"Монах.Шанти"

— Причем тут это?! — вспыхнул Урхард — опять — ты что несешь? Твари не могут пересечь заговоренную соль, ты что, ребенок, не знаешь?

— Они сами не могут пересечь. А если их перенести...и кроме того, мне из города донесли, что появились твари, которым заговоренная соль, как пыль! Плевали они на нее!

Зал зашумел, люди стали переглядываться, обсуждать, Андруса снова обдала волна страха — неужели и правда твари настолько изменились? Односельчане вновь начали смотреть на подсудимого так, будто выискивали у него черты монстра.

Андрусу ужасно захотелось повернуться к толпе и рявкнуть: 'БУ!' Но он боялся, что после этого часть женщин, упавших в обморок от страха придется вынести на воздух, чтобы привести в чувство. А еще — что на него набросится толпа идиотов с острыми железками в руках.

— Итак, какие доказательства Андрус может привести в свое оправдание? — важно спросил староста, глядя на подсудимого — как ты докажешь, что являешься человеком, а не тварью?

— А почему я вообще должен что-то доказывать — медленно спросил Андрус, пристально глядя в глаза старосте — с какой стати? Вы должны доказать, что я тварь, а не человек! Я не должен перед вами оправдываться!

— Верно говорит! — вскинулся Урхард — где доказательства, что он тварь?! На чем основано обвинение? На пустых словах Бирнира?! Так всем известно, что он вечно строит против меня козни, и сейчас решил мне подгадить!

— Это у тебя пустые слова! — взревел Бирнир, до сей поры молчавший. Он сидел в углу и внимательно наблюдал за происходящим из-под нависших бровей — человек не может так быстро двигаться! Он не человек!

— Хорошо — кивнул Урхард — тогда скажи, в какую тварь начал перекидываться Андрус? Назови эту тварь, которая двигается очень быстро, и сильна как медведь! Назови ее! Почти все твари медлительны, и обычный человек вполне способен справиться с ней один на один, не получив ранения. Назови такую быструю тварь, ну?!

— Да мало ли — криво усмехнулся Бирнир — в Лесу много такого, что нам неизвестно. Какая разница — появилась быстрая тварь, и что? Она не заслуживает смерти? Ты своего зятька прикрываешь, вот и все! Если бы мой сын стал перекидываться в тварь, небось бы сказал — убить его надо? Помнишь, лет десять назад, что ты говорил, когда Арнус Зельгар начал перекидываться? Что его надо убить! Чтобы не мучился! А теперь чего?

— Не надо врать, Бирнир! Арнус потерял разум, он был не разумнее курицы, а еще — стал опасен, бросался на соседей! Не стоит вытаскивать старые истории, это подлость! Лучше скажи, кто тебе заплатил, чтобы ты меня убрал? Зачем тебе это нужно?

— Клевета! — рявкнул Бирнир — да, я тебя, торгаша, терпеть не могу, ты мне противен, рожа твоя продажная, но никто меня не нанимал!

Андрус почувствовал, как он Бринира пошла волна гнева и страха, и понял — точно, нанимали. Кто, вот вопрос. И как доказать это?

— В общем — так — староста тяжело поднялся с места, хрустнув суставами — есть много свидетелей, указывающих на то, что Андрус двигался слишком быстро для человека. Есть жалоба Бирнира, в которой тот говорит, что он уверен — Андрус скрытая тварь, или начал превращаться в тварь. Предоставить какие-либо доказательства своей человеческой сущности Андрус не смог...тихо, тихо, Урхард! Теперь я говорю. Предлагаю — осмотреть тело Андруса на предмет нахождения на нем признаков превращения. Если таковые не будут найдены, или будут найдены — суд примет решение. Или мы можем принять решение прямо сейчас, без осмотра. Почему-то мне думается, что никаких признаков превращения мы не увидим.

— Если ты знаешь, что признаков превращения нет, какого демона ты тут выступаешь?! — яростно крикнул с места Урхард — что с тобой случилось? Они что, тебе заплатили? Или запугали? Ты чего творишь? Хочешь, чтобы я ушел из деревни? Или умер? Когда ты спелся с этим придурком, староста? Ты же не был таким!

— Я списываю твои нехорошие слова на то, что ты сильно расстроился — хмуро сказал староста — а вообще от них попахивает клеветой, не находишь?

— Нет. Не нахожу. Если вы считаете, что моя лавка здесь не нужна — я уйду. Честно говоря, мне уже надоело сидеть в этой глуши, пора расширять дело — холодно сказал Урхард — а вы продавайте свои шкуры тем, кто заплатит лучше. Мои цены вам не нравились — ищите другого купца. А мы уходим. И если вы попробуете нас остановить — заверяю вас, не один из моих любимых односельчан поплатится своей головой.

— Найдется кому купить шкуры! — опять с места выкрикнул Бирнир — и почестнее люди, чем ты, кровосос!

— Ах вот что...а я-то думаю, что кто-то тебя, идиота, нанял — усмехнулся Урхард — а ты просто решил выжить меня из села и занять мое место? И кто еще у тебя в компаньонах? Дай-ка я догадаюсь...староста, да? Молчите? Это вы твари, а не Андрус! Пошли отсюда, парень, это не суд, это грабеж!

— Стой! — грозно крикнул староста — объявляю решение суда! Слушайте все! И не говорите, что не слышали! Работник Урхарда Гирсе, именуемый Андрусом, объявляется виновным!

— В чем виновным-то?! — не выдержал Андрус — ты ничего не доказал! Ну и придурки...

— Я что говорил? — глухо буркнул Урхард — придурки-то придурки, а насчет денег они соображают.

— Виновным в том, что он, по мнению суда является тварью!

— А мне кажется — вы твари! — негромко сказал Андрус — и придурки.

— Тссс... — остановил Урхард — в драку влезть успеем. Послушаем.

— ...приговаривается к изгнанию! НО! — староста сделал паузу, и народ притих, ожидая продолжения. Староста был хорошим оратором, а в должности старосты уже пятнадцать лет — волей-неволей научишься управлять толпой. Опыт — великое дело.

— НО! Ему дается три месяца на то, чтобы доказать, что он не тварь. Если через три месяца Андрус не перекинется в тварь — он сможет вернуться в село. Купец Урхард Гирсе приговаривается к штрафу в один золотой за пререкания с судом, за угрозы и непочтение! Но если хочет — может остаться в селе и торговать, как и прежде. Андрусу даются сутки, чтобы покинуть пределы села, после этого каждый, кто встретит его в пределах Черты — может Андруса убить, и не понести за это наказания. Сказано — сделано! Суд закончен. Андрус — сутки на сборы, это понятно?

— Ты какого хрена его не выгнал?! — Бирнир ревел как зверь, надвигаясь на старосту — ты что...ты...ты...

Мужчина задохнулся от ярости, побагровел, потом закашлялся, и стал задыхаться, будто вдохнул что-то невидимое, забившее ему глотку. Андрус уловил волну удовлетворения, исходящую откуда-то из первого ряда и заметил довольную физиономию лекарки — она незаметно вытерла ладонь о юбку, предварительно посмотрев по сторонам — не видел ли кто-нибудь из односельчан.

— Хитрая гадина — этот староста! — в бессильной ярости сплюнул Урхард — пошли отсюда, здесь больше делать нечего!

Андрус встал со скамьи и пошел следом за ним, глядя в широкую спину, обтянутую рубахой из толстой клетчатой ткани, прикрывающей кольчугу. Рука Урхарда лежавшая на рукояти меча побелела от напряжения, в отличие от покрасневшего лица торговца, распираемого прилившей кровью.

Отойдя шагов двести от дома старосты, Урхард разразился такой черной руганью, что Андрус решил запомнить несколько выражений и спросить купца — что они означают. В жизни пригодится.

Отругавшись, купец выдохнул, и досадливо бросил:

— Чуял я последний год, что меня хотя отсюда выжить. К тому шло. Но не думал, что все будет так быстро. Думал, успею подготовить себе дело в городе, и вправду хватит уже сидеть в глухомани, девчонки давно мне говорили, что пора перебираться в город, да я все медлил. Вот и теперь хочешь, не хочешь, а придется. Да ладно, наплевать. Дом только жалко — продать его не продашь, оставлять — сожгут к демонам. Все барахло ведь с собой не увезешь.

— Подожди, Урхард — Андрус остановился возле здоровенной сосны, растущей на обочине и дававшей приятную тень. Сегодня солнечно и жарко, потому постоять в тени хотя бы минутку, вдохнуть лесной воздух было довольно приятно.

— Что? Тебе плохо? — нахмурился купец — ты же еще после вчерашнего не отошел, а тут вот...суд, мать его .....!

— Нет. Я хорошо себя чувствую, даже очень хорошо. С тех пор, как вы меня подобрали, лучше чем сейчас я себя никогда не чувствовал.

— Точно? — умные глаза Урхарда впились в лицо парня — и почему же ты так хорошо себя чувствуешь? Вроде бы должен сейчас переживать, а?

— Вы не должны уходить — начал Андрус, задумчиво глядя вдаль, туда, где в дымке горизонта исчезала зеленая волна Леса — я уйду один. Только не говори, что это неправильно и все такое прочее. Чушь это все. Правильно — уйти одному, выждать время, и вернуться — если это возможно. Единственное, что я попрошу — немного денег взаймы — я потом отдам, меч, да одеться во что-нибудь.

— И куда ты пойдешь? В город?

— В город. Я еще вот что тебе скажу — не предназначен я для сидения в лавке, для торговли, хотя знаю, что неплохо в ней разбираюсь. Я воин — это знаю точно. И должен жить как воин.

Андрус закусил губу и посмотрел на грустного, молчаливого купца:

— Ты не обижайся, я обязан тебе и твоей семье. И не хочу быть причиной вашего изгнания, не хочу, чтобы вы, впопыхах, бросили дом, лавку и уехали в пустоту, в неопределенность. Вы этого не заслужили. А я должен найти себя. Сидя в лавке себя никак не найдешь. Только впадешь в идиотизм, как эти люди. И вообще — почему мы так легко им сдались? Я бы мог пооткручивать головы этим парням прежде, чем они бы сообразили, что происходит.

— А дальше что? Ну — пооткручивал бы, да. Верю. А потом — как тут жить?

Урхард вздохнул, и поправил меч. Помолчал, и добавил:

— Это тесный мирок, все друг друга знают. Если не соблюдать законы села — писаные и неписаные — этот мир тебя отринет, отбросит. С тобой не будут разговаривать, тебя будут избегать. Никто не купит у тебя ни одной вещи — лучше пойдут за двадцать верст в Селегово, в лавку Зерхеля. Приходится волей неволей жить по законам села. Я и правда собирался отсюда свалить. Денег заработал достаточно, и золотишко есть, и камни — хватит. Надоело. Открою торговлю в городе, будем жить. Ты вот что...а как же Беата?

— А что Беата? — потерянно ответил Андрус — она очень хорошая девушка. Заслуживает лучшего чем я мужа. Я Никто Ниоткуда. Да еще и со странными способностями. Зачем я ей? Исчезну, пройдет время, она меня и забудет.

— Не забудет, или я плохо знаю свою дочь. Я не буду тебя уговаривать, поступай так, как считаешь нужным. Но плохо это. Когда-нибудь ты пожалеешь, что так поступил. Денег я тебе дам, и меч дам, и кольчугу. Одену, обую. Только как ты будешь жить в городе? Ты знаешь, как там жить? Кто там власть, где ночевать, где питаться? Ты знаешь цены в трактире? Ты знаешь, куда наняться на работу, и сколько тебе должны платить? И кем ты наймешься? Пришел, говоришь: 'Я великий боец, возьмите меня дружину'? Так?

— В общем-то так — равнодушно пожал плечами Андрус — мне много не надо, я на слишком высокое жалованье не рассчитываю. Мне главное дожить до того времени, когда я восстановлю память. И тогда уже буду решать, что мне делать и как жить.

— Ну что же — Урхард тяжело вздохнул, замолчал, потом решился — так и порешим. Но немного по-другому. Завтра на рассвете мы с тобой поедем в город. Мне так и так надо было в город — закупить товар. Вот и поедем с тобой. Пристроим тебя, решим кое-какие дела, и...ты останешься, а я вернусь назад. Пока вернусь. Ну вот и все.

— И все... — эхом откликнулся мрачный Андрус — и все.

* * *

— ...означенные люди, именующие себя исчадьями... — глашатай запнулся, закашлялся, долго брызгал слюнями, прочищая горло, внезапно схваченное спазмом, и с хрипловатой ноткой надрыва, продолжил — именующие себя исчадьями, планировал по свергнуть законного императора, отца всех своих подданных, мудрого и справедливого правителя государства Славия! Они злоумышляли против его императорского величества, строили козни, убивали людей под предлогом принесении жертвы мерзкому...кхе-кхе-кхе...мерзкому демону Сагану! За что Бог...кхе-кхе-кхе...лишил их волшебной силы, данной им деномом...демоном! (Что же это творится? — ошеломленно шепнул под нос глашатай). Его величество, император Славии Антагон Третий объявляет религию поклонения Саганы, и всех исчадий вне закона! Они подлежат уничтожению, их имущество будет передано в казну! Каждый, кто доставит исчадье в императорскую стражу, получит вознаграждение — от пяти до ста золотых, в зависимости от важности этого исчадья! Тех, кто будет пособничать исчадьям, постигнет кара — смертная казнь, конфискация имущества! За пособников тоже объявляется вознаграждение — живых, или мертвых.

Глашатай помолчал, глядя на ошеломленные лица людей, стоящих возле помоста на базарной площади, снова откашлялся и продолжил:

— Так же, его величество император Славии Антагон Третий объявляет свободу вероисповедания! Вы можете верить во что угодно, и вас никто не привлечет к ответственности! Преследовать тех, кто верит в Светлого Бога больше никто не будет, более того — это запрещено! Храмы исчадий закрываются, их имущество передается в казну! Вчера были казнены Патриарх исчадий, все адепты и апостолы, их головы теперь украшают Стену Позора! Империя вступает в эпоху Правды и Добра!

Глашатай замолчал, отдуваясь, начал спускаться с помоста, туда, где его ждали не менее чем он ошеломленные стражники — пять человек. Перед тем, как зачитать указ императора, глашатай спросил сержанта, возглавлявшего наряд — в чем причина усиления охраны? Тот лишь недоуменно пожал плечами — никто не знал, что содержится в указе. Никто!

— Бей исчадий! — глумливым голосом крикнул из толпы молодой парень с засаленными волосами, сбившимися в сосульки — лови их! Деньги дают за исчадий! И за пособников! Ловим пособников!

— Лови! — поддержали остальные, и толпа, будто к этому готовилась, помчалась по площади. Это было похоже на то, как сбившиеся в кучу муравьи разбегаются по своим делам — например, найти сожрать толстых, вкусных гусениц. Гусеницы уже попрятались, это точно, но может не все? А кроме того — их уютные гнездышки можно и почистить...

— Во что же это выльется? — сержант стражи устало смотрел на беснующуюся толпу, которая уже начала грабить лавки — давайте в центр, господин Барг, мы прикроем. Иначе можете не дойти до дворца. Как думаете, что будет дальше?

— Мне уже пятьдесят пять лет — хмуро ответил глашатай, тяжело дыша и кося глазами по сторонам — и я знаю, что бунт может вспыхнуть из ничего. А того, что я сегодня огласил, хватит, чтобы зажечь пламя по всей Славии. Никто так просто не сдаст власть. Ох, кровушки прольется...реки и реки.

* * *

— Вы уверены, что сделали правильно? — Шур внимательно посмотрел в лицо существа, которое как две капли воды было похоже на лицо покойного императора — вы считаете, что если обезглавили исчадий, они исчезли? Ну да — они исчезли, скрылись из виду, но они живы. По крайней мере — большинство из них. И теперь начнут мутить воду. Мне уже донесли, что несколько крупных дворянских домов собирают наемников, объединяются. Как думаете — для чего? И кто за ними стоит? И еще — часть армии точно перейдет на службу бунтовщикам. Офицеры — выходцы из тех же дворянских домов. Солдаты им подчиняются. Так что следует ожидать кровавой и долгой войны. Многие полягут. Страна погрузится в хаос. Или у вас есть какой-то свой план, о котором я не знаю?