Бойтесь своих желаний (сила желания 1)

Моррель невольно сжал кулаки. До того, как он свершил свою месть, ему пришлось много чего перенести. Он оказался за бортом, как ненужная вещь. Жил как полная оторва, совершая такие поступки, от которых у любого нормального файерна встал бы дыбом гребень. Где его нашел Фроррен? На галерах? Неизвестно откуда взявшийся родственничек, решивший нарушить традиции и хотя бы признать полукровку, явно был не прав. Все равно файерны Морреля в упор не видели. Однако сам Фроррен, похоже, вовсе не жалел о своем решении, несмотря на все те выкрутасы, которые периодически выкидывал его подопечный. Моррель привстал и раздул начавшие было потухать под ним угли. Он хотел всего в этой жизни добиться сам. Без помощи Фроррена или кого бы то ни было. Он изо всех сил желал, чтобы его сородичи приняли его в свой круг. И признали равным. Да, конечно, Моррель прекрасно понимал, что задача перед ним стоит практически невыполнимая, однако отступать не собирался. Тем более теперь, когда ему было обещано исполнение его самого заветного желания. Моррель знал, что именно он загадает. Добиться своего, получить титул и самому забыть о том, что он полукровка.

Файерн произнес вслух собственное желание и усмехнулся. Звучало оно довольно дико. И наверняка та же Лесс, услышав подобные мысли, посоветовала бы ему спрятать подальше свои амбиции и мыслить реально. Однако файерн этого делать не хотел. Когда Фроррен его признал, Моррель попытался быть лучше, чем есть на самом деле. Однако чистокровные файерны продолжали его презирать и не замечать. Да, безусловно, когда-то Моррель верил в то, что счастливое завтра можно заслужить героическими подвигами и личной отвагой. Однако эти времена давно уже ушли в прошлое. И возвращать их Моррель совершенно не собирался. Лучше уж он разбудит Лесс. И проведет остаток ночи более приятно. Тем более, что следующим караулить покой отряда должен был Сержен. Боги, как же Моррелю нравилось злить и выводить из себя этого правильного, сдержанного, ненавидящего бельсов послушника! Сержен вызывал в файерне постоянное чувство соперничества, желание напасть, сразиться, убить... Сержен был слишком независим, слишком бесстрашен и чересчур уж самостоятелен. Морреля иногда так и подмывало кинуть его посреди дороги и посмотреть, что он будет делать. Однако файерн слишком хорошо понимал, что Сержен вряд ли опустит руки и унизиться до мольбы. Он лучше сдохнет посреди этой самой пустыни. И это заставляло Морреля уважать своего врага. И мечтать о том моменте, когда ведьмы будут достаточно далеко, чтобы помешать им сразиться. Тем более, зная о том, насколько профессионально владеет мечом послушник, Моррель мог предположить, что сражение будет долгим. И кровавым. А его исход вряд ли предугадает даже самый великий провидец.

Впрочем, именно это Моррелю и нравилось. Очень. Мысль о том, что финал поединка непредсказуем, будоражила его и заставляла сердце биться быстрее. До сих пор ни один самец в здравом уме не бросал ему вызова. И файерн был рад наконец-то встретить достойного противника. Сержен вызывал у Морреля дикое, почти первобытное желание доказать, кто в доме хозяин. Особенно когда послушник приближался к Лесс на расстояние вытянутой руки. Похоже, они с лешачихой как-то пришли к взаимопониманию, поскольку Сержен не выказывал ей ни ненависти, ни презрения. Впрочем, вполне возможно, что послушник просто считал ниже своего достоинства сражаться с самками. Что ж... Он просто не видел, как Лесс умеет за себя постоять. Иначе посмотрел бы на нее совсем другими глазами. И Моррель бы тогда ему эти самые глаза вышиб. Потому что ненавидел, когда кто-то приближался к его собственности. Небельсы! Если бы Лесс услышала, что Моррель считает ее своей собственностью, она бы ему сама что-нибудь вышибла. Хладнокровная, циничная, воинственная лешачиха принадлежала только сама себе. И если и выделяла Морреля среди других, то не настолько, чтобы ему принадлежать. Или, хотя бы, попытаться удержать его возле себя. И Моррелю (какое-то время) это нравилось. Потому что он тоже не хотел принадлежать никому.

