— Псих!
Все животные вновь заголосили. Только в это раз девушке показалось, они смеются над ней. Звери лаяли, выли, ревели и для Жанны эти звуки складывались сначала в смех, а потом, как ни странно, в слово: 'Жертва'. И внезапно всех перекрыл жуткий, душераздирающий волчий вой. Жанна выбежала из магазина и понеслась к машине. Она не видела, то выл сам месье Эльзар. К обеду Жанна купила для Люка шикарный красный шарф.
Глава 6
— Профессор Решар, это такая честь для нас... — говорил человек в белом халате, шагая рядом с Решаром по чистому, светлому коридору сумасшедшего дома. — Как жаль, что наш главный врач сейчас в отпуске, иначе вы могли бы поговорить с ним на более высоком уровне. Я не так давно здесь работаю...
— Это не важно, молодой человек, — буркнул инквизитор. — Мне рассказали, что у вас содержится пациент, который меня сильно заинтересовал. Я как раз готовлю книгу по таким случаям, и если вы мне его покажете и расскажите о нем, я обещаю прислать вам экземпляр.
— Благодарю, профессор. Этот юноша поступил к нам относительно недавно...
— И что с ним?
— Сильное нервное расстройство. Он очень замкнут в себе, но мы пока пробуем немедикаментозное лечение. Пытаемся говорить с ним, иногда легкий гипноз. Но его здоровье, как психическое, так и физическое настолько подорвано, что мы опасаемся применять что-нибудь серьезное. Доктор Корье считает, надо дать ему время, чтобы он набрался сил, может тогда его болезнь пройдет сама собой.
— А где он сейчас?
— Он любит рисовать, поэтому мы поставили в его палату холст и дали ему краски и кисти. Он не буйный и суицидальных наклонностей не наблюдается, так что мы не опасаемся, что он себе навредит. Напротив, доктор Корье считает, что это будет ему полезно.
— А у него не проявляется признаков шизофрении? — Решару не нравилась эта лечебница, не нравился этот врач, вообще, все не нравилось. Инквизитор и сам когда-то побывал в приюте безумных в качестве пациента. Впечатления остались неприятные.
— Вы знаете, это поразительно, профессор! А как вы узнали?
— Я ведь не зря пишу по этому поводу книгу, доктор, через усилие улыбнулся Решар.
— Да, вы правы, — кивнул доктор. — Да, у него есть несколько признаков, но они незначительны и проявляются очень вяло. Он вообще очень вялый юноша, единственное исключение, когда он рисует.
— Ладно, давайте посмотрим на него.
Они как раз подходили к палате, молодой врач открыл дверь. Посреди белоснежной комнаты стоял совершенно голый юноша и что-то рисовал на холсте. Лицо испачкано краской, он пребывал в возбуждении, о чем свидетельствовала легкая эрекция.
— Андер, ну зачем ты опять разделся? — сказал доктор, заходя внутрь. — Простите, профессор, но он почему-то любит рисовать голым.
— Ничего, доктор, я уже видел голых людей. Если ему это нравится, пусть не отвлекается.
Решар вошел и осмотрелся. Обычная палата, стены обиты поролоном и обтянуты искусственной кожей. По периметру комнаты к белой обивке прислонены десятки картин, только, почему-то, повернуты изображением к стене. Решар подошел к юноше и посмотрел на его последнее творение. Андер рисовал красивого голого мужчину, лежащего на кровати. Надо признать, у парня есть талант — картина получалась качественная. Как, впрочем, и те, что у стен — Решар повернул несколько. Голый мужчина есть на каждой, причем, на некоторых он занимается любовью с Андером. Иногда, в качестве пассива, иногда, как актив.
— Он гомосексуалист? — спросил Решар доктора.
— В том-то и дело, что нет. Именно поэтому мы подумали, что он шизофреник. Его родители и друзья говорят, что до недавнего времени он встречался с девушками и вел с ними нормальную половую жизнь.
— Девушки это подтверждают?
— Да. Его последняя подруга говорит, что никогда не заподозрила бы его в таких наклонностях. Он был совершенно обычный гетеросексуал. Да и теперь он так реагирует только на один образ. Вот этого самого мужчины. Мы считаем, что тот его изнасиловал, или проявил какие-нибудь другие приемы убеждения, и Андер вступил с ним в половую связь. Но потом они расстались, и это стало для юноши глубоким потрясением.
— Доктор, не могли бы вы оставить меня с ним на несколько минут наедине?
