По шеренгам легионеров прокатился ропот, слонов воины уже видели, и кое-кто даже с ними сталкивался в бою, но сейчас этих монстров было слишком много...
Ксантипп покинувший, наконец-то свой стульчик, и оседлавший коня, проскакал перед строем пунийских ополченцев. Оглядев выстроенных в восемь шеренг воинов, он сделал знак рукой. Длинные копья не спеша склонились к земле, создав перед линией сплошное заграждение из восьми рядов наконечников, надежно преграждавших любому врагу подступы к строю. Теперь, те римляне, которым удастся вырваться из творившегося на равнине кошмара, наткнутся на эти ощетиненные копья...
— Консул, бегите, — прохрипел легионер, отбивая щитом направленный в командира дротик.
Регул лишь замотал головой.
— Мое место с солдатами...
Обезумевший слон с трубным ревом метался, не разбирая ни своих, ни чужих. Даже сквозь шум битвы консул отчетливо слышал чавканье и хруст, раздававшиеся, когда под ноги зверя попадал очередной солдат...
— Ты — главный? — Ксантипп снял шлем, до этого защищавший его глаза, в том числе и от африканского солнца, и теперь по-кошачьи щурился, разглядывая добычу...
— Марк Аттилий Регул, консул и триумфатор, — прохрипел римлянин, стараясь держаться ровно, по лицу текла кровь, он не мог понять своя или чужая, а ноги предательски подкашивались от накатившей после боя усталости...
— Что не убежал — хорошо, что не умер — плохо, — лаконично подытожил спартанец.
Он, все еще щурясь, оглядел толпу пленных — все, что осталось от могущественной римской армии, сегодня утром встречавшей рассвет.
Самолет попал в воздушную яму, я слетел с бандероли, и, ударившись лбом об алюминиевый стрингер, проснулся. Эти сны на античные темы начинают меня беспокоить... С чего это мне вздумала присниться битва при Тунете, случившаяся в 255 году до нашей эры? Буду в Вене, стоит, пожалуй, заскочить к старине Зигмунду... А чтоб... Что за...
Самолет замотало так, что мой лоб снова вступил в жесткий контакт со стрингером. Я поднялся на ноги. За иллюминаторами царила непроглядная тьма, спорадически разрываемая вспышками молний. Я поднялся на ноги и зашагал в нос отсека, к пилотской кабине. Впрочем, "зашагал" — сильно сказано, скорее пополз, цепляясь руками и ногами за любые выступающие предметы.
— Что происходит?
— Нас все-таки зацепило краем урагана, я сожгла почти все топливо, если мне не удастся вытянуть к Мадагаскару, нас ждут крупные неприятности — сквозь зубы процедила Эрика, — а теперь уйдите и не мешайтесь...
Я посмотрел через ее плечо вперед. Сквозь мокрое лобовое стекло виднелась проносившаяся под нами поверхность океана. Вода казалось черной, и по ней грязно-белыми полосами тащилась пена... Чувствую, сейчас меня начнет мутить. Я отполз назад и затих. Противное ощущение, надо что-то делать, а сделать-то как раз ничего и не можешь.
Что-то изменилось. Я закрутил головой, пытаясь понять что именно. Эрика что-то крикнула. И тут я понял... Исчез шум мотора!
— Что случилось!?
— Топливо... Кончилось... — Эрика со злостью ударила кулаком по приборной панели, — каких-то полтораста километров не дотянули... всего-то час полета...
Я подполз к пилотскому креслу и выглянул. Море медленно и неуклонно приближалось...
— Вы хоть плавать умеете? — с надеждой в голосе спросила девушка.
— Умею...
— А я — нет...
— Не бойтесь, я Вас буду поддерживать, — мои обещания прозвучали достаточно фальшиво, было ясно, что на такой волне даже очень хороший пловец долго не продержится.
Мое внимание привлекло что-то белевшее на горизонте справа по ходу...
— Эрика, смотрите, что там? Кажется это земля!?
— Не валяйте дурака, здесь нет земли... Мы в самом центре Мозамбикского пролива...
— Да нет, смотрите же, смотрите, вон там, справа!
