Часть 1. Трое в лодке

Глава 1

Существующий ныне союз суверенных государств в виде Конфедерации был инициирован шестью основными членами объединения с целью создание единого фронта обороны и консолидации усилий человеческих рас в войне против инопланетной теократической республики Хас.

Извечные соперники, недруги и конкуренты за место меж звёздами, встали рука об руку и сплотились ради всеобщего блага, победы в войне и во имя сохранения миллиардов жизней своего вида. Это был шаг, который невозможно переоценить.

Африканское содружество и Индийский союз удвоили поставки продовольствия со своих сельскохозяйственных угодий, обеспечив предельно низкие цены на продукты первой необходимости, и тем самым предотвращая панику и голод из-за отсутствия импорта с захваченных врагом колоний.

Католическая лига передала новейшие разработки в области судостроения и робототехники, а также предоставила союзникам доступ к стратегическим запасам релита — основного компонента космического топлива.

Даже два извечно враждебных полюса Росская монархия и Британская уния сложили воедино производственные потенциалы, забыв на время о распрях и взаимных претензиях и наладили совместный выпуск военной техники пустотного назначения и подготовку специалистов.

Промышленные предприятия новоиспечённых партнёров перешли на трёхсменный график работы пытаясь удовлетворить спрос на корабли прорыва, поддержки и стационарное оборудование защитных платформ.

Огромный вклад в общее дело внесла народная республика Хань со своими многолюдными сателлитами и протекторатами. Ханьцы одним широким жестом списали треть долгов по обязательствам присоединившихся к конфедерации государств, включив зелёный свет своим влиятельным финансовым институтам для дальнейших инвестиций в поддержку и развитие союзников.

Не стоит также сбрасывать со счетов и участие других национальных и территориальных образований, которые в силу размера вклада в общее дело, вступили в состав конфедерации с ограниченными выборными правами.

На рынок щедрым дождём хлынули новинки военной сферы и научные разработки по массовому уничтожению себе подобных, ранее считавшиеся под запретом. Поток субсидий и целевых инвестиций в военную сферу вырос в десятки и сотни раз.

Управляясь из единого центра, Человечество получило беспрецедентную возможность перейти на новый уровень развития торговли и кооперации, подстёгивая погрязшую в стагнации экономику.

Таким образом, с точки зрения воздействия на человеческую цивилизацию, война кроме всех сопутствующих бед, дала новый толчок эволюции человеческого космоса.

Тем не менее, для безоговорочной победы всего вышеперечисленного было мало. В противовес высокому технологическому уровню конфедерации, хасоги обладали большим по количеству войском, имели единое командование и огромный боевой опыт, а главное, их солдаты никогда не сомневались в приказах и более того не боялись смерти.

Война длилась долгие пятнадцать лет, за которые были опустошены и превратились в мертвые куски заражённой тверди свыше тридцати колонизированных планет с обеих сторон, а ещё более чем с половиной из этого количества была утрачена связь и транспортное сообщение.

Потери военного флота и численного состава ВКС конфедерации приближались к критическим величинам, после которых не удалось бы удержать в сфере своих интересов и часть миров центральной ветки. Потери же в гражданском населении вовсе не поддавались осмыслению, в связи с чем информация о точных цифрах убыли среди нонкомбатантов была закрыта категорией секретности под грифом А плюс.

Люди отстояли право на существование, вернув баланс сил и восстановив былой статус кво, но не более. На репарации, а тем более контрибуцию можно было не рассчитывать, противная сторона, также понеся невосполнимые потери не сдалась, а сил на подтверждение прав победителя ни у кого не было.

Так конфедерация выполнила своё главное предназначение, предотвратив уничтожение своего вида, и на долгие десятилетия стала гарантом военной мощи и символом единения гуманоидного сектора.

...

Вера в великий символ победы просуществовала недолго. Несмотря на очевидные преимущества союза относительно разобщённой свободы, но уязвимости независимых государств, современное государственное устройство продолжает постоянно подвергаться критике и нападкам либералов.

Такова память и природа человека.

Новейшая история Конфедерации

под редакцией проф. истории Г.Герберта

Том I. изд. 'Патриот'

Бум-бум....бум. Армейский 'слонобой' времен колониальных войн — штука очень громкая. Разевая рот как рыба, выброшенная на берег, я мысленно костерил свою забывчивость. Ну что мешало взять наушники, в голове звенит теперь как в пустой кастрюле.

Боль в ушах не помешала мне на краткий миг выглянуть из укрытия, чтобы осмотреть поле применения своих усилий.

Ну что ж, можно сказать своего я добился, оппоненты попрятались куда успели. И это понятно. Мало кому хочется получить двадцатиграммовым твердосплавным снарядом на сверхзвуковой скорости, пускай даже в хорошо бронированный доспех. Счастливцы, попавшие под раздачу — вон они, лежат кто где, с ликами бледными и безучастными.

По укрытию защелкали заряды, рассерженными плазменными шмелями разлетаясь во все стороны. Часть оконной рамы взорвалась раскаленной пылью, запахло горелым, можно сказать уже и жареным. Быстро как опомнились. Решили взять реванш за минуту страха? Ну-ну.

Пятясь задним ходом, утянул с собой винтовку и перехватив её за рукоять на ствольной коробке, тяжелая зараза, поспешил на выход.

Что там в остатке? Два заряда в кассете, тринадцать в сумке. Если пересчитать на секунды жизни — почти вечность.

Скользя на полу жесткими ботинками, спустя две минуты бега, достиг другого крыла здания. Там у меня ещё одна лёжка. Ещё в полёте приняв вбитую в мозжечок уставную позу стрельбы, выбил пыльное облако из лежащего на полу матраса с подозрительными желтыми разводами, и тут же не удержавшись чихнул. Кошмар, чуть глаза не вывалились.

Поспешно установив сошки, скорректировал прицельную планку на двести ярдов и, вытерев пот со лба, приник к окуляру: шоу должно продолжаться.

Бум, бум. О, опять попал! В нашей лотерее проигравших нет! Не толпитесь. Тем, кому не хватит, обещаю прикладом навалять.

Подхватив оружие и цапнув мимоходом с витрины кафешки в холле огрызок колбасы, я задворками рванул на другую точку. Не надо дожидаться ответного огня. Это не тир, бойцы Меруа стрелять умеют не хуже меня, а с мотивацией у них сейчас и вовсе перебор.

В десятке ярдов сзади жахнул взрыв, развалив небольшую стекляшку цветочника. В спину ощутимо толкнуло воздухом, запорошив воздух мелкой пылью. Нормально, это ведь даже не рядом с местом бывшего убежища. Интенсивно как лупят, в белый свет как в копейку, хорошо я их разозлил. — Злорадно подумал я.

Свалившись в канализационный колодец и закрыв за собой люк, побежал по заранее выбранному пути отхода. Немного примириться с вонючим окружением помогали ватные скрутки в носу.

Вынырнув из люка коллектора в подвальном помещении здания, тихо уложил на люк слесарный шкаф и прикрепил сверху светошумовую гранату, с активацией на движение. Теперь если найдется герой, который последует за мной на свет из местной клоаки, я о нём услышу издалека.

Не тратя времени понапрасну, в хорошем темпе поднялся вверх по лестнице, благодаря себя самого за заранее открытые двери и отсутствие препятствий. Несколько этажей промелькнули смазанными полосами света, теней и отражений.

Облегченно рухнув на заранее приготовленный лежак на столе, начал размеренно дышать, пытаясь привести в порядок пульс и дыхание, все-таки бегать это не моё. При весе в двести пятьдесят фунтов ещё можно на короткие дистанции быстро передвигаться, а вот марафонцем я точно не стану, комплекция не та.

С пришедшим в норму дыханием пришел и запашок от одежды, и пахло от меня вовсе не розами, а скорее тем, чем их удобряют. Нехорошо. Как бы меня по аромату не нашли.

Глотнув водички из заранее приготовленной бутылки, ещё раз похвалил себя за заботу о себе любимом. Пары алкоголя как-то быстро выветрились, забрав с собой легкое опьянение, и меня закономерно стали мучить вопросы и жажда. К примеру, из лёгких вопросов — какого чёрта я здесь делаю и потяжелее — почему я вспоминаю, что не люблю вино только когда сушняк начинается?

Дело надо всегда доводить до конца, так уж меня учили. Ещё два транзитных места, а потом можно будет и закончить незапланированное шоу, оно мне уже успело надоесть. Хорошенького понемножку.

Результат тихой разведки местности, если убрать обсценные междометия, можно описать всего двумя словами: самонадеянный и закономерный.

Начнём с того, что я с какой-то сомнительной блажи, присвоил себе качества великого разведчика и закономерно провалил экзамен на профпригодность, забыв об охранных возможностях военного челнока инопланетников.

И уж совсем не стоило подкрадываться к патрулю Меруа, словно это семья диких коз, а я на зимней охоте в лесах родной планеты. Взвывшая сирена транспортного бота Меруа чуть не сделала меня заикой, а сами инопланетники неприятно быстро среагировав, чуть не сделали этого заику мёртвым. Хорошо ещё вбитая в подкорку механика действий и плотная застройка этого района города, позволили выйти из-под обстрела без единой царапины.

Проявление дурной инициативы вполне могло закончиться фатально, если б я не подготовился к возможному провалу и загодя не наметил возможные точки отхода. Спасибо хай-сержанту Грико, тот уделял особое внимание предварительной подготовке.

Кое-какой информацией всё-таки удалось разжиться. Высадившихся инопланетников я насчитал более двадцати единиц, не считая пилотов и охраны оставшейся в транспорте. Хорошо вооружены, но на мой взгляд чрезмерно беспечны.

Вели они себя нетипично и судя по всему производили поиск или исследование местности по расширяющейся спирали от места моего приземления.

В совпадения и банальное любопытство инопланетных военных я не верю, единственно удивляло такое внимание к моей незначительной персоне. Льстило конечно тоже, целый грёбаный отряд биомехов, но это не имеет к делу никакого отношения.

Планомерный отстрел инопланетников, который я устроил сразу после того, как оторвался от погони, никакой особой цели не нёс. Считайте, что я просто сквитался за то, что меня четвертью часа ранее чуть не размазали вместе с домом, в котором я прятался.

Что там на улице? Привстав, я посмотрел в зеркальце, направленное под углом из оконного проема. Стекла в этом здании вышибло еще в момент приземления десантного бота, так что обзорность была прекрасной. Водила у биомехов лихач, торможение включил уже над самой землёй. Вряд ли намеренно показывал высокий класс вождения, скорее дело в отсутствии доверия между нашими вояками и Меруа. Боялись, наверное, что временные союзники или поселенцы влепят в борт во время посадки. Ну знаете, всякое бывает: обознались, перепутали, не разглядели и т.п. Я бы может и влепил с превеликим удовольствием, было б из чего. В качестве вооружения только нож десантный, да эта первобытная мортира из пропахших нафталином времен, чудом сохранившаяся в глуши. Нет, конечно, устаревшего металлолома и у нас дома хватало. Вот только использовать его по прямому назначению никто не пробовал, скорее коллекционные экземпляры, чем оружие. Дорогие как память о старых добрых временах, когда трава была зеленее, небо синее и девушки отзывчивей.

Как символ бурной молодости дяди Тони, холл нашего дома был уставлен витринами с образчиками разнообразных древних орудий убийства, от стандартного вооружения пехоты, до совсем экзотических видов. Многое из того, что было выставлено, дядя Тони затрофеил будучи, как он многозначительно выразился — сопливым юношей.

Некоторые экспонаты я тайком таскал в лес пострелять. Ну, это когда взрослых дома не было. Естественно по правилам конспирации и в целях самосохранения мне приходилось всё это и чистить, не бросать же оружие грязным, дядя Тони не простил бы такого святотатства.

Кто такой дядя Тони? Дядя Тони — отставной полковник ВКС и рука у него тяжелая, хотя человек он добрейший души, под грозной внешней оболочкой. Доброта, впрочем, не мешала ему гонять меня до седьмого пота по всем кругам спортивного ада. Так я называл установленные во внутреннем дворе искусственные препятствия и тренажеры.

Хм. Вы, наверное, и не в курсе наших реалий. Внутренним двориком на нашей планете называли всё пространство с задней стороны жилых построек. А так как селиться мы предпочитали на внушительном расстоянии друг от друга, то и дворики бывали по несколько десятков гектаров.

Как кто-то из местных выразился, душа настоящего человека требует простора. А чем шире душа, тем больше простора она требует, ну вы понимаете...

К слову сказать, когда мне исполнилось пятнадцать лет, я свой двор знал вплоть до кочек и кустиков, не говоря уже про деревья, ямы и прочие естественные укрытия. Не поймите меня превратно, я на дядюшку не в обиде. Эти антигуманные издевательства в свое время помогли мне выжить в учебке и пройти отбор в артиллерийскую разведку. В десантуру к сожалению, меня не взяли, не вышел простите рылом. В спец. войска берут преимущественно выходцев с развитых планетарных систем, проще говоря, где с цивилизацией получше. Как объяснили сослуживцы, вербовщики называют этот метод первоначального отбора — отсеиванием неблагонадежных.

В нашу бригаду тоже брали не каждого. Мало было пройти физический отбор и сдать нормативы, надо было также иметь устойчивую психику и высокую адаптивность. А вот тут у детей Дикой большие преимущества перед остальными — место рождения обязывает. Чтобы начать понимать, о чем я, необходимо посетить нашу гостеприимную планету.

Благодаря своему наклону и скорости вращения, единственное удобное место для проживания находится на участке всего в пару сотен тысяч миль. Там у нас постоянно тепло и растут приветливые джунгли с разнообразными приятными, читай съедобными и не очень животными. Последние, при этом, совсем не прочь полакомиться человечиной.

Оставшаяся часть планеты представляет собой жуткую смесь, из вечно заснеженных равнин на одной стороне и пустынь с безжизненными каньонами на другой. И там, и там вроде бы можно жить, но всерьёз проверить эту теорию на моей памяти никто так и не сподобился.

Жизнь на планете, еще со времени первых экспедиций была приравнена учеными к ускоренному естественному отбору. Может они конечно в чём-то и правы, но мы не жалуемся. Дети Дикой привыкли отстаивать своё право на жизнь в любых условиях. Хилые и слабые духом в процессе умирают, но остаются не люди — камень, способные спать на снегу, гнуть голыми руками арматуру и жрать такое, от чего вас бы вывернуло наизнанку.

Насчет арматуры это я не "загибаю". Мирок у нас заштатный, цивилизация далеко. Приходится многое делать и изготавливать вручную. Поэтому такие профессии как кузнец, столяр, кожемяка, гончар и плотник пользуются повышенным спросом и уважаемы.

Наши соседи, к примеру, и мои друзья — дети кожевенных дел мастера Майкла Дусманиса хвастались как-то, что их отец может малую энциклопедию руками порвать. А это без малого, тысяча не самых тонких страниц из псевдобумаги, которая ножницами то режется с трудом, проверено.

Дядя Тони, случайно услышавший наши возбужденные вопли, ради такого дела пожертвовал своим экземпляром. Всё равно им никто не пользовался. Последние пару лет, справочник исполнял почетные обязанности подставки под шкаф.

Забившись под заклад ста кредов с соседом пекарем, круглым добродушным толстяком — дядькой Матвеем он в окружении свиты из детворы отправился к кожемяке, а потом, уже проиграв, долго вспоминал дядьку Майкла, используя непонятные слова из научного лексикона, которые я до сих пор не могу правильно выговорить.

Итог этого пари был плачевный не только для кошелька дяди Тони, но и для меня. Язык мой — враг мой. После недолгих размышлений, меня отдали кожемяке в полную собственность на долгие годы.

Несколько лет тяжёлой учёбы, состоящей из охоты, потрошения и обдирания, сделали из меня совсем другого человека, лишив многих подростковых заблуждений и сдвинув систему приоритетов, а хороший наглядный пример и маниакальное стремление во всём быть первым, заставило совершенствоваться, не жалея сил.

Ближе к концу третьего года обучения, я бил добычу в глаз с двухсот ярдов, и мог освежевать животное небольших размеров чуть ли не на бегу, парой движений ножа.

Большую часть времени, мы либо пропадали среди деревьев, в горах и на реках, в поисках нужного вида растений, коры, грибов, листьев и даже мха, либо сутками скрадывали живую добычу. Хорошо ещё в деле исторического аутентизма семейное предприятие Дусманисов ограничивалось личными походами за материалом. Благодаренье прогрессу и здравому смыслу, старинные способы выделки ушли в прошлое, иначе маленькое вонючее производство давно бы вышвырнули с окраины города куда подальше.

Сейчас предварительную подготовку производил автоматизированный станок, позволяющий глубоко обрабатывать шкуры для получения разного итогового материала. Вроде бы всё на словах легко и просто, загружай шкуры, лей химию, нажимай кнопки и получай результат, ан нет: хочешь стандартное, а, следовательно, дешёвое и ничем не примечательное изделие, так и делай.

Секрет процветания семейного бизнеса дяди Майкла во многих не видимых на первый взгляд деталях: это экзотические виды кожи с редкой поверхностью и фактурой, искусная отделка, редкие компоненты, встречающиеся только на Дикой и продвижение (барабанная дробь) кожаных аксессуаров на основе природных ингредиентов.

Вы бы только знали сколько во вселенной богатых идиотов помешанных на экологически чистых вещах. Мириады. Спасибо им за экологически чистые креды, на которые мы с моим другом и сыном дяди Майкла — Янисом брали экологически чистое вино и кутили с экологически чистыми подружками.

В общем это опасное, тяжёлое и изматывающе кропотливое, но интересное ремесло, кроме всего прочего, научило меня ценить добротные вещи, деньги и работу.

Как сказал однажды дядя Тони, оттаскивая меня в одном из баров Дикой от местного охотника, — с учёбой немного переборщили.

А что? Почему этот глист больной себореей крысы сплюнул мне табаком на обувь? Он вообще знает, сколько это работы — сделать хорошие сапоги?

— Эй, пехота! Выходи поговорить! — Зазвучал неожиданно громкоговоритель. Это что, они меня на переговоры вызывают? С чего вдруг такая дипломатия? Особенно после того, как я их встретил.

— Обещаю хорошие условия содержания и обращения. — Ага, свежо питание, да серется с трудом. Выставив смотровое зеркальце над краем окна, внимательно обозрел близлежащие окрестности. На соседней со зданием мэрии улице, обнаружился десантник в хищном доспехе цветов корпуса Меруа.

Красиво встал, картинно подбоченился, забрало открыл. Смелый какой, прямо памятник с него ваяй, посмертно. А что у нас вокруг?

Ага. На соседних крышах расположились стрелки, заметил какое-то шевеление. Десантный бот не видно, но и без того всё понятно. Как засекут место моего нахождения, так сразу и появится.

Топорно работают, ну чисто детский сад. Отвыкли воевать на земле, если вообще когда-то умели. Не слышал про успехи военных Меруа в наземных операциях. Всё больше в открытом космосе дела проворачивают, вот там по слухам у них мало весомых противников.

— Советую использовать свой шанс, солдат. По законам военного положения в зоне боевых операций дезертиров принято расстреливать. Предлагаю сдаться по-хорошему.

Ага. Так я уже официально дезертир. Ну, этого и следовало ожидать от отцов командиров. Слили меня союзникам за тридцать серебряников.

Насчёт военного положение конечно враньё, но, накуролесил я изрядно, многое могут припомнить, когда поймают. Поправка — если поймают.

Не переборщил ли? Может, не стоило всё-таки бить капитана? Не-а, — покачал я головой. В самый раз, всё к тому и шло. Хоть оторвался напоследок.

— Это последнее предупреждение! Сопротивление бесполезно, район окружён. В случае отказа сдаться в течение четверти часа, я отдам приказ стрелять на поражение.

А раньше они типа специально мазали? Правая лопатка слегка зачесалась, напомнив о рикошете, пойманном совсем недавно, синяк будет изрядный.

До чего же отвратительные броники у местной полиции. Неудобные, нормально не подогнать, тонюсенькие, только от пырялок и защитят. Кто-то из службы обеспечения сильно сэкономил. Хотя, чему я удивляюсь, так в этой жизни всегда, кому-то служба и ежедневный риск, а кому чистый бизнес.

Что там у нас со временем? Двадцать минут уже прохлаждаюсь. Отлично. Только что это говорун инопланетный замолчал? Это он меня типа на испуг берёт, непоколебимость показывает? Думает, раз я никого до смерти не зашиб, то и не опасен вовсе.

Хотелось бы его огорчить, да нечем. На весь городишко, только один древний экспонат и был в местном музее из оружия.

Зажиточная аграрная планетка, тихая, прямо курорт. Единственными официально вооруженными людьми тут были полицейские. Стражи закона, если их можно так назвать.

Кучка пёстро одетых увальней, со слов местных жителей, единственной заботой которых в этом игрушечном мирке была регистрация транспортных средств. Они даже ходили с оружием больше по привычке, чем по необходимости. И при первом же намёке на проблемы предпочли бросить население, вместо того, чтобы достойно умереть, защищая его.

Единственный встреченный слуга закона, к моменту моего появления был уже мертв. Он видимо опоздал к отлету шаттла и, свихнувшись, пустил себе пулю в лоб. И его можно понять. После того, что нам давали в новостях про миры Меруа, в благополучный исход уже как-то не верилось.

Обобрав мёртвого полицейского, я смог разжиться авторучкой и древним станнером с подсевшим аккумулятором. Невелика добыча, ведь до меня труп уже кто-то освободил от оружия и остальных ценных вещей. Спасибо, хоть шмотки не тронули.

По царапинам на станнере было понятно, что его часто использовали как открывалку для пива. Возраст пукалки и натолкнул меня на мысль, что неплохо бы заглянуть в музей истории, пока не появились гости.

Сказано — сделано. Там то я и нашел эту допотопную красавицу, с которой и вышел на охоту за скальпами инопланетников. Хотел было и кортик одного из отцов основателей прихватить, да смотритель вцепился как клещ. Через мой труп, через мой труп. Таракан антикварный!

Так, о чём я? Ага, оружие. Хреновое из ОВ-17 оружие, особенно для работы по бронированной по третьему классу мишени. Только и хватает, что привести ее из разряда стоячей в разряд лежачей, и то ненадолго. Но роняет она как надо, очень убедительно.

Если бы не хорошие доспехи у бойцов Меруа, всё могло сложиться иначе. Экзоскелет, в который они облачены, почти полностью компенсирует ударную силу крупнокалиберной пули, превращая её (силу) из разряда сбил поезд во вполне терпимый пинок.

Прекрасно знаю о чём говорю, моему подразделению как-то повезло столкнуться на полигоне с двумя типами, экипированными в подобные бронированные изделия. Звери. Даже невзирая на то, что на нашей стороне был численный перевес и наличие укрытий, парни нас разделали под орех почти ни разу не подставившись. Всё что нам удалось, это нанести пару условных ранений одному из двойки суперменов.

Было даже обидно за столь разгромное поражение, но Грико проявил удивительное благодушие и краткость, а после и вовсе дал половину суток на отдых.

Скорей всего, то были испытания прототипов армейского экзоскелета, а не тренировочный процесс, но нам естественно никто ничего не пояснил.

Так что учитывая мою прадедовскую огневую мощь и снаряжение инопланетников, счастливчики, получившие прямое попадание, уже оклемались и накачанные стимуляторами спешат меня найти. И я так понимаю, с не самыми человеколюбивыми намерениями.

Ха. А людей они и так не любят. Мы типа второй сорт для них. Мусор вселенной. Воздух там портим, и вообще засранцы каких поискать.

В целом, с уточнённой формулировкой я мог бы и согласиться. Мне тоже не нравятся столичные хлыщи, жители центральных миров. Новые дворяне, как выразился Нильс. Сидят на всём готовеньком, только деньги печатают да жизни периферии тасуют. По мне, так этих социальных паразитов давно пора передавить без остатка, вот только никак не силами пришлых и не тем более такой ценой.

Йота еще дешево отделалась. Население успело частично эвакуироваться, те, кто мог и хотел естественно. А что до оставшихся из упрямства. Есть и такие безумцы, лично знаю. Ну да бог им судья, за свои семьи пусть отвечают сами.

В висках внезапно заломило, внутри головы промчался безжалостный торнадо бешенства, отключив на мгновение зрение и слух. Как всегда, не вовремя, года три уже приступов не было. Это подарок из прошлого. В одном из ранних походов за шкурами, меня укусила местная разновидность пресмыкающихся — визгун. Прозвали змею так за низкий противный звук, который издают самки этого вида перед нападением.

Отвратительные по своему характеру создания, к тому же ядовитые, как все бабы. Зато какие из змеи сапоги вышли, загляденье. Мне за них однажды пятьсот кредов предлагали, без торга. Сапоги, к сожалению, тачал не я. Я в то время валялся в бреду, дома у дока Гюнтера. Как он говорит, на грани жизни и смерти.

Неделю не приходил в сознание, а потом встал, как ни в чём не бывало, и пошел в его холодильнике рыться. Я же не виноват, что после сна всегда жрать хочу. Я вообще часто хочу жрать, люблю я это дело.

Док после того как я выздоровел, постоянно упоминал какой-то уникальный экземпляр адаптивного иммунитета и просил почаще заходить. А что, я не против. Вопросами не докучает и готовит вкусно. Яичница с луком и беконом так вообще пальчики оближешь. Да и крови мне на анализы не жалко. От 'пожертвованных во имя науки' двухсот грамм не умирают. Вон Михась вообще два литра потерял, когда его дикий свин погрыз и ничё. Через месяц уже бегал. Заикаться правда стал сильно и глазом моргать, но это несущественные мелочи.

В общем, после встречи с Визгуном, мне досталась пара сапог, четыре рубца на ноге да вот эти эпизодические приступы слабо обоснованной ярости. Учитывая, что после укуса визгуна редко кто выживает и при этом не остается на всю жизнь инвалидом, я думаю, еще в плюсе остался. Что же до приступов, так это явление почти незаметное. Народ у нас обходительный и мирный, друг друга без серьёзной причины никто не задирает.

А что как-то раз кто-то из местных напился, и бар поисковиков разнеся, орал непотребства всякие, так это брехня. И не пил я вовсе, ну почти. А деньги если у кого и забрал, то только в качестве покрытия ущерба. Куртку мне новую порвали сволочи, недели две ведь шил. Сам.

Признаю, с полицейским патрулем неловко вышло. Только кто их просил пинками меня будить, особенно после того как я уже успокоился и мирно прикорнул на столе для игры в кранг. Тактичнее надо быть, гуманнее.

Я тогда был не в духе. Пришлось поучить копов вежливости, ага, всех пятерых. Да, они у нас меньше чем втроём по улицам не ходят, 'места больно неспокойные'. А так, возбуждают друг в друге храбрость, неудачники.

Почему вдруг неудачники? Это просто. На службу сюда присылают не всех подряд. В основном на Дикую попадает проштрафившийся контингент со всей округи. Который, как сказал дядя Тони, и судить нельзя, много знает и устранить без шума не получится.

А так, вроде отсроченной казни выходит. Зевнёшь природу, она тобой и закусит. А начнешь от скуки местных задирать, так и помогут между делом отправиться в края вечной охоты. Те тугодумы, что сразу не врубаются в ситуацию, обречены.

Вот и получается, что конкурса на хлебные места на Дикой нет, от слова совсем. Местные же в охранку не стремятся, преклонение перед властью не входит в число наших христианских добродетелей. Народ больно своеобразный сложился, наушничанье не приветствует, но и против поддержания порядка ничего не имеет.

Так что с властями у нас вооруженный нейтралитет, они к нам без веской причины не лезут, мы их без веской причины не трогаем. Так и живём.

В общем, после выходки в баре я еще месяца два по лесам бегал, прятался от пристального внимания со стороны правоохранительных органов. Их я конечно не сильно боялся, руки коротки, а местные естественно остались в стороне, иначе тут бы мне и каюк.

Ну а после, а что после. После мне была только одна дорога, в Легион.

Глава 2

Сегодня было не просто жарко, а тошнотворно душно. Ни малейшего намека на ветерок. Чистейшее, без единого облачка небо и безжалостно палящий шар светила над головой. Адово пекло. Непонятно, как местная живность выживает в этой чёртовой пустыне, которая простиралась от пятой базы ВКС конфедерации на "Терре три" на десятки миль во все стороны.

Хотелось пить и присесть. Отсутствие тени и походная уставная форма усугубляли и без того паршивое самочувствие. То и дело из строя в обмороке выпадали курсанты, не успевшие акклиматизироваться. Их неспешно и крайне небрежно уволакивали солдаты, одетые в форму бригадного лазарета.

Над покрытием плаца первого разведывательного дивизиона двадцать третьей артиллерийской бригады парил воздух, искажая фигуры стоящих на другой стороне проверяющих. Ноги одетых в серую в пятнах форму офицеров причудливо изгибались на уровне пояса и на этом расстоянии люди казались уродливыми кривоногими карликами с непомерно длинными руками и большими головами. Окинул краем глаза своих товарищей, я не заметил ни одной ухмылки. Неужели никто не видит?

Нет, тут скорее другое. Строй солдат отчетливо источал запах страха, настолько ощутимо, что его можно было потрогать рукой. Вдоль строя неторопливо и неотвратимо прохаживался хай-сержант Грико, по кличке Бульдозер. В его присутствии любая неуставная эмоция могла быть чревата суровыми последствиями, в том извращённом виде в котором он их понимал.

Этот экземпляр помешанного на армии регуляра, неопределённого возраста, умел одним только своим видом ломать неокрепшую психику новобранцев.

Говорят, сержанта специально перевели сюда из десантуры, передавать боевой опыт, но лично я склоняюсь к мысли, что его убрали оттуда из-за излишней жестокости, отправив дрессировать менее ценный контингент.

Грико был как дьявол вездесущ, перманентно злобен и неутомимо изобретателен. Уже за неполный месяц, проведенный в учебке, многие успели понять, что фантазия сержанта в смысле уничтожения нашего свободного времени и выдумки дисциплинарных наказаний не имеет никаких границ.

Новобранцы боялись сержанта до печеночных колик, передавая из уст в уста историю про двух нерасторопных новичков, собственноручно утопленных им в армейском туалете. И это не предел фантазии, были истории и страшнее. Прибывшее пополнение, за неполные два дня успело наслушаться ужасающих подробностей быта армейцев и теперь с душевным трепетом ожидала приобщения к святая святых любой военной службы — муштре. Трепетал с ними и я.

— На время учёбы, я командир вашего взвода, старший инструктор по строевой подготовке хай-сержант Грико. Советую запомнить и произносить с благоговением, с обязательной приставкой СЭР! — Наш мучитель в безупречно сидящей форме унтер-офицерского состава бригады, внимательным взглядом обвёл фронт строя с левого на правый фланг, словно надеялся, чтобы хоть кто-то из нас на треть носочка сместился за линию.

— С этого момента говорить вы будете тогда и только тогда, когда к вам обратятся. Это ясно?!

— Да, сэр! — Нестройный хор наших охрипших голосов заставил сержанта перемениться в лице.

— Что это за курица пёрнула? Это армия или кучка малолетних блядей на выпасе? На вопрос вышестоящего начальника следует отвечать 'так точно, сэр' или 'никак нет, сэр'? Это ясно?! — Взревел Грико, покраснев лицом.

— Так точно, сэр!

— Нихуя не слышу! Таким голосом будете добавку просить в столовой. Громче ублюдки!?

— Так точно, сэр!!!

— Вот, это уже больше похоже на ответ, но на настоящего солдата нихуя не похоже. Будем тренироваться. — Чётко развернувшись, сержант направился дальше вдоль умирающего от дневного пекла строя. Сам он жары похоже не замечал.

— Ты, как тебя зовут жопоголовый? — Сержант неожиданно остановился рядом с моим соседом по палатке. Вот уж повезло мужику.

— Рядовой Лидерман, сэр!

— Откуда ты рядовой?

— Гамма пять, сэр. Карнавон. Это там, где растут самые вкусные оливки в конфедерации и самый известный морской курорт с белыми песками.

— Складно пиздишь. Еврей?

— Так точно, сэр.

— Смотрите за ним внимательно девчонки! К солдату с такой хитрой мордой спиной поворачиваться нельзя! Если ты не пидарас конечно.

— Я сказал что-то смешное, солдат?

— Сэр, никак нет, сэр!

— Тогда хули ты лыбишься, рядовой?! Убери нахуй эту гнусную ухмылку со своего лица, пока по еблу не получил старыми добрыми армейскими ботинками. Твое новое имя Обрез. Нравится?

— Так точно, сэр.

— Считай, что ты меня наебал солдат, но в следующий раз за неумелое враньё сломаю тебе челюсть.

— Ты, имя! — Грико переключился на стоящего дальше солдата с наивным конопатым лицом.

— Рядовой Эванс, сэр!

— Рядовой Эванс! Ты глухой!? Я что давал команду вольно? — Бульдозер выпятил и без того огромную нижнюю челюсть, с животной яростью смотря на стоящего перед ним новобранца.

— Н-ннет! — Уилки Эванс заметно побледнел. И не мудрено. Мне вот даже через двух соседей передался холодный комок где-то в глубине живота.

— Боишься меня рядовой?

— Ннеет. — Высокий нескладный парень даже отрицательно замотал головой, в подтверждение своим словам. На мой взгляд совсем не убедительно.

— Никак нет! Сэр! — Яростно взревел сержант, нависнув над незадачливым новобранцем.

— Так точно, то есть да, то есть нет, сэр! Гхы... — Получив неожиданный удар в живот, Эванс, задыхаясь, упал на колени.

— Твое имя Сыкун.

Не обращая внимания на упавшего бойца, сержант пошел по ряду, всматриваясь глубоко посаженными злыми глазками в лица почти не дышавших новобранцев. Дальше и дальше. Думаю, все, как и я жаждут чтобы он непременно прошёл мимо.

— Слушайте меня внимательно дамочки. Слушайте, словно я ваша заботливая мамаша на смертном одре. От того насколько внимательно вы будете меня слушать зависят ваши сраные, никому не нужные жизни. — Голос Грико прибавил в громкости и приобрёл пугающие интонации плохо сдерживаемой животной агрессии.

— Я даю вам слово, что многие из вас ещё до окончания курсов будут мечтать, чтобы началась война. Спорю, многие поначалу будут пытаться откосить в лазарете. Это ничего. Военным медикам тоже нужно на ком-то тренироваться.

По ряду новобранцев прошла еле заметная волна. Бригадных коновалов уже успели оценить по заслугам. Их, также, как и остальных, набирали по малопонятным критериям и готовили уже на базе. В основном то были выпускники различных колледжей медицинской направленности по разным причинам не устроившиеся на гражданке. Меньше всего по внешнему виду эти парни ассоциировались с медициной. Лично я, смотря на их угрюмые рожи, не доверил бы им и прыщ себе на заднице выдавить.

— И не вздумайте сдохнуть во время учебы. — Заходился криком хай-сержант. — Этим охуевшим дезертирам я лично насру в урну с прахом.

— Запомните! Единственный способ для вас умереть дамочки, это умереть, защищая конфедерацию. Даже и не думайте портить штабу армии статистику, сдохнуть вы можете, только забрав с собой не менее одного солдата противника.

До тех пор, смерть будет считаться изменой конфедерации, моей любимой армии и плевок лично мне в лицо. — На лицо сержанта в процессе изложения 'приветственной речи' было страшно смотреть, ни единой человеческой эмоции кроме гнева и презрения. Чувствует, ой чувствует жопа неприятности.

— Я, это ваш худший кошмар сосунки! Спорю, что сниться я вам буду часто. Поэтому ссаться вы будете по ночам, а кричать от страха и боли наяву.

— Тех же наивных пидарасов, которые через месяц не смогут сдать первый зачет по физо, я лично выебу и выкину нахуй из расположения лагеря на поживу песчаным ящерицам. Это ясно!?

— Так точно, сэр.

— Это что за хор кастрированных мандавошек? Рев солдат конфедерации должен повергать врагов в ужас. Громче с-сукины дети!

— Так точно, сэр!!!

— Ты, твое имя солдат!

— Рядовой Ишимаки, сэр!

— Ненавидишь меня солдат?

— Никак нет сэр!

— Тогда хули ты на меня так злобно прищурился?

— Я не прищурился, сэр! Я японец. У нас...

— Ты, ебать тя в рот! Считаешь себя умнее непосредственного начальника?!

— Никак нет, сэр!

— Считаешь, что можешь побить своего командира? Отвечай кусок говна!

— В моем роду несколько поколений солдат, сэр. Да сэр, считаю сэр!

— У тебя две минуты солдат, чтобы доказать свою невъебенную крутость. — Хай-сержант отступил на пару шагов назад, давая своему оппоненту выйти из строя. Японец уверенно шагнул вперед и тут же мешком залетел обратно, повалив при этом соседей. Пытаясь вдохнуть, он непослушными руками цеплялся за ноги товарищей.

— Твое имя теперь Самурай! За смелость. И наряд на чистку сортирных картриджей за тупость. И ещё наряд за эту вашу рисовую хуйню, как её там...

— Суши.

— Кто это щас сказал? Что за кусок надроченной слизи посмел говорить без команды? Не слышу ответа! Смирно!

— Я знал, что мне достанутся самые трусливые сучки на планете. На первый второй рассчитайсь! Каждый второй на чистку сортиров, чтобы рядовому Самураю не было скучно!

— Сэр, это я сказал.

— Имя, гавнюк!?

— Рядовой Петрофф, сэр.

— Ждешь поощрения за смелость рядовой?

— Никак нет, сэр!

— Правильно, нихуя ты не дождешься. Два наряда на сортиры!

— Так точно, сэр!

— Думаешь, я не справедлив рядовой?

— Никак нет, сэр! Вы просто выполняете свою работу, сэр.

— Хуясе, да у нас мыслитель во взводе! Радуйтесь девчонки! Рядовой Умник раскроет все тайны нашего шоу. После того как три раза отдраит сортиры в расположении бригады. — Бульдозер снова четко повернулся, направившись обратно вдоль строя.

Проклиная на все лады свой длинный язык, я потихоньку оправил форму. Она, вся промокнув от пота, противно липла к телу.

Начинать знакомство с армейским бытом через чистку сортиров не входило в мои планы, но что случилось, то случилось. Дядя Тони часто говорил загадочную фразу о том, что история не имеет сослагательного наклонения, но с моей тройкой по интерлингве, понял я его далеко не сразу.

Ноги в раскаленных ботинках немилосердно пекло. Казалось, что подошва скоро расплавится от раскаленного покрытия плаца. Не помогали даже особые стельки, специально выданные каптенармусом с лицом прожжённого ворюги. По словам немолодого капрала, данное нехитрое приспособление должно было абсорбировать лишнюю влагу и убирать неприятный запах. Думаю, всё это только в теории. Потому что палаточный городок, в котором нас разместили, насквозь пропах запахом грязных ног, жженой каши и застарелого пота. А попотеть в этом песчаном аду нас заставили преизрядное количество времени.

— Марш, марш обезьяны! — Подгонял нас криком и добрым словом хай-сержант.

Мы глупцы рассчитывали получить послабление заработав высокие баллы по боевой подготовке и стрельбам, а нарвались как раз на обратное. Грико задумал сделать из нас настоящих солдат, в его понимании этого слова. Это значило никаких скидок, жалости и дешёвого сострадания. Так что на тактическом полигоне нас всегда ждала жестокая программа повышения боеспособности.

В этот раз необходимо было захватить высоту и установить КНП с корректировочным оборудованием, способным работать в условиях ЭМИ подавления и плотной дымовой завесы.

Благодаря наставническому фанатизму и феноменальной пробиваемости сержанта, полигон нам достался с механизированными точками обороны, настроенными на активное поражение обнаруженных нарушителей. Не то, чтобы это была такая уж для нас новость, сталкивались уже с подобной техникой, но кому нравится ответный огонь. Особенно если это огонь из тазеров армейского типа c автоматическим наведением.

Учитывая минимальный набор вооружения и экипировку, совсем не спасающую от мощных разрядов, никто из нашего дружного отделения не горел желанием активничать в деле освоения нового полигона. То есть мы в очередной раз проявляли со слов сержанта свою пассивную пидорскую ориентацию.

— Всем сбор обезьяны! Верзила, тело ты безмозглое, поднимайся и тащи свою толстую жопу сюда. — Сержант смерил неодобрительным взглядом виновато ссутулившуюся фигуру огромного негра.

— Ну как можно было подставиться под удар сразу трех установок? Морду свою разгладь, не так уж это и больно. Сам виноват, слон бы успел спрятаться за выделенное время.

— Ну что ж. Вижу отеческие пинки влияния уже не оказывают. Пора повысить ставки.

— На кону увольнительная на сутки, на одного человека в Нью-Порт. — Произнёс сержант с лёгкой усмешкой и сделал паузу, чтобы переждать наши радостные крики.

— И так, время прохождение полигона — две минуты. В строю при этом должно остаться не менее половины отделения. Что задумались негодяи? Времени мало или награда не нравится? Хорошо, я поговорю с начальником КПП, счастливчика обратно пропустят без досмотра. Вымогатели!

Мы снова дружно взревели, это уже совсем другой разговор. Ведь вскоре нас ожидал двухдневный перелёт грузовой скоростью до следующей точки, на которой будут развёртываться учебные полигоны бригады.

По словам бывалых, за два дня пребывания в замкнутом пространстве можно вполне обоснованно свихнуться. Надоевшие лица, серые стены, откидная койка, монотонный гул генераторов и опостылевший паёк. Развлечений в полёте не предвиделось, от слова вообще. Хотя откуда бы им взяться в армии.

Так что увольнительная на одного — это очень хорошо, но вот то, что может занести посланец в расположение подразделения... этот драгоценный груз мог окупить весь пот и боль текущего дня, а главное скрасить тоскливый период передислокации.

Сложность задания нас не пугала. Пройти полигон непросто, главное тут действовать сообща и постоянно двигаться, сбивая прицел механизмов. В этом случае часть отряда должна прорваться, просто по статистике. Последняя была слабым утешением, местность до контрольных точек ровная как стол, прятаться негде.

Надежда, что подстрелят другого написана на лицах моих сослуживцев очень крупным шрифтом. Это не трусость, отходняк от ударов установок уж больно тяжёлый, судороги ещё в течение нескольких часов преследуют. Особенно неприятно на полный желудок, не заметишь, как обделаешься. Конечно с негативными моментами в противовес ставки сержанта можно было смириться, проходили ведь полигон и ранее, всё болезненно знакомо. Серьёзно беспокоят только временные рамки и ограничения по условным потерям, обычно до момента захвата огневых зон дотягивала едва ли треть отделения.

Если вкратце, то полигон мы прошли. Единственно возможным по времени способом — напрямую. При этом пятеро неудачников, вынуждено служивших щитом от разрядов надолго попали к санитарам.

Вопреки спорным итогам испытания и куче 'добрых слов' высказанных в нашу сторону, кажется, Грико остался доволен. По крайней мере мне так сказали, когда я пришел в себя в медсанчасти.

Нет, вы не угадали, спичку мне тянуть не довелось, я попал в список 'смертников' по умолчанию, как автор идиотской идеи. Именно так, но немного в иных словах назвали мой успешный тактический ход сослуживцы, отдыхающие в той же палате.

Честно говоря, от итогов, отразившихся на здоровье я и сам не в восторге, но в тот момент это казалось удачным решением. Во всём виновата страсть к описаниям древних сражений, биографиям легендарных полководцев и книгам по военной тематике, коих без счета было в кабинете дяди Тони.

Ну а в увольнительную сходил Верзила, как самый грузоподъёмный рядовой нашего отделения с наиболее бесхитростным лицом.

Не считая занятий с хай-сержантом, будни наши тянулись бесконечно однообразной чередой. Одни инструкторы состязались в деле набивания наших голов статьями устава, инструкциями и положениями. Другие же впихивали в нас знание артиллерийских таблиц, ТТХ устройств наведения и систем артиллерийского огня.

От обилия информации, ужасной жары и выматывающей муштры, голова порой была готова расколоться на части. Однако ко всему можно приноровиться. Человек существо такое, привыкнуть может и к вовсе невообразимым условиям и правилам существования, если они (правила) позволяют выжить.

Более всего, кроме шагистики и физо, отравляла и без того тоскливый круговорот дней обязательная политическая накачка наших несознательных голов.

Ответственным за морально-политическое совершенствование личного состава бригады, был начальник управления кадрового контроля, капитан Вилли Гризлоу. Этот сутулый долговязый службист, отличался гнусным характером и болезненной злопамятностью. За свои сомнительные личные качества и за выступающие вперед лошадиные зубы он был прозван нами Грызло.

На занятиях, которые вёл капитан, любой счастливец мог подвергнуться взысканию по абсолютно надуманному поводу. Кажется, эта пародия на кадрового военного даже получала некое удовольствие от своей свободы карать и миловать.

Для многих, включая меня, благодаря недоноску в погонах, наряды на чистку сортиров, вонь от которого, к слову, слабо глушилась даже в полном комплекте ХБЗ, поначалу превратились чуть ли не в обязательные еженедельные мероприятия. Поэтому, после пары залётов, все предпочитали тихо сидеть и с тщательно нарисованным на лице интересом внимать заунывным рассказам о величии нации и долге родине, который обязательно надо было отдать. Причём неминуемо с процентами, трогательно плача от судорог патриотизма.

Единственной отдушиной в армейских буднях, были нечастые походы в караул на артиллерийские склады. Там в тишине и спокойствии, стоя на посту, было время подумать над своими дальнейшими планами и осознать ошибки дней минувших, коих (ошибок), по моему мнению, было более чем достаточно.

— Март! Слышал про заварушку с аграриями? — Мой сосед по верхней койке — Нильс Ларсен, с хитринкой в глазах достойной Локи уставился на меня в ожидании ответа.

— Что опять красношеие бунтуют? — В ожидании подвоха наугад спросил я. Политическая астрометрия никогда не была среди моих сильных сторон.

— Ну ты дремучий солдат. Эй, шучу я, шучу, чего такой нервный, а? — Завопил Нильс, вцепившись в сотрясаемую мной койку.

— Ты военный достал меня уже своими шуточками. Есть что сказать, говори, нехер мне тут викторину устраивать. — Вернувшись к прерванному занятию, по ремонту подошвы ботинка, я приготовился услышать занимательную историю, коих у Нильса было припасено не мерянное количество. Стоит отметить, что у шведа язык подвешен как надо, даже банальный факт он может изложить так, что заслушаются все вокруг.

— В общем, это ряд аграрных систем на краю влияния конфедерации. Раньше там, где-то редкие металлы пробовали добывать, платину, ещё что-то, но впоследствии отказались от разработки. В общем ничего особенного.

Так вот, отгадайте, что наше узколобое правительство придумало, чтобы вылезти из той финансовой жопы, в которую само же нас и завело.

— Лис, ты можешь обойтись без своих мозголомных вопросов на ночь глядя? — Сморщился Лидерман, рассматривающий на вытянутой руке блестящие от полировки ботинки.

— Да, принялся рассказывать, так говори доступным языком. — Присоединился к нашему разговору Верзила, единственный боец нашего отделения, на ком красноречие хай-сержанта дало сбой.

Семифутового и трёхсот тридцатифунтового парня, редкого для нашей бригады черного цвета кожи, данное прозвище не удивило. Как он потом рассказал, его и в семье так называли за присущую его габаритам избыточную неуклюжесть.

— Бля, Верзила! Осторожнее садись, чуть койку не поломал своей жопой. Не вздумай мне бздануть в одеяло, загрызу во сне.

— Так что там с фермерами? — Навострили уши ближайшие соседи. Время до отбоя еще было около часа, а в армии это чудовищная по концентрации скуки величина.

— Корпорация Скайгейт пролоббировала продажу части подконтрольных им планет альянсу Меруа. Ожидается, что в ближайшие два года, население этих систем будет эвакуировано в ближайшие миры.

— Проло.. чего? Че за слово?

— Они чё там совсем ебанулись?

— Во толстозадые замутили, и чё теперь?

— А причём здесь мы?

— Во-от, наконец-то правильный вопрос. А теперь главная новость дня. Угадайте, кто будет участвовать в передаче планет альянсу.

— Та-да-да-дааам. Пятый луч боевиков Скайгейт и наша скромная бригада в их составе.

— Да не, не может быть. Брехун ебливый.

— Свистишь?

— Идите вы нахер, никакой признательности! Стараешься им тут рассказываешь. — Нильс театральным жестом отвернулся к другой стороне палатки.

— Харош уже на публику играть, а. Скажи лучше, откуда такая информация.

— Почему вообще мы?

— Так вот! — Швед словно ни в чём не бывало, явил свой фирменный загадочный лик.

— Поговаривают, что командующий десантным корпусом генерал Отто фон Бокк отказался участвовать в освобождении планет от мирных жителей для передачи альянсу. И с ним против решения Совета пошёл целый ряд старшего офицерского состава.

— Теперь часть офицеров из высшего звена командования ожидает суда чести, а остальные во главе с фон Бокком разыскиваются военной полицией по обвинению в присвоении и растрате вверенного имущества.

— Хера себе! Героя войны с хасогами как простого воришку.

— Это что же творится?

— А ты откуда такой осведомленный про всё?

— Лис, гавно ты говорливое. Опять, поди, всё придумал. Парни помните байку про третий сосок Хинемана, когда все отделение попало на чистку сортиров за то, что подсекало за капралом в душе.

— Мудачьё краснорожее. У меня проверенный источник. Мне в отличие от вас есть дело до того куда нас закинут в ближайшее время.

— Ха! Источник. Знаем мы твой источник. Лейтенант Амади Ломэ, маму её за ногу.

— Мля. Нильс, ты извращенец. Она же страшная как моя жизнь, ты уверен, что у неё члена нет?

— Онанисты сраные вот вы кто. — Гневно возопил Нильс. — И я ещё после этого извращенец. Вы мне просто завидуете. Через месяц в жопу долбить друг друга будете, гамадрилы неблагодарные. Верзила, ты чё ржёшь?

— Не ссы, Лис. Ты не в моём вкусе, к тому же нас добавками кормят, забыл?

Глава 3

'Доктор социальных наук Жан Дж. Хубер, делегат координационного совета конфедерации от Новой Европы, вынес на голосование Социальной Комиссии резонансное предложение по проблеме мигрантов и вынужденных переселенцев.

По этому положению уже названному в среде политических величин верным и своевременным, предлагается ограничить количество законных детей в семьях перемещаемых лиц до одного на одну семью.

Дети, получившиеся сверх этого числа, передаются представителям попечительского совета с правом дальнейшего их безотзывного распределения.

При этом лиц, сопротивляющихся решениям совета, предполагается гуманно стерилизовать и переводить в закрытые рабочие лагеря с понижением гражданского индекса.

Свою точку зрения, доктор объяснил заботой о правах простых граждан конфедерации, тем, что разделение переселенцев по местам дальнейшего проживания и выдача им пособий не решает проблем с недостаточной социальной инфраструктурой и является критически большой нагрузкой на бюджет принимающей стороны.

Мы прерываем нашу передачу на рекламный блок. Главный спонсор выпуска новостей крупнейший в конфедерации кредитно-медицинский альянс — Юни-Банк. Анатомические кредиты всей семье за десять минут, легко и доступно.

Юни-Банк! Живите здесь и сейчас, завтра может не наступить никогда!

Напоминаем вам, что в следующей нашей программе ожидается разоблачительный репортаж нашего особого корреспондента на тему незаконных экспериментов в области генома человека. Оставайтесь на нашем стриме, обещаю, будет интересно'

* * *

Кажется, я ненадолго отключился. Сказываются почти двое суток без нормального отдыха. Что там делают гости? Заскучали? Смотровое зеркальце показало все ту же картинку, что и раньше. Ничего, мы это сейчас исправим.

Что там у нас со временем? Как кстати. Три, два, один. Громкий хлопок за несколько домов от здания администрации, произошёл ровно по времени.

Смотри ка, сработало. Инструктор по минно-взрывному делу остался бы доволен. Хотя на практике он обычно орал благим матом, называя нас безрукими дебилами, но на его занятиях было интересно.

А теперь шевелиться, пока противник занят. Я быстро собрал вещи и перешёл через стеклянную галерею в другое здание. За то время, что инопланетники проверят источник шума, я успею добраться до следующей точки у реки.

Главное моё преимущество сейчас это скорость убегания и знание местности. С точки зрения тактики боя, мы условно равны: я не в силах нанести бойцам Меруа серьезный урон, а они хоть и имеют большой численный перевес, но не могут меня найти.

Тому много причин. Электрическая система обогрева стен и пола зданий поселка хорошо экранирует от тепловизора, а скудная орбитальная группировка не дает инопланетникам возможности полноценно контролировать все участки видимой им из космоса местности. Разведдронов и систем сканирования бота можно не опасаться, в столь плотной застройке ими много не высмотришь. К тому же надо знать куда их посылать, иначе это пустая трата времени.

Громкое бурчание в желудке напомнило о пропущенном приеме пищи. Эх. Всё бы отдал за порцию отбивных из ТСП, которые еще неделю назад вызывали отвращение. А какие подавали в обед деликатесы!!! Ммм.. Короткие толстые трубки макарон нежно зеленого цвета, с пятнами тараканьих какашек. Салат из неизвестных мне овощей, который я лично остерегался брать из чувства самосохранения. Яичница из яиц с желтками огромного размера. Соевые отбивные, чуть желтоватые из-за обилия биодобавок, призванных улучшить наши физические кондиции до армейской нормы. И венец всего — соус из генно-модифицированных помидоров, пятна от которого стойко держались на сурово окрашенных стенах столовой, отражая отношение личного состава к бригадной кухне.

Споткнувшись на лестнице, чуть не загремел вместе со всеми вещами. Пора бы перестать отвлекаться от дела. Не хватало свалиться и переломать ноги, сэкономив на времени и нервах, гоняющихся за мной биомехов. Прогремев ботинками по ступенькам, оттолкнулся от стены, подправив направление движения. Не, мы ещё побегаем.

Сноровисто нырнув в заблаговременно открытый люк канализации, вновь окунулся в стойкий запах жизнедеятельности местных жителей.

После мягкого приземления на пятую точку в отвратительную жижу, настроение резко приобрело схожие характеристики. Похоже на этой улице живут одни засранцы.

Вполголоса ругнувшись, я, стараясь дышать через раз, побежал дальше, разбрызгивая тошнотворное содержимое коллектора и держась подальше от стен, разукрашенных зеленоватой светящейся плесенью. Прямо кошмарный сон проктолога, бег внутри светящейся вонючей кишки.

Мне кто-то рассказывал, что в коллекторах обычно специально культивируют определённый сорт грибков и плесени, которые благодарно плодятся бешенными темпами и шустро разлагают органику. Поэтому в канализационных тоннелях больше не водится крыс и мышей, местная флора сжирает всё подчистую. Правда это или нет, не знаю, но проверять на себе не хочется и минуты лишней здесь не задержусь.

К концу запланированного отрезка пути, цветом лица и запахом я почти сравнялся с канализационной флорой. Будь кто свидетелем моего торжественного появления, вернее даже исторжения из отверстия очистных сооружений, несомненно, умер бы от отравления, ну или как минимум от смеха.

Нижняя часть моего гардероба, после вонючего десятиминутного забега, превратилась в жалкие лохмотья. Нежные части тела при этом начали неимоверно чесаться и зудеть.

Всерьез опасаясь за жизненно важные места моего организма, я, побросав по дороге вещи, влетел в реку. Вода вокруг, кажется, даже зашипела.

Остервенело оттираясь от канализационной мерзости, с неприятным удивлением обнаружил, что относительно целым после вонючего забега, остался только ремень. Даже не убиваемые армейские ботинки доживали последние часы, покрывшись пятнами кислотных ожогов. Какая-то череда невезения с одеждой, не пришлось бы в неглиже бегать. Хорошо ещё всё данное мне при рождении осталось при мне.

Проводив грустным взглядом всплывших ниже по течению дохлых рыбок, поплелся собирать свою скудную экипировку, нет времени на уныние и рефлексии. Выругаться бы трёхэтажно для поднятия духа, но ничего кроме неоригинальных вариаций на тему испражнений в голову не приходит.

Сборы не заняли много времени. Холодный ветерок, поддувающий снизу, подстегнул похлеще опасности быть обнаруженным. Накинув ремень винтовки поверх остатков жилета, и, приладив к бедру тощий подсумок, я, оглядываясь и прислушиваясь, потрусил дальше, стараясь не задевать ветки раскидистых плодовых деревьев. Вероятность того что у моего противника есть егеря ничтожно мала, но привычка, вбитая в детстве, уже стала рефлексом.

Никак не удавалось настроиться на серьёзный лад, меня постоянно пробивало на нервное хи-хи. Из крайности в крайность. Во всём виновата буйная фантазия, слишком ярко представил себя со стороны: здоровый небритый мужик с голой задницей, едва прикрываемой остатками брюк, в полной тишине несётся по парку с перекошенной от миролюбивых мыслей рожей. Вооружён и опасен.

Психоделическое зрелище, достойное эпической саги. Прямо подранный битюг апокалипсиса, на всадника уж точно не тяну.

Не вовремя возбудившееся чувство юмора не помешало мне свериться с картой. Странно, этот участок местности обозначен как обширный пустырь. Хотя, о чём я, карта вряд ли отражает реальную действительность, ей сто лет в обед. Хорошо хоть, что со времени основания поселка мало что изменилось. К примеру, разметка улиц и дома те же, основные ориентиры на своих местах.

У нас в портовом городе тоже всё во времени как застыло, изменения если и были, то на окраине. Центр и прилегающие к нему районы местные не дадут переделывать — наследие основателей всё же.

Фамильные дома, тенистые улицы, мастерские, кафешки и магазинчики. Зимой владельцы домов частенько перегораживают проспект Основателей для заливки катка или проведения местных праздников. Традиции. Грань между личным и муниципальным у нас там чисто условная.

На Дикой, такого б бардака как здесь не допустили. Вышвырнули бы с поверхности планеты любого захватчика так или иначе. У многих наших соседей личный арсенал вооружения насчитывал десятки стволов разного калибра, которыми как правило все в семье владели на хорошем уровне. Дядя Тони как-то обмолвился, что есть и средства поражения целей на орбите планеты. Может он конечно преувеличил, так как я не представляю себе зачем нужно было заводить подобное дорогостоящее оборудование, его ведь ещё и обслуживать как-то, но что-то они с его друзьями мутили милитаристическое.

В среде моих одногодок даже ходил слушок, что есть какое-то 'Общество гражданской обороны', которое основали контрабандисты и местные вояки в запасе, но мне как-то всё недосуг было вымучить из дядьки правду. Другие интересы, или может я просто боялся, что меня опять на правах младшего припашут бесплатно поработать, не помню.

Так что учитывая вышеизложенное, чтобы подавить полтора миллиона аборигенов Дикой, потребовалась бы планетарная бомбардировка, и то не уверен, что таким образом захватчики достигли бы желаемого. Всё-таки потратить миллиарды кредов только для уничтожения крайне вредного и опасного, но вполне себе лояльного населения это перебор даже для тупого финансового совета конфедерации.

А вообще конечно жителям Дикой сильно повезло, что планета слабо изучена, не подлежит терраформированию, а, следовательно, никому не интересна кроме местных.

Снова задумавшись о доме, я прибавил шаг, и как следовало ожидать, пропустил нечто, что в обычном своем состоянии заметил бы за несколько ярдов.

С характерным звуком влетев в еле слышно гудящее силовое поле, я, нелепо взмахивая руками, совершил обратный кульбит, увидев который наша местная труппа циркачей удавилась бы от зависти в полном составе. Поломав по пути пару тонких деревцев и измазавшись в соке перезрелых плодов, я, наконец, достиг земли, обняв ее как горячо любимую маму, если б я еще её знал.

Вставая, я искренне пообещал удавить социопата, поставившего в парке ограду от диких животных. Мы конечно тоже использовали силовые стены на Дикой, для защиты посевов от вечно голодной фауны, но у нас хоть таблички висели.

Моё молчаливое негодование прервал шелестящий шум в высоте. Вдалеке между кронами мелькнула точка дроида разведчика, как бы напоминая, что я не на прогулке. Не пытаясь успокоить себя большой вероятностью, что на таком расстояние засечь биологический объект днём крайне сложно, я поспешил в сторону реки. Копать под ограду, желания не было, выходить на открытое пространство тоже что-то не тянуло, поэтому река была единственным шансом проскочить эту местность без задержек.

Вскоре снова очутившись на берегу, понял, что желание упокоить местного любителя городить на пустом месте заборы окончательно окрепло. Вода была дико холодной. И хотя свежий ветерок совсем не располагал к водным процедурам, ничего не поделаешь, придётся лезть в реку.

Увязав вещи в тюк и бормоча себе под нос проклятья, я побрел по отвратительно холодной и мокрой воде против теченья, стараясь держаться неглубоких участков. Вблизи силовой стены все-таки пришлось окунуться с головой.

Пройдя несколько ярдов вдоль кустарников, я с помощью нависших над водой веток и пары ёмких фраз, наконец выбрался на берег белого песка. Изменения в пейзаже заметил не сразу, впрочем, спишем это на общую усталость, холод и гнусное настроение.

От раздавшегося откуда-то хихиканья я подскочил на ярд не меньше и, не удержавшись на берегу, свалился в реку размахивая стволом во все стороны.

Что это? Картинка перед глазами заставила усомниться в трезвости рассудка. Мне столько раз за последние дни прилетало по голове, что галлюцинации не самое плохое, что могло случиться. Тем более такие...

На усыпанном дорогущим белым песком пляжу, на не менее дорогих плетеных лежаках расположилась компания легкомысленно одетых девиц, или раздетых, это как посмотреть. Девицы попивали коктейли, и оживленно обсуждали нечто очень интересное.

Направление обсуждения можно было легко понять по указующим жестам изящных пальчиков. Указывая очередной раз на интересующую их деталь моего организма ниже пояса, они каждый раз заливались противным жизнерадостным смехом.

Что?!! Это вода такая холодная! — Возмущённо, возопил я, предательски покраснев и прикрывшись прикладом винтовки. Тьфу ты! Голограмма. Грёбаная цифровая обманка! Пара листиков, сброшенных ветром с деревьев окружающих мини пляж, свободно прошли сквозь шикарную троицу.

Вот так всегда, встреченные каким-то счастьем гражданские женщины, даже не живые. Какой урод это придумал, а? Что за манера вообще эротические обманки оставлять? Типов, развлекающиеся подобным образом надо изолировать от общества, предварительно проведя лоботомию. Нормальный человек разве будет окружать себя такими картинками?

В животе у меня громко забурчало. Как всегда, голод физический возобладал над всем остальным. Найти бы поскорее пожрать что существенное, очень уж тоскливо бегать на пустой желудок. Свёрток с бутером и остатками мяса я выкинул, продукты кажется впитали в себя все ароматы канализации.

Я с трудом заставил себя оторваться от созерцания аппетитных округлостей голографических симпатяшек и закрутил головой изучая окрестности. Неподалёку, через декоративные деревья просвечивало какое-то здание. Вот это очень кстати.

Махнув на прощанье смешливым голографическим дурочкам, я бодрым оленем поскакал по извилистой дорожке из жёлтого камня навстречу возможному обеду и потенциальному складу одежды. Свежо все-таки, а волосы на заднице совсем не греют эту безусловно важную часть тела.

Против здравого смысла и состояния дел, в голове у меня по кругу ездили три извечные мужские мысли: пожрать, вздремнуть и с бабами поваляться, причем можно и в ином порядке, но сначала пожрать. Надеюсь всё вышеперечисленное ждёт меня в конце пути и желательно не в виде Элли с Тотошкой.

Разряд энергии, взорвавший дерево мимо которого я пробегал, заставил вернуться на грешную землю, что и было сделано: когда надо, большие парни могут быть очень быстрыми. Приподнявшись на кистях, я испуганным крабом переметнулся под соседнее дерево. Вовремя. Землю, где я только что был, взрыл еще один разряд, от которого даже на расстоянии около двух ярдов закололо ладони рук мелкими иголочками.

Ни хрена себе! Это что по мне из тазера стреляют? После разборок с бойцами Меруа, это уже как-то не смешно. Комизм ситуации не меняет даже то, что разряды, судя по мощности, слона запекут в собственной шкуре.

Перекатываясь под очередное раскидистое дерево, я успел заметить еле уловимое движение на два часа примерно в шести ярдах от меня. Тот, кто стрелял, имел неплохую визуальную маскировку. Выдавали стрелка лишь лёгкое искажение теней, марево тёплого воздуха и слабое гудение нагнетателей энергии.

Тут то я и понял, как жизненно мало вокруг деревьев. Деревьев надо больше! Судя по всем признакам, на меня устроил охоту дроид с маскировочным модом. Мой припадочный мозг зачем-то задался вопросом 'паутина' это или 'зеркало', но я решил не отвечать на несвоевременные глупые провокации.

И что теперь делать? Бежать от железки? Так он догонит и застрелит в спину, кто знает какие у него установки, в деле защиты частной собственности очень много допущений, в частности, нельзя стрелять в спину убегающему правонарушителю, но всегда есть 'ошибка механизма' позволяющая снять ответственность с собственника.

Стрелять? Есть вероятность, что на выстрел из слонобоя сбежится куча кровожадных зрителей, большая часть из которых будет не на моей стороне. Хотя! Есть идея. Рукой, запущенной в подсумок я нашарил цилиндрик ГК-15 "сбежавшего клоуна". Вот сейчас то мы и похохочем.

Глухой хлопок поставил жирную точку в существовании злобного охранного робота. Дроид яйцеобразной формы, зависший в ярде над землей, беспомощно крутился на месте, пытаясь очистить прицельные окуляры от залепившей их краски. В общем-то, напрасное действие. Состав наполнителя гранаты специально разработан для стойкого маркирования нарушителей общественного порядка в случае бунтов или стихийных демонстраций и, попадая на любую поверхность, раскрашивает её в разные цветастые тона на долгие недели.

Интересно откуда у деда взялись полицейские примочки, явно ведь не в магазине купил.

Яркие душевные метания дроида оборвались после пары хороших ударов прикладом большой Берты (так я решил назвать мою винтовку за безотказность и монументальность).

Ого! Наконец рассмотрел маркировку на искрящихся останках сломанной техники. Стало немного не по себе. Не каждый день ломаю дроидов стоимостью далеко за шестьдесят штук кредов — моё жалованье почти за пять лет примерной службы. Видел похожие железяки на выставке вооружений, которую довелось охранять ещё в учебке. Ну как охранять, скорее работать антуражем на армейскую тему.

Опять тупим? Быстрее в дом. Охранный контур обычно управляется с домашнего сервера. Могу поспорить, что он сейчас для защиты местности задействует все возможные средства от звуковой сигнализации до роботов уборщиков. Которые, к слову сказать, навалившись кучей, легко порвут отдельно взятого инсургента на мелкие детали.

Так быстро я еще никогда не бегал. Перед глазами мелькали ухоженные декоративные кустарники, клумбы со всевозможными цветами. Среди буйной растительности я с удивлением отметил пару эндемиков Дикой, что должно было обойтись хозяину дома в кругленькую сумму. Если этот тип такие деньги на траву тратит, то мне возможно повезло и в коттедже я обнаружу кучу полезных вещей. Главное внутрь попасть, и чтобы по дороге не зацепили.

Дом, как и ожидалось был не из дешёвых, передний фасад из зелёного слегка зеркального стекла с антивандальными свойствами. Последнее я заметил, пытаясь выбить стеклянную входную дверь на полном скаку. После первой попытки, в моем многострадальном организме что-то жалобно пискнуло, стекло же наоборот сохранило гордое молчанье.

После второй попытки, я решил больше не биться в стекло, как тупая птичка и подключить мозг. Ведь в каждом нормальном доме как минимум два входа. Обойдя строение кругом, обнаружил на одном из торцов на втором этаже открытую створку. Подтащив к стене пару садовых столиков, неосторожно оставленных рядом с домом, я, проделав нехитрые упражнения, очутился внутри.

Интерьер был как бы не круче экстерьера, крутая мебель, замороченный дизайн и всякие технические штучки выдавали жилище весьма состоятельного человека. Если б ещё не бардак и тяжёлое амбре стоячего воздуха, то дом можно было смело приписать какому-то успешному финансисту голубых кровей с родословной длиннее, чем список моих грехов.

Я зря так спешил и волновался, охранная система не активна. Стойка сервера обесточена и похоже давно, вот и причина неработающей вентиляции.

Тишина, вонь и счастливая безмятежность! Люблю таких гостеприимных хозяев. Ещё бы таблички на стенах, где что лежит, было б совсем хорошо.

Судя по беспорядку, безраздельно царящему внутри, я не первый незваный гость. Всё перевёрнуто верх дном. Мебель из массива Бальзамо, заляпана остатками трапез и заставлена бутылками из-под алкогольных напитков. Дорогие ковры в каких-то подозрительных пятнах. Везде вокруг пустые коробки и скомканные тряпки не первой свежести.

Пару раз в пройденных комнатах натыкался на блистеры из-под таблеток, использованные инъекторы и трубки для курения крэка. Неплохо кто-то повеселился, со знанием дела.

И наконец, о чудо! Шкаф для хранения продуктов, битком набитый всевозможной едой. В основном в полуфабрикатах и консервированном виде, но так даже лучше, меньше возни. Что бы такого выбрать? Глаза от цветастого разнообразия разбегались, рот заполнился слюной, а желудок сжался в предвкушении, заставляя мозг выбирать быстрее. Решив не рисковать, я выбрал то, что смог опознать — 'Рагу из кролика'.

Опустошив пару контейнеров, даже не дождавшись толком пока они остынут после вскрытия и посасывая натуральный виноградный сок из бутылки, я начал уже более спокойно исследовать домину на предмет наличия нужных мне вещей и оружия. Не может быть, чтобы в таком богатом месте не было парочки завалящих стволов.

В одной из многочисленных комнат я и наткнулся на это лохматое недоразумение, называвшее себя хозяином дома. Поначалу я подумал, что это труп какого-то бродяги, залезшего поживиться в богатый особняк с летальными для себя последствиями, но бодрое сопение, убедило меня в обратном.

Конечно, может я и переборщил, тыкая в него дулом Берты, но меня как-то ломало трогать руками этого патлатого доходягу в замызганном халате на голое тело. Не, ну может он какой заразный, лечись потом не пойми от чего.

Доходяга долго не хотел приходить в себя, но после проверенного временем тазика холодной воды взмыл свечой, исторгая дикий вопль и попытался, убегая от меня на карачках протаранить головой закрытую дверь. Псих какой-то. Мои поздравления строителям, дверь с честью выдержала испытания, голова, впрочем, тоже. После звучного удара, глаза заморыша натурально прокрутившись в орбитах, наконец приняли осмысленное выражение.

— Заберите деньги! Там в холодильном шкафу коробка из-под брокколи! Только не насилуйте! — Тонко взвизгнул он, закрывая лицо руками. Вот тебе и осмысленное выражение. Да парень спятил!

Глава 4

Джим плохо помнил события недельной давности. Кажется, во вторник к нему заглянули приятели из столичного клуба, в котором он изредка тусовался. Кажется, даже был какой-то повод. Нет, ну что-то же они отмечали, просто так он бы не стал практически разносить весь дом, обошедшийся ему в серьёзные деньги. Впрочем, денег как раз было не жалко, инженерный гений Джима Лебовски всегда приносил большие дивиденды, жаль было усилий, потраченных на придание обстановке домашнего уюта.

Наверное, всему виной хандра, возрастной сплин. Ему скоро тридцать пять, а ощущения смысла жизни так и не пришло. Всё вокруг приобрело гадливо пресный привкус. Огромный достаток перестал приносить радость. Женщины, которых к ценным специалистам упрямо подсовывала служба безопасности компании, превратились в одинаковые глупые куклы. Чуть ярче тех, что он снимал в клубах, но такие же пустые внутри.

Еще лет десять назад, после получения учёной степени, молодому перспективному специалисту было всё по плечу. Счастье было совсем рядом, на расстоянии чуть дальше протянутой руки. Чуток усилий, и оно сорвётся в руки созревшим красным яблоком.

Реальность оказалась жестокой. Несколько прорывных проектов созданных на волне энтузиазма пришлось отдать, чтобы его только приняли в закрытое учёное сообщество корпорации. Затем унылые несколько лет пришлось работать подсобным негром для вышестоящей учёной братии, пока наконец его не заметили в управлении.

Наступил период изобилия. Молодого плодовитого учёного с ног до головы осыпали финансовыми благами и привилегиями. Штатные психологи и персональщики из кожи вон лезли для создания рабочей атмосферы и повышения лояльности. Использовались методы на грани закона, порой даже за гранью, чтобы люди работали и творили во благо корпорации.

Но было вотще. Нет, он не перестал реализовывать прогрессивные проекты и генерировать идеи, помыкая уже своими неграми и помощниками. Просто ушло то, что когда-то привлекало его в науке. То самое с трепетом ожидаемое чувство прозрения, которое испытываешь, когда понимаешь, что загадка, мучившая тебя столько времени наконец решена. Ушёл интерес, осталась просто работа.

Джим не смог бы сказать точно, когда наступило разочарование, просто в один обычный день он проснулся с ощущением скребущей пустоты внутри, которую так и не смог ничем и никем заполнить.

Скука, смертная, всепоглощающая скука. Только работа в исследовательском центре хоть как-то поддерживала унылое бытие, но и там случались провалы. Генная инженерия, вещь непредсказуемая. Очередные наработки на основе перспективного штамма, выкраденного у заклятых друзей из соседней галактики, оказались мыльным пузырем. Штамм не хотел мирно сосуществовать с человеческой ДНК, образец, мутировал, разрушая её и сводя тем самым на нет месяцы кропотливых исследований.

После положенных манипуляций, выводы по работе были переданы наверх, но вместо ожидаемой директивы о возобновлении исследований и продлении срока, пришло указание свернуть работы.

Нельзя сказать, чтобы это распоряжение выбило Лебовски из колеи. Просто к тому моменту накопилось многое: недовольство фондами, избыточное давление куратора, таинственный заказчик исследования и неопределённое предназначение интеграции штамма с ДНК, а может, он боялся себе в этом признаться, просто ощущение своей малозначительности.

Чувствуя себя на грани, Джим, передал дела заместителю и по-английски ушел в долгосрочный отпуск. Купил по случаю шикарный дом на самой окраине, подальше от цивилизации. Наполнил его вслепую обстановкой с помощью местных дизайнеров, быстро и задорого. Познакомился с соседями, даже попытался заняться садоводством, но снова начал пить. Затем последствия столичной жизни, настигли его и тут, превратив отдых в дикий кутёж и разгул.

Ему следовало бы насторожиться нежданным гостям, но Джим пил уже второй день и критичное мышление ему изменило. Веселье пошло по второму кругу. На спор с Карлосом они пили виски, при этом на инженере висела незнакомая рыжая девица, которая заливалась лошадиным смехом каждый раз, стоило ему сказать хоть что-то напоминающее юмор. Это сейчас всплывающие сцены попойки вызывают чувство тошноты, а тогда её неприличное ржание будило в нём гормональный прирост самомнения.

Джим ещё урывками помнил, как, закрывшись с какой-то полуголой брюнеткой в ванной, курил крэк, мешая его с выпивкой. А потом как отрезало. Сознание отправило парня в долгий захватывающий полет в ярком мире фантазий и добрых людей.

Поэтому, Лебовски оказался совсем не готов, сквозь отходняк от наркотика, вместо мягких изгибов волнующего женского тела, увидеть здоровенного амбала с голым хером, тычущего в него винтовкой. Любой нормальный мужик бы занервничал. Кажется, Джим даже поддался панике, чего никогда не следует делать в любой ситуации.

* * *

Для законченного алкаша, парень довольно быстро врубился в происходящее, ему достаточно было проверить отсутствие связи и системы планетарного вещания. Вернее, идущую по кругу заставку, призванную мотивировать местное население явиться в центры сбора для последующей эвакуации.

Было забавно наблюдать как в карих глазах и на невероятно живом лице взъерошенного доходяги каскадом сменяются яркие эмоции: подозрительность, недоумение, растерянность, непонимание. Испуг. Гнев? И затем вдруг — собранность. — Весьма быстро протрезвел, на мой взгляд, очень завидная способность.

После короткого разговора лохматый абориген в замызганном халате по имени Джим (нет не Оскар) Лебовски, начал суматошно носиться по дому, собирая вещи. Я не стал его одёргивать, ведь чем больше человек занят, тем меньше у него времени остаётся на истерики. К тому же мне самому нужна была передышка, это не день, а калейдоскоп странных происшествий.

Домовладелец оказался не загулявшим банкиром как я думал, а крупным учёным, с его слов конечно. Причем озвучивалось это так, словно я сам должен был догадаться о роде его занятий и неоценимом вкладе в современную науку.

Компания 'Фарматех', на которую работал Джим, специализировалась на исследованиях и разработках в области генной инженерии, а сам он был специалистом в области прогнозирования и коррекции флуктуаций генного кода. Тут я сделал понимающий вид, как будто ежедневно встречаюсь с этими самыми флуктуациями, Лебовски же благоразумно притворился, что поверил.

Немного поторговавшись, я дал себя уговорить на работёнку по доставке его особо ценной для мировой науки персоны до безопасного места. Эта сделка должна была принести мне десять кусков. Глядя на то, как быстро Джим согласился на названную мной цену, я даже пожалел, что не запросил больше. Смешно, поначалу сделка показалась мне отличной идеей, ведь деньги никогда не помешают, равно как и положительные очки у местных, которым я и планировал сдать этого бесполезного ботана. Уж лучше бы я тогда залез в какой-то другой дом.

Пока самопровозглашенное светило науки металось в поисках всякого разного, я завалился передохнуть в шикарное кресло белой кожи. Спина благодарно покрылась мурашками в усталой неге. Чуть прикрыв глаза, я обвёл ленивым взглядом огромную гостиную, подмечая ранее пропущенные детали.

Помимо кожаных кресел и вычурного кожаного же дивана, салон был обставлен всё той же деревянной мебелью из Бальзамо, в этом я немного понимаю и различными штучками дизайнерского толка из металла и пластика. Всё это сейчас было усрано до потери товарного вида. Ковёр натуральной шерсти на полу усеян серпантином и пустыми банками, а какая-то тварь тушила бычки о полированный журнальный столик ручной работы, чем его безнадёжно испортила. Содом и Гоморра. На месте горничной я бы застрелился, ну или по одному отловил посетителей и удавил втихую. Надо будет сказать при случае Джиму, чтобы больше не приглашал кого попало, так можно и по миру пойти.

В центре просторного салона, находился подвесной камин серебристого металла, весь закопчённый сажей и в потёках неопределённого происхождения. В композиции и отдельно какие-то вазы странных форм, на стенах декоративные живые панели и яркие, порой раздражающие глаз картины. Я конечно не большой специалист в живописи, но некоторые из них следовало бы сжечь, хотя бы из богобоязненных убеждений.

— Эй, Джим? А что это за ужас у тебя на стене? Это так сейчас модно, вешать на стену следы чьей-то блевотины?

— Ты что? Это же полотно Рикардо Маттоне, последняя работа перед его трагической гибелью. На ней гением признанного мастера абстракционизма изображена сложность нашего мироздания, дихотомия бытия и морали. На аукционе, вместе со страховкой она обошлась мне в двадцать пять тысяч кредов.

— Сколько? Охренеть, такая куча бабла за ЭТО? — В голове не укладывалось, что кто-то готов платить десятки тысяч кредов за жуткую мазню. Ну почему я пропускал уроки рисования, а? Сейчас бы грёб бабло лопатой и кушал с золотых тарелок.

— А у этого кхгм... художника проблем с психикой не было? Есть в картине что-то болезненное. Напоминает уродливого осьминога, приготовившегося снести яйцо и передумавшего на полдороге. Меня лично мироздание этого гения пугает.

— Глупость какая, слова недалёкого обывателя. Это показывает скудость твоего восприятия и крайнюю зашоренность мышления.

— Глупость? И это мне говорит человек, отдавший четверть сотни килокредов за репродукцию куска использованной туалетной бумаги. Тут скоро появятся ребята по твоему профилю, с очень широким кругозором, думаю, они больше меня разбираются в современном искусстве. Если хочешь, можешь остаться, сдаётся мне они сильно огорчаться, если упустят такого искушенного ценителя.

Испуганная гримаса хозяина дома, пролилась как бальзам на душу. Конечно, я говорил несерьёзно, просто лень было как-то по-иному на него воздействовать. К тому же заработок будет не лишним, но ведь Джиму об этом знать совсем не обязательно. Пусть думает, что я ему делаю великое одолжение за толику малую.

Хм, насчёт денег. У меня должно было остаться что-то около сотни кредов. Я на автомате сунул руку в карман проверить их сохранность и устало выругался. Это движение, пожалуй, было самым остроумным из всего, что я сделал за сегодняшний день. Если я хотел достать деньги, мне следовало бы вернуться и поискать свои карманы вместе с их содержимым в канализации.

— Видел у тебя на пляже голо-проекцию раздетых милашек. Вот это настоящее искусство, не то, что всякие матоны.

— А как ты вообще ко мне забрался? По всему периметру силовое поле, плюс еще полицейский дроид где-то там в саду шатается на заводских настройках, всё руки не доходят его перепрограммировать. Поставщик клялся, что лучшего сторожа не найти, никого не пропустит без маячка. Кучу денег отвалил за никчёмного железного болвана, в расширенной между прочим комплектации.

— Не знаю, не видел. — Пожал плечами я и отвернулся к столу с бутербродами. Ещё не хватало стоимость своей услуги понизить из-за какого-то металлолома. Можно сказать, за силовую ограду в расчёте.

— Вот держи. Это брюки для бега. Совсем новые. Не представляю, зачем купил, так ни разу и не пришлось одеть. Больше ничего под твой размер у меня нет.

С подозрением взглянув в невинное лицо владельца дома, вроде не издевается, я перевёл свой взгляд на переданную мне деталь одежды. Да уж. Брюки были мне коротки, узковаты и жали в паху. Материал, правда, неплохо тянулся, но выглядел я в этом безобразии как потасканный балерун. Нет, так не никуда не годится.

Пара махов ножом и брюки превращаются в обтягивающие бриджи до колен. Совершив магическое действо водружения штанов на положенное им место, я словно вернул изрядно потраченные за день уверенность и позитивный настрой.

Да что это за шуршание? Сначала думал, что показалось.

— Джим! У тебя что мыши?

— Что?

— Я говорю, грызуны у тебя в доме. Слышишь, как скребутся?

— Откуда здесь грызуны? После дезинфекции только два месяца прошло.

— Сам послушай. О, вот опять.

Джим с недоумевающей улыбкой подошел к зеркальному встроенному шкафу, располагавшемуся на некотором отдалении от условного центра салона и потянул за ручку с позолотой. Предчувствуя неладное, я устремился ближе к Лебовски, но замешкался перед диваном.

Откуда-то сверху из недр шкафа, на Джима свалился некто в неглиже, с хрюканьем выбив из учёного воздух. В руке у незнакомца был пистолет, успел отметить я, запоздало бросаясь на помощь.

Перемахнув спинку дивана, я замахнулся прикладом винтовки, готовясь вколотить платяного голыша в пол. К счастью для последнего, уже почти опустив приклад на череп незнакомца, я остановился, отметив безвольно раскинутые руки. Пистолет в них уже не наблюдался, отлетев при падении куда-то в сторону.

— Хорош уже обниматься профессор. Это просто неприлично. Теперь мне придется попросить пару кусков прибавки за дополнительный риск и в качестве возмещения морального вреда. — Ухмыльнулся я, помогая Джиму подняться.

— Какой ещё риск? И причем тут моральный вред? — Пропыхтел Лебовски, отпихивая со своих колен голову мужчины с шикарной кудрявой шевелюрой. Удар головой о пол вызвал у тела недовольное мычание, но незнакомец даже не открыл глаз. Обхватив руками валяющуюся на полу картонную коробку, голыш из шкафа, почмокав губами громко засопел. Спит без хлопот и забот, аж завидно.

— Как какой? От стреляющих мужиков, я тебя само собой прикрою, а вот защищать твою невинность от голых мужиков мы не договаривались. — Странно посмотрев на меня, Лебовски зачем-то покачал головой.

— Ну, вот и договорились. — Оскалился я во все тридцать два зуба.

— Не скажешь, кто твой шаловливый друг? И зачем он караулил тебя в шкафу с пушкой наголо?

— Понятия не имею. Может это кто-то из друзей Карлоса, шутка типа такая. Хотел бы я узнать, куда они все делись. — Джим присел на край дивана, задумчиво поглаживая редкую щетину на подбородке.

— Ты, наверное, плохо слушал? Умные люди, в отличие от некоторых, давно убрались из этого бардака. — Тут я осёкся, но слово уже вылетело.

— Тогда почему меня с собой не взяли и... О, я болван! — Резво подорвавшись с места, Лебовски рванул куда-то вглубь дома, причитая на ходу.

— Пить меньше надо. — Крикнул я вдогонку, но подозреваю, что меня не услышали.

Безрезультатно попинав по пятке хозяина антресоли, я подобрал пистолет, отброшенный под окно. Портативный игломёт HnK150, в гражданском исполнении. Заряжен. Контейнер с иглами маркирован зеленой эмблемой, значит парализующего действия. Щёлкнув предохранителем, проверил спуск, выстрелив одиночным в кадку с засохшим растением. Рабочий.

В принципе нормальная штука для дружеских разборок между соседями, но как средство самообороны я бы не рекомендовал. Человек вполне сносно может убегать из фруктового сада с десятком таких игл пониже спины, пока ноги вконец не откажут. К счастью этот эффект быстро проходит, проверено, только потом всё чешется в месте попадания.

Откуда-то из глубин дома, донесся агонизирующий вопль, полный боли и негодования. Кинувшись на помощь, чуть не сбил Джима с ног, не сразу узнал его в новом халате.

— Это конец! Кто-то изъял блок управления домом. Там же все коды: от сейфа, системы охраны и даже от клиппера. Всё пропало! — Джим затрясся как в падучей и, прислонившись к стене, сполз на пол, закрыв глаза. Мля, мне что теперь этого дрища ещё и на себе нести? Нет уж, хрен угадал.

— Э. Анус перепуганный. На кой хер тебе клиппер? Его всё равно собьют при попытке выйти из атмосферы. А даже если и не собьют, переходные ворота всё равно блокированы? Хочешь, вон сдайся нашим воякам или патрулю Меруа, если случайно не застрелят, то какой-то месяц в фильтрационном центре, и ты снова свободный человек со всеми положенными правами.

Ухмыльнувшись, я отметил тот факт, что глупее чем выйти в город с поднятыми руками, сейчас может быть только попытка скрыться на жалком атмосфернике.

О гражданских судах я не самого лучшего мнения. Отличный дизайн и комфорт, но полное отсутствии вооружения, что в нашем случае является фатальным недостатком. Силовые контуры корабля могут защитить разве что от орбитального мусора, а малый запас кислорода привязывает судно к полётам в атмосфере и выходе на орбиту только для погрузки в транспорт.

Раздумывая над тем геморроем, в который сам же себя завёл, я несильно пихнул Лебовски ногой, пытаясь привлечь к себе внимание. Парень только сжался как спирохета (мне док давал на всякие микробы в микроскоп посмотреть) и скулит себе под нос. Нет, так с ним разговаривать бесполезно.

С третьей попытки найдя ванную, я врубил холодную воду и засунул Джима под обжигающую струю. Всего пара минут негодующих воплей, и яйцеголовый пришёл в себя, стуча зубами и злобно на меня поглядывая. Метод конечно не столь щадящий, как с хорошим глотком алкоголя, но этому только выпивки не хватало на старые дрожжи.

— Всё? Больше ныть не будем? — Участливо осведомился я у трясущегося тела.

— Отпусти питекантроп неотёсанный. Там вся моя жизнь, все документы, кредитные чипы, плоды каторжных работ и записи. Понял?! Библиотека редких бумажных изданий книг, наконец! И мои рыбки. Мои рыбки!

Тут он, выпучив глаза вскочил, а я еле успел сдержаться, чтобы не влепить ему с ноги, рефлекс блин, и помчался в гостиную. Может стоило его подольше замачивать?

— Подлые скоты! Вероломные ублюдки. Куда вы дели моих рыбок?! — Крича подобную чушь, он как мог, распихивал невозмутимо спящего типа, так не вовремя выпавшего из шкафа.

С интересом понаблюдав за развитием событий, я от греха оттащил Лебовски от несчастного мужика, хотя, мне кажется, голыш не проснулся бы, даже утеряв голову в процессе тряски. Уж очень красноречиво от тушки несло алкоголем.

— Я знаю! Надо пытать его водой! Я читал, как это делали. — Лебовски снова куда-то целеустремлённо унёсся, потрясая кулаками над головой. Забавный малый, его бы энергию да в мирное русло. Жаль, но пора заканчивать это неуправляемое безобразие.

Существует несколько вполне безобидных способов приведения пьяных в чувство, но поскольку мне не хотелось тратить на спящего красавца аптечку, решил начать с самого простого.

После минуты растирания ушей, тело начало подавать признаки жизни. Житель шкафа пытался уползти от раздражителя и забиться под кресло, но как-то неубедительно что ли, не раскрывая глаз. Недовольство выражалось лишь в конвульсивных сокращениях рук и ног, тело пыталось пихаться и пинаться.

Пришлось перейти к пункту два и оттащить нудиста в ванну на проверенную процедуру обливания холодной водой. Спустя десять минут, в ванне сидел слегка посиневший, но вполне пришедший в себя тип смазливой наружности и фигурой отощавшего Аполлона. Аристократические руки с маникюром, не знавшие тяжелой работы. Точёные почти женские черты ухоженного, ни одной морщинки и прыщика, лица. Густые брови вразлёт, большие голубые глаза, подведённые косметикой и богатая черная шевелюра. На бандита, гм, не похож. Такие типы нравятся маленьким девочкам, едва осознавшим свою сексуальность, но только не в этом состоянии.

От шикарной прически у нудиста остался мокрый колтун, который придавал его испуганному лицу вид потасканного клоуна. Дополняли образ комично опухшие уши и лёгкие потёки косметики, которой сейчас так часто пользуются модные хлыщи. Физиономия выглядела странно знакомой.

Пока я перебирал в памяти где мог видеть это лицо, жертва моды вибрируя сидела и с опаской лупала глазами на нас с Лебовски. Последний притащил страшноватого вида кухонный тесак и пальцем многозначительно проверял лезвие на остроту. Думаю, сейчас он себя представлял ужасно крутым и опасным, что весьма спорно. Лично мне кажется, если он и был опасен, то только для самого себя.

— Ну че? Будешь колоться, зачем ты убил и съел несчастную старушку!? Убью! В глаза мне смотреть!

— Ч-что? — Округлив глаза, затрясся модник.

— Ай, порезался! — Смазал все впечатление Джим, уронив нож в опасной близости от своей ноги. Ну что я говорил, ещё чуть-чуть и минус палец, а то и два.

— Где мои рыбки!? Говори сволочь! — Сбился яйцеголовый на фальцет, пытаясь стукнуть модника бутылкой шампуня.

— Ч-что? — Эк беднягу перемкнуло. Так дело не пойдёт. Сейчас еще в обморок свалится, отпаивай его потом успокоительным. Отпихнув Джима в сторону, я потянулся было помочь красавцу выбраться из глубокой ванны.

— Стой, не надо его убивать пока. — Удивил меня проснувшимся чувством юмора Лебовски.

— Я его вспомнил. Это же репортёр, дружок Карлоса, крысы этой прилизанной. Новости ещё ведёт на ночном канале Мериды. — Где твои подельники воры? — Завопил фальцетом Джим. — Отвечай!

— В-вы не имеете права! Я буду жаловаться! — Взвизгнул в ответ модник, пытаясь вылезти из ванны, но поскользнулся и загремел обратно, свалив на себя многочисленные бутылочки и баночки с полок.

— Я требую уважительного ко мне отношения! Офицер, слышите, я запомнил номер вашего жетона! — Красавец наставил указующий перст в надписи на бронике, злорадно торжествуя. Я не нашёл в себе юмора, чтобы ответить в струю, был занят массажем уха после воплей Лебовски.

— Ваше начальство всё узнает о произволе и насилии в мой адрес. Немедленно освободите меня и дайте позвонить адвокату! — В мокрого модника на глазах возвращалось самообладание, он весь набух как петушок школьника в предвкушении просмотра журнала для взрослых. Только вот смазливая морда напрасно посчитала меня за служителя закона, от последнего на мне была только драная форма и то не весь комплект.

— Ну ладно, ты тут звони своему адвокату, а мы с Джимом, пожалуй, откланяемся. — Сказал я, подпихивая Лебовски на выход из ванной. Мне вдруг резко надоел этот театр абсурда, а скорее я просто вспомнил, что за стенами дома ждут проблемы одна другой серьёзней.

* * *

— Хватит уже метаться, у меня глаза устали. Других рыбок себе купишь.

— Но я так не могу. Там же Альберт!

— Какой еще нахер Альберт? Ещё один милый друг?

— Что? Нет, Альберт это белозианская рыбка, редкого пурпурного окраса. Он у меня уже три года живёт, мамин подарок.

— А-а-а. Если рыбка, то конечно, давай паниковать. Ты ебанулся? Щас сюда такие рыбки приплывут, костей не останется. Вещи иди собирай! Стой! У тебя тут оружие есть?

— Всё в сейфе.

— Дайка угадаю, доступ к сейфу был через блок управления? Не надо на меня так смотреть. Веди, показывай, что там за сейф.

Так уж получилось, что с сейфами я знаком не понаслышке, правда всё больше с оружейными. Оружие прятали не от воров, их у нас нет (если только привозные, но и те одноразовые), от детей. Эта мера, если честно, не особо предотвращает растаскивание железок, но хотя бы затрудняет, в теории.

Я был очень любознательным ребенком, и часто с друзьями пропадал в порту, где сосланные на Дикую заключенные работали на разгрузке. За выполнение почтовых в основном поручений, нарушители закона часто делились с нами замшелыми тайнами преступного мира, рассказывая красочные были и небылицы. Некоторые старые сидельцы, уже осознавшие, что Дикая это билет в один конец, старались передать свои умения.

В том возрасте нам была интересна уголовная романтика, меня и моих друзей манила слава космических пиратов и грабителей. Конечно после нескольких сеансов внесения в организм витамина РА (ремень армейский), тяга к преступным знаниям ненадолго отпускала, но полностью пропала она не сразу и к сожалению, не у всех.

Как бы то ни было, уроки преступного мастерства помогали мне тайно вскрывать допотопные шкафы дяди Тони, чтобы добраться до патронов и оружия. А главное они позволяли делать это незаметно, что в моём случае синонимично словам безнаказанно и безболезненно.

Сейфом Лебовски называл отдельную комнату с кодовым замком и массивной бронированной дверью модной марки, внушающей уважение разве что простому обывателю.

В пять минут расколотив одну из стен комнаты каким-то изыском металлического модерна, я стал счастливым обладателем еще одного игломёта и неплохого разрядника. Жаль только, против одоспешенных Меруа это был совсем не довод, будь я настолько безумен, чтобы попытаться использовать гражданские пукалки.

Порадовал новый армейский рюкзак, я даже было зауважал учёного заморыша, пока не обнаружил внутри початую бутылку бухла, мумию мыши, пляжные тапочки и комок заплесневелых грязных носков. Вот ведь засранец.

Снаряжение для спортивной стрельбы меня не заинтересовало, хотя набор для ухода за оружием я всё-таки возьму, а вот небольшая коллекция холодного оружия привлекла внимание. И еще как.

Конечно, ритуальные мечи Хасогов и с десяток грозного вида ножей кроме как на стенной декор никуда не годились. Функциональности ноль. Дело даже не в том, что я не сумел бы этим пользоваться, тут как раз всё в порядке, могу показать пару красивых финтов, на девчонок действует убийственно. При всём при том, в рукопашной схватке даже против игломёта, умения ножевого боя не играют, так что любовь к холодняку я переборол, лишняя тяжесть мне ни к чему, пусть себе пылятся.

А вот вещь, висящая ниже всех остальных штучек, заставила мое сердце сбиться с ритма.

— Джим. Эй, Джим! — Выглянул я из пролома. Непризнанный гений от науки о чём-то вовсю трепался с вылезшим из ванны модником, словно совсем недавно и не тыкал в его сторону разделочным тесаком.

— Откуда у тебя это?

— Что? А, купил этот хлам у местного алкаша, сам не пойму зачем. — Яйцеголовый сник под моим презрительным взглядом. Гражданские, что с них взять. Хотя вот взять то, как раз кое-что надо.

— Если нравится, можешь забрать себе. Всё равно в саду уже не поковыряюсь.

Лебовски и представить себе не мог, какой раритет попался ему в руки. Настоящая армейская МСЛ — малая сапёрная лопатка времен колониальных войн, а может и того древнее. Раритет из раритетов.

Острое пятиугольное лезвие из матовой высококачественной стали в полторы ладони шириной и в две с половиной длинной, оно даже с легким налётом ржавчины выглядело совсем не по садовому хищно. И только полностью безмозглый кретин стал бы использовать МСЛ как садовый инвентарь. Учёный кретин, сделал поправку я и вернулся к любованию.

Целиком лопатка была в локоть длинной, с крепкой рукоятью из металлопласта. У нас дома была почти такая же, только более битая жизнью, со следами красноречивых сколов и царапин. В отличие от всего остального вооружения, стояла она в герметично запаянной стеклянной колбе, тем самым привлекая к себе нездоровое внимания с моей стороны.

Получить МСЛ в руки и научиться с ней обращаться, удалось лишь ближе к шестнадцати годам. Когда дядя Тони наконец снизошел до моих просьб и принялся за обучение, я уже успел отчаяться, перепробовав все доступные меры воздействия на психику взрослых. Поскольку я был крайне изобретальным ребёнком, там было всё: от слезливого канюченья до непритязательной детской софистики, лести и банального шантажа. Была даже попытка незаметно вскрыть колбу, но к счастью мне хватило ума не доводить дело до её разбития.

Вы скажете в чём же соль, ведь это просто лопата, просто сталь и пластик, и будете неправы. Не стоит относиться к столь универсальному предмету свысока. Лишь на первый взгляд кажется, что предназначена МСЛ только для того, чтобы ей копали. На самом деле это замена топора, пилы (одна из кромок с мелкими зубчиками) и даже линейки, поскольку все армейские принадлежности строго унифицированы.

И что на самом деле важно — МСЛ это безотказное оружие ближнего боя, наводящее ужас на врагов одним своим видом в умелых руках.

Минут за пять я с этим инструментом отрою небольшую траншею способную укрыть от обстрела и вражеских глаз. За пятнадцать минут ростовую яму, из которой меня выкурить будет практически невозможно без специального вооружения, а если надо, то с МСЛ в руках я урою любого специалиста, вооружённого ножом. Дядя Тони меня неплохо натаскал, удалось быстро понять это на практике, среди ссыльных душегубов было достаточно спецов ножевого боя.

Упаковав найденную флягу, боеприпасы, неплохой гражданский оптивизор и несколько банок консервов в вещмешок, я прицепил к нему теперь уже свою лопатку и сел чистить Большую Берту, она сегодня хорошо поработала.

Глава 5

Лысого громилу, неожиданное появление которого чуть не послужило причиной преждевременной смерти Лебовски от сердечного приступа, звали Мартин со смешной фамилией Петрофф.

Росту в нём было около шести фунтов четырёх дюймов, его плечи казались невероятными, а бугры мышц буквально распирали лохмотья одежды и полицейский броник. Из-под нахмуренных густых бровей пепельного оттенка, на мир сурово взирали серые глаза в ореоле детских пушистых ресниц. Прямой нос с небольшой горбинкой придавал бы его лицу черты некоторой холодной аристократичности, если бы не часто посещавшая чётко очерченные губы ироничная, а иногда и откровенно насмешливая ухмылка.

Смотрелся, впрочем, он недурно, если лысые наглые гориллы в обрывках полицейской формы в вашем вкусе. Ели нет, то их стоит опасаться. Один раз посмотрев в чокнутые глаза Мартина, Лебовски за всё золото мира не стал бы шутить про его внешность. Хотя Джима волновала вовсе не личность случайного гостя и даже не его оборванный вид и странный запах, а совершенно иные вещи. К примеру, почему тёплая компашка, с которой он столько дней отрывался по полной, оставила радушного хозяина одного, если Мартин прав, в смертельно опасной ситуации? Опоить и обокрасть, возможно, но бросить на вероятную гибель, это слишком даже для проныры Карлоса. Всё это не логично, а значит странно и неправильно.

Почему-то Лебовски сразу поверил в дикий нескладный рассказ беглого солдата. Намеки на нечто подобное он уже слышал от своих коллег по работе, из раздела одна курица сказала другой. Два месяца назад это показалось ему обыкновенной байкой от жёлтой прессы, под девизом, 'что угодно и как угодно для поднятия рейтинга'. Сложно было даже представить, что зажиточную планету могут продать, не спросив мнения живущих на ней людей. Ход на грани фола, многим грозивший политической смертью. Ведь в такой операции нельзя не принимать в расчет сложный механизм социальной инерции, протестные настроения, косвенные финансовые потери, реакцию СМИ и противоборствующих политических группировок.

Юридически конечно ни к чему не придраться. Есть решение Совета, обязательное для всех государств, состоящих в конфедерации и то, что оно будет исполнено можно не сомневаться, сил и средств принуждения у совета более чем достаточно. Но почему информация не была предоставлена населению заранее? Как в условиях дичайшей бюрократии стало возможным провести столь быстрое исполнение акта о депортации? Складывается впечатление, что целью Совета было специально нанести как можно больший ущерб населению, без оглядки на последствия.

Учитывая реалии, солдата дезертира направило сюда само провидение. Хотя Лебовски всегда негативно относился к военным, считая их тупыми кровожадными клонами, стоило признать, что без посторонней помощи, выбраться из этой дурно пахнущей истории будет очень трудно. Джим реально смотрел на вещи и правильно оценивал свои возможности. Как раз навыка выживания в условиях военных действий у него было, и не могло быть. Зачем он ему, уроженцу благополучной системы, отпрыску богатой семьи, человеку с несколькими учёными степенями наконец? Биться на кулачках с мэтрами от науки? Смешно.

По благословению происхождения он рос там, где новости из жизни планет периферии смотрели с интересом как криминальный блокбастер. Тем страшнее было обнаружить себя в таком кино, и понять, что весь его багаж знаний сейчас бесполезен. В таких условиях остаётся только положиться на Мартина и надеяться, что у психа с допотопной винтовкой есть хоть сколь-нибудь исполнимый план спасения.

Джиму было жаль бросать все те милые вещи холостяцкой жизни, что он приобрёл за время финансового благоденствия. Наиболее ценно то, что заработано самостоятельно. Поэтому он решил собрать только те вещи, оставлять которые было бы сравнимо потере нескольких лет научной практики, то есть фрагменты исследований и образцы опытов.

Обследование потайных мест показало, что Карлос сотоварищи ушёл, прихватив много ценных вещей, неосторожно выставленных Джимом на показ. Кроме денег и золотых аксессуаров, они унесли несколько старинных ваз и даже отличную реплику картины, изображающей деревянный корабль в бушующем море, которая долгое время выдавалась хозяином дома за настоящую. Тут парень злорадно осклабился, интересно было бы посмотреть рожи воришек, когда они попробуют её продать.

Веселье быстро прошло, когда Джим обнаружил, что негодяи забрали коллекцию редких монет, в которой были уникальные образчики инопланетной древности. На последней выставке нумизматов её начальную стоимость оценили в полмиллиона кредов. Обидно было даже не из-за денег, коллекцию он собирал с раннего детства, торгуясь, меняясь, играя в азартные игры, с этими монетами связано столь многое, что никакими деньгами не измерить.

Лебовски приложил запотевшую банку с соком к виску. Плюсом к обезвоживанию, резко навалилась мигрень, были и ещё пугающие странности с самочувствием, головокружение и лёгкий озноб. Хотя абстинентного синдрома не наблюдалось, но голова была ватной и тяжёлой, как после слишком долгого сна. Точно! Долгого сна со снотворным.

Допивая второй литр сока, Лебовски приходил в себя, прокручивая в голове события процесса гулянки. Картинка в памяти учёного проскакивала сочными объемными кадрами, и скоро он вспомнил практически всё. Джима не зря называли самой светлой головой конторы, быстро и правильно анализировать факты может не каждый, тем более после столь долгих возлияний. Восстановить в памяти удалось не только разговоры, но и более мелкие детали, ну а вопросов, вопросов только прибавилось.

— Ты же помнишь mi amigo, как мы весело провели время на жемчужных пляжах Nuevo Merida? А игру помнишь? Dios mio! Как мы облапошили в казино этих gusanos gruesa? Вот это было приключение. — Человек сидящий напротив, залился противным лающим смехом, запрокинув голову.

Собеседник Джима был примерно пять футов девять дюймов ростом или чуть меньше и худощавый. Он казался упругим и жилистым, как будто постоянно тренировался и держал себя в форме. Среднего возраста, оливкового цвета кожа на лице и на шее, гладкая и натянутая. Волосы черные и жесткие, начавшие седеть на висках, а губы большие и толстые, даже слишком толстые для такого тонкого лица. Несмотря на некоторую асимметрию, человека запросто можно было поместить на обложку журнала 'Элегия', издание для чувствительных и капризных дамочек.

Шикарный летний костюм сшитый на заказ с безукоризненно подобранными аксессуарами вкупе с безупречными манерами дополняли профессиональный образ представителя высшего света.

— Tu eres el diablo mismo! — Собеседник порывисто подался в сторону Джима, как бы желая придать беседе более доверительный тон.

— Тебя нельзя подпускать к игровому столу. Ты знаешь, что теперь твоё лицо только что не показывают по тамошней голосети? Nuestro heroe! У меня даже майка есть с твоим изображением.

— Посмотри, как на тебя estas munecas pintadas смотрят. — Карлос показал глазами на пятерых девушек, прилетевших вместе с ним и двумя его приятелями. Вместе с собой они также привезли большое количество спиртного и закусок.

Девушки действительно были привлекательными, это Джим оценил сразу. Латинос умел выбирать подружек, таких не встретишь просто так на улице, они по ним не ходят. Минимум элитное экскорт агенство, если не топовая студия красоты.

Лебовски познакомился с Карлосом Меркадо в одном из пляжных баров Новой Мериды, когда пытался утопить в текиле очередную депрессию. Каким образом латиносу удалось его расшевелить и заманить в игровой дом, он и сам не мог вспомнить.

Джим совсем не умел играть, более того был человеком не азартным, если дело не касалось вызовов в сфере его профессии, но аналитические способности и уникальная память сделали своё. Буквально несколько часов спустя за карточным столом, они на двоих с Карлосом выиграли порядка полутора миллионов кредов, после чего Джим ожидаемо потерял интерес к процессу и спустил бы всё подчистую, если бы Меркадо вовремя не вывел его из игры.

Потом был ночной клуб, бар, гостиница, снова бар и женщины, много женщин, они смеялись, раздевались, одевались, пили и курили, уходили и снова приходили. События сменялись яркой пьяной и весёлой чередой.

Тогда они сильно покутили. Деньги, полученные в игровом доме, кончились неожиданно быстро, и Джим потратил часть немалых накоплений (что ему не свойственно), которые успел сделать, работая на контору. После того как всё закончилось, пришлось даже некоторое время отдыхать от такого отдыха.

— Я такое дело спланировал mi amigo, una verdadera fiesta. Есть очень богатый человек. Весь наполнен деньгами, глупый gato gordo.

— Карлос, ты же знаешь, что я плохо понимаю этот ваш местный диалект. Ты не мог бы говорить на нормальном языке? — На самом деле, Джим при желании мог неплохо изъясняться на языке Меркадо, который был распространён во многих бывших латиноязычных колониях, но мочь и хотеть вещи не всегда взаимоувязанные. Просто Лебовски в силу воспитания крайне раздражала привычка Карлоса коверкать интерлингву местными выражениями. Непонятно чего латинос хотел добиться этой национальной показухой.

Не ожидая реакции собеседника — когда Карлос говорит, он слышит только себя, Джим поставил полупустой стакан на столик, откинувшись на подушки дивана. Ёмкость тут же услужливо наполнил из бутылки уродливый тип, пришедший вместе с Меркадо. Только теперь Лебовски потрудился рассмотреть спутника своего приятеля, тот имел удивительную для его комплекции способность растворяться в тени Карлоса.

Узкие глаза этого человека терялись на широкоскулом мясистом лице. Сам он был высок и массивен как двустворчатый сейф и каменным своим лицом по выразительности мог поспорить с ним же. Огромные длинные руки, которые вполне могли бы принадлежать горилле. Бутылка в таких руках терялась как игрушечная. Определённо здесь не обошлось без армейских модификаций. Лебовски про себя даже удивился, как он сразу не заметил эту гору мышц?

— Ладно Джимми! Желание хозяина дома — закон. Я привез с собой одного знакомого, многие вещи знает, со многими известными людьми знаком, полезный человек. У него тоже есть к тебе денежное предложение. Скоро должен подойти, а пока мы успеем обсудить наше маленькое дельце.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать Карлос, но боюсь я не готов обсуждать какие-либо дела в ближайшее время. Приключения мне не нужны, на жизнь денег вполне хватает. Не думаю, что смогу быть тебе полезен.

— Но mi amigo! Денег никогда не бывает много. Просто представь, как мы разденем этого жирного борова. Ха-ха. Он даже не поймет, что случилось, пока не потеряет всё. Требуется твоё участие и какие-то пол миллиона кредов.

— Не интересует. — Джим покачнулся, ему показалось, что потолок внезапно завертелся вокруг головы в смешном танце. Сердце испуганной птицей забилось в грудной клетке, заставляя тело как барабан резонировать в ответ. Неловко опершись о столешницу, парень мотнул головой прогоняя муть из глаз.

— Сhico! Ты с нами? — Джим с трудом сфокусировал зрение на плавающем лице Карлоса, удивляясь навалившейся вдруг слабости.

— Мигелито! Caramba! Зачем так рано...

Картинки вдруг начали меняться слишком быстро для понимания, перескакивая с одного на другое. Следующее осмысленное воспоминание было уже про военного гостя. Лебовски снова передернуло. Ну, хоть что-то стало понятно.

— Карлос perro mentiroso! Я тебе покажу maricon усатый, насколько ты ошибся, когда решил у меня красть. Дай только добраться до цивилизации.

Бурча под нос ругательства, Лебовски постепенно успокоился и снова принялся размышлять.

Помнится, Карлос упоминал о каких-то тёрках с азиатами, кому-то он там был должен большую сумму с процентами. Латинос сетовал, что приходиться прозябать на родной планете и крутиться преимущественно на обросшей мхом окраине развитых систем, чтобы не попасть в ласковые руки узкоглазых.

Хорошо. Вот на этом и сквитаемся. Надо выбраться с планеты и можно будет подать азиатам добрую весточку, с пожеланием набить Меркадо жопу рисом.

Всё, хватить воспоминаний, настроение только гаже становится, хотя, казалось бы, уже некуда. Пора пообщаться с 'гостями'.

Большие ожидания от беседы не оправдались, расспросы пришедшего в себя гостя из шкафа ситуацию не прояснили и на грош, голый красавец помнил ненамного больше Джима.

Этим так странно знакомым парнем оказался Зигфрид Штайн, ведущий ночных новостей с Новой Мериды. Карлос обещал репортёру, что Лебовски даст согласие на участие в авторском шоу, в связи с чем взял неприлично крупный задаток. Джим, сквозь негатив восхитился пронырливостью латиноса, тому бы обычной коммерцией заняться, а не криминальными аферами, вот бы торговая палата взвыла.

Приехав домой к учёному, Штайн уже был в нетрезвом состоянии, пришлось архаично знакомиться с представителями местных СМИ для первичного сбора информации. Поэтому выпив предложенного, он, как и Джим, утерял контроль над реальностью и пришел в себя только от холодного душа.

На вопрос, зачем он залез в шкаф, последовал невразумительный ответ, что репортёру показалось, будто Карлос со своим телохранителем убили хозяина дома и следующая очередь за ним как за свидетелем.

Вопрос, почему он был голым, репортер предпочёл проигнорировать, одарив Лебовски презрительным взглядом. Гордым жестом Зигфрид закинул на плечо угол простыни, которой укрывался, оголив при этом костлявые ноги.

Джим только серьёзным усилием удержался от хохота, вид у репортера в самодельной тоге был смехотворно нелепым. Cжалившись, он нашел Штайну какие-то свои старые вещи в куче одежды выкинутой из шкафов.

* * *

— Зигфрид хочет пойти с нами. — Голос Джима, заставил меня оторваться от чистки Берты.

— Это что еще одна твоя рыбка?

— Можно сказать и так. — Лебовски оглянулся на вошедшего в комнату модника. Одетым и причёсанным тот уже больше походил на человека и не вызывал бы во мне негативных эмоций кабы не прорывающиеся женоподобные ужимки.

— Мартин, это Зигфрид Штайн, репортер с Мериды.

— Здарова Зигги. Проходи, располагайся. — Я с усмешкой махнул рукой в сторону дальних от меня кресел.

— Я попросил бы без панибратства. — Возмущённо тявкнул репортёр, вздёрнув левую бровь и встав в горделивую позу оскорблённой добродетели.

— Я понимаю, что не нравлюсь таким людям как вы, но это не повод чтобы...

— Какого ещё братства? Я единственный ребёнок в семье. И таких уродливых сестричек у меня отродясь не было. — Перебил его я.

— Что взять с невоспитанных... — Начал было Зигги, но вовремя заткнулся, увидев, как я с прищуром начал его рассматривать, поглаживая приклад Берты.

— Господа, не будем ссориться. — Выступил в неблагодарной роли миротворца Джим.

— У Зигфрида есть очень хорошая идея, как нам всем выбраться отсюда. И даже если ты не хочешь раскрывать свой метод решения этого вопроса, никогда не лишне послушать альтернативные варианты.

Ага. Прямо бегу и раскрываю. Может ещё стрелки с надписями оставлять по дороге? Не на того напали. На планете где я вырос любого ребенка старше пяти лет на доверчивости хрен поймаешь, подозрительность и крайний скептицизм, наверное, в генах. Впрочем, это почти не касается взаимоотношений местных. К тому же советы мне не нужны, сам разберусь.

Отбрасывая всю репортерскую шелуху, без которой Зигги так и не смог обойтись, дав обещание быть кратким, информация действительно была интересной.

Первый раз на Йоту, Штайн прибыл три года назад, будучи рядовым репортером в составе походной съёмочной группы. Задача группы состояла в сборе всего интересного, что происходило в пределах так называемой сферы влияния Новой Мериды.

Освещая факт кражи платины со склада Национальной горно-обогатительной компании, они случайно, в порядке насыщения программы свежими новостями, попали на местную фирму, занимающуюся ремонтом и модернизацией малых пассажирских внутрисистемных судов. По словам репортера, у владельца конторы имелся ангар с парой десятков атмосферников различного года выпуска в качестве коллекции. И вроде как вся эта техника была на ходу.

Неуверенно ткнув пальцем в древнюю карту, репортёр указал месторасположение конторы. Самое ценное в данной информации было то, что находилась мастерская в двадцати милях к югу от города. То есть достаточно близко для того, чтобы добраться туда пешком и в то же самое время далеко от сферы внимания Меруа.

Наши инопланетные 'гости' не должны были заинтересоваться отдельно стоящими строениями, ведь их цель захватить городскую инфраструктуру и удержать её до момента появления основного контингента. А уже после прибытия подкрепления, с техникой и оборудованием, должна начаться финальная фаза захвата местности — зачистка под мелкое сито.

На развёртывание последнего этапа необходимо время, и немалое. Поэтому у нас появился шанс с приемлемой долей риска перебраться в менее заселённый регион переждать блокаду, а там возможно и убраться с планеты. 'Мелочи' вроде сводной армады кораблей, пасущих орбиту, можно пока не рассматривать, проблемы надо решать по мере их поступления.

Свой вариант эвакуации я решил придержать при себе, он был менее удобен, до точки встречи с местными около сотни миль, причём часть из них по горам. И непонятно как плотно та местность контролируется с орбиты. Вторым сложным моментом моего плана было то, что тащить придется уже два чемодана без ручки. Звезда экрана, также предложил внести свою лепту в мой скудный, но уже подающий надежды бюджет. Я же решил благосклонно принять его предложение, деньги, как говорится, не пахнут.

Подав команду отдыхать, я поставил таймер на трехчасовой отрезок и, сердечно посоветовав Джиму с Зигги все это время ходить на цыпочках и говорить вполголоса, мгновенно провалился в глубокий сон.

Глава 6

Со стационарной орбиты планеты по высчитанной программе снижения падал десантный челнок, торя дорогу нескольким десяткам своих собратьев. ИИ челнока в полностью автоматическом режиме отрабатывал заложенные в него директивы, меняя траекторию спуска, с тем, чтобы осложнить потенциальному противнику наведение на цель и уберечь экипаж и десант от предельных перегрузок. При этом от пяти до десяти G считалось допустимой нормой для этого вида военного транспорта.

Под раскаленными плитками теплозащиты и многослойной композитной броней, транспортник нёс в своем чреве двух штатных пилотов, стрелка и военный груз из двух десятков 'стриженых затылков' в полном боевом облачении. И это, не считая боекомплекта самого челнока, боеприпас и дополнительное снаряжения десантных групп.

Имея эффективную броню, челноки во время военных действий почти беззащитны без прикрытия со стороны штурмовиков. Особенно уязвимы они в момент прекращения связи, которая происходит из-за плазменных образований при прохождении мезосферы. Поэтому те самые чуть больше десятка минут на флоте, принято проводить в полном молчании, дабы не спугнуть удачу.

Одинаково одетые и вооруженные пассажиры, сидящие внутри, надежно закреплены в креслах-ячейках и висят, не касаясь ногами пола. В каждый ложемент интегрирована катапульта, парашют и комплект выживания для случаев боевого или аварийного десантирования. Мы как семечки драчливого огурца, как сказал однажды Лис.

Наперекор рекомендациям военных аналитиков бригады, спуск на эту планету был запланирован и осуществлен без прикрытия истребителей. Согласно информации, предоставленной штабом объединенного корпуса, для них не было адекватных целей, а с гражданскими судами, челноки в силах справиться самостоятельно. Внушительное вооружение даже в таком неповоротливом военном корыте, позволяло чувствовать себя в воздухе Йоты, старшеклассниками в детсадовской песочнице. Понимание этого факта вроде как должно было нас успокаивать.

Разглядывая искажающиеся от перегрузок лица сослуживцев, рядами висящих в своих ячейках, я пытался угадать, кто, о чём думает.

Прямо передо мной, не замечая действия разно векторных ускорений сидит Верзила, антрацитово-чёрный здоровенный негр с лицом обладающим удивительно живой мимикой. Непрошибаемо спокойный тип, спит при каждом удобном случае и в любом положении. По мне, так его стоило назвать чёрным котом, настолько он схож с кошачьими по повадкам, если бы только не его неуклюжесть.

Родом Верзила с далёкой алмазоносной планеты названной первыми поселенцами на своём диалекте Катлего — 'Успех'. В силу жаркого климата, живописного рельефа и отсутствия интереса со стороны корпораций, до момента открытия богатых месторождений драгоценного минерала на ней успело осесть множество разноцветных бездельников. Наше условно разумное правительство в гуманистических целях первое время снабжало переселенцев всем необходимым и платило небольшое пособие, даже не подозревая какие проблемы себе формирует в дальнейшем.

Планету, как частично пригодную для жизни, терраформированию не подвергли, роль ей отводилась совсем иная: куда-то надо было пристроить лишнее, многочисленное и в большинстве своём бесполезное темнокожее население. Поэтому никаких серьёзных изысканий природных ресурсов там не проводилось, обошлись тестами биолого-химической совместимости. Представляю, как в последствии рвали на себе волосы лоббисты, отдавшие этот сундук с драгоценностями под социальные нужды.

Чернокожий гигант с именем Франсуа Буру оказался компанейским парнем, честным и простоватым, но не без тараканов. Эта его привычка таскаться за мной чёрной безмолвной тенью, словно я нуждался в охране или сопровождении, немного пугала. Поначалу я нервничал, от такого внимания, пару раз дело чуть не дошло до рукоприкладства с моей стороны, но после того как негр помог мне разобраться с двумя засранцами из пятого отделения я решил не обращать внимания на его молчаливое присутствие.

Семья Буру занималась животноводством, поскольку к моменту их появления на планете все более-менее разведанные месторождения минералов были заняты и на несколько рядов поделены.

Родители и родственники Франсуа сформировали большой, многодетный, но бедный анклав, поэтому чернокожему гиганту, невзирая на атмосферу любви и взаимопомощи в семье, в смысле головокружительных перспектив не светило.

Глаза негра закрыты, изредка на лице появляется глуповатая белоснежная улыбка, гарантировано о жратве думает. В моем животе забурчало, словно в подтверждение.

Следующий справа — Нильс Ларсен, он же Лис, он же наглая рыжая морда, он же грёбанный провокатор и прочая, прочая. Этот, в обход всех инструкций слушает музыку, еле заметно покачивая головой в ритм мелодии, и шевеля пальцами рук в тактических перчатках.

Нильс родом с Новой Европы. Утверждение спорное, поскольку каждый раз он умудряется рассказывать историю своего происхождения на новый лад, так что никто потом не может толком связать вываленные на беспомощный мозг факты в стройную логическую схему.

По последней истории рыжего сказочника, его отец бывший советник тайной службы, вынужденный бежать из центрального сектора вместе с будущей женой — дочкой султана Эртогрула. Естественно всё это подано с кучей других малодостоверных деталей и исключительно по секрету, но так красиво и уверенно, что никто не стал разбивать очередной миф.

Хочется человеку быть внуком правителя одного из богатейших государств конфедерации, ну и пусть его, это ещё более-менее безопасная шиза. Есть и подозрительнее варианты: один татуированный тип из пятого отделения при встрече язык зачем-то показывает, а пара трудолюбивых коротышек из третьего отделения никогда в глаза не смотрят при разговоре, что лично меня сильно раздражает, так что теперь бить всех, кто от тебя отличается?

Но основная фишка рыжего это как вы успели догадаться — музыка. Он самый ярый меломан из всех, кого я знаю. Если бы музыка была религией, то у неё не было бы более фанатичного последователя. Поэтому Нильс всегда с удовольствием вещает нам, и всем, кто неосторожно оказался поблизости о новомодных тенденциях в мире 'звуковых гармоний'. Несёт, как он говорит лучи просвещения в тёмные массы. Несомненно, мы должны быть благодарны ему, за то, что он делает это бесплатно и не так часто.

Что-то затих. Опять, наверное, свою тоскливую певичку слушает. Как там это вечно голопопое создание зовут? Сондра Мэй кажется. Голосок конечно приятный, не спорю и тексты неглупые, только ведь это рисованная голограмма и ни грамма, хе-хе, живой плоти. Обманка для доверчивых онанистов.

Статуя милитариста слева от Верзилы это Сайто Ишимаки, по прозвищу Самурай. Неподвижно сидит с открытыми глазами, изображая из себя эталон военного киборга. Этот точно спать не будет. Медитирует своими щёлочками на точку, где-то над моей головой. С самого начала полета так и не пошевелился. Псих.

С этим образчиком идеального солдата всё понятно. Традиции военного служения многих поколений в семье Ишимаки не прошли даром для генетики. Уроженец парламентской монархии Ямато был с самого рождения предназначен для воинской службы в славных рядах императорской армии.

Служение должно было стать столь же безоблачным сколь и скучным на события, благо национальные армии малых союзных государств успели утратить свою изначальную роль.

Всё шло своим чередом, было подобрано место, проведены обряды благодарения предков, и всё бы у Сайто было хорошо, если бы не его природная упёртость. Желая всего достичь самостоятельно, он, вдрызг разругавшись со своим суровым родителем недолго думая вступил в Легион конфедерации.

Умный поступок, не правда ли? Никогда этих азиатов не понимал, у них белый шум в голове. Моё мнение никак не отменяет факта, что мужик Сайто свой, не обидчивый и за своих всегда впишется. Хотя, последнее время начал при каждом удобном случае цитировать положения из устава, чем немало всех напрягает. По морде непонятно, шутит или серьёзно.

Остальных с моего места не видно, мешают переборки ячеек. Перебрав все варианты идей, о чём может думать японец, я остановился на том, что мечтает он о больших глазах. Нильс говорил, что их нации присущ этот странный комплекс.

Потеряв интерес к игре в угадайку, я вернулся к привычным размышлениям о текущей ситуации. И мысли мои пахли чем угодно, только не позитивом.

Вот уже больше года мы мотаемся по системам подконтрольным конфедерации, депортируя население и сопровождая процесс передачи планет альянсу.

Многие анклавы отказываются покидать свои дома и оставлять нажитое добро, опасаясь за справедливость уровня положенной компенсации, поэтому иногда города и поселки приходится брать чуть ли не штурмом.

Количество плевков и проклятий в наш адрес с момента начала операции, уже превысило все мыслимые пределы. Казалось лишь чудом мы еще не сдохли в корчах от добрых пожеланий вынужденных переселенцев. Грело только щедрое денежное довольствие, исправно перечисляемое на личный счет каждого бойца. Жаль потратить возможности всё никак не представится, уже больше года в разъездах, а армейские магазины — это не то место, где хочется оставить деньги.

Индикатор высоты невозмутимо отсчитывал цифры на внутренней поверхности прозрачного забрала шлема. Техника как всегда глуха и безразлична.

Приближаемся к отметке в сорок тысяч миль. Тряска стала меньше, но всё равно десантный отсек транспортника вибрировал и гудел так сильно, что было трудно сосредоточиться на инструктаже, проводимом Бульдозером по закрытой линии. Как обычно, перед операцией, сержант был красноречив и убедителен. Держу пари, Грико смог бы любой учёный труд довести даже имбецилу, пересказав его своим языком.

— ...слушать, что приказывают десятые номера. Тройка потрошит помещение сверху донизу, две тройки контролируют местность. Перед заходом в помещение, обязательно сканируете его, нам не нужны неприятные неожиданности, Умник это на тебе.

Гражданских передаете группам сопровождения из Скайгейт, организация накопителя и дальнейшее сопровождение уже в их сфере ответственности. — Опа! Это что-то новенькое. Обычно местные вполне себе самостоятельно, реже в наручниках, грузились на армейский транспортник и поднимались на носитель. Затем их ждала станция накопления и сортировки, а уже оттуда производилась отправка, согласно предписаний социальных служб, но это уже была не наша забота.

Ещё в самом начале, работа по очистке целого ряда систем отошла к нашему подразделению, и мы со Скайгейт практически не пересекались.

Так было до Йоты. На этой далёкой от чаяний Совета Конфедерации планете, Скайгейт столкнулась с 'недопониманием узких слоёв населения' и была вынуждена запросить оперативного содействия, так, по крайней мере, звучало официальное объяснение. Если хотите знать моё мнение, то местные повстанцы умело надрали задницу чванливым ублюдкам из ЧВК, заставив с собой считаться.

— По окончанию операции, накопители камкода сдаёте им же под роспись в журнале. Командир отделения держит связь, ведёт запись и управляет тройками. На связь со штабом выходить только в установленное время и в экстренной ситуации.

У повстанцев в основном охотничье и спортивное оружие, так что импульсники переключить в шоковый режим и не использовать без веской на то причины. Мне насрать на политику и самих повстанцев с их бессмысленными протестами, но они всё ещё граждане конфедерации. К тому же у нас приказ избегать неоправданных жертв среди нонкомбатантов. Смотрите там у меня без мародерства, узнаю, что взяли что-то у местных, матку вырву! С персоналом Скайгейт в конфликты не вступать, не хватало нам и тут отличиться. — Думаю, не у одного меня сейчас по лицу скользнула глумливая ухмылка.

Хай-сержант имел в виду тот забавный, простите, прискорбный случай с расстрелянным конвоем на одной из первых, отработанных совместно с ЧВК планет. Штабные крысы пытались вывезти брошенную поселенцами технику, за которую последним была обещана компенсация на новом месте. Естественно, как и все свои крысиные дела, синие мундиры делали это втихую и делиться не собирались.

Так как конвой на позывные не отвечал, не без повода надеясь на всеобщее разгильдяйство, парни из группы орбитальной поддержки раздолбали груз и машины сопровождения в мелкодисперсный хлам.

В итоге, несколько особо жадных крыс с большими погонами ушли в мир иной досрочно и большей частью бесследно. Можно сказать, сгорели на работе.

Говорят, полковник Рассел — командир нашей бригады, приложил немалые усилия, чтобы замять это дурно пахнущее дело. Но тут ему помогло, то, что жаловаться было некому.

Вполне возможно бригадные связисты специально глушили доклады конвоя, им штабные несколько раз выплаты урезали. В общем, хоть дело и темное, но все, кто надо выводы сделали.

— Умник! Особое внимание на сектора си два и си пять. — На карте подсветились названные сержантом участки местности.

— По полученным разведданным, в этих квадратах сосредоточились серьёзные силы повстанцев, поддерживаемые ренегатами из органов правопорядка. У местных есть доступ к складам и имуществу АЧС, поэтому не надейтесь на царство сонных мух, газ в этот раз оказался не эффективен.

Пока идёт обстрел основных точек сопротивления сонным концентратом, всё затихло, но 'большое око' время от времени фиксирует движение в центральной части города. Так что не расслабляйтесь.

Челнок еще раз встряхнуло, это отработали антигравы, выравнивая тяжёлую машину, завыла сирена и свет перешел в мигающий жёлтый.

Открытый зев транспортного люка на мгновение ослепил ярким солнечным светом, но тут же забрало шлема подстроилось, понизив светопроницаемость. Крепления ячеек и стоек с оружием раскрылись, замигав огоньками.

— Хватит прохлаждаться обезьяны. Нас ждут великие дела. Марш-марш! — Подал команду Бульдозер по общей сети. Личный состав моего отделения устремился на выход, соблюдая отработанный многочисленными высадками порядок. Теперь мы не анчоусы в банке, с надеждой на благополучное приземление, а боевая тактическая единица с единоначалием в лице меня.

Короткий переход до первых домов, прошел спокойно и обыденно. Местность немного разнилась от того, к чему мы последнее время привыкли, больше благополучия что ли. В прошлых миссиях, потрошить в основном приходилось неблагополучные районы. Пару раз даже случалось устраивать погони и облавы в пампасах. Не все аборигены торопились, а главное жаждали поменять место своего жительства.

Здесь же всё было по-иному. Словно мы вдруг ошиблись адресом. Аккуратные респектабельные домики с черепичной крышей, большим количеством узорных витражей и ровными живыми изгородями. Ухоженные дворики с постриженными газонами и клумбами цветников. Прямая, чистая дорога без единой выбоины, ведущая в тенистые уютные аллеи.

Распахнутые настежь двери и... ни души вокруг. Мёртвая тишина пасторальных картинок, разбавленная лишь редким криком птиц и жужжанием насекомых. Меньше всего это было похоже на логово отъявленных повстанцев. Мы тут со своей экипировкой и вооружением смотрелись даже не чужеродно, а несуразно глупо. И это сбивало с толка.

Ломая доведённые до автоматизма элементы схем передвижений по вражеской территории, то один то другой боец отделения, принимались удивленно крутить головой, забывая зачем они здесь. Приходилось одёргивать и вправлять мозги крепким словцом, хотя, должен признать и у самого глаза разбегались.

Сканирование и проверка домов ничего не прояснили. Никого. Дома покидали в спешке, но было понятно, что всё было организованно и обстоятельно. Ни брошенных домашних животных, ни оставленных на виду продуктов. Аккуратно запакованные и убранные в кладовые вещи. В большинстве домов выключен свет, перекрыто поступление воды и законсервирована канализация. За всем этим чувствовалась рука опытного организатора и у меня закономерно появилось устойчивое предчувствие скорых неприятностей.

Через десяток минут однообразного движения, в поле зрения наконец возникло здание водонапорной станции. Доложив в центр о прибытии на контрольную точку, уточнил сектора и скомандовал продолжить движение по маршруту.

Ближе к промышленной зоне городка стали видны разрушения, причиненные вооружением десантных шлюпов. Стали часто попадаться остовы выгоревшей военной и гражданской техники, куски пришедшего в негодность снаряжения боевиков Скайгейт. И снова тишина.

Впереди разбитый фургончик мороженщика, куча трудно определяемых обломков машин и замусоренная, в опаленных ямах поверхность улиц. Окружающие строения с оспинами попаданий и разбитыми окнами.

Парочка горелых наземных транспортников с маркировкой СГ перед номерным знаком, брошенных неподалеку, пестрела многочисленными пробоинами в корпусе. Здесь не обошлось без тяжелого вооружения!

Нихрена себе гражданское оружие! Дырки в броне с большой палец диаметром. Слабо вооружены, и не готовы к боевому столкновению? Да ладно!

Не удивлюсь, если крупнокалиберное вооружение местным досталось от наёмников, в процессе безудержного убегания последних. Этот трофей может нам выйти боком. Не хотелось бы играть в войну с аборигенами, учитывая их уровень готовности. Нет, не так мы видели простую работу по переселению.

От окружающих картинок становилось неуютно, заставляя напрягаться и вздрагивать от каждой тени. Так больше нельзя, устанем раньше, чем придём ко второй точке. Следует осмотреться и прикинуть, как двигаться дальше, идти вслепую опасно. Предчувствие неприятностей усилилось.

В городке по плану четыре главные улицы, и куча пересекающих их второстепенных. Все отходящие в стороны проулки либо завалены обломками строений, либо там затор из техники. Такое впечатление, что кто-то хочет, чтобы мы передвигались только вперёд, никуда не сворачивая.

Подозрение только начало формироваться в моей голове, когда идущего первым Верзилу, как куклу откинуло на пару ярдов назад, повернув вокруг оси. Только потом до всех дошел хлёсткий звук удара и вспышка разряда плазмы.

— В укрытие! — Во весь голос заорал я, забыв про включенную гарнитуру. Присев за передним бампером грузовика, я, водя стволом импульсника, пытался понять, откуда по нам стреляли. Парни же, разбегаясь, кто куда, палили во все стороны. Их прыть подстегивал жуткий хрип Верзилы.

Самое удобное место для стрелка должно быть на приличной высоте и безопасном удалении. Только самоубийца станет стрелять одиночными, находясь рядом. Учитывая размер кошмарной дырки в животе Верзилы, звук выстрела мы бы точно услышали.

— Самурай, Обрез! Тащите раненого в цветочную лавку. — Я махнул рукой в сторону витрины в десяти ярдах позади нас.

— Отделение внимание! Перевести регуляторы подачи зарядов в летальный режим. По моей команде подавляющий огонь в сторону высотного здания на двенадцать часов и отходим к фургону мороженщика.

— Огонь! — Часто затрещали винтовки, посылая заряды в цель. За спиной раздался хруст ломающегося стекла, парни сноровисто затащили тушу Верзилы в магазинчик, оставляя за собой широкий кровавый след. Высокое здание прямо по курсу, окуталось сеткой вспышек, быстро теряя остатки лоска, а кое-где уже дымясь.

— Отходим! — Повернувшись спиной к грузовику, я рванул к разбитой витрине, пытаясь попасть внутрь магазина как можно скорее. Избегая мыслей о себе как об удачной мишени, я старался на бегу казаться меньше, чем есть на самом деле.

Оттолкнувшись в очередной раз ногой, я внезапно взлетел ярдов на пять и, кувыркаясь, пронесся мимо витрины, каким-то образом отметив ошарашенные лица своих подчиненных. Глаза ослепила вспышка, а в уши ворвался шум грома и звон, словно молния ударила рядом со мной. Мой безудержный кувыркающийся полёт остановила крыша соседнего строения, с которой я благополучно скатился на балкон, ничего не соображая, не слыша и почти ничего не видя.

Ошеломлённо тряся головой, я поднялся на четвереньки. Сквозь звон в ушах просачивались крики моих друзей, звук близких взрывов и перестрелки. Разведка ошиблась. Нас ждали. Времени для подготовки у повстанцев было более чем достаточно.

Аптечка уколола в плечо, впрыскивая стимулятор, который очень скоро прояснил сознание. Чего-чего, а дури на нас правительство не жалело, солдат должен выполнить боевую задачу даже в полумёртвом состоянии. Дёшево и эффективно. Хотелось бы надеяться, что армейская страховка покроет очистку организма от всей той химии, что в нас осядет.

Выбив балконную дверь, я на четвереньках проник в дом и практически уткнулся в огромное зеркало на стене. Жуть. Поначалу чуть не шмальнул в него от неожиданности, не признав своё отражение. Вот бы народ ржал потом, просматривая кино. Кто вообще зеркала во всю стену в спальне устанавливает?

Продрав глаза огляделся, куда это я попал? Детали женского гардероба, разбросанные подушки и кровать с пушистыми наручниками. О, на потолке тоже зеркала, а тумбочка и комод заставлены причиндалами из фильмов для взрослых. Непонятно, то ли бордель, то ли у кого-то передоз порнухи. Это хорошо, что я в герметичной броне с головы до ног.

Встав на ноги, я подошёл к зеркалу. Думаю, эта комната такой картинки ещё не видела: взрыв и полёт не прошли бесследно, забрало шлема покрылось сеточкой трещин, а электронная начинка наведения отключилась. На бронекостюме частично оборвано подвесное снаряжение, а кое-где на пластинах брони появились царапины от осколков.

Повезло, надо отметить, без доспехов меня бы размазало по всей крыше, если бы я вообще до неё долетел целиком.

* * *

Обрез, он же рядовой Лидерман, заместитель командира отделения, он же Берни Голова, от всего произошедшего был на грани того, чтобы кинуться в панику. Сделать это не давал только долг перед товарищами по оружию, кто-то должен в экстремальной ситуации оставаться спокойным.

Сын известного ювелира с благополучной системы близ центральных миров, не был готов к столь экстремальным испытаниям, даже имея успехи в армейской подготовке. Учиться Берни любил и умел, но учебники и тренировки, это совсем не то же самое, что кровь и смерть.

Всё что происходило до дня высадки на Йоту, Лидерман предпочитал рассматривать как неизбежную часть программы учений и терпеливо отсчитывал дни до окончания срока минимального контракта.

По плану, служба в захиревшей артиллерийской бригаде должна была спокойно и безмятежно закончится уже через год, а славный солдат Бернард Лидерман вернуться домой и получить заслуженное место в торговом совете с замечательной перспективой стать миллионером в неполные тридцать.

Где же он просчитался? Если начинать сначала, то идея была выдвинута на встрече глав маленького анклава семей Лидерман и Хейфец. Сейчас уже не упомнить кто именно указал на Берни, кто бы это ни был, путь бы он болел в своё удовольствие.

Если уж быть с собой честным, виноват только сам Берни, как тот самый осёл, с морковкой. Только, он ещё хуже, соблазнился даже не самой морковкой, а лишь намёком на неё. Не зря мама была против армейской службы, женщины всегда чувствуют опасность, которая грозит их детям. Стоило её послушаться.

Вынырнув из сумбура переживаний, Берни уронил пустой инъектор и подвинув Эванса с аптечкой принялся освобождать затихшего Верзилу от брони. Раневой участок следовало скорее обработать, чтобы товарищ смог протянуть до прибытия медиков.

Рана была ужасной. Сгусток плазмы прожег броне пластины и оставил после себя обугленную дырку в груди с кулак величиной. Через дыру Лидерману были видны рёбра и какие-то тошнотворно подергивающиеся внутренности. В другое время он бы блеванул, но сейчас, на пике адреналина, что-то переключилось в организме. Наиболее вероятно, повлияло то, что Грико несколько раз водил взвод в армейский морг, заставляя простоять весь сеанс вскрытия.

— Верзила, ты меня слышишь? Держись друг, не теряй сознание. — Тусклый взгляд Верзилы, превозмогая действие впрыснутых препаратов, на некоторое время прояснился.

— Тебе очень больно? — Спросил участливо Эванс, держа пакет с физраствором и пытающийся не смотреть на дырку в грудине товарища.

— Только когда смеюсь. — Прохрипел негр, закатив глаза. Франсуа никогда не умел шутить.

Старательно играя спокойствие, Обрез вколол раненому еще одну дозу и, освободив того от остатков пробитых пластин и оплавленной ткани, оросил рану регеном. Теперь сверху биопласт и фиксация гидроплёнкой. Берни отобрал капельницу у помощника и отрегулировав давление, положил себе под колено, так будет надёжнее. Не бог весть какая помощь, но это все доступные действия, что Лидерман мог сделать на месте, чтобы стабилизировать состояние раненого и выиграть немного времени.

— Где Умник? Слышишь, Эванс? Самурай пни его в презрительную жопу, которой он нас провоцирует. — Берни хотел сымитировать брутальный начальственный рык, но получилось слабовато.

— Умник подорвался. Тела не вижу, но вижу его винтовку возле горящей кучи, что была грузовиком. Вся кабина в клочья, вряд ли Мартин уцелел.

— Не верю. Он слишком туп, чтобы так просто сдохнуть. — Немедленно откликнулся Лидерман, но уверенности в его голосе не было.

— Что притихли сосунки? — Раздалось одновременно с удивленным возгласом Самурая, стуком двери во внутренние помещения и выстрелом из импульсника.

— Эванс! Скотина ты членоголовая. Что ж ты сука на учениях то постоянно мазал? — Раздался стон из смежной комнаты, куда Умника откинуло попаданием из импульсника.

— Думаю, тебе лучше самому застрелиться. — Доверительно сообщил азиат побледневшему товарищу, бросаясь в соседнюю комнату проверить, что с командиром отделения.

* * *

Это млять просто переходит все границы. Пережить взрыв и десятиярдовый полет, чтобы умереть от выстрела не самого меткого сослуживца. Надеюсь, что уже достиг верха невезения, предназначенного мне в этот погожий денёк, потому что дальше уже некуда.

Всё болит, прямо, как лошадь лягнула. Хорошо ещё этот кретин, не перевел импульсник на максимум, а то валяться бы мне рядом с Верзилой.

Доспех опять спас, но активные пластины точно придётся менять и это будет непросто. Интендантская служба меня не любит, особенно после того случая с пропажей армейских ботинок.

Интересные такие, они что же думали, что с моего отделения можно невозбранно списывать новые вещи? Пришлось развенчивать опасные заблуждения, в меру скромных сил. Попутно конечно много всего ушло со склада, но тут уже ничего не попишешь, пришлось делиться с другими заинтересованными лицами. Меня в последствии пытались пугать трибуналом, мыслимыми и немыслимыми карами, но доказательств так и не нашли. После того как Верзила на глазах у тряпошников скрутил вокруг руки металлическую стойку палатки в дюйм толщиной, отказались и от физической расправы.

Ухватившись за руку Самурая, я с хрустом поднялся с пола, пытаясь снова научиться дышать без боли. Завтра, наверное, будет ни согнуться, ни разогнуться. Как хорошо, что здоровья у меня много, другого бы убили давно. Грёбаный Эванс на опасную дорожку встал, чертовски не люблю, когда в меня стреляют, органически не перевариваю. Был на Дикой один невменяемый тип, пару раз стрелял в меня из ревности к дочери кондитера. Плохо кончил.

Опять-таки есть и не менее невезучие товарищи. Кинув взгляд на лежащего на полу Верзилу, я понял, что дело плохо, негр от потери крови и болевого шока, посерел настолько, что стал походить на манекен с двигающимися мутными глазами. Надо что-то делать и быстро, пока мелкий не загнулся.

— Отделение! Перекличка. — Оказалось, что кроме Верзилы, еще двое бойцов отсутствуют. Те, кто на улице, докладывают, что на любую попытку движения, следует выстрел снайпера. Пока больше ни в кого не попал, но стреляет быстро и зарядов не жалеет. Парни ради эксперимента выпихнули манекен из магазина одежды, так он его двумя выстрелами подбил прежде чем тот упал. Остаётся признать, что мы сами загнали себя в ловушку и кажется закрыли за собой дверку.

— Отделение внимание! Я хочу, чтобы эту проклятую улицу было не видно в дыму. Выполнять! Чего ждем? — Рявкнул я на подчинённых мне сослуживцев, злобно на них уставившись.

Командный взгляд и глас вышел как никогда веско, ведь злобы во мне сейчас было на целое гнездо визгунов. Бойцы подорвались выполнять приказ, запинаясь, и отталкивая друг друга от проёма витрины. Всегда бы так исполнительно.

А пока они делают свою работу, начальство будет усиленно думать, Грико говорит, что это полезно и я всё чаще признаю его правоту.

Что больше всего меня огорчает, да, наверное, и любого, это осознание глупейшего просчёта. Именно эта мысль первой посетила мою голову. Кто вообще сказал, что можно доверять выкладкам разведки Скайгейт? Где была моя природная паранойя? Большая ошибка, рекордсменка в категории беспечность. И теперь размер этой ошибки может вырасти на три трупа моих друзей. Кое-кому пора ответить на мои вопросы.

— Гора, здесь звено пять, приём!

— Звено пять, здесь Гора, приём!

— Гора, код восемь браво сто пять, я Умник приём!

— Звено пять, код принят! Где вы находитесь? Доложите обстановку, приём! — Где, где, в ...а то вы не знаете.

— Попали в засаду в секторе си три. Прошу поддержку с воздуха и транспорт для вывоза раненых, приём. — Парни прекратили шевеление, превратившись в восковые статуи, символизирующие ожидание.

— В предоставлении транспорта в ближайшие три часа отказано. Поддержка переведена на основное направление. Ждите или выбирайтесь самостоятельно. Здесь Гора, конец связи.

Вот это новости. Мы что же это на резервном направлении? Что-то здесь нечисто.

Глава 7

Проснулся я по старой привычке за несколько секунд до звука таймера и какое-то время с закрытыми глазами слушал россказни тётушек лотошниц. Меня умиляло как недалёкие гражданские, заикаясь от волнения, заговорщицки обсуждали возможность встретиться с патрулём Меруа, в надежде договориться.

Душка Зигги уже несколько раз сбивался на тихий опасливый фальцет, делая очередные 'комплименты' плохому мне, в отличие от гуманных захватчиков, безусловно (а как же иначе) чтящих конвенции в отношении нонкомбатантов. Да уж, эти две кумушки были полны идей, как дерьма.

Интересно, почему они принимают Меруа за общественный транспорт с добреньким водителем, затеявшим рейд благотворительности?

Это что, разжижение мозгов на почве академического образования или побочный эффект воспитания в высшем обществе? Совершенно не подготовленные к жизни особи. Тьфу, противно слушать эти бабские заговоры!

— ...он же всех угробит. Я боюсь подумать, боюсь даже представить, куда нас может завести тупой солдафон, в какие ещё неприятности втравить. — Горячным шепотом вещал Зигги. Ты смотри ка, мстительный гадёныш, совсем как я в детстве.

— Тупой солдафон всё слышал! — С зевком, сказал я. Сладкая парочка аж подпрыгнула.

— Сумки собрали? Не хочется думать, что всё это время вы только меня и обсуждали. А всё, вижу. Надеюсь, вам обоим хватит сил их на себе переть.

— Джим, я у тебя набор гарнитур полевой связи видел. Дашь на пару дней? — Лицо Лебовски выразило недоумённое удивление. Похоже это тело даже не в курсе, что у него в кладовке валяется. — А ладно не парься, сам возьму.

Настройка приемников не заняла много времени, дело нехитрое, теперь три гарнитуры работали в единой сети. Сигнал хоть и с гражданской кодировкой, но достаточно защищённый, чтобы его не смогли читать без специальной аппаратуры. Покрытие чуть больше двух миль по равнине, маловато конечно, но нам должно хватить. Надеюсь никому в голову не придёт заглушить весь диапазон гражданской связи.

— Зигги, держи, это твоя. — Я кинул в руки репортеру горошину приемника, связанную высокопрочной нитью с клипсой передатчика для воротника.

— Позывной Болтун.

— Я бы попросил...

— У меня всего три штуки, обойдешься одним. — Репортёр пафосно закатил глаза.

— Джим, ты кто по профессии?

— Ну, если очень обобщённо, то я занимаюсь исследованиями в области биохимии и ...

— Будешь Химиком.

— Ну почему обязательно Химик?

— Есть еще вариант Ботан.

— Думаю, Химик мне подойдет. — Кивнул Лебовски, давая мне возможность продолжить.

— В общем так бойцы. В этом походе я главный! Слушаться меня как сурового, но справедливого воспитателя в детском саду. То есть писаться и кокаться строго по команде и в отведённое для отправления естественных надобностей время. С тупыми вопросами по возможности не приставать — с намёком в сторону яйцеголового, вести себя стойко и мужественно — суровый взгляд на звезду экрана.

Гарнитурой пользоваться умеете? Хорошо. Тогда одеваем и начинаем привыкать. С этого момента, снимать или выключать прибор запрещаю. Также категорически запрещаю нарушать радиомолчание. Вряд ли конечно кто-то специально будет искать переговоры гражданских, но предупреждён значит вооружён.

Глядя на двух индифферентных гамадрилов, старательно 'ловящих мух', начинаю сомневаться, что меня услышали. Психическую устойчивость мою проверяют что ли? Сидят с занятым видом: один роется в докторском чемоданчике, второй с плохо скрываемой скукой рассматривает ногти.

— Снимать гарнитуру крайне не рекомендую. — Счёл необходимым повторить я, слегка повысив голос. — Пользоваться ей запрещаю до момента зрительного контакта с вооружённым противником.

— Какого контакта!? — Хором спросили, как тренировались прямо. О, смотрю я все-таки сумел привлечь внимание столь занятых личностей.

— Зрительного, блять! Если вкратце, то оба молчите, пока я не скажу можно. — Объяснив направление и порядок следования, грубый и бесчеловечно жестокий я выгнал гражданских на улицу. Пришлось даже подталкивать обоих в спину, иначе они бы ещё долго раскачивались со сборами. Вот так и началась наша душераздирающая эпопея.

Идея взять с собой двух городских болванов была опрометчивой. Кто-то из древних сказал, что деньги не пахнут. Спешу опровергнуть данный факт. Не только пахнут, но еще и ноют, брюзжат и пытаются разжалобить бесчувственного робота в лице меня.

Тут они конечно крупно просчитались. Довести до безопасного места я возможно, и нанялся, а вот таскать чужие шмотки на себе, уговора не было. Поэтому вот уже около часа эти две городские глисты, тужась и потея, тащили свой немалый скарб с кучей ненужных вещей и внушительные запасы еды по ухоженному парку, видимо в качестве иронии обозначенного на карте смешанным лесом.

Вокруг беззаботно порхали бабочки, пичужки ярких расцветок пиликали свои бесконечные песенки, надоедливые насекомые старательно лезли в глаза, уши и прочие неосмотрительно открытые части тела. Может, конечно, это дань отвратительному настроению, но все это цветное жужжащее и пиликающее разнообразие изрядно раздражало. Оно ещё на родной планете мне приелось настолько, что пустыня лагеря подготовки поначалу казалась мне раем.

Первое время, я ещё пытался идти по привычке в обычном лесном темпе, мягкой походкой, стараясь скрыть звук своих шагов. Напрасный труд. Эти два тщедушных тела, шумели так, как не справилось бы и стадо лосей во время гона.

Потом я пытался идти немного впереди, чтобы успеть среагировать на возможный контакт, но после того как гражданские чуть два раза не потерялись, предпочел терпеть их пыхтенье рядом. Уничижающие взгляды я ещё как-то переживу, это всё равно лучше, чем слышать панические вопли, когда они поняли, что отстали. Дебилы. Сколько не разъясняй, толи не понимают, что любой шум может привлечь недоброжелателей к этой печальной процессии, толи забывают сразу после разъяснений. Всерьёз подумываю о применении к ним передовых методов имени хай-сержанта Грико.

Ничего, ничего, скоро мои мучения кончатся. Если информация Зигги верна, пересажу обоих со своей шеи на транспорт и летите голуби. Сам я с этими придурками дальше не собирался, ума хватает понять, что их полёт ничем хорошим не закончится. Мало конечно я с них денег взял, нервические затраты не отобьются. Так выводить из себя, это надо уметь, обычно я малознакомых людей не хочу убить с избыточной жестокостью.

Вот опять о чём-то расшумелись на весь лес. Ну конечно, как я и думал, снова обо мне говорят. Ровный темп ходьбы позволял двум воспрянувшим духом доходягам вполголоса обсуждать недостатки моего нынешнего гардероба. Почему вполголоса? Берегли дыхание засранцы, темп я всё же задал неплохой.

После очередного дифирамба стилистическому гению Лебовски на предмет того, как розовый цвет штанов гармонирует с цветом моих глаз, я не выдержал и начал подстёгивать бег заморышей гибкой шипастой веткой. Скорость передвижения заметно увеличилась, полезное оказалось деревце, стимулирующее. Не то, что бы я так уж на яйцеголового с голубком обижался, их уже природа обидела, но слышать в десятый раз по кругу вариации на тему как мой внешний вид затачивает их вкус к хорошему стало просто невыносимо.

Вдох-выдох, вдох-выыыдох. Спустя четыре часа и сорок две минуты нервов (моих) и пота (задротышей), наш скорбный отряд почти достиг цели забега. Судя по навигатору, ремонтная контора была уже в миле от точки привала. Наконец то, а то это маленькое путешествие уже начало казаться мне бесконечным.

Верный активизировавшейся паранойе, я оставил шумную парочку отдыхать, со строгим наказом не шуметь. Доходяги, услышав слово привал, где были, там и рухнули. Плюнув на эту срамную картину, я отправился на разведку, ну и чтобы нервы проветрить. Нет, конечно указание поменять одежду и просушить обувь я им дал, но что-то сильно сомневаюсь, что они ему последуют.

Где-то ярдов через шестьсот в поле зрения попал плетёный забор, ограждающий круто сбегающую вниз территорию мастерской. Дальше я старался двигаться скрытно и с оглядкой.

Преодолев где ползком, а где на полусогнутых расстояние до ближайшей точки на холмике, с которой можно было скрытно осмотреть местность, я закинул в рот ореховый батончик и поднял к глазам оптивизор.

До крыши административного здания по прямой что-то около двухсот ярдов. Слева и справа от здания серые верхушки полуцилиндров ангаров и белые штабеля грузовых контейнеров.

А вот и публика, не зря выходит скрывался: из-за дальнего справа выкрашенного в синий цвет ангара в сторону гор умчалась гравиплатформа, с четырьмя людьми в военной форме на борту.

Интересно кто это так бесстрашно катается? Инопланетники? Маловероятно, им тут пока делать нечего, стратегическая важность объекта нулевая. Повстанцы? Слишком нагло и, следовательно, глупо, а глупыми их после всего случившегося язык не повернётся назвать. Может кто-то из нашей бригады? Столь малым числом? Ещё менее вероятно. Кто бы это ни был, главное, чтобы не наёмники из Скайгейт, с этими мирно разойтись не удастся точно. Стоп, зачем гадать? Сдаваться я не собираюсь ни при каком раскладе.

Разглядеть двигающуюся платформу в деталях не удалось, гражданский оптивизор оказался слабоват и давал искажения на большом удалении. Наверное, это чтобы гражданские друг за другом в окна не подглядывали. Как ни хотелось, но придётся спускаться, может повезёт и в мастерской есть ещё одна платформа. Хрен бы с ней, с опасностью, всегда придерживался принципа, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Из-за раскидистого дерева, за которым я расположился, видно было только крыши строений и дальние штабеля контейнеров. Перебравшись ближе к краю холма и переведя оптивизор вниз, я чуть не поперхнулся в удивлении.

Бинго! Возле ближнего ко мне ангара, притягательный как подарок под рождественской ёлкой утром, царственно отбрасывая тень стоял армейский челнок с полным боевым обвесом.

Подавляя в себе восторженные позывы заорать и вприпрыжку поскакать вниз на присвоение приза от изменчивой фортуны, я продолжил изучение округи. Торопиться не надо. Еще дядя Тони учил меня, что терпение важнейшая из добродетелей, в силу полезности для здоровья.

Сомнительно, что бы такую нужную в хозяйстве вещь как военный транспортник оставили без охраны. Осталось только понять где она может быть? Внутри челнока точно никого, мало приятного находиться внутри обесточенной герметичной банки, плюс случись что, на ней сразу не взлетишь и быстро не выскочишь.

Внизу, на открытом пространстве, часовые бесполезны — первая мишень и предупреждение всем злоумышленникам. Внутри здания ставить охрану бессмысленно — плохой обзор, а значит ищем удобные высоты. Осмотревшись, я сходу определил несколько таких точек, не считая места, на котором нахожусь сам.

Ещё полчаса наблюдения и перемещений позволили выявить две замаскированные позиции, одна из них совсем близко. Стоит отметить, что мне сильно повезло пройти мимо незамеченным.

Первая группа демаскировала себя неосторожным движением теней среди листвы и слегка увядшей травой на подступах к лёжке. Вторую группу выдала стайка птичек, перелетающих с места на место в поисках корма. Слишком поспешно они снялись с очередного куста, чирикая громче обычного.

Становилось всё интереснее. Ребята явно присели давно и надолго, но вот зачем? Судя по расположению, опасаются больше гостей из леса и с направления, в котором ушла платформа, чем с воздуха. Поэтому и челнок поленились в ангар загнать? Ведь первый принцип на недружественной территории — укрыть подвижной состав и технику от глаз врага.

Считают себя в полной безопасности? Ну допустим. Почему тогда на челноке нет транспортной маркировки? С точки зрения правил передвижение военного груза и техники, достаточно серьёзное нарушение. Дьявол, слишком много лишних деталей, всё только запутывается.

Думай голова думай, каску куплю. Надо попробовать получить больше данных, незаметно спуститься, проверить здание, транспортник. Но как? Лезть к челноку под таким приглядом? Я конечно не трус, но надо чётко различать смелость и безрассудство, особенно с моим везением.

Время тикает, скоро стемнеет и если ничего не придумать, то придётся ночевать в лесу. Удовольствие понятное дело спорное, к тому же неизвестно, как поведут себя городские в полной темноте, костер то я им жечь не дам.

Плохие предчувствия, ой плохие. Спокойно Март, спокойно. Помни, пятнадцать кусков, целых пятнадцать мать их кусков! Вдох-выдох, вдох-выыыдох. Так значит, осторожно проверю кто это там такой прячется и потихоньку назад.

Пока полз, думал: хорошо ещё не темно и зелёнка хорошо скрывает движение, а то так мои потуги в ночной прицел выглядели бы даже не смехотворно, а скорее суицидально. Спустя бесконечные двадцать минут, я подобрался к укрытию ближней засады настолько, что можно было свободно разглядеть двух бойцов, одетых в форму Скайгейт. Ну конечно, грёбаные наёмники, кто бы сомневался.

Хорошо окопались, основательно. Один из бойцов в засаде время от времени наблюдает за местностью в оптику, к счастью, сейчас он спиной ко мне. Второй номер расслабился: закинув ноги на стенку укрытия, увлечённо рассматривает какой-то цветастый журнал, позабыв винтовке с прицелом, выставленной в моем направлении. Повезло мне, что они в таком расслабоне службу несут, Грико на них нет, тот бы быстро показал насколько весомым может быть слово Устава в твёрдом переплёте.

Ба! Да это же мои "друзья" из третьего взвода. Да это просто праздник какой-то. Кто-то там на небе, всё-таки меня любит. Пора менять планы, всё равно мне уже терять нечего, кроме жизни. И то ставка с каждым часом дешевеет.

Медленно выщелкнув кинжал, я перехватил его обратным хватом. Жаль, конечно, что нет времени поговорить с ублюдками по душам, ну и хрен с ними, обойдусь. Надо быть благодарным фортуне уже просто за возможность поквитаться.

Еще долгих десять минут заняло у меня подобраться к парочке на расстояние около трех ярдов. Ближе будет слишком опасно, заметят, дальше нельзя — не успею добежать. С этого расстояния я легко различал даже картинки на глянцевом журнальчике. Так это он мой журнал сука разглядывает, 'Женщины и оружие' юбилейный трёхсотый выпуск.

Подождав окончания плановой связи с постами, я рванул вперед мягкими прыжками. Подпрыгнув перед укрытием, я всем весом впечатал ногами голову дальнего наблюдателя в почву, тот и пикнуть не успел. Ну а зачем вы каски сняли?

Млядский экспроприатор печатной продукции рванулся к оружию, но получив кинжал в глазницу, мешком осел на дно небольшого окопа. Прощаю.

Присев в углубление, я сдернул труп наблюдателя со сломанной шеей вниз и приник к оптивизору. Минута, две. Чисто. Теперь у меня около пятнадцати минут на мародерку. Дальше надо будет брать ноги в руки и валить как можно дальше. Искать нас долго не станут, со взаимовыручкой в ЧВК плоховато, прочешут ближние окрестности для галочки и спишут всё на повстанцев.

Сначала оружие и снарягу. Набедренные кобуры у обоих, в них штатные разрядники незнакомой мне модификации. Кобра 35, производства Крюгер и Вульф. Серое воронение на стальных частях, анатомическая рукоятка из ребристого пластика, подозреваю, что подогнана по руке владельца. Нечто новое, у нас в бригаде таких не было. О чём я, у нас вообще много чего не было, а что было о том без содрогания не вспомнишь. В сторонку, вместе с кобурой и боеприпасами.

Так, это что? Скорострельный импульсник СФ-200М, укороченная версия стандартного. Уменьшен объем накопителя, а, следовательно, и вес. Отсутствует оптический прицел, он тут не нужен. Убойная штучка на ста ярдах, ухватистая и незаменимая вещь в городских условиях.

В подсумках, лежащих на дне укрытия я нашёл парочку не снаряжённых наступательных гранат в комплект к уже снаряжённым, лежащим на габионе, малую аптечку и стандартный набор для лёгкого ремонта и ухода за оружием.

Так, а что у любителя чужих журналов? Штурмовая винтовка M-322А c оптическим прицелом в блоке с интеллектуальной доводкой. Красота!

Эта длинноствольная малышка способна своими снарядами в четыре линии из обеднённого урана нашить дуршлаг из средне бронированной цели на расстоянии мили, только успевай охлаждающие блоки менять. Машинка, совмещённая с прицелом, анализирует баллистику каждого выстрела и вносит поправки в наведение на цель. Твоё дело только на спусковой крючок давить. Довелось как-то из такой красотки пострелять. Шок и трепет! Чудовищный по убедительности аргумент в дистанционных спорах. Конечно, если на том конце мили нет такого же.

Два короба с двумя сотнями выстрелов для винтовки улучшили моё настроение до крайнего энтузиазма, но, как известно, везение не может быть вечным, особенно когда оно зависит от парочки нетерпеливых идиотов.

— Мартин! Мартин, ответь!

От раздавшегося в ухе голоса у меня всё сжалось и похолодело внутри. Убью придурков, если конечно до них раньше никто не доберётся. Накинув на голову каску, я приник к прицелу винтовки, переставив её в направлении второго укрытия парней из Скайгейт. Только бы успеть.

— Мартин. Где ты? — Это уже Зигги включился.

— Химик, Болтун! Заткнитесь недоумки. Тишина в эфире. Скоро буду.

— Да мы уже сами добрались. Куда дальше то идти? — Это уже победный голос Штайна.

Немного ниже моей позиции, из-за деревьев показались потные, но довольные рожи моих спутников. На какое-то время я потерял дар речи, бессвязно рыча в гарнитуру. В голове не укладывался абсурд действий гражданских. Планета просто переполнена опасными людьми и не менее опасными инопланетными вояками, а они тут беспечно гуляют.

— Первый, внимание, это двойка Бета! Визуальный контакт. Местные жители, две единицы. Не вооружены. — Ожила гарнитура, снятая мной с трупа. Во втором укрытии слегка качнулись ветви маскировочного куста.

— Двойкам Бета и Гамма, это Альфа! Обнулить единицы, по выполнению доложить.

Вот так. Гуманизмом в Скайгейт никто не болел. Выдав на-гора непечатных выражений, я перекинул винтовку в направлении второй засадной группы и приник к прицелу. Как и предполагалось, у соседей всё устроено по шаблону. M-322А была замаскирована таким же в точности образом, что и здесь.

Время словно замедлилось. Ствол оружия второй пары часовых медленно и плавно поворачивался в сторону будущих покойников, а мои легкомысленные спутники всё также ковыляли прогулочным шагом.

Не дожидаясь закономерного финала, я несколько раз вдавил спусковой крючок, прошивая снарядами вражеские габионы с грунтом. Не прицельно, когда уж тут целиться! Ещё только вспухли пыльные разрывы гранат, когда я перескочил через натоптанную тропу, пытаясь опередить ответную стрельбу.

* * *

Переход по лесу дался мучительно. Принятый ещё дома стимулятор приглушил симптомы похмелья и ненадолго взбодрил, но его действие не продлилось долго. Снова навалились усталость и апатия.

Ощущая неровный стук сердца, Лебовски отказался от идеи увеличить дозу, опасаясь за возможные последствия. Две недели запоя не проходят бесследно, а платная медицина сейчас неизвестно где. Случись что, кто ему в лесу поможет? Лысая горилла в военной форме или приблудный репортёр? Эти бросят сразу же, при первом намёке на проблемы.

Каждый новый шаг утяжелял сумки и настроение, заставляя гиперболизировать влияние возраста и явное притупление когнитивных функций. В такт скорбным думкам громко хрустели колени, игровыми костями в стакане стучал позвоночник, а стопы так и вовсе уже горели огнём. Под ноги как будто специально попадали какие-то сучья, ямки и кочки, а ветки цеплялись за поклажу и хлестали по лицу норовя выбить глаза.

Джим не упал только потому, что не хотел сдаваться раньше Штайна, а тот словно двухжильный, шёл и шёл, не переставая плоско и натужно шутить. Приходилось делать мужественный вид и мучительно переставляя одеревеневшие ноги, отвечать не менее глупыми шутками. Так, подбадривая друг друга непритязательным юморком, они прошли более трёх часов без остановок, пока бесчувственный бугай с оружием не скомандовал привал.

Для Джима, и, наверное, для Зигфрида это был настоящий рекорд пеших прогулок, который поставишь разве что ради спасения своей жизни. Нельзя отрицать, что основную роль в том, что они смогли дойти, сыграли угрозы и рычание безжалостного деспота, двигающегося следом, а не сила воли и страшные инопланетные военные, но факт остаётся фактом.

Ну и пахнет от него, наверное. Одежду хоть выжимай, а глаза уже жжёт от пота. Расшнуровав ботинки, Джим закинул гудящие ноги на сумку с вещами. Боже благослови привалы.

Смотря в чистое голубое небо сквозь мельтешащие белые пятнышки в глазах, Лебовски не мог поверить, что прошел такое расстояние и остался жив. Скажи кто ранее, что он может столько прошагать, оставалось бы просто покрутить пальцем у виска. Что там попутчик? Джим оторвал голову от земли, ага, Штайн похоже пребывал в таком же состоянии. Встретившись взглядами, оба нервно рассмеялись.

— У тебя осталась вода?

— Нет, мне кажется, я её ещё в самом начале выпил. Посмотри в сумке Мартина, у него должен быть запас.

— Точно, его фляга почти полная.

Глотнув из горлышка живительной влаги, Джим передал баклажку Зигфриду. — Всё не пей, надо и ему оставить.

— Ты думаешь, этот лысый демон вернётся? Мне кажется, он нас бросил. Сколько времени уже прошло? Полчаса? За полчаса можно было успеть вернуться.

— Может что-то случилось?

— С ним? Шутишь? Это с нами уже всё что могло, случилось. Поднимайся. Пойдем искать мастерскую, я видел, в каком направлении ушёл Мартин. Сейчас посмотрим карту на ежедневнике, зафиксируем направление и пойдём потихоньку.

— А как же вещи?

— Да не пропадут. Вернёмся, когда будет ясно, что там впереди. — Репортёр был очень убедителен, и Джим решил дать себя уговорить.

— Оружие берём?

— Нет, ни в коем случае. Я не хочу, чтобы в меня стреляли, пусть вон военный рискует. — Пожав плечами, Лебовски опустил винтовку на землю. Всё равно он не смог бы ей воспользоваться, во-первых, не умел, а во-вторых насилие не его стихия, а тут возможно и в людей стрелять придётся. Нет, Зигфрид определённо прав, каждый должен заниматься своим делом.

Без вещей идти стало гораздо легче и веселее. Негромко переговариваясь и сверяясь с картой, вынужденные спутники достаточно быстро добрались до искомого места. Вид строений, просвечивающих сквозь деревья окончательно успокоил попутчиков и заставил воспрянуть духом.

— Смотри, внизу чей-то челнок. — Обрадованно воскликнул Штайн. — Мы спасены! Бежим скорее. — Репортёр взбодрился, удивительно быстро перейдя из меланхолии в болезненно оживленное состояние.

— Не уверен, что это правильно. Надо вызвать Мартина. — Машинально возразил Джим, припомнив инструктаж.

— Тебе надо, ты и вызывай, а я пошёл. — Штайн развернулся и играя самодостаточность, направился к мастерским. Смотрелось это, правда, скорее театрально, чем смело.

— Мартин! Мартин, ответь! — Мысленно морщась в ожидании отповеди, Джим прижал палец к горошине приёмника. И ответ не заставил себя долго ждать. Рыча в микрофон проклятия вперемешку с обсценными междометиями, Мартин убедительно 'рекомендовал' спутникам заткнуться, спрятаться и не дышать.

Недоумённо подняв брови Лебовски хотел уже окликнуть репортёра и предложить ему подождать, но вздрогнув отвлёкся на громкий шум. Ярдах в двадцати дальше по дороге послышались резкие жужжащие звуки, словно стая рассерженных шмелей, устроила гонки с фейерверками в подлеске, закончившиеся звуком удара горсти камней в картонную коробку.

Заросли кустов, в которых исчез рой насекомых, внезапно вспухли двумя огненно-пыльными облаками. Только после этого Джим опознал звуки стрельбы и взрывов, а затем и услышал визг Штайна, который на четвереньках быстро карабкался в гору.

Шум стрельбы перебил рёв бешенного буйвола, непонятно как занесённого на эту планету. Недоуменно поведя головой, Джим увидел, как из кустов словно из катапульты, в ореоле листьев и сломанных веток, выстрелило рычащую фигуру, изрыгающую огненные плевки из оружия в руках. Мгновенно перескочив вдвое больший путь, чем предстоял Штайну, сквернословящий монстр исчез в клубах пыли, откуда несколько раз хлестнуло в разные стороны огненной плетью, и вспух очередной взрыв.

Лебовски вышел из ступора, только когда совсем рядом стегануло огненным разрядом, чуть не подпалив ему волосы. Всплеснув руками, учёный неловко упал на землю и, взлетев на четырех конечностях по склону, вскарабкался за поваленный ствол старого дерева.

* * *

Ну, за какие прегрешения на меня свалились эти два тупых индюка? Почему это не могли быть два нормальных человека, пусть даже бабы, на них хоть смотреть приятно? За что я перед тобой провинился создатель? Сколько мне ещё мучиться?

Перемежая обработку раны иллогичными воззваниями к высшим силам и проклятиями вперемешку, это хоть как-то приглушало боль, я, краем глаза наблюдал за административным зданием ремонтной конторы. Там уже началась нездоровая активность, а такие вещи нельзя пускать на самотёк.

Вторая пара часовых всё-таки доставила мне хлопот. Несмотря на плотный обстрел, и удачное попадание, убившее первого номера, я нарвался на ожесточенное сопротивление второго, контуженного близким разрывом, но весьма даже бодрого.

Прежде чем я его достал, знакомый боец с фонарём под глазом, успел активировать гранату, и получив очередь в упор, подорвался. Взрывом меня откинуло и неслабо приложило о насыпь, а один из осколков как нарочно нашел мою многострадальную задницу, сделав на ней приличную резаную рану. Наплевав на звон в ушах и лёгкую потерю ориентации, я, еще будучи на адреналине кинулся осматривать, что осталось от засадного пункта, но увидев это месиво из грунта, кишок и дерьма, передумал. Ловить с разрушенного укрытия нечего, если что и было ценного, все смешалось с землёй и обрывками плоти. Плюнув на возможные трофеи, я направился обратно, копаться в кровавом фарше больных нет.

Наёмники, там внизу, пытались начать нехорошую суету, но я их быстро переубедил. Для этого пришлось плотно обстрелять здание и ближний к нему ангар, отразив между делом несерьёзную разведку боем и попытку прорыва к челноку. M-322А снова сказала своё веское слово и состав отряда наёмников ожидаемо уменьшился на две не самые везучие единицы. После этого соседи снизу наконец сложили два и два и прекратив истошно вызывать своих бойцов затаились, заняв глухую оборону, что меня на данном этапе полностью устраивало.

Пока стояло затишье, я решил заняться своей раной, поскольку выглядела она ещё хуже, чем болела. Угораздило же так подставиться. Хорошо ещё моих парней здесь нет, сразу бы обзавёлся геройской погремухой: рваная жопа, сбитый лётчик или ещё того хуже, и ведь не отмоешься потом.

Смешное место попадания, но рана то хреновая, кровит и саднит неслабо, нервы похоже задеты. Как бы ухитриться перевязаться, пока не истёк кровью, вон штанина уже вся мокрая. Крутясь и так, и сяк, понял, что самому мне не справиться.

— Химик! Болтун! Вы где придурки?

— Мартин, Мартин! Ты жив?! А мы уже думали, что тебя убили.

— Не дождётесь. Бегом ко мне, ориентир сломанное дерево. Давайте аккуратнее там, не показывайтесь на открытом пространстве, могут подстрелить. — Заботой тут не пахло, просто я же счастливчик, до смерти не застрелят и мне обязательно придётся кого-то из них на себе нести.

Услышал я обоих парнокопытных дебилов ещё ярдов за двадцать до укрытия, шумят как лоси в период гона, цепляют рогами деревья. Пришлось свистнуть, чтобы не пробежали мимо.

Загнанно дыша, в окоп свалились две помятые тушки, с лицами украшенные многочисленными ссадинами и царапинами. И где только успели?

— Не ранены? Нет? Хорошо. Химик ты вроде говорил, что занимался медициной. Что? Степень по биохимии процессов? Это меня сильно успокаивает. Перевязать сумеешь?

После трагических вопросов и осмотра, участливая гримаса на лице моих горе напарников пару раз трескалась, на миг выпуская на волю глумливую ухмылку. Вот ведь гадёныши. Сами как кошке в драке проиграли, а туда же, насмехаться над боевой раной.

Сначала я хотел вломить обоим за подставу в общем и за рану на моей заднице в частности, но оценив жалкий вид подопечных решил временно отложить экзекуцию, ограничившись трехэтажными эпитетами. Нет никакого геройства в избиении малахольных, они и не поймут, наверное, за что.

Яйцеголовый достаточно умело обработав рану антисептиком, наложил регенпластырь и вколол ампулу из своего чемоданчика, который не бросил и во время стрельбы. Деньги он там хранит что ли? Вон Зигги свою поклажу оставил без жалости, налегке прискакал, стрекозёл шилопопый.

Нога в месте укола онемела, и стала беспокоить заметно меньше. Напрягая мышцы, я понял, что ходить всё же смогу, но про долгие переходы можно забыть, похоже приехали.

— Рану я на скорую руку почистил, но надо будет обязательно произвести полноценную обработку, убрать мёртвые ткани и может быть поставить дренаж. Укол будет действовать еще три часа, затем сделаем повторный, это лёгкое обезболивающее, я вовсе не рассчитывал попасть на войну. — Словно извиняясь за что-то развел руками Лебовски. Неужели чувство вины? Да не, бред.

— Ну раз уж попали на войну, будем воевать. — Мрачно пробурчал я, прикидывая в уме варианты.

— Джим ты вроде умеешь. — Кивнул я ему на винтовку. — Надо поработать на подавление, отвлечь тех, кто сидит в здании.

— Я не хочу! — Тут же ответил яйцеголовый, сложив руки на груди.

Не хочет он, чистоплюй хренов, а я только начал хорошо о нём думать. Ненавижу этих городских пижонов. Как развлекаться и бухать так в первых рядах, а как слегка в красном замараться так увольте. Наверное, я бы попросту набил ему морду, но Лебовски неожиданно спас душка Зигги.

— Я могу. — Кажется, изумление на моей физиономии было написано большими, неоновыми буквами. Думаю, если бы сейчас со мной заговорил покойный любитель чужих журналов и незваных визитов, я бы удивился меньше. Просто не понимаю, что происходит. Попытка реабилитации?

— Я умею. Два года занимался спортингом, даже выиграл несколько любительских соревнований.

— Гхм. — Только и смог выдавить из себя я, с трудом переменив выражение лица. — Смотри только в меня не попади, спортсмен. Целься по окнам и в того, кто попытается стрелять по мне из здания. Тех, кто снаружи я беру на себя. Главное для тебя не попасть в кого-то, а не дать подстрелить меня.

В здании сидит два, ну максимум три человека. Сейчас они в тактически невыгодном месте, плюс не до конца понимают, что происходит, а вот мы как раз удерживаем ключевые высоты и сомневаться нам не в чем. На этом, правда, хорошие новости заканчиваются и начинаются сплошь плохие. В скором времени должна вернуться вторая группа бойцов противника, уверен, что типы из здания вызвали подмогу и вот тогда нам сразу станет кисло. Так что отсиживаться и выжидать нельзя, надо успеть зачистить мастерскую до прихода подкрепления к противнику и забрать приз.

Инструктируя Зигги, сидящего с круглыми глазами и слегка отвисшей челюстью, я подгонял броник одного из покойников на себя, брюки я так и не смог подобрать, обе трофейные пары оказались не моего размера.

Судя по лицу Штайна, тот уже начал сожалеть о проявленной инициативе, так что надо торопиться, пока у нашего храбреца не затряслись руки. В таком состоянии он вряд ли сможет стрелять в нужном мне направлении, если вообще будет способен целиться.

Послышались звуки рвоты. Это яйцеголовый обнаружил ногу одного из покойников, торчащую в кустах и теперь обильно удобрял почву. Вот же, навязал себе на шею задрота лабораторного. Более чем уверен, что мышей с кроликами Лебовски потрошил на уроках биологии безо всякой жалости, а тут часть трупа его из равновесия вывела. Слабак. По мне, так трупы — самые безобидные ребята на свете.

— Запомни Зигги, — хлопнул я репортёра по плечу, — если меня не дай бог пристрелят, жить вам двоим останется ровно столько, сколько этим злым ребятам до вас добежать. Так что ты уж не подведи.

Нахлобучив на себя каску, и проследив за тем, чтобы Штайн подготовил оружие, я, направился в сторону ангаров, торопясь действовать, пока меня окончательно не покинули остатки решимости.

Глава 8

Ощущая стылое дыхание смерти на своем лице, я длинными прыжками летел вниз, безостановочно поливая перед собой из импульсника. Особенно я не старался целиться, на бегу попасть можно только случайно, просто рефлекс, так было не столь страшно.

За спиной на высоте, эхом вторила винтовка Зигги, с лёгкостью прошивая снарядами стены двухэтажного административного здания. Наёмники в ответ вслепую огрызались редкими выстрелами, носящими столь же хаотично-испуганный характер, как и моя стрельба.

Штайн не подвёл, из здания никто так и не посмел высунуться, всё-таки штурмовая винтовка кроет местность как бык овцу: не особо спрашивая согласия. Жаль, что M-322А вместе с зарядным блоком весит больше девяноста фунтов, с ней в руках я бы чувствовал себя как-то более защищённым.

Каким-то чудом мне удалось не переломать ноги на неровной почве и добежать до ангара без новых ранений. И хотя первая часть моей задумки была выполнена, но ближе к концу спуска я нашёл как минимум три неучтённые в расчётах вещи: опасную близость арочных строений, избыточную скорость и сплошное гравийное покрытие площадки. Итог был закономерен: тормозя разъезжающимися ногами, я со всего маха въехал в стену ангара, сделанную из профилированного металла.

Грохот нашей стыковки слышали, наверное, на той стороне планеты. На некоторое время даже стрельба поутихла, кажется, кто-то ржал в гарнитуру, я сквозь шум в голове, не понял кто эта сволочь — в ушах две гарнитуры, своя и одолженная у часового.

Перед глазами полыхнуло, остро обжигая кожу лица, опомнившиеся наёмники ожесточённо гвоздили место моего вероятного нахождения. Выстрелы из импульсников с шипением перфорировали тонкие стены ангара, оставляя неровные дырки со светящимися краями. Упав, я шустро пополз вдоль длинной стороны ангара, вжимаясь в почву, такая уродливая вентиляция в теле мне не нужна.

— Джонсон заходи сзади, я тебя прикрою. Мы сейчас завалим этого ублюдка. — Ага, крысы всё-таки решились поучаствовать в гонке. Темп стрельбы заметно усилился, и с этим ничего нельзя было сделать, стреляли с закрытой для Зигги позиции. Дырки множились в стенах ангара с пугающей быстротой, заставляя быстрее перебирать конечностями, так они и случайно в меня попасть могут.

Стремясь добраться до дальнего угла конструкции раньше противника, я злобной змеёй скользил по гравию, матом приглушая негативные мысли и боль в ободранных руках. Отстреливаться стало нечем, импульсник после удара о стену ангара превратился в бесполезный реквизит из металла и композита.

А вот, похоже, и Джонсон. Наёмника выдала тень, двигающаяся в мою сторону. Прыгнув, я сходу обрушил приклад своего оружия на каску появившегося солдата. Импульсник издал протестующий треск и окончательно развалился, а темнокожий наемник, в ошеломлении поплыл. Прийти в себя я ему уже не дал, впечатав локтем в челюсть. Послышался громкий хруст и заглянув внутрь своего черепа афро ничком завалился на землю.

Перехватив оружие вырубленного наемника, и обыскав на скорую руку, я освободил его от броника и боеприпасов, надёжно спутав руки за спиной. Придётся оставить Джонсона в живых, нужен источник информации, не уверен, что удастся отловить остальных в столь же целом состоянии. Жаль нечем его стреножить, но вроде афро и так в крепком отрубе, бил от души. Ладно, никуда не денется, закончу в здании и сразу вернусь.

Выглянув за угол, тут же перекатился под стену строения. Картина разлетающегося на раскалённые куски декоративного покрытия здания, впечатлила даже меня. Не сразу уняв бешено стучащее сердце, я сменил батарею в импульснике и пополз к заднему фасаду строения.

— Джонсон на связь! Джонсон! Дьявол! Где ты сукин сын, выходи, я тебя на куски порву?! — Стрельба из здания усилилась, но приняла явно беспорядочный характер. У кого-то уже нервишки шалят, это хорошо, это мне на руку.

— Болтун на связь!

— Я слышу тебя Мартин! Ты живой? Почему ты шепчешь?

— Тихо, меньше слов! Будешь радоваться, когда всё закончится. Слушай и запоминай: по моей команде усилишь обстрел здания, полста выстрелов сквозь ангар по уровню второго этажа, не ниже, затем затихни и жди сигнала. Повтори.

— Жду команды, потом делаю пятьдесят выстрелов по уровню второго этажа, затем снова жду сигнала.

— Горжусь тобой, внимание. — Надеюсь наша звезда ничего не перепутает. Выбив стекло на первом этаже, я мгновение поколебавшись скомандовал огонь.

Тут конечно я здорово просчитался, не приняв в расчёт угол наклона. Прямо скажем, облажался. Снаряды из штурмовой винтовки светясь шили стены здания и один за другим уходили в землю, утробно жужжа в каком-то полу ярде выше моей головы. Крайне неприятное ощущение, особенно когда понимаешь, что следующий дружеский выстрел вполне может пройти сквозь тебя. Так что я решил, что геройских (читай условно разумных) поступков на сегодня достаточно и пора боязливо переждать в укромном уголке. Явно разделяя мои убеждения, притих и засевший в здании наёмник. Зигги же, войдя в раж буйствовал по полной, поливая из винтовки как заведённый.

Дождавшись паузы, я, молясь чтобы Штайн не забыл мои слова, накинул броник Джонсона на раму разбитого окна и рывком перевалился через зубастый проем. Удачно попал, совсем нет мебели, похоже кабинет не использовался. Не задерживаясь дальше у окна, перекатился в угол помещения ближе к двери, и замер, держа наизготовку импульсник.

Тишина.

— Эй, ты здесь, я знаю. Чего ты хочешь? — Раздался из глубины здания злобный, чуть подрагивающий голос. Нервничает, — снова отметил я. Очень хорошо, так быстрее наделает ошибок. Кричали откуда-то из правого крыла здания. Стоп. Не ловушка ли это? Сколько всего человек в здании? Не хотелось бы самому допустить ошибку, оставив кого-то за спиной. Возможно говорящий меня отвлекает, в то время как остальные готовят засаду? По приемнику вроде ничего нет, никаких переговоров, но это ничего не значит, могли догадаться, что их слушают.

Выглянув из кабинета, я снова замер в раздумье. Как назло, вдоль длинной стороны здания идёт коридор без укрытий и поворотов, сейчас весь в пыли, осколках стекла и каменной крошке. Неслышно не пройти. И как теперь быть?

— Ты хочешь долю с товара? Я могу это устроить. Скажи только сколько тебе надо. Могу выделить из общего фонда десять процентов.

Доля? Товар? Как интересно, — равнодушно отметил я, двигаясь на полусогнутых вдоль коридора. Не хватало отвлекаться на всякую чушь, особенно, когда невнимательность может стоить жизни. Пока наёмник красочно распинался, я успел пройти несколько футов, попутно заглядывая в развалины кабинетов. Идти пришлось очень осторожно, проклятая крошка норовила хрустнуть под ногами.

Ровнее шаг, ставим ногу мягко и плавно, не торопясь. Мышцы начинают дрожать от напряжения, а едкий пот разъедает глаза и струится по спине. Ничего, потерпим, лучше десять раз вспотеть, чем один раз покрыться инеем. Главное, чтобы Зигги не пришло в голову снова пострелять, с него станется запаниковать, гарнитуру то я выключил.

— Сколько ты хочешь? Пятнадцать процентов, двадцать? Отвечай же ублюдок!

Шорох раздался совсем не в той стороне, что я рассчитывал. Опытный засранец, зубы мне заговаривает, а сам засаду готовит.

— Мои парни скоро вернутся, и мы с обоих сторон за тебя возьмемся. Мы сравняем это проклятое здание с землей. И даже такая крыса как ты не сможет из него вырваться. А потом мы прикончим твоего дружка снайпера. Ну же, отвечай, тварь!

Наконец то я заметил этого говоруна. Шустрила прятался за полуразрушенной кирпичной перегородкой и был вне зоны уверенного поражения. Из импульсника я его в один выстрел со своего места не достану, к тому же он в бронике и настороже. Стоит только совершить необдуманное действие и начнется перестрелка, из которой целым будет выйти очень сложно, всё-таки это не бандиты из подворотни, а хорошо подготовленные бойцы. Похоже наёмник один, больше помещений нет, а на второй этаж обвалена лестница и даже если кто-то там и прятался ранее, им сейчас очень плохо.

Как назло, под ногой что-то громко хрустнуло и подтверждая мои домыслы о хорошем уровне подготовки противника, коридор в моём направлении сразу залил вихрь огня. Отпрыгнув спиной вперёд, я проехался на ней до ближайшего завала из мебели, уткнувшись в него головой в каске. От боли в пятой точке, которую я опрометчиво забыл, в глазах вспыхнули звёзды. Продолжая мысленно ругаться, я переполз к краю стены и дождавшись пока наёмник начнёт перезаряжаться, швырнул гранату по коридору, прикрыв уши руками и открыв рот.

Хлопок внутри здания был очень громким, в легких неприятно ёкнуло от мгновенной близкой компрессии, а в голове что-то противно зазвенело на одной ноте. Надеюсь наемнику прилетело больше чем мне. Отплевываясь от поднявшейся пыли, я на четырёх костях метнулся в каморку напротив и пока говорун не возобновил стрельбу, кинул следующий цилиндр прямо в его укрытие.

— Граната! — В коридор, паля во все стороны вывалился высокий мужик, в разодранном камуфляже и со слепо выпученными глазами. Надо же, не оглох скотина, а я уж боялся, что не услышит. Вынырнув из-за стены, я ударил его стволом в основание черепа, прекратив наконец опасную игру в кошки мышки. Оттолкнув оружие от бессознательного тела, я замер, вслушиваясь в звуки здания. Тишина меня не успокоила, не один только я умею прятаться.

Лишь обойдя на скорую руку всё здание, я немного успокоился, похоже я всё правильно рассчитал. Теперь можно выдохнуть.

— Мартин, Мартин, ответь! С тобой всё в порядке? — Ну ничему не учатся, безнадёжные люди, просил же не встревать в эфир без нужды. Это хорошо, что я связь выключил, моим спутникам достало бы ума под руку верещать.

— Отставить панику, хорошие парни победили. — Устало ответил я в гарнитуру, подбирая не активированный цилиндр гранаты. Грико как всегда был прав, войны дешевле выигрывать хитростью.

— А мы уж думали...

— Потом обсудим, что вы думали. Химик, спускайся сюда, надо осмотреть ангары. Болтун, перезаряди винтовку и следи за местностью. Ты сейчас наши глаза, последний шанс и длинные руки, так что бди и без команды не спускайся.

Стянув конечности пленника пластиковыми стяжками, таковые нашлись в его же разгрузке, я потащил его в большую комнату неподалеку от главного входа. Кажется, это был холл, до того, как за здание взялся Зигги. Сейчас комната не могла бы претендовать и на гордое звание сарая в деревне, дырки, обломки, осколки стекла и куски мебели, дым.

От пыли и гари уже слезились глаза и першило в горле. Мне чертовски не хватало глотка свежего воздуха, но поскольку времени осталось в обрез, дышать придётся на ходу. Стреножив пленника таким образом, что его руки были завернуты за спину и стянуты с путами на ногах, я оставил его отдыхать и вышел на улицу. Пока не прошёл боевой адреналин, стоило приставить своих спутников к делу и раз уж нам повезло выжить, подумать наконец на будущее и выработать план дальнейших действий.

Грузовая площадка мастерских встретила меня приветливыми солнечными лучами и лёгким вкусным ветерком. Так всегда, когда избежишь опасности, жизнь кажется ярче и сочнее, жаль только недолго. Был у меня друг любитель экстрима, настоящий адреналиновый наркоман. Ни одно опасное дело не обходилось без этого геройского парня. Погиб по-глупому, сорвался покоряя очередную скалу без снаряжения. Земля ему пухом. Вдохнув поглубже, я направился к ангарам. Первым делом следует проверить транспорт и ангары.

Осмотрев на скорую руку челнок, я убедился в том, что везение не бывает полным. Створки люка транспорта заблокированы, пытаться открыть их без карты доступа дело не перспективное. Как потом из атмосферы выгребать при отсутствии герметичности?

В самом начале, я строго настрого наказал Зигги не стрелять в сторону транспорта, даже если рядом с ним будет кто-то находиться. Враги на площадке были только моей заботой и это не просто перестраховка. Из импульсников защиту челнока не пробить, а вот с помощью M-322А раздолбать можно и более серьёзные цели.

Ангар, возле которого стоял челнок грязно зелёного цвета, был девственно пуст, не считая пыли на заливном полу. Обойдя оставшиеся сооружения, нашел нескольких бочек с техническими жидкостями, станки непонятного назначения, инструментальные стойки и груды старых ящиков. Ящики оказались заполнены запчастями и всяким ремонтным хламом. Ничего интересного.

Что же мне хотел предложить наемник? Что бы это ни было, оно должно быть очень ценным, раз сюда нагрянули боевики в самый разгар операции по насильственному переселению. Да ещё столь малым составом на технике без опознавательных знаков.

Разгадка наверняка лежит в челноке, что ж, тем интереснее будет его вскрыть. Дело за малым, придумать как это сделать. Я к сожалению, ни разу ни специалист по электронике и воровству транспорта. Угнанный по малолетству фургон с мороженным, не считается. Там из всей сигнализации, только ржавый навесной замок и был.

Кольнула беспокойная мысль, вдруг я ошибаюсь и ответ на мои вопросы у оставшейся части наёмников, которые могут скоро появиться. А тут я, весь такой из себя любопытный. Простите, мы тут ваших сослуживцев немножко убили. Кто кому после этого будет задавать вопросы?

Перетащив трупы с площадки в ангар, я по скорому их обыскал, вывалив найденное на пол. Должен сказать, бойцы Скайгейт экипированы хорошими брониками и удобной униформой, нам такое и не снилось. Жаль опять нет моего размера.

Что касается оружия, то оно у всех однотипное, знакомый уже импульсник СФ-200М и разрядник КВ35. Единственное, что выдаётся из общего ряда безликости, это холодное оружие. С последним у наёмников слишком богато, прямо ярмарка тщеславия. Нож боуи с рукояткой, стилизованной под слоновую кость и рядом копьевидный тесак с устрашающий серрейтором и рукоятью чёрного дерева. По паре тысяч кредов, наверное, стоят. Мечта коллекционера. Приберу, может удастся толкнуть.

Коммуникаторов нет ни у одного, ну это и понятно, зато присутствуют одинаковые сетевые гарнитуры с заблокированными настройками. Документов и нашивок тоже не нашёл, лишь стандартные жетоны смерти со стилизованной эмблемой Скайгейт. На всех выбита база Калм Бэй бис, со званием, ФИО и номером самого жетона. Не густо.

И что это значит вкупе с отсутствием маркировки на челноке? А значит это, что операция с очень большой долей вероятности является чьей-то личной инициативой. Было бы что-то служебное, заставили бы сдать и жетоны. Хотя что мне это знание даёт? Ровным счётом ничего.

— Мартин! Ааа... — Вопль яйцеголового вымел меня из ангара словно ветром. Ругнувшись, я замер, взяв на мушку эту крайне назидательную композицию. Как же я про него забыл? Имбецил! Кретина кусок!

— Штой! Брошай орушие. — Джонсон, грёбаная незабудка, приставив весомый довод в виде полуторафутового тесака к шее Лебовски, злобно следит за моими действиями. Что это вообще за тяга к огромным ножикам, комплекс маленького члена? На мой взгляд, нож более семи дюймов не имеет смысла ни как оружие, ни как предмет обихода.

Как же я мог пропустить эту саблю при обыске? Хотя может стоило задать себе иной вопрос, к примеру, как теперь вытаскивать невезучего яйцеголового из тесных объятий афро? Стрелять опасно, стоит наёмник грамотно, почти полностью заслонив линию огня, не стрелять, как и выжидать — нельзя, по глазам вижу, Джонсон не прочь заняться карвингом.

Пока я спешно размышлял, Лебовски в трофейном бронике и великоватой для него каске, беспомощно болтался в ручищах чернокожего здоровяка. Приподнимаясь на носки, яйцеголовый тщетно пытался снизить давление ножа и обильно потел. Видно было, как на его бледном лице проплывают не самые радостные мысли.

— Мартин, что там у вас?

— Тише Болтун, не мешай, у нас тут переговоры. — Шепнул я в гарнитуру.

— Фто фастыл? Я ему шишас голову отъешу. — С гримасами боли шепеляво вещал наемник. Из-под лезвия тесака на шее Джима показалась тонкая струйка крови. Надо что-то придумать, так афро его случайно запорет.

— Стой Джонсон, не горячись. Давай договоримся, мы же цивилизованные люди. Наша группа ни на что не претендует, мы просто хотим убраться отсюда. Глаза Джонсона, ярко выделяющиеся на черном лице, лихорадочно бегали, вряд ли он меня всерьёз слушал, скорее также, как и я искал выходы из сложившейся ситуации. Боюсь к тому же я был не очень убедителен.

Негр понемногу отступал к административному зданию, таща за собой Лебовски и шевеля опухшими губами. Правую сторону лица его сильно перекашивала опухоль, словно он прятал за щекой теннисный мяч. Ну почему я не добил это неугомонное тело? Заготовил себе проблемы впрок называется.

— Ну фто шущонок. Тефей не дефгаефься? Шнайпей гъефаный. Щас я тефе головешку тфою отъешу, а фотом и тфоему голуфому дфушку.

Несмотря на фефекты фикции, я прекрасно слышал в гарнитуру, что он там бурчит. И хотя мне не нравились его планы и предположения на мой счет, Лебовски только что получил призрачный шанс на выживание.

— Эй Джонсон, погоди! Есть предложение. — Придав беспокойства в голос, крикнул я, снимая с шеи ремень импульсника.

— Смотри. — Недолго поколебавшись, я сделал пару шагов в сторону челнока, держа оружие на вытянутых руках. Теперь между нами было что-то около пяти ярдов, больше я приближаться опасался, чтобы не нервировать наёмника.

— Джонсон, успокойся! Нам незачем убивать друг друга. Смотри, я готов отдать тебе оружие. — Сказал я, медленно отступая. Только бы клюнул.

Давай, давай. Иди за мной. Еще несколько шагов, ещё. На черном перекошенном лице появились первые признаки подозрительности.

— Вот, уже снимаю и кладу на землю. — Иди же за мной.

— Рашрядник шнимай. Рашгрушку тоше, быштро! — Включился в мою игру Джонсон, сделав шаг вперёд.

— Да, да. Только не нервничай. — Продолжил неспешно разоблачаться я, незаметно взяв содержимое кармана разгрузки в руку. Идея моя гениальностью не блистала, как и всё что я сделал за этот день, но рискнуть стоило.

Ещё, шаг, ещё.

* * *

Боялся ли Зигфрид Штайн происходящего? Безусловно боялся. Окружающая реальность пугала его до дрожи, до холодного пота, вот только признать своё предистеричное состояние ему мешала фамильная гордость. Какое-то нелепое слово, и в тоже время сильное. Сколько раз из-за гордости он скатывался вниз, чтобы начинать всё с самого начала. Не сосчитать. Долгие годы прозябания в депрессии и безвестности.

Было тяжело. Десять лет непрерывной работы, до скрипа зубов, до потемнения в глазах от недосыпа и нервного напряжения. Вопреки мнению досужей публики, людям нетрадиционной ориентации двигаться по карьерной лестнице в шоу-бизнесе вовсе не легко. Ради карьеры ему приходилось поступаться многим: личным временем, достатком в угоду продвижения, иногда здоровьем, привязанностями наконец, всем кроме гордости. За последние несколько лет Зигфриду в качестве штатного репортера пришлось побывать в таких жутких местах, что он не раз впадал в отчаяние, подумывая всё бросить. Много раз он был на грани, но внешне, для окружающих его людей, всегда оставался жизнерадостным и блестящим Зигфридом Штайном, яркой картинкой с этикетки "удачливый сукин сын".

Самоотверженная и инициативная работа наконец дала свои плоды. Его усилия заметили, а самоотдачу и рост профессионализма оценили по достоинству.

За очень короткий срок, удалось вырасти от помощника сценариста до штатного репортера со своим временем на стриме. В карьерном тумане путеводной звездой маячила перспектива занять должность ведущего шоу. Это была достойная цель.

Но цена... Спустя те самые десять лет неудач и разочарований, смотрясь в зеркало, он с тоской вспоминал наивного принципиального мальчика, решившего изменить мир своим выбором. Именно своим, против мнения отца. Отец...

Ряд непрошенных воспоминаний прервал далёкий вскрик там внизу. Кричал кажется Джим. Стерев предательскую влагу с глаз, Зигфрид приник к прицелу. Что там происходит?

— Тише Болтун, не мешай. — Шепот Мартина, заставил Штайна вспотеть. В голосе громилы ему послышалось тревожное напряжение.

Мысль о том, что случилось нечто, что заставило бояться это лысое армейское быдло, совсем не привела репортера в восторг. Сердце испуганным зайцем ухнуло куда-то вниз, пропустив пару ударов. В голову репортёра вдруг пришла здравая мысль, что они с Лебовски живы ещё только благодаря хамовитому солдафону. Сами бы они ни за что не дошли даже досюда, ведь только упрямство и злость к понукающему их неандертальцу заставляла Штайна передвигать ногами и не впадать в отчаяние.

А теперь он услышал в гарнитуру нечто, заставившее волосы на его голове шевелиться. Мир Зигфрида внезапно сузился до размеров прицела и стал подрагивать в такт сердечному ритму, а ладони стали влажными и противно задрожали.

Выйдя из слепой зоны перед зданием, задом наперед пятилась знакомая до отвращения фигура вояки. Вот он положил автомат, затем чуть погодя отстегнул кобуру и разведя руки в стороны, продолжил двигаться спиной назад. Что же он делает? Сдаётся? Неужели они напоролись на кого-то страшнее этого непробиваемого типа?

Все вопросы отпали сами собой, когда на видимое пространство вышла парочка прижавшихся друг к другу теснее некуда людей. И тому, кто шел впереди, происходящее не нравилось даже больше чем Штайну.

Зигфрид почти физически чувствовал панические мысли Джима, видел в прицел крупные капли пота, стекающие по его пыльному испуганному лицу. Жуткий оскал перекореженного лица чернокожего, удерживающего ужасного вида нож у шеи Лебовски. Зигфрид не был трусом, но к такой ситуации он был не готов и это пугало его до дрожи

— Болтун, внимание.

До Штайна не сразу дошло, что от него хочет Мартин. А когда дошло, то репортёра вытошнило желчью на дно ямы. В людей Зигфрид стрелять не хотел. Просто не мог. Несмотря на то, что так активно стрелял несколько минут назад. Это было другое.

Здание, в котором гипотетически находятся плохие парни обстрелять не проблема. Всё как на стрельбище, под руководством доброжелательного инструктора обработать группу стационарных целей. Простых, не чувствующих боли, не истекающих кровью, послушно передающих на табло статистику попаданий и рейтинг в общем зачёте. Чистый спорт.

Мартин медленно откинул кобуру в сторону и продолжил пятиться спиной. Кошмар продолжался.

— ... Вот и всё, я не вооружён. Отпусти заложника и давай поговорим спокойно.

Чернокожий мужчина, страшно ухмыльнувшись, отшвырнул от себя Лебовски и подхватил с земли оружие.

А затем, затем наёмник выстрелил в Мартина.

Подавив крик, Зигфрид вдруг с кристальной чистотой понял, что вот сейчас, после того как разберутся ещё и с Лебовски, придет его черёд. И никто его не спасёт, никто не поможет, не примчатся серьёзные парни с оружием на защиту. Просто потому, что единственный хороший серьёзный парень сейчас ранен, а возможно даже убит.

В голове репортёра что-то болезненно щёлкнуло и переместив прицел с тела Мартина из груди которого струился легкий дымок, на фигуру наёмника, Штайн нажал на спусковой крючок.

* * *

Сбросив с себя дымящийся броник, я, кряхтя как древний дед попытался подняться. Тщетно. Тело, как отсиженная нога бунтовало и не хотело отзываться на команды дурацкого мозга. Телу хотелось просто сидеть и дышать.

Трофейный бронежилет отработал на все сто. После выстрела Джонсона, верхний слой композитного состава подорвался, создавая мелкодисперсную взвесь, гасящую остаточную температуру. Отдачей меня кинуло на землю, и я успел даже подумать о глупости своей затеи, но к счастью Зигги не сплоховал. Позднее, чем мне бы того хотелось, но афро он исполнил чётко.

С трудом разжав пальцы левой руки, я перевёл предохранитель гранаты в нулевую отметку, теперь детонатор не сработает. Руки предательски тряслись, хотелось ругаться и курить, но чисто физически я бы не смог сделать ни то, ни другое. Голос выдаст моё реальное состояние, боюсь дать петуха, а курево я бы просто не донёс до рта.

— МАРТИН! Ты жив? А как... — В голосе репортера было столько радости, что на душе у меня к собственному удивлению аж потеплело.

— Потом, всё потом. И спасибо тебе Зигги. А теперь помолчи минуту. — Потирая грудь под бронежилетом я смотрел на тело Джонсона, всё еще дёргающееся в агонии. Полный пиздец! А ведь на его месте мог быть я, выстрели наёмник чуть выше.

Не сплоховал Зигги. С двухсот ярдов, серией в голову. Я тоже неплохо стреляю, но из автоматики вот так попасть...какой-то жалкий гражданский...

Вопросов к репортёру добавилось. Жаль времени задать их пока не предвидится, но это не к спеху. Сети сушить будем после.

Джима я нашел в ангаре, тот сидел за ящиками ни жив ни мёртв. Яйцеголовый едва не обмочился, когда услышал мой голос, и я его почти не виню. Всё дело в готовности к подобному, в правильной реакции организма. Когда на Дикой через охотничий посёлок миграция рептоволков шла, некоторые местные с непривычки штаны пачкали, но продолжали стоять на местах. В этом и отличие настоящего мужчины от сопляка. Мужчина и с испачканными штанами будет идти до конца. Визжать от страха и боли, но делать своё дело, просто потому, что он мужчина.

Это хорошо, что я убрал оружие в ящик, перед тем как выйти. У Лебовски хватило бы ума им со страху воспользоваться. Пристрелил бы первого вошедшего, например, меня.

— Нихера с тебя толка! — Я бросил на колени Лебовски тесак Джонсона. — Сувенир. Обойди все помещения и внимательно осмотрись, найдешь что-нибудь интересное, доложишь.

— Ты меня слышишь? — Джим еле заметно кивнул, все также сидя на пятой точке. Увидев меня живым, Лебовски как-то разом обмяк, словно бракованная надувная игрушка.

— Потом отдохнёшь. — Я вздернул яйцеголового на ноги и подтолкнул в сторону второго ангара.

— Повторяю. Закончишь с пристройками ангаров, идёшь в здание. Болтун, не пристрели там его случайно. И смотри там, бди как следуют, мы ещё не закончили.

Сплюнув себе под ноги, я, забрав оружие направился к зданию, пребывая, как сказал бы дядя Тони — в смешанных чувствах. Если точнее, меня заметно потряхивало, к тому же снова начала болеть задница. От этого моё настроение и без того не белых тонов, портилось быстрее чем пиво на жаре.

К счастью второй наёмник меня не обманул, лежал там же, где я его оставил связанным. Похлопав по помятой физии, я вытащил у него из-за ворота медальон с данными. Кое-что прояснилось, но без беседы всё равно не обойтись, слишком много белых пятен.

Привязав бессознательное тело к железному стулу со спинкой, я полил из фляги голову наемника. Крепкий тип оказался, потихоньку приходит в себя, и бить по щекам не потребовались. Вполне осмысленно зыркает на меня красными от полопавшихся сосудов глазами.

Жаль, что нас не готовили к ведению экспресс допросов и методам жёсткого дознания, придётся импровизировать. Сложностей конечно возникнуть не должно, в деле экспромта мне не было равных ещё со школы — всё моя неусидчивость, никогда не делал домашнюю работу, когда можно было незаметно отвалить из дома. Так что рассказывать интересные истории умею ещё с раннего детства. Всего то надо — врать уверенно, громко и логично. И самое главное никогда, никогда, никогда не повторяться.

— И кто же это у нас тут? Почти целый стафф сержант Сэмюэль Барнетт. База Калм Бэй бис, жетон номер 12506872.

Я дурашливо отдал честь, изобразив на лице недоумевающее выражение. Больше издевательское, чем вопросительное.

— Что же на нашей скромной планете делает столь почтенная офицерская персона?

— Не ваше дело ... офицер Масуалу Кататуата. — Че? А, это он с бэйджика читает? Зрение значит у нас хорошее... а как насчет мозгов?

— Что вы себе позволяете? Это военная операция частной военной компании Скайгейт. Лишая сотрудника ЧВК свободы, вы препятствуете выполнению задания государственной важности. Во время объявленного военного положения это приравнивается к измене со всеми вытекающими последствиями. — Ай как красиво говорит, прямо пробирает.

— Освободите меня немедленно! — Надрывался стафф сержант, пытаясь незаметно распутать руки. Тут у него вряд ли что-то получится, узлам меня учили профи.

— Выполняйте приказ офицер Масуалу, чёрт бы вас подрал! Я все-таки старше вас по званию.

— Кто в такое время говорит о званиях, сэр? — Решил прикинуться простачком я.

— В такое сложное время каждый сам за себя, государство отдельно, люди отдельно. Никто никому не мешает, все занимаются делом. На секреты Скайгейт мне и моим друзьям в принципе глубоко плевать, убраться бы отсюда поскорее.

— Ну так что, сэр? — Подмигнул я наёмнику. — Поможем друг другу? Всего то и нужно — несколько льготных билетиков с этой планеты.

— Я не решаю подобных вопросов, к тому же в нашей группе есть и старше меня по званию. — Глазки у здоровяка подозрительно забегали, явно что-то придумал. Смотри как быстро пришел в себя, прожжённый волчара.

— Сэр, я вынужден настоять на своём. — Решил и дальше 'тупить' я.

— Один из моих ребят видел вас закрывающим челнок, и он предлагает задать вам вопросы совсем в другом ключе. Я бы сказал заметно более грубом.

— Ты что меня пугать пытаешься Масуалу? — Насмешливым тоном спросил Барнетт.

— Я профессионал, мальчик! Я видел и делал такое, отчего ты бы наклал в штанишки и убежал к мамочке плакаться.

— Ну что вы, никакого запугивания, сэр. Слышали про Джей Джея Ланга, он же Джимми Жопник? — Склонившись к уху пленника, перешел я на доверительный шёпот.

— Полный отморозок, маньяк и людоед. Я сам его опасаюсь. Он этому вашему Джонсону, горло зубами перегрыз. Афро ещё повезло, что сразу кровью истёк, почти не мучился. Проклятый гомопсих своих жертв обычно долго душит и трахает, а когда натешится, отрезает от них куски и жрёт. Блевотное зрелище. — Добавив в свой шепот заговорщицкого тона, пугливо покосился на Лебовски я.

— Я сам не видел, но парни говорят, что иногда он подолгу обгладывает своим жертвам уши.

Бугай поёжился, всё ещё недоверчиво поглядывая на безумно улыбающегося чему-то Джима. Последний стеклянными глазами смотрел сквозь нас, сжимая в руках испачканный в крови тесак. Яйцеголового слегка потряхивало, и смотрелось это со стороны не очень здорово. Вряд ли он хоть что-то понимал из нашего с сержантом разговора, но атмосферу создавал идеально.

— Да твоя комнатная собачонка того и гляди обосрётся. Ты что думал я поверю в историю про Джея Ланга? Да ты издеваешься? Психа поджарили год назад, после того как поймали на трупе судьи. Присяжные даже мнение врачей в расчёт не приняли. Советую освободить меня безо всяких условий и валить отсюда, пока мои парни не вернулись.

Ну Нильс, ну сука. Сказочник херов, будет возможность, морду обязательно начищу. Надо же так наколоть. Что ж, придётся перейти к другим методам убеждения.

Не щадя зубы и самолюбие Барнетта, я с удовольствием запихнул ему в рот, его же грязный берет. После того как он попытался меня укусить, хотел ещё и носки туда добавить, но побрезговал снимать.

— Видит бог, я сделал всё, что мог. Ты точно не хочешь сказать коды от челнока? Нет? Здоровяк только злобно пучил глаза, мыча что-то гневное сквозь кляп.

— Очень жаль.

— Болтун, Это Умник. На связь!

— Что? Мартин это ты? А кто такой Болтун?

— Болтун это ты Зигги, тренируй память.

— Но почему Болтун? Почему ты меня так зовешь?

— Потому что "человек который много и часто говорит не по делу" это слишком длинное прозвище.

— Это несправедливо, у меня у одного здесь такая нелепая кличка.

— Хватит трепотни! Оставайся на месте и смотри в оба, у нас могут появиться гости!

— К-к-какие это гости?

— Это друзья тех самых нехороших парней, которых ты только что лихо отстреливал. — Судя по паузе, репортёр только что наделал в штаны.

— Мартин! Я не хочу тут оставаться. Я тут совсем один. Я иду к вам. — Вот чёрт, похоже я перестарался с нагнетанием обстановки.

— Болтун. На территории могли остаться плохие парни. Сиди в гнезде, пока я до них не доберусь и стреляй во всё что движется.

— Я п-понял. Н-но как долго мне здесь сидеть?

— Столько, сколько надо! И прекрати болтать без дела, эфир могут слушать. Как понял меня Болтун? — Постарался вложить в голос побольше металла я.

— Я понял тебя Умник. Сижу на месте. — Мне показалось или в голосе репортера послышались обречённые нотки. Не помер бы со страху чувствительный наш.

— Чё ты лыбишься говна кусок? — Рявкнул я на пленного, пинком опрокинув его вместе со стулом.

— Химик! — Повернулся я к Лебовски.

— Я видел камкодер у Джонсона. Принеси. Эй, ты слышишь меня? — Джима пришлось пихнуть, чтобы привести в чувство. Переступая не сгибающимися ногами, он наконец вышел в коридор. Чёрте что, ещё одна чувствительная проблема.

— Ну что ж стафф-сержант Сэмюэль Барнетт. Сейчас я расскажу тебе как всё будет.

Времени у нас мало, так что будем веселиться активно и без длинных прелюдий. Некогда мне твои зубы пилить и пальцы ломать, перейдём сразу к главному. — Я подтащил к себе стул и сел напротив сержанта.

— Знаешь, что странно? За всё время ты так и не спросил, почему сидишь на стуле с голой задницей. Узнаёшь? Спасибо за штаны, всегда хотел себе такие.

Так вот. На стуле с голой задницей ты сидишь вовсе неспроста. — Вынув МСЛ из крепления, я задумчиво провел ногтем по острой кромке.

— Думаю, стерилизовать не будем, мы ведь профессионалы. — Вернул я по адресу издевательский тон.

Покачав из стороны в сторону легендарное оружие, я с хрустом вонзил его в стул между ног Барнетта, едва не задев его пах кромкой. Стафф-сержант извиваясь откликнулся гневным мычанием. Вот же крепкий засранец, на лице кроме злобы, никакого желания сотрудничать.

— Как же это я так промахнулся? — Фальшиво запричитал я, снова поднимая лопатку на уровень лица. В последний момент я что-то заметил в глазах Барнетта, но всё равно не успел среагировать. Да и что я мог сделать?

— Пумм, пумм, пумм. — Грудная клетка сержанта взорвалась кровавым паром, забрызгав мне лицо и форму. Тело наёмника несколько раз дёрнувшись от попаданий, опрокинулось на бок вместе со стулом.

— Какого хера!? — От сильной оплеухи яйцеголовый отлетел к стене и сполз с неё на пол, слепо ворочая глазами. Где эта учёная скотина нашла разрядник, я же всё оружие собрал? Зуб даю, сука Джонсон мстит мне с того света.

— Какого хера ты творишь, пробирка ты лупоглазая!? Ты же только что наши билеты домой просрал! — Глаз у меня дёргался (плохой знак), а руки так и чесались хорошенько наподдать Лебовски. Чудом удержался от того, чтобы треснуть его в место вероятного нахождения мозгов.

— Да что с тобой происходит? — Рывком вздернув яйцеголового на ноги, я несколько раз сильно его встряхнул, пытаясь привести в чувство. Безвольно болтающееся тело, что-то неразборчиво квакало.

— Что камкодер, животное?

Просмотрев запись на перемотке, я в некотором роде признал правоту Джима. Не настолько, чтобы перестать на него злиться, но всё же достаточно для оправдания в моих глазах. Не знаю, как бы я сам отреагировал, увидев ЭТО первым.

На записи, сержант со своими коллегами куражась и рисуясь друг перед другом расправились с владельцем мастерской, его семьей и немногочисленными работниками. Рассматривать детали я не стал, нечем там любоваться, трёх минут на перемотке мне хватило до тошноты.

Быстро ушёл Барнетт, слишком легко. Жаль, что я не проверил камкодер раньше.

Глава 9

— Ну что там? Долго ещё? — Раздался недовольный голос в наушнике.

— Я работаю. Это совсем не так просто. — Бесполезно пытаясь скрыть нервозность, ответил Джим.

— Поторопись.

— От того что ты меня каждые пять минут дёргаешь, быстрее я работать не стану. — Пробурчал Лебовски себе под нос, в очередной раз перегружая программу на планшете. Руки ещё тряслись, но Джим постепенно успокаивался. Так всегда происходило при смене вектора мыслей, надо просто переключиться с проблемы на этапы действия по её решению и сразу становилось легче.

Собрать генератор кодов доступа для стандартного армейского замка, обладая деталями и имея доступ к ремонтной мастерской, в общем то дело несложное. По крайней мере для него. Джиму частенько приходилось самому чинить специфическое оборудование лаборатории, так что была возможность набраться полезных навыков. Проще было самому делать мелкие ремонты и плановый сервис дорогостоящих приборов, чем писать с десяток объяснительных и неделю простаивая ожидать чудесного явления специалистов. Ничто так не отравляло ровное течение рабочего процесса, как бюрократия и корпоративные стандарты. И если в коммерческих предприятиях засилье бумажной волокиты хоть как-то регулируется рынком, прибылью и таким понятием как эффективность, то в близкой государственным интересам корпорации делопроизводство было возведено в абсолют.

— Как успехи? — Джим вздрогнул, больно ударившись о выпуклый блок подвесного вооружения. И как эта туша настолько тихо передвигается? Буквально секунду назад никого рядом не было.

— Успехи успешные. — Буркнул Лебовски в сторону, потирая ушибленное плечо. В глаза Мартина он смотреть избегал, опасаясь увидеть насмешку или даже ...презрение? Когда это ему стало важно мнение этого неандертальца?

Джиму сложно было сейчас правильно распознать свои ощущения. В этом психологическом сумбуре уловить основные эмоции не смог бы и его личный психолог. Наступило какое-то отупение нервной системы, когда чувства доходят до мозга сквозь сито из предохранителей, крайне извилистыми путями, заметно при этом теряя в интенсивности. Одно только можно сказать определённо, в ощущениях присутствовала благодарность за спасение жизни, вот только выразить её он почему-то не мог.

— Я составил на скорую руку несколько логических блоков и запустил генератор комбинаций. Если приемный слот замка не подвергали модернизации, то через пару минут доступ у нас появится.

Джим был уверен в том, что сумеет снять блокировку двери. На подобного рода технику, по умолчанию ставят не самые сложные системы доступа, учитывая где, в каких условиях и особенно каким контингентом они будут использоваться.

— Как только вскроешь эту консервную банку, дай мне знать. Сам не входи, могут быть ловушки. — Мартин повернулся и прихрамывая удалился. При этом он как-то ухитрялся не слишком шуметь гравийной насыпью.

Ожидая окончания подбора кода, Лебовски прислонился к теплому от солнца боку челнока. В голове было всё ещё пусто и мутно, как будто это всё не с ним происходит.

Это просто дурной сон. Вот сейчас позвонят друзья из спортклуба, и они вместе пойдут на комплексные процедуры, потрепаться в перерыве, послушать новости и обменяться сальными шутками.

Кому он врёт? Нет у него друзей, и не было никогда. Одни знакомые и приятели. Никчёмные паразиты, в вечной погоне за статусом, которым лишь бы брать, ничего не давая взамен. Так и живут, если это можно назвать жизнью.

Джим отстраненно усмехнулся. А сам то он далеко от них ушёл? Правдоруб нашёлся. Совсем недавно его всё устраивало. Элитные проститутки, дорогие напитки, лёгкие наркотики, ненавязчивый сервис по классу премиум. Что изменилось?

— Джим? Джим! Ты слышишь? — Лебовски вздрогнул, ощутив в животе холодную волну испуга. Шёпот коллеги по несчастью раздался в ухе неожиданно громко.

— Зигфрид ты не мог бы убавить громкость, я чуть не поседел от твоего крика.

— О, извини, я похоже настройки сбил, сейчас, жди. Всё, теперь лучше?

— Лучше то лучше, только не опасно ли сейчас включать переговорник?

— Не беспокойся, я тут в настройках полазил, оказывается в общей сети можно адресно линковаться.

— Ты уверен, что нас нельзя прослушать? Военные приемники мощнее гражданских, а Мартин просил не пользоваться ими без важной причины.

— Да знаю, я знаю. Мне.. просто не по себе тут одному. Еще и этот киборг деревянный кричит всё время, руками машет.

— В этом я соглашусь, с провожатым нам с тобой не повезло.

В воздухе повисла длинная неловкая пауза и Лебовски снова погрузился в отстранённое отупение, просто защитная реакция организма на перебор со стрессом, но как же комфортно ни о чём не думать.

— Ты как Джим? Мартин сказал, что ты застрелил одного из пленных бандитов. — Не выдержал пытки тишиной Штайн.

— Я в порядке Зигфрид, если ты это хотел спросить.

— Ты прости конечно, но я тут сижу наверху, совсем один. — Сорвался на фальцет Штайн. — Этот ещё, рычит постоянно, что ни спрошу. Я думал, мы с тобой на одной стороне Джим.

— Мартин сказал тебе правду, я действительно стрелял в наёмника.

— Он что накинулся на вас, пытался убежать?

— Нет, он был связан. Это ...Это сложно. Я был не в себе. Я.. я нашёл запись того как они пытали, а затем убили нескольких местных жителей, включая женщин. — Лебовски с силой прикрыл глаза ладонями, словно мог заслонить картинки в голове.

— Семейная пара с той записи — мои соседи, приятные люди... были. И я... я не совсем хорошо помню, что было дальше. Пришёл в себя, уже когда на меня Мартин орал.

— У тебя что, есть запись? Там реально убийство и пытки гражданских? Это же бомба! Ну теперь твари из министерства обороны попляшут. Стоит только показать убийство нонкомбатантов по новостному каналу и такое начнётся, военным небо с овчинку покажется.

— Зигфрид, я не хочу об этом говорить. — Повысил голос Лебовски. Получилось даже излишне громко.

— ... Хорошо, хорошо. Но если ты захочешь поделиться, я всегда готов тебя выслушать.

— Я обязательно это учту.

В воздухе снова повисла тягучая тишина, прерываемая лишь чириканьем птиц и звуковыми сигналами декодера.

— Хрр. — Хрюкнула вдруг гарнитура. — Ты видел, как мистер крепкая голова об ангар долбанулся?

— Трудно было такое не заметить или не услышать. — Усмехнулся Джим. — Я думал, он на стене ангара свои мозги оставит.

— Да конечно, мечтай. Мне через оптику хорошо видно было. Там такая вмятина в металле, слепки черепа можно делать. Сомневаюсь, что в голове место для мозгов осталось, кость как у динозавра.

— Я всё слышу засранцы. Оба утихли, пока я вас не убаюкал тут. Болтун, упустишь гостей, я с тебя сам слепков понаделаю, посмертно.

* * *

Идея со вскрытием челнока лежала на поверхности, но в её успехе и актуальности я не был уверен. Надо было чем-то загрузить яйцеголового, вот и сгенерировал.

Эмоциональные выплески двух особей тонкой душевное организации меня уже достали, а это верный путь к смертоубийству. Поэтому, надавав обоим ценных указаний, я удалился в административное здание, чтобы там в тишине и покое обдумать дальнейшие действия и хоть как-то проанализировать наметившийся расклад.

Поход за транспортом ожидаемо увенчался провалом. И, хотя у меня с самого начала не было твёрдой уверенности в его положительном исходе, было несколько досадно. Парк коллекционных судов исчез из мастерской в неизвестном направлении, а тот армейский челнок, что нам перешёл по наследству от наёмников, оказался заблокирован.

Я в меру своих скромных сил успел обыскать всё здание и вещи трупов (только что в обосранные трусы не заглянул), но так и не нашел карту доступа. Надо полагать, она у той группы бойцов, что уехали на гравиплатформе. Этот ход хорошо укладывается в логику происходящего: резонная предосторожность в дружной компании вечно голодных шакалов. И охрану выставлять тоже разумное решение. Обзор с засадных позиций позволяет доминировать над нижележащей местностью (что и доказал Зигги), оттуда свободно простреливаются подъездной путь, строения и в немалой степени городской парк. Если бы часовые еблом не щёлкали, а 'бдительно охраняли и стойко обороняли', в яме бы сейчас лежали наши трупы.

И вдруг меня словно озарило. Почему я зациклился на охране? Что, если наёмники опасались своих же сослуживцев или, на правах бреда, готовились их зачистить? Чёртов яйцеголовый! Пойди теперь узнай правду. Благодаря Лебовски спрашивать стало некого.

Среди прочего тумана, ясно одно, переговоры начинать не стоит, нам нечего предложить наёмникам. К тому же на нас кровь их коллег.

Шантажировать челноком? Не вариант. Кто знает, сколько таких отрядов в округе, свяжут боем и вызовут подкрепление, если уже не вызвали. Учитывая перевес в вооружении, численности и выучке, шансов ноль. Даже если удастся задействовать вооружение челнока, что вряд ли, это лишь отсрочка перед закономерным итогом. На земле челнок — просто большая мишень.

Не думаю, что наёмники станут беречь технику, если прижмёт. Так что дожидаться возвращения бойцов Скайгейт, как, впрочем, и биться за транспортник, будет не самым умным решением. Геройствовать ради парочки клинических идиотов, которые даже в такой момент не могут вести себя серьёзно? Увольте. Придурков с деньгами на свете много, а жизнь у меня одна. Вон, уже от задницы отлегло, шутки шутят в прямом эфире. И невдомёк же пустоголовым, что по краю ходим. Выжили благодаря слепой удаче.

Из груди вырвался протяжный вздох. Как хорошо оказывается жить. Признаться, успел попрощаться с жизнью, когда всё завертелось. Времени на долгие размышления не было, приходилось реагировать на ситуацию максимально эффективными ходами и не все из них блистали благоразумием.

Нам неприлично везёт. Ничем нельзя объяснить эту сумасшедшую любовь фортуны к трём..мм...двум богатым недоумкам и простому солдату. Остается только надеяться, что удача в ближайшее время не повернётся к нам задом. Очень хочется выиграть в лотерее на выживание.

Как же всё-таки нога ноет, и чем дальше, тем сильнее. Выть хочется от боли. Надо чем-то ширнуться и поскорей. Вроде у Джима в аптечке должны быть какие-то анальгетики, не могу нормально думать, когда что-то отвлекает. Где-то видел его чемоданчик.

Ага, вот он. Серьезно яйцеголовый подготовился, куча непонятных ампул и блистеров. Уважаю основательность. Я столько лекарств за раз даже у наших бригадных коновалов никогда не видел. Непонятно правда кого он такой аптекой лечить собрался, тут видов ампул на вскидку штук двадцать.

Та-ак, чем он там меня ширял? Ампула была с синей полосой посередине. Таких в ряду четыре штуки, ага, вот и пустое гнездо. А где же инъектор?

Мля, опять шприцы. Яйцеголовый — явный мизантроп, нельзя было кинуть один инъектор что ли? Ненавижу иглы. Вспоминая запутанные семейные связи Лебовски, сделал себе укол в нижнее полушарие головного мозга. Вроде попал куда надо, маленько отпустило. Перевязка заняла чуть больше времени, но я и тут справился.

Уфф. Теперь можно продолжить размышления. Что же всё-таки делать? До безопасного места немалое расстояние, а пройти его пешком... С дыркой в... ноге и парочкой беззаботных гражданских на шее, не вариант. Проще сразу застрелиться, всё мучиться меньше. Мысль бросить обузу и свалить по-тихому посетила меня уже во второй раз (ладно вру, третий), в этот раз гневно топая ногами. Здравый смысл что ли просыпается? Хрен там! Ещё никто не говорил, что Мартин Петрофф слово своё не держит. Будет тяжело, но я справлюсь, даже если придётся бестолковых городских пинками гнать. Хотя Зигги, конечно, удивил. Не уверен, что сумел бы повторить то, что он вытворял со штурмовой винтовкой. Чувствуется серьёзная стрелковая подготовка, столь виртуозное владение дистанционным оружием не объяснить курсами спортивной стрельбы. Тут нужны годы тренировок, инструкторы и природный дар.

Темнит гиена новостная, и ведь нет времени вдумчиво поспрашивать. Хотя, а оно мне надо? Как ни крути, а он всё-таки спас мою шкуру. Так что не нужны мне его секреты, выберемся из этой задницы и до свидания.

Уходить надо, уходить как можно скорее и как можно дальше, чуйка уже во весь голос орёт. Конечно в идеале неплохо бы понять, с кем мы столкнулись и что в челноке, но тут уже выбор между разумным любопытством и глупостью, многие знания — многие печали. С другой стороны, куда уж хуже? А вот если бы нам удалось челнок запустить, маловероятно, конечно, но вдруг. Это бы решило массу проблем и изрядно укрепило наши шансы на выживание. Конечно в этом случае наша дружная компания превращается в замечательную мишень для машин воздушной поддержки, но пока в штабе разберутся, что происходит, пока примут в неразберихе решение, удастся отмотать приличный конец. Низенько и шустро, теряя мили нервов в ожидании атаки, но как я и говорил — 'лучше плохо ехать, чем хорошо идти'. Не думаю, что нас будут сразу сбивать. Подозреваю, есть у боевиков Скайгейт какие-то коды чистого неба, опознавательные сигналы, иначе полетали бы они тут.

И это ещё раз приводит нас к выводу, что здесь замешано что-то серьёзное. Что-то, что стоит риска и десятка другого гражданских трупов. Да хоть и сотни, концерны никогда не считались с людскими потерями. Глупо ожидать человеколюбия от стаи волков.

А если посмотреть, с другой стороны? Станут ли парни из ЧВК заниматься нашим розыском, если мы оставим челнок нетронутым и уйдём пешком? Я бы на их месте стал, особенно в свете наличия записи с камкодера. Маловероятно, но вдруг всплывет где? СМИ охочи до подобного рода мерзости. Хороший шанс поднять рейтинги и извалять крупную частную военную компанию в грязи, а то может и получить откупного. Думаю, обнаружив трупы своих товарищей наёмники устроят на наш каличный отряд настоящую охоту, не считаясь со средствами. И эта мысль мне совершенно не нравится. Одно дело, когда военная полиция ищет рядового дезертира и совсем другое, когда тебя ищут бойцы профи, кровно заинтересованные в твоей нелёгкой кончине.

Но сделанного не воротишь, а значит всё верно, вскрываем челнок, и там по ситуации. Не получится запустить, значит подрываем птичку и валим, теряя тапки.

— Мартин! Тут такое дело...Приём!

— Химик, я надеюсь ты меня не просто так вызываешь, деловой ты наш, приём.

— Мартин, просто иди сюда. Ты должен это видеть. Конец связи. — Неужели я таки научил их работать с тактической гарнитурой? Не верю.

Мда. Я тут недавно говорил, что хуже уже точно быть не может? Так вот, я ошибался. Теперь и я придурок с деньгами, жаль только может не хватить времени порадоваться привалившему богатству.

В челноке, ровными скупыми рядками, игриво сверкая в свете проникающих в открытый люк лучей местного светила, лежали слитки серебристого металла, подозрительно смахивающего на платину. Да чёрт побери, это и было платиной. Не менее полтонны вкусно блестящих батончиков металлического счастья.

— Джим, что там? Вы уже долго молчите.

— Платина Зигфрид, охеренная куча слитков платины. — Пребывая в изумлении, ответил я вместо Лебовски. Интересно сколько стоит винтажная спортивная машина?

— Что? Парни, вы сейчас серьёзно?

— Серьёзней некуда.

— Но это же. Это же...

— Это задница.

— Не пугай меня Мартин. Ты же сам хотел заработать, а теперь тебе только и осталось, что улететь с нами отсюда. Я могу помочь с продажей, а Джим поможет тебе с документами. Ты только сделай так, чтобы мы выбрались все вместе. Ты только, только не бросай нас слышишь.

— Помолчи Зигги, дай ушам отдохнуть, смотри внимательно за местностью. Химик, это точно не алюминий, уж больно лёгкий слиток? — Никогда не держал в руках платины, а вот золотишко доводилось и кусок платины такого размера, по аналогии должен бы весить очень солидно. Не говоря уже о том, что на драгметаллах принято ставить клеймо и указывать название с весом. Тут же, ни клейма, ни кода.

— Нет Мартин, это не алюминий, не платина и даже не серебро.

— Уфф. — Аж спина вспотела. Слиток недовольно звякнул о металлический пол челнок.

— Интересно зачем им столько металлолома?

— Наверное затем, что это родий. — В гарнитуре раздался непонятный звук, словно Зигфрид внезапно подавился собственной слюной.

— Сам что ли названия выдумываешь?

— Ты тупой или глухой?

— Кого ты назвал тупым, глист очкастый?

— Брось Мартин, твои армейские замашки уже никого не обманывают, актёрского мастерства недостаёт. Мне можно продолжить?

Уже в который раз поборов сильное желание двинуть яйцеголовому в ухо, я позволил ему продолжить, может скажет, что интересное. В тыкву насовать я и позже могу.

— Так вот, судя по внешним признакам и весу относительно габаритов это Родий. Металл достаточно редкий и дорогой.

— И сколько такая куча слитков может стоить?

— Точно не могу сказать. Знаю только, что родий гораздо дороже платины и постоянно в дефиците. А платина последний раз, когда я интересовался, стоила в районе сорока кредов за грамм.

Вот и сложился пазл. Теперь можно начинать расстраиваться. Больше двадцати миллионов мать их кредов. С такой кучей денег, от нас не отстанут, будут загонять до последнего. И даже если мы всё бросим и водрузим на кучу слитков камкодер с записью, в качестве жеста доброй воли, гоняться за нами не прекратят. Более того, в свете открывшихся обстоятельств, со стороны боевиков ЧВК станется нагнать сюда толпу вооруженных парней с обещанием большой премии за наши головы, причём головы непременно отдельно от туловища.

Ха, только что поймал себя на мысли, что не собираюсь оставлять металл. Кроме того, что это бессмысленно, у нас и выбора то нет, а вот некий козырь в случае чего появляется. Остаётся только решить вопрос с транспортом и возвращающейся партией наёмников. Ну а дальше всё просто, выживем мы, деньги наши, ну а если нет. Нет, никаких если! Я точно намерен выжить, и ещё посмотрим кто кого.

— Как думаешь, сможешь запустить челнок? — На Дикой участок в горах продаётся, дядя Тони всегда на него облизывался. Вложиться не рискнули, цена в четверть миллиона отпугнула.

— Нет Мартин, у нас нет чипа опознания и даже если удастся подобрать частоту, всё равно остаётся код из пяти знаков. А это сто тысяч комбинаций. Стоит же набрать код три раза неверно и этот летающий гроб превратится в груду металлолома. — Если вообще не взорвётся, продолжил я про себя. Можно купить грузовик на полста килотонн и заняться неспешными перевозками, потеснить монополистов. Местные горняки давно жаловались, что их обирает торговая компания.

— Парни, парни. К нам кто-то едет. Что мне делать, что делать?

Нервный шепот Зигги помог мне вырваться из пучины приземлённых мыслей о способах реализации навалившегося богатства, но меня ещё долго преследовали фантомные боли от прерывания процесса смакования будущих трат.

* * *

С самого начала всё пошло не так. Хотя это как раз в порядке вещей — когда у меня что-то происходило правильно? Наёмники решили появиться по своему сценарию, разрушив наши планы обороны. Поэтому, когда гравиплатформа на большой скорости врезалась в ангар, а с двух сторон по имитации боевой точки с артистически усаженными трупами, ударили очереди плазмы, нашей дружной команде только и оставалось, что прятаться в подготовленных укрытиях и молиться о наступлении удобного момента.

Скорчившись в неудобной позе за станиной металлообрабатывающего станка, я внимательно бдел за доступным мне сектором обзора. Видимость сильно ухудшал плотный дым горящих ящиков, и только порывы ветра не давали затянуть копотью всю площадку. Здесь бы не помешали средства тактической разведки, дроны, несколько автономных камер, наконец, но чего нет, того нет. Как ни прискорбно, остаётся надеяться только на правильные действия соратников по несчастью и собственные органы чувств. В общем, можете представить мою тревогу.

У Зигги была команда ничем себя не проявлять, пока он не будет на сто процентов уверен в точной стрельбе. Ведь стоит противнику заметить его лёжку, и мы ничем уже не сможем помочь нашей звезде экрана, задавят плотным огнём и закидают гранатами, перевес в численности и умениях тут не на нашей стороне.

Насчет умений. Есть тут одна хорошая идейка, подсказанная Лебовски. Собственно, на неё мы и потратили последние полчаса перед нападением. Сомневаюсь, что из затеи яйцеголового выйдет толк, но кто в здравом уме откажется от туза в рукаве.

Подтвердив мои опасения насчет хорошей выучки, наёмники не ринулись самоотверженно захватывать макет боевой точки (какой сюрприз), а ограничились её интенсивным обстрелом. Жаль, на эту ловушку мы потратили очень много усилий.

А вот и дорогие гости, сто лет бы их не видеть. Сквозь дырки в ангаре удалось засечь движение, но это мне не слишком помогло, наёмники оставались в слепой зоне, изредка выдавая себя мельканием теней в дыму. Не могу разглядеть сколько их и с какой стороны ожидать атаки. Вполне может быть это отвлекающий манёвр и сейчас остальные ожидают нашей реакции, чтобы вычислить местонахождение и подавить.

Всё, время упущено, Зигги со своей позиции уже не помощник, противник сейчас прямо под спуском. И это паскудно, наёмники читают нас как детей.

Полагаю, можно признать, что ситуация стала критической и пора принимать непредсказуемые с тактической точки зрения решения. Надеюсь, Лебовски ничего не перепутал. Я совсем не желаю умирать, осознавая, что не только согласился на эту авантюру, но и сам приложил руку в её подготовке.

Ха, мыслеблудием я видимо бессознательно оттягиваю начало действий. Что-то со мной странное последнее время творится, яйцеголовые вроде не кусали, откуда мандраж вдруг взялся.

Пора! Исторгнув из своей глотки истошный вопль, я метнулся из укрытия, испуганным зайцем петляя между станками. Два десятка ярдов промелькнули смазанной полосой, даже не подозревал, что умею так быстро бегать. В след мне запоздало ударили очереди плазмы, но я уже вышел из зоны уверенного поражения, проскочил ворота ангара и рванул вниз по технической яме, скрываясь в соединительных перекрёстках. Судя по топоту сзади, хитрость сработала.

Пригнувшись, так чтобы по макушку оставаться в яме, я ускорился и собрав все возможные углы, достиг наконец дальнего края. В самом конце этого ангара был сквозной тоннель в соседний блок, настоящий выход из ситуации и путь к спасению, как бы пафосно это не звучало. Дальше было дело техники.

На полу, там, где Лебовски её и оставил среди витков кабеля, лежала панель управления пусковой установкой, демонтированной с грузового крыла челнока. Панель конечно это громко сказано, скорее пульт с одной кнопкой, поочередно замыкающей контакты. И хотя с управлением умной начинкой ракет ничего нельзя было сделать, как, впрочем, и разобрать на скорую руку без большой вероятности отправиться к праотцам, но осуществить пуск прямой наводкой было проще простого.

Пусковой блок мы прикрепили на грузовой станине под углом направив на вход, так вероятность зацепить кого-то была больше. Надеюсь, среди них нет хитрой жопы и наёмники попадутся. Мне вовсе не улыбается вступать с ними в перестрелку, не думаю, что кто-то из них будет любезен постоять мишенью.

Ворота приоткрылись и в щель залетел какой-то продолговатый предмет, звонко стукая о бетон. Ещё до полного опознания в этом предмете гранаты, тело само выпрямив ноги кинуло меня в тоннель.

А потом на меня обрушилась планета.

Глава 10

— Рядовой первого класса взвода разведки первого дивизиона двадцать третьей артиллерийской бригады Легиона конфедерации Мартин Петрофф. Уроженец планеты Дикой, автономного сектора Тау. Двадцать два года. Образование — ординарная старшая школа сектора. Срок службы в Легионе два с половиной года. Хорошие показатели по боевой и политической подготовке, отменное здоровье и позитивные характеристики от штатного психолога. Три поощрения с занесением в личное дело. Строгих взысканий не имеется, выписка приложена.

— Кто это составлял, его мамочка? У меня только за первый год службы около десяти задокументированных мелких взысканий и одно с пометкой в личном деле. Психолог так и вовсе настаивал на врождённой психопатии, но он сам был застарелый алкоголик.

— О чём это я? А! Парень слишком хорош для артиллерийской бригады, с такими показателями его впору отправлять на офицерские штабные курсы, а не в дисбат. — Незнакомый мне лейтенант в идеально сидящей синей форме штабного, небрежно выронил планшет с личным делом на край трибуны. Окинув меня и охрану ироничным взглядом, он заложил руки за спиной и повернулся к судейскому столу, как бы ожидая объяснений. Сидящий в центре протокольного триумвирата, капитан с одутловатым лицом упакованный в тесную зелёную форму военно-юридической службы, аж побагровел, сдерживаясь от резкостей. Вот будет здорово, если он в процессе борьбы с самим собой удавится туго затянутым воротничком.

Эти трое так называемых судей представляли собой не самые лучшие образчики мужской стати. Толстый, как ожиревший кабан, вставший на задние копыта юрист капитан, квадратный коротышка штабной лейтенант с упрямым подбородком и худая жердь, кажется женского пола, в серой форме высшего офицерского состава ЧВК Скайгейт.

Почти как в баснях Эзопа: подержанный кабан, бывалый онагр и драная лиса. Тянуло улыбнуться, но я еще не совсем из ума выжил, чтобы ухудшать своё и без того непростое положение. Кроме того, два бугая из военной полиции слева и справа, могут не понять иронии, а эффективность шоковых наручников я уже успел оценить и прочувствовать.

— Господа, раз никто не хочет ничего сказать по сути, то давайте быстрее закончим вводную часть. Кто-нибудь может пояснить почему нас собрали в Специальный военный суд? Дисциплинарный суд справился бы не хуже.

— Это я настоял господа. — Туша бригадного капитана с трудом вырвалась из западни узкого конторского кресла. Он тяжело опёрся на стол руками и угрожающе навис в направлении лейтенанта.

— Дело может и простое с виду, но обращаю ваше внимание на то, что вина рядового усугубляется множественным и неоднократным нарушением кодекса военной юстиции. — Капитан кинул быстрый взгляд направо. По еле заметному кивку офицера ЧВК стало понятно, кто на самом деле инициировал этот цирк.

— Секретарь, прошу вас, сделайте экспозе обвинения. — Показав сотруднику юридический службы рукой в сторону трибуны, капитан с трудом втиснулся обратно в родное кресло.

— Уважаемый судейский совет. На рассмотрение предлагается следующий перечень зафиксированных нарушений кодекса военной юстиции:

Пункт 1, статья 122.3.5 КВЮ Конфедерации. Неисполнение приказа вследствие недобросовестного отношения к службе, совершенное группой лиц по предварительному сговору.

Пункт 2, статья 141.1.2 КВЮ Конфедерации. Захват и угон военного транспорта группой лиц по предварительному сговору.

Пункт 3, статья 127.2.1 КВЮ Конфедерации. Нарушение правил сбережения вверенных для служебного пользования оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и/или предметов военной техники, повлекшее их утрату.

Пункт 4, статья 118.2.4 КВЮ Конфедерации. Применение насилия в отношении начальника, совершенные во время исполнения им обязанностей военной службы.

Не являюсь большим знатоком военного права, но невыразительные строчки военного кодекса с большой вероятностью сулили мне несколько десятков лет пребывания в местах не столь отдалённых. Хорошо ещё военное положение так и не было введено, всё могло звучать гораздо страшнее. Или это я на голодный желудок сгущаю краски? Второй приём пищи пропускаю между прочим, а всё из-за проволочек с местом моего содержания. Задумавшись, я прозевал момент, когда секретарь закончил канцелярщину и вернулся на своё место.

— Я вынужден настаивать на скорейшем принятии решения и высылке нарушителя первой оказией в места отбывания наказания. — Это снова выступает капитан.

— Мы на пороге бунта господа, в таких обстоятельствах, когда каждый час на счету. Мне докладывали, что среди рядового состава есть неизвестные пока лица, агитирующие за неповиновение приказам, устраивающие провокации и призывающие штурмовать отсеки военной полиции. И всё это из-за субъекта, которого мы сейчас судим.

— Капитан, слушать секретаря и вас конечно было интересно, но не могли бы вы озвучить какие доказательства принимались во внимание для формирования столь ужасной обвинительной базы против этого примерного солдата. — Во фразе штабного лейтенанта чувствовался неприкрытый сарказм бывалого дельца.

Мне кажется, или в триумвирате действительно нет согласия? Вряд ли приговор от этого станет справедливее, но признак неплохой. Вот и хай-сержант Грико слегка оживился, если так можно сказать о фигуре, чуть менее монументально неподвижной, чем бронзовый памятник. Только что патины и потёков от голубиного помёта не хватает. Странно конечно, что он вообще пришёл, вот уж от кого, а от него сочувствия я ожидал меньше всего. Как его можно ожидать от ходячего устава? Не верю я и в то, что он каким-то образом будет свидетельствовать против меня: успели уже с парнями изучить его методы, было время. Все вопросы дисциплины и повиновения хай-сержант всегда решал самостоятельно, прямолинейно и предельно жёстко, но без фанатизма. Так, чтобы побитое тело надолго запоминало какой дорогой ходить, но ходить ещё могло.

Немногие после сеанса рукопашного боя с Грико находили в себе смелость снова думать о нарушении дисциплины. Я, наверное, был самым упорным в деле саморазрушения, ну или самым несчастливым. Хай-сержанту четырежды приходилось выбивать из меня пыль. Хочется верить, что это было не так просто, всё-таки я в тренировочной рукопашке уступал только Верзиле и Самураю, но в случае с негром решала масса, спустя двадцать минут спарринга я банально уставал ронять на пол эту тушу. С японцем же ситуация была обратная.

— Также хотелось бы, конечно согласно протокола, заслушать показания всех непричастных свидетелей и объективных потерпевших. — Хм, а лейтенант то целенаправленно пытается вывести коллег из себя. Вопрос только в том, зачем он это делает.

— Лейтенант Уолтер, мы все знаем ваше трепетное отношение к юридическим процедурам, но не все свидетели и потерпевшие могут присутствовать на слушании в силу медицинских предписаний. Если желаете, у нас есть письменные докладные, мы дадим вам время ознакомиться. — Коротышка из штаба с улыбкой развёл руками, показывая, что он не против предложенного капитаном порядка.

— И так, если никто больше не возражает, предлагаю продолжить слушание.

* * *

— Командир, что будем делать? — Не вовремя возник с вопросами Обрез, остальные, пусть и находясь на своих постах навострили уши.

Засранцы! Как бухать и по бабам бегать, так Мартин последний узнает, а как жареным запахло сразу командир решай. Плохо иное. В тоне вопроса явственно прозвучала нервозность по поводу настоящего положения дел, и последнее срочно надо взять под контроль, если я не хочу лишиться единоначалия.

Лидерман обычно попадает в точку с выражением общего мнения и сейчас он тоже не промахнулся. Народу, как, впрочем, и мне, хотелось определённости, ведь ничто так не напрягает, как её отсутствие. Но вот беда, определённости у меня не было и в помине, одни сомнения и догадки, зато в большом ассортименте.

И как тут поступить? Реальные опасения высказывать рискованно. Непонятно как отреагируют и так невесть какие отличники боевой и политической, а главное, мне нельзя показывать, что сам не всё понимаю. Или быть может, я просто боюсь признать, что понимаю слишком хорошо?

Всё ещё сомневаясь в принятом решении, я переключился на общий канал отделения.

— Так, салаги! Слушай сюда. — Во, понаглее и побольше тестостерона в голосе, авось и прокатит.

— Повторять не буду, кто захочет поймёт, а кому не дано, тому лучше поверить мне на слово.

— Мы сейчас в равноудаленной точке от места высадки и цели нашей миссии. По окончанию маршрута, нас должны забрать с Площади Основателей в квадрате си пять. Будем торопиться, времени не так много, нам еще надо местных собрать и с комитетом по встрече как-то рассчитаться.

— Умник, хорош строить из себя бывалого. — Это снова подал голос Обрез. Не прокатило. Плохой звоночек, очень плохой.

— Мы все прекрасно понимаем, что происходит. Ты здесь видел хоть одного мирного гражданского? Из домов ушли как бы ни несколько дней назад, пыль успела осесть. Как разведка могла этого не знать? — По идее, мне сейчас следовало бы заставить его замолчать, во избежание появления у подчиненных ненужных мыслей и подозрений. Жаль вот только, что без членовредительства уже не обойдётся, не такой человек Берни чтобы его так просто можно было заткнуть. Мне за рукоприкладство в этом конкретном случае конечно ничего не будет, хоть пристрели я кого из команды, вопросы дисциплины в Легионе решаются просто и быстро, второго шанса не светит никому. Но это если по закону, если не принимать в расчёт сложившиеся отношения. А вот хочу ли я стрелять в сослуживцев, или отправить кого-то из своих парней под трибунал, вопрос не праздный. Ведь судя по напряжённым лицам, может дойти и до такого.

— Мартин, ты битую технику на улицах видел? На ней что, по-твоему, девочки скауты печенье развозили? Это не просто стечение обстоятельств, это самая настоящая подстава. Нас спи-са-ли. Отнесут потери на активное сопротивление повстанцев, заодно налево уйдёт немало техники и оружия. Кто проверять то будет? Уверен, что все отделения бригады сейчас попали на самые сложные направления. Не зря наемники столько времени потратили на разведку, в том числе боем. Тут они налетели на неплохую оборону, которую не смогли вскрыть, судя по оставленной технике. Понимаешь, о чем я?

— Мы не дойдём до точки эвакуации, а если и дойдём, то транспорта там может и не быть. Ты не задумывался, что будет, если мы опоздаем ко времени отрыва колёс? И есть ли вообще этот самый эвакуационный транспорт. А что, очень удобно всё складывается. Подберут с тел кристаллы камкода, сделают страшное кино для комиссии и дело в шляпе. Как тебе такая версия? — Момент упущен, говорить воодушевляющие и успокаивающие речи теперь поздно. Берни, популист грёбанный. Довёл народ до нервического напряжения, а теперь смотрит с чувством выполненного долга, что же я отвечу.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Рявкнул я на вздрогнувшего заместителя.

— Парни давайте поплачем, нас обманули, бедные мы разнесчастные? Никто! Никого! Не списал! — С каждым словом я тыкал его в грудь пальцем, заставляя отступать назад.

— Всё, что ты сказал, не имеет логических обоснований, это лишь твои предположения!

— Мартин, прекрати! Берни прав. — Это уже Рыжий подключился. Ну вот не может свой длинный нос никуда не всунуть. Хреново: парни перешли на имена, забыв субординацию.

— Я пытался связаться с другими отделениями, дохлый номер: тактическую связь стабильно глушат, а связываться через центр можешь только ты. Тако и Нос потому и не отвечали на перекличке, что были замыкающими, парой десятков ярдов позади нас. Они нас просто не слышали. Уверен, что и остальные подразделения бригады сейчас тоже без тактика.

— Чушь собачья! Ни логики, ни доказательств. Одно дело технику налево толкать, другое списать на тот свет несколько сотен неплохих парней. Идиоту понято, что скандал поднимется до небес, стоит масс-медиа узнать детали.

— Ты чересчур хорошего мнения о четвёртой власти Мартин. Сила средств массовой информации зависит от величины наивности её аудитории. Покинь уже родной Тупенвиль и не веди себя как шмендрик. — Снова высунулся Лидерман.

— Это ты что, меня сейчас тупым назвал? — Обрез поспешно спрятался за самурая и принял невинно-непричастный вид. Скотина хитрожопая, напрасно ты надеешься, что я забуду такую подставу.

— Всех списывать не будут, слишком подозрительно, а вот несколько десятков погибших легионеров даже в плюс. Это по терминологии штаба — неизбежные потери, статистика войны и повод получить дополнительное финансирование. — Парни поддержали Нильса согласным гудением.

— Хорошо блять, хо-ро-шо. У кого что на уме, какой план? Высказывайтесь по очереди и побыстрее, мелкого надо в госпиталь.

— Плана, в общем то нет, — Снова влез рыжий, — но еще до отправки сюда, я ненароком посмотрел тактическую карту операции. И совершенно случайно запомнил конечный маршрут вояк из Скайгейта.

— Чуете, на что намекаю? Наёмников здесь оставлять не будут, это не пушечное мясо вроде нас и финансируются они не правительством. — Рыжий многозначительно вскинул брови.

— Ещё я знаю, что в каждом отряде ЧВК есть броня. Надо только убедить их помочь нам с эвакуацией. Не криви морду Мартин, сам подумай, на руках мы мелкого не донесём, от шока загнётся.

Заняв руки тактическим планшетом, бесполезным без устойчивой связи, я сделал вид что погрузился в раздумья. Во мне сейчас боролись две неудержимые силы, одна благим матом кричала про устав и приказ, а вторая скептически хмыкая возражала, приводя доводы о дружбе и взаимовыручке.

Правы парни во всём. Не выйдет из меня военного. Боюсь, я был совсем неубедителен в показном следовании уставу и приказам, сам думаю в том же негативе. Нет у меня уверенности и в чистоплотности нашего командования, были уже шансы убедиться.

К примеру, когда с одной экзотической планеты вывозили кругляк золотой древесины, стоящей в сумме как вся наша бригада на сто лет в рабство, парни из охранения, осуществлявшие охрану погрузки на земле таинственно сгорели в последнем рейсе на орбиту. Нам конечно потом довели итоги расследования, по которому это была неисправность навигационного оборудования (на новых челноках, ага), но прямо скажем, веры этому заключению нет.

Или в одном из рейсов, который мы выполняли с молчаливыми парнями с эмблемами финансовой разведки на доспехах. Так никто и не выяснил, что было в тех глухих боксах из черного сталепластика. Опять же бойцы, которые переносили груз, вроде как вернулись на базу бригады на Терру три, но за достоверность информации я бы не поручился.

На самом деле, много размышлять мне не надо, всегда быстро соображал. Просто любое принятое сейчас решение будет фатальным либо для меня, либо для всех нас. Ведь оставление боевой позиции грозит трибуналом и неслабым сроком, но только для меня одного как командира отделения. А вот если мы останемся тут, то с большой вероятностью не доживём до прихода подкрепления.

А плевать! Всё равно не планировал карьеру в славных войсках конфедерации. Не расстреляют же меня в конце концов.

— Бросьте меня парни. Я для вас лишний груз. — Прохрипел, не открывая глаз Верзила.

— Помалкивай балласт. Дыши носом. Случайно говоришь, посмотрел секретную карту? — Повернулся я к ухмыляющемуся Нильсу.

— Знаю я, как зовут твоё случайно. Иди сюда, покажи на планшете. А вы чё встали болваны? По местам бдеть! — Рявкнул я, многообещающе посмотрев на Берни, транслируя ему мысленно схему механизма по забиванию плохо оструганного кола в задницу.

Двигаться пришлось сквозь смежные строения, прошибая тонкие межкомнатные перегородки. В центре города, дома и помещения коммерческого назначения вплотную примыкали друг к другу. Это нас и спасало от огня снайперов, и я так понимаю, препятствовало возможности обойти и взять в клещи.

С места мы снялись вовремя. Уже через десяток минут, замыкающей группой было обнаружено преследование неизвестными бойцами с автоматическим оружием. Теперь немногочисленные узкие улочки приходилось пересекать со всей возможной прытью, чтобы не подставиться под выстрелы в неприкрытые спины. В прямой бой мы не ввязывались, ограничиваясь обстрелом беспокоивших направлений и продолжали отступать в сторону намеченной ранее точки. Любая задержка нас сейчас убьёт — втянемся в схватку, попадём в окружение и поминай как звали. За нами, как свора собак за раненым зверем, плотно следовали местные. Кто-то, не понаслышке знакомый с городскими войнами, успел их неплохо обучить. Нам повезло, что у повстанцев не было техники и дронов, или они просто не успевали всё это применить, всё-таки мы держали неплохой темп, но и без того скучно не было.

Я видел на лицах своих парней мрачную решимость, и понимал, что пройдёт еще какое-то время и это чувство может превратиться в обречённость.

Боевая аптечка уже не раз впрыскивала инъекции радости, не позволяя расклеиться от стресса и нагрузки, но даже с химической поддержкой, второй час в роли зайцев на собачьих бегах, выдавил из нас все жизненные соки. Если бы не жестокая школа Грико, мы бы столько не продержались. Сержант мог бы нами гордиться, если ему это чувство свойственно. Лично я думаю, что ему похер на всё, что не описано в уставе.

Не обошлось без ранений, к счастью пока несерьёзных: Тако получил парочку касательных, а у Сыкуна срезало мочку уха с фамильной серьгой. Не знаю, кто из них двоих больше расстроился, по мне так радоваться надо, что не убило.

Отделение стало похоже на стаю злых медвежат, обсыпанных цементом. Пыль везде, в волосах, в носу, в глазах и на зубах. Отплевываясь от бетона и песка, парни по очереди долбили стенки прихваченными по дороге кувалдами, опровергая аксиому торжества механизмов над человеческими силами: захочешь жить, горы зигзагом насквозь прохерачишь.

Хорошо ещё Нос взял с собой полный комплект малых мин направленного действия. Ими было удобно не только двери вышибать, но и тонкие стены. Строили здесь так себе, климат позволял.

Кроме того, именно минированием нам удалось скинуть настойчивых местных с хвоста. Злые, как почуявшие кровь собаки, гнаться за нами они конечно не прекратили, но подорвавшись на паре закладок, темп заметно снизили. Выигрыш по времени был не очень большой, и самурай предлагал сделать засаду, но я не стал оставлять парней на верную смерть. Ясно как день, уйти бы они потом не смогли.

Сложно сказать, почему мы решили именно захватить броню, а не договариваться. Может, то было боевое состояние разума, из которого мы так и не смогли вовремя выйти, может то, что Верзила уже полчаса не подавал признаков жизни, перестав реагировать на тряску. Я не знаю.

Одно знаю точно, о своём решении я не жалею.

* * *

— Рядовой Петрофф! Итак, вы утверждаете, что единолично приняли решение об оставлении позиции и отдали приказ о последующем нападении на экипаж бронемашины сотрудников Скайгейт? Всё верно? — Лейтенант, сложив руки на груди присел на краешек судейского стола. Во время моей речи, он прогуливался перед ним, явно зля этим своих коллег.

— Да сэр, это была вынужденная мера. На момент встречи с конвоем у нас на руках было трое раненых, один при этом в критическом состоянии. Отрядный медик давал очень плохой прогноз, поэтому учитывая необходимость сохранения вверенного мне личного состава я и отдал приказ о захвате транспорта.

— Что ж, довольно весомые причины. Обращаю внимание коллег, что формулировка обвинения 'по предварительному сговору' ввиду единоначалия обвиняемого, применяться не может.

Предлагаемый юридической службой перечень нарушений следует подвергнуть корректировке. В существующем виде, он может быть легко опротестован в Апелляционном военном суде. Более того господа, думаю, нас могут поднять на смех коллеги из вышестоящей инстанции, или даже усомниться в компетенции. Чтобы не быть голословным, предлагаю следующие поправки:

 Исключить пункт первый. Исполнение приказа по депортации населения из гражданских секторов под огнём повстанцев — это бессмысленная растрата людских ресурсов и имущества Легиона, тем более, — лейтенант поднял палец вверх, — куратор операции дал добро на самостоятельную эвакуацию.

 Исключить пункт три перечня нарушений: записи с камкодеров, отчёты и опись вещей не подтверждают наличие злоупотреблений.

 Исключить пункт второй, об угоне, из перечня и протокола заседания: обнародование этой информации бросает тень на уровень подготовки и квалификацию сотрудников ЧВК Скайгейт. — Резюмировал лейтенант Уолтер. — Ну а то, что кто-то из ваших бойцов пострадал, так это мелочи, не стоящие упоминаний.

— Лейтенант, прекратите юродствовать. Вместо того, чтобы добиться от обвиняемого правды, вы устроили из нашего суда театр глума. Я могу подумать, что вы одобряете методы этих, своих бандитов. — Визгливо вступила сотрудница ЧВК, не выдержав откровенной иронии лейтенанта и ещё больше заводясь от его неприкрытой ухмылки.

— Бандитское кубло, а не бригада. Невежественный дешёвый сброд, недостойный носить форму войск конфедерации. Набрасываются на братьев по оружию, грабят, жестоко избивают и угоняют транспорт, бросая невооруженных людей на произвол судьбы. И вы называете это малозначительным?

Что есть, то есть. После двух часов гонки смерти, парни были несколько не в духе. Поэтому, после того как мы неожиданно вывалились на группу увлечённых мародёрством енотов, команда сработала как по инструкции, то есть предельно жёстко и чисто: еноты огребли по полной, те что не успели вовремя упасть и притвориться мертвыми, а нам досталась симпатичная такая бронированная коробочка на которой удалось поспеть к погрузке в транспорт.

— Я бы посоветовал выбирать выражения, мэм, мы в суде, а не в пивной. Ваши поправки лейтенант занесены в протокол и обязательно будут приняты во внимание. Предлагаю снова вернуться к конструктиву и перейти к допросу обвиняемого. — Это капитан не выдержал напрасной хулы в адрес родного Легиона. Мне показалось, что представитель ЧВК сейчас ступила в зону риска, чем-то таким опасным повеяло.

— Прошу вас лейтенант Уолтер, продолжайте. — Капитан со страдальческим видом потёр виски и прикрыл глаза, чувствуется крови ему эти двое попили всласть. Даже стало немного жаль этого рано обрюзгшего от сидячей работы офицера, вынужденного отправлять навязанные сверху функции и терпеть выходки своих коллег.

— Рядовой, раз уж представитель Скайгейта настаивает, расскажите, как вам удалось захватить бронемашину ЧВК. Ведь согласно ТТХ, бронетехника пятого класса вся без исключений оборудована автоматическим комплексом кругового обнаружения целей и подобраться незамеченным к ней можно разве что в истребителе.

— В то время, когда ваши бандиты задумывали своё вероломное нападение, подразделение сержанта Майлза рискуя жизнями, проводило зачистку укреплённой позиции повстанцев. Наши люди честно выполняли свой долг и самоотверженно несли бремя социальной ответственности. — Опять не вынесла лошадиная морда. Бла, бла, бла. Куча словесного навоза. Интересно, когда это грабёж магазинов стал бременем социальной ответственности? Хотя да, наёмники сильно рисковали, если не жизнью, то по крайней мере здоровьем. Первый раз видел, как человек тащит на себе столько позаимствованного барахла, что из кучи видно только носки ботинок. Как не надорвались бедолаги?

Так что сложно было не захватить бронемашину, а вышвырнуть оттуда кучу утрамбованного до каменной твёрдости реквизированного имущества гражданских. Я, конечно, изначально был невысокого мнения о моральных принципах бойцов ЧВК, но, когда жадность подменяет рассудок это уже клиника.

Что ж она визжит то так? Напрягается, слюной брызжет, связки рвёт. Кого-то из дружков её обидел физически или в доле была? Какие-то женские шмотки там в куче валялись, рыжий ещё упаковку трусиков заныкал для своей ненаглядной. Бррр, извращенец.

— Улыбается, быдло бандитское. Пристав! Куда вы смотрите?!

Через мой позвоночник залихватски проскочила сотня киловольт, стирая предательскую ухмылку с лица и возвращая думы на скорбный лад. Дрогнув коленями, всё-таки удалось молча устоять на ногах, хотя думал, что в этот раз зубы раскрошатся точно. Не стоит больше так расслабляться, чревато.

Судя по роже скотины в кривых колготках, такие зрелища доставляют ей удовольствие. Есть что-то болезненное в том, когда в армию приходят страшные бабы. Нет, я конечно встречал неплохих специалистов даже среди них, но вот именно таким иногда доставляет какое-то извращенное удовольствие издеваться над подчинёнными мужиками.

Тут я впервые за день ощутил радость от того, что моё дело не рассматривает дисциплинарный суд. С отцов командиров сталось бы назначить арбитром лошадиную морду. В этом случае, можно было не сомневаться в предельно жёстком приговоре. Хотя и так думаю, миндальничать со мной не будут, процесс по дисциплинарным делам всегда показательный.

— Пристав! Арестованный что, сопротивлялся? Покушался на кого-то в зале суда? Совершал попытку к бегству? Оскорблял? Может, он мешал ведению судебного процесса? В инструкциях есть что-то про молчаливое выражение эмоций? Нет? Тогда какого хрена? — С минуту лейтенант сверлил взглядом безмятежную рожу пристава, выискивая разумное в белесых поросячьих глазках последнего. С таким же успехом он мог искать пальмы в тундре или даже смысл жизни.

— Секретарь! Занесите в протокол попытку оказать давление на процесс дачи показаний обвиняемым. — Со стороны коллег лейтенанта послышался страдальческий стон капитана и возмущённое фырканье драной лисы.

— Итак, я бы всё-таки хотел услышать ответ на заданный мной вопрос. — Перевёл наконец на меня взгляд штабной офицер.

— Не всё ли равно лейтенант? Что это за юридический фарс? Когда вы уже наиграетесь в адвоката? — Снова не выдержала судья из ЧВК. Прямо свисток в заднице. Скоро у меня голова начнет болеть от этого визгливого голоса.

— В самом деле, лейтенант. При всём моём уважении, так ли важны столь детальные подробности? — Решил снова показать своё участие капитан.

— Господа офицеры, я просто пытаюсь выяснить все доступные детали, для точного и справедливого вынесения приговора. Если вас не устраивает моя кандидатура в триумвирате, можно перенести слушание до момента возвращения на базу Легиона. Тем более, что я не настаивал на участии в рассмотрении этого дела, мне его навязали. Кроме того, я не намерен больше выслушивать оскорбления от дилетантов в юбке. Секретарь, и эти слова тоже занесите в протокол.

— Вы! Вы сексист! Похотливый гендерный шовинист. — С последней фразой, представитель Скайгейта почти перешла в ультразвук, сравнявшись цветом лица с рядом сидящим бригадным капитаном. Баба явно выдаёт желаемое за действительное и понятно даже мне, вышла за берега.

Слова полетели из офицера Скайгейт как известная субстанция из фекального насоса, ощутимо попахивая и пачкая атмосферу. Одно время я думал даже, что она кинет чем-то в лейтенанта, настолько лошадиная морда вошла в раж. Вот это было б тоже забавно увидеть.

В отличие от впавшего в удивлённый ступор капитана, лейтенант Уолтер уверенно парировал словесные нападки разбушевавшейся мегеры, порой выдавая такие перлы военной словесности, что поневоле вызывал уважение к штабным. Коротышка показал себя умелым демагогом, практически гуру словесных единоборств и разъярённая кошёлка, исчерпав связные аргументы, вскоре стала бить по площадям, перейдя на оторванные от логики обобщения. Может всё и затухло бы вскоре, но разошедшаяся фурия снова перешла в плоскость обсуждения достоинств нашего Легиона, так что спустя пару минут в жаркую перебранку двух интеллектуалов с неистовством разъярённого кабана вломился бригадный капитан.

Негодующий рык представителя юридической службы был столь громок, что потряс стеклянную посуду и заставил мышцы живота завибрировать. Забыв про политесы и общепринятый этикет, он всего парой обсценных эпитетов осадил разбушевавшийся чайник Скайгейта и поставил жирную точку в споре.

Финита! Сделав гордый и оскорблённый вид, злобная ведьма поспешно удалилась из зала заседаний. И если мне не почудилось с голодухи, то ухмылка лейтенанта носила победный характер.

Глава 11

— Эй бро! Ты, ты чувак. Чё отморозился? Хавчиком подогрей, тебе и так хватало, ряху отъел. Чё скалишься борзота? Ну смотри снежок, ты свою карту вынул, пересечемся в темном месте. — Чернокожий сосед из камеры напротив еще долго бесновался, наблюдая за тем, как я медленно поедаю свой завтрак. Как ни странно, еда при таком музыкальном сопровождении только выиграла во вкусе. Демонстративно вычистив миску куском хлеба, я сложил поднос возле стены и перекинув журналы с лежака на тумбочку отвернулся к стенке, надо было о многом подумать.

Вчерашнее слушание моего дела ожидаемо завершилось временным изолятором, триумвират за минусом драной лисы так и не пришел к единому мнению. Капитан не взял на себя ответственность продолжить рассмотрение дела без представителя от ЧВК Скайгейт. Поэтому слушание было отложено до возвращения на базу Легиона, причем закалённый в интригах штабной лейтенант сумел всё выставить так, что крайней оказалась лошадиная морда.

В процессе предварительного протоколировании решения, лейтенант Уолтер и хай-сержант Грико пару раз обменялись странными взглядами, последний при этом выглядел подозрительно благодушным. Капитан тоже не выглядел огорчённым. Мне, как всегда, никто ничего объяснить не удосужился.

Одно хорошо, за своих парней я теперь спокоен, отмазал я их качественно. Пришлось конечно приукрасить похождения на планете и выпятить свою роль до логических пределов, но по-другому бы не выгорело. Тянуть всех за собой на дно в корне неверно, это противоречит моим принципам. Я рулил, мне и отвечать.

Смешно. Как ни старался убежать от тюряги, так и не преуспел, видимо карма у меня такая, кому суждено быть повешенным... Мне про это Аша (по-нашему — Надежда) рассказывала, инструктор по спортивной йоге, неведомо какими ветрами гостившая около года на Дикой. Меня к ней в пятнадцать лет направил дядя Тони, с указанием отбыть все сто часов забыл уже какой провинности (он так хотел выработать во мне усидчивость, наивный). В принципе, гибкости во мне хватило пережить и это, благо, что с миловидной женщиной пенджаби всегда было о чём поговорить: Аша, мне кажется, знала всё на свете. Я даже привык по ночам жрать мясо, пока она спит. А потом 'Надежда' исчезла, в одно хмурое утро собрав свои вещи и не оставив записки. Помню долго злился на мир за такую несправедливость. Неоднозначные воспоминания.

Пока я парился в карцере и на судебном заседании, парни времени даром не теряли и в моём содержании многое изменилось. Не знаю, что они там утворили такого, но ближе транспорта наёмников, места для меня не нашлось. Может отцы командиры опасались бунта, а может просто решили кинуть кость стерве из Скайгейт, кто знает, но утро я встретил на транспортнике ЧВК Скайгейт, в одиночной камере три на три, одетый в робу заключенного. Я совсем не в претензии, не подумайте: приятные соседи, вежливая охрана, нормализованный воздух. Постельное бельё и то чистое. Успел немного отдохнуть и даже попробовал местную баланду. Как оказалось, кормят тут неплохо: первое, второе и третье, странно, что столько камер пустует. Не наказание, а незамутнённый заботами отдых.

— Подъем! Секция четыре занять контрольный угол, руки на стену, ноги на ширине плеч, смотреть перед собой. Живо сука! — Сканер, кольнул иглой анализатора и полыхнув вспышкой зажёг зелень. Беру слова назад про вежливую охрану. Не зря меня вчера вечером столь мягкая прописка насторожила, так и не смог толком расслабиться.

Стеклосталь входа с шипением ушла вверх, освободив проход и открыв взгляду три гнусные рожи в форме Скайгейт. Ха! А кривоносого и того патлатого с заплывшим глазом я знаю. Как предсказуемо, ещё вчера ждал чего-то подобного. Это же те типы, у которых мы броню подрезали! Всё-таки выбрались уроды, и что-то мне подсказывает, что пришли они ко мне с недобрыми намерениями. С такими одухотворёнными рожами пообщаться за кружкой чая не ходят, особенно с тонфами наперевес. Втроём пришли, уважают значит.

От мощного удара двумя ногами, первого визитёра с воплем вынесло в коридор, дуэтом мы удачно свалили с ног и оставшуюся парочку. Всё-таки двести пятьдесят фунтов разогнанные в прыжке, творят страшные вещи.

Отпружинив от пола, дёрнул за ногу ближнего ко мне громилу афро, заставив его с грязной руганью потерять равновесие. Резво поднимаюсь, и с левой пробиваю в печень кривоносого и сразу правой в челюсть. Удар в голову получился немного смазанный, поторопился, но ему хватило.

Отшатнувшись с возгласом, кривоносый ушёл в сторону, спасая бестолковку от следующего удара. Если бы не помешали, третьим ударом я его точно достал.

Летящего ко мне с открытыми руками афро, явно не обниматься, я недружелюбно встретил жёстким выпадом ноги в грудь. Бил мощно, не сдерживаясь. Вес тела, помноженный на силу удара, с ёканьем выбил воздух из его лёгких, снеся с ног. Удар в голову, судя по боли в костяшках, должен его вырубить надолго, надеюсь не навсегда. Хотя с перечнем обвинений в мой адрес, годом больше, годом меньше, уже не имеет значение.

Вырвать тонфу не удалось, помешал темляк, зря только замешкался. Спину обожгло болью, еле успел уйти кувырком от захвата. Шустрый противник попался, но глупый, надо было сразу переходить в захват и душить. По весу у него преимущество, при известной сноровке могло и выгореть.

Выходя из кувырка, в прыжке пробил коленом в голову пытающегося встать носителя фингала. Шикарный удар, достойный бурных оваций. Одноглазый подлетел как минимум на фут. Этот приём я долго оттачивал, спасибо самураю за науку, как раз таких непрошибаемых выносить. Изо всех сил закручиваю обмякающее тело в сторону последнего стоящего на ногах противника. Импровизированный снаряд с грохотом влетает в защитные накладки световых панелей, и нелепой грудой оседает у стены, ожидаемо не встретив на пути препятствий. Что ж, этих парней трудно обвинить в избытке взаимовыручки и самопожертвования, фокус не удался: кривоносый спокойно увернулся от живого снаряда и чуть не достал меня ударом ноги. Опытный засранец.

— Мочи пидаров, бро! Круши! Дави уёбков! — Сосед из камеры напротив, нашёл новую цель для поношений, весь превратившись в воющие от восторга трибуны. Растем потихоньку, вот и своя команда поддержки появилась. Я даже невольно хрюкнул, представив эту неприятную личность в юбчонке черлидера и с помпонами в руках.

Кожу на виске обожгло, еле успел уклониться. На лице наёмника появились торжествующая ухмылка. Рано радуешься: хорошо смеется тот, кто смеётся последним. Тем не менее, хватит подставляться.

С этими мыслями, я пытаясь сблизиться принялся ложными выпадами провоцировать своего противника на ошибки. Здесь главное не торопиться, всё решит терпение и уровень подготовки. Кривоносый достаточно быстро сориентировался и в свою очередь перешёл в активную оборону. Понял видимо, что шутки кончились. Вот и правильно.

Незадачливая троица сделала фатальную для себя ошибку, не оставив никого за пультом и не прихватив с собой оружие. Так что на месте кривоносого я бы уже начинал беспокоиться: счет два ноль в мою пользу, помощи ему ждать неоткуда, а тонфа так себе аргумент. Тут бы я ещё зловеще рассмеялся, очень тянет, но боюсь мало кто оценит.

— Чё ты мельтешишь как мандавошка, вали его наглухо!

— Сам вали, раз такой умный!

— Я в камере придурок! Жопой шевели, снежок!

А кривоносый хладнокровен, реально не новичок в драках, умело себя ведёт: пытается обманки вертеть, финтит. Года два назад он бы доставил мне хлопот, но я уже не тот молокосос: на угрозы и длинные тычки тонфой не ведусь, отвечаю редкими выпадами в ноги и сразу ухожу. Причинить серьёзный ущерб такими действиями сложно, тем более, что выше голени я не бью — боюсь отхватить по черепу в ответ, но отсушить копыта при удачном попадании можно запросто.

Так мы и скачем уже минуты три, каждый опасаясь ошибиться. Обманывая ожидания, противник не выглядит уставшим, та же уверенная лёгкость движений тренированного бойца. А вот мне прыгать приходится очень осторожно, шнуровку из ботинок забрали, это серьёзно мешает. Без обуви бы в самом разгаре не остаться. Хотя...

Уйдя от удара дубинкой, со всей дури махнул ногой, отправив подбитый гвоздями снаряд в наемника. Успел уловить удивление в его глазах, прежде чем подошва моего ботинка со страшным звуком врезалась ему в лицо. Под азартные вопли сокамерника, кривоносому размашистым хуком прилетает с левой, а затем и с правой, лишая ориентации в пространстве и не оставляя шансов — это не товарищеский поединок, никаких джентельменских правил и рефери. Наемник ещё пытается вслепую отмахиваться и прикрываться руками, но в прямом размене ударов ему ничего не светит, я уже слишком близко и не зря считаюсь сильнейшим панчером бригады.

Апперкот получился на загляденье. Кивнув головой напоследок, кривоносый безвольно обрушился на холодный пол, заместив собой недостающий элемент картины моего безоговорочного превосходства.

Трибуны гремят фанфарами, сверху кружась, падают пальмовые ветви, а победитель почему-то стоит, вместо того, чтобы совершить круг почёта и принять заслуженные овации и почести. Как-то всё быстро получилось, не успел даже как следует пар спустить. Я обулся и еще раз осмотрелся, отметив полное отсутствие осмысленной жизни в замерших на полу телах. Надо бы связать недоумков что ли, а потом поднять тревогу, закрывшись в камере. Надеюсь горе охранников начальство обильно вздрючит за хреновое несение службы, хоть так сквитаемся. И пусть скажут спасибо, что я еще чего неприятное не удумал, в стиле Нильса Ларсена, он тот ещё извращенец.

Жаль нельзя с пульта с нашими связаться, гаупвахта надёжно блокирована от доступа к внутренней сети подразделений, а о том, чтобы выйти во внешнюю можно даже не мечтать.

— Чё тупишь снежок? Открывай! — Злобно ощерившись, я повернулся к нарушившему тишину сокамернику.

— Последний негритенок поглядел устало, пошел повесился, и никого не стало.

Может у меня будет ещё несколько минут поговорить за жизнь с чёрным 'братцем'? Только вот прилягу, посплю чуток. Меня неудержимо и удивительно повлекло на пол, стукнув коленями, я опёрся на руки, чтобы не упасть. Тщетно. Коснувшись виском покрытия, я ещё успел увидеть, как скрипя лицом и оставляя слюни по стеклостали сползло тело моего соузника. Сплю.

* * *

Вот скоты и тут поспать не дают, не тюрьма, а проходной двор. Снова какой-то шум и голоса.

— Бойня в детсаде. Давненько я такого качественного мордобоя не видел, парни Майлза как в вентилятор попали.

— О, один вроде целый. Ха, ты только посмотри на его ухо, величиной с фирменный такос моей бабули. Guapo. Гарисон, вколи им всем стабилайзеры, те, что с красной маркировкой. Пусть отдохнут бедолаги.

— От них же отходняк, как от недельного запоя, сэр.

— Вот именно, Гарисон, вот именно. Жаль, что Майлз сам сюда не припёрся. Чистюля сраный, всё чужими руками.

— Охереть! Вот же больной сукин сын! Сэр, вы должны это видеть.

— Puta madre! Никола, ты видел, что он с лицом Беттини сделал? Его же родная мама теперь не узнает. Не понимаю я твоей многозначительной ухмылки, вы же вроде земляки.

— Земляков у меня здесь нет, пора бы уяснить. — А вот этот утробный рык я ни с чем не перепутаю. Неужели, хай-сержант Грико? Что он делает здесь, вместе с парочкой неизвестных мне клоунов?

— Знаю, знаю — армия моя семья, казарма дом родной. Гарисон, накинь парню браслеты, надо зафиксировать пациента. Не хватало, чтобы он ещё и на нас кинулся.

— Да какое там, сэр. Им всем пару часов еще пластом валяться, я два баллона сонника подорвал, хватило бы стадо слонов усыпить. — Рядом процокали подбитые набойками ботинки и меня бесцеремонно повернули на спину.

Каков наглец! Мало того, что помешал моему отдыху, так ещё и неуставная обувь, наш сержант ему бы уже подошву оторвал вместе с ногами. Странно вообще, почему он до сих пор этого не сделал.

Напрягая лицевые мышцы, удалось слегка разлепить левый глаз, но кроме мельтешения теней, ничего не удавалось рассмотреть. Наверное, можно было сфокусироваться и увидеть что-то дальше полу ярда над головой, но было лень. Волнами как-то накатывал уют, мысли ползли себе не спеша, ползли, пару раз чуть снова не провалился в сон. Не смог потревожить мой внутренний покой и укол анализатора, впрыснувшего какой-то медикамент.

— Эй, он, что в сознании? — Надо мной склонилась чья-то ухмыляющаяся рожа в облаке перегара.

— Ну и ну Никола, чтобы я с тобой еще раз поспорил на деньги! В этот раз ты воспитал настоящих демонов. Если остальные хотя бы вполовину такие же злобные, то у нас может возникнуть нешуточная проблема.

— Остальные тоже не заставят меня краснеть, но Умник лучший в своём роде.

— Что это я слышу в твоём голосе Никола? Неужели гордость?

— Хватить болтать Васкес, делай своё дело и помалкивай. — Даже меня проняло. От начальственного рыка тело без моего участия попыталось лёжа вытянуться в положение смирно, настойчиво, но безуспешно. С боков, чьи-то руки жестко подхватили меня под мышки и грубо вздёрнули вверх.

Жаль конечности не слушаются, уж я бы смог доходчиво объяснить всю не полезность грубого ко мне отношения. Были, впрочем, и хорошие новости: мне, наконец удалось взглянуть на пол сверху вниз, мелькание ботинок — это скучно.

— Не за что парень. — Наверное, на моём лице отразился молчаливый вопрос, но Грико только загадочно подмигнул, пока меня с весёлыми матерками как мешок с овощами тащили мимо.

У моего затуманенного мозга было время подумать, что бы это всё значило, но как только в голову начали приходить умные мысли на вроде — "какого собсна хрена", как мельтешение коридоров и переборок вокруг меня закончилось.

А затем меня со второго раза зашвырнули в тесный ложемент капсулы индивидуального спасения. Знаю, как они выглядят изнутри, поскольку пару раз участвовал в тренировках по спасению, но, как правило, то были капсулы на несколько человек.

— Хочешь полетать солдат? По лицу вижу, что хочешь. Тебе должно понравиться hombre. — Сверху снова маячила ухмыляющаяся рожа здоровенного латиноса.

С последними словами, он вырвал что-то из утробы окружающих меня механизмов и стукнул по сенсорной панели управления, включая запуск.

* * *

В глазах до сих пор мельтешили какие-то серые пятна, а тошнотворно синее небо всё время норовило завалиться куда-то в бок. Собрав по дороге выступы, ямы и всевозможные углы, я кое-как дополз до фонтана на площади и, перевалившись через бортик, опустил лицо в холодную воду. Наконец тишина и только тяжелое бумкание пульса в голове. Тошнота понемногу отступала и распуганные полётом мысли снова начали заполнять пустое пространство внутри черепа. Мысли, к сожалению, были только нецензурные, но как меня не припирало, озвучивать их вслух я всё же остерегался.

Во-первых, меня могли услышать местные, всё-таки приземление вышло чересчур красочным: раскалившийся корпус капсулы, развалил стекляшку вычурного здания в центре города и снёс чей-то памятник, так что вполне может кто-то явиться на шум и предъявить счёт за вандализм.

Во-вторых, я, кажется, выблевал даже свои легкие, не говоря уже о завтраке, обеде и ужине прошлого дня, но меня всё еще мутило, поэтому открывать рот лишний раз не тянуло.

Эту посадку я буду помнить ещё очень долго, если конечно переживу встречу с местными жителями. Чертов Васкес, разломал стабилизатор продольного вращения капсулы, так что основную часть полёта я провёл за равномерным покрытием стенок капсулы содержимым своего желудка.

Без обрабатывающей платы, управляющий контур капсулы не мог полностью справиться с избыточным вращением, поэтому при посадке стропы основного парашюта капсулы перекрутились, и блок пассивного торможения отказал. Тут бы мне и конец, но к счастью сработала аварийная система активного торможения. На последних сотнях ярдов вытолкнув запасной купол, капсула наполнилась компенсационным гелем и мощным импульсом выжгла тормозные двигатели, не дав своему содержимому размазаться по земле. Перегрузка была чудовищной. Сквозь полуобморочное состояние, мне всерьёз казалось, что позвоночник высыплется в носки, а голова займёт место задницы. Впрочем, судя по тому, во что я умудрился опять вляпаться, это будет адекватной заменой.

Вынырнув из воды, я тяжелым взглядом обвел пространство вокруг себя, анализируя упущенные ранее детали. Немного запоздалое действие, но лучше позже, чем никогда.

Да уж. Похоже это раньше было главной и наверняка красивой площадью города, до того, как я на ней приземлился: груда каменных обломков и дымящаяся капсула не очень-то её красили.

Если принять во внимание развалины здания администрации, разрушение клумб, двух фонтанов и ноги от памятника, то счет от местных я вряд ли смогу оплатить: для этого потребуется несколько жизней. Странно, что ещё никто не прибежал с дрекольём, сейчас у них были все шансы без излишних усилий взыскать часть долга.

Васкес урода кусок, не рассчитывал, поди, что я выживу, мысленно слепил я кукиш небу. Ну, ничего, даст бог, встретимся, тут то я тебе всё и припомню, вот только придумаю равновесный способ отмщения.

Хм, подозрительно тихо. Никаких видимых следов эвакуации, как и присутствия людей. Может хоть в этот раз мне повезло, и я приземлился далеко от мест основных боестолкновений. Хотя, что это меняет? Я для местных властей — захватчик, бандит и пособник кровососов из правительства, ну а по совместительству отдушина для разъярённых горожан. Отличная мишень, чтобы рассчитаться за боль и страх последних дней.

Может я конечно мерю всех по своей мерке, но не уверен, что местные органы правопорядка встанут на мою защиту, как того велит закон. Как бы они сами, первые в меня стрелять не начали, от большого так сказать душевного расположения. Иными словами, вопрос — что делать при встрече с недружелюбными аборигенами, не актуален: по возможности скрываться, при отсутствии оной, бежать или оказывать ожесточённое сопротивление. Тут я криво усмехнулся, голыми руками не сильно навоюешь — набор выживания и медицинской помощи в капсуле отсутствовал, это Васкесу дополнительный поклон.

Если бы кто-то из жителей маленького городка зачем-то остался у себя дома, и внезапно захотел выглянуть на улицу, он или она, очевидно до икоты бы удивились, обнаружив мускулистого мужчину в одних трусах и армейских ботинках, крадущегося по краю придомовых кустарников.

Грязную униформу пришлось бросить возле фонтана. Отстирывать её я не решился, при взгляде на заляпанную рвотой ткань меня снова начинало мутить. Отмыв кое-как ботинки, я, поёживаясь от холодного ветерка попылил вдоль симпатичных домиков с открытыми палисадниками, стараясь идти вплотную к невысоким цветущим кустарникам.

Практически каждый дворик олицетворял в своем роде шедевр садоводства, даже, на мой взгляд, далёкого от растительных красот человека: мнение составить было несложно, кто хоть раз выбирал девушке цветок в горшке, тот бы меня понял.

Очень похоже, что соседи между собой в некотором роде состязались, выставляя шедевры своего садоводства напоказ, образуя из них целые мини ландшафты. Порой, чтобы пройти к двери дома, приходилось проявлять чудеса ловкости, огибая изыски местного творчества. Идти напрямик и давить такую красоту нога не поднималась, слишком активно мне в детстве вдалбливалось уважение к чужому труду.

Растения одуряюще пахли и приманивали к себе кучу жужжащих насекомых и мелких птичек, а у многих кустов были длинные шипы, так что я всерьёз опасался заработать кучу дырок в шкуре. И не напрасно, ведь я очень скоро заполучил кучу царапин, пару посмертных укусов от странных букашек (хорошо бы не ядовитых), а настроение моё ещё больше ухудшилось, как будто оно раньше было хорошим.

Похоже, здесь эвакуация прошла более-менее в спокойном режиме, успешно или нет — уже другой вопрос, но местные забрали еду и все мало-мальски приличные вещи с собой, что-то же это должно значить.

Нет, так дальше нельзя. Вломившись в очередной по счету коттедж и перерыв огромный шкаф с зеркалами, я стал счастливым обладателем просторного синего халата (надеюсь не женского) с неопределённой вышивкой на спине. Ну, хоть что-то на меня налезло.

В голове зародилась робкая мыслишка. А что насчет магазинов? Мелкие то понятно, выгребли до дна. А вот к примеру гипермаркеты? Если я не конченый неудачник они просто обязаны тут быть, хотя бы один. Еда и одежда. Может и ещё что интересное... Так, тихо! Прикрикнул я на разошедшуюся фантазию, боясь спугнуть удачу.

В зеркале отразился помятый лысый субъект в богатом шёлковом халате до пят и с двухдневной щетиной на морде лица. Субъект первый раз за этот день искренне улыбался.

Глава 12

Самое высокое, пятнадцатиэтажное здание на горизонте, порадовало меня яркой вывеской "У Альфреда есть всё!". Учитывая же космическую пустоту складов и прилавков, и то, что топать до коммерческого центра пришлось аж пару миль, ценность этой информации показалась мне спорной.

Немного почесав в затылке, я принялся выламывать стеклянные двери в офисные студии, в надежде, что у местных клерков должны быть небольшие запасы пищи и воды. Мой поступок не был жестом отчаяния. В детстве я подрабатывал доставкой ленчей, знаю, что в частном офисе, если не чёрта лысого, так холодильник найти можно почти в каждом.

Для распечатывания студий пришлось потратить аж три хоккейные клюшки из спортивного магазина на первом этаже, стекло больно прочное, не с первого раза вылетало.

И о чудо! Уже на пятом этаже фортуна мне улыбнулась. Я наткнулся на запасы маленькой, но богатой кухоньки. Конечно по сравнению с уровнем офисной техники, отделкой и окружающей мебелью, ассортимент не впечатлял — поработать здесь любили больше, чем пожрать, но спасибо и на этом.

На леднике нашлось несколько видов рыбы, с детства мной не любимой и хороший кусок говяжьей вырезки. Выбор был очевиден.

Сдобрив мясо приправами, я кинул его на газовый гриль, на средний огонь, время от времени переворачивая и сбрызгивая оливковым маслом. Кто-то говорит, что стейки следует отбивать для мягкости и лучшего вкуса, но это очень спорно — мясо после такой обработки потеряет структуру и соки.

К мясу хорошо пошёл пивной соус, тут же на скорую руку сваренный, пока стейк доходил до кондиции. Спаржа, заранее оставленная всё в том же оливковом масле с солью, а затем слегка прихваченная огнём, пошла на гарнир.

Люблю готовить на открытом огне. В этом я с владельцем офиса полностью солидарен. Живой огонь дает блюду неповторимый вкус, куда там электричеству. Мысленно я поблагодарил этого щедрого человека ещё раз, случайно обнаружив его винный шкаф и хьюмидор с сигарами. На лакированной крышке последнего были изображены две пышные латинские дамы, с голыми ногами. Не знаю, что пытался сказать миру художник, но сигары оказались отменными, я таких раньше не пробовал. У меня на родине, конечно, рос неплохой табак, и сигары можно было купить, но это удовольствие было на любителя, сорта гораздо ядрёнее, можно диких пчёл выкуривать.

Закурив сигару, я закинул ноги на стол. Даже вид волосатых исцарапанных ног в разбитых армейских ботинках без шнурков не помешал мне чувствовать себя на вершине мира. Жаль, что в спортивном магазине не удалось найти ни одной завалящей тряпки, хоть отдалённо напоминающей мужскую одежду. Не одевать же костюм уборщицы, мой халат и то богаче будет.

Наслаждаясь ароматом великолепной сигары, я, помахивая клюшкой, отправился на дальнейшие поиски. Безуспешно обыскав оставшиеся пару этажей, я ожидаемо выбрался на крышу здания, порадовав тишину восторженными междометиями.

На последнем этаже здания был неплохой такой бассейн с прозрачными бортиками и потрясающим видом на город и снежные сопки за ним. Несмотря на все перипетии, город начинал мне всё больше и больше нравится, меня даже не огорчало отсутствие в нём людей: на мой взгляд, он от этого только выиграл.

Плюнув на шансы найти нормальную одежду, я, сбросив ботинки и халат, с удовольствием нырнул в тёплую воду бассейна. Сделав пару проходов от края до края, я расслабился на надувном матрас, оставленном кем-то в воде. Прекрасно, вот сюда то мы и переедем.

Потратив немного времени на перетаскивание нужных мне вещей, я устроился на лежаке под парасолем и приступил к священному поглощению пищи, запивая мясо неплохим вином.

Уговорив бутылку сухого красного под большой кусок розового стейка, я, наконец, немного расслабился, а уже со второй бутылки, настроение стало неуклонно идти в гору. Эту приятную тенденцию не могли поколебать даже ленивые мысли о проблемах, в самом прямом смысле висящих над головой — где они и где я. Почти уверен, что меня в этой неразберихе никто не ищет, кому я нужен, гоняться за мной по всей планете? Когда булькнув, ко дну бассейна отправилась вторая пустая бутылка, я уже окончательно укрепился в этой благостной мысли.

Полдень. Солнце начинало припекать, а в голове от выпитого приятно шумело море. Загребая ладонями и дымя очередной сигарой, я как экскурсионный пароход величественно отплыл в тень навеса. Можно было подремать, но организм никак не хотел отключаться, сказывались литры адреналина от недавних событий. Бегать и что-то делать уже не тянуло, но мыслительный процесс подстегнутый стрессом всё ещё бодрился.

Похоже я феерический дебил. И это даже я не беру в расчет побег из мест заключения, тут как раз за меня всё решили. Скорее я сглупил парой дней ранее, когда вместо того, чтобы тихо и прямо в броне въехать на пандус к остальной технике, уже стоящей под погрузкой, пошёл на доклад к стоящему у развернутой аппарели офицеру. Что было дальше, стечение обстоятельств или просто моё редкостное невезение, уже не важно, но старшим на этом транспортнике почему-то нужно было оказаться именно капитану Грызлоу, вызверился на меня даже не дав договорить, отнимая и так ускользающе малое время у Верзилы. Услышав же предложение отложить разбирательства до момента вызова медиков, офицер с выпученными глазами принялся лапать кобуру штатного импульсника. Дальше сработали рефлексы.

Выбив с левой челюсть Грызлоу, а с правой и его самого из сознания, я уже было примерился добавить ему пару раз с ноги, но к моему и превалирующей части бригады сожалению, большего сделать не успел: со всех сторон навалились бойцы охранения. Радовало в этой ситуации только то, что заёмная бронемашина успела проскочить под шумок свалки. Обрез в кои то веки решил последовать моей рекомендации, и не стал вмешиваться. Как оказалось, это, в конечном счёте, ну и бессознательное состояние капитана, спасли жизнь моему товарищу. Успели мы вовремя. Медики только разводили руками, описывая состояние Верзилы в нескольких непечатных выражениях. Как тяжёлый, он попал на стол одним из первых, что позволило перевести его состояние из ухудшающегося в стабильно плохое, а затем и в удовлетворительное. Медицина в приписанном госпитале гораздо лучше того, к чему мы привыкли на базе, так что его обещали быстро поставить на ноги.

Ещё парни вместе с журналами передали весточку, что как только Франсуа пришел в себя, то сразу задал вопрос обо мне, а только потом уже попросил жрать. Кому как, а меня растрогало. Но это всё в прошлом, надеюсь парни нормально доберутся до базы бригады, и никто их не будет тягать на разборки по моему поводу.

Идеально. Всё как в хорошем кино про богатеев. Бассейн, исключительно дорогой пейзаж, шикарный халат, умиротворяющая тишина, нереально приятные сигары и прекрасное вино. Самому не верится.

Ещё чуть-чуть и кто-то властный за кадром скажет стоп, кто-нибудь уберите оборванца из кадра. И пойду я всеми гонимый, в достойную меня убогую реальность.

А вот хренушки тебе дядя режиссёр. Этот город мой! Ну, по крайней мере, на этот вечер.

* * *

Теплые восходящие потоки позволяли соколу уверенно парить на высоте пары сотен миль над городом. Редкий для этих мест пернатый хищник обстоятельно высматривал добычу над неказистым огромным гнездом жалких двуногих.

Воздух охотно повиновался легким изменениям положения крыльев большой птицы, позволяя спокойно маневрировать, разворачивая очередной более длинный виток спирали. Сегодня охота предстояла быть сложной. Еда попряталась, испугавшись большой огненной птицы, с грохотом упавшей где-то в стороне и только низко летающая мелочь недостойная внимания порскала между деревьями.

Очень не хотелось снижаться. Не лишенная спортивного азарта, птица не любила охотиться на толстых короткокрылых уродцев, бегающих внизу и не умеющих толком летать. Добыча намного вкуснее, если за ней пришлось погоняться, а тут у пернатого хищника в бескрайнем небе не было достойных соперников, если не считать увёртливой мелочи, питающейся, тьфу, насекомыми.

Царственные раздумья пернатого хищника были прерваны рокочущим гулом, нарушившем сокровенную тишину процесса охоты. Отметив краем зрения красное шумное пятно, мелькнувшее между деревьев, хищник с недовольным клёкотом направился в противоположном направлении. В этот раз придется всё же обойтись нелетающей добычей.

Со свистом прошелестев по мостовой, красная машина легко пошла на разгон. Впереди, после белой коробки музея ожидался подъем и длинная прямая центральной улицы ведущая к зданию мэрии, вернее к месту где она ранее была.

Машина, словно чувствуя моё предвкушение, взревев, ускорилась ещё сильнее. Бросок! Есть! Белая стена развалин администрации украсилась очередным красным помидорным пятном, чуть поверх арбузного.

Три ноль в пользу помидоров — ну, просто арбузы летают хуже. Взвизгнув покрышками, кабриолет, дымя шинами, обогнул своего невезучего синего собрата, припаркованного в дерево возле церквушки и умчался на второй заход. Первый опыт вождения был неудачным (не тот цвет выбрал), машина как-то сразу ударилась в религию, чуть не расквасив мне попутно нос о рулевое колесо. Как я до этой игры додумался?

Хм, элементарно. Незаметно и вдруг, после третьей бутылки вина, мне стало скучно и одиноко. Вместо расслабляющей до бездумья апатии, зашевелилось шило в заднице, которое, по мнению дяди Тони являлось причиной всех моих бед. Не то, чтобы я сильно беспокойный после того как выпью, но алкоголь в определённых дозах делает со мной иногда такие вещи, что окружающим остается только изумляться. Из угрюмого, немногословного бирюка, я превращаюсь в самое коммуникабельное и добрейшее на свете существо. Чёрт, да даже окружение вокруг меняется, ставится вроде как светлее, теплее и улыбчивей. Главное дозу не перебрать, но тут вроде никого нет, никто и не пострадает.

Я вдруг вспомнил, что уже полгода не был в увольнительной. Перебрав в уме, а затем и в городской инфокассе варианты приведения себя в хорошее настроение, я к своему превеликому огорчению обнаружил полную невозможность хоть сколь-нибудь приятно провести время, кроме как, не залившись алкоголем по уши. Ну не в музей же истории идти, в самом деле. В городе, безусловно, были места и более интересного времяпрепровождения: гала-театры, бары, даже казино, но вот только большая часть из указанных мест, без людей их обслуживающих, была так же бесполезна как лестница без ступенек или бордель без собственно... ну вы поняли.

Из всего перечня, искином управлялся только гала-театр, но как оказалось, без ай-ди посмотреть можно было только детские программы: кто-то сильно умный поставил блокировку на взрослый контент.

Грустно постояв возле пустого борделя, красная машина, взревев мощным мотором, пронеслась вокруг огромной чаши фонтана, и чудом миновав клумбы, умчалась в направлении парка развлечений. Стрельба по белому зданию администрации в акте искреннего возмущения мне уже приелась.

О, да! Я диавольски крут. Выбив с первого удара на наковальне максимальную планку, я подхватил заслуженно выигранного на аттракционе виртуальных стрелков плюшевого медведя и попинывая камешки побрел дальше по аллее.

Солнце клонилось к закату, и значит можно подвести итоги прошедшего дня, а проведён он был, если вычеркнуть ночь и утро — на удивление приятно. Кто-то может покрутить пальцев у виска или ещё как присвистнуть с намеком на ветер в голове, но вот пожив всю жизнь в отдалённой от цивилизации местности начинаешь ценить развлечения города.

Стрелково-силовые автоматы пройдены на ура с записью новых рекордов, пусть знают, из какого теста слеплены дети Дикой. Немного хуже у меня дело обстояло с гонками и гоночными симуляторами, но краткая практика на взятых взаймы у старого доброго Альфреда прекрасных машинках, позволила занять уверенное место в середине списка. Ну ладно, поймали, близкое к середине.

Про танцевальные платформы сказать ничего не могу, по крайней мере, ничего хорошего. Аппарат явно предвзят и неприспособлен на в меру упитанного мужчину в благодушном настроении: то музыка играла невпопад, то огоньки загорались в неправильном порядке, бракованный, наверное. Так что последнее место и прозвище глухой косолапый медведь меня совсем не расстроило, благо никто не смеялся.

Я как раз подумывал прокатиться на колесе Ферриса, когда меня привлёк громкий гул над головой. Гул и грохот скорее всего уже давно присутствовали в воздухе, но вот обратить внимание было недосуг: всё мое естество было занято разработкой тактики покидания колеса обозрения без риска убиться при выпрыгивании. В принципе, только вера в неизбежность фатального итога меня пока и удерживала от того, чтобы включить аттракцион и запрыгнуть на ходу. Уже приметив, куда можно перетащить батуты и прикинув траекторию, я наконец поднял голову вверх и крепко выматерился.

Кому-то там, наверху видимо было завидно, как я развлекаюсь: небо чертили яркие искры двух небольших кораблей, уверенно идущих на край города. Засекли пеленг капсулы? Вроде не должны, я разбил маячок сразу как оклемался. Если присмотреться — странновато идут, и силуэты такие я раньше не видел, хотя думал, что знаком со всем подвижным составом бригады. Узнав транспортники десанта Меруа, я еще раз экспрессивно выругался, ну понятно, вступать в права спешат ублюдки инопланетные.

И тут на меня такая злость накатила, прямо всеобъемлющая черная злоба: на власти наши ненасытные, у которых бабло из ушей валится, а им всё мало; на засратых жителей этой и других планет, которые большей частью как покорные овцы дали себя лишить дома; на инопланетников и политиков хитрожопых, провернувших всю эту схему, ну и естественно на себя, благодаря тупости попавшего во всё это дерьмо. И так меня это припёрло, что вот не сойти с места как захотелось накостылять первым попавшимся захватчикам так, чтобы летели отсюда впереди собственного визга, это кто в живых останется. И меня даже не смутило, что жизнь моя с момента принятия такого решения станет яркой, шумной и беспокойной. Ведь это к счастью ненадолго.

Пока бежал по парковой аллее, в голове немного прояснилось, если можно такое определение применить к алкогольному мыслеброжению: просто одна дурная идея заменилась другими, чуть менее дикими. Громить в слепой ярости превосходящие силы супостата мне перехотелось, зато окрепло желание посмотреть кто такой целеустремлённый в городе нарисовался. Ещё одну, не лишённую новизны мысль — угнать у инопланетников транспорт я старался гнать прочь, верный способ красиво, но бессмысленно угробиться.

Лихо остановившись в развороте, красный кабриолет притёрся к высокому крыльцу исторического музея. Выпрыгнув из машины едва ли не раньше, чем она остановилась, я большими скачками побежал по широким ступеням ко входу, мечтая только о том, чтобы массивные деревянные двери были открыты.

Чуда не произошло, карма видимо у меня такая, с везением с детства не заладилось. На этот случай из строительного магазина, имени всё того же Альфреда, с собой у меня был внушительный набор открывашек: пила дисковая на аккумуляторах, портативный газовый резак и хороший ломик. Как и в случае с охотничьим магазином, к слову сказать, полностью пустым, дверь сопротивлялась недолго.

Центральный зал музея встретил меня грустным запустением. Кроме нескольких скульптур, стыдливо прикрытых простынями, пустых витрин и белых пятен от отсутствующих картин на стенах, ничего. Пустота и пыль, играющая в лучах света.

Оставляя за собой эхо, я рысцой направился вдоль нитки просторных светлых залов с надеждой глядя по сторонам, что-то же должно было остаться.

Неровный мой бег закончился у второй пары закрытых дверей, чуть менее грандиозных, чем входные. Надпись на табличке гласила, что внутри находится воссозданный рабочий кабинет отца основателя колонии — Говарда Смарта. Очень надеюсь, что основатель был любителем охоты и оружия, я уже и так много времени потерял со своими поисками.

Первой моей мыслью, с момента, когда я заметил десант Меруа, стало посетить полицейский участок. Тогда это показалось мне наиболее здравой идеей, ведь что ещё может быть более незыблемым.

Реальность оказалась суровой. Дымящиеся развалины здания оплота закона, ненавязчиво показывали на то, что идея разжиться оружием зародилась не у меня одного.

Интересно народ то куда делся? В этот сектор, по-моему, никого не направляли, нет свидетельств боёв или принудительной эвакуации. Поверьте, и на то, и на другое успел насмотреться.

На соседней от руин полицейского участка улице я, наконец, встретил местного жителя. Вернее сказать, нашел труп в полицейской форме.

Следов драки или еще, каких-то насильственных действий не видно, похоже на самоубийство. Парень вероятно застрелился из табельного, который впоследствии кто-то заботливо прибрал.

На моё счастье, труп, никто дальше не обыскивал, удовольствовавшись орудием самоубийства и боеприпасами к нему. В ходе непродолжительной мародёрки, под телом я обнаружил металлическую авторучку и древний станнер, больше подходящий на роль экспоната в музее, чем на оружие. Станнер и натолкнул меня на мысль о следующих шагах.

Не пытаясь выпилить край дверного полотна в поисках скрытых замков, я проделал дыру достаточную для того, чтобы протиснуться: так было быстрее.

Чёрт, неужели повезло! В неровное отверстие в двери были видны образчики стрелкового и холодного оружия, обильно развешенные на стене за большим письменным столом из массива тёмного дерева.

То, что случилось дальше, я назвать иначе кроме как помутнением рассудка не могу. Вместо того чтобы проявить осторожность и предварительно осмотреться, как я сделал это перед заходом в музей, я без малейших мыслей об опасности полез в дырку. И на какой-то чёрт не самым видимо умным местом моего организма — головой.

Шею и правое плечо свело судорогой, как от удара током. Да, чёрт возьми, именно от тока. Такое впечатление, что я перебил пилой какой-то кабель, и меня угораздило напороться на его обрывки шеей. На коже даже остались изрядно саднящие язвочки от электрического ожога, в количестве два штуки.

Тут даже до моего пьяненького организма дошло, что такие аккуратные ранки бывают только в одном случае и эти случаи были мне очень хорошо известны: у Бульдозера имелась неприятная привычка подстегивать нас разрядами шокера встроенного в стек. Поначалу было неприятно, даже учитывая мою слабую чувствительность к току, кто-то назовёт это толстокожестью, но потом, всё как в анекдоте про пылесос — втянулся. После пары месяцев практики, электрический способ стимулирования, кроме спорадического пердежа уже никаких эмоций не вызывает. Тем не менее, снова лезть в дырку и проверять чем меня на этот раз встретят, я не торопился. Могут и просто проломить голову.

Пришлось вспоминать суровое детство и занятия по минно-взрывному делу. Раскурочив газовый резак и прикрепив к баллончику зарядный элемент от станнера, я пробил ячейку аккумулятора ручкой и, кинув в дырку, спешно удалился за стенку.

Бабахнуло знатно, аж в ушах звон. Со злобным предвкушением нырнув в дыру в полотне двери, я, оставляя лохмотья кожи и одежды, вывалился внутри слегка задымлённого кабинета.

Неслабая погремуха получилась — пол кабинета разнёс: экспонаты валяются грудой на полу среди листов бумаги; высокая горка дымящихся штор у стены, вся в кусках отвалившейся штукатурки; застеклённые портреты обзавелись трещинами и покосились, а у статуи мускулистого мужика в неглиже отвалилась рука.

За перевёрнутым столом кто-то копошился, и я, было, дёрнулся в ту сторону, но тут с пола, потревожив клубы пыли взмыла штора и, посверкивая шокером, налетела на мою ногу — рефлексы в этот раз сработали как надо. Несостоявшееся привидение лишившись палёных покровов было вздёрнуто в воздух, и оказалось морщинистым щуплым старичком, подслеповато шарившим руками в поисках толи очков, толи своего грозного оружия.

— Ты чё дед совсем охренел со своим шокером? Больно же, блин! — Встряхнул я за шкирку повисшего на моей руке старого пердуна, старающегося принять близоруко независимый вид.

— Отпусти дедушку! — На моей второй руке повис вихрь из когтей и зубов, которые пытались небезуспешно дорваться до открытой кожи. Пришлось встряхнуть эту шайку как следует.

— Отпусти девочку дуболом!

Ну ни ума, ни фантазии, так дети в детском саду обзываются, почти и не обидно. Спустя какое-то время встряхивания, наполненное оханьем, визгом и клацаньем зубов я, наконец, добился усиленного к себе внимания. Уфф, аж вспотел.

— Молчать! — Контрольное встряхивание помогло предотвратить новый всплеск детских оскорблений. — Быстро и коротко. Где оружие?

— Мы никуда не пойдём, тварь!

— Анна!

— Да нахер вы мне нужны оба двое? — Потеряв терпение я откинул несговорчивую парочку в пустой угол кабинета. Время утекает как вода сквозь пальцы, а они мне тут несгибаемых повстанцев из себя строят. Сам сейчас всё осмотрю.

Млять! Это просто феерия невезения. Набор бестолковой бутафории. Холодняк сплошь реплики из дерьмовой стали, тупые как исписанный карандаш, большинство склеены с ножнами.

— Так ты не из этих? — Глубокомысленно вопросил дед, пытаясь сквозь старомодные очки найти что-то на моём пышущем добротой лице.

— Из этих, да не из тех. Так дед, бери внучку, и валите в тихое место прятаться. Тут скоро от инопланетников будет не протолкнуться, могут зашибить ненароком. — Плюнув в сердцах на пол, я полез было обратно в дырку.

— А ты с ними никак воевать собрался?

— Слушай дед, у меня был сегодня чертовски трудный день! Не усугубляй его маразмами.

— Так тебе нужно оружие или нет?

— Деда!

— Не мешай Анна!

Дед оказался директором музея, а по совместительству бывшим мэром этого городка, девочка же была его двенадцатилетней внучкой — абсолютно неуправляемый ребёнок, как он по секрету мне сказал. Насчет последнего, охотно верю. После того, как прэлэстное дитя перестало на меня дуться, а случилось это минут через пять нашего с дедом разговора, мелкая пигалица стала ненавязчиво строить мне глазки и мешаться под ногами, в целях ненавязчивой помощи.

По словам дела, когда народу объявили о необходимости эвакуации, все кто хотел, отправились ближайшим транспортом в центральный пункт приема-перевозки. Нашлись и не желающие доверяться наёмникам, для них оставалась возможность эвакуироваться на собственном транспорте.

Кто-то из армейских отставников, которых на планете набралось немало, решили вовсе не покидать свои дома, а устроить сопротивление, и они это в полной мере реализовали: нашим подразделениям не удалось удержаться ни в одном крупном населённом пункте, я уж не говорю про военные удачи неудачников из Скайгейт.

На краткий пересказ моей истории, приглаженной конечно, старикан только хмыкнул и покачал головой, даже не пытаясь сомневаться. Сказал только, что это слишком запутанно для неправды, а значит имеет право на существование.

Из музея дед должен был забрать архивную документацию и часть реликвий города, а затем окольными путями перевезти всё в убежище. Делясь информацией, старикан бодро отодвигал декоративные панели кабинета, за которыми оказалась невзрачная дверь в подсобку. Поковырявшись во тьме встроенного шкафа, дед, смешно чихнув, гордо вручил мне пахнущий нафталином свёрток.

— Вот! С этим мой прадед отстаивал независимость нашего дома. — Честно признаться я думал, он даже всплакнет от торжественности момента, такой торжественной была его морщинистая физиономия.

В обмотанном тряпками свёртке оказалась допотопная одиннадцатифунтовая бандура ОВ-17, малая аптечка лохматого года, вылинявший хрустящий от старости подсумок и десантный нож в потёртых ножнах. Настоящий набор музейных редкостей, сколь древних столь и опасных для самого владельца. Скептически поблагодарив старикана, я отобрал у девчонки нож и между делом поинтересовался удастся ли деду с внучкой дойти до убежища самостоятельно, старикан же только хитро улыбнулся и сообщил, что у него есть методы. Ну, ну, надежды юношей питают. Хотя, думаю, есть какой-то вариант скрытно убраться из города, они же местные. Пусть топают, всё мне легче будет — ни за кого думать не надо.

Скупо попрощавшись, чем огорчил надоевшего мне подростка, я отметил на карте точку сбора и запомнив канал "на всякий случай" для вызова старикана и ко, поспешил на выход — впереди много дел: надо успеть проверить оружие, наметить места лёжки и подготовить пути отступления, а если останется время, может и устроить пару неприятных неожиданностей.

Глава 13

Мартин был каменно тяжелым. Тащить его удавалось только волоком, нести его как-то иначе Джиму не хватало сил: попробуйте сами поднять чье-то бессознательное тело, легко не будет точно, а если ещё это тело весит больше вас почти в полтора раза, то и вовсе ничего не получится.

Взрыв вышел настолько сильным, что до неузнаваемости покорёжил оба ангара, превратив их в сплошную мешанину из кусков бетона, земли и перекрученного металла. Постройки только каким-то чудом ещё не развалились на составляющие и это зрелище вызывало нервную дрожь.

Взрывной волной Лебовски сильно приложило о землю, но кроме временного оглушения и нескольких ушибов на удивление никаких последствий, чего нельзя сказать о Мартине — выглядел последний настолько плохо, насколько только может выглядеть человек, переживший близкий взрыв и заваленный кучей земли с кусками бетона: потеки крови из ушей и носа, следы крови на теле, может быть внутренние травмы и почти полное отсутствие реакций на внешние раздражители. В общем, видел Джим трупы и повеселее. Радовало только наличие пульса и дыхания, что вовсе не показатель. Лебовски не был медиком, но для того, чтобы оценить тяжесть состояния, не обязательно иметь медицинскую степень.

В ушах до сих пор звенело, ноги как чужие подгибались, а ноша норовила вырваться из уставших рук. Преодолевая слабость и тошноту, Лебовски еле-еле допёр тело до челнока и, заблокировав вход, обессилено повалился на пол.

-...ай, Джим. Вы живы? Что происходит? — Донеслось сквозь звон в ушах.

— Да Зигфрид. Мы живы, кажется.

— Господи боже! Наконец то. — В голосе Зигфрида прозвучало облегчение. — Там взрыв был такой, что обломки разметало по всей площадке. Пыль стеной стоит, ничего не видно. Я думал, всё. И потом вы оба не отвечаете, ни ты ни Мартин. Нельзя же так.

— Жив твой Мартин, не беспокойся и даже почти цел, чего я не могу сказать о себе. Кажется, мне все внутренности отбило. Еле дотащил тело до челнока.

— Тело? Он что без сознания? — В гарнитуре даже на миг прекратилось дыхание, как перед прыжком в воду.

— Извини Зигфрид, если ты соскучился по общению с мистером наглость, то придётся подождать, пока он очнётся. — Вспылил Лебовски. — Спасибо за сострадание.

— Прости Джим, я просто нервничаю. Меня кажется, нашли и я не знаю, что делать, так что самое время Мартину очнуться.

От громкого стука в борт челнока Лебовски подскочил как от удара тока.

— Эй, в железке! — Раздался приглушенный голос с латинским акцентом. — Снимайте блокировку и на выход без оружия. При отсутствии сопротивления обещаю жизнь.

— Что там происходит Джим? Почему ты замолчал?

— Дверь, кто-то долбится в дверь. — Джим поспешно осмотрелся вокруг и вполголоса выругался: оружие он умудрился потерять по дороге, пока перетаскивал Мартина. Вокруг лишь слитки родия, годится только проломить себе голову при должном везении и решительности.

— Не вздумай открывать, это же бандиты, от них всего можно ожидать.

— Спасибо что предупредил друг, так бы я не догадался. — В гарнитуре раздалось непонятное шипение и треск, после чего связь прервалась.

— Десять минут тебе на размышление, потом сами вскроем дверь, и тогда уже разговоров не будет. — Голос принял угрожающий тон. — Время пошло.

— А если я не хочу выходить? Мне может и тут хорошо. — Решился Джим. Прошло уже больше десяти минут, в течение которых он пытался тормошить Мартина, но безвольно болтающаяся голова и отсутствие реакции на пощечины говорили лучше всяких слов. Зигфрид на связь так и не вышел, что наводило на очень печальные мысли.

— Шутить со мной вздумал сука? Мы тут стрелка твоего прихватили. Не откроете, сначала его разделаем, потом и до вас доберемся. Гарисон отрежь голубку ухо.

— За стеной челнока послышалась возня и панические вопли Зигфрида.

— Стойте! — Крикнул Лебовски, дрогнув голосом, словно боясь за жизнь своего спутника. Получилось не очень достоверно, ведь ему не было жалко приблудного репортёра. Просто жертвенная смерть Штайна ничего не даст, ведь военный челнок не панацея от вооруженных бандитов, им вполне по силам взломать люк физически — что делать в этом случае, как сопротивляться, было решительно непонятно.

Понятно было другое — свидетелей бандиты не оставят, Джим давно вырос из возраста, когда верят в высокие моральные принципы. Как ни прискорбно признавать, но великолепное образование, куча технических навыков, сертификатов и учёная степень — плохие доводы против насилия, проигрышные. Остается только тянуть время, хитрить и надеяться, что Мартин вскоре придет в себя и у него хватит сил разрешить эту ситуацию.

— Есть встречное предложение. У меня тут ракетный блок в салоне, почти полный. Достаточно перемкнуть контакты и от всех в радиусе десяти ярдов не останется и косточки. Я не шучу, как всё происходит, вы уже могли убедиться. Один бах, и поговорить будет некому и не с кем. — На последней фразе, Джим чуть было не дал петуха, сильно надеясь, что это было незаметно.

— Так это ты гандон моего друга подорвал! Суки, я вас обоих на лоскуты порежу. — За бортом началась какая-то возня с перепалкой.

— Успокойся Гарисон. Здесь я решаю, кого и когда резать. — Джим лихорадочно рылся в своей сумке, где-то были. Нашёл! Целых две ампулы стимулятора. Не самый лучший выбор, но что есть. Придется колоть обе сразу. Дозировка близкая к опасной, но если это не поможет, то уже ничего не поможет. Никому.

— Эй, Джим! Тебя ведь так зовут? Это говорит штаб-сержант Васкес ЧВК Скайгейт, со мной рядом капрал Гарисон. Твой друг Зигфрид сказал, что ты простой доктор, мирный человек. Зачем нам всем такие сложности? Предлагаю проявить здравомыслие, не нервничать и подумать ещё раз. Нам нужен только челнок и то что в нём. Убивать вас нужды нет никакой, тем более, что вы нашу долю увеличили, пусть и случайно. Парней из группы конечно жаль, но такова жизнь — море мокрое, земля вертится, а люди умирают.

Подумай и скажи — в чём ваш интерес, может и договоримся. Только вот времени много дать не могу, мы тут нашумели. Вот-вот нагрянут соседи, а нам с Гарисоном делиться с ними нет никакого резона.

* * *

Можно было обсуждать порядок действий до бесконечности (Джим), строить планы и рисовать схемы (Мартин), но нападение всё равно произошло неожиданно. Настолько внезапно, что Зигфрид не успел даже испугаться.

В общем-то, видеть взрывы, перестрелки и трупы для ведущего вечерних новостей, дело привычное и почти обыденное. Несколько лет в роли репортера, заставили Штайна привыкнуть ко многому, но всегда эти события либо уже произошли, либо были на достаточно безопасном отдалении, чтобы причинить хоть какой-то вред.

Зрелище последствий актов насилия и агрессии, оставили свой отпечаток на мировоззрении репортёра, навсегда изменив его отношение к миру и обществу. Хуже того, последние несколько часов на этой планете притупили его чувство самосохранения, наполнив не присущим ранее фатализмом. Так что, Зигфрид Штайн поначалу не особенно то и обеспокоился взрывом гравиплатформы. Это как в дешёвом голотеатре, на дальних местах смотреть малобюджетный боевик. Избитый ногами сюжет. Звуковое сопровождение и картинка так и вовсе подкачали.

Чувство отстранённости быстро прошло, когда вокруг укрытия, в котором находился Штайн, стали шипеть разряды импульсников. Ощутив кожей жар близких разрядов, репортёр как-то внезапно вернулся в реальность, в неприятную окружающую действительность, в которой насильственная смерть — это просто банальная рутина. И тогда сработали инстинкты. Земля стала не просто грязной и сырой почвой, а уютным и безопасным убежищем, в которое Зигфрид предпочёл нырнуть как можно ниже. И это было лучшее, что могло прийти в его голову. Возможно вздумай Штайн вслепую отстреливаться, ему бы просто не довелось дожить до дальнейшего развития событий.

Взрыв ангара репортёр благоразумно пересидел в яме, даже не подумав поддаться импульсу профессионального любопытства, жить хотелось больше. И только долгая нервирующая тишина после, заставила Штайна вытащить винтовку и взглянуть в прицел на происходящее внизу. Было страшно попасть на мушку невидимых врагов, но в неведении оставаться было страшнее. Картинка в прицеле подрагивала и дёргалась. Несмотря на трясущие руки, дым и ещё не осевшую пыль что-то разглядеть удалось: какие-то горящие ошмётки, перекрученные тени, тёмный силуэт транспортника, вроде бы без повреждений и полное отсутствие движения. Порывом ветра пыльную пелену наконец сдвинуло, обнажая изменившийся ландшафт: перекорёженные конструкции оказались остатками ангара, в котором Лебовски устанавливал пусковой блок, теперь это строение больше напоминало скомканный сгоревший зонтик. Стоящие далее ангары также прилично побило взрывной волной, но не до потери узнаваемости.

Всё точно пошло не по плану. Вряд ли Мартин с Джимом планировали героическое самоубийство. Боясь признаться себе в их гибели, Штайн снова и снова лихорадочно вызывал своих товарищей по несчастью.

Когда Лебовски всё-таки ответил, Зигфрид уже не знал, что ему больше хотелось сквернословить или возносить хвалу богу. К счастью, оба незадачливых подрывника оказались живы, но у репортера не сразу перестали трястись руки, слишком остро он почувствовал свою беспомощность.

То, что рассказал Джим, немного успокоило, но далеко не полностью. Вряд ли учёный химик правильно понимал расклад сил, это не то направление, в котором он был экспертом. На взгляд репортёра ситуация оставалась опасно неопределённой, и, хотя Зигфрид не верил, что им вдвоём без Мартина удастся найти положительный выход, один он оставаться больше не желал. С этими мыслями репортёр покинул укрытие и перебежав на четвереньках от ямы до деревьев (ради сохранения жизни гордость прямохождения можно временно исключить) направился вниз по склону.

Придерживаясь зарослей и тени, репортёр всё равно чувствовал себя очень уязвимо и был рад любому кустику, который прикрывает его от взгляда врагов. Последними Штайн теперь обоснованно называл стрелявших в него людей: Мартин в одном был прав безусловно, пока в тебя целятся и стреляют, не стоит разглагольствовать о человеколюбии. Однако на душе Зигфрида всё равно было неспокойно, репортёр, чувствовал какой-то скрытый подвох в своём удалённом местоположении. Нет ли в этом чего-то большего: не было ли в планах Мартина пожертвовать им как пешкой в шахматах? Это же так в стиле военных.

По плану, если укрытие обнаружат, Зигфрид должен был отстреливаясь, спуститься к площадке в подготовленном месте с противоположной стороны склона и не выходя на открытое пространство, держать оборону там, пока Мартин не даст отмену.

Штайн решил немного подкорректировать этот план. Отстреливаться снова репортёр не собирался, а вот бежать наоборот решил в меру своих сил очень быстро и в другом направлении, ближе к челноку. Он больше не хотел подставляться под выстрелы бандитов, придумали тоже, отвлекающий манёвр. В конечном счёте, он же не военный. Это люди в форме должны заботиться о гражданском населении и рисковать своими жизнями, за то им и платят, а сам он не собирался больше участвовать в этом беззаконии. Репортер бы ещё и отпечатки пальцев с винтовки вытер, но это напрасное дело. Микроскопические частицы тканей всё равно останутся, также, как и следы хладагента на одежде и коже. Лучшим выходом из ситуации будет умолчать о своей активной роли в происшедшем, имитируя провалы в памяти, которые легко списать на состояние аффекта. Ну, а если правда все-таки вскроется, тогда он найдет, что сообщить следствию. Например, что ему неоднократно угрожали, унижали и даже наносили побои. Штайн на бегу поёжился, вспомнив пробежку под ударами колючей ветки: у бритого наголо амбала крайне извращённое чувство юмора. Думается, Лебовски поддержит версию с принуждением, определённо поддержит, он тоже от наглого спутника не в восторге.

А если посмотреть на ситуацию несколько иначе, взглянуть под другим углом: есть хорошая возможность сделать репортаж на тему злоупотреблений военных в общем и ЧВК Скайгейт, в частности. У Лебовски осталась запись зверств военных над местными жителями, надо только уговорить учёного принять участие в освещении этих событий как свидетеля, а заодно и жертвы произвола. Затем подготовить нескольких очевидцев и пострадавших из лагерей временного содержания — это будет не трудно, подключить связи — решаемо, заручиться поддержкой оппозиционных партий, что посложнее, но тоже реально, может даже пригласить нескольких лидеров общественного мнения в качестве соведущих.

О! Этот сюжет должен кардинально потрясти сонный мирок богатых толстосумов. Зигфрид представил, как заголосят всевозможные общества по защите прав человека. Мороз по коже. Тут одними скандалами и исками не ограничится, дело далеко за границами дозволенного министерству обороны.

Вполне возможно, после того как общественное мнение вырастет до опасных величин, полетят многие головы с правительственного олимпа, освобождая дорогу нужным людям. Конечно, для придания правильного вектора, следует обладать известной долей власти, но у репортёра как раз и был подобный человек на примете. Думается, он не забудет об оказанной Зигфридом услуге в последствии.

Можно попробовать поторговаться и с Мартином, есть ведь ещё и драгоценный металл, да даже доля Зигфрида. Пусть с ними, с деньгами за родий, деньги можно получить лишь единожды, а вот слава и социальный вес — это реальная инвестиция в будущее, прибыльный актив и трамплин в высшие слои общества, если конечно хватит сил этим активом с умом распорядиться. У Штайна должно хватить, ведь он столько лет из кожи вон лез.

Пусть даже Мартин поначалу откажется участвовать в шоу, металл то всё равно надо продать. А вот тут могут возникнуть сложности, ведь, кроме того, что это опасно для новичков (военный то явный профан в оптовой торговле), так ещё и мало кто даст реальную стоимость. И снова на сцене незаменимый Зигфрид: ему удалось накопить изрядное количество приятельских контактов в среде полукриминальных дельцов, профессия обязывает. До больших боссов тем конечно далеко, но кое-что могут и они.

Худощавый взъерошенный человек с болезненным блеском в глазах, отвлёкшись на мысли о будущем, замедлил шаг. Это определённо шанс, тот самый что даётся раз в жизни. Если сделать всё по уму, напрячь все силы и дёрнуть за все ниточки, то его имя по концу этой истории будет золотыми буквами выбито в Зале славы журналистики и войдёт в обязательные тематические учебники, а это значит, фонды, гранты, мемуары, открытые двери и почётные звания. Это подножие Олимпа СМИ, выше только боги.

Вырвавшийся на свободное от леса пространство, Штайн на волне своего виртуального триумфа пробежал мимо притаившегося за грудой ящиков человека в камуфляже. Если бы он был внимательнее, то, наверное, разглядел удивление, на лице наёмника. Так и бежать бы Зигфриду дальше, если бы из ниоткуда не выросла фигура, пинком пониже спины отправившая будущую звезду средств массовой информации в кучу бытового мусора.

Вот так и состоялось личное знакомство бесстрашного триумфатора информационных побед с отрицательными героями его будущего шоу.

* * *

Сквозь мутную пелену плотного тумана, я поднимался из глубокого колодца забытья к светлому пятну где-то вдалеке наверху, туда, где слышались голоса и любопытный шум. Движение рывками всё ускорялось и ускорялось, пока свет из тусклого не стал невыносимо ярким, и наконец, взорвался брызгами, заполнив мир вокруг меня.

Далеко не с первого раза удалось понять, что нахожусь я в челноке и смотрю на тусклые фонари внутреннего освещения. Смотрю уже достаточно долго, так что глаза начало резать.

Удивительно, но я жив, сквозь приглушенную боль удалось немного пошевелить конечностями, и даже не связан. Лежать было неудобно, но от попытки встать пришлось отказаться, в бок стрельнуло резкой болью. Сломаны рёбра? Что ж, если я всё точно помню, могло быть гораздо хуже. Второй раз меня взрывают, удивительно, что без фатальных последствий, но тенденция уже настораживает.

— Нет, нет, нет, это не может быть со мной. Почему именно я, господи? Я же ничего плохого никому не сделал. — Тихие панические причитания Лебовски, с некоторой примесью безумия. Не поздновато ли о боге вспомнил, нытик несчастный.

— Тик так, тик так! Время на исходе. Твоё решение Джимми бой? — А это уже какой-то незнакомый хмырь, его голос мне сразу не понравился. Слишком много гонора, ещё и латинский акцент, странно знакомый.

— Джим, ты там за моей спиной уже вопросы решаешь? Совсем важный стал. — Голос меня неожиданно подвел, фраза прозвучала удручающе ветхо. Впрочем, на лице Джима жизни до того, как я подал голос было ещё меньше.

— Блять! Рука! Моя рука! Руку отпусти сука! Рёбра мои, ууу... — Взвыл я сквозь слёзы и искры из глаз. Были бы силы, долбанул бы чем-нибудь.

— Вижу, что рад. Слезь с моей ноги скотина. Что я там пропустил? Что там за шарады со временем? Количество противника? Что молчишь? Что с Зигги? И где млять моё оружие?

Краткий пересказ грустной истории нашего провала, ничем не удивил. За те полчаса, что я был без сознания, эти два типа умудрились, прокашлять оружие и впасть в панику, а звезда и вовсе стала заложником. Ирония судьбы.

— Джим, как думаешь, сможешь запустить двигатели? — Задал я вопрос яйцеголовому, с кряхтением приваливаясь к борту челнока.

— Я же говорил тебе, что запустить можно только прогрев, хотя я не понимаю, зачем. Даже обладая навыками пилота, улететь мы всё равно не сможем. Нужны карта доступа и коды. — Таким же шёпотом ответил мне Джим.

— Твои проблемы Джим от большой зауми. — С усмешкой проинформировал его я. — Запустишь по команде!

— Но... — попытался возразить Лебовски.

— Делай, как что говорю, и может быть, мы все поживём ещё немного! — Перебил его я, добавив в голос жесткости.

— Всё Джимми, время вышло! Не верю я, что ты будешь взрывать челнок вместе с собой. Ты же рациональный человек, Джим, учёный. Мне Зифрид на ушко про тебя много всего рассказал. Мы договоримся. Ведь я не какой-то там бандит, Джим, нет. Я воин, я уважаю сильных духом людей. Поэтому, я дам тебе ещё пару минут подумать, пока мы все слушаем, как кричит твой дружок.

— Эй, Васкес. Не хочешь послушать встречное предложение?

— Сaray! Это ещё кто?

— Не ломай голову, военный. Рядовой первого класса Петрофф.

— Ха! ¡Qué sorpresa. А я думаю, почему всё через жопу вдруг пошло. И как ты здесь оказался, да ещё с двумя гражданскими клоунами? Тебя ведь полдня уже ищут в паре миль отсюда, лично дал наводку.

— Волка ноги кормят сержант. Ты я тоже смотрю далековато от своих оторвался. — Вот оно значит, как. Каким это интересно способом простая пехота из Скайгейт так тесно общается с военными Меруа?

— Сержант? Это что, тот мудак из артиллерийской бригады? — Ещё один знакомый голос.

— И ты иди нахер Гарисон. Не надеялся снова увидеть твою противную рожу.

— Да я завалю тебя сука!

— Остынь Гарисон. Icierra el pico! Что ты хочешь рядовой? — В голос Васкеса вернулась серьёзность, ставки подросли.

— Чипсов и шипучки сержант. Ну, или что бы вы оба сдохли.

— Сейчас я малышу Зигфриду ногу сломаю, а потом посмотрим, как ты запоёшь. — Снова вступил в своём стиле Гарисон. Стиль у него надо сказать был, но тональность стоило бы уже сменить.

— Уйми свою сучку сержант и давай договариваться. В ваших же интересах решить с нами дела полюбовно, так чтобы все остались довольны. Особенно мы.

— Я весь внимание, рядовой. Постарайся только коротко и по делу, а то Джимми бой нам столько всего наплёл, что мы уже и пугаться стали по-маленькому.

— Пугайтесь уже по большому. Вот как всё будет. Сейчас вы отпускаете Зигги, бросаете всё оружие и снаряжение, а затем отваливаете ярдов на двадцать по прямой, так, чтобы я вас мог по визорам челнока наблюдать. Стоите спиной к нам, руки в стороны, ноги шире плеч.

— Рядовой, я бы тебе похлопал за сценарий, правда, но как-то ситуация к юмору не располагает. Тем не менее, считай, что ты меня заинтриговал. С чего бы нам так поступать?

— А я тебе сейчас намекну Васкес, только не стоит делать фатальных глупостей. Это я тебе на капрала намекаю. — И, хотя ту глупость уже давным-давно сделали его родители, сообщать Гарисону своё мнение я счёл излишним, по крайней мере, пока он вооружён, а я нет. — Давай Джим!

Если бы я мог физически, то сам подпрыгнул бы от звука взвывших генераторов энергетической накачки. Крайне удачно зашумели. Лично у меня внутри всё похолодело. Надеюсь у ребят из Скайгейт нервы достаточно крепкие, чтобы не совершать опасных телодвижений. Всё зависит от того, насколько сильно им нужен транспорт.

С улицы донёсся крик отчаяния, это Зигги надрывается. Засранец не послушался меня, теперь очевидно жалеет. Надеюсь, повезёт, и наемники не станут убивать его, не попробовав договориться.

— Сержант стреляй, они сейчас улетят! — После краткой очереди из импульсника раздался шум борьбы и ругательства.

— Tonto del culo! Por que cono!? Спокойно капрал, убери оружие. Повредишь челнок, как потом с планеты выбираться? Никуда они не улетят, карта доступа у меня. — Чрезмерно уверенный голос сержанта. А ведь ты нервничаешь сукин сын, наверняка, как и я, всю голову себе сломал, просчитывая варианты.

— Эй, Васкес! Мой спец вскрыл вашу хвалёную систему доступа. Так что попрощайся с баблом и поцелуй меня в зад. Жми Джим. — И Лебовски нажал. Двигатели взвыли уже совсем дико, челнок покачнулся, я уж было подумал, что мы и вправду взлетаем.

— Стой! Что ты хочешь, рядовой? — Двигатели как по заказу стихли, сменив тональность. Оскалившись, я кивнул Лебовски, а красиво получилось, может и выгореть.

— Да ничего особенного сержант. Бросайте оружие и дальше строго по моему плану. Я даже готов оставить вам бабло, десять процентов, не больше. Как вам такое предложение?

— Mierda! Ты что же думаешь coger el toro por los cuernos, gallito? Здесь такие люди в деле, что тебя из-под земли достанут! Ты даже до врат не долетишь, раньше собьют. — А вот это неправда, кто же такую кучу бабла будет взрывать. С другой стороны, не уверен, что много людей в курсе, что это за транспорт.

— А ты нам помоги сержант. За нами тоже непростые люди стоят. — Я конечно малость приукрасил. Ну ладно, не малость, блеф должен быть красивым.

— Десять процентов сержант! Что скажешь? Плюс ещё парочка слитков сверху в качестве благодарности от меня лично. Ты сам посуди, тут такие бабки, что твоё начальство вас обоих с Гарисоном сольёт, не моргнув глазом.

— Ставки слишком высоки, а лично я готов делиться. Всё честь по чести, слово даю! Сержант Грико мог бы за меня поручиться. — Показав кулак Лебовски, сидящему с круглыми глазами за пультом, заставил того закрыть рот, пока он не ляпнул что-то в своём стиле (упаси боже).

— Полковник Рассел! Проклятый жирный боров! Ну конечно, это он послал Грико! No es tan tonto como aparenta serlo. Я должен был догадаться, что это не простое совпадение. И как грамотно сработал hijo de puta, мы сами тебя скинули на поверхность. Ну что ж, las apariencias engañan. Я согласен на тридцать процентов, по пятнадцати мне и Гарисону. Не спеши возражать, доля будет вся из той части слитков, которые мы везли с собой. Сразу всё доставить не удалось, партия оказалась больше, чем нам сообщили.

— Сержант! Ты что решил договариваться с этим козлом? Из-за него вся наша группа погибла. Хайди, Крёгер, Харрис, Уокер, ты, что их списал уже? Вспомни сраного нигера Джонсона. Он ему голову отхерачил напрочь! Эй, ты чего...

Очередь из импульсника прервала эмоциональную речь Гарисона. Кажется, навсегда. Я надеюсь на это.

— Cabron! Слишком туп, чтобы быть богатым. — Да точно, не повезло Гарисону, тщательнее надо друзей выбирать.

— Эй, Васкес! Я так понял, ты только что вдвое увеличил свою долю? Поздравляю! Тридцать процентов звучит очень вкусно. Ну а полковник Рассел не будет возражать, кто ему скажет. И раз уж мы договорились, бросай оружие и давай без неожиданностей.

В очередной раз убеждаюсь, что умных людей обманывать легче, чем тупых. Они сами себе придумают и объяснят всё, что тебе и в голову бы не пришло. Главное делать многозначительные намёки с умным лицом и подавать туманные реплики.

Глава 14

— Дуболом вызывает Антиквара, код сто сорок зелёный, приём! — Проигнорировав удивлённый взгляд Зигги, я переключил гарнитуру и закрыл глаза, нет сил объяснять, кто, куда, кому и зачем.

Слушая тихое шипение эфира, я не ожидал, что мне ответят. Сомневаюсь даже, что и координаты мне дали правильные. С другой стороны, я, наверное, и сам бы не ответил. Есть неслабая вероятность, что наши "друзья" с орбиты могут засечь переговоры. Нужен повстанцам такой риск? Но голос подать всё равно надо, так договаривались.

— Дуболом Антиквару. Поймал попутку домой, так что не ждите. Конец связи.

Бросив гарнитуру на пульт, я кивнул Лебовски, — пора. По дороге к своему месту проверил как зафиксирован наш латиноговорящий друг, штаб-сержант Мигель Васкес. Зигги, щедро отплачивая за стресс, замотал наёмника стропами вместе с креслом в плотный кокон, тутовый шелкопряд отдыхает. Теперь даже не знаю, как наёмника оттуда доставать случись что. Дернув пару мотков на всякий случай, я в очередной раз проигнорировал матерные пожелания латиноса. Ничего нового, от бригадных инструкторов слышал и посильнее загибы. С фантазией у Мигеля слабовато, в основном малопонятные реплики на родном диалекте. Удобный способ кстати ругаться, и пар спустил и морда цела, пока не нарвёшься на полиглота.

Предложив Мигелито гадить под себя, я поспешил занять своё место. При взлёте может сильно трясти, а я не совсем уверенно стою на ногах. Боюсь сил не хватит подняться если упаду, а смешно барахтаться на полу плохо для моего имиджа.

Выходя на рабочую мощность, взвыли генераторы накачки и корпус челнока мелко завибрировал, резко отрываясь от поверхности: Джим торопился покинуть эту негостеприимную планету и лично я его всей душой поддерживаю в этом стремлении.

Доковыляв до своей ячейки и опустив крепления, я со страдальческим вздохом откинулся на спинку кресла. Кому-то оно покажется по-армейски жестковатым, но лично мне успокаивающе привычно. Любезно одолженный Васкесом импульсник я закрепил рядом, в оружейный фиксатор, отсюда он никуда не денется даже при сильной болтанке.

В десантной ячейке напротив меня, с ожидающим выражением побитого лица немедленно расположился человек неистребимой веры в своё благополучие — Зигфрид Штайн. Вновь фонит любопытством, хотя, казалось бы, после таких приключений должен сидеть и тихо плакать себе в уголочке, или что там эти заднеприводные делают.

Пришлось поспешно закрыть глаза, принимая болезненно усталый вид, что так уж трудно. Может у репортёра хватит совести не трогать меня какое-то время, обходясь своими силами, инструкций для этого я раздал более чем достаточно.

Забавно: сел, пристегнулся и сразу почувствовал себя воздушным шариком. Лебовски чем-то меня обколол, так что я почти не ощущал своего тела, эмоции и те где-то там далеко, болтаются за корой головного мозга. Одно радует, что боли я также не чувствую. Ощущения странноватые. Кожная чувствительность практически отсутствуют, сперва даже не мог подняться. Как рассчитать усилия, если ты тела своего почти не ощущаешь? C грехом пополам удалось принять вертикальное положение, и некоторое время притворяться полноценным, строя из себя убер солдата. Не всегда успешно, кстати. Штайн, к примеру, мою притворную игру выкупил на раз, и долго недоуменно косился, хорошо хоть спросить не догадался.

Васкес между тем позволил себя обмануть, даже не сопротивляясь своей фиксации и обыску. Хотя заподозри он что-то и вполне мог всех нас уделать. Джим и Зигги ему не соперники, а я так и вовсе условно жив. Странно, что это меня почти не беспокоит, какой-то острый приступ пофигизма одолел.

Меня не беспокоило даже и то, что мы можем долбануться о землю едва взлетев: Джим сам признался, что опыта вождения военного транспорта у него нет: 'Всё другое: настройки, управление, обзорность, габариты, юстировка'. Бла бла бла и прочая трусливая хрень, но так как выбора у нас не было, то единственный в нашей компании лояльный пилот был назначен единогласно. Штаб-сержант, опять же, как человек не нашего избирательного округа в выборах не участвовал.

Как я и сказал, всё вышесказанное меня мало беспокоило. Больше всего меня сейчас занимал вопрос, что делать дальше. Это как раз та ситуация, когда решение одной проблемы неминуемо повлечёт за собой бесчисленный ворох других проблем.

Довольно просто будет перебраться в другую обжитую систему. По договорённости между военными обеих сторон, прыжок предстояло совершить на носителе Меруа, который скинет челнок в следующем граничном переходе. К счастью, сделать это можно было, не вылезая из транспорта, что меня полностью устраивало, лишнее внимание нам сейчас ни к чему.

Сутки конечно придется потерпеть без удобств, но это как раз не страшно, есть уже опыт длительных переходов, хотя туалет в невесомости — то ещё удовольствие. Немного рассмешил ужас на лице Штайна, когда я раздавал мочесборники, ему явно не приходилось пользоваться этим приспособлением ранее. Поначалу голубок даже хотел отказаться следовать протоколу, но быстро передумал, когда я пригрозил выкинуть его тощую задницу наружу. Еле сдержался от смешка. Зигги бы в комедийных роликах сниматься, очень выразительная мимика.

Лебовски отнёсся к новому плану индифферентно, что настораживало, последние пару часов яйцеголовый ведёт себя несколько заторможено. Мне честно говоря всё равно, что у него там в голове творится, просто хочется надеяться, что он нас нормально довезёт до места. Не улыбается после всего что было, сойти с дистанции на самом финише, будет несколько обидно.

Оружие я от яйцеголового на всякий случай убрал, мало ли что ему в кукушку взбредёт, он у нас парень непредсказуемый. К тому же с ним рядом Васкес, которому для расправы и повода выдумывать не надо.

Вот ещё одна проблема, одна из основных между прочим — надо как-то отделаться от наёмника, причем сделать это следует оговоренным путём. Можете считать меня инфантильным или недальновидным, но я не привык разбрасываться своими обещаниями.

При этом я прекрасно понимал, что оставлять латиноса в живых — ошибка, неоправданный риск. Он или улучит момент, чтобы зачистить свидетелей или сдаст нас со всеми потрохами после того как его самого возьмут за задницу. То, что Мигель по своей воле вернётся к хозяевам практически исключено — это ж такая прорва денег, но вот спрятаться ему будет очень трудно: это про нас никто пока не знает, а вот он на виду. Остаётся надеяться, что латинос тёртый калач и искать его будут долго.

После того как вопрос с Васкесом будет решён, нужно найти способ легализоваться, сохранив при этом слитки. На данном этапе Лебовски со Штайном могут взбрыкнуть и тогда у меня начнутся неприятности, вплоть до пристального внимания со стороны полиции. Сейчас сдать меня властям мешает страх перед наёмниками, но стоит сладкой парочке почувствовать слабину...

В общем, нет у меня к пассажирам доверия. Жители центральных миров совсем другие. Это с парнями из моего взвода всё понятно, не нравится кто — набей морду, чувствуешь общность — подставь плечо и в нужный момент тебе отплатят тем же, нет в них ни гнили, ни двойного дна.

Хотя тому же Лебовски я сильно задолжал: как ни крути, а ведь он меня не бросил под завалами, дотащил на себе. Пусть конечно не из большой привязанности, а скорее от страха, но сам факт не опровергнешь. Чёрт, башка уже трещит от этих мыслей.

Ничего хорошего я от своих попутчиков не ожидаю. Сейчас мы повязаны и надо быть полным идиотом, чтобы в такой ситуации идти в полицию с повинной. Сколько там трупов на головастом со звездой экрана числится? То-то и оно. Лебовски так и вовсе линчеватель и начинающий террорист, а в довесок ещё и угонщик военного имущества.

Ради смеха: мне впору самому их сдать полиции за соответствующую награду или вовсе "потерять" эту троицу по дороге, прекрасное было б решение проблемы.

Штайн начал странно коситься. Наверное, на моём слегка не свежем лице отразилась мечтательная улыбка, понимаю, пугающе неподходящая к ситуации.

Ставлю сотню против одного, Васкес легко бы всех унасекомил, не моргнув и глазом. Гарисона к примеру, латинос рассчитал безо всяких сожалений, а они с ним не один день знакомы были.

Легко, наверное, быть беспринципным мудаком, есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы. Как удобно живется этим типам. Скорее всего, это оттого, что они слабые. Слабаки всегда найдут способ убедить себя в том, что поступают правильно, даже если идут против совести. Да и как не убедить себя, если быть моральным уродом это норма цивилизованного общества. Так проще жить.

Передо мной вопросы необходимости морали не стояли, я рос на примерах своего детства. Многие из окружения дяди Тони приложили свою руку к моему воспитанию, специально или опосредованно. И хотя я не готов рисковать собой и своими близкими ради эфемерного общества, но в то же самое время против своих принципов не пойду никогда.

Вспоминаю слова нашего соседа, майора СВР в отставке, Дина Бейкера. Он часто любил пространно пофилософствовать под стакан горячительного. Особенно я запомнил последнюю с ним встречу, когда все собрались на празднование Дня единения: "Неважно что думают окружающие о тебе Мартин, важно, что ты сам будешь о себе думать. Будешь ли ты в старости с улыбкой вспоминать свои испытания или будешь скрипеть зубами от упущенных возможностей и осознания неправильности своих поступков. Всё зависит только от тебя". В тот раз мне показалось, что слова отставного разведчика отдавали горечью.

Тряска прекратилась, челнок наконец вышел в невесомость. Открыв глаза, я увидел всё ту же картинку: скучный армейский интерьер, ожидаемо болтающегося под потолком Штайна, смирившегося со своим смешным положением. Каюсь, 'забыл' его предупредить о необходимости регулировки ячейки. Ничего, это не смертельно, хоть под ногами путаться какое-то время не будет, как раз даст мне спокойно вздохнуть.

Пока трясло, появилось несколько логичных мыслей, которые стоило обдумать. Есть шансы, что в межсистемный розыск меня не подавали, мелковат повод, как бы обидно это ни звучало. Ведь я на закрытой планете, и, по мнению штабного начальства, никуда оттуда деться не могу, а, следовательно, беспокойств не доставлю. После передачи системы в руки Меруа надобность в поисках вовсе отпадёт. Проведут по графе пропал без вести, через три года внесут в мемориальные списки и выплатят страховку родственникам. Шумиха никому не нужна, и так много непонятного вокруг этой операции, начальству проще и дешевле по-тихому замять дело. Так что военной полиции с большой долей вероятности можно не опасаться. И хорошо, а то с этих идиотов сталось бы заявиться ко мне домой. Нет, конечно люди на Дикой и раньше бесследно исчезали, но особый отряд кровопийц из военной полиции — это крутовато. Многим моим соседям пришлось бы свой не совсем легальный бизнес на время сворачивать, пока всё поутихнет. Зачем мне доставлять людям такие трудности? Для всех будет проще и дешевле, если рядовой первого класса Мартин Петрофф останется пока в тени.

Интересно как там дядя Тони? Мои друзья и знакомые? Как они все там? Уже полтора года не удавалось пообщаться. С тех пор как объявили начало операции, связь с родственниками запретили, в целях информационной безопасности. Нам даже новости перестали крутить, в личное время остались лишь развлекательные программы, одна бредовее другой и музыка. Интенсивность тренировочных процессов заметно снизилась, зато удвоилось время политической и психологической накачки, вкупе с шагистикой.

Это вскоре дало свои плоды. Нельзя сказать, что на всех вдруг подействовало воспевание величия конфедерации над отсталыми мирами, но и среди нас вдруг появились рыбоглазые.

Хм. Только сейчас начинает доходить, что таким странным способом бригада приводилась в состояние тупого стада: выполняй простые команды, не задавай вопросов, маршируй, жри, оправляйся и спи.

Вот кукловоды, наверное, удивились, когда наш взвод на совместных учениях выиграл у кадрового взвода Скайгейт. Мы правда тоже удивились своему успеху, но то как раз объяснимо: среди эпитетов, которыми нас награждал хай-сержант Грико, гоняя в очередной свободный от дежурства час, "никчёмные уёбки" было не самым обидным. И почему-то каждому из нашей компании хотелось от этой характеристики избавиться.

Старый недобрый сержант. Понять бы, какая связь между Грико и Васкесом. Не помню я, чтобы хай-сержант хоть сколь-нибудь тепло отзывался о наёмниках. Ещё более интересен характер связи Васкеса с инопланетниками. Ладно, не настолько интересен, есть и важнее дела.

Первым делом следует решить, как разойтись с сопровождающими. Ведь контроль будет обязательно: у тех, кто осуществляет тайные операции давно налажена схема действий, в которой нет места доверию. Одно хорошо, встречающих не должно быть много, чтобы не привлекать излишнего внимания и заодно ограничить число вовлечённых, но это безусловно будут лучшие. Попробовать подкупить через Васкеса? Нереально. Уверен, большие боссы подстраховались от подобного исхода: на этой стороне люди будут рангом повыше, верные и имеющие общие интересы с руководством. Кроме того, верность достаточно просто обеспечить заложниками, тема древняя как мир.

В данный момент сопровождающие нам не страшны, поскольку цепляться мы будем на грузовые пилоны для внешних грузов. На грузовую палубу нас не пустят, недоверие тут обоюдное. Иными словами — гостей во время полёта у нас не будет, но вот после того как нашу сцепку скинут в точке назначения, могут быть варианты.

— Мартин, тут какой-то Альфред Смарт желает тебе удачного полёта и ещё обещает при встрече уши за машины надрать. Про какие машины он говорит?

— Про классные Джим, про классные. — Ухмыльнулся я ему. — Пожелай от моего имени удачи в ответ и вырубай эту частоту.

Мимо, стукнувшись о световые панели потолка и неспешно поворачиваясь вокруг своей оси, проплыл чей-то импульсник. Мой в фиксаторе, значит кое-то из засранцев не внял доводу разума, и я даже знаю эту обнаглевшую репортерскую рожу. Предупреждал же, что не закреплённый груз всех поубивает. Отщёлкнув ремни, я перехватил оружие и оттолкнулся к пилотским креслам, ближе к обзорному экрану, там сейчас было на что посмотреть: на экранах величественно вырастала тёмная туша инопланетного носителя, посверкивая маневровыми соплами.

— Идёт запрос на идентификацию и требование передать управление, сканер показывает активацию энергетического вооружения. — В голосе Джима проскользнули нотки нервозности.

— Передавай управление и загружай карту. — Надеюсь всё пройдёт гладко, хотя честно признаться уверенности не очень много. Даже Васкес что-то напрягся, безотрывно смотрит на логи оповещений.

Вопреки ожиданиям проблем, обмен кодами прошёл буднично. Никто не усомнился в нашей идентификации, не потребовалась даже визуальная связь. Лебовски с облегчением отдал управление искину носителя и отвалился на кресло, вытерев со лба обильный пот. Теперь вопрос стыковки был на автоматике носителя, тем самым мы им там ничего не поломаем, Джим больше всего беспокоился привлечь внимание непрофессиональными действиями. Похлопав его по плечу: парень проделал тяжелую работу, я наконец принял решение. Надо подключать пассажиров к выработке плана действий, может что и выйдет дельное. Лично у меня, кролики в шляпе уже закончились.

* * *

C капитанского мостика флагмана сводной группировки войск 'Гордость Британии', открывался грандиозный панорамный вид на подбрюшье Йоты, золотистой жемчужины ожерелья зажиточного аграрного сектора. Планета плакала росчерками серебряных искр десантных челноков и средних транспортников, перевозящих солдат с полей сражений и население планеты на корабли носители.

Высокий седоволосый офицер в форме высшего командного состава Легиона переключил своё внимание с панорамы на управляющую панель, проверяя выполнение текущих операций. Уже недолго.

Еще несколько часов напряжённого ожидания, и можно будет забыть обо всех нервотрёпках последних двух лет. Дальше только отдых на лучших курортах конфедерации, дорогой виски, смазливые девицы и собственная сеть домашних ресторанчиков "У Джона" или "Старый полковник", он ещё не успел выбрать название. Теперь денег хватит на всё.

Конечно доля простого армейского полковника не сравнится с теми барышами, что получает от операции корпорация "S.K.Y.", которой собственно и принадлежит ЧВК "Скайгейт", но и его жалкий кусок пирога весит фантастические три тонны золотом.

Тот, кто придумал эту операцию — злой гений. За каждого взрослого, любого пола и состояния здоровья, переданного в руки Меруа, обещана тысяча полновесных кредов, дети — вполовину меньше. Учитывая, что население Йоты давно перевалило за несколько сотен миллионов, и даже минусуя большие потери в технике и солдатах, сумма всё равно получалась астрономическая.

Что уж там с живым грузом будут делать биомехи, Джону Расселу не интересно, гражданских ему было не жаль. Пока полковник и его товарищи сотнями гибли и гнили за гроши в военных конфликтах последних двадцати лет, стадо неблагодарных овец плодилось и размножалось. Само сытное и спокойное житьё гражданских щедро оплачено жизнями его солдат и друзей, овец же положено стричь и время от времени забивать на мясо, такая у скота судьба.

Где-то там, в сторону корабля носителя, предоставленного Меруа, направляется челнок с ещё одним пенсионным вкладом полковника и его доверенных коллег из 'Скайгейт'. Приятная мелочь, вовремя обнаруженная разведкой при подготовке операции. Об этой небольшой акции на грани фола его высокие покровители из совета конфедерации не знают, иначе доля Рассела и доля его временных партнёров стала бы микроскопически маленькой.

По договорённости с командованием заклятых друзей, челнок должен был быть сброшен в ближайшей системе принадлежащей конфедерации. Эта услуга стоила ему всего пару сотен дополнительных голов населения Йоты, мелочи. Полковник переключил картинку на обзор корабля инопланетников.

Транспортный носитель Меруа, последний из пятёрки, сейчас находился в створе ворот, механически блокируя их работу. Это был единственный сто процентный способ предотвратить возможный переход в систему, не считая уничтожения самих врат, но на его памяти подобные события происходили лишь единожды. Рассел приблизил картинку, ловя в фокус момент стыковки транспортников с носителем, но так и не преуспел. Учитывая обилие грузовых пилонов и надстроек, поймать место где появится именно его челнок, будет из разряда выигрыша в лото, слишком уж чужак огромен.

Полковник не мог перестать восхищаться гением конструкторов кораблестроения биомехов. Еще с восторженных юношеских лет, когда комиссия ВКС отклонила его кандидатуру, он бредил мечтами о пилотировании межзвёздных гигантов, пока грязь войны не обесцветила его чувства. Поразительный корабль, громадный, больше ближайших аналогов, что стоят на вооружении у ВКС Конфедерации. Четкие линии конструкций, на первый взгляд бессмысленное смешение цветов обшивки и элементов брони и избыточное даже на взгляд искушенного военного вооружение: многочисленные ракетные пилоны, энерготурели и мощные эмиттеры силовых полей и это всего лишь транспортный носитель.

Впечатляющие технические характеристики подогревали острое любопытство военных экспертов, но к их досаде военные Меруа надёжно хранили свои секреты. Полковник сомневался, что спецслужбы Конфедерации обладали хоть сколь-нибудь полной информацией по всем возможностям заклятых друзей.

После того как носитель Меруа примет последний транспортник, сводная армада должна незамедлительно перейти в системы своего влияния. Ему же останется только дать команду на активацию минных закладок и можно будет наконец выпить. Бутылочка редкого одно солодового виски уже заждалась.

Полковник непроизвольно причмокнул губами и снова переключился на панель управления. Время. Операция входит в свою завершающую стадию: как только флагман сводного альянса с командиром бригады на борту пройдет ворота и совершит переход, заряд должен разрушить концентраторы и на долгие десятилетия скрыть масштаб беспрецедентной аферы.

Лишних свидетелей остаться не должно и не останется, поэтому все три транспортника, перевозящие кадровый состав сводной группы войск должны были застрять в системе Йоты навсегда. Никто не должен узнать, что здесь произошло, по крайней мере ближайшие шестьдесят лет, примерно столько займет прыжок разведывательного корабля в оба конца. Но это уже не столь важно, спустя подобное количество времени, концов уже будет не найти, если вообще кто-то станет в чём-то разбираться.

Краткое сияние перехода и координатор доложил об исчезновении сигнатуры монструозного носителя Меруа. Вместе с ним ушли и два боевых корабля сопровождения инопланетников.

Полковник с облегчением вздохнул, можно отдавать приказ об отмене боевой готовности и начале построения в переходный ордер. Меруа никогда ещё не нарушали договорённости, но устав армии стоило чтить хотя бы в той малости, что отвечала за боевое охранение. Пасторальное течение мыслей Джона Рассела прервала яркая вспышка со стороны врат, заверещали многочисленные датчики со вспомогательных пультов, сигнализируя о скачке излучения и обрыве связи с транспортной сетью. Освещение корабля мигнуло, а затем переключилось в экономный режим, погрузив рубку в красноватый полумрак, подсвеченный секциями постов управления. Истошно взвыла сирена чрезвычайного оповещения. По корпусу корабля прошла волна ощутимой вибрации, это эмиттеры силовых полей вышли на пиковую нагрузку, готовые отражать возможные последствия далёкого взрыва. На посты посыпались доклады служб флагмана и кораблей группировки, заставляя офицеров координационного центра реагировать на обстановку в авральном режиме.

Вопреки докладам мониторов боевых служб и отдаваемым флотскими офицерами приказам, полковник прекрасно понимал, что всё это уже абсолютно напрасно. Полковник Рассел не был тугодумом, вот и теперь он разгадал последний жест могущественного дирижёра. Финал оказался грандиознее, чем полковник мог представить.

Верного безупречного служаку и цепного пса Джона Рассела отправили в отставку. Скомкали как ненужную бумажку и бросили в мусорную урну истории, вместе с наёмниками, солдатами Легиона и большей частью руководства ЧВК 'Скайгейт'.

Партитура виртуозного произведения с хлопком закрылась, вметнув напоследок липкую пыль надежд и похоронив будущее потомственного военного.

Полковник тяжело поднялся из кресла, машинально оправил чуть смятую форму и твердым шагом направился к выходу из рубки.

* * *

— Транспорт два, это Гора. На связь!

— Гора — это транспорт два. Что происходит? Мы потеряли контакт со всеми службами флагмана.

— Говорит лейтенант Джино Уолтер. Кто на связи?

— Энсин Биггс, сэр. По данным телеметрии вы сваливаетесь на низкую орбиту Йоты. Могу я услышать лейтенант-коммандера Стоукса?

— Ты забываешься энсин! И нет, ты не можешь услышать Стоукса, майор мёртв. Так что заткнись и слушай! Мне нужен хай-сержант Грико на связи, сейчас! И не еби мне мозг, что это не по уставу!

— Лейтенант, вы нарушаете предписание восемь, пункт пять текущей операции. Блокирую связь до выхода на линию вышестоящего командования. Вынужден буду доложить о нарушениях с вашей стороны. Конец связи.

— Нет! Имбецил упрямый. Хочешь по-плохому, будет тебе по-плохому. — Лейтенант с шипением поднялся и опираясь на стену проковылял до поста координатора, с него был доступ к внутренней сети всех единиц сводного флота. Таким образом можно было вещать через внутрикорабельную громкую связь любой единицы группировки.

— Говорит лейтенант Уолтер. Вниманию хай-сержанта Грико. Код тревоги — красный! Срочно на связь. — Повторив послание несколько раз, лейтенант устало опустился в кресло, отпихнув труп координатора с консоли. Раны, залитые гелем уже не кровили и флотская аптечка неплохо справлялась с поддержанием тела в рабочем состоянии, но лейтенант не обманывал себя, это лишь отсрочка, без медиков и камеры восстановления он не протянет и пары часов. Медикам же появиться неоткуда, рубка заблокирована.

Джино рассеяно огляделся: грязная работа, пол рубки разнёс, пока всех утихомирил. Непонятно теперь какие пульты рабочие, а какие не работают или доживают последние минуты. Пахнет дымом жжёной изоляции, кровью и палёным мясом, но вентиляция справляется, дышать пока можно. Ничего, много времени ему не нужно.

Повезло, что огневой перевес был на его стороне, иначе всё бы закончилось, не успев начаться. Штурмовой комплекс СК-9/12 Аспид страшная вещь, счастье, что он оказался под рукой в нужное время. Охрану рубки не спасли ни бронежилеты, ни штатные разрядники. Если бы не один шустрый офицер связи, могло бы и вовсе обойтись без ранений, но что есть, то есть, стрелял лейтенант метко, а вот с боевой подготовкой у штабного офицера не сложилось: учитывая вал работ подотчетных штабному лейтенанту, иногда на сон времени не было, куда там тренировкам. Шустрилу удалось угомонить только в размен.

— Гора, это транспорт два, Грико на связи.

— Быстро ты сержант и двадцати минут не прошло. — Джино улыбнулся запёкшимися губами, зная своего брата, другого результата он не ожидал.

— Спешил как мог. Что у тебя Джино? Надеюсь это стоит трибунала, мне пришлось очень сильно... поторопиться. — Хай-сержант мазнул равнодушным взглядом по рубке: парни из первого отделения разведки как раз волокли бессознательное тело несговорчивого энсина за ноги. Вот уж кто ни в чём не сомневался, бойцы кажется были рады возможности объяснить летунам кто в доме хозяин, персонал рубки впечатлившись, решил сотрудничать.

— Никола, не перебивай, прошу, у меня мало времени. Нам никак не удавалось поговорить с тобой по душам, то я был слишком зол, то ты был гавнюком. Хреново, что приходится общаться в таких условиях, но другого раза уже не представится. — Лейтенант ненадолго прервался, собираясь с силами.

— Мы попали в дьявольски грязную историю брат, да простит меня святой Антоний. Но ты... ты ещё можешь выбраться со своими ребятами. Так что слушай. Транспортник инопланетников сейчас уносит несколько десятков миллионов замороженных тел гражданских в системы Меруа. Это не эвакуация, это сделка, дьявольская сделка. Десятки миллиардов кредов и более чем щедрое вознаграждение для всего командования операцией. Наш старый добрый комбриг играл в этом предприятии не последнюю скрипку. Можно сказать, без Рассела всё это бы не получилось.

— После прыжка флагмана из системы, полковник планировал активировать разрушение концентраторов врат, а ты со своими ребятами и мелкие сошки из Скайгейт должны были остаться тут и расхлебывать всё, что он и его подельники наварили.

— До последнего момента всё шло по плану, но полковника и его шакалов кинули. Выбросили как использованный гандон, представь себе юмор ситуации. Теперь мы все, все застряли здесь навсегда, превратились в историю, хуже, в себестоимость чей-то негоции. — Лейтенант, закашлявшись от смеха стукнул ладонью по кнопке инъектора, активируя впрыск новой порции стимуляторов. Ещё немного времени, прошу, совсем немного. — В общем, я застрелил эту жирную тварь, и совсем об этом не жалею.

— Как там у тебя дела брат? Как тебе удалось договориться с офицерами командирской рубки?

— Неважно дела. Сучка из Скайгейт, которую я упустил из каюты полковника, подняла тревогу. Благо, что успел до блокировки отсеков. Теперь я старший в рубке. Царь грёбаной горы.

— Джино! Продержись там еще немного, мы с парнями сейчас прыгнем в челнок и скоро будем у тебя.

— Нет нужды, брат. Два ранения в живот и ни одного лояльного медика на несколько тысяч миль, вы просто не успеете ко мне пробиться. Я уже чувствую, как костлявая сука ухмыляется за моей спиной.

— У нас на борту полевой врач и я прямо сейчас готовлю транспортники к вылету. Не вздумай там умирать братишка, мы всё решим, всё будет хорошо.

— Что ты со мной как с маленьким Никола? — Лейтенант закашлялся снова, пытаясь рассмеяться. — Сядь и послушай меня. В первый и последний раз, брат.

— У меня на борту весь старший командный состав Скайгейт, куча техники и вооружения. На ваших транспортниках наемников тоже хватает, но это в основном пехота и она сейчас безоружна. Тебе решать конечно, но на твоём месте я бы не стал договариваться с этими парнями, слишком разные у вас векторы. Понял, о чем я? Единственный способ выжить для тебя и твоих ребят — переместиться на Йоту и не пустить туда наёмный сброд. Ну а потом, потом тебе останется самое сложное, найти общий язык с местными. Это будет трудно... дьявольски трудно, после того, что мы с ними сделали, но ты справишься, ведь у тебя нет выбора.

— Я тебе помогу, брат, сделаю так, чтобы никто не мешал. Флагман скоро войдёт в атмосферу Йоты. Капсулы я отстрелил, так что никто из моих пассажиров не должен покинуть аттракцион досрочно, как, впрочем, и попасть в рубку. Ну а дальше ты сам.

— Как же так брат, как же так?

— Дерьмо случается, Никола. — Лейтенант улыбнулся сухими губами. — А помнишь, как мы в детстве играли в мяч возле дома? Беспечные годы, полные проказ и ребячества. Я ещё тогда разбил окно соседям, а ты взял вину на себя. Рыцарь без страха и упрёка, в драных штанах!

— Ты всегда был лучше меня Никола, во всём. В армии я даже фамилию матери взял, чтобы меня с тобой не сравнивали. Как глупо теперь.

— Обещай мне братишка, если всё-таки тебе удастся выбраться. Расскажи матери, что в этот раз я поступил как настоящий герой. О боже, как я жалею, что так и не нашел времени её повидать. Скажи ей, скажи, что я очень сожалею, что уделял столь мало времени семье.

Связь прервалась уже больше получаса, но высокий военный в форме артиллерийской бригады Легиона всё ещё смотрел на огненную траекторию последнего полёта "Гордости Британии", пока не сменился сектор обзора.

От мониторов отвернулся уже совсем другой человек и в его мёртвом сердце не осталось места для жалости.