Мы с алиркой вытянули лица в сторону хозяйки. За все годы нашего знакомства она ни разу его не назвала. Я даже у дедушки спрашивала, но он всегда отвечал: "Недостойные не знают!".
— Тебе мое имя незачем знать, — ответила она, махнув рукой, словно отгоняя слишком назойливую муху. — Так что можешь звать меня просто "хозяйка".
Мы одновременно раздосадовано вздохнули, понимающе переглянувшись.
— Неужели такое знатное? — насмешливо спросил Эйрос, усмехнувшись.
Хозяйка посмотрела ему прямо в глаза, и где-то с минуту смотрела, не моргая, а потом спросила:
— Дурачком интереснее?
Принц вновь усмехнулся, пожал плечами, а потом резко перевел взгляд на меня и также резко отвернулся.
— Хейса, прошу, поправь простынь! — закричал, хотя скорее взмолился Эйрос. Хорошо хоть на колени передо мной бухаться не стал, молитвенно сложив руки. Хотя если б он все же упал на колени, то определенно должен был бы молить о том, чтоб простынь вовсе исчезла.
Я послушно натянула на место съехавшую под грудь простыню, откинула мысли о стоящем на коленях принце и, дождавшись, когда он повернулся, чтобы проверить не выгляжу я еще как работница борделя, хмуро спросила:
— Дурачком жить веселее?
Хозяйка видит существ насквозь, и я об это очень хорошо знала. Да и чувствовалось в Эйросе что-то странное. Или мне просто непривычно общаться с отпрыском короля Светлых земель? Ведь я не знакома только с принцами этого королевства. Даже принца-священко мне однажды представляли.
— Хейса, я тебе уже говорил: я не дурак, а вообще-то принц! — С этими словами Его Высочество высокомерно подняло подбородок вверх, раздражено прошлось до двери и, выйдя из комнаты, громко ей хлопнуло... не заметив, что конец простыни защемила дверь.
Раздались ошалелые от радости визги, следом возмущенный крик Эйроса: "Вы что делаете?", счастливое женское: "Не дайте, ему уйти!", и жалостливое: "Помогите! Дверь заклинило!".
Через минуту, когда маг все же смог открыть дверь, которая оказалась очень своевольной девицей и на ласку никак не хотела поддаваться, отчего пришлось ее уламывать более грубым методом, Эйроса все же вытянули из толпы не менее своевольных девушек и втянули в комнату. Пока Котена спасал принца, сам пару раз был затащен в толпу, но я, под хохот Мире"нэ с хозяйкой и громкие крики: "Верни зараза!", "Он наш!", "Я первая!", "Нет, я первая!", "Я его первая схватила!" и так далее в такой же опере, спасла обоих.
Если честно, то я им кукиш бы помогла! Но жжение на руке не давало возможности присоединиться не по эту сторону к хохочущим темным, не по ту к возмущающимся девушкам. Хотя и та, и эта сторона были маняще соблазнительна.
В результате мы, уставшие, поцарапанные, покусанные и голые оперлись на дверь (а точнее, прижали ее к косяку, так как уломал ее в прямом смысле, каким-то заклинанием маг), пытаясь утихомирить дыхание и сердцебиение.
Простынь Эйроса утащили с самого начала, мою позже, а штаны Котены были разорваны на сувениры и стоял он в уцелевших, единорог знает каким образом, панталонах. У меня в руках оказался зажатый клок чьих-то волос и знакомый зеленый материал с вышитыми серебрено-зелеными листьями. Я мстительно улыбнулась, уже придумав обряды-проклятья для обеих, благо кусочки личных вещей в наличие имелись.
— Какие-то они сегодня буйные, — отдышавшись, ошеломленно заметила я.
— Буйные? — воскликнул Эйрос, прожигая дверь с вопящими по ту сторону женщинами злым взглядом. Хорошо, что только фигурально прожигая, а то на этом поиски принцессы подошли бы к концу, толком не начавшись. — Они сумасшедшие! И это, вообще, не бордель, а какой-то сумасшедший дом нимфоманок!
