Часть 1. Трое в лодке

— Капитан, слушать секретаря и вас конечно было интересно, но не могли бы вы озвучить какие доказательства принимались во внимание для формирования столь ужасной обвинительной базы против этого примерного солдата. — Во фразе штабного лейтенанта чувствовался неприкрытый сарказм бывалого дельца.

Мне кажется, или в триумвирате действительно нет согласия? Вряд ли приговор от этого станет справедливее, но признак неплохой. Вот и хай-сержант Грико слегка оживился, если так можно сказать о фигуре, чуть менее монументально неподвижной, чем бронзовый памятник. Только что патины и потёков от голубиного помёта не хватает. Странно конечно, что он вообще пришёл, вот уж от кого, а от него сочувствия я ожидал меньше всего. Как его можно ожидать от ходячего устава? Не верю я и в то, что он каким-то образом будет свидетельствовать против меня: успели уже с парнями изучить его методы, было время. Все вопросы дисциплины и повиновения хай-сержант всегда решал самостоятельно, прямолинейно и предельно жёстко, но без фанатизма. Так, чтобы побитое тело надолго запоминало какой дорогой ходить, но ходить ещё могло.

Немногие после сеанса рукопашного боя с Грико находили в себе смелость снова думать о нарушении дисциплины. Я, наверное, был самым упорным в деле саморазрушения, ну или самым несчастливым. Хай-сержанту четырежды приходилось выбивать из меня пыль. Хочется верить, что это было не так просто, всё-таки я в тренировочной рукопашке уступал только Верзиле и Самураю, но в случае с негром решала масса, спустя двадцать минут спарринга я банально уставал ронять на пол эту тушу. С японцем же ситуация была обратная.

— Также хотелось бы, конечно согласно протокола, заслушать показания всех непричастных свидетелей и объективных потерпевших. — Хм, а лейтенант то целенаправленно пытается вывести коллег из себя. Вопрос только в том, зачем он это делает.

— Лейтенант Уолтер, мы все знаем ваше трепетное отношение к юридическим процедурам, но не все свидетели и потерпевшие могут присутствовать на слушании в силу медицинских предписаний. Если желаете, у нас есть письменные докладные, мы дадим вам время ознакомиться. — Коротышка из штаба с улыбкой развёл руками, показывая, что он не против предложенного капитаном порядка.

— И так, если никто больше не возражает, предлагаю продолжить слушание.

* * *

— Командир, что будем делать? — Не вовремя возник с вопросами Обрез, остальные, пусть и находясь на своих постах навострили уши.

Засранцы! Как бухать и по бабам бегать, так Мартин последний узнает, а как жареным запахло сразу командир решай. Плохо иное. В тоне вопроса явственно прозвучала нервозность по поводу настоящего положения дел, и последнее срочно надо взять под контроль, если я не хочу лишиться единоначалия.

Лидерман обычно попадает в точку с выражением общего мнения и сейчас он тоже не промахнулся. Народу, как, впрочем, и мне, хотелось определённости, ведь ничто так не напрягает, как её отсутствие. Но вот беда, определённости у меня не было и в помине, одни сомнения и догадки, зато в большом ассортименте.

И как тут поступить? Реальные опасения высказывать рискованно. Непонятно как отреагируют и так невесть какие отличники боевой и политической, а главное, мне нельзя показывать, что сам не всё понимаю. Или быть может, я просто боюсь признать, что понимаю слишком хорошо?

Всё ещё сомневаясь в принятом решении, я переключился на общий канал отделения.

— Так, салаги! Слушай сюда. — Во, понаглее и побольше тестостерона в голосе, авось и прокатит.

— Повторять не буду, кто захочет поймёт, а кому не дано, тому лучше поверить мне на слово.

— Мы сейчас в равноудаленной точке от места высадки и цели нашей миссии. По окончанию маршрута, нас должны забрать с Площади Основателей в квадрате си пять. Будем торопиться, времени не так много, нам еще надо местных собрать и с комитетом по встрече как-то рассчитаться.