— Перестаньте, с нами уже все кончено... мы уже умерли, только сами этого еще не знаем...
— Вон же она, это точно земля! Остров!!
— Ну, какой остров, в самом деле... будьте же мужественны... о, чтоб меня! Действительно похоже на остров!!
— Вы сможете там нас посадить?
— Я попробую... может нам удастся спланировать... держитесь крепче...
Несколько раз подскочив на кочках, самолет наткнулся на куст и с треском наматывая его на пропеллер, остановился.
— Молодец, Ванесса, молодец моя дорогая, — прошептала Эрика, обращаясь к машине, словно к живому существу...
Она медленно, словно с усилием, оторвала руки от штурвала и приоткрыла дверцу. Внутрь ворвался сырой и холодный воздух. Девушка спрыгнула на землю и покачнулась.
— Голова... Кружится... — Эрика взмахнула руками, и мягко повалилась под колеса неподвижно стоявшей машины.
Я, бормоча проклятия на всех известных мне языках, перелез через груды беспорядочно перемешавшейся почты и вывалился наружу. В лицо мне ударил ветер. Я подбежал к девушке.
— Эрика, что с тобой, скажи что-нибудь, Эрика!
Она приоткрыла глаза и едва слышно пробормотала.
— Никак... не могу... проснуться... я...не... — ее глаза снова закрылись.
Похоже всего лишь переутомление и нервное потрясение. Я облегченно выдохнул. Кажется никаких серьезных травм. Я выбросил из грузового отсека лишние ящики, и соорудил подобие матраса из пакетов и тючков, на которое аккуратно положил моего отважного пилота. Ее дыхание стало ровнее.
Я сел на порожек и огляделся. Похоже, скоро рассветет, горизонт уже стал не черным, а лиловато-серым. Свежий ветер трепал какие-то кусты, чуть поодаль виднелась полоса прибоя. Никаких признаков людей. Неужели остров необитаем? Что ж, подождем утра, и узнаем...
Шторм медленно уходил, к рассвету из туч уже даже стало проглядывать ярко-синее тропическое небо.
— Где я, что случилось?
Я встрепенулся и слез с порожка. Эрика сидела в грузовом отсеке и удивленно озиралась.
— Думаю небольшой обморок, в сочетании с сильной усталостью. Как вы себя чувствуете?
— Нормально... Это вы меня сюда притащили?
— Я не столь жесток, чтобы бросить вас на улице.
— Спасибо... — она спустилась и огляделась.
Самолет одиноко стоял на плоской пыльной равнине, поросшей травой и кустами. С трех сторон было видно море. На юге равнина тянулась до самого горизонта.
— Что это за остров? — спросил я.
— Если я еще не до конца забыла географию, то в Мозамбикском проливе к югу от Коморских нет никаких других островов. Наверное, какой-то мелкий риф...
— Думаете, он необитаем?
— Я предпочитаю об этом не думать... Никогда не любила "Робинзона Крузо"...
Не сговариваясь, мы зашагали на юг. Туда где оставалась хоть какая-то надежда. И удача нас не оставила. Через полчаса ходьбы мы заметили британский флаг. Юнион Джек одиноко болтался на тонкой длинной жерди. Рядом виднелась метеорологическая башенка и приборы. Непосредственно под флагштоком притулился крошечный домик, выкрашенный уже начавшей облезать белой краской.
Обитателем домика оказался умеренно молодой и очень полный человек с бледным одутловатым лицом, дополненным старомодным пенсне и крошечными светлыми усами. Он тяжело дышал и постоянно отирал пот большим клетчатым платком.
— Начальник метеорологической станции острова Хуан ди Нова, — представился он, — с кем имею честь?
— Почта и авиаперевозки "Эйр Африка", — деловито отрекомендовалась Эрика, — из-за грозы нам пришлось ночью совершить вынужденную посадку на северной оконечности острова.
— Очень приятно, — метеоролог заинтересованно оглядел девушку, и облизнул губы...
— На острове есть бензин? — Эрика сразу перешла к делу, — компания оплатит все расходы в полном объеме.