— Вообще-то, профессор, так не положено... — замялся доктор.
— Но простите, доктор, неужели вы не знаете, что говорить с пациентом лучше один на один. Позвольте мне пообщаться с ним всего несколько минут, и я удалюсь.
— Ну хорошо, профессор. Только недолго. Если доктор Корье узнает...
— Никто не узнает, — прервал Решар. — Прошу вас.
Доктор удалился, бросая ревнивые взгляды на пациента, будто тот ему как минимум родственник, а Решар включил Знание и проверил палату. Никаких наблюдательных, или подслушивающих устройств нет. Он посмотрел в окошечко на двери и нашел Знанием молодого доктора. Тот решил, пока можно покурить и пошел на улицу. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Решар подошел к юноше сзади и осмотрел его. Многочисленные веснушки мешали, но Решар все равно не сомневался, что найдет. Внимательно осмотрев спину, он перешел к ягодицам. Слегка раздвинув их, инквизитор нашел, что искал. Две маленькие точки, уже почти исчезнувшие, но все еще видные. Решар улыбнулся. На осмотр юноша никак не отреагировал, но Решару надо убедиться до конца. Он подошел к холсту и забрал у Андера палитру. Тот слегка посопротивлялся, но Решар оказался сильнее. Как только Андера лишили возможности рисовать, его взор потух, и он уселся прямо на пол.
— Андер, — сказал Решар. — Андер, мальчик мой, посмотри на меня.
Голос инквизитора изменился из хрипловатого и грубого, на ласковый. Внутренний мир Решара требовал, чтобы ему отвечали, и Андер поднял глаза.
— Да, — сказал юноша.
— Я хочу улучшить твой рисунок. Давай сделаем это вместе?
— Да! — просиял юноша и резко встал.
— Смотри, вот здесь можно нарисовать окно?
— Можно... — нерешительно сказал Андер.
Несколькими грубыми мазками Решар нарисовал открытое окно. Получилось не так хорошо, как у Андера, но вполне сойдет.
— А в окне Луна, да, Андер? Полная Луна?
— Нет. — Андер нахмурился. — Половинка.
— Половинка. Прекрасно, Андер.
Опять кисть метнулась к мольберту и, захватив желтой краски, нарисовала неполный месяц. Но потом Решар макнул кисть в красную краску и поставил на Луне две маленькие точки.
— Что это? — спросил Андер.
— Это твоя кровь. Не правда ли, так лучше?
— Да. Так лучше, — глаза юноши остекленели.
— А теперь я займусь им. Как ты называл его, Андер. Хозяин? Владыка? Повелитель? Как?
Решар мазнул кисть в белую краску, и аккуратно подрисовывал голому мужчине длинные тонкие зубы.
— Хозяин, — ответил юноша. Круглые голубые глаза следили, как Решар уродует его рисунок.
— А он как называл тебя, Андер? Тряпка? Раб? Червь? Мясо? Жертва?
— Ублюдок. — Взор полностью обратился на руки инквизитора, а те рисовали на груди вампира кровавые полосы.
— Он унижал тебя, Андер? Он заставлял тебя делать унизительные вещи? Ты ел его дерьмо? Может, ты вылизывал его ноги? Или чистил сортир языком? Отвечать, ублюдок! — внезапно рявкнул Решар — вся ласка ушла из голоса.
— Он, он...
— Я сказал, отвечать, ублюдок!
— Он заставил мыть пол языком. А потом я должен был... я должен был... — по щекам Андера катились крупные слезы.
— Что потом, ублюдок?! Что я заставил тебя сделать потом?!
— Трахать крыс!!!
— Ты больше никогда не будешь этого делать, ублюдок! Теперь ты не будешь трахать крыс ради меня! Ты понял!? Ты понял меня, ублюдок?! Повтори!
— Я не буду больше трахать крыс.
— И не будешь чистить пол языком!
— Никогда! Я тебя ненавижу!!!
С диким криком Андер набросился на Решара. Но инквизитор легко скрутил его, повалив на пол. В секунду губы Решара оказались у уха юноши и зашептали молитву. Он шептал, а парень успокаивался. Не прошло и пары минут, как он уснул, Решар отнес его на кровать и бережно накрыл одеялом, а потом полностью закрасил рисунок черной краской. Теперь с парнем все будет в порядке, он поправится уже очень скоро.
