— Все эти данные есть в любой библиотеке, надо только уметь читать... и делать выводы.
Вампир задумался ненадолго, кивнул, осознав оба смысла сказанной мною фразы, а может, и увидев в ней куда больше..
— Вы правы, Вир. Едем?
Я кивнула, потрепала по шее своего коня. На какое-то время, пусть и недолгое, наш хрупкий мир был восстановлен.
Ашер оскалил клыки на вампира, заставив Гильермо отшатнуться, с довольным видом подкинул меня в седло, и легкой трусцой первым пошел по тропинке. Лапа понятливо потянулась за ним. Огненный что-то возмущенно ржал нам вслед, но ни я, ни Ашер не снизошли до ответа. Постепенно за мной потянулись остальные. Теперь то тут, то там звенел смех, неожиданно развеселившиеся вампиры беседовали между собой, умудряясь даже крайне мрачных в своей серьезности дроу подключить к разговору. Лед недоверия треснул. В общем, воцарилась идиллия, еще незадолго до того казавшаяся вовсе невероятной.
Дорога тянулась сквозь небольшой лес, огибала озеро и уже за ним, больше не петляя и не сворачивая, напрямую вела к замку. У озера мы сделали остановку. Тут я в очередной раз мысленно вспомнила своих учителей! Если бы не чары мастеров и Магистра, меня бы позорно разоблачили. А так... А так я спокойно купалась в обществе принца дроу и Гильермо, которого Лаки при мене, видимо, оговорившись, снова обозвал Реем.
Дела мои обстояли несколько лучше, чем тот 'междусобойчик', что организовали подуставшие дружины моих 'соозерников', чуть ниже по течению плюхнувшиеся в воду всем скопом. Смех, плеск, ругань и крики долетали даже сюда. Вдобавок к экзотическому звуковому сопровождению и прекрасному виду, пейзаж дополняли два потрясающе красивых парня совсем рядом, не озабоченных излишней стыдливостью. Правда, любоваться приходилось с осторожностью — мне вовсе не хотелось, чтобы Вира приняли за любителя не тех удовольствий, так что пришлось состроить соответствующее выражение лица и вольно плескаться в водичке. Судя по отсутствию подколок, у Вира не нашли дефектов во внешности. Мастера не могли работать, как придется. По крайней мере, жалости или презрения в обращенных на меня взорах не наблюдалось. Разобравшись с этим, и заодно рассадив о подводную корягу коленку, я с удовольствием поплавала.
Тут Лик расправился со всеми своими важными делами и, вздымая тучи брызг, воодушевленно бросился ко мне. Мы тут же затеяли игру в 'догонялки-потоплялки', к которой вскоре, не выдержав, видимо, одиноких взрывов моего веселого хохота, и заливистого собачьего лая, присоединились и настроенные на удивление благодушно граф с принцем. После сезона штормов и страшной битвы водными брызгами (брызгами?! ха! настоящими цунами!), на берег мы выбирались усталые и довольные. Быстро развели костерок — я легко вызвала искру на кончиках пальцев, повесили на солнце одежду сохнуть — как и в любом походе, мы воспользовались первой же возможностью все постирать. За дроу стирал кто-то из его отряда, я еще не научилась их различать? Зато граф поразил меня профессиональными навыками, а я обошлась бытовым заклятьем. Потом расселись на бережке расчесывать косы. Хоть моя и была самой длинной, но Гильермо с Тириэлом ненамного отставали в этом отношении. Оказалось, сидя расчесывать волосы не удобно — пряди падали в воду, мокли и путались снова, и если у дроу это особых сложностей не вызывало — его белая с льдистым отблеском грива оказалась мягкой, как пух, хоть и выглядела совсем иначе, то у нас с Гильермо возникли сложности. Мои волосы были длиннее, но послушней. Его, наоборот, казавшиеся шелковистыми, а на самом деле жесткие, смоляные и блестящие волосы — короче, но куда норовистей. Тириэл, разобравшись со своей прической, вволю позабавился, глядя на наши мучения. После неосторожно принятого предложения помощи вампир стал похожим на кудрявого барашка, с трогательно вытаращенными круглыми синими глазами. Отчего-то его это не обрадовало, и граф разорался, попытавшись поймать дроу. Принц изобразил испуг и вволю попрыгал от него по камням, прежде чем сдался жестокому произволу (я, сжалившись, пообещала призвать в его волосы элементаля шторма, а Гильермо грозился оставить лысым) и одним легким заклятием вернул волосам приятеля недавнюю встрепанность. Граф выругался, но больше экспериментировать не стал, лишь с завистью посмотрел, как я доплетаю косу, пока расческой раздирал неподдающиеся пряди.
Караулы, расставленные в двух полетах стрелы от нашей стоянки, обеспечивали безопасность, сверяясь с целым перечнем четких инструкций и предписаний, от широты души предоставленных грозным рыцарем-вампиром. Надеюсь, он хотя бы заставил их выучить свое творчество. Неожиданным отдыхом, таким образом, воспользовались все, кроме них. Ну что ж, если завтра нам и придется вступить в бой, то, по меньшей мере, мы сделаем это чистыми. В большинстве своем.
Крайне своевременная идея! Как будто кому-то кроме меня важно, в каком виде я почию безвестно и отнюдь не в мире. Каламбур получился. Я мысленно поморщилась. Подобные мысли казались глупыми и смешными, но что только не приходит в голову незадолго до возможного боя, ожидание которого выматывает куда больше любых реальных сражений. Неизвестность — самая жуткая вещь на свете.
Я смотрела, как Гильермо расчесывает-раздирает волосы, иногда переводя взгляд на текучую воду, и думала, что даже если бы мэйны нас сейчас обнаружили, то просто позабыли бы напасть, глядя на такое... диво (или здесь лучше подойдет емкое словечко 'маразм'?).
— Прямо три девицы, — съехидничал Вир в моем лице.
Тириэл отвел взгляд тоже от, по совпадению, воды, чтобы обозреть меня с плохо скрываемым интересом маньяка-естествоиспытателя при виде нового объекта исследований.
— Кого? — поинтересовался он задушевно, зачем-то расплетая косу и снова распустив уже высушенные волосы по спине.
И я, и граф наградили его завистливыми и сочувственными одновременно взглядами. С одной стороны, такая доблесть восхищала. Но сколько же ему с такой прической приходиться возиться!
— Три девицы пряли... И так далее, — казалось, ничто не способно притушить моего энтузиазма.
— Не завидую я принцу, — сердобольно вздохнул вампир.
— Там царь, — приподняла бровь я.
— Тем более не завидую, — хмыкнул Гильермо, и облизнулся.
— Никакой там не... — заговоривший было вместе со мной Тириэл придушенно закашлялся, отчего-то вытаращившись на графа.
Кажется, какого-то нюанса в их беседе я не уловила.
Давным-давно ставший классическим и всем известный сказ о том, как некий царь на девушке легкого поведения из-за мошенника-предсказателя женился, но выгадал на этом крайне, так и не прозвучал; в этот момент в кустах послышался странный треск. Движения надменно изогнутой брови дроу хватило, дабы вокруг развилась бурная деятельность. Зазевавшиеся стражи отчаянно пытались реабилитироваться в глазах начальства. Не прошло и минуты, как перед наши светлые очи вывели какого-то встрепанного землепашца, крайне интеллектуально вращавшего глазами. Сначала мне показалось, то он заметил недавнюю практику Тириэла и сейчас старательно приобщается к высокому искусству, однако либо у нашего визитера получалось из рук вон, либо он сам дошел до такой жизни, окончательно сорвав себе нервы.
Мы многозначительно помолчали, в большинстве своем лихорадочно пытаясь собрать разбегавшиеся мысли, и одновременно сдержать гомерический хохот. Кроме того, подозреваю, всем было интересно, а не выпадут ли у него глаза от таких усилий. Тириэл так вообще сцеживал улыбку в кулак. Не хотел портить игру нашему грозному графу? Кажется, Гильермо также остро прочувствовал сей тонкий момент. Он величаво поднялся, с достоинством, более присущему небожителю, чем человеку. С ожесточением зажал конец не доплетенной косы в кулаке, и, едва только безмолвное распределение ролей подошло к концу, удивительно неуклюже приступил к этюду на тему 'допрос с пристрастием: неожиданность':
— Что ты здесь делал, уважаемый? — хищно полыхавший взгляд обещал нашей страже неминуемую кару. В основном за ту любительскую постановку, что приходилось тут разыгрывать, чем за непрофессионализм. Как любой разумный командир, он прекрасно знал, когда стоит ждать от подчиненных беспрекословного подчинения, а когда можно и отпустить удила.