— А я говорил, что она нас на погибель ведет, — влез Котена, который до этого занимался тем, что магически пытался прикрепить дверь на место. — А ты мне не верил! Захотел увидеть бордель темных, как будто... — На этом маг резко замолк и, уставившись на смеющуюся хозяйку с кицунэ, воскликнул: — А вы чего хохочете?
— Действительно, хозяйка, что у тебя сегодня в борделе происходит? — Встала я на сторону светлых, запомнив недоговоренную фразу мага. — Я их такими впервые вижу. У тебя девушки всегда спокойные и обаятельные, а это толпа, словно стая теней с города Душ, заметившая новую жертву.
Сравнение было не слишком удачным, но мне вспомнился мой сон и я, наверное, пыталась этим сравнением успокоить себя, сводя все в шутку.
— Да попробуй, тут спокойными и обаятельными быть, когда на кону золотые мень! — через смех проговорила хозяйка. — Эх, была б я помоложе, сама участие в сделке приняла.
— Какой сделке? — дрогнувшим голосом спросили мы одновременно.
— А вы не знаете? — Очень уж не натурально удивилась хозяйка. — Первая, кто соблазнит девственника-принца — получит пятьдесят золотых, а кто его слугу — тридцать? И это было только изначальная ставка, которая сейчас у принца доросла до ста, а у его слуги до шестидесяти!
На сто золотых мень можно было приобрести породистую, ездовую кобылу с удобным седлом и мешком овса. Или пошить три-четыре платья, не роскошных, но вполне красивых, да и если знать места продажи хорошей, но не дорогой ткани, сэкономить на украшения. А если сорвать банк за обоих, то приобрести двухнедельного шершина — это было лучшее время для возможности с ним подружиться.
Мне, как темной хозяйке, такие деньги были не такими уж и заманчивыми. Но для девушек борделя, отдававшие заработанные деньги хозяйке и получавшие с них около пятнадцати процентов, они были очень большими и очень заманчивыми. Так что их "бешенство" было вполне понятным.
— А кто начал спор? — хмуро спросил Котена, наконец-то, с помощью магии прибив дверь к косякам.
Я закатила глаза к потолку, видно, алирка вторила за мной, так как маг перевел на нее взгляд и грозно насупился.
— Действительно, кто? — подал недовольный голос принц.
— Как будто самому трудно догадаться, — хмыкнула хозяйка, кивком указав на кицунэ. — Твой слуга сразу понял.
— Котена — не слуга! — обиженно рявкнул Эйрос. — И я бы попросил впредь о нем так не отзываться.
— Нечего так возмущаться, — ответила демонша. — Надо было сразу уточнить, ведь как мне известно, у светлых каждый человек невысокого положения — слуга.
— Почему тогда если темный называет только свое имя, я не считаю его слугой? — сложив руки на груди, спросил принц. — Хотя у вас...
— Это моя ошибка! — резко оборвал начавшийся спор герой препирания. — Я не посчитал нужным, представиться своим полным титулом.
— Скорее, это моя ошибка. Прости, — сказала Мире'нэ, но в ее голосе не было и намека на раскаянье или совесть. — Ты, в отличие от принца, назвал лишь свое имя, вот я и подумала, что ты его слуга, раз ничего больше не указал.
— Мы, кажется, забыли, что уже ночь! — воскликнула я, только сейчас поняв, что стою голая, и у меня начинают замерзать ноги. — Или до утра будем обсуждать родословную Котены?!
Все тут же стушевались и смущенно переглянулись.
Я быстренько одела на себя стянутую Мотыльком одежду и, достав из сумки рубаху, кинула ее принцу. Эйрос рукой словил рубаху, с недовольством осмотрел, и все же, со вздохом мученика, натянул.