Файерн пошевелил затекшими крыльями. Спустя время отстраненность и сдержанность лешачихи стали его раздражать. Лесс сражалась с ним бок о бок, делила с ним постель, но никогда не открывала ему своих чувств. Моррель сплюнул. Оно ему было надо? Неужели он хотел, чтобы Лесс, как и многие другие ведьмы начала смотреть на него влюбленными глазами и шептать ему нежные слова? Наверное, хотел. Хотя бы для того, чтобы победить в своем противостоянии с лешачихой. Забавно, но желание доказать, кто в доме хозяин у Морреля вызывал не только Сержен. Файерн раздраженно поднялся с углей и отряхнул с себя пепел. Властители! Какого небельса на него нашло? Ему что, делать больше нечего, кроме как искать проблем на свой гребень? Нет уж! Хватит! Сейчас он разбудит Сержена, потом нырнет под теплое одеяло Лесс, а к утру... к утру забудет все свои идиотские мысли. И желания. Все, кроме одного. Того, ради которого, собственно, он и пустился в дорогу.

Наступившее утро было как всегда поганым. Нет, даже не как всегда. Хуже. Потому что нам нужно было уходить из приютившего нас оазиса опять в пустыню. Ненавижу! И никогда в жизни не вернусь сюда по доброй воле. Опять жара, хрустящий на зубах песок и немилосердно качающиеся верблюды. Стоило только нам перевалить через бархан, и вот пожалуйста — очередной радостный пустынный ландшафт, похожий на инопланетный пейзаж из какого-нибудь фантастического фильма. Вокруг были только черные скалы и желтые пески. Пожалуй, меньше всех от удушающей жары и безжизненного пейзажа страдал файерн. Даже мне, в моем призрачном обличии, пустыня обрыдла до тошноты, а Моррель выглядел свежим и отдохнувшим. Словно мы на пикник выехали, а не в жгучие пески. Впрочем... если учесть, что он умел спать на углях... можно было и не удивляться всяким мелочам. Файерн действительно страдал меньше других И вел нас вперед вполне уверенно. Он безошибочно выбирал склоны, которые могли преодолеть верблюды. Медленно, метр за метром, мы подгоняли вперед упирающихся животных. Ветер, завывавший над нашими головами, нес струи песка. Перевалить за цепь барханов нам удалось только после захода солнца.

— Господи, долго мы еще будем торчать в этой пустыне? — не выдержала я.

— Еще пару дней, и мы опять спустимся в пещеру, — спокойно ответил файерн.

Сержен попытался улыбнуться. Но губы остались неподвижными. Владычица! Только бы Моррель оказался прав! Сил тащиться через пустыню дальше у Сержена просто не было. До такой степени, что он даже пару раз пожалел о том, что ввязался в эту авантюру. Да, конечно, украденные святыни нужно было вернуть, а желание стать рыцарем никуда не пропало. Но теперь, пройдя через такие испытания, Сержен начинал думать, что он достоин большего. И что награда, на которую он претендует, ничтожно мала по сравнению с выпавшими на его долю страданиями. Ведь по всем законам ордена, Сержен давно уже должен был получить посвящение в рыцари. И только каприз падре Ваоле отодвигал эту процедуру все дальше и дальше. И теперь, ради того, чтобы получить то, что он давно заслужил, Сержен должен был спускаться в пещеры, драться с монстрами, делить пищу с нечистью и тащиться по раскаленному аду пустыни. Послушник вздохнул. Только бы Владычица была к нему милостива и позволила пережить это испытание! Только бы она поддержала его святые устремления и благородные помыслы! Только бы ему удалось выбраться из этого мрачного мира нечисти! И тогда, произведенный в рыцари и получивший благословение, он сможет заниматься тем, ради чего его в ордене и воспитывали — убивать нечисть и сражаться с еретиками во славу Владычицы. Однако для этого требовалось прежде всего выжить. А значит — для начала, миновать эту проклятую пустыню.

