Форсаж.Обработка черновика Виталий Сокол

— Ну не расстраивайтесь, Петр Михайлович! Уверен мы что-нибудь придумаем.

Вот тебе и реакционер-консерватор! Согласитесь, странно как-то это получается. Либералы объявляют основой своей деятельности народное благо. Что здесь, что в моем времени. Но при этом ничего ни меняется. И это в лучшем случае! Но, как правило, все ухудшается или совсем разваливается. Столыпин сообщил мне о подготовке к роспуску думы. За время отсутствия этой говорильни протолкнем закон. А потом пусть попробуют отменить.

— Давайте поговорим о том, для чего я вас пригласил. Уважаемый Петр Михайлович! Я обнаружил большой изъян в нашей образовательной системе. У нас совершенно отсутствует обучение фабричных и заводских рабочих.

— Простите, ваше величество, но разве государство обязано учить ремеслу рабочих? Не забота ли фабрикантов и заводчиков обучение рабочих для их фабрик и заводов?

— Вы, Петр Михайлович, узко смотрите на эту проблему. Хорошо, давайте оставим частных промышленников. Где нам взять рабочих для казенных заводов? Ответьте мне на этот вопрос, уважаемый Петр Михайлович.

— Не знаю, ваше величество. Ну, например, при заводах создать школы подготовки мастеровых. Кстати такой опыт у нас был. Но он был не очень удачный.

— Был, Петр Михайлович. Но, насколько мне известно, их закрывали, не успев еще толком полностью развернуть. Мне же необходимо создать постоянно действующую систему, готовящую квалифицированных рабочих.

— У вас, ваше величество, не совсем верная информация. Эти училища себя не очень оправдали.

— А в чём, Петр Михайлович, не оправдали?

— Ваше величество! Выпускали они весьма посредственных рабочих и именно поэтому от таких училищ отказывались.

— Петр Михайлович, почему эти училища выпускали таких рабочих? Что не хватало для обучения мастеровых? Может быть, им учиться было не на чем? Может их учили не те учителя и не так как нужно?

— Понимаете, ваше величество, тут, по моему мнению, совместилось и то, и другое. Для управляющих создавать учебные места оказалось большой морокой. К тому же потом за них перед министром отвечать бы пришлось. Ни кому не хочется получать неудовольствие начальства. А на счет учителей — мастеров, то они совсем не хотят учить. Мне один из рабочих прямо сказал, что он соперников готовить для себя не будет. Для чего я буду их готовить? Ну подготовлю я их, а мне потом начальство жалование урежет или совсем выгонит, если что не по ним будет. Так и сказал. Вы извиняйте, господин хороший, но я сам для своей шеи топор точить не буду! Вот так вот, ваше величество.

— Да, радужную вы мне картину нарисовали, Петр Михайлович! А что нужно для исправления этой грустной ситуации?

— Понимаете, ваше величество, я сильно сомневаюсь в полезности для государства заниматься этим. Те, кто могут сами заплатить за себя или для кого найдутся благодетели, пойдут скорее в ремесленные училища. И останутся только те, кто не может платить. А учение ремеслу дело очень дорогое и затратное, ваше величество. И если говорить прямо, то не вижу я не одной положительной стороны в этом. Ну подготовим мы мастерового. Он покрутит носом и уйдет к частному заводчику. В результате деньги на ветер.

— Петр Михайлович! Я из вашего рассказа понял для себя следующее. Для обучения нужно выделять целевые деньги и что бы управляющие были заинтересованы в организации обучения. Обучающие мастера должны быть заинтересованы в успешном обучении учеников. И обучающиеся должны отработать плату за обучение. Я вас правильно понял Петр Михайлович?

— Да, ваше величество, совершено правильно.

— Разрешите, я изложу вам свои соображения по этому поводу?

— Ну что вы такое говорите, ваше величество? Я со всем вниманием выслушаю вас.

— Я, Петр Михайлович, начну с учеников. Те, кто может за себя заплатить, отучатся и уйдут или останутся. Но главная речь не о них. Главное о тех, кто не может за себя заплатить. Я полагаю, что государство при определенных условиях может себе позволить заплатить за обучение рабочих. Но только при нескольких условиях! Первое. Он должен сдать успешно вступительные испытания. Уметь читать, писать и считать. Второе. Усердно учиться. И третье. По окончании обучения обязан будет отработать там, где ему укажет государство от трех до пяти лет в зависимости от стоимости обучения. Но не нужно с них драть семь шкур. И поэтому я считаю, что удерживать следует не более трети заработка. Не должен выпускник голодать! Жалование он должен получать такое же, какое получают другие рабочие за такую же работу! Ну и после отработки он может или остаться, или уйти, куда ему вздумается. С управляющими, я думаю, проще всего будет. Им целевым образом нужно будет выделять деньги на организацию обучения, и спрашивать их за подготовку мастеровых. Ну и самое сложное. Это мастера, обучающие ремеслу. Как их заинтересовать? Необходимо заинтересовать их как дополнительной платой, так и другими преференциями. Ну, например, при успешной подготовке учеников в течение, допустим, двадцати лет такой мастер получал бы государственную пенсию по достижении шестидесяти лет. Доплата должна быть соизмерима с его заработком. Я надеюсь, что при таких общих условиях обучение будет успешным для всех.

