Война людей.

— Вишь ты, как заговорил — ЭТА страна, а ведь когда-то комсомольским вожаком был.

— Что было, то прошло, а сейчас все изменилось. Нет того государства, в котором я родился, и давно уже помер комсомол. Сейчас мы живем в Рашке с вороватым правительством, двухглавыми орлами, власовскими флагами и небывалой коррупцией, где народ не желает работать, а законы ничего не значат. И скоро, поверь мне на слово, в стране начнутся массовые беспорядки, которые будут подавлены или народ разнесет все в клочья. А я хочу спокойно жить и желаю, чтобы мои дети и твои внуки выросли в нормальной стране, где закон не пустой звук...

— Ага! — пенсионер усмехнулся. — Легко жить в Австралии на деньги вкладчиков, которых ты решил кинуть. Да только не по мне это, на ворованное под чужой фамилией жировать. Не так воспитан.

— Не мы такие — жизнь такая. Мне не дают работать и развиваться, и потому я вынужден покинуть страну, пока меня за грехи кремлевских боссов за решетку не кинули...

— Замолчи уже, — снова отец оборвал сына. — Ты вор, самый обычный, такой же, как и те, кто наверху, и пытаешься найти себе оправдание. И ты не похож на прежнего Валерку, моего сына, честного и работящего русского парня. Нет. Поэтому отныне ты мне никто.

— Что!? Отказываешься от меня!? Отрекаешься!?

Пенсионер помедлил, потемнел лицом и качнул головой:

— Да.

— Ну, как знаешь... — Банкир взмахнул рукой, мол, пропади все пропадом, и направился на выход. — Прощай! Больше ты меня не увидишь!

— Вот и поговорили. Пошел вон!

Хлопнула входная дверь и еле слышно щелкнул замок. После чего старший Сорокин встал, подошел к старому массивному комоду и взял упаковку нитроглицерина. Его колотило, но он держался, закинул в рот горькую таблетку, приблизился к окну, которое выходило во двор трехэтажного дома, и посмотрел вниз.

Возле подъезда стояли машины, которые ждали банкира, три одинаковых черных внедорожника, два для охраны и еще один для хозяина. Валерий Сорокин вышел, задрав голову, посмотрел на окна родительской квартиры и, снова махнув рукой, запрыгнул в машину. Кортеж рванул со двора и пенсионер заметил, что к нему пристроилась белая "девятка".

"Может, позвонить Валерке и предупредить, что за ним следят? — подумал старший Сорокин, но обида жгла его, и он принял решение: — Нет. Не стану. Да и нет опасности в одной машине для того, кого охраняют вооруженные здоровяки в строгих костюмах, под которыми бронежилеты".

Вздохнув, пенсионер вернулся в продавленное кресло и вспомнил, с чего все начиналось.

Он был главным инженером на крупном предприятии, а его жена работала бухгалтером. Жили небогато, как и большинство советских граждан, но дружно, и летом семья Сорокиных в обязательном порядке выезжала на море, в Ялту или в Сочи. И, несмотря на бытовые трудности, они были счастливы, и будущее своего единственного ребенка старший Сорокин видел четко и ясно. Придет срок и он пойдет по его стопам, станет инженером, женится на хорошей воспитанной девушке и будет рядом с родителями.

Однако жизнь распорядилась по-своему. СССР распался, наступили новые времена и Валера Сорокин, отличник и спортсмен, который одним из первых в школе, демонстративно выкинул в урну комсомольский билет, принял решение стать экономистом и уехал в Москву, откуда вскоре стал присылать родителям деньги. И только спустя много лет отец узнал, что в девяностых годах подающий молодой экономист Валерий Сорокин являлся активным участником крупной подмосковной ОПГ, которая контролировала проституцию, продавала в Среднюю Азию оружие и перегоняла на Кавказ краденые машины. В общем, братки не брезговали ничем, а младший Сорокин был казначеем группировки.