Очередной порыв ветра бросил Сержену в лицо горсть песка, который тут же заскрипел на зубах. Послушник закашлялся и чертыхнулся. Дьявол! Ну и как тут не позавидовать нечисти? Татьяна на все природные катаклизмы просто не обращала внимания, Моррель чувствовал себя в этом раскаленном пекле как рыба в воде, а Лесс... нет, Лесс, пожалуй, страдала под горячим солнцем не меньше Сержена. И это заставляло послушника испытывать к лешачихе почти что симпатию. Почти что. Потому что надменная, хладнокровная, сдержанная Лесс к теплым чувствам абсолютно не располагала. И совершенно не нуждалась в чьей-либо поддержке и помощи. Лесс относилась к Сержену настороженно, но без явной неприязни. Она спокойно с ним общалась, прислушивалась к его мнению и больше не ложилась спать с взведенным арбалетом. В отличии от Морреля. Тот Сержену все еще не доверял. Впрочем... Сержен отвечал ему тем же. И иногда испытывал удовольствие, действуя файерну на нервы. А сделать это было довольно легко — нужно было просто подойти к Лесс на расстояние вытянутой руки. Моррель тут же начинал шипеть, огрызаться и нервничать. То-то же! Можно подумать, Сержену нравится смотреть, как файерн свои лапы к Татьяне тянет. Ну и что, что она призрачная? Зрелище все равно было не из приятных. Сержен чертыхнулся и попробовал начать молитву снова. Присутствие рядом нечисти определенно действовало на него не лучшим образом. Он и так постоянно впадал в грех гневливости, а теперь еще попал под искушение мстительности. Эдак недалеко докатиться и до еще одного смертного греха — привязанности к нечисти. Тогда от него Владычица точно отвернется. И никакое, даже самое заветное желание, ему уже не поможет.

Если бы у меня был шанс начать наш путь заново, я ни за что не согласилась бы на предложенный Моррелем маршрут. Изобрела бы самолет, согласилась бы ползти по грязи пещер, но никогда не ступила бы в это раскаленное пекло бесконечного песка. И не только я. Однако Моррель, казалось, на все наши страдания просто не обращал внимания. Он вел нас через пески и жару уверенно, не задерживаясь и даже почти не оглядываясь. И когда мы, наконец, добрались до небольшого оазиса, то просто рухнули на траву.

Отдышаться нам удалось не сразу. Но силы мало-помалу восстанавливались, и теперь нам уже хотелось не просто отдохнуть, но и поесть. Моррель разжег костер, Лесс побросала туда какие-то камни, а мы с Серженом повесили над огнем котелок. После ужина мы все почувствовали себя еще лучше. Лесс с Моррелем (конечно же!) снова сбежали, Сержен (естественно!) опять ударился в молитвы, а я, решив, что чем-то все-таки перед сном нужно заняться, выудила из сумки любовный роман, впесоченный мне в дорогу Асмодеем. На чем я там остановилась? Кажется, главный герой, несмотря на все демонстрируемые им чудеса храбрости все-таки не уберег любимого сюзерена? Ага, нашла. Заветное продолжение.