— Ваше величество! Я не готов вам ответит сейчас положительно или отрицательно. Ваше Величество, мне необходимо обдумать эти предложения.

— Безусловно обдумайте, Петр Михайлович. Я вам даю две недели на это. После вашего обдумывания встретимся в расширенном составе. Вы, Василий Егорович, о нашей беседе поставьте в известность свое начальство, а я переговорю с военным и морским министрами.

— Непременно, ваше величество! — ответил мне Варзар, до этого изобразавший из себя статиста.

— Господа! Поставьте мое поручение на контроль. Не смею вас больше задерживать.

Через две недели мои предложения были приняты, но по настоянию всех министров сначала было решено провести эксперимент на нескольких заводах. Фабрично-заводские училища были образованы при Балтийском, Обуховском, Ижорском, Тульском оружейном заводах. Были выделены средства для организации обучения, и начался набор, как преподавателей, так и учебных мастеров. Учеников решили взять пока по сто человек. А потом все определится по результатам обучения. Обучать решили на слесарей, станочников, литейщиков. Будем надеяться, что опыт будет удачным.

Глава 15

Передо мной стояла колоссальная проблема, решение которой я не знал. И звали эту проблему Джон Пирпонт Морган. Данный владелец заводов, газет, пароходов и самое главное банков, сыграл ключевую роль в недопущении разрастания банковской паники. Он из своих средств выделил кредит и не допустил банкротства Нью-Йорка, выкупив облигации города. Именно он собрал банкиров и предотвратил разрастание банковского кризиса на все североамериканские штаты. Очень ключевой товарищ! Разные источники по-разному оценивают его роль в кризисе. Разброс мнений колебался от отца нации, не допустившего краха национальной экономики, до главного организатора сего действа. Где правда я понятия не имею, но как говорится в широко известном фильме — "истина где то рядом". Как мне его использовать к своей пользе, я даже и не представлял. Одно время у меня даже была идея отправить киллера и перестать заморачиваться им. Но потом данная идея была отброшена как крайне опасная. Хотя некоторых американских банкиров стоило бы пустить в расход, например, такого как Якоб Шифф. Ладно, оставим пока Шиффа, и вернемся к Моргану. Повторюсь, что только я не хотел предпринять в отношении американского банкира, но по тем или иным причинам все гениальные идеи, приходящие в голову, отправлялись в отвал. И когда я уже было отчаялся, меня посетила довольно шальная мысль. А что если мне наградить Джоника орденом, а для вручения пригласить его в Петербург? Заодно и выясним, какое отношение мистер Морган имеет к кризису. Если приедет, то действительно Джоник не при делах и в самом деле отец родной. А вот если будет крутить с переносом вручения на более поздний срок и не приедет, то рыльце у него в точно в пушку. Чтобы ещё больше заинтересовать его я решил кинуть замануху.

Для проведения реформ необходимы деньги и я изучил все активы, имеющиеся в распоряжении Российской империи. Активов оказалось поразительно мало. Одним из них был китайский долг, который образовался после подавления восстания боксеров. Империалистические державы наложили контрибуцию на Цинский Китай после подавления восстания. Доля в контрибуции определялась в зависимости от военного участия страны в подавлении восстания. Самая большая доля в контрибуции оказалась у России. Вместе с процентами сумма долга составила свыше семисот миллионов рублей. Ну что, можно сказать класс! Актив конечно завлекательный, но уж очень специфический. Как говориться, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Наши узкоглазые, хитрожопые братья всячески пользовались противоречиями между великими державами и конкретными трудностями России. Особенно последние четыре года. С тысяча девятьсот второго года китайцы ни разу полностью не заплатили годовые выплаты, а последние три года вообще ничего не платили. Их, конечно, понять можно, но мне от этого понимания ни холодно, ни жарко. Такой вот актив. А тем более мне было известно о том, что Россия практически ничего не получила — в семнадцатом или восемнадцатом революционеры простили долг Китаю. Я думаю, что именно с того времени мы даем в долг, а потом прощаем его должнику. А должник прыгает от восторга и занимает ещё больше. Чего ж у лохов не занять? Все равно потом простят. И после консультаций со Столыпиным и Коковцевым принял решение продать его. Столыпин полностью поддержал решение о продаже китайского долга. У Коковцева было несколько иное мнение, но ситуация с выплатами и его заколебала. Поэтому он не очень сопротивлялся продаже, но при условии достойной цены. Петр Аркадьевич уговорил меня подождать до роспуска второй думы и провести продажу по чрезвычайному закону. Я артачиться не стал и согласился с ним. Кстати, америкосы единственные, наверное, из всех кто получил "боксерский" долг почти полностью. Про англичан не знаю, получили они полностью долг или нет. Вот такую замануху я готовил для Джоника.

