Большая вода

На ту виллу я приехал верхом на мощном супербайке и потому был одет, словно мотогонщик. Попрощавшись с друзьями, я сел на мотоцикл и достал из кармана планшет, чтобы определиться с целью. На мой запрос о детских онкоцентрах, находящихся поблизости от Женевы, я получил без малого дюжину адресов и один из них находился не в Швейцарии, а рядом с ней, во Франции, в городе Анси. Это была даже не онкологическая клиника, а своего рода небольшой хоспис для детей, умирающих от самых тяжелых форм рака. Туда я и направился, благо ехать до этого пансионата, который содержала католическая церковь, было всего шестьдесят четыре километра, всего каких-то полчаса, если меня не задержат на границе.

На пограничном посту меня даже не стали толком проверять, так как у меня имелось служебное удостоверение офицера полиции Лозанны. В том приюте, который я нашел рядом со старинной церковью святого Маврикия, меня встретили весьма настороженно. Привратник, пожилой француз, даже после того, как я предъявил ему своё удостоверение оперативника из Сюрте Женераль, не хотел меня впускать минут десять, пока я не сказал:

— Мсье, вообще-то я медик и прибыл в ваш приют с особой целью. В моём кофре находится совершенно новое экспериментальное лекарство, а в вашем приюте доживают последние дни дети, которых ничто не может не то что спасти, а даже ослабить их мучения. Неужели вы думаете, что сможете остановить меня? Итак, болван, или ты немедленно откроешь ворота, или я их протараню, после чего переломаю тебе все кости, но сделаю то, из-за чего ехал в Анси из Парижа. Поверь, полиция после этого даже не станет ничего предпринимать. Думай быстрее, мне нужно посетить ещё несколько мест.

Только после этого привратник засуетился, но вскоре мне пришлось столкнуться нос к носу со старой монахиней, но та, выслушав меня, только вздохнула и сказала вполголоса:

— Господин Велар, хотя я не верю в то, что вы можете спасти всех этих детей, возражать не стану. Некоторые из них могут не дожить до утра.

Не вдаваясь в лишние разговоры, я направился в хоспис, в скромных, но уютных палатах которого, доживали свои последние дни дети в возрасте от четырёх до семнадцати лет. Всего тридцать семь человек. Мы и раньше лечили детей и стариков, но никогда не делали этого так открыто. На то, чтобы сделать инъекцию, у меня уходило в среднем две минуты. То ли это была какая-то особая партия любомирий, то ли ещё почему, но когда через полтора часа я вышел из последней палаты на третьем этаже небольшого дома, из трёх палат на первом этаже уже доносились радостные крики. И это притом, что там лежали уже умирающие дети. Изумлению монахини не было предела, и я строго сказал:

— Мадам, протяните мне вашу руку.

— Мадмуазель, — оторопело возразила мне пожилая женщина, — вы хотите сделать мне инъекцию? Но я же совершенно здорова.

— Нет, мадмуазель, вы тяжело больны, и эту болезнь люди называют старостью. — сделав инъекцию я прибавил, — Запомните, мадмуазель, это секретная операция французских спецслужб. Даже если вы решите дойти до президента, то и он не сможет ответить вам, кто такой капитан Анри Велар и почему приезжал в Анси. Считайте, что меня не было и вовсе, или же можете считать меня хоть призраком, хоть ангелом, что, конечно, очень далеко от действительности. Уже сегодня утром вы сможете вернуть всех детей домой, и будет лучше, если вы не станете болтать об этом исцелении. Поверьте, этой ночью и в самые ближайшие дни, десятки миллионов тяжело больных стариков и детей, а вместе с ними просто умирающих людей во всём мире, навестят таинственные мужчины и женщины, чтобы отвести от них смерть. И никто не даст никому никаких объяснений только потому, что время ещё не пришло. Так что просто наберитесь терпения.

Я всё же не выдержал и заглянул в ту палату, где умирала на редкость красивая девушка лет семнадцати. Её глаза были полны слёз, но она даже не стонала. Теперь же девушка радостно смеялась и подбрасывала, чуть ли не к самому потолку курчавую малышку лет пяти, и та тоже хохотала, но всё же скорее от щекотки, нежели осознания того, что крохотные любомирии вырвали её из когтистых лап смерти. Через пять минут я уже ехал по узким улочкам Анси, а ещё через четверть часа остановился, чтобы навестить несколько дюжин стариков и старух, просто доживающих свои дни в доме для престарелых. Там царила полная тишина, и ничто не помешало мне по-тихому сделать своё дело. И вот ведь что удивительно, в тот момент мне было безразлично, кем были эти старики и старухи в молодости.

