Граф-3. "Клинок его Величества"

— Ты и твой отец — чистые и прочные, как алмаз. Вы по-настоящему преданы своему сюзерену, вы держите свое слово в любых ситуациях, и искренне уверены, что все остальные — такие же, как вы. Увы, это не так! Пойми, моя мама и Даржина — это две ядовитые змеи, только и ждущие возможности ужалить...

— Они сказали нам все три Слова! — попробовал возразить я. — И теперь...

Илзе грустно вздохнула:

— Даржина права: ты плохо знаешь женщин! Вернее, не знаешь их совсем... Вспомни, как они говорили вам эти самые слова?

— Нехотя... с ненавистью глядя на тебя... При этом леди Даржина была бледной, как полотно, а твоя мать — красной, как вареная свекла...

— Я не о том. Главное, что поодиночке! Они близкие родственницы, знают друг друга не один десяток лет, оказались в одной и той же безвыходной ситуации — и все равно до смерти боятся за свою жизнь и свободу сознания!

Я вспомнил свои ощущения и согласно кивнул:

— Ну да!

— А теперь задумайся вот о чем: они считают тебя и графа Логирда врагами! Значит, обязательно заключат союз против вас...

— И?

— Две Видящие, пользующиеся полной свободой передвижения... Очень сильные, заметь... Которым очень мешают Слова, которые душат их, как ошейник... Дальше догадаешься?

— Уберут их друг другу? По-очереди?

Илзе кивнула:

— И будут изображать, что они есть. А вот потом... В общем, тут есть варианты... Первый, сравнительно неплохой. Моя мать дождется, пока ваши воины привезут ей сына и решит, что спокойная жизнь в замке Красной Скалы лучше, чем гнев моего отца. Даржина убедится в том, что шевалье Вельс Рутис действительно способен подарить ей десяток лет жизни без болезней, и просто уведет его из графства. В Свейрен...

— ...сделав личинами десяток-другой наших воинов, и, конечно же, предварительно убив Кузнечика? — представив себе такую ситуацию, уточнил я.

— Да. В ваше отсутствие ей будет мешать только он... — подтвердила Илзе. — Кроме того, зная, на что способны Утерсы и воины Правой Руки, она для собственного успокоения наверняка прихватит с собой еще и Лидию с Айлинкой...

Я заскрипел зубами:

— И это ты называешь сравнительно неплохим вариантом?

— Да. Второй — намного хуже. Моя мать и Даржина подомнут под себя весь Вэлш, отправят гонца к отцу и в обмен на свое будущее подарят ему Элирею. В этом варианте о судьбе твоей мамы и сестер не хочется даже думать...

— Мда-а-а... — ошарашенно протянул я.

Илзе выпростала руку из-под одеяла, ласково потрепала меня по волосам и грустно улыбнулась:

— Вот поэтому-то я и должна остаться... Эх, если бы... Ха!!! Ронни! Я передумала: я поеду с тобой!!!

Глава 19. Фирол Серебряная Струна.

...Гриф лютни привычно лег на левую ладонь. Пальцы легонько пробежались по струнам, проверили их натяжение и замерли, словно испугавшись своей дерзости. Несколько мгновений неподвижности — и пальцы правой руки, до этого нежно ласкавшие отполированную и покрытую лаком деку, на миг зависли над розеткой, и в многоголосый гам единственного зала таверны 'Сломанный щит' вплелся первый аккорд.

Дородная молодка-разносчица, довольно успешно отбивавшаяся от домогательств порядком подвыпившего мужика, мгновенно развернулась на месте, вгляделась в лицо барда, кокетливо поправила волосы и заулыбалась.

Мужик, перед которым вместо пышной груди девицы вдруг оказался ее необъятный зад, растерянно икнул, нахмурил брови и вцепился своими лапами, покрытыми засохшей коростой, в широченные бедра. Видимо, решив заставить свою даму повернуться. Не тут-то было: отмахнувшись от ухажера влажной и не особенно чистой тряпкой, разносчица сорвалась с места и в три здоровенных прыжка оказалась рядом с помостом:

— Доброй ночи, красавчик! Меня зовут А-...