— Умник, хорош строить из себя бывалого. — Это снова подал голос Обрез. Не прокатило. Плохой звоночек, очень плохой.

— Мы все прекрасно понимаем, что происходит. Ты здесь видел хоть одного мирного гражданского? Из домов ушли как бы ни несколько дней назад, пыль успела осесть. Как разведка могла этого не знать? — По идее, мне сейчас следовало бы заставить его замолчать, во избежание появления у подчиненных ненужных мыслей и подозрений. Жаль вот только, что без членовредительства уже не обойдётся, не такой человек Берни чтобы его так просто можно было заткнуть. Мне за рукоприкладство в этом конкретном случае конечно ничего не будет, хоть пристрели я кого из команды, вопросы дисциплины в Легионе решаются просто и быстро, второго шанса не светит никому. Но это если по закону, если не принимать в расчёт сложившиеся отношения. А вот хочу ли я стрелять в сослуживцев, или отправить кого-то из своих парней под трибунал, вопрос не праздный. Ведь судя по напряжённым лицам, может дойти и до такого.

— Мартин, ты битую технику на улицах видел? На ней что, по-твоему, девочки скауты печенье развозили? Это не просто стечение обстоятельств, это самая настоящая подстава. Нас спи-са-ли. Отнесут потери на активное сопротивление повстанцев, заодно налево уйдёт немало техники и оружия. Кто проверять то будет? Уверен, что все отделения бригады сейчас попали на самые сложные направления. Не зря наемники столько времени потратили на разведку, в том числе боем. Тут они налетели на неплохую оборону, которую не смогли вскрыть, судя по оставленной технике. Понимаешь, о чем я?

— Мы не дойдём до точки эвакуации, а если и дойдём, то транспорта там может и не быть. Ты не задумывался, что будет, если мы опоздаем ко времени отрыва колёс? И есть ли вообще этот самый эвакуационный транспорт. А что, очень удобно всё складывается. Подберут с тел кристаллы камкода, сделают страшное кино для комиссии и дело в шляпе. Как тебе такая версия? — Момент упущен, говорить воодушевляющие и успокаивающие речи теперь поздно. Берни, популист грёбанный. Довёл народ до нервического напряжения, а теперь смотрит с чувством выполненного долга, что же я отвечу.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Рявкнул я на вздрогнувшего заместителя.

— Парни давайте поплачем, нас обманули, бедные мы разнесчастные? Никто! Никого! Не списал! — С каждым словом я тыкал его в грудь пальцем, заставляя отступать назад.

— Всё, что ты сказал, не имеет логических обоснований, это лишь твои предположения!

— Мартин, прекрати! Берни прав. — Это уже Рыжий подключился. Ну вот не может свой длинный нос никуда не всунуть. Хреново: парни перешли на имена, забыв субординацию.

— Я пытался связаться с другими отделениями, дохлый номер: тактическую связь стабильно глушат, а связываться через центр можешь только ты. Тако и Нос потому и не отвечали на перекличке, что были замыкающими, парой десятков ярдов позади нас. Они нас просто не слышали. Уверен, что и остальные подразделения бригады сейчас тоже без тактика.

— Чушь собачья! Ни логики, ни доказательств. Одно дело технику налево толкать, другое списать на тот свет несколько сотен неплохих парней. Идиоту понято, что скандал поднимется до небес, стоит масс-медиа узнать детали.

— Ты чересчур хорошего мнения о четвёртой власти Мартин. Сила средств массовой информации зависит от величины наивности её аудитории. Покинь уже родной Тупенвиль и не веди себя как шмендрик. — Снова высунулся Лидерман.

— Это ты что, меня сейчас тупым назвал? — Обрез поспешно спрятался за самурая и принял невинно-непричастный вид. Скотина хитрожопая, напрасно ты надеешься, что я забуду такую подставу.