Глава шестая

Ураган Далила и его последствия

Приняв решение делать инъекции любомирий тем людям, которые могли не дождаться всемирного военного переворота, мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что уже буквально через несколько часов после начала этой акции весь мир буквально взорвется. Так все и произошло, ведь каждый из нас сумел менее, чем за трое суток, сделать до сотни инъекций, а всего почти шестьсот тысяч медсестер и медбратьев поневоле, смогли отвести смерть от пятидесяти трёх с лишним миллионов человек. При этом всем нам, порой, пришлось проявлять, просто чудеся изворотливости. Мне на начальном этапе повезло, ведь я приступил к работе ночью. Потому, как в детском хосписе, так и в доме престарелых города Анси, мне никто толком не мешал. Зато уже ближе к полудню на меня была открыта самая настоящая охота, но к тому времени я сменил мотоцикл на автомобиль и переоделся в серый неприметный костюм.

К тому же в Шамбери ко мне присоединилось трое наших полевых агентов, помолодевших почти до неузнаваемости ветеранов французских спецслужб. К счастью, за нами охотились отнюдь не французские ажаны, а те люди, на руках которых кто-то или умирал, или мог умереть в самое ближайшее время. Вот тут-то и началось самое интересное. В Интернете появились тысячи объявлений такого содержания: — "Умирает отец, мать, сын или дочь? Пошли эсэмэску с адресом по номеру телефона такому-то и к постели умирающего уже очень скоро придет ангел. Оставь для него дверь открытой, а сам выйди от квартиры и прогони прочь всех зевак".

Зевак не то что гнали дубьем, а даже грозились застрелить и потому мы смогли практически беспрепятственно войти в очень многие дома. Надо сказать, что мы показали себя весьма странными ангелами, так как помимо инъекции любомирии, оставляли в некоторых квартирах, а иногда просто в карманах бомжей, крупные суммы денег в евро, долларах, юанях, рублях, йенах и прочей валюте. Ещё мы просили своих пациентов ни в коем случае не "сдаваться" врачам, и, вообще, гнать их в три шеи, чтобы стремительный процесс выздоровления не обратился вспять. Для того, чтобы подстегнуть его, не требовалось ничего, кроме усиленного питания. Именно поэтому мы и оставляли деньги тем, у кого их не было, а зачастую и быть не могло в необходимом количестве, и это при том, что есть первое время хотелось просто неимоверно.

Первое время дальше Интернета информация в обычные средства массовой информации не пошла. Главным образом потому, что мы помешали этому не только предупреждениями, но и всеми доступными нам, способами, а их у нас имелось немало. Мы ведь уже стали куда более могущественной тайной силой, нежели бильдерберги, хотя о нас ничего не было известно. Только через две недели правительственные круги встрепенулись, да и то далеко не во всех странах мира. В частности в США президент лично отдал распоряжение директору ФБР, чтобы тот провел тщательное расследование, но тот, вместо этого взял и немедленно подал в отставку, сказав так:

— Мистер президент, не знаю, как дела обстоят в вашей семье, но моих родителей, как и родителей моей жены и ещё некоторых родственников, в эти три фантастических дня тоже посетили ангелы и теперь их просто не узнать. Поэтому вы можете отдать меня под суд, да хоть к стенке ставьте, но я и пальцем не пошевелю, чтобы найти ангелов в облике самых обычных мужчин и женщин. Этого также не станет делать ни один агент ФБР, ведь и в их семьях или в семьях их друзей тоже случилось нечто подобное.

Вот тут-то политический и весь прочий истеблишмент, а вместе с ним бильдерберги, перепугался не на шутку. Впрочем, ангелы входили не только в квартиры бедняков, где умирали люди, но пробирались на шикарные виллы самых богатых людей. Правда, некоторые из них потом пожалели, что не умерли раньше, будучи глубокими стариками и старухами. После этого почти весь следующий год, а точнее в период с конца октября по конец сентября две тысячи девятнадцатого года, весь мир буквально замер, ожидая наступление так называемого Часа Расплаты, о котором говорилось уже не столько в Интернете, сколько на телевидении. Правда, сначала информация все же появлялась в Интернете, но только в виде статей ведущих блогеров и колумнистов.

Практически все они говорили именно о Часе Расплаты и о том, что кое-кому вскоре точно придётся ответить за все свои преступления. Подогревались же эти страсти фотографиями и видеороликами молодеющих на глазах у родных и близких глубоких стариков. И ни один из них не подпустил к себе не то что врача, а даже санитара с клистиром или больничной уткой в руках. Впрочем, куда как сильнее общественность волновали статьи и репортажи, в которых люди рассказывали о том, что их сын или дочь, которые умирали даже не от СПИДа или гепатита, а от того, что их организм был почти полностью разрушен наркотиками, мало того, что буквально выкарабкались из могилы страшно исхудав при этом, так ещё и навеки зареклись от наркоты. На этом фоне не меркли разве что сообщения о том, что в госпиталях после визита небритого ангела в рваных джинсах, от которого так разило спиртным и табаком, что слезились глаза, выживали люди с почти стопроцентными ожогами. Хотя на них было страшно смотреть, они остались живы и теперь им нужно было дождаться того дня, когда им будет даровано новое тело.