— А ну-ка брысь на кухню!!! — рявкнул хозяин 'Сломанного щита', и, погрозив девице костлявым кулаком, повернулся к залу: — А ну ма-а-алчать!!! Сеня-а-а... в ма-а-аей таверне-е-е играет и па-а-ает за-а-алатой голос Дие-е-енна, ви-и-иликий и нип-привзайденный Фирол Си-и-иребряная Струна-а-а!!! Для тех, хто меня не понял: он па-а-ает, а вы — ма-а-алчите! Ясна?!

— Струна серебряная, а голос золотой! Гы-ы-ы!!! — пьяно расхохотался какой-то шутник. И тут же умолк, увидев, что вышибалы, стоящие рядом с входной дверью, одновременно набычились и угрожающе провернули в руках увесистые дубинки.

Снова набрав воздуха в необъятную грудь, Манкас по прозвищу Рваная Губа изо всех сил врезал кулаком по заставленной кружками стойке и рявкнул еще громче:

— Ишшо одно слово — и кто-то ни-и-идасчитаеца зубов!!!

Видимо, в способностях вышибал никто не сомневался, так как в зале мгновенно наступила мертвая тишина.

Страшно довольный реакцией зала, Рваная Губа повернулся к Фиролу и неопределенно пошевелил пальцами:

— Ты, эта, можешь начинать...

Бард кивнул, задумчиво оглядел одежду разгоряченных выпитым вином слушателей и криво усмехнулся: публика тут собиралась... мягко выражаясь, не особо состоятельная. Значит, надеяться на хороший заработок не стоило. А все из-за не вовремя сломавшегося колеса! Если бы не оно, то труппа успела бы въехать в городские ворота и теперь работала бы в каком-нибудь из лучших постоялых дворов Мегли , а не в этой занюханной забегаловке.

— Баллада... — начал он, потом сделал небольшую паузу, и, заметив, что на лицах слушателей начали появляться недовольные гримасы, с ухмылкой закончил: — ...о веселых похождениях отставного солдата Ярмара по прозвищу Корень!

Зал взвыл от радости: эта разбитная песня, всех куплетов которой не знал ни один бард Диенна, повествовала о приключениях сына мельника из небольшого городка под Малларом после Четырехлетней войны.

Отставной солдат, честно заслуживший аж две алые нашивки, был молод, хорош собой и весьма любвеобилен. Поэтому его путь от стен Баррейра до родного дома превратился в увлекательное путешествие по чужим постелям и сеновалам.

Воин, не раз глядевший в лицо смерти, не боялся ни оскорбленных мужей, ни отцов обесчещенных им девиц, ни городской стражи. Поэтому, увидев очередную красавицу, без малейших раздумий бросался в атаку. И, конечно же, побеждал.

Естественно, для каждой красотки выбиралась своя тактика — крестьянки млели от изысканных комплиментов и обещаний жениться, жены и дочери мастеровых — от широченной груди и сильных рук, зажиточные купчихи — от его молодости и красоты, а дворянки — да, были и такие! — сдавались от неудержимого натиска и безграничного нахальства.

Надо ли говорить, что все четыре основных припева этой баллады знали все? Не успевал Фирол допеть куплет про какую-нибудь крестьяночку, как зал молодецки подхватывал:

'...Кусочек хлеба, пива кружку —

— и я, согревшись у огня,

Забуду милую подружку,

ту, что в деревне ждет меня...'

Запевал про дворянку — и вскоре глох от давно набивших оскомину строк:

'Не обещаю я куплетов,

и куртуазной чепухи...

Возьму за это... и за это —

— и на кровать, под балдахин...'

Особенно сильно на нервы действовали доморощенные шуты, пытавшиеся показать, за что именно бравый Ярмар хватал прекрасных дворяночек, прежде чем ими овладеть: эти придурки то и дело вскакивали на ноги и принимались гоняться за злыми, как собаки, разносчицами, мешая им собирать 'благодарность'. И периодически получали по голове. Как от хозяек 'этого и того самого', так и от отрабатывающих свои деньги вышибал.