Решар вышел из палаты, нашел молодого доктора и поблагодарил за сотрудничество. Правда, сказал, что на днях может зайти еще. Это действительно могло случиться, если не будет никаких других следов. Он шел по чистым коридорам и думал, как можно заниматься этим с крысой? Воображение отказалось это представить.
Глава 7
Люк рисовал. Идеальные руки мелькали над холстом, рисуя уже второе чудовище за сегодняшний день. Первым была его сестра — он нарисовал не ее саму, а отражение в зеркале. Сестра ничего не могла поделать, пришлось позировать брату в сотый раз. Он любил ее рисовать, но никогда не изображал красивой. Самым лучшим вышел портрет, что видела Жанна, но даже там есть отражение ее страшной спины. Сегодня уродство сестры подчеркнулось в полной мере. Он вывел только те части тела, что выглядят, как у трупа; остальное тело — лишь расплывчатый образ, тень тени... Жуткая язва на бедре, шрам на груди, струпья на коже. Портрет вышел воистину удачным. Потом он проводил ее не второй этаж и, уложив в гроб, накрыл картиной. Замок намертво закрыл крышку гроба, Люк отопрет сестру через сутки. Все это время сестра должна любоваться на свое уродство — как же хорошо, что вампиры великолепно видят в темноте. Впрочем, как бы Люк не был жесток, сейчас он рисует собственные изъяны. Теперь зеркало стоит уже перед ним, и он аккуратно выводит трещину на коже, пробежавшую по обритому лобку. Остальное тело по-прежнему прекрасно. Того, что он выпил сегодня ночью, хватило ненадолго. Но это ничего, сегодня он сводит эту шлюху в ресторан и выпьет ее на две трети. Уже через три случки она станет его рабыней, и тогда он повеселится. Выпив ее полностью, он сможет месяц отражаться в зеркале красавцем. Это будет прекрасно!
Он услышал звук позади, но не обернулся. Он знал, резкие движения могут спровоцировать Его. Уже через секунду могучая рука схватила Люка и швырнула об стену. Люк услышал, как ломаются ребра, но спустя секунду они срослись. Он посмотрел на того, кто его кинул. Высокий горбатый мужчина с совершенно страшной рожей: нос, как у летучей мыши, клыки не втягиваются и остальные зубы им под стать, на голове не растут волосы. Уши заострены сверху и снизу, а пальцы оканчиваются длинными когтями, одет в черный балахон на голое тело.
— Я чем-то расстроил вас, владыка? — спросил Люк спокойно. Он знал, любая эмоция в голосе тоже может спровоцировать его. Перед ним стоял высший вампир, а для него люди, как привязанный к веревке бантик для кошки. Лишнее движение — ты труп. Лишняя мысль — ты труп. Проявление слабости — ты труп. Хорошо еще, что он просыпается так редко.
— Да, — прошипел он, доставая картину из-под балахона, и тут же она полетела Люку в лицо. Рама сломала Люку нос и выбила глаз. Впрочем, через минуту вырастет новый глаз, а нос уже восстановился. — Ты мерзкий ублюдок!
— Да, владыка, — ответил Люк все еще бесстрастно. — Но вы сами меня таким сделали.
Люк не сумел уследить, как Он оказался рядом. Вроде стоит в нескольких метрах, и вот уже нависает, дыша зловонием из пасти, где нашли погибель сотни вампиров. Уже много раз Люк смотрел самой смерти в глаза. Но он знал, что говорить:
— Убьете меня, и вам некому будет добывать деньги. Не будет денег, гнездо станет голодным. Гнездо будет голодным, вам нечем станет питаться.
— Но есть ты, — красные глаза глядели, как голубой восстанавливается в глазнице Люка. — Ты такой сытый. Тебя так хочется.
— Но если убьете меня, где вы найдете замену? — Люк оставался спокоен.
— Да хотя бы твоя сестра.
— Она не сможет выжить в этом мире. Вам придется прятаться в склепах и кладбищах, а гнезду есть бомжей.
— Но оно и так их ест. Ты не балуешь моих детей.
— Я думал, вы еще не голодны. Если вы хотите есть, я легко накормлю любого из них.
— Я не хочу есть. Но я хочу тебя. Ты, ублюдок, очень аппетитный. Когда мы уедем отсюда?
Последние слова произнесены не шипящим голосом, а нормальным человеческим. Он пропал из поля зрения Люка и оказался за стеллажами в другой стороне комнаты.
— Через неделю, — выдохнул Люк.
— Это хорошо, но медленно. Попробуй раньше.
— Что-то не так?
