Чистильщик

Я замер. И что делать? Уйти? Он перекрывает мне выход. Ударить? Если это Белокопытов, так он мне башку отвернет за секунду — судя по рекомендации. Так что делать?

— Ты что, оглох? — "приветливо" спросил Белокопытов (если это был он) — Чего надо-то?

— Я от Семен Семеныча! — выдавил, чувствуя себя полным идиотом. Ну и пароль! Какой дебил его придумал?! И вообще все как-то сложно — пароли всякие, тайны!

— За мной! — Белокопытов повернулся, пошел в дом, не оглядываясь, иду ли следом, или нет. Я помедлил секунду, но пошел, все еще мучительно раздумывая над тем, как влип.

А еще — размышляя о том, как жить дальше. Может пора перейти на другой уровень уничтожения Тварей? Метать ножи, стрелять из лука, арбалета? Копья опять же! Типа — дротики!

На пистолет, и тем более снайперскую винтовку у меня не хватит денег. А без приспособлений для убийства я с такими типами, как Собакин, или Белокопытов не справлюсь ни под каким видом. Он, гад, подкрался — как тень! Ничего не скрипнуло, ничего не захрустело под ногами! Ни один камешек! Ни одна веточка! Ниндзя, черт его подери!

Калитка закрылась бесшумно, и я понял, почему ничего не скрипело — смазано, отлажено, как новая иномарка. Хозяин запер калитку на засов, и я обратил внимание, что изнутри ворота окованы металлом, а еще — стоит телекамера, которая смотрит на улицу через маленькую, скрытую от глаз снаружи дырочку. Мне сразу подумалось — а не были ли стекла в окне бронированными? А что, я бы совсем тому не удивился!

Датчики на длинном сарае-амбаре — похоже, что датчики движения. Хотя и не сарай это, как оказалось — небольшой спортзал, со всеми присущими всем спортзалам принадлежностями — начиная от тренажеров и штанг, заканчивая манекенами и палками, названия которых я не знал. Такие палки-мишени используют адепты единоборств, чтобы набивать руки и ноги.

Впрочем, тут были и настоящие мишени, в которых торчали метательные ножи, похожие на стальных рыбок. Мишени изрядно избиты, а ножи торчат прихотливо, составляя из себя — в одной мишени крест, в другой — что-то вроде круга с двумя "глазами" там, где им и положено быть.

Белокопытов прошел в центр зала, встал, повернулся ко мне, дожидаясь, когда я подойду, и негромко, спокойно приказал:

— Бей.

— Что? — не понял, опешил я, не ожидавший такого резкого поворота.

— Ты все-таки глухой — дернул плечами хозяин дома — Бей! Меня! Достань! Достанешь — буду тренировать. Нет — пойдешь отсюда нахер! Бей!

Я принял стойку, неуверенно, стараясь невзначай не покалечить противника ударил — прямой левой, от которого он ушел, чуть качнувшись в сторону. Но я знал, что так будет, и тут же — крюк правой, снизу, в подреберье.

И покатился по полу, совершив в воздухе полный оборот. Больно, обидно, но ладно! Держись теперь, старый пердун!

Пружинисто вскочил, пошел на противника, выбирая место удара. Серия! Прямой! Еще! Снизу! В челюсть! В солнечное сплетение! Еще! Еще удар!

Все мои удары легко блокировались открытой ладонью, или просто буравили воздух. Белокопытов даже не отвечал, как в первый раз — он просто стоял, спокойно, и даже как-то лениво, нехотя отражая мои наскоки. Я ни разу не смог коснуться его тела. Ни разу! Только руки — они были такими ловкими, и такими длинными — как щупальца гигантского кальмара. И они были везде.

А потом Белокопытов перешел к атаке. Он валял меня по полу, хлестал ладонью, обозначая удар, тыкал пальцами и кулаком в разные точки моего тела так, что перехватывало дыхание от боли и спазма, вызванного непроизвольным сокращением мышц. Другой на моем месте уже валялся бы без сознания, выл от боли, но я упорно вставал, и снова шел в атаку, безнадежно и глупо пытаясь достать Тварь.

Теперь я точно знал — против таких, как он, таких, как Собакин — мне ничего не светит. Это с мелкими Тварями я мог расправляться так, как хотел, но эти...эти мне не по зубам. Увы.

