Well groomed mind 1 часть

Снейп был весьма удивлен, когда я положил палочку Рональда ему на стол и сообщил о случившемся. Ему не хватало мучений моих сокурсников-гриффиндорцев и я решил вознаградить его за хорошее поведение. Снейп вернул ее. В конце концов. После того, как Рональд порезал две полные мертвыми крысами бочки, почистил котлы и заработал себе еще пять отработок.

К сожалению, Рональд знал точно кто отдал его палочку Летучей Мыши Подземелья. Мое передвижение по замку, не будучи поражен Жалящим заклинанием, проклятым или сглазенным, было бы невозможным без плаща моего отца, который я теперь носил повсюду.

Я уставился на главный вход, пытаясь различить, ожидал ли меня Рональд в засаде. Седрик подошел к входу. Когда он открыл дверь, тень дрогнула и свет лампы замерцал на подозрительно красных волосах. Приняв решение, я накинул мой плащ на плечи и отправился в Запретный Лес. Примерно в двадцати футах вглубь леса, скрытая дорожка вела к заднему входу. Оттуда, после нескольких люков и скрытых проходов, я бы вышел в десяти футах от моей двери.

После того, как я наложил Чары тишины и маскировки на ноги и одежду, я вошел в лес, крадясь, чтобы заглушить мои шаги. Сипухи ухали как баньши. Клянусь, что несколько раз слышал как акромантул щелкал своими жвалами. Я поспешил вниз по тропинке, намереваясь добраться до другого входа в замок одним рывком.

Темная фигура появилась из-за деревьев. Вспоминая атаки Волдеморта еще в первый год, я замер. Сжимая в руках палочку, как спасательный леер, я подкрался ближе.

— Должен сказать Дамблдору. Мой сын... — мужчина замолчал, склонив голову и глядя на замок, как будто никогда не видел его прежде. Он замахал руками в воздухе, затем протянул руку вперед, как будто хотел пожать руку призраку. — Двенадцать СОВ, — сказал он, хвастаясь невидимому коллеге своим сыном. Несколько секунд спустя, он начал говорить уже о другом, приказывая Уизерби написать мадам Максим. Я замер. Не мистер ли Крауч называл Перси Уизерби?

Я подошел ближе. Выступающий сильно нос. Бусинки глаз. Безусловно, это Крауч-старший.

Черт побери. Этого не должно было случиться. Я не хочу кого-то обидеть или выбирать сторону, но если Дамблдор найдет Крауча-старшего и узнает, что Моуди самозванец, я был бы на взводе. Я должен был остановить его.

Я подкрался ближе, сжимая свою палочку под плащом. Когда я был достаточно близко, я послал ему в спину Stupefy, сопровождаемый Incarcerous и Заклятием тишины. Тогда я затащил его в подлесок, закрыл его своим плащом-невидимкой и помчался к замку.

Портреты закричали мне замедлиться вдогонку. Игнорируя их, я скользнул в проход, скрытый за гобеленом дракона, сражавшимся с Химерой, и побежал в мою комнату. Задыхаясь, я толкнул дверь и пошел внутрь.

Дверь за мной захлопнулась. Барти поднял глаза от книги.

— Где пожар? — протянул он.

Хватая ртом воздух, я взмахнул своей палочкой, невербально призывая Карту Мародеров. Карта влетела в мою вытянутую руку. Я легонько постучал по ней палочкой и прошептал фразу. Потом я пролистал ее, пока я не нашел край Запретного Леса и маленькую точку с надписью "Бартемиус Крауч". Я сунул ее под нос Барти.

— Кто-нибудь видел его?

— Думаю, что нет. Я поймал его в лесу. Он оглушен и связан. Я спрятал его по мантией моего отца.

Он сунул компактное зеркало мне в руки.

— Оставайся здесь и заблокируй комнаты. Если я не вернусь через тридцать минут, вызови моего Лорда.

— Как?

— Открой зеркало и скажи его имя, полученное при рождении. Используй имя Томас, а не Том, — сказал он. Мантия невидимка прилетела в его руки и он накинул ее себе на плечи, исчезая из виду. Дверь открылась и закрылась за ним.

