Имперский цикл

О. Мэй была поражена. Айал умер в родах. Мужчины илан вынашивали потомство сами, в сумке внизу живота, и когда малыши рождались, чтобы уйти в тёплые колыбельные воды, метаболизм отца мог не выдержать изменений. Некоторые мужчины умирали, так и не проснувшись от родительского сна. В древности эта смерть ждала почти всех мужчин илан, но теперь она стала редкостью. Муж самой эорэйстаа, верховной владычицы расы!

Первый муж. Лааверуа была немолода.

— Это ужасно, — сказала Мэй, прикидывая, сколько лет было Айалу. Крейсера илан были не новые, их форма, действительно грозная, знаменита по всей галактике.

— Нет, — возразил Цао Ян. — На самом деле это прекрасная смерть. Айал хотел стать отцом, и стал им. Теперь его жизнь в его детях. Жаль, что я не могу подарить Рейсте-сама потомство, я тоже хочу. Говорят, есть способ. Это опасно, но я бы рискнул.

Мэй резко повернулась к мальчику.

— Рейсте-сама?!

Полковник Рейсте была эфенселе Итриулан — её сестра с водяной колыбели — и главный офицер снабжения иланских кораблей республиканского флота. Неужели она...

— Да, — Ян кивнул, этот жест означал одно и то же у людей и илан. — Я её консорт. Раньше мы бы остались бесплодной парой, но теперь у нас нашли выход. Можно выносить молодняк в искусственной сумке, её вживляют сюда, — он показал себе на живот. — Правда, толстеешь, но это даже красиво.

— Сколько тебе лет, Цао Ян?

Это получилось у Мэй резковато, и мальчик заметил.

— Пятнадцать. — Он косо глядел на неё исподлобья, с весёлой искринкой. — Это момент, когда вы спросите, откуда я и почему я иланэ?

Пятнадцать. Четырнадцать — возраст согласия. Для мальчика уже год слишком поздно.

— Не знаю, — сказала Мэй. — Ты выглядишь как человек и, очевидно, знаешь, что ты человек. Почему ты иланэ?

— Рейсте-сама освободила меня из рабства у купу — забрала у них корабль, других рабов и меня. — В голосе Яна было спокойное восхищение. — Я стал её фарги, потом консортом. Мне дали имя иланэ, похожее на моё — Ц`ан, это значит шустрый.

Он произносил "ц" в имени как щелчок, иланский звук. Мэй держалась прямо, как палка, контролируя свою позу и выражение лица. Некоторые иланки, работающие ближе к дикому Внешнему краю галактики, делали так — покупали себе мужчину-раба рептилоидной или гуманоидной расы, чтобы использовать его для секса. Он не мог забеременеть от такой партнёрши, его не надо было охранять, заботиться о нём, как об иланском супруге. Он был заменим, если что. Некоторые из этих рабов влюблялись в хозяек и оставались с ними, когда их пытались освободить.

Бедный мальчик.

Гравицапа степенно ползла по веренице залов и ходов, минуя пары и тройки илан, направляющихся по своим делам. Черепаха и черепаха. Традиционные иланские устройства обычно не отличались скоростью.

Мэй хотелось прекратить этот разговор и это знакомство. Одновременно ей жгуче хотелось продолжить его с Рейсте. Но это было сложно. То, что сказал мальчик о захвате корабля купу, походило на правду. Рейсте была известна своей жёсткостью в сражении и нетерпимостью к чужеродцам, нарушающим законы илан. Она была опасна.

— Я часть нации иланэ, — продолжал Цао. — Только физически я человек. Внутри я мужчина-илан.

Мэй вздохнула. Я пожалею об этих словах.

— Скажи, Ян, что такого хорошего в том, чтобы быть мужчиной-иланом? Смотри, Айал умер.

