Не кричите в тёмном лесу [в работе]

— Ре, ты...

— Я давно тебя знаю, — возразил он. — Ну так что, Юра, предлагаю договориться по-хорошему. Как ты на это смотришь?

Я смотрел на это молча и не спешил высказываться.

Сначала был Ашшира, слушавший с интересом и, кажется, действительно веривший моим словам. Обыкновенный учёный, судя по всему никак не связанный с этим силовым ведомством, кем бы они ни были. А вот потом...

Первым делом эти ребята наверняка ознакомились с информацией, полученной от Ашширы.

Потом меня без комментариев и разговоров сунули в мозголомку. Чего хотели добиться? Очевидно, вывести из равновесия и зоны комфорта, полагаясь на внезапность и заключение учёных о нашей похожести. За несколько часов в этой камере, не имей я возможности сбежать от реальности, мозги могли совершенно поплыть.

Но — не поплыли. К такому выводу пришёл Кра, когда я повторил свои предыдущие показания. Похоже, в моё миролюбие эти ребята не верили совершенно, и пока я не откажусь от своей позиции, на меня продолжат давить.

Что они делали сейчас? Тоже, в общем-то, понятно. Психованный и неадекватный следователь, которого осаживает добрый и покладистый старший по званию. Но при этом не отправляет его под суд за превышение полномочий, а только мягко журит. То есть ничего особенного по мнению аборигенов Кра сейчас не сделал. Единственный его проступок в том, что он чуть не убил ценного свидетеля. А убивать меня нельзя, вот покалечить в крайнем случае — это легко. О чём, собственно, сообщил этот Ре почти прямым текстом.

Сейчас мне, согласно сценарию, наверное, полагается проникнуться симпатией к своему доброму спасителю и всё ему выложить как на духу. Иначе... ну понятно, иначе будет только хуже.

"Удивительно, и почему же мне этот старший по званию совсем не кажется белым и пушистым?" — с усталым сарказмом спросил я самого себя, и сам же себе ответил: — "А потому, что по подчинённым прекрасно можно судить о командире, и если таких отморозков, как Кра, держат без намордника, начальство никак не может оказаться высокоморальным и благородным".

— Можно мне воды? И немного времени подумать?

— Воды можно, — спокойно разрешил Ре и кивнул конвоиру. — А время отдохнуть у тебя будет только тогда, когда мы удостоверимся в твоей благонадёжности. Уж извини, рисковать безопасностью миллиардов мирных граждан мы не можем.

Пока низший по званию ходил за водой, мне дали возможность собраться с мыслями. Труднее всего в этот момент было абстрагироваться от ноющей боли по всему телу: если даже Кра ничего мне не сломал, каждое движение всё равно оказалось мучительным. С другой стороны, я вполне мог шевелиться, да и боль как будто шла на спад. Я запоздало сообразил, что это "Переплёт" признал ситуацию опасной и включился на полную. Пользуясь случаем, я разбудил и связной модуль, чтобы успокоить напарницу.

— Проверка связи, приём, — тихо пробормотал себе под нос, для надёжности — вслух.

"Юра! — прозвучал в голове испуганный голос штурмана. — Как ты?!"

"Жить буду. Лу, всё нормально, правда. Я разберусь", — продолжил, проговаривая уже про себя. Но "Переплёт" сработал как надо.

"Это всё, что ты хотел мне сказать? — со вздохом уточнила Лу. — Эта твоя защитная система тебя не угробит?"

"Надеюсь, что меня покормят, тогда станет полегче, — ответил ей. — Я хотел проверить связь и... да, это всё. Не хотел, чтобы ты волновалась".

"Зачем я тебя только отпустила, — тоскливо пробормотала женщина, а потом торопливо окликнула: — Там конвоир пришёл, не спи!"

Я хотел спросить, откуда она знает, но мне в руку уже сунули стакан, сбив настройку, а потом я уже сообразил, что датчики с моей головы отодрать пока не успели.

— Ну так что ты надумал? — подбодрил Ре, когда я осушил стакан.

Как ни странно, кое-что надумать за эти несколько секунд я действительно сумел. А именно — вспомнить последние слова, сказанные мне Ашширой. Его совет говорить то, что нужно. Сейчас эта фраза воспринималась иначе, и я, кажется, понял, что имел в виду учёный. Говорить не то, что я считаю нужным, а то, что нужно {им}. То, что они хотят услышать.

— Я... расскажу, — медленно проговорил я, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить те фантастические истории, которые довелось читать в юности. Очень сложно на ходу сочинять новую цивилизацию, но если эти господа не желают слушать правду, другого выбора нет. Объяснять им прописную истину, что теория должна опираться на факты, а не факты подгоняться под теорию, я не собирался: спасибо, с первого раза дошло, что они знают о моей родине больше, чем я сам, и переубеждаться не намерены.

