Три маски греха

— Нет! Стоять! — отчаянный крик Гуннара потонул в шуме сражения, не возымев никакого эффекта. Шагах в ста от генерала громыхнул очередной ту'ум дракона, и поле боя окутала ледяная пелена. Мир вокруг генерала превратился в сплошное марево чернильно-темного тумана, перемешанного с голубоватым дымком колдовского холода.

— Ко мне! Братья Бури, ко мне!

Нет ответа. Смолкли даже звуки боя, а может, Гуннар просто не смог расслышать их из-за сгустившегося ледяного дыма. Синие струйки змейками поднялись по сапогам воина, опутали руки, сдавили тисками грудь. Генерал выронил секиру и упал на колени, чувствуя, что противиться магическому морозу у него уже нет сил. А затем где-то совсем рядом послышались глухие мерные удары, словно какой-то призрачный кузнец стучал молотом по наковальне. Сердце — догадался Гуннар — так могло биться огромное сердце.

— Lok Vah Koor, — произнес дракон, рассеивая туман. На секунду солнце ослепило Гуннара, но затем он смог разлепить веки и осмотреться. Все поле брани было покрыто мертвыми телами Братьев Бури и ополченцев Маркарта, замороженных, разорванных, пронзенных клинками и копьями разбойников. Близ ущелья стояли в идеальном боевом порядке две поредевших, но вполне боеспособных колонны рагнвальдских бандитов. А в пятидесяти шагах от генерала сидел, сложив крылья, громадный черно-серый дракон — главное оружие врага, о котором Братья Бури узнали слишком поздно.

Гуннар подобрал секиру и медленно пошел навстречу чудовищу. Ящер смотрел на него, слегка склонив голову и нервно подергивая, подобно рассерженному коту, кончиком хвоста.

— Не стоит, — сказал дракон, когда Гуннар сократил дистанцию до десяти шагов.

— Пропади, тварь, — выдохнул генерал, прыгая на ящера с занесенной секирой. Это были его последние слова. Дракон схватил его зубами прямо в воздухе, двумя резкими ударами о землю сломал шею и отбросил в сторону.

— Это победа, — сказал подошедший Айбар.

— Пока нет, — ящер смешно замотал головой. — Маркарт стоит. Должен пасть. Цель там.

— Теперь это вопрос времени. Через двое суток город падет.

— Надеюсь, — сказал Карах, закрывая глаза.

А открыв их, обнаружил, что лежит на земле. Чувство полета и могущество покинуло колдуна, но он встал и, превозмогая усталость, вскарабкался в седло. Его конь, почуяв возвращение хозяина, послушно потрусил вперед. Немертвое животное отлично понимало чародея без слов и понуканий.

4.6. Скальдовский вопрос

Возвращение в Маркарт прошло без лишних приключений, но к тому моменту, когда четверо спутников устроились за столом в 'Серебряной крови', каждый из них был вымотан настолько, что едва хватало сил пережевывать пищу. В самой таверне царило лихорадочное оживление. Завсегдатаи и новички вели разговоры на одну-единственную тему: войско ярла Тонгвора разбито при Камне Любовника, а сам правитель Маркарта вместе с небольшим отрядом конницы едва успел унести ноги. Из сплетен Арнье выцепил немногое. Город готовился к штурму. Солдаты, городская стража и ополченцы сновали по улицам, таская припасы, проверяя стены на предмет готовности к обороне и мастеря баррикады. На площади вывезли четыре сохранившихся двемерских баллисты, длинные цельнолитые стрелы которых с легкостью прошили бы чешую дракона. В гарнизоне оставалось не более трех тысяч воинов, а у врагов — около тысячи. И дракон, который один стоил целой армии.

— 'Будет каменный город под пятой нечестивого безумца, а льдистые крылья над подземными чертогами. Падет завеса, а единожды изгнанный протянет длань над миром, никогда не знавшим его', — процитировала Арифель, услышав, как пропойца Коснах в красках описывал трактирщику зверства дракона, которого и в глаза-то не видел. Старина Клепп деликатно ужасался в нужных местах, чем придававал Коснаху еще большее красноречие.