— На мою Луну упала тень... Тень от креста.
Глава 8
Решар шел по более мрачным коридорам, но в чистоте они не уступали предыдущим. Рядом опять что-то лепетал молодой человек:
— Месье инспектор, месье инспектор, но так нельзя...
— Мне можно. Если я не проверю, он останется на свободе.
— Но почему никому не сообщили?
— Есть предположение, что маньяк носит полицейский мундир.
— О! — глаза парня округлились.
— Да-да. Поэтому никому ни слова. Вас проверили и можно не сомневаться, что вы невиновны, так что я могу говорить с вами прямо.
— Спасибо, месье.
— Маньяк этот страдает тяжелым и редким психическим расстройством. Вы когда-нибудь слышали о раздвоении личности?
— Да.
— Так вот у него таких личностей десяток. И каждая имеет свой подчерк, поэтому его так трудно найти. По обрывкам волос нам удалось установить, что это один человек, но все равно поймать его очень сложно.
— Понимаю, месье.
— Сомневаюсь, — пробурчал инквизитор. — Где находятся результаты вскрытия и медосмотра?
— В управлении. Но у нас есть копии.
— Они в морге?
— Нет. Но недалеко.
— Сообщите, что они могут мне понадобиться в любой момент. Я побеседую с патологоанатомом сам.
Решар прошел в морг, там маленький мужичонка делал вскрытие. Когда инквизитор закрывал дверь, он прищемил себе пальцы, но боли почти не почувствовал. Привык.
— Здравствуйте, месье, — сказал Решар, демонстрируя фальшивое удостоверение. — Инспектор Решар, полиция Парижа.
— Чем могу служить, месье? — патологоанатом, по-видимому, не собирался представляться или протягивать руку. Он продолжал резать мертвое тело.
— Меня интересуют трупы, поступившие в последние две недели.
— Тогда вы опоздали, инспектор. Людей, если вы знаете, хоронят.
— Спасибо, что разъяснили. Но мне нужны не обычные жертвы, а только те, что умерли от истощения или потери крови.
— Только один случай. Бродяга-художник.
— Вы сказали, художник?
— Да. Но его уже закопали, или кремировали, я не знаю. Когда их отсюда уносят, они уже не моя забота.
— А почему художник?
— На одежде обнаружена масляная краска, под ногтями тоже. Может быть, моляр, не знаю. Все есть в отчете.
— Когда это произошло?
— Неделю назад. Труп нашли в Сене. Он был еще свежим. В крови обнаружены следы алкоголя, но самой крови было очень мало. И еще сердечная недостаточность. Рваная рана на шее. Дальше не помню.
— Спасибо, месье.
— Прощайте, инспектор.
Решар вышел из морга. Теперь он знал, чем вампир зарабатывает на прокорм гнезда. Остались только детали.
Глава 9
Эта ночь еще лучше, чем предыдущая. Жанна вновь наслаждалась, лежа в кровати. Сейчас он занимается оральными ласками. Сегодня они сначала пошли в ресторан, где она подарила ему шарф, умолчав о том, что произошло в зоомагазине. Она пила шампанское, он минеральную воду. Ее очень забавляло, что он не пьет спиртного. Вроде взрослый мужчина, а трезвенник. Но Люк не пил просто потому, что на его организм алкоголь не действовал. Они мило болтали о живописи, искусстве, музыке. Люк великолепный знаток всего этого — ну еще бы, эти увлечения он познавал сто пятьдесят лет. Но, несмотря на то, что беседа ее, в общем-то, интересовала, Жанна все время в мыслях сбивалась на две ночи, проведенные с ним. До сего момента она и не представляла, что настолько озабоченная этим делом. То и дело она мысленно раздевала Люка, представляла, как его руки ласкают ее тело. Люк, естественно, это видел. Он чувствовал, как от нее исходят волны вожделения, но не торопил события. Так бывало всегда. Пока жертва не стала полностью его собственностью, и не попадала под его волю, он издевался над ней таким вот образом. Прекрасно зная, насколько его любовные чары сильны, он чувствовал, как она мучается и хочет залезть с ним в койку, а сам в это время изображал мужчину, интересующегося тысячами различных вещей, и продолжал говорить и говорить. Жертва мучилась еще сильнее оттого, что не могла его прервать. Ну как сказать человеку, на полном серьезе обсуждающему вклад в искусство Леонардо да Винчи, что она хочет поскорее заняться с ним сексом? Нет. Жертве приходится ждать и истекать желанием.
