Танцующая со зверем: Предсказание

Хотелось есть и спать. Постоянное беспокойство вымотало меня до предела. Я мечтала начать все сначала, но самое интересное, что это начало должно быть с Владом.

Ида протянула мне какой-то сверток.

— Еда, — пояснила она. — Нашла в рюкзаке. Ты ведь хочешь есть?

Не отрывая взгляда от свертка, я кивнула. Да, это принадлежало тем несчастным людям, но мой желудок так отчаянно просил еды, что уже ничего не беспокоило. Им эти запасы не пригодятся, а меня хотя бы чуть-чуть порадует.

Завернутые в целлофан бутерброды с колбасой и сыром казались неимоверно вкусными, но они не избавили от грустных мыслей. Уставившись в бревенчатый пол, я уныло размышляла о том, что сказала мне Ида. Тайный соблазн придти к Смотрителям съедал душу, но с другой стороны, этот же соблазн тянул меня к Владу. Я разрывалась на части и молила лишь время расставить все по местам. С другой стороны, я боялась вдруг понять, что Ида права. Сколько раз я слышала от своих подруг и знакомых, как они влюблялись в тех, кто когда-то в чем-то им помог или спас. Наверное, есть такой закон природы, что слабых тянет к сильным. Но я ведь не слабая, я столько всего добилась в жизни, что быть сопливым нытиком для меня великий позор. Нет, я не люблю Влада. Я нуждаюсь в нем, только и всего. Да, думаю это правильное обозначение.

— Я не знаю, поможет тебе или нет, — вдруг заговорила Ида, — но я хочу рассказать тебе о том, как стала вампиром. Почему я это делаю? — Она развела руками. — Потому что вижу, что наступил переломный момент, и ты мечешься, не зная, на какую сторону встать. Я не буду давить на тебя, хотя Влад мой брат, и, если ты решишь оставить его и уйти к Искателям, ему будет очень тяжело, и я буду почти проклинать тебя, но это будет только твой выбор.

— Я не предатель, — отозвалась я, не поднимая глаз.

— Я про это не говорила. Просто, уйти сейчас было бы правильно. — Пристальный взгляд, казалось, прожог меня насквозь.

Я промолчала.

— Ладно, не хочу тебе надоедать, — вздохнула Ида. — Только послушай, что я тебе расскажу, а потом суди.

— О чем я должна судить? О тебе? Или о Владе? — Я усмехнулась. — А может быть, о вашем прекрасном Братстве?

— Ни к чему ерничать! — одернула она меня. — Я прошу просто понять Влада. Если бы ты знала, как ему тяжело... — Ида осеклась. — Послушай, хорошо?

Я согласна кивнула, доедая остатки бутерброда.

Глава 12

— Я родилась через десять лет после появления на свет Влада и была четвертым ребенком в семье, — начала Ида. — Мама так мечтала о дочери, что вынашивая меня, поклялась Святой Идуберге, что если родится девочка, то мама назовет дочку в честь нее. Возможно, додумавшись до этого на пару лет пораньше, наши родители ограничились бы тремя детьми. Хотя, интересно, если бы и в этот, четвертый, раз появился бы мальчик, стала бы мама стараться дальше? Но, что-то я отошла от темы.

Несмотря на то, что нас с Владом разделяла такая пропасть лет, именно он любил меня сильнее и преданнее двух других братьев — Иштвана и Бориса. Ни с кем я не была так близка, как с Владом, никому так не доверяла, как ему. Он вырезал мне деревянных лошадок и медведей, мастерил качели на заднем дворе, разыгрывал всякие смешные представления, чтобы мне не было скучно. Когда в лесу поспевали ягоды, он вставал пораньше и набирал мне целый кулек к завтраку, подбрасывая его на окно, словно это были проделки самого Лесовика — Лешего по-вашему. Конечно, Иштван потом проболтался, что все это делает Влад, но я продолжала покупаться на его легенды.

Влад был для меня всем!

Наш отец погиб рано, я почти его не помню. Зато хорошо запомнила страдания нашей мамы. Она ревела белугой три дня к ряду. И кто, как не Влад, должен был взять заботу о семье в свои руки?! Он заменил мне отца и только за это я готова кланяться ему в ноги и идти на край света, если он попросит.