С дрожью в руках, я вынул серебряный нож из мантии и разрезал ладонь моей левой руки. Я положил окровавленную руку на зачарованный Рунический камень. Комнаты окажутся в зоне, где стены покрыты толстым слоем защитной магии. Они не были абсолютно надежными, но должны продержаться достаточно долго, чтобы, по крайней мере, один из нас смог сбежать. Как только мадам Помфри позволила мне заниматься магией снова, Барти научил меня, как работать с ним. Мне не хватало знаний и опыта, чтобы полностью его контролировать, но я мог бы включить защиту. Выключить ее было гораздо труднее. Я пытался, но Барти, как правило, вмешивался прежде, чем я случайно расплавить стены. Он всегда смеялся и говорил мне упражняться. Если после двух лет практики, я все еще не смог справиться с защитой, у меня будут проблемы.

Я ходил по комнате, сцепив руки за спиной и ссутулив плечи. Дамблдор дважды припер меня к стенке на прошлой неделе. Поскольку я отказался встретиться с его глазами, его попытка по Легилименции не удалась. Каждый раз он говорил, что понимает меня и мои трудности борьбы с "моими внутренними демонами", и он готов помочь мне, если я позволю ему. Ага, разбежался. Он был тем, кто вызвал демонов-разрушителей.

Оба раза, когда я пропадал без вести, Муди находил меня, ругал за опоздание и тащил прочь. Я не опаздывал, но как сказал Барти потом, Дамблдор не знал этого. Я жил в страхе, что Дамблдор поймает меня, когда я расслаблюсь, и проникнет в мой разум, переделывая его так, как он считал нужным. Сотрет меня. Если он это сделает, единственные люди, кто в состоянии заподозрить что-нибудь, это — Барти, Волдеморт, Ральмут и мистер Нортон.

— Что тебя беспокоит? — зашипела Дифи. Я встал на колени и протянул ей руку. Она взобралась вверх по моей руке и обвила мою шею, на подобие шарфа.

— Дамблдор. Барти. Весь этот беспорядок.

— Терпи, — она советовала. — Придерживайся своего плана.

— И если все остальное терпит неудачу, выяснить, как нацедить яд с мертвого василиска, и отравить лимонные дольки Дамблдора, — сказал я. Наше последнее средство было привлекательным, только если бы я был согласен на пожизненное заключение. Я почесал макушку.

— Как долго он сказал ждать?

Я взглянул на часы на стене.

— Еще десять минут.

Дверь открылась и закрылась. Я потрогал свою палочку, опасаясь, что Дамблдор обошел защиту и пришел 'отремонтировать' мой разум. Мой первоначальный отказ не остановил бы его. В последние недели, он посылал три или четыре записки в неделю, каждая из которых предлагала помощь с моими уроками. Небольшое одолжение старому другу, как он назвал ее. Вчера я сжег его записку в Большом Зале, что стоило мне громовещателя от Уичвуда, принесенного мне пугающе спокойным филином, а затем — целую лекцию от Барти. Суть была одна — не раздражать Дамблдора. Притворяться, что рассматриваю его предложение.

До сих пор, Барти сдерживал его, утверждая, что у меня было много неприятных воспоминаний и наши уроки по Окклюменции были ближе к беседе, чем к реальным занятиям. Правда. Я продвинулся к Окклюменции среднего уровня. По-прежнему, я боялся, что Дамблдор застанет меня расслабленным или поймает Барти и приговорит моего главного защитника (опять же, Барти) к поцелую дементора.

Облегчение охватило меня, когда Барти снял мантию невидимку и бросил ее на стул, затем передал мне мою. Он пересек комнату, рывком убрал с полки большую книгу и достал стакан и бутылку огневиски, скрытую за ней.

Он налил себе немного и поставил бутылку обратно.

— Я обо всем позаботился, — сказал он.

Сильное эмоциональное страдание отражалось в его добрых глазах. Барти сел в свое кресло, отстегнул ногу и снял вращающихся глаз.

— Дай зеркало, — приказал он.

Я протянул ему.

— Вам что-нибудь нужно?