Сколько продолжалась экзекуция, долженствующая показать мне, какой я неумелый болван — не помню. Десять минут? Двадцать? Полчаса? Мне показалось — целую вечность. Когда Белокопытов поднял ладонь, останавливая спарринг, я был выжат — морально, не физически. Физически я мог бы еще десять раз по столько, только вот какой смысл? Мне было дано задание — нанести противнику хоть один удар. Я не смог справиться. И чего тогда время терять? Буду искать другого учителя.

Повернулся к Белокопытову, слегка наклонил голову в церемонном поклоне, как видел у каратек:

— Спасибо.

И пошел к выходу. Не оглядываясь, спокойный, как манекен. Не вышло. Ну и что? Найду учителя. И не такого. Не Тварь!

— Стоять! Я тебя еще не отпускал — Белокопытов был так же сумрачен, как и в начале нашей встречи, но в глазах его (или мне показалось?) таился смех — Ишь, разбежался! Ты без меня отсюда вообще не выйдешь! За мной пошел...

Он прошел через неприметную дверь в конце зала, я следом, и мы оказались в небольшой уютной комнате, очень похожей на комнаты при саунах — простой оструганный, залакированный стол, гладкие скамьи, в углу — зев печи (точно, сауна!). Пахло вениками, эвкалиптовым маслом, почему-то остро — чаем (потом увидел электросамовар, из которого в подставленную чашку капала вода).

Белокопытов жестом предложил присесть за стол, сам отправился к самовару, и не спрашивая моего согласия налил в большую чашку, пододвинув ее ко мне. Себе налил в чашку с нарисованным на ней веселым разбитным гусем, как и мне — плеснул пахучей заварки, в которую явно была добавлена какая-то травка вроде чебреца, сел напротив, кивнул на корзинку с печением и вафлями:

— Давай, налегай! Давай-давай, а то выгоню! Не ешь — значит, обижаешь хозяина, считаешь, что он хочет тебя отравить!

Я аж поперхнулся — ну и сказанул же! Удар ниже пояса, точно! Вредный старик. Одно слово — Тварь! Но печенье взял. Стало любопытно — какого черта этому лысому от меня надо?

— Зачем тебе учиться у меня? — Белокопытов отхлебнул чай, с видимым удовольствием разгрыз твердую, как сталь печеньку — Хочешь бить людей?

— Да, хочу бить людей. И чтобы они не смогли мне дать сдачи — так же деловито, в тон хозяину ответил я, и тоже с хрустом разгрыз печеньку.

— Ага. Понятно. А сейчас они тебе отвечают!

— Сейчас отвечают, и это мне не нравится — невозмутимо кивнул я, и макнул печеньку в чай. Ощущение было такое, будто это изделие пищепрома закаляли в кузне.

— Я слышал — сильно отвечают, да? — Белокопытов чуть усмехнулся, затем посерьезнел — За тебя серьезные люди просили, ты знаешь?

— Мама — кивнул я — Уж куда серьезнее!

Белокопытов вдруг расхохотался, через несколько секунд успокоился, откинулся на спинку стула, с любопытством посмотрел на меня, сложив руки на груди:

— Да, уж куда серьезнее! Мама же! Хорошо, когда мама есть. Мда. Интересный ты кадр. Ты вообще-то знаешь, чем я занимаюсь? Кто я такой?

— Вы террорист, шпион и диверсант, вам за шестьдесят лет. Вы лучший из тех, кого может найти моя мама.

— Террорист, говоришь? — снова усмехнулся Белокопытов — А что, в этом что-то есть, да. Я инструктор, мальчик. Специалист по специальным операциям. Сейчас я занимаюсь тем, что тренирую телохранителей. Но не всех. А тех, кто приглянулся. И тех, кто мне хорошо платит. Государству мои услуги, как оказалось, не нужны. Пенсия у меня маленькая, потому приходится выкручиваться, как могу. Не банк же грабить, правда?

Я промолчал. У каждого свои проблемы. Может, и банк — если приспичит. Тому, кто ходит по улицам и убивает Тварей — ограбление банка — это "тьфу" одно. Тем более, что во главе многих банков как раз и стоят Твари. Где наслаждаться неприятностями людей, как не в банках? Несчастные должники, умоляющие об отсрочке — это не мене сладко, чем избивающие друг друга бойцы на арене подпольных боев.

