал по Белону, что дети часто умирают. Да и не только дети. Трое его знакомых, ребят, умерли за последние годы. Многие уходили зимой...А потом ушли все, кроме Ричарда.
— Что ж. Цех может в этом помочь, — закивал Манфред.
Он поднялся со стула и протянул руку.
— Цех никогда не бросает своих. Если...
— Если Ричард пойдет в ученики, то цех магов поможет. А нет — нет, — оборвал его Бауз.
— Именно так, — развел руками Манфред. Резкость отца семейства его нисколько, кажется, не смутила. — Таковы правила. Цеха не...
— Не всесильны, — закончил за Манфреда дядюшка Бауз.
Ричард следил за этим разговором с открытым ртом. А каким веселым и добрым был Красное перо! Был.
Сейчас его место занял торговец, один из тех, кто толкался на площади у городского совета. А товаром выступал Ричард.
Многие годы спустя, кутаясь в потрепанную синюю котту, Ричард Окен, вспоминал этот вечер как последний вечер детства. Впрочем, тот вечер еще не далеко закончился. Он лишь начинался.
— Пусть я могу решать за Ричарда... — проговорил дядюшка Бауз, — но лучше ему самому выбирать.
— Бауз, — только и смогла выдавить из себя тетушка. Силы ее совсем покинули, и она лишь могла смотреть на происходящее.
— Сколько людей мне обещали в последние дни лучшие. А Жак...Жак продолжает умирать. Малыш...
Жак — впервые за вечер — замолчал.
Бауз испуганно развернул пеленку, припал ухом к груди малыша, и облегченно выдохнул: жив.
До Ричарда дошло: именно от него теперь зависит жизнь малыша. Хотя, что он теряет!
— Я... — начал было Ричард, но его прервал Бауз.
— Цеховые правила строго говорят: ученик становится частью целого. Ученики на то время, пока не станут мастерами, умирают для всех, кроме цеха...Тебе нужно будет жить там, где скажет цех, и все время тратить на него.
— Ну что ж Вы так, мастер Бауз, — покачал головой Манфред. Он сохранял полнейшее спокойствие. — Раз в месяц, а также на Праздник Встречи, мы отпускаем ребят к семьям. Мы же не звери какие-то. Правила наши куда как мягче, чем у других. Да хоть у пекарей. Умирают — это старая, очень старая строка правил, мы считаем, что давно наступила пора трактовать ее по-новому.
— Раз в месяц, — проговорил Ричард.
Он уже не обращал внимание на обсуждение Баузом и Манфредом тонкостей цеховых законов. Лишь в голове его звучал внутренний голос, голос сомнений, веры, боли. И надежды. Самую толику надежды.
"На меня будут показывать пальцем. Зато я буду повелевать миром! Или погибну где-то далеко-далеко отсюда. Зато я смогу их навещать! Раз в месяц...Но Жак!.. А вдруг не поможет?".
— Конечно, тут бы времени на размышления дать, — Манфред наконец-то кинул взгляд на Ричарда. — Но...лекарство...Зачем тянуть с помощью человека? Тем более, все эти сомнения, раздумья... Когда это хоть кому-то помогало? Вы, конечно, можете махнуть рукой на великое будущее парня. Но где, кроме нашего цеха, он сможет достичь настоящего могущества? Выпечка— это хорошо, людям надо есть, и желательно, вкусно. Но мы помогаем сохранить жизнь. Наказываем мерзавцев. Меняем природу. Великие дела — в наших руках!
— И великие беды, — подытожил Бауз.
— Не без этого, — все так же спокойно заметил Манфред. — Не без этого. Но кто еще сможет помочь умирающему, когда все остальные способы испробованы? Маги же ведь всемогущи!
Клос отмахнулся, как будто мухи вокруг него летали.
— И я как раз из таких, — ухмыльнулся Бауз.
— Нет, не из таких, — покачал головой Манфред. — Это я пришел, протягивая руку помощи.