— Только не сегодня. Завтрашние уроки утром отменяются.

— Да, профессор.

— Отдохни.

Он налил себе еще один стакан, а я удалился в свою комнату. Спустя несколько минут через дверь послышались голоса. Я уловил обрывки спора Барти и Риддла, мог ли Дамблдор знать, что Крауч-старший прошел на территорию и имел ли кто-нибудь доступ к артефакту, похожему на мою карту. Барти подтвердил, что его отец был мертв, но я уже подозревал это.

Несмотря ни на что, Барти заботился о своем родном отце. Если он не заботился бы, он убил бы его, когда Риддл освободил его от заклятия Imperius. Стратегически, оставив Крауча-старшего и Винки живыми, это представляло бы собой огромный риск. Одно неверное слово от любого из них и все развалилось бы. Хотя я подозревал, что Крауч-старший прошел под заклятием Imperius, оно могло быть сброшено. Я был не уверен. Если Барти и Волдеморт действовали хладнокровно и логически, они бы устроили налет и убили бы всех, кто знал, что Барти был еще жив.

Если Барти не волновал бы его отец и Винки, они бы умерли еще до 1 сентября.

Глава 16

Вооружившись четырьмя основными чарами, многочисленными заклинаниями и проклятиями, и запомнив карту, я вошел в лабиринт за пять минут до Диггори, моего ближайшего конкурента. На всякий случай, если они стали бы отслеживать наши заклинания, я пробормотал палочке "укажи мне", и побежал в направлении Кубка. Лабиринт разделялся много раз. Дважды я сознательно выбрал тупиковый путь. Нет необходимости, чтобы кто-нибудь заподозрил, что мне было слишком просто.

Затем, когда я повернул направо, огненный мантикраб, разкачивая жало, преградил мне путь.

— Impedimenta! — закричал я. Мое заклинание отскочило от бронированной оболочки. Я продолжал посылать заклинания и уворачиваться, пока рылся в памяти в поисках заклинания, которое не спровоцирует нападение или огненную струю мантикраба.

Ничего. Хагрид развел трижды проклятого зверя из Огненного краба и Мантикоры. Защищенный со всех сторон, он был неуязвим. Черт. Нужно думать. Мне нужна стратегия. Давай!

Притвориться мертвым.

Смешно, но если бы я был на том же уровне, что и мягкое подбрюшье... Следя за мантикрабом и крепко держа свою палочку, я упал на спину, смягчая падение левой рукой.

Мантикраб бросился вперед, открывая подбрюшье.

— Confringo! — закричал я. Оболочка задержала взрывное проклятие и запустила мантикраба прочь, как ракету. Внутренности заляпали все, включая меня, толстым слоем слизи. Быстрое очищающее заклинание превратило ее в сушеную слизь. Второе заклинание убрало достаточно ошметков слизи, чтобы они не препятствовали моему движению. Сработали самоочищающие чары на моих очках и грязь исчезла, но они сработали бы по-любому.

Я побежал дальше по тропинке. За несколько секунд до следующего стартового свистка мне попался золотой туман и гравитация исчезла. Через две минуты после этого, я наткнулся на Сфинкса. После ответа на загадку, которую мог бы разгадать и первокурсник, я убил двух богартов и еще одного мантикраба, прежде чем очутиться в центре лабиринта.

Я вздохнул с облегчением. Я сделал это. Я опередил остальных. Все шло согласно плану.

Тень упала на меня. Я развернулся на пятке, чудом избежав участи быть проколотым акромантулом.

— Impedimenta. — Ничего. — Reducto. — Паук споткнулся, но продолжал идти ко мне. Я стал посылать больше заклинаний. Разрывающее проклятие попало в панцирь, но не проникло в него. Та же участь постигла и взрывное проклятие.

Жвала поцарапали мое левое плечо. Онемение и боль. Всплыли воспоминания о Запретном Лесе и Арагоге. Диаграмма существ и возможных заклинаний для спасения от них возникла в моем воображении. Барти указывает на изображение акромантула своей палочкой. Два заклинания: одно, чтобы опрокинуть паука на спину, а другое, чтобы убить его. Опрокидывание паука всегда бесит его. Если ты предполагаешь, что встретишь его снова, убей его прежде, чем он убьет тебя, говорил он тогда.