— У меня нет денег — пожал плечами я — Я собираюсь выступать в боях без правил и заработать. Если вы меня научите. А не научите — найду другого учителя. Не лучшего, но хорошего. Вот и все.

— Откровенно. Ценю — Белокопытов снова отхлебнул чая, посетовал — Моя старушка в город поехала, сейчас бы блинчиков, а? Самому неохота печь. Да и как-то не по чину, нет?

Я неопределенно пожал плечами. Чего он мне втирает про блинчики? Нет мне дела до блинчиков! Какого черта?! Ты скажи, да-нет, и все!

— Ты быстрый. Ты очень быстрый — Белокопытов впился меня взглядом своих бесцветных глаз — Могу сказать, что за свою жизнь я встречал немного таких шустрых парней. Ты зажат в рамках строгих правил бокса. Они, эти правила, просто вбиты в твой мозг, и чтобы сломать этот барьер нужно приложить огромные усилия. Легче учить заново, чем переучивать. Иногда переучить просто невозможно. Возможно — как и тебя.

Ты выносливый. За сорок минут схватки — едва вспотел. Малочувствителен к боли — некоторые приемы, которые я применял, причиняют мучительную боль — до потери сознания.

Хороший материал, но сырой.

Белокопытов приподнял чашку, посмотрел ее на свет — будто она была прозрачной — поставил на стол, взглянул на меня:

— Мотивация недостаточна. Даже за деньги, я не учу всему, что знаю. А тебе нужно все. Иначе ты не справишься. Знаю, кто выступает на арене, и даже знаю, кто тебя обработал. Мастера. Не тебе чета!

— Я чемпион города. Неоднократный. Чемпион Союза! — вдруг выпалил я, с досадой чувствуя, как предательски краснеет лицо — Я не сырой! Я мастер! Мастер спорта!

— Чушь это все! — пренебрежительно отмахнулся Белокопытов — Ваши спортивные страсти — чушь собачья! Все на зрителя, все красиво! Даже профессиональный спорт — уже другой. У вас сколько раундов? А сколько у них? Как думаешь, многие из вас смогли бы стать профессиональными боксерами? Вернее — стать-то могут многие, но вот выиграть... Понимаешь, какое дело...когда ты выходишь на ринг, то видишь перед собой товарища. Товарища, с которым решил выяснить, кто из вас сильнее. Не более того, хотя конечно, я и утрирую. Но твой противник на арене вышел убивать! Он не вышел выяснять, кто сильнее! И потому он победил. Я тут учу не играться в игрушки, а убивать. Ты — готов убивать?

— Готов! — тут же, твердо заявил я, и Белокопытов прищурился, будто смотрел в прицел:

— А ради чего ты готов убивать?

— Чтобы очистить мир от скверны! — так же твердо заявил я — Чтобы Твари не пачкали его своими погаными ногами! Чтобы не пили из людей жизнь!

— О как... — Белокопытов удивленно скривил губы — Так ты у нас идеалист? А я-то думал, просто хочешь заработать маме на новую шубу. И себе на джинсы. Что-то я боюсь идеалистов. Они шестьдесят с лишним лет назад так начудили...до сих пор расхлебываем. А какие планы? Кем будешь работать? Учиться пойдешь? Тебе ведь сколько сейчас?

— Вы же знаете — мрачно ответил я, оглянувшись на дверь. Мне хотелось уйти. Похоже, что моя миссия полностью провалилась.

— Может — да, а может, и нет — жестко парировал Белокопытов — Ты чего сюда пришел? Ищешь знаний? Так отвечай, когда тебя спрашивают! И делай то, что тебе говорят! Я говорю!

— Я закончил школу — экстерном. Подал документы в университет, на юридический. Поступил. Пойду работать в милицию. Все.

— Все? А планы о карьере? О том, как ты в одиночку разгонишь толпы ниндзя? Неужто, этого нет?

— Нет. Мне нужно научиться побеждать — я серьезно посмотрел в смеющиеся глаза Белокопытова, и тот вздохнул:

— Понятно. Последний из могикан...идеалистус вульгарис. Без денег.

— Я заработаю на арене, и отдам! Клянусь! Я всегда держу свое слово!

— Верю, мальчик, верю... — Белокопытов побарабанил пальцами по столу, вскинул на меня взгляд — Ладно. Я тебя возьму. Ты будешь приходить ко мне каждый вечер в двадцать ноль-ноль. И обещаешь, что пока я не решу, что ты готов — не появишься на арене.

— А если я не смогу прийти в двадцать ноль-ноль? Мало ли какие проблемы у меня могут возникнуть? Мама больная, например? Или еще что-то? (Например — убийство Тварей, выпивание Бесов)

— Тогда ты мне даешь обоснование своему отстутствию. Или опозданию. И если объяснение меня не удовлетворит — я тебя накажу. Как накажу — придумаю. Но мало тебе не покажется. И еще — до сентября ты переселишься ко мне. Вроде как на сборы. Будешь помогать по хозяйству — в уплату за обучение. Будешь, смотреть, как я обучаю клиентов, помогать. Ну и вообще — я к тебе присмотрюсь. Если не понравишься, если ты не обучаем — прогоню. Согласен?

— Эээ...ммм... — я был не то что растерян, просто ошеломлен. Как-то не рассчитывал поселиться в чужом доме в роли прислуги. А с другой стороны — что такого? Справедливо! Меня обучают — я плачу за обучение!

Мама как будет одна? Да ничего с ней не будет! Она привыкла оставаться одна, когда я на сборах. Медсестра время от времени приходит. Телефон есть. Да к тому же — не буду же я сидеть тут безвылазно? Приду, навещу — это же не тюрьма!

— "Эээ...ммм" — это что? Отказ? Или согласие? — ухмыльнулся Белокопытов

— Согласен! — торопливо бросил я, и в голове моей был полный сумбур. Все так быстро меняется! Стремительно, как осенняя погода! Вот только что светило солнце, и тут же ливень! Прошел ливень — и за ним снова солнце! И попробуй, уследи за этой чертовой погодой, голову сломишь — гадая, что тебе предстоит через час, через день. А уж загадывать на месяцы и годы вперед — это может только брехливый Гидрометеоцентр, который непонятно за что получает зарплату из государственной казны.

— Когда начнем?— спросил, и вдруг подумал — а какого хрена я так радуюсь?! Это же Тварь! Я собираюсь учиться у Твари!

Но ведь ради того, чтобы убивать Тварей. Чтобы не дать им размножаться. Чтобы Бесы не вселялись в людей. Так разве ради этого не стоит потерпеть, забыть о том, что сидящий перед тобой человек сияет, как неоновая лампа? Что это Альфа, самый настоящий Альфа, жить которому на белом свете совсем никак нельзя! И ведь мне когда-нибудь придется его убить...да, да — убить! Потому что страшнее Альфы нет никого на все белом свете!

— Да мы уже начали — довольно хмыкнул Альфа, и вдруг обернулся к двери — О! Похоже, что моя старушка пришла!

Дверь открылась, и в нее вошла одна из самых красивых женщин, что я видел в своей жизни — не очень высокая, худощавая, с прекрасным, будто выточенным из мрамора лицом, она будто сошла с обложки глянцевого журнала. Фотомодель, но только не болезненно-худая, как эти "героиновые" красотки, а спортивная, с небольшой крепкой грудью, оттопыривавшей майку — "комсомолка, активистка, спортсменка!". Ей было лет двадцать пять, не больше. По крайней мере — мне так показалось. Вместо ветхой, убеленной сединами старушки, которую ожидал увидеть!

В короткой, мальчишеской прическе — само собой, ни одного седого волоска. Глаза — зеленые, колдовские, смотрят весело, бесцеремонно, обшаривая меня с ног до головы.

Я замер. Челюсть у меня отпала. Старушка?! И это что, его жена?!

— Варенька, это Толя. Толя — это Варенька...моя дочь.

Проклятый старик сделал паузу, и я выдохнул, только сейчас заметив, что сижу не дыша. Это надо же было так меня...хмм...развести!

— Пап, ну чего ты там опять чудишь? Мальчишка чуть в обморок не упал! Ты чего ему про меня рассказал?