| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мост, оттрассированный огнями, вонзался в белые кварталы города, светившиеся на том берегу реки, пролетая изящной дугой над темнотой припойменного лесопарка. На широком как проспект его полотне в этот предутренний час был пустынно.
Вероника порядком подустала, замерзла и вымоталась в своих ночных странствиях. Она не осознавала, но словно искала приключения в эту ночь, словного того, что с ней недавно произошло, было теперь мало.
Пройдя по мосту вверх, она оказалась напротив кладбища, на котором был похоронен Афанасий. "Как странно, — подумала девушка, — что ноги притащили меня, будто случайно, сюда!" Она давно уже забыла о своём прежнем друге, с которым когда-то было многое связано в её жизни. Странно, но это многое теперь казалось не важным пустяком, почти вздором, даже небылицей. Она и сама не верила теперь в то, что когда-то это действительно с ней случилось.
Отсюда до её дома надо было пройти по улице километра полтора. Дорога шла вниз со склона, и шлось легко, хотя ноги с непривычки к таким изнурительным пешеходным прогулкам ныли, налившись молочной кислотой.
"Ничего себе, тётя, ты устроила новогодний марафон!" — возмутилась Вероника, наконец, оказавшись дома. Она подошла к окну.
Новогодняя ночь близилась к концу. На востоке небо слегка посветлело. Чуда не произошло.
Впрочем, какого чуда она искала?
Не самым ли главным чудом было то, что она теперь, после стольких испытаний была дома. У неё была крыша над головой, деньги, которые большинству её земляков даже не снились, собственная роскошная квартира в самом центре города.
"Что тебе ещё надо, девочка?" — укорила сама себя Вероника
Она долго стояла перед окном, ожидая восхода солнца, и когда оно появилось над горизонтом, восходя горизонтом алым блином, обещающим мороз, загадала, чтобы новый год сложился для неё удачно, чтобы с этого года вся жизнь её пошла по-другому. Она ещё не знала, как это должно было быть, по-другому, она ещё не придумала. Но она была уверена, что обязательно придумает, как должна выглядеть её жизнь в будущем.
Глава 25.
Вероника, не раздеваясь, плюхнулась в постель, устланную бирюзовым атласом. После ночной сумасшедшей прогулки ей нестерпимо хотелось спать, и она тут же вырубилась, заснув здоровым, мертвецким сном.
Проснулась она только под вечер первого января от того, что кто-то настойчиво названивал в звонок входной двери.
Вероника насторожилась. Звонки повторялись с завидной регулярностью, выдерживая небольшие паузы
"Кто бы это мог быть?!" — удивилась девушка.
Продолжая вылёживаться в уютной постели, она стала перебирать все варианты, но не находила подходящего объяснения этой настойчивой трели. Она была уверена, что никто из знакомых просто не мог бы к ней сейчас прийти, тем более так бесцеремонно натренькивать.
Да и кто знал, что она в городе?!
Гвоздь?! Но он не потащился бы к ней сам, разве что ему от неё было что-то нужно. Конечно, Гвоздю от неё нужна была определённая совершенно вещь. Однако он бы не стал её добиваться таким примитивным способом: не мальчик ведь. Тем более, зная повадки Гвоздева, его ленивый характер, Вероника отмела этот вариант сразу же. Он бы обязательно прежде позвонил, чтобы не тащиться зря.
Тогда кто ещё? Анжела? Да вряд ли она бы стала напрашиваться к ней в гости первого января. Тем более так настойчиво и продолжительно звонить.
Собственно говоря, Анжелу Вероника не интересовала вообще никогда. Она это знала. И если раньше она возникала на её горизонте, то теперь, когда не было предмета её интереса — Бегемота — эта подружка вряд ли сама когда-нибудь по доброй воле показалась бы на пороге её квартиры. Вероника просто видела, что в глубине души Анжела презирает её и терпеть не может.
