Гамбит

— Да, — очень спокойно ответил Жак, и этим завоевал моё уважение.

Когда шеф принимал меня в ученики, он поставил точно такое же условие. Я тогда думал чуть ли не целый час. И я знал, на что иду. А парень вот так запросто бросается в омут с головой! Может, вправду в нём есть стержень. По роже-то он мне заехал, значит, не совсем потерянный вариант.

— Хорошо, — сказал шеф. Он, похоже, тоже был доволен. — В таком случае, идите спать. Иван проводит вас в вашу комнату. Вы уже с ног валитесь от усталости, а мне надо всё ваше внимание. Завтрак у нас подают в восемь тридцать. Иван.

Я повел Жака в гостевую спальню, показал ванну и посоветовал помыться — несло от парня, мама не горюй. Я даже принес ему свою пижаму. После душа он ее напялил, но выглядел довольно смешно. Все-таки я несколько крупнее. Я пожелал спокойной ночи и пошел в кабинет. Шеф по-прежнему сидел в кресле-качалке и потягивал пиво.

— Ну и как тебе наш новый клиент? — спросил меня он.

— Признаюсь, я им очарован, — ответил я искренне.

— Да, я тоже. А он тебе никого не напоминает?

— Есть такое дело. Вы, наверное, хотите сказать, он похож на меня? А я хочу вам сказать, что я — гораздо красивее.

— Дело не в красоте, с этим ему можно помочь, — отмахнулся шеф. — Я говорю о состоянии его души. Ты тоже был в смятении и безвыходной ситуации, когда я тебя встретил. Но тебе удалось измениться, теперь ты, конечно, нигде не пропадешь. А он в затруднительном положении, и боюсь, если я ему не помогу, он погибнет.

— Вы про его любовь?

— Да, и не только про нее. Но я устал и теперь пойду спать. И тебе советую, завтра будет непростой денек. Но, интересный. Давненько мне не попадались такие романтические и непредсказуемые дела.

Шеф, одним глотком осушив бокал, встал с кресла и пошел наверх. Я двинул на кухню и заварил чая. Как я уже говорил, долго размышлять над чем-нибудь не в моих привычках, так что пил чай я, думая вовсе не о новом деле. Допив, я пошел наверх и завалился в кровать.

На следующее утро все было как обычно. Я проснулся ровно в восемь, принял душ и пошел вниз завтракать. Жак уже сидел в столовой и уплетал омлет. Он всё еще в моей пижаме, я подумал, стоит снабдить его другим гардеробом. Но оказалось, шеф уже позаботился об этом. В гостиную вошел дворецкий с несколькими пакетами одежды. Жак ушел наверх переодеваться, а я направился в кабинет и стал разбирать корреспонденцию. Вскоре Жак вернулся уже переодетым. Странно, но одежда сидела на нем мешковато. Она явно на несколько размеров больше, чем надо. Вообще-то, шеф никогда не ошибается таких мелочах, как выбор правильного размера одежды. Это основы Знания. Странно.

Мы довольно мило поболтали с Жаком, дожидаясь шефа. И вот, наконец, он вошел с кабинет, как всегда с сигарой в зубах и сказал:

— Доброе утро, Иван. Доброе утро, Жак.

Потом он сел в свое кресло и, раскурив сигару, сказал:

— Мне придется рассказать о таких вещах, в которые трудно поверить, — ничего себе начало такое! — Но поверить придется. Главное — не перебивать.

— Хорошо, — сказал Жак просто.

— Итак, вчера ты сказал, что тебе может помочь только колдунья. И как это ни парадоксально, с поправкой на пол, ты попал по адресу.

— То есть, вы хотите сказать, что вы колдун? — сказал Жак недоверчиво.

— Да. И доказательства у тебя очень скоро будут. Сейчас о другом. Я не такой колдун, каким ты себе их представляешь. Я могу гораздо больше, чем ты можешь себе представить, но не в моих силах просто заставить Анну тебя полюбить. Но я могу помочь тебе завоевать ее сердце. Как, я пока еще сам не знаю, потому что не знаю твою Анну. Но начало плана я уже наметил и к первым шагам готов. Сначала надо что-то сделать с твоей внешностью. Это не так-то просто, для этого мне понадобиться твоя помощь. Вспомни сказку про Золушку, там достаточно было отмыть грязь и приодеть. В твоем случае этого мало. Вот мы тебя помыли и приодели, но результат покамест совершенно неудовлетворительный. Я прибегу к более нетрадиционным мерам.