— Зато у него была прекрасная жизнь, — и Цао оживлённо зажестикулировал. — Айал едва вышел из вод, когда на него упал взор Лааверуа, а она тогда уже была улукасак — по-вашему, генерал. Она охраняла границу с Диким морем, — так иланы называли Внешний край, — и водила корабли под рукой адмирала Дийселле, великой военачальницы прошлого поколения. Лааверуа должна была покинуть Инегбан на пять лет и не могла взять Айала в супруги. Но их глаза уже встретились и их души соединились. Айал пять лет отвергал всех женщин, которые предлагали ему дом, богатства и знатность. Пять лет он ждал Лааверуа в городском ханане, изучая дизайн и другие науки, которые могли понадобиться ему, чтобы стать её опорой в жизни. Когда она вернулась с победой над кочевниками хацам, уже адмирал и наследница Дийселле, ничто больше не могло встать меж ними. Лааверуа вывела Айала из ханане и взяла в мужья.

— Красивая история. Но... — она же убила его, хотела сказать Мэй и вовремя прикусила язык. — Всё же Айал умер в этом браке. Он был уже немолод, да?

— Йип, — согласился мальчик.

— Зачем же тогда... — зачем было использовать его как скотоматку, вертелось на языке; Лааверуа что, решила избавиться от постаревшего мужа? — ...зачем было рисковать? С возрастом риск смерти на родильном пляже растёт, это знают даже люди.

— У них не было детей, — грустно сказал Цао Ян. — Они пытались дважды, ещё в молодости, но молодняк погибал. Во второй раз Айал еле выжил. Что-то было не так. Айал доживал уже пятый десяток лет, это крайний естественный срок для рождений. Он был опорой и спутником эорэйстаа всю жизнь, все его устремления были ради неё и народа иланэ, которым она управляла. Айал успел сделать очень много, но так и не создал жизни из самого себя, а ведь это великий дар природы мужчинам илан. Он отличает нас от диких рас, где самцы только властвуют и разрушают. Понимаете, Мэйэ-сама?

Черепаха заплыла в тупиковый коридор и плавно шла к сверкающей двери в его конце.

— Айал решил попытаться с детьми ещё раз, — продолжал Цао Ян. — Лааверуа не хотела, у неё были целые косяки детей от других мужей и консортов, но он её уговорил. Она уступила. Как можно не уступить мужу, который рискует сойти в холод смерти, не породив потомства? Эорэйстаа хотела, чтобы зачатый ими молодняк выносил суррогатный отец, но Айал воспротивился всем этим новшествам. Он хотел быть традиционным отцом. У меня хорошее чувство, сказал он своей госпоже, на этот раз всё должно получиться. И всё получилось. Хотя он умер на пляже, их дети живы. Замечательные здоровые дети.

Гравицапа встала перед хитиновой, словно крылья бабочки, дверью, отливающей тёплым летним узором. Ян спрыгнул на пол, тронул лапу черепахи, и животное вытянуло её так, чтобы Мэй было удобно ступить на неё и сойти. Бессловесная фарги слезла следом, на вид неуклюжая, но ловкая на самом деле, как охотник джиху.

— Айал был идеальным мужем и мужчиной, — сказал мальчик. — Чего ещё в жизни можно желать?

...

Обросшая светлым деревом комната была просторной и очень уютной даже на человеческий вкус. На столе перед Итриулан стояли два сосуда из тыквы, но мяса, обычной закуски во время иланских бесед, в них не было. Только вода и жёлтые палые листья. Мы едим цвет печали. Воздух пах свежим древесным стволом. Адмирал сидела в полном спокойствии, опираясь на пуфы-подушки и собственный хвост. Рядом почивала полковник Рейсте, её сестра-эфенселе, темнокожая с красным отливом и даже на отдыхе устрашающая. Хозяйка Яна.

Мэй склонилась в ритуальном жесте траура.

— Айле, Итриулан. Я сожалею о трагедии, постигшей иланэ ночью.

Глаза адмирала сузились в радостном приветствии.

— Т`ац, Мэй-сан. Жизнь Айала отныне в его детях — и в плодах его таланта. Садись, раздели с нами воду этого дня.