Клос (от Красного Пера в нем уже ничего не осталось) протянул обе руки к дядюшке.
— И я от чистого сердца хочу помочь.
— Но при условии, — Бауз даже сделал шаг назад. — При условии.
— Средства цеха не безграничны, я с этим ничего не могу поделать. Городской совет постоянно урезают помощь, постоянно, — кажется, Манфред только и умел, что разводить руками, а потом их протягивать. И наоборот. — Мы можем тратить их только на помощь собратьям по цеху. Как, собственно, и все остальные цеха.
— Пусть Ричард сам скажет, чего он хочет, — сказал Бауз после недолгого молчания.
Окен поймал на себе взгляд малышни: они, с заспанными глазами, столпились на лестнице, бросая полные интереса взгляды на участников разговора.
И только сейчас до Ричарда дошло: обращаются-то к нему! В кои-то веки спрашивают его мнение! Это смутило его больше всего на свете. Как? Ему? Выбирать? Все внутри него сжалось. Ричарду захотелось забиться в угол: да только нельзя. Теперь взгляды всех собравшихся обратились на него.
— Ричард, — Красное перо говорил совершенно серьезно. — Ты хочешь обладать силами, достаточными, чтобы изменить мир?
— И даже вернуть родителей? — Ричард даже подался вперед, воспылав надеждой.
Красное перо опустил глаза.
Ричард все понял.
— Тогда зачем они мне, эти силы? Папу и маму не вернуть. Не вернуть, — он хлюпнул носом.
— Но ты сможешь предотвратить гибель других людей, — продолжил Манфред. — Согласись, это многое, очень многое.
— Но ведь про магов столько рассказывают! П...— Ричард запнулся. Плохо говорить в лицо Манфреду он постеснялся. — Разное.
Клос только лишь пожал плечами.
— Не знал, что цех магов пошел в ученики к цеху негоциантов, — покачал головой дядюшка Бауз. Грустная улыбка промелькнула на его лице. — Ричард, если ты...
— А для друзей у нас всегда найдется помощь. Лекарство, — Манфред произнес последнее слово с особым нажимом.
Ричард переводил взгляд с Бауза на Манфреда и обратно. Оба молчали. Парень уже готов был ответить, но всхлипнул малыш. Окен проглотил рвавшийся ответ. Левая бровь Манфреда едва заметно дернулась. Бауз все внимание перевел на малыша.
— Мне надо подумать, — только и смог выдавить Ричард.
Даже в отсветах печи было видно, как раскраснелся Окен. Такого сложного выбора раньше у него не было. Но вот он нашелся, что спросить:
— А почему я?
— Правильный вопрос. Его, к сожалению, редко задают, — улыбнулся Красное перо (сейчас он больше походил на веселого торговца шутихами, чем донельзя серьезного учителя магов). — Летом ты показал, что в твоей крови магия. Ты урожденный маг.
Рот у Ричарда, да так быстро и сильно, что аж зубы клацнули. Он замахал головой, отказываясь в это верить.
— Рик, он бы не пришел к нам, не будь это правдой, — наконец вступила в разговор тетушка Сю. Весь остальной разговор она хранила молчание.
— Думай, парень, думай. Ты придешь к правильному выбору. А мне и так нужно сходить за лекарством. В конце концов, я же не ношу такие вещи в кошельке, — Манфред.
Он снова более походил на строгого и безжалостного мага, чем весельчака — торговца. Багровые отсветы ложились на его бледное (в полумраке) лицо, отчего становилось жутко.
— Я вернусь с четвертым колоколом. Ответ должен быть готов, — Манфред кивнул и в три-четыре шага покинул дом.
Повисло молчание.
— Пойдемте все спать. Сегодня был трудный день, — произнес Бауз. — Важные решения надо на свежую голову принимать.
— А что будет, если я останусь здесь? — вдруг спросил Ричард, когда они уже поднялись в комнаты. Он не обращал этот вопрос ни к кому конкретно.
