— А ведь могу и не отдать, — подумала Стелла. — Кто знает, что со мной произойдет? Или эти слова для того, чтобы подбодрить меня? Да, конечно, он не просто так сказал: 'отдашь через пару месяцев'. Как же все-таки это тяжело!
— До свидания, потому что если я скажу 'прощай', то это навсегда, а я...— Она запнулась и посмотрела на него: понял ли он, что она так неумело пыталась выразить? Но он всё понял и без слов.
— Ты права, всего лишь 'до свидания'. Да хранят тебя боги всех земель! — Наваэль наклонился и поцеловал её в лоб.
Стелла крепко сжала его руку и простояла так несколько минут, низко опустив голову. Потом она встряхнулась, улыбнулась, снова села в седло и подъехала к Марану.
— До свидания, Ваше высочество, — Остекзан галантно поцеловал протянутую руку.
— Достаточно было просто её пожать, — рассмеялась принцесса. — До свидания, Маран! Чаще бывайте в Оурдане — может быть, я когда-нибудь снова заеду туда по делам.
Чтобы скрыть улыбку, барон низко опустил голову.
Вот и всё! Лайнес рысью уносила её прочь от Розина. Девушка знала, что они оба смотрят ей вслед, но сознательно не оборачивалась. Если она обернётся, то разрыдается, а это уже слишком! Она чересчур задержалась в Розине, чересчур привязалась к дяде.
Почти весь день принцесса провела в пути и только ближе к вечеру сделала привал на берегу Алекс.
Неподалёку поили лошадей местные ребятишки; принцесса с улыбкой наблюдала за ними. Внезапно весело переговаривавшиеся мальчишки умолкли. Почти в полной тишине раздался чей-то испуганный крик: 'Герцон, Герцон!'. Мальчишки бросились врассыпную, прочь от реки.
Стелла инстинктивно взглянула на небо (она привыкла, что боги появляются оттуда) и увидела бородатого увальня верхом на крылатом вороном жеребце. Так вот он какой, злой бог Сиальдара!
Принцесса осторожно рассматривала Герцона, в то время как его конь опускался всё ниже и ниже. Ей было скорее любопытно, чем страшно.
Наверное, бога удивило её необычное поведение, поэтому он решил познакомиться с ней ближе.
Когда его вороной опустился на землю, Стелла ограничилась тем, что вежливо уступила ему дорогу. Герцон смерил её грозным взглядом — не помогло, это был просто взгляд, а не квинтэссенция Смерти.
— Ты меня не боишься? — загремел его голос. — Ты должна трястись от страха, смертная!
Всё-таки в одном боги похожи: все презрительно называют её 'смертная'. Будто бы нельзя узнать её имя! Хотя о чём это она — боги ненормальны по определению.
— Может быть, я и должна Вас бояться, — пожала плечами девушка, — но я пока об этом не знаю.
Ответ его озадачил.
— Я великий и ужасный Герцон.
— Простите, но мне это имя ни о чем не говорит.
— Каждый сиальдарец с младенчества знает, кто я.
— Но я не сиальдарка, — улыбнулась она.
— Как тебя зовут, чужестранка?
— Моё имя птица и утренняя звезда.
— У человека не может быть двух имён. Назови своё настоящее!
— Стелла, если Вам будет угодно.
— Когда говоришь со мной, нужно вставать на колени, — заметил Герцон.
— К сожалению, я преклоняю колени только перед богами своей страны, не в обиду Вам будет сказано.
— Ты разгневала меня, — прогремел его бас.
— Право, я не знаю, чем. — Её смелость переходила все разумные границы, но девушку, как говорится 'понесло', и она просто не могла остановиться. — Я просто сказала, что почитаю собственных богов. Остальных я, разумеется, уважаю, но не более.
Рассчитывать на спокойную реакцию после таких слов не приходилось. Герцон замахнулся на неё топором, но просчитался — Стелла без проблем увернулась.
— Вижу, ты проворная! — рассмеялся бог. — Проворная и смелая. И красивая...
Принцессе были знакомы эти нахальные взгляды; они ей не нравились.
— Мне было лестно познакомиться с Вами, Могущественный, но я спешу, — попыталась ретироваться Стелла.
— Ты никуда не поедешь! — рявкнул Герцон. — Я ещё не договорил с тобой.
Намерения бога познакомиться с ней ближе не входили в ее планы, поэтому принцесса предпочла сделать вид, что не расслышала его.
— У тебя будут большие неприятности, девчонка! — нахмурился Герцон.
Не обращая внимания на его сдвинутые брови, принцесса спокойно поклонилась и села в седло.
— Прощайте, Могущественный! Надеюсь, навсегда.
Герцон промолчал и, ударив плёткой коня, взмыл в небо.
— Береги голову, девушка с красивыми глазами! — крикнул он на прощанье.
Стелла лишь усмехнулась в ответ.
Похоже, её дерзость обескуражила бога, не привыкшего сталкиваться с чем-то подобным, и он, чтобы сохранить лицо, предпочёл с достоинством удалиться.
* * *
Дорога была ужасной: колдобина на колдобине — две широкие глубокие колеи с весенней жижей, и не менее не пригодная для езды середина, поэтому Стелла ехала по обочине.
Последняя деревня, где принцесса провела ночь и, конечно, вдоволь наелась, осталась в двух часах езды. Вокруг было пустынно, лишь изредка попадались пешие крестьяне, шедшие пропустить кружечку-другую в ближайший трактир, или фермеры, степенно, как и полагается людям с их телосложением, ехавшие по делам в какой-нибудь городок.
Принцесса остановилась на опушке леса Зачаби. Она долго не решалась въехать туда, хотя лес на вид был не таким уж страшным. Лес как лес: стройные сосенки в кокетливых зелёных платочках, неизменный орешник, липа по краям открытых солнцу, летом полных ароматной земляники полян и, конечно, неизменная мелкая, но вкусная (увы, появляющаяся только летом) малина. Он чем-то напоминал лес Шармен — такой же светлый, радостный, полный особых соблазнов и удобных полянок для отдыха.
Почему она решила поехать именно через лес Зачаби, хотя логичнее было ехать через Часи? Очередная загадка женской логики. Конечно, Тегуальсир должен был стать следующей крупной остановкой на пути в Дакиру — к нему вела более-менее сносная дорога, дорога в нужном направлении, но именно потому, что так было бы удобнее, Стелла через него не поехала. Если это самый короткий путь, то Вильэнара, безусловно, знает о нём и, наверняка, как раз на ней устроила ей засаду. Теперь главным принципом иррационального движения принцессы стал девиз: 'Главное — запутать колдунью'. А что до берегов Платаны... Она может посмотреть их на обратном пути.
Лес был полон звуков: трелей птиц, шелеста молодых смоляных листочков, шёпота ветра, треска падающих сухих веток. Стелле здесь нравилось: так спокойно и... так пахнет весной! Она отпустила поводья, доверившись чутью лошади, трусившей по узкой лесной дороге,
После полудня погода начала портиться. Небо затянуло угрюмыми серыми облаками, пошёл дождь... Пытаясь укрыться от разверзнувшихся небесных хлябей, принцесса свернула в островок густого орешника и, предварительно привязав лошадей, забралась под кусты. Съежившись под дорожным плащом, сидя на корточках, она слушала шум дождя и сама не заметила, как задремала.
Когда принцесса проснулась, дождь уже кончился, снова ярко светило солнце. Девушка сладко потянулась, чтобы размять затёкшее тело, стряхнула с себя капли дождя и аккуратно раздвинула ветки нал головой. Несколько холодных капель скатились ей за шиворот. Вздрогнув, Стелла взбодрилась и вылезла из-под кустарника. Она ещё раз отряхнула плащ, на этот раз тщательнее, чем в первый раз, и обернулась к лошадям.
Девушка так и застыла с мокрым плащом в руках — их там не было! Но она точно оставила их здесь!
— Наверное, я плохо привязала, — решила Стелла, перекинула плащ через плечо и отправилась на поиски. Лошади не могли уйти далеко.
Углубившись в заросли, принцесса столкнулась с неприятными особенностями лесных прогулок: она спотыкалась о выступающие из земли корни, упругий кустарник бил по ногам, малина царапала руки. Она почти отчаялась найти лошадей и мысленно смирилась с их потерей, когда сквозь ветки увидела их, мирно пасущихся на одной из полянок. У неё отлегло от сердца.
Когда принцесса снова комфортно устроилась в седле, убедившись, что пешие путешествия — это не её стихия, перед ней встал сложный и очень важный вопрос: как выбраться на дорогу. С этим пресловутым орешником, где она пережидала дождь, и беспорядочными поисками лошадей Стелла окончательно сбилась с пути.
Стелла шагом объехала по периметру поляну и задумалась. Кажется, когда она въезжала в лес, солнце было справа, значит, и сейчас нужно держаться левее. Но это ещё полдела. Дорога, наверняка, петляет, поэтому солнце может её подвести. Единственное, что доподлинно известно, это то, что дорога ведёт на восток. Значит, надо ехать па восток. Быть может, ей повезет, и она попадет в Зодчар. А если не повезёт, в лесу станет на три скелета больше, Хотя, нет, на четыре — несмотря на отличную родословную и блестящие задатки, Шарару придётся разделить судьбу хозяйки.
Иронические размышления о будущей трагической судьбе были прерваны чужеродным для леса явлением — человеческими голосами. Чувства Стеллы были двояки: с одной стороны, ей хотелось к ним, к тем, кто наверняка знает дорогу, а, с другой, — затаиться и выждать. Вторая, более здравая, мысль взяла вверх. Нужно постоять, послушать, а потом решать, стоит ли доверять судьбу незнакомым людям.
— Грег, Грег, подожди! Остановись на минуточку! — хныкал кто-то за деревьями. — Ты же знаешь, что я хожу медленнее, чем ты.
— Ничего не могу поделать! — ответил второй мужской голос. — Попробуй отрастить себе крылья.
— Грег, это не смешно! Почему мы не можем купить лошадь и ездить, как нормальные люди?
— Уж ты-то на нормального человека точно не похож, Хьюн! — хохотнул Грег. — Нормальные люди не шляются по лесам, а сидят дома с жёнами и детишками.
— Я бы и сидел, если бы не ты, сучий хвост! — буркнул Хьюн. — Сейчас же остановись и помоги мне — я тебе не мул, чтобы тащить на своём горбу ещё и твои вещи!
— Ладно, ладно, только заткнись! У меня уши болят от твоего воя.
Стелла решила подъехать к этим странным, но вроде безобидным людям. Она просто спросит у них дорогу, только и всего. Не съедят же они ее, в конце концов!
Те двое, что так мило, по-приятельски 'собачились' пару минут назад, сидели на земле и с аппетитом поглощали незамысловатый, но питательный обед из эля, хлеба и сыра, который полностью объяснял временное затишье, воцарившееся в лесу. Спрятавшись за деревом, принцесса наблюдала за их нехитрыми манипуляциями.
На первый взгляд, обычные сиальдарцы; у их ног какие-то мешки — наверное, крестьяне, нагрузившиеся всякой всячиной в Зодчаре и, заодно, заправившие свои желудки 'огненной водицей' во всех встречных питейных заведениях. Хмель уже выветрился — значит, они вполне пригодны для разговоров о дороге. Кстати, о дороге — сами они, наверняка, шли не по бурелому. Так и есть — какая-то тропинка. Принцесса придерживалась твёрдого мнения о том, что всякая тропинка, протоптанная людьми, всегда выходит на дорогу или, в крайнем случае, к чьему-нибудь жилью. Так что эта тропинка как раз то, что ей нужно. Осталось только выяснить, куда она ведёт.
— Почтенные, вы не против, если я ненадолго прерву вашу трапезу? — Стелла смело вышла из-за деревьев. Одной рукой она держала под уздцы Лайнес, другой Ферсидара, не забывая приглядывать за не в меру разрезвившимся Шараром.
Мужчины вздрогнули и вскочили на ноги; глаза лихорадочно забегали по сторонам.
— Грег, Грег, успокойся, это всего лишь женщина! — зашептал Хьюн.
Грег выругался и сел обратно на землю.
— И чего она припёрлась? — сквозь зубы пробурчал он. — Только её нам не хватало!
Они о чём-то оживлено заспорили, не обращая внимания на Стеллу. Тогда девушка предприняла вторую попытку завести разговор:
— Почтеннейшие, может, Вы всё-таки ответите мне?
— Это Вы нам? — визгливо рассмеялся Хьюн.
— А кому же? — Их невоспитанность и вульгарность начинали ее сердить.
— Слышишь, Грег, она назвала нас почтеннейшими! — продолжал заливаться Хьюн. — Нет, ты слышишь, меня и тебе — почтеннейшими!
Увесистый тумак, полученный от товарища, прекратил поток этого поросячьего визга.
— Зачем пожаловали, сеньора?
— Можно подумать, что я без стука зашла в ваш дом! — тем же тоном ответила принцесса.
— Что-то вроде того. Ну, так что Вам здесь нужно?
— Сущая безделица: узнать, куда ведёт эта тропинка, и осведомиться, как можно выехать на дорогу.
Грег задумался. Плотно сжав губы, он то втыкал, то вытаскивал из земли нож, которым незадолго до этого резал хлеб. Странно, что такой простой вопрос вызвал у него столько затруднений. Неизвестно, сколько бы ещё он молчал, если бы Хьюн не шепнул ему с замиранием сердца:
— У неё есть лошади!
Грег ухмыльнулся и уже более вежливым тоном предложил девушке присесть. Та сдержанно отказалась, добавив, что её интересует только, как выбраться на дорогу.
— Как выбраться на дорогу? — деланно нахмурился Грег. — А которую из двух?
— А их тут несколько? — удивилась принцесса.
— Да, сеньора. Вы ведь сеньора, не так ли?
— Для вас — да, — сухо ответила девушка. — Ну, так как на счёт дороги?
— Если Вам нужна зодчарская, то она рядом. Только...
— Что 'только'?
— Верхом на неё не выбраться. — Глаза Грега хитро блеснули. С самой слащавой улыбкой, на которую только был способен, он предложил: — Давайте Вы поведёте одну из Ваших лошадей, а я другую. Их ведь у Вас две... Какие славные, всё-таки, у Вас лошадки! Я таких отродясь не видывал. И как жалко будет, если эти проклятые ветки причинят им страдания.
— Я сама поведу обеих лошадей.
— Воля Ваша, — необыкновенно быстро согласился Грег, подмигнув Хьюну. — Позвольте хотя бы проводить Вас. Конечно, я могу объяснить, как выйти на дорогу, но ведь это лес...
— А разве эта тропинка не выведет меня на дорогу? — насторожилась Стелла, внимательно следя за выражением лиц странной парочки.
— Нет, сеньора! — визгливо ответил Хьюн; левое веко у него почему-то задёргалось. — Это старая тропинка, очень старая... Если пойдёте по ней — угоните в болоте.
Принцесса пожала плечами и, обернувшись, чтобы взглянуть, где Шарар, бросила через плечо:
— Доведите меня до дороги.
Её новые знакомые разделились: писклявый, вечно чем-то недовольный Хьюн шёл впереди, а угрюмый Грег позади — таким образом, сама того не понимая, Стелла оказалась зажатой в тиски. К счастью, излишняя словоохотливость Хьюна, его глупые шуточки и странный маршрут движения навели девушку на мысль о том, что тут что-то неладно. Она то и дело незаметно бросала взгляды на Грега, шагавшего рядом с Ферсидаром, и, на всякий случай, раз за разом подтягивала повод жеребца к себе.
Она попыталась выяснить, кто они по профессии, но получила лишь уклончивые ответы, из которых следовало, что некогда Хьюн был пастухом. Прошлое Грега вообще было туманным. Более-менее охотно он говорил о своём отце-охотнике и трёх сестрах, одна из которых вышла замуж за зодчарского пекаря; о себе же — ни слова.
Сквозь просвет между деревьями мелькнули косые лучи солнца — значит, впереди пустое пространство. Хьюн, не останавливаясь, обернувшись к остальным, радостно сообщил:
