Ja - Zivoi!/mi - Zivee Zivix!

Она оказалась незаперта, (хотя, что бы её открыть пришлось помучаться. Пошли в ход топорики и мощный преоброзователь ржавчины.), и вскоре мы поняли по какой причине. В выложеном кирпичём тонеле была вода. Холодная и много. По пояс.

Решили не рисковать. Время было. Поэтому прежде чем начать переход, разобрали стелаж ради двух полуторометровых металлических реек, что бы использовать их в качестве щупов.

— А если на той стороне дверь вообще замурована? — задался я вопросом, на который мой друг очень просто ответил : — Вернёмся назад и станем террористами.

— А так, кто мы?

— Диверсанты.

Восемьсот метров. Это целая бесконечность, когда бредёшь по пузо в ледяной воде, в кромешной тьме и внутренне готовишся к тому, что придёться брести обратно. Мы даже не остоновились и не проверили две двери, попавшиеся нам по пути. Под соответствующими номерами "1" и "2".

— Если что, на обратной дороге проверим, — произнёс Кузьмич так спокойно, словно прогуливался по супермаркету. " Ага, щас! Обратно я побегу, как Мюнхаузен!" подумал я клацая зубами. Я начинал коченеть. От гипетермии не помогал ни самогон Сергееича , не осознание важности мероприятия, в котором я добровольно вызвался принять участие.

Стальная дверь, обозначившая окончание нашего путешествия, преградила нам путь и мы сколько не тужились, не пыхтели, не заливали в расковыренные щели винтового запора "преобразователь", она не собиралась нам так просто уступать, как её предшевственница.

— Это писец, Кузьмич! — откашлялся я и опустил ноющие руки. — Надо валить. Не-то мы здесь зaмёрзнем! Я ног уже не чувствую!

— Я тоже, — отозвался Кузьмич, дёрнул за ручку и замер.

— Что удивлён. Что не осталась в руках? — хмыкнул я, постукивая зубами.

— Она открыта, Ал, а ну-ка, давай-ка...

Пришлось навалиться всем весом. Опять кряхтеть и потеть. Материться. И в итоге дверь поддалась. С ужасным скрипом, от которого у меня заныли зубы.

— Не-е, Кузьмич, я лучше подохну в неравном бою с ненавистным врагом, чем вернусь в этот адский тоннель! — клацая зубами сообщил я другу.

Мы оказались в странном квадратном помещении без окон и дверей.

— Ещё один "предбанник"? А где же выход? — оглядываясь по сторонам спросил я.

— Над нами, — ответил Кузьмич, указав мне на дыры в бетонной стене.

Мы разом запрокинули головы и увидели решетку.

— Подсоби, — произнёс Кузьмич, а я встал на четвереньки с словами: — Спину мне не сломай!

Конечно неприятно, когда по тебе в армейских ботинках топчется девяносто килограмм живого мяса. Однако гораздо приятнее оказаться в тепле.

Отвинтив решетку, мой друг ловко влез в образовавшееся окно. А вот с мной возникли проблемы. Высота в два с лихвой метра не позволяла мне вот так взять и запросто выбраться из бетонного колодца.

Пришлось импровизировать. И тут на выручку пришёл ремень от "плётки". С его помощью я и попал в просторное, тонувшее в мраке помещение, когда-то бывшей котельной.

— Альтернативный источник тепла, неплохо при...— пробормотал Кузьмич осматриваясь.

— Слышишь? — прервал я его.

Откуда-то справа отчётливо доносился равномерный гул.

— Дизелегенератор! — догадался я раньше.

— Отлично, — понятно чему обрадовался Кузьмич. В уме он уже оценивал потенциал объекта номер два.

А вот меня волновали десять людаков с оружием. Я посмотрел на часы. Полдень. — С чего бы им гонять динамку посреди бело дня? — озадачился мой друг.

— Баню "топят", — ответил я и не думая, что окажусь прав.

Мы перекусили и решили передохнуть. Судя по количеству пыли на полу, на печных люках, сваленных в кучу лопатах и обилию паутины, в котельной ник-то не появлялся очень давно.

Выход мы нашли быстро. Простая металлическая дверь. Она открылась легко и с таким же жутким скрипом, что и две предыдущие. Однако монотонно работавший в соседнем помещении восьмицилиндровый дизель, своим грохотом перекрывал любой шум.

В генераторной было сухо и светло. Пахло мазутом и маслом. На столе с верстаком, в пепельнице, покоившейся на раскрытом Playboy, дымилась сигарета. Её хозяин обещал скоро вернуться. И мы заторопились назад.

Напоследок, Кузьмич обильно слил петли двери "преобразователем".

Устроившись на мешках с углём, мы надолго замолчали.

— Огонь бы развести, — первым начал Кузьмич.

— Да обсушиться нам не помешало бы, — согласился я. — А то по мокрым следам нас вычислят на раз.

Наплевав на брезгливость и нормы гигиены, я разделся до трико, которое уже успело высохнуть и развесил форму на лопатах.

— Кто первый дежурить будет? — поинтересовался Кузьмич, последовав моему примеру.

— Давай ты, я сова, вечер мой, — отозвался я и обхватив "плётку" обоими руками провалился в сон без снов, спрятав ноги в мешках с углём.

Отстояли каждый по шесть часов. Дизель всё это время продолжал молотить без устали. Имея некоторое представление о его "аппетите", я подивился расточительности братков. Гуляет братва не иначе! Не хватило же им ума гонять прожорливый дизель ради нескольких лампочек в комнатах! Это уже было бы слишком, для их умного урки.

Дизель продолжать работать и после полуночи. Мы решили не ждать. Теперь времени было не так много.

— Посвети, — произнёс Кузьмич, подтянув к себе рюкзак.

Я посветил.

— Держи, — Кузьмич передал мне свой "наган", порылся в рюкзаке и вытащил другой пистолет, немецкий, хорошо знакомый мне по фильмам про войну, с длинным открытым стволом продлённым до неприличия за счёт точно такого же, как и на "нагане" самопального глушителя.

Затем настал черёд двух странных на вид масок, одну из которых он протянул мне с словами : — Гаси фонарь и натягивай на свою удивлённую физу, м-эн.

— Кузьмич, ПБС, ПНВ, ЧТО ещё у т-я в рюкзаке?

— Если голова начнёт кружиться, говори, — вместо ответа произнёс Кузьмич помогая мне затянуть ремешки. Голос его был сосредоточенным, а маска — тежёлой. И неудобной, однако, когда механизмы внутри неё зажужжали и тьма рассеялась, перевоплотившись в помаргивающую, контрастную ядовито-зелёную картинку, я удержался от очередной реплики. Мой друг подготовился к операции гораздо основательнее чем я мог предположить. Шансы наши заметно увеличивались. А я-то дурак, уже собрался идти "врукопашную!".

Очень хотелось покурить "на дорожку", однако ограничились более разумным "присесть".

Всё. Я встал с мешка, перекрестился, взвесил в руке "наган". К нему Кузьмич мне выдал два десятка патронов. Перезарядка медленная. Значит работать будем парой.

— При контакте, ты — бьешь в грудь, я в голову. Тылы на тебе, — расставил всё по местам Кузьмич, прекрасно зная о моём зрении. — "Ночники" не снимаем. Сдвигаем на бок. Ослабь чуть ремешки и башкой не тряси, как лошадь.

— Принял, — кивнул я, четерехнулся и поправил ПНВ на голове.

— СВД оставь здесь. Ствол длинный. Торчит. Зацепишь ещё что...

— Хера с два!

— Ну-у смотри... Всё, выдвигаемся!

— С Богом, — отозвался я и вновь осенил себя крестным знаменем.

Первого людака мы не убили. Он сидел в дизелегенераторной. За столом, спиной к нам , курил.

Кузьмич подкрался к нему, (хотя в стоящем грохоте можно было и подойти спокойно, не услышал бы он нас ни за что на свете) и чётким ударом по шее вырубил мужика, который уткнулся побледневшим лицом в грудастую брюнетку томно взирающую на нас с глянцевой обложки журнала.

— Мечты сбылись, — буркнул я и обратил внимание. — У него нет ствола.

— Именно поэтому он жив, -отозвался Кузьмич, уже связывая его по рукам серой изолентой. Заклеив оглушённому рот, мы уволокли его в котельную. Вернулись обратно и я тиснул с стола полупустую пачку "L&M". Сунул её в карман брюк и произнёс, глядя на напарника стоявшего у массивного красного рубильника на большом щите. — Понеслась!

Болезненно задрожав, мощный дизель замер, потрескивая в наступившей тишине и темноте.

— Смотри не поймай "зайчика". — напомнил мне Кузьмич и встал по левую сторону двери, когда мы расслышали топот ног, бегущего в нашу сторону человека. Одного.

— Помню, — отозвался я и занял позицию.

Дверь распахнулась и вместе с людаком в помещение дизелегенераторной ворвался столб ослепительного света.

Кузьмич сэкономил нам боезапас. Мой друг резко ударил изрядно запыхавшегося бандюгана по торчащему из горла кадыку и людак ахнув осел. Я схватил его за ноги и отволок за дизель. Там разоружил, закинув "калашников" в котельную. Передал две обоймы Кузьмичу, который тут же рассовал их по нагрудным карманам разгруза.

Взмах руки и мы двинулись дальше по коридору. Кузьмич чуть впереди и слева, я позади и вдоль правой стенки.

Второй бандюга шёл осторожнее. В руке пистолет, под ним вторая с фонариком. Наученный. Бело-голубой луч скользнул как раз над моей головой, когда людак показался из-за поворота и схлопотал пулю прямо между глаз.

Шума выстрела не последовало, а вот вылетевшая из выводного окна гильза звонко запрыгала по металлическому полу.

Я дёрнул Кузьмича за рукав и всучил ему свой "наган". Он отсалютовал в ответ.

Второго я разоружать не стал. Жадность должна иметь границы. Даже профессиональная.

Коридор круто уходил наверх и вскоре мы очутились в просторном помещении. Зашли чётко, пригнувшись, вначале ствол, потом тело. Разошлись по сторонам, ступая по выложенному кафелем полу.

Раздевалка, душевая. Здесь было тепло. Что сообщило мне о наличии горячей воды. Млять, неплохо устроились, суки! Мелькнула мысль у меня в голове, а за ней и реакция на выглянувшего из одной из душевых кабин голого мужика : — Костян — это ты? — спросил он крутя лысой башкой и ничего не видя в кромешной темноте.

— Я, — ответил Кузьмич и всадил ему пулю чётко в покаты лоб.

На скамейке я обнаружил опять "калашников", разрядил оружие и засунул его на пару с одеждой убитого в один из многочисленных шкафчиков.

Принюхался.

— Да он был пьян. Кузьмич! — сказал я, присев возле трупа. — Говорил же, гуляет братва!

— Это только нам на руку, — отозвался мой друг, заряжая "наган". Каждый выстрел на счету.

Осталось семь. Включительно. Сосчитал я про себя. Довольный, не чего сказать.

Потом мы вышли на лестницу, а разом с нами этажом выше открылась дверь.

Нырнув под пролёт, мы затаились. Кузьмич показал мне два пальца. Он различил двоих. Если честно я — нет, до тех пор пока они не заговорили между собой.

— Что за хрень, Пятро? — забасил один из спускавшихся, шлёпая босыми ногами.

— Чё у меня спрашиваешь, Кив? — отозвался тот, откашливаясь. — Там Барин с Козей. Ща узнаем.

— Если этот пидор, машинист опять накосячил я его отымею, — пробасил Кив.

Нет, я просто худел с этих беспечных и столь различных парней. Один едва не грохнул нас с Кузьмичом, действуя чётко, прям как в фильмах, а эти двое в одних широких банных полотенцах! Даже фонарей не взяли!

Мы пропустили их и свалили обоих синхронными выстрелами в затылки. Правда получилось шумно. Мой людак ахнул и громко упал, зацепив стоявшую у стены швабру с пластмассовым ведром. Ведро опрокинулось, швабра сухо треснула о кафель деревянной ручкой.

— Эй! Вы чё там!?! — послышался сверху голос третьего братка.

— Да йо-бнулись мы, млять! — не растерявшись прокряхтел я, как можно больше добавляя хрипотцы в свои и без того басистый голос.

— Кив, это ты что ли? — третий сука не спешил спускаться!

— Нет, млять мать Тереза! Дуй сюды! — заговаривал я зубы подвыпившему братку, пока Кузьмич не переместился на удобную позицию и не выстрелил.

Затем послышался мат. Топот и я понял, что диверсионной части нашей операции наступило логическое завершение. "Четыре. Включительно", подумал я и рванулся за Кузьмичом вверх по лестнице.

— Они там! Они там! — кричало несколько глоток в темноте залы. — Эти пидоры на лестнице, пацаны!

Мы зашли в зал, по прежней схеме. И свалили двоих прежде третий, добравшись до оружия начал палить без разбору в ответ. В сторону лестничной клетки, туда где нас уже не было. Перекрикивая грохот плюющегося свинцом и изрыгающего пламя автомата. — Медведь!? Пират!? Медведь!?! Вы где, МЛЯ...!

Докричать людак не успел. Кузьмич зашёл к нему с стороны и выстрелил в упор в висок. Пуля прошла на вылет и я увидел чёрный фонтан крови вырвавшийся разом с ней с другой стороны узкого черепа.

Дымящийся "калашников" вывалился из рук убитого и грохнулся о пол практически одновременно с последовавшим за оружием людаком.

Нам везло, посреди залы, обставленной мягкими диванами вместо стола стоял большой кальян, а вокруг него распластались три голые девчонки! Они как-то слабо и несуразно двигались. Оглушённые пальбой и наркотическим дурманом, они хлопали ртами, словно рыбы выброшенные сильным приливом на берег и пытались кричать. Получалось жалкое сипение. Общаться с ними было бесполезно и Кузьмич с страдальческой миной на лице "усыпил" всех трёх.

Взмах руки и мы выдвинулись дальше. Три прилегающих к залу комнаты, обустроенные под спальни, оказались пустыми. За зарешеченными окнами послышался топот ног. Метнувшись к окну, я увидел ещё двух братков спешащих к входу в здание. Один от ворот, второй с стороны ангара. Всё таки ночью периметр охранялся.

Я сбросил с плеча "плётку", однако Кузьмич меня остановил, уже направляясь к лестничному пролёту : — Пускай войдут!

Людаки вбежали в дом, я это видел, но ни один из них не вышел. А потом я увидел, ещё одного! Он показался из дверей ангара и, прикрываясь женщиной, начал движение к белому БМВ, видимому мною ранее.

ПНВ долой. Света достаточно. Чистое звездное небо и желтоватый медальон луны. Я вскинул винтовку. При четырёх кратном увеличении хорошо разглядел и заложницу. Ею оказалась корпулентная женщина лет сорока-пятидесяти, в цветном, изрядно запачканном платье. И людака. Им был здоровенный детина. Тех же лет. В очках, чъя серебренная оправа поблескивала лунном свете. Крупная, как астраханский арбуз лысеющая голова. И Я целился прямо в неё.

— Прицел "два", прямой охотничий, дистанция пол сотни, никаких поправок, — бубнил я, повторяя свои действия и прочитанное в тетрадках Пал Палыча.

В этот момент из дому выскочил Кузьмич. Мой друг словно почувствовал, предугадал мои намерения, и своим появлением отвлёк людака на себя, тот крикнул : — Стоять! — и выставил пистолет в сторону Кузьмича, припавшего на одно колено.

А в следующую секунду, я плавно надавил на спусковой крючок.

"Плётка" толкнула меня в плечё, шум прогремевшего выстрела оглушил меня и голова людака буквально взорвалась у меня на глазах! Кузьмич побежал к завопившей женщине, а я произнёс довольный: — Ну прям, как в тире!...

И услышал: — Это ф-очно, ш-шука!

Я обернулся настолько быстро насколько мог, приседая по ходу движения и понимая, той частью мозга, которой не было ведомо понятие "везение и надежда", что мои шансы на выживание равны абсолютному нулю.

За моей спиной стоял тот самый джигит из семёрки БМВ с пистолетом в руке. Вторая была перебинтована и прижата к груди. Он картавил, потому что чего челюсть, как и голова то де были измотаны бинтами. Вот такое смешное воплощение собственной смерти, подумалось мне, прежде чем яркие вспышки сверхновых, взорвавшихся в полумраке комнаты, не ослепили меня...