— Всех списывать не будут, слишком подозрительно, а вот несколько десятков погибших легионеров даже в плюс. Это по терминологии штаба — неизбежные потери, статистика войны и повод получить дополнительное финансирование. — Парни поддержали Нильса согласным гудением.

— Хорошо блять, хо-ро-шо. У кого что на уме, какой план? Высказывайтесь по очереди и побыстрее, мелкого надо в госпиталь.

— Плана, в общем то нет, — Снова влез рыжий, — но еще до отправки сюда, я ненароком посмотрел тактическую карту операции. И совершенно случайно запомнил конечный маршрут вояк из Скайгейта.

— Чуете, на что намекаю? Наёмников здесь оставлять не будут, это не пушечное мясо вроде нас и финансируются они не правительством. — Рыжий многозначительно вскинул брови.

— Ещё я знаю, что в каждом отряде ЧВК есть броня. Надо только убедить их помочь нам с эвакуацией. Не криви морду Мартин, сам подумай, на руках мы мелкого не донесём, от шока загнётся.

Заняв руки тактическим планшетом, бесполезным без устойчивой связи, я сделал вид что погрузился в раздумья. Во мне сейчас боролись две неудержимые силы, одна благим матом кричала про устав и приказ, а вторая скептически хмыкая возражала, приводя доводы о дружбе и взаимовыручке.

Правы парни во всём. Не выйдет из меня военного. Боюсь, я был совсем неубедителен в показном следовании уставу и приказам, сам думаю в том же негативе. Нет у меня уверенности и в чистоплотности нашего командования, были уже шансы убедиться.

К примеру, когда с одной экзотической планеты вывозили кругляк золотой древесины, стоящей в сумме как вся наша бригада на сто лет в рабство, парни из охранения, осуществлявшие охрану погрузки на земле таинственно сгорели в последнем рейсе на орбиту. Нам конечно потом довели итоги расследования, по которому это была неисправность навигационного оборудования (на новых челноках, ага), но прямо скажем, веры этому заключению нет.

Или в одном из рейсов, который мы выполняли с молчаливыми парнями с эмблемами финансовой разведки на доспехах. Так никто и не выяснил, что было в тех глухих боксах из черного сталепластика. Опять же бойцы, которые переносили груз, вроде как вернулись на базу бригады на Терру три, но за достоверность информации я бы не поручился.

На самом деле, много размышлять мне не надо, всегда быстро соображал. Просто любое принятое сейчас решение будет фатальным либо для меня, либо для всех нас. Ведь оставление боевой позиции грозит трибуналом и неслабым сроком, но только для меня одного как командира отделения. А вот если мы останемся тут, то с большой вероятностью не доживём до прихода подкрепления.

А плевать! Всё равно не планировал карьеру в славных войсках конфедерации. Не расстреляют же меня в конце концов.

— Бросьте меня парни. Я для вас лишний груз. — Прохрипел, не открывая глаз Верзила.

— Помалкивай балласт. Дыши носом. Случайно говоришь, посмотрел секретную карту? — Повернулся я к ухмыляющемуся Нильсу.

— Знаю я, как зовут твоё случайно. Иди сюда, покажи на планшете. А вы чё встали болваны? По местам бдеть! — Рявкнул я, многообещающе посмотрев на Берни, транслируя ему мысленно схему механизма по забиванию плохо оструганного кола в задницу.

Двигаться пришлось сквозь смежные строения, прошибая тонкие межкомнатные перегородки. В центре города, дома и помещения коммерческого назначения вплотную примыкали друг к другу. Это нас и спасало от огня снайперов, и я так понимаю, препятствовало возможности обойти и взять в клещи.