Сказать, что реакция отца, который вместе с женой уже вышел на пенсию, была бурной, значит, не сказать ничего. Он проклял своего сына, а затем отказался от его денег и всего, что было на них куплено, но продолжать скандал не стал. Сказать точнее, не смог, поскольку у его жены случился сердечный приступ, и она умерла. Ну, а хитрожопый Валера в то время уже стал банкиром, отрекся от своих подельников, которые отправились на зону, сдал конкурентам половину черной кассы ОПГ и отгородился от мира плечистыми мордоворотами из охранных структур, как правило, отставными ментами, спецназовцами и спортсменами.

И вот прошли годы. С той поры как старший Сорокин схоронил супругу, минуло десять лет, и сын вновь попытался с ним сблизиться. Видимо, он чувствовал себя виноватым, и своими действиями, подарками и уговорами пытался получить прощение родителя. Но общий язык отец и сын так и не нашли, потому что каждый жил в своем мире. Один в прошлом, а другой в настоящем. И какие у них могли быть точки соприкосновения, у таких разных людей? Практически никаких. Первый пенсионер, который проживал в провинциальном городке Кольчугин, и в своей жизни не украл ни копейки. А другой банкир, уважаемый среди российской элиты богатый человек, с виллой в Испании, яхтой, женой фотомоделью и детьми, которые родились в США, учатся в Англии, и не знают родной язык.

Поэтому задушевные разговоры, которые при каждой встрече пытался завести Валерий Сорокин, заканчивались одинаково. Споры, проклятия и обещания больше не встречаться. И сегодняшняя встреча проходила по привычному сценарию. Сын хотел помириться и уговаривал отца эмигрировать заграницу, а тот его посылал. Все как всегда, но с одним отличием. Выпроводив отпрыска, старший Сорокин подумал, что больше никогда его не увидит. На этот раз точно. После чего родительское сердце заболело еще сильнее, даже нитроглицерин не помогал, и пенсионер, пока не поздно, вызвал скорую...

Тем временем, пока старшего Сорокина везли в больницу, кортеж младшего несся к его загородному особняку, который очень сильно походил на крепость и охранялся хорошо вооруженными и высокопрофессиональными охранниками. В последнее время в стране происходило черт знает что, быдло волновалось, сепаратисты всех мастей призывали отделиться от гнилого Москвабада и создать свое государство: Исламский Халифат, Вольную Сибирь, Великую Пермь, Независимую Чувашию и Дальневосточную республику. Что ни день, так столкновения на межнациональной почве или дерзкие акции партизанской бригады "Дружина", а кремлевские правители, словно спасительные заклинания, повторяли речи про патриотизм, стабильность, веротерпимость, толерантность и несомненный экономический рост. Однако президенту уже никто не верил, а все происходящее рассматривалось российской элитой как признаки надвигающейся бури и Валерий Сорокин, как и большинство богатых людей страны, стал переводить свои активы заграницу.

Но мировой экономический кризис многое обесценил, гарантиям банков уже мало кто доверял и тогда, собравшись кинуть вкладчиков, Сорокин саккумулировал у себя в руках огромное количество золото, драгоценностей и наличности. После чего он собирался устроить ложную авиакатастрофу, а затем вместе с женой и детьми сбежать в Австралию, где его уже ждали верные люди с новыми паспортами и пластические хирурги. Однако был момент, который он не учел. Братва, которую банкир кинул, не забыла про него. Поэтому за ним присматривали, и пусть наблюдатели Леши Козыря, который после отсидки пригрел вчерашних беспредельщиков, не знали всех тонкостей составленного Сорокиным плана, основное они поняли. Банкир собирается драпать и у него на руках огромная сумма. И когда Леша Козырь решил, что самостоятельно экспроприацию банкирской кассы не потянет, слишком много ненадежных людей в его команде, эта тема перешла к партизанам из "Дружины" и участь Сорокина была предрешена...

— Группа прикрытия доложила, что позади авария, — в нескольких километрах от особняка, приложив к уху, в котором находился микрофон, указательный палец, доложил банкиру старший охранник, Володя Храпунко, отставной офицер-десантник с опытом боевых действий.

— И что? — спросил Сорокин. — Зачем ты мне это говоришь?