— О чем ты? — переспросил Арнье.

— Скальдовский вопрос, переданный мне Боэтией, — данмерка похлопала по рукояти Эпитафии. Ее спутники понимающе кивнули. — Есть среди вас скальды?

— С-среди нас-с нет, но можно с-спрос-сить с-старика, который поет здес-сь каждый вечер, — предложила Ширашши.

— Скальды — не главное, — бретонец приложил палец к губам, призывая аргонианку послушать. — Разгадки на всякие древние и мистические вопросы, как правило, сокрыты прямо в их текстах. Фель, не повторишь ли загадку?

— Не зови меня Фель, — огрызнулась эльфийка.

— Я слишком устал, чтобы выговаривать данмерские имена полностью, извини, — обезоруживающе улыбнулся Арнье.

— 'Будет каменный город под пятой нечестивого безумца, а льдистые крылья над подземными чертогами. Падет завеса, а единожды изгнанный протянет длань над миром, никогда не знавшим его'.

— Отлично, — охотник сощурил глаза. — Теперь разберем загадку на составные части. У нас есть семь неизвестных. Каменный город, нечестивый безумец, льдистые крылья, подземные чертоги, завеса, единожды изгнанный и мир, не знавший этого самого изгнанного. Кроме того, есть Боэтия, которая определенно точит зуб на наших друзей из Рагнвальда, поэтому догадки будем строить, принимая во внимание ее... как бы выразиться... мировоззрение. И, наконец, докапываемся до сути текста. Он выглядит как пророчество, соответственно, может сбыться, а может и нет. Наша задача — сделать так, чтобы не сбылось. Принцесса даэдра не зря передала тебе именно этот отрывок из Эдды, Фель. Большинство наших неизвестных ты знала практически с самого начала, только не догадывалась подставить их в текст пророчества.

— Я ничего не поняла, — честно призналась Арифель.

— Сейчас поймешь. Каменный город — Маркарт, это очевидно, — Арнье глотнул меда и продолжил. — Нечестивый безумец, по всей видимости, либо лжеимператор, либо черный маг, о котором рассказывала Фель. Я склоняюсь ко второму. Как там бишь его зовут?

— Карах.

— Запомнили. Поехали дальше. Льдистые крылья — это дракон, который, по всей видимости, обожает холод. Подземные чертоги... Здесь все сложнее.

— Почему? — Лиин развела руки в стороны. — Подземные чертоги — это тоже Маркарт.

— Не согласен, — покачал головой бретонец. — Пророчества не терпят многозначности, да и к тому же Маркарт — не подземный город. Жизнь здесь кипит, в основном, на поверхности. А подземные чертоги скрываются ниже.

— Подкаменная крепость, — догадалась Арифель.

— Еще ниже. Маркарт выстроен поверх города двемеров, носившего название Нчуанд-Зел. Вот они, наши подземные чертоги. Но в таком случае непонятно, как дракон должен туда проникнуть. Зачем он там нужен?

— Это может быть просто фигурой речи, — пожала плечами данмерка. — Вроде как дракон распростер крылья над древним городом.

— Вполне возможно, — Арнье вновь приложился к кружке, — хотя и маловероятно.

— Ты заговариваеш-шь-с-ся, — Ширашши укоризненно посмотрела на напарника.

— Да. Заговариваюсь. Прошу прощения, — усмехнулся бретонец. — На самом деле твоя версия, Фель, никуда не годится. Речь идет о конкретном месте, в котором должен очутиться дракон, иначе пророчеству грош цена. И это первое из неизвестных, которое мы не можем пока назвать. Предлагаю двигаться дальше. Завеса.

— Снова непонятно, — ввернула словцо Лиин.

— Тебе непонятно, — невозмутимо ответил Арнье, — а вот я готов побиться о заклад, что завеса — это грань между Нирном и Обливионом. Об этом свидетельствуют, во-первых, неприкрытый интерес Боэтии, во-вторых, мальчик, которого пытаются выдать за Септима, а в-третьих, атронахи из плоти, которых так талантливо создает нечестивый безумец Карах. Разрази меня гром, если дело не пахнет даэдрической магией.

— При чем здесь Септим?

— Это символично, — пояснил охотник. — Мартин Септим остановил вторжение даэдра, а весь императорский род являлся гарантией неприкосновенности Нирна. Если мальчик и вправду носитель крови Септимов, то я готов поверить в падение завесы миров, содеянное при его участии.

— А если нет? — уточнила Лиин.

— Тогда он просто приманка, за которой всякого рода доверчивые идиоты готовы идти в пекло. Знаете, как морковь, которую держат на веревке перед козлом. Пелагий — морковка, бандиты из Рагнвальда — козлы, а покойный Айбар — тот, кто этих самых козлов дразнит.

— Давай обойдемс-ся без козлов, — вклинилась аргонианка. — И тебе не меш-шало бы отс-ставить в с-сторону хмельной мед.

— Ладно, — Арнье не без сожаления отодвинул кружку. — На чем мы остановились?

— На единожды изгнанном, — напомнила Арифель.

— Это даэдра, — с уверенностью объявил бретонец. — Вопрос лишь в том, кто именно.

— Мехрун Дагон? Это же его изгоняли во время Кризиса Обливиона.

— Его изгоняли не только тогда, — пояснил Арнье, — поэтому Дагон не подходит. Загвоздка в том, что непонятно, откуда его изгоняли. Мне в голову приходит только Хирцин, проигравший Нереварину единственный бой под Кровавой Луной, но я не думаю, что его интересует вторжение. К тому же он не подходит под определение существа, которое этот мир еще не знал.

— То ес-сть, у нас-с еще два неизвес-стных? — Ширашши опустила язык в мед Арнье и довольно зажмурилась.

— Похоже на то. Давайте попробуем прочитать нашу загадку снова, но только без неизвестных. Получится вот что: 'Будет Маркарт под пятой Караха, а дракон расправит крылья над определенным местом Нчуанд-Зела. Падет завеса между Нирном и Обливионом, и некий даэдра, некогда изгнанный непонятно откуда и ни разу не посещавший Нирн, начнет вторжение'.

— Звучит глупо, — усмехнулась Арифель.

— Это только пока у нас нет представления касательно оставшихся неизвестных. Думаю, ключ к разгадке — Карах. Стоит понять, какому из принцев Обливиона он служит — и загадка будет разгадана.

— Но как мы это сделаем?

— Пока не знаю, но обязательно придумаю. К слову, пока я напрягаю мозг, вы можете побеседовать с бардом, — Арнье указал на старика, появившегося на пороге таверны.

Услышав скальдовский вопрос, старик на мгновение замер, словно в него ударила молния, затем отвел Арифель и Лиин в сторону и, убедившись, что его не услышат постояльцы, спросил:

— Зачем вам знать песни Аристельфа Сновидца?

— Это вопрос жизни и смерти, — не покривив душой, ответила данмерка. — Эта строчка напрямую связана с грядущим штурмом.

— Значит, вот оно что, — призадумался скальд. — Хорошо. Я дам ответ, но вряд ли он вам понравится.

— Мы и не надеялись.

— Аристельф Сновидец написал три песни. Сам он утверждал, что слова приходили к нему во снах, но в это мало кто верит. Песни нашептывались ему в ухо злыми духами, — певец боязливо огляделся, словно духи, о которых он говорил, хлебали эль за соседними столами.

— Даэдра? — уточнила Лиин.

— Одни боги то ведают. Странный он был, Аристельф, и жуткий. Барды старых лет, слагая хвалебные песни, его не упоминали, а в Эдду занесли только из уважения к традициям нордов. А песни его сочинителю под стать, страх один, да и только.

— И о чем же они?