В след за отцом, спустя три года, ушел Борис. Он провалился под лед на реке в начале весны, и его никто не смог спасти. Ему было тринадцать лет, мне — десять. Еще одна трагедия, в которой Влад уже винил себя. Дело в том, что в тот год именно он отправил Иштвана, Бориса и еще одного парня из деревни гнать в лес волков. Изголодавшись зимой, они подошли так близко, что люди боялись выходить из домов.

Если бы Влад пошел сам, не послав вместо себя Бориса, то, как он считал, ничего бы не случилось. Но я тогда сильно болела, и мама сказала Владу остаться со мной, пока она торгует на базаре молоком. Я была для нее главным сокровищем, и, кроме как старшему сыну, она никому не могла меня доверить.

Я помню, как прибежал Иштван, трясясь от ужаса и отчаяния. Ослабленная после высокой температуры, я не сразу поняла о чем он говорит, но потом... Для меня это было страшным сном: стенания матери, тихие слезы Влада, истерика Иштвана, когда он, просыпаясь по ночам, в ужасе кричал на весь дом. Ему казалось, что Борис зовет его, просит вынуть из воды, которая больно давит ему на грудь. Это было страшным ударом, нестерпимой потерей для всех.

Я помню, как спрашивала Влада, почему он плачет, если ничего уже не изменить.

" — Разве можно принять смерть? — говорил он. — Посмотри, сколько горя она приносит! Сначала отец, потом Борис... Никогда я не приму смерть, как должное! Люди должны умирать от старости, а не по воле случая. Если бы я мог все изменить, то сделал бы это незамедлительно! Почему Господь не дает нам второй шанс?!"

Мне нечего было ответить, я была слишком мала для таких умных речей и вряд ли приняла их близко к сердцу.

В 1867 году, когда свергли Куза, и на престол взошел Карл I, то гонение евреев из тихого перешло в открытое. Их убивали и выгоняли из обжитых домов, а тех, у кого были иностранные паспорта, просто высылали из страны. Это было неприятное время. Мы жили в постоянном страхе, что уже завтра начнется война. Но, слава богу, этого не случилось.

Влад ушел на службу к королю по весне. Ему исполнилось двадцать шесть, он собирался жениться на прекрасной девушке и, чтобы заработать деньги на свадьбу, нашел самый лучший способ: идти в армию нового короля. Звание там платили хорошее. Часть Влад отдавал матери, часть оставлял себе. Нам казалось, что вот именно сейчас и началась спокойная жизнь. Иштван работал на полях, я была на выданье... Нам было хорошо. Слишком хорошо!

Спустя полгода Влад пропал. Двухнедельные поиски ни к чему не привели, поэтому он стал числиться без вести пропавшим. Мы не могли в это поверить! Наша бедная мама серьезно заболела, мы с Иштваном уже готовились потерять ее так же, как Влада, но произошло совершенно обратное: на охоте медведь "заломал" моего последнего брата. Что я почувствовала? Огромную дыру в груди, словно ее пробили тараном. Несмотря на то, что с Иштваном мы никогда не были близки, его потеря стала ключевой в наших страданиях. Было ясно, что мама не переживет эту зиму.

Я плохо помню все следующие события, потому что все для меня происходило будто в бреду. Я не хотела больше жить! Но, видя, как гаснет свет в глазах моей любящей матери, я не могла не выполнить ее последнюю просьбу.

Наспех выйдя замуж за солдата королевской армии, я, через два месяца после свадьбы, похоронила маму. Свет померк. Я потеряла всю свою семью, всех, кого любила, всех, кем дорожила. Мы были очень дружными, очень верными друг другу... не понимаю, чем мы не угодили Богу? Хотя, возможно, тогда было просто такое время. Многие из моих подруг потеряли семьи и так же, как я, были вынуждены выйти замуж за нелюбимых.