— Увы, — метеоролог тяжело вздохнул, и не без усилия оторвал взгляд от девушки...
— А рация у вас есть? Мы могли бы связаться с офисом компании, чтобы нам выслали топливо?
— Она неисправна, — белобрысый метеоролог устремил отсутствующий взгляд светло-серых глаз куда-то на потолок...
— Но я могу попробовать ее починить? — вмешалась Эрика, — у меня на самолете радио не может работать без аккумулятора, да и радиус действия... Я немного разбираюсь в радиостанциях! Нам очень надо получить топливо как можно быстрее!
— Я полагаю, — метеоролог снова облизнулся, — мы сможем придти к соглашению... уверен, что сможем, мисс... Ваш спутник, думаю, поможет нам доставить сюда необходимые инструменты с вашей машины?
"Какие инструменты, идиот? Ты думаешь, я тебя оставлю наедине с Эрикой? Да ты того и гляди, слюной захлебнешься, на нее глядя".
Эрика повернулась ко мне.
— Я думаю, мне стоит сначала взглянуть на радио... Инструменты потом.
Метеоролог набычился.
— Пойдемте, я покажу.
Они вышли из комнаты. Даже удивительно, как в таком крошечном домике ухитрились сделать больше одной комнаты. Через пять минут из-за стены донесся звук пощечины.
— "Быстро", — подумал я, и шагнул к двери, где чуть не столкнулся с Эрикой. Метеоролог шел вторым, и на его левой щеке хорошо просматривался отпечаток ладони, — "кстати, у нее довольно маленькая рука, раньше я как-то не обращал на это внимания".
— Нам надо поговорить, — Эрика взяла меня за рукав и потащила на улицу.
Толстяк тяжело опустился на стул перед обшарпанным деревянным столиком и исподлобья посмотрел на нас. Мы вышли на свежий воздух.
Девушка совершенно остекленевшим взглядом уставилась в пустоту.
— Что-то случилось?
— А? Да... нет... ничего...
— Ты хотела о чем-то поговорить?
— Ах да. Да. Сходи к самолету... Мне нужен паяльник. И отвертка. И ключ. Они в чемоданчике под креслом...
Я с подозрением оглядел девушку. У нее был вид человека собирающегося пожертвовать собой...
— Может не стоит торопиться? Подождем пару дней, что-нибудь придумаем.
— Нет, нет. Вы не знаете этих людей из центрального офиса "Эйр Африка"... Они меня съедят... Я и так должна им после прошлой катастрофы... Еще одну я не выдержку... Лучше уж этот... это... Прошу вас, принесите мне инструменты.
— Хорошо, но сначала я скажу пару слов нашему гостеприимному хозяину, подождите секундочку на улице.
Я вошел. Метеоролог посмотрел на мое лицо, вздрогнул и начал судорожно открывать выдвижной ящик в правой тумбочке.
— Сейчас я пойду за инструментами, — начал я, — и если когда я вернусь, с моим пилотом что-то будет не так...
— На что вы намекаете? — метеоролог, наконец, справился с ящиком, сунул туда руку и загромыхал чем-то металлическим.
— Ни на что, просто я, на всякий случай, исключительно на всякий случай, вас предупреждаю...
— Не надо меня ни о чем предупреждать! И вообще, что это за угрозы... — металлический предмет никак не извлекался из ящика, цепляясь за стенки.
— Понимаете ли, я был солдатом, я прошел Дунайскую войну. В пехоте. И в штурмовом батальоне. У меня в послужном списке 21 учтенная рукопашная. И всю войну я убивал людей. Я убивал их из винтовки, пулемета и огнемета, гранатами, штыком, ножом, кастетом и голыми руками... Я не знаю точно, сколько людей я убил, хотя многие из них до сих пор являются мне по ночам. И я полагаю, что когда, в конце концов, я предстану перед апостолом Петром, то наличие в этом списке убитых еще и одного метеоролога ни на что существенное уже не повлияет...
Он выронил револьвер, который, наконец-то, смог вытащить из ящика, и его побледневшее лицо густо покрылось испариной.