Согласно этой новой концепции, земляне были весьма развитой и агрессивной цивилизацией. Недавно они окончили долгую кровопролитную войну с соседями, из-за которой не успели забраться далеко в космос, но которая дала большой толчок к развитию. Корабль мой стал жертвой недобитых врагов, из-за того неудачно ушёл в гиперпространство и выпал не в тех координатах. Спасибо книгам, я даже сумел это самое пространство описать в красках и едва сам не поверил в его реальность.

В эту новую концепцию гораздо лучше вписалась и выдуманная раньше система самоуничтожения гавии. С точки зрения агрессивной цивилизации, едва окончившей войну и всегда готовой к новым столкновениям, вполне логично сделать так, чтобы техника не попала в руки потенциального противника. Я вообще по секрету сообщил, что в той ситуации, в которой я оказался, я должен был самоуничтожиться вместе с гавией, однако решил, что очень не хочу умирать. Зато на проникновение посторонних реакция должна была последовать незамедлительная и однозначная — она уже не зависела от меня. Но я пообещал придумать, как обойти эту систему и в залог наших добрососедских отношений поделиться с шатами тем, что имел. Не знаю, насколько мне поверили собеседники, но к амфибии с требованием немедленно впустить не поволокли и наказали думать лучше и быстрее.

Сложнее всего оказалось определиться с судьбой дальней связи. Был большой соблазн сообщить, что она работает, и пригрозить явлением армады, но я предпочёл не рисковать жизнью гавии и, главное, напарницы. Судя по манере поведения этих пулей, единственным решением, которое они могли принять в свете подобной информации, это попытки не вскрыть, но уничтожить амфибию. Если на предложение обмануть систему самоуничтожения они ещё могли купиться, то от маяка, приманивающего опасность к родной планете, непременно предпочли бы избавиться.

Из этих же соображений я долго не мог решить, что говорить о нашем оружии. Сказать, что его очень много, и запугать — решат избавиться от всех проблем скопом, уничтожив следы моего здесь пребывания. Сообщить, что после войны Земля измотана — привлечь излишнее внимание и, возможно, спровоцировать нападение. В итоге я остановился на варианте "силы есть, но все устали и новой войны не хотят".

А потом эффектно ушёл от разговора, попросту отрубившись на полуслове. Отключился бы и раньше, но договориться с очень надёжной и стойкой системой защиты, одновременно бойко что-то рассказывая, оказалось очень непросто. "Переплёт" до последнего держал меня в сознании и судорожно пытался ускорить регенерацию, а сейчас мне такое было очень не кстати.

{Лунария О-Ори}

— Если судить по траектории ударов, примерной силе замаха и местам приложения силы, отсутствие опасных для жизни повреждений можно спрогнозировать с вероятностью порядка семидесяти трёх с четвертью процентов. Это достаточно высокая вероятность применительно к здоровью белкового...

— Да заткнись уже, — раздосадованно пробормотала я, обрывая рыша, с какой-то стати взявшегося меня успокаивать. — Без тебя тошно.

Как реагировать на увиденное, я просто не представляла. В первый момент, когда этот отморозок только начал бить землянина, я задохнулась от возмущения и даже выругаться от души не сумела. Потом Юра поднялся на ноги, и от сердца немного отлегло, но всё равно стоило больших усилий не добавить напарнику от себя, пусть и в словесной форме.

Какого...?! Почему эти психи так себя ведут, что им вообще от нас надо? Землянин же всё рассказал!

И почему Юра даже не пытался сопротивляться, молча терпел?! Струсил? Да в жизни не поверю!

Растерянность и страх сменились возмущением и раздражением. Потом, когда мужчина отключился, все эти чувства утонули в панике. Но я сумела справиться с собой, нашла напарника через инфополе и с огромным облечением выяснила, что он в самом деле чувствует себя неплохо, и скорее провалился в целительный сон, чем в кому.

Засуетились вокруг пилота пули, не ожидавшие такого вероломства от инопланетянина. Вскочила и заметалась по рубке я: хотелось срочно бросить всё и бежать, спасать напарника. С последним порывом я справилась даже в таком состоянии, но усидеть на месте всё-таки не сумела. Сначала ругала шатов, потом — землянина, потом — себя. А потом высказался рыш, и я наконец сумела собраться.

Стоило немного успокоиться, и ответ на пару вопросов я нашла. Во-первых, сообразила, что окажи Юра сопротивление, его и убить могли. Во-вторых, хоть и не поняла, почему он начал угрожать местным, но оценила результат: в почти правду шаты не верили, а вот новая история явно пришлась им по душе. Почему? Да кто их разберёт, инопланетных гуманоидов!

С другой стороны, гуманоидность их, может, и не при чём. Люди легко верят только в ту картинку, которую они сами себе придумали. А если правда сильно отличается от человеческого представления о ней, немногие умеют принимать такое положение вещей. Разум склонен к самообману. Интересно, это только... белковых видов касается, или справедливо и для кучки разумной пыли?

Философские рассуждения неожиданно помогли окончательно взять себя в руки и успокоиться. Всё ещё находящегося без сознания Юру его тюремщики сдали костоправам, и те, насколько я могла судить, действительно оказывали ему помощь, а не пытались заглянуть внутрь под благовидным предлогом.