При желании петь балладу можно было бесконечно — куплета после двадцатого слушатели встречали первый с таким же восторгом, как и в начале выступления. Ибо каждый из них, слушая немудреное пение, представлял себя на месте Ярмара. И гордился своей наглостью, неотразимостью и мужской силой.

Можно было. Но минут через двадцать, добросовестно пропев добрую четверть известных ему куплетов, Фирол последний раз ударил по струнам, и, вскочив с табурета, вскинул лютню над головой:

— Пока все! Пока...

— У-у-у... — расстроенно взвыл зал.

Бард выставил перед собой ладонь, дождался тишины и с улыбкой сказал:

— Пьете?

— Да!!!

— Давно?

— Да-а-а!!!

— А у меня горло пересохло...

Тут же раздался грохот кружек и характерное бульканье — добрая половина присутствующих восприняла это, как намек.

Не дожидаясь, когда к нему ринутся желающие выпить вместе с 'ви-и-иликим и нип-привзайденным', Фирол щелкнул пальцами — и на помост взлетели братья Огоньки:

— Итак, пока я поправляю свое здоровье, вы можете полюбоваться на самых известных жонглеров и метателей ножей во всем Онгароне!!! Братья Игар и Эган!!! Быстрые, как ветер и смертоносные, как веретенка!!!

Приунывшая было публика восторженно взвыла. И во все глаза уставилась на замелькавшие в воздухе клинки...

...Спрыгнув с помоста, Фирол подошел к Урману Скале, отдал ему свою лютню и неторопливо направился к стойке: судя по выражению лица Иллары, стоящей рядом с хозяином, выручка после первой части выступления была намного ниже ожидаемой.

Подойдя к девушке вплотную, бард заглянул в ближайшую шапку и поинтересовался:

— Что, настолько плохо?

— Одна медь... — отозвалась она. — Да и той немного...

Фирол расстроенно вздохнул, кивнул хозяину, ткнул пальцем в чистую кружку... и вздрогнул, услышав тихий шепот за своей спиной:

— Второй этаж... Третья комната слева... Шевели костями, Струна...

'Шевели костями...' — угрюмо повторил бард полузабытый пароль, залпом осушил протянутую ему кружку, буркнул Илларе что-то невразумительное, и, сгорбившись, поплелся по направлению к лестнице...

...Остановившись перед дверью в нужную ему комнату, Фирол зачем-то отряхнул камзол и шоссы, вытер рукавом вспотевшее лицо, и, поймав себя на мысли, что трусит, потянул на себя ручку.

Шаг внутрь — и возникшая рядом мощная фигура споро охлопала его ладонями, в мгновение ока лишив всего, что можно было счесть оружием. А потом легонько толкнула в спину. Отчего Фирол был вынужден сделать пару шагов и оказаться лицом к лицу со своим прошлым.

— Ну, здравствуй, Струна! — сказало прошлое. И нехорошо улыбнулось.

— Доброй ночи, ваша милость...

— Что-то ты мне не рад... А ведь когда-то ждал каждой нашей встречи с плохо скрываемым нетерпением! Ты что, так много зарабатываешь?

— Я отошел от дел, ваша милость! Уже давно... — начал, было, бард, потом понял, насколько фальшиво это звучит, и замолчал.

— Слышали! Мы с его светлостью даже радовались за тебя... Искренне! А потом... потом поняли, что нам тебя не хватает...

— Но вы же обе-...

— Обещали... — кивнул Виллар Зейн. — Ты сделал свою работу, и мы сдержали свое слово... Поэтому приказывать тебе я не буду. А просто сообщу, что нам очень нужна твоя помощь... и буду ждать шага навстречу...

Фирол криво усмехнулся: чего-чего, а ждать сотник Тайной канцелярии никогда не умел. Все, что было нужно ему или его сюзерену, он получал предельно быстро и в полном объеме. Невзирая на сложности или чье-то нежелание...

'Запомни, Струна, я никогда не делаю ни одного лишнего движения. Если я дотронулся до рукояти своего меча — это значит, что кто-то умрет. Если взялся за кошель с монетами — то либо заплачу за услугу, либо... дам им по голове...'

Вытерев о шоссы враз вспотевшие ладони, бард обреченно поинтересовался:

— Чем я могу вам помочь, ваша милость?