— Думаю, мы друг друга поняли, — я вышел из домика и пошел к самолету.
Когда я вернулся, Эрика сидела на скамейке рядом с приборами.
— Что вы сказали этому бедняге? Он все это время шарахался от меня как от заразной...
— Да решительно ничего такого. Что с рацией?
— Она заработала. Но бензин мы сможем получить не раньше, чем послезавтра...
Я подсчитал в уме. В Капштадт я опоздаю минимум на сутки... Я ошибся. Я опоздал на двое суток. "Эйр Африка" задержалась на день с доставкой топлива на остров. Но я не сожалел об этом. Три дня проведенные на заброшенном в Мозамбикском проливе островке были единственными, которые можно было бы считать отпускными. Я все же формально был в отпуске... Правда в южном полушарии, в полном соответствии с законами природы, была зима, но море оказалось достаточно теплым, а погода достаточно солнечной. А уж какие были пляжи на острове Хуан ди Нова!
Но вернемся к делу. Капштадт встретил меня уже вполне зимней погодой. Низкие облака нависли над городом, навалившись на возвышавшуюся над ним Столовую гору. С моря тянул пронизывающий ветер. Моросил противный мелкий дождик.
Мы стояли в ангаре. Механик со скрипом подвинчивал какую-то деталь в стоявшем рядом механизме, в углу радиоприемник пел голосом Веры Линн что-то меланхоличное.
Я заговорил первым.
— Спасибо, за помощь. Я должен вернуть тебе куртку...
— Оставь ее себе, в Южной Африке все же зима. А "Эйр Африка" как-нибудь переживет...
Я точно знал, что должен что-то сказать. Только вот понятия не имел что именно.
— Мы когда-нибудь еще встретимся, — Эрика улыбнулась, — не знаю где, и не знаю когда, но встретимся. И в этот день будет светить солнце... Обязательно.
Она поправила свой летный шлем, повернулась и пошла к сине-белому силуэту "Ванессы" проступавшему сквозь пелену дождя. А я так и стоял как истукан и молчал...
Механик оторвался от своей работы, глянул на меня, хмыкнул и продолжил завинчивать свою гайку.
— А что я должен был сказать!? "Это может стать началом прекрасной дружбы"? — я махнул рукой и тоже пошел в дождь, искать Томаша Мильвовского и его путевые заметки...
Глава 10
Капштадт совершенно не напоминал то что обычно представляют при словах "африканский город". Лишь пальмы, заменявшие вдоль улиц традиционные липы и вязы, указывали, что я не в Европе. Правильные шеренги каменных зданий, безупречно асфальтированные улицы, полицейские в двубортных темно-зеленых шинелях и черных кожаных касках, неспешно выхаживающие по тротуарам. И над всем этим, низкие серые тучи, зацепившиеся за Столовую гору.
Когда-то давно она была островом, отделенным от материка небольшим проливом. Со временем пролив занесло песком, и остров стал мысом, соединенным с Африкой песчаной грядой. Первые колонисты обосновались у подножия горы, но город рос и шаг за шагом занял сначала перешеек, соединявший его с материком, а затем стал понемногу выползать и на обширную плоскую равнину, лежавшую восточнее — Зандплатт.
Мой путь лежал в деловой центр города, заполнявший середину большой котловины в северной части бывшего острова, и окаймленную Столовой горой и еще несколькими холмами и скалами. За последние десятилетия здесь выросли многочисленные небоскребы, ставшие одним из символов южноафриканской столицы. Положение ведущего порта на пути в азиатские колонии и одновременно ворот в Африку сделали Капштадт крупнейшим городом южного полушария.
Мильвовского я обнаружил в отеле "Ритц". Портье с явным подозрением осмотрел мою потрепанную фигуру в кожаной куртке, но ничего не сказав, отнес визитку наверх. Да, да, во всей этой кутерьме у меня уцелело несколько визиток.
Великий первооткрыватель и географ оказался среднего роста мужчиной вполне обыденного вида — твидовый пиджак, шелковый шарф, воинственно торчащие нафабренные усы. Он о чем-то беседовал с худощавым англичанином в мундире полковника.