Были ещё несколько вариантов из тех, кто мог бы сегодня наведаться к ней. Быть может, кто-нибудь из прежних знакомых всё-таки видел её вчера прогуливающуюся в новогоднюю ночь в одиночестве, и сегодня, оставив свою подружку, решил погреть её постель?
"Спасибо, ребята, я в старых кавалерах не нуждаюсь!" — решила Вероника.
Но звонили как-то очень уж нагло. Так названивают обычно сантехники или электрики, которых вызвали на ремонт в квартире, и они будут звонить до посинения, пока им не закроешь тобою же назначенный наряд.
Но Вероника никого не вызывала. С проводкой, сантехникой, водопроводом, отоплением у неё всё было нормально.
Кто бы это мог быть?
И тут её посетила страшная догадка, от которой девушка, взвизгнув, нырнула под одеяло, спрятавшись, словно ребёнок. "А что если это за мной приехали из Москвы?" — испугалась Вероника.
"Гость", Гарик, о котором она уже стала забывать, уже неделю, как был в Москве. Что там могло произойти?
Вероника не тешила себя иллюзиями, что Гарик питал к ней чувств больше и другого свойства, нежели она к нему. Но всё же она надеялась на его благоразумие. Идти просто так сдавать её Саиду он бы не стал. Чтобы он от этого мог поиметь? Вряд ли бы такой поход закончился бы для Гарика чем-то хорошим.
Но, с другой стороны, у Гарика был повод, чтобы это сделать. Ведь ему пришлось закончить свой недельный секс-отпуск на два дня раньше, чем он планировал. К тому же Вероника продинамила его на целый день. Таким образом, реально, если разобраться по существу, то он имел её, "драл как сучку", как он ей пообещал, всего лишь половину из обозначенного им срока.
Кто там его, этого армяна, знает, что у него было на уме. Быть может, он пустился во все тяжкие потому, что хотел получить сполна причитающееся ему общение в таком ключе с Вероникой.
"Бррр!" — её всю передёрнуло.
Однако прошла всего неделя, а подружка её уже сильно заскучала по экзекуции. Ей нахалке, хотелось, чтоб её снова наизнанку вывернули.
Да, теперь Вероника, как ей казалось, понимала смысл выражения матку наизнанку вывернуть. Но это обычно бабы друг другу обещают, когда между собой скубатуху затевают. Но Гарик ей матку наизнанку выворачивал по полной программе.
Вероника мечтательно потянулась, ощутив всё своё женское тело, как один сплошной источник удовольствия, усеянный эрогенными зонами. Она откинула одеяло и посмотрела вниз, на бугорок своего лобка, кучеряво возвышающийся между бёдер, опустила вниз руку, потрогав налившийся кровью, выпроставшийся наружу из своего укрытия, из-за больших срамных губ клитор.
Вероника вполне обоснованно считала, что клитор у неё был особенный. Нимфоманкой она была или кем-то ещё, но конструкция её женского тела была предметом её страстного изучения и поклонения.
Себя голую она могла изучать часами, и ей нравилось это делать. Она не могла насытиться своей красотой, своими формами, которые ей даровал господь бог и мать природа. Ощупывая себя, гладя своё тело руками, чувствуя прикосновения их к изящным линиям бёдер живота, ягодиц, груди, она всегда говорила искреннее спасибо "создателю", этому доброму началу сущего, который так щедро одарил её, который сделал её особой женского пола.
Вероника не знала всей небесной иерархии устройства вселенной, а быть может миллиарда миллиардов вселенных — кто знает — но она всегда испытывала необыкновенное счастье, когда могла остаться наедине со своим телом и любоваться им в зеркало, принимать какие-то немыслимые позы, открывая его новые пропорции, общаться с ним прикосновениями и познавать его тайны. Она сама для себя была целой Вселенной, и ей казалось достаточно себя самой.
Нет, какой глубиной сознания, какой нескончаемой любовью, какой предвечной мудростью надо было обладать, чтобы создать эту удивительную, эту изящную, эту грациозную и многофункциональную конструкцию — её тело.