Мэй села в предложенное ей низкое кресло, созданное для гуманоидов без хвоста. Цао Ян подошёл к Рейсте, что-то сказал ей неуловимым жестом и уселся на плоский пуфик между её ног. Они будут все поститься до завтра, подумала Мэй, и мальчик с ними. А разговор придётся вести в его присутствии, это обычай илан — молодёжь учится, участвуя во взрослых делах. Впрочем, илан не болтливы. Пусть. Если они предательницы, пусть Ян узнает.

— Спасибо, — Мэй подняла тыкву и отпила воды. Просто вода, очень чистая. Она поставила сосуд обратно на стол. — Всем нам сейчас есть о чём горевать. Похоже, погибло всё, за что мы сражались.

— Не печальтесь, Мэй-сан, — Итриулан улыбнулась — настолько мягко, насколько позволяли её крупные треугольные зубы. — То, за что вы сражались, имеет все шансы воскреснуть в ближайшие годы, потому что в наше время без демократических механизмов не управляемы не только гуманоиды, но даже иланэ.

"Вы сражались". Не "мы". Значит, всё.

Мэй приняла позу восприятия и понимания, одновременно чуть-чуть — в пределах вежливости — оскалившись.

— Я вас оценила неверно, Итриулан. Не так ли? Приношу извинения.

Но иланка не приняла сарказма.

— Не за что, Мэй-сан. Нетрудно так ошибиться, если ни разу не спросить соратниц, в чём их цели. Даже мы, иланэ, в таких случаях не всегда обходимся без слов, хотя наши тела выдают наши помыслы куда больше, чем ваши.

— Увы, я плохо владею вашим языком. — Мэй решила дать ей выговориться, не возражая. Реакция будет позже. Она всё равно запоздала. — Чего я не прочла в вашем теле, адмирал?

— Того же, что и во всей нашей цивилизации, — вмешалась Рейсте.

Мэй повернулась к ней, но полковник молчала, глядя куда-то мимо неё. Её рука покоилась на плече Цао Яна, коготь впивался в его кожу. Не до крови.

— Вы ведь думали, я сражаюсь за республиканские идеалы? — спросила Итриулан. — За сенат, выборы, многопартийность? За гражданские права, так, как их понимаете вы, Мэй-сан?

— И за права вашего народа, урезанные имперским расизмом, — ответила Мэй. — За свободу и справедливость. В чём я ошиблась?

— В главном, — Итриулан отпила воды из тыквы и, судя по позе, приготовилась что-то рассказать. — Мэй-сан, вы владеете языком иланэ совсем не так плохо. Что означает слово "эорэйстаа"?

— Владычица мира, — перевела Мэй титул Лааверуа, чуя подвох. — Верховная правительница, наделённая абсолютным правом приказа над всеми другими эйстаа — надо всеми иланэ.

— Ага, — совершенно по-человечески ухмыльнулась оппонентка. — Переведите-ка этот титул на бейзик, Мэй.

Упс.

Цао Ян поднял руку и бесцеремонно передвинул коготь хозяйки себе чуть дальше на спину, но в остальном как воды в рот набрал.

— Вы молчите, Мэй, это понятно. Эорэйстаа означает императрица. Лааверуа — императрица иланэ.

— В военное время, — нашлась Мэй. — До путча Рив Гэллар и вашего восстания у вас не было такой системы, каждый город управлялся самостоятельно.