— Просто авария странная. Две фуры не смогли разъехаться и заблокировали дорогу.

— Володя, не забивай мою голову ненужной информацией и занимайся своим делом.

— Понял, Валерий Дмитриевич.

Банкир прикрыл глаза и погрузился в мир цифр. Он прикидывал, откуда, кроме своего банка, можно вытянуть дополнительную наличность, пусть даже как кредит под бешеный процент. И в этот момент автомашина, отчаянно заскрипев шинами, резко остановилась.

— Что такое? — Сорокин вернулся в реальность и посмотрел на Володю.

— Кажется, мы попали, — сказал охранник, а затем вытащил пистолет и точно так же поступил водитель, отставной лейтенант полиции Саша Рагимов.

Сорокин перегнулся с заднего сиденья и посмотрел вперед. Дорога была перекрыта экскаватором и к кортежу банкира со всех сторон приближались вооруженные люди, которые выглядели весьма внушительно: одинаковый камуфляж, на головах маски, а в руках автоматы с подствольниками. А помимо того на обочине и на тракторе находились готовые к стрельбе снайперы и пулеметчики, а с тыла кортеж подпирал строительный кран, так что не дернешься и не сбежишь.

— Сделай что-нибудь? — потребовал от охранника Сорокин.

— А что тут сделаешь? — Храпунко кивнул на мобильник в левой руке. — Связи нет, наверняка, глушилки работают. А нас восемь человек против полусотни. Тут сразу видно, что серьезная структура работает, и только высунься, моментально шлепнут.

— Но ты же профессионал! За что я вам деньги плачу!? — закричал Сорокин.

— На том свете деньги ни к чему, — флегматично отозвался охранник. — А вы правильно заметили, Валерий Дмитриевич, мы профессионалы и потому хотим жить, а не умирать. Вот гопоту погонять или от наемного убийцы вас защитить — это мы можем, а вступать в бой с крупным отрядом без шансов выжить, извините, не наш профиль. Кстати, в нашем контракте так и написано, черным по белому и скреплено печатями.

— Предатели! — прошипело банкир и в этот момент к машине, под прикрытием товарищей, которые взяли водителя и охранника на прицел АКМов, подошел человек. Прикладом автомата он постучал по бронированному стеклу и, Рагимов, дождавшись кивка Володи, опустил его.

— Дверь открой, — совершенно спокойно потребовал незнакомец с автоматом.

Снова Храпунко кивнул, и водитель разблокировал двери. После чего автоматчик присел рядом с Сорокиным и сказал:

— Значит так, господа. Объясняю сразу. Мы из "Дружины" и пока вы выполняете наши приказы, будете здоровенькие и целехонькие. А кто дернется, тот поправится на несколько грамм стали и умрет. Доступно выражаюсь?

— Охранник и водитель кивнули, а "дружинник" посмотрел на оружие в их руках:

— На выход. Стволы сдайте и не шалите. Сейчас всех обыщут, и вы останетесь здесь. Временно. Всего на пару часов.

— А гарантии? — Храпунко вопросительно кивнул.

— Никаких, — в голосе партизана проскользнули веселые нотки.

— Черт с тобой! — выдохнул Володя и вылез.

Рагимов последовал за главным охранником, который уже бросил пистолет на асфальт и поднял руки, а "дружинник" посмотрел на притихшего и испуганного банкира:

— Теперь с тобой разговор.

— А ч-ч-то в-в-вам, собственно, н-нуж-но? — Сорокин стал заикаться.

— Деньги нужны, которые ты в особняке хранишь, и выбор у тебя небольшой. Всего три варианта. Первый, ты упираешься, и тебя пытают. Мы получаем доступ к твоему сейфу, и ты умираешь. Второй, ты держишь удар, не сдаешься, и тебе вкалывают интересное лекарство. Мы получаем доступ к сейфу, и ты умираешь. Ну и третий вариант. Ты сотрудничаешь. Мы забираем то, что было тобой украдено и присвоено, но в итоге ты будешь жить.