Когда, как говорится, все звезды сошлись в нужных точках, я написал письмо Моргану следующего содержания:

Уважаемый мистер Морган!

Мне недавно доложили о вашем неоценимом вкладе в развитие дружеских и взаимовыгодных отношений между нашими странами. Я, по рекомендации совета министров Российской империи, принял решение наградить Вас орденом Станислава второй степени. Понимая, что вы чрезвычайно занятой человек, я приглашаю Вас посетить Россию в конце августа или начале сентября сего года. Прошу вас прислать доверенное лицо для согласования вашего визита с протокольной службой. С нетерпением жду нашей встречи в означенные сроки.

Также я хотел бы обсудить с вами вопросы, связанные с китайским долгом.

Ваш Николай

Отправив письмо, я на некоторое время выкинул Джона Моргана из головы. Что будет, то и будет. Это самое адекватное, что мне удалось придумать в отношении Моргана.

Меня же ждала огромная масса дел, которые необходимо было сделать, поскольку они уже давно перезрели и требовали немедленного решения. Кроме этих дел существовала такая же масса текучки. Когда я лежал и планировал, что буду делать для недопущения Ипатьевского подвала, полагал все мероприятия осуществлять согласно намеченного плана. Увы, очередность дел приходилось тасовать. Так, например, Магнитку пришлось поменять в очереди с Кузбассом. Тут вмешалась реальность. Оказалось, что в Кузбассе уже были база для строительства, тот же Гурьевский завод, и структура управления удельных земель. Осталось только сделать ответвление от Транссиба и начать осваивать практически чистое поле в районе горы Магнитной. Повторялась та же система, что и была у меня милиции — приходилось в зависимости от условий и обстоятельств менять очередность дел и проектов. Ну ладно, пустили слезу и будет.

Я пригласил к себе на встречу Столыпина и министра финансов Коковцева. Владимир Николаевич в свете движухи, организованной Венедиктом Савельевичем, ничего не понимал и от того очень нервничал. И хотя средства проходящие по министерству двора и уделов его не очень касались, тем не менее он получил откуда то информацию о том, что государь-император выводит свои деньги из ценных бумаг. Это его заинтересовало, но совать свой нос в финансовые дела императора он не рискнул. А вот когда я ему приказал дать доверенность на проведение операций с зарубежными ценными бумагами Федорову Венедикту Савельевичу, он задал мне естественный вопрос: "Что происходит?". Его понять можно, но не будешь же говорить ему о том, что мне известно будущее. Поэтому пришлось ограничиться отговоркой, что очень скоро он все сам поймет. Кстати и Столыпин задал мне тот же вопрос. Я сильно подозреваю, что сделал это он с подачи Коковцева. Получил он тот же ответ, что и министр финансов. К назначенному времени они прибыли. Мы приветствовали друг друга.

— Здравствуйте, ваше величество, — приветствовали меня они.

— Здравствуйте, господа! Я не сообщил вам о теме нашей беседы. Прошу вас простить меня за это, но на это есть серьезные причины. Пройдемте к кофейному столику. Беседа у нас будет с вами неформальная. Прошу вас господа.

Мы прошли к столику. Устроившись друг против друга, я приступил.

— Господа, я пригласил вас обсудить два вопроса. О сути нашей беседы не должен знать пока никто. Итак, приступим. Я считаю нам необходимо вернуться к рублю обеспеченному серебром.

— Ваше величество, вы хотите отказаться от золотого рубля? — сразу вскинулся Коковцев.

— Нет, Владимир Николаевич, от золотого обеспечения рубля я отказываться не хочу. Я хочу рубль обеспечить ещё и серебром.

— Ваше величество! Разрешите узнать, а для чего обеспечивать рубль ещё и серебром? — задал вопрос Столыпин.

— Петр Аркадьевич, вам лучше меня известно, что для огромного числа наших подданных золотой рубль недоступная роскошь. Не так ли?

— Да, это так.

— Вот, господа, именно поэтому я и хочу так дополнить нашу финансовую систему, чтобы сделать деньги более доступными для нашего народа. Кроме того, есть ещё один нюанс. Причем он весьма неприятный для нас. С прискорбием нужно признать тот неприятный факт, что цены на золото определяют в Лондоне несколько банкиров. Это создает серьёзную опасность для наших финансов тем, что они могут проводить спекулятивные манипуляции и влиять на всю нашу экономику. Причем не факт, что они будут влиять в положительном ключе для нас. Более того, британские банкиры все время стараются ослабить нас всеми имеющимися у них средствами и способами. Увы, этих средств и способов у них множество. Поэтому я считаю, что нам необходимо начать методичную работу по возвращению контроля над нашей финансовой сферой. Должен признать, что британцы, французы, и отчасти немцы, практически установили контроль над нашими частными банками. Я попросил собрать для меня информацию по нашим банкам и ситуация для нас критическая. Все крупные наши банки или прямо принадлежат иностранцам, или контролируются через лиц, введенных в управление банков!