Вердикт был один — если кто-то должен умереть здесь, то это должен быть только проклятый паук.

— Arania occido, — сказал я. Свет вспыхнул из моей палочки и паук пролетел через поляну. У него из нескольких отверстий текла жидкость.

Выбившись из сил, я схватил Кубок. Меня как будто дернули крюком за пупок. Лабиринт закрутился на мгновение и исчез. Боль вспыхнула у меня в голове и, к моему вечному огорчению, я вырубился.

Я пришел в себя, кашляя и отплевываясь, мои легкие горели как тогда, когда Дадли попытался утопить меня в туалете.

— Пить, — сказал смутно знакомый голос. Бутылка была прижата к моим губам. Он вылил мне в рот густую жидкость, которая была на вкус, как тухлые яйца, смешанные с рвотой. Зажав мне нос и закрывая мне рот рукой, он заставил меня проглотить жидкость. Боль притупилась. Я моргнул и открыл глаза, увидев траву и обутую ногу. Я попытался сесть.

— Отдохни минуту. — Я проследил за ногами и застонал. Червехвост. Я должен был догадаться.

— Что ты мне дал? — спросил я.

— Универсальное противоядие, — сказал кто-то детским голосом.

Я повернул шею и увидел ребенка со змеиными чертами, сидящего позади меня. Он выглядел как ребенкок любви Джабба Хатта с получеловеком, точно таким же, как он появлялся в моих снах. Отвратительно.

— Здравствуйте, кузен, — поздоровался я с ним нейтрально.

— Привет, Гарри, — сказал он тепло. — Зелье, Червехвост, — приказал он.

Червехвост (идеальное имя для хныкающей крысы) стремглаво бросился к деревянному столу, взял флакон и протянул его мне. Озадаченный, я поискал этикетку.

— Это сводит на нет кровные узы в течение двух часов — ответил ребенок.

Понимание мелькнуло в моей голове. Нерушимая клятва требует пожатия рук. Если он коснулся бы меня, когда защита по-прежнему была активна, я мог бы случайно уничтожить его тело или свое собственное. Я выяснил в течение первого года, что защита могла причинить мне боль так же, как и ему. Я приподнялся на локте и собрался попросить нож или... Моя палочка лежала рядом со мной. Почему они не отняли ее? Я ожидал этого.

Я потянулся за ней колеблясь и получил осторожный кивок от ребенка.

— Сколько капель?

— Три.

Я порезал палец, добавил капли в зелье, встряхнул флакон, чтобы смешать их и протянул его Червехвосту, который передал его своему господину. Прошло несколько минут, прежде чем моя головная боль исчезла.

— Все прошло, — сказал я мягко.

Ребенок присел на землю рядом со мной и погладил мою руку своей.

— Сейчас, — сказал он. — Червехвост будет выступать в качестве нашего связующего.

Его тон подразумевал, что он бы предпочел кого-то другого. Я знал, что я тоже, но у нас не было выбора. Чем меньше людей знает о нашей сделке или его текущем состоянии, тем лучше. Он пожал мою руку удивительно сильно. Червехвост присел на землю и ткнул палочкой в наши руки.

— Кто будет первым? — спросил я, облизывая свои губы, вдруг начиная нервничать. Разве я на самом деле собираюсь это сделать?

— Я, — вызвался он.

— Имена которые нам дали при рождении? — спросил я, взглянув на Червехвоста.

— Конечно, — прошипел он. — Даже если кто-то влезет в мою память заклинанием, есть шанс, что они не поймут его. Я искренне сомневаюсь, что другой змееуст переведет его из памяти для них.

— Томас Марволо Риддл-Певерелл, граф Уичвуд, также известный как Темный Лорд Волдеморт, клянешься ли ты, что не убьешь или намеренно покалечишь, умственно или физически, Харальдра Иакомуса Эванса— Поттера?

— Клянусь.

Язык пламени окружил наши руки и связал нас.