С места мы снялись вовремя. Уже через десяток минут, замыкающей группой было обнаружено преследование неизвестными бойцами с автоматическим оружием. Теперь немногочисленные узкие улочки приходилось пересекать со всей возможной прытью, чтобы не подставиться под выстрелы в неприкрытые спины. В прямой бой мы не ввязывались, ограничиваясь обстрелом беспокоивших направлений и продолжали отступать в сторону намеченной ранее точки. Любая задержка нас сейчас убьёт — втянемся в схватку, попадём в окружение и поминай как звали. За нами, как свора собак за раненым зверем, плотно следовали местные. Кто-то, не понаслышке знакомый с городскими войнами, успел их неплохо обучить. Нам повезло, что у повстанцев не было техники и дронов, или они просто не успевали всё это применить, всё-таки мы держали неплохой темп, но и без того скучно не было.

Я видел на лицах своих парней мрачную решимость, и понимал, что пройдёт еще какое-то время и это чувство может превратиться в обречённость.

Боевая аптечка уже не раз впрыскивала инъекции радости, не позволяя расклеиться от стресса и нагрузки, но даже с химической поддержкой, второй час в роли зайцев на собачьих бегах, выдавил из нас все жизненные соки. Если бы не жестокая школа Грико, мы бы столько не продержались. Сержант мог бы нами гордиться, если ему это чувство свойственно. Лично я думаю, что ему похер на всё, что не описано в уставе.

Не обошлось без ранений, к счастью пока несерьёзных: Тако получил парочку касательных, а у Сыкуна срезало мочку уха с фамильной серьгой. Не знаю, кто из них двоих больше расстроился, по мне так радоваться надо, что не убило.

Отделение стало похоже на стаю злых медвежат, обсыпанных цементом. Пыль везде, в волосах, в носу, в глазах и на зубах. Отплевываясь от бетона и песка, парни по очереди долбили стенки прихваченными по дороге кувалдами, опровергая аксиому торжества механизмов над человеческими силами: захочешь жить, горы зигзагом насквозь прохерачишь.

Хорошо ещё Нос взял с собой полный комплект малых мин направленного действия. Ими было удобно не только двери вышибать, но и тонкие стены. Строили здесь так себе, климат позволял.

Кроме того, именно минированием нам удалось скинуть настойчивых местных с хвоста. Злые, как почуявшие кровь собаки, гнаться за нами они конечно не прекратили, но подорвавшись на паре закладок, темп заметно снизили. Выигрыш по времени был не очень большой, и самурай предлагал сделать засаду, но я не стал оставлять парней на верную смерть. Ясно как день, уйти бы они потом не смогли.

Сложно сказать, почему мы решили именно захватить броню, а не договариваться. Может, то было боевое состояние разума, из которого мы так и не смогли вовремя выйти, может то, что Верзила уже полчаса не подавал признаков жизни, перестав реагировать на тряску. Я не знаю.

Одно знаю точно, о своём решении я не жалею.

* * *

— Рядовой Петрофф! Итак, вы утверждаете, что единолично приняли решение об оставлении позиции и отдали приказ о последующем нападении на экипаж бронемашины сотрудников Скайгейт? Всё верно? — Лейтенант, сложив руки на груди присел на краешек судейского стола. Во время моей речи, он прогуливался перед ним, явно зля этим своих коллег.

— Да сэр, это была вынужденная мера. На момент встречи с конвоем у нас на руках было трое раненых, один при этом в критическом состоянии. Отрядный медик давал очень плохой прогноз, поэтому учитывая необходимость сохранения вверенного мне личного состава я и отдал приказ о захвате транспорта.

— Что ж, довольно весомые причины. Обращаю внимание коллег, что формулировка обвинения 'по предварительному сговору' ввиду единоначалия обвиняемого, применяться не может.

Предлагаемый юридической службой перечень нарушений следует подвергнуть корректировке. В существующем виде, он может быть легко опротестован в Апелляционном военном суде. Более того господа, думаю, нас могут поднять на смех коллеги из вышестоящей инстанции, или даже усомниться в компетенции. Чтобы не быть голословным, предлагаю следующие поправки: