У входа на завод постоянно находилась пара людей, так что девице было позволено свободно ходить по территории — правда, под присмотром кого-то из пацанов. А на второй день, вечером, девка сбежала: долбанула караульщика сковородой по голове — и сбежала. Поскольку мимо входной охраны девица пройти не могла, стали обыскивать территорию. Наконец, кто-то заметил, что дверь в подземную часть завода, где находились лаборатории и бомбоубежища, разблокирована.

Пахан попытался было наладить туда братву, да обломался: пацаны отказались наотрез. Там, внизу, по слухам, и бюреры, и снорки, и барабашки какие-то... и численность команды ничего не решала — наоборот, в узких коридорах, если бы началась какая-то заваруха, пацаны только постреляли бы друг друга. Короче, пахан отступил. И велел к тем двум люкам, что на лугу позади завода, хлопушки приделать. Сказал, что если девку не сожрут, то поголодает и сама назад попросится, а если, мол, доберется вдруг до одного из люков, то услышим и догоним.

— И что? Так и не объявилась?

— Нет.

— Ладно... А теперь рассказывай о постах, распорядке, кто где в какое время обычно находится... Потом можешь отдыхать.

Под вечер снова зарядил дождь. В восемь мы поужинали, затем я занялся приготовлениями: вырезал из куска мыла четыре пробки, а в целлофановый пакет набрал несколько пригоршней земли, срезал с куста пару веток. Наблюдая за манипуляциями, Кир хмыкнул, но спрашивать ничего не стал: видимо, понял.

К девяти, когда стемнело, мы перебрались к автобусной остановке, последние полста метров — ползком. Здесь я оставил на попечение Кира рюкзак, шлем, оружие, надел поверх комбеза длинный, почти до земли, кожаный плащ убитого и повесил на плечо его обрез.

— Теперь, Алексей, твоя жизнь — в твоих руках, — шепнул я бандюку-отмычке. — И помни: если что-то сделаешь не так, первая пуля — тебе. — Я глубоко вздохнул — как же мне не хотелось туда идти! — натянул на голову капюшон и скомандовал: — Начали!

Мы выбрались на шоссе и направились к воротам, громко шлепая ботинками по мокрому асфальту. Собственно говоря, ворот как таковых не существовало, в стене был просто трехметровой ширины проем. За пару метров перед мостиком через канаву Рыба громко чертыхнулся, сделав вид, что ступил в лужу.

Из-за края проема показалась темная фигура то ли в плаще, то ли в накидке. Вспыхнул фонарь.

— Рыба, ты, что ль?

— Не-е... Это за тобой, Крюк, кровосос пришел, — замогильным голосом произнес Рыба.

— Тю, дурной! Опять накурился.

Фонарь погас.

Рыба перебежал через мостик, я — следом.

— Гляньте, мужики, что я нашел, — сказал Рыба, и достал из-за пазухи пенал. — Ни разу такого арта не видал... Может, знаете, что это?

В проеме появился второй охранник:

— Чего там у тебя? Показы...

Два негромких шлепка из "стечкина" закончили первую фазу операции. Подхватив падающих охранников, мы вытащили их наружу и сбросили в канаву. Теперь важно было добраться до пулеметчика на третьем этаже здания прежде, чем он заметит отсутствие охраны. Мы рванули направо, вдоль фасада, и свернули за угол — с торца здания наверх вела наружная лестница с площадками на каждом этаже. Стараясь не греметь ступеньками, поднялись на третий этаж.

— Медленно и спокойно, Алексей, — напомнил я. — Открывай.

Дверь отворилась с негромким скрипом. Внутри было темно. На фоне окна с левой стороны чернел силуэт установленного на треногу ПКМ-а. В паре метров от окна, возле столба, светился огонек сигареты.

— Ну, и чего надо? — лениво осведомился лежавший на матрасе курильщик.

На этот раз вмешательства Рыбы не потребовалось. Еще один шлепок из "стечкина" завершил вторую фазу операции. Вернее, почти завершил. Теперь следовало обезопасить выход из подземелья — хотя бы на время.

Я подошел к пулемету и достал заготовленные прутья и мешочек с пробками и землей. Расстелил на полу плащ и развернул пулемет.

Первую пробку я загнал до середины ствола. Затем засыпал в ствол горсть земли и загнал вторую пробку. Развернул ПКМ в прежнее положение. Готово.

Свернув края плаща, я отошел вглубь зала и вытряхнул просыпавшуюся землю.

С правой стороны зала в простенке между окнами, выходящими на луг за заводом — где-то там находились запасные выходы из подземелья — обнаружился и второй инструмент — винтовка СВД с ночным прицелом. Рядом на полу лежали два магазина. Рассовав их по карманам, я занялся винтовкой. Спустя пару минут все было закончено.

Мы спустились вниз и вернулись к воротам. Теперь предстоял самый ответственный на этом этапе момент: ликвидация охранника у заблокированной двери в подземелье. Обычно там, по словам Рыбы, было пусто, но после бегства девицы пахан распорядился установить пост — на тот случай, если девица вдруг надумает вернуться и станет колотить в дверь. Неприятность заключалась в том, что спуск в подвальный коридор находился рядом с двухпролетной лестницей на второй этаж, где жили братки. Кроме того, коридор был хорошо освещен. И если на пути встретится хотя бы один любопытный, все может кончиться плохо.

Отогнав дурные мысли, я легонько ткнул пацана в спину — пошли, мол. Обогнув стопку плит, мы подошли к распахнутым воротам цеха. Лестница находилась в нескольких метрах справа, и было слышно, как наверху с силой грохают по металлу костяшками домино.

Едва мы сделали шаг внутрь, на лестнице послышались шаги. Я дернул Рыбу за куртку, и мы отступили во двор и присели за плитами. Гремя ступенями, клиент неторопясь спустился вниз, вышел наружу... затем мы услышали вжиканье молнии. Помочившись, мужик все так же неторопливо отправился обратно. Выждав минуту, мы проскользнули внутрь и, обойдя широким полукругом опасное место, устремились к лестнице в подземный коридор.

На площадке после первого пролета я придержал Рыбу:

— Так, Алексей... Осталось совсем немного. Помнишь, что делать?

Он кивнул, достал сигарету. Размяв, закурил... пальцы слегка подрагивали.

— Успокойся, Алексей... — сказал я тихо, вложив в голос максимум спокойствия и уверенности. — Все хорошо... Помнишь, что я говорил? Улыбку понахальнее... И чтоб походка... как положено блатному. Ну?!

Он глубоко затянулся... закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то... затянулся еще раз. Пальцы теперь почти уже не дрожали. Он открыл глаза, изобразил кривую улыбку и, развернувшись, пошел вниз неровной вихляющей походкой.

Спустившись еще на один марш, мы оказались в начале длинного ярко освещенного коридора. И я вздохнул с облегчением: охранник ужинал! На ящике перед ним красовалась уже наполовину пустая бутылка водки и лежала какая-то закусь, на полу, рядом, стояла коробка с баночным пивом. Завидев Рыбу, он заулыбался и приветственно махнул рукой — вероятно, одному ему было скучно.

Шагая следом за Рыбой по коридору, я оценил ситуацию и подумал, что план надо менять. Появилась возможность устроить все так, чтобы в ближайшие двенадцать часов бандиты не смогли догадаться о причине нападения.

Когда мы подошли, я ухватил охранника за горло и, запрокинув голову клиента назад, зажал ему нос, вынуждая тем самым открыть рот.

— Лей! — приказал я Рыбе. — И смотри, чтоб не мимо.

Пока пацан заливал в охранника водку, я глянул на коробку — там было еще не меньше десятка банок. Не забыть бы с собой взять, воды осталась одна бутылка.

После водки наступила очередь пива. Мужик уже не сопротивлялся, более того — глотал с видимым удовольствием: возможно, теперь ему казалось, что это просто шутка, просто кто-то из друзей решил над ним подшутить. И ему эта шутка нравилась!