Рубаха, во-первых, была нижняя с глубоким вырезом и абажуром на рукавах и подолу, во-вторых, расшита черными черепами и розовыми сердечками, в-третьих, рубаха была подарком Илиса на мое сорокалетие. В этом возрасте я уже достигла совершеннолетия и могла выйти замуж. Тогда друг, лукаво улыбаясь, посоветовал мне одеть ее в свою первую брачную ночь. Да этой ночи она не дожила и оделась сразу же после дня рождения, и я мстительно пришла ночью в спальню друга... Седые пряди в волосах он до сих пор не закрашивает, чтоб при удобном случае упрекнуть меня тем походом. И хоть вышивка уже слегка выцвела и рубаха в некоторых местах была в заплатках, я все равно ее любила. Так что за недовольство Эйроса я обиделась, не хуже чем он за мое подношение.
— Извини, Хейса, я понимаю, тебе трудно поддерживать сосредоточение на обряде, — сказала хозяйка, ободряюще мне улыбнувшись. — Мы и вправду, что-то отвлеклись.
Не то, чтоб мне было трудно, но одновременно акцентироваться на поддержке обряда и внимание на чуть не снасильничавших парней было проблематично.
Кинув последний взгляд на Мотылька, особенно, на его чуть приоткрытые в попытке что-то сказать губы, я развеяла фантом, а хозяйка собрала в воздушный шар пепел.
На мне его уже не было.
— Я организую похороны, так что нужно успеть все подготовить.
— Подожди, — остановила я и, подойдя к своей сумке, достала дорогую и очень редкую бутылку вина, взятую мной на всякий случай для Хозяйки Порока. — Возьми, я думаю, это поможет ему договориться с Госпожой Смертью.
Хозяйка с поклоном и благодарностью во взгляде взяла ее и, подойдя к двери, застыла.
— Они все еще там, — повернувшись, "обрадовала" она нас. — Так что вам придется спать втроем.
— Благодарю! — "поблагодарила" я, раздраженно глядя на кицунэ.
— Соблазн был слишком велик, — спокойно ответила она, разводя руки в сторону. Проблески раскаяния в ее глазах так и не взошли.
— Почему втроем? — подал удивленный голос Эйрос. — А вы куда?
— А я что не хозяйка?! — грозно ответила демонша, при этом весело улыбаясь.
Она подошла к левой стене от забитой двери и постучала по ней. Черные линии тут же вырисовались в дверь, и через пару секунд они стали настоящей деревянной дверью с бронзовой круглой ручкой.
— А меня они убить, и тем более, снасильничать не хотят, — лукаво улыбнувшись, добавила Мире'нэ и, пройдя в открытую дверь за хозяйкой, крикнула: — Спокойной ночи!
Стоило двери за ними закрыться, как в нее тут же постучали, и через полминуты стена вернулась в прежнюю форму.
— М-да... Спокойной, — философски изрек Котена, обводя комнату усталым взглядом.
В комнате стояла двуспальная кровать, длинный стол, а на нем забытый поднос с собранной разбитой посудой и ваза с полевыми маками: они словно в трауре склонили свои головки к земле. Еще были два мягких, но маленьких кресла, большой сундук, где лежала моя сумка, а за ширмой деревянная бадья.
— Я знаю, что вы сейчас скажите, — подходя к кровати, начала я. — И мне — по одному месту у светлого! — будете вы спать в креслах, или на кровати. Но знайте: ни одеялом, ни подушками делиться не стану, а простынь у меня отобрали ваши воздыхательницы. Так что если хотите провести эту ночь спокойно, с комфортом и теплом, то марш под одеяло! — Я тут же подала пример, стремительно нырнув под теплое одеяло, так как из разбитого окна ощутимо дуло, а бронзового отлива штора заметно намокла из-за дождя.
Послышалось два грозных сопения, и через пару минут кто-то подошел к кровати. Я открыла глаза и с ужасом воскликнула: "О, Хозяйка!" понимая, почему Илис поседел после моего визита.
Вид, действительно, был впечатляющим, особенно, с учетом того, что длинные волосы Эйроса были взлохмачены, а желтые глаза смотрели на меня с осуждением и одновременно обречением, и еще непонятным, еле проскользнувшим желанием. Словно подкупной судья, которому маловато заплатили, и вроде бы все же золотце перепало, но расценку менять он не собирается и ожидает добавки.