— И к каким же? — спросил Жак растерянно.

— Пошли в подвал.

Мы дружно пошли в подвал.

Если помните, в подвале у нас расположен фехтовальный зал. Но у нас имеется еще и погреб. Единственное помещение, от которого у меня нет ключей.

Погреб — это комната два на два метра с бетонным полом и стенами. Но побудьте здесь полчаса, и можете сойти с ума. Или загреметь на другой план. Или умереть. В общем, в этом погребе с вами может случиться всё, что угодно. Это своеобразный склад для старых вероятностей. Шеф просто сбрасывает сюда вероятности тройки, которые почти готовы стать случившимся. В пустом помещении у них нет возможности случиться. Но если вам туда войти, они не преминут произойти. О как в рифму написал, поэт прям!

Короче, это очень опасное место. И именно туда шеф повел Жака.

— Ты должен туда спуститься и уснуть, — сказал шеф Жаку, отворяя люк, ведущий в погреб. — А как только проснешься, выбираться оттуда как можно скорее. Но, слушай меня очень внимательно, от этого зависит твоя жизнь и успех всей операции. Ты должен представить в голове свой идеал мужчины. Я не имею в виду характер, только тело и лицо. И постарайся, чтобы это был не какой-нибудь Голливудский актер, а то превратишься в его копию. Я буду сидеть наверху, и помогать тебе. Но успех зависит от тебя.

— Так вы поможете мне превратиться, в кого я захочу? — слегка офигевшим голосом спросил Жак.

— Не в кого захочешь, а в того, каким ты себя представишь. Это очень важное дополнение. Постарайся не думать о постороннем. Потому что, если начнешь думать, например, об этой Анне превратишься в женщину. Будет много образов, возьмешь много черт от каждого. Это очень опасный процесс, постарайся отнестись к нему серьезно. Ясно? Представишь осьминога — превратишься в осьминога. Слона — в слона. А если утратишь разум — никогда не вернешь даже этот тошнотворный образ. Мы сдадим тебя в зоопарк, на том всё и кончится. Понятно?

— Почти. А как...

— Как это действует, объясню, когда проснешься. Если будет, кому объяснять.

— А что такое тоже вправду может быть? — шеф бомбардировал Жака вероятностями успокоения, но тот всё еще сомневался.

— Конечно. Но ради любви можно и рискнуть. И не волнуйся, это еще цветочки, ягодки будут впереди, — окончил шеф зловеще. Жак явно нервничал. А я, наверное, отдал бы правую руку, чтобы оказаться на его месте. К процессу изменения внешности шеф меня и близко не подпускал.

Жак, наконец, собрался и сказал:

— Хорошо. Только я не уверен, что смогу там заснуть — я хорошо выспался сегодня ночью. Я, если честно, еще никогда так не спал.

— Правильно, — кивнул шеф. — Я проследил, чтобы ты выспался, и твой рассудок был чист. Иначе ты не смог бы сосредоточиться на образе. Не волнуйся, я помогу тебе заснуть, — шеф кивнул на черный провал в люке.

Никакой лестницы, просто каменная коробка полтора метра глубиной и два на два шириной и длиной. Жак оглядел бетонный пол, на котором ему предстояло уснуть, пожал плечами и прыгнул вниз. Я сразу почувствовал мощный поток вероятностей, запущенный шефом. Благословение. Если б шеф не помог, Жак, скорее всего, сломал бы обе ноги.

— Ложись на пол, и приятных сновидений, — сказал шеф на дорожку и закрыл люк.

Шеф взял стул, поставил на люк, уселся и сказал мне:

— Уходи. Я сейчас собираюсь здесь колдовать по-крупному. А ты скажи поварам и дворецкому, их услуги мне больше не нужны, и рассчитай их.

