Дон Аррагуа. Главы 1-6

— Всё, что угодно, Карриг, поверь мне! Всё, что угодно... Это может означать всё — и ничего не значить.

— Присущий тебе философический склад ума всегда восхищал меня, Оррэрир. Но сейчас не лучшее время для демонстрации равнодушия. Совет в растерянности, Аррагуа на распутье...

— Вы давно уже растеряли себя, а к распутью приходит тот, у кого есть дорога, Карриг. Вы совершаете ошибку, отождествляя себя с Древом времени. Время стоит на распутье, меж двух вероятностей. Не вы.

Гость нервно обхватывает свою бородку, и кажется, что сейчас она с хрустом разломится пополам. Его широкие ноздри раздуваются так яростно, что это ясно видно даже со второго этажа, где притаились мы со Змеем.

— Что тревожит тебя, Карриг? — заботливо интересуется хор стариков. — Тебе не по нраву мой приём? Мои слова? Но смел ли ты ожидать иного?

— Я чую мерзость полукровки, Оррэрир! Воздух этого дома пропитан его безумием!

Так... Та-ак. Так! Полукровка в этом доме — я! Он знает? Он почувствовал меня?! Счастье, что я не бросаюсь бежать в ту же минуту, что бешеная кровь не устраивает с перепуга очередного светопреставления с галлюцинациями, а только в несколько раз ускоряет свой ток. Спустя десяток секунд, в течение которых Оррэ несколько раз неопределённо хмыкает, всё проясняется.

— Да, Ларн страдает. Дух его разрывается на части, изнывая от скорби и гнева.

Ларн. Безумный мальчишка, маленький монстр за стеклом. Он тоже полукровка, "мерзостный и безумный". Однако, как умело старик переводит стрелки...

— И мне кажется, что он стал сильнее, Оррэрир. Не похоже на то, что он спит...

— Остаточные эманации. Я пробуждал его не так давно, Карриг. Нужно было провести некоторые исследования, убедиться, что состояние его не изменилось...

— И что ты узнал?

— По-прежнему, ни малейшей надежды на благополучный исход.

— Он должен быть мёртв, Оррэрир. Всем будет спокойнее, когда это, наконец, случится.

— Он ничего тебе не должен.

— Однажды он вырвется! И он не скажет тебе спасибо за то, что ты держал его здесь столько лет, Оррэрир. Напротив, ты первым попадёшь под удар.

— Я не нуждаюсь в его благодарности.

— Тогда зачем?..

Эта часть разговора звучит, как репетиция старой, сотни раз сыгранной актёрами пьесы. Ясно, что эти двое не в первый раз обсуждают судьбу опасного ребёнка, и все аргументы и контраргументы не вызывают уже живых эмоций ни у одной из сторон.

— Зачем, зачем... Затем, что он интересен мне, Карриг. В отличие от судьбы великого народа. Переходи к сути, посланник Совета! Я отложил для тебя дела, которые не могут ждать.

Гость коротко кивает, приосанивается и кладёт ладони на колени, готовясь перейти к тому, для чего, видимо, и пришёл сюда. Только сейчас я понимаю, кого он напоминает мне. Полосатая грива, чёрные брови на пол лица, оттопыренные уши, большие глаза странной формы... И особенно эта бородка! Он похож на египтянина, на золотые статуи египетских фараонов, которые находят в гробницах.

— Наш народ больше не видит снов о будущем, Оррэрир, ты знаешь об этом?

— Это естественно. Сны не нужны тем, чья жизнь — сон. Богиня проснётся, и великий народ развеется, как случайный призрак из послеобеденной дрёмы...

Тот, кого старик называет Карригом, чуть подаётся вперёд. Пальцы его сминают пурпурную ткань на коленях.

— Это сказала тебе она?.. Богиня?

— Это говорю тебе я. Оррэрир.

— Почему ты, Оррэрир, по-прежнему видишь сны о будущем? Ты же видишь, не возражай, Совету известно об этом.

— Возможно, потому, что у меня есть будущее.

Оррэ, сидящий в кресле, подхватывает со стола графин, разливает розовое вино в красные бокалы и по очереди обходит с подносом всех. Гость отказывается лёгким покачиванием головы. Старики принимают и многословно благодарят за заботу. Змей рядом со мной давится смехом.