Оно было скульптурой. Оно было настоящей скульптурой. Не то, что другие, она сама не могла подчас отвести от него глаз. Оно просто завораживало её.
Если оно было одето — оно было украшено. Даже сущие лохмотья, если бы она напялила их, дерюга какая-нибудь дырявая, грубая мешковина или джут — только бы оттеняли его красоту и великолепие!
Его нельзя было испортить одеждой. Если одежда была красивой, то она только подчёркивала достоинства её несметного сокровища, её тела
Но тело было не только скульптурой. Оно было вместилищем. Вместилищем её души, вместилищем жизни. И от осознания этого просто захватывало дух.
Это было подобно тому, как если представить, что земля, по которой ты ходишь, по которой двигаются триллиарды других живых существ, где они проводят свою жизнь, рождаются и умирают, зачинают новую жизнь, убивают и пожирают друг друга, земля, где текут реки, высятся горы, царствуют величественные океаны, где возникают и исчезают геологические эпохи, эта земля не просто вместилище миллионов, миллиардов разнообразнейших функций, процессов и явлений, а ещё и Земля — планета, несущаяся со скоростью десятков тысяч километров в час в пустоте космоса, в его безбрежной бесконечности, в которой её пути отведена всего лишь узкая тропинка траектории, сошествие с которой означает конец и планете, и всему, что на ней.
"В космосе больше не было ничего подобного Земле! — думала Вероника. — Напрасно ищут жизнь учёные на других планетах. Они всего лишь камуфляж. Ведь в Библии же всё сказано о мироустройстве..."
Она всегда почему-то сравнивала с себя с Землёй. Ей как-то даже не верилось, что другие женщины тоже существуют. Она воспринимала их не более чем декорации к своей жизни, а иногда, вообще, весь мир казался ей декорацией к существованию её души и её тела.
Она была одна во всём мире. Просто создатель её, чтобы ей не было скучно, наверное, выдумал все остальные персонажи, придумал какую-то историю, и баловал её, как любимого ребёнка.
Вероника верила только в себя и в создателя себя. Иногда ей казалось, что это одно и тоже. Что создатель живёт внутри неё самой и творит мир по своему образу и подобию. И она его образ и его подобие.
Тогда ей становилось так весело, так хорошо, так радостно. Она вдруг понимала в такие минуты, что в ней живёт сама вечность, безбрежная вечность существования, и она свой любимый ребёнок, она сама предмет своей страсти и свих пылких чувств, а те, кто приходит в её жизнь — это просто персонажи, которые играют роли, которые она им придумывает. Но поскольку ей должно быть интересно, то та часть ею, которая придумывает роли для персонажей, обладает некоторой степенью свободы и тайны, так, чтобы не раскрывать дальнейшего сюжета её судьбы прежде времени, когда это должно осуществиться.
Иногда ей казалось, что её разум, сила её мысли могут всё, что она пожелает сотворить. Иногда случалось так, что они обретали некоторую самостоятельность и творили просто от случайной мысли, какой бы скверной или недоброй для неё она не была, и тогда потом всё приходилось переделывать и исправлять.
Впрочем, бывали дни, когда ей всё представало в другом свете. И тогда она чувствовала, что никакая она ни хозяйка мира, а лишь крошечная песчинка в его безбрежном океане, от воли которой ничего не зависит. В такие дни ей становилось поистине грустно. Тогда мир делался огромным, страшным, холодным и чужим, а ей казалось, что она просто сумасшедшая дура...
Вероника приподнялась, оперевшись на локоть. Так она пролежала минут пять, прислушиваясь к звонкам, не прекращавшимся всё это время, но потом решила всё-таки подкрасться к двери и посмотреть в глазок.
Впрочем, звукоизоляция квартиры позволяла просто подойти к двери, и там, на лестничной клетке этого не было бы слышно, но она всё подкралась.
А ещё глазок! Бегемот вообще не хотел его ставить, когда устанавливали стальную дверь. Он говорил молодой супруге, когда она спрашивала у него: "Почему?", что глазок — самый главный предатель. В нём видна игра света, когда из квартиры в него заглядывают
-Ну и что? — удивлялась, помниться ей, тогда Вероника.
-Могут выстрелить! — отвечал Бегемот.
-Куда выстрелить?! — смеялась, не понимая его, Вероника.
-В глазок, — спокойно объяснял ей муж. — Потом, в него особо-то ничего и не видно. Только пространство перед дверью. Глазок — это для бычья!
Ей было забавно слушать его слова. Было просто смешно представить, что ты смотришь в глазок, а в это время в него же кто-то стреляет. "Бред какой-то!" — смеялась Вероника.
Она всё-таки уговорила Бегемота поставить ей в дверь глазок:
-Слушай, здесь же я буду жить, в конце-то концов! — сердито сдвигала брови Вероника. — Можешь считать меня бычкой, но глазок мне поставь. Мне так хочется!
Установив обычный, Бегемот заказал какой-то импортный, японский глазок, который работал как видеокамера и давал обозрение почти от стены до стены. Кроме того, если в подъезде вдруг было темно, то он переходил в режим ночного видения.
Такое чудо техники надо было ждать из Японии несколько месяцев, и потому, оплатив заказ, они так и уехали в Москву, оставив в двери обыкновенный совдеповский глазок.
Тихонько подкравшись к двери, Вероника прильнула к глазку.
Было видно выпуклую площадку этажа, тёмный угол подъездного колодца перед лифтом. Но больше ничего. Однако в дверь продолжали периодически названивать.
Веронике показалось это очень подозрительным, и она впервые пожалела, что у неё действительно нет глазка с круговым обзором. Дверь она решила не открывать.
"Во всяком случае, этого не стоит делать в ближайшее время! — подумала девушка. — Надо, наверное, переехать к родителям, пожить у них полгодика! А квартиру сдать постояльцам!"
Этот странный звонок заставлял её волноваться всё больше.
Вдруг замурлыкал телефон на тумбочке в дальнем конце коридора, у кухни. Несмотря на то, что его звук был приятным и мелодичным, Вероника вздрогнула, испугавшись.
Она всё-таки взяла трубку, ожидая чего-то неприятного, вся волнуясь.
-Бегетова! Здорова! С Новым годом! — раздался в трубке весёлый голос Гвоздя.
-А! привет! Тебя тоже! — она перевела дыхание, успокоилась немного, хотя трель квартирного звонка по-прежнему раздражала.
-Как встретила?! — поинтересовался Гвоздь с какой-то странной интонацией не то сочувствия, не то иронии.
-В одиночестве! — честно призналась Вероника. — Как и положено вдове.
-Слушай, я к тебе вот по какому вопросу! — Гвоздь опять был навеселе. — С тобой Кекс хочет пообщаться.
-Кто такой?! — поинтересовалась девушка.
-Ну! Здрасте! — возмутился Гвоздь. — Ты чё, типа Кекса не знаешь?!
-Нет! — Вероника почувствовала, что теряет в глазах Гвоздя вес, сдуваясь, как воздушный шарик.
-Ну, а ещё хочешь на сходняк! Так тебя там замордуют в три счёта! — посочувствовал Гвоздь.
-Слушай, я уже поняла, что это какой-то блатной! — сказала ему Вероника.
-Так поняла! Это положенец теперь! — подсказал Гвоздь.
-А по какому вопросу? — поинтересовалась Вероника.
-Ну, как по какому? — удивился Гвоздь. — По твоему!
-У меня вопросов много! — проинформировала его Вероника. — По какому именно!
-Слушай, ты бы спасибо сказала, что тебе встречу устроил, а не уточняла! У тебя-то особого выбора нет! Д и, вообще, он с бабами только в бане встречается! А с тобой как с человеком хочет утрясти тему...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