Тем временем метеорологическая активность на планете продолжала усиливаться, но вместе с тем нашим отрядам спасения уже никто не ставил палок в колёса. Наш Повелитель Бурь, прекрасно обустроившийся на мысе Норост-Рунингем в Грендандии, делал очень точные предсказания на счет возникновения тайфунов и ураганов, а потому спасатели выдвигались туда заблаговременно и успевали эвакуировать людей из опасной зоны. Эти мужественные мужчины и женщины отлично знали своё дело и благодаря их умелым действиям были спасены многие сотни тысяч людей. Мы купили почти три сотни военно-транспортных самолётов, и потому высокая степень мобильности была им обеспечена. Зачастую они десантировались из них вместе со своими непотопляемыми амфибиями из углепластика, опережая ураган буквально на считанные минуты, а не то, что часы. Всегда и везде прибывая первыми, они спасали людей совершенно бескорыстно.

А ведь это была только подготовка к самому сильному урагану за весь двадцать первый век. В следующие восемьдесят лет мы пережили много мощных тайфунов, ураганов, штормов и торнадо, но ураган Далила был самым сильным. Только в две тысячи сто шестом году нам пришлось встать против еще более сильного урагана, после чего люди узнали, что могут быть ураганы седьмой, самой высшей категории опасности. Правда, они были очень редки и случались только в тропиках, к тому времени уже полностью опустевших и обезлюдевших. Ориентировочная дата начала урагана, тогда еще не давали имена ураганам грядущих дней, была указана Повелителем Бурь ещё в марте месяце. Опять-таки, через его австралийский рупор.

На этот раз Западная Европа всё же содрогнулась от страха. Ещё бы не бояться, ведь австралийские синоптики предсказывали не просто ураган шестой категории, а категории шесть с плюсом и говорили, что в сумме его мощность будет равна примерно десяти взрывам вулкана Кракатау. То есть эквивалентна примерно двадцати тысячам мегатонн тротила. Это древняя взрывчатка, энергией взрыва которой и сегодня принято измерять мощность термоядерных устройств. Уже сначала лета в Западной Европе началась подготовка к эвакуации населения, но, как всегда, власти делали всё, как попало, и только то обстоятельство, что на Бангладеш обрушился очередной заранее предсказанный Повелителем Бурь и его командой тайфун, наконец, заставило правительства стран Евросоюза зашевелиться.

Однако, делалось всё топорно, тупо и неумело. Мы предсказывали чудовищное наводнение, затопление практически всех польдеров не только в Голландии, но и на южном побережье Балтийского моря, а эти тупые ослы только и делали, что намечали планы эвакуации людей. В середине третьей декады сентября на стыке Гренландского и Норвежского морей, в районе острова Ян-Майнен, внезапно и очень быстро образовалась огромная область аномально низкого давления. Туда сразу же устремился тёплый воздух с юга и начал формироваться пусть и не самый огромный, но зато невероятно мощный внетропический циклон, который по своему поведению был куда больше похож на тропический тайфун. Почти три дня он медленно смещался на восток, а затем стал внезапно усиливаться и, словно, гигантский торнадо, устремился прямиком в Северное море.

Там разразился чудовищный шторм, но нам удалось заблаговременно остановить добычу нефти и газа в этом районе и эвакуировать оттуда всех людей. Останься они там и их гибель была бы неизбежна, ведь этот самый страшный ураган, которому европейские синоптики дали имя Далила, в считанные часы уничтожил все морские нефте и газодобывающие платформы Северного моря. Еще бы, ведь высота волн достигала тридцати пяти метров и весь этот солёный, холодный водяной ужас обрушился на побережье Великобритании, Бельгии, Голландии, Германии, Дании и Швеции. Больше всего досталось Нидерландам, чья территория была на четверть отвоёвана у моря трудом тысяч людей за несколько веков. Гигантские волны в считанные минуты снесли все дамбы и начался Великий европейский потоп две тысячи девятнадцатого года, который хотя и не унёс множество жизней, запомнился людям навсегда.

Скорость ветра достигала трёхсот шестидесяти километров в час, что для этой части Европы было убийственным явлением. Перед таким напором стихии пасовали даже наши спасатели, и было огромным благом, что нам всё же удалось уговорить людей уехать с побережья как можно дальше. Мы только и могли, что смотреть на этот ураган с помощью автоматических видеокамер, которые показывали, как стихия уничтожает целые города на всём побережья Северного моря. К счастью жертв было немного, зато материальные и особенно культурные потери были огромными.

Прокатившись через Северную Европу, Далила хотя и ослабла, всё же с такой силой ударила по балтийским странам, что и там наделала огромных бед. Своими периферийными фронтами ураган потрепал Париж, а также Швейцарию, Австрию и даже Балканы, где пролились тропические ливни ужасающей силы. Реки вышли из берегов, были снесены сотни мостов и размыты тысячи километров дорог, смыт плодородный слой с десятков тысяч гектаров пашни, выкорчеваны с корнем не только сады, но и вековые леса по всей Западной Европе. Докатился ураган и до России. Почти полностью были затоплен Калининград и Санкт-Петербург, очень сильно пострадало финское побережье и через восемь дней, когда ураган затих, настал наш черёд сказать своё слово.