Сорокин затравленно огляделся, увидел, что кортеж окружен и бравые профессионалы, которым он платил огромные деньги, сдаются и позволяют себя обыскивать, и понял, что это конец. Спасения не будет. За бумажки с президентами США никто умирать не собирался. Вот она реальность. И тогда он, подняв голову, взвыл:

— Господи! За что!?

Партизан засмеялся, весело и беззаботно, а спустя минуту места водителя и охранника заняли его товарищи, экскаватор отъехал в сторону и кортеж продолжил движение к особняку.

Глава 12.

Московская область. Зима 2014-го.

— Уважаемые товарищи! Соратники!

Голос лидера партии "Социальная Справедливость" Димы Трубникова, который стоял на трибуне, прокатился по залу районного ДК и я вслушался в его слова:

— Сегодня мы проводим первый съезд нашей партии и, прежде чем перейдем к решению текущих вопросов и выслушаем докладчиков, мне бы хотелось кратко подвести некоторые итоги. Несмотря на то, что наша политическая партия одна из самых молодых в России, мы стартовали настолько резво, что на нас уже обратили внимание в Госдуме и в правительстве. А почему? Ответ прост. "Социальная Справедливость" близка к народу, выражает его волю и отстаивает интересы простых граждан, а не толстосумов, высокопоставленных чиновников и кучки вороватых олигархов. А люди это видят, вступают в наши ряды, и вчера в Самаре был выдан двадцатитысячный партийный билет...

После этого были аплодисменты. Не сказать, что бурные, но хлопали все — рядовые партийцы-активисты, представители регионов, приглашенные гости (депутаты от нескольких оппозиционных партий, пяток журналистов и парочка не особо известных единороссов), спонсоры Трубникова (нашлись такие) и даже я со своими боевиками, которые заняли места вокруг. Однако продолжалось это недолго. Дима взмахнул рукой, остановил овации и продолжил:

— Итак, соратники, нас уже двадцать тысяч. Действующие отделения партии есть в тридцати двух регионах страны, наши однопартийцы занимают должности в государственном аппарате и возглавляют администрацию районов в Московской, Рязанской и Тверской области, а так же в Ставропольском крае. Члены партии есть в бизнесе, в аграрном секторе, в научном сообществе, в армии и в полиции. Это несомненный успех, но для достижения наших целей, основная из которых создание общества равных возможностей для всех граждан страны и возрождение России, нам нельзя останавливаться. Поэтому "Социальная Справедливость" должна участвовать во всех выборах, как местных, так и на федеральном уровне, и представители партии обязаны вести активную работу среди народонаселения, пропагандировать наше движение, служить примером честности и целеустремленности, и быть готовыми в любой момент встать на защиту граждан. Только так мы сможем заслужить доверие людей, которые поддержат нас и делегируют наших товарищей по партии на ответственные посты в регионах и в Госдуму. Но для этого, еще раз обращаю ваше внимание, требуется много работать, проявлять инициативу и не бояться ответственности...

Снова аплодисменты и один из молодых партийцев, кажется, активист из Питера, даже выкрикнул "Трубникова в президенты!". Однако его одернули, хлопки стихли и лидер "СС" повел речь далее.

Дима говорил о наболевшем. Об угрозе терроризма, о неизбежных военных конфликтах, которые принесет новый две тысячи пятнадцатый год, о коррупции, о неспособности властей справиться с внутренними проблемами страны, о защите коренных народов России от инородцев и межнациональной вражде, о разрушенной промышленности, о губительной сырьевой игле, о продовольственной безопасности и о многом другом. Но все это в рамках разумного, без упоминания истинных виновников развала страны, ибо для этого пока не время и не место. Тем более, что в зале находились штатные стукачи ФСБ и депутаты от правящей партии. А "Социальная Справедливость" слишком молодая партия и пока еще не имеет серьезной опоры среди населения. И отредактированная старшим Трубниковым речь Димы мало чем отличалась от сотен подобных, которые звучали по всей стране, от Калининграда до Владивостока, и меня она интересовала мало. Поэтому я вжал голову в плечи и вскоре задумался о своем...