🏰 Второе дыхание. Часть 1. Западня

Тем более, что ключ от браслета — камыш на одном конце, стрела на другом — хранится не где-нибудь, а в отцовском кабинете.

Принцесса знала наверняка, что видела этот ключ в ящичке чёрного дерева, найденном ею за книгой 'История музыкальных инструментов'. Самый маленький, похожий на иголку... тот, за которым только что, нырнув в щель в полу, убежал Многоликий. Сначала она проводила Акселя, условившись с ним встретиться утром до завтрака и обсудить дальнейшие действия, зависящие от того, удастся ли снять браслет. Принц хорохорился, твердя, что ей не о чем волноваться, он-де поможет всё уладить, но смотрел на неё, как на тяжелобольную — это было вполне естественно после того, что он узнал сегодня о её семье, но ужасно больно и стыдно. Потом исчез Феликс, выспросив у неё, где ей удалось найти ключ от пояса.

— Но пропажу того ключа, конечно, уже заметили... Думаете, все остальные остались на прежнем месте? — засомневалась она.

— Не знаю, но проверить должен, — ответил он. — Если ваш отец до сих пор считал нужным держать их у себя, несмотря на суеверия, возможно, он и теперь не отдал их Потрошителю. Куда, по-вашему, он мог переложить их, когда понял, что тайник за книгами больше не тайник?

— Может быть, в сейф? — предположила она, чуть подумав.

— Странно, что до этого они были не в сейфе, а в тайнике...

— Ничего странного, Феликс. Сейф стоит рядом с письменным столом. Постоянно сидеть рядом с таким сильным источником магии... полагаю, это было выше папиных сил.

Многоликий кивнул:

— Хорошо, я попробую открыть сейф, но мне...

— Я знаю, как он открывается, — перебила Эрика.

Пять минут спустя Феликс исчез, снабжённый инструкцией по открыванию сейфа и подробными объяснениями, где находятся Кедровый кабинет и два других отцовских кабинета, которыми почти не пользовались, но в которых могли что-нибудь спрятать. И она осталась одна со своей тоской, с ощущением навсегда перевёрнутого мира — мира, где ей придётся заново учиться жить.

Если бы только всё могло стать, как раньше! Пришла бы Вальда, с умиротворяющей будничностью расшнуровала ей платье, расчесала волосы, разворошила печь и расстелила постель, принесла горячего молока с печеньем. Забраться под одеяло, окунать печенье в молоко, читать книжку и ни о чём не думать... Но до возвращения горничной оставалось ещё два часа, а впрочем, какая разница? Её появление не вернуло бы Эрике доверия к отцу — и жуткого заговора бы не отменило.

Если бы только всё могло стать, как раньше!

'И Феликса мучил бы сейчас Мангана. Тебя бы это устроило?' — спросил внутренний голос. Принцесса вздрогнула: 'Нет! Нет! Я всё сделала правильно...' — 'Кстати, вы никогда бы не встретились, — добавил внутренний голос с оттенком ехидства. — Уж это-то точно было бы хорошо, не так ли?' Ответа на второй вопрос она не знала. Многоликий приводил её в смятение одним своим видом, но от того, как он смотрел на неё, как говорил с нею, как касался её рук, Эрика обмирала и таяла — ничего подобного никогда раньше она не чувствовала.

Минуты летели. Окно отцовского кабинета оставалось утешительно-тёмным, давая надежду, что Феликса хотя бы не застукают, даже если поиски будут безрезультатными. Принцесса решила пока не ломать голову, что делать, если он вернётся без ключа. Она перестала метаться по комнатам и села к роялю. Тронула клавиши — рояль, как обычно, откликнулся с пониманием и сочувствием, — застыла на мгновение, раздумывая, что играть...

И тут в дверь снова постучали, на этот раз — и требовательно, и громко.

Она решила, что мнимый жених вернулся что-то ей сказать, и позвала, прежде чем открыть:

— Аксель, это вы?

— Ваше высочество, это Придворный Маг, — прохрипел из-за двери Мангана. — Впустите, у меня дело государственной важности.

У Эрики ослабели колени.

Едва она приоткрыла дверь, Потрошитель протиснулся внутрь. На нём были полосатый шлафрок и домашние туфли на босу ногу, в руке он сжимал предмет, сначала показавшийся Принцессе канделябром. Присмотревшись, она поняла, что это не канделябр, а платиновый трезубец на толстой деревянной рукояти. От трезубца так и разило магией. Девушка призвала на помощь всё своё самообладание и сухо произнесла:

— Не помню, чтобы я приглашала вас к себе, Мангана.

Ей и раньше-то было сложно удерживать при себе неприязнь к этому человеку, а после того, что она узнала о нём сегодня, хотелось вытолкать его взашей, приложив чем-нибудь тяжёлым на прощание. Кроме того, есть лишь одна причина, которая могла бы объяснить визит в её покои Потрошителя, да ещё в такой поздний час...

— Из подземной тюрьмы сбежал опасный преступник, наделённый магическим даром, — подтверждая её слова, каркнул он. — Во-первых, я пришёл вас об этом предупредить...

Принцесса не удержала лицо, дрогнувшими губами и распахнувшимися глазами выдав свой страх, но, к счастью, Мангана истолковал его по-своему:

— Не извольте беспокоиться, ваше высочество! Я распорядился усилить охрану вашей башни.

Она ответила коротким надменным кивком, пытаясь сообразить, как бы вела себя, если бы не знала, о каком 'преступнике' идёт речь, но Придворный Маг больше даже не смотрел на неё. Бесцеремонно отодвинув хозяйку покоев, он двинулся вперёд. Эрика возмущённо повторила:

— Мангана, я вас не приглашала!

Он и не подумал отказаться от своих намерений; выставив вперёд свой трезубец, он шнырял глазами по сторонам:

— Ваше высочество, преступник очень хитёр и может прятаться где угодно.

— Вы считаете, он прячется у меня?!

— Мне донесли, что из ваших покоев доносился мужской голос.

Раньше, чем успела запаниковать, Эрика вспомнила, какими словами отреагировала на стук:

— Это был мой жених. Он заходил пожелать мне доброй ночи. Вы сами слышали: я приняла вас за него, подумала, он зачем-то вернулся.

— Жених? — Придворный Маг вперился в неё мрачным взглядом, в котором, однако, появилось сомнение. — Что ж, не исключено. Тем не менее, я обязан всё здесь проверить. У меня есть разрешение его величества на осмотр любых помещений в Замке...

Он полез в карман за бумагой, но Принцесса, брезгливо поморщившись, жестом остановила его — знала, что, в любом случае, не сможет ему помешать. 'Что он рассчитывает найти? — гадала она, идя за ним по пятам и стараясь, чтобы её страх не слишком бросался в глаза. — Не думал же он, что Феликс сидит и ждёт его здесь в человеческом обличье?' Потрошитель заглядывал в все углы, тыкал в них своим трезубцем и что-то бормотал себе под нос. Вероятно, он искал невидимые глазу следы, например, потерянные магическим зверем шерстинки — уверенности, что таких следов не осталось, у Эрики, конечно, не было.

Но в этот раз удача, похоже, была на стороне Многоликого. Придворный Маг обследовал все комнаты и ванную, но ничего подозрительного не нашёл. С раздражённой гримасой возвратился к двери, взялся за ручку и, даже не думая извиниться за вторжение и обыск, бросил, прежде чем выйти:

— Спите спокойно, ваше высочество. Вас хорошо охраняют.

На площадке за дверью она успела заметить коренастого стражника в серо-красном мундире.

Закрыв дверь, Принцесса прижалась к ней лбом, её трясло, сердце колотилось в горле. 'Вас хорошо охраняют'. Какие двусмысленные слова! Очевидно, она уже попала под подозрение. Пускай сейчас в её покоях не нашлось следов беглеца — но это всего лишь означает, что Мангана придёт снова, вооружённый чем-нибудь ещё из своего богатого арсенала. И спрашивается, что ему помешает явиться сегодня же ночью?

* * *

Синий бархат, выстилавший ящичек за книгами, покалывал пальцы — ложбинки для ключей ещё помнили мощную древнюю магию, с которой соприкасались много лет. Сами ключи там, естественно, отсутствовали — ничего другого Феликс и не предполагал. Странно было бы, если бы после пропажи одного из них остальные лежали бы на прежнем месте. Но и того, что ключик от принцессиного браслета Король отдал Мангане, Многоликий не предполагал тоже, хотя причину своего оптимизма Принцессе объяснять не стал. А причина была в уверенности, что для Скагера этот ключ — символ власти над дочерью, который совсем не хочется передавать другому человеку.

Сквозь щель между плотными шторами в Кедровый кабинет проникал белёсый лунный свет, коего зорким глазам Многоликого было вполне достаточно — не понадобилась даже свеча, прихваченная вместе с парой тонких перчаток в покоях Принцессы. То, чего оборотень не видел, он легко находил на ощупь. После обследования книжных полок он сразу перешёл к королевскому сейфу, лишённому какой-либо магической защиты, но зато исключительно надёжно устроенному. Если бы Эрика не знала, как открываются эти замки, с ними пришлось бы провозиться до утра, и то неизвестно, каким бы был результат. Но её инструкция позволила Феликсу справиться за считанные секунды.

Толстая тяжёлая дверца распахнулась, за ней обнаружились стопки документов и Большая Королевская печать. Многоликий не удержался от соблазна взять печать, чтобы рассмотреть поближе, и едва её не уронил — руки, неудобно обтянутые женскими перчатками, были не такими ловкими, как обычно. Фантастически полезная вещь — Большая Королевская печать! Дух захватывало от того, сколько дел можно было бы провернуть с её помощью, завладей ею Феликс хотя бы на неделю. 'Именем Короля...' — и любой чиновник, жандарм или судья выполнил бы любое желание оборотня. Но идею забрать печать с собой Многоликий отринул раньше, чем сформулировал — по отношению к Принцессе это было бы чудовищной подлостью! Он вернул на место увесистый кругляш и принялся за поиски ключика. 'Как же так вышло, что эта девочка мне доверилась? — с маятным, щемящим недоумением спрашивал он себя, перебирая бумаги, не предназначенные для посторонних глаз. — Она меня почти не знает, я ничего не сделал, чтобы завоевать её доверие... Почему она уверена, что я не причиню ей вреда? Не обману, не ограблю, не изнасилую, не обчищу сейф её отца?..'

Ответа на вопрос не было; беспочвенное доверие Феликс считал признаком глупости, но на простушку наследница ингрийской Короны совершенно не походила.

Ключ, упакованный в бумажный конверт, нашёлся у дальней стенки сейфа, и был точно такой, как положено: соцветие камыша на одном конце стержня, острие стрелы на другом. Феликс не удивился ни капли: наоборот, у него появилось ощущение необыкновенной правильности и уместности происходящего — словно этот конверт дожидался, когда его найдут. Вот она, благословенная возможность отдать долг Принцессе — не весь, но хотя бы часть! Многоликий, как булавку, приколол ключ к грубой шерстяной рубахе, в которую по-прежнему был облачён, запер сейф, вновь обернулся мышью, юркнул под половицу и со всех своих маленьких лап кинулся в обратный путь.

Всё будет в порядке! Снять с Эрики проклятущий наручник, забрать у неё чертежи, проложить для себя маршрут, дождаться утра, убедиться, что она благополучно уехала с принцем Акселем, и бежать, не останавливаясь и не оглядываясь, от замка Эск до ближайшего портового города! Главное, чтобы Принцесса поскорее покинула это мрачное место и оказалась там, где о её безопасности сможет позаботиться жених.

Многоликий догадывался, что девушка изнывает от тревоги, дожидаясь его, но не думал, что, вернувшись, увидит её напуганной до полусмерти. Прямая, как палка, она сидела на краю кровати в спальне, красивое нежное лицо было искажено отчаянием. Злыдни болотные, что с ней стряслось?! Оставаясь мышью, Феликс выбрался на середину комнаты и пискнул, чтобы обратить на себя внимание. Эрика обернулась, заметила его, прерывисто выдохнула и попыталась улыбнуться, но губы у неё задрожали.

— Я одна, Вальды всё ещё нет, — прошептала она едва слышно. — Становитесь человеком, Феликс. Только очень тихо — у меня под дверью стража.

Он не заставил себя ждать — и воскликнул изумлённым шёпотом, как только обрёл человеческий голос:

— Стража? Но почему?!

— Потому что Мангана заподозрил меня в том, что я прячу вас у себя, — хозяйка покоев подвинулась и похлопала ладонью по покрывалу, приглашая Многоликого сесть с нею рядом. — Он только что был здесь и, скорее всего, вернётся.

Феликс едва успел удержать при себе ругательство, но, усевшись, заторопился её успокоить:

— Не бойтесь, ваше высочество, он ничего не сможет доказать — и уж тем более не сможет меня найти!

— Не сможет доказать? А вы уверены, что не оставили следов, Феликс? И откуда нам с вами знать, что за штуки он прячет в своих закромах?.. — разгорячилась она. — Уходите немедленно, может, вы ещё успеете. Держите ваши чертежи и...

Она потянулась было достать чертежи из-за лифа, но Многоликий её остановил:

— Погодите немного. Я принёс вам ключ!

— Да вы что?! Неужели? — она всплеснула руками. — Где он был? Там же, в ящичке за книгами?

— Нет, ваше высочество. В сейфе, — и он вручил ей свою находку.

Эрика брезгливо взяла двумя пальцам платиновую иголку и заметила, снова силясь улыбнуться:

— Я почему-то представляла себе, что вы будете держать его в зубах. Имею в виду, мышка будет держать...

Он покачал головой и серьёзно ответил:

— В этом нет необходимости. Одежда, как видите, остаётся при мне после превращений. Одежда — и всё, что каким-то образом закреплено на ней.

— Удобно, — кивнула Принцесса. И сообщила, глядя в сторону: — Я рассматривала браслет в лупу. И, кажется, нашла отверстие, которое... словом, нашла замочную скважину.

— Ну так давайте проверим, подойдёт ли к ней ключ! — заторопился Феликс.

Эрика зажмурилась, все эмоции, которые обуревали её в эту минуту, шквалом пронеслись по её лицу, и у Многоликого от сострадания к ней сбилось дыхание. Открыв глаза, она поднесла к ним браслет, отыскала отверстие в одном из платиновых лепестков — но ключ, ходивший ходуном в её трепещущих пальцах, вставить не смогла.

— Ваше высочество, позвольте, я сам! — предложил он.

— Да, конечно, — девушка с облегчением отдала ему иголку и протянула руку.

Замочную скважину, если знать, где её искать, было хорошо видно без увеличения. Одним движением Многоликий воткнул в неё крошечную стрелу, раздался еле слышный металлический щелчок, и браслет развалился на две одинаковых части. Ажурные половинки упали на колени Принцессе и затем соскользнули на пол. Эрика охнула и стиснула правой рукой осиротевшее левое запястье.

— Вы свободны, ваше высочество — шепнул Феликс.

— Выходит, вы были правы... — тоскливо отозвалась она.

— Сомневались?

— Не знаю. Хотела верить, что вы ошиблись.

Вскочила и отошла к окну, обхватила ладонями поникшие плечи и замерла изящной печальной статуей.

— Вы свободны, — помолчав, с нажимом напомнил он. — Как бы то ни было, хвала Серафимам, что обман, наконец, раскрылся, верно?

— Верно. Спасибо, Феликс. И простите меня. Вы, должно быть, думали, я обрадуюсь? Так и будет, поверьте. Потом... Но сейчас мне просто очень больно.

Многоликий тяжело вздохнул:

— Не стоит извиняться, ваше высочество, я всё понимаю. И благодарить меня тоже не стоит... избавить вас от этой игрушки — самое меньшее, что я мог для вас сделать.