С моей точки зрения с панибратским 'ты' Гильермо погорячился. Если подходить с умом, то в одном вроде бы уважительном 'вы' можно вместить столько яда!.. Шарис как-то показывал, вместе с Алурианом. Правда, потом их разливали холодной водой. Лично Къярен. С файерболом в ладони, который должен был последовать, если не подействует вода. Как бы там ни было, лезть со своим мнением и мешать чужой игре я не собиралась.
Вампиры из проштрафившегося караула стояли, потупившись, как красны девицы, которых в неглиже изображали тут, кстати, мы, и смущенно разглядывали носки своих сапог, всем своим видом являя раскаяние и готовность исправиться. Учитывая, что никто из нас не почувствовал присутствия постороннего до знаменательной беседы — Гильермо ограничится строгим внушением. Но пока они вполне могли себе понервничать. В воспитательных целях. Тириэл казался мне куда менее либеральным начальником, но его люди охраняли нас по другим направлениям. Хотя, надо сказать, с той стороны нас никто и не беспокоил. Или принц просто не счел нужным ставить меня в известность.
Недалекий селянин еще отчаянней вращал глазами, добавив к своей пантомиме также рыбье раскрывание рта в диссонансном ритме, и невежливое молчание. Эротика — страшная сила! Даже если она слегка гомо. Ну, на 66,6%, по числу фактических участников, но об оставшихся подложных 33.4 процентах в моем лице он не знал. Вампир вздохнул и принял особенно угрожающую позу, несколько смазанную более чем неформальным, пусть и не полным, ню, и крайне заинтересованными взглядами явно не избалованных такими шоу подчиненных, упорно бросаемыми из-под густых ресниц. Землепашец также обратил внимание на его телодвижения, потому что резко прекратил свои тантрические практики и устремил взгляд на вампира. Посмотрел в глаза. И куда-то вниз. Гильермо внезапно покраснел и спешно прикрылся косой, ломая столь тщательно выстроенный надменный образ. Его преданный 'обожатель' восхищенно внимал метаморфозам. Тириэл поспешно набивал рот неясного происхождения травкой, лишь бы сдержать хохот. Я впервые так близко видела так мило краснеющего вампира и жвачного дроу, так что тоже молчала во избежание конфуза. Гомерический хохот положение не улучшит.
Привлеченные общей пантомимой, стражники предсказуемо посмотрели... туда же.
Гильермо помянул чью-то мать, едва не закрылся ладошками, но сдержался, определенно вспомнил первые главы страшного 'Учебника по принципам дипломатических практик и политесу', расправил плечи, стиснул зубы, переборол невнятное смущение и, оставив в покое косу и гордо уставившись на труженика полей как на врага народа, сердито выдал:
— По какому праву вы нарушаете суверенные границы принадлежащих Гнезду Клана Крови локации территориальных наделов, пренебрегая суверенной неприкосновенностью отдыха придворных Ее Королевского Величества Нахемы? — явно позабыв, что начал беседу на 'ты'.
Все наличествовавшие представители разумных (и полуразумных — вопрос с землепашцем еще стоял в повестке дня) существ у воды честно захлопали глазами, пытаясь осознать смысл выданной предводителем фразы. Те, у кого не вышло с первого раза, пошли на второй заход, явив на лицах плод собственных титанических усилий по шевелению мозгами. Гильермо определенно оценил красочность собственного выступления, а главное, его актуальность, особенно уловив краем уха медово-сладкое мурлыканье ехидного принца, уже сжевавшего свою дозу травки:
— Спорим, без шпаргалки снова не повторишь? — поинтересовался Тириэл с неземной улыбкой. — Ты бы у него ещё что такое 'абсентеистская собственность' спросил, — саркастически пробурчал дроу себе под нос.
Я мысленно пообещала себе узнать, что такое абсентеистская собственность (кажется, удаленная от собственника и одновременно приносящая ему доход), и что за травку жуют дроу, чтоб успокаиваться, и снова прислушалась к беседе.
Темнейший граф, решив не реагировать на подколки, все же обороты снизил и попробовал зайти с другой стороны.
— Как тебя зовут? — мягко спросил он.
По лицу довольно рослого, веснушчатого, но удивительно зеленоглазого, мужика прошла, будто б, рябь, он широко открыл глаза, раздвинул губы в улыбке, позволив надеяться на адекватность собственного восприятия, и:
— Ыыы! — выдал с потрохами ценную информацию селянин.
От важности донесенной им до мира идеи не у меня одной свело желудок. Кажется, я скоро присоединюсь к дроу... Ладонь ощутила колючие стебельки в руке, и мы дружно зажевали с Тириэлом вместе. Теперь я хоть на вкус знаю, что это такое... горечь страшная! Гильермо, явно мысленно воя не хуже полярного волка, заставил себя принять максимально безопасный вид, и почти умоляюще пробормотал, максимально упрощая фразу:
— Откуда ты здесь взялся? — с очевидным ужасом ожидая в ответ уже приснопамятного и крайне информативного 'Ыыы'.
Селянин подумал, значительно и основательно пожевал губами, — 'Учиться надо!' — наставительно бросил вредный дроу, — и медленно выдал:
— Эээ... — мы с Тириэлом вжались головами в колени, Гильермо чуть не взвыл, и тут мужчина неожиданно довел до общего сведения:
— Эээ... да вот дровишек того эта. Поднабрать бы! — и, счастливый своим трудовым подвигом на ниве плодотворного общения, сунул под нос ошалевшему от такой радости вампиру большой, порядком затупленный уже, топор.
Мне показалось или в темно-каштановых растрепанных волосах будто медь полыхнула? Впрочем, стоило моргнуть — и волосы снова стали тусклыми и высушенными. Ничего от блеска или рыжины. Даже странно. Я огляделась, но никто из моих спутников этой вспышки не заметил, или не обратил внимания. Да и миг спустя я уже позабыла, о чем думала недавно.
Стража схватилась за мечи. Селянин завыл в голос и рухнул на колени, отмахиваясь топором от вампиров как мухобойкой от комаров и пытаясь прикрыться распушившейся косой графа, больше всего похожей сейчас на причудливый хвост. Представив себе, как они сейчас будут выяснять, почему крестьянин пошел именно в этот лес, откуда у него такой топор, в какой деревне он живет, Гильермо хотел что-то сказать, открыл рот... получил обухом в зубы, и отлетел в кустики. Из которых вскоре донеслось вымученное:
— Отправьте его вон! Вон! — что только и спасло жизнь неотесанному детине, остановив разъяренную стражу.
Несколько минут нас с Тириэлом в этом мире не существовало. Мы ржали, надрывались в приступах смеха, катались по земле, держась за животы, и даже обиженное сопение вампира, чувства юмора которого вскоре хватило, чтобы присоединиться к дружному хохоту, не смогло прервать нашу истерику... Увы. Травка дроу, к несчастью, не всесильна.
Селянин проследил взглядом удаляющийся отряд с все той же улыбкой неполноценно-счастливого идиота на лице. Подождал, пока смешанная толпа дроу и вампиров окончательно затеряются за деревьями. Еще немного выждав, тяжело вздохнул. Улыбка пропала, рябь на лице стала сильнее. Сквозь нее, словно сквозь глубокую воду, проглянуло совершенно другое лицо, иные черты, легче, утонченнее. Не осталось ни тени веснушек. Такая же рябь охватила всю его фигуру, превращая коренастого мужичка в довольно высокого подтянутого мужчину, на людской взгляд разменявшего четвертый десяток. Тяжелые рыжие волосы заструились по спине, тускло блистая, будто в них заблудился закат. Бывший селянин махнул тяжелым топором как прутиком, причем в высшей точке замаха тот пропал, как в воздухе растворившись. Провел ладонью по лицу. Усмехнулся снова — иначе. Словно небо разрезала холодная острая молния, наполненная удовлетворением от хорошо сделанной работы. Радужки вспыхнули ярко-зеленым. На безымянном пальце сверкнул серебряный перстень с печаткой-рубином. Незнакомец вздохнул, еще несколько мгновений смотрел вслед уходящему к замку отряду, и растворился в слабом тумане, как-то слишком быстро поднявшемся над озером.