Я надулся и пошел выполнять указания. Повара и дворецкий спокойно восприняли новость, не в первый раз у нас работают. А солидная сумма только подняла им настроение. Я выпроводил их из дома и пошел скучать в кабинет.

Прошло часа три. Настало время обеда, и я должным образом проинспектировал то, что оставили нам повара. Пообедав, я занялся отчетностью и прочими финансовыми делами. И когда услышал, как открылась дверь из подвала, заставил себя спокойно сидеть, хотя и умирал от любопытства. Отворилась дверь кабинета, я подождал пару секунд и медленно повернул голову.

На пороге стояли довольный собой, слегка уставший шеф и крайне удивленный красивый молодой человек.

Единственное, что осталось от прежнего Жака, это большие голубые глаза и черные волосы. Только теперь волосы блестели и прекрасно подошли бы для рекламы шампуня. Он стал выше ростом, плечи раздались. Костюм уже не сидел мешком, а подчеркивал достоинства фигуры. Кожа приобрела оттенок кофе с молоком, парень посмуглел, от прыщей не осталось и следа. Из рукавов торчали идеальной формы кисти, мозоли исчезли. Ну и то, что можно было раньше назвать не иначе как рожа, стало симпатичным лицом. Точеный ровный нос, тонкие брови и коралловые губы прекрасно сидят на широких скулах.

— Ну и как со стороны? — с нетерпением спросил у меня Жак другим голосом. До меня дошло, зеркала-то в подвале нет. Пусть парень уже понял, что изменился, но довольствовался ощупыванием себя — картинки в целом у него не было.

— Класс! — только и мог сказать я. — Иди посмотри сам.

Он робко подошел к большому зеркалу, висящему на стене, долго рассматривал и трогал себя, а потом обернулся и, покраснев, сказал:

— А можно мне, ну...

— Раздеться? — спросил шеф и рассмеялся. — Конечно, можно. Нас можешь не стесняться, мы с Иваном еще и не такое видели.

Жак разделся полностью, даже носки снял. И я даже присвистнул. Не от зависти, нет. Я вполне доволен и своим телом, и рожей. К тому же шеф когда-нибудь научит и меня менять облик, так что я смогу выглядеть, как захочу. Что до шефа, он и вовсе ходил в образе веселого толстяка и не жаловался. А вот Жак, похоже, был в восторге! Темная кожа прекрасно смотрелась на покрытом мышцами теле. Ни грамма жира, впрочем, его не было и до этого. Но теперь перед нами стоял не дистрофик, а спортсмен. Жак повернулся, чтобы рассмотреть себя сзади, я увидел, не он обошел вниманием и то, что находиться ниже пояса. Теперь парню прямая дорога в кинобизнес класса ХХХ, где он вполне составит конкуренцию Роко. Наконец налюбовавшись собой, он задал вопрос, который его больше всего волновал.

— А это останется? — в его голосе звучала надежда и одновременно грусть человека, которого судьба всю жизнь пинала железными сапогами. А если и улыбалась, только чтобы подразнить и нанести очередной удар.

— Конечно, останется, — улыбнулся шеф. — Только тебе придется год не видеть снов. По крайней мере, цветных снов. И вообще, спать ты будешь плохо и недолго. Такие превращения могут дать обратный ход только во сне, но я запечатал от тебя Алям-аль-Металь.

Я еще раз присвистнул. Даже не представляю, как это можно — запечатать кому-то Алям-аль-Металь, да еще и на год.

— Думаю, с таким телом смогу насладиться и явью, — сказал Жак весело.

— Ты будешь обязан это делать, — сказал шеф строго. — Человек, не видящий снов, должен это чем-то компенсировать, иначе и сойти с ума можно.

— Всё равно, это так здорово, месьё Гамбит! — сказал новоиспеченный красавчик и, наконец-то, надел трусы. — Я так вам благодарен! Теперь Анна непременно станет моей!

— Пока рано праздновать победу, мой мальчик, — сказал добрый доктор Франкенштейн. — Это был только первый шаг. Очень важный шаг, но только первый. Сомневаюсь, что мадмуазель де Гешь станет твоей только потому, что у тебя красивая внешность. Поверь, этого мало для любви.