— Мне нужно, чтобы ты и твои люди отправились в Вэлш: на носу зима, а веселить графа Логирда и его семью НЕКОМУ...

— В Вэлш?! — вскрикнул Фирол, и тут же получил по голове от пса , мигом оказавшегося рядом.

— В Вэлш? К Утерсам? Ни за что!!! — горячечным шепотом затараторил бард, не обращая внимания на недовольную гримасу Вилара Зейна. — Я готов сунуться куда угодно — в Ратмар, в Вестарию, к равсарам, — только не к ним!!!

Как ни странно, сотник ничуть не расстроился. Пожав плечами, он встал с табурета, одернул щегольский бархатный камзол и спокойно пошел к двери!

— Жаль... А мы так на тебя надеялись...

— Простите, ваша милость, но Утерс Неустрашимый и его воины — это... это...

— Странно — мне они страшными не показались. Люди как люди. Ну, может, чуть более сильные и быстрые, чем обычные солдаты... Да, кстати... Если я не ошибаюсь, то это твое?

Фирол кинул взгляд на ладонь сотника и похолодел: кольца, лежащие на ней, принадлежали его дочерям и жене! Самое тоненькое из них — серебряное, с малюсенькой жемчужинкой, — он подарил младшенькой только месяц назад!!!

По спине потекли струйки холодного пота, а сердце резанула такая острая боль, что потемнело в глазах.

— Я... поеду... в Вэлш, ваша... милость... — с трудом заставив двигаться непослушные губы, прошептал он. — На что... я должен... обращать внимание?

Виллар Зейн пожал плечами:

— Ну, если ты настаиваешь, то... Ладно, так и быть, мы поручим это дело тебе... На что обращать внимание? Да ни на что: нам нужна не информация, а человек. Один. Если быть совсем точным — женщина...

Фирол вытаращил глаза:

— Кого-то похитить? У Утерсов? Но это просто невозможно! И потом, я всегда собирал только информацию!!!

— Да, так и есть... Но не забывай — ты был одним из лучших соглядатаев! Да, в общем-то, и сейчас лучший. Опять же, у тебя в труппе — шесть тренированных телохранителей. А телохранитель — это тот же убийца... Короче говоря, нам ОЧЕНЬ нужна эта женщина! Других бардов у нас нет, а засылать в графство воинов бессмысленно... Кстати, обрати внимание на то, что во времени мы вас не ограничиваем...

— Да, но зимой большинство воинов Правой Руки...

— Не перебивай, когда я говорю!!! — разгневавшись, рыкнул сотник, сжал кулаки... и виновато вздохнул: — Прости — последние дни выдались у меня уж очень тяжелыми... О чем я там говорил? Ах, да, о времени! В общем, найти удобный момент один раз за три месяца ты как-нибудь сможешь... А что касается вассалов Неустрашимого — ты можешь их не бояться: есть основания полагать, что очень скоро большая их часть отправится на запад...

'А если не отправится?' — мысленно спросил себя Фирол. И хмыкнул: — 'Тогда мы просто умрем...'

— Ну, и еще пара мелочей: когда вы доставите в Свейрен нужного мне человека, каждый из вас получит бешеные деньги: аж по десять золотых! Если кто-то не вернется, то мы передадим эти деньги его семье...

— Иллара и Урман — сироты... — думая о своей семье, глухо пробормотал бард.

Сотник поморщился:

— Это они тебе так сказали? У-у-у, Струна, кажется, ты начинаешь стареть. Ладно, пусть так! Тогда передай этим сиротинушкам, что если они запамятовали о своих родных, то эти деньги с удовольствием пропьют в Башне ...

— Передам, ваша милость...

— Вот и хорошо... А теперь посмотри-ка во-он на тот холст... — Виллар Зейн ткнул пальцем за спину Фирола, и бард, повернувшись, прикипел взглядом к лицу немолодой, но довольно привлекательной женщины...

— Запомнил, как она выглядит?

— Да, ваша милость!

— Тогда держи вот этот пакет. В нем — кое-какие инструкции... И... удачи тебе, Струна!

Глава 20. Принцесса Илзе.