Итак. Что начинает делать главный герой (буквально, крепкий орешек), когда на его глазах убивают его короля? Правильно. Пить. Пролистнув несколько листков (ну не могу я спокойно читать, как клуши алкашей описывают, за 20 страниц герой еле-еле осилил одну бутылку виски), я приблизилась к окончанию запойного этапа. Впрочем... окончания, как раз, ничто и не предвещало. В борьбе героя с зеленым змием явно одолевал змий. Герой уже даже не заглядывал в рюмку. Пил прямо из горлышка. И допился-таки, наконец, до стадии дрессировки белых мышей. Вообще-то, по смыслу, после такой утомительной многостраничной пьянки, над героем оставалось только произнести последнее слово — типа был хороший парень, но потопил корабль своих желаний на дне граненого стакана и, выпив вместо спирта стакан неразбавленной воды, отравился и умер в страшных мучениях. Однако бесславно скончаться крепкому орешку не дали. Откуда-то вынырнул старый друг, и, потрясая громкими словами, попытался возродить героя к нормальной жизни. Слова не подействовали. Тогда друг потребовал налить ему тоже. И понеслись тосты, поскольку (как всем известно) выпивка без торжественной части теряет свой воспитательный смысл. У вечных тем снова начали появляться новые грани (боже, если так дальше пойдет, они перестанут быть гранеными и станут шарообразными), было провозглашено, что поздно выпитая вторая — зря выпитая первая, и пьянка понеслась по второму кругу. До тех самых пор, пока друг не выудил героя из тарелки и не сообщил ему, что его ждут великие дела, и в нем нуждается Родина. В ответ на все эти излияния, герой заявил, что больше Родине служить не может, так как неизлечимо болен. Друг, конечно же, сразу поинтересовался, какие симптомы у болезни.

— Ну... — начал вспоминать герой. — Сначала ко мне заглянула тень самодержца, убитого по моей вине, потом призраки сраженных мною пиратов... потом куры с лягушачьими головами... потом лошади — все как одна точь-в-точь похожие на нашу вдовствующую королеву... потом волки-оборотни... потом чебурашки — ниндзя... А потом я понял, что у меня белая горячка...

Друг облегченно вздохнул и сообщил, что белая горячка — это неуважительная причина для того, чтобы отказываться от служения Родине, и что в стране не хватает героев. Поскольку они все либо уже спились, либо отошли от дел.

Герой (разумеется!) тут же расправил плечи, заявил, что страна может спать спокойно, и прямо на рассвете (с утра он уже был как огурчик — зелёный и прыщавый), отправился исполнять свой священный долг перед Родиной.

— Родина тебя не забудет, если когда-нибудь вспомнит! — напутствовал его друг, прежде, чем упасть мордой в салат.

— Что читаешь? — прервали мое занятие появившиеся Моррель и Лесс.

— Вам лучше не знать, — пробормотала я, закрывая книгу и укладываясь спать. Все-таки, когда они оба были рядом, чувствовала я себя намного спокойнее.

— Слушай, неужели все небельсы в вашем мире такие же, как вы с Серженом? — остановилась возле меня Лесс.

— В смысле? — тут же снова расхотела спать я.

— Вы очень странные... — туманно объяснилась Лесс. Я дернула бровью и похлопала рядом с собой, приглашая лешую присесть. В том, что разговор будет долгим, я не сомневалась

— Почему ты считаешь нас странными? — полюбопытствовала я.

— Мы с Моррелем много путешествовали. И много сражались. И видели небельсов не раз, и не два. Обычно они не могли спланировать ни одного, даже самого простейшего боя, не изъявляли желания общаться и были слишком кровожадными. Вы с Серженом не такие. Ты извинишь, что я, несмотря на твою призрачную сущность, тоже отношу тебя к небельсам?

— Конечно извиню, — усмехнулась я. — Тем более, что я сама себя к ним отношу. Ну а что касается твоего вопроса... наверное, мы с Серженом просто из другого мира. Такого, в которым вы с Моррелем еще не были. На свое счастье. Впрочем, мой мир слишком далеко ушел вперед, и давно умеет защищаться от незваных гостей. А мир Сержена... практически полностью принадлежит людям. И боюсь, что его ненависть к нечисти имеет действительно веские основания. Мне кажется, что бельсы в его измерении ведут себя примерно так же, как небельсы в этом. То есть они просто слепо ненавидят всех, кто на них не похож и пытаются их уничтожить. Естественно, коренному населению приходится от них защищаться. Причем не самыми лучшими методами. Например, если бы я рассказала тебе об инквизиции, ты согласилась бы со мной, что лучше иметь рядом с собой немного нечисти, чем таких упертых фанатиков.