"Девятнадцать лет воздержания... многовато будет" — к чему-то пронеслось в голове и мне тут же захотелось отдать ему и одеяло, и подушку, и даже вырвать у девушек за дверью свою простынь, а еще лучше уступить кровать и спать в кресле.
— Котена, а ты предпочел кресло? — голос не дрогнул, за что я даже возгордилось собой, но через минуту назвала дурой, поняв, что в жадности легка посередине, когда стоило лечь с краю.
Но было поздно. Кровать заскрипела с двух сторон, с интервалом в пару секунд, и я оказалась зажата между двумя светлыми. Взмолившись всем известным мне Хозяйкам и Хозяевам, я попыталась заснуть, но, вопреки желанию организма отдохнуть, не сумела. Хотелось повернуться, покрутиться, умаститься поудобнее, но я не могла даже шелохнуться. Лежала на спине и смотрела на потолок.
Свеча в последний раз лизнула темноту жарким языком и потухла, отдав комнату во власть ночи. За дверью были слышны тихие препинания, с первого этажа веселые крики и громкие перекрикивающие толпу тосты, за окном носился ветер, гудя среди веток, и громко стучал по деревянному подоконнику дождь.
Я раньше никогда не замечала, что эта комната наполнена столькими звуками. Слух, словно из-за неспособности видеть, увеличился в несколько раз, вызывая во мне непонятные чувства печали.
Мы темные не жалели смерть, а я, как некромант, даже не могла на нее серчать. Но сейчас ощутила, насколько она неприятна и печальна.
Мотылек... Он не заслуживал такой смерти. Это смерть была не достойна темного... честного темного. Ведь, несмотря на ошибки, он пытался прожить достойную жизнь.
Я понимаю удивление светлых к нашим понятиям и принципам, но мы не такие уж бессердечные и бесчувственные. Мы просто другие, а люди всегда сторонятся непонятного и иного. Они боятся незнания, поэтому для них смерть — одно из самых страшных вещей, существующих в жизни. Но смерть это лишь продолжение жизни, лишь один из ее этапов, который нужно переступать с гордо поднятой головой и насмешливой улыбкой. Но, не смотря на это, умирать не хочется.
" — Спасибо Мотылек. Я никогда тебя не забуду" — с этой мыслью ко мне пришло непонятное спокойствие, словно камень с груди убрали.
— Пусть смерть начнется для тебя весельем, — тихо прошептала я традиционную похоронную фразу и с облегчением начала проваливаться в сон...
— Постойте! — резкий крик Котены выдернул меня из зыбкого омута сна. — Почему Хозяйка просто не провела нас в свои комнаты?
Наше сердитое сопение было ему ответом.
* * *
Проснувшись утром, я обнаружила, что меня бессовестным образом обнимает Эйрос. С раздражением я скинула его руку с живота, а коленку — с бедер, и с мрачным удовольствием пихнула его локтем в бок. Парень ойкнул, но не проснулся, только от тычка подальше перевернулся на бок, повернувшись ко мне спиной.
Стрелой вылетев из кровати, я быстро оделась и, выйдя из комнаты, спустилась на первый этаж. Там была непривычная тишина, свечи не горели, только солнечный свет лился белыми полосками с окон. Вначале я подумала, что комната пуста, но за одним столом увидела склонившуюся над наполненным стаканом хозяйку борделя "На Обочине".
— Мы сегодня не работаем! — услышав шаги, гаркнула она, а потом подняла голову, увидела меня и поспешно добавила: — А это ты, Хейса? Присаживайся.
Я присела на соседний стул, мимоходом отметив, что бутылка на столе была почти пуста.
— Я ждала тебя, — проговорила она и, звонко щелкнув пальцами, негромко прикрикнула: — Эрин!
— Для чего? — с неподдельным интересом спросила я, наблюдая, как к нам подбегает девушка с подносом в руках.
На стол девушка выставила еще одну бутылку вина, стакан и мешок с деньгами. Потом она поклонилась и поспешно удалилась.
— Это твои, — кивнула хозяйка на мешок, разливая по стаканам вино.