— Да. Но есть тонкость. Видите ли, Мэй-сан, единый город народа под властью великой эйстаа — наш идеал. Именно поэтому мы прибегаем к нему в самые трудные времена. В древности, у яйца времён — простите мне эту романтическую фигуру речи — в первых городах Инегбана всё было скорее так, как представляют себе общественный идеал имперцы, а вовсе не так, как хотите вы. Единоличная власть эйстаа с её советницами и специалистками, достигшими своего положения благодаря таланту и труду. И сейчас все иланэ были бы счастливее без необходимости долгих демократических процедур, которые отнимают время и лишний труд, дорого стоят, в которых даже у нас не всегда побеждают достойнейшие. Мы жили счастливее в древности, на берегах тёплых морей, когда нас было мало и мы не знали иных миров и чуждых иланэ новшеств. По крайней мере, так принято считать. — Кончик гребня Итриулан посветлел — она давала понять, что у неё есть на этот счёт своё мнение. — Но наши предки совершенно точно тратили меньше времени на ерунду, вроде той, из которой состояла политика вашей старой Республики в последние сто или двести лет её бытия, и кормили несравненно меньше паразитов вроде тех, что составляли девяносто процентов её элит. Предкам зато оставалось больше времени и сил на труд, общение с друзьями, развитие наук и другие радости. Если что, они подходили к эйстаа с должными знаками почтения, и она решала проблемы, отдавая мудрые приказы. А если кто-то тяжко преступала законы, эйстаа лишала её гражданства, и такая иланэ немедленно умирала от метаболической перегрузки — вот и все гражданские права, Мэй-сан. — Адмирал ласково улыбнулась. — Эта система процветала сотни тысяч лет, и иланэ по праву гордятся её достижениями. Нам удалось сохранить тридцать семь процентов растений и животных Инегбана, нашей колыбели, а ведь большинство вышедших в космос рас уничтожают до девяноста процентов биосферы своей родной планеты — и больше. Легенды гласят, что утраченная родина людей, Терра — не более чем пустыня, выеденная до костей оболочка. Уже десять тысяч лет назад почти все болезни на Инегбане были побеждены, теперь нам грозят только инопланетные и мутантные микроорганизмы. Благодаря науке у иланэ долгая жизнь, даже у мужчин, предназначенных природой для размножения и смерти. Мы никогда не знали голода, не вызванного независящими от нас факторами. Мэй, подумайте об этом. В данный момент целый ряд миров мучается от голода, но среди них нет ни одного иланского мира. Мы некоторым помогаем. Считается, что плотоядные расы агрессивны, но мы, иланэ, очень редко воевали между собой. Даже когда города Инегбана впервые выросли настолько, что соприкоснулись границами ареалов, война была исключением, а не правилом. Из-за этого наша цивилизация развивалась так долго и медленно, без равных концу света катастроф, которые так часто случаются в истории прочих видов. Видите, Мэй, к чему я клоню? Новый порядок, система, в которую преобразовала старую Республику Рив Гэллар, для нас гораздо ближе к должному, чем республиканские дрязги. Единая императрица единой галактики, состоящей из множества городов-миров — это намного лучше былого бардака, который выносил наверх главным образом деструктивных самцов-гуманоидов.

— Но эта система для вас не сработала, — заметила Мэй. — Иначе иланэ не присоединились бы к Сопротивлению. Что было не так? Вам не дали прав, аналогичных человеческим?

Надо же, Ваше Величество, какая глупая ошибка. Мэй не смогла сдержать улыбки. Без крейсеров и ресурсов илан нас просто бы растоптали ещё десять лет назад. Если бы глупость болела, расисты орали бы непрестанно.

— И это тоже, — согласилась Итриулан. — Мы не считаем неверными все расовые законы. Многие из них оправданы. Нас возмутили только ошибки в этом пакете законов, несправедливости, такие, как препятствия для имперских военных карьер иланэ, каламари, лелои и других лояльных, благоразумных рас. Мы ведь не сепаратисты, как мерсиане, и не бандиты, как купу.

— У императрицы был человек, на четверть урта, пророк по имени Оуэн, — добавила Рейсте. — Официально он был причислен к людям, обладал всеми привилегиями — и, вероятно, угнал куда-то Девятый флот. Помните, целый флот исчез, испарился из-под руки Сигурдотир? Имперцы его сейчас ищут. Дело рук человека с уртанской кровью. Хорошо, если флот просто погиб и не вынырнет в руках тех же урта-фашистов, к примеру, в ближайшее время.

Итриулан благодарно кивнула подруге.

— Такие вот вещи и заставили нас выступить против императрицы Рив Гэллар.

— Значит, Новый порядок не сработал так, как вы надеялись, — заключила Мэй. Может быть, что-то здесь ещё можно спасти; попытаюсь. — Эта система может работать для иланэ, но не для всей галактики. С другой стороны, Республика протянула почти три тысячи лет, хоть и с перерывами. Это очень много. Почему бы не восстановить её, обновив?