— Все три об одном, о грядущем. Аристельф повествовал о видениях будущего, и в каждой из песен они одно ужасней другого. Предвидел он смерть последнего из Септимов, войну с эльфами и возвращение Альдуина. А те слова, которые вы мне сказали, из самой последней песни. Говорится в ней, что придет нечестивец из тех краев, куда вход лишь избранным есть, что выгнали его из родного мира, а спас его дух-изгнанник, покоя себе не находящий. И что безумец поклялся своему спасителю наш мир отвоевать, нашел он лазейку с темных троп межреальности и теперь среди нас ходит. И что ищет он способ хозяина призвать, а сделать это можно лишь когда Каменный город под его пятой окажется, а мертвый дракон воссядет над троном древних королей.

— Время настало, — Арифель почувствовала, как по спине побежали мурашки. — Безумец близко и дракон вместе с ним. Можно ли помешать пророчеству?

— Только смерть помешает планам нечестивца, ибо никто кроме него не знает о духе-скитальце, но Аристельф видел, что ни одному из смертных не суждено нанести ему смертельный удар.

— Значит ли это, что надежды нет?

— Надежда всегда есть, темная, — тихо ответил скальд. — Не ищи правды в одних лишь словах. Полагайся на верный клинок и смекалку, а там и видно будет.

* * *

Стоя на стене, Тонгвор смотрел, как две колонны разбойников медленно, но неотвратимо приближаются к городу. Над рядами воинов летал дракон, наводя на защитников Маркарта ужас.

— Они нападут завтра, — предположил единственный из оставшихся при ярле офицеров Братьев Бури.

— Они нападут, как только сочтут нужным. Выводи на стены часовых. Проверь, чтобы при баллистах всегда были люди. Наша главная цель — дракон, помни это, — Тонгвор скривился. — Три дня назад я проиграл ему. Больше этого не повторится.

— Как прикажете, мой ярл.

— Иди. Исполняй. И да помогут нам Восемь и Один.

4.7. Маски греха

— Нашел! — Арнье победно поднял над головой книгу в черном переплете. Всю ночь они с Арифелью и Лиин убили на поиски нужной информации в личной библиотеке придворного мага Колсельмо. Ширашши, заявив, что перед решающим боем предпочтет выспаться, мирно посапывала на каменной лавке.

— Что там? — ведьма подбежала к бретонцу, и тот продемонстрировал ей свою находку.

— Все сходится, — в возбуждении заговорил Арнье. — Изгнанный даэдра — Джиггалаг, принц порядка, которого в конце прошлой эры выдворил с Дрожащих Островов Шеогорат. Вместе с ним, разумеется, были изгнаны и все его приспешники. Один из них-то нам и нужен. Читай вслух.

— 'О явлениях даэдра с периферических планов', — прочла Лиин.

— Откуда? — Арифель неохотно отложила в сторону свою книгу.

— С периферических планов, — повторила ведьма. — Здесь говорится вот что: 'Обширную область неназванных планов составляют осколки мироздания, объединенные жрецами Джиггалага. Начав возникать около двухсот лет назад, не все они прошли проверку временем. Нестабильность неизменно приводила к коллапсу, а обездоленные маги, не имеющие возможности свободно странствовать в Обливионе, начали искать лазейки в Нирн. В настоящем исследовании мы осветим перспективы появления жрецов в нашей реальности, потенциальные угрозы и методы противодействия их колдовству'.

— Она вся так нудно написана? — поинтересовалась данмерка.

— По большей части, — хмыкнул бретонец. — Волшебники не умеют кратко излагать свои мысли, и это одна из причин, по которой я не стал заниматься магией. Ненавижу помногу читать. Это Ширашши у нас книжный червь.

— Да? Никогда бы не подумала.

— Читает все свободное время, но, правда, всякую чушь. Рыцарские романы или любовные повести, настолько приторные, что у меня от названий уже сводит челюсти. Только не говорите ей, что я вам об этом рассказал.

— Не скажем, если ты кратко изложишь содержание трактата о периферийных планах, — засмеялась Лиин.

— Ладно, ваша взяла. Как вы понимаете, появление в нашем мире жрецов могущественного даэдра, владеющих чуждой и неизвестной магией, ничем хорошим кончиться не может. Даже один-единственный жрец, хозяин Караха, может натворить множество бед. Не говоря уже о том, что в его силах подтянуть с нестабильных планов своих друзей.