— Ты по-прежнему растрачиваешь великую силу на шутовские проделки, Оррэрир?

— Карриг, Карриг... Ты непростительно серьёзен для своего возраста, — усмехается ближайший к гостю Оррэ, потягивая вино. — В этом мире не выживает тот, кто не умеет позаботиться о себе. Я, как видишь, умею... Но не будем отвлекаться от сути, мой любезный недруг! Время не ждёт, как говорят люди.

— А Древо времени настроено на ожидание в ещё меньшей степени, Оррэрир! Период, в который мы можем осуществить выбор нужной нам вероятности, продлится очень недолго. Если не повлиять на реальность как можно скорее, действуя наверняка и в нужный момент, шанс будет упущен на долгие века!

— Продолжай, Карриг. Чрезвычайно увлекательная история... — Громкий демонстративный зевок старика вызывает у Змея новый приступ сдавленного смеха, а у любезного Каррига — целую бурю противоречивых эмоций на лице.

— Спящая видела сон, весьма неясное пророчество о двух вероятностях, которые осуществят двое Светлых. Вернее, осуществиться должна только одна из них. Спящая сказала, что придут герой и предатель, мальчик и муж, отважный и трусливый, сокол и ползучий гад...

— Многовато народу для одного пророчества...

— Не изображай шута, Оррэрир! Их будет двое. Спящая поставила Совет перед сложным выбором: один принесёт нам победу, другой — поражение.

— Странные слова я слышу от тебя, Карриг! Разве этот выбор сложен? Я бы избрал победу, не задумываясь ни на мгновение. Если, конечно, ты по досадной случайности не искажаешь пророчества Спящей...

Разгорячённый гость пропускает намёк на то, что он может лгать, мимо ушей.

— Тех из нас, кто слаб духом и находится в плену сомнений, смущают некоторые подробности. Мелочи, на которые не должно обращать внимания, когда речь идет о судьбе великого народа...

— О чём ты?

— Спящая предсказывает, что один из них принесёт достойное поражение. Народ Аррагуа встретит славную смерть, о которой никто не споёт песен единственно потому, что некому уже будет петь об этом. — Презрительные интонации Каррига говорят о его отношении к такому варианту развития событий лучше всяких слов.

— Великий народ и сейчас не особенно певуч. Они не слагали песен целую вечность, помолчат и ещё одну. А что же со вторым?

— Второй... — на этот раз голос гостя звучит торжественно и приподнято, — второй осуществит вероятность, в которой великий народ одержит жестокую победу. Позорную, как утверждает Спящая, но разве победы разделяют на категории, Оррэрир?

— Как сказать, как сказать... У людей есть понятие "пиррова победа", но тебе это ни о чём не говорит, я думаю.

— Согласно предсказанию Спящей, Аррагуа омочат ноги в реках слёз, обагрят руки кровью и умоются...

— Страшно представить, чем!.. — перебивает старик, отставляя опустевший бокал.

— Но из последней битвы, одержав пусть и недостойную, но победу, они выйдут обновлёнными, совершенно иными существами. Это будет новый великий народ в новом великом мире, Оррэрир! Так сказала Спящая.

— Никогда не подозревал тебя в стремлении стать иным существом, Карриг. Мне казалось, ты доволен собой. Даже чрезмерно доволен.

— Когда речь идёт о жизни и смерти, я выбираю жизнь!

— Постой-ка... Приблизительно представляя себе ход твоих мыслей... Если интуиция мне не изменяет, а такого ещё не случалось, ты решил действовать, Карриг. Немедленно и независимо от решений Совета. Действовать по обыкновению грубо, поспешно и необдуманно. Разыскав первого же попавшегося несчастного, худо-бедно подходящего под описание, данное Спящей, ты попытался избавиться от него. Но, судя по твоему виду и речам, что-то пошло не так, как ты ожидал. Ты не смог добраться до этого несчастного. Или появились новые сведения, указывающие на другого, и ты осознал, что ошибся. Да... Так оно и было, пожалуй.

— Я во всяком случае участвую в игре, Оррэрир! А ты, Великолепный Паук? Где твои прославленные сети, попадая в которые жертвы восхищались красотой интриги? Где мастерство убеждения, Великолепный Соблазнитель? Или тебя теперь следует величать Блистательным Шутом? Великим Отщепенцем?

— Стрелы твои летят недалеко и бьют мимо, Карриг, — довольным голосом сообщает Оррэ. — А игрок ты по-прежнему посредственный, хвала богине.

Старик на диване извлекает из кармана допотопный будильник и выразительно постукивает пальцем по циферблату.

— Однако, мы отняли друг у друга довольно драгоценного времени...

Оррэ звучно прочищает горло и поднимается с кресла. Гость и остальные тоже вскакивают со своих мест.

— Я передам Совету двенадцати своё мнение, и оно будет правдиво, так как мои интересы более не пересекаются с интересами великого народа Аррагуа. Слушай и запоминай, Карриг. Всё предельно просто. Спящая честно блюдёт интересы Светлых, благо великого народа и свой долг перед ним. Богиня по-прежнему посылает ей сны о будущем. Спящая передаёт их без искажений, не ища ни выгоды для своих близких, ни отмщения для врагов. Спящая говорит правду, Карриг. Богиня лжёт. Это всё.

Глаза гостя расширяются до совсем уже невероятных размеров, руки он растерянно запускает в полосатый ворох косичек на голове.

— Как может происходить такое?! Не забываешься ли ты, обвиняя богиню во лжи?

— Я далёк от того, чтобы обвинять кого-либо вообще. Тебя интересовало, как всё обстоит на самом деле, Карриг? Ты получил ответ. И если бы ты был моим другом... впрочем, когда-то ты всё же был им... мой тебе совет, тебе и остальным членам Совета, всем Аррагуа: сожгите это проклятое Древо! Преломите каждую его ветвь, каждый отросток, измельчите в труху и предайте земле! Отрекитесь от богини, которая играет вами, пока вы играете друг с другом. Покиньте этот мёртвый город, данный вам в утешение...

— Ты святотатствуешь, Оррэирир!

Я замечаю, что гостя заметно трясёт. Кажется, предложения, высказанные стариком, потрясли его не на шутку.

— Тебе пора, — отвечает Оррэ с грустью и щелкает пальцами.

Карриг открывает рот, готовясь возразить, но исчезает раньше, чем успевает издать хотя бы звук. Одновременно вспыхивают ярким светом и пропадают двойники Оррэ. Оставшийся в одиночестве старик пожимает плечами, затем неторопливо наполняет вином бокалы на столе.

— Вы можете спускаться, мои любопытные друзья. Представление окончено.

3

Змей исчезает в коридоре с истинно змеиной молниеносностью. Был мальчишка — и нет его! Ну, и черт с ним, в общем-то. Я спокойно встаю на ноги, встречаю взгляд откровенно забавляющегося Оррэ.

— Дон! Какой ожидаемый сюрприз! А где же малыш?

Я развожу руками и, ничуть не кривя душой, отвечаю:

— Нет его. Я вот не дождался, сам пришёл.

— Ну, раз пришёл, так спускайся. Значит, нет его... И не было, говоришь?

— Я за ним не слежу, Оррэ.

— Я же говорил, что вы поладите. Первый день в этом доме — и ты уже покрываешь его!

— Он мне не друг, чтобы я его покрывал. И не враг, чтобы его сдавать.

— Мне нравится ход твоих мыслей, мальчик мой...

Спустившись в холл, я останавливаюсь перед стариком и протягиваю руку, принимая бокал. В самом деле — вино: чуть кислое, сухое, бодрящее. С удовольствием осушаю его и протягиваю руку за вторым.

— А мне — твоих, Оррэ. Хороший фокус.

— Ммм?

— С растраиванием себя. Эффектно и ощутимо действует на нервы собеседнику. Научишь?

— Боюсь, не успею, Дон. Ты не успеешь.

Если бы в его тоне была хотя бы малейшая издевательская нотка! Это бы взбесило меня, и я знал бы, что делать дальше. Но Оррэ говорит с искренним сожалением. Поэтому вместо того, чтобы швырнуть в него бокал, я хмуро интересуюсь:

— Тебе обязательно постоянно напоминать об этом?

— Я напоминаю не тебе, а себе. Не люблю привязываться к тем, кто скоро навсегда уйдет, знаешь ли... Но не будем о грустном! Сейчас нам необходимо срочно решить два насущных вопроса.

— Какие именно?

— Твоё имя, Дон... Оно звучит слишком коротко, глухо и не ласкает слух. Плебейское имя. Я бы не назвал так даже животное.

— Как по мне, так нормально. — Между делом я автоматически закуриваю, и сочетание кисловатого вина и горького дыма во рту настраивает меня добродушный лад. Безотказный способ поднять настроение.

— Донарр, назову я тебя! В этом имени есть сила, продолжительность звучания и благородное "р". Ты согласен, мой мальчик?

Вот так, за минуту, обернуть время вспять, сведя на нет всю мою работу нескольких лет по сокращению прозвища "донор" в короткое, веское "Дон"... Поистине, самоуверенная бесцеремонность творит чудеса!

— Ладно, Оррэ. Оставшиеся два месяца я как-нибудь перетерплю, а потом меня можно будет уже и не звать. А что у нас стоит вторым на повестке дня?

— День клонится к вечеру. В этом время я имею обыкновение совершать прогулку и наносить визиты, Донарр. И раз малыша Змея мы поблизости не наблюдаем, я приглашаю тебя составить мне компанию. Согласен?

— А как быть с моей памятью, в которой ты хотел покопаться? И с твоими опытами?

— Это успеется. Теперь ты никуда от меня не денешься, а работаю я быстро, достаточно будет и двух недель. Впрочем, хорошо, что ты напомнил о памяти. Мне нужны образы людей, с которыми ты постоянно общаешься, ближайшего окружения. Могу я рассчитывать на твою помощь?

— Помочь тебе помогать мне, Оррэ? — я усмехаюсь. — Нужно быть идиотом, чтобы не согласиться. Что я должен делать?

— Для начала — затуши свою ароматную дымучку и расслабься. Всё крайне просто. Так, а теперь закрывай глаза и постарайся очистить разум от всего постороннего.

Сделав так, как велит Оррэ, я уточняю:

— А что у нас постороннее?

— Всё, абсолютно всё. Не думай ни о чём. Сосредоточься на темноте под веками, попробуй раствориться в ней...

Голос старика звучит властно и убаюкивающе, подчиняться ему приятно, тем более что веки слипаются сами собой. Мысли лениво расползаются по тёмным закоулкам сознания, уступая место прохладной темноте и тишине. Руки Оррэ ложатся мне на плечи, скользят по шее к лицу, касаются щёк и век. Затем они возвращаются к плечам, сползают под ворот рубашки, на грудь...

— Оррэ! — Я открываю глаза и встречаю горящий взгляд старика у самого своего носа. — Этот Карриг назвал тебя Великолепным Соблазнителем... в каком смысле?

— Не отвлекайся, Донарр...

Не раздумывая больше, я перехватываю запястья старика и отстраняю его от себя.

— Мне не нравится, как ты меня трогаешь.

— Не криви душой, мой мальчик. Тебе нравится, в том-то и беда...

Улыбка Оррэ откровенно тревожит меня. Должно быть, именно так ухмыляюсь я сам, глядя на аппетитную девицу, уже готовую сдаться и бормочущую слабые бессмысленные возражения.

— Ни одно существо из тех, с кем я желал вступить в любовную связь, не сумело отказать мне. Ни разу, Донарр. А я желал часто и многих, можешь поверить!

Интересный поворот событий! Или я ошибаюсь, или в нашем договоре ни о чем подобном и речи не шло? Да нет, я бы запомнил такое!

— На что это ты намекаешь, Оррэ?

В ответ старик без труда высвобождает руки и ласково похлопывает меня по щеке.

— Я просто отвечаю на твой вопрос, мальчик. Ты же хотел знать, отчего они назвали меня Великим Соблазнителем? — Оррэ поглаживает бородку и усмехается. — Ну, так у нас с тобой дело на лад не пойдёт...