После третьей банки я отпустил клиента и, придерживая, чтоб не свалился с ящика, погладил по голове. Браток счастливо улыбнулся, не открывая глаз, и что-то пробормотал. Еще через пару минут он стал похрапывать, и я поднял его с ящика и усадил на пол спиной к стене. Посмотрел на Рыбу — на бледном лице парня блуждала совершенно уже безумная улыбка, и я подумал, что парень на пределе. Не дай бог, сорвется... Видно,боится, не верит, что я его отпущу.

— Спокойно, Алексей... Еще чуток... Сейчас вещи принесем — и ты свободен!

Мы поднялись наверх и тем же широким полукругом обойдя лестницу, вышли наружу. Дождь не прекратился. Мы перебежали шоссе и подошли к остановке.

Вопросов Кир задавать не стал: раз вернулись без пальбы — значит, все нормально.

Забрав вещи — Рыбе я доверил нести свой рюкзак — мы вернулись обратно. Здесь все было по-прежнему спокойно, сверху все так же доносился стук костяшек. Спустившись в коридор, подошли к двери. Выдернув из запорного колеса лом, я крутанул колесо и медленно потянул на себя тяжелую стальную дверь. Скрежет несмазанных петель резанул по натянутым нервам. Из темного коридора за дверью потянуло сыростью и запахом плесени.

Я забрал у Рыбы рюкзак и переложил в него оставшиеся банки с пивом... Кир уже возился в темном коридоре, готовясь минировать дверь подаренной покойным Арчи гранатой.

— Вот и все, Алексей, — сказал я, глядя на парня. — Смотри не облажайся. Вставишь лом — и сваливай. Сам понимаешь — тебе лучше помалкивать. Что до этого, — я кивнул на храпящего братка, — то он, скорее всего, ничего не вспомнит. А если и вспомнит, болтать не станет.

Парень кивнул.

Я перешагнул высокий порожек и закрыл дверь. Повернул до упора колесо. Тут же раздалось негромкое звяканье: парень устанавливал на место лом. Наконец, все стихло.

Глава 15

Закончив минирование, Кир поднялся:

— Готово... Если откроют — услышим.

Мы надели рюкзаки и, посвечивая нашлемными фонарями, двинулись по коридору.

Обычно в бомбоубежищах, как я помнил, где-нибудь поблизости от входа висела схема подземного сооружения. Хорошо бы найти... Правда, теперь к правилам, стандартам, инструкциям и прочей атрибутике прежних времен относились наплевательски, однако новым здание не казалось, так что... Похоже, и Кир думал о том же: луч его фонаря методично шарил по стенам коридора.

Через десяток метров мы вышли к уходящей вниз лестнице, и здесь, на площадке, нас ожидал подарок — на стене в деревянной рамочке висел план эвакуации со схемой подземной части завода.

— В ПДА есть фотокамера? — спросил я, стирая ладонью пыль со стекла.

— А то! Фирма веников не вяжет!

Взяв у меня наладонник, Кир сделал снимок и показал как вывести изображение на экран. Картинка получилась на удивление ясная и четкая. Как следовало из схемы, подземелье служило не только бомбоубежищем — здесь находились также лаборатории, складские помещения и электрохозяйство с двумя дизельными генераторами. Выходов было два — видимо, те самые, на лугу за заводом; левый — за одной из лабораторий, правый — за дизельной. Оттуда же, от дизельной, еще один отросток уходил направо, к болоту, — сточная труба, скорее всего.

— Здесь, — Кир ткнул пальцем в отросток, — нам не пройти. Наверняка радиация, как и на болоте. Тут только эти могут...

Не успел он закончить фразу, как снизу донесся далекий то ли крик, то ли вопль... затем раздался треск, будто где-то ломали деревянный забор.

Черт! Аж мороз по коже... Лучи фонариков, мечущиеся по стенам, уходящая в темноту лестница, странные и непонятные звуки — все это напоминало кадры из какого-нибудь фильма ужасов или компьютерной игры. Того и гляди скелеты с железяками из-за угла вылезут.

— Ну что, пойдем помолясь? — спросил я и, не дожидаясь ответа, ступил на лестницу.

Двумя маршами ниже находился коридор с небольшими комнатами с обеих сторон — на схеме они значились как склады. Сквозь металлические дверные решетки были видны пустые стеллажи у стен, пара ведер, швабра...

Я сделал еще шаг — и застыл на месте: во второй слева комнате клацнул затвор автомата.

— Елена, — позвал я негромко. — Не стреляй. Меня... нас то есть... нас твой отец прислал.

— Ага! И вы всех бандитов наверху перебили! Пошли вон, уроды! Подойдете — буду стрелять! — Голос звучал слабо, но в нем чувствовалалась решимость. — Или хотите, чтобы сюда монстры сбежались?

— Елена! Меня Егорыч прислал, — поправился я, выругав себя за необдуманные слова: конечно же, бандиты знали всё об отце.

— Какой еще Егорыч? — На этот раз в голосе слышалось осторожное сомнение. И — краешком, еле слышным намеком — надежда.

— Иван Егорыч, приятель твоего отца. Мой бывший командир.

— А ты кто? Подойди к двери... только медленно.

Я повесил автомат на плечо, выключил фонарь и, знаком показав Киру, чтобы посветил мне на лицо, подошел к решетке.

— Меня зовут Серый, — сказал я, щурясь от света. — Мы с Егорычем вместе...

— Сергей? — оборвала Елена. — Неужели ты?! Не может быть!

— Почему это — "не может быть"... — растерянно сказал я. — Очень даже э-э... может. А мы что, знакомы?

За решеткой началась какая-то возня... через несколько секунд Елена с отчаянием прошептала:

— Нет, не могу... сил не хватает.

Я включил фонарь. Дверь была забаррикадирована изнутри металлическими стеллажами.

— Так... Отойди-ка в сторонку.

Я уперся в дверь и, поднатужившись, медленно отодвинул створку вместе со стопкой железа.

Девушка бросилась ко мне, обхватила за шею... и я едва успел подхватить обмякшее тело.

— С голодухи, наверное, — флегматично заметил Кир. Он распахнул дверь комнаты напротив и положил на пол один из стеллажей. — Укладывай.

Скинув рюкзак, Кир достал нашу последнюю бутылку с водой:

— Держи. Я пока в коридоре покараулю.

— А я уже думала — все, конец! — сказала Елена, оторвавшись от горлышка бутылки. — Вода три дня назад кончилась, как ни экономила. — Она с нетерпением посмотрела на открытую банку с тушенкой. — Есть хочется — жуть! Нет, ты правда меня не помнишь?

— А должен? — Я протянул ей вилку и ломоть хлеба. — Ешь... Только не торопись, а то вывернет.

— Не помнишь, конечно... — Она отправила в рот кусок тушенки. — Ммм... вкусно как! — Прожевав, засмеялась. — Я ведь тебя подкарауливала на лестнице, когда ты к дяде Ивану приходил. Сколько же мне тогда было? Лет тринадцать, наверное... или четырнадцать... А ты был уже лейтенант, серьезный такой... и одеколоном от тебя пахло...

Рассеянно наблюдая как она ест, я пытался вспомнить то время... В памяти всплыл маленький летний дворик, прохлада гулкой лестничной клетки в подъезде старого дома, обитая черным дерматином дверь... Маленькая кухня с зашторенным от солнца окном... Егорыч, крепкий еще мужик с седым ежиком волос, неторопливо прихлебывающий дочерна заваренный чай...

— Знаю, Сергей, знаю... Я ведь сам на тебя характеристику писал... Только вот что я тебе скажу, друг любезный... Для той работы совсем другие люди нужны, не твое это...

... — А на другой день подслушала разговор главаря — жуткий такой мужик, глаза мертвые, как у покойника — с кем-то из подручных... — перебил воспоминания голос Елены. — И он сказал, что когда выдоит лоха — это он папу так назвал, представляешь? — тогда и отдаст меня браткам... пусть, мол, потерпят... Вот я и решила...

Закончив с тушенкой, Елена облизала вилку и посмотрела на меня комично-жалостным взглядом. Я достал плитку шоколада и отломил четверть.