За два года брака у меня было три выкидыша. Я мечтала родить ребенка, чтобы подарить ему весь океан своей невостребованной любви, но Бог и этим меня не наградил. Сейчас я благодарна ему за это, но тогда просто ненавидела. Мой муж был безразличным, черствым бойцом, но не любящим человеком. Обычные страсти были чужды ему, и вряд ли стоит его винить за это. Повторюсь, что тогда было такое время. Он сам потерял почти всю свою семью, на его глазах какие-то варвары изнасиловали и убили его двоюродную сестру, и он просто замкнулся, решив больше никогда не быть уязвимым. Мы скорее походили на двух людей, находящихся в постоянной агонии, чем на мужа и жену. Вряд ли за эти два супружеских года мы сказали друг другу больше тысячи слов.

— Почему ты тогда вышла за него? — спросила я.

— Думаешь, у меня был иной выбор? — горько усмехнулась Ида. — Ни приданого, ни денег у меня не было. Мама тяжело болела, и мне просто необходимо было найти хоть какое-то сильное плечо. Тогда мне повстречался Мирча, который просто пожалел меня. Я благодарна ему за это, и подозреваю, что где-то глубоко в душе он по-своему любил меня, только выражать это боялся. Или просто не знал как это делается.

Повторюсь, мы прожили в браке два года, когда в один из дней, я вдруг поняла, что больше так не могу. Молясь каждую ночь за упокой матери и двух братьев, я тешила себя мечтой найти Влада. Я чувствовал, что он жив! Я молила его придти и спасти меня от щемящей безысходности.

В тот день Мирча был на службе, и я, предоставленная самой себе, отчего-то не находила себе место дома, хотя много раз мою голову посещали подобные мысли о Владе. Сейчас же, боль и тоска была такой острой, словно все случилось только вчера, и я еще не в силах пережить потерю дорогих мне людей.

Не знаю, почему я пошла в лес. Углубляясь в чащу, я была полна решимости расстаться с жизнью, но неожиданно передо мной возник Влад. Это был он и не он одновременно. Такой красивый, осязаемый, но чужой. Я чувствовала, что он какой-то иной, но ничего подозрительного в его облике не видела.

" — Идуберга?!" — тихо проговорил Влад, и этого хватило, чтобы я бросилась к нему в объятия.

Рыдая, я твердила о том, что мамы больше нет, что Иштвана больше нет, и меня почти уже нет. Я спрашивала, где он был столько лет, но не давала Владу ответить. Мне хотелось, чтобы он не говорил, а просто был рядом.

Неожиданно он отстранил меня от себя и заглянул в глаза.

" — Я пришел за тобой, сестренка! — прошептал он, а потом восхищенно добавил: — Какая красивая ты стала, самая настоящая принцесса!"

Я всхлипнула, все еще не веря своим глазам в то, что передо мной правда стоит Влад.

"— Ты согласна уйти со мной? — вдруг спросил он. — Согласна взять второй шанс, который я могу тебе дать?"

Я смотрела на него и не понимала. Такие странные речи, такой убаюкивающий, почти ласкающий голос и глаза... черные озера, полные тоски и отчаяния.

" — Идем со мной, Ида! — повторял он. — Ты нужна мне! Кроме тебя, у меня никого не осталось! У нас с тобой никого не осталось. Мы должны быть вместе!"

Я кивнула. Мне хотелось больше никогда не разлучаться с Владом.

" — Но куда мы пойдем?" — спросила я, немного подумав.

" — Туда, где никто нам не указ! — улыбнулся тот. — Прошу тебя, Ида, верь мне! Пойми, я не хочу причинять тебе зла. Ты ведь веришь, сестренка?"

Его глаза были так чисты и искренни, что я не посмела усомниться в правдивости его слов. Влад всегда поддерживал меня, он фактически меня воспитал, и не верить ему было бы преступлением.

"— Я верю тебе", — кивнула в ответ я.

Он улыбнулся, а потом протянул ко мне руки.

"— Обними меня, Ида!" — его голос прозвучал повелительно.