— Так, голос в голове, я спокойна и готова к действиям, — решила я. — Расскажи всё, что вы успели выяснить про этих шатов, если хоть что-то успели.

Разбудили Юрия вскоре после моего собственного пробуждения, поэтому толком составить план действий мы с рышем не успели. Сейчас было самое время исправить это упущение.

Главной особенностью, которую сумел назвать пылевик, оказалась "разнородность понятийного аппарата вербального средства коммуникации в зависимости от конкретной выборки объектов". Через пару минут допроса я пришла к выводу, что под этой заковыристой фразой пряталось наличие нескольких языков помимо того, который сейчас изучал компьютер гавии. И поняла, что с такой помощью я скорее озверею и рехнусь, чем без неё, поэтому задумалась над поиском иных источников информации, то есть вернулась к предыдущему плану.

Совесть меня не мучила совершенно и жалости к будущему пленному я не испытывала. Более того, я была уверена, что у меня не дрогнет рука даже убить его, получив нужные сведения. Как будто при виде маниакально-удовлетворённой рожи Кра, ногами избивавшего моего напарника, сработал в голове некий переключатель, и я вдруг перестала воспринимать этих существ не то что как разумных — просто как живых. Роботы, машины, которые не чувствуют боли, лишены личности и недостойны сочувствия.

А может, всё гораздо проще, и мне банально хотелось отомстить? Выместить злость хоть на ком-то?

Да, по сравнению с местными, наше общество можно назвать почти утопией, но так ли сильно мы отличаемся от этих шатов? И дело, наверное, не в том, как вёл себя этот пуль, а в том, {с кем} он себя так вёл. Окажись там не мой напарник, а некий посторонний тип, я бы, конечно, возмутилась, но вряд ли смогла бы настолько разозлиться. А сейчас я готова была своими руками порвать этого пуля на части без малейших угрызений совести.

Пока я металась, злилась, успокаивалась и строила планы, снаружи гавии начала сходить на нет деятельность местных: похоже, наступил вечер или даже ночь. Старый знакомый, Ашшира, ушёл почти сразу после того, как увели Юру, остальных работников я запомнить не могла. Только постоянно маячил где-то неподалёку третий пуль, явно оставленный надзирать за работами.

Было большое желание затащить в своё логово именно его, но красно-белый исчез из поля зрения как раз в тот момент, когда мне в голову пришла эта мысль. А вслед за ним потянулись и остальные, и я опомниться не успела, как в большом гулком помещении воцарились полумрак и тишина, нарушаемые только редкими лампами дежурного освещения и гудением приборов.

Из живых в окрестностях гавии оставался только одинокий щуплый тип, определённый мной как лаборант. Он не сидел на месте постоянно, а только периодически появлялся из сумрака, обходил приборы и тяжёлой походкой сонного человека удалялся за нагромождения конструкций непонятного мне назначения. Именно этого типа я решила избрать на роль жертвы.

Вооружившись импровизированной дубиной, я под покровом ночи двинулась на дело. Оружием мне согласился послужить какой-то измерительный прибор геологического назначения: он был достаточно тяжёлый, компактный и с удобной рукоятью.

Перед тем, как покинуть гавию, я осмотрелась через инфополе и удостоверилось, что никого живого поблизости нет, а в мою сторону движется одинокий представитель здешней цивилизации. Выходить решила через один из грузовых шлюзов, оказавшегося почти вплотную к стене: основная деятельность местных учёных сосредоточилась вокруг того выхода, который "засветил" Юрий, и я предпочла немного перестраховаться. Аборигены, конечно, достаточно отсталые существа, но у них легко могут существовать какие-нибудь датчики, реагирующие на движение, или вовсе записывающая техника. Не хватало ещё вот так грубо засветиться на ровном месте!

Помимо массы других достоинств форменный комбинезон имел одну маловостребованную в обычной жизни функцию: маскировочную. Дело в том, что изначально форма разрабатывалась для военных, потом ушла "в народ" с некоторыми упрощениями, но вот это полезное свойство осталось. Насколько я понимаю, для того, чтобы его убрать, требовалось полностью переработать конструкцию, и оказалось проще взять то, что давали.

Сделать меня полностью невидимой комбинезон, конечно, не мог, но помочь остаться незамеченной в таком неверном свете — вполне. Потемневшая ткань, ставшая матовой, закрывшая лицо маска — и заметить меня без специальной аппаратуры очень ложно. Будем надеяться, это место — просто исследовательская лаборатория, и внутри подобная аппаратура не применяется. За кем им тут, в самом деле, следить?

О скором появлении жертвы первым возвестил немузыкальный свист: лаборант, похоже, совсем расслабился и принялся напевать. Меня подобное только обрадовало, и я спряталась за угол какой-то из конструкций.

Сначала я думала, что мне просто кажется из-за нервного напряжения, но вскоре стало понятно: жертва действительно движется куда медленнее, чем в прошлые разы. Недовольно проворчав себе под нос всё, что думаю о человеческой необязательности, я вдоль стенки, по щелям двинулась навстречу.