— А что еще вы можете сделать? — Жак так и горел энтузиазмом. Еще бы! Сказка про Золушку только что сбылась на его глазах — он больше не замухрышка, а теперь ему подай карету и Прекрасного Принца. Ну, принцессу, в смысле...

— Многое. Но об этом позже. А теперь пойди наверх и не менее часа полежи в ванной. Для окончательного и бесповоротного превращения это полезно.

Жак как угорелый бросился наверх, по пути осыпая шефа благодарностями. Шеф не возражал.

— Шеф, — сказал я невзначай, — мне не нравится форма моих стоп, может, пока вы в духе, мы это исправим?

— Тебе не нравится не только форма ступней, но и многое другое, — сказал шеф ехидно. — Но для тебя я не собираюсь так надрываться. Когда-нибудь сам все исправишь.

— Вы не хотите тратить силы на огранку алмаза, потому что я красавец и исправлять во мне нечего! — фыркнул я заносчиво.

— И поэтому тоже. Зачем что-то менять, если ты и так неплох собой? Причина в том, что с тобой может получиться гораздо хуже, чем с Жаком. Ты уже почти полноценный колдун и не сможешь полностью довериться мне в процессе изменения. Это с Жаком всё было просто, от него очень мало зависело, только создавать мысленный образ. Да и с этим мне пришлось ему помочь.

— Вы просто не хотите каждый день видеть рядом с собой совершенство. И кстати, вы обещали рассказать принцип изменения тела.

— Обещал я не тебе, а Жаку. А ему теперь на это наплевать. Так что тебе придется подождать до следующего раза.

— Это нечестно.

— Конечно, нечестно! — почему-то возмутился шеф, словно в свое время поклялся не говорить мне и слова правды.

— Ну и Светлый с ним. А что дальше?

— Мы изменили его внешность, теперь слегка подправим его Суть.

Я широко улыбнулся. Это значит, нам предстоял визит к мадам Ано.

Мадам Ано жила в Париже и была колдуньей. Именно она в свое время изменила и мою Суть. Вы спросите, зачем шефу нужна другая колдунья, когда он и сам колдун? Или она сильнее его? И ответ вам будет: и да, и нет. Шеф не может менять Сути людей. Вернее, может, но не любит. У колдуний это получается гораздо легче и естественнее. И мадам Ано, конечно, слабее шефа в колдовском искусстве. Я, признаюсь, испытывал к ней настолько теплые чувства, что когда бывал в Париже, непременно заходил на огонек.

Я хотел еще что-то спросить, но шеф сказал, что голоден и пошел обедать. А когда спустился Жак, босс заставил того сожрать столько еды, сколько нашлось в холодильнике. Жак не возражал. Такого аппетита я никогда не видел. Шеф объяснил это превращением.

Когда с гастрономией покончили, мы поехали к мадам Ано. За руль сел я — шеф и красавчик Жак за обедом сильно налегали на спиртное. Ну, шеф еще ладно, он к этому привыкший и может заставить себя протрезветь вмиг. А вот Жак явно не умел себя контролировать. Он покрылся румянцем и от этого стал еще красивее. Пока мы ехали, он всё время таращился в зеркало, а я постоянно его этим подкалывал. Он прекращал смотреться и еще больше краснел. А я громко прикалывался и над этим. Жак доходил до пунца, казалось, кожа его может краснеть вечно — для красного у нее находилось предела.

И не надо меня осуждать. Я прекрасно понимал, недавний уродец только что превратился в красавца, полюбоваться собой для него естественно. Поверьте, я не настолько бессердечен. Помнится, когда шеф в первый раз вез меня к мадам Ано, он тоже всячески надо мной подтрунивал. А я так же стеснялся и краснел. Правда, пытался огрызаться — я и тогда был парень не промах. Но шеф легко меня затыкал, побивая мое чувство "йумора" в пух и прах. И приговаривал, после визита к мадам Ано я больше никогда не буду стесняться. Если я ЭТО переживу, краснеть мне уже будет не о чем. Так, собственно, и получилось.