Я подошла к Владу и обняла его так крепко, насколько у меня хватило сил. Он был холодным и твердым, как каменная глыба, и это меня насторожило. Я хотела отстраниться, но Влад держал меня крепко, не позволяя даже двинуться. Каким-то внутренним чутьем я ощущала, что он склоняется к моей шеи, и это грозит мне страшной опасностью.

" — Ничего не бойся, — шептал Влад. — Я не причиню тебе зла, просто не могу оставить тебя, сестренка! Я знаю каждую твою слезинку, каждый вздох, каждую мысль и молитву... Это я позвал тебя сюда. Прошу тебя, думай о тех, кого ты любишь больше всего. Думай о них, и ничего не бойся!"

Страх разом ушел. Если секунду назад я переживала, теперь мне хотелось полностью доверять Владу, хотелось остаться с ним навсегда и уже никогда его не терять.

Что-то острое кольнуло мне шею. Я попыталась вырваться. Но Влад держал меня мертвой хваткой. Я закричала, потом стала умолять, чтобы он отпустил меня. И Влад отодвинул меня от себя, заглядывая в лицо. Его черные глаза превратились в две красные точки. От ужаса я снова закричала, но он зажал мне рот рукой, удрученно качая головой.

" — Прости, Идуберга, но выхода у тебя нет, — проговорил он. — Я сделал выбор, и однажды ты простишь меня за это! Я не могу позволить тебе погибнуть, даже от старости. Я слишком тебя люблю! Прости, сестренка! Терять того, кого люблю, я больше не намерен. Не нужно бояться, впусти в свое сердце любовь. Не становись монстром".

С этими словами он впился мне в шею. Я снова попыталась вырваться, но мои попытки больше напоминали бьющуюся птичку в клетке. Я чувствовала, как холодеют руки и ноги, как кружится голова и как все внутри объяло огнем. "Думай о том, как ты любила свою семью", — пришло мне в голову. Да, именно это. Но я умирала. Падая в черную пропасть, я слышала только горький шепот Влада: "Прости, Ида!"

Сколько после этого прошло времени, я не знаю. Но открыв глаза, я поразилась окружающим меня буйству красок и какофонии звуков. Это был оркестр из цвета и разнообразных созвучий. Это было прекрасно и пугающе одновременно. Но наравне с этим я поняла, что со мной что-то не так. Какая-то часть моей души умерла. Рядом на траве сидел Влад, закрыв лицо руками. Я тихо позвала его, и он вздрогнул от звука моего голоса. Подняв глаза, он с грустью мне улыбнулся.

" — Ну, как ты, сестренка?" — спросил он почти с горечью.

" — Я не знаю. Как-то все странно... Кто я? Или что?"

" — Ты теперь вампир, — невесело рассмеялся он. — Так же, как и я".

И он рассказал мне о том, как неизвестный человек вынес его из боя, как Влад, истекающий кровью, уже видел смерть, но тот незнакомец даровал ему спасение. Вкусив крови Влада, он дал ему свою, чем сделал из моего брата странного рода чудовище — нежить.

" — Пожалуй, я объясню так", — снова проговорил Влад и расцарапал руку.

Алая густая кровь тонкой струйкой потекла из раны по белой коже, капая на траву. Во рту все пересохло. Жутко хотелось пить, но не воду, а то, что источало терпкий и манящий запах — кровь. Не понимая как, но я оказалась рядом с братом и прильнула ртом к ране, жадно заглатывая пьянящую жидкость. Голова немножко кружилась, но жажда не угасала. Она, наоборот, набирала обороты. Мне хотелось осушить Влада до конца, не оставив ни капли.

Через какое-то время он отбросил меня в сторону. Его белое прекрасное лицо посинело и стало походить на жухлую бумагу.

" — Прости меня, милая! — прошептал он, со стоном заваливаясь на бок. — Я жесток... Но не могу иначе, пожалуйста, пойми. Так лучше для тебя..."

" — Я не знаю, прав ты или нет, — ответила я, — но ведь ничего теперь не изменить, да?"

Он кивнул.

" — Во мне где-то далеко сидит ненависть, — продолжила я, — но любовь к тебе сильнее. Я тебе доверяла всегда, доверяю и теперь. Лучше быть вампиром, чем совсем одинокой".